Полночная маска - Ворон и голубка

Сердце сжало острой болью, на душу давила свинцовая тяжесть, от которой не было спасения.

Эстелла вздохнула и погладила словно сведенные судорогой плечи девушки:

— Выйдя замуж, ты получишь гораздо больше свободы распоряжаться собственной жизнью. Тебе вообще не обязательно встречаться с Мерлином. Пока он в городе, можешь жить в деревне, и наоборот.

Синара зажмурилась, моля Бога, чтобы мать замолчала, и упрямо сцепила зубы:

— Значит, так тому и быть. Поговорю завтра с Мерлином. Если пообещает помочь Брендону, я выйду за него.

Но наутро она обнаружила, что Мерлин уехал, не попрощавшись. Если верить Бремблу, хозяин на рассвете отправился к архиепископу за брачной лицензией. Синара покачала головой. Когда только он успел договориться о встрече с архиепископом?

Девушка увиделась с Мерлином через сутки, в день венчания.

После нежданного визита Феликса Мерлин уснул беспокойным сном. Кошмары преследовали его остаток ночи, ныла старая рана. Мерлин, как всегда, старался не обращать внимания на боль. Немного отдохнуть все же удалось, но, вернувшись к вечеру в Стормивуд, Мерлин всю ночь бодрствовал, ожидая нападения. Наутро глаза у него горели, голова раскалывалась. Однако Мерлин не отходил от окна, наблюдая за Синарой, входившей в церковь вместе с миссис Хоторн. Женщины шли обнявшись, словно нуждались в утешении и поддержке друг друга.

При виде девушки дыхание Мерлина перехватило. Синара показалась ему еще прекраснее. Светло-золотистые локоны густой волной лежали на плечах и спине, схваченные над ушами блестящими гребнями. Слава Богу, она не надела подвенечный наряд, в котором была в Блек Рейвне. На этот раз на ней было простое платье из переливающегося светло-голубого шелка, отделанное кружевом. В глазах светилось недоверие, но девушка бесстрашно встретила его взгляд. Неприязнь пронзила сердце Мерлина: как тяжело сознавать, что он совсем безразличен Синаре!

Исходившее от нее нежное благоухание напомнило Мерлину о цветах, рассыпанных по весеннему лугу. Он взял девушку за руку. Такая нежная, податливая… и все же за этой мягкостью чувствуется сталь. Да, его невеста отнюдь не жеманная глупенькая мисс.

Взор его словно магнитом притянули хрупкие округлости плеч, открытых низким вырезом, и затененная ложбинка между полными грудями. Безумное желание охватило Мерлина, и он поклялся, что когда-нибудь будет ласкать эти упругие холмики, ощутит сладость розовых губ, страстно прижмет к себе гибкое тело; как мечтал он об этом сотни раз, с самого детства. Но он подождет, пока эти недоверчивые глаза будут глядеть на него с таким же желанием.

— Я рад, что ты опомнилась, — пробормотал Мерлин и вздрогнул, увидев, что девушка побледнела еще больше.

— Я хотела поговорить с тобой перед церемонией. Свадьбы не будет, если не выполнишь одного условия.

В ожидании появления священника Мерлин отвел Синару в сторону:

— Условие?

— Ты должен обещать помочь Брендону выйти на свободу, а потом попытаться узнать, кто в действительности похитил бриллиантовое колье.

Мерлин еле заметно улыбнулся:

— Откуда тебе известно, что не сам Брендон его украл?

— Мой брат не вор. Ты хорошо его знаешь — он в жизни не брал чужого.

— Но ты сама говорила, что у меня нет связей в Лондоне. Кто послушает человека, подозреваемого в убийстве?

Синара вырвала ладошку из стальной руки:

— Тогда позволь мне вернуться к Феликсу. Сама идея нашего брака кажется мне крайне неприятной.

Мерлин скрестил руки на груди: темные брови угрожающе сошлись:

— Значит, ты скорее поверишь обещаниям Феликса, чем моим? Если не ошибаюсь, он шантажировал тебя, чтобы заставить согласиться!

Синара потрясенно охнула:

— Откуда ты узнал?!

