— Всякие обстоятельства бывают, не всегда поступаешь, как хочется.

Мерлин натянул перчатку:

— Если ты намекаешь на последнее происшествие с Брендоном, мне обо всем известно. Даже слуги знают.

Он тяжело вздохнул:

— Меня только удивляет, что ты веришь, будто Феликс захочет помочь твоему брату. Он в жизни никому не помог, кроме себя. Заметь, он не бросился за нами в погоню, так ведь? Как всякий жирный паук, попытается опутать нас паутиной, чтобы выбрать момент и напасть.

Синара опустила глаза. Мерлин, конечно, прав, но ей не понравилось, что он предпочел поставить ее на место подобным образом. И вообще кто он такой, чтобы похищать ее на глазах друзей и родственников?! Какой позор! Теперь она никому не сможет взглянуть в лицо!

— Ты скомпрометировал меня, Мерлин! Неужели безразлично, что ты погубил мою репутацию?

Губы Мерлина чуть дрогнули:

— Хочешь сказать, что добровольно последовала бы за мной?

Он немного помолчал, исподтишка изучая выражение лица девушки. Та свирепо уставилась на него; Мерлин пожал плечами:

— Я так не думал. И уж, конечно, не собирался затевать с тобой ссору перед алтарем. Лучшая стратегия — застать врага врасплох; это первое, чему учишься в армии.

Несколько секунд они, словно достойные противники, мерили друг друга взглядами. Первой отвернулась Синара. Щеки девушки горели от гнева и замешательства. Этот мужчина всегда обладал способностью так или иначе будить в ней самые сильные эмоции. Что и говорить, даже такой искушенный светский человек, как принц-регент, не смог бы оставаться равнодушным под настойчивым проницательным взором темных глаз Мерлина.

— Что же теперь? — охнула Синара, когда до нее наконец дошел весь ужас положения, в котором она оказалась:

— Каковы ваши намерения в отношении меня?

— Я уже говорил. Поженимся как можно скорее. Мерлин показал на старика, покидавшего домик, чтобы накормить лошадей:

— Мой ординарец, Гидеон Свифт, засвидетельствует, что мы провели здесь ночь вместе. И безрадостно рассмеявшись, добавил:

— Признаюсь, не очень романтическое место для любовного свидания, но мы должны оставаться здесь, пока дождь не кончится.

— В жизни ничего подобного…

— Синара, в гневе твои глаза сверкают ярче огня, — грустно усмехнулся Мерлин, — но избавь меня…

Девушка выпрямилась, подошла так близко, что остро ощутила всю мужественность, исходившую от этого человека, и тихо сказала:

— Ты жестоко заблуждаешься, если думаешь, что я стану твоей женой. Уверена, что все друзья и родственники поймут, когда я объясню, что ты насильно удерживал меня здесь.

Ветер завывал в щелях дырявой крыши, дождь поливал в дыры, на грязном полу собирались лужи.

— Все равно начнутся сплетни, — бросил он так небрежно, будто они разговаривали о погоде. — Твоей матери не понравится, что честь семьи запачкана. Если память мне не изменяет, у нее крайне строгие принципы.

— После того, что случилось сегодня, я уже стала предметом пересудов всей округи. Мама, должно быть, с ума сходит от беспокойства, — вздохнула Синара. — Но она будет на моей стороне.

— Не обманывай себя, — без обиняков предупредил Мерлин. — Твоя мать поступит так, как от нее ожидают. Предложит тебя самому дьяволу, лишь бы замять скандал.

— Кажется, я уже попала к дьяволу, — пробормотала девушка, направляясь к двери. Туман неумолимо распространялся над морем, с каждой секундой подкрадываясь все ближе к, домику: — Твоя репутация общеизвестна, Мерлин, и мама не захочет иметь с тобой ничего общего.

— Насколько я понимаю, ты намекаешь на смерть моего отца?

Мерлин догнал Синару у самого порога, схватил за плечи:

— Значит, веришь, что я его убийца? А я думал, ты поймешь…

— Я ничего не знаю о его гибели, кроме того, что слышала. Мама не допустит моего союза с убий… с человеком, за которым тянется подобная слава.

— Но Феликс вряд ли может считаться лучшим и чистейшим из людей, — сухо заметил Мерлин, — однако она позволила тебе выйти за него.

Чувствуя, как от его слов вокруг все рушится, срываясь в бездонную пропасть, Синара желала лишь одного — оказаться от него подальше. Она знала: брак с Феликсом — непоправимая ошибка, но был ли другой выход?

