Лотос пришлого бога

      И какие же мысли он предъявлял миру все это время?
      О чем он размышлял много-много лет?
      Эрик вздохнул. Пожалуй, ему нечем особенно похвастаться.
      Да, иной раз у него случались озарения, и именно их воплощение в скульптуре принесло ему славу и деньги. Но моменты высокого полета были так редки... А чаще он просто заимствовал что-то в далеких мирах... не зря же он так любил путешествия. И реализовывал позаимствованную идею, не забывая, конечно, о технике. Уж этого у него никто не отнимет. В техническом отношении Эрик Бах - само совершенство.
      Тут скульптор вспомнил о отвратительном божке, которого случайно увидел несколько лет назад и который так врезался в его память, что пришлось в конце концов вылепить его, чтобы избавиться от надоедливой картинки, засевшей в уме. Тошнотворное существо. И цветок, в котором сидит это чучело, тоже тошнотворен. Эрик поставил его в Заповеднике, и глупые зрители и искусствоведы решили, что скульптор создал невероятно сильный образ, трактующий порочность сансары, мира желаний. И в самом деле, стоит посмотреть на эту жабу - сразу захочется в нирвану. И ведь кто-то этой жабе поклоняется! Когда Эрик, болтаясь в каком-то созвездии, названия которого он совершенно не помнил, посреди ночи спьяну сунулся в чей-то храм, где красовался на возвышении этот божок, незваного скульптора так турнули, что он счел за лучшее тут же вообще убраться из тех краев. Но он был маэстро, художником, и его зрительная память фиксировала все, что попадалось Эрику на глаза, независимо от его воли и желания... и чужой бог, сидевший в уродливом лотосе, освещенный чадящими керосиновыми лампами, долго преследовал его.
      И надо же было так случиться, что именно в тот момент, когда Эрик принялся лепить этого божка, появился Мюррей со своим булыжником! И скульптор вложил камень в фигуру.
      И теперь "Лотос пришлого бога" казался ему еще более отвратительным.
      К тому же Эрик по-прежнему никак не мог понять суть замысла Лепски.
      Что это за странная ворожба, убивающая людей? На что это нужно Мюррею? Что он с этого имеет?
      Впрочем, что бы ни имел с этого проклятый Лепски, Эрику не хотелось участвовать в подобной авантюре. Довольно с него собственных ошибок, незачем принимать участие еще и в чужих. Ну, "Лотос" теперь безвреден... хотя, конечно, остались еще две части камушка. Может быть, все-таки взять у Кхона куклу и вытащить осколок? Вот только...
      Зачем спешить?
      Сыро, холодно, противно. Все надоело, все обрыдло. Домой возвращаться страшно, там засели враги... кто-то хитроумно преследует Эрика, сплошная злоба вокруг, ненависть, люди порочны и омерзительны... ну совершенно невозможно работать, даже просто забыться на минутку! Только и есть радости, что хорошее согревающее.
      Эрик допил ром.
      Реальность постепенно растворилась, превратившись в серый пепел и дым.
      Хмуро посмотрев на пустую бутылку, скульптор отшвырнул ее, и та, шлепнувшись в клумбу,
      свалила сразу три горделивых тюльпана.
      - Метко! - похвалил сам себя Эрик.
      А потом растянулся на скамье и захрапел.
      Мрачный Карлик, наблюдавший за ним, покачал головой и ушел.
      6.
      - Но почему он ее отпилил? - в который уже раз повторил Командор. Почему, объясни мне, умоляю!
      - Ну, мало ли какие соображения могут быть у творческой личности, к тому же постоянно пьяной, - развел руками Сергей Ливадзе. - Может быть, так выразило себя его подсознание. Например, у маэстро возник неосознанный протест... он ощутил во вложенном в скульптуру камне чужеродное начало, и...
      - Стой, стой! - перебил аналитика Прадж-Мачиг. - Нечего тут мне искусствоведом прикидываться! Где он мог спрятать голову?
      - Где угодно, - уверенно ответил Ливадзе. - Планета большая.
      - Утешил, нечего сказать. Так ты полагаешь, Данила не тронет вампира, пока не найдет камень?
