Соблазнение - Прелюдия к счастью

— Теперь твоя очередь рассказывать. Я просто умираю, как хочу услышать о графе де Жюнти.

Теперь Тесс напряглась, ей вдруг стало тревожно. Откинувшись на спинку сиденья, Мелани коснулась рукой в перчатке груди и преувеличенно громко вздохнула, всем своим видом выражая бесконечный восторг.

— О, он воистину божественен! А ты знаешь, что он рисует мой портрет?

— Правда? Я не знала! Ведь мы не виделись, наверное, уже тысячу лет. Вот если бы мама разрешила мне остаться у вас до конца Сезона, я бы наверняка знала больше.

Девушки обменялись сожалеющими взглядами, и это не укрылось от Тесс. Она хорошо знала, что родители Фелиции были не настолько богаты, чтобы содержать ее весь Сезон, но они все же были достаточны горды и тщеславны, и общими усилиями наскребли достаточную сумму для того, чтобы снять дочери отдельный дом в Лондоне на некоторое время.

— Да, — продолжала Мелани вкрадчивым голосом, нарушая затянувшуюся паузу. — Он пишет мой портрет. И мне до смерти хочется заглянуть в него, но граф не разрешает мне этого. Он говорит, что разрешает людям, чьи портреты рисует, взглянуть на сам портрет только после того, как он будет закончен. И папу это очень огорчило.

Тесс закрыла глаза. Ей он тоже не разрешал взглянуть на портрет, пока не закончил его. Как давно это было!

— Я была поражена, когда увидела его, — призналась Фелиция. — У него такой… такой грозный вид. Он, конечно, красив, но какой-то дьявольской красотой.

— Это очень таинственный человек, — маленький ротик Мелани тронула мечтательная улыбка. — Но я слышала, что он владеет обширными землями на южном побережье Франции. У него есть виноградники. И вообще, я слышала, что это достаточно обеспеченный человек.

Тесс криво усмехнулась, вспомнив разрушающийся замок Александра и заброшенные виноградники.

— Ну, так если у него есть титул и деньги, почему бы твоему отцу не рассматривать его, как одного из претендентов на твою руку? — спросила Мелани одна из девушек.

Глаза Мелани расширились от ужаса.

— Дорогая! Но ведь он француз. Да к тому же еще и художник. Папа не захочет об этом и слышать!

— А я слышала, что рисование — это просто его хобби, — заметила другая девушка.

— Но, действительно, ведь он француз.

— А впрочем, даже если он и француз, что здесь такого? — снова вздохнула Мелани. — Когда я слышу этот его очаровательный акцент, мне просто хочется умереть.

Тесс в этот момент думала то же самое. Слушая, как эти девушки говорят об Александре, как о некоем божестве, ей хотелось закричать.

— Он такой высокий, — заметила Фелиция. Я заметила это, когда танцевала с ним.

— Граф превосходно танцует вальс, — сказала Мелани. — Когда его руки держат тебя и заставляют скользить в танце, кажется, будто плывешь по воздуху.

Все девушки, за исключением Тесс, вздохнули, соглашаясь со столь поэтическим описанием.

— Неужели так кажется в самом деле? — спросила одна из девушек.

— Именно так, — заверила Мелани и обратилась к Тесс. — Вы согласны со мной, леди Обри?

Глаза всех девушек с готовностью устремились на Тесс, как будто ожидая от нее детального описания ощущений, испытываемых в танце с Александром Дюмоном. На мгновение смутившись, Тесс просто сказала:

— Он довольно хорошо танцует.

К ее счастью, ей удалось сказать это довольно безразличным тоном.

Все девушки разочарованно отвернулись от Тесс, а Фелиция заметила:

— Тесс замужем за одним из самых красивых мужчин Англии. — И все девушки понимающе кивнули в знак согласия.

Да, Тесс поняла, что ей нестерпимо хочется закричать во весь голос.

Но дружные вздохи, стоны и хихиканья девушек отвлекли Тесс от этого внезапного желания.

