Соблазнение - Прелюдия к счастью

— Александр закончил и мой портрет. Должен сказать, что это тоже отличная работа.

— Правда? — Найджел кивнул. — Но это меня совсем не удивляет. Я всегда был поклонником ваших работ, граф.

— Как, впрочем, и все мы. — Лицо Энтони приняло мученическое выражение. — Вы не поверите, если я скажу, в какой возмутительно ранний час мне пришлось вылезти из кровати, чтобы поупражняться в фехтовании у Анджело. Видите ли, все остальное время граф занят написанием портретов.

Разговор зашел о фехтовании, потом о других видах спорта, но Александр проявил к нему мало интереса. Восхищение Найджела его работами подсказало ему неплохую идею. И, если он хочет поговорить с Тесс, если действительно хочет узнать правду, он должен ехать в Обри Парк, и Найджел только что подсказал ему, как лучше всего это сделать.

Когда разговор на время утих, Александр обратился к Найджелу:

— Лорд Обри, если я не ошибаюсь, вы упомянули как-то, что ваше поместье находится в Суссексе?

— Да, — ответил Найджел.

— Я слышал, что это очень красивое место. Видите ли, мне бы хотелось выполнить несколько пейзажей, запечатлев на них природу Англии, скорее всего, именно в этом направлении я и направлюсь. Лорд Обри, поскольку вы хорошо знакомы с этой частью Англии и являетесь тонким ценителем искусства, может быть, вы согласились бы дать мне несколько рекомендаций на этот счет?

Самодовольная улыбка Найджела только подтвердила мнение, сложившееся о нем у Александра. Этот человек просто обожал, когда о нем лестно отзывались.

— Конечно, — ответил Найджел. — А что бы вам хотелось узнать?

— Как вы считаете, какие места Суссекса больше всего подойдут для написания пейзажа?

— Там есть несколько воистину великолепных мест. — Найджел с гордым видом выпрямился на стуле. — Но должен сказать, что самые красивые места находятся близ моего поместья.

— Суссекс? Фу! — Гренвилл недовольно сморщился. — Мое поместье в Дартмуре гораздо интереснее.

— Это мрачное место! — скривился Найджел.

— Уверяю вас, Жюнти, Обри Парк — отличный образец английского пейзажа и прекрасно подойдет вам. В Обри Парке можно написать чудесные пейзажи.

Все это оказалось даже проще, чем Александр предполагал.

— Значит, вы не будете возражать, если на моих пейзажах будет фигурировать ваше поместье? — спросил он.

— Возражать? Конечно же нет. Мне даже нравится эта идея.

— Прекрасно. А какую гостиницу в этом районе вы можете мне порекомендовать?

— Гостиницу? Это вздор, мой дорогой друг. — Я приглашаю вас погостить в Обри Парке.

Александр с трудом сдержал торжествующую улыбку.

— Я был бы, конечно, вам необычайно признателен. Но мне бы не хотелось злоупотреблять вашим гостеприимством.

— Но…

Александр замахал руками, чтобы остановить возражения Найджела.

— В обмен на вашу любезность вы должны позволить мне сделать что-нибудь для вас. Например, я мог бы написать ваш портрет.

— Это совсем не обязательно, — возразил Най-джел. — И кроме того, у меня уже есть портрет. Он был написан около года назад.

Александр мысленно поблагодарил Камиллу Робинсон за данную ему информацию.

— Но я должен хоть как-то отблагодарить вас, — сказал он Найджелу и затем добавил спокойным, ничего не выражающим голосом. — Может быть, вы позволите мне написать портрет леди Обри?

В разговор вступил Гренвилл.

— В самом деле, Обри, это великолепная идея. Вы, должно быть, единственный мужчина в Лондоне, чью жену еще не нарисовал Дюмон. Я знаю, что когда я сообщил Кэролайн, что ее будет рисовать Дюмон, она пришла в восторг.

— Ваша жена — поразительная красавица, — заметил Энтони. — И ее портрет кисти Дюмона был бы великолепен.

Найджел согласился с этой идеей.