— Он нашел бы способ освободить Брендона.

Девушка обошла лачугу, осторожно переступая через груды мусора на полу. Даже присесть негде! Окончательно обескураженная, она уставилась в окно, гадая, что делает сейчас мать. Возможно, лежит по привычке в обмороке или бьется в истерике, пока Феликс, заискивающе улыбаясь, торчит рядом. Как легко мать поддалась на его удочку… правда, Феликс обещал навсегда избавить Хоторнов от бедности. Он мог быть очаровательным, когда хотел.

Вернулся Гидеон Свифт с грудой одеял:

— Сожалею, капитан Сеймур, но они вымокли, а ничего другого нет.

— Сложи их так, чтобы мисс Хоторн смогла лечь. Придется спать на полу, — велел Мерлин, вновь переводя взгляд на молчаливую женскую фигуру у окна. При виде Синары его сердце сжалось. С годами она еще больше похорошела, и чувства, которые он питал к девушке, вернулись с новой силой, стоило только посмотреть в рассерженные сине-голубые глаза. Какая изящная стройная фигура, словно у фарфоровой пастушки, украшавшей каминную доску в его поместье, и кожа, как тончайший фарфор. Длинная грациозная шея, тонко очерченные нежные черты лица, маленький прямой носик, капризно изогнутые сладостные губы…

Но ни малейшего признака слабости в этих прекрасных сверкающих очах, похожих на могущественно-грозное море при ярком свете.

Та недостижимая женщина, о которой он столь долго мечтал, была здесь, рядом, совсем близко, протяни руку — и коснешься. Никто, даже Макс, не знал, как он любил Синару. Два года назад кузен радостно объявил, что Синара обещала стать его женой. Новость больно ранила Мерлина. Девушка ускользала навсегда, и с тех пор он тщетно старался забыть ее. Но судьба все изменила. Теперь на месте Макса оказался он. Сможет ли Синара когда-нибудь почувствовать к нему хоть подобие той симпатии, которую некогда испытывала к Максу? Пока что она не только не выносила Мерлина, но и не доверяла ему. Холодная парализующая тоска вползла в душу при мысли, что это необыкновенное создание никогда не полюбит его. Возможно, ни одна женщина не захочет и близко подойти, пока над ним висит подозрение в убийстве отца.

Синара всегда смотрела на него свысока, а то, что произошло, наверное, еще больше оттолкнет девушку. Мерлин собирался рассказать ей о предсмертном желании Макса, но помешало что-то вроде извращенной гордости. Он хотел жениться на Синаре ради себя самого, не потому, что этого потребовал Макс.

«Любовь делает человека уязвимым», — подумал он, проклиная собственную слабость. Как бы ему хотелось выбросить Синару из головы, но для этого, пожалуй, раньше нужно умереть.

— Постарайтесь уснуть, — посоветовал старый Гидеон, расстелив на полу одеяла.

— Вы должны простить капитана Сеймура за такое жалкое ложе. Не было времени все устроить получше — только вернулись из-за границы.

Синара окинула Мерлина гневным взглядом:

— Не стоит извиняться за хозяина, мистер Свифт. То, что он сотворил сегодня, ни простить, ни искупить невозможно.

И не произнеся больше ни слова, опустилась на одеяла. Она знала, что не уснет, но предпочитала скорее сидеть, чем стоять всю ночь, вглядываясь во мрак, как это делал Мерлин. Непостижимо, как он может жить под тяжким бременем подозрений!

Мерлин молча уселся у выхода, опершись спиной о стену. Хотя поза похитителя казалась расслабленной и спокойной, Синара понимала, что тот настороже и не даст ей ускользнуть.

Гидеон Свифт расположился у окна и надвинул на глаза шляпу. Значит, и в окно не выпрыгнуть! Но даже если и нельзя сбежать и добраться до Блек Рейвна, у нее нет ни малейшего желания видеть Феликса… по крайней мере до тех пор, пока не удастся все хорошенько обдумать. А кроме Блек Рейвна, другого поместья нет на много миль в округе. Завтра Синара потребует убедить мать, что только погода помешала им доехать до Стормивуда, загородного дома Мерлина. Возможно, мать сумеет придумать способ спасти репутацию дочери. Но в глубине души Синара понимала — всякая попытка будет безнадежной.

Миссис Эстелла Морне Хоторн так и не сумела по-настоящему свыкнуться с Англией и ее обычаями. Независимо от того, что столько лет прожито на окутанном туманами острове, в душе она всегда оставалась француженкой.