— А вот и он! — воскликнула одна из девушек.

— И на каком великолепном жеребце он восседает! Мелани, граф направляется сюда. Уверена, что именно с тобой он хочет поговорить.

Мелани не оборачивалась, но глаза ее сияли от удовольствия.

— Правда? Как чудесно!

— Сегодня он не взял с собой свою дочку, — заметила одна из девушек. — Несколько дней назад, прогуливаясь с мамой, мы встретили графа. Он ехал в экипаже, и на коленях у него сидела его маленькая дочка. Вы можете себе это представить?

Тесс могла это представить. Могла представить Александра, катающегося вместе с Сюзанной в экипаже, укачивающего ее перед сном, рассказывающего ей сказки. Все это вызвало в ней самые разные эмоции. Облегчение от того, что она все-таки приняла верное решение. Ревность от того, что никогда не испытает сама этих мгновений со своей дочкой. Грусть, потому что Тесс понимала, что никогда не увидит, как ее маленькая девочка превратится во взрослую женщину.

— Граф без ума от своей дочери, — сказала Мелани. — Куда бы он ни поехал, он непременно берет с собой малышку. Это конечно, несколько странно, зато как оригинально!

Тесс страстно захотелось куда-нибудь исчезнуть, когда она обернулась и увидела Александра, который приближался к их экипажу верхом на статном вороном жеребце. Александр был без шляпы, в черном костюме для верховой езды и настолько сливался со своим вороным жеребцом, что они вместе казались Кентавром. Тесс отвернулась и судорожно вцепилась в сумочку, которая лежала у нее на коленях. И замерла, готовая ко всему, чтобы ни случилось.

— Bonjour, сударыни. — Александр остановил коня у экипажа Мелани. Он склонил голову, приветствуя девушек, и прядь густых черных волос упала ему на грудь. Александр отбросил ее назад небрежным взмахом руки.

— Граф де Жюнти! — с очаровательной улыбкой приветствовала его Мелани. — Какое счастье снова видеть вас!

— Нет, это я счастлив, леди Мелани. — Александр взглянул на экипаж Тесс. — Добрый день, леди Фелиция, леди Обри. — Его черные глаза только на мгновение задержались на лице Тесс, и он снова повернулся к блондинке в соседнем экипаже.

— Вы подъехали, чтобы подслушивать наши сплетни, граф? — спросила Мелани, кокетливо поглядывая на него из-под опущенных ресниц.

Александр переложил вожжи в одну руку, чтобы другой изобразить жест сожаления.

— Увы, non, хотя это и весьма соблазнительная идея. — Он озорно подмигнул им и прибавил: — Хотя это может оказаться и не столь соблазнительным. Ведь вы можете говорить обо мне, а те, кто подслушивают, никогда не слышат о себе ничего хорошего, n'est-ce pas?

Все девушки засмеялись. Кроме Тесс. Сердитый мужской голос, раздавшийся позади них, неожиданно оборвал смех.

— Мои дорогие леди, не могли бы вы продвинуться немного вперед? Вы же занимаете своими экипажами всю дорогу!

— О, какая досада! — воскликнула Мелани и, приподнявшись, взглянула на экипаж, стоящий позади.

— Прошу извинить меня, леди, но я должен спешить. Au revoir[44].

И помахав на прощание рукой, Александр устремился вперед.

— Ну, разве он не прекрасен! — вздохнула Мелани, глядя вслед Александру, который пустил жеребца легким галопом.

— И какие необычные волосы! — воскликнула одна из девушек. — Это уже не модно, но так идет ему, правда?

Все девушки согласились, что эта прическа очень идет Александру. Тесс не высказала своего мнения. Она наматывала на руку шелковые ленты своей сумочки и вспоминала о том, какое необъяснимое чувство ее охватывало, когда она касалась этих необыкновенных волос Александра.

— Леди, ну пожалуйста! — снова взмолился мужчина позади них, и Тесс с Мелани пришлось велеть извозчику ехать дальше.