— Это будет чудесным пополнением моей коллекции, — сказал он. И, кроме того, моей жене действительно нужен новый портрет. Но она только начала выздоравливать. — Он взглянул на Александра. — Когда вы планируете отправиться в Суссекс?

— Мне необходимо еще выполнить несколько заказов здс, в Лондоне. Я думаю, что через одну, две недели я освобожусь.

— Уверен, что к этому времени Тереза полностью выздоровеет. Я принимаю ваш щедрый подарок, Жюнти. И, позвольте сказать, что я ожидаю вашего приезда в мой дом с величайшей радостью.

Александру хотелось сказать то же самое. Потому что несмотря на все, что произошло, он все так же любил Тесс. Он хотел видеть ее, говорить с ней, хотел обнять ее, быть с ней рядом. Хотя у него было такое чувство, что устроенное им было самой идиотской идеей, на которую он только был способен. Но судьба предоставила ему еще один шанс, и было бы глупо его не использовать.

Глава 27

Даже считанные дни свободы, проведенные Тесс без Найджела в Обри Парке, были ей не в радость. В мыслях она неизбежно находилась в Лондоне рядом с Александром. Скоро он уедет из Англии, и Тесс сомневалась, что когда-нибудь приедет сюда снова. Он увезет с собой Сюзанну, и она никогда больше не увидит своей дочери. Думая об Александре и Сюзанне, Тесс расстроилась еще сильнее, но не могла отогнать от себя эти мысли, да и не хотела. Ведь все, что у нее теперь осталось, это только воспоминания.

Вскоре после возвращения Тесс в Обри Парк приехала мать Найджела, и Тесс ненадолго отвлеклась от грустных мыслей. Она была в своем садике и давала указания садовникам, когда к ней подошла служанка и сообщила о приезде Маргарет.

Когда Тесс вошла в гостиную, се свекровь сидела на диване и пила чай. Тесс окинула ее заботливым внимательным взглядом. Маргарет всегда казалась страшно усталой и выглядела старше своих пятидесяти трех лет.

Тесс нежно поздоровалась со свекровью. Она любила Маргарет, хотя и знала, что ее приезд испортит и без того мрачное настроение Найджела.

— Маргарет, как я рада видеть вас, — искренне сказала Тесс.

— Тесс, дорогая моя, — Маргарет тепло пожала руки невестки. — Ты прекрасно выглядишь. Как Лондон?

Тесс присела на диван.

— Как всегда утомителен. Леди Вентворт просила передать вам привет.

— Как поживает Кэролайн? Я не видела ее целую вечность!

Тесс уверила ее, что у Кэролайн все великолепно и принялась знакомить свекровь со всеми столичными сплетнями, которые только сумела припомнить. Когда же эта тема разговора была исчерпана, Маргарет нашла другую.

— Когда я приехала, Чилтон сказал мне, что ты в саду устраиваешь новую цветочную клумбу. Ты опять занялась садоводством!

— Нет, совсем нет. — Тесс встретилась со свекровью взглядом. — Я только давала распоряжения садовникам. Найджел позволил мне разбить ее по моему собственному усмотрению, с условием, что никакую работу я не буду выполнять сама. Вам ведь известно его отношение ко всему этому. — В улыбке Тесс мелькнула едва заметная злость. — Он считает, что графиня не должна ползать на коленках по клумбе. Ведь ее нежные белые ручки могут испачкаться.

Маргарет отставила свою чашку в сторону и ласково улыбнулась Тесс.

— А почему бы нам не пойти и не взглянуть на этот ваш садик? — предложила она.

Женщины вышли из гостиной и, пройдя через примыкающую к ней оранжерею, вышли на улицу. Они молча шли по дорожке, ведущей к садику. Строгие правила Найджела, касающиеся образа жизни и поведения его жены, были темой, которую Тесс с Маргарет никогда не обсуждали.

Когда Сезон подошел к концу, в Обри Парк вернулся и Найджел, который совсем не испытал восторга, что с обязательным ежегодным визитом прибыла его мать. Он бы скорее предпочел, чтобы старая графиня перестала чувствовать необходимость в ежегодном демонстрировании своей материнской любви и привязанности, ибо оба они знали, что все это было не более, чем притворство. И только из приличия Найджел терпел это.

