Глава 31

Правда ли, что бог обитает в душах стариков?

В феврале 1968 года «Битлз» сели на самолет и отправились в Индию, чтобы встретиться с Mахариши у него в ашраме. Приземлившись в Нью-Дели, они пересели в джип, чтобы проделать на нем еще две сотни километров до Ришикеша. А сразу за священным городом, омытым водами Ганга, открывался вид на заснеженные вершины Гималаев. «Город кишел саддуками в шафраново-желтых платьях, послушниками в белом, голыми отшельниками, покрытыми грязью и протягивающими свои чашки в ожидании подаяния, женщинами с оттененными тушью глазами и перепачканными хной ладонями» — так описывала те места журналистка из «Гардиан» Ивлин Росс. Но «Битлз» не довелось полюбоваться настоящей Индией. Они проехали через город без остановок и вскоре достигли — уже верхом на ослах — обрывистой горловины реки, которую преодолели пешком по подвесному мостику, протянутому прямо к деревянным воротам Академии медитации. То, что они обнаружили за воротами, ничем не напоминало хижины, в которых традиционно обретались монахи-индусы: это был современный роскошный отель, построенный по западному образцу, проживание в котором обходилось в 350 долларов в сутки и где каждому из Битлов отвели отдельный коттедж с горячей водой, электрообогревателями и кроватью под балдахином.

Паломников, всерьез заботившихся о погружении в духовную жизнь, будили резкими ударами в дверь в три часа утра. Они вставали, ополаскивали лицо водой из священной реки и собирались в большом плохо освещенном помещении, окуренном благовониями, где они должны были медитировать в течение двух-трех часов до рассвета; медитация завершалась песнопениями и физическими упражнениями. После легкого вегетарианского завтрака всем надлежало уединиться в одной из многочисленных пещер, вырытых под фундаментом храма, и продолжать медитировать до полуденного приема пищи. В качестве разрядки после утра, посвященного воспитанию духа, паломникам предписывались занятия изнурительным физическим трудом в раскаленной и заполненной паром прачечной или в липких от влаги общественных туалетах. «Я бы не сказал, что это была трудная жизнь, — заявил Ринго в интервью журналу „Мелоди Мейкер“, когда вернулся в Англию после десятидневного пребывания в Индии (Ринго не понравилась местная пища, а Морин замучили комары). — Мы просыпались утром — не так чтобы очень рано, — спускались в столовую позавтракать, а потом отправлялись гулять, занимались медитацией или купались. Несмотря на то, что нам все время читали лекции, все это было похоже на каникулы. Если честно, то этот центр медитации — роскошное заведение». А что касается туалетов, то вместо того чтобы их чистить, Джон Леннон изрисовал стены неприличными картинками.

С кем же «Битлз» повстречались в ашраме? Основную часть клиентуры составляли богатые шведки — махариши открыл один из своих центров в Мальмё, но встречались также красотки из Калифорнии и известные поп-звезды: Донован, Май Лав из группы «Бич Бойз» (который позднее совершил турне вместе с махариши) и Миа Фэрроу, приехавшая, чтобы прийти в себя после краткого замужества за Фрэнком Синатрой. Все одевались на индийский манер — сари, широкие брюки, туники и сандалии — и вешали на шею жемчужные бусы с колокольчиками, которые позвякивали при ходьбе. На групповой фотографии, опубликованной в журнале битловского фан-клуба, музыканты позировали вокруг низкорослого гуру и светловолосой кинозвезды. Синтия в темных очках и широких цветастых брюках стояла с краю и походила на школьную учительницу на каникулах. С другого края стоял Джон, улыбаясь в бороду.

