Глава четвертая

СТАВОК БОЛЬШЕ НЕТ?

С утра привычный мой распорядок был нарушен. Я, как всегда, полез на антресоли за очередным брикетом каши из бабушкиных еще запасов, и тут внезапно выяснилось, что каша кончилась. Ряды брикетов, на которые я возлагал надежды, оказались пачками сухого клюквенного киселя. Киселем же я мог бы питаться только в чрезвычайных обстоятельствах. Допустим, дрейфуя на льдине. Да и то я бы для начала постарался украсить свое полярное меню блюдами менее противными — вроде сырой рыбы или зимних сапог.

К счастью, пока я находился на кухне, а не на льдине. Со вздохом я слез со скрипучего табурета, достал из тайника неприкосновенную консервную банку, вскрыл ее, чуть не порезался об острые края и вывалил полбанки тушенки на сковородку. А затем разжег самую большую горелку, для быстроты. Где-то у меня еще было припрятано несколько картофелин, на всякий пожарный, однако я здраво рассудил, что их время пока не пришло. Хватит мне и тушенки с белым хлебом, который я все-таки догадался вчера купить по пути домой. Длинный такой батон, похожий на бейсбольную биту. Сейчас, правда, от этой биты остался огрызок меньше половины, но мне довольно и этого. Не в бейсбол же мне играть.

Тушенка на сковородке между тем уже аппетитно заскворчала, я снял сковородку с огня, поставил греться чайник. После чего мне оставалось только лопать свой нехитрый полярный завтрак, одновременно прислушиваясь к любимому радио «Эхо столицы».

Новости были обыкновенными. Самая Свободная Республика Как Бы В Составе России пережила еще одну ночь без катаклизмов. Неназванные сыщики, прилетевшие из Москвы, вяло расследовали обстоятельства нового неудачного покушения на министра Камиля Убатиева, а сам Камиль-ака в интервью корреспондентам радио в свойственной ему витиеватой манере объяснял свою неуязвимость особым покровительством со стороны аллаха. Я-то раньше грешным делом полагал, будто министру в большей степени покровительствует не аллах, а тульский спецназ.

Однако не мне, гяуру, судить о таких вещах. В конце концов, ничто ведь не мешает аллаху в целях защиты Убатиева патронировать непосредственно спецназ, вместе с БТРами. Восток, как говорится, — дело темное. Особенно для малограмотного в исламе сыщика Штерна.

Вслед за везучим Камилем слово взял помощник Президента Геннадий Батыров, который ненавязчиво вернул меня с Востока обратно в Москву. В прямом эфире Батыров стал опровергать слухи о своей размолвке с Президентом и скорой отставке, но делал это столь обстоятельно и многословно, как будто хотел сначала убедить себя, а только потом — радиослушателей. Стоило помощнику Президента замолчать, как в эфире возник радостно-злой комментатор Андрей Чертанов, вкусно выругал левых, правых и виноватых, привычно сравнил наших политиков с бульдогами под ковром, предрек победу на президентских выборах клетчатому паяцу и, демонически расхохотавшись, исчез, на прощание посоветовав запасаться мылом, солью и спичками. Совет, похоже, был обращен ко мне: кроме бабушкиных запасов чая и киселя, никаких иных накоплений у меня не было. Я представил себе, как отправляюсь в магазин с огромным рюкзаком, как на глазах у покупателей мучительно долго запихиваю покупки в этот рюкзак, как пытаюсь со всеми припасами влезть в автобус… Бррр, не хочу. Лучше уж я не поверю Чертанову. Не такие ведь мы кретины, чтобы избрать клетчатого, верно?

По радио тем временем шла уже хроника столичных происшествий. Темой номер один продолжал оставаться взрыв в павильоне ВВЦ на книжной ярмарке. Но если вчера в ночном выпуске новостей «Эха столицы» в основном перечислялись версии причин теракта и прозрачно намекалось на «кавказский след», то сегодня речь шла уже исключительно об убытках. Как я и предполагал, из-за давки обрушилось полдюжины боксов, закоптился потолок в районе взрыва и, кроме того, кое-кто пострадал от мародерства. Со стендов «Гроссмэна», например, неопознанные малолетние преступники увели не менее сотни томов, из бокса издательства «Кавалергард» пропал новенький стул, а противопожарный щит в суматохе лишился ведра. Кому оно понадобилось, никто так и не смог вразумительно объяснить.