Найджел нашел свою мать и жену в гостиной. Женщины пили чай.

— Здравствуй, мама, — поздоровался он с Маргарет, чмокнул ее в щеку и сел на стул напротив женщин.

Они снова возобновили разговор, который вели еще до прихода Найджела, и он почувствовал, что его это страшно раздражает. Маргарет и Тесс разговаривали как ни в чем не бывало, будто его здесь не было. Найджел терпел это минут семь, ровно столько, сколько пил чай и потом с сердитым видом вскочил со стула.

— Черт возьми! — вскричал он. — Воистину теплый прием. Вижу, что вы обе вне себя от радости от моего приезда!

Найджел швырнул чашку через всю комнату. Она ударилась о стену и разбилась, а он повернулся и вышел.

Тесс и Маргарет обменялись понимающими взглядами. Но промолчали, потому что вспыльчивый, неистовый характер Найджела был еще одной темой, которую они никогда не обсуждали.

Хотя Александр условился остановиться в Обри Парке, чтобы писать портрет Тесс, он не хотел подвергнуть риску Сюзанну и надолго расставаться с ней. Он намеревался провести в поместье Найджела не больше недели. Александр считал это время достаточным для того, чтобы получить ответы на некоторые свои вопросы, но он и слышать не хотел о том, чтобы оставить свою дочь в Лондоне. Поэтому он выбрал гостиницу неподалеку от Обри Парк, где и оставил Сюзанну под присмотром Леони и Поля.

Когда его экипаж свернул на подъездную аллею, ведущую к загородному поместью Найджела и Тесс, Александр почувствовал, что к нему снова возвращается его озлобленность. Он так старался похоронить эту боль глубоко в недосягаемых тайниках своей души, но один лишь взгляд, брошенный на Обри Парк, оживил эту боль снова. Дворец и окружающий его парк представляли собой великолепный гармоничный ансамбль, который мог себе позволить только по-настоящему богатый человек. Вспомнив о разваливающихся стенах своего приходящего в упадок замка, Александр подумал о том, что не смог окружить Тесс даже десятой долей той роскоши, что представала сейчас перед его глазами. Может быть, он и не вправе был обвинять ее за то, что она предпочла эту роскошь, но не мог не осуждать ее.

Александра встретил дворецкий и проводил его в библиотеку, заверив, что граф ожидает его. Войдя в библиотеку, Александр принялся рассматривать прекрасные портреты, висящие на стене. Портрета Тесс среди них не было, хотя на стене возле камина было пустое место, где скорее всего и будет висеть ее портрет, когда он напишет его. Восхищенный взгляд Александра упал на отличные шпаги, висящие над камином.

Он рассеянно смотрел на эти шпаги, и мысли его вновь вернулись к задаче, стоящей перед ним. Первое время возможные последствия этого плана пугали его. Сумеет ли он рисовать Тесс снова, еще не забыв тот первый раз, когда писал ее портрет на лугу? Сможет ли смотреть в ее необыкновенные глаза и не утонуть в них? Но Александр решил во что бы то ни стало узнать всю правду. Он хотел, чтобы Тесс ответила, наконец, на мучающие его вопросы. Только тогда он обретет покой. Только тогда сможет вычеркнуть ее из своей жизни.

Дверь открылась, и Александр отвернулся от окна. Вид графа, идущего к нему, заставил Александра собраться с силами, напоминая ему о предательстве Тесс и защищая его от боли.

— Жюнти, — приветствовал его Найджел, — рад видеть вас снова. Комната для вас уже готова, и Чилтон отнесет туда ваши вещи. Вы ведь приехали без слуги?

— Да, он остался в Лондоне, чтобы утрясти кое-какие мои дела. Но я буду обслуживать себя сам.

— Как хотите. — Найджел вытащил часы и взглянул на время. — Я попросил жену подойти сюда к нам.

— Вы уже решили, в каком месте мне рисовать портрет? — спросил Александр, намеренно уводя разговор в сторону от Тесс.