Джону очень понравилась Академия медитации, так как здесь он нашел то, о чем давно мечтал: возможность уединиться, ощущение безопасности, отсутствие каких-либо требований и атмосферу, которая способствовала мысленным путешествиям. Он настоял на том, чтобы его поселили отдельно от Синтии, и занял однокомнатное бунгало, где и проводил бесконечные часы, сидя на старом ковре, брошенном на пол. Во время, которое отводилось медитации, Джон писал песни. «Я старался добиться того, чтобы в голове наступила полная тишина, — вспоминал Леннон, — а песни возникали сами по себе. Это было потрясающе! Они так и рвались наружу!» Примечательно, что песни, родившиеся в обстановке полнейшего душевного покоя, стали по большей части отражением того нервозного и декадентского образа жизни, который вел Джон до поездки в Индию. В песне «I'm So Tired»[139] говорится об истощении бессонницей как следствии бесконечных «кислотных» путешествий. «Yer Blues» описывает состояние депрессии на грани самоубийства. В «Happiness Is a Warm Gun»[140] многократно повторяется фраза о необходимости принять очередную дозу. Отправляясь в Ришикеш, Джон взял себя с собой.

Во время пребывания «Битлз» в Академии медитации британская пресса продолжала пристально наблюдать за ашрамом и регулярно публиковать об этом газетные репортажи. Если музыкальные журналисты, не заинтересованные в том, чтобы портить отношения с «великолепной четверкой», отнеслись к этому чудачеству вполне уважительно, то все остальные не жалели сарказма по поводу того, что происходило в лагере, и дружно объявили махариши жуликом. «Битлз» встали на его защиту. «Даже Христа сначала убили, прежде чем поняли, что он был Иисусом Христом», — заметил Джон.

Вообще-то «Битлз» уже имели возможность узнать об истинных качествах «дергающегося гуру». Накануне отъезда в Индию им стало известно, что махариши вел переговоры с телеканалом Эй-би-си относительно контракта на свое шоу, в котором пообещал участие «великолепной четверки». Когда усилия Питера Брауна, пытавшегося объяснить ему, что об этом не может быть и речи, не увенчались успехом, Пол и Джордж сами полетели в Мальмё, чтобы расставить все точки над "i": «Битлз» не примут участия в такой передаче. Хитрый лис махариши предпочел избежать лобового столкновения: он улыбнулся и повел себя как терпеливый отец с непослушными детьми. «Они — прекрасные парни, — заявил он. — Они делают меня таким счастливым». Он рассчитывал, что они сделают его еще и сказочно богатым. Существовало правило, по которому все ученики должны были платить ему ежегодный взнос в размере собственного недельного заработка. Эти деньги переводились на счет махариши в швейцарском банке. Теперь, покорив «Битлз», гуру задался целью создать по всему миру сеть центров медитации, которая могла бы охватить, миллионы людей. Когда на этот проект ополчились журналисты, гуру объяснил, что именно сейчас ему следует проявить активность, прежде чем он «удалится в молчание».

Индийская идиллия быстро подошла к концу. Первыми уехали Пол и Джейн, показав тем самым, что их устраивало далеко не все. Джон тем временем решил пригласить своего большого друга Алекса Мардаса, молодого грека, который завоевал симпатии Джона тем, что объявил себя электронным гением, способным, при незначительном финансировании, создать целый ряд изобретений, которые могут совершить коренной переворот в жизни и карьере «Битлз». Среди проектов, которые он представил Джону, была автомобильная краска, по заказу менявшая цвет, невидимый ультразвуковой занавес, способный защитить «Битлз» от воплей поклонников, электростатические обои, гарантирующие стопроцентную звукоизоляцию, а также искусственное солнце, способное осветить ночное небо лазерными лучами. Несмотря на абсурдность своих выдумок, Алекс был как раз подходящим человеком для того, чтобы разоблачить махариши. Подозрения возникли у него сразу, едва он впервые увидел индуса. Очень скоро Алекс обнаружил, что старик совратил одну из самых симпатичных девушек, приехавшую из Калифорнии. Когда Джон и Джордж отказались поверить этим скандальным обвинениям, Алекс устроил махариши ловушку.

