– Струсила? – спросил он. – Ну-ну, Блэр, соберись с духом. Надо уметь отвечать за свои глупости.

Блэр промолчала. Когда он начал протирать ей пятку, она закусила губу, но, к своему удивлению, не почувствовала никакой боли.

– Перекись водорода, – пояснил Крэг.

– А… – пробормотала она, сразу же расслабившись, но тут же вздернула плечи. – Я не виновата! – возмущенно заявила она. – Осколки валяются по всему полу!

– Они бы там не валялись, если бы кто-то догадался прибрать в каюте, пока кто-то другой был занят на палубе – вел по реке эту лоханку.

Блэр мрачно улыбнулась:

– Наверное, у горничной был выходной.

– Понятно. – Крэг серьезно кивнул, достал из аптечки бинт и пластмассовый флакон с неприятной на вид красной жидкостью.

– Мертиолат, – пояснил он, наливая красную жидкость на ватку. – Сейчас будет больно.

Он оказался прав: было ужасно больно. Блэр невольно дернулась и заморгала, гоня прочь обжигающие слезы, вцепившись пальцами в переборку.

– Вот так, – сказал он отрывисто, но почти ласково, – сейчас только забинтую. Тебе делали укол от столбняка?

– Конечно, – рассеянно ответила Блэр, завороженно глядя, как бережно он бинтует ей ногу.

Наконец Крэг ее отпустил.

– Тебе придется немножко похромать, – сказал он задумчиво, – но могло быть гораздо хуже. – Он встал и беззлобно взглянул на нее с недосягаемой высоты своего роста. – Может, приготовишь кофе?

Блэр опустила голову. Ей очень хотелось сказать: «Конечно», – но она сдержалась. Она готова была поверить, что его внимание к ней искреннее, что можно одним простым словом вернуть утраченную дружбу, и все же… Ведь он держал ее здесь силой, она не имела права забывать об этом. «Но я люблю его!» – пронеслась безумная мысль. Она не могла уйти от этой мучительной истины, но должна была скрывать ее от Крэга. Он похититель, и она не позволит ему себя опять одурачить!

– Нет, – буркнула она, – нe приготовлю.

Ей показалось, что в его глазах промелькнула тень разочарования – промелькнула и сразу пропала. Он равнодушно пожал плечами:

– Значит, перебьешься без кофе.

Крэг исчез в люке, и вскоре из каюты потянуло ароматом кофе и бекона. Поддавшись любопытству, Блэр, прихрамывая, спустилась вниз. В каюте был полный порядок. Разбитая посуда исчезла. Крэг на камбузе накладывал еду себе на тарелку.

Не обращая на него внимания, Блэр прошла в носовую часть судна, закрыла за собой дверь, причесалась и умылась. Когда она вернулась в каюту, Крэг по-хозяйски сидел за столом и ел. Увидев ее, он слегка кивнул головой, но ничего не сказал. С явным аппетитом позавтракав, он отодвинул тарелку и взял сигарету, чтобы покурить за второй чашкой кофе.

«Да пошел он к черту! – подумала Блэр. – Отказался для меня готовить? Подумаешь! Я и сама себе приготовлю. Вот только дождусь, когда он уйдет наверх, и спокойно, не торопясь, позавтракаю». Она пошла к люку, решив переждать на палубе.

Мимоходом остановившись у стола, она машинально протянула руку к его пачке сигарет, чтобы взять себе одну и покурить наверху. Но Крэг быстро отодвинул пачку.

– Простите, миссис Тейл, – вежливо проговорил он, – это мои сигареты.

Блэр замерла, потом с деланным равнодушием пожала плечами.

– Что ж, дольше проживу, – бросила она и вышла из каюты.

Она просто кипела от злости.

Ей страшно хотелось курить, и отказ Крэга лишь усилил желание. Вообще-то она курила мало, всего несколько сигарет в день, но самой приятной была утренняя, за чашкой кофе.

– Ну ничего, мы еще посчитаемся! – процедила она сквозь зубы.

Удивительно, как сильно могут разозлить самые незначительные мелочи. Это было начало полномасштабной войны.