Вдобавок ко всему из ячейки «Живой природы» сбежал взрослый медведь пяти лет от роду. Комментатор явно сочувствовал свободолюбивому хищнику, я тоже принял сторону медведя, и мы дружно понадеялись, что мишка каким-то образом избежит патрулей, засад и капканов и доберется до ближайшего леса. Главное, чтобы ему в пути не встретился человек с гармошкой… Впрочем, по мнению комментатора, все новости о взрыве, украденном ведре и даже беглом буром медведе перекрывались суперновостью с той же книжной ярмарки: оказывается, вчера среди гостей был замечен не кто иной, как популярнейший Сэм Нижегородцев, великий британский ди-джей и издатель самого крутого музыкального канала. Судя по всему, на ярмарке мистер Сэм надеялся сохранить свое инкогнито, но был опознан каким-то бдительным фаном. Лишь благодаря панике в павильоне ди-джею удалось вовремя исчезнуть, оставив с носом своих поклонников. Комментатор не исключал, что общение со столичными фанами неизбежно бы завершилось разрыванием на сувениры знаменитого светло-синего концертного пиджака…

«Вечно у меня так, — горестно подумал я. — Пока я занимаюсь своим частным сыском, мимо меня проходит все интересное. Такая знаменитость запросто гуляла по ярмарке в одной толпе со мной, а я даже не заметил! Стыд вам и позор, Яков Семенович».

Дальше я уже слушал вполуха, да и сенсаций никаких больше не было.

Радиокомментатор скороговоркой протараторил про два ночных ограбления в центре столицы, взаимную перестрелку нескольких неопознанных камуфляжников в районе Измайловского парка и несмертельную аварию «девятки», принадлежащей Мосгидромету. Про последнее происшествие сказано было без малейшего сочувствия, даже с ехидством: машину синоптиков занесло на мокром шоссе, которое по их же собственным прогнозам всю ночь должно было оставаться сухим. Буквально через три минуты обиженные синоптики отыгрались на москвичах. Словно в отместку за аварию погода на сегодня предсказывалась из рук вон плохая: дождь, порывистый ветер, похолодание. В такую погоду ходить по улицам частному сыщику противопоказано. Правда, я так и так собирался днем отоспаться, а вечером воспользоваться машиной. Оставалось лишь выяснить, какое именно авто мне подадут к подъезду.

Напоследок я выслушал новую песню печальной хромоножки Беллы Винтковской, потом приглушил радио и набрал номер.

— «Диана-сервис», — откликнулся незнакомый женский голос. — Слушаю вас.

— Девушка, — ласково попросил я.. — Соедините меня с Олегом Евгеньевичем.

— А вы по какому вопросу к Олегу Евгеньевичу? — вежливо, но с легким оттенком подозрительности осведомилась телефонная трубка.

Олег отличался редким постоянством натуры: постоянно менял секретарш. И каждой мне приходилось заново доказывать, что я имею право говорить с ее шефом без предварительного заполнения анкеты в трех экземплярах. Ужасно утомительное занятие, доложу я вам.

— Милая девушка, — нежно промурлыкал я с интонациями тигра-людоеда. — Передайте вашему начальнику, что звонят из канцелярии Штерна, Штерна, вы хорошо расслышали?

— Да-да, — испуганно отозвалась новая Олежкина секретарша. Слово «канцелярия» произвело на нее магическое действие.

— Вот и славненько, — задушевным тоном продолжил я. — Только поторопитесь, милая, Яков Семенович ждать не любит…

Через три секунды в трубке возник Олежка.

— Яков Семеныч, — укоризненно пробурчал он, — зачем детей пугаешь?

— А не надо детей на работу брать, — весело ответил я. — Детям положено в школу ходить или в садик. Ну, ладно, передай ребенку мои извинения. Скажи, что дядя добрый, он только прикидывается Карабасом… Кстати, у дяди Штерна есть к тебе дело.