Миссис Хоторн поплотнее закуталась в кремовую кашемировую шаль, в которой раз проклиная холодную серую дымку, проникающую, казалось, в каждую щель древнего дома Стормивуд, пронизывающую сыростью до самых костей. Она прожила в этой стране двадцать семь лет, но так и не смирилась с мерзким влажным климатом. Даже в летние месяцы солнце не часто появлялось на небе, хотя Эстелла честно признавала, что редкие светлые дни были подобны сверкающим драгоценностям и выпадали, когда их меньше всего ожидаешь. Сегодня же небо хмурилось, собирая серые тучи.

Эстелла выглянула из окна салона, расположенного рядом с передней. Она хотела мгновенно оказаться у двери, когда этот негодяй, этот молодой Мерлин Сеймур, привезет сюда ее дочь.

Двое лакеев доставили Эстеллу сюда после ужасного позора в часовне. Здесь, в Стормивуде, она хотя бы избавлена от слухов и сплетен… по крайней мере пока. Эстелла была даже рада скрыться от любопытных взглядов гостей. Какое несчастье! Репутация Синары погублена, и мать ничего не сумеет сделать, чтобы защитить девочку. Эстелла не могла вынести самой мысли об этом. Тоскливое чувство охватывало ее. Это прелестное старое здание будит столько счастливых воспоминаний о Россе Сеймуре, отце Мерлина. Такой прекрасный человек… сама доброта… Истинно мужское обаяние… и… какое неизменное терпение! Но их любовь с самого начала была обречена. Кроме того, ни один мужчина не любил ее сильнее Эдгара Хоторна. Как много она смогла дать ему взамен? Чувствовал ли Эдгар ее слабость к отцу Мерлина?

— Mon Dieu! Мерлин заплатит за это! — воскликнула Эстелла, энергично обмахиваясь веером. Болван! Злой мальчишка! Она в жизни ему этого не простит!

Эстелла нервно заметалась по комнате, время от времени останавливаясь, чтобы топнуть ножкой. Она слишком стара, чтобы преодолеть подобный скандал! Будь Эдгар жив… Он все бы уладил, как всегда, быстро и без лишнего шума. Теперь же… у нее нет сил и воли, чтобы справляться с бесконечными бедами Бренда и упрямством Синары, слишком похожей на Эдгара, истинной дочерью своего отца.

Эстелла почувствовала угрызения совести. Как можно называть дочь высокомерной и капризной?! Она унаследовала от Эдгара силу воли и твердый характер, в этом сомневаться не приходится. Синара — англичанка до мозга костей. Она могла бы, не моргнув глазом, исполнить роль хозяйки на любом приеме, который устраивал принц-регент. В дочери ничего нет от более легкомысленных темноволосых предков-французов.

Эстелла бросила взгляд на свое отражение в зеркале, висевшем на стене передней. В юности многие обожатели утверждали, что природа наградила ее классической красотой — овальным лицом, правильными чертами, темными глазами, беломраморной кожей. Что осталось от этой красоты? Бледная тень… Синара — сплошное золото и сливки, и совсем непохожа на мать, разве только получила от нее в дар истинно французскую страсть. Но это сумеет обнаружить только ее будущий муж.

— Мерлин, Мерлин… почему ты так безжалостно разрушил жизнь Синары и свою собственную? — пробормотала Эстелла. — Неужели война так изменила тебя? Боюсь, ты скоро уничтожишь все, ради чего трудился Росс. И какое место в твоих замыслах занимает Синара?

В прозрачно-белом тумане раздался топот копыт. Эстелла замерла, вне себя от тревоги, и, поспешно пригладив темные локоны, прошитые серебром, несколько раз глубоко вздохнула, чтобы хоть немного успокоиться. Почему дети причиняют ей столько боли? Сначала Бренд попал в тюрьму, теперь Синара опозорена. Отныне дочь не сможет показаться в приличном обществе!

Эстелла, вздрогнув, жестом подозвала лакея, стоявшего у широкой дубовой лестницы в передней.

— Это, несомненно, ваш хозяин. Откройте двери.

Сжав дрожащими пальцами веер из слоновой кости, она выглянула поверх плеча на лакея. Появился Брембл, дворецкий: каждая жирная складочка трясется, каждый дюйм лунно-подобной физиономии выражает озабоченность.

Заломив руки в белоснежных перчатках, он нервно переминался на ступеньках.