Когда учитель уединился с любимой ученицей, Алекс подкрался и стал шуметь возле его бунгало, а затем наблюдал, как тот торопливо выскочил наружу, поправляя одежду, а затем отослал девушку восвояси. Тем же вечером Алекс, девушка, Джон и Джордж собрались, чтобы обсудить ситуацию. Джордж был возмущен и ни о чем не желал слышать. Но Леннон быстро сообразил, что их надули. (Впоследствии одна из первых учениц гуру Линда Пирс рассказала, как он соблазнил ее, когда она, будучи двадцатидвухлетней девственницей, впервые поехала в Индию. «Когда я спросила его об обете воздержания, — вспоминала миссис Пирс, — он ответил, что каждое правило должно быть подтверждено исключением. Мы часто занимались любовью, и мне казалось, что я у него не одна».)

В результате ночной дискуссии было решено, что «Битлз» на следующее утро уедут. Алексу было поручено позаботиться о средстве передвижения, а женщинам ведено забрать самое необходимое. Предвидя неизбежность скандала, «Битлз» решили спасаться бегством.

На следующее утро все собрались перед хижиной махариши. "Я как всегда говорил от лица остальных, — рассказывал Джон, — и я сказал ему: «Мы уезжаем». Он спросил почему, и я ответил: «Ну, если ты действительно в такой гармонии с космосом, то должен знать почему». Махариши взглянул на меня и произнес: «Я убью тебя, сукин сын!»

Тем временем Алексу все никак не удавалось столковаться с местными водителями, которые боялись, помогая беглецам, навлечь на себя проклятие махариши. Двоих все же удалось уговорить.

Оба автомобиля были в ужасном состоянии и ломались каждые несколько километров. Затем у одного лопнуло колесо, а у шофера не оказалось запаски. Его коллега отправился за помощью. Просидев три часа на жаре в ожидании возвращения Джорджа и Патти, Джон с Синтией уже начали верить в проклятие старого колдуна. В конце концов им на помощь пришли двое индусов, узнавших Леннона. Когда компания добралась до Нью-Дели, Джон с трудом сдерживал ярость. Тем не менее он так боялся «учителя», что пересилил себя и покинул Индию, не сделав никаких заявлений и не объяснив свой поспешный отъезд.

Когда Джон Леннон вернулся в Англию, он заявил: «Мы ошиблись, чего уж проще?» Такая манера объяснять собственные ошибки была свойственна Джону. В глубине души он был глубоко разочарован. Джон вел себя как маленький мальчик, который проснулся утром на Рождество и, войдя в гостиную, обнаружил, что Дед Мороз на самом деле был его собственным отцом. Вообще-то Джон был склонен верить в чудеса. Так что он постарался поскорее забыть об этой истории, не отдавая себе отчет, что махариши воистину сотворил с ним чудо: впервые за всю свою взрослую жизнь Джон совсем прекратил пить и употреблять наркотики. В течение нескольких недель он жил в состоянии подъема и за два месяца написал вместе с остальными Битлами тридцать песен, которые составили основу «Белого альбома».

Трудно даже вообразить рыночную стоимость тридцати песен «Битлз», написанных ими в расцвете сил! Если махариши и стремился обогатиться за их счет, то, в свою очередь, он обогатил их творческие возможности. Но самое забавное в этой истории то, что именно Леннон, который заставил всю команду «Битлз» уплатить свои взносы гуру, как бы случайно сам забыл это сделать!

Глава 32

Основания для развода

Уже в самолете на пути в Англию Джон впервые за несколько недель снова напился. Под действием алкоголя накопившаяся в душе ярость прорвалась наружу. Без каких-либо видимых причин он вдруг начал рассказывать Синтии о женщинах, с которыми ему довелось переспать за восемь лет семейной жизни. Он не особенно акцентировал внимание на сотнях девушек, с которыми проводил ночи в гастрольных поездках. По свидетельству Питера Брауна, ему доставляло удовольствие говорить о тех, кого Синтия знала хотя бы по имени. Затем он перешел к тем женщинам, с которыми Синтия была хорошо знакома, и объяснил, что если такая-то однажды без предупреждения заявилась в Кенвуд, а другая повела себя странно за ужином в ресторане, то это потому, что за спиной у Синтии он крутил с ними романы. Своими признаниями Джон, должно быть, стремился разрушить окончательно то немногое, что оставалось еще от их брака, но его попытка закончилась неудачей: он ужасно обидел жену, но ни на йоту не приблизился к разводу.