— Фелиция, приезжай ко мне завтра, — предложила Мелани своей кузине, когда ее экипаж стал вырываться вперед экипажа Тесс. — И вы тоже, леди Обри, если хотите, — прибавила она.

Мысль о предстоящем визите показалась Тесс ужасной, но еще ужаснее было то, что она могла вновь столкнуться с Александром. И она знала наверняка, что не примет приглашение Мелани Дьюхурст.

И хотя Тесс не поехала ни к Мелани, ни к Фелиции, она снова встретилась с Александром. На протяжении последующих двух недель она сталкивалась с ним на каждом балу и званом вечере, который посещала. Каждый раз ей удавалось избегать его, и больше они не разговаривали. Но всякий раз, когда она поднимала глаза на Александра, он задумчиво смотрел на нее. В многолюдной тишине гостиной ли, в бальном ли зале, отделенная от него танцующими парами, Тесс чувствовала на себе его взгляд и видела в глазах Александра немой вопрос. Но она надеялась, что ему никогда не представится возможность задать ей этот вопрос.

Пока ей удавалось избегать Александра, но она боялась, что не сможет избегать его весь Сезон. И наихудшие опасения Тесс подтвердились, когда от Александра по почте пришло приглашение, в котором говорилось, что он просит лорда и леди Обри оказать честь своим присутствием и посетить вечер, который Александр устраивал в своем доме через неделю. Прошло семь дней, и Тесс тщетно пыталась найти предлог, чтобы не ехать, но Найджел был непреклонен.

Ему хотелось обязательно посмотреть галерею Дюмона, а без Тесс ехать он не собирался.

Тесс метнула на мужа взгляд, полный ненависти, когда они входили в роскошный дом Александра на Курзон-стрит. Ужасно, что ей пришлось выслушивать, как молоденькие девицы и даже герцог в похвалах возносили Александра до небес. Ужасно было слышать от всех, что принц Рид-жент высоко оценил работы Александра. Но то, что ей приходится посещать один из его вечеров, это уже переходило все границы.

Тесс знала, что снова вызвала гнев Найджела. После того, как все ее уклончивые попытки не ехать не увенчались успехом, она совершила глупость, прямо сказав Найджелу, что не хочет посещать этот вечер. Реакция Найджела на это была простой.

— Ты будешь делать то, что тебе говорят.

Но злые огоньки, вспыхнувшие в его глазах, и плотно сжатые губы ясно дали понять, что она вывела его из себя.

В гостиной было многолюдно, но особенно много людей стояло в левой части зала и, взглянув в ту сторону, Тесс увидела там Александра, окруженного почитателями его таланта. Она закрыла глаза и тяжело вздохнула. Вечер обещал быть долгим и не особенно приятным.

Взгляд Александра беспокойно блуждал по многолюдной гостиной. Он искал Тесс. Александр, правда, и не ожидал, что она придет, и все же ее отсутствие его больше беспокоило, чем он ожидал.

Сделав глоток вина из бокала, который держал в руке, он еще раз огляделся по сторонам и замер. На пороге стояла Тесс со своим мужем.

Один лишь вид Найджела Риджвея вызвал гнев Александра. Его постоянно мучили кошмары, в которых он видел этого человека и Тесс вместе в постели. Появление Найджела, который был ее мужем и собственником Тесс, заставляло кровь Александра стыть в жилах.

Камилла, стоявшая с Александром, тоже заметила вновь прибывшую супружескую пару.

— Вижу, что наконец-то прибыли лорд и леди Обри. — Она склонилась к Александру и прошептала: — Вы ведь, конечно, знаете эту неприятность.

— Какую? — спросил Александр, взгляд которого переместился на Тесс.

— Я имею в виду леди Обри. Она так часто болеет. Вот, к примеру, в прошлом году бедняжку терзала изнурительная болезнь. Обри пришлось отправить ее во Францию на лечение. Поэтому она и пропустила весь прошлый Сезон и большую часть этого.

