Семейный стриптиз

Энджи не верила собственным ушам, глазам и вообще не понимала, что происходит в этом мире. Лизе хватало на­глости болтать не только о фирме и сослуживцах – то есть о том, чего Энджи по ее милости лишилась, – но и об от­ношениях с Рэйдом, помолвке, свадебных планах и медо­вом месяце! Немыслимо! Что это, безудержное злорадст­во? Или черствость всегда была в характере «подруги»?

– Представляешь, Рэйд хотел ограничиться неделей, – чирикала Лиза. – Ехать во Францию на неделю! Неле­пость, верно? Сошлись на десяти днях, хотя я бы предпо­чла две недели.

Энджи кивнула. Ее медовый месяц с Рэйдом на Берму­дах длился пять дней, но упоминать об этом она не собиралась.

Когда официант унес тарелки, Лиза опустила на столик фирменный пакет из «Сакса». Энджи на миг опешила, ре­шив, что Лиза приготовила ей подарок, но потом сообра­зила, что это ее вещи, о которых она говорила по телефону.

– Остальное в машине, – сказала Лиза.

Энджи ответила бледной улыбкой. Ее план разваливал­ся на глазах, но сдаваться она не собиралась. Вот только времени оставалось в обрез.

Официант со счетом появился как раз кстати. Взглянув на квитанцию, Энджи отсчитала ровно половину суммы, добавила ровно половину чаевых и отодвинула листок. Ка­кого черта я должна за тебя платить?!

– О! – изумленно выдохнула Лиза, будто впервые столкнулась с такой диковинной процедурой, как оплата в ресторане по счету. Пошарив в сумочке, она выудила не­сколько смятых банкнот и пригоршню мелочи, тем самым напомнив Энджи, что по примеру королевских особ пред­почитает обходиться без наличных.

По дороге к машине Энджи все сильнее охватывала па­ника. Что же делать?! Что делать? Максимум через час они должны вместе оказаться в квартире Рэйда. Учитывая, что дорога займет около получаса, на поиски выхода оста­ется всего ничего. А если выход не найдется? Лиза до конца дней своих будет пребывать в уверенности, что в пух и прах разбила несчастную, жалкую толстушку Энджи… Нет, ни за что! Энджи стиснула челюсти так, что зубы за­скрипели.

Подойдя к своей машине, Лиза открыла багажник и кивнула на еще один пакет с хламом… пардон, с дорогими сердцу Энджи вещичками – пуховым платком, связанным бабушкой, голубой пижамой, старым фотоальбомом и прочими мелочами. Энджи склонилась над пакетом.

– Я упаковала, как могла, – с тонкой улыбкой сооб­щила Лиза, – Но ты же меня знаешь, аккуратность – не моя стихия.

Зато драгоценности – определенно твоя! Руки-то небось чешутся вцепиться в кольцо?

– А дневник мой где? – жалобно пробормотала Энд­жи. – Дневника не вижу!

– Какого дневника? Я ведь, кажется, все собрала! На полке только этот альбом лежал.

– При чем тут альбом? Я дневник имею в виду! Личный дневник.

– В списке его не было.

Точно, не было: Энджи с самого начала понимала, что ей нужен запасной вариант. Она выпрямилась и поверну­лась к Лизе, придав взгляду испуг и смущение.

– Ты… Господи, только не это! Скажи, что ты его не читала!

– Да нет же, нет! Я его даже не нашла!

Судя по ее виду, она была этим очень разочарована.

– Не может быть! Он всегда лежал там, на полке. Я точно помню, что говорила тебе о нем. Мне нужен мой дневник, Лиза! Я сгорю от стыда, если его кто-нибудь уви­дит!

– Ну-у… В чем проблема? Я его тебе пришлю, честное слово.

Ха! Честное слово Лизы Рэндалл – это что-то новень­кое. Энджи медленно опустила руку в карман, так же мед­ленно вынула и щелкнула замочком коробочки от «Шрив, Крамп и Лоу». В вечерней темноте, которую рассеивала лишь тусклая лампочка багажника, «бриллиант» призывно подмигнул Лизе. Та ахнула и застыла с полуоткрытым ртом. Да-да, гляди, Лиза! Вот оно, последнее звено той цепи, что окончательно привяжет тебя к клану Уэйкфилдов, черт бы их всех побрал.