— Думаю, что больше всего для этого подойдет оранжерея.

Стояла середина лета, все сады были в цвету, а он хотел, чтобы портрет его жены писали в оранжерее?! — Александр с трудом подавил в себе протест художника, который так и рвался, чтобы возразить Найджелу.

— Очень хорошо. Мои краски и другие принадлежности для рисования — в экипаже. Распорядитесь, пожалуйста, чтобы их внесли в дом.

— Обязательно, — с готовностью сказал Найд-жел.

Дверь открылась снова и на этот раз в библиотеку вошла Тесс. Пройдя несколько шагов она заметила, наконец, Александра и резко остановилась. Глаза ее расширились от ужаса.

Александр понял, что его приезд был для Тесс полной неожиданностью. Она судорожно вцепилась в складки кремовой юбки и выглядела такой встревоженной, что Александр почувствовал вдруг к ней жалость. Постепенно к Тесс вернулось самообладание, и лицо ее скрылось за ничего не выражающей маской.

— Леди Обри, — Александр поклонился.

— Граф де Жюнти, я ничего не знала о вашем приезде.

Найджел подошел к Тесс и протянул ее руку Александру, чем вывел последнего из себя.

— Тереза, дорогая. Граф де Жюнти приехал в Суссекс, чтобы рисовать. И он некоторое время поживет у нас.

Последовала долгая пауза, после которой Тесс все же сказала:

— Как это замечательно! — ее голос ясно сказал Александру, что на самом деле она так не думала, да и улыбнулась она скорее машинально.

Александр наблюдал за реакцией Тесс, а Найджел продолжал:

— Он хотел остановиться в гостинице, но я настоял на том, чтобы он погостил у нас. И к тому же граф обещал, пока он будет гостить у нас, написать твой портрет.

Тесс ничего не сказала, но ее огромные глаза затемнели и засветились на ее бледном лице странным блеском. Александр увидел в этих глазах боль и понял, что эта неделя будет самой долгой в его жизни.

Тесс одевалась к обеду, как во сне. Как только Салли застегнула крючки на ее платье, Тесс отослала горничную, чтобы закончить свой туалет в одиночестве. Она тщетно пыталась застегнуть застежку на ожерелье из сапфиров, потому что руки ее тряслись от волнения. Снова и снова Тесс задавала себе один и тот же вопрос — зачем же на самом деле приехал Александр? Она была уверена, чтобы причинить ей боль.

Все эти месяцы после возвращения в Англию ей снился Александр. В Лондоне ей пришлось встретиться с ним на балу, выслушивать разговоры о нем. А теперь ей придется встретиться с Александром лицом к лицу, когда он будет рисовать ее портрет. Тесс чувствовала, что не выдержит этого, она боялась, что не сможет скрыть своих чувств. И Найджел узнает в конце концов, что они с Александром были любовниками. Она подумала о том, что может сделать с Александром ее муж, и от этой мысли все ее тело охватила сильная дрожь.

— Уезжай, Александр. Пожалуйста, уезжай отсюда, — прошептала Тесс в пустоту комнаты, и ожерелье, выскользнув из ее дрожащих рук, упало.

Открылась дверь. Она повернулась и увидела, что в комнату вошел муж. Тесс попыталась было изобразить радость, вызванную этим его приходом, но у нее не получилось. Одного только взгляда на лицо Найджела было достаточно, чтобы понять, что тот недоволен ее реакцией. Значит, период очарования, любезности и снисхождения опять закончился.

Надеясь чем-то отвлечь внимание Найджела, Тесс снова повернулась к туалетному столику и подняла с пола ожерелье. Заставив себя растянуть губы в улыбке, она попросила:

— Найджел, я никак не могу застегнуть это ожерелье и, как назло, куда-то вышла Салли. Помоги мне, пожалуйста.

Красивые черты лица Найджела напряглись, и она поняла, что на этот раз ее хитрость не пройдет. Найджел взял из ее рук ожерелье и швырнул его на стол. Затем он грубо схватил Тесс за плечи и повернул ее к себе.