— Я уж понял, — сразу стал деловитым Олег Евгеньевич. — Выкладывай.

В те времена, когда нынешний владелец «Дианы-сервиса» был еще простым Олежкой, молодой пинкертон Яша Штерн вполне бескорыстно помог юноше выпутаться из дрянной истории, куда тот угодил по своей глупости и по чужой подлости.

Позднее Олежка стал Олегом и, наконец, важным Олегом Евгеньевичем, однако чувства признательности к бывшему муровскому пинкертону не утратил и никогда не упускал возможности мне помочь. А возможности у хозяина лучшей в городе автомастерской были, заметим, преизрядные. Всякий раз, прибегая к его помощи, я чувствовал себя сукиным сыном, стригущим проценты со своего доброго поступка.

Но бывали случаи, когда выручить меня мог бы только Олежка.

— У тебя есть сейчас посольские машины с дипномерами? — осторожно поинтересовался я у хозяина «Дианы-сервиса». — Только чтобы на ходу были…

Есть?

— Смотря что ты понимаешь под словами «на ходу», — начал было педантичный Олег. — Если, например, тебе нужно доехать до финской границы…

По-моему, Олежка вообразил, что я собираюсь кого-то нелегально вывезти за рубеж, и уже деловито прикидывал про себя, как половчее обставить эту операцию.

— Нет-нет, — усмехнулся я. — Все в пределах Садового кольца.

— Понял, — чуть разочарованно проговорил Олег. — Это намного проще. Есть «Чайка» восьмидесятого года. Ее вчера как раз пригнал твой тезка из гаража украинского посольства. Зверь-машина. Ты знаешь, какая у нее мощность двигателя?

— Догадываюсь, — кратко ответил я, не желая углубляться в автомобильные дискуссии. — Но мне украинская «Чайка» все равно не подходит. Мне бы чего подальше и позарубежнее.

— Пожалуйста, можно и подальше, — сказал невозмутимо Олег. — Имеется «Тойота» Его Превосходительства генерала Такэо, военного атташе Японии.

С печальным вздохом я вынужден был отклонить и этот заманчивый вариант.

При соответствующей экипировке я бы еще мог сойти за генерала, но за японского генерала — никогда. Кроме того, по-японски я не знал ничего, кроме «харакири», «банзай» и «Хакамада».

— Какой ты привередливый, — заметил Олег, выслушав мои возражения.

— Украина тебе слишком близко, Япония чересчур далеко… У меня ведь не автосалон, а всего лишь мастерская.

— У тебя прекрасная мастерская, — льстивым голосом уточнил я. — Европейские автосалоны просто меркнут на ее фоне. Дошло до меня, о великий шах, что у тебя в любое время дня и ночи стоит на приколе до сотни изысканных лимузинов…

— Гораздо больше, — хмыкнул в ответ владелец «Дианы-сервиса». — И среди них есть даже «Роллс-ройс» шейха Хайраддина. Но тебя же рухлядь не устроит.

— В каком состоянии «Роллс-Ройс»? — вежливо осведомился я. Было бы заманчиво хоть разок закосить под нефтяного шейха. Главное, тут камуфляж требуется минимальный: белый бурнус и толстая пачка долларов.

— Пока не транспортабелен, чиним, — не оставил мне надежд бессердечный Олег. — Дня два назад у Рижского рынка «Волга» потеряла управление и шейховой тачке — ровнехонько в бок. Хайраддина, на его счастье, в салоне не было, зато шофер его едва жив. Правда, и тем, в «Волге», досталось дай боже. Пьяные, наверное, были или накурились. Хорошо еще, не мне эту «Волгу» чинить, у них там свой автосервис… Но нам и шейха за глаза хватит! Вынь да положь ему срочный ремонт, потому как его четырнадцатая жена именно к этому «Роллс-Ройсу» привыкла.

— Силен мужик, — оценил я выносливость Хайраддина.

— С жиру бесится, — не согласился со мной Олежка. — Тут с одной женой скандалов не оберешься…

— Мне бы машину, — поспешно перебил я приятеля, боясь, что сейчас тот надолго соскочит в семейную тему. Не люблю я эту тему. Сразу вспоминаю свою бывшую супругу Наталью. Шейху крупно повезло, что в его гареме не оказалось Натальи. Она бы ему устроила веселую жизнь.