— Сэр, — начал дворецкий, как только Мерлин соскользнул на землю, — какая ужасная погода для путешествия!

Мерлин снял Синару с седла. Эстелле показалось, что дочь выглядит бледной и растрепанной. Она поспешила подойти поближе:

— Дорогая…

— Мамочка! — воскликнула Синара, бросаясь в объятия Эстеллы.

— Вы проветрили спальню леди? — осведомился Мерлин у Брембла.

Расплывшись в улыбке, тот низко поклонился. Мерлин кивнул миссис Хоторн и устремился вверх по ступенькам, едва заметно прихрамывая.

— Молодой человек! — окликнула Эстелла. — Я немедленно должна побеседовать…

Она вошла в дом, таща за собой Синару.

— Вам придется объяснить…

Но Мерлин уже добрался до площадки второго этажа:

— Позже, миссис Хоторн. Можете узнать все грязные подробности от своей дочери.

Мрачно усмехнувшись, он исчез так же быстро, как появился.

Эстелла попыталась пойти следом, но Синара удержала мать:

— Его отец в гробу бы перевернулся, узнай он об этом. Со дня смерти Росса Мерлин превратился в дьявола.

Эстеллу трясло от нервного изнеможения. Присмотревшись к дочери, она заметила темные круги усталости под обычно живыми блестящими глазами. Сегодня эти глаза были полны тревоги. Очевидно, Синара едва сдерживала слезы. Дух ее гордой красавицы-дочери был сломлен.

— Он… опозорил тебя, дитя мое? — прошептала Эстелла, пока женщины поднимались по лестнице.

— Нет… мы не сказали друг другу и десятка слов. Эстелла втиснула в руку Синары свой платок:

— Но ты понимаешь, что твоя репутация теперь погублена? Где вы провели ночь?

— В заброшенном доме у моря, недалеко от Блек Рейвна.

Они подошли к отведенной Синаре комнате, рядом со спальней матери. Эстелла втолкнула дочь внутрь, развязала тесемки черного плаща, в который завернул ее Мерлин:

— Сожалеешь, что не вышла за Феликса? — спросила мать. Швырнув плащ на стул, она растерла ледяные ладони Синары и подвела девушку к кровати с пологом из желтого с зеленым шелка на четырех столбиках.

Синара тяжело села и покачала головой:

— Нет… Теперь я вижу, какой ужасной ошибкой было бы связать жизнь с Феликсом.

Она прижала кончики пальцев к губам, словно стремясь не дать отчаянию вырваться на волю.

— Мерлин что-нибудь объяснил? Глаза Синары потемнели от боли, но она тут же отвернулась и уставилась в пространство:

— Ничего. По-моему, он просто сошел с ума. Полон решимости жениться на мне, именно поэтому и продержал в плену целую ночь, специально, чтобы скомпрометировать. Представления не имею, почему ему взбрела в голову эта идея!

Эстелла охнула, почувствовав, как пол поплыл под ней:

— Mon Dieu! Жениться? Как может человек, подозреваемый в убийстве, предложить такую подлость?! Должно быть, ты права, он и в самом деле не в себе.

Она с треском открыла и закрыла веер, рассматривая пятна грязи на прелестном подвенечном платье дочери. Какое несчастье! Что теперь делать?!

Понемногу овладев собой, она нежно погладила холодную руку Синары:

— А ты, дочка? Чего хочешь ты? Взгляд девушки мгновенно приобрел отсутствующее выражение:

— Он так и не заснул, только сидел там, глядя в темноту, и всю ночь ни разу не пошевелился. Словно призрак.

— Кто? Когда?

Девочка совсем расстроена. При первой же возможности она свернет шею Мерлину Сеймуру.

Синара медленно, как лунатик, пересекла комнату:

— Мама, я хотела бы принять ванну. Так холодно!

— Конечно. Я совсем не хочу, чтобы ты заболела. Эстелла поспешила дернуть ленту звонка, и приказала слуге принести сидячую ванну.

— Завтра Тильди привезет твои вещи. Так велел Мерлин. Этот молодой человек слишком много на себя берет.

Синара скорчилась перед камином, где шипело и потрескивало невысокое пламя. Зеленые с золотом обои и узорчатый ковер делали комнату уютной и веселой, но клубящиеся дождевые облака за окном словно предвещали беду.

Синара подняла исстрадавшийся взгляд:

— Он не отступит, пока не добьется своего. Как мне от него избавиться?