Потерпев неудачу в своем порыве вырваться на свободу, Джон сразу по возвращении вновь стал искать забвения в наркотиках. Он сосал «кислоту» и обкуривался травкой. Пригоршнями глотал амфетамины и упивался виски. Забивал ноздри кокаином и кололся героином. Уяснив, что его вера оказалась тем же наркотиком, он почувствовал, что отныне имеет полное право убрать ногу с тормозов. Через месяц он был уже в таком состоянии, что походил на собственную тень.

Как это бывало всегда в периоды обострений, Джону требовалось одиночество, так что через две недели после возвращения из Индии Синтия была вынуждена уехать за границу в обществе Мэджик Алекса и Дженни Бойд (младшей сестры Патти), которые увезли ее в Грецию. Джон выписал к себе Пита Шоттона, заставив его бросить семью и переехать в Кенвуд. Обменяв таким образом жену на друга детства, Джон снова вернулся к «кислотным» играм, в которые играл прошлым летом с Джоном Данбаром.

Несмотря на то, что Джон только что публично объявил себя бабником, он уделял женщинам очень мало внимания, проводя все время в обществе приятеля детства. Доказательством тому послужила его долгожданная встреча с Брижит Бардо.

«Клллассно!» — воскликнул Джон, когда пресс-атташе компании «Эппл» Дерек Тэйлор сообщил ему, что Б. Б. в Лондоне и сгорает от нетерпения познакомиться с «Битлз». И не переводя дыхания спросил: «А где остальные?» Узнав, что никого из других участников «Битлз» нет в городе, он запаниковал. Ему было явно не по себе, он боялся встречаться с Бардо в одиночку. Дерек Тэйлор предложил пойти вместе с ним, но этого Джону было мало. «А не вмазать ли нам по „кислоте“, совсем по чуть-чуть, чтобы в мозгах просветлело?» — завелся он. Это решение стало для них фатальным, так как к тому моменту, когда они подъехали к гостинице «Мэйфэйр», оба были никакие.

Предварительно Тэйлор позвонил секретарше Бардо и объяснил, что Леннон только что вернулся после паломничества в Индию, где припадал к ногам махариши Махеш Йоги, и что он чувствовал бы себя более свободно в обстановке, которая напоминала бы ему об этой стране. Когда Леннон появился в гостиной у Брижит Бардо, он очутился в настоящем индийском павильоне: повсюду были разбросаны подушки, комната была наполнена цветами и музыкой в исполнении Рави Шанкара.

Но даже знакомая обстановка не помогла Джону преодолеть напряжения и выйти из состояния ступора. Не говоря ни слова, он уселся в позе лотоса и закрыл глаза, будто погрузился в медитацию. Прошло полчаса, а он так и не произнес ни слова. Брижит Бардо была явно не в восторге от такого поведения. Ожидая, что к ней придут все четверо «Битлз», она пригласила несколько симпатичных девушек и планировала свозить всю компанию на ужин в какой-нибудь шикарный ресторан. Теперь же перед ней сидел только один Битл, да и тот явно пребывал в другом измерении. Когда же она попыталась заговорить с Тэйлором, то убедилась, что тот не только не знает ни слова по-французски, но даже и по-английски изъясняется с трудом. В отчаянии она повысила голос и обратилась к зомби, медитировавшему на ковре: «Похоже, что Индия произвела на вас большое впечатление».

«Никаких вопросов! — рявкнул Джон. — Почувствуй вибрацию!»