— Машину… — задумчиво повторил Олег. — Я не забыл, Яша, я думаю. Так…

«Понтиак» отпадает, у «Ниссана» капот ободран… О! Вот это тебе подойдет. Ты как относишься к «фордам» девяносто второго года выпуска?

— Положительно, — тотчас же ответил я. — Обожаю их с самого девяносто второго.

— Тогда «Форд» твой, хоть на два дня, — сообщил мне Олег. — Но потом придется машину вернуть. Хозяйка, понимаешь, возвращается из Майами.

— Мне только на один сегодняшний вечер, — заверил я приятеля. — И непременно чтобы с твоим шофером.

— С шофером тебе… — проворчал Олег. — Ладно, будет сделано. Во сколько ему подъехать и куда?

— К моему дому, в двадцать один ноль-ноль, — проинструктировал я приятеля.

— Кстати, чья машина?

— Миссис Джулии Стерн из американского посольства, — отозвался Олег. — Она там, кажется советник по туризму… Бойкая такая мадам, лет под восемьдесят.

Сама, между прочим, автомобиль водит, не то что некоторые…

Упрек был несправедлив. Обычно я никогда не отказывался от вождения любой колымаги внутреннего сгорания, включая «Запорожец» и асфальтовый каток. Однако сегодня мне требовался именно водитель. Для дипломатической солидности.

— Ты извини меня, родной, — покаянно сказал я в трубку. — Я давно не сидел за рулем, глазомер уже не тот, руки дрожат. В общем, нельзя мне без шофера… И вот еще что, — добавил я уже нормальным тоном. — Скажи водителю, пусть оденется построже. Темный костюм, галстук, все по протоколу.

— Куда это ты собрался ехать? — с интересом спросил Олег. — На прием к английской королеве?

— Ты близок к истине, — важно произнес я и на этом быстро распрощался с владельцем «Дианы-сервиса».

Теперь мне надо было поспать, что я и сделал. Вещих снов при этом мне не снилось. Ровно в восемь вечера предупредительно затренькал будильник, однако я уже без того проснулся. Смокинг висел в шкафу, уже заранее подготовленный — вычищенный и поглаженный. Это был очень хороший смокинг: кобура под мышкой совершенно не была видна, как ни крутись. На всякий случай я все-таки покрутился перед зеркалом и остался доволен своим внешним видом. Прическа джентльмена, умное выражение на лице, монокль, умеренно широкие плечи.

Мистер… м-м… мистер Джейкоб Стерн, американский дипломат, советник по туризму, большой любитель азартных игр… Таких в любом казино встречают с распростертыми объятиями и не задают лишних вопросов. И правильно. Там вопросы буду задавать я.

«Форд» уже стоял у подъезда и выглядел тоже неплохо, под стать будущему пассажиру. Водитель, правда, несколько переусердствовал в строгости своего костюма и стал похож на служащего похоронного бюро. Водителя звали Константином: это был личный шофер Олежки.

— Куда поедем, Яков Семенович? — поинтересовался строгий Константин, заводя мотор.

— В кино, — объявил я. — Кинотеатр «Художественный» на Арбате. Трогай, любезный, а то не дай бог опоздаем к началу сеанса.

— «Художественный»? — переспросил водитель. — Но ведь там же…

— Вот-вот, — кивнул я. — Гнездо азарта и порока. Мой карман жгут баксы, заработанные нечестным путем. Надо их поскорее потратить…

Шофер Костя моментально потерял свой торжественно-похоронный вид и фыркнул. Он вообще был очень смешлив и поэтому даже не умел рассказывать анекдоты: сам же на середине начинал хикать. Такой серьезный недостаток перекрывался, однако, многими достоинствами, в числе которых наличествовало умение ловко править автомобилем при любых погодных условиях. Это умение сегодня вечером было особенно кстати: синоптики не соврали насчет ненастья.

Пока я усаживался в «Форд», дождь и ветер как-то поутихли — из уважения к моему смокингу. Но стоило нам выехать на Ленинский проспект, как силы природы за окнами тут же взяли свое.

