Май 1862 года
       Бискайский залив, Флорида
      Ночь казалась черной, как вселенская пустота. Обманчиво спокойное море тоже выглядело неестественно темным. Изредка выглядывал светлый краешек луны, но быстро исчезал под покровом туч. Слышались лишь плеск волн о борт лодки да удары весел, разрезавших воду.
      Вскоре и эти звуки стихли. Теперь лодка двигалась к берегу по инерции.
      – Почему ты перестал грести? – встревоженно спросила Райза Мэджи.
      Страх не покидал ее, однако сильнее страха было стремление не допустить больше смертей в этой войне. Финн вздохнул:
      – Райза, для тебя я готов сделать все, что угодно. Но это настоящее безумие. Дальше я не двинусь.
      – Финн! Не бросишь же ты меня среди волн!
      – В этих местах сплошь да рядом головорезы, воры, грабители и убийцы. Не говоря уж о повстанцах. Сент-Августин, может, и занят союзными войсками, но полуостров во власти конфедератов.
      – Финн, не усложняй мое положение. От тебя требуется только высадить меня на берег.
      – И кроме того, возможно, мы опоздали. Сам я давно не бывал в этих местах, но мне говорили, что сюда частенько совершают набеги те, кто спасается от блокады, и что нормальным людям следует держаться подальше от этих мест. Здесь нередко совершаются ужасные зверства.
      – Ну хватит! Или ты думаешь, повстанцы вывели породу людей-ящериц, которые выходят из болот и сражаются за них?
      Райзу охватило отчаяние. Напрасно она попросила Финна помочь ей. Но кого еще она могла бы уговорить привезти ее сюда?.. Финн, молодой моряк с веснушчатым лицом и волосами цвета песка, жил во Флориде, когда разразилась война. Янки из пригорода Бостона, он занимался подводным плаванием и не захотел принять ни ту, ни другую сторону в этой войне. В свободное время он ассистировал при операциях в госпитале в Сент-Августине… и ухаживал за Райзой. Ей это льстило, хотя она никогда не воспринимала молодого человека всерьез. А тем более теперь, когда ее жизнь неимоверно усложнилась.
      Райза решила разыскать Йена Маккензи в его убежище в Эверглейдсе, и Финн был единственным, кто мог помочь ей. Этого человека можно подкупить, подумала она. Он доставит ее на побережье, не пытаясь выяснить, зачем ей это понадобилось. Он не станет ее отговаривать и не доложит о ее планах отцу – генералу Мэджи.
      – Райза, если кто-нибудь узнает, что я привез тебя сюда…
      – О Господи! Я ведь говорила тебе, майор Маккензи находится в этих местах. Вот почему я здесь.
      – Если твой отец когда-нибудь узнает… – Голос Финна дрогнул. – Он предаст меня военному суду.
      – Финн, мой отец не сможет сделать это. Ты ведь не служишь в армии.
      – Тогда он меня просто убьет. Застрелит.
      – Финн!
      Да уж, если ее отец когда-нибудь узнает, разразится катастрофа. Но Финну нечего бояться. Отец сразу поймет, что это она уговорила беднягу. Он надежно запрет ее на ключ, а ключ выбросит в море. Сейчас, однако, достопочтенный генерал Мэджи, лишь недавно произведенный в этот чин, находится далеко отсюда. Сражается с генералом Грантом.
      – Отец ни о чем не узнает. Ты меня высадишь, а обратно до Сент-Августина я доберусь сама.
      – Нет, это безумие. Давай вернемся на мою шхуну.
      – Финн! – Она решила сыграть на его мужской гордости. – Если храбрость что-то значит на этой войне, то я могу понять, почему повстанцы сражаются намного успешнее нас.
      Она смотрела на молодого человека с непреклонной решимостью.
      Финн опустил глаза.
      – Это несправедливо, Райза. Ты даже не подозреваешь, какие опасности нас подстерегают.
      Она действительно не думала об опасностях. Они не имели для нее никакого значения. Ее снова охватило отчаяние.
      Когда-то она любила человека по имени Йен Маккензи. Майора армии Соединенных Штатов Америки. Даже собиралась стать его женой. Однако судьба распорядилась иначе. Теперь Йен женат на другой. И вот сейчас, по странному капризу судьбы, у нее, Райзы Мэджи – североамериканки, верной и преданной идеям янки, – не остается другого выхода. Рискуя собственной жизнью, она пытается спасти шпионку мятежников, известную под кличкой Мокассиновая Змея. Спасти жену Йена. Вероятно, Райзе никогда не удастся забыть, как сильно и глубоко она когда-то любила этого человека. И тем не менее она не может допустить, чтобы что-то произошло с его женой. В это жестокое время они с Элайной стали лучшими подругами. Им и раньше приходилось рисковать жизнью ради друг друга. Сейчас ей необходимо разыскать Элайну, за голову которой обещана большая награда. Ее приказано доставить живой или мертвой, предпочтительно мертвой. Райза знала: Элайна где-то поблизости. Недавно, спасая Райзу от гремучей змеи, Элайна сама пострадала и потом долго металась в горячке. Слушая ее бессвязный бред, Райза поняла, что происходит. Ей не удалось удержать Элайну. Та покинула больницу Сент-Августина и отправилась выполнять свое задание, однако Райза уже знала, когда и куда та вернется. Сегодня ночью, сюда.
      Теперь необходимо найти Элайну или Йена. А если она отыщет Йена, то вынуждена будет сообщить ему, что его жена и есть тот самый шпион, за которым он охотится. Если кто-нибудь другой найдет Элайну, ее повесят.
      – Когда тучи расходятся, можно рассмотреть остров Беламар, – настойчиво проговорила она.
      – Райза… Я все готов для тебя сделать, но сейчас нам нужно вернуться. – Финн внезапно замолчал. – Слышишь?
      Через некоторое время она тоже услышала плеск весел. Близко. Совсем рядом…
      – Надо возвращаться, – повторил Финн.
      – Нет, я не могу!
      Остров Беламар совсем близко, впереди.
      – Послушай, вон там есть бухта. Греби изо всех сил, и мы сможем пройти под покровом темноты.
      Финн двинулся вперед со скоростью молнии и совершенно бесшумно.
      У этого берега разбилось немало кораблей, вот почему с тех самых времен, как суда испанцев отправились в Новый Свет, спасение имущества с затонувших кораблей стало доходным бизнесом. Под водой скрывались опасные рифы. Кое-где берег напоминал ровный песчаный пляж, в других же местах почти у самой воды росли мангровые деревья, их корни переплетались как паутина. Повсюду встречались заливы и бухточки, пустынные, окруженные густыми тропическими лесами. Змеи, птицы, разнообразные насекомые населяли ручьи и потоки, стремившиеся от залива вглубь.
      Лодка уперлась в корень дерева. В мгновенной вспышке лунного света Райза увидела лицо Финна, такое бледное, что веснушки проступили ярче, чем всегда. Он приложил палец к губам. Райза успела осмотреться, прежде чем луна снова скрылась за тучами. Финн оказался неплохим проводником. Привел лодку прямо ко входу в бухточку. Стрекот и жужжание насекомых показались ей оглушительными. Что-то ударило Райзу по лицу, и она чуть не вскрикнула от ужаса. Однако вовремя поняла, что это лишь ветка мангрового дерева. Теперь они двигались среди деревьев, скрытые ночной темнотой.
      Снова послышался всплеск чужих весел. Затем несколько секунд тишины. Райза почувствовала, что другая лодка совсем близко. Люди в ней, по-видимому, тоже прислушивались.
      Неожиданно чей-то голос нарушил тишину:
      – Кажется, у нашего капитана слишком хороший слух. Он слышит, как плывет рыба.
      Мужской голос с едва заметным ирландским акцентом…
      – Он может отличить звук плывущей рыбы от плеска весел, – прозвучал другой голос.
      – Да, но капитан…
      – Никогда не откажется от своих слов.
      – Гм-м…
      Снова воцарилась тишина и стали слышны жужжание и стрекот насекомых. Райзе даже показалось, что она уловила какой-то хлюпающий звук. Может быть, здесь водятся крокодилы?
      – Лишняя осторожность никогда не помешает, – произнес второй голос. – Тем более что здесь ожидают «Сейлемскую деву». Захватим корабль вместе с грузом, который направляется в Ки-Уэст, и у наших солдат появится оружие. Так считает капитан. А еще на ней морфин и хинин. На фронте они очень пригодятся, ведь Новый Орлеан захвачен, и теперь поставки из штата идут крайне долго.
      – Да, на фронте это пригодится, – прозвучал голос с ирландским акцентом. – Мэт!
      – Да?
      – Не очень все это здорово, правда?
      – В войне, Майкл, вообще ничего хорошего быть не может.
      – Сколько бы оружия, товаров и прочего мы ни захватили, нам с ними не тягаться. У них с каждым днем больше солдат, больше оружия.
      – Да, но зато у нас больше таких людей, как капитан. У нас есть старый Твердокаменный Джексон, Стюарт и Ли. Проклятые янки так хотели получить нашего Ли. Не вышло! Все-таки время от времени мы здорово их бьем.
      – И сами несем потери.
      – Прекрати переживать, Майкл. Ни к чему хорошему это не приведет.
      – Точно… Ну похоже, в этой бухте ничего нет. Поворачиваем обратно.
      Райза судорожно вздохнула: кажется, лодка действительно удаляется.
      Они подождали некоторое время.
      Ночь на воде оказалась прохладной. Райзу пробирала дрожь. В то же время по спине бежали струйки пота. Она и в самом деле идиотка! Как можно кого-нибудь найти – будь то мужчина или женщина – на этих водных просторах, в этих болотах? Залив выглядел огромным, болото – бесконечным, как сама вечность. Ожидание, казалось, никогда не кончится.
      – Я вывожу лодку. Будем двигаться назад к моей шхуне, – решительно заявил Финн.
      – Финн…
      Райза запнулась. Вблизи снова послышался какой-то звук. Какое-то движение… что-то похожее на стук… Еще одна вражеская лодка? О Господи, наверное, в заливе скрывалась еще одна лодка. Наверное, враг коварно выжидал в тишине, ждал, пока Райза и Финн чем-нибудь выдадут себя.
      – Греби! – громко крикнула Райза. – Греби!
      – О Боже!
      Что-то с силой стукнулось об их лодку. Райза упала на дно.
      – Кто здесь? – послышался резкий требовательный голос.
      Чиркнули спичкой, зажегся фонарь. Яркий свет ослепил Райзу.
      – Кто вы? Отвечайте немедленно и имейте в виду: всех янки мы скармливаем акулам.
      Райза прикрыла глаза рукой. Сердце бешено колотилось в груди. Она молчала. Финн между тем, заикаясь, пытался дать какие-то объяснения:
      – Я не янки. Я ныряльщик. Поднимаю вещи с затонувших кораблей…
      – Неужели ты работаешь среди ночи, в такой темноте? – В голосе говорившего прозвучала едва уловимая насмешка.
      В их лодку перебрался мужчина огромного роста. В его руке сверкнула абордажная сабля – длинная, острая, зловещая в свете фонаря. От его веса маленькая лодка закачалась на воде, однако мужчина, казалось, этого не замечал, без всяких усилий удерживая равновесие.
      Райза напомнила себе, что она единственный отпрыск военного, генерала, что в кармане юбки у нее лежит маленький «смит-и-вессон», а она умеет им пользоваться. Райза быстро вынула пистолет. Руки, как ни странно, не дрожали.
      Выкрикнула с бравадой, напугавшей ее самое:
      – Так вот, сэр, в свою очередь, хочу предупредить вас: мы скармливаем акулам всех мятежников!
      Желаемого эффекта не получилось. Незнакомец оказался быстрее. Прежде чем она успела прицелиться, он выбил пистолет из ее руки молниеносным движением сабли. Острая сталь едва заметно коснулась ее руки, пистолет отлетел прочь, сверкнул в свете фонаря, с коротким плеском упал в воду и пошел ко дну.
      – Капитан, – послышалось предупреждение, – там еще одна лодка. В ней полно янки.
      Раздались выстрелы. Райза поняла, что лодка, заставившая их остановиться, ведет перестрелку с другой небольшой лодкой.
      – Да. Пожалуй, время пришло. Спрячем-ка пленников подальше и подеремся всласть.
      – Спрячем или скормим акулам?
      Значит, здесь есть еще янки… Райза попыталась собраться с мыслями. Может, и Йен Маккензи где-нибудь поблизости? Может, спасение ближе, чем ей казалось?
      Она снова попыталась рассмотреть того, кто их захватил. Однако единственное, что ей удалось увидеть, – это темный силуэт человека и зловещий блеск сабли.
      Нет, уж лучше рискнуть. Здесь, в утлой лодчонке рядом с грозным капитаном, она обречена. В воде же с Божьей помощью, возможно, удастся спастись…
      Она встала. Лодка угрожающе накренилась.
      – Какого дьявола… – начал капитан. И внезапно все понял. – Подожди, дурочка! Постой!
      Ждать?! Ни за что! Она прыгнула в воду.
      Он рванулся к ней, однако не успел схватить за руку. Поймал лишь краешек юбки. Удержать Райзу ему не удалось, он только замедлил ее движение. Она с ужасом это поняла, но было поздно. Райза прыгнула в воду, ударилась головой о борт лодки и почувствовала резкую боль. Свет фонаря погас. Тьма обступила ее со всех сторон. Она пошла ко дну.
 
      …Райза проснулась. Услышала потрескивание горящих дров. Медленно открыла глаза. Она помнила, что ударилась головой, но боль бесследно исчезла. На какое-то мгновение зрение ее затуманилось, все вокруг закружилось. Но постепенно туман рассеялся, все стало проясняться.
      Она лежала на удобном диване, укрытая теплым одеялом. Голова покоилась на мягкой подушке. В уютно обставленной комнате горел огонь, защищая от морской прохлады. Комната освещалась лишь отблесками пламени, отбрасывавшего мягкие багрово-красные тени. В полумраке Райза смогла различить очертания мебели, полированные полы соснового дерева, ковры. Значит, она в настоящем доме. Несколько стульев у камина, семейные портреты на каминной доске из коралла. Некоторое время она смотрела на разноцветные языки огня, от красного до золотисто-желтого.
      Потом увидела его. Сердце ее на мгновение замерло, потом забилось с неистовой силой. Она не могла поверить своему счастью.
      Йен! О Господи, Йен!
      Она бросилась в море навстречу смерти, однако каким-то чудом он нашел и спас ее. Сейчас он стоял у камина, прислонившись к каминной доске, спиной к Райзе, опустив темноволосую голову. Судя по всему, он тоже только недавно выбрался из воды, поскольку был босым, в мокрых брюках и без рубашки. Брюки облепили его мускулистые ноги и бедра. В отблесках огня было видно, как под бронзовой кожей напрягаются мускулы.
      Райза медленно приподнялась. Села на постели. Ее охватило блаженное чувство облегчения. Она увидела, что ее юбка и белье, все, кроме панталон, разорвано. Но это ее совсем не огорчило. Главное – она жива!
      – Йен!
      Она соскочила с дивана, прежде чем он успел обернуться. Бросилась к нему на шею, прижалась щекой к его бронзовому плечу. Нет, она не забыла о том, что он женат на другой. Она просто испытывала неимоверную благодарность к старому другу и союзнику.
      – О, Йен! Слава Богу! Я уже готовилась к смерти среди этих ужасных мятежников. Они собираются захватить корабль с грузом, направляющийся в Ки-Уэст. Я тебе все об этом расскажу. Я слышала, как они говорили об этом. Думаю, они вступили в бой с какими-то разведчиками на шлюпках. Но я здесь совсем не поэтому. Тебе… тебе придется поймать Мокассиновую Змею. О Господи, я почти не надеялась, что доберусь к тебе. Но мне обязательно надо было тебя найти… обязательно.
      Она остановилась перевести дыхание. Ее трясло, речь стала бессвязной. Он повернулся, однако она не видела его лица. Он прижал ее голову к своей груди, стал гладить ее волосы. Райзу охватило горькое и сладкое чувство, похожее на боль. С ним она может найти настоящее утешение. Они ведь теперь друзья. Он муж Элайны, хотя любил когда-то ее, Райзу. Они так и не стали любовниками, но она не переставала мечтать о нем.
      На какой-то момент она позволила себе забыться, наслаждаясь его прикосновениями, растворяясь в ощущении его близости, вдыхая его такой мужской запах – смесь соли, морского воздуха и едва уловимого аромата бренди…
      – Ты слышала о планах мятежников атаковать корабль янки?
      Она кивнула:
      – Да. Но тебе придется найти Элайну. Мне не хочется тебе об этом говорить, Йен. Она и есть Мокассиновая Змея.
      Это длинная история… Элайна заболела, бредила, и мне удалось кое-что понять из этого бреда. Я попыталась последовать за ней… В общем, она отправилась на острова за товаром, и теперь их судно должно пристать где-то поблизости. Я так боюсь! Она может попасться в руки кому-нибудь, кто не посмотрит на то, что она женщина. Люди так озлобились на этой войне. Йен, ты должен найти ее. Ты должен уговорить ее покончить с этим, а то ее повесят…
      Он напрягся. Райза почувствовала невероятную жалость к нему. Она знала, что он подозревал жену в шпионаже. Но он надеялся, что Элайна все-таки не Мокассинка, приговоренная к смерти военным судом, женщина, которую стремятся схватить во что бы то ни стало, живой или мертвой.
      У Райзы комок встал в горле. Она с трудом сглотнула.
      – Тебе придется отправиться на поиски самому. Это необходимо. И пошли кого-нибудь из своих людей предупредить наших моряков о том, что какой-то ужасный капитан мятежников, размахивающий абордажной саблей, намеревается захватить «Сейлемскую деву» вместе с грузом – оружием и медикаментами. Господи, это ужасно! Я знаю, что военные действия надо продолжать, что нужно найти этого капитана, сразиться с ним и скормить его акулам, но еще важнее найти Элайну.
      Его пальцы снова начали гладить ее волосы. Он крепко прижимал ее к себе. И ей это нравилось. Если бы можно было забыть о времени и о войне. Забыть о том, что он женат. И о том, что они с его женой стали подругами.
      – О, Йен!
      – Ш-ш… ш-ш… Все в порядке. Я отправлюсь на поиски Элайны и найду ее.
      Она кивнула, не отрывая голову от его груди. Он коснулся ее щеки. Райза ощутила несказанное удовольствие.
      Нет, надо отстраниться от него… Но она все еще дрожала. И потом, это такое облегчение – чувствовать, что тебя ласкают, утешают. Нет…
      – Не надо, Йен.
      Ее слова прозвучали едва слышно. Впрочем, какая разница… Они ведь просто друзья. Он ее всего лишь успокаивает. Еще несколько секунд близости ничего не изменят.
      Теперь все ее тело горело огнем. Тепло словно вливалось в нее, дрожь почти исчезла. Его руки излучали ту силу, которой ей недоставало. Он нежно погладил ее по щеке, по обнаженным плечам. Его рука ласкала, поддерживала, согревала.
      – Нет, – прошептала она, все так же неубедительно.
      – Итак, какой-то ужасный мятежный капитан собирается захватить «Сейлемскую деву», и ты все об этом знаешь… – пробормотал он.
      – Я слышала их разговор. Как раз перед тем, как появились твои люди. Перед тем, как тот подонок перебрался в мою лодку.
      – М-м…
      Райза закрыла глаза. Надо оторваться от него. Но она так устала. Война все настолько усложнила… Вообще-то она решительная женщина, независимая, способная на многое. Однако сегодня она ощущает свою слабость. И его силу. Его тепло.
      Теперь он нежно гладил ее лицо, приподнял подбородок. Она не открывала глаза. Она не хотела ничего видеть. Еще одно короткое мгновение побыть в прошлом, в своих несбывшихся мечтах.
      Потом она ощутила его губы. Как давно он ее не целовал! Нежные и в то же время требовательные губы… Райза трепетала от наслаждения. Он раскрыл языком ее губы, и она вновь ощутила его необычайную мужскую притягательность. Ему невозможно противостоять…
      Его руки… Они касались ее бедер, груди, разжигая в ней неистовое пламя. Пьянящие, как вино, соблазнительно вызывающие, возмутительно интимные.
      Нет, она не может на это пойти. Он женился на Элайне.
      Райза попыталась отстраниться, но он снова погладил ее волосы. Впился в ее губы, опять раскрыл их языком. Обхватив ее талию, он слегка наклонил ее назад. Губы, оторвавшись от ее рта, двинулись ниже, к шее, еще ниже, к груди.
      – Нет, Йен, не надо…
      – Что еще ты слышала?
      – Как?..
      Она изо всех сил пытается противостоять страсти, а ему, оказывается, нужна лишь информация!
      – Слышала ли ты…
      – Все, хватит! Остановись, Йен, это нехорошо. Прекрати.
      Райза уперлась руками ему в грудь. Открыла глаза. Теперь она готова взглянуть ему в лицо.
      – Нет…
      Она замерла, пораженная. Ее сжимали мощные, словно стальные руки. Чужие руки. Она их не знала.
      До этого она видела лишь его спину. Слышала низкий густой хрипловатый голос, но он говорил полушепотом. Она видела его широкие плечи, бронзовую кожу, под которой перекатывались мышцы, но в комнате царил полумрак… Это не Йен! Глаза такие же синие, как у Йена. Рост и сложение почти одинаковые. Но лицо… Черты совсем другие. Скулы выше и шире. И слишком уж он бронзовый. Темные волосы чуть отливают рыжиной, и не только из-за отблесков огня. Но они намного гуще, чем у Йена, и совсем не вьются. Прямой нос, высокий гладкий лоб, изящно вылепленный чувственный рот. Губы, еще влажные после поцелуев, изогнуты в насмешливой улыбке. Внезапно она осознала, что черты этого удивительного лица свидетельствуют о примеси индейской крови.
      – О Боже! – в ужасе выдохнула она.
      Он смотрел на нее сверху вниз. Райза попыталась вырвать руки.
      – Отпустите меня сейчас же! Вы не Йен! О Господи, вы так на него похожи!
      – Прекратите! Успокойтесь!
      Он еще крепче прижал ее к себе, но она отчаянно пыталась вырваться.
      – Успокоиться?! Ни за что на свете. Отпустите меня, слышите! Господи, да кто вы такой? Наверняка вы родственник Йена. Но если так, значит, вы… О Боже! Мятежник! Враг!
      Она ударила его ногой, стремясь попасть повыше, чтобы вывести его из строя, но угодила в коленную чашечку. Он застонал, поднял ее, понес обратно к дивану, резко опустил и склонился над ней. Она пробовала бороться, колотила его в грудь, пыталась ударить по лицу. Он без труда поймал ее руки, поднял, завел ей за голову. Теперь ей оставалось лишь ловить ртом воздух, в ужасе глядя на него. Сложением он так похож на Йена, это просто невероятно! И в то же время совсем другой. В нем наверняка течет кровь семинолов. А ведь она знала, что у Йена здесь есть близкий родственник среди мятежников.
      – Отпустите меня. Я подумала, что вы Йен.
      Райза снова стала вырываться, однако его хватка оказалась под стать темпераменту. Он не уступал.
      – Ну да, вы приняли меня за Йена. Мне очень жаль. Боюсь, я и есть тот самый жуткий капитан мятежников, который намеревается захватить «Сейлемскую деву». Придется теперь моим людям сделать это без меня. Разумеется, я родственник Йена. Я его двоюродный брат, мисс Мэджи. Многие мои родственники как две капли воды похожи друг на друга.
      «Мисс Мэджи»… Она почувствовала себя полной идиоткой. Он знает, кто она такая!
      – И как же вас зовут? – спросила она.
      – Джером Маккензи, мисс Мэджи. – На его губах появилась сардоническая усмешка. – Воображаю, что было бы, если бы вы встретились с его братом Джулианом. Они с Йеном так похожи, что вы могли бы провести с ним час в постели и не заметить ошибки.
      – О!
      Ярость прибавила ей сил. Она вырвала одну руку и с размаху ударила по бронзовой щеке. Он тут же перехватил ее руку. Сжал кисть так крепко, что она вскрикнула. Джером низко склонился над ней. Сердце ее бешено забилось от ужаса.
      – Итак, скажите мне, вы действительно хотели спасти Элайну или стремились довести до сведения моего кузена, что его жена – вражеский агент?
      Синие глаза пристально смотрели на нее. У Райзы мороз прошел по коже.
      – Подонок! – прошипела она, дрожа от ярости. – Мне плевать на то, что вы подумали. Но неужели вы не понимаете? Если Элайна попадет в руки другим янки, ее повесят. Я здесь, чтобы спасти ей жизнь. Надо что-то предпринять, и как можно скорее. Если вы знаете, где найти двоюродного брата, разыщите его. Если же нет, выпустите меня, и я сама сделаю это.
      – Да неужели? Ах, какая великолепная надменность, мисс Мэджи! Даже если бы я дал вам подробную карту и собаку-ищейку в придачу, вы все равно не нашли бы его в этих болотах.
      – Но ведь я добралась сюда! А вот вы, сэр, действительно надменный осел. Сейчас же освободите меня, и я отправлюсь в путь.
      – Ну нет, мисс Мэджи. Я сам разыщу своего кузена и Элайну. А вы не двинетесь с места.
      – Что?! Вам меня не остановить.
      – Думаю, все же остановлю.
      Райза замерла, ее снова охватило отчаяние.
      – Не хотите же вы сказать, что собираетесь держать меня здесь взаперти!
      – Именно так я и собираюсь поступить. Вы представляете угрозу для национальной безопасности, мисс Мэджи. И потом… ну что вы намерены делать? Неужели надеетесь выбраться из болот живой?
      – Знаете, мистер Маккензи…
      – Капитан Маккензи, если не возражаете. Военно-морской флот Конфедерации.
      – Ну так знайте, что мой отец – генерал армии Соединенных Штатов Америки. В конце концов он доберется до вас и уничтожит.
      – Вы уверены?
      – Абсолютно. Я вам это обещаю. Знаете, Маккензи, я всю жизнь провела среди военных. И я выберусь живой откуда угодно. Спасусь и от вас. И доложу командованию…
      – В самом деле? Нет, я так не думаю. Во всяком случае, не теперь.
      Он снова склонился над ней. Райза в отчаянии вспомнила о том, в каком она виде. И до чего этот человек напоминает Йена, особенно сложением. Высокий, крепкий, необыкновенно привлекательный. Индеец и мятежник…
      – Отпустите меня! – в отчаянии прошептала она.
      Он покачал головой. Прядь темных волос упала на синие глаза. Он окинул ее с головы до ног оценивающим взглядом. Она чувствовала тяжесть его тела.
      – Весьма сожалею, мисс Мэджи, но идет война, а вы из стана врага.
      – Это вы из стана врага.
      – Возможно, с вашей точки зрения. Однако сейчас вы пленница Конфедерации.
      – Никогда я не буду пленницей конфедератов! Разрази меня гром, если останусь в плену у конфедератов. Я убегу.
      Он мрачно улыбнулся. Наклонился еще ближе.
      – Мисс Мэджи, вы будете моей пленницей. И разрази меня гром, если я позволю вам убежать.

      Никогда в жизни Райза не чувствовала себя так неуютно. Полураздетая, в лохмотьях, в полной зависимости от человека, который бог весть что о ней думает. Он считает, что, окажись на его месте Йен, Райза бы нисколько не сопротивлялась. Не объяснять же ему, что, если бы он был Йеном, все оставалось бы по-прежнему. Райза в ярости напомнила себе, что она не обязана ему что-то объяснять. Он хочет сделать ее своей пленницей! Но еще хуже то, что все ее тело горит как в огне и она остро ощущает малейшее прикосновение этого человека. Нет, прежде всего надо высвободиться из-под тяжести его тела.
      – В самом деле? – Она выплюнула эти слова со всем презрением, на какое оказалась способна. – Вы хотите сделать меня своей пленницей? Неужели собираетесь весь вечер удерживать меня на диване силой?
      Он приподнял брови, губы изогнулись в медленной улыбке:
      – Представьте себе, что я Йен. Поверьте, все будет не намного хуже.
      – Дайте мне встать! Где ваше знаменитое достоинство южанина?
      – А вы считайте, что это знаменитое гостеприимство южанина.
      – Позвольте мне встать…
      Она молчала, поняв, что он поднимается. Лицо его неуловимо изменилось. Он абсолютно перестал обращать на нее внимание, как кот, который наигрался с мышью. Она даже не успела спрыгнуть с дивана и принять вызывающую позу. Он протянул руку, помогая ей встать.
      – Будьте любезны пройти в комнату для гостей. Там вы найдете одежду, и там вам будет удобнее. За дверью будет дежурить охранник, у входной двери тоже, на тот случай, если вам придет в голову бежать через окно. Ради вашего же блага предупреждаю: эти места очень опасны для тех, кто с ними незнаком. Если хотите выжить, вам лучше всего воспользоваться нашим гостеприимством.
      – Подождите минутку.
      – Не могу. Я должен немедленно идти, если хочу оказать услугу Йену или Элайне. Вы же для этого сюда прибыли? Чтобы спасти Элайне жизнь? Если так, то предлагаю вам подчиниться.
      Она в ярости посмотрела на него.
      – Еще один вопрос. Где эта комната для гостей?
      Он указал в конец холла. Райза круто повернулась и пошла вперед, чувствуя, что он бесшумно идет следом. Она не оборачивалась и тем не менее ощущала его дыхание. Словно дракон дышал в спину, испуская языки пламени. Возбужденная его близостью, она едва сдерживалась, чтобы не обернуться.
      – Налево, – коротко приказал он. Райза повернула налево. Открыла дверь.
      В камине, отделанном кораллом, горел огонь. На туалетном столике стояла лампа. Дом Элайны, хоть и был в глуши, у самого болота, тем не менее оказался уютным и удобным. Стены оклеены обоями с голубым рисунком, большая кровать накрыта роскошным стеганым одеялом. Кроме туалетного столика, в комнате имелись шкаф, сундук, ширма и умывальник. Райза прошла в центр комнаты и обернулась. Джером стоял в дверях и насмешливо смотрел на нее.
      – Могу ли я предполагать, что, если я разыщу Йена и Элайну, вы не забудете о том, что они женаты?
      Никогда в жизни Райза не испытывала столь сильного желания кого-нибудь ударить. Она скрестила руки на груди, пытаясь принять как можно более достойный вид, что оказалось нелегко.
      – Можете думать все, что хотите, поскольку я не властна над вашими дурацкими предположениями. Однако это несколько интригующее замечание. Оно заставляет меня задуматься, а не забудете ли вы о том, что они женаты, когда разыщете Элайну.
      Он улыбнулся. Ее выпад, по-видимому, не произвел на него должного впечатления.
      – Элайна мне как сестра.
      – Ах, как мило, как трогательно!
      Джером пожал плечами, повернулся к дверям. Райза еще раз попыталась связать воедино обрывки воспоминаний о событиях минувшей ночи. Они мелькали перед ее мысленным взором, и внезапно, с запоздалым чувством вины, она вспомнила Финна.
      – Постойте!
      Она кинулась к двери в тот момент, как Джером уже закрывал ее за собой. Услышав крик, он открыл дверь. Райза снова оказалась в его объятиях. Отшатнулась, отбежала на середину комнаты.
      – Да? В чем дело?
      – А что с Финном?
      – С Финном?
      – Это мой друг. Тот молодой человек, что плыл со мной в лодке.
      – Ах, Финн… – Джером печально покачал головой – Его, знаете ли, следует повесить.
      – Повесить?! Не говорите глупостей. За что? За какие такие грехи?
      – Идет война, и, хотя ни вы, ни мой непутевый кузен, по-видимому, этого не осознаете, вы находитесь сейчас на территории южного штата. Ваш друг Финн – шпион янки. Разве не так?
      – Нет! Он даже не военный. Он не шпион, клянусь вам!
      – В это трудно поверить.
      – Но почему? Я говорю правду. Черт побери! Вы южанин, а я предприняла это дурацкое путешествие, рискуя собственной жизнью, чтобы спасти жизнь шпионки южан. А теперь вы угрожаете ни в чем не повинному молодому человеку.
      – Это вы так говорите.
      – Да!
      Некоторое время он молчал, пристально глядя на нее. Да он намеренно пытается вывести ее из равновесия! И кажется, ему это удалось. Райза едва сдерживалась, чтобы не ударить его изо всех сил. Лишь осмотрительность удерживала ее. Усилием воли она заставила себя стоять неподвижно. Как мог у такого благоразумного человека, как Йен, оказаться такой отвратительный двоюродный брат!
      Джером сложил руки на груди.
      – Допускаю, что здесь есть о чем подумать. Я совсем не стремлюсь повесить вашего молодого человека. И мне не хочется держать вас в плену. У меня просто нет выбора. Я не могу отпустить вас: вы слишком много знаете. С другой стороны, я должен разыскать Йена и Элайну. К тому же я не могу допустить кровопролития, причиной которого вы можете стать. Так что тема для переговоров есть.
      – Переговоров? Но я не понимаю…
      – Ну тогда подумайте об этом на досуге, мисс Мэджи. Я слышал, вы умная женщина. Хотя по вашему поведению этого не скажешь…
      – Да как вы смеете!
      – Вы позволите мне закончить?
      – Только в том случае, если пообещаете, что мне не нужно беспокоиться за жизнь ни в чем не повинного человека.
      – Ваше запоздалое беспокойство весьма похвально.
      О, как ей хотелось ударить наглеца! Но сознание собственной вины удерживало ее. Ведь она действительно забыла о Финне… И обстоятельства не могут служить ей оправданием.
      Возможно, Джером Маккензи прочитал ее мысли. Его синие глаза потеплели.
      – Хотите помочь своему другу? Мы можем заключить сделку. Сидите тихо, как ягненок, не пытайтесь осложнить жизнь моим людям или моей семье. А когда я вернусь за вами, пообещайте, что не кинетесь в объятия к моему кузену и не станете просить его защитить вас от меня. Вы поняли?
      Райза почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.
      – Вы не можете убить невинного человека, если я откажусь подчиниться!
      – Откуда вам знать, что я могу, а что нет. Идет война, мисс Мэджи. Здесь, на этом острове, положение очень сложное. В опасности не только жизнь вашего друга. Если вздумаете пожаловаться Йену, ни к чему хорошему это не приведет. Мне бы не хотелось встретиться в бою с таким врагом. Он тоже хорошо меня знает и не жаждет такой встречи. Если вы не желаете, чтобы здесь пролилась его кровь, если хотите, чтобы Элайна осталась жива, делайте, как я говорю. – Он снова повернулся к двери.
      – Подождите!
      – Что еще?
      – Финн… Он жив?
      – Да, жив.
      – Вы можете в этом поклясться? Несколько секунд он холодно смотрел на нее.
      – Да, я могу в этом поклясться.
      – Откуда я знаю, что вам можно верить?
      – Вы только что попросили меня поклясться. Я это сделал. Я дал вам слово.
      – Ваше слово! Да что оно значит… Вы притворялись другим человеком.
      – Нет, мисс Мэджи, я не притворялся. Это вы предпочли принять меня за другого человека. И никогда больше не сомневайтесь в моем слове. Я не так легко его даю. Ну а как насчет вас самой?
      – Что вы имеете в виду?
      – Я дал вам слово. Теперь вы должны сделать то же самое. Поклянитесь, что больше не доставите мне неприятностей.
      – Но… я не могу. Я не знаю…
      – Ваш друг Финн наверняка будет огорчен, узнав о ваших сомнениях, ведь на чашу весов положена его жизнь.
      – Черт вас возьми! – Она ничего не хотела ему обещать. – Ладно, будь по-вашему.
      Придется ему довольствоваться этим ответом! Но он не отступал. Джером изогнул брови:
      – Простите? Мне очень жаль…
      – Мне тоже! Очень жаль!
      – Мисс Мэджи, я жду вашего обещания.
      – Хорошо! Клянусь!
      Он молча взглянул на нее. Кивнул:
      – Прекрасно. Имейте в виду, я серьезно отношусь к своим клятвам. И от вас жду того же. А теперь мне надо отправляться, если я хочу помочь Элайне или своему двоюродному брату.
      – Но не могу же я просто сидеть взаперти в этой комнате и ждать!
      – Совершенно не обязательно просто сидеть и ждать. Можете молиться. Молитесь о том, чтобы я нашел Йена и Элайну. Потому что вы с Элайной затеяли опасную игру.
      С этими словами он закрыл за собой дверь. Райза осталась одна.
 
      Джером Маккензи на секунду остановился у дверей. Вытянул перед собой руки. Скрипнул зубами – руки дрожали. Будь она проклята, эта война! И его роль в ней тоже. И будь проклята Элайна – за то, что оказалась такой дурочкой, и Йен – за то, что оказался на стороне врагов. И еще эта непреклонная девица с каштановыми волосами, что сидит сейчас взаперти. Он ведь чуть не убил ее. Пытаясь удержать от прыжка в воду, едва не разбил ей голову. Однако она осталась жива. Прежде чем он успел заговорить, она приняла его за Йена и выболтала все, что услышала о его планах захватить «Сейлемскую деву».
      Итак, он познакомился с Райзой Мэджи. С женщиной, на которой Йен собирался жениться, если бы судьба не рассудила иначе. Вот и пусть Йен с ней разбирается, с этой прекрасной, безудержной, страстной и неосмотрительной авантюристкой. Похоже, она все еще влюблена в его двоюродного брата. Теперь она представляет опасность для всех. Его мягкосердечные родители должны прибыть из своего дома на Севере, чтобы заняться имуществом Элайны, в то время как остальные члены семьи сражаются по разные стороны баррикад. Если Райза Мэджи начнет взывать к его матери о жалости или обратится за помощью к его сестре или кому-нибудь еще из членов семьи, между ними могут возникнуть серьезные разногласия.
      Ситуация опасная, как на вулкане.
      И несмотря на все это, нужно действовать как можно быстрее. Необходимо найти Йена и Элайну, чтобы спасти Элайне жизнь.
      Он еще на секунду задержался у двери. У него слишком мало людей, чтобы надежно охранять непокорную пленницу. Поэтому он в какой-то степени блефовал. У него нет ни малейшего намерения убивать милейшего Финна. Однако Райза Мэджи представляет собой серьезную опасность. Она не задумываясь пойдет на смертельный риск ради своей великой цели. Если угрозами можно воззвать к ее благоразумию, он, тоже не задумываясь, снова прибегнет к угрозам. Он просто не может позволить ей сбежать. Хорошо бы найти какой-нибудь другой способ удержать ее.
      Он вышел из дома и отдал приказания тем немногим людям, которые были с ним на этом островке.
 
      Оставшись в одиночестве, она примерно час расхаживала по комнате. От беспокойства не могла усидеть на месте. Время шло, и ей становилось все более неуютно. От тепла камина одежда ее совсем высохла, ощущение сырости прошло. Повинуясь импульсу, она ринулась к шкафу. Элайна маленького роста. Она, Райза, намного выше. Но любые вещи лучше, чем эти лохмотья. Открыв шкаф, она сразу поняла, что одежда принадлежит не Элайне, а другой женщине. Райза увидела там панталоны и сорочку своего размера, а кроме того, несколько платьев, вполне подходивших ей по длине.
      На умывальнике стоял кувшин, полный свежей воды. Райза ополоснула лицо, сняла лохмотья, быстро и тщательно вымылась холодной водой до пояса. Вытерлась, надела сухую одежду, не задумываясь больше над тем, кому она принадлежит. Может, этот жуткий кузен Йена содержит любовницу. Тем лучше. Пусть эта женщина обнаружит, что кто-то воспользовался ее одеждой, и устроит Джерому хорошую взбучку.
      А вдруг у Джерома Маккензи есть жена? Но может ли женатый человек вести себя так, как он вел себя с ней сегодня? Щеки Райзы загорелись. Не хочет она об этом вспоминать! Надо сосредоточиться на своих проблемах. Что она, в сущности, ему пообещала? Да, он потребовал, чтобы она дала слово, но в чем именно она поклялась? Не доставлять ему больше неприятностей…
      Положим, его сейчас здесь нет. Тем не менее она может доставить ему массу неприятностей. Райза подошла к окну, раздвинула шторы.
      Луна стояла высоко в небе, окрашивая его в странный, необыкновенно прекрасный цвет индиго. Интересно, удастся ли ей вылезти в окно и скрыться? Не может же она просто сидеть здесь!
      Она стояла, раздумывая, взвешивая все «за» и «против». В этот момент мимо окна медленно прошел охранник с ружьем на плече.
      Неужели они и правда станут стрелять! Нет, вряд ли. И Финна они не повесят.
      Райза повернулась, осторожно подошла к двери, ведущей в холл. И тут в дверь постучали. Райза замерла.
      – Да? В чем дело?
      – Можно войти?
      Женский голос… Элайна? Райза подбежала к двери и распахнула ее. На пороге стояла очень красивая женщина с экзотическими чертами лица, примерно ее роста, изящная. Иссиня-черные волосы, золотисто-карие глаза, едва уловимый аромат изысканных духов. В ней течет индейская кровь, поняла Райза. Именно она и придает незнакомке эту редкостную, необычную красоту.
      Райза отступила назад. Здесь любой может оказаться смертельным врагом.
      – Здравствуйте, мисс Мэджи. Я Дженифер.
      Райза стояла все так же неподвижно, не произнося ни слова в ответ.
      – Кузина Йена и сводная сестра Джерома. Дженифер… Райза слышала это имя. Давняя подруга Элайны. Потеряла мужа в самом начале войны, и эта потеря буквально подкосила ее.
      – Дженифер… Да-да, конечно… Очень приятно. Дженифер улыбнулась:
      – Джером сказал, что заберет вас отсюда, как только вернется. Я думала, вы спите, поэтому не сразу решилась войти. Но мне хотелось убедиться, что вы нашли свежую одежду. Джером упомянул о каком-то происшествии с лодкой. Мне очень жаль. С вашей стороны так любезно предпринять это путешествие ради Элайны! Вы настоящий друг. Неудивительно, что Йен вас так любит. И Элайна тоже.
      Сначала она, правда, ужасно вас ревновала. Но потом все чаще стала писать о том, какая вы хорошая и как добры к ней. Ах, да что же это я разболталась! Война часто так действует на людей. Я приготовила для вас ужин. Раз вы не спите, прикажу принести поднос.
      – Спасибо. Не уходите. Поговорите со мной еще немного.
      Прекрасно сказано «происшествие с лодкой», подумала Райза.
      – Я только распоряжусь, чтобы принесли ужин.
      – Нет-нет, не беспокойтесь, пожалуйста. Я могу пройти на кухню или в столовую.
      – Ну что вы! Никакого беспокойства.
      Дженифер вышла из комнаты. Райза последовала было за ней, однако ей тут же преградил путь охранник – один из моряков Джерома Маккензи, красивый молодой человек с волосами пшеничного цвета и длинными бачками.
      – Простите, – произнесла Райза.
      – Извините, мэм, не могу вас пропустить.
      Голос его звучал сочувственно и в то же время твердо. Райза в растерянности отступила в комнату.
      Через минуту появилась Дженифер с подносом, от которого исходил головокружительный аромат. Дженифер с низким поклоном поставила поднос в изножье кровати.
      – Свежая рыба в лимонном соусе, поджаренный хлеб, салат из помидоров и наш знаменитый лимонный пирог, из лимонов особого сорта. Ах да, еще Джером оставил для вас белого вина. Сказал, что оно прекрасно идет с рыбой.
      – А вы не составите мне компанию?
      Райза не успела договорить. Где-то рядом раздался пронзительный крик.
      Дженифер рассмеялась:
      – К сожалению, не смогу. Вы слышали? Это Энтони, мой сын. Ну, желаю приятного аппетита.
      Дженифер тепло улыбнулась, словно Райза действительно была желанной гостьей в этом доме. Вышла, оставив дверь открытой. Райза поспешила к выходу… и оказалась лицом к лицу с тем же молодым человеком. Дверь закрылась. Райза в ярости смотрела на дверь, беззвучно шепча проклятия. Все! С помощью друзьям покончено навсегда! Она ударила ногой в дверь, повернулась, прислонилась к косяку. На секунду у нее возникло желание схватить поднос с едой и швырнуть через всю комнату. Однако неожиданно она почувствовала сильнейший голод. Села на кровать, взяла поднос, попробовала рыбу. Восхитительно! Съев примерно половину принесенной еды, она ощутила жажду. Взяла бокал с вином. Гостеприимство Джерома… С каким удовольствием она утопила бы его в этом вине! Райза сделала глоток, потом другой. Хорошее вино, просто отличное. У этого мятежника есть вкус. Неудивительно – он же из рода Маккензи.
      Она покончила с едой, убеждая себя в том, что ей необходимо набраться сил, чтобы спастись, потом поставила поднос на туалетный столик и снова начала мерить шагами комнату. Сегодня вечером она услышала нечто очень важное. Свой долг по отношению к Элайне она выполнила. Теперь надо добраться до своих. Необходимо предотвратить нападение на «Сейлемскую деву».
      Так она расхаживала по комнате, снедаемая тревогой. Внезапно почувствовала сильное головокружение. Быстро повернулась и едва успела добраться до кровати. Все вокруг заволоклось туманной дымкой, в глазах потемнело. Она упала на кровать. Нет, так не пойдет! При таком головокружении она не только бежать, а даже стоять не сможет. Похоже, ее одурманили. Вероятно, подсыпали чего-нибудь в вино.
 
      Райзе показалось, она услышала, как открывается дверь. Усилием воли она попыталась открыть глаза.
      – А… она спит, – прозвучал женский голос.
      – И в самом деле.
      Мужской голос, низкий, глубокий, чуть хрипловатый. Джером Маккензи. Вернулся.
      Райза отчаянно боролась со сном. Ей необходимо узнать, что произошло. Однако глаза не открывались. Она не могла поднять веки, не могла произнести ни слова.
      – Я заберу ее, как только она проснется.
      – Бедняжка! Она придет в ужас, когда узнает, что оказалась на корабле повстанцев.
      – Она прекрасно все понимает.
      – Тебе необходимо уезжать прямо сейчас?
      Дверь закрылась. Больше Райза ничего не могла расслышать. Скоро она опять погрузилась в тяжелый сон.
      Снова какие-то звуки. Голоса. По-видимому, из другого конца холла. На этот раз ей удалось открыть глаза. Она попыталась приподняться. Голова как чугунная.
      – С ней, кажется, все в порядке.
      Нет, с ней не все в порядке… Однако в следующий момент Райза поняла, что речь шла не о ней. Говорила Дженифер, потом прозвучал еще какой-то мягкий женский голос, затем низкий мужской… Сердце подпрыгнуло у Райзы в груди. Йен здесь! Это, без сомнения, его голос. А вот голоса Элайны она так и не услышала.
      Вновь заговорила женщина постарше, мягко, с сильным акцентом:
      – Все будет в порядке, мальчики. Рана чистая, пульс хороший. Йен, ты сам видишь. И дыхание глубокое, ритмичное. У нее поверхностная рана, ничего больше.
      Чувство огромного облегчения охватило Райзу. Они говорят об Элайне. Джером нашел их обоих, и теперь они все здесь. И еще какие-то люди. Наверное, другие члены его семьи, янки. Ну уж теперь-то Джером не сможет ее удерживать в плену.
      Райза сделала отчаянную попытку подняться. Комната закружилась в бешеном вихре. Снова послышались голоса, на этот раз, похоже, прямо за ее дверью. Глубокий бас Джерома Маккензи, обращавшегося, по-видимому, к охраннику:
      – Мисс Мэджи спит?
      – Сном младенца, капитан.
      – Подгоните лодку с провиантом обратно к «Леди Варине». Я буду там еще до наступления рассвета. Что с «Сейлемской девой»?
      – Она направляется сюда, это точно. Наши люди выследили сопровождавший ее корабль, как вы и приказали, капитан. Посадили его на мель. Капитан оказался неглупым парнем, сдался почти сразу. Подтвердил, что те, за кем мы охотимся, в пути.
      – Есть убитые, раненые?
      – Один из янки убит в начале перестрелки. Джимми Мэйерс ранен в ногу. Пуля прошла навылет. Завтра проснется и будет как новенький.
      – А что с янки?
      – Сидят на берегу с запасом пищи и воды. О'Хара решил, что вы сообщите их людям, где они, но только после того, как мы захватим «Сейлемскую деву».
      Воцарилось молчание. Райза снова попыталась сесть, встряхнула головой. Зажмурилась. Каждое движение давалось с невероятным трудом. Что этот мерзавец ей подсыпал?
      Необходимо встать, выйти из комнаты и либо убежать, либо найти Йена.
      С огромным трудом она встала. Шатаясь, дошла до двери, открыла ее. Какое счастье – ее оставили без охраны! Держась за стену, Райза медленно пошла вдоль холла, борясь с приступами головокружения, с темными волнами, грозившими снова поглотить ее.
      Очень скоро она остановилась и замерла – слезы неожиданно застлали глаза. Райза услышала голос Йена. Отошла в тень, заглянула в гостиную, тускло освещенную затухающим огнем в камине. Йен и Джером стояли у каминной доски. Неудивительно, что она их перепутала. Они абсолютно одинакового роста, оба широкоплечие, мускулистые и в то же время гибкие. Уже два года оба воюют. Война закалила и ожесточила их. Разница во внешности двоюродных братьев состояла в том, что у Джерома волосы отливали рыжеватым оттенком, а высокие скулы говорили о примеси индейской крови. Сейчас, в отсветах огня, лицо его производило неотразимое впечатление.
      – Не знаю, как выразить свою благодарность, – произнес Йен.
      Джером пожал плечами. Усмехнулся с явным чувством неловкости:
      – Порой голос крови сильнее, чем война. Йен с улыбкой кивнул:
      – Действительно, голос крови иногда сильнее всего остального. Жаль, что мы не можем покончить с этим прямо здесь и сейчас.
      – Мы оба знаем, что это невозможно.
      – Ты прав. Тетушка Тила сказала, что Райза спит. Не буду ее тревожить. Передай ей огромную благодарность от меня.
      – Я уверен, что Райза знает, как ты ей благодарен.
      – Она поедет с тобой?
      – Так мы договорились. Как только предоставится возможность, я высажу ее на нейтральной территории.
      – Но как же она поплывет на вражеском корабле?
      – Она поняла мою точку зрения.
      – Да, Райза способна понять… Ну нет, подумала она.
      В голосе Йена звучали печальные нотки. Райза знала, что он любит жену. Когда-то, однако, он любил и ее. Когда-то они вместе мечтали о счастливом будущем… Но теперь это в прошлом.
      Йен протянул Джерому руку. Тот крепко пожал ее.
      – Я пойду первым, – сказал Йен. – Надо дать знать своим людям, что я жив и здоров. Твои люди и Дженифер позаботятся об Элайне, пока меня не будет. – Он помолчал. – Будь внимателен к Райзе. Она ярая юнионистка. Для нее все это будет очень болезненно. Я уверен, что она согласилась поплыть с тобой ради нас. Не убивать же нам друг друга из-за нее… Эта проклятая война!
      Райза задержала дыхание, слушая братьев. Будь они оба прокляты! Вероятно, она все-таки как-то выдала себя: оба насторожились, отошли друг от друга, повернулись в ее сторону. Джером быстро подошел к ней, обхватил за талию, как бы поддерживая, однако чересчур крепко.
      – Мисс Мэджи! Вы проснулись?
      – Вас это удивляет, не правда ли?
      Он стоял, натянутый как струна, закрывая от нее Йена своим мощным телом, не сводя с нее предостерегающего взгляда.
      – Еще как удивляет, – произнес он тихо, чтобы не услышал Йен. – Не пытайтесь искать помощи у моего утомленного сражениями кузена. Помните, вы дали слово. Ведите себя тихо, мисс Мэджи, иначе я сам подвешу вас за ноги, клянусь.
      – Не смейте мне угрожать!
      – Это не пустые угрозы.
      – Вы меня чем-то опоили!
      – Приношу свои извинения, это было необходимо. Однако, по-видимому, средство оказалось недостаточно сильным. Я говорю серьезно. Предупреждаю вас: ведите себя тихо.
      Прежде чем она успела ответить, к ним подошел Йен:
      – Райза, как хорошо, что ты проснулась!
      Он пристально смотрел на нее. Волосы растрепаны, щеки ввалились. Похоже, Йен действительно побывал в аду.
      Он притянул Райзу к себе, крепко прижал к груди. Как лучшего друга.
      – Спасибо тебе, спасибо!
      – С Элайной все в порядке? Остальное не имеет значения.
      – Но теперь тебе придется плыть вместе с моим мятежным кузеном. И все это из-за нас.
      Он коснулся губами ее лба. В следующий момент руки Джерома снова обхватили ее талию.
      – Нам пора.
      У Йена был какой-то загнанный вид. Он коснулся ее щеки.
      – Ты уверена?..
      Она могла попросить его о помощи здесь же, в эту же секунду. Йен из одного только чувства благодарности наверняка потребовал бы, чтобы Джером освободил ее. Райза хорошо знала о намерениях Джерома. Он не мог позволить ей уйти. Если она попросит помощи, один из них погибнет. В этой комнате прольется кровь.
      – Со мной все будет в порядке, Йен, – едва слышно проговорила она.
      Он крепко сжал ее плечо. Райза закрыла глаза, пытаясь не думать о том, что могло бы произойти. Когда она их открыла, Йена уже не было в комнате.
      – Куда он?.. Джером пожал плечами:
      – Ни один из нас никогда не знает, куда направляется другой. И мы никогда не спрашиваем друг друга об этом. Беламар – священное место. Нейтральная территория для всех Маккензи. Нам с вами тоже пора отправляться. – Он подтолкнул ее к двери.
      – Подождите! Я еще не видела Элайну! И я очень слаба. Я…
      – У вас хватило сил дойти сюда, чтобы попытаться попросить моего кузена о помощи.
      – Я просто…
      – Вы просто пытаетесь спастись. Но вы же дали мне слово. Не помните? Пообещали не доставлять неприятностей, а я пообещал сохранить жизнь вашему другу.
      – Я… я не пыталась бежать. Просто пошла по холлу. И тем не менее предупреждаю вас, если с Финном что-нибудь произошло…
      – Мисс Мэджи, вы бессовестная лгунья. Вы хотели сбежать. И все же благодарите Бога: я не собирался ставить человеческую жизнь в зависимость от вашей способности держать слово.
      – Как вы смеете…
      – Я часто осмеливаюсь говорить правду.
      – Да, правду! Так, как вы ее понимаете. Я не могу идти с вами! У меня кружится голова. Я…
      – И все-таки вам придется пойти со мной.
      – У меня нет сил. Я в ужасном состоянии. Я буду вам только мешать.
      – Прекратите ныть, мисс Мэджи.
      Он остановился. Заглянул ей в глаза, неожиданно подхватил ее на руки и вынес в ночную тьму. На горизонте уже появились красноватые отблески – первые признаки близившегося рассвета.

      Они вышли в открытые воды залива на небольшой лодке. В какой-то момент Райза подумала снова прыгнуть в воду. Даже если не удастся спастись, она доставит Джерому Маккензи массу хлопот, и он пожалеет о том, что захватил ее в плен.
      Райза повернулась взглянуть на него – он сидел сзади на веслах – и увидела, что он внимательно наблюдает за ней. Поймав ее взгляд, Джером усмехнулся. Поставил ногу в тяжелом ботинке на край ее юбки, пригвоздив ее таким образом к сиденью.
      – Больше никаких прыжков в воду. Время дорого.
      – Где Финн?
      – Скажу, когда придет время.
      – Вы можете поклясться, что он жив и здоров?
      Он приподнял брови. На несколько секунд прекратил грести, наклонился к ней ближе:
      – Я всегда держу свое слово, мисс Мэджи. Он жив и здоров. А вот вам доверять нельзя. Ну, мы на месте. Это «Леди Варина». Раньше судно называлось «Милосердие». Его переименовали.
      Корабль появился из серого тумана в занимающемся свете дня, как призрак. Его, вероятно, назвали в честь жены президента Конфедерации Дэвиса. Он был прекрасен. Небольшой, как все шхуны, и элегантный, он грациозно покачивался на волнах. Когда они подплыли ближе, Райза увидела дула пяти пушек. Вероятно, столько же и на противоположном борту.
      Она попыталась убедить себя, что большие корабли Соединенных Штатов, снабженные более совершенным оружием, без труда способны потопить эту посудину мятежников, однако… Райза выросла среди военных и прекрасно сознавала все преимущества высокой скорости малых судов.
      Они подошли к правому борту, откуда тотчас спустили веревочную лестницу. Лодка угрожающе закачалась на волнах, когда Райза встала, и на какой-то миг она снова испытала искушение броситься в морские воды. Все лучше, чем плыть неизвестно куда с этим капитаном и его командой. Однако Джером неотступно следовал за ней. Уравновесил прыгающую лодку, взял Райзу за руки и помог ухватить веревочную лестницу. Ей не оставалось ничего другого, как взобраться на борт корабля. Первым ее встретил парень с волосами пшеничного цвета – это он охранял ее в Беламаре. Райза попыталась определить, сколько человек в команде. На первый взгляд не меньше пятнадцати, но наверняка есть и другие, те, что готовят судно к отплытию. Моряки, окружавшие ее, были одеты кто во что горазд. Разных возрастов, в основном молодые, но было и несколько седобородых. Многие работали босиком, в одних бриджах. Другие накинули рубашки, защищаясь от утренней прохлады. Все молча посматривали на нее, ожидая появления Джерома.
      Он с кошачьей грацией вспрыгнул на борт и встал позади нее.
      – Джентльмены, у нас на борту гостья. Она побудет с нами некоторое время. И хотя она противостоит всему, за что мы с вами боремся, мы обязаны убедить ее: хваленое гостеприимство южан – это не миф. Другими словами, джентльмены, мы должны убедить ее остаться с нами. У нее опасная склонность к прыжкам в воду. Благодарю за внимание. Хэмлин, отчаливаем.
      Высокий худощавый человек с волосами серебристого цвета с улыбкой отсалютовал, почтительно кивнул Райзе, потом прошел вперед, отдавая приказания.
      Райза почувствовала чью-то руку на своем плече.
      – Пойдемте, я провожу вас в каюту.
      Несмотря на свое положение пленницы, Райза не могла не восхищаться этим кораблем. Ее провели по главной палубе, мимо людей, поспешно занимавшихся последними приготовлениями к отплытию. Затем они спустились вниз. Открылась дверь, Райза оказалась в капитанской каюте. Зажмурилась от яркого света. Хотя уже наступило утро, на большом дубовом письменном столе горела красивая лампа, освещавшая каюту. Слева стояла большая койка, прикрепленная к стене. Ее окаймляли деревянные панели с книжными полками. Рядом с койкой Райза увидела небольшую дверь, перед которой располагалось кресло с высокой спинкой, обитое кожей. На другом конце каюты еще полки, одежный шкаф и что-то вроде небольшой кладовки. В центре, перед окнами, сейчас закрытыми темно-кобальтовыми шторами, стояла обтянутая кожей кушетка. Потрясающая каюта, обшитая высококачественным деревом, обставленная с большим вкусом. Больше похожа на апартаменты хозяина богатого торгового судна, чем на штаб-квартиру капитана военного корабля.
      – Ну как? – вежливо спросил он.
      Райза обернулась. В нем чувствовалось высокомерие, которое, однако, ее не раздражало. На Джероме были обтягивающие бедра бриджи, ботинки, белая рубашка с открытым воротом и темно-серый сюртук. Настоящий капитан корабля и хозяин своей судьбы.
      Но Райза не собиралась делать ему комплименты.
      – Вы уверены, что оборванцы, составляющие вашу команду, имеют отношение к военно-морскому флоту Конфедерации?
      Он негромко рассмеялся, хрипловатым смехом, и этот звук странным образом словно отдался у Райзы под кожей.
      – Мисс Мэджи, нам приходится обходиться тем, что есть. Не забывайте, Соединенные Штаты вступили в эту войну, восемьдесят с лишним лет пробыв единой страной. Мы же начинали без правительства, без казны, без армии и флота. Вы уж простите нам отсутствие военной формы.
      Он говорил небрежным тоном, так, будто его это нисколько не задело. А ей хотелось уязвить его посильнее.
      – Значит, это теперь и будет моя тюрьма? Да, убежать отсюда можно только через дверь, поэтому не волнуйтесь, оставьте меня и идите управлять своим кораблем.
      – Да, это ваша тюрьма.
      Больше он не произнес ни слова, хотя его синие глаза вспыхнули гневом. Он повернулся и вышел, закрыв за собой дверь. Райза осознала, что ожидала другого. Она приготовилась к бурной перепалке. Просто мечтала о ней, сама не понимая, почему. Возможно, из страха. Она не знала, чего именно боится, не хотела признаться себе, что боится. Все-таки она дочь боевого генерала.
      Оставшись в одиночестве, она некоторое время стояла неподвижно. Потом внезапно ощутила сильный толчок. Ее отбросило в другой конец каюты, прямо на койку. За последние несколько месяцев она провела много времени на море, курсируя из Вашингтона до Сент-Августина и от Сент-Августина до Бискайского залива. И все же сейчас она лихорадочно молила Бога о том, чтобы не началась морская болезнь. Это было бы слишком унизительно при данных обстоятельствах.
      Райза лежала неподвижно, чувствуя, как корабль набирает скорость, покачиваясь на волнах. Закрыла глаза, пытаясь привыкнуть к качке. В конце концов ей это удалось. Она даже подумала, что качка доставляет ей удовольствие. Еще некоторое время не открывала глаз и… незаметно задремала.
      Проснулась Райза, все еще ощущая легкое, приятное, убаюкивающее покачивание. Потом вспомнила, что она пленница на вражеском корабле. Рывком приподнялась, села на койке. От резкого движения сразу закружилась голова. Теперь качка показалась сильнее. Однако через несколько минут она к этому привыкла. Осторожно встала.
      Интересно, который час? Сквозь шторы проникал яркий дневной свет. Вероятно, она проспала несколько часов. Райза потерла затылок. С любопытством осмотрелась. Взгляд упал на письменный стол. Что там внутри? Может быть, письма, донесения… Сейчас она пленница, но когда-нибудь освободится. И тогда…
      Она поспешила к массивному дубовому письменному столу, села в большое капитанское кресло. Выдвинула верхний ящик, увидела беспорядочную гору писем. Наверняка в них есть какая-нибудь полезная информация. С чувством огромного удовольствия она начала перебирать бумаги.
      Однако, к ее величайшему огорчению, это оказались личные письма. От сестры Йена, Тиа. Та писала, как хочет быть полезной на войне. Она готова работать вместе с братом Джулианом в полевом госпитале. А вот письмо от сестры Джерома Маккензи, Сидни, которая живет в Чарлстоне. От его брата Брента, недавно вызванного в Ричмонд для решения сложной медицинской проблемы.
      Райзе пришлось напомнить себе, что ее интересуют лишь военные планы, а читать чужие письма – безнравственно, это признак дурного тона. И все-таки она поймала себя на том, что читает письмо Брента и не в состоянии остановиться.
      «…Без преувеличения, болезни убивают больше людей, чем это могут сделать пули. Я знаю, наши противники страдают не меньше нас, пытаясь уберечь своих солдат от дизентерии и лихорадки, чтобы сохранить их для сражений на поле боя. Дело ухудшается еще одним обстоятельством. Я начал совершенно небывалую кампанию. Наш главный хирург убежден, что бойцы страдают от самой постыдной из болезней – той, что передается при контактах с прекрасным полом. Да-да, можешь себе представить, Джером? Выиграет войну, вероятнее всего, та сторона, которая скорее сумеет победить венерические заболевания, распространяющиеся с неимоверной быстротой. Поэтому я снова напоминаю тебе: нужны лекарства. Сейчас я могу с полной уверенностью утверждать: в нашем распоряжении большинство лучших военных умов страны. На суше на нашей стороне сражаются блестящие генералы и командиры, люди с сильной волей и большим сердцем. Однако, как нам с тобой обоим известно, союзные лидеры тоже не дураки и прекрасно понимают, что могут поставить нас на колени, изнурив голодом или оставив наших измученных, оборванных солдат умирать без лекарств, без обезболивающих средств. Если сможешь мне написать, знай, я все еще в Ричмонде. Помоги вам Бог».
      Райза опустила письмо. Только сейчас заметила, что ее трясет. Неожиданно ощутила какое-то странное чувство… Подняла глаза и едва удержалась, чтобы не вскрикнуть.
      Джером вернулся. Он вошел очень тихо, а она так увлеклась чтением, что не услышала, как открылась дверь.
      Он стоял, опершись о деревянные панели, с таким видом, будто уже давно за ней наблюдает. Вероятно, он работал вместе с остальными – успел раздеться до пояса, оставшись лишь в бриджах. Сейчас, при свете лампы, обнаженный до пояса, с прищуренными синими глазами, которые казались еще более яркими на фоне загорелой кожи, с темными прямыми волосами, ниспадавшими до плеч, он казался настоящим потомком аборигенов.
      Кровь бросилась Райзе в лицо. Она поспешно вскочила из-за стола, в тревоге взглянула на него. Отшатнулась, увидев, что он приближается к ней. Осознала, что бежать некуда. От него, казалось, исходили волны гнева. Он не сводил с нее горящих глаз, выражавших такое презрение, что Райза вскрикнула. Ей показалось, что он ее ударит.
      Однако он не дотронулся до нее. Захлопнул ящик, повернулся к ней и скрестил руки на груди.
      – Что-нибудь интересное?
      – Не думаю. Вы знаете, что хранить в своем письменном столе.
      – Благодарите судьбу за то, что я не держу военную корреспонденцию вместе с личными письмами, мисс Мэджи. Вы же не хотите вечно оставаться моей пленницей. И я тоже не горю желанием держать вас у себя на борту бесконечно. Думаю, вы понимаете, что избежали более сурового наказания только благодаря связям с моей семьей. Но из-за вашего вызывающего поведения, вашего хамства мое терпение в конце концов может лопнуть.
      – Не ждите вежливости от пленников, Маккензи. Рука его взметнулась, поймала ее кисть. Он рывком притянул Райзу к себе. Она замерла от страха.
      – В таком случае и вы не ждите пощады от тех, кто вас захватил, мисс Мэджи.
      Он неожиданно выпустил ее. Она отошла к обшитой деревом стене, с опаской глядя на него. Он молча наблюдал за ней. Слова сорвались с ее губ против воли, как бы сами по себе.
      – Я… больше не буду… рыться в вашем столе в поисках информации. Я… я… клянусь.
      Он выпрямился.
      – Клянитесь сколько угодно, мисс Мэджи. Я все равно вам не верю. Вы больше не сможете читать мои бумаги, потому что я уберу их отсюда. Я пришел предупредить вас, что скоро может начаться бой. Каюту можете покинуть только в том случае, если корабль начнет тонуть.
      Он направился к двери.
      – А это очень даже возможно! – успела она крикнуть ему вслед, чувствуя себя странным образом уязвленной и горя желанием нанести ответный удар.
      Он повернулся, подошел к ней, взял за руки и сжал с такой силой, что она не могла вырваться. Пронзил ее взглядом.
      – Этот корабль не пойдет ко дну. Я сам его строил. Он мощный, легкий и самый быстроходный из всех существующих. Если мне не удается захватить противника врасплох, я всегда могу избежать ответного нападения. Это простейший способ ведения войны. И тем не менее предлагаю вам отправиться на койку и оставаться там, так как впереди вас могут ожидать неприятные минуты.
      Он отпустил ее и снова устремился к двери. Она кинулась за ним. Неожиданно для себя самой ударила его кулаком по спине. Он в изумлении приподнял брови.
      – Вы что же, предлагаете мне оставаться здесь, в то время как вы будете убивать моих соотечественников?! – возмущенно спросила Райза.
      – Мисс Мэджи, во время сражений я всегда думаю о потерях. Я не собираюсь убивать моряков. Хочу только конфисковать их груз. А сейчас идите на эту проклятую койку, или я прикажу вас привязать.
      Она отступила, задыхаясь от ярости:
      – Не смейте мне угрожать, вы, неотесанный дикарь, который строит из себя военного офицера! Как вы вообще…
      Она не договорила. Одним прыжком он приблизился к ней, поднял на руки, бросил на койку. Прежде чем она успела что-либо сообразить, он привязал к спинке кровати кисти ее рук веревкой, которую достал с полки над кроватью. Все это он проделал молниеносно, не обращая внимания на ее протесты.
      – Не делайте этого, – прошептала она. – Ну пожалуйста, не надо.
      Он смотрел на нее сверху вниз темными непроницаемыми глазами, продолжая завязывать узел.
      – Сами напросились.
      Джером быстро поднялся и вышел, оставив ее одну. Сейчас он думал только о предстоящем сражении.
      Райзе хотелось кричать, вопить от отчаяния и тревоги. Но она знала, что на ее крики никто не придет. Люди Джерома Маккензи верны своему капитану.
      Через несколько секунд она услышала первый залп. Стреляли с «Леди Варины». Каждый залп буквально сотрясал корабль.
      Послышались крики и новые выстрелы. С корабля противника тоже полетели пушечные ядра. Шхуна закачалась, запрыгала на волнах. Райза, привязанная к койке, в страхе закрыла глаза.
      Пушечная канонада продолжалась. С каждым новым залпом корабль кренился и вздрагивал. О Господи, если бы только она могла освободиться! Как страшно лежать здесь и ждать, что пушечное ядро попадет в каюту, что стены разлетятся вдребезги, что каюта вспыхнет огнем, и она, Райза, сгорит здесь, как мышь, запертая в чулане…
      Снова крики. Райза лихорадочно пыталась зубами развязать узлы. Занятая этим, даже не заметила, что выстрелы и отчаянная качка прекратились. Дверь каюты распахнулась. Райза замерла. Вошел светловолосый бородатый моряк, охранявший ее в Беламаре. Он был босиком, в одних бриджах. На груди капли пота и сажа. В руке он держал нож.
      Райза набрала в грудь воздуха, готовясь закричать. Он, по-видимому, заметил ужас в ее глазах и поспешил успокоить:
      – Все в порядке. Просто узлы нашего капитана никто не может развязать.
      Одним взмахом ножа он разрезал веревку, освободив ее руки. Райза села на койке, поглаживая натертые веревкой места.
      – Спасибо вам, большое спасибо! Слава Богу, на этом корабле нашелся хоть один вежливый человек, разумный и добрый. Не то что ваш полупомешанный капитан. Слава Богу…
      – Мисс Мэджи…
      – Вы должны помочь мне бежать, понимаете? Он просто сумасшедший! Привязал меня и оставил здесь, в то время как корабль мог пойти ко дну.
      – Мисс Мэджи… – расстроенно произнес моряк, но Райза в запале ярости его не слышала.
      – Подонок! Чего еще можно ожидать от дикаря, мятежника, головореза!
      – Мисс Мэджи…
      – Все нормально, Майкл.
      Райза замерла. Молодой человек смотрел на нее с несчастным видом. За его спиной стоял Джером Маккензи, мокрый от пота, черный от пороха. На груди его зияла страшная кровавая рана. Глаза на темном лице отливали ярко-голубым. Он смотрел на нее с выражением холодной ярости.
      – В следующий раз напомните мне, что ей нужен еще и намордник, кроме веревки.
      Майкл пробормотал что-то нечленораздельное и выскочил из каюты.
      Райза осторожно приподнялась, не сводя глаз с Джерома.
      – Майкл – хороший, добрый парень, мисс Мэджи, но, уверяю вас, без моей команды он не пришел бы развязать вас.
      – Я могла погибнуть!
      – Охраннику, находившемуся за вашей дверью, было дано указание выпустить вас при малейшей опасности.
      Райза опустилась на койку.
      – Итак… вы захватили «Сейлемскую деву»?
      – Да.
      – А что с командой?
      – Естественно, мы перерезали глотки всем оставшимся в живых.
      Глаза ее расширились от ужаса, однако она тут же поняла, что он насмехается над ней.
      – Что с командой, Маккензи?
      – В сражении они потеряли троих, мы – одного. Мои люди уже переносят грузы. Потом «Сейлемскую деву» перекрасят, переименуют, переоборудуют. Она пополнит флот конфедератов. Команду же высадят на песчаном пляже, где часто проходят союзные корабли, направляющиеся в Ки-Уэст.
      – Значит, операция удалась…
      – Да, могу похвастаться, я умею захватывать корабли врага. Пусть это и небольшой, но все же талант.
      Поморщившись от боли, он прошел к письменному столу, выдвинул нижний ящик, достал бутылку рома. Откупорил, сделал большой глоток, снова поморщился. Стиснул зубы, откинулся в кресле и полил алкоголем рану.
      Ром немного очистил рану от налипшей грязи и сажи. Райза вскочила, подбежала ближе, сжала руки. Рана оказалась длинной и глубокой.
      – Придется накладывать швы. Он приподнял брови:
      – Вас это тревожит?
      – Я просто констатирую, что придется накладывать швы.
      – И вы хотите сделать это сами? Она сладко улыбнулась:
      – Думаю, мне бы доставило удовольствие проткнуть вас иглой.
      Он откинулся на спинку кресла, широко ухмыляясь:
      – Откровенность порой так приятна. Особенно я ценю ее в женщинах.
      Белозубая улыбка так изменила его лицо, что у Райзы перехватило дыхание.
      – Наш корабельный хирург занят более серьезными ранами.
      Райза колебалась. Она что, совсем с ума сошла? Или ей в самом деле не терпится проткнуть его иглой? Нет, конечно, всему виной многодневная практика в больнице. После ухода за столькими ранеными и искалеченными она просто не может видеть открытых ран. Ни на одном человеке.
      – Попросите принести иголку и нити, я вам с удовольствием закрою эту рану.
      Глаза его сузились. Райза тяжело вздохнула.
      – Я еще не знакома с вашим братом Джулианом, но мне пришлось поработать с теми, кто перенял его методы в больнице Сент-Августина.
      Долгое время он внимательно изучал ее. Возможно, опасался, что она воткнет иглу ему прямо в сердце. Но она воздержится на этот раз. Иначе его люди разделаются с ней.
      Наконец он, по-видимому, принял решение. Пожал плечами:
      – Ну как хотите. Майкл! Молодой бородач появился в дверях.
      – Принеси нам иглу и нити. Мисс Мэджи любезно предложила обработать мою рану.
      Глаза Майкла устремились на нее с таким выражением, словно он тоже опасался наихудшего.
      – Да Господи, я же не совсем дура! Не собираюсь использовать иглу для того, чтобы сбежать отсюда.
      Майкл, вопросительно приподняв брови, взглянул на Джерома. Тот ответил едва заметным кивком.
      Через несколько минут Майкл вернулся с необходимыми инструментами, кувшином теплой воды и губкой. Шурша юбками, Райза подошла к столу, не переставая повторять себе, что она и вправду сошла с ума. Взяла губку, намочила ее, выжала. Начала осторожно очищать рану от грязи, сажи и запекшейся крови. Она чувствовала на себе его горящий взгляд, однако он ни разу не пошевелился и даже не поморщился от боли.
      – Может быть, помочь? – предложил Майкл.
      – Думаю, мисс Мэджи сама справится.
      Майкл ушел. Джером сделал большой глоток рома. Райза старалась делать все очень осторожно. Поймала себя на мысли о том, что сожалеет – такое совершенное тело изуродовано этой раной. Удаляя грязь, она ни разу не встретилась с Джеромом взглядом.
      Промыв рану, Райза поднесла иглу к огню лампы.
      – Что вы делаете?
      – Некоторые доктора считают, что это помогает против заражения. Мне говорили, что и Джулиан в их числе. Он также утверждает, что частые перевязки помогают заживлению.
      – Прекрасно.
      Райза вдела нить в иглу.
      – А вы разве не хотите предупредить меня, что будет адски больно?
      Он перехватил ее руку. На какую-то секунду их взгляды встретились. Она снова поразилась, какие синие у него глаза.
      – Будет адски больно.
      Он хмыкнул. Отпустил ее руку, сделал еще один большой глоток рома. Закусив губу, Райза начала зашивать рану. Она чувствовала, как горит огнем его тело, ощущала движение мышц под своими пальцами. В самом конце он издал стон облегчения, словно звериный рык. И все. Она закрепила нить, отступила. Он почти прикончил бутылку рома. Предложил ей то, что осталось. Она отрицательно покачала головой.
      – Выпейте, – настаивал Джером, – может быть, тогда ваше собственное положение покажется вам не таким безнадежным.
      – Мое положение действительно не так уж безнадежно. Вы ведь обещали отпустить меня после того, как захватите «Сейлемскую деву».
      – Наши планы изменились.
      – Что?!
      – Мы отправляемся на Багамы. Сейчас же. Я ничего не могу изменить.
      – На Багамы?! Со мной?! Вы собираетесь принудить меня…
      – У меня нет выбора. – Он со значением смотрел на нее. – Не так ли?
      – Не понимаю, что вы имеете в виду. – Я думаю, прекрасно понимаете.
      – Нет. И выбор у вас, конечно, есть. Это ведь ваш корабль, забыли? Без сомнения, такой герой, как вы, вполне может позволить себе…
      – Мне очень жаль, но мы отправляемся на Багамы. Придется вам еще некоторое время побыть моей гостьей.
      – Ну нет! Будьте вы прокляты!
      Забыв о том, что еще совсем недавно она старалась уберечь Джерома от лишней боли, Райза со всего размаху ударила его в грудь. Его массивное тело содрогнулось. Он издал звук, похожий на рычание, шатаясь, поднялся на ноги. Райза вскрикнула и в ужасе отступила. Хотела извиниться, но не успела. Со скоростью ягуара он подскочил к ней, перехватил ее руки. На шее бешено пульсировали жилы. Глаза угрожающе сверкали. От него исходил жар, который, казалось, вот-вот поглотит и ее. Ей хотелось закричать, вырваться, но она стояла неподвижно.
      Он скрипнул зубами, прежде чем заговорить:
      – Вы, кажется, считаете меня дикарем, мисс Мэджи? Можете и дальше так считать. Вы неплохо преуспели в том, чтобы превратить меня в дикаря.
      – Я не хотела…
      – Как же, «не хотела»!
      Он отпустил ее руки, отвернулся и пошел к двери. На секунду остановился, обернулся к ней:
      – Уверяю вас, что, несмотря на вашу несказанную любезность, я буду счастлив высадить вас на берег. К сожалению, здесь нет никакого чертова берега!
      С этими словами он вышел и захлопнул дверь.
      Райзу трясло так, что она не могла стоять. Она снова опустилась на койку, испуганная и несчастная. Более испуганная и несчастная, чем когда-либо. Сколько еще времени она будет его пленницей, прежде чем… Прежде чем что?
      Она не решалась ответить на этот вопрос.
      На глаза попался ром, от которого она отказалась. Она вскочила, кинулась к письменному столу, схватила бутылку и осушила до последней капли.