Александр мог бы сказать Камилле, что прошлым летом здоровье леди Обри было в превосходном состоянии. Мог бы сказать, что Тесс вынуждена была покинуть Англию из-за неожиданного ребенка. Но он ничего не сказал.

Камилла продолжала: — Она такая болезненная, бедняжка.

Тесс не была болезненной. Нет, Александр знал, что сплетни, которые сообщила ему Камилла, не соответствовали действительности. Возможно, Тесс сама распустила о себе эти слухи, чтобы как-то объяснить свое отсутствие. Но что она, интересно, сказала своему мужу?

— Вы стали вдруг таким задумчивым, — заметила Камилла.

— Обри… интересует меня, — неуверенно сказал Александр.

— Правда? Конечно, он достаточно богат для того, чтобы заказать свой портрет, но не тратьте время понапрасну. Я знаю, что около года назад его портрет написал Тернер. И заплатил он, должно быть, кругленькую сумму, если учитывать тот факт, что Тернер так мало пишет сейчас портретов.

— А его жена?

— Леди Обри? — Камилла помолчала, отпивая глоток вина из бокала. — Нет, в то время она была во Франции.

Александр внимательно разглядывал Тесс, стоящую рядом с Найджелом и слушал, что ему рассказывала о ней Камилла. Его снова поразила бледность Тесс. Нет, прошлым летом она ничем не болела, а вот сейчас действительно выглядела больной. В глазах ее не было света, в лице — жизни. Сейчас она была пустой раковиной той женщины, которую он знал. Что-то здесь было не так, и Александру отчаянно хотелось узнать, в чем же было дело.

Извинившись перед Камиллой, он направился поздороваться с гостями, которые прибыли позже остальных.

— Граф де Жюнти! — воскликнул Найджел. — Рад снова видеть вас.

— Мне в свою очередь тоже очень приятно, что вы приняли мое приглашение. Леди Обри, — поздоровался Александр с Тесс, поднеся протянутую ему руку к губам. — Я бесконечно счастлив видеть вас в своем доме.

— Ну, что вы, граф! Мы не могли не прийти! — уверил его Найджел. Взяв бокал вина с подноса, который поднесла ему служанка, Найджел окинул взглядом гостиную и заметил:

— Мне кажется, точно так же подумала и половина Лондона. Сколько людей!

Тесс ничего не сказала, но было ясно, что она не разделяет бурного восторга своего мужа.

— Слышал, что ваша выставка имела громадный успех, — продолжил Найджел. — Сожалею, что мы с женой не смогли посетить ее.

— Если вы не побывали на выставке, может быть вы захотите взглянуть на мою галерею?

— Да, конечно же.

— Идемте за мной. — Александр провел их в комнату, которая была расположена в противоположной стороне фойе.

— Вы выставляли эти работы? — спросил Найджел, указывая на картины, висящие на стенах.

— Non, все те картины экспонировались на выставке, теперь будут находиться в Академии.

— В самом деле? — Найджел удивленно вскинул брови. — Это замечательное достижение, но оно вполне объяснимо. У вас явный талант.

— Merci.

— Я всегда восхищался вашими работами, — признался Найджел.

— В моем загородном поместье в Суссексе есть несколько ваших ранних пейзажей. — И тут он заметил акварель, висящую на стене. — Как необычно. Это место находится в Англии?

— Нет, этот луг находится рядом с моим домом в Провансе.

Тесс, стиснув зубы, слушала этот вежливый разговор, и комплименты, которыми награждал Найджел работы Александра, но когда речь зашла о луге в Провансе, она не удержалась и вздрогнула от изумления.

Она подошла к мужу, который внимательно изучал пейзаж на акварели и, ошеломленная, уставилась на картину. Это был Луг Эльфов, луг, где Александр рисовал ее, где поцеловал ее в первый раз. Мысли Тесс перенеслись вновь в жаркий августовский полдень, когда они решали участь раненой гусыни. Она все еще помнила терпкий запах сосен, все еще чувствовала на себе тепло солнца и силу рук Александра, обнимающих ее.