— Слуги имеют обыкновение подслушивать и не прочь поделиться сведениями, если цена сходная.

— Тильди!

Глаза Синары зловеще сузились:

— Я с ней разделаюсь… потом.

— Твоя мать горячо желает этого союза. Я обещал позаботиться о ней.

— Не знаю, что ты ей наговорил, но она убедила меня, что нужно согласиться, иначе моя репутация будет навеки погублена.

— Миссис Хоторн натура практичная, и тебе не мешало бы у нее поучиться.

Мерлин подвел девушку к алтарю, где уже стоял священник, готовый начать церемонию:

— Давай покончим с этим.

— Мать не отстала, пока не вымолила моего согласия. Сколько ты пообещал ей платить? Сумму, достаточную для того, чтобы она жила припеваючи до конца дней своих?

— Более чем достаточную. Бумаги уже составлены. Мы вместе подписали.

Мерлин снисходительно улыбнулся, словно уговаривал непослушного ребенка.

— Насколько я поняла, ты и пальцем не пошевелишь, чтобы спасти Бренда, как это сделал бы Феликс.

— Могу попытаться, но заверяю, что никто не спасет Бренда, если тот виновен. Так или иначе, он всегда был глупцом, и даже если избавится от этой неприятности, немедленно попадет в другую. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.

Мерлин вновь сжал пальцы девушки, вынуждая ее взглянуть на него:

— По крайней мере я не обманываю тебя несбыточными обещаниями, как Феликс.

Оба замолчали. Синара, едва не падая от слабости, чувствовала, как дрожат руки:

— Ясно, что ты не собираешься ничего сделать для Бренда. Могу надеяться только, что вскоре окажешься в той же тюрьме, когда обнаружат доказательства, что именно ты убил отца.

Мерлин равнодушно пожал плечами, чем вызвал в Синаре новую волну ярости:

— Боюсь, что столь радостного события придется долго ждать, — бросил он, еще сильнее стискивая ее ладонь.

— Послушай! Будь Макс здесь, кого он посоветовал бы тебе выбрать? Меня или Феликса?

Синара понимала, что Макс, несомненно, предпочел бы Мерлина. Выхода не было… если она хочет, чтобы Бренд получил возможность обрести свободу. И нельзя забывать, что мама привыкла к обеспеченной жизни.

— Священник ждет. Отступать поздно, и ты знаешь это.

— В жизни не прощу тебе… — процедила Синара.

В церкви царил полумрак. Несколько свечей бросали дрожащие блики на каменные стены, воздвигнутые в 1610 году. Эта цифра была высечена на фризе над алтарем; слабый запах воска и ладана наполнял воздух. Дворецкий Брембл и Гидеон Свифт были единственными свидетелями, если не считать миссис Хоторн. Тишину нарушал лишь приглушенный плач Эстеллы.

Синара взглянула в ее сторону, и неожиданно неукротимый гнев ударил в голову. Подумать только, родная мать предлагает дочь этому мрачному молчаливому человеку, словно кусок мяса!

Священник приступил к таинству. Девушка долго искоса смотрела на мужчину, которому предстоит стать ее мужем. Нельзя отрицать, что он хорошо сложен и элегантен, особенно в черной визитке и снежно-белом галстуке. Непокорные локоны падали на воротничок. Ни признака слабости в этих широких плечах и гордой осанке. Даже руки у него жесткие, холодные, требовательные, однако странно чувствительные. Ничего общего с пухлыми нетерпеливыми пальцами Феликса, и Синара была благодарна хотя бы за это.

Она мрачно уставилась на священника и съежилась, когда Мерлин начал громко, твердо произносить обеты. Ноги девушки подкосились при мысли, что через минуту этот человек получит абсолютную власть над ее жизнью. Но он и так обрел эту власть с того момента, как подхватил ее на руки в часовне Блек Рейвна.

Тихий голос священника ворвался в ее мысли:

— Ну, мисс Синара, каков ваш ответ?

На мгновение девушке показалось, что она теряет сознание, но истерические рыдания матери заставили ее величественно выпрямиться. Никто не увидит ее слабости! В эту минуту она поклялась никогда не позволять Мерлину — и никому другому — диктовать ей, как жить. Замужняя женщина имеет больше возможностей поступать, как пожелает.