      Хирургом на корабле у Джерома работал Дэвид Стюарт. Как и большинство членов команды, он попал сюда после тщательного отбора. Диплом медика он получил одновременно с братом Джерома, Брентом. Джером впервые встретился с ним во время визита к Бренту в университет. Дэвид приехал в Эверглейдс, чтобы ознакомиться с традиционными методами лечения, принятыми у семинолов. В особенности его интересовал обычай семинолов подобно многим другим индейским племенам раздеваться перед сражением почти догола, до набедренных повязок.
      Джером давно узнал от отца, что индейцы прекрасно осведомлены о том, что клочки и обрывки одежды, попадая в рану, могут вызвать заражение и привести к смерти, в то время как чистая рана обычно хорошо заживает. Джерома поражала способность Дэвида черпать знания из любого доступного источника. Маккензи за его успехи в морских сражениях высшие армейские чины предоставили право самому отбирать себе людей. И конечно, то, что он предоставлял в распоряжение конфедератов свои личные корабли, тоже говорило в его пользу. Сам Джером, однако, прекрасно сознавал, что по складу характера не подходит для военной службы. Он отчитывался перед высшими чинами военно-морского флота конфедератов о проведенных операциях, но большую часть времени управлял своим кораблем, действуя по собственному плану. Поскольку ему всегда сопутствовал успех, то его, как правило, оставляли в покое.
      Сейчас он мыл палубу – сначала окатил соленой водой, потом пресной, чувствуя, что Дэвид внимательно за ним наблюдает.
      – Хороший шов… Чертовски хороший. Стежки мелкие, аккуратные. Может, даже шрама не останется.
      Джером пожал плечами:
      – Один разъяренный северянин едва не вырезал мне сердце из груди. Мисс Мэджи, эта красотка из стана янки, сейчас, наверное, мечтает о том же, и не менее яростно. Я думаю, стежки потому такие мелкие, что ей хотелось протыкать мою грудь еще и еще. Дэвид усмехнулся:
      – И все же шов отличный. Надеюсь, эта леди не откажется ассистировать мне, пока находится у нас на борту. Я имею в виду, если у нас за это время произойдет еще какая-нибудь битва.
      Джером поставил пустое ведро. Остатки воды он только что вылил на себя. Взял полотенце у Джеремии Джонса – корабельного юнги. Джеремия умудрился попасть на войну в шестнадцать лет, потому что выглядел не моложе восемнадцати – возраст, начиная с которого юношам и девушкам разрешалось принимать участие в военных действиях. Ему не позволяли участвовать в рукопашных боях и на борт в прошлом году взяли только потому, что он осиротел. Родители парня погибли в перестрелке в северной Флориде.
      – Нашей гостье предложили обед? – спросил Джером у Джеремии.
      – Полчаса назад я отнес ей лучшее блюдо Эванса из морской рыбы, сэр.
      – И она не швырнула ею в тебя?
      – Даже не поднялась, капитан. Я поставил тарелку на стол, она сказала спасибо. Вот и все.
      – Мои бумаги унесли оттуда?
      – Конечно, капитан, в ту же минуту, как вы сказали.
      – Иди и ты пообедай, моряк.
      – Хорошо, сэр.
      Джеремия отдал честь и побежал к лесенке, ведущей на нижнюю палубу.
      – Значит, ты не собираешься двигаться к северу, чтобы высадить ее где-нибудь поблизости от Сент-Августина? – спросил Дэвид.
      Джером тщательно вытирал волосы.
      – Как я могу это сделать сейчас? Во-первых, в письме брата указано, когда бинты из Англии и оружие из Энфилда, которые мы закупили, должны прибыть в Нассо. Это будет на следующей неделе.
      – Да, но ты уверен, что она это прочла? Судя по твоим словам, она считает, что в твоем столе хранились только личные письма.
      – Не важно, прочитала ли она сообщение Брента. Если тот насмерть перепуганный янки говорил правду, то вражеский корабль должен захватить наш «Монмарт» в гавани Нассо. Нам остается только плыть прямо туда, с тем чтобы к утру добраться до гавани, найти капитана и спланировать дальнейшие действия.
      – Пусть будет по-твоему, это ведь ты остался без каюты.
      – Другого выхода нет.
      – Ты мог бы оставить ее в Нассо.
      Джером молчал, уперев руки в бока. Он задумчиво посмотрел на Дэвида. Да, конечно, можно оставить Райзу Мэджи в Нассо. Что называется, сбыть с рук. Но… он не может этого сделать. Он взял ее на борт своего корабля и обязан доставить обратно в целости и сохранности – в свое время. Она у него как кость в горле… и вместе с тем ему не хочется выпускать ее из виду. Еще бы… дочь генерала, сумела пробраться на Юг в поисках Элайны. А кроме того, не исключено, что она сможет передать врагу какие-нибудь важные сведения. Нет, ее надо держать под присмотром, пока, во всяком случае.
      Дэвид неожиданно вздохнул:
      – Что-то уж очень долго идет эта война, правда, капитан? Мне сегодня ночью наверняка будет сниться леди, спящая на твоей койке. Какие у нее глаза, капитан! Не просто голубые… хрустально-голубые! А волосы мягкие как шелк. Она само совершенство.
      – Совершенства на свете не существует.
      Дэвид пожал плечами:
      – Как я уже сказал, эта война слишком затянулась. А может, я просто слишком долго нахожусь на корабле. Мне эта леди кажется совершенством. А сколько гордости и страсти! Какая целеустремленность! О фигуре я и не говорю. Какие формы! Тонкая талия, прекрасная грудь, пышные бедра. Кожа просто светится… Я бы не прочь…
      – Если все пойдет как надо, завтра вечером сможешь отвести душу в борделе Нассо. А теперь, извини, я хочу побыть один.
      Джером прошел мимо Дэвида к корме. Отдал приказ держать устойчивый курс в течение ночи и отправился искать себе место на палубе. Морской ветер холодил влажную кожу. Тем лучше. Надо погасить огонь, пылающий внутри.
      Он всегда считал себя разумным человеком. Так уж сложилась его судьба. Этому научила его жизнь. Отец Джерома – наполовину семинол, мать – белая аристократка. Они избрали своим домом дикие земли южного полуострова, потому что в том мире, где они встретились и полюбили друг друга, Джеймс Маккензи никогда не смог бы забыть о жестокостях белых по отношению к племени его матери. Джером прекрасно знал, что, с точки зрения некоторых белых, одна унция индейской крови делает человека дикарем, так же как одна унция негритянской крови делает его чернокожим. Полюбив мать Джерома, Тилу, Джеймс столкнулся с противоположной точкой зрения. Вначале он не сумел оценить ее способность судить о человеке не по цвету его кожи, а по тому, что он собой представляет, какой образ жизни избрал для себя. Джером сознавал, что хорошие люди встречаются среди представителей любых рас и племен. Он знал, что злоба и зависть не являются характерными чертами какой-то определенной группы людей. Сам он жил в мире с самим собой и своим сердцем и никогда не терял уверенности в себе. Временами, анализируя свои способности, он не мог избавиться от чувства некоторого превосходства над чистокровными белыми. Однако ему удавалось сохранять равновесие благодаря тому, что он не требовал слишком многого от окружающих. Сражался Джером в основном, чтобы добыть медикаменты, так как двое его ближайших родственников были врачами. Они помогли ему увидеть страдания людей, простых смертных из плоти и крови, вовлеченных в смертельную схватку гигантов. Душераздирающие крики раненых, оперируемых без обезболивающих средств, служили достаточно веской причиной для прорыва блокады.
      И ему это неплохо удавалось. Несмотря на внутреннее отвращение к смерти и увечьям, он сознавал, что наслаждается, разрабатывая и осуществляя дерзкий план захвата вражеского корабля. И в праздничных обедах в его честь тоже нет ничего плохого. Такие чествования устраивались всякий раз, когда он проникал через линию фронта и заходил в Чарлстон, Саванну или Джексонвилл. Как приятно доставлять долгожданные и столь необходимые медикаменты врачам и санитарам! Как чертовски приятно слышать слова благодарности от женщин – и от кокетливых молодых дебютанток из аристократических южных семейств, и от зрелых дам, которые, казалось, предлагали ему себя! Любую женщину – распущенную и вполне добродетельную – сейчас можно купить за пару шелковых чулок. Молодые дамы, так же как и обожающие их отцы и предприимчивые матери, готовы простить ему небольшую неувязку в родословной за романтический ореол героя войны. Поразительно, как время и обстоятельства меняют взгляды людей.
      И все же он устал от этой войны. Тем более что с самого начала понимал: ее надо выиграть быстро, иначе южанам конец. Север – это гигант, грозящий их сокрушить. Множество эмигрантов из Германии и Ирландии постоянно пополняют союзные войска. На место тысяч северян, навеки оставшихся на поле боя, прибывают новые тысячи. В то время как вместо гибнущих южан в строй становятся старики и дети. Они уже проиграли эту войну. Авраам Линкольн – не дурак, как бы ни насмехались над ним южане и карикатуристы их газет. Северяне уже захватили Новый Орлеан. Как моряк, Джером прекрасно понимал, что теперь янки двинутся вверх по Миссисипи и сделают все возможное, чтобы разорвать Конфедерацию на две части.
      Он облокотился на перила, с наслаждением ощущая прохладное дуновение морского ветра.
      И вот теперь…
      И вот теперь у него на корабле женщина. Прекрасная женщина. Команда смотрит на нее с вожделением. Глаза, как хрусталь, волосы, как темное пламя… Он уже ощущал ее кожу, узнал, какова она на вкус. Дэвид прав: эта леди само совершенство. Но она до сих пор влюблена в Йена. Ну что ж, тут ничего не изменишь. Ему остается только лежать здесь, на палубе, мучаясь желанием. Он безумно ее хотел…
 
      Райза проснулась. Услышала плеск волн о борт корабля, ощутила легкое, приятное покачивание. Наступило утро. Солнечные лучи проникали сквозь щели в шторах.
      Благодаря рому она отлично выспалась и сейчас ощущала прилив энергии и решимость помериться силами со всем военно-морским флотом южан.
      Она встала, умылась водой из кувшина, который юный Джеремия Джонс принес ей вечером. Положение пленницы на корабле, постоянно прорывающем блокаду, имеет и свои преимущества, подумала она. Джеремия оставил ей и хорошую зубную щетку с французским зубным порошком. Почистив зубы и аккуратно причесавшись, Райза почувствовала, что готова сразиться хоть с самим дьяволом.
      Она прошла в другой конец каюты, к окну с широким подоконником, обитым кожей. Раздвинула шторы. Оказывается, они бросили якорь. Невдалеке виднелся порт, другие корабли, также стоявшие на якоре. На капитанском столе Райза заметила подзорную трубу и не преминула воспользоваться ею.
      Берег недалеко. С «Леди Варины» уже спустили шлюпки. Солнце поднялось высоко. На мачтах кораблей она не увидела флагов. Наверное, и с их корабля сняли флаг. Здесь принадлежность кораблей тому или иному флоту держалась в секрете. И сделки совершались в тайне. А все сражения происходили в открытом море.
      И тем не менее, направив подзорную трубу на одно из судов, Райза почувствовала, что сердце забилось сильнее. Ей показалось, будто она увидела матросов в морской форме северян!
      С участившимся дыханием она положила подзорную трубу. Надо действовать, и как можно быстрее. Возможно, это ее последний шанс. Если ее оставили без охраны…
      Ладони стали влажными от пота. Она вытерла их о юбку. Осторожно нажала на ручку двери. Дверь открылась. Райза вышла, с опаской оглядываясь по сторонам.
      По палубе сновали моряки с ружьями. Однако все они, казалось, совершенно расслабились. Один из них, постарше, худощавый, седеющий, кивнул ей.
      – Доброе утро, – вежливо проговорила Райза.
      Он снова кивнул. Райза увидела Джеремию Джонса. Паренек сидел на бочонке и чистил ружье.
      – Привет, Джеремия.
      – Мисс Мэджи…
      – Прекрасное утро. Ничего, если я прогуляюсь по палубе?
      Джеремия вопросительно взглянул на старшего товарища. Тот пожал плечами. Вероятно, никто из моряков не допускал, что, находясь на корабле, Райза может доставить им какие-либо неприятности. По-видимому, они не получили никаких указаний относительно ее. Что же касается предупреждения капитана о ее склонности к прыжкам в воду, то они, похоже, не обратили на эти слова внимания.
      – Я думаю, это можно, мисс Мэджи.
      Джеремия улыбнулся такой подкупающе-открытой улыбкой, что Райза на мгновение почувствовала себя предательницей.
      С независимым видом она медленно прошлась по палубе. Корабль, на котором она заметила солдат в военной форме северян, находился с кормовой стороны их шхуны. Райза направилась туда, ощущая на себе взгляды всех моряков «Леди Варины». По дороге она улыбалась им, они кивали в ответ. Дойдя до кормы, она остановилась. Оперлась на перила, как бы наслаждаясь морским бризом. Моряки, внимательно наблюдавшие за ней, вернулись к своим делам. Райза подождала еще немного, рассеянно прислушиваясь к невнятному гулу голосов. Посмотрела вниз, на воду. Поверхность воды слишком далеко. А ведь «Леди Варина» – совсем небольшой корабль. Надо всего лишь бесшумно перебраться через перила и прыгнуть в воду. Она попыталась оценить расстояние до союзного корабля и тяжесть своих юбок. Нижние юбки она сегодня не надела. Ее отец считал, что только круглые дураки не могут научиться плавать, ведь держаться на воде так легко. Умение плавать нередко спасает человеку жизнь. Поэтому Райзу научили плавать, и делала она это очень хорошо.
      Она с рассеянным видом украдкой оглянулась назад. Корма практически опустела. Лишь двое моряков, опустив головы, чинили парус.
      Райза поспешно перебросила ноги через перила, еще раз взглянула вниз и прыгнула – как можно осторожнее, стараясь упасть на воду плашмя, так, чтобы не вызвать шумного всплеска.
      Вода оказалась не слишком холодной и не слишком теплой. Скорее приятно-прохладной. Райза погрузилась на глубину примерно десять – двадцать футов. Быстро и энергично поплыла, стараясь как можно дальше оторваться от корабля, прежде чем вынырнуть на поверхность.
      Вынырнула, набрала в легкие как можно больше воздуха. Восхитительное ощущение…
      Отсюда корабль, на котором она видела союзных солдат, казался намного дальше, чем со шхуны. И одежда, даже без нижних юбок, отяжелела от воды. Надо двигаться, и как можно быстрее.
      Добравшись наконец до корабля, она почувствовала себя совершенно выдохшейся, изможденной. Некоторое время плыла стоя, глубоко дыша. Открыла рот, приготовившись крикнуть… и не успела. Чьи-то руки крепко схватили ее за лодыжки и потянули вниз, под воду.
      Она захлебнулась. Легкие и ноздри загорелись огнем. Ее вытолкнули наверх, она закашлялась, задыхаясь, ловя ртом воздух. Что это за чудовище едва не утопило ее? Она попыталась вырваться из железных рук, обернулась… Мятежник снова схватил ее, на самых подступах к желанной свободе.
      – Отпустите меня сейчас же! Иначе я закричу! Его глаза сверкнули, как лучи солнца на воде.
      – В таком случае вы полная идиотка.
      – Это союзный корабль…
      – Это убежище дезертиров, мисс Мэджи.
      – Я вам не верю. Я буду кричать! – Она открыла рот. Он резко повернул ее к себе, зажал рот рукой и снова утянул под воду. Она пыталась вырваться и поразилась его невероятной силе. При том, что руки его были заняты, он умудрился утащить ее под водой довольно далеко от союзного корабля, с помощью одних только мышц ног, прежде чем они вынырнули на поверхность.
      Райза хотела ударить его – и не смогла. Задохнулась, ловя ртом воздух. Прижалась к нему, пытаясь удержаться на воде.
      – Это союзный корабль! Я сейчас закричу, и они все сбегутся…
      Она не договорила. Громкий смех прокатился над водой. Райза замерла. На палубе появился полураздетый солдат. Он нес черноволосую женщину, тоже полураздетую.
      – Эй, Талли! – крикнул он, по-видимому, вахтенному, – Скажи, это получше, чем обливаться потом в какой-нибудь чертовой дыре на Миссисипи? А богачи со своими аболиционистскими сучками пусть воюют и дальше, если хотят. По мне, так вот это и есть жизнь! Море, пальмы, ром и женщины. Ах да, теперь твоя очередь. Правда, Мэри Тереза уже выдохлась. Но ты у нас молодой, справишься. Жаль, что приходится ее делить. Но уж когда наши вернутся с берега после попойки и борделей, мы себе найдем еще женщин. Найдем, это уж точно.
      Райза онемела от ужаса.
      Джером рывком повернул ее к себе:
      – Все еще хотите звать на помощь?
      – Отпустите меня!
      Она вырвалась из его рук и поплыла к «Леди Варине». Теперь она горько сожалела о том, что решилась бежать от него. Она смертельно устала. Мокрая одежда тянула ко дну.
      Со шхуны спустили лодку, и она быстро приближалась к ним. Райза остановилась, попыталась встать на воде. Юбки обернулись вокруг ног, еще более тяжелые, чем раньше. Она сделала глубокий вдох и пошла вниз под воду. Ощутила быстрое движение у своих ног – ее освобождали от ненавистных юбок. Теперь она может двигать ногами. Она выбралась на поверхность, тяжело и прерывисто дыша. Джером Маккензи снова разорвал ее одежду ради спасения ее жизни.
      Сильные руки подхватили Райзу и втащили в лодку.
      – Мисс Мэджи, клянусь жизнью!
      Она узнала Майкла. Ничего не ответила – не смогла. Лежала на дне лодки, задыхаясь, ощущая на лице теплые лучи солнца.
      Джером Маккензи взобрался в лодку с другой стороны.
      – Обратно к лестнице, Майкл.
      – Есть, сэр.
      Она еще не отдышалась, а сильные руки Джерома Маккензи уже подталкивали ее вверх. Сильные мужские руки на влажном атласе и кружевах ее панталон. Щеки Райзы горели.
      Он поднялся на палубу следом за ней, бесшумный и ловкий, как кошка. Команда прервала работу. Все смотрели на них двоих.
      – За работу, джентльмены! – В голосе Джерома едва заметно прозвучал металл. – А вы, мисс Мэджи, в капитанскую каюту.
      Она круто повернулась, с раздражением сознавая, какое жалкое зрелище собой представляет – мокрая, полураздетая. Скорее бы укрыться в капитанской каюте.
      Она его не слышала, однако знала, что он следует за ней. Попыталась захлопнуть за собой дверь, но не успела. Он прошел за ней в каюту, приблизился к столу, открыл ящик, достал бутылку бренди и стакан. Налил вина, протянул ей.
      – Спасибо, не надо…
      – Выпейте. Вы вся дрожите. Промокли насквозь.
      Она со злостью схватила стакан, осушила, со стуком поставила на стол. Слишком быстро выпила, да еще на пустой желудок. Почувствовала, как все внутри загорелось.
      Он снова наполнил стакан. Райза собралась было возразить, сказать, что больше ей не нужно, но… оказалось, что это не для нее. Он сам проглотил янтарную жидкость. Босиком, без рубашки, с мокрыми волосами, он тем не менее не потерял властного вида. Не подчиниться ему, казалось, было немыслимо.
      – Вы можете идти, – сообщила ему Райза. – Я снова в тюрьме, в целости и сохранности.
      Он не обратил внимания на ее слова.
      – Знаете что, мисс Мэджи? Я, возможно, и мятежник, но никогда не лгу. Я ведь предупредил вас, что на том корабле собрались дезертиры.
      Она застыла. Выпрямилась, пытаясь сохранить достоинство, что в порванной одежде оказалось нелегко.
      Он налил еще бренди – для нее или для себя, Райза не поняла. Схватила стакан, залпом проглотила содержимое.
      – Позвольте напомнить вам, Маккензи, что я уже почти добралась до того корабля, прежде чем вы потрудились сообщить мне, что там дезертиры.
      Он взял бутылку и сделал большой глоток бренди прямо из горлышка.
      – Позвольте и мне напомнить вам, мисс Мэджи, что, когда я догнал вас, вы были готовы закричать и попросить их о помощи. Дезертиры – эти великолепные воины-янки – с радостью застрелили бы меня прямо в воде. Так вы хотели отблагодарить меня за ваше спасение?
      Она изо всех сил старалась выдержать его взгляд, пытаясь придать лицу непроницаемое выражение.
      – Может быть, не стоило с таким усердием меня спасать.
      Он протянул ей бутылку. Она приняла ее и тоже отпила из горлышка. Он взял бутылку из ее рук, сделал большой глоток и со стуком поставил на стол.
      – Да, возможно, мне не стоило этого делать. Проще было бы оставить вас на съедение волкам. Но я в ответе за вашу безопасность.
      – Вы в ответе за мою безопасность?! Это становится интересно.
      – Неужели?
      Он обошел вокруг стола, встал лицом к ней. Близко, слишком близко. У нее закружилась голова.
      – Значит, вам интересно? А вот мне нет. Я совсем не хочу, чтобы меня повесили, если с вами что-нибудь случится.
      Райза вздрогнула, несмотря на тепло от бренди, разливавшееся по телу. Каюта кружилась и качалась. Неужели они отчалили?
      – Холодно? – вежливо спросил Джером.
      Ведь он наверняка понимает, что она окоченела. Наверное, считает, что она это заслужила. Пусть расплачивается за свою глупость.
      – Конечно, холодно. Я вся промокла. Если вы будете так любезны и оставите меня одну, я смогу переодеться.
      Он сложил руки на груди.
      – Переодеться? И во что же, позвольте спросить? Действительно, что ей надеть? У нее тут нет никаких вещей. Даже эта разорванная одежда ей не принадлежит.
      – Ну, вероятно…
      – Вероятно, нам следует найти для вас какую-нибудь одежду? Должен напомнить вам, мисс Мэджи, идет война. Нам не хватает самых необходимых вещей. А вы то и дело прыгаете в воду и приводите в негодность хорошую одежду. Боюсь, что, если вы не научитесь более бережно относиться к своим вещам, вам придется обходиться вообще без одежды.
      – В самом деле?
      – Мои средства ограниченны. Все деньги конфедератов уходят на войну. Вряд ли мое руководство сочтет возможным тратиться на одежду для вас.
      – Можете не беспокоиться, Маккензи, ни от вас, ни от вашего руководства я не приму ни цента.
      – В таком случае что вы собираетесь делать?
      В его насмешливом тоне сквозила уверенность, что ей все равно придется просить его о помощи. Кровь закипела у Райзы в жилах. На какой-то момент она словно потеряла рассудок, так ей захотелось бросить ему вызов.
      – Ну что ж, погода стоит хорошая. Если мне придется ходить обнаженной, значит, буду ходить обнаженной. Боюсь только, как бы это не вызвало проблем с дисциплиной вашей команды. Уверена, впрочем, что, поскольку это ваши люди, помыслы их чисты, как первый снег. Во всяком случае, они наверняка выше в моральном плане, чем янки-дезертиры. Я бы с удовольствием потратила деньги конфедератов, предназначенные для войны, но будь я проклята, если возьму у вас хоть цент.
      С этими словами она спустила разорванную юбку и стянула через голову мокрый корсет.
      Ею овладело настоящее безумие… Слишком много выпито бренди.
      Дрожащими пальцами Райза расстегивала пуговки панталон. Под пристальным взглядом кобальтовых глаз Джерома гнев ее постепенно исчез, однако она уже не могла остановиться. Чересчур далеко зашла. Теперь она стояла перед ним действительно полуголая. Ни одна леди ни с Севера, ни с Юга не стала бы так себя вести. Однако, как он ей неустанно повторял, идет война, а значит, соблюдать правила хорошего тона просто смешно.
      Она с облегчением заметила, что из его глаз исчезло выражение насмешливого высокомерия. Сейчас он смотрел на нее так, словно опасался за ее рассудок.
      И не зря.
      Она переступила через свои панталоны и направилась к двери.
      – Если позволите, я выйду обсушиться на солнце, – бросила Райза и вдруг почувствовала, что ее бравада сменяется паническим страхом.
      Господи, что она делает! И что сказал бы отец! И все эти офицеры, политики, знатные мужчины и женщины, которых она принимала в доме отца в Вашингтоне… Она же дочь генерала Мэджи! Ее всегда ценили за ум, достоинство, умение владеть собой.
      А теперь она готова появиться голой перед командой шхуны! И ее, обнаженную, уже видит враг, мятежник! Внезапно ей захотелось съежиться на полу каюты и умереть. Интересно, можно ли умереть от унижения? Если да, то она умрет сейчас же. Стоит ли продолжать этот глупый фарс?
      Он должен остановить ее. Конечно же, он ее остановит. Она видела выражение его глаз…
      Но Джером не остановил ее. Он заговорил холодным равнодушным тоном:
      – Моих людей это развлечет, мисс Мэджи. Мы находимся в чужом порту, где все выставляется на продажу. А сегодня вечером команде разрешено спуститься на остров. Вы, конечно, дадите пищу их воображению. Должен, однако, сказать: то, что они могут позволить себе на берегу за свои деньги, не идет ни в какое сравнение с тем, что они вот-вот увидят.
      Райза взялась за ручку двери.
      – Ну и черт с вами, Маккензи! Она повернулась к нему спиной.
      – Дать вам простыню?
      Райза постаралась вложить как можно больше достоинства в свой ответ:
      – Да, пожалуй.
      Не поворачиваясь, она услышала, как он снимает с койки простыню. Еще через секунду простыня упала ей на плечи. Райза плотно завернулась в нее, все время ощущая близость Джерома.
      – А с вами хлопот не оберешься, мисс Мэджи. Вы всегда такая?
      Она не поворачивалась.
      – Враги ведь и должны доставлять неприятности, капитан. – Она наконец обернулась к нему. – А я ваш враг.
      Он кивнул. Губы дрогнули в странной улыбке.
      – Вас это забавляет?
      – Все, что вы делаете или говорите, меня… занимает. Скажем так. – Он негромко рассмеялся. – А в данную минуту я чувствую удовлетворение. Вы только что впервые обратились ко мне иначе, не так, как всегда. Обычно вы называете меня «Маккензи». Кто знает, возможно, со временем наши отношения улучшатся.
      – У нас нет никаких отношений!
      – Ну как же, есть. Мы ведем войну. Вас захватили в плен. Этот корабль – ваша тюрьма, а я ваш тюремщик.
      Таковы наши взаимоотношения, мисс Мэджи, и я попросил бы вас об этом не забывать. А теперь, прошу прощения…
      Он положил руки ей на плечи. Она едва не подскочила. Однако он всего лишь отодвинул ее от двери. Их глаза встретились.
      – Кстати, мисс Мэджи. Я ни за что не позволил бы вам сделать хоть один шаг из этой каюты обнаженной.
      Он вышел, закрыв за собой дверь.
      Она выпила слишком много бренди… и затеяла слишком опасную игру.
      Райза прислонилась к двери. Колени ее задрожали, она опустилась на пол. Закрыла глаза, беззвучно проклиная его. И Элайну, и Йена. И всех, кто носит фамилию Маккензи.

      Бренди и усталость взяли свое. Райза добралась до койки и тут же заснула мертвым сном.
      Проснувшись, увидела, что уже стемнело. На письменном столе горела лампа. Интересно, кто входил в каюту и зажег свет? Райза поняла, что спала, наполовину откинув простыню. Кто мог видеть ее?
      В изножье кровати лежала одежда – белая мужская рубашка и бриджи. Может быть, она принадлежала Джеремии? Он хоть и высокий, но худощавый. Да, скорее всего это именно его подарок капризной пленнице.
      Райза быстро оделась, постаравшись потуже завязать пояс на бриджах. Она очень торопилась, боясь, что кто-то может неожиданно войти в каюту, пока она переодевается. Хотя… от капитана ей больше нечего скрывать. С отчаянием и отвращением она вспомнила, как беззастенчиво срывала с себя одежду перед ним. Какое унижение! Никогда в жизни она больше не прикоснется к бренди! Но только ли бренди виновато в том, что она натворила?
      И еще одна мысль мучила ее – о том, что могло бы произойти, доплыви она до корабля с дезертирами раньше, чем он ее остановил. При одном только воспоминании об этой глупости кровь стыла в жилах. Райза даже не пыталась убеждать себя, что дезертиры могли бы помочь ей из верности союзническому долгу. Теперь она не сомневалась: здесь, на корабле мятежников, находится в гораздо большей безопасности, чем где бы то ни было.
      Раздался осторожный стук. Райза открыла дверь. На пороге стоял Джеремия, держа поднос с едой.
      – Проснулись, мисс Мэджи? Вы, наверное, умираете от голода. Я бы принес вам поесть раньше, но капитан Маккензи сказал, что вы спите, и я не хотел вас беспокоить.
      Значит, в каюту к ней заходил не кто иной, как Джером Маккензи… Райза не могла понять, почему, узнав об этом, она испытала радостное облегчение.
      – Да, я проснулась, Джеремия. Если это ваши вещи, – она указала на свою одежду, – я вам очень благодарна.
      – Мои. Но вам они, кажется, гораздо больше идут. – Он широко улыбнулся.
      – Спасибо, Джеремия.
      Он кивнул и, пройдя мимо нее, поставил поднос на стол.
      – Креветки с темным рисом, мисс Мэджи. Надеюсь, вам понравится.
      – Как я понимаю, на корабле выбирать не приходится.
      – Нам еще повезло. Наш кок Эванс Дейтер раньше работал в Париже, затем в одной из лучших таверн в Виргинии, а потом открыл свое собственное заведение в Джексонвилле.
      – Да, команде «Леди Варины» повезло, что он на борту.
      – Янки сожгли его дом и заведение, как только заняли Джексонвилл.
      – О…
      – Иногда я действительно чувствую себя виноватым, оттого что так хорошо ем. В других местах солдаты сидят на сухарях и горьком кофе.
      Райза с некоторой растерянностью смотрела на юношу. Какое у него приятное открытое молодое лицо…
      – Ты не должен чувствовать себя виноватым, Джеремия. Ты слишком молод, чтобы участвовать в войне.
      – Многие из моих сверстников уже погибли, мисс Мэджи. Я считаю, мне очень повезло. Ведь я попал на этот корабль и служу капитану Маккензи.
      Райза ничего не ответила. Попробовала креветки. Какой восхитительный вкус! Нет сомнений в том, что корабельный кок мастер своего дела. На подносах, которые он присылал, всегда была отличная еда, к тому же блюда всегда были красиво оформлены. На этот раз он свернул салфетку, придав ей вид цветка. На тарелке лежал ломоть свежей дыни. Поднос украшал хрустальный бокал с рубиново-красным бургунди.
      При взгляде на вино Райза застонала. Джеремия встревожился:
      – Что-нибудь не так, мисс Мэджи? В рисе могут быть соринки. В мясе, например, иногда появляются личинки мясных мух, поэтому наш кок предпочитает свежие морские продукты.
      – С рисом все в порядке, Джеремия. Просто… А кофе нет?
      – Без молока будете пить? Сахар у нас есть. Можем, наверное, купить и немного свежего молока. Мы как раз сейчас закупаем провизию…
      – Черный кофе прекрасно подойдет.
      Он улыбнулся и вышел из каюты, горя желанием доставить ей удовольствие. Вернулся всего через несколько минут, однако за это время Райза почти доела все, что было на подносе. Она действительно умирала от голода. А теперь головокружение прошло.
      Джеремия вошел с кружкой дымящегося кофе, когда она пережевывала последний кусок. Кофе оказался восхитительным. Райза с наслаждением пила его, и вдруг почувствовала желание опустить голову на стол и зарыдать. Этот мальчик достоин восхищения! Так предан своему капитану и в то же время полон желания сделать ей приятное… И он только что сказал правду. На этой войне погибают мальчики вроде него. Эта война многих сделала врагами.
      – Как только вы закончите, мисс Мэджи, я должен препроводить вас к мистеру Дугласу.
      – К мистеру Дугласу?
      – Да, к мистеру Хэмлину Дугласу, мисс Мэджи. К первому помощнику.
      – Зачем?
      – Он доставит вас на берег, мисс Мэджи.
      Итак, ее высаживают на берег… Но почему? Она уже успела привыкнуть к мысли, что Джером Маккензи готов обеспечивать ее безопасность. Райза почувствовала себя очень неуютно.
      – Меня зовут Райза, Джеремия. Все друзья меня так называют. Думаю, могу считать тебя своим другом?
      Он ответил широкой улыбкой:
      – Да, мэм, я ваш друг.
      – Джеремия, скажи, почему меня высаживают на берег?
      – Мы остаемся здесь на ночь, и капитан решил снять для вас комнату на постоялом дворе. Он очень устал после погони за вами… – Джеремия запнулся на полуслове. Щеки его вспыхнули. – Извините…
      – Все в порядке, Джеремия. Я должна провести ночь на берегу, подальше от воды. Я все понимаю.
      – Правда понимаете? Ну в общем, как только будете готовы…
      Она поставила пустую кружку на стол.
      – Я готова.
      Райза никогда не бывала на Багамах. Только слышала, что англичане, симпатизирующие южанам, иногда используют эти острова, чтобы переоборудовать корабли для южан, ведут здесь торговлю с мятежниками и даже привозят для них товары. Багамские острова принадлежат Великобритании, но они находятся от нее так далеко, что управлять ими трудно и потому здесь находят прибежище пираты. Райза слышала, что на Багамах может произойти все, что угодно. Абсолютно все. Значит, что бы ни случилось, она должна постараться, чтобы это обернулось ей на пользу.

* * *

      Нассо имел для Джерома Маккензи целый ряд преимуществ. Одно из них – родственные связи с владельцем постоялого двора «Ройал инн». Несмотря на громкое название, это было небольшое заведение, расположенное на одной из окраинных улиц неподалеку от гавани. Владелец Джей Игл приходился Джерому дальним родственником. Пятнадцать лет назад Джей покинул южную Флориду, заняв денег у отца Джерома, Джеймса Маккензи. «Ройал инн» стал для капитана действительно надежным убежищем. Здесь он мог спокойно спать по ночам, зная, что Джей вовремя предупредит его в случае опасности. Здесь он заключал сделки, уверенный в их полной безопасности и конфиденциальности.
      И сюда можно было спокойно привести своенравную пленницу. Пусть шумит и буянит, сколько душе угодно, пусть колотит в дверь и кричит, никто и пальцем не пошевелит, чтобы помочь ей сбежать от него. Здесь у нее будут двое хороших охранников – его матрос Джимми и Большой Тим, гигант, который работает на Джея.
      Однако пленница была тихой как никогда. Хэмлин Дуглас сообщил, что доставил ее на берег несколько часов назад, и до сих пор она являла собой образец покорности и послушания.
      По-видимому, на некоторое время можно забыть о ней. Ему это крайне необходимо сегодня вечером.
      Джером сидел в заведении своего родственника, где ему отвели удобную тихую комнату вдали от таверны. Здесь он вел переговоры с Джулио Гарсиа, богатым мексиканцем, не любившим ни англичан, ни американцев, но обожавшим деньги. Поэтому-то он и держал связь с теми, кто регулярно прорывал линию блокады. Худощавый, черноволосый, элегантно одетый и ухоженный, этот человек во время мексиканской войны сражался против генерала Уинфилда Скотта. Ту войну они проиграли, и он с тех пор ненавидел американское правительство. Гарсиа говорил по-испански, английским же владел плохо. Так же как и два телохранителя, постоянно следовавшие за ним на почтительном расстоянии.
      Благодарение Богу, Джером прекрасно знал испанский. Южное побережье Флориды часто посещали торговцы из Центральной и Южной Америки. Многие из индейцев-семинолов долгие годы покупали у испанцев оружие и боеприпасы во время войны с армией Соединенных Штатов и поэтому тоже прекрасно владели испанским языком.
      Сейчас Джулио выслушивал аргументы Майкла О'Хары, говорившего о праве южан на мятеж. Кто-то из предков Майкла когда-то плыл на корабле великой испанской армады, потерпевшей крушение у берегов Ирландии. Дальний родственник О'Хары спасся после того кораблекрушения. Благодаря ему Майкл и знал испанский язык.
      Они назначили встречу для того, чтобы подписать документы по сделкам и обменяться новостями. Джулио располагал сведениями о союзном корабле, получившем указание захватить судно конфедератов «Монмарт», как только оно загрузится в Нассо. «Монмарт» уже готовился к отплытию. Гораздо больших размеров, чем «Леди Варина», это судно направлялось в гавань Чарлстона с грузом оружия и амуниции.
      Сегодня днем они уже подняли на борт корабля медикаменты, бинты, ружья, свежее мясо и воду. Джулио получил партии хлопка и сахарного тростника.
      Деловые переговоры закончились. Они проходили медленно и обстоятельно. Джулио пребывал в благодушном настроении.
      – Си! – заявил он в ответ на утверждение Майкла, который оправдывал войну. – Точно так же, как ваши предки восставали против тирании англичан, облагавших их чрезмерными налогами, теперь южные штаты бунтуют против того, что северные соседи хотят подчинить их правительству, которое на них не работает.
      – Ты прекрасно все понимаешь! – со счастливым видом воскликнул Майкл. – У нас совершенно разные законы.
      – И все же эта война – национальная трагедия. Верно, капитан Маккензи?
      – Чертовски верно.
      До сих пор Джером не участвовал в разговоре. Он уже тысячу раз слышал аргументы за и против войны, сотни раз обсуждал доводы о праве южан на отделение. Гражданские лица и политики произносили цветистые речи в тавернах. То и дело слышались громкие слова о чести и славе. Джерому пришлось видеть истинный героизм, проявленный обеими сторонами, однако для простых солдат эти пышные слова были пустым звоном. Для них война означала бесконечные марши по грязи и болотам, зимний холод, летнюю палящую жару, голод, болезни и смерть.
      Джулио наклонился вперед, обращаясь к Джерому:
      – Вот вы поддерживаете военно-морской флот Конфедерации, вы используете свой талант и собственный корабль для помощи новому правительству. А ведь многие другие просто проводят свои корабли через линию блокады, никому не подчиняясь.
      Джером пожал плечами:
      – Некоторые капитаны гонятся лишь за прибылью. Я не из таких.
      Джулио ухмыльнулся:
      – И вы никогда не были рабовладельцем.
      – Нет. В моей семье уже давно нет рабов.
      – И тем не менее вы сражаетесь на стороне тех, кто отстаивает право иметь рабов.
      Джером тоже наклонился вперед:
      – Экономика южных штатов основана на труде рабов. Но изменения в этом плане все равно неизбежны, с войной или без нее. Я считаю, что рабовладение довольно скоро отомрет. Надеюсь на это. Однако война ведется не только из-за этого. Южные штаты борются за отделение, за право самим решать, какие принимать законы и как управлять своей территорией.
      – Все это просто громкие слова. – Джулио забавляло то, как горячо реагирует на его слова обычно невозмутимый капитан Маккензи. – Вы сражаетесь, рискуете своей жизнью ради идеи независимости, а ведь многие борются исключительно за сохранение рабства.
      – Рабами владеют только богачи. Они составляют далеко не все население Юга, уверяю вас. Большинство тех, кто бьется сейчас на полях сражений, рабами не владеют. Они сражаются за свои штаты. Я воюю за Флориду.
      Он замолчал, хотя мог бы еще многое сказать. Сейчас он говорил правду. Все, что он делает, это ради его штата, Флориды. Он не хотел, чтобы так получилось, однако Флорида выступила за отделение от союза. И правительство, и народ штата стремились к этому. Они примкнули к Конфедерации, которая мало что могла сделать для них. Сражения шли совсем в других местах, кровавые, жестокие, безжалостные. Жители Виргинии гибли на своей земле, и на смену им призывали солдат из других мест. Молодых людей из Флориды отправляли на Север, штат остался без рабочих рук и без защиты. Вдоль берега теперь курсировали союзные корабли, патрулировавшие воды Флориды в надежде захватить корабли, прорывавшиеся через линию блокады. Сент-Августин пока оставался в руках союза. Джексонвилл же захватили… и оставили.
      Никто не смог бы надежно охранять сотни и сотни миль побережья Флориды. И никто не мог бы удержать их. Большинство прорывавших линию блокады использовали нейтральные территории, такие, как Нассо, Бермуды, Гавану, Матамарос. Здесь они запасались продовольствием и необходимыми товарами, которые затем доставляли, в обход союзных кораблей, в порты Нового Орлеана, Саванны, Мобила.
      Теперь Новый Орлеан захвачен противником. А кружной путь из Нассо в другие порты займет не менее шести дней. Чем дольше длится война, тем эффективнее северяне пользуются преимуществами блокады. Похоже, они намерены взять южан измором, лишив продовольствия и необходимых припасов. Эта тактика прекрасно действует. Хотя Флорида находится совсем рядом с Нассо и войти туда можно различными путями, кораблям конфедератов преграждают путь союзные силы.
      Лишь немногие были готовы идти на риск и прорываться сквозь линию блокады. Однако для Джерома Флорида была родным домом. Когда ему поручали доставить важные грузы, он дерзко, обычно ночью, проходил мимо союзных кораблей. Собственно говоря, он и примкнул к Конфедерации ради этого, ради Флориды, ради того, чтобы его штат сохранил независимость. Этим все и объяснялось.
      – Значит, вы сражаетесь за Флориду! А вот я слышал, что, если бы союзные войска остались в Джексонвилле, из восточной Флориды сделали бы новый штат.
      Джером пожал плечами:
      – Союзные войска оставили Джексонвилл, и никакого нового штата нет.
      – Тогда за Флориду! – Джулио поднял стакан. – За штат Флорида!
      – У вас есть какая-нибудь интересная информация? – нетерпеливо спросил Джером.
      Джулио усмехнулся. Вздохнул.
      – Генерал Маклеллан так и не поумнел. По-прежнему переоценивает свои силы. Генерал Ли не дает ему расслабиться. Они сражаются в окрестностях Ричмонда, все время перемещая войска, причем Ли постоянно опережает янки.
      – Значит, сражение до сих пор идет неподалеку от Ричмонда…
      Брент сейчас там, в Ричмонде. Спасает человеческие жизни. Ему, Джерому, тоже надо двигаться, невзирая на усталость. Необходимо доставить врачам перевязочные материалы и медикаменты.
      – Да. И каждая сторона надеется, что победа будет за тем, кто захватит очередную столицу. Помяните мое слово, Ли скоро двинется дальше. Бои переместятся за территорию южан, он оставит янки без продовольствия. А теперь о наших делах. – Джулио вынул из кармана бумаги, положил на стол.
      Они с Джеромом подписали договор об обмене товарами, после чего Джулио показал Маккензи бумаги на «Монмарт».
      – Это большой пароход. Можно сказать, только что из доков Ливерпуля. Прекрасный корабль. И везет ценный груз, не так ли, джентльмены? Предполагалось, что он направится прямо в Чарлстон. Груз предназначается для самого сердца конфедератов – Ричмонда. У меня есть сведения, что военный корабль Соединенных Штатов «Непобедимый» уже в пути. Он должен захватить «Монмарт», после того как тот отчалит с утренним приливом. Схватка должна состояться в открытом море, милях примерно в двадцати к северо-востоку.
      – Капитан «Монмарта» в курсе?
      – Да, капитану Менкину сообщили. Он встретится с вами здесь около полуночи, и вы сможете спланировать совместные боевые действия. Ваша «Леди Варина» намного уступает обоим кораблям по величине, однако, как я слышал, это прекрасно компенсируется ее скоростью и маневренностью. Менкин очень обрадовался, узнав, что вы здесь.
      – Только бы удалось скрыть от янки, что мы собираемся устроить засаду, – пробормотал Майкл.
      – Янки ни о чем не узнают. – Глаза Джулио холодно сверкнули. Возможно, в эту минуту он вспомнил Мехико. – Янки ничего не будут знать. Амиго, как насчет того особого рома, которым хвастается ваш родственник?
      – Да, действительно…
      Джером встал. Он сейчас и сам не отказался бы от убойного рома, который Джей бережет для особых случаев. Прошлой ночью он спал на палубе. Не хотелось идти в каюту ни к Дэвиду Стюарту, ни к кому-либо из моряков. Все его мышцы затекли и болели, он очень устал и мечтал лишь о том, чтобы как следует выспаться, ведь предстоит трудный день.
      – Найду Джея и попрошу, чтобы нам выдали бутылку самого лучшего рома. – Он вышел, оставив Майкла с Джулио Гарсиа и его телохранителями.
 
      В команде Маккензи все считали, что Райза спит. Все знали о неудачной попытке бегства и думали, что она совсем выдохлась.
      Эти люди проявили к ней столько заботы и доброты! Даже раздобыли ванну, так что она смогла помыться, правда, все время при этом беспокоясь. Но никто к ней не вошел, никто не потревожил. С Райзой обращались как с почетной гостьей. В ее комнате разожгли камин, прислали душистое мыло и мягкое пушистое полотенце.
      Маккензи, невзирая на свои недавние жесткие речи, по-видимому, все-таки потратился на одежду для нее. Ей в номер доставили коробку, в которой лежали красивое голубое платье, сорочка и нижнее белье.
      Но Райза твердо решила, что не прикоснется к этим вещам. После ванны она снова надела рубашку и бриджи Джеремии.
      Час назад юнга принес ей на подносе обед с вином. Райза сделала вид, что опьянела. После этого забралась в постель и притворилась, что заснула.
      Время от времени за ее дверью слышался чей-то шепот. Кое-какие слова ей удалось разобрать. Ей, как ни странно, сочувствовали. Бедняжка, она так устала… Женщинам несладко приходится из-за этой войны… С другой стороны, сейчас столько шпионок среди женщин… С ними, конечно, надо обращаться бережно, но глаз все-таки не спускать…
      Она ждала, казалось, целую вечность. Наконец в таверне все стихло. Если бежать, то именно сейчас. Она осторожно поднялась. Приоткрыла дверь. Нет, ее не оставили одну. В углу на стуле дремал Джеремия. Она бесшумно обошла его. Осторожно двинулась по коридору, не забывая о том, что люди Маккензи где-нибудь поблизости. Миновала дверь, за которой слышался журчащий женский смех и приглушенный мужской голос. Ах да, вспомнила Райза, покраснев, она же в порту. Конечно, матросы нашли себе женщин.
      Откуда-то снизу доносились негромкие мужские голоса. Может быть, идут переговоры? Райза посмотрела с лестничной площадки вниз, но никого не увидела. В стороне от основного зала располагался отдельный номер, уютно обставленный, с тяжелым дубовым столом и стульями с дорогой обивкой. Райза увидела худощавого черноволосого элегантно одетого человека, сидевшего к ней лицом. За ним на почтительном расстоянии стояли еще двое мужчин. Он с кем-то разговаривал. С Маккензи? Райза подошла поближе и поняла, что Джерома там нет.
      Она почувствовала невыразимое облегчение. Можно попросить помощи у этих людей, вероятно, испанцев, вместо того чтобы снова бросаться в море.
      Черноволосый мужчина внезапно повысил голос, глядя туда, где стояла она. Райза решила, что он ее заметил. Не стоит больше ждать. Она бросилась в комнату и, схватив за руку человека, стоявшего к ней ближе всех, обратилась к нему:
      – Сэр! Я прошу у вас помощи. Вы выглядите честным и порядочным человеком. Я оказалась в отчаянном положении. Банда мятежников держит меня в плену. Мне необходимо попасть к своим. Умоляю вас, помогите! Мой отец щедро вас отблагодарит.
      – Райза! – неожиданно услышала она и обернулась. Собеседником незнакомца оказался Майкл… Сердце ее упало.
      Он в тревоге вскочил на ноги.
      – А… вы уже здесь! – прозвучал низкий хрипловатый голос.
      У двери стоял Джером Маккензи! Подняв брови, взглянул на остолбеневшего Майкла и в следующее мгновение подошел к Райзе, крепко обхватил ее за талию, притянул к себе.
      – Сейчас же отпустите меня!
      – Если бы я мог… Если бы я только мог это сделать…
      Казалось, он совсем потерял голову. Говорил едва слышно, почти с нежностью. Потом обернулся к элегантному черноволосому человеку и заговорил по-испански. Райза не поняла ни слова.
      Брови черноволосого взлетели вверх. Он окинул Райзу с головы до ног оценивающим взглядом.
      – Не слушайте его, что бы он вам ни говорил! – воскликнула Райза. – Умоляю вас, вы должны мне помочь.
      Джером Маккензи снова прервал ее длинной тирадой на испанском языке. Незнакомец рассмеялся. Задал Джерому какой-то вопрос. Тот расхохотался в ответ. Черноволосый опять изучающе посмотрел на Райзу. Ей стало не по себе.
      – О чем вы говорите?
      Джером не обратил внимания на ее слова. Поднял ее на руки и так круто повернул, что у нее голова закружилась. Испугавшись, что упадет, Райза инстинктивно обхватила его руками. Поняла свою ошибку, попыталась вырваться. Слишком поздно. Он уже вышел из номера и направился к лестнице.
      – Кто этот человек и что вы ему сказали?
      – Его зовут Джулио Гарсия. Он ненавидит янки. Я сказал ему, что вы маленькая потаскушка, которая пытается сбежать, получив приличные деньги за обещанную мне ночь. Естественно, он заинтересовался и намерен просить вас оказать ему некую услугу в какой-нибудь другой день.
      У Райзы дыхание перехватило. К этому времени они добрались до ее комнаты. Он ногой открыл дверь, вошел, захлопнул дверь ударом ноги и поставил Райзу на пол.
      Она смотрела на него, вне себя от ярости и унижения.
      – Мерзавец! Подонок!
      Она изо всех сил ударила его по лицу. Он даже не поморщился. Лишь наклонил голову. Глаза сверкали холодной яростью. В то же время от него, казалось, исходил жар. От стальных мышц словно искры отлетали, обдавая Райзу огнем. Непроизвольно она отступила.
      – На этот раз я вам так и быть прощу пощечину, мисс Мэджи.
      – На этот раз!.. Вы учинили насилие, вы… дикарь… мятежник!
      Она была на грани истерики. Ее охватило странное беспокойство, причину которого она не могла понять.
      – На этот раз! Да как вы смеете! Клянусь, вы сгниете в тюрьме! Я добьюсь, чтобы вас повесили! Я…
      – Еще одна попытка избавиться от моего гостеприимства южанина, мисс Мэджи, и – помоги мне Бог – я отплачу вам за все. Надеюсь, мы друг друга поняли?
      Она чувствовала себя как нашкодившая школьница. Тем не менее попыталась, как могла, сохранить достоинство.
      – Не уверена, Маккензи, что мы поняли друг друга. Могу только сказать, что при первом же удобном случае – вы слышите, при первом! – я выбью обе ваши коленные чашечки, прежде чем пустить вам пулю в сердце. Надеюсь, вам все ясно?
      – Абсолютно. – Джером вежливо склонил голову, однако тут же бросил на нее ледяной взгляд.
      Потом повернулся и вышел.
      Какое-то мгновение Райза смотрела на закрытую дверь. Ее трясло. Подошла к кровати, села. Сердце неистово колотилось. Она победила! Наконец-то она одержала над ним верх. Она может поздравить себя с победой!
      И тут дверь распахнулась. Джером снова появился на пороге. В дверном проеме его огромный силуэт высился как башня. Однако он задержался в дверях лишь на какую-то долю секунды. Решительным шагом направился к ней. Райза в панике вскочила:
      – Нет… не приближайтесь ко мне! Что вы…
      Он уже стоял рядом. Сердито протянул руку, схватил ее кисть. Она продолжала протестовать, пыталась вырвать руку. Почувствовала прикосновение чего-то холодного. Раздался щелчок.
      Он принес наручники и уже надел один ей на левую руку! Она быстро спрятала свободную руку за спину. Не даст она сковать себе руки!
      – Нет! Не надо…
      Райза не договорила. В страхе поняла, что он и не собирался сковывать ей обе руки. Нет, он задумал нечто более ужасное.
      Второй наручник он надел на руку себе.

      Генерал-лейтенанта Энгуса Мэджи вызвали в Вашингтон, где сообщили, что он откомандирован в армию на Потомак.
      Он приехал домой грязный, усталый, с тяжелым сердцем.
      С этими мятежниками не так просто справиться… Генерал Джексон, по прозвищу Твердокаменный, засел в долине Шенандоа, создавая там такие беспорядки, что Линкольн не решался покидать Вашингтон без охраны. Войска Макдауэлла оставлены для контроля территории округа Колумбия. Маклеллан между тем требует все новых подкреплений, чтобы атаковать южан у Ричмонда. Энгусу предстоит привести войска Маклеллану – правда, лишь небольшую часть того, что тому требуется. Потеря Вашингтона будет означать потерю всей страны.
      Вообще-то сейчас не имеет никакого значения, куда он приписан, к какому подразделению. Впечатление такое, что в любом сражении он вынужден будет драться с кем-нибудь из старых друзей. С теми, кто вместе с ним воевал в Мехико, или с молодыми людьми, слушавшими его лекции в военной академии в Уэст-Пойнте. После каждого сражения помощники приносили ему списки погибших, со стороны северян и южан, и в каждом таком списке он находил имена близких и дорогих ему людей, не важно, на чьей стороне они сражались.
      Хорошо снова оказаться дома… Может, и его дочь, устав от ухода за ранеными в Сент-Августине, тоже вернулась. Он ведь не давал ей разрешения на отъезд. Если же она не вернулась, наверняка дома его ждет длинное письмо от нее. Энгус Мэджи не сомневался в том, что она его любит, и это было для него большим утешением. Он всегда честно служил своей стране. Страна призывала его положить жизнь в этой великой борьбе, и он готов был сделать это – не без сожаления, конечно. Для Райзы же, для своей единственной ненаглядной дочери, он отдал бы жизнь с радостью, не задумываясь ни на минуту.
      Генерал Мэджи спешился. Эту его лошадь – великолепное животное – звали просто Лошадь. Под ним убили уже стольких коней, что он научился к ним не привязываться.
      По лестнице быстро спускался Грейсон Бирс – его слуга, вольный негр. Волосы Грейсона седели с той же скоростью, что и у генерала, и он так же страдал от ревматизма. Грейсон приветствовал хозяина широкой белозубой улыбкой. На фоне черной кожи его зубы казались еще белее. Как и прочие члены семьи, Грейсон долгое время служил в армии.
      – Генерал! Сэр! Я так обрадовался вашему письму! Но еще лучше видеть вас дома, целым и невредимым.
      – Целым, невредимым и уставшим донельзя. Скажи, моя упрямая дочь вернулась? Не надоела ей эта сумасбродная затея?
      – Нет, сэр.
      – Письма от нее нет?
      Грейсон явно чувствовал себя неловко. Несколько минут колебался, прежде чем ответить. Энгус Мэджи нахмурился. Седые брови сошлись в одну жесткую линию.
      – В чем дело, Грейсон?
      Слуга шумно вздохнул, опустив глаза в землю. Подошел мальчик-конюший и увел Лошадь.
      – Тут из Сент-Августина приезжал один молодой человек, лейтенант Энди Борден. Он очень переживал… Говорил, вы должны об этом знать. Мисс Райза уговорила одного из гражданских, своего знакомого, отвезти ее на территорию южан.
      – Как?! На юг от Флориды?!
      – Да, сэр. На южную часть полуострова. Говорят, она просто исчезла однажды ночью. Для чего-то ей срочно понадобилось разыскать жену майора Маккензи.
      Энгус почувствовал странную давящую боль. Прижал руку к груди.
      – Сэр, я не сомневаюсь, что с мисс Райзой все в порядке. Как я понял, у миссис Маккензи есть прекрасный дом в тех краях. Я уверен, с мисс Райзой ничего не случится. Просто мы еще не получили от нее письма. Вы же знаете, как сейчас работает почта.
      Сердце генерала все еще сжимала боль. Вероятно, он сильно побледнел. Грейсон в тревоге взял хозяина за руку:
      – Генерал! Сэр! Позвольте, я провожу вас в дом. Энгус с трудом проглотил ком в горле, усилием воли отогнал боль. Итак, Райза поплыла к югу вдоль полуострова… Что это взбрело в голову его всегда уравновешенной, умной дочери? С какой стати она пошла на такой риск?
      Энгус выпрямился, сделал глубокий вдох, напомнив себе, что он генерал армии Соединенных Штатов. Его уважают, им восхищаются. Он оставался невозмутимым во время самых жестоких вражеских атак, повергавших многих других в панику.
      Поразительно – до этого момента он никогда не сознавал, насколько он уязвим, насколько легко его сломить. Нет, не врагу… Это может сделать лишь страх за собственную дочь.
      – Значит, она отправилась в самую глубь вражеской территории… Вот черт! Там полно всякого сброда: те, кто пытается перейти линию блокады, пираты, бродяги и индейцы!
      – Мисс Райза не пропадет. Садитесь, сэр, снимите ботинки, отдохните. Я принесу вам бренди и сигару, а вы пока подумайте о том, как вы ее отругаете, когда встретитесь. Вы же знаете, у нее умная голова.
      – Эта девица упряма как осел!
      – Верно, сэр.
      – А если враг задумает к ней хотя бы приблизиться, ему же будет хуже.
      – Точно, сэр, сущая правда.
      Они перешли в гостиную. Грейсон поспешно налил бренди из графина. Энгус взял стакан с отсутствующим видом, машинально кивнув в знак благодарности.
      – Ох и задам же я ей, Грейсон!
      – Да, сэр.
      – А если хоть один волосок упадет с ее головы, если кто-нибудь к ней прикоснется, я его убью! Убью, и помоги мне Бог.
      – Да, сэр.
      – Половину нашей армии выведу против него!
      – Как скажете, сэр.
      – Если бы она тогда вышла замуж за Йена! Я не сомневался, что так и будет. А ты, Грейсон? Мне казалось, все к этому идет. И вдруг он неожиданно женится на этой девчонке из своего родного штата, а Райза становится ее лучшей подругой и крестной матерью ребенка своего бывшего возлюбленного! Ну что ты на это скажешь!
      – В этом-то все дело, генерал. Она сейчас там, на Юге, с друзьями. Может, с кем-нибудь из семьи Маккензи, и счастлива, как птичка.
      – Дай Бог. Можно только об этом молиться, Грейсон. Энгус тяжело вздохнул. Как человек военный, он верил только в факты, стратегию и тактику. Если бы только не эта боль в груди…
      Идет война. А она, даже будучи маленькой девочкой…
      Его Райза так и не научилась никому покоряться.
 
      Утром Райза проснулась рядом с представителем клана Маккензи. Он был так близко, что она могла разглядеть в мельчайших подробностях его лицо и грудь в вырезе белой рубашки. На груди курчавились густые завитки черных волос с едва заметным рыжеватым оттенком, как и на голове.
      С восходом солнца Райза чувствовала себя такой же усталой, как и этой долгой ночью, на протяжении которой она не решалась пошевелиться.
      Он здорово устал. Задул лампы, лег на кровать, потянув ее за собой, и приказал спать.
      Спать! Рядом с ним на узкой кровати, изо всех сил стараясь не коснуться его… Она, кажется, даже дышать не решалась. Секунды тянулись, как часы. Спала ли она? Трудно сказать. Он же лежал неподвижно, с закрытыми глазами – по-видимому, спал очень крепко.
      Грудь Джерома равномерно вздымалась и опускалась. Райза внимательно изучала черты его лица, поражаясь их красоте. И все же какое невероятное сходство с Йеном! Ее охватила дрожь. Йен…
      Да помнит ли она, как он выглядит? Очень высокий, очень красивый, черноволосый, загорелый. Человек с принципами, благородный и честный. А это его двоюродный брат. Дикарь… Мускулистое ярко-бронзовое тело па фоне белой рубашки, интригующее лицо, черты говорят о силе характера. Темные волосы, едва заметно отливающие пламенем. Глаза… Голубые глаза смотрят прямо на нее!
      Она не отвела взгляда. Неожиданно почувствовала себя виноватой, ведь она беззастенчиво его разглядывала. Однако в следующее мгновение Райза рассердилась на себя за это чувство вины. Опять она оказалась не на высоте!
      – Хорошо спали? – раздраженно произнесла она.
      – А вы?
      – Глаз не сомкнула, вы, подлый конфедерат! Неожиданно он улыбнулся. Хорошая улыбка… В глазах его что-то сверкнуло. Теперь он изучал ее, с чуть насмешливым выражением, скорее с любопытством, чем враждебностью. Райзе захотелось спрятаться от его внимательно-насмешливого взгляда.
      – Не могли бы вы освободить меня? Мне надо размять ноги, и потом…
      – Валяйте.
      Она нахмурилась:
      – Но…
      Он поднял руку, и Райза увидела, что они уже не прикованы друг к другу. Он снял наручник со своей руки.
      Райза с сердитым возгласом вскочила, нечаянно ударив его по голове кольцом, болтающимся на ее руке.
      Он тихо выругался. Ну и поделом ему. Не оглядываясь, она побежала к умывальнику. Плеснула воды из кувшина, начала тщательно мыть руки и лицо.
      – Гм-м… Похоже, какое-то время вы все-таки спали.
      Райза чуть не подскочила: он стоял совсем близко, позади нее. Она быстро повернулась и оказалась лицом к лицу с ним. Он подал ей полотенце. В его глазах по-прежнему горел огонек насмешливого любопытства.
      – Очевидно, вы спали довольно крепко, по крайней мере в течение нескольких часов. Если же это не так, мне остается только сделать вывод, что вам просто не хотелось разлучаться со мной, на что я и надеяться не мог. Поздно ночью мне пришлось спуститься вниз, где у меня состоялась встреча. Она продлилась несколько часов. Так что мне все-таки пришлось вас покинуть.
      Вне себя от ярости, Райза кинулась на него, надеясь ударить в висок, чтобы хоть на какое-то время вывести его из строя, – на ее руке все еще болтался наручник. Однако он, вероятно, предвидел нечто в этом роде. Джером молниеносно схватил ее руку и вывернул так, что ей пришлось повернуться к нему спиной. Вот теперь он наконец с ней расправится, решила Райза. Но нет. Она почувствовала, как повернули ключ. Джером освободил ее.
      Она отступила, медленно повернулась к нему. Капитан усмехнулся:
      – Мне очень жаль, но я вынужден вас покинуть. Дела. Мои люди теперь считают вас гораздо более опасной, чем любого янки-мужчину. Они предпочли бы вступить в перестрелку с врагами, чем охранять вас, мисс Мэджи. Увы, кому-то все же придется караулить у двери. Джеремия к вашим услугам, если вам что-то понадобится. Стеречь вас он будет не один.
      Джером повернулся к дверям. Оставляет ее, чтобы где-то с кем-то сразиться. Снова уходит… Надолго ли? И куда он направляется? Почему не берет ее с собой?
      – Подождите! Он замер.
      – Куда вы идете? Джером приподнял брови:
      – Мисс Мэджи, вы сторонница Соединенных Штатов, а я сражаюсь на стороне конфедератов. Поэтому мы с вами противники, враги. Вы и так сумели получить немало информации, без моей помощи. Но от меня вы ничего не узнаете.
      – Не смешите меня, капитан. Я не спрашиваю о ваших военных планах. Просто хочу знать…
      – Можете не волноваться, я приду за вами.
      – Когда?
      – После сражения.
      – А если вас убьют?
      – Мои люди помогут вам вернуться на Север.
      – А что, если все ваши люди погибнут?
      – Ну, на этот случай я оставил распоряжения. Вы умрете медленной и мучительной смертью. Вас привяжут за щиколотки, сдерут кожу, выпотрошат внутренности, ну и так далее.
      Она молча смотрела на него, не зная, что сказать. Он в нетерпении вздохнул:
      – Отданы распоряжения доставить вас прямо отсюда в Сент-Августин. Что еще вас интересует, мисс Мэджи?
      Райза ничего не ответила. Она чувствовала себя полной идиоткой.
      – Не стоит так волноваться.
      – А я и не волнуюсь.
      – Вот и прекрасно. А я не собираюсь умирать. – Губы его изогнулись в легкой улыбке. Он отвесил Райзе почтительный поклон, при этом прядь черных волос упала на глаза. Он откинул ее и снова повернулся к дверям. Неожиданно остановился, вспомнив о чем-то. – Почему вы все еще в бриджах Джеремии? Вам же доставили новую одежду.
      – Я ничего не приму от Конфедерации.
      – Это не от Конфедерации, а лично от меня. Я не очень люблю об этом говорить, но тем не менее мы, Маккензи, достаточно хорошо обеспечены.
      – От вас я тем более ничего не приму!
      – Как хотите. Дело ваше. Всего хорошего, мисс Мэджи. Он вышел. Райза в бессильной ярости смотрела ему вслед. Ужасно, когда тебя заставляют плыть на вражеском корабле, но еще хуже, когда тебя оставляют одну…
      Она побежала за ним. Распахнула дверь… и остановилась. Огромная мужская фигура возникла перед ней. Рост больше шести с половиной футов и, наверное, не меньше трехсот фунтов мускулатуры. Чернокожий, по-видимому, с примесью индейской и, возможно, французской или испанской крови.
      Великан улыбнулся, заговорил с сильным акцентом:
      – Вам что-нибудь нужно, генеральская дочка?
      – Капитан Маккензи…
      – Его здесь нет. Джеремия принесет вам завтрак и книги. Он подтолкнул ее в комнату. Как ребенка или щенка.
      Ей ничего не оставалось делать. Она легла на кровать. Впереди такой длинный день.
      Битва началась ровно в одиннадцать. Накануне ночью Джером вместе с капитаном «Монмарта» Менкином еще раз изучили маршрут и попытались угадать время и место возможного нападения «Непобедимого». Пришли к выводу, что это должно скорее всего произойти утром, примерно в часе хода от Нассо к северу. Их предположения подтвердились.
      Джером вел «Леди Варину» на значительном расстоянии от «Монмарта», но так, чтобы не выпускать тяжело груженный корабль из поля зрения. Увидев «Непобедимого», развернувшегося для атаки, он прибавил скорость. «Леди Варина» птицей полетела по волнам.
      Им ничего не оставалось, как подпустить «Непобедимый» поближе. Он сделал несколько залпов. На их счастье, первое ядро не достигло «Монмарта», а второе пролетело дальше. Третий залп наверняка попал бы прямо в цель и мог бы уничтожить корабль, однако третьего залпа не последовало. К этому времени подоспела «Леди Варина», и первый же ее залп сбил грот-мачту «Непобедимого». Изумленная команда высыпала на палубу, и в это время второй залп ударил в корму, практически разорвав ее. Не оставалось никаких сомнений в том, что вражеский корабль тонет. «Монмарт» выпустил последний залп по носовой части врага, скорее для порядка.
      Джером мог быть доволен. Никто из его людей не пострадал. Ни одного, даже пустячного ожога. И в рукопашный бой вступать не пришлось. Команда «Непобедимого» сдалась без боя. Всех северян взяли на борт «Монмарта». Туда же перенесли все, что удалось спасти из оружия и боеприпасов.
      «Непобедимый» не оправдал своего названия. Погибал он медленно и печально. Тонул в течение нескольких часов, словно боролся со смертью. И Джером, и капитан Менкин, прямой как жердь в свои шестьдесят с лишним лет, с искренним сожалением смотрели на эту грустную картину с палубы «Монмарта». Прекрасный был корабль…
      – Хорошо сработано, – произнес капитан Менкин.
      – Можно ли это называть хорошей работой… – задумчиво ответил Джером.
 
      Битва продолжалась недолго. Солнце начало садиться. И море, и небо поражали красотой. Все вокруг радовало глаз. И все же Джером не мог не прислушиваться к стонам раненых, лежавших на палубе. Два хирурга, один с «Монмарта», другой с «Леди Варины», работали без устали. Врач «Непобедимого» оказался в числе убитых. Ему раскроило упавшей мачтой череп.
      – Капитан, – с упреком повторил Менкин, – это хорошая работа. Янки собирались напасть на меня, но мы захватили их. Каждая победа приближает нас к окончанию войны. Чем больше кораблей мы захватим, чем больше врагов убьем, тем скорее граждане северных штатов заставят свое правительство признать нас суверенным государством. У нас нет ни промышленности, ни людей, чтобы долго вести войну. Мы можем надеяться только на то, что сами северяне решат покончить с кровопролитием и потребуют от своего правительства заключить мир.
      Менкин прав. Джером пожал плечами. И все же Менкин – капитан, а не кораблестроитель. Не он строил этот корабль, и его не огорчает гибель такого прекрасного судна, как «Непобедимый». Джером же не радовался сегодняшней победе. Он ощущал лишь тупую боль в сердце.
      – Все верно, капитан. – Он обернулся к Менкину: – А теперь извините меня, пойду посмотрю, не нужна ли помощь нашим врачам.
      – А, да, у вас ведь брат медик, кажется, в Южной Каролине? Там жили родственники вашей матери, не так ли?
      – Моя мать унаследовала дом с плантацией недалеко от Чарлстона. А брат сейчас работает в северной Виргинии, сэр.
      – У вас ведь и двоюродный брат тоже медик?
      – Да. Он помогает в полевом госпитале в Сент-Джонсе. Менкин перевел взгляд на воду.
      – Йен Маккензи тоже приходится вам родственником?
      – Да, еще один кузен.
      – Предатель!
      – Немало южан встало на сторону Севера, особенно среди тех, кто какое-то время провел на военной службе.
      Менкин негодующе фыркнул:
      – Он южанин из Флориды и не должен был вступать в войну со своим собственным штатом! Помяните мое слово, он еще пожалеет о своем предательстве. Попадись он только мне в руки…
      – Все не так просто, капитан Менкин. Вспомните, ведь и президент Соединенных Штатов, и наш президент Джефферсон Дэвис оба родились в Кентукки. По вашей теории, Линкольн должен каждый день ощущать на себе проклятие, поскольку родственники его жены – южане. А Джеф Дэвис, я полагаю, скорбит по многим из своих друзей в правительстве и армии, погибшим от пуль и снарядов южан.
      – Молодой человек, если бы вы встретились со своим кузеном на поле боя…
      – Сэр, я молю Бога о том, чтобы этого не произошло. А теперь я еще раз вынужден извиниться…
      Менкин промолчал. Джером оглянулся. Высокая прямая фигура капитана темным силуэтом вырисовывалась в лучах заходящего солнца. Джером еще раз порадовался тому, что управляет своим собственным кораблем и что по большей части начальство его не трогает. Менкин странный человек. У него ясный трезвый взгляд на многие вещи, и вместе с тем в нем чувствуется какая-то холодность. Если бы только сам Джером был так же уверен в правоте южан! Увы, сейчас он сомневается больше, чем всегда, позиции обеих сторон трудно назвать непогрешимыми.
      Джером пошел по палубе в поисках Дэвида Стюарта. После того, как всем раненым будет оказана помощь, они вместе с Дэвидом и еще несколькими людьми с «Леди Варины», оставшимися, чтобы помочь хирургу, вернутся к себе на корабль.
      После инцидента с «Непобедимым» Джером решил сопровождать «Монмарт» до гавани Чарлстона, на тот случай, если по пути встретится еще какой-нибудь союзный корабль и разгорится битва. Джером не боялся этого. Его тревожило лишь то, что он надолго оставил Райзу Мэджи в Нассо. Если он будет сопровождать «Монмарт», то сможет вернуться за ней не раньше чем через неделю. С этой леди ни в чем нельзя быть уверенным. Хотя ее охраняет Большой Тим, она слишком хитра, умна и решительна. Тем не менее он, Джером Маккензи, намерен доставить ее в целости и сохранности в безопасное место. Для него это дело чести и достоинства. Дело принципа.
      И кроме всего прочего, ему безумно хотелось взять над ней верх. Он и сам не мог понять, какие чувства испытывает по отношению к Райзе. Он не винил ее за то, что она пытается бороться. На ее месте он вел бы себя так же. Скорее, он винил самого себя. Прошлой ночью он понял, что она устала до крайности. Вернувшись после встречи с капитаном Менкином, на которой они обсуждали план действий, Джером поразился, что Райза все это время проспала. Она лишь пошевелилась, когда он снова лег рядом, но так и не проснулась. Повернулась к нему во сне, положила ногу ему на бедро, а руку – на грудь, прижалась головой к его плечу. Огонь пробежал у него по жилам. Время от времени она чуть шевелилась во сне, еще теснее прижимаясь к нему. Едва не обняла его! В какой-то момент ему даже показалось, что ее глаза открыты. Но…
      В комнате было темно. Наверняка она мечтала о его двоюродном брате. Как странно… Сколько раз ему доводилось спать с женщинами… Он припомнил мулатку из Нового Орлеана, богатую разведенную даму из Чарлстона, дочку владельца салуна в Ки-Уэст. В темноте все они казались одинаковыми.
      Будучи совсем еще молодым, почти подростком, Джером влюбился в сестру молодого ирландца, искателя приключений, приехавшего зарабатывать на жизнь подводным плаванием. Вместе с зятем Лоренсом они поднимали затонувшее имущество. Год назад тот погиб. Мари была на два года моложе мужа. Блестящие волосы, черные как вороново крыло, глаза, отливающие серебром… Она любила море, любила южную природу, роскошную, как райские сады. Ей нравилось заниматься любовью на прибрежном песке. Она не знала никаких предрассудков и ничего не требовала.
      Однако ничто – ни добросовестный уход матери Джерома, ни знания врача, ни любовь, ни чудо не смогли спасти Мари, когда она заразилась малярией. Она умерла на его руках. Через несколько дней за ней последовал и брат. Обоих похоронили на семейном кладбище Маккензи. Джером так и не успел на ней жениться, хотя очень хотел этого. Незадолго до болезни она сообщила ему, что ждет ребенка. Уйдя в мир иной, она унесла с собой часть его души.
      Отец не раз говорил ему, что жизнь и смерть неразделимы. В жизни, говорил он, есть немало вещей и похуже смерти. Джером знал, что первая жена отца, мать Дженифер, тоже умерла молодой и унесла с собой их неродившегося ребенка. Так что отец мог понять Джерома. Джеймс учил его, что все надо суметь перенести и найти в себе силы жить дальше. И Джером жил. И женщины в его жизни были всегда, хотя влюблялся он далеко не в каждую.
      В темноте они все казались одинаковыми. Одну можно было принять за другую. Может, и генеральская дочь прошлой ночью чувствовала то же самое, во сне, когда почти обнимала его. Один человек так похож на другого…
      Но почему, черт возьми, ему больно оттого, что она воображала, будто он Йен! И почему даже в темноте она отличалась от других? Стройная, тоненькая и гибкая и в то же время такая… пышная. И так изящно сложена.
      – Прошу вас, сэр… воды… морфина…
      Джером остановился. Какой-то моряк, лежавший на палубе, ухватился за его штанину. Джером заметил в нескольких шагах ведро с водой. Принес его, зачерпнул воды ковшом, приподнял голову моряка, дал напиться. Осмотрелся. Повсюду раненые. Многие лежали, другие едва стояли, опершись о бортик. Дэвид Стюарт за импровизированным операционным столом, сооруженным в носовой части, ампутировал раненому ногу. Ему ассистировали мускулистые моряки. Слава Богу, морфин у них есть.
      Хирург с «Монмарта» занимался моряком, раненным в живот.
      Джером взглянул на молодого моряка, тянувшегося за водой.
      – Куда вы ранены?
      У парня задрожали губы:
      – В ногу. Пожалуйста, сэр, не позволяйте им отрезать мне ногу. Не позволяйте! Я знаю, вы мятежник. Вы всем нам желаете смерти. Лучше я умру, чем…
      Джером поставил ковш. Совсем молодой человек, почти мальчик. Светловолосый, голубоглазый. Подбородок абсолютно гладкий. Он, наверное, еще и не бреется. И возраст себе наверняка прибавил, чтобы попасть в армию. Ему не больше шестнадцати.
      Джером разорвал на нем штанину. Осторожно проверил, не раздроблена ли кость. Нет, кость не задета. Шрапнель попала в мышцу и застряла там.
      Джером снова осмотрелся. Дэвид занят, хирург с «Монмарта» все еще пытается спасти человека, истекающего кровью. Несколько секунд Джером колебался. Потом взглянул на юношу:
      – Ты сможешь немного потерпеть?
      Молодой человек попытался подняться и от усилия едва не потерял сознание.
      – Сэр… что вы…
      – Я не хирург. Но я провел достаточно много времени среди врачей. Доверься мне. Я попробую вынуть пулю. А потом – слушай меня внимательно – пусть тебя держат на палубе и ежедневно промывают рану свежей морской водой. Слышишь? Обязательно свежей морской водой. Ты меня понял?
      Молодой человек с серьезным видом кивнул. Он страшно волновался. Джером вынул из-за пояса небольшой нож. Юноша в ужасе замер. В следующий момент, однако, он, по-видимому, решился:
      – Пожалуйста, сэр. Сделайте это.
      – Держитесь, – предупредил Джером.
      Молодой человек не издал ни единого крика или стона. Он просто потерял сознание, как только Джером вонзил нож ему в ногу.
      Рана начала сильно кровоточить. Пот выступил у Джерома на лбу. В следующий момент в руке у него оказался кусочек шрапнели. Джером быстро зажал рану рукой, одновременно разрывая на себе рубашку для перевязки.
      – Капитан Маккензи, могу я чем-нибудь помочь, сэр? Джером обернулся. Это подошел один из офицеров «Монмарта».
      – Можете принести ведро морской воды.
      – Хорошо, сэр.
      Джером с облегчением увидел, что кровотечение почти остановилось. Подошел офицер с водой. Джером тщательно промыл рану, постаравшись убрать все, что могло вызвать заражение. Попросил помочь сделать компресс из морских водорослей. Офицер охотно согласился. Потом они вместе пошли посмотреть, нельзя ли помочь еще кому-нибудь из раненых.
      Позже Джером с кружкой рома в руке наблюдал за тем, как Дэвид Стюарт зашивает длинную рваную рану на руке янки.
      Дэвид заметил его и приподнял брови:
      – Ладно-ладно. Я же говорил, что твоя хорошенькая янки зашивает раны лучше меня. Признаю. Но ее же сейчас здесь нет.
      Джером пожал плечами. Допил ром. Почему все-таки ему так ее не хватает? Прямо наваждение какое-то. Стоит закрыть глаза, и перед мысленным взором сразу появляется она. Блестящие волосы, сверкающие глаза, прекрасное, словно фарфоровое лицо. Бьющая в глаза чувственность ее совершенного тела, ее походки, жестов…
      – Если ты закончил, пора возвращаться на свой корабль.
      Он отошел от Дэвида. Черт бы побрал эту янки! Чем скорее он доставит ее на территорию северян, тем лучше.

      Первый день тянулся целую вечность. Второй тоже, казалось, никогда не кончится. Третий день длился долго, как год. Четвертый день растянулся на декаду.
      Райза выплескивала раздражение на охранника. Теперь ей было известно, что его зовут Большой Тим. Фамилии она так и не узнала. А может, Тим – это фамилия, а Большой – имя? Не знала она, откуда он родом и почему так предан Джерому Маккензи. Зато убедилась в том, что он неутомим. Каждый раз, едва она лишь чуть приоткрывала дверь, он оказывался на пороге.
      Большой Тим был вежлив и молчалив. И неприступен, как железная решетка. Обойти его громадную фигуру не представлялось никакой возможности.
      Джеремия приносил Райзе книги, прекрасно приготовленную еду, горячую воду для ванны, душистое мыло, журналы мод. В общем, все, что душе угодно. Юнга даже играл с ней в карты. Однако, несмотря на все его старания развлечь ее, Райза готова была кричать от тревоги и нетерпения. Без конца ходила из угла в угол по комнате. По вечерам рано ложилась спать. Пила много вина, надеясь проспать большую часть времени, которое тянулось так медленно.
      Пятый день принес изменения.
      Джеремия появился в ее комнате вместе с мистером Дугласом, первым помощником капитана Джерома Маккензи. Райза не видела его с того дня, как оказалась на постоялом дворе. Она удивилась: неужели мистера Дугласа тоже оставили на берегу? Он заговорил с ней очень вежливо и почтительно, но вместе с тем твердо:
      – Мисс Мэджи, мне передали распоряжение доставить шлюп «Кейти Би» на Боун-Айл.
      – Мистер Дуглас, для меня ваши слова ровным счетом ничего не значат. Я никогда не слышала об этом месте.
      – Это небольшая отмель, мисс, к югу от Бискайского залива. Там мы должны встретить «Леди Варину» и капитана Маккензи. Я не сомневаюсь в том, что очень скоро капитан Маккензи доставит вас в Сент-Августин.
      – Ах так… А почему вы не можете сначала доставить меня в Сент-Августин, а потом встретиться с капитаном Маккензи?
      – Мисс Мэджи, капитан сам все устроит…
      – Мистер Дуглас, это тянется слишком долго, вы же сами видите. Вы должны переправить меня в Сент-Августин сейчас же.
      Он приподнял брови:
      – Мисс Мэджи, я должен выполнять приказы капитана. И я надеялся, что вы это понимаете.
      – Но можете ли вы гарантировать, что меня доставят в Сент-Августин сразу после того, как мы встретимся с капитаном Маккензи?
      – Мисс Мэджи… идет война. Я ничего не могу гарантировать.
      Райза пришла в ярость. Сколько можно сидеть взаперти! Сколько можно уступать этому Джерому Маккензи! Нет, не станет она больше поддаваться ни ему, ни его людям.
      – Вы правы, идет война. И я тоже ничего не могу гарантировать. Боюсь, вы скорее сгорите в аду, чем я начну вас понимать, мистер Дуглас.
      Первый помощник капитана сейчас походил на старую гончую, на которую взвалили слишком тяжелый груз.
      – Мисс Мэджи, я прошу прощения. Мне совсем не хочется осложнять ни вашу жизнь, ни свою.
      – Можете не сомневаться, если мне представится случай сбежать, я им воспользуюсь. А если будет возможность передать вашим врагам сведения о капитане Маккензи и его передвижениях, я это сделаю.
      – Поймите же, у меня приказ.
      – Ах да, конечно! Приказ капитана Маккензи! Вся ваша жизнь зависит только от этого!
      – Мисс Мэджи… – расстроенно пробормотал Джеремия.
      – Мисс Мэджи, – терпеливо произнес Дуглас, – боюсь, в настоящий момент ваша жизнь действительно зависит от распоряжений капитана Маккензи. При сложившихся обстоятельствах… – Он взглянул на Джеремию. Вздохнул, пожал плечами.
      Джеремия сделал шаг вперед:
      – Извините. Мне действительно очень жаль…
      Прежде чем Райза успела что-либо сообразить, он потянулся к ней и крепко прижал к себе. Он оказался очень сильным молодым человеком. А она была совершенно не подготовлена к такому повороту событий. Прежде чем Райза успела сделать хоть одно движение, Джеремия приложил к ее лицу влажное полотенце. Райза почувствовала сладковатый запах. Она больше не могла вырываться. Она даже двигаться не могла. Глаза ее закрылись.
      – Вы считаете, это действительно необходимо, мистер Дуглас? – донесся до них голос Джеремии словно откуда-то издалека.
      – Вы же слышали, что она сказала. Она знает, где мы должны встретиться. Если ей удастся бежать, она расскажет янки, где они могут схватить «Леди Варину» и капитана Маккензи. Давай-ка, парень…
      Голоса словно удалялись. Больше Райза ничего не слышала.
 
      Райза медленно открыла глаза. Поняла, что они в открытом море. «Кейти Би» оказалась совсем маленьким шлюпом с очень тесной каютой, в которую и поместили Райзу. Она увидела Джеремию. Тот сидел на стуле напротив ее узкой койки. Вид у юнги был виноватый.
      – Простите, пожалуйста…
      – Противный мальчишка.
      – Я же сказал, простите. Мне очень жаль…
      – Еще бы!
      – Идет война…
      – Не хочу больше этого слышать! Он прикусил нижнюю губу.
      – Извините. Я постараюсь загладить свою вину. Знаете, с вами хлопот не оберешься. Вы такая целеустремленная. Целеустремленный враг…
      – Как ты сам сейчас сказал, идет война.
      – Еще раз прошу прощения.
      – Ладно, хватит. Но больше так не делай.
      – Если…
      – Знаю-знаю. Капитан Маккензи приказывает, ты выполняешь. А что, если он тебе прикажет застрелить меня?
      – Он этого не прикажет.
      – Почему ты так уверен?
      – Я знаю капитана.
      – А если бы я оказалась шпионкой?
      – Он никогда не отдал бы мне приказ убить вас.
      – Даже если бы я оказалась шпионкой?
      – Вот если бы вы оказались настоящей злодейкой, хладнокровной убийцей, если бы вы убивали детей у него на глазах…
      – Он приказал бы тебе застрелить меня?
      – Нет, он сам бы вас застрелил, пожалуй.
      Мороз пробежал у нее по коже. Однако в следующий момент Джеремия широко улыбнулся:
      – Но вы не злодейка.
      – Я враг. Он кивнул:
      – Да, вы наш враг. А я ваш враг. Но мы не злодеи, ни вы, ни я.
      – Иногда ты проявляешь настоящую мудрость, Джеремия.
      – Учусь у…
      – Понимаю. Учишься у великого капитана Маккензи. Райза попыталась приподняться и застонала. Невыносимо болела голова. Она снова опустилась на подушку.
      – Вам надо поесть. Сразу станет легче.
      Никогда ей не станет легче, подумала Райза. Однако юнга принес крепкого чаю с бисквитами, и после еды она действительно почувствовала себя намного лучше.
      – Завтра будет совсем хорошо, – заверил Джеремия. – Вот увидите. Завтра мы причалим. Там есть небольшой городок. Вернее, поселение. – Он пожал плечами, слегка улыбнувшись. – В том месте живут ныряльщики-спасатели с женами и детьми. Полукровки, пробавляющиеся рыбной ловлей. Там чудесно. Можно плавать, нырять, трогать руками рифы. А какие пляжи! Если вы пообещаете не доставлять неприятностей, я мог бы устроить вам день на пляже Боун-Айл.
      День на пляже!.. Наконец-то вырваться из тюрьмы… После пятидневного заключения на Багамах это было бы чудесно. Райза постаралась не выдать волнения.
      – Если это такое райское местечко, почему оно называется Боун-Айл – Остров костей?
      Джеремия пожал плечами:
      – Когда-то пират по имени Барбери Билл приплыл туда, чтобы спрятать сокровища, украденные у другого пирата, известного под именем Эдвард Тич, из Нассо. Тич выследил его вместе с командой и всех убил. Много лет спустя испанские миссионеры, прибывшие на остров, обнаружили там лишь кости пиратов, дочиста обглоданные морскими птицами и крабами.
      – Как мило.
      – Теперь там, конечно, никаких костей не осталось. Ну так желаете провести день на пляже?
      По-видимому, ему самому очень хотелось доставить ей удовольствие.
      – Может быть. Поговорим об этом завтра утром.
      Она закрыла глаза. Мерное покачивание шлюпки усыпляло.
      Проснулась Райза только следующим утром. Шлюп стоял в порту.
      Джеремия принес ей еще чаю с бисквитами.
      – Я спросил мистера Дугласа и Большого Тима…
      – Как, Большой Тим тоже с нами?!
      – Ну конечно. Они оба согласились с тем, что вам не повредит день на свежем воздухе. Мистер Дуглас хороший человек. Он только кажется суровым. Но ведь он просто выполняет приказы. И для него очень важно то, что мы делаем.
      – То, что вы делаете, очень опасно. Кольцо блокады будет сжиматься, а капитана Маккензи в конце концов выбросят в море. Жаль, если такой хороший молодой человек, как ты, разделит его участь.
      Джеремия ухмыльнулся с видом любителя приключений:
      – Ну нет, капитана Маккензи не выбросят в море. Он настоящий морской волк. Наш корабль еще ни разу не пострадал. Ах, мисс Мэджи! Прошлой ночью мы проплыли прямо под носом у янки. Они нас даже не заметили. Северяне не знают здешних мест, рифов, отмелей. Во всяком случае, не так, как капитан. В общем, если вы настроены, можете провести день на свежем воздухе.
      – Если я настроена! – Райза поставила поднос с завтраком. Поцеловала юнгу в щеку. – Конечно, настроена.
      – Но вы должны пообещать вести себя хорошо и не пытаться бежать.
      Ей так не терпелось выйти на волю, что она дала слово, не колеблясь ни минуты. Лишь потом задала себе вопрос, обязательно ли держать слово, данное врагу. Нет, конечно. Она обязана попытаться спастись, если представится такая возможность.
      Мистер Дуглас, по-видимому, в их прогулке не участвовал. Во всяком случае, Райза его не видела. Вместе с Джеремией она спустилась на причал, где их ожидали Большой Тим и семинол меньшего роста с тремя лошадьми.
      Она увидела «городок», о котором говорил Джеремия. Несколько деревянных домиков, покрытых пальмовыми ветвями. И множество лодок на берегу, как она и надеялась. Кажется, отсюда можно убежать.
      Но не сейчас.
      Три лошади на четырех всадников. Ей предстоит ехать вместе с Большим Тимом.
      Как только они достигли пляжа, четвертый всадник представленный ей как Быстроногий Джонни, удалился вместе с лошадьми. Значит, обратно они на лошадях не поскачут.
      Попав на пляж, Райза решила на некоторое время отложить побег. Ее действительно привезли в райское местечко. Великолепный пляж с чистейшим мягким белым песком. Кристально-чистое голубое небо. На пляже не было ни одной живой души, за исключением птиц, свободно разгуливавших по песку.
      Как чудесно снова оказаться на свежем воздухе! Джеремия упаковал ей кое-что для ленча – сладкие апельсины, копченую рыбу, свежий хлеб и бутылку восхитительного бургунди, не слишком сухого и не слишком сладкого. Интересно, что бы сказал об этом вине истинный знаток? «Приятное, выдержанное. Идеально подходит для пленников на пикнике. Сглаживает острые углы».
      Райза растянулась на простыне, расстеленной на чистом песке, подставила лицо теплым солнечным лучам. Вспомнила о том, что загар сейчас не в моде. Ну и пусть! Солнце так приятно греет. Если щеки порозовеют, ей все равно.
      Ее оставили одну. Она знала, что Большой Тим стоит на страже с одной стороны пляжа, а Джеремия – с другой. Оба довольно далеко от нее.
      Когда солнце стало опускаться, Джеремия подошел к ней:
      – Мне очень жаль, мисс Мэджи, но нам пора возвращаться.
      – Правда? Уже пора?
      Он с серьезным видом кивнул.
      Райза поднялась. Потянулась. Она все еще ощущала тепло солнечных лучей. И терпкость вина. Улыбнулась, чувствуя, как в ней просыпается упрямство и какое-то странное легкомыслие.
      – Минутку, Джеремия. Она пошла к воде.
      – Мисс Мэджи!
      Райза вошла в воду, замочив края бриджей, которые так и не снимала с себя. Повернулась к юнге с твердым намерением не уступать, и в то же время с чувством вины. Его она не хотела подставлять под удар. Он этого не заслуживает. С другой стороны, этот парнишка в команде Джерома Маккензи, он тоже принимал участие в ее похищении.
      – Давайте побудем здесь еще немного. Джеремия решительно покачал головой.
      – Нам вообще не следовало сюда приезжать. – Он направился к ней. – Мисс Мэджи…
      Она улыбалась. Когда он подошел совсем близко, она неожиданно нагнулась, зачерпнула воды и плеснула в него.
      – Мисс Мэджи!
      Райза засмеялась, отвернулась от него и бросилась бежать. В этот момент она не думала о побеге. Просто вода была чистая и прохладная, а песок такой мягкий, что бежать оказалось одно удовольствие. Она слышала позади шумное дыхание Джеремии. Обернулась, смеясь, и резко повернула в другую сторону. От неожиданности он плашмя упал в воду. С трудом встал.
      – Джеремия! Ты ведь моложе и сильнее меня. Наверняка тебе ничего не стоит меня обогнать.
      – Мисс Мэджи, это не игра…
      Нет, подумала Райза, это игра. И на этот раз она выиграет. Большой Тим на другом конце пляжа. Он огромный и сильный, поезд мог бы остановить, но такой неповоротливый.
      Выпитое вино придало ей уверенности. А может, наоборот, легкомыслия и дерзости… Не важно. Это именно то, что ей сейчас необходимо.
      Райза бросилась бежать на север, в сторону городка, к гавани. Бежала очень быстро. Однако пляж оказался чересчур длинным. В какой-то момент она приостановилась, оглянулась и увидела Джеремию, бежавшего за ней. Внезапно он остановился, нагнулся, сжал руками колени, сделал глубокий вдох. Что это с ним? Почему прекратил погоню? Неужели она оторвалась так далеко, что он потерял надежду ее догнать? Или просто задохнулся от быстрого бега? Сейчас переведет дыхание и снова пустится в погоню? Бедный Джеремия! Какой у него встревоженный вид. Райза снова почувствовала себя виноватой. Ему, наверное, здорово достанется за то, что упустил ее. Но с другой стороны, что может Джером Маккензи сделать ему такого страшного?
      Перед глазами у Райзы возникла картина: Джеремия, привязанный к мачте, первый помощник капитана мистер Дуглас хлещет его девятихвостой плеткой. Да что это она вообразила, попыталась урезонить себя Райза. Такое происходило только во времена пиратов. И все же…
      Она знала, что в союзной армии дезертиров клеймят и расстреливают. Не важно, насколько молод солдат, не важно, при каких обстоятельствах он дезертировал. Она слышала о таких случаях. Отец ей рассказывал. Идет война, поэтому пощады нет никому.
      Не надо об этом думать, убеждала себя Райза. В конце концов, этот маленький прохвост очень ловко усыпил ее, чтобы молчала. И Маккензи его не расстреляет. Ей представилась возможность, значит, надо бежать. Спасаться.
      Она повернулась. Снова бросилась бежать… и остановилась. Кто-то появился впереди. На фоне лучей заходящего солнца она не могла рассмотреть, кто это. Видела лишь очертания. Какое-то препятствие на ее пути. Большой Тим? Она оглянулась. Нет… Большой Тим все еще на противоположном конце пляжа. Двигается он медленно и еще не поравнялся с Джеремией.
      Она снова повернула вперед. Солнце переместилось, и теперь она увидела человека на коне. Он натянул поводья, и лошадь поскакала через мелкую протоку. Джером Маккензи! Вернулся…
      Райза потом так и не могла объяснить, почему бросилась бежать. Это было просто глупо. Она оказалась в западне. И тем не менее продолжала бег.
      Лошадь быстро покрыла расстояние между ними. Райза зашла в воду, нырнула, надеясь проплыть некоторое время под водой и сменить направление. Задыхаясь, вынырнула на мелководье, обернулась. Крепкая здоровая серая лошадь двигалась прямо на нее. Райза хотела опять нырнуть, однако Маккензи мгновенно соскочил с лошади, кинулся за ней, схватил за плечи. Они вместе упали.
      Она вырвалась, поднялась, ловя ртом воздух, не сводя с него глаз. Его мокрые волосы казались глянцевыми. Глаза отражали синеву моря. Намокшая белая рубашка из хлопка прилипла к бронзовому мускулистому телу. Мокрые темные бриджи плотно облегали стройные бедра, ягодицы, длинные ноги. Он стоял, положив руки на бедра, и был разъярен до крайности. Неожиданно Райза почувствовала, как учащенно забилось сердце. Она лишь сейчас увидела, до чего он хорош. Просто потрясающий мужчина. Сколько в нем мужественности… сколько чувственности!
      Он, по-видимому, изо всех сил пытался говорить спокойно:
      – Я ведь вас предупреждал. Вы что, забыли?
      – Вы меня предупреждали?! Ах вот как, вы меня предупреждали! О чем же?
      – Я просил вас больше не доставлять нам неприятностей.
      – Надо же! Иначе… что? Что вы можете мне сделать, болван? Похитить меня, запереть, держать в плену? Что еще? Что вы можете мне сделать такого, чего я еще не испытала?
      Вино бурлило у нее в крови, придавая небывалую уверенность в своих силах, побуждая к дальнейшим действиям. Ей хотелось не просто кричать. Хотелось вытрясти из него душу, утащить в воду, впиться ногтями в бронзовую кожу, вцепиться ему в горло, колотить кулаками по крепкой груди.
      И еще ей хотелось снова бежать от него… и от этой непонятной, дикой ярости, которую он в ней пробуждал.
      Но она не побежала. Райза приблизилась к Джерому и изо всех сил ударила его кулаком в грудь. Потом еще раз и еще.
      – Что вы можете мне сделать, капитан? Он перехватил ее руку.
      – О, мисс Мэджи, вы себе даже не представляете, что можно сделать с пленницей.
      Отбросил руку Райзы, многозначительно глядя на нее. Она сделала шаг назад.
      Он стоял в воде, облепленный мокрой одеждой, уперев руки в бедра. Как король посреди своих владений… Возможно, это и есть его королевство. Он знает эти воды, эти острова как свои пять пальцев. Казалось, и эта лазурная вода, и этот сахарно-белый песок принадлежат ему. Он управляет ими, как златокожий мифический бог.
      Но ее ему не испугать!
      – Вы мне угрожаете? Он нахмурился:
      – Да, черт возьми!
      Конечно, на нее все еще действовало вино. А может, она просто голову потеряла. Устала постоянно чувствовать его превосходство. Устала быть его пленницей. Нет, все, хватит! Слишком долго она ему уступала.
      Райза больше не владела собой. Бросилась на него головой вперед, как разъяренный бык. Ударила так, что он упал в воду. Один-единственный раз она испытала радость победы. На миг почувствовала себя свободной.