Она подошла к полотну ближе. Ее взгляд про щупал каждый дюйм на акварели, но Тесс так и не увидела то, что искала. Эльфов на лугу больше не было.

Найджел, обернувшись, взглянул на Александра, который стоял немного поодаль.

— Мне бы хотелось прибавить этот пейзаж к моей коллекции.

Тесс знала, что не выдержит, если эта картина появится в их доме, не вынесет реального напоминания о поцелуях Александра, которое будет напоминать о ее потерях до конца ее дней.

Ее охватила паника, и она поспешно сказала:

— Найджел, это, бесспорно, замечательная картина, но мне кажется, она не будет сочетаться с оформлением твоей библиотеки.

— Тереза, я не спрашиваю твое мнение по поводу оформления моей библиотеки, — голос Найджела был обманчиво нежен, но Тесс съежилась от страха. Взгляд ее метнулся на Александра, который задумчиво наблюдал за ней.

На мгновение глаза их встретились, и затем Александр повернулся к мужу Тесс.

— Боюсь, что именно эта картина не продается.

— Жаль. — Найджел окинул акварель завистливым взглядом. — Это прекрасная работа. Я бы хорошо заплатил за нее.

Александр посмотрел на картину и перевел свой взгляд на Тесс. Решив, что он действительно собирается продать Найджелу картину, Тесс затаила дыхание и умоляюще посмотрела на Александра. Она ждала, какой ответ он даст ее мужу.

— Боюсь, что не смогу все же расстаться с этой работой, — ответил Александр, покачав головой, и Тесс с облегчением вздохнула. — Но у меня есть другие пейзажи, может быть что-то из них приглянется вам.

Мужчины принялись ходить по комнате, обсуждая другие работы в галерее Александра. Но Тесс не следовала за ними. Она сделала несколько шагов и остановилась, словно заинтересовавшись полотном, на котором была изображена горная лаванда, но взгляд ее помимо воли тянулся к той акварели.

— Почему же Александр отказался продать ее?

Найджел продолжал прохаживаться по галерее, делая лестные замечания относительно многих работ Александра.

Когда в галерею вошли лорд и леди Эшфорд, Найджел повернулся, чтобы поприветствовать их. Тесс снова подошла к той акварели. К ней подошел Александр и, не глядя на него, она спросила тихим голосом:

— Почему вы не продали эту картину Найджелу?

— Это было бы несколько неуместно, вы не находите?

— Я не вижу здесь эльфов, — прошептала она.

— Эльфов больше нет. Они улетели.

И после этого Тесс повернулась к Александру и посмотрела на него. Он пристально смотрел на картину, и Тесс словно обожглась о его суровый, холодный профиль. А ей так хотелось как-то разгладить, смягчить это злое выражение его лица.

Александр тоже двинулся навстречу лорду и леди Эшфорд. А Тесс смотрела ему вслед, смотрела на его неестественно прямую спину и думала о том, как глубоко ранила его, хотя и понимала, что ничего не сможет сделать, чтобы изменить это.

— Да как ты осмелилась возражать мне при людях! — рука Найджела наотмашь ударила ее по лицу, и Тесс едва устояла на ногах от этого удара. Боль была невыносимой, в лицо ее словно вонзились тысячи иголочек. Чувствуя слабость, она ухватилась за спинку стула, чтобы удержаться на ногах.

Сквозь пелену боли, застилавшую глаза, Тесс поняла, что Найджел рассвирепел еще сильнее. Он никогда раньше не бил ее по лицу.

— Сколько раз еще мне нужно говорить тебе, чтобы ты не смела возражать мне?

Найджел ударил ее кулаком по ребрам, и Тесс согнулась вдвое, задержав дыхание. Ей следовало подумать, прежде чем высказывать свое мнение относительной этой акварели. Она видела, что гнев в нем все накапливается и накапливается, и сегодня вечером ей следовало бы вести себя поосторожнее.

Он грубо схватил ее за руку и заламывал вверх ее до тех пор, пока Тесс не закричала от боли.