— Паршивая погодка, — сказал я, глядя в окно. — Сейчас бы дома сидеть, у телевизора…

Костя хихикнул. Очевидно, он с трудом представлял меня спокойно сидящим у телевизора. Для него я был агентом 007 и лишь по совместительству — другом его шефа Олега Евгеньевича. Один раз я в присутствии Константина довольно аккуратно поставил на место парочку праздношатающихся гоблинов, и с тех пор водитель был твердо уверен, что частный сыск неотделим от погонь, автоматной стрельбы, постоянных драк и прочих киношных фокусов. Само собой, визит в фешенебельное казино входил в этот джентльменский набор. Мой шофер очень бы удивился, обнаружив, что знания мои о подобных столичных заведениях носят в основном теоретический характер. Если не считать, конечно, той давнишней облавы, когда я в первый и единственный раз побывал в этой самой «Вишенке».

Казино «Вишенка» выжило кинотеатр «Художественный» из родного здания за каких-то два года. Казиношники действовали по безотказному методу лисички из сказки: сперва они скромно арендовали в кинотеатре небольшое помещение, а затем стали расширять и укреплять свое влияние. Зрители приносили «Художественному» мизерный доход, зато рулетка — весьма солидные суммы. Как-то незаметно киномеханики выучились на крупье, кассиры стали вместо билетов торговать фишками и обменивать валюту, потом из главного зала исчезли кресла, и рулетка окончательно обосновалась на новом месте. Напоследок фасад был перекрашен в ярко-красные бодрые тона, в результате всем стало ясно: слово «Художественный» на фасаде смотрится более чем странно. Последним штрихом стала смена вывески, причем семь веселых букв слова «Вишенка» были очень тактично выполнены в той же графической манере, что и четырнадцать букв предыдущего названия — и потому многие москвичи долгое время просто не замечали никаких изменений. Насколько я знал, уже к осени «Вишенка» должна стать заведением «клубного» типа-с рестораном и дискотекой. Но пока здесь, помимо рулетки, был лишь скромный бар, и сюда приезжали поиграть, ни на что другое не отвлекаясь. Трое швейцаров из-за стеклянной входной двери внимательно оценивали публику; окажись у клиента несолидный рублевый вид, он едва бы прошел в зал. Я вспомнил презрительные взгляды, которые казиношная обслуга бросала на нас, муровцев: против самого МУРа обслуга, в общем, ничего плохого не имела. Мы были просто ненадежной клиентурой, с которой нечего было взять.

Теперь я намеревался учесть прошлую ошибку и явиться в «Вишенку» с иностранным блеском и шармом. Автомобиль со звездно-полосатым флажком на капоте и с дипломатическим номером должен был стать самой надежной гарантией моей солидности и хорошей покупательной способности.

Так оно и случилось. Стоило нашему «Форду» притормозить у входа, как нам навстречу выкатился один из здешних швейцаров с зонтом в руках — золотой позумент ливреи, фуражка с буквой В на околыше и улыбка в тридцать два зуба.

— Вэлкам! — пропел он, отворяя дверцу машины и сразу накрывая меня огромным куполом зонта. Шофер Костя, глядя на эти швейцарские телодвижения, проявил чудеса стойкости и не засмеялся. Я, выходя, успел только заметить, как напряглось Костино лицо. Словно у парня заболели обе челюсти сразу.

Про себя я отдал должное выдержке Константина и поскорее проследовал за обходительным швейцаром в ярко освещенную дверь игорного заведения. Внутри меня уже ждали еще два любезнейших стража входа, тоже в фуражках и позументах.

— Вэлкам! Вэлкам! дружно рявкнули они, вытягиваясь во фрунт. Любой уважаемый посетитель сразу чувствовал себя чуть ли не полководцем, принимающим парад. Я оценил выучку и одарил обоих гренадеров купюрами по доллару, а провожатому с зонтом дал десятку. Мы, американские дипломаты, не разбрасываемся деньгами с портретами любимых президентов, но умеем ценить чужой труд.

— Хау ду ю ду! — Ко мне уже летел по лестнице услужливый господин в темно-вишневом костюме и с багровым лицом (вероятно, под цвет заведения). — Скьюз ми… — Я видел, с каким трудом даются господину заученные английские фразы.