      Увы, мгновение торжества быстро миновало. Райза очень скоро убедилась в том, что если сбитый с ног Джером Маккензи падает, то он никогда не падает один. Он протянул руки и увлек ее за собой. Она упала на него, подняв столб хрустальных брызг. Они вместе ушли под воду. Райза попыталась вырваться, подняться на ноги, но он не отпускал. Вместе они выбрались на поверхность и яростно накинулись друг на друга, стоя на коленях.
      – Вы и ваше поведение нисколько – вы слышите меня? – нисколько не похоже на поведение джентльмена с Юга. Теперь я уверена, что с такими, как вы, конфедераты обязательно проиграют войну. А вас следует расстрелять, повесить, сгноить в тюрьме…
      Синие глаза сверкнули на темно-бронзовом лице.
      – Должен сказать, мисс Мэджи, вы тоже нисколько не напоминаете мне леди из общества. А ведь вы могли бы вести себя спокойно, как подобает благовоспитанной даме…
      – Да отпустите же меня! – Она снова рванулась.
      – Прекратите! Вы пойманы. А теперь вас… – Он запнулся на полуслове. Раздался громкий треск разрываемой ткани. Это разорвалась ее рубашка: пытаясь подняться, Райза случайно задела рубашкой ножны его кинжала, висевшего на поясе. Она вскрикнула, резко повернулась, пытаясь рассмотреть, что произошло. От резкого движения рубашка разорвалась еще больше. Райза поднялась… большой кусок белой ткани остался на рукоятке кинжала.
      – Ах… черт!
      С пылающими щеками она оглянулась по сторонам, ожидая увидеть Большого Тима и Джеремию. Но те куда-то исчезли. Девственный, совершенно пустынный пляж, казалось, был лишен всяких признаков жизни. Только конь Джерома стоял поблизости в ожидании хозяина. Они словно оказались одни на всей земле.
      – Мятежник! Бунтарь!
      Она с силой оттолкнула его и пустилась бежать. Разорванная рубашка трепетала на ветру. Однако Джером оказался отличным бегуном. Уже приближаясь к берегу, Райза услышала за спиной плеск воды, оглянулась, вскрикнула, и в этот момент он схватил ее. Они снова упали, на этот раз на влажный белый песок. Райза пыталась перевести дыхание. Он крепко обхватил ее обеими руками. Разорванная рубашка Райзы распахнулась, и Джером увидел ее грудь. Она все еще не могла перевести дыхание. Не могла найти нужные слова. Губы дрожали.
      – Бунтарь!
      Больше она ничего не смогла придумать.
      – Янки! – ответил он.
      – Бунтарь!
      – Янки!
      Она замолчала. Грудь бурно вздымалась и опускалась при каждом вдохе и выдохе.
      Он медленно протянул руку и коснулся ее лица. Осторожно провел пальцами по щеке. Райза судорожно вздохнула, пораженная собственной реакцией. Словно жаркое пламя охватило ее от этого прикосновения.
      Это все солнце виновато… Она чересчур долго пробыла на пляже. И выпила слишком много вина. А день такой чудесный – хрустально-голубое небо, плеск волн, вкус свободы…
      Он медленно наклонился, коснулся губами ее губ. Пламя внутри вспыхнуло еще жарче.
      Губы его становились все более настойчивыми и требовательными. Он раздвинул ее губы. Она почувствовала прикосновения его языка, сильные, страстные. Руки Джерома медленно двинулись к ее шее, груди…
      Она не должна… ей не следует этого делать… Весь мир кружился перед глазами. Море, песок, небо. Огонь его страсти проникал в нее, зажигая ответное пламя. Его губы и руки продолжали ласкать ее, но теперь уже не так мягко и осторожно. Его ладонь обхватила ее обнаженную грудь. Пальцы играли с соском. Райза пошевелилась, желая убежать, спастись от этого до сих пор неведомого ощущения и в то же время стремясь узнать о нем побольше.
      Поцелуи продолжались. Долгие, настойчивые, возбуждающие. Словно в тумане, Райза почувствовала, как он расстегнул пояс, которым она стянула слишком широкие бриджи Джеремии на талии. Почувствовала его пальцы на животе, потом ниже. Он гладил покрытый мягкими завитками волос треугольник внизу ее живота. Вот теперь самое время остановить его. Но она чувствовала, что не в силах. Его прикосновения завораживали и возбуждали ее. Она слышала плеск прибоя и ощущала жар внутри, как будто от солнечных лучей.
      Наконец он оторвался от ее губ. Райза лежала с закрытыми глазами, но почувствовала, что он смотрит на нее. Ждет, чтобы она тоже на него взглянула. Она не могла… Услышала его негромкий стон. Снова ощутила его губы, теперь у себя на шее. Губы двинулись ниже, к груди, все так же легко и быстро, потом он начал легонько посасывать ее сосок, щекотать его языком. Пальцы ее потянулись к его волосам. Надо потянуть его за волосы, оторвать от себя. Но она лишь еще ближе притянула его к себе дрожащими руками. Ее заливали горячие волны возбуждения. Она пыталась убедить себя, что такого не бывает. Пыталась предостеречь себя: она об этом пожалеет. Но в то же время сознавала, что хочет этого. Когда-то она была влюблена, однако вела себя добродетельно, как подобает настоящей леди. Она тогда так и не испытала, что такое любовь.
      Сейчас она не влюблена. Ведь невозможно полюбить врага! Все это так странно, так не похоже ни на что… Она, без сомнения, за это поплатится. Но сейчас она просто не может остановиться… не может остановить его. Почему-то она не сомневалась в том, что, попроси она его сейчас, он выполнит ее просьбу и отстранится. Если только она запротестует…
      Но Райза не протестовала. Она знала, что хочет этого. Жаждет его прикосновений. Его руки… о Господи, его пальцы! Они проникали внутрь, касались, гладили, щекотали, возбуждали. Она содрогалась от наслаждения. С ее губ сорвался какой-то неясный звук. Джером пошевелился, и она почувствовала, что лежит на белом песке в лучах заходящего солнца совсем нагая, если не считать разорванной в клочья рубашки. Но она все еще не могла открыть глаза.
      Внезапно у нее перехватило дыхание – он раздвинул ее ноги. Опустился на нее, проник между ног. Его губы, руки, язык свободно блуждали по ее телу, ласкали грудь, снова зажигая огонь. Потом поцелуи спустились ниже, покрывая кожу живота. Еще ниже… Щекочущие, зажигающие, возбуждающие… Она лежала с плотно закрытыми глазами. Ей сейчас полагалось бы прийти в ужас. Испытать шок. Она и была в шоке… Она…
      С губ ее сорвался сдавленный крик. Вероятно, если бы она смогла, она бы наконец запротестовала. Однако его руки обхватили ее ягодицы, язык спустился ниже, между бедер, возбуждая в ней небывалое, жгучее, пугающее и чудесное ощущение, такое сильное, что ей показалось, она сейчас умрет…
      Пальцы ее вцепились ему в волосы, запоздалые слова протеста готовы были сорваться с губ в тот самый момент, как ее захлестнула волна неистового наслаждения. Она выгибалась, извивалась под ним, не в состоянии больше ни о чем думать. Он приподнялся, сорвал с себя мокрую одежду, снова опустился на нее. Она ощутила его твердую напрягшуюся плоть там, где у нее все горело. Неожиданно он остановился. Она открыла глаза и встретилась с ним взглядом.
      – Последний шанс.
      – Для чего?..
      – Чтобы это прекратить. Она снова закрыла глаза.
      – Посмотри на меня.
      Она не хотела на него смотреть. Голод, который он в ней пробудил, снедал все ее существо.
      – Посмотри на меня! – снова услышала она хриплый голос.
      Она раскрыла глаза.
      – Последний шанс.
      Она что-то едва ли не прорыдала в ответ, прижимаясь к нему. Неужели это она лежит с ним на песке, обнаженная и так нестерпимо его хочет? Врага…
      – Ты занимаешься любовью не с Йеном, – настойчиво проговорил он ей в самое ухо.
      Ее словно холодом обдало. Поздно… даже если бы она могла протестовать. В следующий момент она снова оказалась в его объятиях. Ощутила резкий толчок. С громким криком она впилась ногтями в его кожу. Ее как будто пронзило ножом. Слезы обожгли глаза. Она смотрела в небо, пытаясь перевести дыхание.
      Он замер. Потом приподнялся. Она почувствовала на себе его взгляд. Он коснулся ее щеки. Вероятно, смахнул слезу.
      – Райза, я бы никогда не стал добиваться этой победы, если бы знал…
      Знал о чем?.. Она ничего не понимала. Мир все еще кружился в бешеном вихре. И она все еще чувствовала себя так, словно ее разрезали надвое.
      Его пальцы гладили ее волосы, он шептал ей:
      – Спокойно… спокойно…
      Джером снова двигался, медленно, осторожно. Вышел из нее… опять вошел. Она задохнулась от слез.
      А потом… каким-то чудесным образом боль стала утихать. Он начал двигаться быстрее, еще быстрее, всю ее заполняя собой. Внезапно на фоне боли снова появилось наслаждение. Она ощущала его напрягшиеся мышцы, и вместе с этим росло ощущение огня внутри. Этот огонь разгорался все сильнее. Она прижалась щекой к его мускулистой груди, чувствуя ускоряющееся его движение. Еще быстрее, еще глубже. Что-то разрасталось у нее внутри, что-то высвобождалось… что-то чудесное, восхитительное…
      Толчок…
      В ней словно что-то взорвалось, небо разлетелось на части, вниз полетели осколки солнца. Посыпались звезды. Она достигла самой вершины, такой сладкой, такой до боли сладкой. Ее поглотил экстаз, исчезло все – и небо, и солнце, и легкий прибой, омывавший в эти минуты их обнаженные ноги. Она ни о чем не могла думать. Лишь смутно ощущала его внутри себя. Он содрогнулся и затих, вновь наполнив ее своим влажным пламенем.
      Ее все еще окружало жгучее радужное сияние. Она пошевелилась, отодвинулась от него и ощутила свежий воздух и прохладу прибоя.
      Райза вздрогнула от прохладного ветра. Глаза она так и не открыла. Если бы можно было вообще их не открывать…
      Вся ее жизнь пронеслась перед мысленным взором. Как насмешка. Из каких только ситуаций она не выходила с честью, неизменно решительная, спокойная, владеющая собой. Всегда уверенная в себе, способная, все знающая генеральская дочка, вызывавшая всеобщее восхищение. Ах, эта привлекательная мисс Райза-недотрога! Гордая, независимая, она всегда высоко держала голову. Даже когда узнала о том, что ее жених и возлюбленный неожиданно женился на другой. Она утешала Йена, она уверяла его, что с ней все в порядке, в то время как ее сердце разбилось на части, так же как и ее хваленая гордость. Она сдружилась с его женой, стала крестной матерью их ребенка. Сколько раз, рискуя жизнью, она предупреждала Элайну об опасности. Она выхаживала раненых солдат, выносила за ними горшки, ассистировала при ампутациях, накладывала швы. И никогда ни разу не оступилась.
      А теперь весь ее мир рухнул. Она занимается любовью на пляже с мятежником-полукровкой, которого почти не знает. У нее даже мысли не возникло о том, что ей это не пристало. Райза знала только одно – она хочет этого человека. Его бронзовая кожа, синева его глаз, звук его голоса – все завораживало, ошеломляло, притягивало как магнитом, парализовало ее волю. И он занимался с ней любовью так, словно в этом состоял смысл его жизни.
      – Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил он после долгого молчания.
      Она открыла глаза. Увидела напряженное лицо, глаза, темные в свете заходящего солнца. Села, обхватила руками колени, вдруг остро ощутив свою наготу.
      – Сказать? Что, например?
      Она смотрела вдаль, за горизонт. Странно, сейчас она думает о стольких вещах, а ведь совсем недавно весь мир для нее заключался лишь… в нем одном.
      – Ну… не знаю. Я почему-то думал…
      – Ты думал, я была близка с Йеном? Как мило. Он женился на девушке-южанке, после того как их случайно застали в двусмысленной ситуации. И несмотря на это, ты был уверен, что я с ним спала.
      Он встал и повернулся к ней спиной. До чего же он великолепно сложен! Тонкая талия, узкие бедра, широкие мускулистые плечи, такие же мускулистые ягодицы и ноги.
      Он натянул брюки. Обернулся к ней:
      – Райза… Мисс Мэджи… я никого не осуждал. Я просто знал, что он влюблен в тебя, так же как и ты в него.
      Она опустила глаза. С трудом сглотнула ком в горле, пытаясь подавить слезы.
      – Если я сейчас слишком резок, то только потому, что не хочу, чтобы меня использовали вместо другого, хотя я очень люблю своего кузена, невзирая на его решение встать на сторону северян.
      Райза тоже поднялась. Надела бриджи, отвернувшись от него.
      – Можете мне поверить, сэр, вы никогда не смогли бы стать заменой ни для кого.
      Она завязала брюки и потянулась за рубашкой. Растерянно взглянула на то, что от нее осталось:
      – Я не могу вернуться в таком виде!
      – Мне очень жаль, но тебе придется вернуться.
      – Рубашка разорвана в клочья…
      – Надень мою.
      – Я…
      – Вид моей обнаженной груди никого не возбудит. Райза улыбнулась. Вот тут он ошибается. Вид его груди чертовски возбуждает.
      Она почувствовала сзади его прикосновение. Он снял с нее разорванную рубашку Джеремии и набросил свою, мокрую. Райза поблагодарила, быстро застегнула все пуговицы, заправила рубашку в бриджи. Обернулась. Он смотрел на нее.
      – Мне сейчас полагалось бы чувствовать себя виноватым.
      Щеки ее вспыхнули.
      – Я от тебя этого не жду.
      – Так вот, я ни о чем не сожалею. Просто не могу.
      Он кивнул, указывая на лошадь. Райза подошла, он поднял ее, помог сесть в седло, потом сам вскочил на лошадь сзади. Они поскакали к поселению.
      «Леди Варина» стояла в гавани. Джеремия ждал в лодке, чтобы отвезти их на корабль. По дороге они почти не разговаривали.
      Лишь на борту корабля Джером обратился к ней:
      – Джеремия позаботится о вашем ужине и ванне. Завтра мы поплывем вверх вдоль побережья. По дороге на Джексонвилл пройдем мимо Сент-Августина и направимся вниз, к Сент-Джонсу. Река поворачивает к югу. Там мы вас и оставим с надежными сопровождающими. Они доставят вас в Сент-Августин в целости и сохранности. В общей сложности это займет у нас два-три дня.
      – Спасибо.
      Слава Богу, кажется, к ней возвращается прежнее чувство собственного достоинства и умение держать себя в руках. Что-то она утратила, зато вернула гордость.
      Райза повернулась и пошла к каюте.
      Джеремия молча, выражая этим обиду, принес ей еду и небольшую лохань с водой. Помывшись, Райза поняла, что не может надеть прежнюю одежду. Бриджи Джеремии пришли в полную негодность, а от рубашки исходил еле уловимый запах Джерома. Невольно вспоминая о том, что произошло на пляже, она повторяла себе, что ни о чем не жалеет. Теперь по крайней мере ей не грозит участь иссохшей обозленной старой девы. И в то же время она испытывала какой-то непонятный страх. Никогда уже ей не стать прежней, и до конца дней его образ будет преследовать ее.
      Сейчас, однако, ей не оставалось ничего иного, кроме как надеть то, что он для нее купил.
      В этот вечер Райза не выходила из капитанской каюты. Как ни странно, всю ночь она прекрасно спала.
      На следующий день она почти не видела Джерома. Они попали в шторм, поэтому он все время находился у штурвала. К вечеру ливень прекратился, но ветер никак не утихал. Райза вышла на палубу. Он увидел ее, однако не сделал попытки заговорить.
      Сильнейший ветер дул весь вечер. В конце концов Райза устала оттого, что ее швыряло от стены к стене в капитанской каюте. Разделась и рано легла спать. Качка убаюкивала.
      Около полуночи ветер прекратился. Вскоре после этого она услышала стук в дверь.
      Он стоял на пороге, раздетый до пояса. Мокрое бронзовое тело сверкало в ярком лунном свете. С темных волос скатывались хрустальные капли дождя.
      Он вошел в каюту, приблизился к койке, отбросил одеяло. Окинул ее жадным взглядом с головы до ног. Брюки упали на пол. Он опустился на койку. На нее. Без лишних слов коленями раздвинул ей бедра. Она с трудом сглотнула. Уперлась руками ему в грудь. Он переплел ее пальцы со своими, раскинул ей руки в стороны.
      – Янки, – прошептал негромко Джером.
      – Бунтарь, – ответила она.
      – Ты враг.
      – Ошибаешься. Это ты враг.
      О Боже… Она ощутила его напрягшуюся плоть.
      – Я должен идти.
      – Да… должен…
      – Но это последняя ночь, когда ты еще моя пленница. Ты в моей власти. Могу делать все, что хочу.
      – Высокомерие мятежника, – прошептала она.
      – В самом деле?
      Он чуть приподнялся, высвободил ее правую руку. Прошелся пальцами по всему ее телу, дошел до самого интимного места. Раздвинул складки, проник внутрь. Инстинктивно она попыталась сдвинуть ноги. Он не дал.
      – Я намеревался вести себя достойно. Как мой кузен-янки. Честно, я старался. Но не смог. Завтра ты будешь свободна. Снова станешь генеральской дочкой, недотрогой. Но этой ночью мы сразимся в последний раз. И один Бог знает, кому из нас придется капитулировать. Сегодняшняя ночь моя.
      Она затрепетала в ожидании, умирая от желания. Закрыла глаза, надеясь, что он никогда не узнает о том, каким драгоценным воспоминанием станет эта ночь для нее. На все последующие времена.
      – Открой глаза, янки.
      Она чувствовала, что не может этого сделать.
      – Райза.
      Она повиновалась. Он был напряжен, его глаза потемнели.
      – Ладно… Сегодня ночью, любимый мой враг, меня не волнует, за кого ты захочешь меня принять.
      Райза сердито нахмурилась, собираясь возразить. И не успела. Он закрыл ей рот своими жадными губами, и она забыла обо всем. Он вошел в нее во время поцелуя. Наполнил ее всю.
      Боли она на этот раз не почувствовала. Джером не торопился, он возбуждал ее искусными легкими движениями, постепенно ускоряя ритм. Она отдалась во власть наслаждения и мягких ласк ночных теней, поглотивших их обоих, скрывших грешную страсть. Гнев исчез, желание разгоралось все жарче.

      Джулиан Маккензи молча мыл руки, пытаясь справиться с отчаянием и ощущением провала, охватившими его. Он только что потерял пациента.
      Он не мог сказать, что это случилось впервые. Раненые и прежде умирали довольно часто. Война… Многие погибали, даже не успев стать его пациентами, еще до того, как он успевал оказать им помощь.
      Однако эта последняя потеря казалась особенно горькой.
      Мальчика, которого только что сняли с операционного стола, ранило в ногу шальной пулей. Он не должен был умереть. Ему только исполнилось девятнадцать. Он еще толком и не брился. Если бы его ранило мушкетным зарядом, его удалось бы спасти. Мушкетные заряды не так опасны. Но эти новые мелкие конусообразные пули куда хуже, они сплющиваются и дробят кость. Вот и у этого мальчика оказалась раздроблена кость лодыжки. Боясь потерять ногу, он сам перевязал себе рану и скрыл, что она кровоточит и нестерпимо болит. Джулиана разбудили на рассвете. Командир юноши заметил, что парень ранен, однако к тому времени уже началось сильнейшее заражение.
      Джулиан сознавал, что боль в душе вызвана не только гибелью юноши, но и тревогой за его собственную семью. Янки все еще удерживают Сент-Августин, однако новости каким-то образом просачиваются через линию фронта. Он уже успел узнать, что его невестка Элайна была шпионкой. Она покинула Сент-Августин и не вернулась обратно. Потом исчезла и ее подруга-янки, Райза Мэджи, отправившаяся на поиски Элайны. Джулиан никогда не встречался с Райзой, только слышал разговоры о том, что ее отец – генерал союзной армии – готовится поднять весь флот северян ради поисков и возвращения дочери.
      – Ты ничего не мог сделать, – услышал он мягкий тихий голос.
      Сестра Тиа положила руку ему на плечо. Он обернулся к ней. Хотел объяснить, что переживает не только из-за трагической смерти незнакомого юноши, но вовремя опомнился и промолчал. Тиа и так беспокоится за своих.
      Когда она была рядом, у Джулиана становилось легче на душе.
      Когда-то южане из высшего общества единодушно осуждали молодых женщин, работавших медсестрами в действующей армии. Ведь они там могли увидеть такие вещи, какие молодым женщинам из хороших семей видеть не полагается. Надо сказать, многие так называемые медсестры почти ничего не делали, лишь читали раненым и писали письма. Но только не Тиа. Она работала по-настоящему. В первый же момент, как только явилась к нему, заявила, что хочет помочь выиграть войну.
      Джулиан ею очень гордился. Во-первых, она поразительно красива. Тиа унаследовала черные глаза отца, в то время как ему и Йену достались темно-синие глаза их деда. Волосы у нее такие же черные, как и глаза, а кожа цвета сливок. Среднего роста, изящная, очень живая, она проявляла необыкновенные способности во всем, и этим Джулиан тоже гордился. До войны ее интересы не шли дальше светских приемов, балов и путешествий. Ей хотелось посмотреть не только Европу, но и Египет с его пирамидами, увидеть реку Янцзы в Китае.
      Однако началась война. Отец с радостью отправил бы дочь куда-нибудь подальше от дома, но она решила остаться и уже в течение нескольких месяцев работала вместе с Джулианом на полях сражений. Родители не стали возражать. Ни Джаррет, ни Тара Маккензи никогда не считались с мнением чопорного светского общества. Теперь Джулиану казалось невероятным, что в детстве и отрочестве они с Тиа дрались, как кошка с собакой. Сейчас она стала для него незаменимой помощницей. Она читала раненым, писала для них письма, подбадривала их, ухаживала за теми, кто лежал в жару, и даже помогала при операциях. Готовила перевязки, мыла раненых. И каким-то образом умудрялась не обращать внимания на тошнотворный запах гниющей человеческой плоти.
      Можно считать, ему повезло. Когда повстанцы заняли Сент-Августин, ему помогала невестка, оказавшаяся отличной медсестрой. Теперь у него есть Тиа.
      Она взглянула на мертвого юношу. Глаза ее увлажнились. Тиа быстро перевела взгляд на Джулиана.
      – Вся его семья – и родители, и жена, и ребенок – живут в Окале. Я написала за него два письма. Он очень не хотел, чтобы они узнали о том, что он пристрастился к табаку и азартным играм. Просил меня сжечь его колоду карт для покера.
      – Значит, сожги карты. А потом пойди отдохни немного. Ты себя изматываешь. Нельзя тратить столько сил.
      Она некоторое время молчала, потом сказала:
      – Джулиан, у нас есть брат, который сражается на стороне янки. И всем известно, что наш отец аболиционист. Если мы выиграем эту войну, всегда могут найтись люди, которым придется время от времени напоминать о том, что двое представителей Маккензи из Тампы спасали солдат-южан.
      – Но ты ведь с такой же энергией помогаешь и солдатам-янки. И кроме того, говоришь вещи, какие никогда не сказала бы преданная своему делу конфедератка.
      Она пожала плечами:
      – Если Йена ранят на вражеской территории, я могу только молиться о том, чтобы ему оказали необходимую помощь. Ты прав, я ненавижу войну. Это неправедное дело. Война началась с того, что кучка мальчишек и стариков, вообразивших себя юнцами, стали угрожать друг другу, надеясь разбить противника в одном бою, в крайнем случае в нескольких. Но сколько времени прошло, а война все еще в разгаре. Мужчины гибнут, дома разрушены, дети становятся сиротами. А когда все это закончится, боюсь, мне не останется ничего иного, кроме как пойти в медицинскую школу. Замуж выйти будет не за кого.
      В палатку заглянул помощник Джулиана, сержант Дигби, худощавый, быстрый молодой человек, служивший в армии Соединенных Штатов от Аризоны до тех пор, пока его штат не отделился. Дигби отдал честь, заметил умершего, на минуту помрачнел. Потом заговорил возбужденно:
      – Он приближается, сэр! Он приближается.
      – Кто приближается, Дигби?
      – Капитан Маккензи, сэр! «Леди Варина». Здорово, правда? Кругом столько союзных кораблей, а он провел свой корабль туда и обратно как ни в чем не бывало.
      Джулиан бросил взгляд на сестру. До сих пор их двоюродный брат действительно проводил свой корабль сквозь линию блокады как ни в чем не бывало. Однако на самом деле это был тяжелый труд, и с каждым месяцем прорывать блокаду становилось все опаснее. Конечно, эта работа подходит Джерому больше, чем кому-либо другому. Он никогда не служил во флоте Соединенных Штатов, как многие другие офицеры-конфедераты. До войны он был ныряльщиком и строил суда. Свое дело он изучил на больших кораблестроительных верфях Севера. И применял все, чему научился, в водах Флориды. Свою «Леди Барину» он построил и сконструировал сам. Легковесную – всего пятьсот тонн, – оснащенную и паровым механизмом, и парусами, способную маневрировать даже на мелководье, быстроходную и надежную, снабженную семью небольшими орудиями и тремя большими пушками.
      Чертовски приятно будет снова увидеть Джерома. Не говоря уж о том, как им нужны медикаменты и перевязочные материалы.
      – Пошли к Джерому! – взволнованно воскликнула Тиа. Джулиан кивнул. Бросил взгляд на умершего юношу.
      – Я о нем позабочусь, доктор Маккензи, – сказал Дигби. Джулиан снова кивнул. Они с Тиа выглянули из палатки, разбитой в небольшом сосняке. Посмотрели в сторону реки. Рассвет только занимался. Ну конечно, Джером всегда передвигается в темноте. Как призрак под покровом ночи.
      «Леди Варина» стояла на якоре. Гавань столько раз страдала от военных действий – сначала здесь были отступавшие конфедераты, потом янки, потом снова мятежники. Джулиан с самого начала возражал против того, чтобы размещать госпиталь вблизи гавани. Огонь вражеских орудий мог уничтожить раненых.
      Сейчас он увидел несколько лодок, направлявшихся к берегу. На передней стоял Джером, широко расставив ноги, чтобы удержать равновесие. Увидев Джулиана, он улыбнулся, сделал приветственный знак рукой. Как и дядюшка Джеймс – «полукровка», шептались соседи, – Джером всегда поражал Джулиана. Они отличались по возрасту всего на несколько месяцев, однако, встретившись с кузеном по делу об имуществе Маккензи на юге штата, Джулиан понял, что Джером может во многом играть ведущую роль. Помимо всего прочего, он умел издавать боевой клич, от которого сердце холодело.
      Джулиан улыбнулся. Сейчас Джером напоминает Вашингтона, пересекающего Делавар. Впечатляющая фигура, ничего не скажешь. А ведь он никогда не носит форменную одежду. Сейчас на нем лишь серая рубашка из хлопка, серые бриджи, сапоги и кинжал в ножнах на боку.
      Он ступил на берег.
      – Капитан! – воскликнул Джулиан.
      – Доктор!
      Тиа первой подбежала к Джерому и бросилась ему на шею. Он поднял ее, крепко прижал к себе, поставил на землю. Потом они обнялись с Джулианом.
      – Как приятно снова встретиться! Мы тебя не ждали. Река в последнее время очень опасна. Мы столько всего наслушались. Слава Богу, ты здесь! Мы молились, чтобы ты привез какие-нибудь новости. Что-нибудь слышал о…
      – Да. Но сначала давайте перенесем груз с корабля. А потом поговорим наедине.

* * *

      Полчаса спустя Джером Маккензи сидел в самодельном госпитале Джулиана с ним и его сестрой. Люди Джерома закончили разгружать корабль. Несмотря на строжайшее требование военного начальства конфедератов распределять запасы равномерно по всей территории, Джером твердо решил: большая часть того, что он привез, останется в его родном штате. Особенно медикаменты и материалы, необходимые Джулиану.
      Дигби принес кофе с печеньем и удалился. Джером начал рассказывать новости, которых они так ждали.
      – С Элайной все в порядке.
      – О Господи, откуда ты можешь знать? Ты что, ее видел?
      – Да, видел.
      – Ну и что там произошло?
      – Элайна выполняла шпионские задания и, кроме того, провозила контрабанду через линию блокады. Да-да, не удивляйтесь. Федералы очень стремились ее поймать… Мокассинку. Но…
      – Ее кто-то предупредил. Генеральская дочка. Джером вопросительно взглянул на Джулиана:
      – Откуда ты знаешь?
      – После ее исчезновения в Сент-Августине каким-то образом стало известно, что ей удалось уговорить одного молодого человека отвезти ее на юг. Я мог предположить лишь одно – она решила разыскать Элайну. Это просто чудо, что ей удалось найти Йена.
      – Она его не нашла. Вернее, не совсем так. Она вышла на меня.
      – Ах, вот как.
      – Но ты видел Элайну? – вмешалась Тиа. – С ней действительно все в порядке? А как Йен? Джером, пожалуйста, расскажи нам обо всем.
      Джером несколько секунд колебался. Он безоговорочно доверял всем членам своей семьи. Но бывают такие ситуации, когда им лучше не знать всего.
      – Я нашел Йена, а он разыскал Элайну. Ее доставили в Беламар, и Йен тоже там появился, очень ненадолго.
      – Йен снова отправился на войну… – с горечью проговорила Тиа.
      Джером ничего не ответил.
      – А генеральская дочка? – спросил Джулиан.
      – Из-за нее-то я и оказался здесь. Мне нужно, чтобы вы помогли ей переправиться через реку.
      Джулиан нахмурился:
      – Вот оно что… А почему ты не оставил ее в Беламаре?
      – Не мог. Она знала, куда я отправляюсь и что собираюсь делать. А это было опасно для меня и моих людей.
      – Думаешь, она могла бы тебя выдать?
      – Я в этом не сомневаюсь. Она всей душой предана делу янки.
      – Но это еще ни о чем не говорит, – пробормотала Тиа. – Ведь она рисковала собственной жизнью ради спасения Элайны, не так ли? Почему ты так уверен, что она выдала бы тебя?
      Джером сделал глоток кофе, ощущая комок в горле. Долго смотрел на свою очаровательную кузину, готовую встать на защиту совершенно незнакомой женщины.
      – Она поклялась мне, что сделает это.
      «А не изменилось ли все теперь?» – спросил он себя. Кое-что изменилось. Но теперь она выдала бы его не из-за враждебного отношения к нему, а из-за верности долгу. Независимо от того, что между ними произошло. А что, собственно, произошло, Боже правый?! Подумаешь, какое великое событие! Он ее хотел. Он ее просто очень хотел. А что чувствовала она? Этого он не знает… Неужели она решилась на близость только потому, что он похож на Йена? А может, она ниспослана ему самой судьбой? Война заставила всех осознать кратковременность и хрупкость человеческой жизни. Мужчины – любовники, женихи, возлюбленные – гибнут как мухи, а вместе с ними умирают мечты и надежды женщин на счастье.
      Но Райза ведь не подталкивала его к тому, что произошло. Ни в его каюте, ни на пляже. Это все он сам. Однако она ответила ему с такой готовностью и страстью, что могло показаться, будто это она его соблазнила.
      А теперь ее образ постоянно преследует его. Он хочет ее еще больше, чем раньше.
      Конечно, не будь сейчас войны, ему следовало бы просить ее руки. В прежней, довоенной жизни ее репутация оказалась бы под угрозой. Йена, например, привело к алтарю не то, что произошло на самом деле между ним и Элайной, а скандал, поднявшийся вокруг этого.
      Однако сейчас преданные своему делу девушки-янки не выходят замуж за столь же преданных своему делу мятежников. Джером, правда, знал такие пары, но эти люди вызывали у него лишь сочувствие.
      Нет… Лучше забыть о том, что произошло. У них не может быть будущего. Она все так же стремится избавиться от него, добраться до своего любимого Севера. Сама мысль о замужестве с полукровкой, с южанином, занимающимся доставкой грузов через линию блокады, наверняка привела бы ее в ужас. Она, должно быть, сделала это, уступая минутному соблазну, из желания отведать то, что у нее когда-то отняли.
      И все же… Будет чертовски трудно отпустить ее. При одной мысли об этом Джером сжал чашку, все его мышцы напряглись, сердце забилось учащенно. Сколько бы он ни злился из-за того, что она, возможно, принимала его за Йена, злость не могла погасить огонь, который в нем зажгла Райза. Она сразу же, с первой минуты пробудила в нем страсть. До конца своей жизни, до последнего дня будет он вспоминать ее глаза – то зеленые, с легкими проблесками голубизны, то темно-голубые, с едва заметными искорками зелени. Глаза как море… прекрасные, сверкающие, изменчивые.
      Джером решительно поставил чашку.
      – Она знала о моих планах, поэтому я не рискнул отпустить ее. Но она очень хочет вернуться на территорию янки.
      Джулиан наклонился вперед:
      – Должен предупредить тебя, Джером. Ее отец рвет и мечет. Я слышал, он намеревается прочесать все вокруг и пообещал уничтожить любого – будь то мятежник или янки, – если хоть один волос упадет с головы его дочери. Кстати, что с тем парнем, который переправил ее на юг?
      – С Финном? Его высадили на один из островков еще с несколькими янки. Там вскоре должен пройти корабль северян, если уже не прошел.
      – Понятно… Могу только посочувствовать бедняге, если генерал до него доберется.
      – Так как я нахожусь в состоянии войны со всей союзной армией, вряд ли мне может быть страшен ее отец, – небрежно бросил Джером. – А у нее оказалось больше информации, чем у дюжины шпионов. Мне очень жаль, но я ничего не мог поделать.
      – Я уверена, что ей не причинили вреда, – пробормотала Тиа. – Во всяком случае, я на это надеюсь.
      Джером ответил холодной улыбкой:
      – Ах, Тиа, мне жаль тебя разочаровывать. Она боролась как дикая кошка. Мне пришлось ее усмирить. Естественно, я приказал привязать ее к грот-мачте и дать двадцать ударов плеткой. – Он притворно вздохнул.
      – О Господи… – У Тиа перехватило дыхание. – Что ты такое…
      – Тиа! Он же смеется над тобой. Джером расхохотался:
      – Точно, смеюсь. Но должен признаться, временами у меня появлялось сильное искушение сделать это.
      – Где она сейчас? – спросил Джулиан.
      – На корабле. Она спала, когда я ее оставил. Ну, кажется, мы обо всем поговорили. Пойду привезу ее на берег. Нам с командой надо подготовиться к отплытию. До заката надо выйти в открытое море, чтобы избежать встречи с кораблями янки к югу от Фернандина-Бич.
      – Если ты из-за нее оказался здесь, я ей очень благодарен. Нам позарез нужен морфин. Как ты думаешь, сколько времени еще может продлиться эта война при таком ничтожном количестве запасов, людей и кораблей, как у нас?
      Джером помолчал. Пожал плечами:
      – Мы ведь начали с нуля. Новая страна, новое правительство, новый флот.
      – И дураки вроде тебя, которые отдали свое собственное имущество, – проговорила Тиа.
      Мужчины нахмурились.
      – Тиа, – заговорил Джером, – у южных штатов нет практически никакой промышленности. Да, я отдал свой корабль. Да, мы зачастую находимся в отчаянном положении. Но если мы продолжаем бороться и при такой отчаянной нехватке людей и всего остального, то политикам в конце концов придется признать нас победителями.
      – Если… – пробормотала Тиа.
      Она неожиданно встала и вышла. Мужчины посмотрели ей вслед.
      – Сегодня мы потеряли пациента, который не должен был умереть, – объяснил Джулиан.
      Джером тоже встал.
      – Мы часто теряем тех, кого не должны были бы терять. И наши враги тоже. Могу я привести сюда мисс Мэджи?
      Прежде чем Джулиан успел ответить, в палатку вошел взволнованный Дигби.
      – Сэр! Пришло сообщение от вашего дяди. – Он только сейчас сообразил, что дядя Джулиана является отцом Джерома, и обернулся к нему: – От вашего отца, сэр.
      – От моего отца? А что случилось?
      – Ничего плохого, сэр. Просто у нас сегодня будет еще один гость. Мистер Маккензи доставил мисс Элайну, она чуть южнее от нас.
      – Прекрасно! Спасибо, Дигби.
      Дигби удалился. Джулиан повернулся к Джерому:
      – Значит, Йен отправил ее сюда?
      – Война продолжается. Как я понимаю, он доверяет тебе переправить ее в Сент-Августин… удерживаемый союзными войсками.
      – Да, конечно…
      – Райза будет рада ее увидеть.
      – Райза… Мисс Мэджи. Джером, я пошлю своих людей встретить ее отца ниже по реке, так, чтобы она не узнала, где мы находимся. Подумать только – и Райза, и Элайна обе здесь! Йен ведь собирался жениться на Райзе. Она могла бы сейчас носить фамилию Маккензи, если бы… Ну в общем, ты знаешь. Если бы все обернулось по-другому.
      – Если бы все обернулось по-другому… Извини, мне надо идти. Пойду подготовлю свою даму.
 
      Наступило утро, однако Райза еще спала. Джеремия заверил Джерома, что ее не беспокоили.
      Бесконечно долгое мгновение он стоял у двери своей каюты, глядя на нее. Она спала на спине, наполовину раскрывшись. Руки грациозно лежали поверх одеяла. Длинные темные волосы, прекрасного соболиного цвета, рассыпались по сторонам, укутывая ее словно покрывалом, на фоне которого еще ярче выделялись ресницы и мраморная кожа. Джером внимательно рассматривал ее полураскрытые губы. Какой прекрасный рот! Губы полные, идеально очерчены. Во сне ее лицо кажется ангельским. И сложена прекрасно. Длинная шея, изящные руки, грудь… пышная… соблазнительная.
      И она больше не его пленница. Она дочь генерала-янки. Он лишил невинности генеральскую дочь. Южане так гордятся своей честью, своими принципами. И он всегда считал, что у него есть и достоинство, и честь. Речь не о хваленых принципах южан. Просто он всегда хорошо знал, что можно делать, а что нет, что правильно, а что плохо. Лишить невинности чью бы то ни было дочь…
      Но ведь она могла сказать «нет». Он давал ей такую возможность…
      У него стучало в висках. Все тело горело.
      Она медленно раскрыла глаза. Темные густые ресницы раздвинулись, открыв яркую морскую синеву.
      Она моргнула, зажмурилась. Увидела его. Поняла, что наступило утро.
      – Мы на месте?
      – Да. Ты почти на свободе.
      Не отводя от нее глаз, он подошел к койке. Увидел, как на шее у нее забилась голубая жилка. Глаза ее расширились. Она натянула на себя простыню.
      – Ты становишься скромницей?
      – Но ведь уже светло. И мы на месте…
      Густые ресницы опустились, отбросив тень на щеки, вспыхнувшие огнем. Джером провел пальцами по ее лицу.
      – Уже светло… – повторил он. – Ночная капитуляция позади.
      Неожиданно она улыбнулась и покачала головой. Ему показалось, что в ее глазах блеснули слезы.
      – Я никогда не капитулирую перед мятежниками, капитан.
      – М-м… – пробормотал он, не спуская с нее глаз. – Тогда почему ты это допустила?
      – А ты?
      – Не думаю, чтобы я что-то допустил…
      – Почему ты… занимался со мной любовью?
      – Я ничего не мог с собой поделать.
      – О… вот как? Хороший ответ.
      – А как насчет твоего отца?
      – Я не собираюсь ничего ему рассказывать.
      – Ну конечно, как ты можешь рассказать ему о том, что отдалась врагу.
      – Я ни разу не отступала перед мятежниками.
      – И все-таки ты не хочешь, чтобы отец узнал…
      – Боже правый, конечно, нет! Ни отец, ни…
      – Ни отец, ни кто-либо другой.
      Она снова опустила свои длинные густые ресницы.
      – Нет, все не так. – Она помолчала. – Пойми, ты мятежник. Занимаешься доставкой грузов южанам. Мой отец – генерал северян. Идет война, как все мне постоянно повторяют. Мой отец и так наверняка охотится за тобой. Ты же враг.
      – Райза, я не боюсь твоего отца.
      – А надо бы.
      – А может, это твоему отцу надо бояться меня.
      – Слава Богу, он сражается на суше, ты – на море. Боюсь, он разъярен и поднимет на ноги всех своих друзей, чтобы поймать тебя.
      – В таком случае мне их жаль, потому что многие из них погибнут. Я хорошо знаю свое дело. Я не люблю убивать, но когда корабли сталкиваются в море, это всегда сопровождается кровопролитием.
      – Вот об этом я и говорю, сэр. Вы враг.
      Он кивнул, пытаясь понять, почему опять появилось это ощущение… как будто внутри все сжалось в тугой узел. Все, что она говорит, – правда, каждое ее слово. Конечно, она не хочет, чтобы кто-нибудь узнал об их отношениях.
      – Ты сказал, что собираешься отпустить меня, – тихо напомнила Райза.
      – Да. – Он погладил ее волосы. – Но меня мучит любопытство. Я действительно твой враг. В этом нет сомнений. Так почему же ты позволила, чтобы это произошло?
      – Ты… не оставил мне выбора.
      – Насколько я помню, это не так. Может, ты пыталась представить себе, как это могло бы быть?
      – Не понимаю. Что ты хочешь сказать?
      – А я думаю, понимаешь. Ты любила Йена. Еще до того, как мы познакомились, ты приняла меня за Йена и кинулась в мои объятия. Если бы я действительно был Йеном, сейчас все было бы совсем по-другому. Ты стремилась бы выйти за меня замуж, а не бежать от меня.
      Он чувствовал, как в нем поднимаются ярость, отчаяние, муки страсти… Ее тоже охватил гнев.
      – Йен женат, и ты это прекрасно знаешь! Но у него по крайней мере хватило здравого смысла понять, что вы, мятежники, пытаетесь разрушить страну, которая должна стать великим государством. Он-то не враг.
      – Доблестный Йен! Ну что ж, мой храбрый кузен сделал свой выбор, так же как и я. Я коварный враг, и от этого никуда не уйдешь. И поэтому я… требую… требую капитуляции, прежде чем я позволю тебе уйти.
      – Не понимаю…
      – Прекрасно понимаешь. Сдавайся. Не дай мне усомниться в том, что ты делаешь это по доброй воле.
      Он наклонился, глядя ей прямо в глаза.
      Райза смотрела ему в глаза, качая головой:
      – Это не капитуляция. Я никогда не капитулирую. Глаза ее блестели. Неожиданно она вскрикнула, кинулась ему на шею, вся дрожа. Он крепко прижал ее к себе, потом отбросил одеяло, опустился на нее. Жадно впился в ее губы. Какой ненасытный голод… Ведь они расстались совсем недавно. Она отвечала на его поцелуи с той же страстью.
      Господи, как же он сможет ее отпустить?
      Он знал, что жаждет того, что не сможет получить. И все равно хотел ее так, как никогда и никого в жизни. Оторвался от ее губ. Коснулся языком груди, целовал, ласкал, щекотал соски губами, зубами, языком. Она часто и прерывисто дышала, сердце ее бешено колотилось. Она погрузила пальцы в его волосы. Он приподнялся, покрывая ее всю поцелуями. Спустился вниз, лаская языком средоточие ее женственности, ощущая горячую влагу ее страсти.
      Он раздвинул ей бедра. Целовал, ласкал, щекотал нежную кожу. Она вскрикнула, рванула его за волосы, впилась ногтями ему в спину, стонала, извивалась под ним. И наконец содрогнулась в экстазе. Он поднялся над ней, все еще дрожащей, трепещущей. Скинул брюки, вошел в нее, поразившись силе наслаждения, которое испытывал. Он растворился, утонул в ней, овладел ею с небывалой силой страсти. Он хотел ее всю, еще и еще. Чувствуя приближение высшей точки, он обхватил руками ее ягодицы. Толчки все ускорялись, становились все интенсивнее. Пальцы ее впились ему в плечи, она вскрикнула, изогнулась под ним. Он вдыхал сладкий запах ее кожи, смешанный с мускусным запахом совокупления. Он ощущал ее дыхание, слышал биение ее сердца. Казалось, внутри у него что-то сейчас разорвется от желания и отчаяния. Он содрогнулся внутри ее, крепко прижимая ее к себе. Она так же отчаянно прижималась к нему. Внезапно с губ ее сорвалось рыдание. Она ударила его кулачками в грудь:
      – Ты враг, ты враг, ты мой враг!
      Он нежно обнял ее, снова прижал к себе, долгое время не отпускал, все еще трепеща от наслаждения. Еще несколько коротких мгновений она принадлежит ему.
      Наконец он поднялся, отвернулся от нее, надел брюки, заправил рубашку. Некоторое время стоял молча.
      – Как скажете, мисс Мэджи. Я все тот же враг. А вы не капитулируете перед мятежниками. – Он говорил, не оборачиваясь. – Джеремия проводит вас на берег. Вы свободны.
      Он вышел из каюты. И из ее жизни.

      После ухода Джерома Райза долго лежала неподвижно, пытаясь побороть внезапно возникшее гнетущее чувство. Да, было время, когда она жаждала вырваться из рук Джерома Маккензи, мятежника, конфедерата. И неудивительно: она ведь юнионистка, страстно преданная своим принципам. Но теперь…
      Когда он покинул каюту, она поняла, что больше он с ней встречаться не станет. Никогда. И ей никогда не забыть холодное презрение, с которым он произнес: «Вы не капитулируете перед мятежниками».
      И все же какая-то часть его осталась с ней навсегда. Она знает его так недолго… но успела узнать очень хорошо. Его лицо постоянно стоит у нее перед глазами. Она словно все еще ощущает его, дышит им. Похоже, он не уйдет из ее памяти до конца жизни.
      Но идет война. И потом, она ведь не влюблена в него. Этого не может быть. В то же время ее переполняют чувства, которых быть не должно, о которых следует забыть. Не важно, насколько сильно она увлеклась им, насколько глубоко он проник в ее душу. Все кончено.
      Так она лежала в капитанской каюте, вся дрожа, сознавая, что должна бы сейчас радоваться освобождению.
      Во второй половине дня Джеремия принес свежей воды и сказал, что отвезет ее на берег перед закатом. Как она и предполагала, Джерома она больше не увидела.
      Он враг, повторяла она себе, он держал ее в плену. Она не должна об этом забывать.
      Выйдя в сопровождении Джеремии на палубу, Райза поразилась: все члены экипажа собрались, чтобы проститься с ней. Майкл О'Хара и Мэт Конор сыграли в ее честь прекрасное переложение «Лорелеи» на флейте и барабане. Она от всей души поблагодарила моряков за их доброе отношение, однако под маской вежливого спокойствия и доброжелательности внутри у нее все дрожало от волнения.
      На берегу ее встретили восемь всадников-южан. Она узнала одного из них, Гранта Дженнара – симпатичного пожилого джентльмена с прекрасными густыми серебристо-седыми волосами, окладистой серебристой бородой и такими же серебристыми закрученными усами, худощавого и прямого как жердь. Когда-то он служил в кавалерии Соединенных Штатов и считался одним из лучших офицеров. Последние годы перед отставкой он был адъютантом отца Райзы, но расстался с ним года четыре назад. Райза представления не имела о том, что он вступил в армию конфедератов.
      – Мисс Мэджи!
      Он спешился, приветствуя ее.
      Забыв о правилах этикета, Райза устремилась к нему и крепко обняла.
      – Сэр! Как я рада вас видеть!
      – Ах, Райза! Вам-то особенно радоваться не стоит. – Он легонько обнял ее за плечи, глядя на нее печальными карими глазами. – Я теперь на другой стороне. Тем не менее я прослежу за тем, чтобы вас благополучно доставили в Сент-Августин.
      – Как?! Разве вы…
      – Я капитан вновь сформированного отряда, моя дорогая. Отряда штата Флорида. – Он вздохнул. – И довольно старый капитан. Могу только молить Бога о том, чтобы меня и моих людей не двинули на Север. Но… не буду продолжать. Вы умная молодая леди и передадите каждое мое слово отцу. А он, насколько я слышал, мечет громы и молнии по поводу этого инцидента.
      – Я надеюсь скоро увидеть отца, – ответила Райза.
      – Ну а пока милости прошу в нашу полевую штаб-квартиру на обед. Как только стемнеет, мы начнем обмен.
      – Обмен?!
      – Да, моя дорогая, все складывается как нельзя лучше. На прошлой неделе наш молодой барабанщик попал к янки. Бедняга. Представляю, как он испугался. Какой-то болван наговорил ему, что янки едят юных барабанщиков на ужин. Как бы то ни было, с рассветом вы оба вернетесь к своим. У нас есть для вас лошадь. Садитесь в седло, и мы постараемся хотя бы в какой-то степени проявить хваленое южное гостеприимство. Хоть вы и не по своей воле оказались нашей гостьей.
      Он подмигнул ей. Один из людей Дженнара спешился и теперь ждал у гнедой лошади, чтобы помочь Райзе сесть в седло. Райза кивнула в знак благодарности. Приняла помощь мятежника, тоже уже стареющего, хотя еще крепкого, красивого худощавого мужчины. Может, это правда, то, что она слышала, – будто всех молодых мужчин отправили на север отражать атаки союзных армий. В тылу остались лишь старики да мальчишки.
      Она скакала через сосняк рядом с капитаном Грантом Дженнаром. Вскоре они выехали к рощице, где стояло несколько палаток. У одной из них, той, что побольше, они спешились. Райза едва не упала с коня – из палатки вышел человек… Сначала ей даже не пришло в голову, что он как две капли воды похож на Йена. Нет, ее поразило сходство с Джеромом.
      Ну конечно, еще один Маккензи. Вероятнее всего, Джулиан, брат Йена. Райза постаралась скрыть изумление, чтобы не показаться смешной.
      Он быстрым шагом направился к ней, протягивая руку для приветствия:
      – Мисс Мэджи, я так рад вас видеть! Хотя и несколько огорчен теми обстоятельствами…
      – Вы Джулиан Маккензи. – Райза пожала протянутую руку.
      Он улыбнулся. Рука его оказалась теплой и крепкой.
      – Ну да… Мне говорили, что мы с Йеном очень похожи.
      – Как я поняла, все Маккензи похожи друг на друга.
      – Вы так думаете? Ну что ж…
      – Нет, не все мы похожи друг на друга, – раздался женский голос.
      Позади Джулиана появилась женщина примерно одного роста с Райзой.
      – Мисс Мэджи, я Тиа Маккензи.
      Тиа действительно отличалась от своих родственников-мужчин. Глаза чернее угля, волосы темнее ночи, молочно-белая кожа и очаровательные женственные ямочки на щеках. Необыкновенно привлекательна, как, похоже, и все Маккензи.
      – Здравствуйте, мисс Маккензи.
      – Пожалуйста, называйте меня Тиа. Здесь, в лесах, мы обходимся без формальностей.
      – Райза!
      Знакомый голос… Райза обернулась и замерла, пораженная. Элайна Маккензи выбежала из палатки и бросилась к ней на шею. Крепко прижала ее к себе. Райза чуть отстранилась, внимательно разглядывая маленькую золотоволосую женщину. Покачала головой, снова порывисто обняла подругу.
      – Я так тревожилась за тебя.
      – И не напрасно. Ты спасла мне жизнь.
      Элайна замолчала, вспомнив, что вокруг солдаты. Возможно, Райзе не хочется, чтобы все узнали о том, что она рисковала собой ради спасения мятежницы.
      – У нас есть кое-что на ужин для тебя. Здешние парни захватили несколько флоридских мясных коров. Пройдет еще некоторое время, прежде чем мы сможем отправиться в обратный путь.
      – Мы?!
      – Элайна удаляется на покой, – прошептала Тиа.
      – Слава Богу.
      – Ну я же не самоубийца. Я поняла, что надо менять образ жизни, иначе Йен убьет меня прежде, чем это сделают другие янки. Я возвращаюсь в Сент-Августин вместе с тобой.
      – Я счастлива! Но расскажи, как ты попала сюда. Элайна тихо рассмеялась.
      – Йен попросил своего дядю Джеймса доставить меня на берег, немного южнее этого места, с письмами на имя Джулиана, Тиа и других членов их семьи. Капитан Дженнар встретил меня там и препроводил сюда.
      – Йен поручил Джеймсу доставить тебя…
      – Пока ведь еще нет никаких разговоров о мире, не так ли?
      В голосе Элайны послышалось едва уловимое нетерпение. Ее прекрасные золотистые глаза блестели, словно от слез. Райза поняла: Йен в конце концов вынудил жену покончить с опасными играми, однако сам вернулся на войну. Как и положено мужчине. Элайна ждет второго ребенка, нельзя подвергать опасности еще одну жизнь.
      Райза поняла, что при посторонних Элайна не хочет больше ничего говорить.
      – Пойдемте поедим, – пригласил Джулиан.
      В палатке умудрились устроить на удивление удобную столовую. За едой капитан Дженнар вежливо разъяснил Райзе, что они не могут сказать ей точно, где она сейчас находится. Ей завяжут глаза, переправят через реку и там обменяют.
      О войне говорили очень мало. Грант Дженнар спросил ее об отце.
      – Я редко встречал таких первоклассных офицеров и хороших людей, – заметил он с тяжелым вздохом.
      – Сэр, – вежливо возразил один из его солдат, – у нас есть свои прекрасные офицеры.
      – О да, конечно, конечно! Случается и так, что хороший офицер оказывается одновременно и хорошим человеком. Но чаще попадаются пустоголовые свиньи без всякого представления о том, что касается политики. Во все времена дипломатия являлась гораздо более действенным оружием, чем сабля или пистолет. Однако это к делу не относится. Энгус Мэджи всегда был хорошим человеком и достойным офицером. Передайте ему от меня привет, дорогая, и скажите, что я мечтаю как-нибудь пообедать с ним вместе. Даст Бог, это случится скоро. Так вы передадите ему от меня привет?
      – С удовольствием, сэр.
      Райза подумала, что он и сам очень привлекательный и достойный человек. И все же вздохнула с облегчением, когда ужин наконец завершился и она осталась с Элайной, Тиа и Джулианом в его палатке, приспособленной под медицинский кабинет, попивая горький кофе, в который добавили немного бренди. У них пока есть спиртное, пояснила Тиа, но Джулиан все равно очень экономит, поскольку они никогда не знают, как скоро смогут получить новую партию алкоголя и медикаментов.
      Райза не удержалась от вопроса:
      – А разве ваш кузен капитан Маккензи не снабжает вас достаточно часто?
      – Он, конечно, делает все возможное… – Губы Джулиана изогнулись в полуулыбке. – Но это очень опасно. Путь во Флориду через Сент-Джонс – самый тяжелый. Море просто кишит кораблями янки. Они пытаются не допустить нас дальше на север. Джером не может рисковать, слишком часто вступая в контакт с нами. На этот раз он прибыл из-за вас, но я не знаю, когда увижу его снова.
      Райза смотрела в чашку, стараясь не обращать внимания на то, как загорелись щеки.
      Элайна поднялась со складного стула, подошла к Райзе, порывисто обняла ее, потом опустилась на коврик, глядя ей в глаза.
      – Он пошел на риск, чтобы привезти тебя сюда, потому что это было необходимо. Я тебе так благодарна. Но как тебе пришло в голову уговорить Финна – подумать только, Финка! – отправиться с тобой, чтобы помочь мне?
      – Одна мысль о том, что тебя могут повесить… Элайна улыбнулась, несмотря на охватившую ее дрожь.
      – Но меня не повесили.
      – Что все-таки произошло?
      Маккензи переглянулись. Райза поняла: несмотря на все, что она сделала, они все же не решаются доверить ей семейную тайну.
      Элайна склонила голову:
      – Йен схватил меня, как только я добралась до берега. Райза застонала.
      – Но ведь Джером нашел вас обоих. И ты каким-то образом оказалась ранена…
      – Когда-то у меня был друг, – начала Элайна, – или, во всяком случае, человек, которого я считала своим другом. Война странно меняет некоторых людей. Этот человек, похоже, лишился рассудка. В общем, завязалась драка, и…
      – Скажи ей правду, – нетерпеливо перебила Тиа. – Райза, как ты понимаешь, это не для посторонних ушей. Тот человек не был ей другом. Он намеревался схватить Элайну и убить Йена. Он его ненавидел еще до войны. Это офицер-южанин. Но его самого убили. К этому причастны Йен и Джером. Теперь ты понимаешь, почему об этом нельзя никому говорить.
      – Да, конечно…
      Райза подняла глаза на Элайну. Конечно… Одно дело, если офицера-южанина убил Йен, и совсем другое, если это сделал Джером.
      – Но ты! Как же ты? – воскликнула Элайна. – Не могу поверить, что ты пошла с Джеромом только ради того, чтобы спасти меня.
      Райза молчала, не зная, что ответить.
      – Она слишком много знала, – без обиняков заявил Джулиан.
      Элайна подняла глаза на Райзу.
      – Вот как…
      Райза почувствовала себя неловко под ее пристальным взглядом.
      – Но теперь-то все позади.
      Она встала, взглянула на Джулиана. Внезапно вспомнились насмешливые слова Джерома в тот первый вечер, когда они встретились и она приняла его за Йена. Он тогда сказал, что она могла бы провести с Джулианом в постели несколько часов и не заметить разницы, так он похож на Йена. Странно, что теперь она смотрит на Джулиана, но совсем ничего не чувствует. И все из-за… Джерома!
      Ничего. Время лечит. Пройдет время, и она забудет Джерома. Выбросит из головы и из сердца.
      – Доктор! – позвал кто-то рядом с палаткой.
      – Пора, – встрепенулась Тиа.
      Райза поднялась. Взглянула на Тиа и Джулиана:
      – Очень приятно было познакомиться… невзирая на обстоятельства. Я буду молить Бога о том, чтобы война скорее закончилась и мы могли снова встретиться как друзья.
      Джулиан взял ее руку:
      – Друзья остаются друзьями, несмотря ни на что.
      – Даже если им приходится время от времени убивать друг друга, – тихо добавила Элайна.
      – Невозможно скрыть ни любовь, ни кровь, – заметила Тиа. Улыбнулась Райзе, крепко обняла ее. – Ты могла бы быть моей сестрой. Я рада, что мы стали друзьями.
      – Пора идти, – пробормотала Элайна. В палатку вошел молодой солдат:
      – Прошу вас обеих следовать за мной. Я должен перевезти вас через реку.
      Они поспешно проговорили последние слова прощания. Райза и Элайна вышли из палатки за солдатом. До реки их сопровождал эскорт всадников, с капитаном Дженнаром во главе. На берегу он с ними простился.
      К Райзе приблизился солдат с черным капюшоном в руках:
      – Сожалею, мисс Мэджи, но вы враг…
      – Все в порядке. Делайте то, что считаете нужным. Он надел на нее капюшон и повел к небольшой лодке.
      Райза с удивлением поняла, что на Элайну тоже надели капюшон. Элайна, конечно, преданная конфедератка, однако ее муж – янки, и она сама отныне будет жить на вражеской территории.
      Райзе показалось, что они плыли достаточно долго. Наконец она услышала крики:
      – Стой! Кто там? Отвечайте, иначе буду стрелять.
      – Это Джонни Мятежник, с вашими женщинами, янки. Райза ничего не видела. Неподвижно сидела в лодке, напряженно прислушиваясь, пока шел обмен. До нее доносился стрекот цикад, плеск воды, мужские голоса.
      – Это миссис Маккензи и мисс Мэджи?
      – Совершенно верно. Наш парень, Донни Мэрфи, у вас?
      – Точно. Сейчас он к вам подойдет.
      – Леди, – проговорил сопровождающий, – можете снять капюшоны. Оставляю вам лодку. Янки прямо перед вами.
      Райза и Элайна сняли капюшоны.
      – Спасибо, Аллен, – произнесла Элайна. Солдат кивнул.
      – Будьте осторожны, миссис Маккензи. Мисс Мэджи! – Он отсалютовал.
      – Благодарю вас.
      Он осторожно поднялся в лодке.
      – Эй, янки!
      – Что, мятежник?
      – Посылаю с дамами немного табаку. Можешь поделиться с нами кофе?
      – Я ждал, что ты об этом спросишь. Посылаю кофе с вашим парнем. Доставит сухим.
      – Ладно. Пригни голову, янки.
      – И ты тоже.
      Сопровождающий пригнулся и прыгнул в воду. Они услышали, как он плывет от них. Через минуту на поверхности волн появилась мужская голова, в лодку взобрался янки, до этого сопровождавший молодого барабанщика.
      – Добро пожаловать домой, молодые леди.
      – Остин!
      Райза узнала лейтенанта, которого часто видела на улицах Сент-Августина. Он следил за порядком и вел себя намного вежливее прочих военных, оккупировавших город.
      – Лейтенант Сэйдж! – улыбнулась Элайна. Оглядела его с ног до головы. – Какой интересный способ обменивать пленных. Вы же мокрый весь до нитки. И часто это у вас бывает?
      – Нет, мы редко обмениваемся пленными. Но с вашим другом Джонни Мятежником время от времени встречаемся на реке. – Он весело улыбнулся. – Обмениваем кофе на табак. Надеюсь, мы с ним останемся в живых до конца войны. Хотелось бы посидеть за дружеским ужином, когда все это кончится.
      – Да, это было бы хорошо! – мечтательно произнесла Райза.
      – Да, кстати, мисс Мэджи… я считаю, вы должны это знать. Финну удалось добраться до города вместе с группой моряков-янки, чей корабль захватил мятежный капитан Маккензи. Новость о том, что вас захватили в плен, естественно, разнеслась повсюду. Я слышал рассказы о том, как тревожится за вас отец, и о том, что он мечет громы и молнии. Генерал приказал отправить вас домой сразу же, как только вас найдут. Говорят, будто он поклялся достать Маккензи со дна морского.
      – Бедный Финн! Слава Богу, с ним все в порядке. Я немедленно напишу отцу, что я цела и невредима.
      – Да, с Финном все в порядке. Боюсь, однако, что ваш отец не удовлетворится письмом от вас.
      – Но меня ждет работа в Сент-Августине. Вы же знаете, мы с миссис Маккензи ассистируем доктору Перси при операциях.
      – Доктор Перси! Этого мерзавца поймали с поличным. Он передавал закодированные сообщения мятежникам.
      – О Боже! – Райза пристально посмотрела на Элайну. Та вспыхнула и отвернулась. – Как это странно…
      – Вы правы. Боюсь, его пациенты окажутся вместе с ним в капитолийской тюрьме. У нас теперь новый врач, Тэйер Крипт. Кажется, очень способный молодой человек.
      – Тогда, я думаю, он не откажется от нашей помощи. Остин взялся за весла. Искоса взглянул на нее:
      – Возможно. Однако я слышал, ваш отец очень изменился, мисс Райза. Говорят, он теперь сражается не так, как раньше. Своими людьми, правда, он командует, как всегда, осмотрительно. Что же касается его собственной безопасности…
      У Райзы перехватило дыхание. Она закусила губу, опустила голову. С ума она, что ли, сошла? Слезы обожгли глаза. Отец для нее все. Он с такой любовью ее воспитывал, учил думать самостоятельно, гордился ее успехами. Он не пытался воспитывать ее как сына. Нет, он дал ей женское воспитание, но при этом развил способность к получению знаний и привил умение мыслить. Они любят друг друга всей душой. Как могла она поступать столь легкомысленно! Нет, конечно, надо ехать домой, к отцу. Слава Богу, что он у нее есть.
      – Простите меня…
      Элайна потянулась к ней, сжала ее руку. Райза вспомнила, что не так давно Элайна потеряла отца. Улыбнулась подруге, потом обернулась к Остину:
      – Надо распорядиться насчет корабля.
      – Корабль отходит сегодня вечером, мисс Райза. Для вас уже заказан билет.
      – Спасибо.
      Райза взглянула на Элайну со слезами на глазах.
      – Ты вернешься, – тихо проговорила Элайна.
      – Мое место среди северян. Элайна покачала головой:
      – Мы все связаны. Так или иначе. Я это чувствую. Ты вернешься, Райза, это я тоже чувствую.
      Возможно… Но теперь она возвращается домой, в Вашингтон. Увидит своего обожаемого отца, который тоже души в ней не чает. Она цела и невредима, она в безопасности, среди своих. И она, конечно же, забудет об одном мятежном капитане…
      Внезапно ее пронзило острое ощущение пустоты. Она же свободна, убеждала она себя, свободна. И все-таки почему так тяжело на душе? Как никогда в жизни…

      Спустя месяц, после захода на Бермуды, «Леди Барина», управляемая капитаном Джеромом Маккензи, ускользнула от союзных кораблей, повисших у нее на хвосте, и благополучно добралась до Чарлстона. Этот маршрут оказался одним из самых трудных. Хотя Джером и дождался наступления темноты, прежде чем пытаться прорвать блокаду, янки все-таки его заметили и какое-то время висели у него на хвосте.
      Он отдал приказ Дугласу открыть огонь. От пушечного залпа темнеющее небо ярко осветилось. Первое из союзных судов, следовавших за ними, сразу вышло из строя. Джером приказал дать еще залп и поспешил по направлению к порту на самой большой скорости, какую только мог развить его корабль. Уже на ходу спросил о потерях. Федералы, захваченные врасплох этой яростной контратакой, больше не пытались его преследовать. У «Леди Варины» оказалась повреждена грот-мачта и верхняя носовая палуба. Однако благодаря надежности конструкции корабль буквально летел по волнам, стремясь поскорее попасть под прикрытие орудий конфедератов, защищавших гавань.
      К тому времени как «Леди Варина» вошла в порт, на берегу собралась большая толпа. И мужчины, и женщины бурно приветствовали смельчаков, постоянно бросавших вызов смерти. Все хотели увидеть, что привезли Джером и его люди.
      – Смотрите-ка, сколько народу! Это опасно, – предупредил Джерома Хэмлин Дуглас.
      – Да будет вам, – возразил доктор Дэвид Стюарт. – Нас встречают преданные Конфедерации граждане Чарлстона.
      – Граждане, окруженные военными кораблями янки и испытывающие постоянную нужду в самых необходимых вещах. Граждане, мечтающие о прежней роскоши. Больше всего им не хватает именно предметов роскоши… – Хэмлин печально покачал головой.
      – Ну что ж, придется напомнить им, что все приносится в жертву морфину, – сухо бросил Джером.
      Ухватившись за веревку грот-мачты, он взобрался наверх примерно на половину высоты мачты и, не выпуская из рук веревки, чтобы удержать равновесие, обратился к людям, стоявшим на берегу:
      – Леди и джентльмены! Команда «Леди Варины» и я лично хотим выразить вам искреннюю благодарность за поддержку, которую вы нам оказываете. Однако должен огорчить вас, милые дамы: мы не доставили ни шляпок, ни шелковых чулок. – Толпа издала дружный стон. Затем послышался смех.
      – Ни одной пары, капитан? – с добродушным юмором выкрикнула очень красивая молодая женщина в вечернем платье с глубоким вырезом.
      – Ни одной, мэм. Но если бы я только мог предвидеть, что вы придете встречать наш корабль, обязательно привез бы целую упаковку.
      – Осторожнее, сэр! – выкрикнул стоявший рядом отец девушки. – Иначе мы устроим помолвку прямо здесь и сейчас.
      Снова раздался дружный смех.
      – Еще раз благодарю вас всех, леди и джентльмены.
      Джером спустился на палубу и с удивлением увидел майора Дженсона. Этот рано поседевший человек остался в Чарлстоне после того, как лишился ноги в сражении с войсками генерала Ли в северной Виргинии.
      Дженсон тепло приветствовал Джерома:
      – Капитан, похоже, вам придется какое-то время пробыть в нашем прекрасном городе, пока не починят ваш корабль.
      – Я этому очень рад, – улыбнулся Джером. – У меня есть тут родственники. Моя мать отсюда родом. На окраине стоит наш семейный дом.
      – Да-да… Я об этом слышал. Я когда-то встречался с вашими братом и сестрой. Но вы, наверное, уже слышали о том, что ваш брат воюет на стороне генерала Ли, а сестра сейчас живет в Ричмонде.
      – Да, я об этом знаю.
      – Так получилось, что моя семья владеет собственностью в этих местах, и довольно большой. Милости прошу вас и ваших людей принять наше приглашение и пожить в Бэттери. А кроме того, вон там, через дорогу, находится наш семейный отель. Надеюсь, вы остановитесь там. Как наши личные гости, разумеется.
      – Сэр, боюсь, не смогу злоупотреблять вашим великодушием столь долгое время…
      – Капитан Маккензи, нам всем хорошо известно, что вы не заполняете свои трюмы шелковыми чулками и шляпками. Мы знаем, что многие конфедераты живы только благодаря вам, ведь вы совсем не заботитесь о собственной выгоде. Вы окажете нам большую честь, если примете наше приглашение. – Неожиданно он усмехнулся. – Кроме того, отель в последнее время часто используют под госпиталь.
      – В таком случае благодарю вас. Но если ремонт затянется, мы с моими людьми подыщем себе другое место для жилья.
      – Сэр, на поезде можно доехать прямо до Ричмонда, если захотите. Но учитывая, что мы находимся на границе с вражеской территорией, я бы посоветовал вам быть поосторожнее.
      – Что вы имеете в виду?
      – Ну как же, сэр! О вас пишут во всех газетах Севера. Джером нахмурился:
      – Это еще почему? Дженсон усмехнулся:
      – Пойдемте, сэр. Поужинаем, а потом организуем ваш переезд. Я вам покажу газеты.
      Семья Дженсона действительно не бедствовала. Час спустя Джером вместе с майором, еще несколькими офицерами и горожанами, включая и красотку, спросившую о чулках, очаровательную кокетку, собрались за большим столом вишневого дерева в элегантной столовой в доме на набережной. На столе, покрытом белоснежной скатертью, сверкало роскошное серебро и поблескивал фарфор из Англии. Вино разливали в тончайшие хрустальные бокалы ручной работы.
      На ужин подали великолепно приготовленную белую рыбу с салатом из ранних овощей. На корабле они питались очень неплохо благодаря искусству Эванса Дейтера, однако его кухня не шла ни в какое сравнение с превосходной мадерой Дженсона, еще более превосходным виски, ароматной рыбой и свежими овощами. За столом Джером так и не выяснил, что писали о нем газеты. Разговор зашел об этом лишь после того, как мужчины удалились в рабочий кабинет с бренди и сигарами.
      – Майор Дженсон, я много времени провожу в море, без всяких контактов с внешним миром. Могу я посмотреть газеты, о которых вы упоминали?
      – Конечно, капитан! – Дженсон подмигнул ему и взял кипу газет с письменного стола. – Вот это из Вашингтона… а это из Нью-Йорка… и Бостона.
      Джером начал просматривать заголовки. Сколько же ему уделяют внимания! Вначале его это поразило, потом привело в ярость.
      Узнав об исчезновении дочери из Сент-Августина, генерал Энгус Мэджи пришел в ярость. Моряков флота южан назвал варварами. О Джероме отозвался как о «пирате и дикаре, не принадлежащем ни к одной цивилизованной нации». По словам генерала, любой добропорядочный отец, будь он южанином или северянином, имеет полное право застрелить его при первой же встрече.
      Разъяренный донельзя, Джером отложил газеты.
      – Наверное, не стоило мне это показывать вам, – расстроился майор Дженсон. – Но всех нас эти истории только позабавили.
      – Действительно! – взорвался Пирс Томпсон, отец очаровательной девушки, пошутившей насчет чулок. – Что, скажите на милость, делала эта молодая леди на лодке во вражеских водах? Ни один уважающий себя отец не позволил бы своей дочери выкинуть такое.
      Джером попытался улыбнуться своему страстному защитнику:
      – Помимо всего прочего, в нью-йоркских газетах упоминается о том, что в жилах моего отца течет кровь семинолов, этим и объясняются, по мнению журналистов, моя дикость и варварство.
      – Любой военный человек согласится с тем, что у вас не было выбора, – подвел итог Дженсон.
      Томпсон негромко рассмеялся:
      – Должен вам заметить, сэр, что ваша история просто свела с ума всех наших дам. Они нисколько не напуганы, как полагалось бы молодым леди. Наоборот, мечтают о том, чтобы их тоже похитили и увезли в море.
      Джером, пытаясь говорить непринужденно, пожал плечами. Томсон продолжил:
      – Знаете, и статья, написанная той самой молодой леди, на Севере сыграла против вас.
      – Статья той самой молодой леди?!
      – Ну да, в «Трибюн». Ах, простите, я забыл показать вам ее.
      Джером взял себя в руки и потянулся за газетой. Репортер, по всей видимости, сумел перехватить Райзу в Ричмонде. Похоже, она сразу очаровала молодого журналиста. Он восторгался ее красотой, смелостью, выдающимися способностями, тем, как грациозно она сидела в седле, «сгорая от желания поскорее встретиться со своим отцом, доблестным генералом, после ужасающего путешествия в открытом море с дикарем-южанином». Да, конечно, ее захватили в плен, писала она, жестоко с ней обращались и увезли против воли. Она молит Бога о том, чтобы он помог федералам, сражающимся за богоугодное дело, и покарал ее жестокого врага. Она не сказала ни слова о том, пытались ли ее соблазнить или изнасиловать. Все остальные газеты намекали на изнасилование.
      Джером положил газету, пытаясь унять дрожь в руках.
      – Сэр, вы приобрели такую репутацию, что все дамы от вас просто без ума, – с завистью проговорил артиллерийский капитан Трильби Хэррис.
      – Еще все говорят, что старина Энгус жаждет крови, – добавил Дженсон.
      – Вы знаете старину Энгуса? Дженсон кивнул:
      – Я служил у него в кавалерии, до того как вышел в отставку и вернулся домой. Он симпатичный пожилой джентльмен, обожает свою дочь. Правда, мы все к ней так относились в те времена. Мисс Райза – потрясающая девушка. Просто потрясающая. Независимая, уверенная в себе. А какая умница! Сколько раз бывало, мужчины разойдутся, расшумятся, а Райза вставит одно слово и покажет нам, какие мы все законченные идиоты. Я, можно сказать, влюбился в нее, как и все остальные. Но только до войны мы все думали, что она вот-вот обручится с Йеном Мак… – Он запнулся на полуслове.
      – С моим двоюродным братом?
      – Да. Но, как я теперь понимаю, они были только добрыми друзьями. – Он вздохнул. – Если бы можно было вернуть прошлое! Это такая женщина… Мечта любого мужчины. Какие у нее глаза, сэр! Голубые, как чистейшие райские озера. Настоящая красавица…
      – Это верно, – пробормотал Джером. Дженсон поднял бокал:
      – Хотел бы я оказаться на вашем месте, сэр! Джером не успел ответить. В кабинет буквально ворвалась незамужняя тетушка Дженсона.
      – Джентльмены! Я понимаю, что вы наслаждаетесь сигарами и бренди. Но нам теперь так редко доводится видеть сразу столько обаятельных мужчин. Будьте так любезны, составьте нам компанию. Нам удалось найти музыкантов, и мы организовали танцы.
      – С большим удовольствием, милые дамы! – воскликнул Трильби.
      Джером медленно встал, машинально сжимая и разжимая кулаки. Он, казалось, не слышал того, что сказала пожилая дама.
      Музыкантами оказались Мэт и Майкл с его корабля, лихо наигрывавшие несколько танцевальных мелодий, старые ирландские баллады и, разумеется, самые известные песенки, такие как «Дикси» и «Лорелея».
      Джером обнаружил, что репутация «дикаря» действительно прибавила ему популярности среди дам. Весь вечер они не давали ему проходу. Некоторые, невзирая на присутствие любящих родителей, умудрились сделать ему искусно завуалированные, но все же довольно смелые предложения. Меньше всех стеснялась, пытаясь его соблазнить, очаровательная брюнетка Жанин, дочь Пирса Томпсона.
      Позже они вышли танцевать на веранду и залюбовались прекрасными видами Бэттери, моря и неба, окрашенных в сочные голубые тона различных оттенков.
      – Какая же это долгая и тяжелая война, капитан, – тихо сказала Жанин, глядя на него широко раскрытыми карими глазами. Они танцевали, тесно прижавшись друг к другу. – Такой жизни я себе даже представить не могла.
      – Да, вы правы.
      – Я еще помню времена, когда все казалось игрой, когда я не могла выбрать, за кого мне выйти замуж. За Лоренса Дэнсона, Уильяма Руфуса или Сидни Мэлона. Не могла решить, кто из них окажется самым богатым, самым приятным мужем, самым могущественным политиком. Теперь это не имеет абсолютно никакого значения. Все они погибли.
      – Мне очень жаль…
      – И теперь я чувствую себя такой одинокой.
      В этот момент на веранду вышел ее отец и прервал их беседу.
 
      Утром Джером хотел прежде всего навестить сестру Сидни, а затем отправиться на поиски брата, Брента. Сейчас он лежал без сна, обнаженный, в спальне прекрасного дома майора Дженсона, бездумно глядя в потолок.
      Она проскользнула через балконную дверь, двигаясь вначале очень робко, потом смелее. Села на край кровати. Такая женственная, соблазнительная в шелковом пеньюаре! Тело его отозвалось моментально, так что тонкая простыня приподнялась шалашиком. Однако когда она наклонилась и неловко поцеловала его, он перехватил ее руки и отстранил от себя. Да, он ее желает. Она такая приятная, и она здесь, рядом. И все же… в этом есть что-то… нехорошее. Не собирается он спать со всеми подряд и лишать невинности порядочных девушек. Но было и еще кое-что. Он сознавал, что испытывает искушение удовлетворить с Жанин ту страсть, которую разожгла в нем Райза Мэджи.
      – Я знаю, ты меня хочешь, – прошептала Жанин, гладя и возбуждая его еще больше.
      Он снова отстранил ее.
      – В один прекрасный день, когда война закончится, тебе понадобится совсем другой человек.
      Не обращая внимания на собственную наготу, он встал, чтобы проводить ее до двери.
      Глаза Жанин наполнились слезами.
      – Я совсем не так невинна, как может показаться.
      – И я не такой, каким кажусь. – Он нежно поцеловал ее в лоб. – Идите ложитесь. В свою собственную постель.
      Она судорожно вздохнула, окинула его взглядом с ног до головы. Когда она наконец ушла, Джером остался у балконной двери. Прохладный ночной ветер холодил его обнаженное тело. Он встряхнул головой. Он, наверное, помешался. Прекрасная женщина предложила ему себя, а он от нее отказался.
      Он снова лег в постель. А может, это никакое не великодушие с его стороны? Может, он просто устал от так называемых порядочных женщин? Возможно, самые честные женщины – это те, что берут деньги за свои услуги.
      Джером всегда был разборчив в связях. Никогда не трогал невинных девушек. Невинных! Таких, как генеральская дочь, опозорившая его в печати так, что теперь о нем знает вся страна.
      Снова припомнились строки из той статьи. Ну подожди! Вот когда он до нее доберется… Если он до нее доберется.
      Он почувствовал, что весь горит. Все тело, все мышцы, кожа, кровь – все горело и болело. Ему представилась возможность избавиться от этого напряжения, но он ею не воспользовался. И все из-за нее, из-за Райзы. Из-за того, что ему хочется ее задушить. Из-за того, что он ее желает…
      Нет, это чистейшее безумие. После того, что она о нем написала! Он до нее еще доберется, пообещал он себе. И если после этого она опять захочет писать о нем разгромные статьи, ну что ж… Он по крайней мере сделает так, чтобы ей было о чем написать.
 