— Мне с трудом удалось уговорить Жюнти написать твой портрет. И я ожидал, что ты будешь выглядеть хоть чуточку благодарной. — Он оттолкнул Тесс к столу. — Думаю, что сегодня вечером тебя следует оставить без обеда, — сказал Найджел жене и отправился к двери. — Может быть, вечер, который ты проведешь одна в своей комнате, заставит тебя исправить свой капризный характер.

Как только за Найджелом закрылась дверь, Тесс вздохнула с облегчением. Он думал, что, заставив ее сидеть весь вечер в комнате, наказал ее! Но для Тесс это было самым настоящим благодеянием.

Александр ел роскошный обед, стоящий перед ним на столе, даже не ощущая его вкуса. Ему объяснили, что у Тесс болит голова, и она не будет обедать с ними. Вдовствующая графиня, мать Найджела, с которой Александр познакомился несколько раньше, ела молча, глядя в свою тарелку. Разговор между ними, мужчинами, ограничивался тем, что говорил Найджел, а Александр время от времени, коротко отвечал ему.

После обеда Найджел показал ему оранжерею и, поскольку окна выходили на юго-восток, Александр сказал, что будет рисовать Тесс по утрам, когда освещенность будет наилучшей. Было оговорено и время. Остановились на десяти часах утра. После этого мужчины направились в библиотеку, чтобы выкурить по сигаре и выпить коньяку.

— Прошу извинить мою жену, — сказал Найджел, протягивая Александру бокал. — Она собиралась пообедать вместе с нами, но, боюсь, ее головные боли часто слишком мучительны.

За шесть месяцев, что Тесс прожила в доме, Александр не мог припомнить ни одного случая, чтобы у нее болела голова.

— Ради Бога, не беспокойтесь об этом, — ответил Александр. — Вы уже как-то раньше говорили мне о хрупком здоровье вашей жены.

— К сожалению, это так, — сказал Найджел, затягиваясь сигарой и выпуская дым к потолку. — И это всегда доставляет мне массу серьезных неудобств.

Александр не мог не заметить, что болезнь Тесс беспокоила ее мужа гораздо меньше, чем его собственные неудобства.

— А вы, я слышал, вдовец? — спросил Найджел.

— Да. — Александр отпил большой глоток коньяка. — У меня есть дочь.

— Я слышал. Черт побери, позор вашей жене! Не могла что ли родить вам сына!

Александр с силой сжал в руке бокал. И весь остаток вечера ему пришлось бороться с охватившим его желанием разбить в кровь красивое лицо Найджела.

Когда Тесс на следующее утро переступила порог оранжереи, часы только что пробили десять, но Александр уже ждал ее там. Она остановилась, и Александр, быстро взглянув на нее, указал на противоположный угол комнаты.

Фоном для портрета Тесс он выбрал ветвящиеся заросли ломоноса, росшего в горшке. Тесс подумала и села на стул, который поставил для нее Александр. Расправив складки лимонно-желтого шелкового платья, она положила руки на колени. И, уставившись на свои руки, Тесс ждала с нарастающей тревогой, когда Александр начнет.

— Смотрите на меня, — сказал Александр.

Эти резко прозвучавшие слова нарушили тишину, и заставили Тесс приподнять голову. Александр стоял с карандашом и альбомом в руках и смотрел на нее. Глаза их встретились, но Тесс не смогла долго выдержать его пристальный взгляд и отвернулась.

Она слышала, как Александр нетерпеливо вздохнул и направился к стулу, на котором она сидела. Коснувшись рукой подбородка Тесс, он повернул ее голову к себе, потом опустил руку и отошел.

— Не двигайтесь, — сказал Александр. Какое-то время еще он смотрел на Тесс, потом снова взял альбом и начал рисовать. Тесс смотрела на него и вспоминала, как он рисовал ее раньше, вспоминала Луг Эльфов, и изумительный, пьянящий запах травы на этом лугу.