— Я этого не потерплю, я ведь говорил тебе!

Он снова ударил ее по ребрам и отшвырнул прочь. Тесс запуталась в подоле юбки и упала назад. Голова ее ударилась о мраморную решетку камина, и навалившаяся внезапно темнота избавила ее, наконец, от боли.

Глава 26

Найджел нервничал. Он ходил по гостиной из угла в угол, раздраженно размышляя о том, что же могло так долго задержать доктора. Когда, наконец, открылась дверь, и в гостиную вошел доктор, Найджел круто развернулся и спросил его:

— Ну, и что вы можете сказать?

Доктор Макгрегор жестом указал на стулья, стоящие в глубине комнаты.

— Давайте присядем и обсудим это, — предложил он.

— Я не желаю ничего обсуждать. Я просто хочу знать, что с моей женой.

Макгрегор смерил его долгим, пристальным взглядом из-под своих кустистых бровей. Найджел рассвирепел еще больше, прочитав в задумчивом взгляде доктора осуждение.

— Если вы не знаете, что с ней, доктор, так и скажите. Я найду другого специалиста.

— У вашей жены сотрясение мозга. — Макгрегор задумчиво почесал свою густую бороду и спросил: — Вы знаете, как это случилось?

— Она упала, — коротко ответил Найджел и повернулся, чтобы налить себе виски.

— Если это шотландское виски, налейте и мне. Найджел взял графин и наполнил второй бокал.

Взяв свой бокал с виски, Макгрегор спросил:

— Так значит, она упала, гм? Я вижу кровь на решетке камина. Это о нее ваша жена ударилась головой?

Найджел отпил глоток виски и невозмутимо ответил:

— Да.

— Но на ее теле я обнаружил многочисленные кровоподтеки. Как вы можете объяснить их?

Найджел от ярости заскрежетал зубами. И пожалел, что не воспользовался услугами своего доктора. Досон знал о своевольном нраве Терезы, и был согласен с Найджелом, что держать ее необходимо в ежовых рукавицах. Макгрегор, естественно, ничего этого не знал. Но, к сожалению, Досона не было в Лондоне, он находился в Суссексе.

— Я ведь уже сказал вам, — повторил Найджел, встречаясь взглядом с Макгрегором, — она упала.

— Понимаю. — Доктор отставил в сторону свой нетронутый бокал с виски. — Лорд Обри, у вашей жены очень серьезное сотрясение мозга. Ей необходим отдых всю последующую неделю, а желательно и еще дольше. Но следите, чтобы она слишком много не спала. Я дал все необходимые указания ее горничной.

— Моя жена получит наилучший уход, можете не сомневаться.

— Хорошо. А теперь я должен идти. — Доктор направился было к двери, но голос Найджела остановил его.

— Можно мне сейчас навестить жену?

— Да, она пришла в сознание. Но не оставайтесь у нее долго. Ей нужен отдых.

Мужчины направились к двери, но прежде, чем выйти из гостиной, доктор коснулся руки Найджела.

— Да, и еще, о других супружеских визитах не может быть и речи, по меньшей мере около месяца. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?

Найджел съежился под суровым испытывающим взглядом доктора.

— Ну, что вы! Я ведь не чудовище, сэр.

— Надеюсь, что нет, лорд Обри. Ради вашей же жены надеюсь, что нет.

Найджел стал подниматься вверх по лестнице в комнату жены, а доктор смотрел ему вслед, страшно обеспокоенный судьбой этой женщины и понимая, что помочь он ей ничем не в силах.

Услышав, как открывается дверь ее комнаты, Тесс повернула голову и сквозь пелену, застилавшую ее глаза, увидела расплывчатое очертание фигуры Найджела. Салли тут же вышла из комнаты, и он закрыл за ней дверь.

Тесс смотрела, как Найджел подходит к ее кровати, но это больше не пугало ее. Она знала, что именно сейчас ей уже не стоит бояться Найджела. Весь гнев его уже вышел.