      Не имеет большого значения, где и как люди получают раны и увечья, кто они такие, какого цвета их кожа, под какими знаменами они сражаются в тот момент, когда пуля пробивает мышцы и кости, когда штык разрывает кожу и кровеносные сосуды. Все раненые, изувеченные – как южане, так и северяне – похожи друг на друга. Они одинаково страдают, истекают кровью, кричат от боли и умирают.
      Эту истину Райза познала очень скоро после возвращения в Вашингтон.
      Она опять стала ухаживать за ранеными, несмотря на всю тяжесть и боль, которые приносила эта работа, несмотря на все ужасы, с которыми приходилось сталкиваться. Райза прекрасно знала, что во многих семьях из так называемого «хорошего общества» категорически возражают против того, чтобы молодые девушки работали медсестрами. Считалось неприличным для порядочной девушки находиться в такой близости от солдат, видеть их неодетыми.
      Слава Богу, что у ее отца совсем другие взгляды. И за это, и за многое другое.
      Возвращение в Вашингтон вызвало у Райзы гораздо большее потрясение, чем она могла предположить. Едва она успела ступить на берег, как ее окружили репортеры. Ей казалось, что она говорит им правду, причем делает это осмотрительно и спокойно. Однако все ее слова оказались извращены. Когда же она прочитала газетные статьи, у нее мороз прошел по коже. Если она когда-нибудь еще встретится с Джеромом Маккензи, он с нее живьем кожу снимет. Между тем в северной столице ее считали героиней. Даже пригласили на чай в Белый дом, где она снова попыталась нарисовать правдивую картину того, что с ней произошло. Однако окружающим хотелось услышать о захватывающих морских приключениях, пусть и без кровопролития. Поэтому она снова превратилась в бесстрашную героиню, пытавшуюся донести до северян важную информацию, а капитан Джером Маккензи – в дикаря с примесью индейской крови, занимающегося похищением невинных девиц и поступающего с ними по собственному усмотрению. Несмотря на то что в Вашингтоне у Райзы было множество друзей, ей очень скоро захотелось оттуда сбежать. Тем более что она так и не смогла встретиться с отцом, который в это время участвовал в очередной военной кампании. Ей пришлось поехать к нему.
      Энгус отослал своих людей, со слезами на глазах крепко обнял дочь и долго не отпускал от себя. Потом они поговорили. Райза сказала, что с ней все в порядке, что двоюродный брат Йена, капитан Джером Маккензи, не сделал ей ничего плохого. Однако генерал никак не мог успокоиться – его возмущало, что кому-то могла прийти в голову мысль захватить в плен его дочь. Он хотел, чтобы она вернулась в Вашингтон и больше никуда не двигалась из дома. Но Райза стояла на своем. Не может она оставаться дома всю войну. Отец пытался убедить Райзу, что многие из ее будущих родственников – родители будущего мужа, например, – не одобрят работу в солдатском госпитале. На это она твердо заявила, что мнение общества ее не волнует. Она просто не переживет эту войну, если не сможет заниматься чем-нибудь полезным. В конце концов она добилась поддержки отца.
      Нельзя сказать, чтобы это оказалось легко – следовать за войсками. Численность союзных войск намного превышала размеры армии южан, однако преследование мятежников оказалось делом сложным и изматывающим. Иногда, оставаясь наедине с дочерью, Энгус признавался, что многие из лучших офицеров северян переходят на сторону конфедератов. А болезни уносят больше солдат, чем вражеские пули. С наступлением летней жары проблем стало еще больше. Комары, казалось, жаждали крови яростнее, чем солдаты противника. Малярия, оспа, дизентерия и другие инфекционные болезни представляли собой настоящее бедствие.
      Сейчас они участвовали в так называемой полуостровной кампании, в то время как Маклеллан пытался – без особого успеха – захватить Ричмонд.
      Несколько дней подряд они лишь двигались вперед и боролись с болезнями. Однако бывали и перестрелки, и большие сражения со страшными ранами и смертями. Для умирающих солдат не представляло никакой разницы, от болезней они погибают или от пуль. А как ужасно было слышать крики боли или отчаяния, когда раненые узнавали, что должны лишиться ноги или руки, чтобы сохранить жизнь. Еще более ужасными оказались венерические болезни, например, сифилис в последней стадии. Райза никогда не видела ничего более ужасающего. Испуганные, страдающие от одиночества, каждый день ожидающие смерти солдаты не могли отказать себе в случайных удовольствиях.
      Утешало Райзу только то, что, следуя за войсками, она находилась рядом с отцом. И кроме того, работа с доктором Эйбом Тэннером, опытным врачом и хирургом, не оставляла ей времени на размышления. Все бы ничего, если бы не летняя жара, из-за которой пищевые продукты быстро портились. Всю вторую половину июня и июль Райза проболела, скрывая это от всех, в том числе и от отца. Она ни в коем случае не хотела показывать ему, что иногда ее тошнит от вида крови. Порой приходилось уходить с ампутации, чтобы ее не вырвало там же.
      Да, следовать за войсками оказалось делом нелегким. Зато она узнала, что такое война. И поняла, что больше никогда не сможет вернуться к рукоделию.
      Они двигались постоянно. Но однажды июньским вечером, когда ружья замолчали, медицинский корпус расположился в одном из заброшенных домов. Райза сидела в старинном кресле с высокой спинкой, размышляя о тяготах военного времени, и вдруг услышала, как кто-то тихо произнес ее имя. Резко обернулась. В дверях стоял Йен Маккензи. Она бросилась к нему на шею. Он обнял ее, поднял в воздух, покружил.
      – Йен! Как ты здесь оказался? Ты цел и невредим! Я так рада тебя видеть! Хочешь виски? Ты уже виделся с отцом? Как Элайна? Я давно ничего о ней не слышала. Правда, я ей тоже не писала. Я так занята все время!
      – Виски я бы с удовольствием выпил.
      Она налила ему из графина. Он сел рядом с ней на диван.
      – А теперь успокойся, отдохни. Я знаю, ты очень устала. Говорят, работаешь без передышки. Знаешь, как тебя называют солдаты?
      Райза нахмурилась:
      – Надеюсь, ничего плохого? Йен засмеялся:
      – Генерал Ангел. Они говорят, ты здорово умеешь командовать, но одно твое прикосновение излечивает. Большинство женщин так не умеют. И выглядишь ты как ангел. Разве что эта рыжинка в волосах… Ее можно рассматривать как намек на земную греховность.
      – Здесь любая женщина покажется ангелом.
      – Но ты-то везде выглядишь хорошо, Райза. Только очень похудела.
      – Со мной все в порядке. Мы все немного похудели. Расскажи мне что-нибудь новенькое.
      – О войне? Дай-ка вспомнить… Генерала Поупа теперь люто ненавидят как южане, так и северяне, но он тем не менее уверен, что сможет продержать Твердокаменного Джексона в долине Шенандоа, пока Маклеллан не захватит Ричмонд. Генералы дерутся между собой, как дети. А мой старый наставник Роберт Ли наблюдает за всеми нами и взвешивает свои шансы. У нас многотысячный перевес над южанами по численности, поэтому мы знаем, что можем позволить себе потерять тысячу солдат на сотню южан и все равно победим. Так и ведем войну. Это настоящее безумие. Что еще я могу рассказать…
      – Как Элайна? Он улыбнулся:
      – Я видел ее несколько недель назад. С ней все в порядке. Очень скучает по тебе. Сказала, чтобы я попросил тебя вернуться к ней, если это возможно. Говорит, во Флориде совсем не осталось мужчин. Она считает, что если янки смогут удержать Сент-Августин, ты должна быть с ними.
      Райза улыбнулась и погладила Йена по руке.
      – Я бы не возражала против того, чтобы вернуться. Мне нравилось в Сент-Августине. Но сейчас я нужна здесь.
      – Скажи, ты не держишь зла?
      – На кого?
      – На Джерома.
      Она пожала плечами с отсутствующим видом.
      – Газетчики жаждали скандала. Даже больше, чем рассказов о смерти. Для меня все это в прошлом. Я почти не вспоминаю о плене, – солгала она. – Ты видел моего отца?
      Йен замялся:
      – Да.
      – Что-нибудь не так?
      Он усмехнулся, глаза его заблестели.
      – Твой отец страшно разозлен. Ты, вероятно, еще не видела эту статью. Какой-то английский журналист взял интервью у Джерома. Британская газета поместила разгромный материал о янки и их пренебрежении родительскими обязанностями. А из тебя сделали знаменитую шпионку. Поскольку у Линкольна есть противники, выступающие и против этой войны, то статью перепечатали практически все газеты Севера. Самое странное, что там приводятся и твои высказывания. Ты называешь Джерома Маккензи дикарем-мятежником и заявляешь, что больше тебе добавить нечего.
      Райза онемела от возмущения. Да как кто-то смеет говорить за нее! Не в силах совладать с собой, она схватила пустой стакан из-под виски и швырнула его в противоположный угол комнаты, прямо в камин.
      – Эй, Райза, успокойся. – Йен нежно обнял ее. – Ты не можешь им помешать.
      – Я подам на них в суд за клевету.
      – Напрасно я тебе об этом рассказал. Но твой отец вне себя от бешенства. Я испугался, что он убьет меня за то, что я двоюродный брат Джерома. Посиди лучше со мной рядом. Я здесь всего на одни сутки. Потом вернусь в свое подразделение. Я приезжал в Вашингтон за новым назначением, и мне дали несколько дней отпуска. Вот, навещаю друзей. Надеюсь, ты по-прежнему мой друг?
      – Ну конечно! – Несколько секунд она колебалась в нерешительности. – Конечно, я твой друг. Остальные члены семьи в порядке?
      – Да, судя по тому, что я слышал. Господь нас щадит. Брат и сестра живы-здоровы. Кузен Брент в войсках генерала Ли и тоже жив-здоров. Кузина Сидни ухаживает за ранеными в Ричмонде. Я рад, что большинство членов нашей семьи медики. Хотя ни пули, ни картечь на полях сражений не выбирают своих жертв. Один только Джером… – Он запнулся.
      – Джером ежедневно бросает вызов смерти, прорывая блокаду.
      Йен молча пожал плечами.
      – Ты что-нибудь о нем слышал? – Райза попыталась спросить это небрежным тоном.
      – Я слышал, что он с большим риском прорвался в Чарлстон и теперь его корабль стоит там на ремонте. – Он с несчастным видом смотрел на нее. – Надеюсь, с ним все в порядке. Очень надеюсь. Ты должна меня понять, Райза. Он ведь мой двоюродный брат. Наши родители, пережившие войну с семинолами, считают, что мы должны ценить семейные узы и любить своих родственников. Так что я люблю Джерома и очень о нем тревожусь.
      – Да, конечно, – пробормотала она.
      – Ты ведь сказала, что не держишь зла.
      – Конечно, не держу. И все же, если бы я узнала, что его бросили в тюрьму до конца войны, боюсь, меня бы это нисколько не огорчило. И я бы не возражала против того, чтобы следующие десять лет его держали на воде и овсянке. А может, его подвесят за ноги и каждый день будут стегать плетью.
      Йен рассмеялся:
      – Ну теперь я вижу, что ты действительно не держишь зла. Похоже, вы с ним стали друзьями. – Он вздохнул. – Джером действительно так ужасно себя вел?
      – Я ведь была пленницей.
      – Но ты же пошла с ним добровольно.
      – А что мне оставалось? Прибегнуть к твоей защите? Чтобы один из вас убил другого? Я…
      – Что?
      – Я случайно узнала о его планах. И конечно, постаралась бы сообщить об этом нашим как можно скорее.
      Йен кивнул, глядя на свои руки.
      – Но я спрашиваю о другом. Он что, в самом деле так ужасно себя вел? Он хоть и рос в прериях, с теми, кто считал крокодилов членами семьи, но его воспитали как джентльмена, несмотря на примесь индейской крови.
      – Он держал меня взаперти и не давал уйти. Во время… – прошептала она едва слышно.
      – Как ты сказала?
      – Не важно. Все это уже в прошлом.
      – Вы оба столько сделали для Элайны. И для меня. Давай забудем на время о войне.
      Она положила голову ему на плечо. Так они сидели рядом на диване, держась за руки. Райза закрыла глаза. Она все-таки очень его любит. Она снова подумала о том, как могли бы сложиться их судьбы. Однако теперь она сознавала, что в его присутствии никогда не ощущала того огня, какой зажигал в ней Джером одним своим взглядом.
      Райза снова стала расспрашивать об Элайне. Йен рассказал, что жена очень округлилась. Скоро должен родиться их второй ребенок. Он повторил, что очень хотел бы, чтобы Райза была с ней рядом. Райза рассказала ему о встрече с его братом и сестрой, о том, какие они оба милые люди. Так они проговорили почти всю ночь. В конце концов задремали, наверное, на час, сидя рядом.
      На рассвете в комнату вошел генерал Энгус Мэджи и прокашлялся так громко, что Райза в страхе вскочила. Йен подошел, встал с ней рядом. Энгус покачал головой:
      – Дочка, ну что мне с тобой делать! Ты только подумай, что теперь будут говорить сплетники!
      – Сэр, это я виноват, – начал Йен.
      – Ну разумеется, это ваша вина. Черт бы побрал всю вашу семью!
      – Отец! – Райза подошла к нему, обняла. – Йен мой друг. Долгое время он был твоим лучшим кавалеристом.
      Энгус неохотно кивнул:
      – Это верно, Йен Маккензи. Но вы-то должны все понимать. Вы провели здесь целую ночь. Подумайте, что будут говорить солдаты.
      – Люди всегда найдут, что сказать, – заметила Райза.
      – Райза, дорогая моя! От твоей репутации и так уже ничего не осталось. Подумай только, ведь настанет время, когда ты влюбишься и захочешь выйти замуж.
      – Отец, если я пойму, что влюбилась в человека, который придает значение сплетням, я его сразу же разлюблю.
      Энгус с несчастным видом покачал головой:
      – Ты молода, беспечна, совсем не думаешь о будущем. Любовь нельзя спланировать, дитя мое, ее невозможно включить или выключить по желанию. А вы, молодой человек! Что скажет ваша несчастная жена!
      – Ни слова она не скажет. Она тоже считает Райзу своим лучшим другом. Примите мои извинения, сэр, за беспокойство, которое я вам причинил. – Он отдал генералу честь, потом подошел к Райзе. Нежно поцеловал ее в щеку. – Береги себя. – Затем повернулся к генералу: – И вы берегите ее, сэр. Она наше самое дорогое достояние.
      – Поберегите лучше вы себя, Йен Маккензи!
      Энгус на секунду отошел от дочери, чтобы обнять Йена. Тот подмигнул ей и вышел.
      – Райза, я больше не буду об этом говорить, но помни: ты должна быть осмотрительнее. – Энгус выглядел очень удрученным.
      – Йен действительно остался моим добрым другом.
      – Если бы ты вышла за него замуж! Мне казалось, вы с ним так сблизились…
      – Значит, не суждено, папа.
      Она улыбнулась, разгладила морщинки между его нахмуренными бровями. Все-таки он чудо! И как хорошо, что он генерал. Обычно генералы редко попадают на фронт. А он сам ведет войска. Райза знала, что отец скорее рискнет собственной жизнью, чем подвергнет опасности жизнь своих людей. Однако война – как партия в шахматы. Ладья важнее пешки. Генералы чаще всего где-то наверху, руководят боями, идущими внизу.
      Энгус откашлялся. Его голубые глаза, обычно такие ледяные, когда он командовал войсками, сейчас лучились добротой.
      Он погладил ее волосы.
      – Я просто слишком тебя люблю, дочурка. Война многое изменила, но, попомни мои слова, в приличных семьях и после войны будут выбирать целомудренных невест для своих сыновей. Скандал, разгоревшийся из-за этого… проклятого кузена Йена, тебя погубил.
      – Папа, этот скандал сделал меня героиней, при том что я абсолютно не заслужила всей этой шумихи. Меня теперь называют Леди Свобода.
      – Ну да. А кроме того, многим не дает покоя вопрос, что все-таки он с тобой сделал.
      – Отец, меня никто ни к чему не принуждал. Он тяжело вздохнул. Крепче прижал ее к себе.
      – Твоя мать умерла очень давно, Райза, но я так хорошо ее помню. Она все еще живет в моем сердце. Я ее потерял, но успел узнать, что такое любовь. Все эти годы она была для меня самым драгоценным воспоминанием. Я хочу того же для тебя.
      – О, папа! У меня тоже так будет, я знаю. И значит, ты должен понять. Меня будут любить ради меня самой, за то, какая я, что я думаю, что чувствую, а не за мою репутацию.
      Он снова вздохнул:
      – С тобой спорить бесполезно. Но я прошу тебя об одном. В следующий раз, когда приедет Йен, пожалуйста, оставайтесь с ним друзьями в чьем-нибудь присутствии. Хорошо?
      – Конечно, папа.
      – Ну что ж, тогда пойдем завтракать?
      – Да! И будем наслаждаться каждой минутой, проведенной вместе.
      Рука об руку они пошли к его командирской палатке.

      Несмотря на то что по всей территории Юга двигались войска, поезд доставил Джерома в Ричмонд быстро и вовремя. Оказалось, что его сестра Сидни живет в квартире старого друга их семьи и что у нее даже есть комната для гостей. Зная ситуацию с беженцами в столице Юга, Джером этого не ожидал.
      – Я ненадолго, – предупредил он.
      – Побудь хотя бы несколько дней.
      Она крепко обняла его. Джером любовался экзотической красотой сестры. Она унаследовала ярко-зеленые глаза матери, густые иссиня-черные волосы отца, а в ее точеных чертах проглядывал едва уловимый намек на присутствие крови семинолов. Джером был очень рад ее видеть.
      – Мне не нравится, что ты живешь здесь совсем одна. Удивляюсь, как отец это допустил.
      – Отец это допустил, потому что я нахожусь под защитой генерала Пэйна, одного из немногих, кем он восхищался во время войны с семинолами. И потом, здесь я ближе всего к Бренту. А кроме того, я обещала приехать домой к Рождеству. Ну, в общем, пока я веду себя хорошо…
      – А ты в самом деле ведешь себя хорошо?
      – Веду ли я себя хорошо?! Да я просто ангел во плоти. Не кто иной, как сама первая леди собственной персоной, Варина Дэвис, взяла меня под свое крыло. Разумеется, в первый раз она пожелала встретиться со мной, узнав о том, что я твоя сестра. Ах да! Оказывается, Джефферсону Дэвису очень нравится наш непутевый кузен Йен!
      – Джефферсон был министром обороны в тот период, когда Йен служил в Вашингтоне. Я думаю, в то время они хорошо узнали друг друга, если не стали друзьями.
      – Понятно. Ну… я веду себя хорошо. А как насчет тебя?
      – Я перевожу кое-какие грузы. А тебе полагается быть среди тех, кто скатывает бинты для перевязок.
      – Да неужели! Нет, я не согласна. Мою сводную сестру едва не повесили за шпионаж. Моя кузина работает медсестрой в полевом госпитале. Жена двоюродного брата только-только покончила с опасной жизнью шпионки. Еще одна леди, которая едва не стала женой моего кузена, сбежала из дома и, как пишут газеты, была похищена моим собственным братом. А я, видите ли, должна скатывать бинты!
      – Сидни…
      – Скажи, ты в самом деле похитил генеральскую дочь?
      – Сестренка, веди себя прилично, не то я позабочусь о том, чтобы отец забрал тебя отсюда.
      – Ты не посмеешь этого сделать!
      – Это мой долг как старшего брата.
      – Я просто хочу знать правду, – чопорно произнесла она. И вдруг хитро улыбнулась: – О, Джером! Это просто здорово! Тебя называют пиратом, говорят, что ты ничего не боишься. Ты стал невероятно популярен. Да ты сам увидишь. Сегодня вечером мы идем на ужин.
      Джером застонал:
      – О, Сидни, только не это. Не хочу никаких приемов. Я приехал повидаться с тобой.
      – Мы приглашены на ужин в Белый дом Конфедерации. Неужели ты хочешь отказаться от приглашения президента и его жены?
      – Нет, – устало произнес он. – Мы идем на ужин.
      На самом деле Джером ничего не имел против посещения Белого дома. Он там бывал и раньше. Высокий, худощавый Джефферсон Дэвис не отличался приятными манерами или теплым обращением, однако все знали его как великого труженика, который хочет людям только добра. Его считали интеллектуалом, хотя и не всегда достаточно расчетливым. Его жена Варина, высокая, полногрудая, красивая женщина, подкупала теплотой обращения. Она любила принимать гостей. Двери их дома всегда были открыты. Говорили, что она ведет себя так же мягко и вежливо со слугами, как с дипломатами и генералами. Она прекрасно дополняла своего мужа.
 
      В тот вечер Джером с Сидни прибыли на ужин с опозданием. Едва они вошли в фойе, где им предложили хереса, как всех позвали к столу. Оказалось, что ужин устроен в честь Джерома, в знак благодарности за доставку товаров в Чарлстон. Сам Дэвис, выглядевший безукоризненно в черном смокинге, поднял тост за «великого пирата Карибского моря». Все аплодировали, поздравляли Джерома. Женщины, присутствующие на приеме, были очаровательны. Одна из них, родственница Варины, сказала Джерому, что всем военным следует немедленно жениться: так как они рискуют жизнью в сражениях, то должны непременно позаботиться о том, чтобы оставить наследника.
      Лакей принес блюдо со свежими овощами. Положив немного себе на тарелку, Джером обнаружил, что она стоит неровно, приподнял ее и с изумлением увидел под ней записку, сложенную вчетверо. Он незаметно развернул ее и прочел:
      «Капитан Маккензи, можете считать себя мертвецом. Вы коварно похитили и бессовестно обесчестили Райзу Мэджи. Берегитесь! Отмщение не заставит себя ждать».
      – Что-нибудь случилось, капитан? – спросила дама, сидевшая справа. Глаза ее возбужденно сверкнули.
      – Да нет. Просто получил записку.
      Он снова ощутил знакомый жар в крови. Он «бессовестно обесчестил» Райзу Мэджи! Господи, добраться бы до нее! Он и сам удивился тому, как подействовала него эта угроза. Однако надо держать себя в руках и спокойно ответить на все обвинения. Нельзя позволить себе сорваться, нельзя терять контроль над собой. Иначе можно попасть в руки врагов, не успев найти ее.
      Позже, за вином и сигарами, он попытался выяснить у одного из помощников Дэвиса, каким образом записка могла попасть под его тарелку.
      – Не знаю, сэр. Наш Джеб Стюарт умудряется доставлять сообщения своему тестю, который остался в союзной армии! Ему подкладывают записки под тарелку во время завтрака в Вашингтоне. Это опасная война, сэр. Я могу попытаться выяснить. Вам угрожали?
      – Да. Но с угрозами в свой адрес я сам разберусь. Думаю, не меньше половины всех моряков-янки готовы отправить меня на тот свет. Однако эта ситуация представляется мне опасной.
      Президенту и миссис Дэвис совсем не нужны предатели в близком окружении.
      Джером собирался пораньше лечь спать в этот вечер, но ему это не удалось. Сидни начала отчаянно флиртовать с кавалерийским офицером. Джером набросился на нее с упреками. Поймал себя на том, что разговаривает так же, как их отец в минуты раздражения. Потом понял – он просто встревожен. Откуда у него здесь, в Белом доме, враги?
      Сестра пошла к наемному экипажу. Джером задержался, чтобы попрощаться с радушными хозяевами. Спустившись по ступеням на улицу, увидел, что их экипаж отъезжает без него.
      Долю секунды спустя он понял, что тревожился не напрасно. Кто-то похитил его сестру, почти у него на глазах, прямо перед Белым домом Конфедерации!
      – Карету! – закричал он, уверенный в том, что дом президента окружен солдатами, которые мгновенно откликнутся на его зов.
      Джером приехал на прием в вечернем костюме, но шпага в ножнах, как всегда, была при кем.
      Прекрасная черная лошадь стояла привязанная на углу. Джером промчался несколько шагов, вскочил в седло и погнался за экипажем. Настиг его через несколько секунд, с размаху прыгнул на козлы. Началась драка с молодым бородатым кучером за вожжи. Тот вытащил нож и замахнулся. К счастью, Джером успел оглушить противника ударом в челюсть. Он не собирался его убивать. Сначала нужно выяснить, почему тот вел себя так дерзко и безрассудно. Ударил парня по руке – тот выронил нож. Перехватил вожжи. Но тут противник Джерома пришел в себя и снова набросился на него, ухватив его за горло с такой силой, что оба свалились на землю.
      Джером ощутил сильный удар, услышал треск. Сломалась кость… но чья? Его собственная? Раздумывать было некогда. Опасность еще не миновала. Он поднялся… наклонился над человеком, лежавшим на земле, ожидая услышать стоны.
      Его противник был мертв!
      Джером стоял на коленях над мертвым телом, когда подбежали солдаты, подъехали всадники.
      – Капитан! – крикнул кто-то из них.
      – Я в порядке. А вот этот человек мертв. Но не от падения на землю. – Джером указал на грудь убитого – по черному лацкану фрака расползалось кровавое пятно. Его застрелили… Нахмурившись, Джером оглянулся. Кто стрелял?
      – Никто из моих людей не стрелял, сэр. Мы гнались за экипажем, но когда вы сцепились с этим парнем, мы не решились стрелять. Ведь там, в экипаже, ваша сестра.
      Сидни!
      Джером вскочил, кинулся к экипажу. Сидни, дрожащая от страха, но целая и невредимая, выглянула из кареты.
      – Джером!
      – Со мной все в порядке.
      Он обнял ее за талию и помог спуститься, крепко прижав к себе.
      Ночные окрестности ожили. Все вокруг зашевелилось, повсюду появились солдаты. Президент Дэвис затребовал у разведывательного управления отчет о том, что произошло. Попытка похищения Сидни, при том что вокруг было столько солдат Конфедерации, могла показаться сущим безумием. Но еще более странным выглядело то, что похитителя застрелили.
      Появился человек по имени Лоуэлл Томас, работавший в разведывательной сети Конфедерации. Он говорил с Джеромом и прочими, задавал множество вопросов, однако ответить на них никто не мог.
      – Разумеется, у вас есть враги, сэр. Такой человек, как вы, не может их не иметь. Вы стольких моряков сбросили с кораблей… А у северян есть много тайных сторонников и на нашей территории.
      Джером покачал головой:
      – Я знаю, что за мной охотится один из генералов янки. Но он не из тех, кто станет угрожать молодой женщине, чтобы отомстить мне.
      – Мы займемся этим делом и не отступим, пока не расследуем его, – пообещал Томас.
      – Я хочу, чтобы мою сестру охраняли. Как только появится возможность, я отвезу ее домой на своем корабле. Но до тех пор ее должны охранять.
      – Да, конечно, капитан. Это будет сделано.
      – Ее должны охранять очень добросовестно.
      – Капитан, – повторил Томас, – можете мне поверить. Президент приказал, чтобы все ваши распоряжения выполнялись.
      Удовлетворенный услышанным, Джером наконец повез Сидни домой в экипаже, который предоставил в их распоряжение Лоуэлл Томас. По дороге Джером пытался заставить Сидни понять серьезность ситуации.
      – Сидни, ты должна уехать домой.
      Ее прекрасные зеленые глаза широко раскрылись:
      – Но я очень хорошо работаю в госпитале. Это правда. Ты не можешь меня заставить…
      – Сидни, здесь тебе грозит опасность. Я хочу, чтобы ты вернулась к матери и отцу.
      – Джером, прошу тебя… Ты не понимаешь…
      – Тебя будут охранять, пока я не вернусь. Я повидаюсь с Брентом, потом приеду за тобой и отвезу домой. Это необходимо. Я боюсь за тебя.
      – Ах вот как! Ты пират, похищаешь женщин-янки, губишь их репутацию, а расплачиваться должна я?
      – Сидни… – рассерженно начал он. Она мгновенно опомнилась:
      – Прости меня, Джером. Но…
      – Один Бог знает, что могло бы случиться с тобой сегодня.
      Всю дорогу она продолжала протестовать и умолять его. Однако, когда они доехали до дома, где жила Сидни, ее настроение изменилось. У двери их ждал солдат с письмом от отца.
      – Сидни, в чем дело? – встревоженно спросил Джером. – Что-нибудь с отцом? С матерью? С Дженифер?
      Она покачала головой:
      – Ничего не случилось… пока.
      – Тогда в чем дело?
      – Я согласна, Джером. Можешь везти меня домой.
      – Да что такое, черт возьми?
      – Мама ждет ребенка! У нас будет еще одна сестричка или братик!
      Джером был поражен. Отец когда-то говорил ему, что у них с Тилой всего трое детей, потому что последний ребенок – Сидни – дался жене очень нелегко. Роды оказались тяжелыми. Тогда он испугался за жену. И вот… через столько лет…
      Джером почувствовал, как сжалось все внутри. Их отец – сильный, могучий человек, воин и умница к тому же. Мать – удивительная женщина. Ее сила в мягкости и решительности. Она беззаветно полюбила отца, и ничто на свете не может уничтожить эту любовь. Эта любовь питает, исцеляет, поддерживает других.
      – Она уже в таком возрасте… – растерянно проговорила Сидни.
      – Не вздумай ей этого сказать! – попытался пошутить Джером.
      – Я не имею в виду, что она старая. Но… здоровье у нее не то. Я беспокоюсь за нее, Джером. И о чем только думает отец!
      Джером открыл было рот, собираясь ответить, но решил, что не стоит. Слава Богу, что сестра по крайней мере согласилась ехать домой.
      Эту ночь он пролежал без сна – слишком многое тревожило его.
 
      Через три дня он нашел Брента в доме на одной из старых плантаций, недалеко от места недавнего боя. Джером прошел прямо в операционную, где его брат удалял глубоко засевшую пулю.
      – Приехал помочь, братец?
      – Если тебе нужна моя помощь.
      Джером встал напротив брата. Он так хорошо его знал. Мог в точности сказать, о чем тот думает. Там, где кто-либо другой даже не понял бы, что Брент требует свежих губок для каждого пациента, Джером мог заранее предугадать желания брата.
      Операции продолжались весь день. Некоторые можно было бы назвать бесчеловечными. Морфина на всех не хватало. Джером вскоре обнаружил, что требовалась в основном его физическая сила, чтобы удерживать пациентов, которым ампутировали руки и ноги.
      Только поздно вечером у них с братом наконец появилась возможность посидеть в кабинете старого полуразвалившегося дома, попивая бренди, привезенный Джеромом из Ричмонда. Он рассказал Бренту о необъяснимом эпизоде с похищением Сидни. Заверил брата, что с Сидни все в порядке. Эта новость повергла Брента в шок, так же как и всех остальных.
      Джером рассказал брату и то, что узнал об их матери. Брент тоже встревожился.
      – О чем только думал отец? – спросил Брент, как и Сидни, чем вызвал улыбку Джерома.
      – Последнее, что мне запомнилось, – ответил он, – это то, что мать все так же любит отца.
      – Да, но они должны больше думать о том, как проявлять свою любовь! Хотя это, наверное, не так легко, особенно в их возрасте. – Он сокрушенно покачал головой. – Я должен съездить домой. Я боюсь за нее. Конечно, многие женщины рожают и в пожилом возрасте. И у многих все проходит благополучно. Смешно, правда? Я вспоминаю, многие наши знакомые там, дома, с таким нетерпением ждали, когда начнется эта война. Где теперь наш дом? Он так далеко. Мы воюем в Виргинии, а ведь Виргиния не так уж и стремилась к отделению. Господи, как я от этого устал! Я хочу домой. Хочу вернуть те летние дни, когда небо было ясным и голубым, а ветер с океана всегда приносил прохладу, даже в самую жару. Это было прекрасно! А золотые закаты, когда силуэт цапли вырисовывается на фоне темнеющего неба… – Он тяжело вздохнул, глядя на свои руки. – Возможно, мне удастся уехать отсюда незадолго до маминых родов.
      – Я думаю, президент не откажет мне в персональной услуге после того, что произошло у Белого дома. Может, я смогу это устроить.
      – Ну да, ты теперь знаменитость. Если бы ты не прославился благодаря прорывам блокады, ярость генерала Мэджи и так сделала бы тебя любимцем южан. Однако у меня такое впечатление, что до происшествия с экипажем произошло еще что-то. Я прав? Что случилось?
      Джером пожал плечами. Рассказал о записке, которую он нашел под тарелкой во время ужина в Белом доме.
      – Ты думаешь, она от генерала Мэджи?
      – Вряд ли, если верить тому, что о нем говорят. Йен всегда считал его очень достойным человеком. Возможно, генерал и взбешен, но…
      – А я тебя уверяю, он взбешен до потери рассудка. И все же я согласен с тобой – вряд ли Мэджи станет угрожать членам твоей семьи. Но он действительно разъярен.
      – Да, я об этом слышал. Но он же должен понимать, что это война. Мне пришлось держать Райзу при себе. Она слишком много знала. Генерал должен обладать здравым смыслом.
      Брент приподнял брови:
      – Я так не думаю.
      – Почему?
      – Потому что я тоже получаю письма – для тебя.
      Брент встал, прошел к письменному столу, открыл верхний ящик и достал листок бумаги, исписанный аккуратным крупным и ясным почерком.
 
      «Доктору Бренту Маккензи, Медицинский корпус армии генерала Ли в северной Виргинии.
      Сообщите, пожалуйста, вашей семье, что, не питая враждебности к другим ее членам, я намереваюсь схватить и уничтожить вашего брата, бесчестного пирата Джерома Маккензи. Будьте так добры, предупредите этого дьявола, что дни его сочтены.
      С наилучшими пожеланиями,
      генерал Энгус Мэджи».
 
      – По-моему, это выглядит так, словно писал безумный, – прокомментировал Брент. – И все же послание отличается от того, анонимного.
      Действительно, эта записка не похожа на ту… И тем не менее Джером снова пришел в ярость. Неужели Мэджи не понимает? Идет война, черт побери!
      – Как попало к тебе это послание? – спросил он брата.
      – Нашел однажды утром под кофейной чашкой.
      – Боже правый!
      – Надо смотреть правде в глаза. Существуют конфедераты в форме янки, так же как и янки в форме конфедератов. Есть и гражданские, чьи взгляды меняются, как ветер. Думаю, для генерала Мэджи не составило большого труда подбросить мне эту записку. А в Ричмонде полно шпионов. Кому-то очень хочется испортить нам аппетит. Шпион-гурман! Ничего невероятного в этом нет. Ты знаешь о том, насколько близко порой оказываются вражеские войска? Просто кружат друг за другом. Могу тебе гарантировать, что генерал Мэджи сейчас находится от нас не дальше пятидесяти миль. Я слышал, Райза вместе с ним. Раненые называют ее Ангелом. Вообще все военные ее обожают. Почитают как богиню.
      Джером не сводил с брата глаз. Его охватил безумный гнев, подобного которому он никогда раньше не испытывал. Старый генерал Мэджи и его преданные подчиненные угрожают не только ему самому, они угрожают его семье. И все из-за того, что красивая и взбалмошная молодая женщина наболтала журналистам, будто ее обесчестил свирепый дикарь. Хотя все произошло совсем не так. Теперь его сестре угрожает опасность. Брент получает записки, адресованные ему, Джерому. Нет, с него хватит! Будь она проклята, эта Райза и ее ложь!
      – Ты говоришь, не больше пятидесяти миль? – подумал он вслух.
      – Джером, пожалуйста, не думай об этом. Янки охотятся за тобой. Ты моя единственная надежда в те минуты, когда раненые кричат от боли. Ты не имеешь права погибнуть.
      – Брент, я не дурак.
      – Я же вижу – ты хочешь проникнуть на территорию, занятую войсками янки.
      – Я конфедерат. Это они находятся на нашей территории.
      – Ты мне нужен живой.
      – Конфедератам нужна информация. Постоянно. В настоящий момент, например, Ли не знает наверняка, что делают Маклеллан и Поуп. Он постоянно рискует, выступая против янки с меньшим числом солдат, зачастую берет верх только за счет храбрости. Если я проникну на территорию врага, это будет не напрасно.
      – Ты же моряк. Ты ждешь, пока отремонтируют твой корабль. Да черт возьми, Джером, я не могу допустить, чтобы ты погиб из-за какой-то глупости.
      – И я этого не допущу, братишка, будь уверен. Но я клянусь тебе, больше янки не станут угрожать ни мне, ни моим близким. А теперь я должен встретиться с одним из твоих кавалерийских командиров. И еще мне нужна хорошая лошадь.
      – Майор Ланс служит у Джеба Стюарта. Он может достать тебе хорошую лошадь, но…
      – Вот и отлично!
      Брент с несчастным видом поднялся и вышел из палатки.
 
      Майор Эдвард Ланс много слышал о мятежнике, который сейчас приближался к его палатке. Да и кто о нем не слышал? В том мире, где каждая победа становится предметом разговоров, высокий красивый морской капитан давно уже стал легендой. Говорили, что он похож на призрака. Богач, в жилах которого течет индейская кровь, выросший на Юге и наделенный необыкновенными способностями. Утверждали, будто он несется верхом как ветер, сливаясь с конем, и умеет подкрадываться совершенно бесшумно, как невидимка. Если ему захотелось выяснить что-то о передвижении войск противника, Ланс не собирается расспрашивать, зачем ему это нужно.
      – Как я понял, вы хотите совершить разведывательный рейд на территорию армии Маклеллана? – уточнил Ланс. – Это сущее самоубийство. Самого Стюарта едва не поймали, когда он пытался выяснить численность и расположение войск северян.
      – Стюарт был с группой. Я поеду один. Ланс наклонился к нему:
      – Если вас схватят, то повесят как шпиона.
      – Я это знаю.
      Ланс разглядывал человека, стоявшего перед ним. Спокоен и холоден как лед.
      – Вы правда жили среди семинолов?
      – А вы имеете что-нибудь против индейской крови? Ланс улыбнулся, покачал головой:
      – Нет. Просто я знаю, что никто не может двигаться ночью так бесшумно, как семинол. – Он встал. Перебросил через стол карту местности. – Мы находимся вот здесь. Вот последний отчет о передвижениях армии янки. Маклеллан хотел захватить Ричмонд, однако Джексон удержался в долине Шенандоа, и Маклеллан, как всегда, заколебался. Этому трусу всегда кажется, что у нас больше людей, чем есть на самом деле. Теперь на поле боя появился Поуп, но его все ненавидят. И не зря. Я знаю этого сукина сына. У самого Ли несколько целей. Одна из них – защита Ричмонда. Джексону может понадобиться помощь в долине. Кроме того, рассматривается возможность перенесения боев на территорию янки. Все, что вы сможете узнать, сообщите непосредственно мне, и никому другому. Если меня не убьют. В этом случае отправляйтесь прямо к Стюарту или к Ли. Ясно?
      – Да, сэр.
      – Я дам вам нашу лучшую лошадь.
      – Больше мне ничего не нужно.
      – Единственное, чего я не могу дать вам, сэр, это времени. Информация нужна мне не позже чем через десять дней. Нам сообщили, что ваш корабль сможет сняться с якоря через две недели. Если к этому времени я не верну вас в целости и сохранности, морские начальники повесят меня на грот-мачте. Так что возвращайтесь, и поскорее.
      Маккензи улыбнулся. Глаза его сверкали, как темные льдинки.
      – Мне много времени и не нужно, майор. Хватит одной ночи. Всего одной ночи.

      В середине июля Райза продолжала выхаживать солдат, раненных во время семидневной битвы. Жара стояла невероятная. Хорошо еще, что у медиков оказалось достаточно морфина – приходилось ежедневно проводить множество ампутаций. Перевязочного материала тоже хватало. Райза уже успела узнать, что док Эйб, как любовно называли его окружающие, никогда бездумно не отрезает солдатам руки и ноги. Но при раздробленных костях другого выхода нет. Солдат приходилось оперировать быстро, чуть ли не на поле боя. Затем их отправляли в ближайшие госпитали.
      В этот день солнце палило особенно яростно. Солдата на операционном столе не только одурманили наркотиками, но и напоили как следует. Он пел песни пьяным голосом, заверял Райзу, что с ним все в порядке. Ведь третью, самую главную ногу, как он выразился, ему не собираются отрезать.
      – Тихо-тихо, сынок. Здесь дама, – успокаивал его Эйб.
      – Ах, извините, мэм… Я слишком много выпил. Уверяю вас, все дело только в этом. Но… когда-нибудь ведь все это кончится, а молодых мужчин останется мало. И какая-нибудь крошка согласится взять меня, потому что у меня останется вот эта промежуточная нога… Ведь так?
      Райза не могла сдержать улыбку.
      – Никакой дамы здесь нет, док. Здесь есть ангел. Док Эйб жестом показал Райзе, что надо приготовить перевязочные материалы. Потом сделал знак двум дюжим ассистентам, которые должны были держать солдата, пока ему будут распиливать кость.
      – Если буду орать, не обращайте внимания, мэм. Вообще-то я совсем не трус.
      Доктор Эйб начал операцию. Несмотря на морфин и спиртное, солдат громко кричал от боли.
      Райза даже не успела понять, что произошло. Только что она, казалось, твердо стояла на ногах, однако в следующую минуту потеряла сознание.
      Очнувшись, увидела, что лежит на хвое у ручья, а рядом Марни Кэлвертон – она сопровождала их армию – ополаскивает ей лицо холодной водой. Марни, загадочная молодая женщина, креолка по происхождению, с черными как смоль волосами, темными глазами и прекрасной кожей цвета слоновой кости, всегда держалась очень спокойно и с достоинством. Всю войну эта женщина следовала за солдатами. Тем она и жила. В той, прежней, нормальной жизни Райза и мысли не могла бы допустить о том, чтобы заговорить с такой. Леди и проститутки никогда не сталкивались. Ни на Севере, ни на Юге.
      Однако сейчас она не почувствовала себя оскорбленной тем, что к ней послали именно Марни. Доктор и все его помощники заняты спасением солдат. Райза могла видеть их импровизированный госпиталь на некотором расстоянии и по звукам поняла, что там все еще кипит работа. Она села, ощущая головокружение. Как же это она оказалась такой слабой?..
      – Осторожнее, мисс Мэджи.
      Марни все еще продолжала поливать ей лоб холодной водой.
      – Спасибо, Марни, я уже в порядке. Мне очень неловко. Бедный солдат! Я его так подвела.
      – Ничего страшного, мисс Мэджи. Доктор стоял рядом, и его помощники тоже. А когда вам стало плохо, пришла жена генерала Гота, старательная и заботливая, как наседка. Вы очень хорошая медсестра, мисс Мэджи, но, слава Богу, не единственная.
      – Я должна вернуться туда. Мне и в самом деле лучше.
      – Нет, вам надо отдохнуть. И постарайтесь не бывать на жаре. Иначе это может повториться.
      – Да нет же, со мной все в порядке. Я сама не понимаю, как это произошло.
      – Ну если вы и в самом деле… – пробормотала Марни. Подняла глаза на Райзу и тут же опустила, разглядывая свои руки, сложенные на коленях.
      – Простите… Я вам очень благодарна за беспокойство обо мне… но… боюсь, я не понимаю…
      – В самом деле не понимаете? – Теперь Марни не отрываясь смотрела на нее, не скрывая любопытства.
      Райза наморщила лоб:
      – Не понимаю. Объясните, пожалуйста.
      – Послушайте, мисс Райза. Вы хорошая добропорядочная женщина, которая подошла бы любому мужчине. Вы не то что некоторые офицерские жены. Те считают, что им все можно. – Она помолчала, осенила себя крестом. – Я вам желаю только добра. Я догадываюсь, что у вас есть трудности в жизни и всегда молюсь за вас. Но со мной вам не стоит притворяться.
      Райза попыталась встать. Покачнулась. Однако с помощью Марни ей это все же удалось. Ей уже лучше, убеждала она себя. Сделала глубокий вдох. Сейчас, сейчас все пройдет.
      – Притворяться… О чем вы, Марни?
      – Ну… вы, конечно, настоящая леди… Но не можете же вы и в самом деле быть такой глу… наивной! Мисс Мэджи, я, конечно, еще молода, и опыта у меня не так много, но я прекрасно понимаю, в чем тут дело. И не бойтесь, дальше меня это не пойдет. Правда, есть и другие, не такие добрые люди, которые думают, что вы спите с этим женатым полковником Маккензи.
      – Что?! О чем ты говоришь?! Я не сплю с полковником Маккензи, хотя…
      Марни нетерпеливо вздохнула:
      – Готова поспорить на всю свою годовую выручку от этих солдат-недомерков, что вы беременны, мисс Мэджи.
      Только что Райза чувствовала себя нормально и земля казалась твердой и надежной под ногами…
      Внезапно все закружилось, в ушах зашумело, и она снова полетела в темноту.
 
      Энгус Мэджи откинулся на складном стуле, шумно выдохнул. Вперед – отступать, вперед – отступать… вот и все приказы, которые они получают. А ведь у них есть возможности, есть оружие и людей достаточно! Сколько раз он пытался разъяснить Маклеллану и прочим остолопам, жаждущим разделить с ним славу, что генерал Роберт Ли зачастую побеждает за счет одной только силы воли! Но эти мерзавцы ничего не хотят слушать.
      Он достал из стола бутылку с виски и стаканы. Взглянул на подчиненных, сидевших перед ним.
      – Как вам известно, джентльмены, Поупу не удалось разбить Твердокаменного Джексона в долине Шенандоа. – Он налил виски в стаканы, потом разложил на столе карту. – Вот здесь Поуп собирается начать продвижение к Гордонвиллу. Допустим, мы встречаем здесь Ли с его войсками – численностью предположительно от восьмидесяти до ста пятидесяти тысяч, а Маклеллан ждет его в Ричмонде. У Поупа в долине пятьдесят тысяч человек. Мы попытаемся выдавить мятежников. Вскоре должно прийти сообщение о подкреплении. Вам все ясно, джентльмены?
      – Да, сэр.
      Все по очереди стали подниматься с мест, понимая, что совещание закончено.
      – Сэр, нам бы только хоть раз как следует нажать… – начал лейтенант Кортни.
      – Надеюсь, в один прекрасный день это случится, – устало ответил генерал.
      Кортни откашлялся.
      – Прошу прощения, сэр.
      – В таком случае всего хорошего, джентльмены.
      Офицеры удалились. Энгус налил себе еще виски. Вышел из палатки в ночную тьму.
      Они находятся на южной территории…
      Госпиталь все еще располагался в старом доме на заброшенной плантации. И некоторые из офицеров разместились здесь же. Но генерал не стал этого делать. Он всегда любил Виргинию. У него душа болела оттого, что приходилось губить эту прекрасную землю. Он устроил себе штаб-квартиру в палатке в небольшом сосняке неподалеку от старого дома. Палатка Райзы находилась рядом, чуть ближе к ручью, окружавшему усадьбу. В случае необходимости она могла легко добраться до дома. И до ручья. Она обожала воду.
      Генерал вздохнул, встряхнул головой. Сердце, казалось, сейчас разорвется от гордости за дочь. Красивую, всеми любимую. Большинство здешних мужчин с радостью умерли бы за нее. Он, отец, не испытывает никакого беспокойства ни за ее безопасность, ни за ее добродетель, несмотря на то что вокруг столько молодых мужчин. Она ни разу не выказала страха, ни разу даже не поморщилась при виде жестоких ран и увечий. Ни разу не пожаловалась на усталость. Одним звуком своего мелодичного смеха она могла поднять настроение. Порой она сидела с солдатами у костра, напевая песни, которые им так хотелось услышать, песни, что пели их возлюбленные, до того как началась война.
      Если только… Кулаки генерала непроизвольно сжались. Этот сукин сын капитан! Генерал от всей души надеялся, что его дочь не узнает, как дорого тому дикарю придется заплатить за то, что погубил ее репутацию.
      Он пил виски, глядя туда, где стояла ее палатка. Сокрушенно покачал головой. В довершение всего она любит купаться в этой протоке. У солдат есть свое место для купания – дальше вниз по ручью. Все с трудом переносят жару. Райза обычно ходит купаться с охранником. Однажды она сказала отцу, что купание в ручье помогает отбить запах крови.
      Генерал допил виски. Ветер, кажется, усиливается. Он поднял голову, огляделся. Неожиданно по коже пробежали мурашки. Снова возникло странное чувство, что за ним кто-то следит. Это ощущение появилось еще в начале совещания с офицерами.
      Он вернулся в палатку, решительно поставил пустой стакан, снова вышел в ночь, на этот раз с револьвером в руке. Прошел в глубь сосняка, постоял, прислушиваясь. Обошел вокруг, внимательно вглядываясь в темноту. Наконец вернулся к себе. Что за глупости ему мерещатся! Федералы держат эту территорию под надежным контролем. Здесь, на много миль вокруг, не может появиться ни один мятежник.
      Генерал снял ботинки и вытянулся на койке. Сегодня ночью он может спать спокойно. Все в полном порядке.
 
      Господи, что же ей теперь делать?.. Этот вопрос неотступно вертелся в голове у Райзы, разговаривала ли она с окружающими, смеялась ли с солдатами, перевязывала ли раны. Как же она не подумала о таком исходе! Как могла оказаться такой дурой! Подумать только, женщина легкого поведения сразу все поняла. Она, Райза, беременна…
      К ночи у нее началась настоящая лихорадка. Оправившись от обморока, она убедила всех, что вполне здорова. Заверила Марни, что она ошибается насчет ребенка. Естественно, та ей не поверила. Но это не так важно. Райза сознавала: необходимо работать, ухаживать за ранеными, что-то делать, хотя бы для того, чтобы отвлечься.
      Но вот пришла ночь. Сейчас ей казалось, будто она вся горит от тревоги. Она попросила сержанта Уоллингса, охранявшего ее убогое жилище, постоять на страже в начале тропинки, ведущей к ручью. Прошла через небольшую сосновую поросль, остановилась у края ручья. Сняла туфли, чулки, панталоны и простое платье из хлопка, которое надевала для работы в операционной. Ни корсета, ни нижних юбок она в госпитале не носила, поэтому раздеться до белья не составило большого труда. Взяла кусочек мыла и вошла в воду. Добралась до самого глубокого места – примерно четыре с половиной фута. Ей очень нравилась прохладная хрустально-чистая вода.
      Снова пришла мысль о ребенке.
      Господи… Она едва не вскрикнула. Что же делать? Что скажет отец? Как поступит? Он и так переживает по поводу ее репутации. Ее отец…
      А как же отец ребенка, Джером?
      Он ведь может не поверить, что это его ребенок. Прошло столько времени с тех пор, как они расстались. После того, что написали о нем газеты, он стал еще более знаменитым. Герой Юга. Все женщины-южанки к нему, наверное, так и льнут. Ему, конечно, хочется поквитаться с ней и ее отцом, иначе он скорее всего о ней совсем забыл бы.
      С другой стороны, Джером принадлежит к роду Маккензи. Возможно, он сочтет своим долгом джентльмена и порядочного человека сочетаться с ней браком. Породниться с женщиной-янки?.. Нет-нет, он ее возненавидит, почувствует к ней только презрение. То, что произошло между ними, чистейший абсурд. Виноваты в этом только война и внезапный взрыв желания.
      Отца это известие убьет. А как же она сама? Леди Свобода. Героиня. Забавно…
      О Господи! А что, если и другие, как и Марни, решат, что ребенок от Йена? Что у нее связь с женатым человеком! Джером тоже может в это поверить. И Элайна! И отец! Конечно, Йен будет знать, что это не так, но…
      Она дошла до своего любимого места, там, где рядом с поваленной старой сосной лежал большой плоский булыжник. Стянула с себя влажное белье, положила на бревно, так, чтобы потом сразу его надеть. Взяла мыло и стала мыться, вся дрожа, однако испытывая удовольствие и от мыла, и от холодной воды, чувствуя, что ей это необходимо после работы в операционной. Яростно терла, скребла кожу, вымыла голову, ополоснула, снова намылила. Мыло выскользнуло из рук. Она наклонилась к воде, еще раз ополоснула волосы. Поднялась с закрытыми глазами, вслепую потянулась к поваленному дереву за одеждой и… не смогла ее нащупать. Яростно выругалась, протерла глаза, снова потянулась за бельем, и тут ее рука на кого-то наткнулась.
      Отчаянный крик, казалось, вот-вот вырвется из груди. Она открыла глаза… и крик замер в горле.
      Нет, ей это мерещится! Конечно, ей это только мерещится.
      Перед ней, небрежно опершись о поваленное дерево, вытянув ноги, сидел Джером Маккензи. Босой, голый до пояса, в одних мокрых брюках, прилипших к ногам, он внимательно наблюдал за ней, опершись на локоть. Мокрые черные волосы казались длиннее, чем она помнила. В голубых глазах отражался лунный свет, придавая им угрожающий блеск.
      Райза зажмурилась. Этого не может быть! Он не мог здесь появиться. Их со всех сторон окружают тысячи солдат-янки. Она смотрела на него не отрываясь. Заметила ярость в его глазах. Ощутила смертельную угрозу в самом его присутствии. Несмотря на расслабленную позу, он, казалось, в любую секунду был готов вскочить.
      Райза попыталась что-то сказать. Из горла вырвался какой-то хриплый звук. Только не паниковать! Не показывать своего страха. Надо хоть что-то сказать.
      – Ах вы, идиот! – наконец произнесла она. – Что вы здесь делаете? Кругом враги. Вас же повесят!
      – Не думаю. Сначала меня надо схватить.
      Он говорил надменным тоном, низким глубоким голосом, от которого она пришла в бешенство.
      – Да мне стоит только крикнуть…
      – Ничего у вас не получится. Райза с трудом сглотнула.
      – Что вы все-таки здесь делаете?
      Он ответил широкой улыбкой, его зубы ярко блеснули в лунном свете. Господи… Райза снова почувствовала, как что-то растет, поднимается внутри. Она опять подпала под власть его магнетизма. Ей до боли захотелось протянуть руку и коснуться его. А ему, наверное, хочется задушить ее, и ничего больше. Он в бешенстве. И он ее враг.
      Она носит в себе его ребенка.
      Но он, возможно, никогда об этом не узнает.
      – Что вы здесь делаете?! – крикнула она во весь голос, чувствуя, как вновь поднимается панический страх.
      Он перекинул ноги через ствол дерева, прямо в воду. Райза увидела, что он отодвинул ее белье на самый край. Он оказался совсем близко. Слишком близко.
      – Меня облили грязью. Оклеветали. Но теперь это не имеет значения.
      – Капитан Маккензи, я никогда ничего такого не говорила…
      – Все газеты опубликовали ужасающую ложь обо мне.
      – Но я никогда…
      – Дикарь, варвар, индеец, мятежник, похититель, насильник и так далее и тому подобное.
      – Значит, вы рискуете жизнью из-за газетной писанины? – с презрением спросила она.
      Джером покачал головой, не сводя с нее глаз. Райза снова ощутила притягательность этих темно-синих глаз. Он окинул взглядом ее всю. В груди стало жарко. Она с отчаянием почувствовала, как твердеют и поднимаются соски. Это от холодной воды, ни от чего другого, пыталась она убедить себя, ощущая, как все тело горит огнем.
      – Вы сумасшедший! Вы же должны быть в море! А вместо этого рискуете жизнью из-за пустых слов!
      – Нет, не из-за слов. Я рискую жизнью из-за взбалмошной женщины, которая, очевидно, считает, что ложь лучше правды.
      – Я никогда никому не лгала.
      – В таком случае, раз уж меня обвинили в изнасиловании очаровательной невинной девушки, я, пожалуй, постараюсь оправдать свою репутацию.
      Щеки ее вспыхнули. Она чувствовала, что не может дышать, не может говорить. Райза лишь молча смотрела на него. Наконец пришла в себя, встряхнула головой, попыталась отступить.
      Он мгновенно соскочил в воду. Она и опомниться не успела, как он уже стоял рядом.
      – Ты в самом деле сошел с ума! Ты что, не понимаешь, где находишься? Не смей…
      – О, мисс Мэджи, еще как посмею.
      Он потянулся к ней. Она задохнулась, кинулась в воду, однако его руки уже настигли ее. Пальцы Джерома скользили по ее спине, ягодицам, бедрам. Она кинулась прочь, поплыла. Через некоторое время остановилась, поднялась, тяжело дыша. Тело горело, невзирая на ночную прохладу. Где же он?..
      – Так тебя изнасиловали? Изнасиловал дикарь-мятежник, да? – услышала она хриплый шепот у самого уха.
      Его горячее дыхание обдало жаром ее обнаженную кожу. Вся трепеща, Райза чувствовала, как внутри поднимается новая горячая волна. Теперь она стояла неподвижно спиной к нему.
      – Послушай… Я не знаю, как ты сюда попал, как прошагал мимо моей личной охраны… Но сейчас у тебя есть ровно десять секунд, чтобы исчезнуть. Иначе я закричу.
      – Неужели закричишь?
      Он еще издевается! Райза обернулась, чтобы еще раз его предупредить. Увидела яростный огонь, полыхавший в его синих глазах. На секунду замерла.
      – Я вас честно предупреждаю, капитан. Он скрестил мокрые руки на голой груди:
      – В самом деле?
      Райза издала звук, изображавший нетерпение. Там вдалеке на бревне разглядела свое белье. Демонстративно не обращая на Джерома внимания, снова бросилась в воду и поплыла к своим вещам. Однако он уже ждал ее у поваленного дерева. Райза вскрикнула, рванулась от него в воду, но его руки настигли ее. Потом он чуть ослабил хватку, а когда она уже почти освободилась, обхватил ее лодыжки и рванул к себе. Ей пришлось ухватиться за его плечи, чтобы выбраться на поверхность и глотнуть воздуха. В следующий момент она оказалась в его руках – он прижимал ее к своей мускулистой груди и еще к чему-то твердому, вздымавшемуся под прилипшими к телу мокрыми брюками. Она не отрываясь смотрела в его глаза. Говорила себе, что надо закричать. И не могла.
      Он двинулся вперед, и ей пришлось еще плотнее прижаться к нему. Джером направился к берегу, усыпанному хвоей. Выбрался из воды, упал на колени, не выпуская ее из рук, потом положил ее на землю и накрыл своим телом.
      Взгляды их встретились. В его глазах горел все тот же яростный огонь. Райза не закричала. Пальцы его погрузились в ее волосы, ладонь обхватила ее шею. Райза не смогла издать ни звука. Он закрыл ее рот своим, яростно пытаясь раздвинуть ей губы. Она ощутила жадные, страстные движения его языка. Почувствовала тяжесть его бедер между ногами. И давление его напрягшейся плоти, уже освобожденной от брюк, на нежной коже внутренней поверхности бедер. Внутри словно вспыхнуло пламя. Вначале она еще пыталась увернуться от его поцелуев, но он не уступал. Она вонзила ногти ему в плечи. Он перехватил ее руки, завел ей за голову и прижал там своей левой рукой.
      Его правая рука, остававшаяся свободной, начала двигаться по всему ее телу, в то время как губы яростно целовали. Он ласкал ее грудь, потом двинулся вниз, к бедрам, снова поднялся вверх, обхватил грудь, пальцы щекотали ее сосок. Райза попыталась вырвать руки. Он их освободил, и она снова опустила их ему на плечи, но уже по-другому – со страстью и нежностью. Он оторвался от ее рта, приподнялся, заглянул в глаза. Сердце грохотало у нее в груди, все тело трепетало. Ни один из них не произнес ни слова. На его лоб упала мокрая прядь. Он снова склонился к ней, губы огнем обожгли шею, на которой с бешеной скоростью билась голубая жилка. Она больше не думала ни о сырой земле под ними, ни о теплой влажной южной ночи, ни о том, что вокруг солдаты-янки. Ее и раньше влекло к нему это дикое инстинктивное желание, и сейчас оно охватило ее с новой силой. Каждое его прикосновение волновало, возбуждало тело, душу. В какой-то миг она подумала, что это не может происходить на самом деле. Это ее странные эротические галлюцинации. В то же время его прикосновения казались такими реальными. Теперь его пальцы гладили треугольник внизу ее живота. Спустились ниже, глубже…
      Она вскрикнула, прижалась к нему, приникла лицом к его плечу, легонько вонзила в него зубы, потом лизнула это место. Она чувствовала, что больше не выдержит. Он должен остановиться. Но он не останавливался. Пальцы проникли внутрь, в то время как влажные горячие губы кружили по ее груди, язык играл с набухшим твердым соском.
      Потом он неожиданно пошевелился и одним сильным толчком вошел в нее. Заполнил ее всю. Руки его оказались под ней, обхватили ее ягодицы, приподняли. Он еще крепче прижал ее к своему телу, которое теперь двигалось во все ускоряющемся ритме страсти. Она ощущала под собой влажную мягкую траву, прохладный ночной ветер, овевавший разгоряченное тело. Движения Джерома становились все более быстрыми, энергичными и страстными. Все более безжалостными. Глаза горели кобальтовым огнем, опаляя ее. Она громко вскрикнула, уперлась руками ему в грудь. Все ее существо пронзил болезненно-сладостный укол. Звездное небо словно раскололось на множество хрустальных осколков. В глазах потемнело. Она изо всех сил прижимала его к себе, в то время, как он содрогался внутри ее в мощной разрядке. Сладостный жар разлился по всему ее телу. Он еще раз вздрогнул, крепко прижав ее к себе.
      В следующее мгновение Джером уже лежал рядом. Бронзовые плечи блестели от пота. Грудь бурно вздымалась и стремительно опускалась. Постепенно дыхание его стало более ровным. Еще через некоторое время Райза почувствовала прохладу ночного ветра на своей разгоряченной коже.
      – А ты ведь так и не закричала.
      – Ты не дал мне такой возможности. Но я еще могу это сделать. И вообще, ты не имеешь права на меня сердиться. Ты ведь действительно меня похитил. И кроме того…
      – Изнасиловал и обесчестил.
      Он придвинулся ближе. Она отстранилась, приподнялась на локте, с опаской глядя на него.
      – Это ведь не наша с тобой личная война.
      – Разве? А мне кажется, мисс Мэджи, что это именно война между нами. И вам пора либо сдаться, либо расплатиться за содеянное.
      Райзу поразила злость, прозвучавшая в его голосе. Она прикрыла глаза, покачала головой, встревоженная силой и глубиной его гнева. Что могло вызвать такую ярость? Он ведь и на ее поиски пустился только из-за своей злости. Ей бы надо сейчас позвать на помощь. Его следует немедленно отправить в лагерь для военнопленных. Но она не могла этого сделать.
      Она отдалась ему без единого протеста… Идиотка! Ей же представился такой редкий случай! Если бы его схватили, им обоим удалось бы пережить эту войну. А какая удача для янки и всего их дела, если бы он наконец оказался в тюрьме.
      Закричать сейчас? Однако он, по-видимому, разгадал ее мысли. Тут же оказался на ней, зажал ей рот рукой.
      – Даже не думай, если не хочешь, чтобы я унес тебя с собой. Может, тебе не хватает нашего южного гостеприимства?
      Слезы обожгли ей глаза. Сердце разрывалось от непонятных чувств. Она попыталась укусить его за палец. Он передвинул руку.
      – Запомните, мисс Мэджи. Если ваши защитники посмеют угрожать моей сестре, вы до конца войны будете наслаждаться нашим южным гостеприимством.
      Ее глаза широко раскрылись. Он убрал руку, внимательно наблюдая за ней.
      – Вашей сестре?! Вы говорите, кто-то угрожал вашей сестре?
      – Да. Хотите сказать, вы удивлены?
      – Конечно.
      – Ее едва не похитили в Ричмонде, после того как кто-то сунул мне угрожающую записку на приеме. Там говорилось, что меня ждет смерть за жестокое обращение с вами.
      – Как вы смеете обвинять меня в этом?! Неужели думаете, что я способна на такое?! Вы мерзавец! Я ничего не знаю об этой записке! Я…
      – Мой брат тоже получил послание, за подписью вашего отца. Генерал извинялся перед моей семьей за свое намерение добраться до меня.
      – А чего еще вы ожидали? Я не могу отвечать за то, что чувствует или делает мой отец.
      – Вы могли бы быть поточнее в выражениях, когда описывали варварское обращение с вами дикаря-мятежника.
      – Говорю вам, я ни слова…
      – Я умею читать, мисс Мэджи. Она взорвалась:
      – В самом деле? Сомневаюсь! Мне говорили, у южан замедленное мышление. И потом, сэр… разве вы не обращались со мной неподобающим образом? Не посадили силой на свой корабль? Не лишили невинности? Идите вы к черту, капитан! Можете отправляться прямо в ад. Мне нет до вас дела. Я сейчас слишком занята. Эта война выматывает не только тело, но и душу.
      – Должен сказать, вам она пошла на пользу. Вы прекрасно выглядите. Исключительно хорошо, я бы сказал.
      – Идите вы к черту, Джером… – Она запнулась. Сглотнула комок в горле.
      Он, казалось, забыл недавний гнев и теперь внимательно смотрел на нее.
      – Раньше ты была слишком худенькой, а теперь поправилась.
      Он осторожно обхватил рукой ее потяжелевшую грудь.
      – Не говори глупости! Я похудела… – начала она. И замолчала.
      Грудь и в самом деле стала больше, пополнела и округлилась. Ну конечно! Как же она раньше не заметила? Остается только надеяться, что он не придаст этому значения или не поймет, в чем дело. Надо его отвлечь…
      – Не смей! – прошептала она. – Не смей обвинять меня бог знает в чем…
      Он ее не слушал. Внимательно разглядывал ее с головы до ног. Внезапно наклонился, коснулся губами живота.
      – Маккензи…
      – Что?
      – Прекрати. Больше тебе не удастся меня соблазнить.
      – Я не собираюсь тебя соблазнять, – пробормотал он, почти не отрывая губ от ее кожи.
      – Тогда что же…
      Он поднял голову. Встретился с ней глазами. Теперь она увидела в них вызов.
      – Насиловать. Я ведь для этого явился.
      Он взял руками ее колени, раздвинул ноги, резко рванул ее и прижал к себе. Она задохнулась, разгадав его намерения, хотела возразить, запротестовать… и не успела. Он опустил голову между ее ног, и ее залила горячая волна блаженства. Невыносимо-жгучие ощущения словно током пронзали ее всю. Его язык, его губы, его руки возбуждали, ласкали, проникали внутрь, то осторожными и нежными, то резкими движениями. Слезы застилали ей глаза. Она в бессилии откинулась на спину, изгибалась и извивалась, утопала, умирала от острого, небывалого наслаждения. Ярость, дикое желание, удовольствие – все слилось воедино.
      Он отстранился от Райзы, чуть приподнялся и с силой вошел в нее. Как ночной ветер, как буря. Дойдя до пика наслаждения, она вдруг поймала себя на том, что кричит. Никогда в жизни не испытывала она такого экстаза. Когда все кончилось, ее еще долго накрывали сладкие волны, то отступая, то вновь захлестывая с головой. Она лежала трепещущая, выдохшаяся… потрясенная.
      Он не сразу оторвался от нее. Долгое время лежал, крепко прижимая ее к себе. Прохладный ночной ветер обвевал их слившиеся тела.
      Райза тихо застонала:
      – Ты должен идти. Ты сошел с ума. Я и правда закричу. Тебя схватят…
      – И повесят. Но ты не закричишь.
      – Почему? – Райза почувствовала, что она на грани истерики. – Ты же явился, чтобы мстить. Хотя я не заслуживаю мести.
      – Если ты закричишь, первым здесь может появиться твой отец.
      Райза смолкла. Сделала глубокий вдох. На его губах заиграла легкая улыбка.
      – А знаешь, ты ведь и правда кричала. Это было очень приятно.
      – Ах ты!..
      Она снова взорвалась. Хотела ороситься на него, вцепиться в него ногтями. Однако он и к этому оказался готов Снова взобрался на нее, пригвоздил к земле. Грудь ее бурно вздымалась от ярости.
      – Ну как, больше никаких угроз, мисс Мэджи?
      – Ты бы мог убить моего отца. Никакие твои угрозы или оскорбления не стоят его жизни.
      Он снова улыбнулся, но теперь в его улыбке сквозило восхищение.
      – Ты все равно за это поплатишься. Не забывай, тебя со всех сторон окружают янки. Мне даже кричать не надо. Тебя все равно схватят.
      – Может, схватят, а может, и нет.
      – Я не знаю, в чем ты меня подозреваешь…
      – Ты прекрасно знаешь, что сделала. Меня оклеветали, моей семье угрожали. Я узнаю правду, и больше мне никто не будет угрожать.
      – Это ты явился сюда с угрозами.
      – Не забывай, я выполняю все свои обещания. Ты за все ответишь.
      – Мне не за что отвечать. А вот вы за все заплатите, сэр!
      – Война еще не закончена.
      – Верно. И предупреждаю вас, если вы сейчас же не отпустите меня и не исчезнете…
      – Еще нет… пока.
      – Пока?!
      – Еще разок.
      – Еще разок?! – Она наконец поняла, что он имеет в виду. Снова задохнулась. – Да ты с ума сошел! Я не позволю…
      – В этом и заключается насилие. Разве не так?
      Райза не могла понять, чего ей больше хочется – засмеяться или разорвать его на части. Но он был серьезен. Его руки крепко сжимали ее. Он опять был напряжен и желал разрядки.
      – Еще раз, – прошептал он.
      Да, он умел заниматься любовью. И с гневом, и с нежностью. С самого начала он ее заворожил. Не может быть, чтобы она в него влюбилась…
      И все-таки между ними возникла какая-то непонятная связь. Как тонкая паутинка. Его взгляд поразительно действовал на нее. Его лицо приковывало к себе. Даже высокие скулы, указывавшие на примесь индейской крови, привлекали, так же как и бронзовая кожа и густые темные волосы с едва заметным намеком на рыжину.
      Их связывает ярость, и ничего больше, напомнила она себе. Но это не имеет значения.
      Стоит ему прикоснуться к ней, как внутри вспыхивает пламя. Наслаждаясь его любовью, Райза внезапно поняла, что никогда больше не пожелает близости с другим мужчиной. А ведь они враги. И у нее будет от него ребенок.
      Поднявшаяся волна неистового желания смыла все мысли. Снова она испытала тот же экстаз. В его объятиях она забыла даже свой страх. Забыла о том, что их может увидеть половина союзной армии.
      Когда сладостные ощущения утихли, она молча лежала в его объятиях, чувствуя, что он наблюдает за ней. Ей очень хотелось узнать, о чем он думает. Но она не спросила. Все равно не ответит.
      Она закрыла глаза в полном изнеможении, испытывая в то же время удивительную радость.
      Через некоторое время открыла глаза и увидела, что его нет рядом. Он исчез. Она осталась одна.

      В начале октября Джером стоял на палубе носовой части «Леди Варины». Корабль рассекал воды Атлантики, двигаясь на север с приспущенным флагом и четырьмя орудиями на борту.
      Они возвращались с Бермуд, увозя товар, прибывший из Англии. К сожалению, прислали не все, на что они рассчитывали.
      Джером давно не участвовал в сражениях на море, и сейчас чувствовал, что готов к серьезным действиям.
      Они провели на суше гораздо больше времени, чем намеревались. Информация, которую ему удалось получить во вражеском лагере, оказалась весьма полезной. Фактически она подтвердила почти все расчеты и догадки генералов-конфедератов.
      Летом театр военных действий переместился на восток. Сражения становились все более кровавыми, бои следовали один за другим. Так как ремонт «Леди Варины» затянулся, Джером решил остаться с братом. Время от времени он выполнял разведывательные задания. Ему удавалось проникать в такие места, куда другим путь был заказан. В ожидании окончания ремонта судна он охотно выполнял задания секретного агента. Чаще всего требовалось передать информацию от одной армии или бригады к другой. Джерому нравилась эта работа. Он сумел получить подтверждение информации, имевшейся у генерала Ли, о том, что войска Маклеллана движутся водным путем на подкрепление к Поупу. Он хорошо знал и о плане генерала использовать горный район Кларк-Маунтин как укрытие для своих войск и нападения на восточный фланг армии Поупа. После этого генерал намеревался закрыть доступ войскам Маклеллана, направлявшегося на подкрепление к Поупу, а дальше отрезать все пути к отступлению на Вашингтон.
      Люди Поупа схватили адъютанта Джеба Стюарта с копией плана сражений. Это позволило им передислоцироваться и отступить. Две армии оказались друг против друга.
      Последовали кровавые сражения. Ли не удалось одержать решающую победу над северянами, однако он совершил невероятное. Своими сравнительно малыми силами он нанес противнику серьезный урон, удержав в то же время стратегически важные позиции конфедератов. Ему удалось не только снять угрозу, нависшую над Ричмондом, но и оттеснить федералов обратно к округу Колумбия.
      Джером еще несколько раз прорывался за линию фронта к федералам, однако Райзу ему больше увидеть не удалось. Он старался убедить себя в том, что и не пытается больше ее разыскивать. Она враг. Он ее честно предупредил, чтобы больше не пыталась против него бороться, не пыталась его оклеветать или угрожать его близким. Его одержимость немного утихла. Во всяком случае, так он себя уверял. Но он мог уверять себя в чем угодно, а Райза не выходила у него из головы. Ночами ее образ преследовал его. Он мог сколько угодно запрещать себе думать о женщине, считающей его необузданным дикарем, злейшим врагом, но его тоска по ней от этого не становилась меньше.
      На протяжении всей кампании генерала Ли он оставался с армией северной Виргинии. Пятнадцатого сентября Джексон занял Харперс-Ферри. Роберт Ли, узнав о победе Джексона, решил добиться того же в Шарпсберге, штат Мэриленд.
      За всю свою жизнь не видел Джером такой жестокой битвы, какая разыгралась в местечке под названием Шарпсберг, у речушки Антитам. Оружейным огнем косило кукурузные поля. И людей косило, как кукурузу. Земля стала скользкой от крови. Груды человеческих тел высотой в несколько футов покрывали обширные территории. Появилась даже аллея под названием Кровавая аллея, где тела еще живых солдат постепенно пополняли ряды мертвецов.
      Глядя на это бесконечное поле смерти, озаренное кроваво-красным солнцем, Джером чувствовал, что теряет способность здраво мыслить. Попросту теряет рассудок. Потери в этой войне, как со стороны южан, так и со стороны северян, не поддавались никакому описанию. Он бродил среди солдат, совсем еще мальчиков, которые погибли, так и не успев узнать, что такое настоящая жизнь.
      Многие мужчины плакали. Мужчины, до этого яростно сражавшиеся, храбрые, мужественные. Неужели Бог от них отвернулся, подумал Джером. Он знал, что до конца своей жизни будет помнить этот сентябрь в Мэриленде. Еще долго после этого он возвращался в ночных кошмарах на это адское поле битвы, ощущал запах крови и просыпался в холодном поту. Если бы можно было бросить все это и уйти. Однако от войны так просто не уйдешь. Кроме того, он сознавал, что для него сейчас уйти означает предать погибших.
      На море ночные кошмары мучили его меньше. Вначале он намеревался заехать в Ричмонд за Сидни. Но к этому времени выяснилось, что сестра перебралась в госпиталь и хотела бы остаться еще на несколько месяцев. Первая леди оказывала ей покровительство. Сидни получила длинное письмо от матери. Тила писала, что, невзирая на беременность, чувствует себя хорошо, и просила дочь, если это возможно, приехать к началу ноября. Сидни с радостью согласилась. Джером не мог заставить сестру покинуть госпиталь, где она была отчаянно нужна.
      «Леди Варина» после ремонта выглядела прекрасно. Ее отскребли, заново покрасили, заменили негодные паруса и мачты, отмыли и отполировали. Джером ощутил настоящее удовольствие, увидев корабль.
      В Чарлстоне он снова встретился с Дженсоном и Томпсонами, которые принимали его, как дорогого гостя. Жанин отчаянно флиртовала с ним. Он провел прекрасный вечер за ужином и танцами, наслаждаясь ее обществом. И тем не менее уже поздно ночью, потягивая бренди, он поймал себя на том, что сравнивает ее с Райзой Мэджи. Да, Жанин – настоящая красавица, но у нее не такая длинная шея и нет таких прекрасных густых каштановых волос. Он тосковал по глазам Райзы… по ее полной груди, по ее телу.
      Жанин в эту ночь не появилась в его спальне. Правда, перед этим она намекнула, что он может прийти к ней. Джером даже некоторое время размышлял над предложением, но… все-таки поступил иначе.
      Выйдя из гостеприимного дома своих друзей, он направился в таверну, которую давно знал, и провел остаток ночи в объятиях опытной проститутки, которую тоже хорошо знал. Однако и после этого напряжение не прошло, скорее наоборот.
      Выход из гавани Чарлстона в открытое море оказался для «Леди Варины» первым серьезным испытанием после ремонта. Она выдержала его с честью. Так и летела по волнам, сверкая свежей краской. Джерому не терпелось поскорее забрать груз и отправиться во Флориду – сначала домой на южное побережье, потом в Сент-Джонс. К сожалению, того, что ему удалось закупить на Бермудах, оказалось недостаточно. Не хватало лекарств и наркотиков, столь необходимых Джулиану. Надо было срочно найти еще какой-нибудь источник.
      Джерома заинтересовал корабль, появившийся на горизонте.
      Хэмлин Дуглас, стоявший рядом, взял из его рук подзорную трубу.
      – Ну, что скажешь, Хэмлин?
      – Это корабль янки.
      – Нам надо знать наверняка. Если случайно нападем на британский корабль, конфедераты могут проиграть эту чертову войну. В Ричмонде я убедился в том, насколько важно, чтобы европейские соседи признали правительство конфедератов.
      Хэмлин приподнял подбородок, покачал седовласой головой:
      – Это янки.
      – Как ты можешь быть уверен?
      Хэмлин поднял на него свои холодные, почти бесцветные глаза:
      – Вы ведь тоже так думаете? Вы тоже считаете, что это янки?
      – Да.
      – Почему? Джером ухмыльнулся:
      – Нутром чувствую.
      – Вот и я тоже.
      – Джентльмены, что за странный способ вести войну! К ним подошел Дэвид Стюарт. Он сейчас отдыхал. На борту не было ни одного раненого или больного. Никто не нуждался в его помощи. Дэвид приблизился к борту, тоже вглядываясь вдаль.
      – Что скажете, док? Вы ведь тоже офицер.
      Дэвид усмехнулся:
      – Я скажу, что это янки. Берем их.
      – Мистер Майерс! – крикнул Джером командиру орудийного подразделения.
      – Берем его, капитан. Любой английский или французский корабль в этих водах шел бы с высоко поднятым флагом.
      – Полный вперед, мистер Дуглас! – скомандовал Джером. – Мистер Майерс, скажите своим ребятам. Мэт! В машинное отделение! Полный вперед, в погоню за добычей. Ждите моего приказа, нужно действовать быстро. У них мощные орудия на борту.
      Они нагнали вражеский корабль только через два часа. Он пытался уйти от погони, но не смог. Джером вскочил на гору снастей, наблюдая за тем, что делается на корабле. Там, по-видимому, совещались, обсуждая сложившуюся ситуацию. Насколько Джером мог судить, глядя в подзорную трубу, офицеры отчаянно спорили.
      – Мистер Дуглас, скомандуйте, чтобы дали предупреждающий выстрел. Предоставим им возможность сдаться.
      – Но мы не можем позволить им выстрелить из пушек первыми, сэр… – начал Дуглас.
      – Мы и не позволим. Просто дадим им возможность сдаться. Я не хочу топить корабль. Мне нужен только груз.
      – Да-да, верно, капитан.
      Прозвучал предупреждающий выстрел. Хэмлин предложил сдаться. Со своего наблюдательного пункта Джером увидел, что враги готовятся дать залп.
      – Мистер Майерс, открывайте огонь!
      «Леди Варина» осветилась ослепительными вспышками огня. Залп оказался точным и сокрушительным. Грот-мачта вражеского корабля рухнула с громовым треском, словно взорвалась сама морская пучина. С корабля янки послышались крики раненых. Команда бросилась тушить огонь. Прозвучал ответный залп, однако ядро не долетело до «Леди Варины».
      – Огонь, мистер Майерс! – снова скомандовал Джером.
      Второй залп окончательно добил врага. До этого корабль шел без флага. Сейчас белый флаг медленно пополз вверх по единственной уцелевшей мачте.
      – Готовьтесь перебраться к ним на борт, ребята! – приказал Джером.
      Победные возгласы команды «Леди Варины» слились со скрипом и скрежетом крюков. Джером в своей каюте дождался, пока добычу надежно закрепили, потом надел китель и отправился принимать капитуляцию. Переправившись на борт к янки, он увидел, что Дэвид уже там, работает вместе с их хирургом.
      Офицеры выстроились на корме. Капитан, высокий худой человек, с виду за пятьдесят, держался враждебно. Помощник оказался намного моложе. Его ранило в руку. Командир орудий, плотный, тяжелый, стоял весь обсыпанный порохом. Джером отсалютовал всем троим. Они ответили ему тем же.
      – Мы шли без флага. Вы не имели права нас атаковать! – угрюмо произнес капитан.
      Джером удивленно приподнял брови:
      – Сэр, я вижу, на вас форма военно-морского флота Соединенных Штатов. Это корабль Соединенных Штатов. Мы находимся в состоянии войны. Вы наши враги. А начиная с этой минуты, джентльмены, вы все – ваша команда и пассажиры, если они есть, – наши гости… Образно выражаясь.
      – Сэр, мы направлялись в Англию с…
      – У меня нет никаких сомнений в том, что вы везете полный трюм груза, которым мы с удовольствием воспользуемся. А сейчас, джентльмены, боюсь, мне придется попросить вас занять свои места. Мистер Дуглас поведет ваш корабль. Если хотите, можете взять баркасы, или я позабочусь о том, чтобы вас высадили поблизости от какого-нибудь порта, занятого северянами.
      – Мы с офицерами возьмем баркасы, – сухо произнес капитан.
      – Но, капитан… – начал первый помощник.
      – Я так решил, лейтенант Вэйлон.
      – Прошу прощения, сэр. Но мы должны подумать о том, что будет с остальными.
      Капитан нахмурился, по-видимому, сообразив, о чем говорит его помощник. Откашлялся, секунду помолчал.
      – Хорошо, капитан, можете оставить нас на корабле. Мы капитулировали и больше сопротивляться не будем. Надеюсь, вы будете обращаться с нами так, как полагается вести себя с военнопленными.
      – Разумеется. Мистер О'Хара! – В ту же секунду рядом появился Майкл. – Пожалуйста, примите у этих джентльменов оружие и проводите их вниз.
      – Да, сэр!
      Офицеры ушли в сопровождении Майкла. Джером прошелся по палубе. Остановился около совсем молодого человека, скорчившегося на досках. Парень держался за ногу, пытаясь побороть слезы. Джером наклонился к нему:
      – Куда тебя ранило, моряк? Юноша посмотрел на него, съежился.
      – Куда тебя ранило? – повторил вопрос Джером. Парень с трудом сглотнул.
      – В колено. Мне отрежут ногу. Дженни меня разлюбит. Разве она сможет любить получеловека?
      – Во-первых, потеряв ногу, еще не становишься получеловеком. Ты рано сдался. – Джером вынул нож, и парень смертельно побледнел. Разрезал штанину, освободил ногу, ощупал кость, отчего юноша побелел еще больше и закусил губу, чтобы не закричать. – Кость не раздроблена. Пуля прошла сквозь коленную чашечку. Можно попробовать ее достать и, если не будет заражения…
      Парень схватил его руку:
      – Док Дикинс только что сказал, надо отрезать. Я не хочу… Пожалуйста… Господи… капитан… если можете, остановите его…
      С минуту Джером стоял в нерешительности. Не берет ли он на себя роль Господа Бога? Если начнется заражение, парень погибнет. Но заражение может начаться и так.
      Он еще несколько секунд колебался. Потом выпрямился.
      – Дэвид!
      Дэвид склонился над юношей. Потом поднял глаза на Джерома.
      – Да, это возможно. Конечно, риск есть. – Он пожал плечами. – С другой стороны, многие считают, что мы сознательно убиваем солдат-северян в наших госпиталях. Если парень хочет, чтобы я его лечил…
      Юноша схватил его за руку:
      – Сэр, я очень хочу, чтобы вы меня лечили, если есть шанс сохранить мне ногу. Я стану вашим рабом, сэр, на всю оставшуюся жизнь.
      Дэвид с улыбкой взглянул на Джерома.
      – Пусть его перенесут на «Леди Барину», – распорядился Джером. – Мистер Дуглас, займитесь кораблем. Дайте мне списки погибших и раненых, посмотрите груз и принесите мне перечень товаров. Я буду в своей каюте.
      Он удалился с захваченного корабля. Войдя в свою каюту, достал карту и попытался определить наилучший маршрут для доставки добытых товаров и захваченного корабля конфедератам. Не хотелось топить судно без крайней на то необходимости. Конфедераты испытывают отчаянную нужду в кораблях, как и во всем остальном. Проделав некоторые расчеты, Джером остановился на маршруте через Джексонвилл. Возможно, удастся узнать, в чьих он сейчас руках. В Джексонвилле можно будет переоборудовать корабль и сдать его начальству. И в Сент-Джонс он сумеет попасть, как и намеревался. А вот с заездом на южное побережье придется подождать. Тем более что при нынешних обстоятельствах поездка домой представляется непозволительной роскошью.
      В дверь осторожно постучали. Джером, ожидавший доклада от своих подчиненных, даже не потрудился поднять голову. Кто-то нерешительно откашлялся. На этот раз Джером поднял голову. Перед ним стоял раненный в ногу юноша, которого перед этим доставили на корабль. Он покачивался, опираясь на сломанный шпангоут, как на костыль.
      – Вы что, хотите умереть от потери крови?! – набросился на него Джером.
      Тот покачал головой:
      – Я только хотел сказать… вы, ребята, порядочные люди… Вы ведь капитан Маккензи? Как вас только не называют… И дьяволом, и морским драконом, и… я не знаю как еще. Они не правы. Никто из вашей команды не собирается нас ни убивать, ни топить, ни…
      Джерому стало весело.
      – Да, я не морской дракон, это точно. Парень колебался. Сделал глубокий вдох:
      – Я кое-что узнал, о чем хочу вам рассказать. Мой друг Салли… его не ранило… в общем, он сказал мне, что капитан Бриггс и лейтенант Вэйлон собираются бежать… вместе с генеральской дочерью.
      – С генеральской дочерью?!
      Джером поразился тому, как все сжалось у него внутри.
      – С мисс Мэджи, сэр. – Парень снова откашлялся. – Кажется, весь мир знает о том, что до этого вы ее похитили, капитан.
      – Что вы такое…
      Неужели Райза находится на захваченном корабле?!
      – Ну вот, они и задумали спасти ее от вас.
      – А… почему вы решили мне об этом рассказать?
      – Да потому что эти идиоты ее погубят! Они утонут вместе с ней, их сожрут акулы. Я подумал… даже, если это правда… то, что про вас пишут в газетах… будто вы дикарь… похитили ее, обесчестили, все равно ей лучше остаться с вами, чем погибнуть вместе с ними.
      – Понятно… Выбрали наименьшее из двух зол. Спасибо, моряк. А теперь обратно в больничное отделение. Не хочу, чтобы ваша смерть была на моей совести!
 
      Йен Маккензи, будучи с ранней юности человеком военным, хорошо понимал всю трагедию войны. А война эта становилась все злее, все беспощаднее. У него есть жена и ребенок. Элайна ожидает второго ребенка. После того как она стала заниматься только домом, отойдя от политики, Йен наконец почувствовал себя счастливым. Он любил жену, и она его любила.
      Однако проходили месяцы, а им все никак не удавалось встретиться. Он тосковал по ней. И по своей родной Флориде.
      Невозможно объяснить тупоголовым военным начальникам, что южане на восточном фронте берут верх над ними по всем статьям. Простая статистика сулила бесчисленные победы, которые почему-то так и остались мечтой. После целого лета жестоких сражений Йен снова оказался в Вашингтоне. Он сам попросил перевести его в Виргинию, осознав, что в кровавой битве может встретиться лицом к лицу со своими родственниками. Линкольн отозвал его, убежденный, что Маккензи принесет наибольшую пользу там, где и раньше, – в небольших по масштабам сражениях на своем родном полуострове. Вскоре Йен понял: в основном они занимаются тем, что отнимают припасы у мятежников, после чего те, в свою очередь, захватывают товары у них. Однако при тех безжалостных битвах, которые велись теперь, у каждой стороны появились и свои особые задачи. Для южан такой целью стало получение доступа к жизненно необходимым припасам: медикаментам, военной технике и снарядам. Северяне же, напротив, стремились отрезать мятежников от всех резервов и таким образом поставить их на колени.
      Йен уже мечтал о том, как появится дома, когда прибыл посыльный от генерала Энгуса Мэджи с просьбой явиться к нему. Йен обрадовался случаю повидать старого командира перед отъездом.
      Едва он вошел в резиденцию генерала Мэджи, как тот стремительно вышел к нему навстречу.
      – Генерал, – начал Йен… и неожиданно получил сокрушительный удар кулаком в челюсть.
      Остолбеневший Йен с трудом поборол инстинктивное желание дать сдачи. Ощупал челюсть.
      – Сэр…
      – Никаких «сэров», Маккензи! Я относился к вам, как к сыну, которого у меня никогда не было! Я любил вас! Я ожидал, что вы с Райзой поженитесь, и заранее радовался этому. Вы выбрали другую – это ваше право. Но как вы посмели после этого использовать мою дочь подобным образом! Как вы посмели поступить с ней так жестоко! Йен все еще потирал подбородок.
      – Генерал… Сэр… Я бы с радостью ответил на ваши обвинения, но я понятия не имею, о чем вы говорите. Насколько я знаю, Райза отбыла морем в Англию, чтобы повидать друзей…
      – Неужели! И даже не сообщила мне о своем положении!
      – О своем положении?..
      – Но у меня есть свои источники информации! – снова взорвался генерал, напрягшийся как струна. Его глаза метали молнии.
      – Вы хотите сказать… Райза ждет… – Но это невероятно! Ребенок не от него, значит… – Можете ударить меня еще раз, сэр, если вам от этого станет легче, но… боюсь, что…
      Йен запнулся на полуслове. Его двоюродный брат не насильник и не бандит. Что бы там ни писали газеты, он знал наверняка, что Джером никогда бы не овладел Райзой против ее воли. Ни Райзой, ни какой бы то ни было другой женщиной. Женщины сами к нему льнут. Но… что же, черт возьми, произошло?
      Мысли генерала, очевидно, шли в этом же направлении.
      – Я убью его! Убью этого подонка, полукровку, дикаря, вашего родственника! Я сам его разыщу и вырежу у него сердце из груди! – Голос генерала сорвался.
      – Сэр, я хорошо знаю своего кузена. Вы лучше кого-либо другого понимаете, как много людей встали на защиту своих родных штатов. Идет война, сэр. Мой кузен вернул Райзу в целости и сохранности, как только представилась возможность.
      – Вырежу у него сердце, зажарю и скормлю собакам!
      – Сэр! Я не могу поверить, что Джером в чем-либо виновен. До меня дошли слухи о его знакомстве с какой-то женщиной в Чарлстоне. Говорят, будто состоялась помолвка. Она красавица, из достойной и уважаемой семьи. Что же касается Райзы… она очень сердилась на него, но она сказала нам правду. Мой кузен не сделал ей ничего плохого. Я это знаю. Возможно…
      – Возможно… что? Вы что, пытаетесь очернить мою дочь?!
      – Нет-нет, сэр… Вы же знаете, я люблю ее.
      – Ах, значит, вы ее все-таки любите!
      Йен сделал глубокий вдох. В этот момент он бы сам с радостью вырвал у Джерома сердце.
      – Райза мой друг, сэр. Лучший друг. Но… возможно, она влюбилась в кого-то другого, о ком мы ничего не знаем.
      Мэджи застонал. Глаза его затуманились слезами.
      – Она меня покинула, Йен. Уехала, не сказав ни слова о своем положении. Не доверилась мне. Неужели она не знает, как я ее люблю!
      – Она просто не захотела причинить вам боль, сэр. Не хотела повредить вашему положению.
      А может, и побоялась, подумал он. Побоялась, что отец захочет вырезать чье-нибудь сердце.
      – Сэр, доверьтесь мне, и я постараюсь все выяснить. Долгое время генерал Мэджи молча смотрел на него. В его душе боролись ярость и отчаяние.
      – Райза сейчас на пути в Лондон, Йен. А я должен вернуться на фронт. Где окажешься ты, один Бог знает. Хорошо, я доверюсь тебе. Но если этот подонок-полукровка…
      – Вообще-то у Джерома с кровью все в порядке. Это мой дядя полукровка.
      Голос его звучал оскорбленно, и это несколько умерило пыл генерала.
      – Если он с ней что-нибудь сделал, я его на куски разрежу!
      Йен отдал честь. Он точно знал, кто кого разрежет на куски, если дело дойдет до драки, но говорить об этом не стал. В любом случае Джером никогда не поведет себя как дикарь.