Ей хотелось спросить Александра о Сюзанне. Многое хотелось узнать. Все вопросы, которые она хотела задать Александру, крутились сейчас в ее голове. Когда у Сюзанны прорезался первый зубик? Когда она начала ползать? Научилась ли уже ходить? Расскажет ли когда-нибудь Александр Сюзанне о ней? Все эти вопросы так и вертелись на языке Тесс, но она продолжала молча смотреть, как Александр рисует.

Продолжая рисовать, Александр, не раздумывая над тем, как бы потактичнее что-то спросить, начал разговор.

— Я слышал, что вы болели. Что случилось?

Вздрогнув, она выдержала его взгляд всего одно мгновение и опять опустила глаза, уставившись на свои руки.

— Я… — Она запинаясь произнесла. — Я прекрасно себя чувствую.

— Прекрасно? — Александр буквально выкрикнул это слово и заметил, что Тесс опять вздрогнула от неожиданности. Он отшвырнул карандаш и альбом и подошел к ней. Тесс не поднимала на него глаза. Тогда Александр приподнял ее подбородок и заглянул в бледное, изможденное лицо Тесс.

— Прекрасно? Да ты стала худая, как щепка. Вздрагиваешь от малейшего звука. На время Сезона ты поехала в Лондон, но уже через две недели заболела. Ваш дворецкий сказал, что ты не принимаешь, но не сказал почему. И после всего этого ты говоришь, что прекрасно чувствуешь себя?

Глаза Тесс широко раскрылись от удивления.

— Ты приходил ко мне? Ты хотел меня видеть?

— Да. Я оставил свою визитную карточку. Разве дворецкий не говорил тебе об этом?

— Нет. — Тесс опять отвернулась. — Зачем ты приходил?

— До меня дошли слухи о твоем «хрупком здоровье» и все в Лондоне, кажется, уже свыклись с этим. Итак, ты болела? Тебя видел врач?

— Мое здоровье не должно тебя заботить, — прошептала она.

— Не должно заботить? — переспросил Александр, голос которого звучал все громче. — Да я…

— Тише! — оборвала его Тесс, оглядываясь на открытую дверь с тревогой. — Я ведь уже сказала, что сейчас прекрасно себя чувствую, — повторила она тихим голосом, испуганно поглядывая на дверь.

— Я больше не больна. Я… выздоровела…

Александр ждал, но больше она ничего не сказала. Но он хотел знать правду и снова силой повернул к себе лицо Тесс, спросил:

— Чем ты болела? Я хочу знать это.

— Зачем? — прошептала она в отчаянии. — Какая от этого разница? — Голос ее дрожал. — О, зачем ты приехал сюда?

Александр вздохнул.

— Я приехал за тем, чтобы вы кое-что объяснили мне, графиня. Я хотел бы знать, почему вы предпочли любить…

— Не надо! — умоляюще прошептала Тесс, бросив еще один беспокойный взгляд на дверь. — Ради Бога, не надо. Кто-нибудь услышит.

— Кто? — спросил он глухо. — Твой муж? — Ты боишься, что он узнает о нас правду? Боишься, что он выяснит, где именно во Франции ты провела все эти месяцы? Как же, интересно, ты объяснила ему все это? Держу пари, что…

— Перестань! — Тесс закрыла уши руками. — О, пожалуйста, перестань. — Она подождала немного, но Александр продолжал молчать. Тогда Тесс опустила руки и взглянула на него. — Уезжай, — с трудом произнесла она. — Уезжай…

— Я никуда не поеду до тех пор, пока ты не ответишь на мои вопросы. — Он заглянул в глаза Тесс и ощутил щемящее чувство жалости. Опять эти глаза! Они взывали к пониманию. Александр не мог вынести этот ее взгляд. Он отвернулся и пошел к двери. — На сегодня мы закончим.

— Александр, — едва слышно окликнула его Тесс.

При звуке ее голоса он остановился, но не оглянулся.

— Что?

— Как…

Александр услышал шелест шелка и боковым зрением заметил, что Тесс подошла к нему. Она выглянула в гостиную, затем повернулась к нему и коснулась своей рукой руки Александра.