Синара снова взглянула на Мерлина и заметила, что он слегка приподнял левую бровь.

— Да… — прошептала она чуть дрогнувшим голосом и, подняв лицо, с отвращением закрыла глаза: обняв новобрачную, муж прикоснулся к ее губам целомудренным поцелуем. Его сила мгновенно лишила Синару желания сопротивляться, решимость поколебалась. Его рот словно оставил нестираемый возбуждающий отпечаток, а воздуха почему-то не хватало.

— С вашего позволения, миссис Сеймур, осмелюсь сказать: добро пожаловать в Стормивуд, — объявил Брембл, когда все вышли из церкви. Его круглая физиономия расплылась, и Синара слабо улыбнулась в ответ:

— Спасибо, Брембл.

Она посмотрела на Гидеона Свифта, вертевшего в руках шляпу и переминавшегося с ноги на ногу.

— Это истинное благословение, — вымолвил тот наконец. — Кажется, настали более счастливые времена.

И, услыхав смех Мерлина, смущенно ринулся прочь.

— Старый романтический дурак! Верит, что способен предсказывать будущее, — воскликнул он и предложил руку миссис Хоторн. Загадочный взгляд темных глаз остановился на Синаре, и ей показалось, что в них промелькнуло нечто похожее на нежность. Но нет… все такие же холодные и неумолимые.

Слугам, несмотря на их неприязнь к»убийце», было приказано встречать новобрачных с факелами. Брембл велел приготовить поздний ужин, чтобы отпраздновать свадьбу, и сопровождать господ в дом. На стол подали крокеты с омарами, крабов, крохотные треугольные сандвичи с огурцом, сладости и сбитые сливки с вином и сахаром. Брембл открыл шампанское, и слуги, бросая испуганные взгляды на Мерлина, выпили за здоровье новой хозяйки.

Но для Синары вся еда имела вкус опилок, хотя она вынуждала себя храбро улыбаться и не показывать истинных чувств. Она заметила, что Мерлин почти не ест, и поставил бокал, едва притронувшись к шампанскому.

Синара с ужасом думала о предстоящей ночи. Ее вещи перенесут из комнаты для гостей в хозяйские покои, и всего лишь дверь будет отделять ее от спальни мужа. Холодный озноб прошел по спине. Если бы только на его месте был Макс…

Слуги вернулись к себе, и в комнате воцарилось неловкое молчание. Тишину нарушали только вздохи Эстеллы.

— Пора ложиться, — сказала она наконец. — День был долгим и тяжелым.

Она поднялась, испытующе глядя на дочь:

— Тебе понадобится моя помощь? Мерлин послал за твоими вещами в Блуотер, и Тильди ждет наверху.

«Он уже вмешивается в мою жизнь», — подумала Синара.

— Мне ничего не нужно, мама, — сказала она вслух, подумав при этом: «От тебя — больше никогда и ничего».

Пожелав Эстелле спокойной ночи, чувствуя себя зверьком, пойманным в ловушку, Синара вышла на залитую лунным светом террасу. Ночь была тихой, в воздухе разливался аромат ночных цветов. Какой контраст с ее мятежными тревожными мыслями!

— Ночь, созданная для любовников, не правда ли? — раздался за спиной чуть протяжный голос Мерлина. Ирония в этом ненавистном голосе глубоко ранила…

— Ты вряд ли знаешь, что означает слово «любовник», бросила она, подняв глаза. Муж стоял совсем рядом.

— А ты? Ты знаешь? — И, не дожидаясь ответа, продолжал: — Я не совсем свободен от романтических чувств.

В полутьме неожиданно блеснули зубы, словно в невидимых доспехах появилась крохотная трещинка.

— Я, пожалуй, способен вспомнить многое, чем занимаются любовники в летние ночи.

Он коснулся водопада золотистых волос:

— Этим, например.