      Решение покинуть Америку далось Райзе нелегко, но ей казалось, что другого выхода нет. Она постарается вернуться как можно скорее. Райза сознавала, какую боль причинит отцу своим внезапным отъездом, но остаться дома, в своем положении, не могла. Это причинило бы ему еще большую боль. Одно время она размышляла, не написать ли Джерому Маккензи о том, что она ждет ребенка. Однако их последняя встреча получилась такой мимолетной и бурной, что Райза порой начинала сомневаться в собственной способности здраво мыслить. И во время той встречи он ясно дал ей понять – да она и сама это знала, – что они враги и таковыми останутся. Ей показалось разумным поехать в Англию. В Лондоне у нее остались подруги, с которыми она училась в колледже. Когда придет время, можно будет уехать в какое-нибудь уединенное место, например, в Шотландию. А когда война кончится…
      Да… что тогда? Как она объяснит домашним появление ребенка? А если война еще затянется? Сможет ли она долго жить вдали от дома? Отец ее так любит, она ему нужна. Может, сказать, что она усыновила ребенка, оставшегося сиротой? Но поверит ли отец? И как ей потом жить с этой ложью? В ней боролись любовь к отцу, нежелание расставаться с ним и боязнь причинить ему боль. Сейчас он должен всецело сосредоточиться на своих делах, а не тревожиться о дочери.
      Итак, Райза отправилась в путь, сказав, что едет в Лондон навестить друзей. Решила, что сама о себе позаботится, сама распорядится своей жизнью. Однако Господь Бог, похоже, решил по-другому. Он оказался большим шутником.
      Едва увидев «Леди Варину» на горизонте, Райза сразу поняла, что Джером Маккензи намерен захватить их корабль. Капитана Бриггса еще раньше предупреждали, что он берет слишком большой груз. Из-за этого корабль теряет в скорости и маневренности. Лейтенант Вэйлон, по-видимому, покоренный ее чарами, постоянно повторял, как ему не нравится служить под началом у Бриггса, которого он называл старой выдохшейся военной клячей.
      Вэйлон читал газеты, поэтому, увидев на горизонте мятежный корабль, сразу догадался, что это сам морской дьявол Джером Маккензи пустился за ними в погоню. Лейтенант тут же распорядился, чтобы Райзу надежно спрятали в капитанской каюте, и заверил, что сделает все возможное для ее спасения.
      Захватив корабль, всем известный морской дьявол против ожидания вел себя по-рыцарски, до мелочей соблюдая все международные правила обращения с военнопленными. Всех офицеров вежливо препроводили в капитанскую каюту, где оставили под охраной. Каюту всего один раз обыскали. Во время обыска, который проводил Майкл О'Хара, Райза сидела за шитьем, низко опустив покрытую шалью голову. Ее представили как жену лейтенанта Вэйлона. После того как забрали все оружие, офицеров пригласили отобедать вместе с командой «Леди Варины».
      Вэйлон не забыл о своем обещании.
      – Корабли разъединили, мисс Мэджи. После наступления полуночи мы с вами сбежим. Возьмем баркас с правого борта. Его уже приготовили. Мы с Бриггсом будем вас сопровождать и позаботимся о вашей безопасности. В этих местах часто проходят корабли. Могу вам обещать: еще до наступления утра кто-нибудь нас подберет.
      – Лейтенант Вэйлон, я не вижу смысла так рисковать. Вы же капитулировали. А попытка побега может всех погубить.
      – Что вы говорите, мисс Мэджи! Если капитан Маккензи снова захватит вас в плен, ваш отец убьет нас своими руками!
      Райзе и самой хотелось скрыться, пока Джером Маккензи ее не обнаружил. В этих обстоятельствах он никак не должен узнать о ребенке.
      – Хорошо, лейтенант, пусть будет по-вашему.
 
      Полумесяц луны висел высоко в чистом, усеянном звездами небе над Атлантикой. Океан мягко и почти бесшумно катил свои волны. Ночь стояла великолепная. Корабль янки и «Леди Варина» медленно двигались бок о бок, равномерно рассекая волны. Майкл О'Хара стоял у штурвала захваченного корабля, мистер Дуглас вел «Леди Варину».
      Джером нес вахту на носу «Леди Варины», скрытый темнотой ночи. Морякам за их дневные труды дали рому, и теперь они спали. Хирурги давно уже «заштопали» последнего раненого. Убитые нашли приют на дне океана.
      Стояла тихая спокойная ночь. Если не считать того, подумал Джером, что на нем лежит ответственность за корабль с подавленными, разочарованными, раздраженными моряками армии северян. Холу Смиту, чью ногу удалось спасти, по этому случаю разрешили принять посетителя – его друга Салли. Салли и сообщил другу о подготовке капитана, первого помощника и пассажирки к побегу и о том, что этот побег должен состояться нынешней ночью.
      Потому-то Джером и стоял уже несколько часов неподвижно, вглядываясь в темноту. Наконец показались три темные фигуры, двигавшиеся вдоль палубы к баркасу. Через несколько секунд баркас почти бесшумно упал в воду. Джером подошел к перилам, ухватился за веревку и перебросил ее к одному из баркасов, привязанных к кораблю. Несколько футов воды отделяли его от Джеремии Джонса, Дэвида Стюарта и Джимми Майерса, находившихся в другой лодке.
      – Пора, джентльмены.
      Два баркаса, как стрелы, рванулись в темноту ночи. Не прошло и нескольких секунд, как они обогнули «Леди Варину» и помчались вдогонку за убегающими янки.
      – Господи! Этот человек и вправду настоящий дьявол! Капитан Бриггс первым забил тревогу. Райза резко обернулась. Сердце ее упало.
      – Не может быть! Это невозможно! – воскликнул лейтенант Вэйлон.
      – Эй, вы там, впереди! Янки! Остановитесь!
      – Ни за что на свете, сэр! – выкрикнул в ответ лейтенант Вэйлон.
      – Не будьте идиотом, Вэйлон! Он вас пополам разрежет и глазом не моргнет.
      – Ну нет! Мы будем драться!
      – Я вам уже сказала, что не хочу кровопролития, – вмешалась Райза. – Лейтенант Вэйлон…
      Однако тот уже вскочил на ноги, выхватил небольшой револьвер и начал стрелять.
      – Сядьте на место, вы, идиот! – взревел капитан Бриггс. Поздно. В результате неосторожных движений Вэйлона лодка угрожающе накренилась. Вэйлон первым полетел в воду. Бриггс кинулся плашмя, пытаясь удержать Райзу, но все было напрасно. Лодка перевернулась, и они моментально оказались за бортом. Райза сразу почувствовала, что начинает тонуть. Ее одежда оказалась слишком тяжелой. На ногах тяжелые ботинки, в накидку зашиты серебряные монеты. Ей удалось скинуть ботинки и выплыть на поверхность. На какие-то краткие мгновения она ощутила тревогу за судьбу капитана Бриггса и лейтенанта Вэйлона, но очень скоро инстинкт самосохранения взял верх над всеми остальными мыслями. Впрочем, она думала не только о себе. Она должна сохранить ребенка. Тяжело дыша, Райза выплыла на поверхность, попробовала плыть стоя. Увидела на расстоянии примерно тридцати футов перевернутый баркас. Люди Джерома втаскивали в свою лодку лейтенанта Вэйлона. Сам Джером в одиночестве сидел на веслах во второй лодке, глядя прямо на нее, сверху вниз. В просторной белой рубашке из хлопка, темных бриджах и сапогах, он больше походил на вольного пирата, чем на военного.
      Он смотрел на нее. Глаза его были темными и непроницаемыми.
      – Опять плаваем?
      – Идите к черту, Маккензи!
      – Очень может быть, я так и поступлю. – Он не спускал с нее глаз. – Мы в открытом море. Плыть здесь некуда. А вода холодная. И полно морских хищников. Акулы… в общем, приятного мало.
      Не обращая внимания на его насмешливый тон, Райза старалась уловить выражение его глаз. Не торопилась плыть к его лодке. И чувствовала, что выдыхается.
      – Давайте руку! – сердито выкрикнул он. – Быстро! Будь я проклят, если позволю вам утонуть. Лживые писаки меня четвертуют.
      Она больше не сопротивлялась. Он схватил ее за руки, поднял и втащил в лодку. Баркас сильно покачнулся, но тут же восстановил равновесие. Райза опустилась на пол. Вода стекала с нее ручьями. Джером смотрел на нее, рассерженно качая головой:
      – Глупее ничего нельзя было придумать.
      Он прав. Очень холодно. Вода оказалась очень холодной.
      – Мы могли бы…
      – Вы могли погибнуть! Они же идиоты! Вы бы болтались в океане до бесконечности, пока не погибли бы от холода или от обезвоживания организма.
      – Нас бы кто-нибудь подобрал.
      – И что дальше? – В голосе его зазвучала ярость, от которой Райзе стало страшно. – Вы что, не знаете, черт возьми, что у меня никто не причинил бы вреда ни вам, ни вашим людям?
      – Неужели вы решили взять офицеров в плен, чтобы потом обменять?
      – Вы прекрасно знаете, мисс Мэджи, что им предложили взять баркасы, если они пожелают покинуть нас. А как же вы? Вам так не терпится попасть в Англию?
      – Видите ли, сэр, в моей родной стране, кажется, развелось слишком много змей, которые проникают всюду, куда ни пожелают. – Неожиданно с губ ее словно сама собой сорвалась ложь. – Если хотите знать, я выхожу замуж.
      Он приподнял брови. Откинулся назад.
      – В самом деле? И когда же это решилось?
      – Вас не касается.
      – Разве? Мне просто любопытно, знает ли претендент на вашу руку, что он получит.
      Райзу охватила паника. Неужели ему известно?..
      – Жену, которая будет его обожать.
      – Причем с большим опытом и знанием дела. Теперь ее захлестнула волна гнева.
      – Мой жених – английский джентльмен, сэр. Он меня любит и не станет осуждать за то, что меня похитили.
      – Ах да!
      – Гребите же, капитан.
      При этих словах руки его задвигались. Баркас стрелой полетел по волнам.
      – Значит… вы считаете, что он все поймет.
      – Кто знает, возможно, моя искушенность ему даже понравится. Я, например, не сомневаюсь в том, что ваша невеста получит удовольствие от вашей искушенности. А может, уже получила?
      – Моя невеста?!
      – Я читала о ней в газетах. Томс… Томкинс… Что-то в этом роде… Ваша возлюбленная из Чарлстона.
      – А… Жанин.
      – А… Жанин… – повторила она бесцветным тоном. Лодка ударилась о борт «Леди Варины». К удивлению Райзы, Джером тут же встал, поймал брошенную ему веревку, подтянул баркас ближе к веревочной лестнице, перекинутой через борт корабля.
      – Мисс Мэджи, прошу вас!
      Райза быстро прошла к лестнице, пытаясь избежать его прикосновений. Почувствовала его руки сзади. Он легонько подтолкнул ее вверх… и все. Через несколько минут она стояла на палубе. С одежды ручьями стекала вода. К счастью, накидка с зашитым серебром осталась при ней в целости и сохранности.
      Вся команда «Леди Варины» выстроилась на палубе, чтобы поприветствовать ее. Один за другим моряки со словами «мисс Мэджи» приподнимали береты.
      – Добро пожаловать, мисс, – смущенно произнес Джеремия Джонс. – Капитанская каюта к вашим услугам.
      – Мы взяли на себя смелость перенести ваши вещи, – сообщил доктор Стюарт.
      – Спасибо вам. Большое спасибо.
      Райза кожей почувствовала присутствие Джерома, который поднялся на палубу и теперь стоял рядом, сложив руки на груди. Она не смотрела на него. Ну что ж, если он снова собирается задержать ее здесь, она по крайней мере постарается чувствовать себя как дома. И попытается держаться от него подальше.
      – Джентльмены, я вымокла до нитки. Извините, мне надо пойти переодеться. Джеремия, вы не попросите у мистера Дейтера немного супа и горячего чая? И я уверена, что, несмотря на лишения, вызванные войной, у вас найдется бренди, хотя бы то, что вы захватили на нашем корабле. Будьте добры, принесите его. Еще раз спасибо, джентльмены, за радушный прием. Благодаря вам положение военнопленной становится вполне сносным.
      Она хорошо знала корабль и помнила дорогу к капитанской каюте. Если бы не босые ноги, которые хлюпали при каждом шаге, ей бы даже удалось прошествовать туда с достоинством.
 
      Джером приказал перенести его карты и прочие бумаги в каюту Дэвида Стюарта – самую большую на корабле после капитанской. Выслушал отчет Джеремии о том, что его гостья приняла ванну, переоделась в чистую сухую одежду, поела горячего супа и легла спать. Теперь он сидел на койке напротив Стюарта и пил ром. Занятый мрачными раздумьями, сделал большой глоток.
      Значит, она направлялась в Англию, чтобы забыть о войне… и выйти замуж. Как же она могла!
      А почему бы и нет, черт побери? Они враги. Их соединила страсть, порожденная смесью желания и ярости. Но любви между ними нет. Она сказала об этом с самого начала.
      Итак, она выходит замуж… Да будь он проклят, если допустит это! Ах да, она, кажется, и в самом деле поверила тому, что писали газеты о его намерении жениться на Жанин Томпсон. Может, Жанин и сочинила всю эту историю в надежде на то, что так ее желание скорее сбудется.
      – Знаешь, мне кажется, на этот раз ты мог бы ее отпустить.
      – Ты бы оставил ее в открытом море с этими идиотами?! Дэвид пожал плечами. Джером долго молчал.
      – Мы же идем по направлению к Сент-Джонсу. Я могу устроить так, чтобы ее проводили из Джексонвилла в Сент-Августин.
      – Как скажете, капитан. Не хотите поделиться ромом? Джером взглянул на бутылку, поморщился, протянул ее Дэвиду. Тот спросил:
      – Не хочешь пойти удостовериться, что она спит там, где ее оставили?
      – Нет, – солгал Джером. Потом демонстративно вздохнул. – Ну хорошо. Пойду взгляну, как там наша гостья.
      Он встал, с удивлением обнаружив, что не совсем твердо держится на ногах. Вышел из каюты Дэвида и двинулся через палубу. Отсалютовал Мэту, стоявшему у штурвала. Рядом с ним сидел Джеремия.
      – Как мисс Мэджи?
      – Думаю, она спит, капитан. Джером кивнул:
      – Пойду сам взгляну напоследок.
      В капитанской каюте царила полная темнота. Джером вслепую двинулся к койке, стараясь отогнать воспоминания о дне, когда он видел Райзу здесь в последний раз.
      Глаза немного привыкли к темноте, и он рассмотрел, что Райза лежит, натянув на себя одеяло до подбородка. Он протянул руку и пощупал ее лоб. Горячий.
      Он мысленно выругался и быстро пошел за Дэвидом. Они зажгли фонарь. Дэвид пощупал лоб Райзы. Она пошевелилась. Открыла глаза. Улыбнулась. Она, может, и больна, подумал Джером, но улыбка ее от этого не стала менее прекрасной.
      – Дэвид… привет.
      – Ты заболела, Райза. Она покачала головой:
      – У меня просто жар. Ничего особенного.
      – Сейчас я сделаю тебе питье с медом, виски и лимоном. Ты должна выпить это до последней капли. На лоб положим компресс и будем менять в течение ночи.
      – Нет-нет, не надо сидеть около меня. У вас столько раненых!
      – Я останусь здесь, – твердо заявил Джером.
      Их взгляды встретились. Больше Райза не протестовала. Закрыла глаза. Ее начала бить дрожь.
      Дэвид позвал Джеремию и дал ему указания, как приготовить напиток для Райзы. Джеремия сразу убежал и очень скоро вернулся с питьем. Джером помог Райзе приподняться на постели. Она все выпила и снова легла. Джером сидел рядом, время от времени меняя компресс. Через некоторое время дрожь утихла. Ему показалось, что она заснула. Неожиданно густые ресницы распахнулись. Райза едва слышно заговорила:
      – Знаете, капитан… несмотря на то что вы морской дьявол, мятежник и дикарь, вы можете стать мисс Томпсон хорошим мужем. У вас это хорошо получается.
      – Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня ваше состояние ухудшилось.
      – Как это благородно с вашей стороны!
      Он смотрел на нее сверху вниз, не в состоянии прочесть выражение прекрасных, лихорадочно блестевших голубых глаз.
      – Если вы не передумаете плыть в Англию, в следующий раз позвольте мне сопровождать вас. Я вас туда доставлю наверняка. Однако, боюсь, со свадьбой придется подождать. Вы поедете в Сент-Августин. Могу я надеяться, что вы не попытаетесь нас покинуть, до тех пор пока я вас туда не переправлю?
      – Вы можете надеяться на все, что вам будет угодно.
      Глаза ее закрылись, на губах промелькнула улыбка. Джером дотронулся до ее лба. Кажется, уже не такой горячий. Похоже, она засыпает. Он пошевелился, подвинулся ближе к изножью кровати. Через некоторое время он тоже заснул.
 
      Проснувшись, Райза почувствовала сильное головокружение и тошноту. Решила, что это связано с беременностью, а качка тут ни при чем. Однако она ошиблась.
      Она попыталась приподняться, но тут же упала на койку. Сделала еще одну попытку встать. В это время дверь открылась. В каюту вошел Джеремия Джонс в брезентовом плаще с капюшоном. С него ручьями стекала вода.
      – Мисс Мэджи!
      – Да, Джеремия?
      – Сидите спокойно. Мы попали в шторм.
      – Вот оно что… И сильный?
      – Очень сильный. Но капитан сам встал за штурвал. Мы прорвемся.
      Джеремия велел ей держаться за что-нибудь как можно крепче. Она послушалась. Корабль, казалось, трещал по всем швам. Их безжалостно швыряло по волнам. Временами у Райзы возникало впечатление, что они обречены. «Леди Варина» подпрыгивала так высоко и резко, что Райза ждала – они вот-вот перевернутся. Но судно не перевернулось.
      К вечеру шторм утих. Оставшуюся часть дня большая часть команды провела за спасением людей и грузов с захваченного корабля: он начал тонуть. Хэмлину удалось вывести корабль из шторма, однако повреждения оказались слишком серьезными.
      Вечером в каюту к Райзе пришел Джеремия с ужином на подносе. Он рассказал, что все очень беспокоятся за судьбу офицеров с корабля янки, которые, после того как Райзу увезли, предпочли взять баркасы и отправиться в самостоятельное плавание.
      – Если они попали в шторм…
      В тот вечер и на следующий день Райза не видела никого, кроме Джеремии. Большую часть времени она проспала. Она не знала, заходил ли Джером к ней в каюту. Слава Богу, болезнь не прогрессировала. Ведь если бы ей стало хуже, Дэвид Стюарт захотел бы осмотреть ее, а этого она допустить не могла.
      Ее страхи оказались напрасными. Избавившись, хотя и не по своей воле, от корабля янки, «Леди Варина» пошла намного быстрее. На третью ночь Райза узнала, что вперед посланы разведчики – выяснить, не перешел ли Джексонвилл в руки северян. После этого корабль полетел на бешеной скорости. Райза проснулась от звука орудийных залпов. Они прорывались к Джексонвиллу через линию блокады.
      Это было похоже на гонки с препятствиями. Райзе казалось, что грохот орудий никогда не смолкнет. Но вскоре все закончилось. Она стояла посреди каюты в белой ночной сорочке, обхватив плечи руками. Дверь открылась. В каюту вошел Джером, великолепный, как всегда. Этакий лихой пират в белоснежной рубашке, туго облегающих бриджах и высоких сапогах.
      – Одевайтесь. Я все устроил. Вас переправят в Сент-Августин.
      Она молча кивнула, поразившись охватившему ее разочарованию. Хотелось плакать. Значит, он не собирается ее задерживать… Не желает даже приближаться к ней… А чего еще она ждала?
      – Благодарю вас, – холодно проговорила она. Он подошел к ней.
      – Вообще-то следовало бы вас задержать. Вы меня оклеветали, подвергли опасности мою семью. Вы же знаете, мою сестру пытались похитить. Кто-то стрелял… ее могли убить.
      – Вы негодуете по поводу того, что пытались похитить вашу сестру. О чем же вы думали, когда похищали меня?
      – У меня не было выбора. Вы знали о моих планах.
      – И поэтому вы захватили корабль, на котором я плыла в Англию?
      – Ну-ну, мисс Мэджи. Я и знать не знал о том, что вы на этом корабле. Но я спас вам жизнь. Вы ведь собрались в долгое путешествие с двумя полными идиотами.
      – Неужели! Капитан, ваша самонадеянность когда-нибудь вас погубит.
      – Все может быть. Хотя я очень сомневаюсь. А вы теперь свободны, несмотря ни на что.
      – Благодарю вас. Буду очень рада снова увидеть Сент-Августин и Элайну.
      – Вот и прекрасно. Только не пытайтесь бежать. Если захотите уехать, сообщите Элайне. Она знает, как меня найти.
      – В этом нет необходимости. Я ведь собираюсь замуж.
      – Не имеет значения. Предупреждаю еще раз, не уезжайте из Сент-Августина, мисс Мэджи. Свадьба подождет.
      – А как насчет вашей собственной свадьбы, капитан?
      – Это вас не должно касаться.
      – И моя жизнь вас не касается, капитан.
      – Не пытайтесь бежать!
      – Вы не выиграете эту войну.
      – А вам все равно придется научиться капитулировать.
      – Ни за что на свете, капитан.
      – Посмотрим, мисс Мэджи.
      С этими словами он вышел из каюты. Райза с бессильной яростью поняла, что у нее на глазах слезы.

      На этот раз подойти к Сент-Джонсу оказалось намного сложнее, чем когда-либо раньше. После захвата союзными войсками северо-восточной части Флориды прорвать блокаду стало неизмеримо более опасно. Северяне, полные решимости удержать мятежников на западном берегу реки, уничтожили более тысячи кораблей по берегам Сент-Джонса. Их корабли неустанно патрулировали реку и неутомимо стреляли по мятежникам.
      Положение еще больше осложнилось из-за того, что многие жители Флориды теперь переходили на сторону федералов. Благодаря перебежчикам, доставлявшим секретную информацию противнику, союзному командованию зачастую заранее становилось известно о тщательно спланированных атаках мятежников. Нередко на воде разыгрывались яростные перестрелки, которые, как правило, быстро заканчивались.
      Не пройдя и четверти пути со своей богатой добычей, Джером попал под интенсивный обстрел вражеских орудий. Не снижая скорости, его люди открыли ответный огонь. К счастью, на этот раз янки не располагали достаточным количеством боеприпасов, а их орудия оказались тяжелыми и неповоротливыми. Они не смогли угнаться за «Леди Вариной».
      Джером благополучно добрался до лагеря мятежников к югу от Сент-Августина, где его быстро проводили в бухту и предупредили, что войска покидают лагерь и направляются вверх по реке отбивать нападение янки. Джером с командой присоединились к мятежным группам. Конфедераты уже рыли окопы, готовясь встретить интенсивный огонь со стороны вражеских войск.
      Прошел день. Наступила и прошла ночь. Командование той и другой стороны никак не могло выбрать наиболее подходящее время и место для атаки. На рассвете прозвучали беспорядочные выстрелы и единичные залпы. В результате этой короткой перестрелки ни северяне, ни южане не отступили, но и не продвинулись вперед. Джером видел, как его кузен Джулиан с помощниками выносили с поля боя раненых. Их увозили на грубо сколоченных повозках, запряженных мулами. Он пошел помочь. Джулиан приветствовал его мрачным кивком.
      Раненых отправили в безопасное место. Джером вернулся в окоп. Снова началось ожидание. Все знали, что перестрелка вскоре возобновится. Неожиданно над вражескими позициями поднялся белый флаг.
      – Реб! Джонни Реб! Джонни Мятежник!
      – Да, янки, в чем дело? – ответил кто-то с переднего края.
      – Подождите стрелять. Тут у нас полковник Маккензи разыскивает своего кузена. У вас там нет такого капитана Маккензи?
      – У нас тут двое Маккензи – док и…
      – Морской капитан?
      – Точно.
      – Узнайте, не согласится ли он переговорить с двоюродным братом. Дадим им две минуты.
      Солдат обернулся, сложил руки рупором:
      – Капитан Маккензи!
      Джером, слышавший весь разговор, уже поднимался из окопа. Сердце его бешено колотилось. Итак, они с Йеном все-таки встретились в бою…
      Он быстро прошел к переднему краю, пробежал через поле. Увидел, что Йен движется навстречу. Заметил, что брат похудел. Как, впрочем, и все они. Тем не менее он все еще очень привлекателен. Высокий, прямой, движется широкими быстрыми шагами. Ах да, он ведь теперь полковник…
      Наконец они сошлись. Долгое мгновение смотрели друг другу в глаза. Порывисто обнялись. Джером чуть отступил назад.
      – Твой брат здесь. Руководит полевым госпиталем. Он тебе не простит, что захотел увидеться со мной, а не с ним.
      – Передай, что я очень по нему соскучился. Джером кивнул.
      – А как Тиа? С ней все в порядке? Я очень о ней беспокоюсь, несмотря на то что она с Джулианом. Она такая импульсивная.
      – Тиа нормально. Она тебе тоже не простит.
      – Сожалею. Но мне необходимо поговорить с тобой. Джером удивленно приподнял брови.
      – Джентльмены, быстрее! – крикнул солдат с переднего фланга.
      – Ну хорошо. Нет времени на предисловие. Я тебе сейчас…
      Неожиданно Йен размахнулся и ударил Джерома кулаком в челюсть. Это произошло так быстро и неожиданно, что на обоих флангах, вероятно, приняли удар за дружеский жест.
      Джером инстинктивно поднял руку для ответного удара, однако вовремя остановился. Решил, что Йен потерял рассудок. Если они начнут кулачный бой прямо на поле битвы, их обоих пристрелят.
      – Какого черта! Да я мог бы тебя…
      – Извини, братишка. Меня двинули сильнее. Из-за тебя.
      – Йен, ты что, совсем рехнулся?
      – Генерал Мэджи вызвал меня к себе. Похоже, он подозревает, что его дочь беременна. Он обвинил в этом меня. Но я-то тут ни при чем, вот и решил передать новость тебе. А заодно и удар в челюсть. Мэджи хоть и стареет, но удар у него еще ого-го.
      – Райза… беременна?!
      – Да, Райза ждет ребенка. Как я уже сказал, это не мой ребенок. Поэтому я решил на всякий случай сообщить тебе. Вообще-то я не должен был здесь находиться. Просто решил добраться до тебя. – Йен помолчал. – Ты ведь тоже не раз рисковал из-за меня.
      – Джентльмены, сейчас возобновится огонь!
      – Надо расходиться. Спасибо тебе, Йен.
      – Ребенок от тебя?
      – Да.
      – Капитан Маккензи! – прокричали с фланга конфедератов.
      Джером задержался еще на несколько секунд.
      – Ты увидишься с женой в Сент-Августине?
      – Да. Я собираюсь туда сегодня ночью. Джером кивнул:
      – Предупреди Элайну, что я появлюсь там на днях. Скажи, мне понадобится священник, симпатизирующий южанам и умеющий держать язык за зубами.
      – Я так и предполагал.
      – И попроси Элайну ничего не говорить Райзе.
      – Можешь быть спокоен, кузен. – Йен с усмешкой коснулся козырька фуражки. – Я совсем не уверен в том, как отнесется к этому сама Райза.
      – Мне тоже не все ясно. Она собралась замуж за какого-то англичанина.
      – Полковник Маккензи! Возвращайтесь! – прокричали с переднего края янки.
      Джером с двоюродным братом поспешно обнялись.
      – Пригни голову пониже, кузен!
      – И ты тоже!
      – Расходитесь, джентльмены! В стороны!
      Едва они добежали до укрытий, как снова началась яростная пальба. Свистели пули, ревели снаряды. Джером заряжал и стрелял, заряжал и стрелял… Повсюду падали люди. Стонали, истекали кровью. Только бы Йен остался жив…
      К закату стрельба прекратилась. Ни одна из сторон не продвинулась ни на пядь. Все вернулись на прежние позиции. Янки – в Сент-Августин, мятежники – в лагерь.
      Какая бессмысленная дурацкая бойня, думал Джером. Никому не нужная, бессмысленная трата пуль, зарядов, лекарств и человеческих жизней. Молодых жизней.
      Всю ночь он работал вместе с Тиа и Джулианом, спасая раненых. Джулиан негодовал и возмущался по поводу того, что его родной брат разговаривал с Джеромом, а не с ним.
      – Я даже не могу вспомнить, когда виделся с ним в последний раз!
      – Он же на стороне врага. А врагам трудно общаться, – напомнила ему Тиа и вопросительно взглянула на Джерома. – А чего он хотел?
      – Просил, чтобы мы не забывали – он все еще Маккензи. Он вызвал меня, поскольку предполагал, что я на поле боя. Он не думал, что медики тоже здесь. Это ведь не часто случается. Ах да, еще он сообщил мне, что я скоро стану отцом. Решил, я захочу что-нибудь предпринять в связи с этим.
      У Тиа от изумления вытянулось лицо. Пораженный Джулиан приподнял брови.
      – Никому ни слова! – предупредил Джером.
      – И что же ты собираешься делать? – осторожно поинтересовался Джулиан.
      – То, что полагается в таких случаях. То, что положено… Она собиралась сбежать в Англию. Выйти замуж за англичанина. С чужим ребенком! Господи, теперь мне понятно, почему янки никак не могут выиграть эту войну, имея такой численный перевес. Да у них нет ни капли здравого смысла! Ни капли.
      – Джером, как ты можешь! – воскликнула Тиа.
      – Мне придется на один вечер проскользнуть в Сент-Августин.
      – Но это безумие! В городе только-только провели чистку. Изгнали всех симпатизировавших южанам. Мужчин и женщин, не пожелавших присягнуть на верность федералам, согнали на корабль.
      – Тиа, это не имеет значения. Все равно в городе остались люди, тайно симпатизирующие нашему делу. Меня будут окружать не только враги.
      – Тебя схватят. Вот чем все закончится. Тебя посадят в крепость.
      Джером почувствовал, как по спине прополз холодок.
      – Мой отец сидел там однажды вместе с Оцеолой и другими семинолами, которых предали. Ему удалось спастись. Я знаю, как оттуда выбраться.
      – Сначала надо попасть в город, – заметил Джулиан.
      – Попаду. Никто не сможет меня остановить.
      – Даже несколько сотен янки?
      – Никакие янки меня не остановят.
 
      Прошло не так много времени с тех пор, как Райза покинула Сент-Августин, однако она сразу заметила значительные изменения.
      Янки твердо решили удержать город за собой. Однажды, спасаясь от мятежников, солдаты укрылись в старинной крепости Кастильо-Сан-Маркос. Так назвали ее испанцы. Сейчас она называлась Форт-Марион. Впечатляющее сооружение необычной архитектуры поднималось словно прямо из болота и напоминало европейский замок. Старейшее из сооружений колонизаторов в стране, оно и по сей день сохранило свою самобытность и какое-то особое очарование.
      От сопровождавших ее Бартоломео и Мэри Дегармо Райза узнала, что незадолго до этого состоялось общее собрание всех жителей города, на котором им предложили подписать клятву на верность федеративному союзу. Тех, кто отказался это сделать, изгнали из города. Сейчас тут царила атмосфера недовольства и раздражения, несмотря на то что «Бернсайд» – старую лоханку, на которую погрузили изгнанных из города людей, – вернули обратно: генерал Терри получил новый приказ, отменявший прежнее распоряжение о выселении. Впрочем, многие уже успели лишиться жилья и имущества. Райза сочувствовала и тем и другим. Мятежники, конечно, в ярости оттого, что с их семьями обошлись так безжалостно. Но и янки можно понять. Они не хотят кормить врагов.
      Райза огляделась. Бартоломео – крупный мускулистый испанец – протянул охраннику их пропуска.
      Союзные войска хорошо поработали над защитными укреплениями. К северу от крепости, на всем пространстве от Северной реки до реки Себастьян вырыты окопы. Внутренняя часть полуострова, на которой стоит город, скрыта за стеной. На башнях крепости множество орудий. Деревья вокруг вырублены, чтобы не мешать обзору и стрельбе. Мост Сан-Себастьян на Кинг-стрит – единственные ворота в город с запада, – охраняется вооруженными пикетами. Войска, похоже, все еще расквартированы в южной части города. Но теперь Райза увидела палатки военных и к северу, и к западу от центра.
      Кто-то позвал ее по имени. Она обернулась и увидела Элайну. Райза послала жене Йена письмо из Джексонвилла, надеясь, что Элайна сможет ее встретить. Она радостно вскрикнула и бросилась к подруге. Они обнялись, смеясь, оттого что это оказалось не так просто: беременная Элайна очень округлилась. Райза познакомила ее с Бартоломео и Мэри. Они пошли к экипажу, где, к радостному изумлению Райзы, их ожидал Финн Мак-Каллаф с каким-то мужчиной. Райза бросилась Финну на шею. В прошлый свой приезд в Сент-Августин она его не видела. Финн уезжал в Вашингтон для беседы с командующим военно-морскими силами северян.
      – Как я рада тебя видеть! Финн вспыхнул, крепко обнял ее.
      – А я всегда счастлив тебя видеть! Ты в порядке? Выглядишь прекрасно. Как хорошо, что ты опять с нами!
      – Познакомься. Это доктор Тэйер Крипт.
      Элайна представила высокого красивого молодого человека аскетической наружности, стоявшего рядом с Финном.
      Доктор Крипт держался просто и дружелюбно:
      – Как я понял, вы ассистируете при операциях, мисс Мэджи? Будет очень приятно видеть рядом преданную юнионистку. Элайна целыми днями только и твердит о правах штатов на отделение и самоопределение.
      Райза обернулась к Элайне:
      – Ты ведь обещала хорошо себя вести, быть примерной женой и преданной матерью.
      – Я и есть хорошая жена. Но Йен никогда не ждал от меня полного повиновения. Впрочем, кроме разговоров, я сейчас все равно ни на что не способна.
      – Такие разговоры могут закончиться изгнанием из города.
      – Меня не вышлют. Я жена Йена. Но давай поедем. У нас теперь другое жилье, довольно удобное.
      – Я бы хотела прежде всего увидеть своего крестника. Элайна с гордостью улыбнулась и начала рассказывать о невиданных успехах своего маленького Шона.
      Они вчетвером поехали в ту часть города, где располагались госпиталь и дома медиков. Райза не могла насмотреться на маленького крестника. Обнимала его с приятной дрожью во всем теле, пытаясь при этом представить себе, каким будет ее ребенок. Будут ли у него фамильные глаза и густые черные волосы, как у всех Маккензи?
      Вскоре Шона уложили в постель. Взрослые сели ужинать. Потом Финн и доктор Крипт ушли. Элайна помогла Райзе устроиться на новом месте.
      Они расположились в домах Испанского квартала. Хирургическое отделение Тэйера Крипта в одном конце, его резиденция – в соседнем доме, рядом – дом Элайны, в дальнем конце улицы – дом Райзы, в котором оказалась очаровательная гостиная с двойным камином и примыкавшая к ней спальня с расшитыми драпировками и огромной кроватью. За ней размещались ванная и туалет. На кровати Райза увидела теплое белое вязаное покрывало и кучу подушек.
      Помещения для слуг располагались в отдельном здании, окруженном фруктовыми деревьями, позади Испанского квартала.
      После того как Шона уложили спать в присутствии няни, а чета Дегармо, доктор Тэйер Крипт и его помощники разошлись по домам, Райза с Элайной уселись в маленькой гостиной, наслаждаясь чаем.
      – Итак, ты была на пути в Англию. Вот никогда бы не подумала, что ты решишься покинуть родину. Ты, Леди Свобода, Мисс Союз! Преданная дочь знаменитого отца…
      – Мне казалось, что это… самое верное. Элайна подалась вперед, наморщила лоб:
      – Ты собираешься замуж за англичанина?
      – Кто тебе сказал?
      Элайна откинулась назад. Опустила ресницы, сделала большой глоток чаю.
      – Нас пытаются лишить всякой связи с конфедератами на другом берегу, но… Ты ведь знаешь, мой деверь и золовка совсем недалеко отсюда… и… вообще-то Йен тоже здесь, поблизости.
      – Йен здесь?! Элайна кивнула:
      – Я, конечно, счастлива, что нам иногда удается видеться. И в то же время… О Райза! На днях они с Джеромом встретились на поле боя. Что, если бы они убили друг друга? Это оказалась бессмысленная, никому не нужная перестрелка, не давшая никаких результатов. И тем не менее там было столько раненых и убитых! А этот бред с выселением людей из города! И все из-за того, что солдаты гибнут от пуль мятежников. С одной стороны, мне больно даже думать о том, что Йен здесь, ведь это его родной штат. Он сражается против своих друзей и родственников. С другой стороны, Сент-Августин теперь принадлежит Соединенным Штатам, поэтому иногда случается, что ночью я открываю глаза и вижу Йена. И жизнь снова обретает смысл.
      – Я очень рада за вас с Йеном. И понимаю, как тебе трудно. Но все-таки… как ты узнала о том, что я собираюсь замуж?
      Тем более что все это лишь ее выдумки, подумала Райза.
      – Наверное, новость просочилась от Джерома к Тиа или Джулиану, а от них к Йену. Точно не знаю. Но скажи мне, это правда?
      Райза опустила голову. Они с Элайной столько пережили вместе, столько раз рисковали друг ради друга. Однако теперь она чувствовала, что не в состоянии признаться во всем. И не сказать о ребенке Джерома тоже нельзя. Все так усложнилось…
      – Да… кажется, я и в самом деле намеревалась выйти замуж. Теперь придется написать и сообщить, что мои планы изменились. Если отец узнает, что корабль, на котором я плыла, захвачен Джеромом Маккензи, он может запереть меня где-нибудь в башне до самого окончания войны. Вот почему мне надо решаться, и как можно скорее.
      Она запнулась, поймав пристальный взгляд Элайны. Та поспешно отвела глаза.
      – Ты что-нибудь знаешь о Тиле?
      – Тила… Йен как-то говорил о тетушке Тиле…
      – Да, это его тетя. Мать Джерома. Я ведь тоже выросла в тех краях, как тебе известно. Тила очень привлекательная женщина, сильная и великодушная. Но сейчас она ждет ребенка… Мы все очень беспокоимся за нее.
      – Мать Джерома ждет ребенка?!
      – Да. – Элайна снова подняла глаза на Райзу. – Такие вещи иногда случаются.
      – Да-да, я знаю, но… – пробормотала Райза. Какая ирония судьбы! – Наверное, пора ложиться. Уже поздно.
      Элайна встала. Крепко обняла Райзу.
      – Тебе здесь удобно? У тебя есть все, что нужно?
      – Очень удобно. Мне ничего не нужно.
      – Ты больше ничего не хочешь мне сказать? Тебе не будет одиноко?
      – Все хорошо. Иди ложись.
      Элайна как-то странно улыбнулась, поцеловала Райзу в щеку и отправилась к себе.
      Райза смотрела ей вслед и не могла объяснить себе, почему не сказала Элайне правду. Вообще со всеми представителями клана Маккензи она ведет себя как-то глупо.

      Теперь Райза смогла оценить, насколько легче жить в Сент-Августине, чем двигаться за армией Маклеллана. За Маклелланом по пятам постоянно следовала смерть, в то время как здесь люди страдали от недугов не столь опасных.
      Большинство солдат мучились цингой, которая легко излечивалась фруктами, в основном цитрусовыми, доступными в любом количестве. С наступлением же осенней прохлады уменьшилось и количество москитов, и число тепловых ударов.
      После частых сражений на реке в операционную регулярно поступали раненые. Но медики вполне справлялись, при том что возможности для лечения здесь были намного лучше походных. Они могли не опасаться, что им неожиданно прикажут двигаться дальше или что в самый разгар операции над их головами разорвется снаряд.
      Вечером через неделю после прибытия в Сент-Августин Райза лежала в постели усталая, выдохшаяся, в глубоких раздумьях. Иногда жизнь в городе становилась для нее особенно трудной. Южане ее ненавидели, зато юнионисты проявляли чрезмерное дружелюбие. Она не привыкла скрывать свое мнение и иногда высказывала его слишком поспешно, не успев как следует разобраться в ситуации. Сегодня она, например, потребовала, чтобы северянин-офицер освободил жилье, конфискованное у женщины-южанки. Райза утверждала, что женщина никому не сделала ничего плохого, не оскорбила никого из солдат и не участвовала в войне. Для разрешения спора вызвали полковника, который приказал офицеру освободить помещение. Тот затаил злобу на Райзу, хотя и попытался довольно вежливо объяснить ей, что такие разбирательства не помогут их общему делу. В то же время пожилая дама, которой вернули жилье, тоже выказала недовольство. Ее оскорбило то, что Райза вступилась за нее. Впрочем, она не преминула тут же вернуться в свой дом.
      Она ведь должна бы сейчас быть в Англии, напоминала себе Райза.
      И что тогда?.. А сейчас что? Долго ли еще она сможет скрывать беременность?
      Райза добавила несколько капель бренди в чашку с чаем. Сегодня ночью надо как следует выспаться, а завтра она решит, как быть дальше. Вот если бы она забеременела на несколько месяцев раньше, можно было бы договориться с Элайной, чтобы та сделала вид, будто родила двойню. Однако в глубине души Райза знала, что не смогла бы притворяться и разыгрывать комедию. Она с нетерпением ждала рождения ребенка и хотела быть ему хорошей матерью. Правда, мысль о том, как отнесутся окружающие к незамужней матери и ее незаконнорожденному ребенку, вызвала у нее озноб. Уж лучше брак с хорошим другом, под давлением обстоятельств. Отец ее ребенка собирается жениться на другой, так что нет смысла ставить его в известность о ее положении.
      Сломленная усталостью последних дней и тяжелыми мыслями, убаюканная потрескиванием поленьев, догоравших в камине, она наконец заснула крепким глубоким сном.
      Увы, спать ей пришлось недолго. Она не успела даже вскрикнуть: чья-то рука зажала ей рот. Чье-то тяжелое тело едва не раздавило ее. Ей показалось, что сердце сейчас разорвется от страха, и в этот момент она почувствовала знакомый мужской запах, услышала шепот Джерома:
      – Не надо кричать. Это я.
      Он отпустил ее, встал, обошел вокруг кровати и теперь стоял рядом, пристально глядя на нее в красных отблесках пламени камина. Без рубашки, босиком, в мокрых бриджах. Темные волосы спадают на плечи, лицо словно застыло, лишь глаза сверкают голубым огнем.
      – Кричать, конечно, надо, и я круглая дура, что не делаю этого. Ты меня похитил, обесчестил, напал на корабль, на котором я плыла. А теперь забрался ко мне в спальню… в городе, захваченном янки. Знаешь, ты такой активный враг, что мне это начинает надоедать… – Она замолчала и едва не задохнулась – он сдернул с нее покрывало. Вне себя от возмущения, она села на кровати. – Знаете, Маккензи, я ведь и в самом деле закричу. До сих пор я вас щадила только из уважения к вашей семье, но теперь…
      – Вставай.
      – Что такое?! Идиот! Ты разве не знаешь, что янки держат Сент-Августин под неусыпным контролем! Здесь ты не имеешь права мне приказывать.
      Не слушая, он поднял ее с постели и поставил на ноги. Глаза жадно шарили по ее телу.
      – Капитан Маккензи, выйдите из моей комнаты, из моего дома. Я предупреждаю вас…
      Она снова не договорила. Он одним рывком приподнял ее белую ночную сорочку и стянул через голову. Теперь она стояла перед ним совершенно обнаженная, пытаясь отобрать сорочку.
      – Прекрати! Я тебе не позволю! Я действительно закричу! Он поднял ее и снова положил на кровать. Однако не набросился в порыве страсти, а сел рядом и стал осторожно ощупывать округлившийся живот и увеличившиеся набухшие груди.
      – Перестань, – прошептала она, пытаясь отбросить его руки.
      В этот момент их взгляды встретились. Райза не увидела в его пылающих голубых глазах и намека на прежнюю страсть. Лишь с трудом сдерживаемую ярость, от которой у нее все внутри похолодело.
      – Ну ты и наглец!
      Она чувствовала, что ее трясет.
      – Так вот почему ты так старалась меня избегать там, на корабле.
      – Капитан, если вы забыли, я вам напомню. На корабле вы были слишком заняты унижением своих врагов.
      – Ни капитана Бриггса, ни лейтенанта Вэйлона унижать не было смысла. Они сами себя достаточно унизили. Мне, конечно, повезло, что они оказались такими никудышными моряками и что их так легко удалось победить. Особенно если учесть, что вы собрались в Англию с моим ребенком.
      Против воли Райза сразу ощетинилась. Сейчас для нее не имело никакого значения, что вся история о предполагаемом замужестве выдумана с начала до конца.
      – Вы… вы не имеете никакого права здесь находиться. Вы ведь не можете быть уверены, что это ваш ребенок.
      – Думаю, что могу.
      Райза с трудом сглотнула. Ей бы эту завидную уверенность в себе, эту великолепную надменность. Хотя бы на короткий миг…
      Но ведь она у нее есть, эта уверенность. А если нет, значит, сейчас появится. В конце концов, она дочь боевого генерала.
      Райза выпрямилась, чувствуя, как холодок пробежал по обнаженной коже. Взглянула ему прямо в глаза:
      – Не имело никакого смысла ставить вас в известность о моем положении. Вы ведь все равно ничего не смогли бы сделать. Да я вас ни в чем и не виню…
      – Ах, как великодушно!
      Его тон выводил ее из себя. Так же как и этот взгляд.
      – Послушай… идет война…
      – Это верно. Идет война. Каждый день льется кровь, появляются убитые, изувеченные. Поэтому я тем более не могу простить, что ты собиралась лишить меня этого нового существа… новой жизни.
      – Я же не знала, что ты подумаешь…
      – И даже не потрудилась выяснить!
      – Мы с тобой враги. К тому же ты обручен с другой. Нельзя забывать и о мисс Томпсон.
      – Не беспокойся. Я ни о чем не забываю. Включая и то, что теперь тебя нельзя отстегать девятихвостой плеткой: это может повредить ребенку.
      – Как ты уверен в собственной непогрешимости! Какое право ты имеешь так со мной говорить!
      – Какое я имею право?! – Глаза его угрожающе сузились. – Ты ведь знала! Во время нашей встречи в Виргинии ты уже знала! И ничего мне не сказала!
      – Наша встреча была слишком краткой.
      – Не настолько краткой, чтобы не хватило времени упомянуть о нашем будущем ребенке.
      – Для чего?
      – Вставай!
      Он поднялся сам, взял ее за руки.
      – Зачем? Что ты собираешься делать?
      – Жениться на тебе.
      – Что?!
      – Обвенчаться с тобой, любовь моя. Именно для этого я здесь.
      – Прямо здесь?! Сейчас?!
      – Нет, в гостиной, через несколько минут. – Он оставил ее. Открыл шкаф. – Конечно, ничего шикарного не надо. Тем более что я одет не совсем так, как подобает для такого случая. Но знаешь, добираться вплавь в вечернем костюме не совсем удобно. Вот… это, кажется, тебе подойдет.
      Он повернулся к ней с белым летним платьем из хлопка, подходящим разве что для дневного пикника. Бросил ей. Райза инстинктивно подхватила платье.
      – Никаких корсетов, ни сейчас, ни в ближайшем будущем. И Брент, и Джулиан считают варварством со стороны женщин скрывать беременность, затягиваясь корсетом. Так можно изуродовать младенца. Да одевайся же, черт побери!
      Слезы обожгли ей глаза. Он, конечно, напугал ее до смерти и вообще ведет себя в высшей степени нагло… Но до чего же она рада его видеть! И потом, чего она могла от него ожидать? Объяснения в любви на коленях? От человека, обрученного с другой женщиной?
      Она покачала головой:
      – Я не могу выйти за тебя замуж.
      – Не можешь?
      – Ты мятежник.
      – Вот как? Я мятежник?
      Райзу испугала его неприкрытая враждебность. Она почувствовала настоящую боль. И решила ответить тем же.
      – Да. Ты мятежник. И что еще хуже, – произнесла она с демонстративным презрением, – в твоих жилах течет индейская кровь. Ты дикарь. Ты самый жестокий человек, какого я когда-либо знала. Я не могу выйти за тебя замуж.
      В одно мгновение он приблизился к ней, схватил за руки, рванул к себе с такой силой, что голова ее откинулась назад, и она, сама того не желая, встретилась с ним взглядом. В его глазах пылала бешеная ярость.
      – Мне бы следовало отхлестать вас до крови, мисс Мэджи. Предупреждаю, искушение очень велико, так что поостерегитесь, не заводите меня слишком далеко. Как бы потом не пожалеть! А сейчас вы со мной обвенчаетесь. Потому что вас никто ни к чему не принуждал. Вы несете за этого ребенка такую же ответственность, как и я. Со своими прежними обязательствами я сам разберусь, это не ваша забота. Надевайте это платье. Вы станете моей женой! Я не позволю, чтобы мой ребенок родился незаконнорожденным. И никакого другого мужчину он своим отцом называть не будет. А теперь… быстро! Пора идти.
      Райза вырвалась из его рук.
      – Вы мерзавец! Глаза его сузились.
      – Можете называть меня как хотите. Все равно вы станете моей женой. Одевайтесь!
      Он вышел из комнаты.
      Ее так трясло, что она с трудом надела платье. И сделала это не потому, что он так приказал. Нет, она тоже приняла решение.
      Он прав в том, что касается ребенка. Возможно, после войны мир станет другим, однако незаконнорожденного ребенка все равно ожидает печальная участь. В этом Райза не сомневалась. Младенец ни в чем не виноват. Она обязана дать ему все, что только можно.
      Она еще на несколько секунд задержалась, расчесывая волосы. Джером пришел за ней, уже в ботинках и элегантном форменном кителе морского офицера, с жестким застывшим лицом. Окинул ее внимательным взглядом:
      – Я вижу, вы согласились с моими доводами.
      – Да, я согласна.
      Как глупо… Она чувствовала непреодолимое желание разрыдаться и в то же время твердо знала, что этого делать нельзя. Он держится так натянуто, так враждебно. Стать женой, не вызывающей ничего, кроме презрения?.. Нет, этого она не вынесет после того, что между ними было. После той дикой необузданной страсти и непреодолимого влечения. Возможно ли, чтобы страсть, вспыхнув слишком ярко и сгорев слишком быстро, сожгла все другие чувства?
      Райза направилась к двери. Потом внезапно обернулась к нему с враждебностью, не уступавшей его собственной.
      – Да, я согласна, но только ради ребенка. Я не потерплю подобного высокомерия с вашей стороны. Знайте, я презираю все, что вы отстаиваете. Я произнесу брачный обет, если вам это так необходимо. Но предупреждаю вас, капитан Маккензи, держитесь от меня подальше. Вы поняли? Даже не приближайтесь ко мне. Вам ясно?
      Он приподнял брови. Подошел к ней ближе, окинул ее холодным оценивающим взглядом.
      – Мир полон женщин, мисс Мэджи. Молодых, прекрасных… доброжелательных. И конфедераток в том числе, да будет вам известно. Так что, если хотите, можете удалиться в стеклянный замок. Но сначала давайте покончим с нашим делом. Ради ребенка. Хочу, однако, честно предупредить вас заранее, – его голос зазвучал еще жестче, – если когда-нибудь мои чувства изменятся, ни время, ни расстояние не помешают мне явиться к вам и потребовать то, что принадлежит мне по праву.
      Райза похолодела. Все, все идет не так… И похоже, она виновата в этом не меньше его. Но она ничего не могла с собой поделать.
      Джером взял ее под руку и повел в гостиную. Райза даже не удивилась, увидев там не только англиканского священника, но еще и Элайну с Йеном. Внезапно она осознала, как давно не видела их двоих вместе.
      Элайна, по всей видимости, испытывала крайнюю неловкость и чувствовала себя виноватой. Но в ее долгом пристальном взгляде, обращенном к Райзе, выражалось также и осуждение. Как можно было скрывать правду от близкой подруги?
      Йена снедало нетерпение и раздражение: как мог этот безумец пробраться в город, где все его знают?
      Райза не бросилась ни той, ни другому на шею. Лишь сверкнула сердитым взглядом, который оба они, по-видимому, решили не замечать.
      – Ну… так… давайте приступим… учитывая обстоятельства, – пробормотал молодой священник. Он явно нервничал. – Вы двое, Джером и Райза…
      Он приступил к церемонии бракосочетания. Райза остро ощущала нелепость происходящего. Здесь Йен… человек, за которого она когда-то собиралась замуж. И Элайна, ставшая ее лучшей подругой… А рядом с ней… Джером! Враг. Человек, настолько захвативший ее воображение, помыслы и чувства, что она желала его даже тогда, когда это было сущим безумием. Вот он возвышается рядом… загорелый, красивый, неотразимый. Она опустила глаза. Взгляд упал на его руки. Она вспомнила их прикосновения. По всему телу пробежала дрожь. Вспомнила нестерпимо яркую синеву его глаз на фоне бронзовой кожи. Райза услышала его чистый сильный голос, отчетливо произносивший слова брачного обета. Закрыла глаза. Вспомнила, как милосердно он обошелся со своими врагами, когда захватил их корабль. В эту минуту, в минуту их венчания, Райза поняла, что любит его. Возможно, неудержимо сильная страсть мешала ей увидеть правду прежде. Она влюблена в этого человека. И венчаться с ним отказывалась не из-за того, что он враг, а из страха. Из страха перед собственным чувством. Оттого что она его любит, но… может ли он любить ее?
      Она почувствовала, как жжет в глазах и в горле. Она не имела права рисковать будущим ребенка из-за своих страхов! И все же…
      – Райза… – Он тронул ее за локоть. Райза вздрогнула от неожиданности.
      – Да?
      По-видимому, это оказалось именно тем словом, какое полагалось произнести в тот момент. Ее попросили произнести слова брачного обета. Она едва выговорила их, заикаясь и запинаясь. Но это, по-видимому, не имело никакого значения. В следующий момент ее рука оказалась в руке Джерома. Он надел ей на палец обручальное кольцо, которое на удивление точно подошло по размеру.
      – Шампанского! – воскликнула Элайна, стараясь говорить естественно.
      – Да, и побыстрее, – поддержал ее Йен. – Надо еще оформить документы.
      Пока Райза дрожащей рукой выводила свою фамилию на документе, согласно которому она стала миссис Маккензи, Элайна разлила шампанское. Подала бокал Райзе:
      – Желаю счастья!
      Райза взяла бокал, сознавая, что ее взгляд, вероятно, выражает осуждение. Предательница!
      Элайна в ответ пожала плечами. В следующий момент Райза оказалась в объятиях друзей. Йен с улыбкой смотрел на нее сверху вниз.
      – Все-таки ты стала Маккензи. Я теперь, наверное, никогда не избавлюсь от чувства ревности.
      Райза тоже улыбнулась в ответ. Лжец! Он любит только свою жену и никогда не любил никого другого. Как ей хотелось возразить ему, сказать, что она не Маккензи и никогда не станет настоящей Маккензи. То, что произошло сейчас, всего лишь формальность.
      – Джером, скоро рассвет, – напомнил Йен.
      Райза услышала за спиной неторопливый голос Джерома:
      – Да, я знаю.
      – Я пошел, – торопливо произнес преподобный отец.
      – Благодарю вас, святой отец. – Джером вложил в руку священника золотую монету Соединенных Штатов. – Это для ваших прихожан, сэр.
      – Да-да, конечно. Спасибо. Но только не забывайте, пожалуйста, что меня заставили это сделать. Янки иногда поступают очень жестоко с теми, кто помогает мятежникам.
      – Конечно, вас заставили, сэр.
      Священник кивнул и быстро вышел из комнаты. Райза наблюдала за Йеном. Он обнял свою располневшую беременную жену и повел к двери. На пороге обернулся к Джерому:
      – Не забывай, у тебя мало времени.
      – А мне много времени и не нужно.
      – В таком случае доброй ночи. Храни тебя Господь.
      – Храни нас всех Господь… чтобы пережили эту войну.
      Джером поднял бокал с шампанским. Когда Йен с Элайной вышли, он поставил бокал на стол. Обернулся к Райзе. Она почувствовала, как горячий румянец залил щеки. Инстинктивно отступила, ухватилась за каминную доску.
      Широким шагом он приблизился к ней. Взял ее за подбородок, поднял голову, заглянул в глаза:
      – Не волнуйтесь, миссис Маккензи. Со мной вам бояться нечего.
      – А вы когда-нибудь видели, чтобы я боялась, капитан? Он улыбнулся своей немного насмешливой улыбкой:
      – Должен признаться, боязливой вас вряд ли можно назвать. И все же, повторяю еще раз, вам совершенно нечего бояться… если не забудете, о чем говорится в брачном обете. Оставайтесь здесь, Райза, так, чтобы я мог найти вас.
      – Я и не собираюсь никуда уезжать.
      – Я думал, может быть, тебе поехать в Джексонвилл, но там сейчас очень неспокойно. Конечно, есть еще Чарлстон.
      – Нет, – поспешно проговорила Райза. Он вопросительно приподнял брови. – Чарлстон слишком… южный.
      – Вот то-то и оно.
      Райза покачала головой, глядя ему прямо в глаза:
      – Я не могу сделать из тебя янки, Джером. Но и ты не в силах превратить меня в мятежницу.
      – Это верно, – тихо произнес он.
      – И кроме того, твоя невеста живет в Чарлстоне.
      – У женатых мужчин невест не бывает.
      – Твоя бывшая невеста живет в Чарлстоне.
      – Ну и что из этого?
      – Мне бы не хотелось осложнять тебе жизнь.
      – Это очень благородно. Ты думаешь о других.
      Как ей хотелось его ударить. Она едва сдерживала себя.
      – Я остаюсь здесь.
      – В городе, занятом северянами, – сухо произнес он.
      – В южном штате. С Элайной. Во Флориде.
      Райза опустила ресницы. Он внимательно наблюдал за ней. Ничего не возразил. Прошло несколько секунд, прежде чем он заговорил:
      – Я прекрасно понимаю, как опасно путешествовать в наши дни. Но мне бы хотелось, чтобы мой ребенок родился в моем семейном гнезде. Это не такая большая плантация, как у моего дяди в Симарроне, но это наше фамильное поместье. Ближе ко времени родов я сообщу тебе, когда смогу приехать и забрать тебя домой.
      – Благоразумно ли это, сэр? Мой отец…
      – Твоему отцу придется смириться с тем, что ты теперь замужняя женщина.
      – Я долго ничего о нем не слышала. Он, наверное, волнуется.
      – Ну так напиши ему. Скажи, что ты здорова, вышла замуж и больше не обязана повсюду следовать за ним. Теперь ты будешь следовать за мужем.
      – Мое сердце и разум указывают мне путь!
      – В таком случае, любовь моя, молись, чтобы они вели тебя в нужном направлении. – Он чуть отступил назад. – Если я тебе понадоблюсь… не важно, для чего… тебе стоит только позвать. Я появлюсь, как только смогу. Спокойной ночи, Райза. Береги себя… и нашего ребенка.
      Он круто повернулся, открыл дверь и выскользнул в ночь. Исчез так же неожиданно, как и появился. Как видение.

      – Ну и какие новости?
      Сидни подняла глаза от письма и залилась румянцем. Оказывается, ее пациент – военнопленный полковник армии северян Джесс Джон Холстон – проснулся и внимательно наблюдал за ней.
      Этот умный, тонкий, проницательный красивый человек с темно-каштановыми волосами и горящими карими глазами попал в плен во время жестокой битвы и был при смерти. Конфедераты до сих пор считали его необыкновенно ценной добычей. Превосходный кавалерист, державшийся в седле так же хорошо, как любой южанин, он снискал величайшее уважение всех конфедератов, после того как отменил казнь их пятерых солдат. Этих солдат собирались повесить в долине Шенандоа за шпионаж. Северяне, уверенные в том, что пятеро шпионов выдали их позиции людям Джексона, в ярости готовы были линчевать несчастных. Но тут вмешался Холстон. Он напомнил своим людям, что ничего еще не доказано и что Господь покарает их всех, если они не будут соблюдать элементарные правила человеческой этики. Однако ценность его как военнопленного заключалась, разумеется, не в его гуманизме. Линкольн в свое время привлек Холстона к участию в большой разведывательной операции, спасшей жизни сотен людей. Шла большая шахматная игра. Холстон, имевший лишь чин полковника, тем не менее благодаря своей репутации при обмене военнопленными мог стоить двух генералов.
      Он выжил лишь благодаря Бренту, с гордостью подумала Сидни. В теле Холстона засело пять пуль, но каким-то чудом ни одна из них не раздробила ему кость. Почти все остальные солдаты оказались ужасно капризными пациентами и были убеждены в том, что Брент либо намерен убить их – в тех случаях, когда он отказывался от ампутации, – либо искалечить. Джесс Холстон на мгновение открыл золотистые глаза, сверкнувшие на окровавленном лице, и посмотрел на Брента. На протяжении всей операции он не произнес ни слова, ни в чем не обвинял хирурга, не издал ни единого стона или звука, хотя единственным обезболивающим средством в тот момент были остатки виски. В конце операции Холстон потерял сознание. В мучительной лихорадке, которой сопровождалось его выздоровление, он часто звал какую-то Мэри, иногда принимал за Мэри Сидни, потому что именно ей поручили выхаживать его. Брент, подобно многим другим врачам, считал, что свежий воздух способствует выздоровлению ничуть не меньше, чем лекарства. Вот почему, как только Холстон смог передвигаться, Сидни стала сопровождать его по утрам на прогулки. Сегодня, придя в госпиталь, она увидела его во дворе, он дремал в кресле-каталке. Холстон уже мог ходить сам, однако из-за сильной слабости, не мог уйти далеко. Брент сказал, что хромота останется у полковника на всю жизнь. Но стоило ли скорбеть о подобной мелочи после всего, что ему пришлось перенести…
      – Это всего лишь семейные сплетни, – ответила Сидни на его вопрос. – Ничего интересного.
      – После того как пролежишь в больнице столько времени, все становится интересным. Кроме того, мне кажется, мисс Маккензи, что в вашей жизни все необыкновенно и увлекательно.
      Она с улыбкой покачала головой:
      – Ну хорошо. Вот, например… жена моего кузена скоро родит второго ребенка.
      – Ах да, Элайна.
      Сидни в изумлении приподняла брови:
      – Вы ее знаете?!
      Теперь он покачал головой, улыбнулся:
      – Нет, но мне не раз приходилось встречаться с Йеном.
      – Вот как! Но… в таком случае…
      – Да, конечно, я сразу понял, что мой хирург из рода Маккензи. Йен часто расхваливал при мне искусство своих братьев. Иногда даже приводил в ярость других врачей, объясняя им, что сделали бы Джулиан или Брент Маккензи при подобных обстоятельствах. Сейчас, минуточку… Да, вы, разумеется, намного привлекательнее их, но все-таки вы тоже, несомненно, Маккензи из Флориды, хотя в вас определенно есть что-то экзотическое. Я вас не обижу, если позволю себе предположить…
      – Да, во мне течет индейская кровь. – Сидни заявила об этом как о чем-то само собой разумеющемся. Она гордилась своей индейской кровью.
      – Это делает вас еще прекраснее.
      – Что за лесть, сэр? Берегитесь. Вы начинаете походить на наших южных джентльменов.
      – Мужчина либо джентльмен, либо нет, не важно, с Севера он или с Юга.
      – Верно. При этом некоторые из них отчаянные льстецы, а другие совсем не умеют льстить. Если надеетесь отвлечь меня лестью, чтобы потом вам было легче исчезнуть…
      – С какой стати я должен исчезнуть?
      Сидни пожала плечами. Странно… этому человеку так легко удается выводить ее из равновесия. При нем она все время краснеет. А ведь она неплохо знала мужчин. Работая в госпитале, Сидни повидала их достаточно. Всяких.
      – Как бы то ни было, сбежать вам не удастся. Поэтому ведите себя как полагается. Могу сообщить вам, что скоро снова стану тетушкой. У моей старшей сестры Дженифер уже есть очаровательный сынишка. А теперь мой непутевый брат – морской капитан – тоже женился и собирается стать отцом.
      – Непутевый морской капитан… это тот, который женился на дочери генерала Мэджи?
      – Да. Вы что-нибудь о нем знаете?
      – Генерал все еще рвет и мечет. Но продолжайте, пожалуйста.
      – Ну, самая главная новость, конечно… – Сидни осеклась на полуслове.
      Он с любопытством смотрел на нее. С искренним любопытством. Так интересуется ее семейной жизнью? Конечно, он друг Йена. И кроме того, служил под началом генерала Мэджи… Сидни покачала головой:
      – Я рассказываю вам обо всем. Вы же не рассказали мне ничего.
      Он улыбнулся:
      – Я всего-навсего внук богатого коммерсанта-меховщика. Правда, с кучей денег и роскошным особняком в Нью-Йорке.
      – И очень скромный, как я вижу.
      Он покачал головой, все с той же улыбкой:
      – Состояние росло само по себе. Это началось вскоре после экспедиции Льюиса и Кларка. Моей заслуги тут нет. И потом… видите ли, деньги достались мне от матери, сбежавшей с моим отцом… солдатом. Он участвовал в Мексиканской войне. Отсюда и мое назначение в Уэст-Пойнт, где я познакомился с вашим двоюродным братом Йеном. Что еще я могу вам рассказать?
      Несколько секунд Сидни колебалась, но удержаться от вопроса все же не смогла:
      – Кто такая Мэри?
      Он долго молчал, потом вздохнул:
      – Моя жена. Она умерла от малярии через две недели после того, как я уехал на войну.
      – О… Простите меня…
      – Ничего. Итак, продолжайте, пожалуйста. Расскажите, о чем вам еще пишут?
      – О чем пишут?.. – Сидни взглянула на листки, лежавшие на коленях. – Моя мать скоро должна родить.
      Он смотрел на нее с улыбкой.
      – Вы говорите об этом в таком неодобрительном тоне. Считаете, ей поздно рожать? Может, это не подобает делать в ее возрасте?
      Сидни покачала головой:
      – Нет, дело не в этом. Просто я беспокоюсь за нее. Брент собирается взять отпуск. Он ведь работает без передышки всю войну. Ни одного дня отдыха. Начальство решило, что ему пора уехать на некоторое время. Мой старший брат Джером действует с отчаянной храбростью. Проникает всюду, куда необходимо. Нет ни одного офицера-южанина, который отказался бы ему помочь, потому что он нужен всем. Но он играет с огнем. Я очень за него волнуюсь. Сейчас, например, он уже должен быть здесь – обещал приехать за мной.
      – Вы говорите о морском капитане? Сидни кивнула.
      – Не переживайте. Насколько мне известно, он скоро здесь появится.
      – Неужели вы и Джерома знаете?!
      – Только по слухам. – Холстон дотянулся до скамейки, на которой она сидела. Сжал ее руку. – Не волнуйтесь. Вы попадете к матери.
      – Мне бы вашу веру.
      – А у нас, кроме веры, ничего не осталось. Так что главное – не теряйте надежды.
 
      Джером появился два дня спустя, примерно в это же время. Сидни сидела во дворе с Джессом Холстоном.
      Госпиталь пришел в движение. Джерома все знали как героя. Он один не страшился вражеских пуль, в то время как другие предпочитали не рисковать, не выходить за линию блокады. И внешность его вполне соответствовала репутации. Очень высокий, бронзово-смуглый от солнца и морского воздуха, со сверкающими голубыми глазами, он производил незабываемое впечатление в своей синей морской форме и шляпе с плюмажем. Джером почтительно здоровался со всеми медсестрами – как пожилыми, так и молоденькими. Приветствовал старых друзей и вновь прибывших раненых. Сидни, хорошо знавшая брата, заметила, как туманятся болью его глаза при виде чужих страданий. Наконец он дошел до скамейки, на которой она сидела. Порывисто обнял сестру. «А он очень изменился», – подумала Сидни. Конечно, они все изменились за это время. Но Джером больше других походил на отца. Такой же уверенный во всем, что бы он ни делал, такой же быстрый, неустрашимый, обаятельный и в то же время какой-то… недоступный, отстраненный. Он сохранил свою всепобеждающую неотразимую улыбку, свою редкую привлекательность и вместе с тем в нем появилось больше серьезности, даже суровости. Она ощущалась в его походке, легких небрежных движениях, даже в тембре его низкого глубокого голоса. Однако, несмотря ни на что, Сидни ощутила тепло его рук и нежность в его словах, обращенных к ней. Он сказал, что она прекрасно выглядит.
      – Ты тоже, старший брат! – Сидни познакомила его со своим пациентом. – Капитан Джером Маккензи, полковник Джесс Холстон, армия Соединенных Штатов.
      – Капитан Маккензи! Гроза морей!
      Джером ответил полуулыбкой, по которой Сидни поняла, что он тоже кое-что слышал о Холстоне. Протянул руку:
      – Полковник Холстон – единственный достойный соперник нашему Джебу Стюарту!
      – После вашего кузена Йена, сэр, – скромно заметил Джесс.
      Джером рассмеялся. Сел на скамейку.
      – Хороший ответ, сэр. – Он посерьезнел. – Рад видеть вас живым. Говорили, вы убиты.
      – Наверное, меня действительно сочли убитым. Я жив только благодаря искусству вашего брата, Брента. И вашей сестре.
      Он взглянул на Сидни. Та залилась румянцем. Джером несколько секунд внимательно смотрел на обоих, потом встал со скамейки.
      – Приятно было познакомиться. Как я понимаю, вас собираются обменять на кого-то из наших людей, но надеюсь, вы еще какое-то время останетесь нашим гостем. И еще надеюсь, что вы не нанесете слишком большого урона нашим войскам и сами останетесь живы.
      – Сэр, я прекрасно понимаю ваши чувства. Я буду молиться за вас. И за то, чтобы вас отозвали.
      Джером кивнул. Потом взял Сидни за руку:
      – Пора ехать.
      Она кивнула. Обернулась к Холстону:
      – Поправляйтесь.
      – Я буду ждать вашего возвращения. Джером увел сестру.
 
      В экипаже по дороге к центру города, где они собирались забрать Брента, Джером внимательно наблюдал за Сидни.
      – Возможно, тебе придется остаться с мамой на несколько месяцев.
      – Конечно, я побуду с ней какое-то время. Но в госпитале очень нужна моя помощь. И потом, после того странного случая с экипажем ничего плохого больше не произошло…
      – Просто я хотел сказать, что тебе, возможно, придется вообще остаться дома.
      Сидни подалась вперед, взяла его руки в свои. Если отец и брат объединятся против нее, ей придется уступить. Но она должна вернуться в Ричмонд! Внезапно это стало важнее всего остального.
      – Вспомни, Джером, когда война только началась, женщин и близко не подпускали к госпиталям. Потом стали поручать кое-что, но только дурнушкам. Мне удалось туда попасть только благодаря Бренту. Элайне и Райзе разрешили из-за Джулиана и отца Райзы. Я не могу просто сидеть дома. Я должна приносить какую-то пользу!
      В тени экипажа глаза Джерома казались совсем темными.
      – А приносим ли мы на самом деле пользу или только продлеваем эту кровавую бойню? – внезапно спросил он.
      Сидни решила сменить тему:
      – Мы обязательно выиграем войну. Теперь он наклонился к ней, взял ее руки.
      – Сидни, меня очень тревожит твоя близость к врагу.
      – К врагу?! Ты имеешь в виду Джесса?
      – Да.
      – Но он же ранен. Мы его лечим.
      – По-моему, ты делаешь для него больше, чем следует. И сама этого не замечаешь.
      – Но ведь мы уезжаем, не так ли?
      – Да. И лучше тебе не возвращаться. – В его голосе зазвучала горечь. – Поверь, не стоит слишком близко сходиться с врагом.
      Сидни откинулась на спинку сиденья:
      – Гм… Я ведь не видела тебя после того, как ты стал женатым человеком. Как твоя жена? Я знаю, она ждет ребенка. А вообще как она?
      Это ее старший брат. Она его обожает. Он никогда не сделает ей ничего плохого. И все же… в его глазах появилась такая ледяная холодность! Сидни пожалела о своем небрежном легкомысленном тоне.
      – С Райзой все в порядке.
      – Извини, Джером. Просто я…
      Она опустила голову. Он тяжело вздохнул, нежно погладил ее подбородок.
      – Сидни, я никому не пожелаю такого ужаса. Мне осточертела эта война, этот раскол. Я устал постоянно бояться, что однажды меня заставят стрелять в Йена. Я сожалею о том, что мне пришлось жениться на женщине, чей отец спит и видит, как бы меня убить, и о том, что эта женщина сейчас находится на моей родной земле только потому, что город, в котором она сейчас живет, захвачен янки. Будь осмотрительна с Джессом Холстоном, Сидни. Он производит очень хорошее впечатление. И репутация у него безупречная. Тем не менее он янки с головы до ног. Он принесет тебе страдания.
      – Не стоит так тревожиться из-за меня. Между мной и Холстоном ничего нет. Я медсестра, он мой пациент. Вот и все. Сейчас надо беспокоиться о маме. Разве не так?
      Он мрачно кивнул. На какое-то время они больше к этому не возвращались.
 
      Когда-то давным-давно, вспомнилось Джерому, мать называла их дом Замком у моря. Отец, смеясь, возражал, что это скорее Дворец у моря. Джером не соглашался ни с тем, ни с другим. Длинный дом из сосны округа Дэйд, знаменитого дерева, способного противостоять всем древесным паразитам, был большим и удобным. Если это замок, то скорее из немецкой сказки. Он неожиданно открывался глазу среди прибрежных морских сосен, обращенный фасадом к великолепному естественному пляжу. С севера его окаймляли субтропические леса, с запада – кокосовая роща, с южной стороны он выходил на реку. В центре строения располагался зимний сад с колоннадой, что соответствовало архитектурным традициям Юга. Здесь часто устраивались званые вечера, во время которых гости плавно перетекали из огромной столовой в гостиную и библиотеку. Наверху располагались семь спален и игровая комната. Вокруг дома находились многочисленные постройки для челяди и садовников, в большинстве своем семинолов, приходивших сюда, когда требовались их услуги и когда им нужно было заработать.
      Джером очень любил свой дом. Любил этот пляж, кокосовые пальмы, море и быструю речку. С самого раннего детства он строил лодочки из различных пород дерева – сосны, морского виноградника, дуба, мангрового дерева. Сначала он забавлялся с ними в больших лужах, позже начал строить рыбацкие лодки, потом небольшие яхты. В конце концов отец предложил ему поехать учиться на кораблестроителя. Вначале Джером не хотел уезжать так далеко от дома. Однако любовь к морю взяла свое, и он отправился в Бостон, штат Массачусетс. За время учебы он побывал и в Нью-Йорке, и в Норфолке, и в Чарлстоне, и в Пенсаколе. На судоверфях Виргинии он впервые увидел, как осуществляются его проекты. «Леди Варина» была построена в Англии по специальному проекту на деньги, вырученные от продажи других его судов. До войны она называлась «Мерси» – «Милосердие». В то время Джером потратил немалые средства и на то, чтобы соорудить удобный и надежный причал для своего корабля в бухте на реке, недалеко от дома.
      Он прекрасно понимал, что янки скорее всего будут поджидать его именно здесь, поэтому приказал Хэмлину спустить шлюп для него, сестры, брата и Дэвида Стюарта и вывести «Леди Барину» обратно в море.
      Приблизившись к поместью, они поразились необычной тишине. Джерома охватила тревога. Они причалили, вышли на песок. Услышали одиночные выстрелы. Из кустов вышли люди, в основном семинолы. Один из них, высокий, худощавый, с орлиным профилем, улыбавшийся одними губами, в то время как глаза оставались темными и мрачными, вышел вперед, приблизился и обнял каждого Маккензи по очереди.
      – Билли Боунз, познакомься с Дэвидом Стюартом. Он доктор, как и Брент. Дэвид, Билли – мой двоюродный брат или кто-то в этом роде по линии бабушки.
      Дэвид кивнул.
      – В чем дело, Билли? Что-нибудь случилось? Джером оглянулся на вооруженных людей. Билли покачал головой:
      – Ничего не случилось. Просто идет война, вы же знаете. Поэтому мы на страже. Ваш отец сейчас не может этим заниматься, – печально добавил он.
      – А что с отцом? – резко спросила Сидни.
      – С отцом все в порядке, Орленок.
      Билли назвал ее именем семинолов, как в детстве.
      – Мама?! – Брент круто повернулся, направился к дому. Билли схватил его за руку.
      – Она жива. Ваш отец с ней. Он сидит с ней день и ночь. Дженифер тоже здесь, но даже она не может уговорить вашего отца оставить ее. Не тревожьтесь о том, что вы опоздали. Здесь доктор Джошуа Брэндис, у которого Тила обучалась медицине. Он любит вашу мать и готов умереть за нее.
      Да, Билли прав. Джером знал, что Тила открыла в себе дар врачевания благодаря доктору Брэндису, во время второй войны с семинолами. Она никогда не училась медицине по-настоящему, однако обладала интуицией, которая передалась Бренту. Его тоже в свое время послали на лето учиться к доктору Брэндису, еще до поступления в медицинский институт. Джером не сомневался в том, что доктор Брэндис был когда-то влюблен в его мать. А Тила всегда относилась к нему с большим уважением, хотя любила она только их отца. Да, Брэндис наверняка с радостью бы умер за мать, но…
      Господи, что происходит? Не умирает же она, в самом деле!..
      Джером кинулся к дому. Брент, Сидни и Дэвид – за ним. Сердце как будто сжала ледяная рука.
      – Мама! – услышал он отчаянный крик Сидни.
      Перескакивая через две ступеньки, он помчался по лестнице в спальню родителей. У двери сделал над собой усилие и остановился. Перевел дыхание. Осторожно постучал, тихо открыл дверь. Брент и Сидни стояли сзади.
      Джеймс Маккензи сидел на краю массивной кровати, на которой неподвижно лежала Тила. Каштановые волосы веером рассыпались по подушке, оттеняя бледное лицо с тонкими чертами. Джеймс сидел, низко склонив голову, переплетя ее пальцы со своими.
      Господи… Она умерла… Внезапно Джерому тоже захотелось умереть.
      – Мама! – снова раздался отчаянный крик Сидни. Она рванулась вперед. Джером схватил сестру за руку.
      Джеймс вздрогнул. Встал. Его поразительно красивое лицо было изможденным, измученным.
      – Дети!
      Сидни разрыдалась. Джером выпустил ее руку, и она рванулась к отцу. Джеймс порывисто обнял дочь.
      – Сидни, дорогая моя, ненаглядная… – Он поднял голову и печально улыбнулся. – Добро пожаловать домой, мальчики.
      Джером с трудом проглотил ком в горле. На глаза навернулись слезы. Он прошел вперед и опустился на колени у кровати. Голова упала на простыни, слезы обожгли щеки.
      И вдруг… о чудо! Он ощутил, как кто-то гладит его по волосам. Услышал шепот:
      – Джером, дорогой мой! Я очень рада, что меня так любят, но… ты еще больше расстраиваешь отца… и сестру.
      Джером поднял голову. Изумрудно-зеленые глаза матери раскрылись, хотя и с заметным трудом. Она попыталась улыбнуться. Он взял ее руку, благоговейно поцеловал:
      – Мама!
      – Господи! Мамочка!
      В следующее мгновение Сидни уже стояла на коленях у кровати, и Брент тоже – по другую сторону. Им всем отчаянно хотелось надеяться на лучшее, но, бросив взгляд на брата, Джером понял, что матери угрожает смертельная опасность. Брент обогнул кровать, подошел к Сидни.
      – Не надо ее утомлять. Будем сидеть с ней по очереди. Сидни, проводи отца вниз, на свежий воздух, приготовь ему чего-нибудь выпить. Отец, этим ты только поможешь маме.
      Джеймс нетерпеливо качнул головой:
      – Я не могу ее оставить. Со мной здесь была Дженифер, я не один.
      – А где Джен? – спросил Брент.
      В этот момент они услышали странные звуки, похожие то ли на писк, то ли на кошачье мяуканье. На пороге появилась Дженифер, с маленьким сынишкой у ног и младенцем на руках.
      – А, вы все здесь! Ну что ж, мои дорогие родственники, прошу познакомиться с нашей новорожденной сестренкой.
      Сестренка! В первый момент Джером почувствовал непреодолимое желание схватить пищащий комок и вышвырнуть в окно. Господи, что сделал этот младенец с их матерью…
      Он ощутил пальцы матери на своей руке.
      – Мне нужно поговорить с тобой, – произнесла она одними губами. – Наедине. И поскорее.
      Он кивнул. Повернулся к сестре:
      – Джен!
      Он хотел лишь обнять Дженифер. Однако сестра сунула ему в руки младенца.
      – Ее назвали Мэри, в честь бабушки.
      – Мэри…
      Ему ничего не оставалось, как принять крошечное существо. Когда новорожденная оказалась у него на руках, он почувствовал жгучий стыд. Ребенок смотрел на него огромными доверчивыми голубыми глазами. Глазами Маккензи… И волосы уже густые, с каштановым оттенком. Девочка взмахнула крошечной ручонкой. Джером поцеловал ее в лоб. Передал Сидни.
      – Позаботься об отце, – шепнул он Дженифер. Та молча кивнула.
      – Папа, пожалуйста, пойдем вниз. Джером останется с мамой, а ты немного побудешь с Сидни и Брентом.
      Джеймс наклонился к Тиле, погладил ее по голове:
      – Я скоро вернусь, любовь моя.
      – Я буду ждать тебя, – пообещала она.
      Они вышли. Джером сел на край кровати. Взял руки матери в свои. Она заговорила едва слышно, но твердо:
      – Ты должен помочь отцу. Он такой сильный… и такой упрямый! Ты ему сейчас очень нужен.
      – Мама…
      – Я не умереть, Джером. Я буду очень стараться. Но… если не получится… Ты у меня старший. Ты должен быть самым сильным.
      Она улыбнулась своей прекрасной улыбкой. Джером вспомнил о том, какой решительной, а порой суровой она казалась им в детстве. И в то же время какой мудрой она была. Никогда не осуждала других, всегда старалась понять. Слезы снова обожгли ему глаза.
      – Не плачь обо мне, сынок. Знаешь, ты ведь меня осчастливил.
      – Я?.. Как это?
      – Конечно, мне бы хотелось побывать на твоей свадьбе. Но что поделаешь… война. Я слышала, мой внук появится слишком быстро после венчания.
      К своему удивлению, Джером почувствовал, что краснеет.
      – Мама…
      – Знаешь, мы с твоим отцом едва успели сыграть свадьбу до того, как ты родился. Поэтому я счастлива, что вы успели позаботиться о ребенке.
      Он кивнул. Сжал ее руку.
      – Она замечательная женщина, Джером. Он нахмурился:
      – Когда ты…
      – Я видела ее в доме Элайны в ту ночь, когда она отправилась в болота, чтобы спасти подругу. Помнишь? В ту ночь, когда ты ее похитил, бедную девочку. А потом она мне писала.
      – Как?!
      – Очень милые письма. Спрашивала 6 моем здоровье, просила прощения за то, что сообщает о бракосочетании уже после венчания. Очень благовоспитанная молодая леди.
      Тила улыбнулась. С трудом подняла руку, коснулась его лица.
      – Я тебя хорошо знаю, сынок. Знаю твой буйный нрав и твою порядочность. Если она ждет от тебя ребенка, значит, между вами что-то есть. Не упусти случая стать счастливым. Ты такой гордый… совсем как отец. Сплошная самоуверенность… пока не дойдет до того, что вам на самом деле дорого.
      – Все будет в порядке, мама. Не надо так много говорить. Ты устала.
      – Да, ты прав. Перехожу к делу. Если я умру, Джером…
      – Мама, не надо об этом!
      – Если со мной что-нибудь случится, прошу тебя с женой воспитать твою младшую сестренку вместо меня.
      Джером растерялся:
      – Я… я не знаю…
      – Ты теперь семейный человек, Джером. У тебя есть дом и жена. Я молю Бога о том, чтобы Дженифер нашла счастье, когда кончится война. Лоренс погиб, она осталась с ребенком на руках. Брент и Сидни еще не устроили свою жизнь. Отец… Не думаю, что он снова женится…
      – О Господи… мама!
      – Обещай мне, Джером.
      – Мама… ты наша единственная опора… ты не можешь нас покинуть…
      – Обещай мне, Джером. Пожалуйста, сынок, обещай мне. Боль казалась непереносимой.
      – Обещаю, – тихо произнес он. Она улыбнулась и закрыла глаза.

      Три дня Тила находилась между жизнью и смертью. При родах она потеряла очень много крови. Понадобилось все искусство Джошуа, чтобы остановить кровотечение. Зато теперь Джером мог быть спокоен: его мать в надежных руках Джошуа, брата и Дэвида. Эти трое делали все, что только могли. Кто-то неотлучно находился при ней. Однако силы ее были на исходе.
      Отец с их приездом словно ожил. Он любил своих детей, особенно Сидни, которая всегда имела на него особое влияние. Только ей одной удавалось уговорить его пойти отдохнуть. Только ей доверял он постричь ему волосы. Она могла часами сидеть рядом с ним у кровати Тилы.
      Джером иногда проводил время со своей новорожденной сестренкой, качал колыбель после кормления и ухода кормилицы. Снова и снова повторял себе, что не может винить девочку за ее появление на свет. Он видел – отец избегает ребенка. Тила же, как только у нее появлялись силы говорить, сразу спрашивала о новорожденной.
      Дни тянулись мрачные, унылые, темные. Даже война отступила на задний план.
      На третью ночь Джером дежурил около матери один. На какое-то короткое время он задремал, потом проснулся, как от толчка, тревожно взглянул на Тилу. Она лежала смертельно-бледная, абсолютно неподвижная. Джером до боли закусил губу. Неужели все? Неужели это конец? Он потянулся к матери, и в этот момент она открыла глаза. Огромные, блестящие, ярко-зеленые. На губах ее появилась улыбка:
      – Джером…
      – Да, мама?
      – Кажется, я… Знаешь, я бы поела супу.
 