— Как… — Она снова замолчала и Александр понял, что Тесс колеблется, не решаясь что-то у него спросить. Он ждал не двигаясь и не решаясь взглянуть на нее, и Тесс, наконец, спросила: — Как Сюзанна?

Он не ответил.

— Пожалуйста, скажи мне, — прошептала она. — Пожалуйста.

Александр тяжело вздохнул, боль в ее голосе раздирала его сердце.

— У Сюзанны все прекрасно.

— Я знаю, ты привез ее с собой в Лондон, Она все еще там?

— Нет. — Александр закрыл глаза, пытаясь не замечать боли в ее голосе. — Сейчас она здесь неподалеку.

— А у Жанетты и Генри все в порядке?

— Да. — Александр двинулся было дальше, страстно желая лишь одного — уйти, но голос Тесс остановил его снова.

— А как животные? Крыло у Матильды зажило?

— Да, теперь она здорова. С животными все в порядке. — И не в силах больше слышать ее голос, он вышел из оранжереи, даже не оглянувшись.

Глава 28

Тесс только наполовину закончила одеваться, когда прозвучал первый гонг, извещающий о том, что до обеда остается тридцать минут.

— Уже половина пятого? Салли, поторопись. Ты же знаешь, лорд Обри ненавидит, когда я опаздываю.

Салли принялась завязывать многочисленные ленты на бледно-зеленом вечернем платье Тесс так быстро, как только могла, но, несмотря на это, Тесс все равно на семь минут опоздала к обеду и, стремительно спускаясь по лестнице в гостиную, с ужасом думала об этом.

Ее муж был ярым сторонником пунктуальности и предполагал, что Тесс должна появиться в гостиной не позже, чем через три минуты после первого гонга. Но когда она влетела в гостиную, они с Александром уже потягивали из бокала мадеру, а Маргарет — херес.

— Простите, я опоздала, — сказала Тесс, стараясь сказать это с достоинством, хотя и чувствовала, что ее легкие буквально разрываются после стремительного преодоления трех пролетов лестницы. Она подошла к столу, где ее дожидалась рюмка миндального ликера и мельком взглянула на Найджела. Как она и предполагала, он был не в духе.

— Ты заставила себя ждать, Тереза. — Найд-жел извлек из кармана жилета часы, уточнил время и опять красноречиво взглянул на жену.

— Прости, Найджел, но мне пришлось опоздать.

— Причина снова в твоей горничной? Я вижу, эта девчонка абсолютно безответственна. Боюсь, нам придется подыскать тебе новую горничную.

Тесс прикусила губу, понимая, что завтра же он рассчитает Салли. А ведь ее жалованье — это единственный источник дохода для всей семьи. И в надежде умиротворить Найджела, Тесс сказала:

— Салли не виновата. Она уже приготовила для меня чудесное платье, но я решила надеть другое. — И хотя последующие слова были неправдой и ей было неприятно их говорить, Тесс все же добавила: — Мне захотелось надеть именно это платье. Ведь ты так его любишь!

Найджел бросил на жену суровый взгляд, и ничего не ответил. Но Тесс понимала, что сейчас он раздумывает над ее словами, решая, простить или нет ей этот проступок.

Спокойный голос Александра нарушил затянувшееся напряженное молчание.

— Нам даже стоило подождать, мадам. Ведь платье на вас просто изумительно. — Он галантно поклонился Тесс и с улыбкой обратился к Найджелу: — Красота вашей жены делает вам честь, Обри.

Найджел отпил глоток вина. Казалось, он был доволен этим комплиментом. Тесс бросила на Александра взгляд, полный благодарности, и повернулась, чтобы взять свой бокал. И после того, как она села рядом с Маргарет на диван, мужчины тоже присели.

— Как продвигается работа над портретом, Жюнти? — спросил Найджел.

— Очень хорошо. Думаю, через несколько дней я его закончу.

— Отлично. Возможно завтра или послезавтра я зайду взглянуть на него.

— Простите меня, лорд Обри, но я бы предпочел, чтобы вы этого не делали.

— Что? — Найджел отставил свой бокал и смерил Александра подозрительным взглядом.

— Почему бы и нет?