Найджел присел на кровать Тесс и взял ее руку. Тесс закрыла глаза на то, что ее слабая, безвольная рука лежит в ладони Найджела. Она слишком устала, чтобы вырвать ее. Но она не пыталась скрыть своего к нему отношения и знала, что если бы Найджел взглянул в ее глаза, то увидел бы там глубочайшее к нему презрение. Но Найджел не смотрел ей в глаза.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, глядя на руку Тесс, лежащую в его ладони.

— Я устала, Найджел, — прошептала Тесс, отворачиваясь от него и вырывая руку.

— Я хочу отдохнуть.

— Знаю, дорогая. Я ухожу. — Найджел встал и направился к двери. На пороге он остановился и, взявшись за ручку двери, сказал:

— Прости.

— Ах, да, конечно! Ты ведь всегда извиняешься после этого. — В голосе Тесс прозвучала ничем не прикрытая злость.

— Моя дорогая, но я надеюсь, ты понимаешь, что сама во всем виновата? — упрекнул он ее ласковым голосом. — Этого бы не произошло, если бы ты не заставила меня так сердиться.

Тесс знала, что Найджел действительно верит в то, что говорит. И его убежденность в том, что виновата всегда и во всем именно она, была неподдельной. Первый раз, когда Найджел ударил ее, Тесс была в таком шоке, что просто не поверила в случившееся. Когда он снова избил ее, она поверила его клятвам, что этого больше не] повторится. Когда же это случилось и в третий раз, Тесс, так же как и Найджел, считала себя виноватой.

Но больше она ни в чем уже не винила себя. Тесс поняла, что не совершала ничего предосудительного. И больше не верила заверениям, обещаниям Найджела, что это не повторится впредь. Она знала, что это были просто слова, пустые и бессмысленные.

Сейчас он станет добрым, очаровательным, даже терпеливым. Будет покупать ей дорогие подарки. Но этот период скоро кончится, и в Найджеле снова будут накапливаться напряжение и ярость, пока не достигнут своей наивысшей точки. И тогда случай, произошедший вчера, повторится снова. Это был своеобразный круговорот, которого Тесс постоянно со страхом ожидала и который был всегда непредсказуем и неизбежен.

Бесполезно. Сосредоточиться Александр не мог. Он отшвырнул кисть и вышел из мансарды, которую он использовал под мастерскую. Спустившись вниз, он велел Полю закладывать экипаж. Если, кроме Тесс, он не может больше думать ни о чем, значит, ему просто необходимо увидеть ее.

Александр хотел бы узнать, почему сейчас она совсем не похожа на ту женщину, которую он знал? Хотел знать, что сделало ее столь изможденной и несчастной? Почему она бросила Сюзанну? — Все это были вопросы, на которые Александру во что бы то ни стало нужно было получить ответы. Но, пожалуй, больше всего ему хотелось убедиться, что с Тесс все в порядке.

Но, когда он вручил свою визитную карточку дворецкому в доме лорда Обри по Гросвенор-сквер, ему сообщили, что леди Обри не принимает.

— Но я получил приглашение навестить ее сегодня, — соврал Александр.

Дворецкий почтительно поклонился ему, но повторил снова:

— Сожалею, сэр, но леди Обри сегодня не принимает.

— Почему? Она больна?

Дворецкий приподнял брови, удивленный столь внезапным и нетактичным вопросом и сказал:

— Я не могу вам этого сказать, сэр.

Александру пришлось уехать ни с чем, но это взволновало его еще сильнее, чем раньше. Может быть, Тесс действительно больна, и Обри просто не хочет никому говорить об этом. Мысль эта усилила беспокойство Александра еще, наверное, раз в десять. Он знал, что ему необходимо спокойствие духа, чтобы получить ответы на мучившие его вопросы. Ему, во что бы то ни стало, нужно поговорить с Тесс наедине. Правда, если она и в самом деле больна, это будет не так-то просто сделать, но должен же быть какой-то выход из этого, и Александр поклялся, что найдет его.