Собрав в кулак вьющиеся пряди, Мерлин притянул ее ближе. Первым порывом Синары было отстраниться, но она сознавала — он будет преследовать ее, пока не получит все, к чему стремится. Схватив девушку за плечи, Мерлин прижал ее к себе, но та словно застыла, ожидая, что сейчас он поцелует ее, и единственный способ отомстить — оставаться холодной и равнодушной.

Синара зажмурилась, готовясь к нападению, но ничего не произошло. Мерлин лишь провел длинными пальцами по щеке, ласкающе погладил нежное местечко чуть пониже уха.

Она вздрогнула, странное напряженное ожидание пламенем охватило грудь, но Синара заставила себя забыть о нежности этого прикосновения. Мерлин резко отнял руки.

— Понимаю, ты хотела бы видеть на моем месте Макса, и поверь: я бы с радостью поднял бокал с шампанским в честь вашей свадьбы.

Голос почему-то стал хриплым и неверным.

— Макс был мне дороже родного брата, и сумей он сделать тебя счастливой… я охотно бы отдал свою жизнь, чтобы он не погиб в тот страшный день под Ватерлоо.

В словах звучала такая горькая правда, что Синара не могла не задаться вопросом: какая причина сделала существование Мерлина настолько невыносимым, что он предпочел бы умереть? Возможно, смерть отца. Подозрение в убийстве.

— Я любила Макса, — просто сказала Синара, играя веером, свисавшим на шнуре с запястья. — И доверяла ему. Наша дружба ничем не омрачалась, и мы навсегда остались бы друзьями, даже если поженились бы.

— Знаю, он был прекрасным человеком, — прошептал Мерлин, глядя в темноту, так тихо, что Синара едва слышала его.

— Он страстно любил тебя… и верил мне. Он… он хотел бы, чтобы я позаботился о тебе.

— И ты поспешил выполнить его желание, — саркастически бросила она, — растоптав заодно мои чувства.

Мерлин стоял неподвижно, избегая ее взгляда. Сова пролетела через ночной сад, стелясь над землей. Глаза Мерлина затуманились при воспоминании о залитом кровью лице Макса. Он посмотрел на Синару, и боль сжала сердце.

«Я всегда любил тебя…»

Мерлин, наверное, никогда не произнесет вслух эти слова; ведь, что ни говори, он каким-то образом предал двоюродного брата, полюбив женщину, которую Макс обожал до безумия.

Мерлин попытался преодолеть ползущий по ногам ледяной холод. С той памятной битвы при Ватерлоо его жизнь непоправимо погублена. Все, к чему он прикасается, рушится, самое его присутствие вызывает ужас в душах тех, кого он любил больше всего на свете. Проклятие лежало на нем, и Мерлин не знал, как снять чары, пока не все уничтожено. С каждым днем он понемногу умирал… Если бы только отец был жив!

Из тяжелого раздумья его вывела Синара:

— Женившись на мне, ты потерял возможность встретить женщину, которая полюбила бы тебя по-настоящему. — Она была так серьезна, что сердце Мерлина сжалось болью. Синара носит его имя, но не принадлежит ему и никогда не будет принадлежать. — И разрушил надежду на то, что когда-нибудь я стану женой любимого человека, — добавила она настолько тихо, что Мерлин едва разобрал. Но ее слова вонзились в мозг раскаленным железом.

Он смотрел в ночь, слышал эхо легких шагов на террасе. Синара уходила, удалялась от него. Завтра начнется фарс супружеского «счастья».

Повернув голову, Мерлин успел заметить только клочок светлой ткани, мелькнувший, когда Синара скрылась за углом дома. Неужели решила пройтись по саду? Не стоит ей гулять одной по ночам, без охраны, особенно, когда поблизости рыщет Феликс, готовый на любую пакость.

Двери кабинета выходили на террасу, н Мерлин поспешил снять одну из шпаг, висевших над камином. Пристегнув ее к поясу, он проверил, на месте ли кинжал, и крадучись пошел за Синарой, стараясь не подходить слишком близко. Он должен сделать все, чтобы защитить жену.

Ночная птица трещала в кустах, летучие мыши бесшумно порхали среди деревьев. Синара жадно вдыхала все еще наполненный солнцем аромат цветущих роз. Сад был погружен в сон, в воздухе разливалось благоухание.