      Тила быстро поправлялась. Как только почувствовала в себе достаточно сил, потребовала, чтобы ей принесли малышку. Восторг матери при виде новорожденной сестренки вновь вызвал у Джерома жгучий стыд. Он вспомнил, какие чувства испытал при первом взгляде на младенца. Сейчас, глядя на сестренку глазами матери, он почувствовал, что начинает любить ее, так же как Джен, Сидни и Брента, ощутил потребность защищать ее.
      Тила часто давала ему подержать ребенка.
      – Практикуйся, Джером. Ты ведь скоро станешь отцом.
      – Мама, пусть лучше Сидни практикуется. В один прекрасный день она обязательно станет матерью.
      – Если после войны удастся найти, за кого выйти замуж, – сухо перебила Сидни.
      – И кроме того, я не уверен, что буду здесь, когда родится мой ребенок.
      – Но… ты ведь приехал…
      – Мы просто беспокоились за тебя, мама, – вмешался Брент, – потому что ты… ты… – Он запнулся.
      – Если вы скажете, что я слишком стара, я велю отцу выгнать вас в лес. Джеймс! Твои дети называют меня старушкой.
      – Тила, дорогая, мы с тобой и в самом деле уже в солидном возрасте.
      – Ах вот как… В таком случае прошу прощения. – Тила весело рассмеялась.
      Через две недели она спустилась в столовую. Для всех это стало большим событием. В этот вечер пришло еще одно радостное известие. Один из двоюродных братьев Билли прибыл из Тампа-Бей с сообщением о том, что Элайна разрешилась девочкой. Она ездила рожать в Симаррон. И мать, и дитя чувствуют себя прекрасно. Джером спросил, поехала ли с Элайной Райза. Оказалось, Райза осталась в Сент-Августине.
      Интересно, почему? Потому ли, что он просил ее не уезжать, или потому что Сент-Августин по-прежнему в руках янки? Впрочем, это не имеет значения.
      Хорошо, что они дома. Хорошо, что Тила выжила. А ведь они уже почти простились с ней. Теперь весь мир кажется прекраснее, невзирая на продолжающуюся войну. Теперь можно не тревожиться за мать… и маленькую сестренку.
      Неожиданно Джером почувствовал какое-то странное беспокойство. Пора действовать. Его снова потянуло на корабль. Кроме того, нужно доставить Брента обратно в Ричмонд. И Сидни твердо намерена вернуться к работе в госпитале. А потом можно будет поплыть на север Флориды. Мать заготовила массу лекарственных трав, необходимых Джулиану для работы. Есть у него и еще одно дело. Он должен увидеться с женой, и он это сделает, черт побери, невзирая на все ее ультиматумы и запреты!
 
      Для Райзы время тянулось убийственно медленно. Здешнюю жизнь никак нельзя было сравнить с теми днями, когда она сопровождала войска отца и Маклеллана. Женщины по-прежнему рожали детей. Дети простужались и болели. Солдаты время от времени поступали в госпиталь с переломами, полученными во время учений и муштры. Продолжались перестрелки между войсками на противоположных берегах реки. Военные действия во Флориде были вялыми. Генералы постоянно просили подкрепления, на что высшее командование и политики, стремившиеся к скорой победе в Ричмонде, Виргинии, отвечали рекомендациями изыскать собственные резервы. Когда-то конфедераты стремились удержать ключевые позиции на побережье. Теперь стратегия изменилась. Берег оставался незащищенным, в то время как повстанцы всеми силами старались удержать базы внутри штата.
      Кольцо блокады сжималось. Наблюдателям с обеих сторон с каждым днем становилось очевидно, что Флорида приобретает все большее значение как хлебный регион. Однако зимой тысяча восемьсот шестьдесят второго – тысяча восемьсот шестьдесят третьего годов на большей территории штата царило странное зловещее затишье.
      С отъездом Элайны Райза почувствовала себя очень одиноко. Ей нравилось общество Тэйера Крипта, она находила его интересным человеком. Однако после ее замужества он как будто опасался оставаться с ней наедине, так что теперь они мало времени проводили вместе.
      В городе отношение к ней резко изменилось. Если раньше как дочь генерала Мэджи Райза пользовалась любовью и доверием солдат союзной армии, то теперь, став женой капитана Маккензи, она чувствовала, что юнионисты ее остерегаются. Зато южане всячески выказывали ей свое расположение.
      Однажды она ассистировала при операции. Молодому солдату удаляли пулю из бедра. Райза ощущала его нараставшую враждебность и в конце концов не выдержала. Резко сказала ему, что его не должно волновать, чья она дочь и жена. Она лишь медсестра, причем очень хорошая, так что, если пациент снова хочет ходить, ему лучше думать об этом.
      Во время этой страстной речи и Тэйер, и солдат смотрели на нее широко раскрытыми глазами. На следующий день ее заявление появилось в газетах.
      От Джерома никаких известий не поступало. Райза стала подумывать о возвращении в Вашингтон. Приближалась зима. Снежные заносы не дадут войскам возможности передвигаться, военные действия так или иначе приостановятся. И все же она не могла решиться. Если она отправится морем, Джером может узнать об этом и пустится вдогонку. Корабль со всеми пассажирами снова окажется в опасности. Двигаться по суше тоже невозможно. Не может же она использовать влияние мужа для того, чтобы попасть на Север!
      В конце ноября произошло событие, которое все изменило. Неожиданно в Сент-Августин приехал ее отец.
      Райза скатывала бинты в операционной. В дверь заглянул лейтенант Остин Сэйдж в сопровождении Финна. Оба они остались ее друзьями, несмотря ни на что.
      – Райза!
      – В чем дело?
      – Твой отец!
      – Мой отец? Что с ним? – Она положила бинты. Тревожно вскинула голову. Сердце неистово забилось. Бои ведь продолжаются все время…
      – Он здесь!
      Райза ухватилась за край стола, чтобы не упасть. Что-то с силой сжалось внизу живота. Нет, она не испугалась. Она никогда не боялась отца. Наоборот, она его очень любит. Но… Она заметно округлилась, и никакими просторными одеяниями этого не скрыть. Ребенок оказался на редкость активным и подвижным. Он появится на свет через три месяца. И она замужем за мятежником. За Джеромом Маккензи.
      – Райза, очнись! – услышала она голос Остина.
      – Его корабль уже в доке, – сообщил Финн.
      Он сам не так давно пережил взрыв гнева со стороны генерала Мэджи за помощь Райзе в ее тайном путешествии на Юг. Финн до сих пор не мог простить Райзе, что она вышла замуж за мятежника. Он бы сам на ней женился! Сказав ей об этом, Финн выглядел таким несчастным, что Райза была искренне тронута.
      Остин же ни разу не выразил своего отношения к ее тайному замужеству. Сейчас он с сочувствующим видом протянул ей руку:
      – Смелее! Вперед, под неприятельский огонь, на встречу с генералом.
      Райза попыталась взять себя в руки. Во главе с Финном они почти бегом поспешили на пристань. Внезапно Финн резко остановился. Остин едва не сбил его с ног:
      – В чем дело?
      – Райза… Ей, наверное, нельзя так быстро ходить. Надо бы нанять экипаж.
      Райза вспыхнула. Обычно они не упоминали о будущем ребенке в своих разговорах.
      – Пошли, пошли, джентльмены. Со мной все в порядке.
      Подойдя к докам, они сразу увидели генерала Мэджи в окружении офицеров, взволнованно расспрашивавших его о чем-то. Райза услышала, как отец рассказывает о битве на Антитаме. По его словам, она явилась величайшей победой северян. Эта битва доказала, говорил отец, что южане не в состоянии перенести военные действия на территорию северян. В конце концов Север одержит победу. Солдаты ответили на это заявление радостными возгласами.
      В этот момент генерал повернул голову и встретился взглядом с дочерью. В его глазах Райза увидела столько боли, столько негодования… и столько любви, что едва не разрыдалась.
      – Отец!
      Она стала отчаянно продираться к нему сквозь толпу солдат и горожан-юнионистов. Неужели он так и будет стоять неподвижно? Не обратит на нее внимания? А может, он таким образом выражает свое презрение? Однако в следующий момент он раскрыл объятия. Райза кинулась к нему. Он крепко прижал ее к себе.
      – Райза, девочка моя ненаглядная! Господи, как я по тебе соскучился! Как я вообще мог позволить тебе уехать! Я же думал, ты будешь в Англии, вдали от всего этого безумия, от бесконечных смертей. А ты вышла замуж за дикаря-южанина…
      – Папа…
      – Ты права, девочка. Поговорим об этом потом. «Потом» наступило нескоро. Генерала сразу перехватили офицеры, военные чиновники и местные жители, сочувствующие северянам. Последовали бесконечные приглашения на ленчи, обеды и коктейли. Райза повсюду следовала за отцом, прекрасно сознавая, о чем шепчутся за ее спиной пожилые дамы. Ах, как только она могла выйти замуж за этого мерзавца-южанина! А как же она могла бы не выйти за него замуж, возражали другие. Ведь она ждет ребенка! Как ни странно, насколько Райза могла уловить по обрывкам разговоров, в случившемся больше обвиняли ее, чем Джерома Маккензи. В конце концов, он мужчина! Кроме того, всем стало известно благородное отношение Джерома к солдатам и морякам янки, которые попадали к нему в плен. Значит, это она сама его соблазнила.
      Самой ярой ненавистницей Райзы оказалась некая мисс Айви, примерно одного возраста с ней, тощая и непривлекательная. Сейчас она изо всех сил изображала преданную юнионистку, но Райза слышала, как мисс Пендлтон не раз распевала «Дикси» в те времена, когда городом правили конфедераты.
      – Не обращай на нее внимания, – шепнул подошедший сзади Финн. Отец в это время разговаривал с солдатами, вернувшимися после сражения в Форт-Мэрионе. —
      Просто высохшая старая дева. Она умирает от зависти. Ее-то ни один нормальный мужчина не захочет похитить.
      – А после войны мужчин вообще останется мало, – прошептал Остин, подошедший с другой стороны. – Так что ей не останется ничего другого, как распространять гадости о женщинах, которые найдут себе мужей.
      Райза одарила каждого из них улыбкой. Поймала любопытный взгляд отца.
      Сейчас она испытывала к нему благодарность за то, что он решил поселиться не в ее маленьком доме, а вместе с офицерами.
      Вечером он проводил ее домой. Как только дверь за ними закрылась, генерал наконец дал волю чувствам. Райза в первый раз услышала, как он кричит.
      – Как ты могла! Вышла замуж за этого дикаря, за это морское чудовище! Да его все называют дьяволом!
      – Отец, он всего-навсего мужчина. Двоюродный брат Йена.
      – Как ты могла выйти за него замуж!
      – Мне казалось, это то, чего бы и ты хотел… при сложившихся обстоятельствах.
      – Я не хотел этих обстоятельств! – Он побагровел. Его трясло от ярости. Он упал в кресло перед камином. – Райза, ты ведь говорила, что это ложь… о том, что он… что тебя…
      – Папа, меня никто не насиловал.
      – О Боже! Я думал, что вырастил порядочную благовоспитанную девушку. Да тебе даже это слово знать не полагается!
      – Прошу тебя, отец…
      – То есть ты хочешь сказать… что совершенно сознательно… сознательно… вступила в интимные отношения с этим мятежником?! – Неожиданно он замолчал. Райза поняла, что отец потрясен до глубины души. Он развел руками. – Но почему, почему? Я не могу понять… Как это случилось?
      – Ну… в общем…
      – Постой-постой! Не надо! Не хочу ничего слышать. Мне проще поверить в то, что он тебя принудил, заставил силой. Не могу себе представить, чтобы ты потеряла голову настолько… чтобы ты влюбилась в человека, который тебя похитил… жестоко с тобой обращался…
      – Папа, подожди! Он не обращался со мной жестоко. И он, можно сказать, меня не похищал. Я оказалась на вражеской территории. И я случайно узнала о его планах. Я же ваша дочь, генерал, и, кроме того, юнионистка до мозга костей. Ему не оставалось ничего иного, только взять меня с собой на корабль. У него не было выбора.
      – А как насчет того, чтобы… У него тоже не было выбора? О Господи! Ты же моя дочь, Райза! Моя любимая дочь! Неужели ты не понимаешь, как мне больно сознавать, что любой мужчина мог причинить тебе…
      Райза опустилась на колени рядом с его креслом. Взяла его руки.
      – Ты мой отец. Я тебя обожаю. Клянусь, никто меня не использовал. Никто не причинял мне вреда. Я сама не хотела… того, что произошло, но… я не знаю, как это объяснить… Видишь ли… война нас многого лишила… Я даже не знала, будет ли у меня когда-нибудь возможность… Конечно, надо было как следует подумать. Но я этого не сделала, и вот чем все кончилось. Еще раз клянусь, никто меня ни к чему не принуждал. Никто меня не обесчестил. И он не чудовище. Просто мятежник. – Она попыталась улыбнуться. – Теперь моя фамилия Маккензи.
      Отец ответил ей яростным взглядом. Он молчал.
      – Прошу тебя, папа… Я жду ребенка, поэтому замужество для меня – единственно возможный выход. Но я все равно осталась твоей преданной дочерью и такой же преданной янки.
      Он коснулся ее щеки. Теперь взгляд его выражал глубокую печаль.
      – А твой муж все равно остался мятежником-конфедератом. – Генерал глубоко вздохнул, покачал головой. – Дочка, неужели ты не понимаешь? Да я готов был рвать на себе все волосы, наблюдая за бездарными действиями Маклеллана. Любому ослу, если он хоть сколько-нибудь разбирается в военном деле, ясно, что южане нас переигрывают. Их генералы лучше маневрируют войсками. Но это не имеет значения. Сколько бы сражений они ни выиграли, в конце концов мы все равно окажемся победителями. А твой бесшабашный герой наверняка погибнет.
      Мороз прошел у нее по коже. После венчания она ничего не слышала о Джероме. Тогда она изображала холодную неприступность. Однако что бы ни говорила, как бы холодно себя ни вела, Райза знала, что любит Джерома. Слова отца повергли ее в ужас. Джером действительно постоянно рискует жизнью. Янки могут особенно не трудиться. Им совсем не обязательно его убивать. Достаточно лишь потопить корабль. И еще она знала, что Джером не остановится, пока жив. Именно потому, что конфедераты в отчаянном положении.
      – Отец, я ведь и о тебе тоже каждый день молюсь, чтобы тебя не убили. Единственное, что остается нам, женщинам, – молиться за своих мужчин. За отцов, братьев, сыновей, возлюбленных. Уверяю тебя, папа, это нелегко. По мне, гораздо легче находиться среди солдат или работать медсестрой на поле боя, чем ждать. Никогда не забуду то время, когда жила в Вашингтоне. Заканчивалось сражение, и зачитывали списки убитых и пропавших без вести. Матери лишались двоих, троих, а то и четверых сыновей в один день. Дочери узнавали, что их братья и отцы погибли в одном сражении. Но я ведь не могу переделать ни тебя, ни Джерома. Все, что я могу, – это ждать и молиться. И еще лечить раненых. Делать это и верить, что где-то женщина-южанка поможет и тебе, если понадобится. У меня осталась только надежда на Бога. Не может же он допустить, чтобы война длилась вечно…
      Энгус долго смотрел на дочь. Погладил ее по голове.
      – Ну что ж… Если этот непутевый мятежник стал твоим мужем, будем надеяться, что он останется жив, а война когда-нибудь кончится. Прости мою несдержанность, дочка. Это от любви и тревоги за тебя.
      – Я знаю, папа. Я тоже очень тебя люблю.
      Она забралась к нему на колени, как когда-то в детстве.
      – А ты прибавила в весе, детка!
      – Кого ты хочешь – внука или внучку? Генерал застонал от огорчения:
      – Я мечтал о зяте-янки!
      – Об этом теперь поздно говорить. Ну так как? Хочешь внука или внучку?
      Он помолчал, глядя ей в глаза.
      – Я хочу, чтобы ты благополучно родила здорового ребенка. Вот и все. А теперь слезайте с моих колен, молодая леди. Пойду спать. Я старый, утомленный жизнью человек, а ты с каждым днем добавляешь мне седых волос.
      – Папочка, мне не хочется тебе об этом говорить, но знаешь, у тебя уже вся голова седая.
      – Это твоя заслуга, дочка.
      – Подумать только – услышать такое от генерала!
      Он улыбнулся. Райза встала. Протянула ему руку. Он тяжело вздохнул:
      – Попробую примириться с мыслью о том, что произошло. Знаешь, если бы ты вернулась домой, мне бы это очень помогло.
      Она не знала, что на это ответить.
      – Я люблю Сент-Августин, папа. Это чудесный город.
      – Гм… Ну, мы еще об этом поговорим.
      Он направился к двери. Райза заметила, что отец прихрамывает.
      – Папа, что у тебя с ногой?
      – Ничего.
      Он произнес это слишком поспешно.
      – Сядь. Я хочу посмотреть.
      – Нет-нет. Не стоит.
      – Быстро!
      Она потащила его обратно к креслу. Усадила. Начала расшнуровывать ботинок. Он схватил ее за руку.
      – Не надо!
      – О, папа!
      Райзе пришлось отдирать носок. Рана на ноге кровоточила. Райза промокнула кровь, пытаясь найти источник кровотечения.
      – Попал осколок шрапнели, вот и все.
      – Вот и все! У тебя в ноге застряли осколки металла. Там скапливается гной. Может начаться заражение… гангрена!
      – Я не позволю какому-то мяснику-хирургу отхватить себе ногу.
      Райза встала.
      – Отец, хороший хирург может удалить осколок и без ампутации. Но…
      – Сегодня ваш доктор Крипт осмотрел мою ногу и сказал, что единственный выход – ампутация.
      – В таком случае, сэр, вам придется взять себя в руки и вести себя как взрослый человек. Наверняка вы этому учите своих солдат? Но… может, ногу еще можно спасти. Я знаю хирургов, которые могли бы попытаться…
      – Правда? Ты таких знаешь?
      – Сейчас я тебе промою рану, ты отправишься спать, а я поговорю с доктором Криптом и решу, что делать.
      На самом деле Райза уже решила послать за Джулианом Маккензи.
      – Не вздумайте принимать решение о моей ноге за моей спиной.
      – Ну что ты, папа! Ни в коем случае.
 
      После ухода отца Райза быстро накинула пальто и поспешила к домам, где жила обслуга. Разыскала Бартоломео.
      – Вы можете послать кого-нибудь на тот берег? Пусть найдут капитана Маккензи и передадут ему, что мне срочно нужно с ним увидеться.
      – Конечно, найдем кого-нибудь. А вы немедленно отправляйтесь домой. На улицах сейчас опасно.
      – Со мной все в порядке, Бартоломео. Спасибо вам. Когда Райза приближалась к своему дому, у нее появилось тревожное ощущение, что за ней кто-то следит. Она вздрогнула, попыталась усилием воли отогнать неприятное чувство.
      Жена Бартоломео уже побывала у нее дома. Наполнила водой небольшую ванну и поставила чайник на огонь, чтобы добавить горячей воды, если потребуется. Райза подлила горячей воды в остывающую ванну, разделась и через несколько минут уже с удовольствием мылась, ощущая движения ребенка. Вот на животе появился небольшой бугорок. Наверное, под ним ручка или ножка малыша. Райза почувствовала, что улыбается. Ее охватило желание любить, защитить это существо. Лишь теперь Райза осознала, с каким нетерпением ждет появления ребенка… и как сильно любит его отца.
      Она вздохнула. Встала, вышла из ванны, вытерлась, надела белую ночную сорочку из хлопка. Может быть, отец ее ребенка сейчас в Чарлстоне… занимается любовью со своей бывшей невестой… Прошлый раз они все высказали друг другу предельно откровенно. Она запретила ему прикасаться к ней, он на это ответил, что на свете есть много женщин, которые мечтают о близости с ним. Райза до боли закусила губу. Если бы можно было взять свои слова обратно! Вернуть тот вечер, когда они обвенчались. Тысячи женщин по всей Америке сейчас одиноки. Однако они находят утешение в своей любви, в осознании того, что мужья тоскуют по ним так же сильно, как и они по своим мужьям. В то время как она, Райза…
      Она еще не очень сильно раздалась. Однако живот уже виден. Так она лежала на кровати, разрываясь между двумя чувствами – благодарностью судьбе за крепнущую в ней новую жизнь и желанием разрыдаться. Одно действительно можно поставить Джерому в вину – этот прохвост постоянно ее бросает. Правда, в последний раз она сама его прогнала. Но сейчас это не имело значения. Райзу снедала бешеная ревность.
      Вероятно, она задремала на какое-то время. Проснулась как от толчка. Что-то не так… хотя она не могла бы сказать, что именно. Она долго лежала, прислушиваясь. Нет, ничего. Наверное, ей просто послышалось что-то… а может, приснилось.
      И все же через некоторое время она встала с постели. Комнаты освещались лишь слабым светом затухающего камина. Райза осторожно прошла из спальни в гостиную, потом к входной двери – убедиться, что заперла ее.
      – Райза…
      Она мгновенно обернулась, едва не задохнувшись от неожиданности. И увидела его, Джерома. Он стоял, небрежно опершись о каминную доску. Внимательно наблюдал за ней. Она не могла оторвать от него изумленных глаз. По крайней мере он не в Чарлстоне. Слава Богу…
      – Джером!
      Он ответил сухой полуулыбкой. Заговорил с насмешкой:
      – Да, любовь моя. Это я.

      – О Господи! – выдохнула Райза.
      Она даже не знала, что он где-то поблизости. Она столько времени ничего о нем не слышала. И не думала, что его корабль может пройти по реке.
      – Что… что ты здесь делаешь? Он удивленно приподнял брови:
      – Что я здесь делаю?! Ты меня об этом спрашиваешь? Разве не вы за мной послали, миссис Маккензи?
      – Я…
      Райза запнулась. Она за ним послала? Значит, он специально переправился через реку, чтобы попасть к ней. Но… она за ним не посылала… И тут она поняла, что произошло. О Господи! Она посылала за Джулианом. Наверное, на тот берег передали, что она разыскивает Маккензи. Вот Джером и поспешил сюда.
      Господи, как же она рада его видеть! Как хорошо, что он здесь. Нет, она не скажет ему о том, что произошло недоразумение.
      Да, он действительно переправился через реку, в самом прямом смысле. На спинке стула Райза увидела китель, который сушился перед камином.
      И выглядит он просто потрясающе. Широкие бронзовые плечи блестят в отблесках пламени. Голубые глаза сверкают холодным огнем.
      – Ну и?.. – произнес он напряженно.
      У Райзы снова перехватило дыхание. В растерянности она опустила глаза:
      – Я…
      – Да?
      Усилием воли она заставила себя взглянуть на него. В конце концов, она никогда не была трусихой.
      – Я… – Она снова осеклась. Нет, решено, не скажет она ему, что посылала не за ним. Потом, позже, она его спросит, нельзя ли сделать так, чтобы Джулиан осмотрел отца. Потом. Позже. Она взглянула ему в глаза. – Да. Извини, если я доставила тебе слишком много хлопот. Со мной ничего плохого не произошло. Просто захотелось тебя увидеть. И я подумала…
      Он поднял руку, словно желая прервать ее:
      – Ну вот, ты меня видишь. Я здесь, перед тобой. Райза улыбнулась:
      – Значит… я послала за тобой, и ты переплыл реку только потому, что я тебя позвала?
      – Это единственный способ пробраться в город незаметно.
      – А… вот как.
      – Ну и?..
      Райза сделала глубокий вдох, не спуская с него глаз.
      – Надеюсь, я не доставила тебе слишком много хлопот…
      – Никаких особых хлопот. Так в чем же дело? – Она растерянно молчала.
      – Ну хорошо, – в нетерпении проговорил Джером. – Особых хлопот ты мне не доставила, но все-таки пришлось совершить большой и довольно опасный заплыв. И раз уж я здесь, может, ты скажешь наконец, зачем ты за мной посылала.
      – Я…
      – Да говори же, черт возьми!
      – Я прошу прощения.
      – Что?
      – Я прошу прощения. – Щеки ее вспыхнули.
      – Просишь прощения?
      – Я… я…
      – Ты просишь прощения за то, что послала за мной?
      – Нет, за то, что наговорила тебе тогда. За все свои ужасные слова. На самом деле я этого не думала.
      Брови его снова взлетели вверх.
      – Ах… так. Что же это за ужасные слова? И чего именно ты не думаешь? То есть мне, конечно, очень приятно, что ты просишь прощения. Но, согласись… когда тебя вызывают, можно сказать, с поля боя, чтобы попросить прощения, это… по меньшей мере странно.
      – Я тебе наговорила… Я сказала, чтобы ты не приближался ко мне… не прикасался… Сказала, что не хочу выходить за тебя замуж…
      – Да, ты всячески старалась дать мне это понять.
      – Да нет… все не так…
      – Лично мне показалось это несколько… странным. Ты поздновато вспомнила, что не хочешь смешивать свою голубую кровь с индейской кровью мятежника. А потом…
      – Черт возьми! Ты что, не понимаешь? Я же пытаюсь объяснить.
      – Продолжай. Я слушаю.
      – Я не хотела, чтобы ты женился на мне только из чувства долга, если ты помолвлен с другой женщиной и хочешь связать жизнь с ней. Мне не нужны такие жертвы даже ради ребенка.
      Теперь он не сводил с нее напряженного взгляда. Райза облизнула сухие губы.
      – Мне… мне это нелегко. Ты должен понять. Я привыкла к независимости. И мне казалось, что между нами встало слишком многое для таких отношений, какие… которые… – Она растерянно умолкла.
      – Да, между нами действительно встало слишком многое. – Голос его едва заметно дрогнул.
      Райза снова опустила глаза, чувствуя, что не в силах встретиться с ним взглядом.
      – Я не хотела, чтобы мы возненавидели друг друга… хотя сама, конечно, немало для этого сделала. Я не хотела, чтобы ты женился на мне против своего желания. Я… – У нее снова перехватило дыхание. Она смотрела на него.
      – Да?
      – Ты мог бы облегчить мне задачу…
      – Нет. Я хочу услышать все от тебя самой.
      Райза застонала от отчаяния. Перевела глаза на языки пламени в камине, потом снова на него:
      – Я… я…
      – Может, хватит заикаться?
      – А тебе, может, хватит издеваться?
      – А чего ты ждешь от дикаря?
      – Понимания, – тихо проговорила она. – Я пытаюсь объяснить! Дай же мне возможность…
      Внезапно он улыбнулся. Сложил руки на груди.
      – Мадам, я весь внимание.
      – Я прошу прощения за все, что тебе наговорила. Я никогда так не думала.
      – Ты уверена? Райза снова застонала:
      – Уверена! Мне необходимо было тебе об этом сказать. И еще… Где ты был?
      – Что?
      – Где ты был после того, как мы расстались?
      – Почему ты спрашиваешь?
      – Мне интересно все, что с тобой происходит.
      – Ах, вот как…
      Он не сделал ни шага по направлению к ней. Однако улыбка его изменилась. Так же как и огонь в голубых глазах.
      – Ну хорошо, – едва слышно произнесла она. – Я спрашиваю потому, что… надеюсь, ты был не в Чарлстоне.
      Он долго молчал, пристально глядя на нее. Потом подошел к ней, взял ее руки, притянул к себе, приподнял подбородок, заглянул в глаза. Сейчас его глаза казались темными и бездонными.
      – Я хочу задать тебе только один вопрос, янки.
      – Да?
      – Ты все еще влюблена в Йена?
      – Что?!
      – Ты влюблена в моего кузена Йена? Райза с улыбкой покачала головой:
      – Нет.
      – Ну… вот.
      – Что… вот?
      – И это все, что ты можешь?
      – Не поняла…
      – Давай-ка уточним. Мы оба согласились, что ты вела себя отвратительно.
      – Да. И я сказала, что прошу прощения.
      Он нежно обхватил ладонями ее подбородок, погладил по щеке. Наклонился к ней.
      – А как-нибудь получше ты не можешь попросить прощения? – шепнул он, почти касаясь губами ее губ.
      О да! Она могла. Еще как могла. И умирала от желания это сделать.
      Она ответила на его поцелуй со страстью, выражавшей неутолимый голод. Нашла языком его язык, с жадностью проникла в его рот. Пальцы ее перебирали его волосы. Господи, какое сладостное ощущение от близости этого мужчины, от этих сильных рук, горячей кожи, под которой играют мышцы! Они целовались, целовались без конца, жадно, отчаянно, лихорадочно.
      Он подхватил ее на руки. Райза ощутила мокрые брюки сквозь тонкую ткань ночной сорочки. Он понес ее в спальню. Положил на кровать. Оторвался от нее, чтобы снять брюки. Райза приподнялась, сняла ночную сорочку, бросила на пол. Стоя на коленях на кровати, смотрела на него, обнаженного. Какой он крепкий. Худощавый, мускулистый. Мышцы так и перекатываются под загорелой кожей. Он возбужден до последней степени. Райза чувствовала, что не сможет устоять. Она никогда еще не выступала в роли соблазнительницы и ощущала смущение и неловкость. И в то же время не могла противостоять искушению дотронуться до него, гладить, познавать, ласкать, дразнить, возбуждать. Пусть он запомнит ее, свою жену. Пусть думает о ней там, на войне. Она просунула руки ему под мышки, притянула к себе. Гладила его спину кончиками пальцев. Провела по щеке ладонью, коснулась губ быстрым горячим поцелуем. Поцеловала плечо, коснулась языком соска, поцеловала бешено пульсирующую жилку на шее. И все время ощущала его возбужденную напрягшуюся плоть. Райза соскользнула с кровати на пол, поколебалась какую-то долю секунды, взяла ее в рот. Ощутила неведомое раньше удовольствие, почувствовала, как он содрогнулся, услышала его стон. Какое наслаждение быть причиной этой сладкой муки! Это придало ей новое ощущение собственного могущества. Она ласкала пальцами его ягодицы, обхватила их ладонями, трогала, изучала. Проводила языком по пульсирующей плоти, вбирая ее все глубже, играла, дразнила, возбуждала…
      С его губ сорвался хриплый крик, и вот она уже оказалась в его руках. Он впился губами в ее губы с неистовой страстью. Теперь его руки блуждали по ее телу, зажигая огнем. Его губы на ее груди… Райза почувствовала бешеный неукротимый голод. Казалось, все ее ощущения достигли наивысшей точки. Руки его кружили по ее животу, спустились вниз, проникли между бедер. Трогали, ласкали, раздражали… Мучили. Она вскрикнула, содрогнулась, вся выгнулась под ним. Она хотела его как никогда раньше.
      Внезапно он остановился. Затих. Райза замерла, не понимая, в чем дело. Заметила, что он рассматривает ее. Коснулся голубой жилки на шее, провел рукой вниз, дошел до округлившегося живота.
      – Он шевелится.
      – Что?
      – Он пошевелился… Может, ему это не нравится?
      – О! Все в порядке. Я… я слышала, что говорят женщины. Я ведь помогала при родах. Это ничего…
      Он улыбнулся. Поднял голову. Поцеловал ее с такой нежностью…
      – Да, наверное, это ничего. И все же я постараюсь поосторожнее.
      Он перевернул ее. Райза почувствовала его влажные огненные поцелуи на спине. Потом тяжесть его тела ослабла, куда-то ушла, но, несмотря на это, она ощутила, как он заполнил ее всю. Это ощущение его внутри вызвало такое жгучее наслаждение, что она снова вскрикнула. Она чувствовала его нежность, силу и страсть, обладавшую такой чудодейственной способностью зажигать ее. Она желала его с таким неистовством, что одно предвосхищение каждой новой ласки было наслаждением. Он возносил ее все выше и выше… до немыслимых высот. Ей казалось, больше она не выдержит, и все же выдерживала. А потом произошел взрыв, огонь прошел по всему телу, наполняя, насыщая все ее существо, окутывая ее все новыми и новыми волнами, до последнего сладостного содрогания. Теперь она ощущала такое счастье, такое удовлетворение, какого раньше и представить себе не могла. Она его жена, она его любит, он ее муж, он с ней вместе, у них будет ребенок. А весь остальной мир, включая Север и Юг, пусть катится к черту. Она почувствовала его пальцы на своих волосах.
      – Мне бы хотелось, чтобы ты почаще за мной посылала.
      – Я ведь даже не знаю, куда посылать. – Его рука лежала у нее на животе. Райза ощущала осторожные ищущие движения его пальцев. – Ты… сейчас… не из Чарлстона?
      – Я побывал во многих местах. Но только не в Чарлстоне. Последние несколько недель провел дома. А за рекой оказался для того, чтобы передать лекарственные растения, которые мы выращиваем на крайнем юге. Послушай… он опять шевелится.
      – А может, это она, а не он.
      – Конечно, но я очень сомневаюсь.
      – Правда?
      – У моего отца первыми родились два мальчика. Райза повернулась к нему лицом:
      – Всем мужчинам хочется сыновей. Он с улыбкой покачал головой:
      – Девочка – тоже замечательно. Они такие хорошенькие.
      – Значит, ты не возражаешь против девочки?
      – Я только что от своей новорожденной сестренки. Райза даже привстала от неожиданности.
      – Твоя мать…
      – Недавно родила. Еще одну девочку. Ее назвали Мэри, в честь бабушки по отцовской линии.
      – И ты ее сразу полюбил.
      Джером покачал головой. Потянул ее вниз, прижал к себе.
      – Нет, я не сразу ее полюбил. Сначала почувствовал к ней ненависть.
      – Не могу поверить.
      – Она едва не убила мою мать.
      – О, Джером!
      – Сейчас с мамой все в порядке. Но что ей пришлось пережить…
      – Ну, она ведь уже в возрасте.
      – С Сидни ей тоже пришлось нелегко. Дело не только в возраста. А теперь я буду беспокоиться о тебе.
      Райза снова приподнялась, опершись о его грудь. Заглянула ему в глаза. То, что она в них увидела, ее потрясло. Дрожь прошла по телу.
      – У Элайны все прошло благополучно. Она родила девочку. Ездила рожать в Симаррон. Первого ребенка она рожала в Вашингтоне, а теперь решила, что поедет в Симаррон.
      – Да, знаю. Я об этом слышал. – Он заложил руки за голову, внимательно глядя на нее. – Ты помнишь, я предлагал тебе поехать ко мне домой, когда придет время рожать?
      – Да.
      – Я передумал. Теперь я хочу, чтобы ты осталась здесь. Джулиан поблизости, и если будут какие-то осложнения…
      – Многие женщины рожают с помощью акушерок, медсестер и даже просто знакомых. Врачи сейчас нужны на войне.
      – Во Флориде военные действия идут очень вяло. А мой брат Джулиан явится по первому зову. Надеюсь, я тоже буду рядом, хотя… Один Бог знает, что принесет нам сентябрь. – Он погладил ее по щеке. – Мне пора идти. Скоро рассветет.
      Райза прижалась к нему, чувствуя биение их сердец.
      – Как бы мне хотелось…
      – Что?
      – Как бы мне хотелось, чтобы тебе не нужно было уходить.
      – Это правда?
      – Да. Мне бы хотелось заснуть рядом с тобой. Он ответил с грустной улыбкой:
      – Я даже не могу унести тебя к себе на корабль. Твое время подходит.
      – Ну, еще не так скоро.
      – Сейчас я не могу подвергать тебя опасности. До сих пор мне везло. Как-то удавалось прорываться сквозь огонь. Но в последнее время война становится все более жестокой. Нет, я не могу рисковать твоей жизнью и жизнью ребенка.
      – Не хочу тебя отпускать.
      – Господи, и я не хочу уходить от тебя.
      Он обхватил руками ее голову, потянул вниз. Впился губами в ее губы. Его поцелуй моментально зажег искру, пронзившую все ее существо. Снова налетел сладостный шквал, проникший в сердце.
      Когда все было кончено, Джером быстро встал. Провел пальцами по волосам, потянулся к мокрым бриджам, натянул их. Поднял с пола ее ночную сорочку и подошел к Райзе. Она привстала, он медленно набросил ей на плечи сорочку и поцеловал в губы. Потом молча повернулся и прошел в гостиную за кителем и ботинками. Райза последовала за ним. Одетый, он направился к двери. Она рванулась к нему. Обхватила руками, прижалась щекой к его груди.
      – Если бы можно было вот так, каждый раз… только позвать, и ты уже тут, как в сказке, – прошептала она, на секунду почувствовав раскаяние.
      Она ведь звала не его, а Джулиана. Надо как-то устроить, чтобы Джулиан осмотрел ногу отца. Но не сейчас… Она постарается разыскать Джулиана утром. А сейчас она просто не может его отпустить, своего мужа.
      Он нежно обнял ее.
      – Я мечтаю, чтобы не нужно было ждать, пока ты меня позовешь. Чтобы ты ждала меня каждый вечер в моей постели. Но сегодняшнюю ночь я запомню надолго. Ты очень хорошо умеешь просить прощения.
      – Я действительно очень виновата перед тобой. Он улыбнулся. Быстро коснулся ее губами.
      – Надо идти.
      Взявшись за ножны шпаги, он подошел к двери, отодвинул засов.
      – Подожди!
      Она снова кинулась к нему, обвила руками, прижалась в последнем поцелуе, полном отчаянной страсти. Забыв обо всем, он прижал ее к себе.
      В этот момент дверь распахнулась. Джером замер, напрягся. Отодвинул Райзу назад, заслонил своим телом. Выхватил шпагу и кинулся к двери.
      – Взять его! – раздался громкий крик. Последовала ослепительная вспышка света.
      – Боже правый! – Джером на мгновение обернулся к Райзе. – Будь осторожна. Не рискуй.
      Он прикрыл глаза рукой от яркого света. Несмотря на слепящий свет множества фонарей, Райза увидела солдат.
      – Бросьте оружие, капитан Маккензи!
      – Да будь я проклят! Возьмите меня, джентльмены, если сможете. Клянусь, мы с вами окажемся в аду вместе.
      – Нет! – вскрикнула Райза. Ружейные дула поднялись.
      – Мы готовы стрелять. Бросайте оружие, капитан! Они окружили дом! Кто-то узнал, что Джером здесь, поняла Райза. Но ее муж не из тех, кто попадает в плен. Он ни за что не сдастся.
      – Сдавайтесь, капитан!
      – Черта с два! Джером двинулся вперед.
      Он такой быстрый… Даже если его застрелят, он прихватит с собой не одного вражеского солдата. Но в плен не сдастся.
      – Нет! – закричала она. – Нет!
      Рванулась вперед. Под пули, под острие его шпаги.
      – Не стрелять! – крикнул офицер.
      Джером обернулся к ней. Опустил шпагу. Однако сталь в его глазах пронзила безжалостнее, чем любая шпага. Райза поняла: он думает, что она все это подстроила.
      Ей хотелось кричать. Сказать, что это не так, что она тут ни при чем. Однако, глядя в его глаза, она поняла, что это бесполезно, – он не поверит.
      Он улыбнулся горькой улыбкой, в которой была насмешка над ними обоими.
      – Сука! – произнес он едва слышно.
      Да, Джером не сомневался – она его предала. Она узнала, что он поблизости. Вероятно, просочились слухи о том, что он за рекой. Она послала за ним, он пришел, и вот янки его настигли.
      Он оглянулся. Увидел нацеленные на него ружья. Ему не победить. И в то же время, несмотря на бушевавшую в груди бешеную ярость, он боялся за нее. Она не хочет, чтобы его убили. Она хочет, чтобы его схватили.
      – Дура!
      Несмотря на обуревавшую его ненависть, он схватил ее и резко отодвинул в сторону. Шпага чуть поднялась при этом движении, и он тотчас же услышал, как щелкнули затворы.
      – Капитан! Прошу вас! – снова крикнул офицер. Скрипнув зубами, Джером опустил шпагу на землю. Он и сам не мог понять, что делает.
      Нет, умирать он не хотел, а схватка с таким количеством солдат – настоящее самоубийство. Он, конечно, не мог открыто выразить благодарность жене за то, что она бросилась вперед и помешала ему совершить это самоубийство, в глубине души он испытывал к ней благодарность. И все же… Ему хотелось ударить ее. Как легко она его провела! Как последнего идиота. Да, она предала его.
      Ярость вспыхнула с новой силой.
      Она все это заранее спланировала. Маленькая подлая соблазнительница! Возбудила его до последней степени. И он, знаменитый морской капитан, гроза морей, демон во плоти, захвативший столько вражеских кораблей, попал в западню. Женщина сдала его врагу. И теперь он попадет в тюрьму.
      – Джером!
      На него смотрели прекрасные аквамариновые глаза. Влажные, как море, от театральных слез. Не сводя с него взгляда, она приблизилась.
      – Джером!
      Его не тронули эти слезы. Он окинул взглядом ее точеное лицо, пышные каштановые волосы, великолепную мраморную кожу и отвернулся.
      – Будьте добры, кто-нибудь, проводите дочь генерала Мэджи в дом, – холодно произнес он. – После этого я сдамся. Можете принести кандалы, если хотите. Пожалуй, я предпочту обычную тюрьму из кирпича той невидимой паутине, которой женщины незаметно опутывают мужчину.
      Он оглянулся на нее. Она стояла неподвижно, как изваяние, с высоко поднятой головой. У него горло перехватило от ярости – она была так соблазнительна в своей ночной сорочке… И стояла перед всеми этими мужчинами…
      – Райза… – позвал кто-то. Она обернулась. Джером тоже.
      – Райза… вам надо вернуться в дом, – заикаясь, сказал кто-то из солдат.
      Она чуть помедлила. Потом пошла к дому.
      Джером стоял неподвижно, глядя прямо перед собой. Солдаты кинулись к нему. На Джерома нацепили наручники и кандалы. Словно боялись, что он вот-вот вырвется и убежит. Идиоты! Разве можно вырваться из стальных тисков! Он постарался капитулировать со всем достоинством, на какое оказался способен в этом положении. Нет, больше он не доставит им хлопот. Победить сейчас все равно не удастся. Но и умирать он не собирался.
      Так он стоял в ночной темноте, стараясь сдержать дрожь и насмехаясь над самим собой. Ах, какой великолепный мятежник! Высокий, широкоплечий, могучий… и абсолютно беспомощный.
      Он двинулся вперед. В плен. Проклиная ее тысячу раз каждую минуту.

      Неделю Джерома держали в камере в крепости Форт-Марион. Кто-то из офицеров старшего поколения припомнил времена, когда захватили в плен Оцеолу, вождя семинолов, и его людей. Тогда многим удалось бежать, и одним из беглецов был отец Джерома Маккензи. Янки совсем не хотели, чтобы история повторилась.
      Существовал еще один довод против тюрьмы Форт-Марион.
      С августа в борьбу с северянами вступил человек, известный под кличкой Дикси. Джон Джексон Диксон. Имя Джексон ему дали в честь старого друга его отца, Эндрю Джексона. В начале войны он сформировал свой собственный кавалерийский полк, который затем превратили в артиллерийское подразделение, после чего Диксон вышел в отставку, а затем создал новый отряд, начавший действовать с двадцать первого августа тысяча восемьсот шестьдесят второго года. Этого человека называли Серой Лисой и Боевым Орлом. Он представлял собой грозную силу. За один день его люди могли преодолеть расстояние в сотню миль, опустошали обширные территории, с молниеносной быстротой они налетали на военные формирования янки, громили их и так же молниеносно исчезали. О них ходила слава, что каждый сражается по меньшей мере за двоих. После захвата Джексонвилла федеральными войсками мятежники дрались еще отчаяннее, чем прежде, поэтому северяне опасались, что южане могут попытаться спасти своего героя – Джерома Маккензи. Его поспешно переправили на Север.
      Райзе не позволили с ним увидеться. Хотя… что бы это дало, если бы даже и разрешили, с горечью думала она, вспоминая ненависть в его глазах, в его голосе, в его словах. Он уверен, что она его предала, и никогда ей этого не простит.
      Райза не сомневалась, что к захвату Джерома причастен отец, но Энгус это настойчиво отрицал.
      Едва рассвело, она ворвалась к нему с обвинениями.
      – Дочка, клянусь тебе, я ничего не знал. Мне только сейчас все рассказали.
      – Ты хотел его убить! Ты столько раз это повторял и в прессе, и в разговорах со мной, и с другими!
      – Да, конечно, вначале я очень разозлился, что какой-то мятежный капитан захватил в плен мою дочь. Но теперь ты стала его женой. У тебя будет от него ребенок. Нет, дитя мое, я больше не желаю ему смерти. Знаешь, Райза, ему сейчас лучше оставаться в плену, чем продолжать то, что он делал. Кольцо блокады сжимается. Прорывать ее становится все опаснее. Подумай об этом, дочка. В плену он может дожить до конца войны.
      Отцу не понять, что Джером ни за что не смирится с уделом пленника. Он обязательно попытается бежать… с риском для жизни. А тюрьмы, как южные, так и северные, во многих отношениях не лучше, чем поле боя. Заключенные там мрут как мухи.
      – Он может умереть от голода или от болезни. Ты его не знаешь. Если кто-то рядом будет голодать или заболеет, он отдаст ему свою еду. Джером всегда защищает других.
      – Райза! – Энгус обнял дочь. – Клянусь тебе, я не виновен в том, что он попал в западню. Готов признать, может, я бы и предпринял что-то, если бы узнал о его появлении в Сент-Августине. В конце концов, я генерал-янки. Но мне и в голову не пришло, что ты развлекаешься с мужем прямо у меня под носом. Знаешь, кое-что я все-таки могу для него сделать. Я могу довести до всеобщего сведения, что он мой зять, отец моего будущего внука или внучки и что я бы хотел сохранить ему жизнь.
      – О папа! Пообещай, что он останется жив. Генерал покачал головой:
      – Ни один человек не мог бы такое пообещать. А тем более сдержать обещание. Идет война. Однако я буду следить за тем, куда его отправят. Это я обещаю. Теперь о тебе. Я должен вернуться в Вашингтон. А потом на фронт. Ты, конечно, поедешь со мной.
      – Нет, папа.
      – Райза…
      – Сначала мы должны разобраться с твоей ногой. Потом, когда ты поправишься, можешь возвращаться в Вашингтон. Я тоже туда приеду, очень скоро. Обещаю тебе.
      Он возражал, протестовал, настаивал. Тем временем Райза ухитрилась незаметно для него посвятить офицеров в состояние дел с его ногой. Те тотчас распорядились, чтобы через реку послали гонца с белым флагом. После ночного происшествия Райза не решилась разыскивать Джулиана самостоятельно.
      Джулиан благополучно прибыл в город, получив обещание, что его потом переправят через реку обратно.
      Лежа на операционном столе, в то время как Джулиан осматривал его ногу, Энгус не выдержал и обратился к нему:
      – Сынок, тебе следовало бы носить синюю форму федерала.
      Джулиан ответил улыбкой. У солдат Флориды не осталось форменной одежды, поэтому Джулиан ходил в домотканых хлопковых брюках и мягкой рубашке горчичного цвета.
      – Люди часто думают, что мы с Йеном близнецы. Но не давайте ему вводить вас в заблуждение, сэр. На самом деле я на полдюйма выше. Это всегда приводило Йена в бешенство. А теперь он это отрицает.
      Генерал Мэджи не сводил глаз с молодого человека, внимательно исследовавшего его ногу.
      – Скажи, сынок, с какой стати ты возишься со старым генералом-янки?
      Не поднимая головы, Джулиан улыбнулся:
      – Я врач, генерал Мэджи. Я дал клятву, что буду лечить людей.
      – Ты сможешь спасти мою ногу?
      – Думаю, да.
      Энгус подозвал доктора Крипта, присутствовавшего при осмотре:
      – Вы видите, сэр! Этот молодой мятежник берется спасти мою ногу.
      Тэйер Крипт перевел взгляд на Райзу. Та пожала плечами:
      – Боюсь, генеральское звание отец получил отнюдь не за свою тактичность. Но Джулиан действительно прекрасный хирург.
      Тэйер кивнул и обратился к Энгусу:
      – Сэр, я с радостью готов поучиться у мятежника, чему только можно.
      Невзирая на возражения отца, Райза помогла Крипту провести анестезию в соответствии с указаниями Джулиана. На небольшую губку накапали хлороформа, потом губку вложили в конусообразный сосуд и поднесли к лицу пациента. Генерал вдыхал хлороформ, пока не заснул. Джулиан принялся за дело, все время давая пояснения Тэйеру. Он рассказывал ему о том, что сам узнал за годы учебы и практики, о том, что оказалось наиболее эффективным в лечении ран и болезней.
      – Анестезия используется лишь в последние двадцать лет. В этой войне мы впервые по-настоящему ее испытываем. Жаль, что часто нам нечего дать своим пациентам, кроме виски. И еще кое-что, сэр. Промывая раны, выделяйте отдельную губку для каждого солдата. Я обнаружил, что соблюдение этого правила может творить чудеса.
      – Это не всегда имеет решающее значение…
      – …но невероятно снижает число случаев заражения. Думаю, именно моя настойчивость – я требовал использовать только чистые губки и бинты – позволили мне спасти немало рук и ног и сохранить людям жизнь. Кроме того, мы пришли к выводу, что свежий воздух тоже играет важную роль при выздоровлении. Конечно, я слышал от своего кузена о тех условиях, в которых работают врачи на полях сражений. Там они только режут. Ни на что другое времени не остается. И все же я убежден: там, где это возможно, мы должны работать с величайшей тщательностью.
      Тэйер, слушавший его как завороженный, молча кивнул.
      Когда операция закончилась, ногой Энгуса занялся Крипт. Джулиан на минутку зашел к Райзе. Они сидели в ее маленькой гостиной, наслаждаясь свежесваренным кофе и французским коньяком.
      – Все южане тебя осуждают, Райза. Ты правда послала за Джеромом, чтобы его схватили?
      Райза залилась краской. Наверное, у нее и в самом деле виноватый вид.
      – Нет. Я за ним даже не посылала. Я не знала, что он здесь, за рекой. Ты-то должен понять, что это правда. Я пыталась разыскать тебя по поводу ноги отца.
      – Это очень странно. К нам явился какой-то парень. Сказал, что миссис Маккензи разыскивает капитана. Мы с Джеромом оба в звании капитана. Он как раз привез нам лекарства. Вот мы и решили, что ты каким-то образом узнала о его появлении и хочешь его видеть.
      – Клянусь тебе, я тут ни при чем. Вероятно, янки проведали о том, что он за рекой. Наверное, кто-то за ним следил. Но он мне не верит. И боюсь, теперь уже никогда не поверит.
      – Да, зная своего двоюродного брата, я тоже этого боюсь. Схватить Джерома – все равно что загнать в клетку дикую пантеру. Теперь он, наверное, пытается перегрызть тюремные решетки. Ты знаешь, где он сейчас?
      – Нет, мне не говорят. И не позволяют с ним увидеться. Все мятежники уверены, что я его предала. Янки же считают, что я попытаюсь помочь ему бежать.
      Джулиан пробормотал что-то нечленораздельное.
      – Что это за тон? Ты мне тоже не веришь? Я говорю правду. Если не веришь, можешь убираться к черту! Но все-таки я тебе очень благодарна за то, что ты спас отцу ногу. А может, и жизнь.
      Джулиан улыбнулся:
      – Ты такая же обидчивая, как и мой кузен. Никакого такого особого тона. И благодарить меня не за что. Я говорил правду: я врач. На этой войне я не убиваю, а лечу.
      Райза молча кивнула.
      Он вздохнул. Поставил чашку на стол.
      – Жаль, что я не могу задержаться подольше. Я всегда любил этот город. И кофе здесь стал намного лучше с тех пор, как город оказался в руках у янки. Но… для меня это вражеская территория. Надо возвращаться к себе.
      – Джулиан, я хотела попросить тебя еще кое о чем. Мне нужна твоя помощь.
      – Да? – Он насторожился.
      – Как я уже сказала, боюсь, Джером никогда мне не поверит и не простит. Я тоже не могу простить ему того, что он так поспешно меня осудил. И все же я хочу, чтобы мой ребенок родился в фамильном гнезде Джерома. Не важно, какие чувства каждый из нас испытывает сейчас, мой сын унаследует эти земли, и я хочу быть там.
      Джулиан колебался.
      – А что скажет твой отец?
      – Он об этом не узнает. Джулиан наклонился к ней:
      – Райза, насколько мне известно, твой отец угрожал Финну тюрьмой за то, что тот доставил тебя на Юг, когда ты решила разыскать Элайну.
      – С Финном все в порядке. Он свободен как птица. Но я не могу снова обратиться к нему. Как я понимаю, корабль Джерома сейчас у его людей?
      – Да, наверное.
      – Ты не знаешь, они собираются на Юг? Джулиан, прошу тебя. Клянусь, ты можешь мне доверять.
      Он встал.
      – Если я смогу тебе помочь, дам знать.
      – Спасибо!
      Райза поцеловала его в щеку и еще раз поблагодарила за отца. Джулиан вышел.
      Райза осталась ждать. Отец продолжал уверять ее, что ничего не знает о том, как выследили Джерома. И Финн, и Остин Сэйдж выражали ей сочувствие, каждый по-своему, но и они не могли объяснить, что произошло.
      – Тебе не следовало выходить за него замуж, – заявил Финн. – И заманивать сюда тоже не следовало.
      – Я его не заманивала! А если ты действительно мне друг, то должен выяснить, как это произошло.
      Он порывисто обнял ее.
      – О, Райза! Если бы ты обратила внимание на меня, вместо того чтобы уплыть с этим мятежником, то не попала бы в такую переделку.
      Неделю спустя отец, который еще прихрамывал, но чувствовал себя почти нормально, отправился в Вашингтон, строго-настрого наказав Райзе немедленно следовать за ним. Она пообещала, правда, не назвала точную дату приезда.
      Через три дня к ней в дверь постучал незнакомый молодой человек, сообщивший, что «Леди Варина» отходит следующей ночью и будет держать курс на Бискайский залив. Райза поблагодарила его, и посыльный исчез. Райза смотрела ему вслед, чувствуя дрожь во всем теле. Может, у этой ночи тоже есть глаза… Однако все было тихо. Никого вокруг.
 
      С наступлением зимних холодов бои стали более редкими и беспорядочными. Все готовились к весенней боевой кампании. На западном фронте генерал Грант, одержавший во всех прошедших сражениях больше побед, чем другие северяне, планировал поход на Виксбург на Миссисипи. На востоке армия Потомака начала продвижение к Фредериксбергу, довольно крупному процветающему городу в Виргинии, между Вашингтоном и Ричмондом.
      Джерома доставили в старую капитолийскую тюрьму, в самом центре Вашингтона. Информация там легко просачивалась сквозь стены, даже в первые недели, когда Джерома содержали в одиночке.
      Само тюремное заключение ему перенести было несравнимо легче, чем неотступные мысли о том, каким он оказался глупцом. Гнев его против Райзы не утих, но как будто ушел внутрь, в глубь его существа, и кипел там, словно дьявольский напиток, бурлящий в котле. Да и старую капитолийскую тюрьму – полуразвалившуюся, кишевшую крысами – приятным местом никак нельзя было назвать. К счастью, она находилась в самом центре Вашингтона, населенном не только политиками, но и многочисленными добрыми христианами, мужчинами и женщинами, которые ни за что не допустили бы жестокого обращения с пленными. Кроме всего прочего, в числе узников нередко оказывались их родственники или близкие друзья.
      В конце концов слухи о том, что Джером Маккензи находится в этой тюрьме, просочились наружу. Янки больше не заботились о том, чтобы хранить это в тайне. Обращались с ним не так уж плохо. Его содержали в одиночной камере размерами десять футов на десять, в которой имелись койка и старый разваливающийся умывальник. Он без конца мерил шагами эти десять футов и почувствовал облегчение, когда ему позволили общаться с другими заключенными. Общение проходило ежедневно в общей комнате в определенные часы. Ел он теперь тоже в компании. Им давали обычную тюремную еду, однако многие пленные конфедераты отмечали, что она намного лучше их армейского рациона. Существовали гораздо худшие тюрьмы, Джером об этом знал. Здесь нередко упоминали одно место, на севере штата Нью-Йорк, где каждый четвертый заключенный умирал от голода или болезней. Разумеется, это были лишь ничем не подтвержденные слухи. Охранники знали еще меньше заключенных.
      В тюрьме Джером пользовался уважением. При обсуждении различных проблем ему всегда предоставлялось решающее слово, хотя здесь находилось немало офицеров старше его по званию. К его удивлению, янки не испытывали к нему ненависти. Жена одного охранника однажды даже прислала ему котелок с ароматным тушеным мясом – за то, что он, как она пояснила, всегда по справедливости обходился с моряками захваченных им кораблей. В самом начале войны Джером, оказывается, высадил жену младшего брата одного из его охранников на Багамских островах, где ее вскоре подобрал корабль северян. Женщина до сих пор испытывала к нему благодарность. Такое отношение его немного удивляло: он-то сам никогда не считал, что война дает человеку право стать убийцей. Хотя, с другой стороны… кто же они все, если не убийцы?
      Большинство охранников оказались порядочными людьми, просто пытавшимися как-то пережить войну. Многие из них до смерти от нее устали и мечтали лишь о том, чтобы Север признал независимость южных штатов.
      Однако среди надзирателей попадались и садисты, получавшие удовольствие, например, от того, что опрокидывали ногой миску заключенного с драгоценной едой или сообщали ему плохие новости о родных и близких.
      В первые недели в тюрьме Джером почти не спал. Писк и чавканье крыс, их беготня по камере сводили его с ума. По большей части они разбегались от одного его резкого движения. Но попадались и такие, которые не пугались даже тогда, когда он запускал в них ботинком или миской. Одна крыса настолько осмелела, что забралась к нему на грудь, когда он ненадолго заснул. Джерому пришлось отдать ей остатки еды. Он даже дал ей имя – Боргард.
      В голове билась одна мысль – только бы пережить это время… только бы выжить…
      Дни складывались в недели. Джером слышал новости о продвижении войск по стране. Обследовал тюремные стены и решетки, дворик, куда их выводили на прогулку. Искал возможность бежать.
      Одним из самых жестоких был охранник Тэнди Ларсон. Ему никто не приказывал бить заключенных, но он всегда находил для этого повод. Если пленные недостаточно быстро двигались или оказывались не на той стороне двора, он бил их прикладом. Джером с самого начала вызвал ненависть Тэнди Ларсона тем, что схватил того за ворот, вырвал из рук ружье и разбил, после того как он начал избивать прикладом лейтенанта Энтони Хокинса с Миссисипи.
      Отовсюду сбежались другие охранники. Оказалось, что Джером лишь оттащил Ларсона от Хокинса, не причинив охраннику никакого вреда. Он не такой дурак и вовсе не хотел, чтобы его пристрелили в застенке. Отсюда должен быть выход, и он его найдет.
      С тех пор Тэнди Ларсон всячески вымещал на Джероме злобу. Однажды, вернувшись в камеру с прогулки, капитан Маккензи обнаружил на койке своего друга Боргарда мертвым. Крысе прокололи сердце шляпной булавкой. Конечно, скорбеть о крысе в то время, когда вокруг ежедневно гибли люди, было просто неприлично. К тому же обитатели тюрьмы сами пытались уничтожать крыс. Но Джером успел привязаться к зверьку, который порой казался храбрее многих мужчин. Он никому и словом не обмолвился об этом происшествии. В конце концов, он опозорил Ларсона перед всеми, и тот, конечно, хочет отомстить.
      Спустя примерно месяц Ларсон подошел к нему во время мессы. Джером сидел среди других заключенных.
      – Что-нибудь слышали о миссис Маккензи, капитан? Вы, может, и вправду герой Юга, но ваша женушка, скажу вам, воюет намного лучше. Сначала она провела вас, а теперь похитила ваш корабль. – И Ларсон отвернулся с издевательским смехом.
      В следующий миг Джером налетел на него как вихрь, повалил на пол, вырвал из рук ружье, придавил коленом горло.
      – Говори быстро! Если тебе в самом деле есть что сказать, выкладывай!
      Ларсон, задыхающийся, с выпученными глазами, издавал какие-то квакающие звуки. Джером чуть отпустил его горло.
      Хокинс подошел ближе.
      – Сюда идут другие охранники, с винтовками наготове.
      – Говори! – приказал Джером Ларсону. Тот побагровел как свекла.
      – Ваш корабль захватили у берегов Флориды, с вашей женой на борту.
      – Где сейчас моя жена?
      – Этого я не знаю. Думаю, офицеры-янки воздали ей должное за помощь в захвате корабля.
      – Где сейчас мой корабль? Где моя команда?
      – Кое-кого отпустили, других переправляют в тюрьму «Эльмира». Корабль будет переоснащен. Не знаю, куда его собираются перебросить.
      – Капитан! – воскликнул Хокинс.
      Поздно. Подбежали с полдюжины охранников. Даже у тех, кто хорошо относился к Джерому, сейчас не было выбора. Приклад винтовки с размаху опустился на его голову. Перед глазами сверкнули искры. Потом наступила темнота.
      Очнулся он в камере. Неделю его продержали в полном одиночестве. Голова потом еще долго болела. Вместе с болью вновь вспыхнула ярость. Вначале он представлял себе Райзу на средневековой дыбе, потом на грот-мачте, а рядом – себя самого с девятихвостой плеткой. Однако все эти картины почему-то вызвали у него слабость и тошноту. Он осознал, что хочет лишь одного – встряхнуть ее как следует, а потом наглухо запереть в высокой башне, чтобы она больше никому не смогла причинить вреда. Но как все-таки ей удалось осуществить такой дерзкий план? Одно дело – провести его, мужчину, охваченного страстью, и совсем другое – перехитрить целую команду… Вероятно, она сумела пробраться на корабль – все-таки Райза его жена, ждет от него ребенка, – а потом сообщила командованию янки, куда направляется шхуна. Его люди всегда хорошо к ней относились. Матросы так просто обожали. А теперь половина из них гниют в тюрьме «Эльмира».
      Незадолго до Рождества он получил письма от родных. Сидни надеется обменять его на своего кавалериста-янки. Он окончательно поправился. Дядя Джаррет пытается апеллировать к старым друзьям в Вашингтоне, а Брент осаждает начальство в Ричмонде. Йен попытался добиться свидания с ним и получил ответ, что, возможно, свидания будут разрешены в феврале.
      И ни слова от предательницы-жены…
      В январе замерзающие пленники много разговаривали и вели свою войну – с холодом. Самой большой новостью стал Манифест об освобождении рабов Линкольна, разработанный им еще до Антитама, однако удерживаемый в тайне до какой-нибудь значительной победы северян. К январю слухи о Манифесте об освобождении распространились повсюду. В нем якобы провозглашалась свобода всех рабов в штатах, оппозиционных официальному правительству.
      – Но это же нелепость! – восклицал Норман Джей, артиллерийский капитан из Теннесси. – Как Линкольн может дать свободу рабам Юга! И почему тогда не освобождает рабов северных штатов тоже? Как может он провозглашать освобождение рабов во время военных действий!
      Джером, внимательно слушавший, пока читали Манифест, горько улыбнулся:
      – Мне неприятно это говорить, джентльмены, но, по-моему, этот документ – самое мощное оружие мистера Линкольна.
      Эти слова вызвали целую бурю возражений. Заключенные сидели или стояли облокотившись на стол в небольшом дворике. Все дрожали от холода, но прогулка для них была единственной возможностью собраться и поговорить, не опасаясь посторонних ушей. Охранники оставляли их во дворике одних.
      – Объясните, капитан, – обратился к нему Хокинс. – Что вы имеете в виду?
      – Линкольн – человек очень умный. Всем известно, что он не выносит никакого насилия, никакого принуждения. Не терпит, когда одних людей привязывают к другим. Многие северные штаты уже отменили у себя рабство. Но Линкольн не хочет рисковать, не хочет вызвать недовольство федеральным правительством в пограничных штатах. Мы все знаем, что в таких штатах, как Мэриленд, немало людей, сочувствующих конфедератам. Он считает, что на Антитаме федералы одержали серьезную победу, хотя мы с этим и не согласны. Я не обвиняю Линкольна в лицемерии. Он просто хочет сохранить страну и одновременно избавить ее от рабства. Согласен, в настоящее время он не может дать свободу всем рабам на Юге. Однако он только что одержал колоссальную моральную победу на Севере, убедив в своей правоте людей, уставших от войны. Возможно, он также сумел переубедить и европейцев.
      – Да черт побери, сэр! – воскликнул Грэнжер Оук, солдат из Джорджии. – У меня рабов нет. Мой отец не мог себе этого позволить. Но я все-таки считаю, что Бог дал нам право самим решать, что нам подходит, а что нет.
      – Грэнжер, мы прекрасно знаем, что рабов могут иметь только очень богатые люди. Да и те не всегда их держат. Мой дед выступил против рабства, и с тех пор никто из рода Маккензи никогда не владел рабами. Но мы бы слукавили, если бы взялись утверждать, что нас волнует не только проблема рабства, а еще и экономика. Ведь хлопок мы получаем благодаря труду рабов. Возможно, наш моральный долг и состоит в том, чтобы положить конец рабству. А если так, нам необходимо позаботиться об образовании и благополучии людей, которых мы так долго держали рабами.
      – Да будет вам, капитан! Вы что, забыли, о ком говорите? О черных!
      – Вот что я вам скажу, джентльмены, – нетерпеливо перебил Энтони Хокинс. – Я в своей жизни встречал немало умных и способных людей и среди краснокожих, и среди белых, и среди черных. А тот, кто этого не видит, просто осел.
      Джером удивленно вскинул брови. Его это заявление позабавило. Может, это реверанс в его сторону?
      – Прольется еще немало крови, прежде чем подобные проблемы разрешатся, – негромко проговорил он. – Но попомните мои слова, джентльмены: Югу нанесен сокрушительный удар.
      Снова раздался дружный хор возражений. Джером молча слушал их.
      В конце февраля Ларсон нашел еще один повод поиздеваться над Джеромом. На этот раз он вел себя осторожнее. Разговаривал с капитаном через зарешеченное окошечко в двери камеры.
      – Эй, ты, краснокожий мятежник! У меня для тебя хорошая новость. Ты знаешь такого – Джейми Мэджи Маккензи?
      Джером с трудом сдерживался, повторяя про себя, что его время придет.
      – Моего отца зовут Джеймс Маккензи.
      – Да нет же, я не об отце. Знаешь ты такого – Джейми Мэджи Маккензи?
      – Нет.
      – Странно. Это ведь твой сын, капитан. Родился здесь, в столице наших добрых Соединенных Штатов Америки. Он теперь янки, слышишь, ты, краснокожий мятежник? Твой сын родился янки.
      Громко хохоча, Ларсон отошел.
      Джером в ярости стукнул ладонью по стене. Потом еще и еще, пока не пошла кровь.
      Его сын. У него сын. Джейми… В честь отца? Что это значит? Что пытается доказать Райза? И как она там?
      Он стиснул зубы, вспомнив, как плохо было матери после родов. К счастью, его жена гораздо моложе и крепче. Но ведь роды могут быть опасны в любом возрасте. Нет, с Райзой должно быть все в порядке. Если бы с ней произошло что-то неладное, Ларсон с удовольствием сообщил бы ему эту новость.
      Он снова оглядел стены. Проклятие! Пора выбираться отсюда. И поскорее. Надо двигаться на Юг. Сына он возьмет с собой. Что же касается жены…
      В отношении нее у него тоже были кое-какие планы.
 
      Энгус Мэджи никогда не предполагал, что приезд дочери в Вашингтон сможет его огорчить. И это при том, что у него совсем недавно появился первый внук. Правда, им с дочерью не часто приходилось видеться. Его войска находились к югу от города, и отлучки домой были сопряжены с большими трудностями.
      Райзу доставили к нему под охраной одного из офицеров, проводивших операцию по захвату корабля Маккензи. Райза была в бешенстве. Генерал потребовал ответить, что она делала на судне, принадлежавшем военно-морскому флоту конфедератов, и она объяснила, что хотела родить ребенка в родном доме своего мужа.
      – Успокойся, Райза. Сейчас ты у себя, на Севере. И я такой же дедушка, как и Маккензи. Ты должна остаться здесь. Ребенок родится совсем скоро. Путешествовать в таком положении… Ты подвергаешь опасности себя и ребенка.
      Райза всегда отличалась благоразумием. Ну если не всегда, то по большей части. Пожалуй, в последний раз она лишилась своего обычного благоразумия, когда связалась с капитаном-конфедератом.
      – Хорошо, папа, я остаюсь. У меня просто нет выбора. Но… ты только подумай! Ведь можно оставаться лояльной янки, не предавая своего мужа, и я никогда бы этого не сделала, папа! Я не имею никакого отношения к захвату корабля! А здесь, в Вашингтоне, все меня восхваляют за предательство. Это ужасно! Я не знаю, кто стоит за этим, и не понимаю, что происходит.
      Несколько секунд Энгус молчал. Ему не хотелось подливать масла в огонь.
      – Дочка, вокруг полно шпионов. Тебе ли этого не знать? Даже твоя близкая подруга Элайна передавала информацию южанам. Райза, вероятно, кто-то следил за тобой и знал обо всем, что ты собираешься делать. Но сейчас это не имеет значения. Сейчас важнее всего ребенок.
      – Да, я знаю, папа.
      Итак, на этот раз она повела себя благоразумно. Рождество они встретили вместе. А потом родился его внук. Энгус был счастлив.
      О, этот драгоценный внук! Какое наслаждение! Здоровый, крепенький малыш с самых первых минут жизни начал требовать своего и громко оповещал всех, когда не получал желаемого. Он родился с густыми темно-каштановыми волосами и поразил всех большими голубыми глазами. Отцовскими, как решил Энгус. Кристально-чистая голубизна, не тронутая аквамарином, как у Райзы. Энгус знал, что цвет глаз младенцев впоследствии меняется, однако у него возникло ощущение, что у его внука глаза именно такими и останутся.
      Для Райзы роды оказались на удивление легкими. Она ни разу не закричала, не потеряла контроля над собой. Пока длились роды, она стоически молчала, да и потом все чаще замыкалась в себе. С самого прибытия в Вашингтон, после захвата «Леди Варины» недалеко от берегов Флориды, она неутомимо писала петиции в Белый дом, моля о снисхождении к членам команды, которых отправили в печально известную нью-йоркскую тюрьму. Она написала Джулиану, Сидни, Элайне, всем своим родственникам по мужу. С Джеромом тем не менее она даже не попыталась увидеться, зная, что свидания ему строго запрещены. Знала она и о том, что муж, так же как и все остальные, не сомневается, что именно она виновна в его аресте и захвате корабля. Возможно, Райза не предпринимала более настойчивых попыток увидеться с ним, потому что боялась встречи.
      Ну а потом родился ребенок.
      Энгусу дочь в ореоле материнства казалась еще более прекрасной, чем всегда. Лицо ее немного осунулось и выглядело более утонченным. Все существо Райзы теперь дышало зрелостью, придававшей ее красоте особую неотразимость. Она всегда держалась с достоинством, но теперь в ее осанке появилось нечто королевское. Она моментально принимала решения и выполняла их с целеустремленностью, которой мог бы позавидовать любой генерал. Узнав, что Йен в Вашингтоне, ожидает нового назначения, она послала за ним и попросила стать ее ребенку крестным отцом, так же как она в свое время стала крестной матерью его первому младенцу. Вскоре после этого она выяснила, что Сидни Маккензи находится недалеко от Вашингтона, за линией фронта, с пленным, которого собираются обменять. Сидни не смогла отказать Райзе в ее настойчивой просьбе стать крестной матерью сыну Джерома. Райза проявила завидное упорство. Достала пропуска и все необходимые документы, чтобы окрестить Джеймса Мэджи Маккензи в небольшой церквушке на окраине Манассаса.
      Энгусу хотелось дать пощечину этой мисс Сидни Маккензи, которая горячо обняла своего кузена Йена, несмотря на то что он был полковником федеральной армии, и в то же время на протяжении всей церемонии крещения оставалась холодна как лед по отношению к Райзе. Правда, новорожденный племянник, по-видимому, произвел на нее впечатление. Райза не сделала ни единой попытки оправдаться перед Сидни, но вела себя вежливо и дружелюбно. После окончания церемонии они разошлись в разные стороны. Райза, Энгус, Йен и Джейми отправились в Вашингтон, Сидни – обратно на линии мятежников.
      Энгус не мог видеть мучений дочери, как бы она их ни скрывала за демонстративным спокойствием и любезными улыбками.
      – Дочка, что ты собираешься делать дальше? – спросил он ее в один из очередных приездов домой на день рождения внука, которому исполнился месяц. – Я мог бы похлопотать, чтобы тебе разрешили увидеться с мужем.
      – Спасибо, папа, не надо. Как я понимаю, он нашел возможность написать своим родным. Мне же – ни строчки.
      – Ну и?..
      – Я собираюсь продолжать просить о помиловании моряков с «Леди Варины» до тех пор, пока их не выпустят на свободу. Потом я буду заботиться о своем сыне и одновременно работать в госпитале. И может быть… раз уж меня постоянно в этом обвиняют, начну шпионить для Соединенных Штатов.
      – Райза! Я тебе запрещаю! Это слишком опасно…
      – Я шучу, папа.
      Впрочем, угрожающий блеск ее аквамариновых глаз говорил о том, что это не совсем шутка. Его дочь глубоко оскорблена, понял Энгус. И вероятно, без памяти влюблена в своего мужа.
      Ему нужно самому встретиться с этим человеком! Возможно, это позволит разрешить кое-какие проблемы.

      В тот день, в конце марта, стоял жгучий холод. Молодой солдат провел Энгуса Мэджи по коридору к одной из камер.
      – Вы у него первый посетитель, сэр. Я думаю, вам разрешили только потому, что вы генерал. Похоже, все его здорово боятся, хотя, мне кажется, он хороший парень. Несколько раз – это было на моих глазах – он мог бы вывести из строя нескольких наших солдат. Его, конечно, тоже могли бы убить. Как бы там ни было, сэр, он ждет вас. – Солдат указал на закрытую дверь с небольшим зарешеченным окошечком на уровне глаз.
      – Благодарю вас.
      – Если хотите, можем прислать охранника.
      – Нет, спасибо. Мне надо поговорить с ним наедине. Молодой солдат несколько секунд колебался, прежде чем уйти. Энгус почувствовал мимолетное раздражение. Бедняга тревожится за него. Еще бы… при его возрасте и габаритах по сравнению с заключенным. Но в конце концов, он не так уж мал ростом и, черт побери, еще вполне в силе. К тому же он пришел сюда не для того, чтобы мериться силами с Маккензи. Он здесь из-за Райзы. Солдат отпер дверь.
      – Как угодно, сэр. Имейте в виду, я буду поблизости, так что вы сможете меня позвать, если понадобится. И я вооружен.
      Дверь распахнулась и тотчас снова закрылась. Лязгнул засов. Энгус взглянул в другой конец комнаты на человека, стоявшего спиной к нему у зарешеченного окна. Широкоплечий Джером Маккензи, несмотря на худобу, производил впечатление даже в своем изношенном шерстяном пальто.
      Температура в камере стояла такая, что все вокруг, казалось, застыло. Да, наверное, нелегко человеку, привыкшему к постоянной жаре субтропической Флориды, терпеть такой холод. С другой стороны, так ему и надо. Пусть померзнет. Поделом ему, упрямому мятежнику.
      Джером Маккензи обернулся, окинул генерала непроницаемым взглядом. Энгус ответил своему зятю тем же.
      Как он похож на Йена! Абсолютно такое же телосложение. На расстоянии их вполне можно спутать. Лишь в этих тяжелых темных волосах с краснотой, да в благородно-дикарских чуть выдающихся скулах есть что-то свое, отличное. Потрясающая внешность… Вероятно, смешение кровей создает это впечатление мощи и непохожести ни на кого другого. И все же жаль, что Райза не смогла выйти замуж за Йена еще до войны. Скольких неразрешимых проблем удалось бы избежать. Йен по одну с ними сторону. У них с Райзой так много общего. Как же получилось, что Райза встретилась с этим человеком и зачала от него ребенка? Этот вопрос не переставал мучить Энгуса Мэджи.
      – Вы знаете, кто я?
      Маккензи чуть насмешливо улыбнулся:
      – Вероятно, мой тесть?
      Он пошел навстречу Энгусу. А дальше… генерал и сам не понял, как все произошло. Возможно, виной тому был насмешливый тон Маккензи, возможно, боль, которую испытывала Райза. Или, может, неожиданная горечь, прозвучавшая в словах молодого человека? Как бы то ни было, едва Маккензи двинулся к нему навстречу, генерал Мэджи набросился на него с кулаками.
      Первый удар кулака пришелся по лицу. Однако Джером с быстротой молнии перехватил руку генерала и сдержал удар. Энгус увидел его глаза, в которых полыхала ярость. Генерал напрягся и застыл. Пора звать охранника? Пусть придет и пристрелит Маккензи, прежде чем тот решит сломать ему шею. Но в следующий миг Джером выпрямился и теперь стоял неподвижно. Лишь на горле бешено пульсировала голубая жилка, да в глазах все так же яростно полыхал голубой огонь.
      – Почему вы не дали мне сдачи?
      – Потому что вы отец Райзы.
      – Ты легко мог бы сбить меня с ног, парень.
      – Я легко мог бы убить вас. Но вы отец моей жены. И кроме того, генерал армии северян. А я хочу остаться в живых… и выйти на свободу.
      – Вот это разумно.
      – Скажите, сэр, как мой сын? Энгус невольно улыбнулся:
      – Хорошо. А теперь вы мне ответьте, сэр. Вы принудили ее отдаться вам?
      – Это она так говорит? – с горечью спросил Джером. Энгус медленно покачал головой:
      – Нет.
      – Тогда почему вы не верите своей дочери? Мэджи, удивленный, несколько секунд в растерянности молчал.
      – Я просто хочу услышать это от вас.
      – Я никогда вашу дочь ни к чему не принуждал, сэр. И мне неприятно признавать, что по крайней мере до сих пор ей гораздо лучше удавалось использовать обстоятельства в свою пользу, чем мне. – Он помолчал. – Правда, я должен сказать, что заставил ее выйти за меня замуж. Обвенчаться со мной.
      – Вы заставили ее выйти за вас замуж?!
      На губах Джерома снова появилась сухая насмешливая улыбка:
      – Мне казалось, при сложившихся обстоятельствах это единственно правильное решение. Особенно после того, как Йен рассказал мне, что схлопотал от вас по шее ни за что ни про что. Уж он-то наверняка знал, что это не его вина. Можете не сомневаться, генерал, он передал ваш удар по назначению. Захватил меня врасплох, так что я даже не успел увернуться. Как видите, ваше отношению к тому, что произошло с Райзой, мне давно известно.
      – Вы это заслужили.
      – Да нет, сэр, не совсем так. Молодая леди не потрудилась поставить меня в известность о своем положении. Более того, она дала мне понять, что мои любимые цвета не соответствуют ее требованиям. Заявила, что больше не желает иметь со мной ничего общего. Ей, видите ли, нужен человек в синей форме.
      – Моя дочь вас не предавала, капитан. Маккензи чуть наклонил голову:
      – Это лишь ваше личное мнение, сэр.
      – Капитан Маккензи, говорю вам, даже я не знал о том, что произошло в ту ночь в Сент-Августине, до тех пор пока мне не рассказали. Что же касается корабля…
      – Она специально встретилась с моим братом, чтобы выведать планы относительно моего судна. Удивляюсь только, что она оказалась на борту, когда «Леди Варину» захватили.
      – Сэр, это совсем не означает…
      – Позвольте, сэр. У меня другое мнение, и я имею на него право. Послушайте, – произнес Джером с раздражением, – вы генерал федеральной армии. Ваша дочь вернулась к вам. Что вас еще не устраивает?
      – Мне не нравится то, что эта дурочка, моя дочь, в вас влюблена.
      Маккензи удивленно приподнял брови:
      – Полагаю, сэр, вы можете спокойно выбросить эту мысль из головы.
      – Молодой человек! Вы стоите здесь, передо мной, и говорите в таком тоне о моей дочери!
      – Прошу прощения, генерал, но будьте добры учесть то, что я стою перед вами в тюремной камере. – Джером на секунду замолчал. Генералу показалось, будто в его глазах промелькнула тревога. – С ней все в порядке? Она здорова?
      – Абсолютно. Здоровье у нее сейчас лучше, чем когда бы то ни было.
      Джером кивнул. Энгус почувствовал, что он напряжен до предела, однако изо всех сил старается сдерживать себя.
      – Иногда роды могут оказаться тяжким испытанием для женщины. Я всегда мечтал – конечно, еще до войны, в прежней жизни, – быть рядом с женой во время рождения своих детей. Скажите, она не очень тяжело рожала? С ней действительно все в порядке?
      – Насчет этого я не стал бы вас обманывать. Маккензи кивнул. Опустил глаза.
      – Ну хорошо, генерал… Я не знаю, зачем вы пришли, но… – Он запнулся. – Что бы вы ни имели против меня, это не причина преследовать мою семью.
      – О чем вы, сэр?
      – Я получил ваше письмо. То, которое вы передали через моего брата Брента и в котором угрожали моей жизни. Но еще до этого, в Ричмонде, мне доставили послание, в котором содержались угрозы в адрес моей семьи. Вскоре после этого кто-то пытался похитить мою сестру.
      Энгус выпрямился:
      – Да как вы смеете!
      – Генерал, я только рассказываю вам о том, что произошло.
      – Ну да, я не сомневаюсь, такое возможно. Но как вы могли предположить, что человек моего ранга, с таким послужным списком, как у меня, может участвовать в похищении молодой девушки?
      – Сэр, вы же мстили за свою дочь. Генерал яростно покачал головой:
      – Мой гнев всегда был направлен только против вас, и никого другого.
      Маккензи некоторое время внимательно изучал лицо Энгуса Мэджи. В конце концов, по-видимому, решил, что генерал говорит правду.
      – В таком случае кто же тогда, хотел бы я знать…
      – Значит, у вас еще есть враги, молодой человек. Это подлые и беспринципные люди.
      – Да, похоже на то.
      – Я бы не позволил себе прикоснуться к вашей сестре, сэр, разве что она предстала бы передо мной на поле боя в серой форме конфедерата с ружьем, нацеленным на меня.
      – Я вам верю, генерал Мэджи.
      – Вот и хорошо.
      Некоторое время Маккензи колебался, внимательно глядя на генерала, потом попросил:
      – Расскажите мне о сыне.
      В глазах его промелькнула тревога, в голосе послышалась тоска.
      – Капитан Маккензи, вы будете в восторге от своего сына. Вы можете им гордиться. Потрясающий малыш! Весит уже больше десяти фунтов. Очаровательный ребенок. Грива темно-рыжих волос, и глаза ваши. Теперь я это хорошо вижу. Он растет вовсю. Может, мне удастся принести его сюда, показать вам…
      – Нет-нет, сэр, спасибо. Не надо приносить моего сына в тюрьму.
      – Как скажете. Что же касается Райзы…
      – Ее я тоже не хочу здесь видеть, сэр. Энгус помолчал, прежде чем задать вопрос:
      – А если вам придется просидеть здесь всю войну?
      – Не придется. Возможно, еще несколько месяцев. А потом меня обменяют. Как я понял, сейчас обсуждаются условия обмена.
      – Откровенно говоря, сэр, я молю Бога о том, чтобы вы пробыли здесь как можно дольше. Югу не выиграть эту войну. У нас гораздо больше сил. И кроме того, я надеюсь, что Бог на нашей стороне. Не примите это за оскорбление, сэр. Трагедия этой войны состоит в том, что у южан множество блестящих, умных и храбрых генералов, которые лишь продлевают бойню, оттягивая неизбежное. Вместе с тем я прекрасно понимаю, что у каждого человека есть чувство собственного достоинства и понятие о чести, капитан Маккензи. Поэтому я и молю Бога, чтобы вы оставались в тюрьме как можно дольше.
      – Генерал Мэджи, – ровным тоном проговорил Джером, – не забывайте, мы с вами ведем разную войну. Мы защищаем свои дома и свою собственность, в то время как ваша война захватническая. Если бы намерением Юга было овладеть Вашингтоном, война, вероятно, давно бы уже закончилась. Как это ни печально, но одна из наших целей именно в том и состоит, чтобы продлить мучения, истощить население северных городов. Если народ поднимется против политиков, возможно, всем нам позволено будет идти собственным путем и обрести наконец мир и спокойствие.
      Юг жаждет отделения от Севера, сэр, так же как британские колонии отделились от Британии. Мэджи покачал головой:
      – Этого не произойдет, капитан. Я старый боец и ясно вижу будущее. Линкольн человек необыкновенный. Он отбивает все стрелы, которые летят в его сторону. Видит Бог, у него немало странностей, но этот человек справится со своей задачей. Он страстно верит в союзное государство, и он создаст такое государство.
      – Ну что ж, поживем – увидим.
      – Боюсь, что так.
      Маккензи снова изучающе взглянул на генерала Мэджи. Протянул руку:
      – Спасибо за то, что пришли, сэр. Приятно было познакомиться.
      – Хотел бы я, чтобы ты оказался на нашей стороне, сынок.
      – Боюсь, сэр, это невозможно, при всем моем уважении к вам. – Неожиданно Джером улыбнулся, и все его лицо озарилось светом, вероятно, и покорившим в свое время его дочь, понял генерал. – Однако, если позволите, я почту за честь называть вас тестем.
      Мэджи сумрачно кивнул.
      – И для меня, как ни странно, большая честь называть вас своим зятем. – Он отдал Маккензи честь. – Будьте осторожны, капитан. Берегите себя. Кто знает, может, эта война когда-нибудь и закончится.
      Джером отсалютовал в ответ.
      – И вы пригните голову, генерал. Присматривайте там за моим сыном, пока я сам не смогу этим заняться.
      – Это поручение я выполню с радостью. Генерал подошел к двери. Постучал.
      – Охранник!
      Он вышел Из камеры, не обернувшись.
      Покинув тюрьму, пошел повидать старого приятеля, имевшего отношение к обмену пленными. Выяснилось, что его зятя действительно планируют обменять.
      – Он, конечно, представляет для нас особую ценность, однако ради возвращения из плена одного из наших военных, владеющего важной информацией, мы пойдем на обмен.
      – Я хочу, чтобы Маккензи остался в тюрьме.
      – Понимаю… Этот парень осмелился увезти вашу дочь, генерал?
      Мэджи покачал головой:
      – Нет, дело не в этом. Я хочу, чтобы этот парень остался жив и вырастил моего внука.
 