Бардо подняла руки вверх и вернулась к беседе с подругами по-французски. Через два часа Бардо предприняла еще одну попытку вывести Леннона из транса и предложила всем отправиться в новомодный лондонский ресторан «Парке». Леннон и Тэйлор пришли в ужас от этого предложения, поскольку «Парке» был крошечным по размерам заведением, которым владели выходцы из Ливерпуля. Если их угораздит появиться там в обществе Брижит Бардо и целой стаи красивых девиц, эта новость появится во всех завтрашних газетах, что будет означать нежелательную рекламу для Леннона и домашнюю сцену для Тэйлор. Поэтому Джон сказал, что не должен выходить из своего душевного состояния, которое может привести его к откровению, и посоветовал Бардо отправиться ужинать со своими друзьями. «Когда вы вернетесь, — пообещал Джон, — я напишу для вас новую песню». Делать было нечего, и Бардо отправилась на ужин в женском обществе.

Когда поздно вечером Бардо вернулась в гостиницу, еще не доходя до своего номера, она услышала индийскую музыку. На пороге актриса в изумлении остановилась: в центре комнаты, распластавшись на подушках, точно бродяга на тротуаре, лежал великий Джон Леннон в окружении груды пустых пивных бутылок. А когда она вошла к себе в спальню и увидела валяющегося поперек кровати Дерека Тэйлора, то на какое-то время вообще потеряла дар речи. Сделав над собой усилие, молодая женщина вернулась в салон и принялась что есть силы трясти Леннона. Он с трудом принял вертикальное положение и попытался что-то спеть. Но после нескольких тактов его голова упала на грудь, и он уснул.

Рано утром Лес Энтони доставил Джона в Кенвуд, где Пит Шоттон уже приплясывал от нетерпения услышать рассказ о ночном приключении. «Ну как это было? Как?» — накинулся он с расспросами.

Джон внимательно посмотрел на старого приятеля и рявкнул: «Да ни хрена там не было! Что за хреновый вечер, — простонал он. — Даже хуже, чем когда мы встречались с Элвисом».

То, как повел себя Леннон во время встречи с Брижит Бардо, было поведением человека, доведенного наркотиками до безумия. Еще через два дня они с Питом опять приняли «кислоты» и поднялись к Джону на чердак, где стали записывать на установленных здесь аппаратах Брунелла звуковой фон, который позже был использован в композиции «Revolution 9»[139]. Когда хозяину дома надоело работать, он сел на пол и поведал Питу о глубоком разочаровании, постигшем его в Индии, а потом погрузился в молчание. Пит уставился на большую фотографию Брижит Бардо и стал воображать, что он сделал бы, если бы ему представилась такая же возможность, как та, что недавно обломилась Джону, как вдруг заметил, что его друг делает руками и предплечьями вращательные движения, словно то были не руки, а крылья.

«Пит, — благоговейно прошептал Леннон. — Мне кажется, я — Иисус Христос!» Но Пит не зря дружило Джоном Ленноном всю ;свою сознательную, жизнь.

«Ну и что ты будешь с этим делать?» — почти небрежно спросил он.

«Я должен всем рассказать об этом, — без тени колебания заявил Джон. — Я должен сделать так, чтобы весь мир узнал, кто я такой!»

«Да они же убьют тебя к чертовой матери, — запротестовал Пит. — Они этого никогда не примут, Джон!»

Но Джона невозможно было переубедить. «Тут уж ничего не поделаешь, — возразил он. Затем, немного подумав, спросил: — А сколько лет было Иисусу, когда его убили?»

Этот вопрос застал Пита врасплох. Он подумал и прикинул (причем ошибся только на год): «Кажется, тридцать два».

Джон принялся загибать пальцы, а затем воскликнул: «Черт! Значит, у меня еще почти четыре года\»

Когда на небе появились первые проблески зари, Леннон решил в тот же день отправиться в офис компании «Эппл», чтобы сообщить о своем открытии всем остальным. На этом, совершенно обессиленные, Джон и Пит привалились друг к другу и погрузились в сон. Когда через несколько часов их разбудила домработница Дот Джерлетт, Леннон, все еще пребывая в том же состоянии духа, стал готовиться к собранию административного совета.