Она прошла мимо птичьей поилки и солнечных часов, установленных на мраморном пьедестале, в кольце роз. Вокруг вилась выложенная кирпичом тропинка. Синара пожалела, что не может разглядеть ярких красок цветочных бордюров по обеим сторонам, но во мраке все представляло лишь резкий контраст серебра и теней.

Внезапно где-то раздался крик совы, испугавший ее. Девушка села на кованую железную скамейку под живой изгородью в самом конце сада. Луна окрасила старый дом мерцающим белым сиянием; освещенные окна казались золотистыми.

К ней направлялась темная фигура, и по легкой хромоте Синара узнала походку мужа. Он постоял у солнечных часов, словно рассматривая их. Почему он преследует ее?

Синара, вздохнув, поднялась, обошла кусты и свернула за угол, к небольшой рощице. Днем она заметила из окна пруд и сейчас хотела посмотреть поближе. Спать почему-то совсем не хотелось. Странное беспокойство точило душу, и Синара все дальше уходила в темноту, в чащу леса.

Перед ней открылась полянка, за которой лежало крохотное озерце, но тут на тропинку упала тень и Синара охнула от неожиданности. Чужие руки схватили ее, теней становилось все больше.

— Синара, уйдем со мной, — раздался голос Феликса из мрака, — Еще не поздно.

— Феликс! — удивленно выпалила она и тут же почувствовала, как хватка рук, державших ее, ослабела. — Что ты здесь делаешь?

— А ты ожидала, что я облегченно вздохну, когда Мерлин похитит тебя? — с упреком бросил Феликс.

Синара оглянулась, пытаясь придумать, как спастись:

— Я обвенчалась с ним сегодня вечером.

— Видел, как ты выходила из церкви… но что-то не заметил на твоем лице особой радости.

Синара, вздрогнув от страха, осторожно отступила — в словах Феликса звучала неприкрытая ярость.

— Ты и не подумала сопротивляться, — продолжал Феликс. — Что ты наделала? Теперь Брендон обречен. Мерлин и шагу не сделает, чтобы ему помочь.

— Мне почему-то кажется, что Брендон иного мнения, дорогой кузен Феликс, — прозвенел над поляной голос Мерлина.

Синара пыталась разглядеть мужа, но тот скрывался среди деревьев. Затрещали ветки, зашелестели листья — спутники Феликса, по-видимому, подкрадывались к противнику.

— Мерлин! — прохрипела Синара.

— Жена, возвращайся в дом, — велел он, — Феликс, выходи и дерись как мужчина. Не прячься за кустами.

Мерлин выступил на залитую лунным светом полянку, в руках блеснула сталь. На противоположном конце появились трое, среди них Феликс. Он велел остальным держаться подальше.

— Я пришел отомстить, — объявил он, со звоном вытягивая шпагу из ножен.

— Мстить? Скрываясь во тьме? Поверь, я не лишился бы сознания, вызови ты меня на дуэль при свете дня, — усмехнулся Мерлин.

— Настало время свести счеты! — воскликнул Феликс, сгибая и разгибая правую руку. Призрачный свет отражался от блестящего металла; ужас сжал горло Си-нары, не сводившей глаз с соперников. Она не подчинилась мужу и не подумала возвратиться в дом, а зачаровано наблюдала, как мужчины сошлись, скрестив шпаги. Из-за нее. Будь жив Макс, этого никогда бы не случилось.

Шпаги мелькали в смертельном танце, пока их владельцы, кряхтя от натуги, топтали высокую траву и кустарник. Мерлин сумел отразить молниеносный удар, ловко увернулся от другого, едва не пронзившего сердце, и, в свою очередь, броском снизу пропорол рукав Феликса. Из раны хлынула кровь, левая рука бессильно повисла. Феликс выругался, но продолжал наступать.

Они метались по поляне, словно призраки: Мерлин с неподдельной грацией и Феликс с упрямо-бычьей силой. Сталь со звоном ударялась о сталь, атаки следовали одна за другой, все убыстрялось. Мерлин, выполнив глиссаду, мгновенным поворотом клинка выбил шпагу из руки соперника. Она, крутясь, пролетела по воздуху и упала футах в десяти.