      Джерома неожиданный визит тестя взволновал и растрогал. Мэджи, конечно, старый служака, но в то же время он, похоже, человек большого ума и душевной силы.
      Как же ему хочется подержать на руках своего сына! Посмотреть на его личико… Джером почувствовал огромное облегчение оттого, что Райза здорова. Хотя и не изменил своего мнения о том, что ее следует наглухо запереть в неприступной башне. И все же хорошо, что роды прошли благополучно. Он еще не совсем оправился от потрясения, вызванного рождением маленькой сестренки.
      Вскоре после визита генерала Мэджи его снова вызвали в комнату, где перед этим проходила встреча с генералом. К своему удивлению, Джером увидел, что в камеру внесли скамью, на ней сейчас сидела его сестра Сидни. С радостным возгласом она бросилась к нему на шею. Джером крепко прижал ее к себе, приподнял, не в состоянии до конца поверить, что она действительно здесь.
      Сидни с недовольным видом обернулась к охраннику, который стоял у двери, словно опасаясь оставить их наедине.
      – Я не понимаю, что происходит, Джером. Все было решено. Я незадолго до этого подошла к линии фронта вместе с Джессом… полковником Холстоном. Ну, с тем янки, которого ты видел у нас в госпитале. Его перевели в Либби, а затем собирались обменять на тебя. Но потом… все пошло не так. Я ничего не понимаю…
      Джером с яростью обернулся к охраннику:
      – Неужели вы не можете оставить нас! Это моя сестра. Я ничего плохого ей не сделаю.
      – Но… сэр…
      – Сержант, нам необходимо обсудить личные дела, – сказала Сидни.
      – Мэм, вашего брата называют дьяволом во плоти. Я буду за дверью, не бойтесь.
      – Мне не нужна защита от собственного брата. Сержант кивнул и вышел из камеры.
      – Сидки, скажи быстрее, пока нас не прервали, Холстон уже в Вашингтоне?
      – Нет… нет, его не вернут, пока не уточнят все условия обмена. Но янки почему-то тянут время. Говорят, что ни на кого тебя не обменяют, и предлагают нам выбрать кого-нибудь другого для обмена вместо тебя.
      Джером опустился на скамью, стиснул зубы, запустил пальцы в волосы.
      – Черт бы его побрал! И ее тоже. Сидни удивленно смотрела на него:
      – Кого?
      – Мэджи. И Райзу.
      – Джером, я знаю, что Мэджи – янки из всех янки, но… я его видела. Он приличный человек.
      – Точно. И он считает, что поступает как приличный человек, удерживая меня здесь. Держу пари, он добрался до самых высших чинов и настоял на том, чтобы меня не обменивали. – Джером наморщил лоб, глядя на сестру. – Ты говоришь, что встречалась с Мэджи?
      Синди кивнула:
      – Да, на крестинах. Ах да, Джером, я ведь тебе еще не рассказала. Я так сердилась на твою жену, что едва не отказалась участвовать в церемонии. Но это ведь все-таки твой ребенок, вот я и согласилась быть крестной матерью.
      – Ты стала крестной матерью Джейми?!
      – Ну конечно. О, Джером, он такая прелесть! Точная твоя копия. Такой малюсенький капитан Маккензи, и уже с шапкой темно-рыжих волос. И глаза, как у всех Маккензи. Их в любой толпе заметишь. Просто прелестный ребенок, Джером, и совсем не сморщенный, как обычно бывает. Он такой крепенький! Это будет мальчик с характером. Мне так не хотелось отдавать его… ей.
      – А как ты нашла Райзу?
      Сидни несколько секунд колебалась.
      – Она держалась… настороженно. Спокойная, холодная, отстраненная. Не обращала внимания на мою грубость. А я вела себя очень грубо, Должна признаться. Она такая высокая… худая и держится с таким достоинством. Неудивительно, что ей все удается.
      – Генерал отрицает, что она в этом замешана.
      – Ты разговаривал с Мэджи?!
      – Да. Мы не сошлись только в одном – чью сторону принять. – Джером начал нервно расхаживать по камере. – Сидни, я должен выйти отсюда!
      – О, Джером, я все для этого делаю. Мама пишет всем письма. Родственники отца готовы начать очередную войну семинолов. Йен пытается убедить кого только можно, хотя мне он написал, что, по его мнению, тебе лучше оставаться в тюрьме до конца войны. Он думает, что ты все равно попытаешься выйти отсюда. Невзирая ни на что.
      – Йен прав. Ты сможешь меня еще раз навестить?
      – Надеюсь, мне разрешат.
      – Придешь завтра?
      Сидни медленно кивнула. По-видимому, у него уже появился какой-то план…
 
      Самая интересная идея возникла у Энтони Хокинса с Миссисипи. Они сидели в общей комнате и пили кофе, внимательно наблюдая за охранниками.
      – Проложить себе дорогу выстрелами невозможно, – мрачно заметил Хокинс. – Для этого надо быть призраком. Мы находимся в самом центре территории, принадлежащей янки. В самом ее сердце. Стоит тебе только попасть не в того, и тебя тут же пристрелят. Опомниться не успеешь.
      – Согласен, с одним ружьем выбраться отсюда невозможно. Нужен целый арсенал.
      – Единственный способ выйти отсюда – это… просто выйти. Ну, знаешь, как выходят посетители. Женщины.
      Джером резко выпрямился.
      – Кто-нибудь может передать записку моей сестре? Хокинс несколько секунд молчал. Сделал глоток кофе.
      – Бабушка Рики Бойла приходит по вторникам. Она может передать записку Сидни.
      Джером улыбнулся:
      – Бабушка Рики Бойла? Она, наверное, слаба здоровьем?
      – Слаба здоровьем?! – Хокинс даже фыркнул от негодования. – Она постоянно сражается с ирландцами. В сорок девятом, еще там, у себя на родине, она спасла от голода одиннадцать детей. Слаба здоровьем! Да нет, сэр, это сущий дьявол в юбке.
      – Прекрасно! Наверняка у этой доброй ирландки немало друзей и знакомых. Хотите бежать вместе со мной, капитан?
      – Можете не сомневаться.
      – А как другие? Но мы должны им полностью доверять.
      – Я знаю здесь всех, кто с Миссисипи. Есть еще парень из Флориды.
      – Вот и хорошо. Четыре человека – нормально, но больше не нужно. Выберите сами еще двоих, тех, кто очень хочет бежать и в то же время умеет подчиняться приказам. А теперь слушайте внимательно. Мы сделаем так…
      Дальше все шло в точности по плану. Единственная заминка произошла из-за Сидни.
      В назначенный день дамы из церковного хора «Ирландские розы» явились в тюрьму, полные желания донести слово Господа до ушей несчастных мятежников. Старая Морин Бойл превзошла себя: привела с собой столько дам, что ни сосчитать их, ни проследить за ними было невозможно. Они проплыли мимо охранников, утверждая, что несут с собой слово Божие. Сидни проскользнула вместе с ними, однако страшно нервничала. Едва оказавшись рядом с Джеромом, зашептала ему на ухо:
      – Сейчас идет обмен. Вчера ночью полковника Холстона привезли в Вашингтон. А вместо тебя освобождают генерала из Эльмиры.
      – Так в чем же дело?
      – Да нет, ничего. Просто мне хотелось бы, чтобы… чтобы все прошло нормально.
      – Наш план сработает, вот увидишь.
      Во время визита Морин Бойл с дамами четверо заключенных, намеревавшихся бежать, получили кое-что из предметов женской одежды.
      Хористки пели гимны так долго, что усыпили всю охрану. Ларсон даже захрапел, облокотившись о приклад ружья. Когда же «Ирландские розы» собрались наконец уходить, охранники так этому обрадовались, что не слишком следили за ними. Дамы шли рука об руку, не переставая громко петь.
      Джером выступил в женской роли не слишком удачно. Он оказался слишком высок. Однако все беглецы тщательно выбрились, надели парики и шляпы. Джерому дали еще и подкладку, имитировавшую женскую грудь. Уже выходя из тюрьмы, он услышал слова Ларсона:
      – Клянусь Богом, среди этих искательниц Божьих милостей есть настоящие пугала.
      – Как же, пугала! – сквозь зубы пробормотала Салли О'Рэлли, привлекательная женщина лет около сорока с рыжими волосами и ярко-зелеными глазами. – Поэтому он целый день только и пытался нас ущипнуть.
      Морин Бойл ужаснулась:
      – Не может быть!
      – Это правда! Но мы пойдем туда еще раз, и уж тогда я как следует отлуплю его сумкой. Клянусь.
      – А сейчас нам лучше поторопиться, правда, бабушка? – проговорил Рики Бойл, также решивший бежать вместе с остальными.
      – Как скажешь, мальчик мой. Как скажешь.
 
      Беглецы прибыли в дом миссис Морин Бойл в центре города. Мужчины сняли женскую одежду. Дамы предложили им вещи своих мужей, многие из которых погибли, как с горечью услышал Джером. Дамы приготовили отличный обед – горячее мясо с картофелем, пирог с почками и яблочный пирог. Бывшие заключенные с трудом сдерживали нетерпение, понимая, что не следует пытаться уйти из города до наступления темноты. Но и слишком задерживаться не следовало, иначе их отсутствие обнаружат и разошлют сигналы по всем дорогам. Перекличка в тюрьме производилась один раз в день по утрам, а ночью заключенных еще раз пересчитывали.
      С наступлением темноты они должны исчезнуть из города в фургоне с трупами, направлявшемся на Юг. Такие фургоны обычно редко останавливали и проверяли.
      В Вашингтоне оказалось полным-полно людей, сочувствующих южанам. «Интересно, знает ли президент Линкольн о том, как их много?» – подумал Джером.
      Как только наступили сумерки, беглецы покинули дом миссис Бойл. Прячась в тени, один за другим прошли по улицам, добрались до перекрестка у моста. Отсюда они направятся в Виргинию.
      Только здесь Джером заметил, что Сидни исчезла.
 
      Сидни оказалась абсолютно не готова к тому, что произошло. Она так боялась! Целый день пребывала в состоянии панического страха. Не могла поверить в то, что «Ирландским розам» удастся вывести мужчин из тюрьмы. Да охраннику стоит только взглянуть на ее высоченного брата, как он сразу догадается, что это не женщина! Однако Джером благополучно вышел из тюрьмы, и никто не кинулся за ними в погоню.
      Но потом… произошло что-то непонятное. Она осторожно шла по улице среди мужчин и вдруг почувствовала, что ее увлекают в тень. Попыталась закричать, но чья-то рука зажала ей рот, и она не смогла издать ни звука. Потом Сидни услышала чей-то голос:
      – Мисс Маккензи, будьте осторожны. Я могу сейчас же поднять тревогу. Гарантирую вам: всех, включая вашего брата, перестреляют на месте. Но я могу и промолчать. А чуть позже мы с вами поговорим спокойно.
      Даже не оборачиваясь, Сидни поняла, что ее схватил Джесс Холстон, которого только что выпустили на свободу. И еще поняла, что она должна молчать. Стоит ей закричать, брат вернется за ней и бросится ей на помощь. Тогда его убьют.
      Она круто обернулась. Сверкнула на Джесса глазами, полными ярости.
      – Подонок! Мой брат Брент спас вам жизнь. Я месяцами ухаживала за вами, идиот! А теперь вы мне угрожаете?!
      – Помолчите, Сидни! – Теперь из его карих глаз полыхнуло золотое пламя. – Если бы я хотел причинить капитану Маккензи вред, я бы давно это сделал.
      – Но… тогда…
      – Я намерен дать ему уйти. Его должны были обменять, но не обменяли. Его обманули. Об этом все знают. Вообще-то я хотел сказать ему, что его жена собирается навестить своего отца в лагере неподалеку от Фредериксберга. Они там готовятся к весенней кампании.
      – Но тогда…
      – Вы не поедете с ним.
      – Что?!
      – Он рискует жизнью. Большинство янки женщину и пальцем не тронут, но если вас схватят вместе с ним, если начнется перестрелка… Знаете, все может случиться. – Джесс Холстон, высокий, внушительный, кивнул, указывая на приближавшегося Джерома, который вернулся в поисках Сидни. – Мисс Маккензи, вы сейчас скажете ему, что вам предложили остаться в городе и что вы в любой момент сможете благополучно вернуться на Юг с соответствующими пропусками. Вы меня поняли? Я вооружен. У меня два шестизарядных «кольта».
      Сидни смотрела на него не веря своим ушам. После всего, что она сделала для этого человека! Но…
      – Сидни!
      Услышав голос брата, она выбежала из тени на улицу. Нельзя допустить, чтобы Джером увидел ее с Джессом…
      – Джером, прости меня… Я решила остаться.
      – Что?! – Он сурово нахмурился. – Сидни, я не могу бросить тебя здесь одну!
      – Подожди, Джером, послушай меня. Давай рассуждать логически. Мне ведь не нужно бежать из города. Я не заключенная. Я прибыла сюда для сопровождения полковника-янки. Чтобы вернуться обратно, мне не нужны особые ухищрения. Это не имеет большого значения, но… я буду тебе только обузой.
      Джером решительно покачал головой:
      – Сидни, я не могу оставить тебя одну на этой чертовой улице…
      Сидни замерла – Джесс Холстон выступил из тени. Джером вскинул брови, его синие глаза сузились и потемнели, однако выражение лица осталось непроницаемым.
      Джесс встал позади Сидни, положил руки ей на плечи.
      – Я готов умереть за нее, капитан. С вами она рискует жизнью. Вы ведь не можете не признать, что это так, капитан Маккензи.
      Джером не сводил глаз с Джесса. Сидни удивилась, как Холстон выдерживает этот яростный взгляд. Многие не выдерживали. Джером в подобных случаях напоминал дикого индейца. Так и казалось, что сейчас кинется снимать скальпы.
      Однако в следующий момент он перевел взгляд на сестру:
      – Сидни, если ты не возражаешь против того, чтобы остаться с ним… Он прав. С нами ты и правда рискуешь. И ты действительно можешь вернуться в любой момент. Если таков твой выбор. Единственное… если ты планировала встретиться здесь с полковником Холстоном, надо было сказать об этом мне раньше.
      Сидни заставила себя улыбнуться. Облизнула пересохшие губы. Ну конечно, этого следовало ожидать. Джером решил, что она заранее договорилась о встрече с Джессом. Не стоит переубеждать брата сейчас.
      – Извини, Джером. Я боялась, ты ему не поверишь. В конце концов, он же враг.
      – Капитан Маккензи, как я только что сказал Сидки, ваша жена сейчас в Виргинии. Войска генерала Мэджи стоят у Фредериксберга.
      – А мой сын? Вы не знаете, где он?
      – Ах, сэр, мать вряд ли оставит новорожденного младенца.
      Джером наклонил голову:
      – Благодарю вас. Доверяю вам сестру. Для нее и в самом деле так будет намного безопаснее. Но помните, Холстон, если с ней что-нибудь случится, я вас и в аду разыщу.
      – Скажите, капитан, разве я поднял тревогу? Помешал вашему побегу из тюрьмы? Я в долгу перед вашей семьей. А теперь вам лучше идти. Время на исходе.
      Джером повернулся к сестре:
      – Сидни?
      Она бросилась ему на шею:
      – Иди скорее, Джером. Со мной все в порядке. Беги же. Он кивнул. Выпустил ее из объятий. Они с Холстоном пожали друг другу руки.
      – Берегите ее, сэр!
      Он снова встретился глазами с сестрой. Она взяла Джесса под руку и положила голову ему на грудь.
      Джером улыбнулся, едва заметно кивнул, отвернулся от них, отступил в тень. Вскоре он скрылся в темноте.
      Сидни подождала еще немного, пока не удостоверилась, что он их не увидит. Со слезами на глазах обернулась к Холстону и попыталась дать ему пощечину.
      – Подлец! Подонок!
      Он перехватил ее руку. Притянул к себе.
      – Простите меня, Сидни. Я просто не мог позволить вам так рисковать.
      – Прекрасно. А теперь отпустите меня.
      – Нет.
      – Как это нет?! Что вы хотите сказать?
      – Я хочу сказать нет. – Он покачал головой, глядя ей прямо в глаза. – Боюсь, что не могу отпустить вас, мисс Маккензи, вот и все. Вы пойдете со мной. Я ведь только что поклялся вашему брату беречь вас.
      – Что за глупости!
      – Помолчите, Сидни! – Он обвил рукой ее талию. – Ради вашего же блага, мисс Маккензи, хотите вы этого или нет, но вам придется отправиться со мной.
      – Никуда я с вами не пойду! Я сейчас позову на помощь. Я закричу!
      – Кричите. А я расскажу тем, кто придет вам на помощь, что группа бежавших из тюрьмы мятежников во главе с вашим братом сейчас переправляется через реку. Черт побери, Сидни! Лучше помолчите.
      Сидни стиснула зубы и замолчала. На время.

      Райза ненавидела ночную тишину. Ее преследовали воспоминания о пережитом, она вновь и вновь переживала его в своих снах. Ничего нельзя изменить, вот что хуже всего. Она по-прежнему остается преданной янки. Всей душой верит, что основная мощь Соединенных Штатов заключается именно в их единстве. И так же твердо убеждена, что ни один человек не должен принадлежать другому, и ни один человек не имеет права распоряжаться другим. Это право дано только Богу.
      Однако она никогда бы не предала никого из конфедератов – ни своего мужа, ни друзей и знакомых.
      Иногда в ночных кошмарах она вновь переживала тот момент, когда схватили Джерома. Снова и снова видела его глаза… то, как он смотрел на нее, когда понял, что дом окружен. Вновь переживала те ужасающие минуты, когда он приготовился защищаться насмерть, когда она поняла, что он уложит немало янки, но и сам погибнет у нее на глазах. Иногда перед ее мысленным взором вставали глаза моряков с «Леди Варины», когда те поняли, что окружены вражескими кораблями. Райза яростно отрицала свою причастность к захвату судна Джерома, но до сих пор не могла забыть то, с каким спокойным достоинством его команда сдалась и какими взглядами одарили ее моряки на прощание.
      Зима подходила к концу. Отец теперь гораздо реже приезжал в город. Кампания Райзы по вызволению моряков из тюрьмы продвигалась к успешному завершению. В результате неустанной охоты за влиятельными чиновниками Райза добилась обещания, что моряков из Флориды отпустят на свободу, как только будут завершены необходимые формальности и подготовлены соответствующие документы. Райза наняла адвоката, неутомимо доказывавшего в суде несправедливость заключения в тюрьму людей, которые столько раз отпускали на свободу своих противников, не причиняя им абсолютно никакого вреда. Моряки-янки, которым врач с «Леди Варины» оказал гораздо лучшую помощь, чем их собственный доктор, написали по ее просьбе петицию. Таким образом, Райзе почти удалось добиться освобождения команды Джерома.
      Она чувствовала, что до смерти устала от жизни в Вашингтоне, от общения с добропорядочными молодыми дамами и их скучных собраний, в то время как вокруг шла война. Ей начало казаться, что она сходит с ума. И не существовало средства, способного облегчить ее страдания. Порой она часами стояла перед старой капитолийской тюрьмой, умирая от желания увидеть Джерома. Интересно, какую месть замыслил ее муж? Отец сказал, что Джером не хочет видеть ни ее, ни ребенка.
      Она решила снова вернуться к работе в госпитале. Помогать раненым и больным солдатам. Что угодно, только бы отвлечься от переживаний, сводящих с ума.
      Конечно, маленький Джейми занимал огромное место в ее жизни. Порой, держа его на руках, Райза чувствовала, что ничто другое не имеет значения. Это был самый чудесный ребенок, когда-либо существовавший на свете. А какие у него яркие, живые глаза. И волосы, такие густые, темно-каштановые, с каждым днем они становятся еще гуще.
      Энгус встретил приезд Райзы с младенцем в лагерь без особой радости. Он боялся за нее и внука. В любой момент они могли оказаться лицом к лицу с врагом, известным своими молниеносными атаками. И кроме того, они на чужой территории, в Виргинии. Однако у него не хватило духу отправить ее обратно. Конечно, он кричал на дочь, но очень скоро на смену гневу пришли мысли о том, что боев сейчас нет, все спокойно, а он не очень занят, поскольку лишь обучает новобранцев военному делу. Позже они заменят собой тысячи убитых, и к тому времени должны привыкнуть к армейской дисциплине, чтобы не сломаться.
      Райза снова стала работать медсестрой в полевом госпитале. Писала письма для больных солдат, тоскующих по дому – болезни свалили их с ног прежде, чем это сделали вражеские пули, – читала раненым или тем, кто не умел читать. Из разговоров у костра она узнала, что планируется кавалерийское наступление против армии генерала Ли. Значит, отцу и его солдатам очень скоро предстоит идти в бой…
      Тот день она провела с доктором Лемюэлем Эрнандесом, человеком, стремившимся не только спасать людям жизнь, но и избавлять их от возможных страданий в будущем. Он делал операции по методике, известной как резекция. Она заключалась в том, что вырезалась поврежденная часть ноги или руки, после чего конечность вновь пришивалась к телу. В случае успеха такой операции человек не лишался части тела, а оставался с укороченной ногой или рукой, прихрамывал, но тем не менее ходил на своих собственных ногах. Во время сражений такие операции проводить было практически невозможно из-за большого количества раненых и нехватки времени. Однако доктор Эрнандес стремился использовать свою методику при любой возможности. Безгранично преданный своему делу врач, возраст которого приближался к шестидесяти, по достоинству оценил выдержку и мастерство Райзы. Она стала ему необходима, давая возможность полностью сосредоточиться на операции. Работать он мог часами, не отвлекаясь даже на то, чтобы выпить глоток воды. Он был ей благодарен за помощь, а она испытывала настоящее счастье, работая с ним. Кроме того, у нее теперь не оставалось времени на горькие мысли. Ни на какие мысли вообще.
      Райза вернулась в свою палатку после изнурительной многочасовой работы. Реба – краснокожая женщина, нанятая отцом, расхаживала по палатке с отчаянно кричавшим Джейми на руках.
      – В чем дело? Что случилось? Может, он ушибся? Райза взяла ребенка из рук Ребы. Та выпрямилась – высокая, стройная. Фыркнула с негодованием:
      – Мисс Райза, ребенок хочет есть. Вы сказали мне, что будете кормить его сами. Вот теперь он и кричит, а как же иначе! Ушибся! Только не у меня, мэм! Нет уж!
      – Извини, Реба.
      Райза засмеялась от восторга, глядя на малыша.
      – Да уж, этот парень спуску никому не даст. А если проголодается… уж так кричит, так кричит…
      Райза поспешно расстегивала пуговки на платье, торопясь поскорее дать младенцу грудь. В первый же миг, как только он приник к ее груди, ее охватило пронзительное ощущение единения с ним, которое всегда возникало в такие минуты. Некоторое время она не чувствовала ничего, кроме безграничной любви к своему малышу.
      – Извини, Реба, сегодня было много операций.
      – Золотко мое, передо мной вам извиняться нечего. Не забывайте только, что у вашего ребенка очень сильная воля и мощные легкие. Вот и все. Принести вам что-нибудь поесть? Или лучше подождем, пока он заснет?
      – Да нет, мне ничего не нужно.
      – С таким ребенком вам нужно много сил. Сегодня есть тушеное мясо. Кто-то из мальчиков добыл оленя. Я принесу еду и оставлю вас в покое. Вода для мытья еще теплая. Чистая ночная сорочка на кровати.
      – Спасибо тебе, Реба.
      Джейми быстро насытился и заснул. Должно быть, устал от крика. Райза, утомленная до крайности, обрадовалась этому. Только теперь она почувствовала, как сильно проголодалась. Быстро съела тушеное мясо, оставленное Ребой.
      – Миссис Маккензи! Мэм! – послышался крик рядом с палаткой.
      Райза поставила тарелку, откинула полог палатки и вышла. Перед ней стоял майор Элинн, один из офицеров отца. Неловким движением отдал честь. Райза ответила тем же, не переставая удивляться, почему это майор Элинн всегда приветствует ее таким образом.
      – Мэм, до нас дошли слухи, что капитан Маккензи бежал из тюрьмы.
      Райза замерла. Мороз прошел по коже. Слухи… Так бежал он или нет? Можно только молить Бога о том, чтобы Джером остался жив. Это ведь смертельный риск. Чтобы добраться к своим, ему нужно пересечь линию фронта. Что будет, если его заметят? Просто убьют, и все?
      – Слухи? – наконец с усилием произнесла она. Элинн внимательно взглянул на нее. Пожал плечами.
      – Мы слышали об этом от нескольких мятежников-дезертиров, так что полной уверенности нет. Ваш отец приказал мне сообщить вам об этом. Он хочет, чтобы вы завтра же переселились к нему.
      – Ну что вы, майор…
      – Таков приказ, мэм. Генерал беспокоится за вас.
      – Я же нахожусь в самом центре лагеря янки. Здесь совершенно безопасно.
      Произнося эти слова, Райза ощутила тревогу. Однажды Джером уже пробрался в лагерь янки.
      – В общем, ваш отец хочет, чтобы вы переехали.
      – Хорошо, майор, спасибо. Скажите отцу, что мы обсудим это завтра.
      Элинн отдал честь.
      – У вашей палатки всю ночь будет дежурить охранник.
      – Спасибо, майор. Спокойной ночи.
      – И не беспокойтесь ни о чем. Вы среди своих. Райза пошла обратно в палатку. Села на койку, чувствуя, что ее трясет. Она всегда знала, что Джером найдет способ бежать, и боялась этой его решимости. Теперь остается только надеяться, что он будет осторожен. Ему предстоит долгий путь по вражеской территории. Райзу пронзил острый страх за него. Почему отец велел ей переехать? Неужели думает, что Джером рискнет появиться здесь?
      Она помылась в остывшей воде, из таза, стоявшего на грубом деревянном столе в ее палатке. По всему лагерю горели костры, ночь стояла сырая и прохладная. Райза быстро надела фланелевую ночную сорочку и забралась под одеяло.
      Ее все еще трясло. Несмотря на усталость, заснуть она не могла. Она начала считать овец, однако овцы превратились в волков, и у каждого было лицо Джерома.
      Что за черт! Надо заснуть! Но сон не шел.
      Вероятно, в конце концов она все-таки задремала. Ее преследовали кошмары.
      Вначале Райза словно плыла в каком-то тумане. Перед ней мелькали лица раненых, она слышала стоны и крики людей, лежавших на операционном столе. Она металась по койке, пытаясь проснуться. Потом туман рассеялся. Она оказалась на море. В каюте Джерома, на его корабле. Почувствовала внезапный толчок, сильную качку. Это Хэмлин Дуглас развернул «Леди Варину», пытаясь уйти от кораблей янки. Райза выбежала на палубу и увидела северян. Корабли янки приближались к ним…
      Хэмлин взглянул прямо на нее. – Кто-то точно знал, где мы окажемся и в какое время. Если бы ваш муж был сейчас здесь, миссис Маккензи, мы бы от них ушли. Но его с нами нет. А я не могу рисковать вашей жизнью и своими людьми. Это слишком опасная игра.
      Доктор Стюарт, стоявший рядом с Хэмлином, положил руку ей на плечо.
      – Если начнется стрельба, вы окажетесь в серьезной опасности. Мы не можем подвергать такому риску вашу жизнь и жизнь ребенка. К тому же… – Он откашлялся. – Вы янки. Если даже корабль захватят, с вами будут обращаться хорошо. Я думаю, если мы сдадимся, удастся избежать кровопролития…
      – Наверняка у вас найдутся друзья на этих кораблях, не так ли, миссис Маккензи? – со значением спросил Хэмлин Дуглас.
      Не обвинил ее напрямую, но все же… И в самом деле, как янки узнали о том, где должна находиться «Леди Варина»? Неужели кто-то ее выследил? Она ведь старалась быть предельно осторожной.
      – Делайте то, что считаете нужным, и не думайте обо мне! Действуйте так, как будто меня нет на борту. Я к этому не причастна. Поверьте мне…
      – Прошу вас, Райза, идите к себе в каюту, – сказал доктор Стюарт. – Подумайте о ребенке.
      – Там так же опасно, как и здесь. Говорю вам, я никому ничего не сообщала. Я останусь здесь, на палубе.
      Итак, она осталась на палубе. И первый же лейтенант янки, ступивший на борт «Леди Варины», чтобы принять капитуляцию, приветствовал ее как родную, хотя Райза этого человека не знала. Когда ее уводили с корабля, она чувствовала на себе взгляды людей Джерома. Казалось, спина горела от их осуждающих взглядов. Ужасное чувство! Так, наверное, чувствовал себя Иуда, но он по крайней мере сознавал свою вину. О эти осуждающие глаза! Но еще более гневно смотрел на нее Джером в ту ночь в Сент-Августине. Он не оставил ей ни единого шанса оправдаться, осудил сразу и безоговорочно. Он никогда ей не поверит и не простит. И она никогда, никогда не простит ему этого. Как он смеет ей не доверять! Ей до конца своих дней не забыть его глаз, полных боли, недоумения и гнева. Вот как сейчас…
      Конечно, это только сон. Ей снится, будто он склонился над ней. Синие глаза сверкают на темном от копоти лице. Во сне он явился к ней индейцем в боевой раскраске. Как странно… Ей снится, будто она повернулась, приподнялась на койке и проснулась. Еще в плену видений, усталая… Господи, этот сон так похож на явь! Она в палатке, вокруг горят костры, и он здесь рядом, в узких темных бриджах и черной рубашке из хлопка. Темные, сильно отросшие волосы спускаются на плечи. Глаза смотрят все так же осуждающе.
      Райза зажмурилась, снова открыла глаза. Но он не уходил.
      Она окончательно стряхнула с себя сон. Села на койке и задохнулась от волнения. Этого не может быть! Его ведь уже однажды схватили на территории янки! У ее палатки охранник!
      Она не успела произнести ни звука. Он зажал ей рот. Никогда еще он не обращался с ней так грубо. Она попыталась дотянуться до его руки, но он с силой встряхнул ее.
      – Не двигаться! И ни звука!
      Слезы обожгли ей глаза. Она молча кивнула. Он отпустил руку. Как же, не станет она сидеть неподвижно! В ту же секунду она попыталась встать. Однако не успела сделать ни шага. Джером оказался быстрее ночного ветра. Схватил ее, повалил на парусиновый пол палатки, сам сел сверху, снова крепко зажал ей рот. Глаза его горели ледяным синим пламенем.
      – Ну нет, любовь моя! Больше тебе это не удастся. Ни закричать, ни поднять тревогу, ни свить вокруг меня паутину, ни расставить западню.
      Его хриплый шепот звучал так зловеще, что Райза лишь усилием воли заставила себя лежать неподвижно. Ей это далось с огромным трудом. Она попыталась отбросить руки Джерома, ударить его, расцарапать ему лицо. Он резко откинул ее руки назад и с такой силой ухватил ее за щеки, что из глаз полились слезы и она затихла.
      Он похудел, стал еще сильнее, быстрее… и хитрее. Стал еще решительнее, чем прежде. Тюрьма не улучшила его характер.
      – Попробуй только открыть рот, и тебе никогда больше не встать на ноги.
      Она бы и не могла открыть рот. Почувствовала, что ее воля полностью парализована. Он сбежал… Это не сон. И он явился прямо сюда. За ней, своей женой. Для того, чтобы…
      Он явился для того, чтобы отомстить. Райза в этом не сомневалась. Теперь она замерла, лежала совершенно неподвижно, едва переводя дыхание.
      Внезапно, одним мгновенным движением он поднял ее на руки, без единого звука понес к выходу из палатки. Он с ума сошел! Бежавший из тюрьмы мятежник, окруженный со всех сторон врагами! Он бросил вызов им всем, явившись к ней под покровом ночи. По-видимому, Джером задумал куда-то ее увезти: сейчас он нес ее к большому черному коню, ожидавшему в темноте.
      Она ощущала жар, исходивший от его тела. Каждый шаг Джерома напоминал ей о том, какая сила кроется в этом человеке. Сколько в нем ярости и гнева. Он считает, что она его предала. Райза почувствовала настоящий страх.
      – Кет, Джером! Не надо! – прошептала она.
      Она не хотела, чтобы его пристрелили. Он должен спастись. Но и его ненависть она не могла выносить.
      – Джером, пожалуйста, не надо… Я не могу этого допустить…
      – Заткнись! – Глаза его яростно сверкнули, пронзая ее насквозь. – Ни звука! Не дыши!
      О, как он может! Райзе захотелось закричать так, чтобы сбежались все янки до единого.
      – Не смей со мной так разговаривать! У палатки дежурил охранник, ты, идиот! Как ты посмел… о Господи, неужели ты его убил?! Ты с ума сошел. Наш ребенок спит!
      Он резко остановился.
      – Миссис Маккензи, сейчас я мог бы бросить вызов самому дьяволу. Но даю вам слово, больше никому не удастся меня схватить. Я не убивал охранника. Он просто вырубился. А нашего ребенка уже увезли.
      Она замерла. Его кобальтовые глаза выражали яростную враждебность и железную решимость. У Райзы перехватило дыхание.
      – Куда… увезли? – прошептала она.
      – Домой. На Юг. Там его родина.
      Она окаменела. Не сводила с него глаз, боясь произнести хоть слово.
      Он забрал ребенка! Райза почувствовала, что если не сумеет взять себя в руки, у нее начнется истерика. Неужели таков его план мести – похитить ребенка, увезти ее и бросить где-нибудь подальше от Джейми? Нет, этого не может быть! Неужели Джером не понимает, что она может закричать, приказать, чтобы его схватили и пытали до тех пор, пока он не скажет, куда увезли ребенка. Да, она может это сделать, она может закричать.
      Но она не закричала. Ведь у него Джейми.
      Джером подошел к большому черному коню, похожему на призрака. Поднял ее, забросил наверх, сам сел сзади. Конь слегка подался назад, потом, подчиняясь движению Джерома, рванул вперед, и они поскакали. Мимо затихших палаток, мимо едва тлевших костров. Проскакали через весь лагерь.
      Райза крепко держалась за конскую гриву, ощущая спиной сильные, напрягшиеся мышцы Джерома и жар его тела. Он направил коня к выходу из лагеря. Послышался сонный голос:
      – Кто там едет?
      Не отвечая, Джером галопом проскакал мимо. Они мчались со скоростью ветра. С маху преодолели забор, поставленный вдоль дороги.
      Сзади послышались выстрелы. Однако Райза поняла, что они уже вне опасности. Они промчались по дороге, на той же скорости въехали в небольшую рощицу. Райза едва не вскрикнула от страха, уверенная, что сейчас они врежутся в дерево. Но там оказалась тропинка, и они попали точно на нее.
      Казалось, они мчатся уже целую вечность. Наверняка солдаты пустились за ними в погоню, думала Райза. Звуков погони тем не менее слышно не было. Райза поняла: Джером мчится на такой скорости, что угнаться за ними в ночной темноте просто невозможно.
      Ночной ветер хлестал в лицо, развевал волосы, слепил глаза. Райза едва дышала. Ее преследовал страх. Если она свалится, конь ее затопчет. Он просто не сможет остановиться. Сердце бешено колотилось. Она не сомневалась, что эта безумная гонка закончится катастрофой. Когда Джером наконец натянул поводья, останавливая коня, сердце ее все еще не могло успокоиться. Не обращая на нее внимания, Джером соскочил с коня и подошел к небольшой рощице. Из-за деревьев вышли трое мужчин, ведя за собой коней. Один из них держал в руках сверток. Джейми…
      Райза вскрикнула, спрыгнула на землю, едва не упав с высоченного коня. Босиком, в ночной сорочке помчалась к человеку, державшему на руках Джейми… и остановилась. Джером взял сына у незнакомого мужчины. Отошел с ним в сторону, откинул уголок пеленки с крошечного личика.
      – Здравствуйте, мэм, – произнес мужчина, до этого державший Джейми. Теперь он решительно встал между Райзой и Джеромом. – Меня зовут Энтони Хокинс. Как поживаете? Прошу прощения за беспокойство, но капитан Маккензи не мог дождаться того момента, когда сможет взглянуть на своего сына. А эти ребята – Роберт Грей и Рики Бойл.
      Спутники Джерома оказались красивыми молодыми мужчинами. Такие же худощавые и суровые на вид, как и ее муж. Наверное, бежали вместе из тюрьмы, догадалась Райза.
      Она кивнула с непроницаемым выражением лица:
      – Вы пробрались в палатку и украли моего ребенка?
      – Нет, мэм. Это сделал ваш муж. Он отдал мне ребенка.
      – Понятно.
      Райза не сводила с него глаз. Он тоже смотрел ей прямо в лицо. Двое других стояли за его спиной, загораживая от нее Джерома.
      – Красивый у вас мальчик, мэм, – снова заговорил Хокинс.
      – Спасибо.
      Интересно, что думает по этому поводу отец Джейми? Хорошо, что малыш спит, иначе поднялся бы оглушительный крик.
      В этот момент она услышала негромкий воркующий звук и поняла, что ребенок вполне счастлив на руках у отца. Уж эти мужчины, с раздражением подумала она. Никому из них нельзя доверять.
      Джером обернулся, крепче прижал к себе мальчика и пошел к ним. На нее он даже не взглянул. С ребенком на руках вскочил на огромного черного коня.
      – Энтони, не окажете ли мне услугу? Поезжайте, пожалуйста, с моей женой.
      Глаза его на короткий миг встретились с ее глазами. Взгляд его ничего не выражал. Райза стояла перед ним босая, в тонкой белой фланелевой ночной сорочке, но он, похоже, этого не замечал. Сердце ее словно обдало ледяным холодом. Она вспомнила их последнюю ночь. Тогда их связывало нечто большее, чем страсть. Между ними возникла теплота, которая могла стать предвестницей чего-то… настоящего…
      Райза почувствовала острую боль. Она влюблена в него, теперь она это знает. А он смотрит на нее так… О, как он на нее смотрит! Словно не хочет видеть ее здесь, рядом с ними.
      Нет, ни просить, ни умолять, ни унижаться перед ним она не станет! И смеяться над собой не позволит.
      Райза высоко подняла голову, заговорила очень тихо и спокойно:
      – Позвольте мне взять ребенка, капитан.
      Он взглянул на нее сверху вниз, держа в руках своего сына и поводья.
      – Нет, моя дорогая. Вы владели им достаточно долго. А я его вижу в первый раз. Если хотите нас сопровождать, Энтони к вашим услугам.
      – А если я не захочу вас сопровождать?
      Он пожал плечами с таким видом, будто его это нисколько не интересует:
      – Ну что ж… Я думаю, патруль янки будет здесь уже утром.
      Господи, как ей хотелось его ударить! Хотя бы один раз. Или плюнуть ему в лицо. Но у него Джейми… Она подошла к Энтони Хокинсу.
      – Неплохой конь. Где вы его украли?
      – У патруля янки, по эту сторону реки.
      – Понятно.
      – Подожди, подожди, – вмешался Рики Бойл. Он говорил с легким акцентом, выдававшим выходца из Старого Света. – Мы их не крали. Идет война. Мы находимся в Виргинии. Так что, можно сказать, мы их конфисковали у врага.
      – Тем более, – сухо добавил Энтони Хокинс, – что янки, как я полагаю, до этого конфисковали их у нас. Я видел у них коней с фермы на Миссисипи.
      – И все-таки стоит поблагодарить янки за то, что они хорошо их кормили, – заключил Роберт Грей с широкой ухмылкой.
      В этот момент послышался громкий крик младенца. Опомнился наконец маленький предатель.
      Райза инстинктивно отвернулась от Хокинса, от его коня, на которого уже собиралась сесть, и кинулась к ребенку. С умоляющим видом положила руку на бедро Джерома, сидевшего на лошади.
      – Джером… я ему нужна.
      Он смотрел на нее так же безжалостно, но все-таки наклонился и положил младенца ей на руки. Убедившись, что Райза крепко держит ребенка, обхватил ее за талию, поднял и посадил в седло перед собой. Первая победа, с горечью подумала Райза. Победа и поражение одновременно. Она чувствовала тепло его сильных рук, ощущала жар его тела. Ощущала боль и смертельную тоску по нему.
      «А в его сердце, – подумала она, – нет ничего, кроме ледяного холода».

      Ночь они провели на заброшенной плантации, не обнаруженной пока разведчиками ни с Севера, ни с Юга. Беглецы сразу поняли – и это не могло не вселить грусти в их сердца, – что хозяева покинули свой старый обжитой дом. В уютной столовой на обеденном столе вишневого дерева стояла чайная чашка. В гардеробах было полно одежды, кладовая ломилась от разнообразных припасов, и даже в коптильне осталось мясо. Слуги, по-видимому, бежали, почти ничего не прихватив с собой. В доме теперь только крысы, пауки и паутина.
      Райза спала вместе с Джейми в комнате, которая показалась ей наименее запущенной и захламленной. Перед тем как лечь спать, она попыталась немного прибраться. Перестелила постель, использовав простыни, найденные в одном из ящиков. Сметая пыль с каминной доски, она наткнулась на письмо, адресованное миссис Эверет Доленц, в котором сообщалось, что ее муж и сын, ушедшие на войну с кавалерийским полком, сформированным в их округе, погибли в бою при Шарпсберге, штат Мэриленд. Похоже, женщина, получив это письмо, просто ушла из дома, как бы не видя больше смысла в сохранении семейного гнезда.
      Прежде чем заснуть, уже под утро, Райза помолилась за хозяев дома. Просила простить ее за то, что они с ребенком воспользовались их жильем. Молилась она и о том, чтобы отец не слишком о ней тревожился.
      И еще она молила Бога о том, чтобы закончилась война. Она знала, что не перенесет потерю мужа и сына.
      Она лежала без сна, потерянная, несчастная, рядом с Джейми. Джером даже не заглянул к ним. По-видимому, не хочет иметь с ней никакого дела. Она не видела его с того момента, как он помог ей спуститься с лошади, предупредив, однако, перед тем как уйти, что она горько пожалеет, если вздумает сбежать вместе с Джейми.
      Малыш проснулся. Райза покормила его и занялась пеленками. Порылась в сундуках миссис Доленц в поисках одежды и, к своей радости, обнаружила, что они одного роста и примерно одной комплекции. Нашла нижнее белье и простое платье из хлопка, вполне подходящее для путешествия. Она понятия не имела ни о том, куда они направятся, ни о том, сколько времени пробудут в дороге, поэтому готовилась двинуться дальше в любую минуту и старалась не обращать внимания на восхитительные запахи еды, долетавшие снизу. Аккуратно сложила запасную одежду в ковровую сумку, найденную в шкафу, потом села за письменный стол и написала миссис Доленц письмо, в котором рассказала о том, кто она такая и что взяла из дома. Пообещала заплатить за увезенные вещи, как только сможет разыскать их хозяйку.
      Заканчивая письмо, она внезапно почувствовала себя неуютно и обернулась. В дверях стоял Джером, с влажными волосами, чисто выбритый, в свежей одежде. По-видимому, он тоже нашел кое-что для себя в этом доме. На нем были темные бриджи, рубашка цвета слоновой кости, черный жилет и темно-синий сюртук. Глаза его казались бездонными. Он смотрел на нее с непроницаемым выражением лица. Взглянул на Джейми. Тот вертелся в кровати, болтая ручками и ножками. Джером подошел к сыну, сел на край кровати. Джейми уцепился ручонками за его палец.
      Джером заговорил, не оборачиваясь к Райзе:
      – Что ты делаешь?
      – Пишу письмо хозяйке дома.
      – Откуда ты знаешь о хозяйке?
      – Я нашла письмо, в котором ее извещают о гибели мужа и сына.
      Джером поднял брови и обернулся к ней:
      – И что же ты ей написала?
      – Сообщила, что взяла ее вещи, и пообещала заплатить за них, как только смогу.
      Он снова отвернулся к Джейми.
      – В этом нет никакого смысла. Скоро сюда придут либо янки, либо повстанцы и обчистят все.
      – А если нет? В один прекрасный день она захочет вернуться домой. Ей приятно будет убедиться в том, что не все люди злы и жестоки.
      – Война – вещь жестокая и безжалостная, вот и вся правда. – Он встал. – Оставь свое письмо, если хочешь. Собери вещи, возьми какую-нибудь еду. Я хочу до ночи уйти как можно дальше, так что дорога будет долгой и трудной.
      Он вышел из комнаты.
      Райза оставила письмо на камине под часами и стала собирать вещи. Через некоторое время пришел Энтони Хокинс и предложил помощь. Он очень ловко обращался с ребенком. Взял малыша так, что тот даже не пикнул. Райзу он предупредил, чтобы пошла что-нибудь поесть: путь предстоит долгий.
      – У вас это хорошо получается. – Райза кивнула на маленького Джейми у Хокинса на руках.
      Он улыбнулся:
      – У меня в Коринфе, на Миссисипи, остались жена и двое малышей, миссис Маккензи. Я очень по ним скучаю. Для меня настоящее удовольствие – подержать вашего малыша.
      Райза кивнула:
      – Надеюсь, вы скоро увидите жену и детей.
      – Это будет зависеть от нашего командования. Сначала мы должны отметиться в военном отделе.
      В его голосе не было ни злобы, ни обиды. С Райзой говорил солдат, который привык выполнять приказы командования. Но он еще и южанин, подумала Райза. Хокинс сделает все ради своего великого дела.
      Она спустилась вслед за ним в столовую. На столе осталась лишь одна тарелка с беконом и овсянкой. Рядом стояла чашка с дымящимся кофе.
      – Поторопитесь, – предупредил Хокинс.
      Райза села за стол. Конечно, надо поесть, ведь она должна кормить Джейми.
      Энтони с малышом на руках сидел на широком подоконнике и молча ждал, пока она поест. Внезапно Райзе пришла в голову одна мысль. Она с любопытством взглянула на Хокинса:
      – А скажите… ведь для всех вас безопаснее было бы из тюрьмы двигаться прямо на Юг. Разве не так?
      – Капитан хотел увидеть своего ребенка, миссис Маккензи. Он ведь его еще ни разу не видел.
      – Но ведь он сказал моему отцу, что не хочет видеть ни меня, ни сына, – возразила Райза.
      – Ни один человек не пожелал бы в первый раз увидеться с сыном в тюрьме, мэм.
      – А как насчет жены?
      Наверное, все друзья Джерома осудили и прокляли ее…
      – Идет жестокая война, миссис Маккензи. Человеку приходится следовать велениям своего сердца. Иногда это очень тяжело для мужчины, если его жена выбрала другой путь в жизни.
      Райза глубоко вздохнула. Сделала глоток кофе. Взглянула прямо на него:
      – Я стала юнионисткой задолго до того, как познакомилась с капитаном Маккензи.
      – Никто не обвиняет вас в предательстве, миссис Маккензи.
      – Ах вот как! Кажется, я понимаю. Значит, по-вашему, способствуя аресту капитана Маккензи, я не совершила предательства, потому что все время принадлежала к юнионистам?
      Хокинс немного растерялся.
      – Да, пожалуй, так, мэм.
      Райзе хотелось кричать. Но в этот миг она снова ощутила то же странное чувство, что раньше в комнате. Словно мороз прошел по комнате. Она обернулась. В дверях, облокотившись о косяк, стоял Джером. По-видимому, он пробыл здесь уже некоторое время, слушая то, что можно было расценить как признание.
      Она сверкнула на него гневным взглядом. Он ответил ей тем же.
      – Как я поняла, вы готовы ехать дальше, – сухо произнесла она.
      – Да, вы правильно поняли.
      – Тогда пошли.
      Она встала и быстро прошла мимо него. Он схватил ее за руку.
      – Мне не нужны неприятности, Райза.
      – Я и не собираюсь доставлять вам неприятности, капитан Маккензи.
      – Независимо от того, куда я вас повезу?
      – Независимо от того, куда вы меня повезете. Мой сын у вас, капитан.
      Райза вышла. Роберт Грей и Рики Бойл уже держали коней наготове перед домом. Роберт подошел к ней, помог свернуть ковровую сумку и прикрепил ее к седлу черного коня. Джером вскочил в седло, наклонился помочь ей, потом Хокинс подал ей Джейми, и они тронулись в путь. На Юг.
      Не зная, в чьей власти сейчас эта территория, они старались держаться подальше от оживленных дорог. В какой-то момент Джером попытался расспросить ее о продвижении войск в этой части штата, но Райза мало что смогла рассказать ему. Она знала лишь, что готовится большое конное сражение.
      Они скакали очень долго, и Райза начала уставать. Проснулся Джейми и стал проявлять признаки беспокойства. Райза стеснялась его кормить. Джером нетерпеливо спросил, в чем дело.
      – Ребенок хочет есть.
      – Ну так накорми его. Это ведь основная причина, по которой мы взяли тебя с собой, – раздраженно бросил Джером.
      Райза смутилась.
      – Это неудобно. По меньшей мере.
      – Разве? Я бы не сказал. Остальные едут сзади и ничего не увидят. Что касается меня… обещаю не поддаваться порыву необузданной страсти при виде твоей обнаженной груди, любовь моя. Теперь-то я знаю, какими опасностями это чревато.
      – Я неповинна в том, что произошло, Маккензи. Больше я этого повторять не буду. Но поскольку ты по-прежнему самонадеянный кретин и стоишь на своем, обещаю, что в будущем доставлю тебе немало неприятностей.
      Он долго молчал. Райза начала сожалеть о том, что поддалась порыву гнева. Сейчас все карты у него в руках. Если он решит избавиться от нее, оставив на дороге, она ничего не сможет поделать.
      – Ну что ж, – пробормотал он наконец, – точки над i расставлены.
      Джейми издал пронзительный крик. Райза поняла, что у нее нет выбора. Надо покормить сынишку. Расстегнула пуговицы, пристроила малыша у груди. Неожиданно Джером снял сюртук и набросил ей на плечи, чтобы хоть как-то скрыть от посторонних глаз.
      День начал клониться к вечеру. Райза задремала. Проснулась, как от толчка, в панике. Где Джейми? Оказалось, ребенок у Энтони Хокинса, а сама она спит на груди у Джерома. Они уже проехали в глубь Виргинии. Джером нашел дорогу к пикетам генерала Ли. В сопровождении эскорта они въехали в военный лагерь конфедератов.
      Их встретили радостными возгласами. Обитатели лагеря чувствовали себя в этот час легко и свободно. На кострах готовился ужин. Все выстроились в ряд, аплодисментами приветствуя людей, которым удалось бежать из тюрьмы, и в особенности их предводителя – легендарного морского капитана, много раз прорывавшего линию блокады и снабжавшего их всем необходимым. Вначале их провели в палатку полковника Блаунта, который предложил мужчинам кукурузного виски, а Райзе – кофе из цикория. Потом Джером пошел поговорить с командованием, а Райзу проводили в палатку, освобожденную для нее и Джейми одним из офицеров. В палатке были койка, умывальник, складные стулья и небольшой письменный стол.
      Она села на койку, держа на руках Джейми. Райза была благодарна южанам за внимание, но ни на минуту не забывала о том, что находится в стане врага. У входа в палатку поставили охранника. Интересно, для чего? Чтобы она не убежала или чтобы какой-нибудь разгневанный конфедерат не ворвался к ней?
      Примерно через полчаса она услышала чей-то голос:
      – Райза Маккензи! Можно войти?
      Она в страхе вскочила и прижала к себе Джейми. Райза и сама не поняла, чего так испугалась. Этот вежливый голос ей, похоже, незнаком. Она с трудом произнесла:
      – Да, войдите.
      Полог палатки откинулся. Вошел незнакомый мужчина. Без сомнения, из семейства Маккензи. Зеленоглазый, темноволосый, очень красивый. С тем же намеком на присутствие индейской крови, что у Джерома и Сидни.
      – Брент? – неуверенно проговорила Райза.
      Он широко улыбнулся. Протянул руки к ребенку.
      – Да, я Брент. А это мой племянник?
      Она кивнула и после некоторого колебания протянула ему ребенка. Брент сел на койку, разглядывая младенца. Так же как и с отцом, Джейми вел себя с дядей идеально – улыбался и ворковал.
      – Очень красивый мальчик! – объявил Брент.
      Райза обратила внимание, что его военный китель стал совсем ветхим и ботинки сильно поношены.
      Он поднял на нее глаза. Окинул всю ее оценивающим взглядом. Улыбнулся.
      – Итак, потенциальная идеальная невеста моего кузена Йена превратилась в бедствие для всего Юга! – Глаза его озорно сверкнули. – Теперь я вижу, почему. Вы очень красивая женщина. Я могу понять причину той бури, которую вы подняли среди членов моей семьи.
      Райза почувствовала сильнейшее раздражение.
      – Я попыталась помочь Элайне Маккензи, и с тех пор моя жизнь превратилась в настоящий ад. – Она старалась держать себя в руках и говорить спокойно. – Что же касается…
      Он прервал ее:
      – Вы прекрасно выглядите. Роды прошли без проблем? Он же врач, вспомнила Райза и все-таки залилась румянцем.
      – Да, все прошло нормально. Он снова посмотрел на ребенка.
      – Я очень рад это слышать. Представляю, как волновался брат, независимо от того, что вы там натворили. После нашей матери…
      – Но она уже поправилась?
      – Да, вполне, как я слышал. Наша сестренка тяжело ей далась. Ну, я очень рад, что представилась возможность увидеть этого парня. Я, конечно, молю Бога о том, чтобы мы все пережили эту войну, но вы ведь знаете моего брата. Он бросает вызов самому дьяволу. Приятно сознавать, что род Маккензи продолжится, что бы ни случилось.
      – Прошу вас, не надо так мрачно…
      – Да нет, я настроен не столь уж мрачно. Просто смотрю на вещи как реалист. – Брент улыбнулся. – Честно говоря, я разное про вас слышал, Райза Маккензи.
      – Меня удивляет, что вы говорите «разное». Южане единодушно обвиняют меня в предательстве.
      Он снова улыбнулся, отчего на щеке появилась глубокая ямочка.
      – Солдаты с противоположных фронтов обмениваются друг с другом новостями. Генералы Севера и Юга, которые когда-то учились вместе в школе, продолжают обмениваться подарками на праздники… а потом на поле боя стреляют друг в друга. Я сам поддерживаю связь с докторами-янки. Они все в один голос утверждают, что в операционной вы стоите дюжины мужчин-ассистентов. Всегда исключительно выдержанная, спокойная, умелая и компетентная. А это о многом говорит, если принять во внимание, что миссис Дороти Дикс, в чьем ведении находятся все федеральные госпитали, известна своей строгостью в отборе медсестер. Она позволяет там работать лишь невзрачным толстушкам за тридцать, которые одеваются, как вдовушки-пуританки. Как вам удалось попасть в полевой госпиталь?
      Райза рассмеялась:
      – Я из семьи военного. Где только не побывала вместе с отцом! И поверьте, многие женщины обходят Дороти Дикс. Достаточно напрямую обратиться к военному хирургу. А еще многие приходят в госпиталь ухаживать за ранеными родственниками и остаются. Я сама удивляюсь, как много опыта приобрела на полях сражений. Это все благодаря отцу. Но с другой стороны, Элайна ведь тоже работала с хирургами и, как я понимаю, ваша сестра Сидни ассистировала в нескольких госпиталях Ричмонда.
      – Конфедераты быстро поняли, что нам не так повезло с медсестрами. Мой кузен Джулиан тоже очень хорошо о вас отзывается. А уж ему точно можно верить. Хотите ассистировать мне?
      Райза наморщила лоб:
      – Прямо сейчас?! В темноте?!
      – Завтра утром я хочу сделать несколько резекций. Попытаюсь спасти руки и ноги некоторым пациентам, прежде чем мы снова окажемся на поле боя, где придется только резать… как мяснику, – с горечью добавил он.
      Райза задумчиво кивнула:
      – Конечно, я с радостью вам помогу. Если…
      – Если мой брат разрешит?
      – Если мы останемся здесь.
      – Вот и хорошо. – Он встал, нехотя вернул ей Джейми. – Надеюсь на вашу помощь. Спокойной ночи.
      Брент вышел.
      Изнуренная долгой трудной дорогой и предыдущей бессонной ночью, Райза задремала на раскладной койке, прижав Джейми к груди. Спала она беспокойно. Из соседней палатки доносились мужские голоса. Ей показалось, что она слышит голос мужа и его братьев. Неподалеку звучал женский смех. Девушки легкого поведения, сопровождающие солдат… Такие есть и на Севере, и на Юге. Только бы ее муж не оказался с проституткой! Какие бы точки над i они с Джеромом ни расставили, его пренебрежение больно ее задевало. Отчаяние пронзило ее как ножом.
      Внезапно в полутьме палатки появилась высокая мужская фигура. Райза с трудом подавила крик. Разглядела, что это Джером. Некоторое время он стоял, задумчиво опустив голову. Райза не шелохнулась.
      Он подошел к ней. Она закрыла глаза, притворившись спящей. Когда открыла глаза, увидела, что его уже нет.
      Утром за ней пришел Брент Маккензи в сопровождении дюжего помощника и тучной полногрудой женщины.
      – Это Мэйзи Дарден. Она присмотрит за Джейми, пока вы будете мне помогать.
      Джейми к этому времени уже поел и мирно спал. Лицо Мэйзи Дарден озарилось такой теплой улыбкой при виде малыша, что Райза поняла: она может спокойно доверить ребенка этой женщине.
      – Вы уверены в том, что вам это по душе? – спросил Брент, когда они вышли из палатки.
      – Вы спрашиваете, готова ли я спасать жизнь мятежникам? – уточнила она спокойно.
      Брент остановился, искоса глядя на нее:
      – Что-то вроде того.
      – Да, готова.
      Вскоре после начала операции Райза со страхом увидела, что к ним присоединился еще один ассистент. Джером. Наблюдая за тем, как слаженно работают братья, она подумала, а нужна ли она им вообще? Однако вскоре, несмотря на ледяную стену отчуждения, она осознала, что ей хорошо работается с Джеромом. У нее достаточно опыта. У Джерома физическая сила, а у нее мастерство и сноровка.
      Шло время, и она все больше восхищалась работой Брента. Он подробно объяснял ассистентам все, что намеревался делать. Операции проводились очень быстро, но он неизменно был спокойным и вежливым. Рационально распределял то небольшое количество обезболивающих средств, которые имелись в их распоряжении, четко указывал, какие подать инструменты. Джером и другой помощник Брента очень облегчали работу Райзы. Она к такому не привыкла.
      Они закончили работу лишь на закате. Райза очень устала за день. Опустилась прямо на траву в лучах заходящего солнца. Подошел Джером, протянул ей серебряную фляжку. Она вопросительно взглянула на него.
      – Бренди, – сказал он.
      – Спасибо. Это за то, что за сегодняшний день я не умертвила ни одного мятежника? Как ты вообще решился доверить мне такую работу?
      Она сделала глоток бренди, закашлялась. Он взял у нее из рук фляжку, отпил. Закрыл фляжку. Прищурившись, посмотрел на заходящее солнце.
      – Я знал, что ты не навредишь беззащитным людям.
      – Вот как!
      Сердце ее забилось с надеждой.
      – И кроме того, тебя окружают тысячи мятежников. У тебя нет никаких шансов.
      Райза встала и пошла от него. Однако не успела сделать и двух шагов, как он догнал ее. Взял за руку. Райза ждала извинений. Но он не стал извиняться.
      – Завтра рано утром мы уезжаем.
      – Куда?
      – В Ричмонд.
      Энтони, Рики и Роберт остались с войсками. Они нашли свои подразделения. Утром Энтони подошел попрощаться. Райза в это время наливала себе кофе у костра. Он рассказал, что ему пообещали месяц отпуска после следующего сражения. Тогда он и съездит повидаться с семьей. Он на войне с самого первого сражения и давно заслужил отпуск. Райза ответила, что очень рада за него. Повинуясь внезапному импульсу, порывисто обняла его. Лишь после того как Энтони ушел, она заметила Джерома, который стоял, прислонившись к дереву, и задумчиво жевал травинку. Наблюдал за ней. Заметив, что она смотрит на него, он молча выпрямился и отошел.
      До самого Ричмонда они не обменялись ни единым словом. Джером ехал верхом на своем черном коне, в то время как Райзу везли в коляске. В Ричмонде он намеревался обсудить свое положение с Мэллори – командующим военно-морскими силами Конфедерации. По прибытии в Ричмонд Райза снова обнаружила – и это вызвало в ней сильнейшее раздражение, – что ее мужа почитают как героя. В городе их встретили толпы людей, репортеры осаждали Джерома, забрасывая вопросами о старой капитолийской тюрьме, о побеге и о тех днях когда он бесстрашно обходил линию блокады. Он оказался прекрасным оратором – красноречивым, вежливым и скромным. С детьми же вел себя просто великолепно.
      Как только они прибыли на место, он сразу ее покинул, сказав, что солдаты позаботятся о ней и ребенке, а ему необходимо решить кое-какие проблемы. В качестве сопровождающего Райзе предоставили пожилого солдата с серебристой сединой и мудрыми карими глазами. У Райзы сразу возникло ощущение, что он не просто сопровождающий. Наверняка его предупредили, что ее необходимо тщательно охранять. Алфред Мор – так звали солдата – препроводил ее и Джейми в симпатичный пансионат по соседству с Белым домом Конфедерации. Райзе сообщили, что Джером освободится не скоро. Будучи в тюрьме и потом, во время путешествия на Юг, ему удалось собрать немало ценной информации.
      Райза осталась одна. Лишь за дверью дежурил охранник. Не в силах успокоиться, она расхаживала по комнате. Принесли еду. Позже лейтенант Мор спросил, не принести ли ей ванну с горячей водой. Мысль о ванне показалась очень привлекательной, и Райза согласилась. Лежала в ванне, пока вода совсем не остыла. Но и после ванны она не могла успокоиться и лечь в постель, хотя было уже поздно.
      Райза раскрыла окна, вдохнула прохладный весенний воздух. Откуда-то доносилась музыка. Вначале эти звуки казались нелепым диссонансом тому, что происходило вокруг. Идет жестокая война, и вдруг эта прекрасная музыка… Мелодичный вальс сменился джигой, потом заиграли «Дикси», после этого «Голубой флаг Бонни». Стоя у окна, Райза слушала музыку, притопывая ногой в такт. Интересно, откуда это? Она посмотрела вниз и увидела множество экипажей, стоявших у подъезда Белого дома. Вздрогнула от неожиданности: у самого входа, у открытой двери, стоял ее муж, увлеченный разговором с каким-то мужчиной невысокого роста в штатском, человеком повыше в военной форме и женщиной.
      Вначале она ощутила только гнев. Необузданный, беспричинный. Ах вот как, он на светском приеме, развлекается, флиртует, а ее запер в комнате под охраной, оставил одну во вражеской столице!
      Несколько секунд Райза стояла в нерешительности, потом осторожно открыла дверь комнаты. Лейтенанта Мора не было. За дверью сидел молодой солдат. Он откинул голову, глаза были закрыты. По-видимому, задремал.
      Райза тихо прикрыла дверь. С плантации она захватила с собой только одежду для путешествия, а не для вечеров и приемов. У нее нет ничего элегантного, ничего шикарного… Осмотрев взятые из дома на плантации платья, она увидела на одном из них полоску кружев на груди. Быстро отрезала то, что поверх кружев, и получилось довольно смелое декольте. И грудь выглядела просто восхитительно. Райза быстро собрала волосы, заколола их так, чтобы отдельные завитки свободно спускались на шею и плечи. Пощипала себе щеки, и на них выступил яркий румянец. Отошла от зеркала, осмотрела себя с головы до ног. Конечно, не хватает приличной нижней юбки, но, в конце концов, идет война. Наверняка не все женщины могут позволить себе строго следовать моде. В такое время это можно даже расценить как дурной вкус, особенно здесь, на Юге. В общем, сойдет, решила она.
      И тут Райза опомнилась. Да что она в самом деле, с ума сошла? Собирается явиться без приглашения в Белый дом на прием к мятежникам?! Нет, это невозможно…
      Но она чувствовала, что должна сделать это. Джером, похоже, хорошо знает брюнетку, что повисла у него на руке. А она, Райза, все-таки генеральская дочь. Генеральская дочь достойна уважения как с той, так и с другой стороны.
      Райза взяла на руки Джейми, на цыпочках прошла к двери, открыла ее, едва дыша. Больше всего она боялась, что малыш проснется. Но к счастью, Джейми не проронил ни звука, пока она спускалась по лестнице.
      Она вышла на улицу. Белый дом находился примерно в двух кварталах. Райза быстро преодолела небольшое расстояние, однако, когда подошла ко входу, Джерома там уже не было. Райза в нерешительности остановилась. В это время из дверей вышла красивая высокая полногрудая черноволосая женщина со сверкающими глазами.
      – Добрый вечер, дорогая! Вы выглядите такой растерянной. Могу я чем-нибудь помочь?
      Райза не успела ответить. Ее охватила паника. Теперь пути назад нет.
      Внезапно она поняла, что знает эту женщину. Знает очень хорошо, потому что Джефферсон Дэвис, нынешний президент Конфедерации Южных Штатов, не так давно занимал пост военного министра, и ее отец часто с ним встречался в то время.
      – Да это же Райза! Райза Мэджи! А теперь Маккензи, не так ли? Ваш капитан здесь. Пойдемте, я вас провожу.
      – Миссис Дэвис, я…
      Райза не знала, что сказать. Ей захотелось повернуться и бежать без оглядки. Она действительно потеряла рассудок. Что она здесь делает?
      – Пожалуйста, дорогая, называйте меня Вариной. Как раньше, вы помните? Я должна представить вас всем. Не могу понять, почему муж вас бросил. Вообще не могу себе представить, чтобы какой-нибудь мужчина позволил вам гулять на свободе слишком долго. А это ваш первенец? – Она протянула руки к Джейми. – Можно мне его подержать?
      Варина обожала собственных детей и вообще всех детей на свете. Райза знала, что своего первенца Джефферсон с женой потеряли, и это лишь усилило любовь первой леди к маленьким детям.
      – Конечно, – смущенно произнесла Райза. – Только осторожно, он может… испачкать ваше прекрасное платье.
      – Какая чепуха, моя дорогая! Это меня ничуть не волнует.
      Райза в нерешительности покачала головой:
      – Боюсь, я совершила ошибку. Мне не следовало сюда приходить. Джером пользуется такой популярностью, а мы с отцом подняли слишком много шума – сначала он со своей яростью и угрозами, а потом… Ну вы слышали об обвинениях, будто я способствовала аресту Джерома… и устроила так, что его корабль захватили.
      Варина негромко рассмеялась:
      – Что касается вашего отца, то он старый тиран, моя дорогая. Хороший человек, но тиран, это всем известно. Беда в том, что есть люди, которые всегда готовы распространять сплетни. Но я-то знаю, насколько вы честны. Поэтому, если вы скажете, что невиновны… – Темные глаза Варины сверкнули.
      – Не могу утверждать, что я совсем уж невиновна, я ведь на стороне янки.
      Варина пожала плечами:
      – Лучше пригласить человека, которого знаешь как врага, чем довериться так называемым друзьям, а те всадят тебе нож в спину. Пойдемте. Это мой вечер, дорогая, и я вас приглашаю.
      Она повернулась и пошла в дом, держа Джейми на руках. Райзе ничего не оставалось, как последовать за ней.

      Дом был полон людей. Музыканты располагались в правой части, в гостиной, примыкавшей к обеденному залу. Для танцев мебель сдвинули в сторону. Райза заметила, что все дамы, несмотря на военное время, прекрасно одеты. Правда, многие были в черном.
      На нее сразу устремились любопытные взгляды. Хорошо, что она в сопровождении первой леди. Никто не посмеет подойти с расспросами. Вместе с тем Райза поняла, что не все знают, кто она такая, и явно пытаются угадать ее имя. Леди Варина начала представлять ее гостям, и по всему залу пополз взволнованный шепоток. Леди Варина представляла Райзу как «миссис Маккензи, жену нашего неустрашимого героя, бросающего вызов самой смерти». А Джейми демонстрировала с такой гордостью, словно это был ее собственный ребенок. Желая покончить с разговорами о том, имеет ли Райза право находиться здесь, леди Варина подвела ее к президенту Дэвису. Джефферсон Дэвис, высокий, худой, с ввалившимися щеками и изможденным лицом, сразу узнал Райзу.
      – Ах! – Он порывисто взял ее за руки. – Дорогая Варина, ты заметила, как она выросла? Ну а как этот старый перечник, ваш отец? Я очень по нему соскучился, можете мне поверить. Жаль, он занял не ту позицию в этой войне. Но он прирожденный янки, с этим ничего не поделаешь.
      Он ведь из нью-йоркских ирландцев, а они упрямые, как черти. Наверное, генерал все еще рвет и мечет из-за вашего брака с мятежником?
      – Он, без сомнения, предпочел бы видеть меня замужем за янки, сэр.
      – Но внуком он наверняка гордится.
      – Великолепный малыш, правда, дорогой?! – воскликнула Варина.
      Один из военных отделился от группы гостей и приблизился к президенту. Варина тут же встала между ними. Ласково заговорила с гостем:
      – У нас в гостях дочь нашего старого доброго друга… и жена доблестного героя Конфедерации. Я надеюсь, вы извините моего мужа, если он потанцует с ней. Ты ведь хочешь потанцевать, правда, дорогой? Кажется, я слышу звуки вальса.
      До смерти перепуганная, Райза в следующий миг уже вальсировала с президентом южан. Одетый во все черное, он держался довольно скованно. Райза улыбнулась:
      – Ваша жена была очень любезна, сэр. Теперь гости не посмеют плохо ко мне относиться, ведь правда?
      Дэвис усмехнулся. Райза поняла, что президент не лишен чувства юмора, хотя политические противники всячески это отрицают.
      – Варина – самое дорогое в моей жизни. Она не только сделала добрый жест по отношению к вам. Тот генерал, который подошел… Все знают, что мы с ним вступаем в яростные споры при каждом удобном случае. Своим вмешательством Варина предотвратила очередную схватку, так что сегодня вечером споров не будет.
      Райза увидела Джерома во время танца с президентом. И снова в обществе все той же симпатичной брюнетки! Однако теперь он во все глаза смотрел на нее, Райзу. Смотрел с изумлением. Райза почувствовала, как холодок пробежал по спине.
      Джером стоял и наблюдал. Через некоторое время в его глазах снова засверкало ледяное синее пламя.
      Танец закончился. Президент поблагодарил Райзу низким поклоном. Когда он выпрямился, Джером уже стоял рядом.
      – Сэр, я и не подозревал, что вы знакомы с моей женой!
      – Я знаю ее с малых лет, капитан. Многие, похоже, забыли о том, что когда-то я служил в Вашингтоне. И уж конечно, никто не знает, с какой болью я распрощался с друзьями, оставшимися там. Ну, возвращаю вам жену, капитан. А если вам повезет, моя супруга скоро вернет вам и ребенка. Бог дал нам хороших детей, но Варине, похоже, их всегда недостаточно.
      – Благодарю вас, сэр, – произнес Джером.
      – Нет, капитан, это я должен вас благодарить. Люди, подобные вам, лишний раз доказывают способность человека совершать невозможное. А теперь, прошу меня извинить…
      Президент отошел, и его тут же обступили другие гости. Джером смотрел на Райзу. Щеки ее вспыхнули ярким румянцем под этим взглядом, но она не отвела глаз.
      – Что ты здесь делаешь?
      – Ты сам меня сюда привез. Ты что, забыл?
      – Неправда.
      – Ты привез меня в Ричмонд. А я больше всего на свете не люблю пропускать балы. – Она сладко улыбнулась.
      Он взял ее руку.
      – И тем не менее этот вечер тебе придется пропустить. Иначе сама не заметишь, как низвергнешь в пропасть всю Конфедерацию.
      – К сожалению, такой силой я не обладаю. Если бы только я могла прекратить кровопролитие!
      По-видимому, он все-таки намеревался незаметно для всех вывести ее отсюда. Однако прежде чем он произнес еще хоть слово, их окружила целая толпа. Им протягивали бокалы с шампанским.
      – Это вам, капитан. А это для миссис Маккензи. Джером представил Райзу. Подошли еще гости, сначала только мужчины, потом и женщины. Райза не знала, что они о ней думают, но старалась держаться вежливо и любезно. Да, она янки, зато муж ее южанин, поэтому они сейчас прибыли на Юг. Во время беседы все много смеялись. Какой-то молодой черноволосый лейтенант бойко вступил в разговор:
      – А мы все гадали, когда вы прибудете. Ведь это прием в честь возвращения вашего мужа. Мы так ждем, что он вернется на море и снова будет нас снабжать всем необходимым.
      Райза молча смотрела на Джерома. Постепенно ее замешательство сменилось яростью. Так, значит, этот прием устроен в его честь! А он ничего ей не сказал! И вообще не собирался приводить ее сюда!
      Снова заиграла музыка. Лейтенант попросил у Джерома разрешения пригласить на танец его жену. Капитан поклонился с безразличным видом. Райза попыталась уклониться от приглашения. Сказала, что должна прежде всего разыскать своего сына. Однако ей сообщили, что Джейми унесли в детскую комнату к Дэвисам и там о нем позаботятся.
      Она пошла танцевать и через некоторое время поняла, что с удовольствием кружится в вальсе. Джерома она то теряла из виду, то замечала во время танца, всякий раз с другой женщиной. Иногда с той же привлекательной брюнеткой – она смотрела на Райзу с такой насмешкой, что Райза едва преодолевала искушение оставить партнера, подойти к брюнетке и выцарапать ей глаза. Конечно, ничего подобного она не сделает, уговаривала она себя. Она никому не даст повода плохо думать о женщинах-янки.
      В конце концов ей представилась возможность встретиться с соперницей лицом к лицу. Райза стояла в центре гостиной, ожидая, пока пожилой майор принесет ей бокал пунша.
      – Ах, миссис Маккензи!
      Райза обернулась. Брюнетка приближалась к ней, с величественным видом протягивая руку.
      – Да… Добрый вечер. Как поживаете? – Райза тоже протянула руку.
      – О, благодарю вас, прекрасно, – протяжно проговорила та. – Я много о вас слышала, но не надеялась увидеть сегодня здесь. Джером сказал, вы не придете.
      – Да… я очень устала. Он думал, я захочу отдохнуть. Но… я просто не смогла удержаться. Простите… у вас передо мной есть небольшое преимущество… вы знаете, кто я такая, а вот я вас не знаю.
      – Все знают, кто вы такая! Вы настоящая знаменитость. Женщина подмигнула Райзе, как бы давая понять, что слова эти сказаны без всякого желания оскорбить. Однако на самом деле они так и сочились ядом. Райза улыбнулась:
      – Вот как? А ваше имя…
      – Жанин Томпсон. Мой отец Пирс Томпсон. Ах да, простите, вы ведь с Севера… Он очень известный человек в наших политических кругах. А раньше, я имею в виду до войны, он обеспечивал хлопком всю страну.
      Жанин Томпсон… Женщина, на которой, если верить газетам, Джером когда-то собирался жениться… Его бывшая невеста… Он ведь так ей ничего и не рассказал об этой истории.
      Райза почувствовала, что ее бьет дрожь. Жанин очень хорошенькая. Темные волосы, прекрасный цвет лица, снежно-белая кожа… Разговаривает легко и непринужденно… И в то же время в ее тоне и во всем облике чувствуется какая-то горечь. Что-то зловещее. Эта женщина ее пугает, почувствовала Райза.
      Но нет, она не покажет ей этого.
      – Поздравляю, – небрежно произнесла она. Жанин приподняла брови:
      – Да нет, это я должна вас поздравить. С законным браком и, конечно, с рождением ребенка.
      – Благодарю.
      – Должна, однако, признать, что я вполне могла бы оказаться на вашем месте, но так получилось… Скажите, сколько вашему малышу и когда состоялось ваше бракосочетание?
      Теперь Райза высоко приподняла брови.
      – Ах как это грубо, мисс Томпсон!
      Жанин Томпсон улыбнулась. Подошла ближе.
      – Правда не всегда приятна, не так ли? Общество порой судит слишком жестоко. Надеюсь, ваш ребенок не услышит постыдной правды о вас.
      – Как вы смеете так говорить о моем ребенке, мисс Томпсон!
      Та, казалось, ее не слушала.
      – Вы, по-видимому, не знаете, что это такое – потерять всех, кого любишь, одного за другим. В подобных случаях и становятся грубыми. И откровенными. Вы использовали нашего героя. А я готова была любить его беззаветно, всем сердцем. Я бы его никогда не предала. Я бы жила только ради него. Теперь же я могу лишь пожалеть, что не сыграла в ту же игру, что и вы. Надо было сделать ему ребенка, вместо того чтобы так тщательно учитывать сроки.
      Райза дала себе слово, что будет держать себя в руках, что бы ни случилось. Она чувствовала в голосе этой женщины горечь, граничившую с отчаянием. Глубоким, острым, непереносимым отчаянием. О, как Райзе хотелось дать Жанин Томпсон пощечину. И еще ей хотелось разрыдаться и убежать отсюда без оглядки. Усилием воли она напомнила себе, что Жанин сейчас очень больно. Поэтому она и пытается уязвить ее, Райзу.
      – Мисс Томпсон, я не испытываю никаких сожалений по поводу рождения своего ребенка. Я его обожаю. А сейчас прошу извинить меня…
      – Не могу вас извинить. Я бы боготворила его каждую ночь. Он прекрасен! И фигура великолепная! Он просто неповторимый мужчина, во всем… включая это родимое пятно в виде звездочки на левой ягодице… Вы не имели права… никакого права…
      Райза остолбенела. Молодая женщина из такой семьи, не важно, с Севера она или с Юга, так говорит о мужчине! О чужом муже!
      Есть ли у него родимое пятно, о котором она говорит?
      – Мисс Томпсон, мне очень жаль. Мне действительно очень жаль. Вы, вероятно, много страдали. А теперь я должна идти.
      Она повернулась и быстро пошла через зал. Сделав несколько шагов, Райза обернулась. Жанин стояла на том же месте, где она ее оставила, и, похоже, разговаривала сама с собой. Через некоторое время к ней подошел молодой человек. С громким смехом Жанин приняла его приглашение на танец.
      Райзу трясло. Когда Джером последний раз виделся с мисс Томпсон? Может, он вынашивал планы встречи с ней и на сегодняшний вечер? Поэтому и не хотел брать ее с собой? Как ей быть? Сердиться или переживать? Ясно одно: тут ей никто не поможет, ведь она на чужой территории. Она здесь враг.
      Поспешно пробегая через танцевальную площадку, она едва не столкнулась с Вариной, которая несла Джейми. Малыш провел весь вечер в компании детей Дэвисов. Те, по-видимому, всячески его развлекали, и теперь он, наверное, хотел есть и спать.
      – Лейтенант Кларк проводит вас обратно, – улыбнулась Варина. – У вашего мужа есть еще кое-какие дела. Он скоро к вам вернется. – Она обняла Райзу и тотчас отпустила. – Приятно было повидать тебя, девочка, даже при таких обстоятельствах.
      Райза порывисто обняла ее в ответ, немного прижав при этом Джейми. Малыш негромко вскрикнул в знак протеста. Обе женщины рассмеялись.
      Итак, у Джерома дела. Дела… Она больше не видела ни его, ни Жанин.
      Лейтенант проводил Райзу до пансионата, где ее ожидал Мор, а не его молодой помощник. Ему, по всей видимости, сообщили, что Райза сбежала у него из-под носа. Сейчас он выглядел расстроенным и рассерженным.
      Райза не пыталась с ним заговорить. Быстро прошла в комнату, покормила Джейми, переоделась в ночную сорочку. Начала в тревоге расхаживать по комнате. В ней боролись два чувства – радость оттого, что она открыто бросила вызов Джерому, и ужас перед тем, что она совершила. Что касается Жанин Томпсон, то к этой женщине она ничего, кроме неприязни, не испытывала и сейчас предвкушала все то, что скажет Джерому, когда они встретятся.
      Но время шло, а он все не появлялся. В какой-то момент, невзирая на эмоции, бушевавшие в ее душе, она легла. Напомнила себе, что она генеральская дочь и должна быть готова к любым военным действиям, если потребуется.
      Внезапно Райза поймала себя на том, что горько плачет. Слезы лились ручьем. Пытаясь их остановить, она в конце концов заснула.
 
      Джером не мог поверить тому, что произошло. Какая наглость! Явиться в дом самого президента! И это в Ричмонде, можно сказать, в самом сердце Конфедерации… Он и не подумал о том, что она, вероятнее всего, знакома с Дэвисом и его женой, поскольку Дэвис и ее отец долгое время вращались в одних военных и политических кругах в Вашингтоне.
      Даже в своем простом платье она превзошла красотой всех присутствовавших дам. Райза действительно прекрасна. А как легко и грациозно двигается! С каким достоинством держится!
      И все-таки каждым своим шагом она бросает ему вызов, просто издевается над ним. Джером готов был ее задушить… и в то же время не мог не восхищаться ее смелостью.
      Сейчас он чувствовал, что До смерти устал. Больше всего ему хотелось лечь и заснуть. Дэвис попросил его не уходить. Так как Джером собирался на следующее утро отправиться в Северную Каролину, президенту хотелось хотя бы несколько минут поговорить с ним наедине. Джерому предложили небольшой корабль, разумеется, во многом уступавший «Леди Варине». Но возможно, уже очень скоро ему удастся захватить и вернуть свое судно.
      Когда гости разошлись, президент пригласил Джерома в небольшое помещение, служившее кабинетом ему и рабочей комнатой Варине, которая обычно занималась здесь шитьем. Дэвис плотно закрыл двери. Предложил Джерому портвейна.
      – Я хочу сказать вам, сэр, у меня есть кое-какая информация о странных событиях, происходящих в вашей жизни, но она весьма неполная.
      – Простите, сэр?
      Президент сел. Потер пальцами виски.
      – Ну во-первых… Большинство членов вашей команды ждут вас в Северной Каролине. Ваша жена наняла адвоката-янки, и каким-то образом ей удалось вызволить их из тюрьмы на том основании, что вы, как всем известно, всегда щадили солдат с захваченных вами кораблей янки.
      – Моя жена… наняла адвоката?!
      – Да.
      А ему она ни слова об этом не сказала… Хотя, если честно признать, он и не дал ей такой возможности.
      Ну хорошо, но разве это ее оправдывает? Предположим, она и в самом деле хотела, чтобы его корабль захватили, но не желала никаких трагедий, связанных с этим. А в «Эльмире» трагедии случаются нередко.
      Вообще люди часто совершают необъяснимые поступки. Джером знал, например, что генерал Мэджи изо всех сил старался продержать его в тюрьме как можно дольше. Он хотел, чтобы Джером остался в живых.
      – Я очень рад, что мои люди снова на свободе.
      – Теперь что касается того странного случая с похищением вашей сестры…
      – Я встречался с тестем. Он всячески отрицает свою причастность к этому.
      Дэвис с мрачным видом кивнул:
      – В ходе этой войны мы все чаще сталкиваемся со шпионами там, где меньше всего ожидаем их найти. Недавно один из солдат на смертном одре признался врачу, что это он стрелял тогда в похитителя вашей сестры. Преподобный отец Осби, посетивший беднягу перед смертью, мало что понял из его бессвязных речей, но так как солдат все время упоминал Белый дом Конфедерации, отец Осби решил связаться со мной. Солдат признался, что ему заплатили и что деньги передали из Флориды. Так что, как видите, сэр, у вас, судя по всему, есть сильный враг в вашем родном штате. Больше я, к сожалению, ничего не могу вам сообщить. Хотя многие ваши поступки казались мне сущим безрассудством, вы, так же как и Роберт Ли, часто умудрялись совершать невозможное. А нам сейчас именно это и нужно. Поэтому я поддерживаю ваше намерение попытаться вернуть корабль. Но умоляю вас, сэр, будьте осторожны. Достаточно того, что приходится на каждом шагу опасаться вражеских пуль. Если у вас есть еще и тайный враг… это все очень усложняет.
      Джером встал. Пожал президенту руку, отдал честь:
      – Я верну свой корабль, сэр. И оправдаю ваши надежды.
      Он вышел из Белого дома и медленно двинулся по пустынной темной улице. В первый раз он ощутил какое-то непонятное беспокойство, а ведь до сих пор в его душе горел лишь праведный гнев.
      Ни отец, ни дочь Мэджи не причастны к похищению Сидни. Возможно, Райза не виновна и в остальных преступлениях?
      Он встряхнул головой. Стиснул зубы. Нельзя, нельзя быть таким легковерным. Пусть у нее и хватило совести освободить его людей из тюрьмы, но корабль-то все равно захватили! И он сам столько месяцев провел в тюрьме. У него есть враг во Флориде… Но это не означает, что таким врагом не могла стать его собственная жена. И все же…
      Джером вошел в пансионат. У двери комнаты сухо кивнул молодому растерянному охраннику – вероятно, он проворонил Райзу в этот вечер. Вошел в комнату, в темноте приблизился к кровати. Долго смотрел на Райзу при свете луны, пробивавшемся сквозь шторы. Она спала, обнимая Джейми. Сквозь тонкую белую ткань сорочки просвечивало ее тело. При лунном свете Джером мог любоваться всеми его соблазнительными изгибами. Внезапно его пронзило острое желание. Вздрогнув как от ожога, он отступил назад.
      А почему бы нет? Почему бы не переложить ребенка, не лечь рядом с этой женщиной, его женой, и не избавиться наконец от адского пламени, сжигавшего его уже столько времени… Сейчас, среди ночи, имеет ли хоть какое-то значение, предала она его или нет? Ему необходимо получить утешение и утолить голод. А утром он уйдет. Вот и все.
      Однако он сознавал, что это невозможно. Она опутала его тончайшими, но очень прочными сетями. Она необыкновенно горда, в ней есть сила, и она умеет бороться. Даже в худшие времена она не поддавалась ему. И в то же время с какой грацией она может кружиться в танце… среди врагов… Она никогда не притворялась, что готова служить его делу. А ее преданность и верность идеям северян порой обезоруживают. Более того, бывали моменты, когда Джером чувствовал, что начинает сомневаться в собственной мудрости и правоте Юга. Да, это верно, у штатов есть свои права. Флорида имеет право на отделение. Да, он родом из Флориды. Он любит свою родину, любит всей душой, любит даже эти проклятые Богом болота, разъедающие землю.
      Но рабство – это нехорошо, неправильно. Янки ничего такого великого не выдумали. Они хотят освободить рабов, но не готовы дать им образование и одинаковые с белыми права. Конечно, отжившему институту рабства следует положить конец… но только не так сразу.
      Им всем придется заплатить за эту войну дорогую цену, он в этом не сомневался. Расплачиваться придется долго. Десятилетиями, а может, и веками.
      Имеет ли он право выносить Райзе приговор? Он полюбил ее, поверил, что они могут создать свою собственную жизнь, что любовь их будет расти… Она же все это время строила свои планы, разрушавшие его жизнь.
      Он хочет ее. Так было всегда, с того самого момента, как он впервые увидел ее, дотронулся до нее, проник в нее. Все его чувства, все ощущения, казалось, кричат от нестерпимого желания. Он чувствовал, как пылает огнем тело. Руки сжались в кулаки.
      «Какое это имеет значение, – заговорил издевательский внутренний голос. – Возьми то, чего тебе так хочется. Сейчас вы на южной территории. Здесь она не сможет тебя предать. Никакие солдаты не окружат дом, и никто тебя не схватит. Только на эту ночь… Воспользуйся моментом. Ты так долго этого ждал. Так чертовски долго…»
      Джером уже было протянул к ней руки, чувствуя все тот же беспричинный гнев. И в этот момент Джейми неожиданно забеспокоился, тихонько заплакал. Райза, не открывая глаз, почти не проснувшись, тоже пошевелилась и начала расстегивать пуговицы ночной сорочки. Глаза ее чуть приоткрылись и снова закрылись. Она прижала ребенка к своей груди. Он открыл ротик и стал жадно сосать. Райза нежно обнимала малыша во сне.
      Некоторое время Джером стоял неподвижно. Потом коснулся личика сына. Осторожно провел пальцем по голубой жилке на груди жены. Она снова крепко спала.
      Нахмурившись, Джером коснулся ее щеки. Ощутил влагу… Она плакала перед сном. Плакала, пока сон не сморил ее.
      Он повернулся и вышел из комнаты. Прошел в гостиную пансионата. В камине горел огонь, отбрасывая причудливые тени на стены комнаты. Джером налил себе бренди. Долго стоял, глядя на огонь.
      Он понял, что надо делать.