Эстелла заставила себя забыть о страхе. Наступил один из тех редких моментов, когда Синара действительно нуждалась в матери, и та должна найти способ ей помочь.

— Мне придется немедленно потолковать с Мерлином.

— Мама… — начала девушка, но тут же замолчала. — Эстелла уже успела выйти и закрыть за собой дверь. «Ты ведь на моей стороне, правда?»

Эстелла обнаружила Мерлина в кабинете. Он успел переодеться в черную куртку, лосины и высокие сапоги с отворотами, но волосы были по-прежнему влажными и растрепанными — единственное свидетельство бессонной ночи. Внешне он казался совершенно спокойным.

— Я поговорю с вами позже, миссис Хоторн, — предупредил он, отодвигая стопку бумаг. Потом встал, вежливо поклонился, но видя, что Эстелла не собирается уходить, нехотя предложил ей кресло.

Миссис Хоторн села на край обитого кожей кресла с подголовником, стоявшего перед письменным столом, и живо представила, что должен был чувствовать управляющий, вынужденный каждое утро на этом самом месте ожидать приказаний под проникающим в душу взглядом темных глаз. Должно быть, точно так же корчился, как сейчас она.

— Мерлин, вы гнусно поступили с моей дочерью и жестоко ошибаетесь, если ожидаете, что я буду молча сносить подобные оскорбления.

— Ваша дочь слишком своевольна, и не прими она необдуманного решения выйти за моего кузена, мне не пришлось бы принимать столь радикальных мер. Поверьте, я не имел ни малейшего желания похищать Ми-нару из церкви, но союз с Феликсом совершенно немыслим.

— Вы погубили ее! Синару никогда не примут в приличном обществе! Ни один достойный внимания мужчина не женится на ней! Как нам теперь жить, я вас спрашиваю? Хоторны едва сводят концы с концами, и вы прекрасно это знаете. Почему вы попросту не привезли Синару в Блуотер, после того как устроили скандал?

Мерлин не позаботился ответить, и это еще больше взбесило Эстеллу.

— Я, конечно, исполню свой долг и, как порядочный человек, сам сделаю ей предложение.

Эстелла, встрепенувшись, встретилась глазами с пронизывающим взором. Он говорил серьезно!

— Это делает вам честь, Мерлин, но сожалею, что приходится идти на такое. Прошло всего полгода после смерти Росса, ваша собственная репутация очернена. Как вообще вы можете помышлять о женитьбе на благородной леди?!

Затянувшееся молчание становилось невыносимым. Мерлин холодно усмехнулся:

— Вот оно что! Но поскольку благородные леди теперь не смотрят в мою сторону, пришлось взять дело в свои руки.

— Как вы можете быть таким жестоким и расчетливым?

Чувствуя, что вот-вот лишится сознания, Эстелла пожалела, что не захватила с собой флакончика с уксусом, возможно, резкий запах вернул бы ей силы. Этот человек просто дьявол во плоти! Он потащит Синару за собой в ад и пучину позора. Люди будут судачить, что она вышла замуж за убийцу… разве что только тайна гибели Росса Сеймура скоро раскроется.

— Вы ни в чем не будете нуждаться, миссис Хоторн. Этот дом будет вашим, сколько пожелаете, в том случае, конечно, если не соберетесь вернуться в Блуотер и дожидаться освобождения Брендона.

В висках билась неотвязная боль, и Эстелла невольно спросила себя, почему она не может быть столь же спокойной и хладнокровной, как этот мужчина, как ни странно, похоже, уверенный в скором возвращении Брендона. Эстелла пошарила за манжетой в поисках носового платка, но вспомнила, что отдала его Синаре:

— О, почему все это должно было случиться?!

Заливаясь слезами, заламывая руки, она раскачивалась взад и вперед. Как ужасно, что нет Эдгара и некому их защитить!

— Надеюсь, вы дадите благословение на брак? Я женюсь на Синаре.

— Но смерть вашего отца… Mon Dieu, вы должны носить траур еще не менее полугода.

— Свадьбу откладывать нельзя. Обойдется без гостей и бала — никаких приглашенных, кроме вас. Слуги будут свидетелями. Так или иначе, кто захочет приехать? Со дня гибели отца все меня избегают.

Он поднялся и. подошел к Эстелле, возвышаясь над ней, как мрачный призрак. В душе женщины вновь шевельнулся страх.

— Ну же, миссис Хоторн, вы всегда отличались умом и проницательностью. Как вам известно, я человек богатый и обещаю обеспечить ваше будущее. Дадите свое благословение?