Феликс, сыпля проклятиями, отпрыгнул, желая избежать смертельного удара, и ринулся, чтобы поднять оружие. Мерлин, тяжело дыша, повел плечом и встал в исходную позицию.

Но не успел Феликс сделать к нему и нескольких шагов, как тишину разорвал оглушительный выстрел. Все произошло так быстро, что Синара лишь удивленно охнула. Феликс рухнул на землю и замер. Мерлин, уронив шпагу, бросился к нему; следом бежали наемники Феликса. В молчании раздавался лишь грохот сапог, топтавших траву. Мерлин споткнулся и тоже упал, громко выругавшись.

Синара стояла как прикованная, пока муж с трудом поднялся и, прихрамывая, пошел назад.

— Я так и не успел увидеть его лица, — пробормотал он, тяжело дыша. — Успел скрыться, прежде чем я подбежал. Как Феликс?

Мужчины выставили шпаги:

— Держитесь от него подальше, — предостерег один, и Синара узнала голос Маггинса, старшего конюха в Блек Рейвне.

— Он тяжело ранен.

Они подняли Феликса и, шатаясь под тяжестью, унесли с поляны. Синара подошла к мужу и хотела уже последовать за ними, как он сжал ее руку:

— Подожди!

Он не выпустил ее пальцев, даже когда они обнаружили карету, стоявшую на дорожке, огибавшей пруд. Синара с детства знала, что именно эта тропинка ведет к воротам на южном конце поместья.

— Не подходите ближе, — предостерег Маггинс. — Мы вам не верим. Наверняка вы и наняли кого-то пристрелить нашего хозяина.

— Да ты, должно быть, спятил, — сухо рассмеялся Мерлин. — Откуда я мог знать, что вы скрываетесь в роще?

Маггинс прыгнул в экипаж, предварительно втащив обмякшее тело Феликса. Другой мужчина взобрался на сиденье и повернул лошадей к воротам.

— Если хозяин умрет, обвинят вас! Уж я об этом позабочусь! — заорал Маггинс, высунув голову из окна кареты.

Синара услыхала, как из груди Мерлина со свистом вырвался воздух. Он на мгновение застыл, больно вцепившись в ее ладонь. Без единого слова муж потянул ее через заросли к дому:

— Я должен ехать за ними.

Когда они были уже около сада, послышались крики и топот. Гидеон Свифт размахивал ружьем. На голове красовался украшенный кисточкой ночной колпак. Дворецкий с древним мушкетом пыхтел сзади.

— Кто там? — завопил Свифт. — Выходи, негодяй!

Он нерешительно остановился на краю поляны, дожидаясь Брембла. Дворецкий шумно отдувался.

— Скорее всего браконьер, сержант Свифт, — прохрипел он.

— Это впервые! Их ни за что не поймать! Оба молча пытались отдышаться.

— Лучше, пожалуй, вернуться в дом, — настаивал Брембл.

— Эй! Кто там? Мистер Мерлин? — снова позвал Свфит, еще больше разволновавшись.

Синара открыла рот, чтобы отозваться, но прежде чем из горла вырвался крик, руки Мерлина обвились вокруг ее плеч, а губы прижались к губам с такой силой, что стало невозможно дышать. Синара мгновенно застыла, но постепенно оттаяла под страстным поцелуем, становившимся все крепче, пока Мерлин упивался душистой нежностью ее рта. Синара начала вырываться, бить его в грудь кулаками, но он все крепче прижимал ее к груди, лаская, обволакивая теплом, пока не вырвал невольный отклик из самых глубин души. Все вокруг бешено завертелось, ноги подкосились, но он обнимал ее крепче и крепче, словно не в силах отпустить.

Снова раздался ворчливый голос Брембла, уже совсем близко:

— К чему тревожить мистера Мерлина? Он занят, ведь сегодня первая ночь после свадьбы. Станет он гоняться за ворами!

Мужчины направились к дому. В ночи прозвучал смешок Свифта:

— Завидую ему. Соблазнительная штучка эта миссис Синара Сеймур!

Мерлин резко отстранился: лицо Синары горело. Сердце так стучало, что не хватало сил упрекнуть мужа.