Решив, что за тридцать секунд Лиза заглотнула крючок по самые жабры, Энджи решительно захлопнула коробочку.

– Вот что, Лиза. Смейся надо мной, если хочешь, счи­тай, что, я трясусь над своим барахлом, но дневник мне дорог, и без него я не уеду, – заявила она тоном, не допускающим возражений.

Лиза помолчала, потом пожала плечами:

– В таком случае… поедем в Марблхед и найдем его. Есть! Энджи усмехнулась, усаживаясь за руль своей машины. До чего же, оказывается, просто бороться с не­другом; достаточно лишь понять и поверить, что это дейст­вительно недруг.

ГЛАВА 53

Перед тем как выбраться из машины Рэйда, Мишель постаралась задрать юбку повыше. Юбку – громко сказа­но, скорее лоскут шириной с пояс Сайта-Клауса. Ну так что ж? Зря, что ли, они с Джадой потратили кучу денег Фрэнка на роскошное белье для этого случая? Вот пусть теперь Рэйд и любуется.

Рэйд не заставил себя ждать. Он выпрыгнул из-за руля, бегом обогнул машину и оказался рядом с Мишель рань­ше, чем Джада успела подкатить на арендованном автомобиле. Взяв под руку кавалера, Мишель отправилась с ним к дому, очень довольная собой. Актриса в ней пробудилась явно незаурядная. Не выпив в общей сложности и полови­ны бокала, она всю дорогу виртуозно исполняла роль дамы под сильным хмельком и наслаждалась своей властью над Рэйдом. Большую часть пути Мишель щебетала о том, как доверяет ему, как боится соглядатаев «супруга» и как она истосковалась по мужскому вниманию.

– Чарльз не в счет, – кокетливо сообщила Мишель, когда они уже подъезжали к дому. – Размеры его банков­ского счета обратно пропорциональны размерам… – Она потупилась – леди как-никак! – и скороговоркой закончила: —…индивидуальным размерам. – После чего стисну­ла бедро Рэйда.

Распаленный страстью, как взявшая след гончая, Рэйд повернул ключ в замке, и Мишель с Джадой вошли в быв­шую супружескую обитель своей подруги. «Премилая квартирка, – отметила Джада, – куда там до нее нашей с Клинтоном первой семейной берлоге в Йонкерсе. Непло­хо устраиваются белые обеспеченные ребятишки!»

– Леди позволят предложить им выпить? – галантно спросил Рэйд, жестом приглашая обеих устраиваться на диване.

– А мы не леди, – грудным голосом проворковала Джада, и Рэйд застыл на полпути к кухне. – То есть… мы, конечно, женщины. Еще какие женщины! Но не леди точно.

Джада провела ладонью по длинным распущенным во­лосам Мишель, полюбовалась, как красиво выглядит ее темная, почти шоколадная рука на золотистом фоне, а за­одно и с часами сверилась. Времени оставалось не так уж много.

Рэйд со свистом втянул воздух.

– Сейчас вернусь, – хрипло сказал Рэйд, круто раз­вернулся и исчез в кухне.

Встретившись взглядами, подруги, согласно задуман­ному плану, принялись срывать с себя одежду.

– Только больше меня так не трогай, – прошептала Мишель. – Ужас какой!

– Я всего лишь по головке тебя погладила, – тоже ше­потом возразила Джада.

– Погладила – и хватит. – Мишель уже избавилась от пиджака и теперь стягивала свою непристойную юбчонку.

Джада переступила через кожаные брюки, оставшись в слепяще-оранжевых шелковых трусиках, чулках и черном кружевном пояске с резинками.

– Ботинки сними! – прошипела Мишель, на которой уже не было ничего, кроме розового атласного лифчика и таких же трусиков-стрингов.

В этот момент из кухни появился Рэйд. Он спиной толкнул вращающиеся двери, повернулся с подносом в руках и… угощение ухнуло на пол.

– Надеюсь, больше у вас ничего не упадет, – со смеш­ком проворковала Джада.