      - Само собой.
      - Несмотря на то, что без Камня Мудрости вампир должен стать слабее?
      - С чего ты взял? - удивился Ливадзе. - С какой стати ему слабеть? Нет, камешек тут ни при чем. Лепски проглотил уже достаточно чужих умов. Просто Даниле, скорее всего, хочется нейтрализовать Мрачных Карликов. Чтобы не путались под ногами.
      Командор хихикнул.
      - Образ что надо, - сказал он. - Карлики Дану как раз по колено будут. Только я не думаю, чтобы они ему могли помешать. Тут что-то другое.
      - Ну, мы же до сих пор ничего не знаем об этом камне, - развел руками Ливадзе. - Я уж куда только запросы ни посылал - никто и ничего! Ужасно засекреченный объект.
      Командор на этот раз промолчал, и у Ливадзе тут же зародилось страшное подозрение.
      - Прадж, - угрожающим тоном произнес аналитик. - Ты что-то знаешь.
      Командор сделал невинное лицо и покачал головой.
      - Нет, Сереженька, ничего.
      - Врать нельзя! - предостерег его аналитик. - Карму портишь!
      - Ну, если мы, при нашей-то службе, начнем думать о своей карме через месяц межгалактическая война начнется, - меланхолически произнес Командор.
      - Ладно, не хочешь - не говори, - разобиделся аналитик и торжественно пообещал: - Я сам догадаюсь!
      Командор сделал вид, что ничего не понял. Ливадзе окончательно укрепился в своих черных подозрениях.
      - Прадж, а Прадж! - задушевно начал он. - А вот как ты думаешь, могу ли я работать в таких условиях? Вот если ты от меня скрываешь какой-то важный факт - а потом требуешь, чтобы я тебе выдал прогноз ситуации и даже какие-то конкретные советы, как мне быть?
      - Ну, как-нибудь будь, - вяло откликнулся Командор.
      - Стилист! - восхитился аналитик. - Тебе бы чеканную прозу писать! Золотым пером от Паркера!
      - Отвяжись, - ворчливо сказал Командор.
      - Ага, - обрадовался Ливадзе, - значит, ты признаешь, что мне не все известно?
      - Ты мне вот что лучше объясни, - попросил Командор, решив не обращать внимания на придирки аналитика. - Почему Лорик впал в кому? И чем это грозит Даниле?
      - Даниле это ничем не грозит, если Лорик не очнется, - уверенно ответил Ливадзе. - А кома... Ну, нам же прислали результаты обследования... а, ты, наверное, их еще не видел. Конфликт сознаний.
      - Да ведь тот альпинист умер!
      - Не об альпинисте речь. Йогин захватил чужое тело, но что-то сделал неправильно... ну, может быть, использовал не ту методику, или просто технически был слабоват... и в итоге закапсулировался. На поверхности осталась только часть грубого рассудка, только то, что необходимо для простой жизни. Но за сорок лет родилась новая личность. Вполне пристойная. Добрая и милая. Любящая невинные забавы вроде астральных путешествий. Так что все объяснимо.
      - А если йогин все же вырвется на волю?.. - От этой мысли Командору стало худо, и он тут же вызвал дежурного и сказал: - Слушай, надо сейчас же отправить кого-нибудь на Минар. Там в госпитале Кхон Лорик, за ним необходимо присматривать, да получше.
      - Ничего не выйдет, - нахально ответил дежурный. - Велено к Лорику не приближаться.
      - Чего-чего? - изумился Командор. - Кем это тебе велено?
      - Винклер только что выходил на связь.
      - Это он что, сам придумал? - грозно спросил Прадж-Мачиг.
      Дежурный возмущенно фыркнул.
      - Ты что болтаешь? Чтобы Винклер стал в наши дела вмешиваться? Это требование Ольшеса, так он сказал.
      - Ну и ну, - загрустил Командор, поворачиваясь к Ливадзе. - Это до чего же дошло! Рядовые инспектора отдают приказы по Управлению! Без моего ведома!