Целых три дня Блэр не разговаривала с Крэгом. Когда он уходил с камбуза, она готовила себе еду. Ей приходилось убирать за ним, но она, в свою очередь, оставляла на камбузе горы немытой посуды, и ему приходилось делать то же самое после нее. На исходе третьего дня он предложил ей смену одежды, сказав, что она может выбирать – либо гнить в том, что на ней, либо переодеться и постирать грязное. Блэр ничего не ответила. Ладно, она постирает свои вещи, но ему стирать не будет – не дождется!

Утром четвертого дня плавания на «Речной лоханке», как окрестила Блэр лодку, поскольку не знала ее настоящего названия (если оно вообще было), девушка услышала снаружи голоса. Еще раньше она с удивлением заметила, что они стоят. Оставив яичницу шипеть на сковородке, Блэр, прихрамывая, подошла к люку и прислушалась.

Крэг переговаривался по-испански с другим судном.

– Necesito un favor, amigo![7] – крикнул он.

Блэр не видела его, но прекрасно представляла себе его дружелюбную улыбку. Ему отвечал капитан проходившего мимо судна. Блэр слушала их разговор и не знала, что ей делать – то ли смеяться, то ли думать о спасении. Они застряли! Великий и могучий Крэг Тейлор умудрился посадить лодку на мель! Прошлой ночью был сильный ветер, так что несчастье постигло их не потому, что Крэг был плохим мореходом. Но все равно Блэр злорадствовала. Мистер Совершенство прокололся! Пал жертвой законов природы.

Только сейчас она поняла, как глупо с ее стороны было звать на помощь, когда они проплывали поселок. Во-первых, ее никто не мог услышать, а во-вторых, какой помощи можно ждать от простых рыбаков?

Зато на судне, которое Крэг просил о буксире, был капитан – человек, облеченный властью. Человек, находившийся на достаточно близком расстоянии, чтобы услышать ее отчаянные мольбы. Человек, который мог ей сказать, где она находится, и подвезти до ближайшего города.

Они уже закрепили буксирные тросы. Блэр слышала снизу, как Крэг ходит по палубе. Она дождалась, когда он отойдет подальше от люка, и бросилась к лестнице, забыв про порез на ноге. Острая боль пронзила пятку и отдалась во всем теле. Блэр пошатнулась, потом сделала глубокий вдох, удерживая равновесие, и осторожно высунула голову из люка.

На губах ее появилась довольная улыбка. Лодка, тянувшая их на буксире, была большой, и вокруг капитана толпилось несколько пузатых и усатых мужчин. Крэг стоял на румпеле. Блэр осторожно выбралась из люка и, прихрамывая, пробежала мимо него в носовую часть судна.

– Ayudame! – крикнула она капитану. – Ау, роr favor! Помогите!

– Que pasa?[8] – крикнул в ответ капитан. Он был не далее чем в двадцати шагах от нее.

Девушка открыла рот, чтобы все объяснить, но подоспевший Крэг рывком оттащил ее назад.

– Пусти меня! – в отчаянии прошипела Блэр, вырываясь из его рук, и громко затараторила по-испански: – Меня похитили, я американка, мне надо в посольство…

Крэг двинул ее локтем в ребра, и она задохнулась от боли, поняв, что теперь он с ней не шутит.

– Mi esposa![9] – крикнул он по-испански, и она поняла, что он в бешенстве. – Mi esposa, она un росо loca, saben…[10] – печально сказал он и замолчал, удерживая ее мертвой хваткой. – Иди в трюм, черт возьми! – процедил он сквозь зубы.

Блэр, задохнувшись от негодования, потрясенно уставилась в его простодушную физиономию. Неужели он думает, что ему это сойдет с рук? Не обращая внимания на боль, она продолжала вырываться.

– Этот человек мне не муж! – крикнула она по-испански. – Он преступник, он держит меня здесь против моей воли… – Слова перешли в пронзительный вопль.

Крэг снова рванул ее на себя. Глаза его полыхали от еле сдерживаемой ярости.

Блэр поняла, что все бесполезно. Мужчины, в том числе и капитан, заливались веселым смехом. Они сказали Крэгу, что он сам напросился на неприятности, женившись на американке.

– Но хорошенькой! – крикнул самый смуглый толстяк. – Я дам тебе двух коров и десяток кур за один только час с этой крошкой. Скажи, amigo, хороша ли она в постели?

Крэг ехидно взглянул на девушку и крепче стиснул ее в своих медвежьих объятиях, угрожающе впившись пальцами в ее ребра.