Уму непостижимо! До чего же легко оказалось напоить его, обаять и заставить будто бы по собственной воле при­гласить их в гости. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Джада покачала головой. Уж эти мужчины! Все они одноклеточные. Резинки идиотского пояса при каждом шаге шлепали ее по ногам. Приспособление – хуже не придумаешь, но их кавалеру, топающему следом, должно нравиться. Для вящего эффекта Джада еще сильнее зара­ботала бедрами, на ходу прикидывая следующую сцену. Полуголая, она тем не менее не выпускала из рук сумочку, что наверняка вызвало бы подозрение у любого, чьи мозги не плавали в дурмане джина и похоти.

– Куда теперь? – спросила она на площадке. Мишель, вся розово-золотая, пожала плечами, Рэйд толкнул правую дверь.

– Прошу!

– Надеюсь, ты не жена-ат? С обманщиками мы дела не имеем, – дразняще пропела Мишель.

– Нет-нет, я свободен. Был женат, но развелся. Она теперь живет в Нью-Йорке.

Рэйд пропустил дам в громадную снежно-белую спаль­ню, и Мишель тут же устроилась на краю кровати.

– Выходит, мы тебя поймали еще тепленьким прямо из объятий женушки? Нам повезло! – Выбросив руку, она уцепилась за галстук Рэйда и начала развязывать. – Девочки не упустят такого молодого, хорошенького и сексуаль­ного.

Рэйд наклонился к ней, пытаясь поцеловать, она отки­нула голову и принялась расстегивать пуговицы на его ру­башке. «Отличный ход, девочка! – подумала Джада. – Не хватало еще, чтобы он касался нас своими погаными гу­бами».

Джада открыла сумочку.

– Какие предпочитаете, мистер Уэйкфилд? – хрипло­вато вопросила она.

Рэйд скосил на нее глаза. Джада чувствовала, что заво­раживает его, но и пугает одновременно – вековое чувство вины белых давало о себе знать. Ну еще бы: если прадед был рабовладельцем, правнуку негоже кувыркаться в по­стели с черной.

– Я спрашиваю, какие вам больше нравятся – рифле­ные или светящиеся? А может, рифленые и светящиеся? – Она вытащила из сумочки горсть ярких пакетиков, при­строила презервативы в раскрытую ладонь Рэйда и сама сжала его пальцы. – Выбирайте.

Положив сумочку у ножки кровати, Джада вынула от­туда масло для тела, «Полароид» и тюбик «Чудо-клея», но все эти атрибуты пока остались лежать на полу. Когда Джада выпрямилась, на ее губах играла загадочная улыбка. Усилиями Мишель рубашки на Рэйде уже не было, но…

– О-о-о, разве это стриптиз? – разочарованно протя­нула Джада.

«Боже, сейчас начнется! – пронеслось в голове Ми­шель. – А что, если у меня не получится? Джада выглядит потрясающе и, похоже, нагота ее не волнует, а я?.. Кроме Фрэнка, меня никто не видел… Ну, так что ж? Купальники бывают еще меньше, но никто не стесняется». Мишель за­ставила себя сползти с кровати. Фрэнк обожал, когда она раздевала его, стоя на коленях.

– Хочешь, буду твоей гейшей? – Мишель вскинула на Рэйда синие глаза и невинно захлопала ресницами.

Сняв с него ботинки, она медленно, мучительно мед­ленно по очереди стянула носки и легонько дернула за края брюк. Механическими движениями, будто во сне, Рэйд расстегнул пояс, затем «молнию». Перехватив ини­циативу, Джада опустилась перед ним на корточки и потя­нула вниз одну штанину.

– Ну-ка, ну-ка… Мамочка поможет, – приговаривала она. – Мамочке хочется увидеть свою детку.

Мишель вспыхнула. Если сама она невольно использу­ет свои «спальные» методы, то и Джада, наверное, тоже?

Забавно – вроде бы все знаешь о подруге, но не представ­ляешь, как она ведет себя в постели.

Придя на помощь Джаде, Мишель от души надеялась, что вместе со штанами бывшего мужа Энджи не сползут и трусы. Хотя, согласно плану, Рэйд в конце концов должен был предстать перед ними абсолютно обнаженным, у нее не было ни малейшего желания созерцать его дольше, чем необходимо.

Под штанами, к счастью, обнаружились тугие плавки; сами они остались на месте, а вот из них что-то определен­но готово было выпрыгнуть. Мишель проглотила смешок. Похоже на хомячка, который забрался в ма-ахонький мешок для белья и отчаянно пытается выбраться. Мысль, недостойная приличной женщины, но что поделаешь, если ей так всегда казалось.

– У-ух! – восхитилась Джада. – Какое тело, советник! Мишель из-под полуопущенных ресниц взглянула на широченную, практически гладкую, грудь пловца-олимпийца и накачанные плечи. Странно, что ей совсем не хо­чется припасть к этой груди щекой. На какой-то миг серд­це Мишель сжалось от тоски по смуглому, в покрове упру­гих черных волос, телу Фрэнка. «Не время для тоски, дорогая, – одернула она себя. – Пора действовать!»

– О-о-о! – простонал Рэйд. – В жизни не видел нико­го прекраснее вас, девочки! – Он скрипнул зубами и одним движением стянул трусы.

Прислонившись к резной опоре балдахина, Джада ос­тановила взгляд на трехпредметном приборе бывшего му­жа Энджи. Так-так… И что мы тут имеем? Средненькой, прямо скажем, паршивости инструментик! Мишель, не удержавшись, тоже взглянула вниз – и едва не расхохота­лась, тем самым чуть не провалив всю операцию. Через не­сколько секунд, справившись с неуместным весельем, она с кошачьей грацией запрокинула руки за голову. Это зре­лище всегда сводило Фрэнка с ума.

– Иди ко мне! – прохрипел Рэйд.

– Терпение! – пропела Джада. – Терпение, советник!

– Медленно, но верно, – поддакнула Мишель. – Иначе свяжем по ручкам, ножкам и заткнем ротик. Мы с Дженетт иногда так делаем, если слишком торопимся. И еще когда о-очень, о-чень расшалимся.

«Хомячок», подпрыгнув, исполнил несколько танце­вальных па. Эх ты, сильный пол. Джада стерла с губ презри­тельную ухмылку. До чего ж ты смешон, вместе со своим агрегатом. И смех и грех, что называется!

– Иди к нам. Пожалуйста, – умоляюще пробормотал ей Рэйд и похлопал ладонью по матрацу.

Угу. Так-то лучше, красавчик. Однако твою прыть не мешало бы умерить, иначе весь этот цирк будет безбожным на деле, вместо того чтобы лишь выглядеть таковым. Ма­мочка уже идет. Но для начала… я тут кое-что припасла для нашего котика… Только сначала возьму полотенце, чтобы простыни не испачкать.

Джада, не торопясь, прошла в ванную, выждала пару минут, неспешно возвратилась и, протянув бутылочку с маслом Мишель, так же замедленно развернула полотенце.

Все ли сделали, как надо? Ничего не забыли? Время выдер­жано точно, сообщения на пейджер не получали. Похоже, все идет по плану.

– Начинаем представление! – произнесла она «па­роль», известный лишь троим заговорщицам.

Мишель с улыбкой шагнула к Рэйду, тот обхватил ее за талию и со стоном уткнулся лицом ей в бедро. Она быстро отвинтила крышку и наклонила бутылочку, направив маслянистую струю на атлетические плечи и спину Рэйда.

– Еще капельку… вот так… теперь на грудь… – приго­варивала она, втирая масло в кожу.

Пока Рэйд постанывал от удовольствия, Джада сдерну­ла с кровати простыню и расстелила по центру матраца небольшое полотенце. Потом достала из-под кровати заранее открытый тюбик «Чудо-клея», выдавила длинную по­лоску вдоль всего члена Рэйда и сунула ему в руку эту мерзость. Затем резким движением она перевернула Рэйда на живот и с силой прижала его к голому матрацу.

Рэйд хрипло вскрикнул – то ли от долгожданного при­косновения, то ли от грубости Джады, а скорее от того и другого вместе. Стон удовольствия перешел в мучитель­ный рев.

– О-ой! Секунду! Больно! Да что за…

Джада на всякий случай выпустила еще один заряд клея, полностью покрыв тягучей субстанцией и член, и ла­донь. «Тридцать секунд, – думала она, прижимая бедро Рэйда к матрацу. – Тридцать секунд – и готово!»

Рэйд заорал не на шутку.

– Тысяча извинений! – Джада нырнула под кровать за «Полароидом». – Скажите: «Чи-и-и-из!»

Вскинув к ней лицо, Мишель делано округлила глаза. Рэйд в этот момент был куда более искренен, но и гораздо менее фотогеничен. Джада сделала первый снимок, выглядевший, если видоискатель не врал, бесподобно сексуаль­но и бесподобно развратно, несмотря даже на отсутствие собственно секса.

– Эй-эй-эй! Не надо снимать! Девочки, ваше масло жжет… Девочки, пожалуйста.

– А ты разве не любишь, когда больно? – Мишель не­винно захлопала глазами.

– Н-не знаю… Кажется, я прилип…

Рэйд не мог оторвать ладонь, но со стороны картинка выглядела совершенно иначе. Мишель подалась вперед, обеспечив Джаде роскошный снимок со своей пышной, полуобнаженной грудью на фоне обнаженного торса Рэй­да. Изнемогающий от боли, в кадре Рэйд выглядел на грани сексуального взрыва.

– Великолепно! – пропела Джада.

– Что вы делаете, девочки?! Чем вы меня намазали?.. Больно! И не надо снимать, я же сказал!

– А мы всегда снимаем, – сурово возразила Джада. – В постели, во всяком случае.

Мишель, дав наконец волю смеху, протянула руку за «Полароидом». Джада отдала ей фотоаппарат и вытянулась рядом с Рэйдом. Настал ее час! Забросив руку за голову, она изящно повернула голову. Мишель щелкнула дважды и положила оба снимка рядом с остальными.

До Рэйда наконец стало доходить:

– Какого черта вы делаете? Кажется, я…

– В ловушку попал? – подсказала Джада.

– Загнан в угол? – добавила Мишель.

– А может быть, одурачен? – задумчиво протянула Джада.

– Говорю же, мне больно! Я прилип! – заорал Рэйд, пытаясь отодрать причиндалы от матраца. – Вы меня при­клеили!

– Угу, – фыркнула Джада. – Несчастный случай, с кем не бывает.

– Большинство несчастных случаев происходит до­ма! – менторским тоном провозгласила Мишель и снова расхохоталась.

Миссия выполнена. Твой выход, Энджи!

ГЛАВА 54

Энджи несколько секунд постояла перед дверью своей первой семейной обители, изображая нерешительность и откровенное нежелание ступать через порог:

– Его там точно нет? – в третий раз за последние три минуты спросила она.

– Точно. Сегодня вечером у него деловая встреча. Что-то крайне важное и срочное, – заверила Лиза.

Тяжело вздохнув, Энджи позволила наконец Лизе от­крыть дверь и молча проследовала за бывшей подругой в свою бывшую гостиную. «Подругу», похоже, ни стыд, ни угрызения совести не мучили. Она по-хозяйски щелкнула одним выключателем, другим, и Энджи по оставленному на условленном месте журналу «Космополитен» поняла, что план действует.

Представление начинается! Подавив усмешку, она на­правилась прямиком к книжным полкам и изображала усиленные поиски, пока Лиза снимала пальто и приводила в порядок прическу, любуясь на себя в зеркало с внутрен­ней стороны дверцы шкафа. Прежде там никакого зеркала не было. Отличная идея, Лиза! Погляди пока на себя – через пару минут тебя ждет более захватывающее зрелище.

– Здесь его нет! – наконец жалобно простонала Энджи. – Можно в спальне посмотреть? Наверное, я засу­нула дневник на антресоли.

– Конечно. Туда я даже не заглядывала.

Они вместе поднялись по ступенькам и по темному ко­ридору прошли к спальне. Из-под двери пробивалась по­лоска света.

– Он там! – выдохнула Энджи дрожащим от страха и укора голосом.

– Да нет же! Он сказал, что придет очень поздно. Ду­маешь, Рэйд не поздоровался бы со мной, если бы был дома?

Она решительно двинулась к двери. Пожав плечами, Энджи шагнула следом.

Представшая их глазам сцена оказалась еще более эф­фектной, чем она предполагала. Позы действующих лиц, цвета и контрасты ошеломляли: стройные шоколадные ноги «Дженетт», золотистые волосы «Кэтрин», розовое и оранжевое белье на точеных женских телах – матово-белом и глянцево-темном… Лиза оцепенела на пороге. Зо­лотой мальчик в ужасе уставился на нее, еще не догадыва­ясь, что его ждет впереди. Когда из-за спины невесты вы­ступила бывшая жена, его лицо превратилось в маску смерти.

– Боже правый! – Ахнув, Лиза сделала шаг внутрь комнаты.

Джада ловко соскочила с Рэйда и застыла рядом с кро­ватью, демонстрируя зрительницам всю свою шоколадно-оранжевую красу. Мишель медленно повернула голову. Струящиеся по роскошному телу золотые волосы, громад­ные невинные глаза на прелестном порочном личике… Го­лубая мечта распутника, ни больше ни меньше!

– Боже правый! – повторила и она.

– В религию впали все разом? – ехидно поинтересова­лась Джада. – Может, лучше присоединитесь к нам?

– Лиза! Слава богу, ты… То есть… Это не то, что ты ду­маешь! – заверещал Рэйд. – Меня поймали в ловушку! Я влип… в смысле… прилип к матрасу.

– Влип, пожалуй, точнее, детка. – Джада послала Энджи торжествующую ухмылку.

Лиза беззвучно, будто рыба на песке, хватала ртом воз­дух. Энджи медленно пошла к кровати, вбирая каждую деталь непристойной сцены. Она заметила, что глаза Рэйда потемнели от потрясения, боли и… неужели стыда?

– Энджи! – промямлил он, уставясь на нее как на привидение. – Я… я не знал, что ты в Бостоне. Я не думал…

Энджи кивнула:

– Не думал, это уж точно. Господи, Рэйд, ты ведь обе­щал, что с этими мерзкими играми покончено! Как ты мог?! – Разочарованно вздохнув, она отвернулась. – По­жалуй, мне лучше уйти, Лиза. Н-да… Пойду, пожалуй.

Только оказавшись на лестнице, Энджи позволила себе широченную довольную улыбку. В конце концов, и «Чудо-клей», и матрац куплены на ее собственные деньги, и вложенные в них средства себя оправдали. Энджи расхохота­лась. Права была Джада: «Полароид» добавил пикантнос­ти. Десятка два снимков, если у девочек все получилось, покоятся теперь в ящиках комода, в стопках с бельем и прочих потайных уголках. Их час еще придет… если, ко­нечно, Лиза задержится в этой квартире хоть на день.

В гостиной Энджи прибавила шагу – сверху понеслись визги и рев. Еще один, заключительный штрих, после чего можно сматывать удочки. Проходя мимо книжных полок, Энджи сунула заранее приготовленный «дневник» за какой-то толстый том и поспешила к выходу. Плевать ей теперь, женится этот идиот на своей крале или нет. Хоро­шо бы даже женился – они друг друга стоят! Боль ее затих­ла, ревность испарилась. Энджи покинула свой бывший супружеский кров теперь уже навсегда.

– Знаете, девочки, мне это белье нравится, – сказала Мишель. – А ты, Джада, просто обязана краситься такой помадой. Смотришься бесподобно!

Энджи, утонув в соседнем кресле, усмехнулась:

– Молодцы, девочки! Теперь Лизе будет над чем поду­мать. Представляете – прелюбодеяние, шведская любовь, лесбиянство, смешение рас плюс капелька садо-мазо и легкий уклон в трансвестизм! – Энджи уже захлебывалась смехом. – Бедная, бедная Лиза!

Лайнер дрогнул, попав в воздушную яму, и Мишель испуганно вцепилась в ручки кресла. Джада же небрежно пожала плечами:

– Пустяки. Горы нам привет шлют, только и всего.

– Если уж отправляться на тот свет, то сейчас, – за­явила Энджи. – Лично я умерла бы с улыбкой на губах. – Впрочем, она тут же передумала, вспомнив о своем еще не рожденном малыше, и быстренько защелкнула ремень безопасности.

Мишель, похоже, забыла про свой страх:

– Нет, правда, девочки, это было здорово. И на удив­ление легко! Никак не могу поверить, что мы справились.

– А с мужиками справиться – раз плюнуть. Слушай-ка, ты так ловко пригласила нас к нему в гости. – Джада повернулась в Энджи: – Жаль, тебя рядом не было. Па­рень слюной истек, ей-богу.

– А конец? Конец-то какой был? Расскажите! Как че­ловек воспитанный, я скромно удалилась… А дальше?

– А дальше все было как в сказке, – улыбнулась Ми­шель. – Добрая тетушка Джада вручила злой колдунье Лизе бутылочку с волшебной жидкостью для снятия лака и сказала: «Это его отклеит. В прошлый раз точно отклеило». А тетушка Мишель добавила: «Немножко жжет, но он это обожа-ает! В крайнем случае подуешь». Злая колдунья принялась вопить на заколдованного принца, а тетушка Мишель тем временем попрятала много очень, очень нехо­роших картинок по всему волшебному замку, чтобы злая колдунья Лиза нашла их и лопнула от злости. А потом две добрые тетушки исчезли из замка, оставив заколдованного принца с приклеенным к матрацу петушком.

– Интересно, отклеит она его или нет? – пробормота­ла Энджи.

Джада мотнула головой:

– А мне интересно, громко он будет орать или не очень.

Мишель снова улыбнулась.

– Надо же, а я-то еще гадала, почему он называется «Чудо-клеем». Теперь буду знать.

– Главное – у нас все получилось, девочки, – твердо заявила Энджи. – И теперь нам ясно, что мы – сила! Спа­сибо вам за помощь. – Она торжественно пожала обеим руки.

Джада ухмыльнулась:

– Хотела бы я знать, как мы сейчас выглядим. Как бойскауты на отдыхе или же как лесбиянки?

– Уймись, Джада! – шикнула на нее Мишель и по­смотрела на Энджи: – Мы рады, что сумели тебе помочь. Эти двое получили по заслугам. Надеюсь, Лиза найдет твой «дневник» и покажет Рэйду.

– Пусть уж и опубликует заодно. Кстати, а что в нем было? – с горящими от любопытства глазами спросила Джада. – Куда ты его спрятала?

– Сунула за какую-то толстую книгу на полке в гости­ной. Лизу ждет еще тот сюрприз, если она его найдет! Я там жаловалась на отвратный секс с Рэйдом и на тошнотвор­ную вонь у него изо рта; расписывала, как его отец меня тискал на рождественской вечеринке, ну и, разумеется, со­чинила его школьную интрижку.

– Интрижку би – или гомосексуальную? – уточнила Джада.

– Гомо, само собой.

Джада сложилась пополам от хохота.

– Вот это я понимаю! Настоящая бомба! Все-таки от­личный у нас был план, – утирая слезы, сказала Джада.

– И выполнен мастерски, – добавила Энджи. – Один есть! Двое на очереди.

ГЛАВА 55

Мишель подошла к почтовому ящику, который сняла уже больше недели назад. Не питай надежд, твердила она себе все эти дни, малодушно откладывая поход на почту. Рассчитывать особенно не на что. Идея твоя дурацкая, и объявления никуда не годятся. Люди посмеются, только и всего.

Узкая дверца напомнила ей о ячейке, набитой преступными деньгами, – той самой, которую Джада, поверив ей на слово, открыла в банке на свое имя. Едва ли не каждую ночь Мишель мучили кошмары о том, как и ее, и доверив­шуюся ей подругу хватает полиция, но, несмотря на страх и жуткие сны, она ничего не предпринимала и ненавидела себя за это. Очень похоже на нее – бездействовать, пока кто-нибудь не подскажет, как поступать. Однако время бездействия прошло, и Мишель сама это понимала. Бос­тонский спектакль воодушевил ее; она впервые почувство­вала в себе силы что-то изменить. В конце концов, чем черт не шутит?..

Мишель потянула на себя дверцу – и восторженно распахнула глаза: ячейка была полна писем. Боже, боже… Ведь это все – отклики на ее объявления! Казалось, целая вечность прошла, прежде чем она решилась протянуть руку. Вытащив всю кипу, Мишель тут же, рядом с ячейкой, принялась дрожащими пальцами разрывать конверты, просматривать и сортировать письма. Отбросив несколько совершенно безумных, одно непристойное и два-три без обратного адреса, она пересчитала оставшиеся: шестнад­цать – шестнадцать! – достойных внимания предложе­ний.

Новая жизнь Мишель Руссо – вот что такое эти кон­верты со вложенными внутрь напечатанными или напи­санными от руки листками. Мишель прижала их к груди и замерла, невидящим взглядом уставившись в стену перед собой. Неужели она это сделала? Сама? Без помощи Фрэн­ка и даже подруг? Придумала объявления, подала их в газе­ты и получила все эти отклики? Да если даже ничего из ее задумки не выйдет, все равно первый бой за себя она выиг­рала. Теперь можно не сомневаться: Золушка и без принца обеспечит достойную жизнь себе и детям!

Погрузившись в мечты, Мишель забыла о времени и, лишь взглянув на часы, поняла, что опаздывает на встречу с Майклом Райсом – точнее, на встречу с властями, кото­рую Майкл организовал. Сложив письма в сумочку, она вернулась к «Лексусу» и помчалась к зданию муниципали­тета.

К концу пути воодушевление, владевшее ею на почте, сменилось тоскливым страхом. Мишель ужасала предстоящая встреча с окружным прокурором Дугласом – челове­ком, разрушившим ее жизнь, вселившим страх в сердца детей и в ее собственное… страх, от которого им, возмож­но, уже никогда не избавиться. Теперь, убедившись в ви­новности мужа, Мишель не могла упрекать Дугласа в анти­патии к Фрэнку; враждебного отношения окружного про­курора к ней – вот чего она опасалась. К сожалению, встреча с Дугласом была необходима, чтобы расставить все точки над i в отношениях с законом.

Майклу, судя по выражению его лица, опоздание Ми­шель не понравилось.

– Пойдем, – не тратя ни секунды на приветствия, ска­зал он. – Добиться аудиенции окружного прокурора было не так просто, не хотелось бы вылететь из его графика.

Мишель робко кивнула и последовала за своим адвока­том в вестибюль муниципалитета, а затем на четвертый этаж, к кабинету Дугласа.

Джордж Дуглас, очень крупный и грузный, с редеющи­ми рыжими прядями, тщательно разложенными по черепу, и лицом, усыпанным веснушками, поднялся при их появ­лении, и Мишель онемела от страха. Окружной прокурор оказался точной копией ее умершего два десятка лет назад отца! Ну почему ей так катастрофически не везет?! Почему человек, который и без того наводил на нее ужас, должен быть похож на кошмар ее детства?.. Впав в панику, Ми­шель готова была развернуться и сбежать. Прежняя Ми­шель, наверное, так бы и поступила, но заново рожденная сделала глубокий вдох и прошла в кабинет, повинуясь приглашающему, хотя и далеко не дружелюбному, жесту про­курора.

– Бен Майклсон, помощник окружного прокурора, и Стивен Кац, – представил Дуглас двух мужчин, располо­жившихся в кожаных креслах-близнецах. – А это Майкл Раис и его клиентка миссис Руссо. – Он тяжело опустился в довольно потрепанное вращающееся кресло за столом и сцепил пальцы на животе. – Итак, Раис… Что вы желаете нам предложить?

– Мы здесь не для того, чтобы предлагать что-либо, – возразил Майкл. – По телефону я предупредил, что хочу встретиться для обсуждения одного вопроса – какие претензии охранительные органы имеют к моей клиентке и как наилучшим образом разрешить проблемы.

– Претензии, говорите, – презрительно буркнул Дуг­лас. – Я вам подскажу способ: мы обвешиваем вашу кли­ентку «жучками», она отправляется на свидание к мужень­ку и добывает доказательства его вины. А еще лучше – здесь и сейчас сообщает, где он припрятал товар и на кого работал. С кем – мы уже знаем, так что имена подельников меня не интересуют – исключительно имена хозяев.

Мишель казалось, что настал ее смертный час, что она умрет в эту секунду, в этом кресле, на глазах у этой троицы, с такой легкостью распоряжающейся судьбами ее детей, мужа и ее собственной. Слезы заволокли глаза Мишель, и она опустила голову.