      - А, обиделся! - возликовал аналитик. - Так тебе и надо! Хочешь совет? Займись делом, сразу легче станет.
      - А я чем занимаюсь? - не понял Прадж-Мачиг.
      - Фигнёй! - сообщил Ливадзе. - Тебе бы сейчас связаться с Дипломатическим корпусом, да попросить помощи у Мрачных Карликов!
      - Ты с ума сошел! - воскликнул Командор. - Карлики? В помощь инспектору-особисту? Нет, Сережа, ты явно переутомился.
      - Лучше сделать это официальным путем, - словно не слыша слов Командора, продолжил Ливадзе. - Так сказать, честно признаться, что мы знаем о хищении их собственности и готовы всячески способствовать ее возвращению на законное место.
      - А мы готовы? - усомнился Прадж-Мачиг.
      - Разумеется, - кивнул Ливадзе. - Если, конечно, не хотим нажить себе очень неприятных врагов.
      - Враги нам ни к чему, - согласился Командор. - Но если этот камешек умеет похищать чужие умы...
      - Не беспокойся, после этой заварушки Карлики усилят бдительность. Больше он из их рук не вырвется. А уж чем они занимаются у себя дома - нас не касается. Мы в чужие кастрюли носа не суем.
      - Верно...
      Ливадзе ушел, а Командор приступил к реализации совета Главного аналитика. Впрочем, Прадж-Мачиг ничуть не верил в возможность переговоров с Карликами. Однако попытка - не пытка...
      7.
      Камень не откликался на вызов.
      Лепски снова и снова повторял формулу, меняя ритм и тональность, чувствуя, что у него уже начинает заплетаться язык, - но Камень Мудрости молчал, как будто и вовсе не существовал в природе.
      Лепски встревожился не на шутку. До сих пор такого не случалось ни разу за все те шесть с лишним лет, пока половина Камня Мудрости находилась в "Лотосе пришлого бога". И где бы ни оказывалась его вторая часть, болтающаяся по галактикам вместе с чревовещателем и его пыльными куклами, Камень Мудрости всегда отвечал на призыв своего нового хозяина. Кое-какую работенку Камень мог выполнять и в раздробленном состоянии.
      Что могло произойти?
      В конце концов Мюррей решил разобраться в обстановке непосредственно на месте, в Скульптурном Заповеднике.
      Он вывел из гаража "летучку" и отправился в соседний город.
      По дороге Лепски снова и снова обдумывал последние события. Да, все складывалось не в его пользу.
      Но самым неприятным было то, что исчезла кукла с половиной Камня Мудрости в голове.
      Куда она могла подеваться?
      Лепски тщательно проследил все, что происходило с Лориком и Дорис. Он легко проник в охранную систему Заповедника и выяснил, что Кхон Лорик, словно внезапно взбесившись, убил смотрителя двадцать второго круга, а потом ушел, как ни в чем ни бывало, забыв куклу на поляне. Куда она подевалась потом? Неясно. Инспектора ее не нашли. Скорее всего, Дорис попала в лапы обезьяны, которая почему-то явилась в Заповедник вместе с инспекторами. Обезьяна шарила в кустах как раз там, куда упала кукла.
      Лепски потратил немало времени, пытаясь узнать, куда обезьяна спрятала куклу. Но ничего не вышло. Кукла как сквозь землю провалилась.
      А теперь вот Камень не отвечает.
      Мюррей был почти уверен: обезьяна запихнула куклу в такое место, где Камень Мудрости не в силах услышать формулу призыва.
      Но в то же время его терзали сомнения. Лепски боялся, что Камень утратил силу. Ведь он уже так долго был разделен на две части... но Мюррей всячески старался не позволять этой мысли укрепиться в его сознании. Сначала надо поговорить с пришлым богом, а там видно будет.
      ...Да, если бы Мюррей не поленился еще раз заглянуть в компьютер охранной системы, он бы знал, какой сюрприз ожидает его в двадцать втором круге. Но он этого не сделал, занятый размышлениями о кукле и обезьяне... и вот теперь, стоя перед обезглавленным божком, сидящим в уродливом цветке, Лепски совершенно растерялся.