– Si, sefiores, – отозвался он с добродушной ухмылкой, – mi esposa очень хороша. Но она не продается, даже на минуту.

– Хороша, говоришь? – хрипло засмеялся капитан, шлепнув себя по бедру. – Но смотри, amigo! Эти рыжие бабы любят командовать в доме, особенно американки. Сразу поставь ее на место, понял? А то потом хлопот не оберешься!

Крэг улыбнулся и закивал в знак согласия.

Блэр еще никогда в жизни не испытывала такого унижения. Она не ожидала, что Крэг может быть с ней так холоден и жесток.

Она уже устала с ним бороться, но инстинкт самосохранения подсказывал, что другого шанса может не быть. Собрав все силы, она двинула локтем ему в ребра, со злорадством услышав, как он тихо охнул.

Но радость ее длилась недолго. Ни один местный житель не позволил бы своей жене выставлять его на посмешище, и эти мужчины ждали от Крэга самых решительных действий. Он мог совершенно безнаказанно унизить ее или даже ударить у них на глазах.

Он нагнулся к ее уху и прохрипел незнакомым, пугающим голосом:

– Прекрати, Блэр. Я не хочу причинять тебе боль. Это все из-за bambino! – крикнул он своим веселым зрителям, – Говорят, в такой период у женщин портится характер.

Наверняка у каждого из этих мужчин-рыбаков были дети и жены, которые надоели им своим ворчанием, поэтому они от души сочувствовали Крэгу и наперебой давали советы.

– Да, это ужасное время! – крикнул капитан. – Но оно пройдет. Felicidades![11] Желаю вам сына-крепыша.

Это была последняя капля, переполнившая терпение Блэр.

– Какой еще bambino?! – взвизгнула она, забыв про осторожность. – Я не жду никакого bambino, а этот человек – мне не муж…

– Блэр! – О Господи, ее ребра скоро не выдержат! – Я не хочу делать тебе больно.

Она была в такой ярости, что просто не обратила внимания на это предупреждение и уже не чувствовала его рук, сжимавших ее мертвой хваткой.

– Я не сумасшедшая! – крикнула она по-испански. – Я не его жена! Черт возьми, как вы не поймете…

– Ну ладно, миссис Тейл, – прорычал он, и на этот раз она не могла не обратить внимания на его реплику, – я вас предупреждал.

Он резко повернул ее к себе лицом, а затем раздался звонкий шлепок. Пощечина! Он хлестнул ее по лицу – как всегда, с холодной точностью. Получилось не очень больно, зато громко. Блэр пошатнулась, чувствуя, что оказалась в его стальных тисках. Она подумала, что сейчас он раздробит ей все кости. Запустив пятерню в волосы Блэр, Крэг рванул ее голову назад. Блэр не могла ни высвободиться, ни отвернуться. Потрясенная и дрожащая, беспомощная и разгневанная на свою беспомощность, она пыталась вырваться, но безуспешно. Для него она была взбунтовавшейся пленницей, которую требовалось усмирить.

Это было последнее предупреждение. Чтобы добиться ее послушания, он мог сделать все, что угодно.

Мужчины на барже разразились бурными аплодисментами. Было ясно, что для них происходящее – просто веселый спектакль.

Блэр задыхалась, совершенно обессиленная. Ей хотелось его убить! Он опять предал ее, причем самым жестоким образом! Но даже сейчас она понимала, что не может его разлюбить. Сглатывая соленые слезы и кровь с разбитых губ, она смутно улавливала такой знакомый запах – его запах.

Чтобы у рыбаков не осталось никаких сомнений в том, что он говорит правду, Крэг убрал руку с талии Блэр и медленно, по-хозяйски провел по ее груди и бедру. Когда он ее отпустил, она вся дрожала – от гнева, стыда… и от возбуждения. Господи, помоги! Даже в такой момент Крэг не переставал волновать ее.

Но она не покажет ему своей слабости! Блэр попыталась отойти, но перед глазами у нее все поплыло, ноги подкосились, и она упала прямо в его объятия.

– Вниз, mi esposa, – угрожающе прошептал Крэг, поддерживая ее и одновременно подталкивая к люку. – Еще одно слово, и я отдам тебя этому старому рыбаку, не потребовав ни коров, ни кур взамен.