— Здра-фствуй-те, — пришел я на помощь бедолаге, изображая чудовищный акцент. — Я… хотеть… рульетка. Андестенд?

Краснолицый тут же прекратил свои попытки объясниться со мной на языке Чарльза Диккенса и обрадованно затряс головой. Для быстроты общения я сунул и ему десятку, получив которую господин с фирменным вишневым лицом сделался моим лучшим другом, почти кровным братом.

Повторяя за мной «рульетка», «рульетка», новый друг довел меня до кассы, принял из моих пальцев пять стодолларовых банкнот, обменял американские деньги на целую охапку российских рублей и тут же на рубли купил мне входной билет и множество разноцветных фишек.

— Скьюз ми, — проговорил мой вишневый фрэнд, переводя дыхание. — Приходится менять… Таковы правила, извините… Но это быстро, у нас сервис…

— Глюпый прафила, — надменно ответил я, по-прежнему коверкая язык. — Ваш Конгресс… изменить прафила…

— Это Дума, что ли, — Конгресс? — рассмеялся мой провожатый. — Вы шутите, мистер. В Думе у нас сидят такие… А-а, черт с ней. Пойдемте в зал…

И мы пошли в зал. Здесь было уже многолюдно, несмотря на ранний — для казино — час. Между столов сновали бледные юноши, одетые стильно и изысканно, и намакияженные девушки в вечерних платьях с огромными декольте. По-моему, главной их целью была не игра, а суета: они словно бы старались заполнить собой все неигровое пространство в зале, чтобы вновь прибывшим ничего не осталось бы, как только подсесть к ближайшему столу. Все это сильно напоминало мне броуновское движение молекул из учебника физики-с тем лишь отличием, что некоторые из декольтированных молекул были очень ничего себе. Один из бледных юношей, завидев меня, круто изменил свою броуновскую траекторию; на скучающей бледной мордашке моментально возникло выражение почтительной готовности за символическую сумму поведать мне все тайны любой из рулеток, поделиться со мной самым верным способом сделать ставки, дабы умножить мое состояние раза в три за один присест. Вишневый провожатый тут же выдвинулся у меня из-за спины и играючи подхватил кандидата в новые друзья под локоток, нежно при этом улыбаясь. Богатый американец, плохо знающий русский язык и вдобавок глуховатый, не нашел бы ничего предосудительного в мирной беседе двух хороших знакомых.

Однако русский-то я знал, слышал тоже прекрасно и, с американской бесцеремонностью озираясь по сторонам, сумел заодно разобрать почти все нешуточные угрозы, обращенные к бледнолицему брату вишневым господином. Судя по ним, дружеского преломления томогавков и выкуривания трубки мира здесь не ожидалось. По всему выходило, что господин с плохим английским был штатным работником казино, вроде метрдотеля, а бледный — обычным мелким прохвостом из числа тех, кто надеется отщипнуть себе кусочек фарта от щедрот солидной клиентуры. Шушера допускалась в игровой зал на правах массовки и обязана была знать свое место. «Паси совковых… — на прощание посоветовал сквозь зубы профессионал любителю, дружески похлопывая его по плечу. — Дипломата не трожь… Фискаловсюдахочешьнавести,ты,дешевка?..»

Бледный был на редкость понятливой молекулой. Он всплеснул руками, отвесил вишневому поклон и затерялся в толпе.

— Это есть… ваш… приватный знакомец? — осведомился я у вишневого ангела-хранителя. — Он тоже… делать бизнес?..

— Я ему покажу — бизнес, — на мгновение забывшись, злобно пробормотал себе под нос вишневый, однако сразу ликвидировал промах, изобразив на лице вежливую гримасу:

— Ноу бизнес. Просто давно не виделись… Старые друзья.

Я еще раз порадовался, что выбрал на сегодня именно зарубежное прикрытие.

В основном здесь тусовалась публика отечественная, хотя далеко не бедная. По закону все обладатели входных билетов и набора цветных пластмассовых фишек были в зале равны, и тем не менее гости из дальнего забугорья считались равнее прочих.