      Зачем Эрик сделал это?..
      И куда он подевал голову с Камнем Мудрости?
      А может быть, он извлек Камень...
      Лепски еще долго стоял бы так, размышляя о возможных последствиях утраты Камня и о том, возможно ли будет узнать у полусумасшедшего Эрика, где спрятана голова скульптуры или половина Камня сама по себе, - но его отвлек внезапно раздавшийся с другой стороны поляны шум.
      Мюррей обернулся.
      Из-за белого ствола толстой старой березы высунулась нахальная обезьянья морда.
      - А! - вскрикнул Лепски. - Это ты, паразитка! Где кукла?
      И он бросился к обезьяне.
      Конечно, это было глупо. Не ему было состязаться с орангутаном в скорости. Обезьяна взлетела на березу и, усевшись на ветке метрах в пяти над землей, скорчила рожу. А потом перепрыгнула на соседнее дерево.
      Лепски, в общем-то прекрасно понимая, что обезьяну ему не догнать, тем не менее почти потерял голову от ярости. Он пошарил в траве, нашел небольшой камень и со злостью запустил его в мерзкое животное. Камень ударился о ствол березы и отлетел далеко в сторону. Обезьяна язвительно завизжала, швырнула в Лепски сучок и умчалась, перелетая с березы на березу, как на крыльях.
      - Ну, дрянь... - процедил сквозь зубы Лепски. - Я до тебя доберусь!
      Конечно, это была пустая угроза. Но и промолчать Мюррей был не в силах.
      Забравшись в "летучку", Лепски задействовал свою наблюдательную систему, пытаясь отыскать Эрика. Дома скульптора явно не было, на территории Заповедника - тоже. Лепски, дав системе задание отыскать Баха во что бы то ни стало, поднял машину в воздух и повис над двадцать вторым кругом, не зная, куда ему направиться. Но тут он увидел внизу обезьяну и, радостно взвизгнув, бросился за ней.
      Обезьяна уже миновала березовую рощу и бежала по земле между елями. Сгоряча Лепски не обратил внимания на то, что мчится обезьяна не куда-нибудь, а в сторону двадцать четвертого круга, где поселились прибывшие с Земли инспектора. Его охватил азарт погони. Обезьяна, как ни странно, мгновенно заметила "летучку" Мюррея. Лепски даже показалось, что животное поняло угрожавшую ему опасность, хотя этого, конечно, быть не могло, потому что звери, жившие при замке Хоулдинг и Скульптурном Заповеднике, никогда ничего не боялись - по той простой причине, что их никто никогда не обижал. Но эта зверюга вдруг начала метаться из стороны в сторону...
      Достав из-под сиденья энергетический пистолет, обозленный Лепски опустил боковое стекло и стал целиться в обезьяну. Можно было подумать, что она увидела направленный на нее ствол - и тут же спряталась под большой елью. Лепски ждал. Не будет же она сидеть там вечно!
      И в самом деле, очень скоро обезьяна, решив, очевидно, что опасность миновала, выскочила из-под колючих ветвей и побежала дальше. Лепски злорадно ухмыльнулся. Попалась, дура!
      Но Мюррей отнюдь не был сверхметким стрелком. И потому первый выстрел даже не напугал обезьяну, а лишь выжег траву метрах в пяти за ее спиной. Лепски выстрелил еще раз, еще... он уже ничего не соображал от злости. Им владела одна мысль: убить поганую зверюгу! В буре чувств утонула даже память о том, что именно эта обезьяна украла куклу Лорика, и только она знает, где кукла спрятана. Мюррей желал смерти отвратительной мохнатой зверюги.
      И наконец Лепски радостно вскрикнул. Струя огня опалила животное, и обезьяна заверещала так, что ее, наверное, услышали во всем Заповеднике...
      Во всяком случае, до коттеджа, где поселились земляне, ее крик уж точно донесся.
      А потому в следующую секунду "летучка" Мюррея на долю секунды застыла в воздухе, а потом камнем понеслась вниз.
      И лишь теперь Лепски опомнился и испугался.
      Он не был готов схватиться с инспекторами Федеральной безопасности прямо сию минуту.
      Мгновенно сосредоточившись, Мюррей нащупал блокирующую волну, тянувшую машину к земле, и одним ударом разметал ее. "Летучка" вновь взмыла вверх, и Лепски на полной скорости помчался от Заповедника. Но, не желая, чтобы его проследили, он не сразу повернул к дому, а сначала ушел в противоположную сторону, на северо-восток, и лишь тогда, когда город, к которому примыкал Заповедник, остался далеко позади, он развернулся и, описав огромный полукруг, направился домой.
      Когда он уже подлетал к своей улице, компьютер пискнул, привлекая его внимание к только что поступившей информации. Лепски глянул на маленький экран - и злобно выругался.
      Скульптор Эрик Бах покинул планету Минар.
      Он отправился на Землю.
      8.
      - Ушел! - горестно вскрикнул Левинский, опуская нейтрализатор. - Как это он сумел, не понимаю!
      Но его беде некому было посочувствовать. Доктор Френсис уже унесся в дом, чтобы подготовиться к операции, а Винклер с кибер-реаниматором не только успели домчаться до обожженной Читы, но и прошли почти половину пути назад.
      Кейт замер, с ужасом вглядываясь в несчастное животное. Чита была без сознания. Кибер-реаниматор, загасив тлевшую шерсть, облил обезьяну какой-то жидкой мазью, и теперь Чита была похожа на блестящее тряпичное чучело, безвольно болтавшееся в нежных объятиях медицинского робота. Винклер суетился рядом, хотя толку от него не было ровно никакого. Но Левинский не успел хорошенько рассмотреть, какие повреждения получила любимая хулиганка. Через несколько мгновений Чита уже очутилась в операционной.
      - Ну... слов у меня нет! - прошипел Саймон Корнилович, уставясь на дверь, за которой доктор Френсис хлопотал над Читой. - Кто же это мог такое... Ну!..
      - Ага, - кивнул Левинский, тоже не находя подходящих выражений, чтобы излить свои чувства. - Да еще и уйти сумел.
      - А? - недоуменно повернулся к нему командир.
      - Я в него пальнул из нейтрализатора, - пояснил инженер. - Сбил вроде, но он почему-то снова взлетел и удрал.
      Винклер открыл рот, но, подумав немного, снова его закрыл. Сказать тут и в самом деле было нечего. "Летучка", умчавшаяся в неведомую даль после прямого попадания из нейтрализатора... это было что-то новенькое. Во всяком случае, простые и однозначные законы физики ничего подобного не допускали.
      Наконец Винклер спросил:
      - А ты уверен, что попал?
      Левинский обиделся.
      - Ну, ты даешь, командир... как это я мог не попасть? Я же не в муху стрелял!
      - Да, конечно... - Саймон Корнилович снова надолго задумался. Потом у него родился новый вопрос: - А Данила не говорил, когда вернется?
      - Нет, конечно, - грустно ответил Кейт. - Когда это он нам докладывал о своих делах?
      - А Харвич?
      - И тот не лучше.
      Винклер снова уставился на дверь, а потом, не выдержав, шагнул к ней и прижался ухом. Жест, безусловно, был абсолютно бессмысленным. Что он мог услышать?.. Но Кейт понял командира. И сказал:
      - Знаешь что, давай лучше выйдем, погуляем, что ли...
      Саймон Корнилович отошел от двери и сообщил:
      - Чего-то наш доктор все бормочет там, приговаривает... наверное, она уже очнулась.
      - Конечно, очнулась, - уверенно сказал инженер. - Вот увидишь, к вечеру опять начнет всяко безобразничать.
      - Надеюсь... ладно, идем куда-нибудь. Тошно мне что-то.
      - Мне тоже.
      Они вышли из дома, спустились с крыльца и остановились, совершенно не представляя, что
      делать дальше. Конечно, ни один из них не хотел удаляться от коттеджа. Вдруг, например, доктору
      Френсису понадобится их помощь?..
      Но не только мысли о пострадавшей Чите тревожили разведчиков. Они ни на секунду не могли забыть и о том, что на их любимицу напал не простой человек, а некто, способный снова поднять в воздух машину, пораженную ударом нейтрализующего луча. А это уже были дела инспекторские. Инспектор же Ольшес не только отсутствовал, но и предположить было невозможно, когда он вернется. Вместе с инспектором Харвичем или без оного.
      Оба разведчика долго молчали, но их размышления явно текли параллельно, потому что, когда Винклер наконец нарушил тишину и спросил: "А ты его номер видел?" - Левинский лишь кивнул в ответ, и командир с инженером тут же отправились в комнату Винклера, а через пару минут уже получили ответ на свой запрос:
      "Мюррей Лепски. Программист. Родился... служил... проживает..."
      Винклер попытался связаться с кем-нибудь из инспекторов, чтобы сообщить о происшествии, но ни Ольшес, ни Харвич на его горячий призыв не откликнулись.
      Саймон Корнилович и Левинский снова вышли на поляну перед домом, чтобы обдумать познанное.
      - Ну, и чем ему наша Чита не угодила? - хмуро произнес Левинский. Что она могла сделать такого, чтобы этот бешеный программист открыл стрельбу в Заповеднике?
      - Ты мне лучше скажи, как этот программист мог улететь после того, как ты всадил в его машину заряд энергии, - сердито откликнулся Саймон Корнилович.
      - Это тебе Данила скажет. Если соизволит. Только мне кажется, Лепски - это как раз та фигура, за которой наши инспектора охотятся.
      - Ну, кто за кем охотится, это еще вопрос. Да и вообще... если бы он был вампиром - с какой стати он стал бы гоняться за орангутаном? Ему что, приспичило поиметь обезьяний интеллект?
      - Да он же и не пытался ее умом завладеть, он просто убить ее хотел! Наверное, чем-то она сумела ему насолить. Может, потенциальную жертву спугнула, например, - предположил Левинский.
      - Все может быть, потому что все быть может, - грустно сказал Винклер. - И ты, безусловно, прав в том, что это как раз та фигура. Он же убил инспектора Гарева. Так что ему твой нейтрализатор - раз плюнуть... Но все равно непонятно, при чем тут Чита.
      Из-за елей, как чертик из коробки, выскочила "летучка" и мгновенно брякнулась прямо перед разведчиками. Винцент Харвич, выскочивший из нее, внимательно посмотрел на обоих и спросил:
      - Что?..
      - Читу подстрелили, - ответил Винклер. - Она в операционной.
      Харвич исчез в доме. А командир и Левинский, посмотрев ему вслед, дружно покачали головами.
      - Я был уверен, что это Данила летит, - сказал Кейт.
      - Ага, - кивнул Винклер. - Надо же! Быстро мальчик растет. Сил набирается.
      - Лишь бы не стал таким же болтливым, как Дан! - с легким испугом в голосе сказал Левинский.
      Винклер невольно рассмеялся.
      - Ну, ты уж слишком. И к Даниле можно привыкнуть. Вот побываешь с ним в пяти-шести экспедициях, и совершенно перестанешь обращать внимание на его треп. Идем-ка туда... мне кажется, доктор уже закончил работу.
      Они вернулись в коттедж. Дверь медицинской комнаты была распахнута настежь, и разведчики увидели Винцента Харвича, державшего на руках несколько облысевшую Читу. В остальном вид у Читы был вполне благополучный.
      - Ну, как она?
      - Нормально, - весело сообщил доктор Френсис, выглядывая из-за плеча Винцента. - К вечеру будет как новенькая.
      - Что, и шерсть к вечеру отрастет? - хихикнул Левинский.
      - Шерсть - это вряд ли, - серьезно ответил доктор Френсис. - А в остальном - порядок.
      Чита важно посматривала на людей, прекрасно понимая, что сейчас она предмет всеобщего внимания и сочувствия. Ей это явно нравилось.
      - Кто это сделал? - спокойно спросил Харвич. - Вы знаете?
      - Да, - кивнул Винклер. - Кейт заметил номер. Мюррей Лепски, он живет...
      - Я знаю, где он живет, - перебил командира Харвич. - Даниле не передали?
      - Он не выходит на связь, - сказал Винклер. - Как и ты, между прочим.
      - Ну, я немножко занят был.
      - Ты хоть бы слова придумывал другие, - жалобно произнес Саймон Корнилович.
      - Какие - другие? - не понял Винцент.
      - Не те, которые Данила говорит! - объяснил командир. - Это же его любимый ответ - немножко занят был! А теперь и ты туда же!
      - А... извини, это я машинально. Зачем бы ему стрелять в обезьяну? Неужели он узнал...
      Харвич вдруг сунул Читу в руки Винклеру, сорвался с места и убежал сломя голову.
      Чита обиженно высунула ему вслед язык.
      Саймон Корнилович спросил:
      - Чита, хочешь чего-нибудь вкусненького? После нервных встрясок очень даже полезно перекусить.
      - Кр-роха хочет! - раздался хриплый вопль попугая, невесть как очутившегося в коридоре. - Кр-роха хочет! Нервный Кроха!
      Чита вырвалась из рук командира и погналась за попугаем.
      Через несколько минут разведчикам удалось навести порядок, предложив Крохе пирожок с капустой, а Чите - отличное миндальное пирожное. Наблюдая за тем, как каждый из них расправляется с угощением, Винклер задумчиво сказал:
      - Все-таки интересно... что же такое известно нашей Чите?
      Чита скосила на него хитрые глаза и откусила еще кусок пирожного. Она и вправду знала что-то важное, в этом ни у кого не возникало сомнений. Но что именно?
      И как заставить ее рассказать то, что она знает?
      9.
      Эрик вышел из такси и рассеянно посмотрел по сторонам.
      На стоянке около Дхарма-центра свободных мест почти не было.
      Что ж, удивляться этому не приходилось. Желающих поговорить с монахами, поработать в библиотеке Дхарма-центра всегда было хоть отбавляй. Сюда приезжали все, у кого возникали серьезные проблемы. И монахи никому не отказывали в помощи. А вот теперь и ему, великому скульптору Эрику Баху, пришла пора задуматься о дальнейшей жизни в этом рождении, посоветоваться со специалистами, знающими, как справиться с той или иной духовной проблемой.
      Эрик зашагал по тропе, ведущей через гигантский парк к зданию Дхарма-центра.
      Здесь было чудесно. Каждого, входящего в тень огромных старых деревьев, сразу охватывал глубокий покой. И при этом парк, местами больше похожий на дикий лес, ощущался почти как живое существо - он дышал, он наблюдал за пришедшими, он размышлял о чем-то своем, вечном и неизменном... он грустил, когда шел дождь, и он веселился, подмигивая солнышку желтыми глазами ромашек, улыбаясь смешными рожицами львиного зева... Эрик остро ощущал оттенки цветов и запахов, ему в глаза бросались то сизый колокольчик, склонившийся над тропой, то скользнувшая за пень рыжая ящерица, то тень, притаившаяся в траве... и наконец скульптор свернул на узкую дорожку, уводящую куда-то влево, в глубину парка. Ему не хотелось спешить. День еще только начинался, он всегда успеет сделать то, для чего явился на Землю.
      Он шел, то и дело поглядывая вверх, где сквозь раскинутые руки деревьев просвечивало ярко-голубое земное небо. Из-под ног скульптора то и дело вспархивали вездесущие шустрые воробьи, отчаянно ссорившиеся между собой. Потом деловито прошагал навстречу белый пудель с большим желтым бантом на макушке. Эрик остановился и посмотрел вслед собаке. Та явно знала, куда и зачем шла. Скульптор не мог бы сказать так о себе. Он вдруг почувствовал себя непонятым и заблудившимся. И ему захотелось усилить это ощущение. Ему так нравилось иногда воображать себя неприкаянной сиротой...
      Эрик свернул с тропинки и зашагал по парку напрямик, куда глаза глядят.
      Вскоре он забрел в густой орешник. Плотная листва и перепутанные тонкие стволы лещины наглухо закрыли обзор. Эрик ничего не видел даже в шаге от себя, но упорно продирался вперед, смахивая с лица то и дело налипавшую паутину, не желая менять избранное наугад направление. В общем-то он понимал, что упрямство такого рода - чистая нелепость, но так уж он был устроен... и лишь снова выбравшись на относительный простор, Эрик остановился и призадумался. Он так устроен?.. Ну да, конечно. А почему он примчался на Землю? Разве не потому, что захотел изменить себя?..
      Вот только хочет ли он этого на самом деле?
      Эрик всмотрелся в просветы между деревьями. Кажется, вон там, справа, поляна? Но это была не поляна. Это было озеро.
      Трава стала гуще и выше, и ноги скульптора путались в ней, и Эрик совершенно не мог сосредоточиться... ведь только что у него мелькнула какая-то необычная и интересная мысль... но эта проклятая трава так мешает... ну почему монахи не подстригают ее? Это же просто глупо! Наверное, самим им некогда гулять по парку, а об удобствах посетителей они и не думают. Умные они все до неприличия, сосредоточенные... только и знают, что мировые проблемы решать, до травы ли им!
      Эрик добрался наконец до небольшого пляжа и в изнеможении рухнул на белый песок, не обратив ни малейшего внимания на сидевшего неподалеку парнишку с длинными светлыми волосами, завязанными в пышный хвост, в разрисованной цветочками футболке и обрезанных до колен джинсах. Парнишка сидел у самой воды, и крохотные волны облизывали его босые ноги.
      Наконец скульптор немного успокоился и посмотрел на озеро. Вдалеке покачивались на воде дремлющие лебеди. Два белых и шесть черных. Величавые птицы спрятали головы под крылья и не обращали внимания на окружающее. Эрик снова рассердился. В кои-то веки раз увидел настоящих лебедей, и те свернулись в какие-то дурацкие комки, вся красота насмарку!
      Мальчик вдруг повернулся к Эрику и спросил:
      - Ты здесь бывал прежде?
      - Нет, - резко бросил Эрик. Ему совсем не хотелось разговаривать с посторонними. Но парнишка не понял этого. Он задал следующий вопрос:
      - Я имел в виду не озеро, а Дхарма-центр. Ты когда-нибудь говорил с монахами?
      - Тебе какое дело? - рявкнул скульптор, оборачиваясь.
      Но то, что он увидел, мгновенно охладило его. Мальчик был слеп. Под тонкими веками со следами страшных ожогов прятались не выпуклости глазных яблок, а ничем не заполненные провалы.
      Эрика пробрала дрожь. А если бы он утратил способность видеть окружающую его красоту... различать оттенки цветов, разнообразие форм, изысканность линий... впитывать, творить... нет, он бы просто умер.
      - Как это могло случиться? - не выдержав, спросил скульптор. - Почему тебя не вылечили вовремя?
      - Я был далеко от цивилизованных миров, - спокойно объяснил парнишка. - А когда добрался до тех мест, где мне могли помочь, было уже поздно.
      - Но почему ты не поставишь протезы? Как можно жить, ничего не видя?
      - Мне это не нужно, - улыбнулся мальчик.
      - Не нужно?! - Этого Бах и вовсе не мог понять.
      - Можно обойтись слухом.
      - Ты музыкант? - предположил Эрик.
      - Нет, что ты... Я вообще никто.
      - А сюда зачем приехал?
      - Хочу стать монахом.
      - Ты - монахом? - ужаснулся Эрик. - Такой молодой?! Тебе сколько лет?
      - Шестнадцать.
      И тут вдруг Эрик подумал о том, что ему тоже было шестнадцать, когда родители привезли его сюда... но у него никогда и мысли не возникало о том, чтобы принять монашеские обеты. Еще чего не хватало! Надеть красный балахон, обрить голову... А этот мальчик...
      - Зачем тебе это? - недоуменно спросил Эрик. - Тебе что, жить надоело?
      Мальчик рассмеялся.
      - Ты наивный и смешной человек, - уверенно сказал он. - Жизнь монаха - это и есть настоящая жизнь. Самая настоящая, глубокая, искренняя, полезная для многих других людей.