Она инстинктивно попыталась выкрутиться из его рук, несмотря на огромное желание спуститься в каюту. К несчастью, Крэг не догадывался об этом ее желании, а потому еще раз резко толкнул ее вперед. Блэр споткнулась и больно ударилась порезанной пяткой о деревянную переборку.

– Крэг! – Она громко застонала. – Моя нога…

Крэг напрягся, как будто ударился сам. Господи, меньше всего на свете он хотел причинить ей боль! Ну почему она его не слушалась? Теперь у нее снова открылась рана.

Он терзался чувством вины и злился на Блэр за то, что она заставляла его так страдать. Неужели она не понимала, к чему мог привести этот дурацкий поступок?

Крэг моментально, без всякого усилия подхватил девушку на руки.

– Un momentino, рог favor![12] – крикнул он невозмутимому рыбаку-капитану и быстро понес Блэр вниз по лестнице.

В каюте их сразу же окутало едкое вонючее облако – это сгорела яичница, которую Блэр оставила на плите. Выругавшись сквозь зубы, Крэг быстро выключил газ и передвинул сковородку, после чего отнес пленницу на кровать. Он был весь напряжен от злости, но прикасался к ней очень бережно. Уложив Блэр, он схватил ее за ногу, чтобы осмотреть больную пятку.

– Черт бы тебя побрал! – пробормотал он. В его сердитом тоне угадывалось страдание. Через бинт сочилась кровь, и Крэг закусил губу, прежде чем встретиться с ее взглядом. – Ты просто идиотка, – продолжал он резко, хотя на самом деле ему хотелось умолять ее о том, чтобы она больше не вынуждала его причинять ей боль. – Какого черта ты это сделала? Ты же видела этих парней, слышала, что они говорят. Неужели ты в самом деле надеялась с их помощью добраться до города? Конечно, когда-нибудь они бы тебя туда довезли, но сначала изнасиловали бы вдесятером десять раз…

– Крэг! – Она чуть не плакала.

Он смягчился:

– Прости меня, Блэр, что пришлось тебя ударить. О Господи, больше никогда не заставляй меня делать такие вещи! Теперь сиди здесь и не вздумай наступать на больную ногу, поняла?

Да, сейчас с ним лучше не шутить. Блэр уже видела этот взгляд. Дважды. И оба раза за ним следовал удар в челюсть.

Он ждал ответа, и она тоскливо кивнула. Крэг опять посмотрел на ее ногу и потрогал бинт, желая убедиться, что кровь остановилась.

И тут вдруг оба заметили, что грубая ситцевая юбка Блэр задралась до самого бедра. Крэг застыл на месте. Ее длинная изящная ножка была такой хрупкой, такой манящей…

Он резко одернул на ней юбку, потом отвернулся и пошел к лестнице.

– Сиди здесь и жди меня! – резко скомандовал он.

Блэр уронила голову на подушку, удивляясь тому, как много эмоций может пережить человек в течение нескольких минут. Ведь она бушевала от гнева, как пылающий факел, но буквально через мгновение, когда он с таким сочувствием отнесся к ее боли, ей захотелось коснуться его темно-каштановых волос и сказать, что с ней все в порядке, потому что он рядом.

Даже когда он насильно прижимал ее к себе, она испытывала горячее волнение в крови.

«О Господи, что же такое со мной творится? – размышляла она, прижимая пальцы к разбитым губам. – Как можно быть такой глупой?»

Но в глубине души она чувствовала, что он вовсе не такой жестокий, каким хочет казаться. Под маской суровости таилась невероятная нежность.

Блэр вспомнила его глаза, его прикосновение, когда он поправил ее юбку, а потом в памяти сами собой всплыли ласки, которые он дарил ей всего несколько ночей назад, – порой грубые и всегда властные, но неизменно уносившие ее в пучины самой безумной страсти.

– Хватит! – прошептала она вслух. – Хватит! – Нельзя позволять себе думать о таких вещах.

«Коровы и куры… – вспомнила она, стискивая зубы и пытаясь вновь разжечь угасшую злость. – Подумай, как он тебя унизил!»

Лодка вдруг затряслась, раздался долгий чмокающий звук, и судно сдвинулось с места. Она слышала, как Крэг благодарил капитана.

Они снова поплыли.

У Блэр не было сил, чтобы противиться воле Крэга. Она послушно лежала в постели, зная, что позже он к ней придет. Наконец она закрыла глаза и провалилась в беспокойный сон.