Но всю неделю, последовавшую за вечером в его доме, Александр был очень занят. Он больше не принимал заказы на портреты — их уже было предостаточно до конца Сезона; более того, ему даже пришлось нанять секретаря, который помогал ему теперь управляться с делами. Александра больше не удивлял его успех, как художника. Но, что действительно поражало его, так это то, что он стал самым популярным человеком в Лондоне.

В среде молодых джентльменов стало модным одеваться днем в одежду черного цвета и ходить без шляпы. В продаже появились тонизирующие и укрепляющие средства для волос, которые якобы ускоряли их рост. Не отстающие от моды молодые люди превратились в бесстрашных рыцарей, и называли юных леди, которых едва знали, Cherie. Бедного Поля, который был теперь слугой Александра, изводили по вечерам в трактирах слуги других господ, требовавшие научить их завязывать «галстук Дюмона». В Королевской Академии открылись даже курсы по обучению «стилю рисования Дюмона». И Александру пришлось поломать голову над тем, как же научить всех рисовать левой рукой. Если бы он пробыл в Лондоне еще немного, пожалуй, вошло бы в моду всегда возить с собой дочь. Александр находил все это чрезвычайно забавным. Какова была ирония судьбы! Ведь еще год назад даже в его собственной деревне никто с ним не здоровался.

Несмотря на свой загруженный до предела день, Александру удалось выкроить несколько часов в день, которые он проводил с Сюзанной. Проводя время с девочкой, он неизменно думал о ее матери, и часы эти были ему необычайно дороги.

Вечера Александра проходили в неумолимой светской суете. И на каждом вечере, куда приходил, его взгляд пытался отыскать в многолюдных гостиных и бальных залах Тесс. Несколько раз, правда, он встречался там с ее мужем. Но Найджел был один. Шло время, и беспокойство Александра все росло. Сплетни подтвердили его предположения о том, что Тесс была больна, но все уже воспринимали «необычайную болезненность» ее, как само собой разумеющееся, и вовсе не считали ее отсутствие чем-то из ряда вон выходящим. Тесс не была его женой, поэтому у Александра не было и не могло быть права беспокоиться о ней. И все же он беспокоился: это и расстраивало, и сердило его.

Присутствуя на вечере у Эшфордов, Александр провел целый день, занимаясь тем, что высматривал среди присутствующих дам Тесс. Когда же его поиски так и не увенчались успехом, он, расстроенный, попрощался с хозяевами и собрался ехать домой. Но был как раз час пик, и Александру пришлось очень долго дожидаться своего экипажа. Тут-то ему и встретился герцог Ратбурнский.

В результате они вдвоем отправились к Уайту сыграть в карты, выпить портвейна и просто посидеть в тишине. Все это Александру нравилось. У Уайта они встретили лорда Обри и лорда Гренвилла. И, как только освободился столик, четверо мужчин решили сыграть вместе в карты.

— Обри, я слышал, что ваша жена снова заболела, — заметил герцог. — Какая досада!

Александр посмотрел на Найджела, пытаясь увидеть на его лице обеспокоенность, но ничего подобного он не увидел. Найджел только пожал плечами и сказал:

— Она уже выздоравливает, но я отослал ее домой в Обри Парк. Ей необходим отдых и покой.

Александр нахмурился, понимая, что если Найджел отправил Тесс домой, он больше не увидит ее. Неужели она и в самом деле так серьезно больна?

— Послушайте, Жюнти, — заговорил Гренвилл, прерывая мысли Александра, — какое совпадение, что мы встретили вас сегодня! — Он отпил глоток портвейна и указал на своего спутника.

— Мы с Обри только что говорили о вас. Я рассказывал ему о том, какой великолепный портрет Мелани вы написали.

— Это было совсем нетрудно, — ответил Александр. — Когда женщина красива так же, как леди Мелани, она и на полотне будет выглядеть так же прекрасно. — Александр криво усмехнулся. — Рисовать же некрасивую женщину гораздо труднее. И гораздо менее приятно.

Мужчины за столиком засмеялись, а герцог сказал Найджелу: