Клинт имел наглость снова ухмыльнуться. О Боже!

— Дело в том, что вы правы, — сказал он спокойно. — Я знаю, вы скорее спрыгнете с утеса, чем выйдете замуж за шерифа. Поэтому с вами я чувствую себя в безопасности. Посудите сами. Если взглянуть на ситуацию с другой стороны, ни один уважающий себя страж порядка никогда не женился бы на девушке из семьи преступников. Поэтому…

— Поэтому я прошу вас отодвинуться от меня.

— А я прошу вас. Ну какой вред в том, что мы узнаем друг друга немного лучше, Эмили? — Клинт укоризненно посмотрел на нее. — Вы сами начали это прошлой ночью, помните? Что, если мы разделим еще один поцелуй — или два? Вдруг таким образом прояснится то… черт побери… ну… то, что между нами возникло, но еще не закончилось… — Его голос внезапно сделался хриплым. — Вы ведь чувствуете то же самое, не так ли?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — солгала Эмили. Конечно, она чувствовала что-то. Какое-то притяжение, влечение. Эти ощущения были у нее с самого начала, но после поцелуя стали намного сильнее.

— Мы с вами заключим сделку. Без обмана и каких-либо условий. И я обещаю, что ничего не скажу остальным членам вашей семьи, если вы не захотите, — сдавленно добавил он. Его хриплый голос вызывал у Эмили легкие покалывания кожи.

— Но почему я должна снова вас целовать? — сказала Эмили. Ее удивило, что она смогла произнести это сдержанным тоном, каким-то чудом подавив возбуждение, справиться с которым у нее не было сил. — Я… я сделала это один раз, потому что тогда Джон Армстронг мог меня увидеть…

— Вы сделали это больше, чем один раз. И у меня было такое ощущение, что вам это понравилось.

— Вы надменный и эгоистичный…

— Идите сюда, Эмили.

— Мисс…

— Спун — я знаю, — закончил Клинт, весело глядя ей в глаза. Он придвинулся ближе, и Эмили вдруг обнаружила себя зажатой между стеной и его телом. Все так же улыбаясь, он наклонился и погладил Эмили по волосам. — Обычно мне не приходится выпрашивать поцелуи.

— А я обычно не целуюсь с мужчинами, которые к тому же мне не нравятся.

— А вот это большой знак вопроса. — Клинт с усилившимся блеском в глазах наклонился еще ниже, приблизив к ней лицо. Теперь их губы разделяло всего несколько дюймов. Эмили вновь почувствовала, как дыхание застревает у нее в горле. — Мне кажется, я вам все-таки нравлюсь, — продолжал он. — И, черт подери, вы нравитесь мне. Это лишено какого-либо смысла, но в этом мире мало что имеет смысл.

Да, это не имело смысла. Но то была правда, и Эмили приходилось это признать. Клинт ей нравился. Почему? Как такое могло случиться? Вместо того чтобы его ненавидеть, она оказалась в плену его шарма — этих прекрасных проницательных глаз и медленной улыбки, этих угадывавшихся под бравадой и мускулами нежности и порядочности.

— Ну хорошо. — Она сделала глубокий вдох, поразившись своему безумному порыву. — Вы действительно спасли меня, поэтому… я подарю вам один поцелуй. Но только один, — добавила она поспешно. Боже, как чопорно это прозвучало! Но тянуть дальше было просто невыносимо. Поэтому она схватила его за рубашку и, дернув к себе, приникла губами к его рту.

Эмили думала, что это будет короткий поцелуй — раз, и готово, потому что сам факт совершения данного действия вызывал у нее ощущение вины. Но что-то изменилось, когда их губы соприкоснулись. Она почувствовала себя потерянной, окончательно и безнадежно, и, забыв обо всем на свете, прильнула к его рту. Это было подобно взрыву. Сладчайшие ощущения наслаивались друг на друга и становились все сильнее, все больше захватывали. Наконец, собрав всю свою волю, Эмили нашла в себе силы отодвинуться, чтобы прервать поцелуй. Однако Клинт Баркли думал иначе, но прежде чем она это поняла, его руки обвились вокруг нее. Истовость, с какой он ее целовал, возбудила в ней первородное желание, отозвавшись где-то в самой ее глубине, а он все целовал и целовал ее, словно не мог насытиться. И она хотела только одного — чтобы он не останавливался…

В какой-то момент ей показалось, что ее опалило внутренним огнем, и с губ ее сорвался стон. Эмили почувствовала головокружение и жар. «Может, это лихорадка?» — подумала она в недоумении. А может быть, ей просто нравилось целоваться с Клинтом Баркли больше, чем все, что она делала когда-либо…

В это время он внезапно переменил положение. Последовал резкий рывок — и Эмили ощутила себя опрокинутой на топчан. Клинт оказался сверху, накрыв ее своим телом и ухитрившись каким-то образом не оставить ее губ даже на мгновение.

Непонятно почему, но ее захлестнуло такое наслаждение, что она, поддавшись нелепому желанию, обняла Клинта Баркли за шею. Сквозь дымку сознания мелькнуло недоумение — почему она это сделала? Но когда его губы впились в нее с еще большей жадностью, чем прежде, и его язык проник в глубь ее рта, разжигая в ней огонь, Эмили обо всем забыла. Забыла о грозе и о ночи, предаваясь ни с чем не сравнимым ощущениям от навалившегося на нее мускулистого тела Клинта Баркли, его рук, гладивших ей лицо и шею, и властного призыва его требовательного рта. Время перестало существовать, остался только момент блаженства, разгоревшейся жестокой страсти, какой она в себе не предполагала. Ее руки соскользнули вниз по его плечам, придвигая его ближе. Она хотела проникнуть в самую душу этого сильного и нежного стража порядка.

Эмили испугалась, что с ней может случиться обморок от нехватки воздуха, но в этот момент Клинт внезапно поднял голову.

Змили удивленно посмотрела ему в глаза.

— Это было… гораздо больше… чем один поцелуй, — сказала она, задыхаясь. — Вы меня обманули.

— Но вам это понравилось.

Едва переведя дух, словно зачарованная изучая твердые теплые губы Клинта, она пробормотала:

— О, как вы можете это говорить!

Клинт засмеялся, и она тоже. Никогда Эмили не ощущала такой теплоты. Она еще ни с кем не была так счастлива. «И так зацелована», — подумала она в смятении.

— Одно могу вам сказать — не беспокойтесь, дорогая. — С этими словами Клинт принялся целовать ее снова. Она утопала в сладко-пряном мускатном вкусе его языка, выводившего круги внутри ее рта.

Затем рука Клинта Баркли быстро двинулась к пуговицам ее блузки. Эмили понимала, что должна его остановить, но не могла себя заставить. «Ну, еще немного… просто посмотрим, что будет дальше», — уговаривала она себя, и тут же ее заполнит восхитительные ощущения, когда он проник под блузку и дотронулся до груди.

Определенно, это выходило далеко за пределы одного короткого поцелуя, но Эмили чувствовала себя так хорошо, что только вздохнула. Нет, она чувствовала себя более чем хорошо. Ее захлестнули необыкновенные ощущения — возбуждающее пульсирующее тепло везде, где бы ни трогали его руки, где бы ни прикасалось его изумительное тело. Через минуту она уже не думала ни о чем, ибо и вовсе не могла думать, потому что Клинт Баркли поцелуями опалял ей губы, похищая ее дыхание.

Он гладил ее сосок, пока окружающий мир не превратился для Эмили в одно расплывчатое пятно, место болезненно-сладкого удовольствия, подвигающего ее к краю обрыва. Она услышала гром. Или так билось ее сердце? Красивое худощавое лицо было так близко, что она даже из любопытства провела по нему рукой.

Тело Клинта Баркли переместилось на топчане, и теперь Эмили казалось, что оно целиком окутывает ее. Снова ощутив мучительное желание, чувствуя сжимающую голодную боль, возникшую где-то внутри, Эмили со стоном пропустила пальцы сквозь густые волосы Клинта. Затем нащупала пуговицы его рубахи. Когда он подвинулся, чтобы их было легче расстегивать, Эмили вскрикнула, так как его нога задела ее поврежденную лодыжку.

— Эмили? — Клинт через силу оторвался от сладких лепестков ее губ и увидел боль в ее чудесных широко раскрытых глазах. — Что-то не так?

— Моя нога, — выдохнула она.

Клинт мысленно отругал себя. Черт подери, он совсем забыл об этом! Нужно было с самого начала снять башмак…

Перекатившись на край топчана, он откинулся назад, сознавая, что распалившееся желание все еще бушует в его крови. Черт подери, Эмили Спун была так аппетитна! Ее нежное тело, со всеми его округлостями и изгибами, выдавало горячий и страстный темперамент. А чувственный ворох черных волос вокруг прекрасного лица толкал к безумию.

Девушка с усилием села на топчане. Клинт вдохнул поглубже, теребя рукой свою шевелюру, — расстегнутая блузка Эмили заставляла его испытывать муки.