Александр кашлянул, как бы извиняясь.

— Я никогда никому не разрешаю смотреть на портрет, пока он еще не закончен. Можете считать это моей эксцентричностью.

Тесс вспомнила, как Александр запирал от нее портрет в мастерской, чтобы она не смогла увидеть его. Взглянув на Найджела, она заметила, как раздражение исказило его красивые черты лица, и улыбнулась торжествующей улыбкой. Хоть один раз Найджел не сделает все, как хочет он. Это была, конечно, незначительная месть, но Тесс буквально наслаждалась раздраженностью мужа.

Найджел нетерпеливо вздохнул.

— Очень хорошо, — уступил он, кивнув в знак согласия. — Думаю, что подожду до тех пор, пока портрет будет закончен. Завтра после занятия с моей женой, хочу предложить вам осмотреть мое поместье.

— Мне бы очень этого хотелось, — ответил Александр.

— Тереза, — Найджел повернулся к жене. — А тебе, мне кажется, завтра следует начать наносить визиты. Ведь ты еще не навестила никого, вернувшись домой. А мама, я думаю, составит тебе компанию.

Как только муж взглянул на Тесс, улыбка ее тут же пропала.

— Конечно, — согласилась она, и в ее мягком голосе не слышалось и тени негодования, которое она испытывала. Негодование было небезопасно в делах, касавшихся Найджела. Тесс посмотрела на Маргарет, но лицо ее свекрови было лишено какого бы то ни было выражения, и в блеклых голубых глазах, которые встретились с Тесс взглядом, не было видно никаких эмоций. У Тесс внезапно возникло чувство, будто она смотриться в зеркало, где видит свое отражение, только очень постаревшее. Открытие это потрясло Тесс.

Прозвучал второй гонг, извещающий о том, что обед подан. Следуя традиции, Александр предложил свою руку Тесс и повел ее в столовую, а за ними следовали Найджел и его мать.

Когда они входили в столовую, Александр украдкой бросил озадаченный взгляд на Тесс. Он не понимал той мягкости и покорности, с которой она потакала каждому капризу Найджела. Что-то подсказывало ему, что эта ее уступчивость была предназначена совсем не для того, чтобы доставить удовольствие мужу, за всем этим скрывалось что-то еще, но Александр еще не нашел этому причины. И в выражении лица Тесс он не прочел ничего, что дало бы ключ к разгадке. Действительно ли она любит своего мужа или, может быть, ненавидит его.

— Надеюсь, наша завтрашняя прогулка доставит вам удовольствие, — сказал Александру Найджел, когда подали первое блюдо — густой острый суп с пряностями.

— У вас очень красивое поместье, — вежливо ответил Александр, взяв ложку. — Возможно, я нарисую некоторые из ваших цветников. Они так великолепны!

— Благодарю. Найджел взглянул на жену, которая сидела за противоположным концом стола. — Кстати, о цветниках дорогая, я осмотрел твою новую клумбу и увидел, как ты распорядилась посадить цветы. Боюсь, мне не совсем понравился твой замысел.

Углом зрения Александр заметил, как напряглась Тесс и слышал, как шумно она дышит.

— Что же вам не понравилось в нем, мой лорд? — Голос ее был тих, но в нем слышалась настороженность.

— Ты не находишь ее слишком хаотичной? — Найджел взял кусочек хлеба и нож для масла. — Я имею в виду, что там высажено слишком много самых разных цветов, без какого бы то ни было плана и упорядоченности. В самом деле, Тереза, твой цветник выглядит как безвкусный крестьянский сад. Я бы предпочел что-нибудь более строгое, более элегантное.

— Но, — Тесс хотела было возразить, но не решилась, и Александр понял, что она побоялась не согласиться с мужем. — А какие цветы понравились бы вам? — спросила она вместо этого.

Найджел густо намазал хлеб маслом. — Тебе не стоит об этом беспокоиться, дорогая. Я уже дал распоряжение садовникам, они обо всем позаботятся. Мне не следовало бы соглашаться с твоим слишком претенциозным проектом. И ты не зашла бы так далеко.