      Проснувшись утром, Райза узнала, что ее муж уехал. Эта новость повергла ее в отчаяние. Джером оставил ей сухую записку, короткую и ясную. Он отправляется на море, постарается как можно скорее попасть на корабль. Лейтенант Мор будет сопровождать ее на Юг. Ехать они должны поездом через Виргинию, Северную и Южную Каролину, Джорджию, до севера Флориды, где их встретят войска конфедератов, которые доставят ее в лагерь к Джулиану. Джером приедет за ней туда, как только сможет.
      Райза ощущала горечь, гнев и разочарование. Она уже приготовилась противостоять мужу, наверняка разъяренному из-за ее неожиданного появления в Белом доме. Он побывал у нее в комнате, Райза это поняла, увидев, что его вещи исчезли. Но еще больше расстроило ее известие о том, что Пирс Томпсон и его дочь покинули Ричмонд. Она повторяла себе, что Джером отправился на море, а потом, вероятно, будет участвовать в военных действиях. То, что Томпсоны тоже уехали из города, ничего не значит, уговаривала она себя. Жанин просто несчастное существо, пострадавшее из-за войны.
      Все так… но это несчастное существо знает, какие родинки есть у ее мужа. При одной мысли о том, что эта женщина могла быть близка с Джеромом, Райза испытывала жгучую ревность.
      Варина прислала ей корзинку с продуктами и предупредила, что в дороге будет трудно достать еду. В письме первой леди чувствовалась некоторая отстраненность. Перед этим недалеко от города произошла стычка с кавалерией противника, в результате которой оказалось много раненых, и сейчас весь город гудел как растревоженный улей. На улицах было множество солдат, медиков, госпитальных повозок.
      Райзе пришло в голову, что она могла бы сбежать от сопровождающего. Ей уже столько раз это удавалось. Но несмотря на снедавший ее гнев – а может, именно благодаря ему, – она решила, что будет двигаться на Юг. Еще один раз, последний, она подчинится Джерому.
 
      Железную дорогу охраняли солдаты. Много солдат. Они были повсюду. Поезда остались единственным надежным транспортным средством, только они доставляли письма и грузы, перевозили войска. Конфедераты изо всех сил старались сохранить свои пути сообщения в рабочем состоянии.
      Вагоны были переполнены солдатами и беженцами. Людьми, оставшимися без крова. Матерями, отцами, детьми, потерявшими дома.
      Райза разговорилась с одной женщиной из северной Виргинии, которая заявила, что ей все равно, кто выиграет эту войну. Она выглядела истощенной до последней степени. Бледные щеки ввалились. Всю дорогу она пыталась успокоить двоих малышей – двух и трех лет.
      Когда-то она владела домом и землей. Ее муж был убит разорвавшимся рядом с домом снарядом. Он пытался спасти хотя бы часть скота. Сейчас скота не осталось совсем: его съели солдаты-конфедераты и янки. Дом сгорел дотла. Женщина ехала к сестре в Джорджию.
      Взглянув на лейтенанта Мора, Райза предложила женщине свою еду. Тот ничего не сказал. При виде улыбки на лице бедной женщины и света, загоревшегося в ее глазах, Райза почувствовала, что полностью вознаграждена за неудобства, которые, возможно, ожидают их в пути.
      Они ехали шесть дней, поезд то и дело останавливался. Дважды им пришлось выходить, чтобы пропустить войска. Наконец доехали до Джорджии, где можно было купить кое-какую еду. В пути Райза успела привязаться к лейтенанту Мору. Чем-то он ей напоминал отца, по которому она очень тосковала. Молилась за него ежедневно.
      Железная дорога привела их к самой северной точке Флориды. Однако до западной части Сент-Джонса, где находился лагерь мятежников, они могли добраться только на лошадях. Экипажи по разбитым дорогам не ездили. Лучшее, на что они могли рассчитывать, – это какая-нибудь старая повозка. Райза предложила отправиться верхом.
      Им удалось купить костлявых понурых коняг, которые на поверку оказались совсем неплохи. Человек, нанятый проводником, в первый же день заставил их двигаться со скоростью тридцать пять миль. В середине третьего дня они добрались до лагеря конфедератов. Джулиан и Тиа были на месте. И тот и другая встретили Райзу холодно, что ее крайне огорчило. А ведь именно Джулиан помог ей тогда попасть на корабль Джерома.
      Райза до смерти устала, а Джейми капризничал. Поэтому в этот день она лишь встретилась с Тиа, Джулианом и неким майором Вейлом, который был в лагере за главного.
      По-видимому, его, как и всех остальных, предупредили о приезде Райзы. Он держался с ней настороженно и сказал, чтобы не вздумала общаться с янки по ту сторону реки. Конечно, жена преданного конфедерата и доблестного героя войны всегда желанная гостья в их лагере, добавил он, но правила есть правила, и она должна их выполнять.
      Райзу проводили в палатку Тиа. За время пребывания в этом лагере среди сосен Тиа умудрилась сделать свою жизнь здесь почти комфортной. Кроме складных кроватей, в ее палатке стояли сундучки, зеркало, письменный стол. В этом скромном жилище были даже картины, выполненные ранеными, многие совсем неплохие.
      Райза легла на койку, покормила Джейми и через некоторое время задремала.
      Проснулась она от взгляда Тиа, пристального и гневного. Райза села на постели, застегнула платье, стараясь не потревожить Джейми. Она ответила Тиа таким же яростным взглядом.
      – Я не предавала Джерома!
      Тиа с холодным любопытством приподняла брови. Помолчала, потом спросила:
      – Вы видели моего брата Йена?
      – Давно не видела. Но говорят, он чувствует себя прекрасно.
      Тиа начала расхаживать по небольшой палатке.
      – Недавно в Виргинии произошло очередное большое сражение. Жуткая бойня… Говорят, Ли одержал в ней самую блестящую свою победу. Но такие потери… Тысячи убитых – и южан, и северян.
      Райза привстала, не сводя глаз с Тиа, та продолжила:
      – Множество убитых и раненых, пострадал даже Твердокаменный Джексон. Ранен своими, которые приняли его за янки. – Последнее слово она словно выплюнула с отвращением.
      Райза молчала, не зная, что сказать. Легендарный Джексон. Религиозный, более требовательный к себе, чем к кому-либо другому, обожаемый своими солдатами и офицерами. Его уважал и Роберт Ли. Если он умрет… Потеря Джексона может оказаться для южан роковой. Но Райза не могла предаваться скорби по поводу ранения генерала-южанина, в то время как ее отец, возможно, убит.
      – Тиа… прошу вас… Вы что-нибудь слышали о моем отце?
      – Нам присылают списки убитых южан, а не северян, – холодно ответила Тиа, потом немного смягчилась: – Если бы вашего отца убили или ранили, об этом стало бы известно. Новости распространяются быстро как на Юге, так и на Севере.
      Райза с трудом выдохнула. Господи, только бы отец был жив!
      – Тиа! – позвал у входа в палатку Джулиан.
      – Входи, Джулиан.
      Он вошел. Устремил взгляд на Райзу. Она сжала кулаки за спиной.
      – Черт побери, Джулиан, я этого не делала! Я никому не говорила о том, что собираюсь плыть на этом корабле. Или о том, что Джером намерен встретиться со мной. Ты же знаешь, я посылала за тобой, а не за ним. В этом я не виновата! Да, я хочу, чтобы южане проиграли эту войну, и как можно скорее. Но я бы ни за что не стала рисковать жизнью отца своего ребенка.
      – Ты знала, что его посадят в тюрьму! – произнесла Тиа.
      – Как я могла это знать! Он твой кузен, ты знала его всю жизнь. Я же была уверена в одном: гордость и необузданный нрав не позволят ему сдаться в плен. Скорее он рискнет сразиться с десятком вооруженных людей. Пытаться захватить его в плен – большой риск.
      Тиа взглянула на Джулиана. Неужели она начинает ей верить?..
      Джулиан медленно покачал головой:
      – Кто-то наверняка следил за тобой.
      – Кто угодно мог следить за мной. Сент-Августин под контролем янки.
      – Все верно, но есть еще кое-что…
      – Как например?
      – Записка твоего отца с угрозами по адресу Джерома и всей нашей семьи.
      – Мой отец действовал открыто, и только против Джерома. Он никогда не угрожал вашей семье. Я никого не предавала и больше не могу слышать эти обвинения. Говорю вам: во всем виноват кто-то другой.
      – Не надо оправдываться. Просто будь Джерому хорошей женой, не важно, юнионистка ты или нет. И не пытайся связаться ни с кем из своих друзей-янки. Хорошо? – спросил Джулиан.
      – Я прибыла сюда, чтобы встретиться с Джеромом.
      – Под конвоем, – уточнила Тиа. Райза резко обернулась к ней:
      – А ты думаешь, я сейчас оказалась бы здесь, не важно, под конвоем или нет, если бы сама не приняла такое решение?
      – Ладно, поживем – увидим, – произнес Джулиан и вышел из палатки.
      Тиа последовала за ним.
      Райза снова легла, обняв сына. Слава Богу, что она так устала. Вскоре она уже крепко спала.
 
      Большинство членов команды Джерома ожидали его в порту Северной Каролины. Встреча их напоминала встречу школьников. Майкл, Мэт, Хэмлин Дуглас, доктор Дэвид Стюарт, Джеремия и другие радовались как дети.
      Новый корабль под названием «Бодкин» не шел ни в какое сравнение с «Леди Вариной». Порт они покинули в сумерках, не замеченные патрулями янки. Корабль был выкрашен в серо-голубой цвет, даже паруса серые. Этот камуфляж оказался самым большим преимуществом судна. Сразу же после того, как вышли в открытое море, Джером собрал команду, и все дружно решили, что необходимо вернуть «Леди Варину».
      Вечером Джером пригласил в капитанскую каюту Дэвида и Хэмлина и попросил подробно рассказать о захвате корабля. Он давно сгорал от нетерпения это узнать.
      – Капитан, – начал Хэмлин Дуглас, – сейчас трудно точно сказать, как это произошло. Мы были в открытом море. На горизонте показались корабли. Много кораблей, так что мы не могли ни бежать, ни драться. Может, если бы вы были с нами…
      Он отвел глаза.
      – Вы говорите, много кораблей… Значит, они знали когда и куда вы отправитесь.
      Дэвид откашлялся. Хэмлин с несчастным видом смотрел на Джерома:
      – Да, они точно это знали.
      Джером откинулся назад. Ему казалось, будто его обволакивает густое темное облако.
      – Где была в это время моя жена?
      – На палубе. Мы просили ее вернуться в каюту, но она отказалась.
      – Как она себя вела? Хэмлин пожал плечами:
      – Янки приказали ей идти с ними, и она пошла.
      – Они ее очень тепло приветствовали, – поспешно вставил Дэвид Стюарт, – но она, по-моему, совсем им не обрадовалась. Во всяком случае, ни одного из них не встретила как друга.
      Джером улыбнулся:
      – Меня удивляет, что ты ее защищаешь, Дэвид. Ведь она отправила вас в «Эльмиру», а это жуткое место…
      – Но она же и вызволила нас из тюрьмы. Наняла адвоката и добилась, чтобы нас освободили. Я знаю, это правда. Адвокат-янки присутствовал при нашем освобождении, и он сопровождал нас через всю территорию Севера. Хороший парень. Сказал, ему не важно, что говорит Линкольн о законах военного времени. Все равно, мол, есть достаточно людей, которые следят за тем, чтобы законы выполнялись. Не то чтобы это было настоящее судебное дело. Адвокат утверждал, что просто воспользовался доводами миссис Маккензи – дескать, вы и ваша команда всегда гуманно обращались с солдатами, которых захватывали, и даже предоставляли им медицинскую помощь, если требовалось.
      – Может, она просто хотела, чтобы захватили корабль, а нас отпустили? – предположил Хэмлин. – Может, она думала…
      Джером поднял руку:
      – Это не имеет значения.
      – А по-моему, имеет, – возразил Дэвид. Джером обернулся к нему:
      – Она была на борту корабля, когда его окружили янки. У вас есть еще какое-нибудь объяснение тому, что вы попали в засаду?
      Они молчали. Джером мрачно улыбнулся:
      – Джентльмены, пора вернуть то, что принадлежит нам по праву.
 
      В середине мая до лагеря в соснах донеслась весть о том, что Твердокаменный Джексон скончался. Произошло это десятого мая. Он перенес ампутацию руки, однако доконало его воспаление легких. Великого человека призвал к себе Господь, и он простился с жизнью. Жена оставалась с ним до последней минуты. Известие о его смерти повергло в глубокую скорбь весь Юг. Гроб с телом Джексона выставили для прощания в столице Конфедерации Ричмонде. Прощаться с ним приходили те, кто его знал, и те, кто никогда не видел. Скорбели все. Какая мрачная ирония судьбы: один из самых грозных врагов северян погиб от руки своих собственных людей по нелепой случайности. Любая потеря трагична. Однако эту, как говорили, генерал Ли назвал непереносимой и невосполнимой.
      Райза сочувствовала той скорби, которую испытывали окружающие. Она восхищалась Джексоном так же, как и все остальные. Но ее гораздо больнее задела другая потеря – Энтони Хокинс оказался в списках пропавших без вести. Предполагалось, что он погиб в одной из перестрелок. Он так и не успел взять отпуск, не повидался с женой и детьми. Услышав о его гибели, Райза ушла в палатку, которую они делили с Тиа, взяла на руки Джейми и, не сдерживаясь, заплакала.
      Тиа ворвалась в палатку и увидела Райзу в слезах. Руки ее сжались в кулаки.
      – Как ты смеешь… Как смеешь оплакивать солдата-южанина!
      Райза смотрела на нее во все глаза.
      – Скажи… А если бы убили Йена, ты бы его оплакивала?
      – Йен мой брат! А Энтони Хокинс…
      – …был преданным другом и прекрасным человеком! Я привязалась к нему. А если ты до сих пор не осознала, что в этой войне не существует четкого разделения на друзей и врагов, тебе стоит выйти из своего уютного укрытия и как следует посмотреть на то, что происходит вокруг, черт возьми!
      Тиа, напуганная ее гневом, отступила назад:
      – Я прекрасно знаю, что происходит. Мой брат – янки, а отец – юнионист. Мать все время плачет потихоньку, втайне от всех. Она боится, что нас всех убьют. Жена брата едва не погибла, а кузину повесили. Она выжила только благодаря тому, что брат успел вовремя срезать веревку. Сидни осталась в Вашингтоне, и никто не может понять, почему. Дядя собирается поехать за ней. Скорее всего его убьют. Брент может погибнуть, если пушечный снаряд попадет в расположение их войск. И Джерома в любой момент может настигнуть пуля или снаряд. Я все понимаю! – Она опустилась на свою койку и закрыла лицо руками.
      Райза молча смотрела на нее, ощущая полную беспомощность. Зря она набросилась на Тиа. Она нерешительно приблизилась, неуверенная в том, как Тиа воспримет ее сочувствие. Может, ударит в ответ?
      И все-таки она решила рискнуть. Села на койку рядом с Тиа. Тихо заговорила:
      – Прости меня, Тиа. Я не хотела причинить тебе боль. Просто… мы все оказались втянуты в этот кошмар. Если бы ты только знала Энтони! Он такой добрый и в то же время стойкий, мужественный, честный и верный… В общем, он чудесный человек. И совсем не важно, на чьей он стороне. Я сочувствую его жене – для нее это настоящая трагедия – и его детям, которые так и не узнают, каким прекрасным человеком был их отец.
      Тиа молча кивнула.
      – И ты меня прости. Ты же не виновата в том, что твой отец генерал-янки и что родилась на Севере.
      – Думаю, не виновата.
      – Просто… Они все говорят о том, какую великую победу мы одержали недавно. Но мы потеряли тысячи солдат. Столько людей умирают… И кроме того… штат рушится. Флорида рушится. Не хватает лекарств и продуктов. Весь мир изменился, он никогда не станет таким, как раньше. А ведь совсем недавно жизнь казалась прекрасной. После окончания школы я собиралась отправиться в путешествие на континент… А вместо этого я работаю с Джулианом, каждый день вижу, как гибнут люди… вижу, как малые дети и седобородые старики пытаются удержаться в центре штата… И не перестаю думать о прошлом. Может, я эгоистка, но иногда мне хочется, чтобы все это поскорее закончилось.
      – Сейчас все чувствуют то же самое, Тиа. Все испытывают ту же боль и горечь. У всех невосполнимые потери. Мы обе пытались помогать раненым. И мы знаем, что каждый из них – чей-то брат, сын, отец, муж, возлюбленный. Или просто чей-то друг. Я скорблю по своим друзьям, Тиа, как с той, так и с другой стороны. И молюсь за своего отца, твоего брата и своего мужа.
      Тиа смотрела на нее своими прекрасными сверкающими темными глазами:
      – Скажи мне правду – ты предала Джерома? Райза не отвела взгляд.
      – Никогда я его не предавала. Клянусь.
      Тиа долго смотрела на нее, не говоря ни слова. Потом порывисто обняла. Наконец-то… Наконец-то кто-то ей поверил.
      Обнимая друг друга, они прижали ножки Джейми, и он подал голос. Обе рассмеялись. Райза усадила Джейми поудобнее. Они смеялись и плакали. Джулиан искал сестру и остановился у входа.
      На этой войне все они немного помешались, решил он. Невольно подслушав их разговор, понял, что тоже очень хочет верить Райзе. Постояв несколько минут в нерешительности, Джулиан отошел от палатки, так и не войдя в нее.
 
      На следующий день Райза проснулась рано. Вышла из палатки, оставив Джейми с Тиа и Мини, гречанкой, помогавшей в лагере по хозяйству. У нее были свои дети, и Джейми сразу полюбил ее. Ему нравилось оставаться с Мини.
      Райза прошла к реке, туда, где они обычно купались. Она чувствовала, что за ней незаметно следует один из помощников Джулиана. Куда бы она ни отправилась, ее всегда кто-нибудь сопровождал. Однако она знала, что опасаться нечего. Кто бы ни шел за ней по пятам, он провожал ее лишь до реки, а потом ожидал за деревьями, пока она купалась.
      Райза быстро разделась, искупалась и снова оделась, дрожа от холода. Едва она успела застегнуть последнюю пуговицу, как с противоположного берега раздался мощный пушечный залп. Райза мгновенно упала на землю. Вслед за этим залпом последовали ружейные выстрелы. Она вскочила и побежала по тропинке к соснам, где, как она знала, ее ждут.
      Там она столкнулась с Джулианом. Он ехал на тощей лошаденке, которая едва не опрокинула Райзу.
      – В чем дело?! – воскликнула Райза. – Где Амос?
      – Ушел. На реке началось большое сражение. Ребята из Дикси присоединились к морякам. Главное впереди. Я еду за ранеными.
      – Сражение на воде?
      – Да. В реку вошел корабль. Райза, уйди с дороги.
      – Это Джером?
      – Я не знаю.
      – Наверняка это он.
      – Да, скорее всего.
      – Возьми меня с собой. Я хочу помочь. Джулиан смотрел на нее сверху вниз.
      – Нет.
      – Ну пожалуйста, Джулиан! Ты же знаешь, я могу помочь. Ну подумай сам, черт побери! Как я могла связаться с союзными войсками? Я только хочу помочь!
      Он смотрел на нее, не зная, на что решиться. Все это время она была у него на глазах. Действительно, она никак не могла связаться с войсками на том берегу.
      – Ну хорошо. – Он нагнулся, помог ей сесть на лошадь. – Поехали.
      Как только она оказалась в седле, он ударил лошадь каблуками.
      – Давай, лошадка, не подведи!
      Кобыла оказалась на удивление быстроногой. Они поскакали по тропинке через сосновый лес. Ружейный огонь был совсем рядом, впереди. Джулиан остановил лошадь, спешился, помог Райзе спуститься на землю. Потом отвязал от седла медицинскую сумку и поспешил в низкий сосняк.
      – Пригнись! – крикнул он, обернувшись. Пригнувшись, Райза последовала за ним к реке. Вышла на берег… и почувствовала, что дыхание перехватило. Над рекой висело густое облако дыма. Внезапно в черном тумане началось какое-то движение. Словно корабль-призрак приближался к ним. Райза затаила дыхание.
      «Леди Варина»! Перекрашенная, с другим именем… Теперь она называлась «Слава». Но это точно корабль Джерома. Неужели он там, на борту?..
 
      Разведывательные службы Конфедерации еще раньше установили, что «Леди Варина» находится рядом с Фернандиной, куда корабль направили для патрулирования. Теперь «Леди Варину» использовали для борьбы с теми, кто пытался прорвать блокаду. Захватить ее оказалось делом нелегким, однако Джером твердо решил это сделать. Слава Богу, янки снова отошли от Джексонвилла, так что сейчас порт не представлял опасности для Джерома и его людей.
      Они совершили удачный набег на Бермуды и запаслись оружием и боеприпасами. На острова они прибыли с трюмами, полными хлопка, обратно шли, груженные британским золотом и оружием. В то время как они шли вдоль берега под покровом ночной темноты, у Джерома появился план, как вернуть свой корабль. Атаковать при дневном свете не удастся – недостаточно людей. Слишком многими придется пожертвовать, возможно, и кораблем тоже. Линкольн как-то сказал в гневе, что сумеет найти сколько угодно офицеров, но не коней. Джером же сознавал, что не может позволить себе жертвовать людьми.
      Однажды ночью, лежа без сна и вспоминая Сент-Августин, он припомнил друзей отца, вспомнил, как им удалось бежать из тюрьмы Форт-Марион. Отец и другие семинолы довели себя голодом до полного истощения и сумели протиснуться между тюремными решетками. Для захвата корабля не нужно доводить никого до истощения, однако искусство проскальзывать в тишине незамеченными под носом у врага очень пригодится. Сначала надо улучить момент, когда «Леди Варина» будет выходить в море. Потом пробраться на корабль – без боя, незаметно, один за другим.
      Джеремия Джонс взял шлюп и под видом янки выяснил местонахождение корабля и дальнейшие планы его передвижения. Джерому очень не хотелось использовать для этого Джеремию. Он боялся, что парня схватят и повесят как шпиона. Но Джеремия поклялся, что, если его поймают, он скажет янки, что решил перейти на их сторону. Парень даже пообещал в этом случае подписать клятву на верность Соединенным Штатам.
      Джеремию не поймали. Он вернулся на борт «Бодкина» с важной информацией.
      – Завтра ночью они выходят в море искать нас, капитан. Янки занервничали. Они уже знают, что вы снова в море, на другом корабле. Капитаном на «Леди Варине» Перри Алмстед. Он пообещал повесить вас на грот-мачте вашего собственного корабля, если схватит.
      Глаза Джерома угрожающе сверкнули:
      – Да неужели?
      – А знаете, капитан, они вполне могут вас повесить как беглого каторжника, и вообще…
      – Да… Но сначала им придется меня поймать, не так ли?
      На следующую ночь, как только корабль вышел в открытое море, они нанесли удар. Незаметно, по индейскому обычаю.
      Незаметно подплыв на шлюпах к носовой части корабля, с лицами, вымазанными для маскировки сажей, вооруженные лишь ножами, они один за другим пробрались на корабль, используя для этого оснастку самой «Леди Варины». В полной тишине убрали вахтенных и вооружились их абордажными саблями. Двое моряков янки погибли в этой операции. Их сбросили в море. Девять остальных членов команды привязали к грот-мачте. Джеремию и Дэвида оставили охранять их, а Джером, Хэмлин Дуглас и другие осторожно приблизились к капитанской каюте. Подойдя к дверям, они услышали разговор.
      – Мы проучим на его примере остальных. Повесим его, и пусть болтается на мачте до тех пор, пока не сдохнет, раздуется и начнет гнить, пока его не склюют птицы. И уж тогда, помяните мои слова, мало кому из мятежников захочется рыскать по морям.
      Обернувшись к Хэмлину, Джером высоко приподнял брови, потом едва заметно кивнул. Они ворвались в каюту с молниеносной скоростью, и ни один из пятерых людей, стоявших вокруг письменного стола, даже двинуться не успел, не говоря уже о том, чтобы выхватить пистолет или шпагу. Алмстеда сразу же узнали по знакам различия на форменном кителе. Он сидел на капитанском месте, положив ноги на стол. Капитан едва успел приподняться, как Джером оказался сзади и приставил нож к его горлу.
      – Как вы говорили?.. Пусть висит до тех пор, пока не сдохнет, раздуется и начнет гнить?..
      К чести Алмстеда, он не попытался вывернуться или оправдаться. Просто сидел неподвижно.
      – Капитан Маккензи, я полагаю?
      – Совершенно верно.
      – Вы собираетесь прикончить меня?
      – Ошибаетесь. Правда, вы сидите в моем кресле, за моим столом. Могу я попросить вас освободить мне место?
      Алмстед встал. Среднего роста и телосложения, с серебристо-серыми закрученными усиками.
      – Прикажите своим людям сложить оружие.
      Капитан молча кивнул офицерам. Те положили оружие на стол.
      – Что вы намерены предпринять, капитан Маккензи?
      – Выведем судно подальше в море, а потом вы и ваши люди сможете взять шлюпы и поплыть обратно к берегу.
      Капитан опустил голову, явно почувствовав облегчение. Откашлялся, чтобы скрыть неловкость.
      – Только не идите на слишком большой скорости. Здесь кругом мели и рифы…
      – Я их все знаю наизусть. Мистер Дуглас, будьте добры встать за штурвал. Вы знаете наш курс.
      Остальных членов команды пришлось поднимать с коек. Некоторые пытались сопротивляться, но в команде Джерома потерь не было. Со стороны янки погибли четыре человека. Джером дождался рассвета, после чего освободил пленников и отправил их на берег в шлюпах, снабдив питьевой водой и небольшим запасом продуктов.
      После того как янки покинули корабль, Дуглас подошел к Джерому.
      – Что дальше, сэр?
      – Дождемся темноты и будем сопровождать «Бодкина» вниз по реке.
      – А что, если нас там уже ждут?
      – Будем драться, – тихо произнес Джером и отвернулся.
 
      Пригнувшись, Райза быстро двигалась вслед за Джулианом, стараясь держаться поближе к нему. Мятежники рассыпались по лесу и сейчас стреляли из-за деревьев. Янки, похоже, заметили приближающийся корабль и палили по нему, чем только могли. Густой черный дым обволакивал сосняк, мешая что-либо увидеть.
      – Пригнись пониже, Райза! – Джулиан потянулся к лежавшему на земле солдату. Перевернул его. – Убит.
      Он поспешил дальше. Райза – за ним. Она старалась не оглядываться на мертвого солдата. Джулиан остановился.
      Еще один человек лежал на земле. Он громко стонал и держался за ногу. Пожилой, с седыми волосами и седой бородой, с серыми, словно седыми глазами. Спокойный и отрешенный. Он едва взглянул на Джулиана. Улыбнулся Райзе:
      – Прекрасное видение перед смертью… Она улыбнулась в ответ:
      – Ну нет, я не последнее ваше видение, сэр.
      – Разорви что-нибудь, мне нужен жгут! – приказал Джулиан.
      Райза быстро разорвала нижнюю юбку на полосы, скрутила жгут. Стянула ногу солдата, как только Джулиан приподнял ему штанину и показалась пульсирующая рана. Джулиан затянул жгут покрепче, чтобы остановить кровотечение.
      – Как вы себя чувствуете?
      – Я старый, и мне больно. Как, по-вашему, я могу себя чувствовать?
      Джулиан с улыбкой взглянул на Райзу:
      – Кажется, он выкарабкается.
      Он встал и поспешил к следующему, упавшему у дерева. Райза сжала руку пожилого солдата.
      – Вы будете жить, сэр.
      Она тоже поднялась, готовая следовать за Джулианом, как вдруг услышала лошадиное ржание. Обернулась. В лучах заходящего солнца вырисовывался силуэт всадника. Райза заслонила глаза рукой.
      Лошадь приближалась к ней. Райза инстинктивно почувствовала опасность.
      – Джулиан! Джулиан! Она побежала к деревьям.
      – Райза? – Джулиан обернулся к ней.
      Она бежала не оглядываясь. Однако всадник без труда нагнал ее. Что-то сильно ударило ее по голове. Все вокруг потемнело. Всадник подхватил ее, поднял на лошадь и ускакал.

      Джером использовал «Леди Барину», чтобы прикрыть от неприятеля «Бодкина». Драгоценный товар решили выгрузить подальше от места боя, ниже по реке. Однако, отвечая огнем на вражеский огонь, Джером понял, что не сможет продвинуться достаточно далеко. За то время, что он отсутствовал, янки значительно усилили свои позиции на воде.
      После оглушительного шквала ружейного огня все наконец стихло. Похоже, янки использовали все, что было под рукой. Но очень скоро им на подмогу придут другие корабли, подумал Джером. Или его поймают. Далеко уйти ему не дадут.
      – Мистер Дуглас!
      – Да, капитан?
      – Я беру лодку и отправляюсь за женой и сыном.
      – Да, капитан.
      – Я с вами, капитан, – подбежал к нему Дэвид Стюарт.
      – Ты можешь понадобиться здесь.
      – У нас нет раненых, сэр. Одному обожгло руку. Она уже перевязана.
      – Ладно, пошли.
      Через двадцать минут они приблизились к берегу. Еще полчаса тщательных поисков в соснах, и они увидели Джулиана. Он сидел на земле, прислонившись к стволу дерева. Из раны на голове сочилась кровь. Один из помощников перевязывал ему висок. Джером присел около него на корточки.
      – Джером… – хрипло произнес Джулиан, с усилием улыбнувшись. По-видимому, он пытался превозмочь боль. – Я знал, что ты скоро будешь здесь. Ты, конечно, вернул свою «Леди Барину»?
      – Ну да, мы ее вернули. Но ты… Джулиан опустил голову.
      – Я чувствую себя полным идиотом. – Он поднял глаза на Джерома и застонал. – Они схватили ее, Джером. Ее увезли.
      – О ком ты говоришь? Джулиан поморщился от боли.
      – Спокойнее, – предупредил Дэвид Стюарт. – У вас здесь растет огромная шишка.
      Джулиан кивнул. Потом покачал головой и стиснул зубы.
      – Райзу увезли. Она пошла вместе со мной. Была позади меня. Вдруг откуда-то появился всадник. Она побежала. Черт побери, Джером, она бежала ко мне за помощью. Этот, на коне, стукнул ее по голове прикладом, подхватил на коня и увез. Я помчался за ним…
      – Безоружный? – пробормотал Дэвид. Джулиан пожал плечами:
      – По-видимому, даже медики в семье Маккензи немного сумасшедшие. Я надеялся его поймать. И я мог догнать его. Но кто-то ехал за ним. Меня ударили прежде, чем я сумел добраться до того, первого.
      – Когда это произошло?
      – Минут двадцать – тридцать назад. А может, я и ошибаюсь – потерял чувство времени. О Господи… Прости меня, Джером.
      – Да за что, Джулиан?! Не ты начал эту войну. Слава Богу, рана у тебя не слишком серьезная. – Джером сжал плечо кузена. – Не тревожься. Я ее найду.
      Он встал. Взглянул на Амоса – помощника Джулиана.
      – Не беспокойтесь, капитан. Я его доставлю в лагерь. Нравится вам это или нет, но через час он снова будет оперировать. И голову будет держать, как надо.
      – Спасибо, Амос. Джером повернулся к Дэвиду:
      – Сможешь найти какую-нибудь лошадь, вернуться в лагерь и забрать моего сына? Встретимся на корабле.
      – А вы что собираетесь делать?
      – Найти свою жену.
      – Джером… Она в руках у янки.
      – Это случалось и раньше.
      – Они наверняка решили перевезти ее через реку, на свою территорию. Райза вне опасности, Джером. Ни один янки, если он в здравом уме, не сделает ничего плохого дочери генерала Мэджи.
      – А если не все янки в здравом уме? Ты что, не слышал, что сказал Джулиан? Ее ударили прикладом по голове! Черт побери! Нет, здесь что-то не так. Я пока не могу понять, что именно. Моя жена – янки. И ее увез какой-то янки. Но будь я проклят, если не верну ее на свой корабль!
 
      Райза очнулась. Почувствовала сильное головокружение. Ощутила под собой сырую землю, запах реки, увидела ветки над головой. Ветки, покрытые сырым мхом, с которого стекали капли. Где-то рядом разговаривали. Все кружилось и плыло перед глазами. Она зажмурилась. Снова открыла глаза. Над землей по-прежнему висел черный дым.
      – Райза?
      Кто-то стоял рядом с ней. Добрый доктор-янки. Тэйер Крипт. Какой-то человек тащил по берегу небольшую лодку. Чуть дальше она увидела еще несколько лодок. Солдаты-янки, переправившиеся через реку и начавшие перестрелку в лесу, возвращались обратно. Некоторые прихрамывали, кое у кого кровоточили свежие раны. Крипт кричал им, чтобы немедленно отправлялись в операционную, отдавал приказания помощникам, чтобы те помогли раненым сесть на госпитальные телеги. Неожиданно взглянул на Райзу. Опустился около нее.
      – Вы в порядке?
      Не совсем, подумала она. Попыталась приподняться и сесть. Да, кто-то здорово стукнул ее по затылку. Там выросла большущая шишка, в которой пульсировала боль.
      – Вас спасли! – со счастливым видом заявил Тэйер. Она покачала головой:
      – Вы называете это спасением? Меня стукнули так, что я потеряла сознание. Это вы…
      – Нет-нет, не я. Я решил, что это сделали мятежники. Давайте-ка посмотрим. – Он осторожно ощупал ее голову. – Не так страшно, как может показаться. Несколько часов полного покоя, холодные примочки…
      – Райза, ты в порядке? – услышала она сзади.
      Она приподнялась на локтях, пытаясь обернуться. Лейтенант Остин Сэйдж опустился на колени, встревоженно глядя на нее.
      – Нет, Остин. Меня кто-то ударил по голове. Меня силой привезли сюда. А я ведь только помогала раненым. Мой сын остался там, за рекой!
      – Давай-ка я заберу тебя отсюда. Здесь стреляют. Теперь ты среди друзей. Если хочешь, можешь остаться с нами. Или мы можем переправить тебя обратно к отцу.
      – Райза! – услышала она чей-то счастливый голос. Подбежал Финн Маклауф.
      – Райза! Слава Богу! Ты благополучно вернулась.
      – Вовсе я не вернулась. Мой малыш остался там… Остин взял ее за руки.
      – Попробуй встать.
      Она попыталась встать. Покачнулась.
      – В чем дело? Почему на меня напали?
      – Кто? Наши солдаты?! Мои люди?!
      – Да. Как, по-вашему, я сюда попала?
      – Я нашел вас на берегу. Вас оставил какой-то всадник, – произнес Тэйер Крипт.
      – В общем, как бы там ни было, мой сын остался на том берегу. Вы что, не понимаете? Мне придется туда вернуться.
      – Пойми и ты, Райза, мы не можем это позволить, – очень серьезно заявил Остин. – Надеюсь, ты понимаешь…
      – Нет! Не понимаю.
      – А, генеральская дочка! – раздался громовой голос. Майор Доусон! Ужасный человек… Офицер из Нью-Хэмпшира, который во всем видит только черное и белое, и никаких оттенков.
      – Приведите ее ко мне, лейтенант. Мы поговорим, выясним, что ей известно, а потом она может отправляться домой… или пусть помогает Крипту в операционной.
      Остин подхватил ее на руки.
      – Майор, это же полный абсурд! – попыталась протестовать Райза.
      – Молодая леди, у меня нет такого терпения, как у вашего отца. Идет война! Если будете упрямиться, прикажу запереть вас в камере в Форт-Марионе. Сегодня же ночью, будь вы хоть трижды леди. Хотя в моем представлении молодые леди не якшаются с врагами.
      – Да как вы смеете, майор! На меня напали. Меня едва не убили!
      Внезапно Крипт напрягся, всматриваясь в даль:
      – Что это?
      – Где? – спросил Остин Сэйдж.
      – Да говорите же! – выкрикнул майор Доусон.
      – Вон там… на воде. Я что-то услышал. Райза попыталась оттолкнуть Остина.
      – Благодарю, Остин, но теперь я могу стоять самостоятельно.
      – Вон там… Вы что, не видите? Что-то показалось из воды… примерно в двухстах футах… около коней… Послушайте же…
      И действительно, кони встревоженно заржали. Финн Маклауф инстинктивно двинулся, чтобы прикрыть их сзади. Крипт беспокойно осматривался вокруг. Доусон схватился за ружье.
      – Черт бы побрал этот черный туман!
      – Вон… вон там! Всадник! – воскликнул Крипт. Райза тоже их увидела. Они появились из тумана, конь и всадник словно одно целое. Движутся прямо на нее. Опять! Неужели кто-то решил убить ее? Ну нет! Больше ее не схватят! Она должна жить! У нее Джейми!
      – Отпустите меня!
      Она ударила Остина Сэйджа кулаком в грудь. Тот со стоном ослабил хватку. Райза упала на колени, но тут же поднялась и бросилась бежать. Всадник за ней. Она мчалась, объятая ужасом, чувствуя, как под ударами копыт содрогается земля. Сейчас он ее настигнет!
      – Мерзавец! – услышала она крик майора Доусона. Прогремел выстрел. Майор Доусон вскрикнул и упал на землю у кустов. Райза тоже закричала от ужаса и помчалась еще быстрее. Лошадь приближалась. Райзе казалось, будто она слышат за спиной ее дыхание.
      – Райза!
      Она споткнулась и едва не упала. Это же голос Джерома! Господи! На берегу северян, один среди врагов! Примчался из дыма и тумана… За ней!
      Она обернулась в тот самый момент, как он нагнал ее. Подхватил на коня. Они круто повернули в обратную сторону. Райза испугалась, что лошадь поскользнется на сырой земле и они оба разобьются насмерть. Однако лошадь устояла. Они мчались по берегу, Райза ухватилась за конскую гриву так крепко, как будто от этого зависела ее жизнь.
      На полном скаку Джером въехал в воду. Его люди ждали в лодке. Солдаты-янки гнались за ними.
      – Дайте мне Райзу! – выкрикнул кто-то из лодки. Она увидела Майкла. Прямо с коня ее передали ему на руки. Лодка сразу полетела по воде. Джером, все еще на коне, повернул направо, выстрелил несколько раз из «кольта», потом кинул его в лодку, сам бросился в воду и поплыл. Через несколько минут он уже был в лодке. Весь промокший, он приблизился к Райзе. В глазах его горело привычное синее пламя.
      Она дрожала, измученная, в синяках и ссадинах. Попыталась выпрямиться. Гневно взглянула на него:
      – Я не хотела, чтобы они на тебя напали! Я… Майкл с силой опускал весла на воду. Лодка неслась сквозь черный туман.
      Райза собиралась продолжать борьбу, хотела сказать что-то еще. Но все вокруг внезапно потемнело. Она попыталась выпрямиться… и не смогла. Упала прямо ему на руки.
      – Надо поскорее доставить ее на корабль к доктору Стюарту, – сказал Джером.
      Майкл кивнул. Еще интенсивнее заработал веслами. Джером держал жену на руках. Вскоре они подплыли к «Леди Варине». Он перекинул Райзу через плечо и поднялся по веревочной лестнице на борт.
      – Доктор Стюарт здесь?
      – Да, сэр! – крикнул в ответ Хэмлин Дуглас.
      – Сейчас же пришлите его ко мне в каюту. А потом в путь, Дуглас, в путь.
      – В каком направлении, капитан?
      – На юг, мистер Дуглас. Домой.
 
      Райза не знала, долго ли она пролежала без сознания. Очнувшись, почувствовала себя отдохнувшей. И голова больше не болела.
      Ее окружали знакомые предметы. Да это же каюта Джерома на «Леди Варине»! Янки ничего здесь не изменили. И письменный стол, и кресло на прежних местах. Единственное новшество – маленькая самодельная колыбель, переделанная из ящика стола. Оттуда доносился плач младенца.
      – Джейми! – в восторге воскликнула Райза.
      – Осторожнее, осторожнее. Резко не поднимайтесь. Она увидела Дэвида Стюарта, сидевшего рядом на стуле с кипой газет, по-видимому, оставленных янки. Дэвид лихорадочно просматривал страницы, пытаясь наверстать упущенное за долгое время.
      Райза одарила его ослепительной улыбкой и потянулась за Джейми.
      – Дэвид, как я рада снова видеть вас! Я себя нормально чувствую. Правда. Голова больше не болит и не кружится. Я даже не чувствую качки.
      – Это потому, что корабль не движется.
      – Вот как!
      Она встревоженно посмотрела на него. Но в этот момент ее вниманием снова завладел сын. Она прижала его к груди, однако он продолжал плакать от голода. Райза увидела, что на ней все та же целомудренная ночная сорочка с высоким воротом. Правда, пуговицы не застегнуты. Она смущенно взглянула на Дэвида и залилась краской. Но в следующий миг она вспомнила о его профессии и успокоилась. Через несколько секунд Джейми уже блаженно сосал грудь. Райза нежно обняла его, крепче прижала к себе.
      – Я так тебя люблю, – шепнула она ему на ушко, потом подняла глаза на Дэвида. – Но почему мы не движемся?
      – Мы сейчас в уединенной гавани между Замком у моря – домом Джерома – и Беламаром. Здесь удобнее всего поработать над кораблем. Конечно, верфи здесь нет, так что в скором времени придется вести «Леди Барину» на север, ну а пока можно кое-что подремонтировать и привести ее в относительный порядок.
      – А вы не боитесь, что я передам эту информацию своим друзьям-янки?
      Он усмехнулся:
      – А вы имеете хоть какое-нибудь представление о том, где мы сейчас находимся?
      – Нет, – призналась Райза. – Но однажды я ведь нашла Беламар.
      Усмешка его стала еще шире.
      – Любой, кто захочет, сможет найти Замок у моря. Но вынужден заметить, янки должны очень сильно этого захотеть. Если им вздумается напасть на Замок, это может вызвать очередную войну с индейцами… со всеми теми, кто работает на землях Джеймса.
      – Но ведь мы же сейчас не у Замка?
      – Достаточно близко. По правде говоря, мне поручено доставить вас туда сегодня.
      – А это не опасно? – Райза с тревогой взглянула на Джейми.
      – Раньше я сомневался в том, что это безопасно. Но боюсь, я многого не учитывал. Заканчивайте кормление, и я принесу вам кофе. Если вы действительно чувствуете себя нормально, мы возьмем лодку.
      Позже Райза узнала, что Дэвид не только доставил на корабль Джейми, он еще привез Мини и двух ее малышей. Мужа ее убило шальной шрапнелью, и теперь она решила посмотреть собственными глазами, как живут в прериях, где так много семинолов. Райза очень ей обрадовалась. Еще большую радость доставило ей известие о том, что ее сын находился с нежной, любящей Мини, пока она сама не могла о нем заботиться.
      Лодка вошла в гавань перед Замком на море. Райза огляделась вокруг с благоговейным восторгом. Как будто попала в рай… Пышная густая листва. Кругом пальмы и мангровые деревья. Белый песчаный берег, вода кое-где густоголубая, кое-где изумрудно-зеленая. Земля за песчаными пляжами покрыта густой травой сочного зеленого цвета.
      И тут она увидела дом, просторный, массивный и в то же время прекрасно вписывающийся в окружающий пейзаж.
      Как только лодка вошла в док, из-за деревьев появились люди с ружьями… Много людей с ружьями. Индейцы, белые, негры, полукровки. Один из них вышел вперед.
      – Доктор Стюарт!
      – Билли!
      Стюарт прыгнул на пристань. Повернулся к Райзе.
      – Миссис Маккензи, Билли Боунз… Дальний родственник Джейми, – весело добавил он.
      Билли галантно поклонился Райзе, в то же время внимательно изучая ее:
      – Добро пожаловать.
      – Благодарю вас.
      Билли Боунз? Как интересно… Впрочем, здесь все интересно и необычно.
      Дэвид Стюарт повернулся к лодке, чтобы помочь выйти Мини с малышами. Однако Билли опередил его. Протянул Мини руку с широкой улыбкой.
      – Пойдемте, – сказал Дэвид. – Я провожу вас в дом.
      Райза последовала за ним. Когда они подходили к парадному входу, дверь распахнулась и на пороге показалась улыбающаяся женщина.
      Она была прекрасна! Длинные вьющиеся каштановые волосы, изумрудно-зеленые глаза, тонкая и гибкая… на вид не больше двадцати лет. Однако, подойдя ближе, Райза увидела, что женщина гораздо старше.
      – Райза, дорогая! Мы так рады тебя видеть! Я Тила, мать Джерома. Входи же и неси сюда моего внука. Нет, лучше дай я его возьму, своего внука.
      Она взяла ребенка из рук Райзы и повернулась к дому.
      – Входи, дорогая, входи. О, Дэвид, прости! Я так рада тебя видеть! – Она порывисто обернулась к Дэвиду, поцеловала его в щеку. – Джеймс, дорогой, она уже здесь!
      Появился улыбающийся отец Джерома. Он переводил взгляд с жены на Райзу, на Дэвида, потом на младенца. Снова задержал взгляд на Райзе.
      – Добро пожаловать!
      Он осторожно взял Джейми из рук жены.
      – Дорогая, твоя дочь наверху кричит, требует чего-то, чего я не могу ей дать. У тебя еще будет достаточно времени для внука. Дэвид! Ты привез мою сноху. Что ты о ней скажешь?
      – Она очень привлекательная женщина, сэр. Я стараюсь не осуждать ее за то, что она янки.
      – Ну конечно. Надо принимать все, как есть.
      Джеймс подмигнул Райзе. Красивый мужчина, очень красивый. Теперь она поняла, откуда у Джерома эта потрясающая внешность и обаяние.
      – Райза Маккензи, я счастлив приветствовать вас в своем доме, независимо от ваших политических взглядов и убеждений. Иначе я и не могу относиться к матери своего первого внука. Вы, наверное, проголодались? Пошли, у нас есть ветчина с очень вкусной подливкой, есть печенье. Судя по всему, подкрепиться вам не помешает.
      Райза невольно улыбнулась. Старшие Маккензи просто очаровательны и такие приветливые… Райза почувствовала радостное возбуждение при мысли о том, что она познакомилась с самыми близкими людьми Джерома. И еще она неожиданно ощутила, что очень голодна.
      – Благодарю вас, сэр.
      Столовая была роскошной, элегантной и в то же время уютной. На буфете около обеденного стола стояли серебряные блюда и тарелки. Еды было приготовлено очень много, как будто тут ждали прибытия корабля Джерома со всей его командой. Подошла Мини, взяла Джейми и унесла наверх, в комнату, отведенную для детей. Райза с Дэвидом и Джеймсом сели есть. Через некоторое время пришла Тила с малюткой Мэри. Райза полюбовалась своей крохотной золовкой, после чего Мэри унесли наверх, к детям. За столом завязалась теплая дружеская беседа. Райза рассказала старшим Маккензи все, что знала об их сыне, Сидни, Тиа, Бренте, Джулиане и Йене.
      Тила содрогалась, слушая ее рассказ. На ее глазах показались слезы. Она перекрестилась.
      – Только бы нам всем пережить эту войну… Но… как же наш внук, Джеймс? Он такой хорошенький, правда? Если бы мы могли оставить его у себя!
      – Тила… Это могут решать только Райза с Джеромом.
      – Джером вряд ли здесь останется, – с горечью произнесла Райза. Подняла глаза. Возможно, Джером и привез ее сюда для того, чтобы оставить. Прекрасное место для нежеланной жены и сына. Надежное. Ей здесь никто и ничто не угрожает, и она не сможет никому причинить вреда. – А где Джером?
      – На корабле, – ответил Дэвид. – Занят какими-то делами.
      – Он придет позже, – успокаивающе произнесла Тила. – А пока почему бы тебе не начать устраиваться на новом месте? Комната Джерома наверху. Мы поставили там детскую кроватку. Я даже взяла на себя смелость повесить кое-какую одежду в гардероб.
      – Кое-какую одежду! – фыркнул ее муж. – Могу вас заверить, что и моя жена, и Сидни всегда следили за модой. – Он с улыбкой взглянул на Тилу. – Даже сейчас, в разгар войны, «Женский каталог Годэ» умудряется присылать кое-что сюда, в наши болота!
      – Никогда в жизни я не стремилась слепо следовать моде! – запротестовала Тила, потом неожиданно улыбнулась: – Конечно, когда надо, мы умеем приодеться. Но здесь так жарко. И вообще, рядом с водой лучше хлопка ничего нет. Ну, пойдем, я помогу тебе устроиться.
      Этот день оказался необычным для Райзы во всем. И комната Джерома тоже выглядела необычно. Повсюду лежали и висели предметы, имевшие отношение к семинолам, – трубки, головные повязки, куклы и талисманы, ножи, разноцветные циновки. Полки заполнены самыми различными книгами. В шкафу и в ящиках полно разнообразной одежды – штатской и рабочей, элегантные костюмы. Здесь он рос и мужал… Из окна вдалеке видны море и песчаный пляж.
      В комнате стояла огромная красивая кровать, явно из Европы, с темно-бордовым покрывалом, под цвет штор. Солнце уже садилось, отбрасывая причудливые закатные тени. Какие чудесные краски… Простит ли он ее? Решится ли прийти к ней в эту ночь?.. А может, это она должна простить его?
      Вскоре в доме все стихло. Джейми, накормленный и успокоенный, крепко спал. Райза же чувствовала, что ей не заснуть. Ей захотелось выйти из дома. Она спустилась по лестнице. Внизу, в небольшом рабочем кабинете, у камина с бумагами сидел Джеймс. Внимательно посмотрел на Райзу.
      – Там, в конце тропинки, есть пруд, заросший кустарником. Вокруг белый песок и сосны. Он принадлежит нашей семье. Место прекрасное. Если хотите, можете поплавать. Вас никто не потревожит.
      Райза последовала его совету. Пруд оказался на некотором расстоянии от дома. Подойдя ближе, она поразилась его красоте. Все вокруг окрашено в темно-красные, розовые и золотые тона. Чистый белый песок словно купается в розовом закате. На воде полощутся удивительно красивые белые птицы с длинными шеями. Райза нетерпеливо стянула с себя чулки и туфли. Опустила ноги в воду, такую восхитительно теплую, ласкающую. Быстро скинула платье, аккуратно свернула, сложила на бревне. В панталонах и голубой сорочке вошла в воду.
      – И это все? Больше ты ничего с себя не снимешь?
      Она быстро обернулась. Она даже не заметила, что Джером здесь, у пруда. Сидит, прислонившись к стволу сосны, без рубашки, босиком, с закатанными до колен брюками. Руки сложены на груди. Внимательно смотрит на нее. Райза почувствовала озноб. Как ей хотелось броситься к нему! Но она знала, что этого делать нельзя. Он все еще считает ее предательницей.
      Она тоже сложила руки на груди.
      – Я теперь очень осторожно отношусь к своей одежде. Не разбрасываю ее где попало.
      – И правильно. Так и надо.
      – Это почему же?
      – Если не будешь достаточно осторожна, я обязательно найду твое укрытие.
      – Как смешно… Особенно если учесть, что твое укрытие всем известно.
      Он нахмурился:
      – Что ты хочешь этим сказать?
      – Не важно.
      Она отвернулась от него. Пошла по воде. Он нагнал ее, схватил за руки, повернул к себе. У нее перехватило дыхание, и все-таки она нашла в себе силы вырваться. Отступила назад.
      – Честно говоря, не могу поверить, что ты привез меня сюда.
      – Местонахождение дома моего отца не является военной тайной, – сухо заметил он.
      – Значит, если бы это было военной тайной, ты бы мне ее не доверил?
      Он несколько секунд молчал.
      – А тебе можно доверять?
      – Если ты считаешь, что нельзя, почему я здесь?
      – Потому что я женат на тебе.
      – Наверное, жениться на мне не стоило.
      – Да, мне об этом говорили.
      – Потому что я тебя предала?
      – И не один раз.
      – Значит, и на этот раз тоже?! Понятно, я стукнула себя по голове и перебежала к янки.
      – Возможно, ты их позвала. А они считали, что оказывают тебе услугу.
      – Может, они действительно хотели оказать мне услугу, только у меня не хватило здравого смысла это понять.
      – Ты разве с ними боролась? Мне ведь пришлось гнаться за тобой на коне! Это могло стоить жизни нам обоим.
      – Я же не знала, что это ты! На меня ведь напали перед этим! Я… Да что с тобой разговаривать!
      Слезы обожгли ей глаза. Он стоял, весь напрягшись. Не смягчился ничуть. В глазах ни малейшего намека на сочувствие… на какое-либо другое чувство.
      – Дело в том, что я постоянно попадаю в ловушки. И каждый раз ты оказываешься рядом.
      – Я никогда тебя не предавала! Я до смерти устала это повторять. Черт тебя побери! Я невиновна! – Внезапно она поняла, что он ее не слушает. Он не дает ей никакого шанса! – Я готова убить тебя!
      Райза чувствовала, что теряет контроль над собой. Но это сейчас не имело значения. Она бросилась к нему по песку, в дикой ярости налетела на него. К такому он оказался не готов и от неожиданности не смог устоять на ногах. Оба упали на песок. Он – со всего размаха. На какой-то момент Райза почувствовала необузданную радость. Она одержала над ним верх! В следующий момент, однако, эта радость уступила место неожиданному паническому страху. Они так давно не были вместе… Ее обуревали самые разные чувства – гнев, боль, обида и желание… дикое желание.
      Она касалась его. Пальцы ее касались его обнаженной груди. Ноги переплелись с его ногами. Грудь прижималась к его груди. Она ощущала, как жар его тела проникает в нее. Тонкая ткань панталон не защищала от жара его мускулистых бедер. Глаза… Их взгляд возбуждал в ней одновременно ярость и страсть. Инстинкт говорил ей, что нужно бежать, спасаться, пока не поздно.
      – Отпусти! Дай мне встать. Пусти меня!
      – Позвольте напомнить вам, миссис Маккензи, что это вы на меня напали.
      Джером, казалось, забавлялся, но глаза его угрожающе сверкнули. Райза попыталась встать. Он снова повалил ее на песок.
      – Маккензи, я сказала, отпусти меня!
      – А я сказал, что это ты начала.
      – Ну хорошо, я прошу прощения. Отпусти, я серьезно говорю. Я тебя ненавижу! До смерти устала от обвинений в том, чего я не делала. А ты можешь убираться к дьяволу, и захвати с собой всех своих друзей-мятежников. Я никогда тебя не прощу. Что бы ты о себе ни воображал, ты просто осел. Тебя убьют, ты сам на это напрашиваешься. А я не хочу быть рядом, когда это произойдет. Я не виновата, что ты попал в тюрьму, но мне бы хотелось, чтобы ты сейчас сидел там. И еще бы мне хотелось… Отпусти меня!
      Райза снова попыталась подняться. Джером не отпускал ее. Руки его сжали ткань сорочки. Она попыталась вырваться. Тонкая ткань разорвалась. Райза отпрянула назад.
      – Как ты смеешь! Как ты смеешь прикасаться ко мне! Смотри, что ты наделал! И ты еще смеешь…
      – Что я наделал?!
      Он тоже вскочил. Заключил ее в кольцо своих рук. Райза хотела вывернуться, но оказалась недостаточно быстрой. В мгновение ока он разорвал ее сорочку.
      – Ах ты… проклятый… мятежник!
      Она набросилась на него с кулаками, но он тут же перехватил ее руки. Райза подалась назад, оступилась и полетела в воду. А вот и путь к спасению! Она вырвалась из его рук и поплыла. Он успел уцепиться за ее панталоны… Тонкая ткань мгновенно разорвалась. Теперь его руки касались ее обнаженного тела. Он тянул ее назад, к себе. Она отчаянно сопротивлялась, хотя ее сжигало бешеное, неукротимое желание. Грудь соприкоснулась с курчавыми волосами на его груди, и соски тотчас же напряглись. Все тело окатило горячей волной, жар спустился вниз, в ней все пылало. Он подхватил ее на руки, двинулся к берегу. Положил на мокрую землю, упал на нее. Их пальцы переплелись, дыхание смешалось. Джером приподнялся, глядя ей прямо в глаза.
      – Будь ты проклята! Будь ты проклята!
      – Да черт тебя возьми! Я ни в чем не виновата!
      – Ты перешла на другую сторону?
      – А ты?
      – Тебя это волнует? – страстно произнес он. – Вот сейчас, в этот момент, имеет для тебя какое-то значение, на чьей я стороне?
      – Нет, – прошептала она. Потом ударила его кулаком в грудь. – Да! Да, имеет, потому что я…
      – Потому что ты меня не предавала. Знаю. Я думаю… Она не сводила с него глаз.
      – Что?! Что ты сказал?
      – Может, ты и не устраивала мне западню. Может, ты действительно не имеешь отношения к захвату моего корабля и моих людей.
      По ее щекам покатились слезы.
      – Ты… ты хочешь сказать… что веришь мне?
      – Да.
      – Но ты же все время обвинял меня…
      – Согласись, все это выглядело весьма подозрительно. Тем более что ты такая преданная янки.
      – Да, но…
      – Но что?
      Нет, не могла она сказать Джерому, что никогда не причинила бы ему вреда, потому что любит его. Гордость не позволяла произнести это. Не сейчас…
      – Ты мне… доверяешь теперь? – спросила Райза дрогнувшим голосом.
      – Да. Но кто-то близкий тебе пытается меня уничтожить.
      – Я думаю, большинство янки мечтают видеть тебя мертвым.
      Сердце ее пело от счастья. Он сказал «кто-то»! Кто-то другой, не она… Он поверил ей наконец. Он ее хочет! Правда, он пока не извинился по-настоящему. Пока…
      Джером вздохнул:
      – Нет, я думаю, здесь кроется нечто большее. Нечто личное. Я думаю, кто-то пылает ко мне ненавистью. И мстит. Кто-то очень близкий тебе.
      – Но это не отец, Джером! Это не мой отец.
      Он встал. Отошел от нее. Райза почувствовала, как прохладный ветер обвевает разгоряченную кожу. Он что, забыл, чем они занимались?
      Нет, не забыл. Одним движением сбросил брюки. И тогда Райза увидела… родимое пятно, о котором говорила Жанин Томпсон!
      В одно мгновение она вскочила на ноги, не обращая внимания на то, что разорванные в клочья панталоны и сорочка упали на землю. Обнаженная, потянулась за лежащей на земле пальмовой веткой, схватила ее. Он обернулся к ней. Она держала ветку наготове, как дубинку.
      Он поразился:
      – Ну что теперь, черт возьми? Ты собираешься снова поймать меня в ловушку? С помощью вот этого грозного оружия?
      – Ах, что теперь? Ты еще спрашиваешь! Вот же оно, это родимое пятно!
      – Ну да, оно у меня всю жизнь. Да убери ты эту дурацкую штуку! – Джером направился к ней.
      – Нет! Ни за что! Убирайся!
      – Да что произошло? Я пытался объяснить, что не прав… может быть… А ты вдруг…
      – Иди к своей невесте.
      – К невесте?!
      – Она мне все рассказала. Это она сказала мне о родинке. Я о ней даже не знала до этого. Ладно, я еще могла бы закрыть глаза на то, что ты враг. Влюбилась в тебя, как идиотка, несмотря ни на что! Я пыталась понять и то, что ты с самого начала заподозрил меня в предательстве. Но этого я простить не могу и не хочу! Просто не могу. Если бы я по-другому к тебе относилась, возможно… Но я…
      Он с решительным видом направился к ней.
      – Не подходи!
      Она взмахнула пальмовой веткой.
      Ну нет, с него хватит! Он бросился на нее, оба снова упали на землю. Джером вырвал у Райзы из рук ветку, отбросил далеко в сторону, прижался к ней всем телом, обхватил обеими руками ее лицо.
      – Нет! – слабо запротестовала она. – Ты дикарь! Ты меня принуждаешь силой… Ты всегда… – Она разрыдалась.
      Он чуть улыбнулся:
      – Не всегда. Только когда это необходимо. Он поцеловал ее. Она все еще пыталась сопротивляться. Однако его губы на ее губах, его язык, проникший внутрь, его пышущее жаром тело… Ее словно охватила лихорадка. Когда он наконец оторвался от нее, ей понадобилось время, чтобы собраться с мыслями и возобновить сопротивление.
      – Перестань! Не смей! Я тебе серьезно говорю…
      – Ты сказала, что любишь меня?
      – Ничего такого я не говорила!
      – Сказала, сказала. Ах ты, ревнивая маленькая янки!
      – Сейчас же отпусти меня! Я позову твоего отца. Он расхохотался:
      – Давай, зови! От него ты помощи не дождешься. По-моему, он тоже бывал в подобной ситуации. Лучше послушай меня. Я никогда не собирался жениться на Жанин. Я прочитал об этом в газетах, так же как и ты. Но ты же враг, а я успел усвоить, что врагу никогда и ни в чем нельзя давать преимущества. Насчет того… был ли я близок с Жанин… Видишь ли, мы с тобой тогда еще не были женаты… но это не имело значения. Нет, я не мог быть близок с Жанин, потому что ты каким-то образом уничтожила для меня само понятие другой женщины. Господи! Эта проклятая война все тянется и тянется. Почему бы мне не наслаждаться близостью прекрасных женщин? Но я не мог. Знаешь почему?
      – Почему?
      – Потому что ты невозможно хороша. Как никакая другая женщина.
      Райза задохнулась:
      – О… Наверное, тем хуже для нас…
      – Ну почему же? Мне кажется, мы созданы друг для друга. К вашему сведению, мадам юнионистка, ты делаешь со мной что-то такое, чего я не могу объяснить. Ты заставляешь меня чувствовать себя так, как я никогда не чувствовал. Черт побери! Я влюбился в тебя против своей воли. Да, ты моя жена, мать моего сына, но я не хотел любить тебя! Я боялся тебя полюбить. Боялся, что ты надо мной посмеешься. Ты ведь враг. А теперь я сам могу над собой посмеяться. Так вот запомни: я никогда не занимался любовью с Жанин Томпсон. А с тобой займусь прямо сейчас.
      Он приподнялся и коленом раздвинул ей бедра. Райза почувствовала, как стремится его мужская плоть в ее глубины. Одним мощным толчком он проник в нее. Мир вокруг разлетелся на яркие осколки золотого света. Она громко вскрикнула, спрятала лицо на его груди. Райза едва не обезумела от этого почти забытого ощущения. Тело его стало скользким от пота. От него исходил невыносимый жар. Он проникал все глубже и глубже внутрь ее. Она выгибалась, извивалась. Она вся напряглась, почувствовав, что больше не выдержит. И в этот момент он неожиданно вышел из нее. Поймал губами ее соски. Начал играть с ними, дразнить, ласкать. Она попыталась приподняться, гладила, целовала его. Он снова уложил ее на землю. Губы его скользили по ее телу, касались самых интимных мест, доводя до неистовства, до безумия. Она громко выкрикнула его имя. Он нашел губами ее губы, проник в нее с таким же неистовством. Она прижималась к нему все крепче, трепетала и содрогалась. Обхватила его обеими руками.
      – Я люблю тебя…
      Едва прошептав эти слова, Райза почувствовала, что он отстранился от нее. Привстал. Всмотрелся куда-то вдаль. Она тоже приподнялась.
      – Что случилось, Джером?
      Он обернулся к ней:
      – Дом горит! Горит дом моего отца!
      Он схватил брюки, натянул их. В этот момент они услышали пушечный залп.

      Джером исчез прежде, чем Райза успела отыскать свое платье. Надела его дрожащими руками и помчалась вслед за ним. На тропинке, ведущей к дому, ее остановили. Двое солдат-янки вышли из кустов и преградили ей путь. Райза еле перевела дыхание.
      – Кто вы такие? Откуда вы взялись?
      – Вам туда нельзя, мэм.
      – Пропустите меня немедленно! Сейчас же! Мой…
      – Нет, мэм.
      – Там мой ребенок!
      – Это гнездо мятежников, мэм. Мы его уничтожим.
      – Пропустите меня!
      – Нет, Райза, нет! – раздался еще чей-то голос.
      Она быстро обернулась. К ним по тропинке спешил человек в форме со знаками отличия майора.
      – Ну вот и хорошо! – произнес один из солдат, задержавших ее. – Майор Маклауф вам все объяснит.
      Финн Маклауф, все такой же веснушчатый, однако гораздо более солидный и серьезный, приблизился к ней. Улыбнулся, отвесил низкий поклон.
      – Я знал, что удивлю тебя, Райза. Ну как же – смешной, чудаковатый Финн. Но я совсем не тот дурачок, каким ты меня всегда считала. Я теперь служу в армейской разведке. Мы работаем под предводительством Пинкертона и, надо сказать, довольно успешно, особенно в последнее время. Знаешь, Райза, ты мне очень помогла. Ты действовала именно так, как мне было нужно. Я знал, что если сумею увезти тебя от мятежников, твой муж обязательно отправится за тобой. Так и вышло. Ты оказала Соединенным Штатам неоценимую услугу. Так же как и я.
      – Ты напал на дом моего мужа! На мирных людей. Там, в доме, мой ребенок! Там дети!
      – А не надо спать с врагом, Райза! – В глазах Финна сверкнул угрожающий огонь. Он с сожалением покачал головой. – Я ведь был в тебя влюблен, Райза. Ты это знала. Но меня ты никогда не хотела. А потом какой-то дикарь, мятежник, полукровка похищает тебя… и теперь у тебя от него… его отродье.
      Финн Маклауф с его смешными веснушками и волосами цвета соломы! Финн, никогда не интересовавшийся тем, кто на чьей стороне и кто кого победит, лишь бы его дела шли как надо… Профессиональный ныряльщик, добровольно вызвавшийся помогать в госпитале, всегда державшийся между северянами и южанами… Она считала его своим другом. Когда-то она горько раскаивалась в том, что использовала его, желая спасти Элайну. А теперь оказалось, использовали ее! Возможно, Финн уже давно работал на федеральную разведку. А может, стал вынашивать планы мести после той далекой ночи, когда Джером захватил их обоих в плен. Какой же она оказалась идиоткой! Как могла доверять ему! Она действительно, сама того не сознавая, оказалась виновницей ареста мужа и захвата его корабля. Будь проклят Финн! Дом горит! Там ее ребенок. Ее муж и семья в опасности.
      Она перевела глаза на двух солдат, по-видимому, подчиненных Финна.
      – Только дотроньтесь до меня, и мой отец прикажет вас повесить. Вас будет судить военный трибунал. Армия Соединенных Штатов не воюет с мирными жителями и детьми!
      В ярости она рванулась вперед, промчалась мимо растерянных солдат по направлению к дому. Финн что-то кричал ей вслед. Райза не обратила внимания. Наплевать на него.
      Все левое крыло здания было охвачено огнем. Оттуда вырывались языки пламени. Слышались ружейные выстрелы. Райза увидела, что моряки и семинолы сражаются с солдатами-янки, высадившимися на берег. Она поняла, что пушечные залпы доносятся с моря. Янки напали на «Леди Барину», стоявшую в уединенной гавани.
      Джером, конечно, там, на корабле, сражается. Но что с его семьей? О Господи! Это она всему виной! Неужели ее ребенок и родные мужа гибнут в горящем доме?.. Нет-нет, это не должно случиться, наверняка они успели спастись. Но она обязана в этом убедиться.
      Райза взбежала на крыльцо, громко крича. Никакого ответа… лишь потрескивание огня. Она чувствовала, что жар становится нестерпимым. Войти внутрь? Она может там погибнуть. И все-таки она чувствовала, что должна это сделать. Вдруг кто-то ранен, изувечен, истекает кровью? А если все убежали и забыли про Джейми? Что, если…
      Не обращая внимания на солдат и моряков, сражавшихся на берегу, Райза вбежала в дом. Быстро осмотрела первый этаж, обходя стороной столовую, где бушевал огонь, помчалась вверх по лестнице.
      – Тила! Джеймс! Где вы? Я здесь! Ответьте, где вы?
      Никакого ответа. Он вбежала в спальню Джерома, высматривая Джейми, которого перед уходом оставила в кроватке. Да нет, убеждала она себя, Мини ни за что не оставила бы ребенка. Ни Тила, ни Джеймс никогда не бросили бы спящего младенца. Им всем удалось спастись. И все же страх не покидал ее.
      Комната начала наполняться дымом.
      – Джейми! – снова закричала она. – Помогите, кто-нибудь! Где мой ребенок?
      – Райза!
      Она круто обернулась. Финн Маклауф. С каждым разом все больше походит на военного. Теперь он держал в руке револьвер «шарп». Райза смотрела на него, почти прислонившись спиной к стене.
      – Райза, весь дом в огне.
      – Верно. Где мой ребенок?
      – Не дури. Его вынесли. Пойдем со мной, Райза. Да черт побери, ты разве не видишь – у меня заряженный револьвер! Давай же двигайся!
      – Двигаться?! А иначе ты будешь стрелять? Вот так, спокойно меня пристрелишь?
      Он сделал шаг вперед. Райза оказалась не готова к сильному удару в подбородок. Она ударилась головой о стену и чуть не упала.
      – Ты пойдешь со мной, Райза! Теперь все будет по-другому. Это раньше ты меня ни во что не ставила. Бедняга Финн, дурачок, которого ничего не стоит обвести вокруг пальца. Все не так, Райза. Я намного сильнее, чем ты думаешь. Мне почти удалось похитить его сестру. Я хотел, чтобы он узнал, что такое страх за женщину, которую любишь. А видела бы ты его лицо в ту ночь, когда мы забрали его из твоего дома в Сент-Августине! Теперь-то ты понимаешь, я все время наблюдал за тобой. Я подслушал твой разговор с Джулианом Маккензи и узнал, что ты собираешься попасть на корабль. Я понял, когда его можно будет захватить. Мне было известно, что Джером отправится за тобой вниз по реке, и я не сомневался, что смогу захватить вас обоих. Огонь скоро стихнет, Райза. Нам не нужен этот дом. Нам нужен Джером Маккензи и его корабль.
      – Если бы у тебя был десяток таких револьверов, я бы все равно с тобой никуда не пошла, Финн. Я люблю Джерома. Он мой муж. Это наш дом. Здесь мой ребенок.
      – Райза, но это глупо! Южане проиграют войну. Он все потеряет.
      – Войну он, возможно, и проиграет. Но у него останется сердце, душа, гордость, его собственная жизнь и любовь. У него останусь я. Навсегда.
      – Ну все! Мое терпение кончилось. Ты пойдешь со мной! Немедленно!
      Он рванул ее к себе. Приставил дуло пистолета к ее виску.
      Да Финн просто ненормальный… Может, война их всех лишила рассудка? А может, он так долго играл в свои секретные игры, что придумал именно такую развязку и другой не хочет допустить.
      Райза услышала какой-то звук. Обернулась. В дверях стоял Джером. Силуэт словно очерчен яркими языками пламени за его спиной, в холле. Он сделал шаг в комнату по направлению к ней. Безоружный… только шпага на поясе.
      – Отпусти ее, Финн.
      – Убирайся, Маккензи! Иначе, клянусь, я пущу ей пулю в голову. Я забираю твою жену.
      Не отводя глаз от Райзы, Джером отступил от двери.
      – Нам всем надо выбраться из дома как можно скорее. Она кивнула, не в силах разжать пересохшие губы.
      – С дороги, Маккензи! Райза, скажи ему! Если не уберется с дороги…
      Джером прошел в комнату, держа шпагу в опущенной руке. Обошел вокруг Финна и Райзы. Финн с беспокойством следил за ним глазами.
      – Райза, – произнес Джером, – я хочу, чтобы ты знала: та ночь, когда меня схватили, в Сент-Августине… та ночь была прекрасна. Она стоила нескольких месяцев тюрьмы.
      – Заткнись, Маккензи! – крикнул Финн. – Считай, ты уже покойник. А ее я забираю с собой. Я унесу ее из дома быстрее, чем ты успеешь позвать на помощь своих друзей-индейцев и мятежников.
      Джером, казалось, его не слышал.
      – Я тоже люблю тебя, Райза. Что бы там ни было.
      – Без тебя я отсюда не уйду, Джером. – Райза вскрикнула от боли, потому что Финн сильнее сжал руки.
      – Маккензи! – заорал Финн. – Я могу убить вас обоих. Но если ты не уберешься с дороги, я пристрелю ее или тебя. Один из вас умрет.
      Джером не терял присутствия духа.
      – Ее ты не убьешь. Я разорву тебя пополам, сколько бы пуль ты в меня ни всадил. Твои люди отступают. Они не смогли захватить нашу землю. Это еще никому не удавалось. А Соединенным Штатам сейчас меньше всего нужна еще одна затяжная война с последними семинолами Флориды.
      – Заткнись, Маккензи, будь ты проклят!
      Финн нацелил револьвер на Джерома и начал стрелять. Райза громко закричала, вырвала руку. Джером упал. Она набросилась на Финна с кулаками:
      – Подонок! Мерзавец!
      Финн с силой стукнул ее рукояткой револьвера по голове, так что она пошатнулась. Он перебросил ее через плечо и помчался вниз по лестнице, мимо столовой, в которой бушевало пламя. Все кружилось и плыло перед ее глазами, мимолетные проблески надежды сменялись беспросветным отчаянием. Если ее мужа и ребенка нет в живых, ей тоже незачем больше жить.
      Райза чувствовала, что силы оставляют ее, голова раскалывалась от страшной пульсирующей боли. Слезы обжигали глаза, катились по щекам. Она попыталась приподняться на плече у Финна, хотя бы для того, чтобы отвлечь его.
      Он бежал по лужайке у дома. Спешил к пристани, где стояли его шлюпы. Некоторые из его людей еще вели беспорядочную перестрелку с людьми Джерома. Райза поняла, что сопротивляться бесполезно.
      Он швырнул ее в лодку, сам прыгнул следом и тут же отчалил, не обращая внимания на крики солдата, собиравшегося сесть к ним в шлюп.
      – Майор, подождите, я не умею плавать! Они забирают у нас лодки!
      Однако Финн уже изо всех сил работал веслами, ни на кого не обращая внимания. Райза попыталась подняться и сесть. Ей это удалось. Но он тут же ударил ее веслом, и она снова упала. Все опять закружилось перед глазами.
      – Да черт побери! – крикнул Финн. – Я пытаюсь спасти твою жизнь!
      – Будь ты проклят, подонок! Ты разбил мою жизнь.
      – Прошлую жизнь, Райза. Твоя прошлая жизнь кончилась. Больше тебе не придется следовать за врагом.
      – Ты стрелял в него, мерзавец! Если ты убил моего мужа или если он сейчас умирает в горящем доме, я всю оставшуюся жизнь посвящу тому, чтобы добиться твоей казни.
      – Осторожнее, Райза! Иначе проведешь всю оставшуюся жизнь под замком.
      – Это не в твоей власти. Ты, наверное, забыл, что я не мятежница. Я всем известная юнионистка и дочь прославленного боевого генерала. Правительство…
      – Правительство ничего не узнает.
      Он улыбнулся. Мороз прошел у нее по коже. Она поняла: Финн давно вынашивал план мести. Он не собирается возвращать ее на Север. Просто увезет ее с собой, сделает своей пленницей. Один только Бог знает, где он собирается ее спрятать и что будет с ней делать.
      Райза стиснула зубы. Плавает она лучше, чем Финн. Она всегда сможет уплыть от него. Уплывет или утонет. Одно из двух. Все лучше, чем оказаться в его власти. Он теперь не остановится ни перед чем.
      Надо бежать. Добраться обратно до дома. Посмотреть, что с мужем. Если он мертв… если этот подлец хладнокровно застрелил его… Враг, которого она сама навела на след.
      – Скажи… в то время, когда ты в первый раз привез меня сюда, ты уже работал на какую-нибудь разведку?
      Он ухмыльнулся:
      – Не совсем. В то время я как раз пытался к ним проникнуть. Я познакомился с нужными людьми, которые сообщили мне, что правительство готово заплатить кругленькую сумму за Мокассинку. А потом, после того как Маккензи захватил меня, когда я гнил там на необитаемом острове в ожидании какого-нибудь корабля, мне пришло в голову… уж если подвергаться таким опасностям, то только ради громкой славы или больших денег. Ну и конечно, я хотел отомстить. Если бы мне удалось похитить мисс Сидни Маккензи, она бы вернулась к своим любящим родственникам не такой высокомерной, как раньше. Общество подходящих мужчин очень хорошо усмиряет женщину.
      – Финн, я должна отдать тебе должное. Ты всегда казался мне симпатичным человеком. Я и не подозревала, что ты такое чудовище.
      Он снова ухмыльнулся:
      – Ничего-ничего, Райза. Ты опять меня полюбишь. Со временем.
      – Никогда. До последнего дня своей жизни я буду презирать тебя.
      – Твои чувства изменятся, и очень скоро. Мы приближаемся к моему кораблю. Вот увидишь, уже утром многое будет по-другому.
      – Никогда…
      Райза сделала едва заметное движение, собираясь выпрыгнуть из лодки. Он поднял весло, но ударить не успел. Чьи-то руки ухватились за борт шлюпа. Она увидела Джерома. Весь мокрый, он, как разъяренный Нептун, вынырнул из воды, схватил Финна за руку, державшую весло. Райза приподнялась. В этот момент Джером перебросил Финна за борт, и они вместе скрылись под водой.
      – Джером!
      Ни одного из них не видно… Райза немного подождала, потом снова выкрикнула имя мужа. Тишина. В отчаянии она бросилась в воду. К этому времени сумерки сменились полной темнотой и вода казалась непроницаемо-черной.
      Рука ее наткнулась на что-то… Человеческие волосы… Чьи-то руки ухватились за нее, потянули вниз, под воду. Она увидела лицо Финна Маклауфа. Он тонул и пытался выбраться на поверхность с ее помощью. Руки его шарили по ее лицу, по волосам. Внезапно он дернулся вниз, словно кто-то с силой оторвал его от Райзы.
      Наглотавшись воды, она всплыла на поверхность.
      – Джером!
      Кто-то обнял ее сзади. Она пронзительно закричала. Резко дернулась, обернулась… и увидела лицо мужа. В голубых глазах отражался лунный свет.
      – Джером… – Она обхватила его за шею.
      – Все в порядке, любовь моя. Все кончилось.
      – Финн… мертв?
      – Пока точно не знаю. Я бы убил его собственными руками, но подошел Дэвид, на лодке… там столько погибших… И я решил не убивать еще одного без особой необходимости. Может, и зря. Может, надо было покончить с ним раз и навсегда.
      – Я так боялась, что он убил тебя… застрелил… там, в доме.
      – Я его перехитрил. Заставил стрелять, а сам упал, прежде чем пуля могла меня настигнуть. Притворился убитым.
      – Слава Богу… слава Богу! О, Джером… наш ребенок… Джейми! Что с ним?
      – Он цел и невредим. – Джером повернулся и поплыл к маленькой лодке, качавшейся на волнах неподалеку. – Надо возвращаться на берег.
      Он помог ей взобраться в лодку, сел рядом, ритмично заработал веслами. Вскоре они оказались у берега. Некоторое время Джером молча сидел в лодке, наблюдая за тем, как затухает огонь.
      Райза коснулась его щеки.
      – Джером… что с твоей семьей?
      – Не тревожься, они выбрались из дома. – Он улыбнулся, не глядя на нее. – Моя мать увела детей в лес. А отец… Должен признать, он один из самых яростных вояк, каких я когда-либо видел. Надеюсь, ему никогда больше не придется ни с кем сражаться. Ты знаешь… это было очень благородно с твоей стороны отправиться на их поиски.
      – Никакого благородства тут нет. Ведь по моей вине янки напали на ваш дом.
      Джером покачал головой:
      – Я слышал почти все, что он говорил. Финн – это как взрыв, ожидавший своего часа. Но можешь не сомневаться, больше они не станут рисковать ни своими людьми, ни кораблями. Сюда они не сунутся. Хэмлин забрал всех оставшихся в живых, чтобы высадить на какой-нибудь остров, где их через некоторое время подберут. Могу тебе сказать, потери у них очень большие. Пятнадцать убитых, десять раненых, уничтожен корабль. Семинолы разъярены, а правительству меньше всего нужны лишние проблемы.
      – Они разрушили ваш прекрасный дом.
      – Отец его восстановит. Или построит новый. Мой отец из тех, кого можно назвать непобедимыми. Он никогда ни перед кем не отступает и не капитулирует.
      Джером выбрался из лодки на берег. Обернулся, протянул Райзе руку. Вместе они пошли к дому. Джеймс и Тила уже стояли перед входом, каждый держал на руках по младенцу. И ни один из них, похоже, не переживал из-за того, что их великолепный дом разрушен.
      – Мы можем ночевать в курятнике, как когда-то в молодости, – весело проговорила Тила.
      – М-м… – ответил Джеймс. – Но в доме кое-что уцелело, а какие-то вещи можно спасти. Столовая, правда, уничтожена полностью.
      – Ну и ладно. Мне давно надоели те обои.
      – Теперь придется купить новые.
      Джеймс обернулся, по-видимому, только сейчас заметив, что они не одни. Огонь почти совсем потух. Дом стоял, хотя все стены почернели от копоти.
      – Вы, наверное, очень беспокоитесь об одном человечке. – Джеймс с улыбкой протянул Райзе Джейми.
      Она едва не разрыдалась от радости. Какое счастье!
      – Спасибо! Спасибо вам!
      – Ну как, сын, все в порядке?
      – Да, сэр.
      Все четверо стояли молча, повернувшись лицом к своему дому и землям. Позади шумел океан. Райза не выдержала:
      – Простите меня. Я так перед вами виновата…
      – Не стоит, – ровным голосом произнес Джеймс. – Мы с Тилой давно поняли, что незаменимых вещей в жизни нет. Кроме самой жизни. Подойди ко мне, дочка. – Он обнял Райзу. – Вот за что я так люблю эти места. Они всегда новые, всегда словно первобытные. Здесь можно строить дома, собирать урожай. Теперь это и твой дом. Ты это знаешь. Если даже ты здесь не останешься жить, все равно обязательно вернешься сюда. Это наследство твоего сына. – Джеймс улыбнулся, поцеловал ее в лоб. – Думаю, нам придется пристроить еще одно крыло.
      Джеймс ушел вместе с Тилой и своей малышкой-дочерью. Джером подошел к Райзе, взял у нее из рук Джейми, обхватил его правой рукой, другой взял за руку Райзу. Повел ее по тропинке к пруду.
      – Джером, а что с твоим кораблем и людьми?
      – Хэмлин обо всем позаботится.
      – Мне, наверное, надо извиниться перед людьми твоего отца?
      – Они ему не слуги. Они принадлежат к тому же народу, что и он. Они сражаются вместе с ним, так же как он когда-то сражался вместе с ними и за них. Они не ждут ни благодарности, ни извинений.
      Некоторое время Райза молча следовала за ним. Он подошел к пруду. Сел прямо на песок, держа на руках Джейми. Поднял голову, посмотрел на луну.
      – Здесь прекрасно, правда? Свет луны на воде, мягкое тепло, ночное пение птиц… Иногда я забываю о том, что это такое – быть дома.
      – Да… здесь действительно прекрасно.
      Он долгое время молчал, потом тихо сказал:
      – Райза, я люблю тебя.
      – И я… так тебя люблю! Если бы с тобой что-нибудь случилось… Когда я об этом думала, мне не хотелось больше жить. О Господи, что же нам делать? Война никак не кончается.
      – Да. И ты все та же янки. А я все тот же мятежник.
      – Что же нам делать?
      – Жить.
      Он нежно привлек ее к себе.
      – Но ты опять уплывешь на своем корабле…
      – Только после того, как помогу отцу отстроиться заново.
      – А потом…
      – Ты можешь остаться здесь.
      – Да, конечно, могу, но… Понимаешь… Не то что я не люблю Юг. Мне здесь очень нравится, правда. Может, поэтому тебе и удалось так легко меня соблазнить именно здесь, в этих местах.
      – Я тебя соблазнил?! А мне казалось, что все наоборот и это ты соблазнительница.
      – Неправда!
      – Правда. Ты была неповторима. Я помню каждую минуту.
      Да он просто разыгрывает ее, поняла Райза.
      – Я люблю эту воду, этот ветерок, эти пальмы, и песок, и теплые зимы… Я бы с удовольствием здесь осталась. Но я стала очень хорошей медсестрой. Я научилась спасать человеческие жизни. В большинстве случаев, когда человек ранен, изувечен или умирает, не имеет значения, на чьей он стороне. Порой сразу и не определишь, янки это или мятежник. Часто раненых охватывает такой страх перед смертью, что им самим становится все равно, на чьей они стороне, за кого сражались. Если ты не хочешь, чтобы я вернулась вместе с Джейми к отцу, я смогу это понять. Но тогда позволь мне отправиться в Сент-Августин или в крайнем случае я могла бы добраться до Джулиана. Буду помогать ему…
      – А ты считаешь, с конфедератов не довольно твоей помощи? Думаешь, они смогут выдержать еще?
      – Джером!
      – Шучу, любовь моя. Не обращай внимания. – Он посерьезнел. – Если бы ты присоединилась к мятежникам – я имею в виду Джулиана, – я бы смог навещать тебя.
      – А если нет, тогда ты будешь навещать Жанин Томпсон?
      – Райза, я говорил правду.
      – Я тоже. Я всегда говорила только правду.
      Он негромко рассмеялся. На мгновение привлек ее к себе. Потом отпустил, положил Джейми на песок, устроив для него ложе из пеленок и одеяльца. Обернулся к Райзе:
      – Прости меня. Я действительно сожалею. Но я чувствовал обиду и боялся уступить тебе.
      – Прости и ты меня.
      – Я так тебя люблю. Никогда не думал, что смогу полюбить так глубоко… всем сердцем… что буду так нуждаться в другом человеке.
      – О, любовь моя! – Слезы выступили у нее на глазах.
      – Думаю, у нас впереди немало бурь и потрясений. Но мы выдержим. Я верю в свою семью. Верю, что мы с тобой будем вместе, что бы ни случилось. И эта земля останется нашим раем, тем местом, где мы все соберемся залечивать раны… когда все наконец завершится. Но… знаешь, Райза… боюсь, мне никогда полностью не избавиться от некоторого высокомерия, даже если южане и проиграют войну.
      Она пожала плечами:
      – А я, наверное, никогда не перестану говорить все, что думаю.
      – А я всегда буду учить тебя, что надо делать.
      – Вряд ли я буду делать так, как ты скажешь. Он рассмеялся:
      – Каким же я был глупцом! Но теперь… Я верю в тебя. В нас. – Он посмотрел на ребенка. – Что бы ни принесла нам война, всегда помни: я люблю тебя. Как бы далеко ни разбросала нас жизнь, никогда не сомневайся во мне, потому что на свете не существует ни одной женщины, кроме тебя, с которой мне бы хотелось быть вместе.
      – О Боже, я так люблю тебя, Джером!
      – Райза…
      – Да?
      – Такие минуты, как эта, редко бывают в жизни.
      – Я знаю.
      – А еще кое-что ты знаешь?
      – Что же?
      – Может, мы с тобой и политические противники, но ребенок у нас получился отличный.
      – Да.
      – А если воспользоваться случаем и попытаться еще раз? Знаешь, говорят, лови момент, куй железо, пока горячо… ну и все такое.
      – М-м-м… Лови момент? И как ты собираешься его ловить, любовь моя?
      В следующую секунду она оказалась на песке. Ответом ей послужил его страстный поцелуй.
      Она не знала, что готовит им будущее. Но сегодняшняя ночь означала капитуляцию. Для них обоих.