Мерлин жестко долго глядел на нее:

— Это был единственный способ заставить тебя замолчать. Не желаю, чтобы кто-нибудь знал о дуэли… пока я не смогу обнаружить, кто стрелял в Феликса.

Оставив потрясенную Синару, он устремился к дому.

Глава 4

Синара пошла следом, еще ощущая прикосновение жестких требовательных губ Мерлина. Поцелуй застиг ее прежде, чем она смогла возразить или хотя бы отстраниться, и теперь стало невозможно отрицать, что его прикосновение отозвалось горячей волной, пронизавшей тело с головы до пят. Синара сознавала, что Мерлин неравнодушен к ней… как и она к нему… об этом говорили его взгляд… поистине магическая способность проникать не только в ее чувства, но и мысли.

Она вошла в свою спальню, но оказалось, что все вещи перенесли. В кресле дремала Тильди, очевидно, ожидавшая возвращения хозяйки. Когда Синара закрыла дверь, горничная, вздрогнув, проснулась:

— Мистрисс Сай! — воскликнула она и, с трудом встав с кресла, отряхнула необъятный фартук. — Простите, я, кажется, задремала.

— Уже поздно, — отозвалась Синара. — Где мои вещи?

— Мне ведено сказать вам, что все отнесли в хозяйские покои.

Тильди помолчала, присматриваясь к Синаре:

— С сегодняшнего дня ваша спальня рядом с Комнатой мистера Мерлина.

Синара совсем забыла об этом, и теперь схватилась за горло, едва удерживаясь от тоскливого стона:

— Сейчас? Слишком рано.

Пришлось опереться о спинку кресла, чтобы не упасть. Осмелится ли она заснуть, зная, что их разделяет только дверь? Мерлин в любую минуту может войти к ней и лечь рядом.

— Но так полагается, мистрисс Сай. Вы теперь замужняя женщина и должны выполнять свой долг.

Синара прекрасно понимала, в чем заключается этот долг, и страх вновь закрался в душу. Значит, он собирается завладеть ее постелью, ее телом… Она резко встряхнула головой, прежде чем перед глазами возник образ Мерлина, обнимавшего ее. Почти невозможно забыть его поцелуй, его проницательный взгляд, но Синара постаралась взять себя в руки:

— Насколько я понимаю, тебе велено проводить меня в новую комнату?

Она зашагала к двери, держась так прямо, словно отправляясь на казнь. Тильди последовала за хозяйкой.

— Конечно. Я перенесла ваши вещи, мистрисс Сай. Такие элегантные апартаменты!

Горничная оказалась права. Просторная комната, потолки которой украшены лепниной, стены — панелями из зеленого полосатого шелка, искусная резьба по дереву, бледно-зеленый ковер с голубым с золотом бордюром был в тон обивке изящной Чиппендейловской мебели. Взгляд Синары невольно устремился к огромной кровати с пологом из того же шелка, что и панели. Придет ли Мерлин к ней? Это его право, но он ничего не сказал о своих намерениях, кроме того, что собирается отправиться в Блек Рейвн. Но потом… что случится, когда он приедет?

Девушка постаралась выбросить из головы тревожные мысли. Она подошла к секретеру с письменным прибором кремового цвета и гусиным пером, лежавшим рядом с чернильницей. Глубоко вздохнув, Синара снова посмотрела на постель. При других обстоятельствах она восхитилась бы изящными линиями, но напряжение держало ее в неумолимых тисках, напряжение и страх за будущее. Не в Стормивуде ожидала она провести брачную ночь. Не такого мужа представляла себе в мечтах. Жизнь менялась с каждым днем… с каждой минутой.

— Я бы сказала, мистер Мерлин — человек щедрый, — заметила Тильди, гладя шелк драпировок. — Совсем иначе, чем в Блек Рейвне, где все такое ветхое и пыльное.

— Да, — кивнула Синара, — поместье в крайнем беспорядке со времени смерти отца Макса. Феликс совсем не занимается делами и не собирался заново обставлять дом.