— Извините, что причинил вам боль. — Он отодвинулся еще дальше от Эмили и, окончательно взяв себя в руки, сосредоточил внимание на ее злополучном ботинке. — Я постараюсь снять его быстро и осторожно. Но если лодыжка распухла, возможно, ботинок придется разрезать, — предупредил он.

— Начинайте, — кивнула Эмили. У нее тряслись плечи. Но не только от простреливающей ногу боли, а из-за всего того, что она испытала, лежа на этом топчане с Клинтом Баркли. От его поцелуев исходила такая магия, какой она никогда не ощущала прежде. Никто не трогал ее так, как он. Его руки блуждали по ее телу, исследуя его там, куда никогда не прикасалась рука ни одного мужчины.

Сердце Эмили по-прежнему трепетало, и губы все еще покалывало иголочками от его поцелуя. Если в тот вечер, когда они впервые встретились на ранчо, Клинт Баркли показался ей опасным мужчиной, то теперь она поняла, насколько он опасен в действительности.

Спасибо небу за эту боль в лодыжке! Спасибо, что Клинт задел ее своей ногой! Спасибо, что в заколдовавших их безумных чарах что-то сломалось, прежде чем события получили дальнейшее развитие.

Когда Клинт ухватился за ее ботинок, Эмили взглянула на его растрепавшиеся волосы и распахнутую рубаху, пуговицы которой были расстегнуты ею. Забыв о боли, она смотрела на его грудь, поросшую густыми темными волосами. Теперь она знала, что чувствуют скрывающиеся под ними сильные мышцы от прикосновения ее пальцев. Ей так захотелось снова погладить эту могучую грудь, что столь сильное желание испугало ее.

— Вы готовы? — спросил он и начал стягивать ботинок. Эмили дернулась, сдавленно вскрикнув. Клинт замер и нахмурился. Его раскрасневшееся лицо побледнело. Он достал из кармана нож и выдернул из чехла. — Я вынужден разрезать ботинок.

— Давайте… только, пожалуйста, сделайте это побыстрее, — пробормотала Эмили сквозь расходящиеся круги боли. Но боль эта была для нее благом и спасением. Она уберегала ее от опасной игры с огнем. Не давала смотреть на этого невозможно красивого шерифа, убедившего ее лечь с ним на топчан в маленькой хижине, в десятках миль ото всех, — Ботинок… — прошептала Эмили слабым от боли голосом. — Уберите его.

Клинт действовал быстро. И все-таки к тому времени, когда он успешно разрезал кожаный башмак, Эмили, сцепив руки, кусая губу, едва не потеряла сознание.

— Спасибо, — задыхаясь, проговорила она. — Я вам очень благодарна.

Осторожно сняв чулок, Клинт хмуро осмотрел опухшую лодыжку.

— Вам требуется немного виски.

— Понятно. Хотите меня напоить? — Несмотря на боль, Эмили пыталась говорить, сохраняя этот притворно-легкомысленный тон. — Прав был мой дядя, когда учил меня не доверять полицейским.

В ответ она получила ослепительную улыбку.

— Мисс Спун, я уже говорил вам, что мне обычно не приходится выпрашивать поцелуи, — сказал Клинт. — Как правило, мне не приходится и спаивать женщин. — С этими словами он стянул с нее другой ботинок и чулок.

Эмили осторожно положила обе ноги на топчан.

Клинт старался не смотреть на стройные икры, выглядывавшие из-под складок ее юбки для верховой езды. Он заставил себя сходить к своему седельному мешку за фляжкой.

— Вот, выпейте. Это должно уменьшить боль. — Он протянул Эмили виски.

Она не спорила, так как теперь ее лодыжка, высвободившаяся из тугого чехла ботинка, разболелась еще больше. Первый глоток виски, обжегши горло, стек в желудок. Она глотнула еще раз, прежде чем вернуть фляжку.

Забрав виски, Клинт и сам сделал добрый глоток. «Как тут не выпьешь! — подумал он. — Рядом с ней любого мужчину потянет на спиртное. Но почему, черт возьми, я так забочусь о ее болячках? И почему она так дьявольски красива?» Она была не только красивее, но и желаннее любой из женщин, встреченных им когда-либо. «Даже пальцы на ее ногах заставляют кровь быстрее бежать по жилам», — констатировал он с раздражением. Но не маленькие хрупкие пальчики сейчас привлекли его внимание. Эмили забыла застегнуть пуговицы на своей блузке, под которой виднелось белое кружево сорочки, едва закрывающей возвышающиеся мягкие округлости. Клинт подавил в себе порыв протянуть руку и сбросить эту проклятую блузку. И сорочку тоже. «Ваша маленькая интерлюдия с поцелуем определенно закончилась», — предупредил он себя строго. Но вот беда — удовольствие оказалось большим, чем он ожидал.

«Не слишком ли ты предаешься наслаждению?» — охладил он себя, встревоженный внезапно возникшим в мозгу сигналом. Если бы не эта ее боль в ноге, все могло бы кончиться по-другому. С проблемами для них обоих. И гораздо большими, чем каждый из них мог ожидать.

Глядя на очаровательное лицо Эмили, встречаясь с настороженным взглядом ее живых серебристых глаз, Клинт в который раз напоминал себе, что она племянница Джейка Спуна.

Однако смятение не покидало его.

«Да, она племянница Спуна, ну и что? Зачем придавать этому такое большое значение, если ты никогда на ней не женишься?» Да и она ни за что не захочет выйти замуж за полицейского. Совершенно неподходящая невеста. И к тому же, возможно, единственная незамужняя женщина, не стремящаяся набросить на него аркан.

Так почему, пользуясь случаем, не изучить дальше то неуловимое, что возникло между ними, не вселяя в нее ложных надежд? Все так просто и естественно! Чем плохо доставить друг другу удовольствие без всяких условий и обязательств? Провести бурную ночь с самой желанной женщиной, которая тебе когда-либо встречалась! И никакой привязанности! Что может быть лучше? Ни о чем большем Клинт не помышлял. Однако эти поцелуи возбудили в нем что-то новое, всколыхнув какое-то более глубокое чувство, нежели он ожидал. И это незнакомое чувство испугало его.

Испугало? Почему, черт побери, женщина, любая женщина, должна его пугать? И откуда могло появиться это непонятное чувство?

Может быть, это потому, что она с таким сочувствием слушала историю о его родителях и Нике? Но как бы то ни было, замечательная фигура и прекрасное лицо Эмили Спун вызывали в нем что-то большее, нежели физическое влечение. Это «что-то» не укладывалось в рамки обыкновенной похоти, не затрагивающей души. Здесь было другое. И он чувствовал это с самого начала.

Клинт привык все держать под контролем и не любил неопределенности. Он всегда четко представлял, что ему надо. И знал, как это получить, особенно когда дело касалось женщин. Он всегда это знал.

Только не в этот раз.

«Пора давать задний ход, — решил он осмотрительно. — Черт побери, это к добру не приведет».

Он должен отступить назад и сохранить между ними некоторую дистанцию.

— Попробуйте задремать, — коротко сказал он, заталкивая фляжку в карман. — Виски должно помочь.

Эмили наблюдала, как меняется выражение лица Клинта, как прежний холод проникает в его взгляд. Куда девались его теплота и юмор? Ее захлестнули уныние и острое ощущение одиночества. Мужчина, наливавший ей кофе, гладивший волосы и целовавший ее на топчане, исчез, а появился рассудочный и собранный страж порядка. Боль снова пронзила ее, совсем другая боль.

— Хорошо, — сказала она, стараясь говорить спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся. — Когда я проснусь, мы сможем уйти отсюда. А вы пока постелите себе на полу, вон там. — Она указала на дальний угол возле очага.

— Прекрасно, — сказал Клинт, задерживая на ней взгляд. — Просто замечательно.

Эмили только сейчас заметила, что ее блузка по-прежнему не застегнута. Она покраснела и быстро взглянула на Клинта.

— Вас это не устраивает? — спросила она, путаясь с пуговицами.

Клинт пожал плечами и отвернулся.

— Я просто подумал, что вам может потребоваться помощь.

— Мне больше не нужна помощь — ваша особенно, — сказала Эмили. Слова прозвучали более колко, нежели ей хотелось. Но напряжение между ней и Клинтом все еще ощущалось, невзирая на его пасмурный вид и холодный взгляд.

Небо расколола молния, дождь не прекращался. Клинт расстелил скатанное одеяло и сделал еще один глоток из фляжки.

Эмили легла на топчан и натянула одеяло до подбородка. Она старалась ни о чем не думать — ни о пульсирующей боли в лодыжке, ни о бушующей снаружи грозе, ни об устроившемся на ночлег менее чем в десяти футах от нее мужчине.

Но она не могла перестать думать о том, что он заставил ее чувствовать, и тех желаниях, которые он в ней возбуждал.

«Все-таки провести наедине с ним еще какое-то время — неудачная мысль, — подумала она, укрываясь одеялом. — Восход солнца еще не скоро».