Она с неприятным чувством вспомнила, что в Феликса стреляли. Что с ним? А если его уже нет в живых? Нет-нет, не может быть, Феликс скорее всего просто ранен.

Хотя Синара должна была почувствовать облегчение — ведь пока Феликс прикован к постели, он не сможет причинить ей зла, — сердце терзала тревога. Способен ли Феликс вообще умереть как обычный человек? Возможно, даже пуля не пробьет его толстую шкуру…

Синара, вздрогнув, пробормотала молитву. В комнате внезапно стало холодно, и девушка обхватила себя руками. Она вздохнет с облегчением, когда Феликс вернется в Америку. В конце концов он хотел жить только там, и сам говорил ей об этом всего три дня назад. Он собирался бросить древний замок Блек Рейвн на произвол судьбы и уехать с Синарой в Виргинию, где унаследовал от матери табачную плантацию.

Возможно, надо справиться о здоровье Феликса, притвориться, что она ничего не знает о дуэли? Теперь Синара — жена Мерлина, и если Феликс — его враг, значит, и ее тоже. И как бы она ни желала, чтобы жизнь пошла по другому пути, с той минуты, когда завершилась свадебная церемония, она должна быть верна и преданна мужу.

— О чем вы думаете? — спросила Тильди, раскладывая на постели лучшую ночную сорочку Синары. — Вам лучше поторопиться и подготовиться. Нельзя заставлять вашего мужа ждать, а вдруг он рассердится.

— По крайней мере я рада, что не Феликс войдет в эту спальню!

Синара тревожно поглядела на дверь комнаты Мерлина.

Горничная помогла девушке снять платье и расшнуровала корсет:

— Уж это точно, мистер Мерлин вам больше подходит.

Через четверть часа Тильди успела облачить хозяйку в нечто прелестное, созданное из белого шелка и кружев, расчесала белокурые локоны и, присев, пожелала ей спокойной ночи. Синара умирала от страха и волнения, но горничная, ободряюще подмигнув, закрыла за собой дверь.

Девушка села на край кровати, боясь шевельнуться. Явится ли Мерлин или будет игнорировать ее, ведь их брак — брак по расчету. Она вовсе не была уверена в намерениях мужа, хотя подозревала, что по натуре он человек страстный и может потребовать от жены выполнения супружеского долга.

Синара свернулась калачиком, натянув на себя одеяло, и тут усталость взяла верх — она задремала. Но вскоре из соседней комнаты послышался шорох.

Изнемогая от волнения и тревоги, девушка на цыпочках подошла к двери и прижалась к ней ухом. Стук сброшенных на пол сапог… Мерлин что-то тихо объясняет… хриплый голос Гидеона Свифта. О чем они говорят? Синара затаила дыхание, пытаясь разобрать слова, но толстые дубовые доски заглушали звуки. Однако удалось разобрать обрывки фраз: БЛЕК РЕЙВН, НОЧНЫЕ ГОСТИ, ТАЙНА… и неужели УБИЙСТВО? Да, именно. Потом Мерлин пробормотал проклятье. Возможно, они говорили о дуэли, и Свифт должен держать все в секрете.

Синара снова вспомнила о Феликсе. Жив ли он? Она надеялась на это, ради Мерлина, потому что иначе его могут обвинить еще в одном убийстве.

Убийство. Озноб ужаса вновь пробежал по спине. Синара осторожно прокралась к постели, легла и закуталась в одеяло. Неужели она стала женой преступника? Если власти докажут, что Мерлин убил отца, ее жизнь навеки погублена. А Мерлин? — Мерлина казнят. Ее имя будет выпачкано в грязи, и общество навсегда отвергнет ее. Как ужасно чувствовать себя отторгнутой теми, кого она знала всю жизнь!

Девушка дрожала, хотя ночь была теплой. Она не задернула драпировки кровати, и призрачный лунный свет струился через высокие окна, придавая комнате почти сказочный вид. Где-то раздался жалобный крик совы, и Синара почувствовала, как несчастна и одинока, словно стоит на краю бездонной пропасти и вот-вот полетит вниз. Она ничего не знала о Мерлине, за исключением того, что он всегда был скрытен, старался, держаться в стороне и, видимо, не изменился.