Ближе к вечеру организационное ядро «Битлз» в составе Пола, Джорджа, Ринго, Нила и Дерека собралось в офисе у Леннона, присоединившись к Джону и Питу. Все ждали, удивляясь, что же вдохновило традиционно пассивного Леннона на то, чтобы забить в набат. Джон встал из-за стола. «Я хочу сообщить вам нечто очень важное, — начал он. — Я — Христос, который спустился на землю. Вот так». Когда Джон потребовал, чтобы компания «Эппл» подготовила по этому поводу экстренный пресс-релиз, ближайшие партнеры поняли, что лучше не спорить. Справившись с оцепенением, длившимся несколько минут, «Битлз» согласились, что это известие действительно имеет первостепенное значение, и заявили, что им понадобится какое-то время, чтобы осмыслить его и решить, что в этой связи должна будет предпринять компания «Эппл». На этом заседание было отложено на более поздний срок.

Когда вечером Джон и Пит отправились поужинать в ресторан, Джон все еще продолжал витать в облаках. Неожиданно к ним обратился какой-то человек, который был счастлив от того, что оказался рядом со знаменитой поп звездой. «Я очень рад вас видеть, — произнес он. — Как вы поживаете?»

«Вообще-то я — Иисус Христос», — невозмутимо ответил Джон. «Правда? — не моргнув глазом, ответил незнакомец. — А мне очень понравилась ваша последняя пластинка. По-моему, она гениальна!»

Джон и Пит вернулись в Кенвуд. Выкурив несколько косяков, Джон начал заводиться. «Мне захотелось женщину. Ты не возражаешь. Пит?» — поинтересовался он. Шоттон обрадовался, так как это означало, что он сможет немного поспать.

«Тогда, я думаю, надо звякнуть Йоко», — Джон постарался сохранить в своем голосе безразличие, которое, однако, не обмануло Шоттона. «Она тебе нравится?» — спросил он.

«Не знаю, — Джон сделал вид, что не понял намека. — Но что-то такое в ней есть. Я просто хотел бы познакомиться с ней получше. По-моему, сейчас как раз подходящий момент».

Когда Джон впустил Йоко, он и виду не подал, что ждал этой встречи. Все трое уселись в гостиной, чувствуя себя явно не в своей тарелке, причем Йоко даже не пыталась поддерживать беседу. Пит пробыл с ними ровно столько, сколько было необходимо ради приличия, и вскоре откланялся.

Джон и Йоко поднялись на чердак и занялись записью пленки, которая через несколько лет вышла под названием «Two Virgins»[140]. Джон манипулировал рычажками на микшерском пульте, а Йоко сидела перед микрофоном. В какой-то момент Джон предложил подзарядиться «кислотой». Осоловевшая парочка, в восторге от новой игры, развлекалась до самого утра, и лишь утром дело дошло до постели.

В тот день Пит проснулся довольно рано и спустился позавтракать. На веранде он обнаружил Джона в коричневом кимоно, который уплетал вареное яйцо и запивал его чаем. Когда Пит удивился тому, что Джон так рано на ногах, тот ответил, что еще не ложился, а затем неожиданно попросил Пита немедленно подыскать для него новый дом. «Зачем?» — изумленно спросил Пит. Джон торжественно поставил чашку и произнес: «Затем, что я хочу переселиться туда вместе с Йоко».

«Вот так просто взять — и переселиться?» — огорошенно прошептал Шоттон. И Джона вдруг прорвало: «Да, вот так просто! Вот так просто! Вот оно. Пит. Я ждал этого всю жизнь. И катись все остальное к чертям собачьим! К чертям „Битлз“, к чертям бабки, к чертям все это дерьмо! Если понадобится, я уеду и буду жить с ней в долбаной палатке.»

При этих словах Леннон вскочил на ноги — следом вскочил и Шотгон, закричав: «Так не бывает, Джон!»

«Так не бывает, — эхом отозвался Леннон, который уже почувствовал крылья у себя за спиной, как человек, которому удалось одним махом решить все свои проблемы. — Знаешь, это похоже на то, как мы влюблялись, когда были детьми, — продолжал он. — Помнишь, как бывало, когда ты знакомился с девочкой и начинал думать только о ней и все время хотел быть только с ней — все мысли были заполнены только ею одной. Так вот, Йоко сейчас там, наверху, а я не могу дождаться, когда снова ее увижу. Я вдруг так проголодался, что пришлось спуститься и сварить себе яйцо, но каждое мгновение, что я нахожусь вдали от нее, дается мне с таким трудом!»

Вечером того же дня Йоко перевезла в Кенвуд свои вещи, несказанно удивив Дот Джарлетт своим гардеробом. На следующее утро Джон сунул Питу толстую пачку денег и велел провезти Йоко по магазинам. А очередное задание Шоттона заключалось в том, чтобы связаться с агентством по недвижимости и подыскать загородное жилище в радиусе пятидесяти миль от Лондона, которое было бы окружено большим участком земли. Цена не имела значения.

К тому времени, когда Синтия вернулась в Кенвуд, ,фкон Леннон уже мысленно развелся с ней и женился на Йоко Оно, с которой и переселился в великолепную загородную резиденцию. Единственное, что Джон забыл сделать, так это сообщить жене о ее новом положении. Следствием подобной забывчивости стал кошмар, который пришлось пережить Синтии по возвращении.

«Всюду стояла странная тишина», — вспоминает она. Не было ни Джулиана, ни Дот, ни садовника. Решив, что прошлой ночью в доме, должно быть, проходила очередная вечеринка, после которой все еще спят, она постучала в дверь, но ей никто не ответил. В конце концов она достала из сумочки ключ, который отпирал специальный кодированный замок, но внезапно обнаружила, что дверь не заперта. Синтия вместе с приехавшими с ней друзьями вошла в прихожую, едва освещенную редкими лучами солнца, проникавшими сквозь плотно задернутые шторы гостиной, и позвала: «Джон! Джулиан! Дот! Есть кто-нибудь дома?» Ответом было молчание. Повернув направо и пройдя через столовую и кухню, Синтия подошла к веранде — и обомлела!

В зелено-белом халате и с растрепанными волосами на своем любимом маленьком диванчике расположился Джон Леннон с чашкой чая в руках. Напротив него спиной к Синтии сидела маленькая женщина с огромной копной черных волос, облаченная в черное шелковое кимоно. «Я будто натолкнулась на кирпичную стену, — рассказывала Синтия. — Мне показалось, что я была здесь чужой». Она и в самом деле была чужой. Но она еще не догадывалась, что Джон уже вычеркнул ее из своей жизни.

«Привет!» — бросил Джон после бесконечно долгой паузы, затягиваясь сигаретой. Синтия пребывала в таком шоке, что открыла рот и, точно автомат, принялась произносить заранее заготовленную в самолете речь. «У меня возникла грандиозная идея! — выпалила она. — После того как мы позавтракали в Греции и пообедали в Риме, почему бы нам не отправиться всем вместе поужинать в Лондон?»

«Нет, спасибо», — бесстрастно ответил Джон. В этот момент Иоко обернулась и окинула Синтию «внимательным и уверенным взглядом».

«Это было как удар под дых, — продолжала Синтия. — Я даже не разозлилась. Я была просто огорошена... Поэтому вместо того чтобы кинуться на них с кулаками и начать выяснять отношения, я почувствовала, что мне необходимо немедленно оттуда убраться».

Бросившись наверх, Синтия наспех покидала в чемодан кое-какие вещи, в то время как дорожные чемоданы все еще лежали в багажнике автомобиля. Проходя мимо спальни для гостей, она углядела на ковре пару японских сандалий.

Через пятнадцать минут после возвращения домой она снова очутилась на улице. "Мне показалось, — заметила она, — что своим молчанием Джон говорит мне: «Не смей нарушать чудесное мгновение! Сгинь! Ты только все испортишь». Получив молчаливый приказ Джона, Синтия беззвучно повиновалась, оставив свой дом и своего мужа в руках другой женщины.

Алекс и Дженни предложили Синтии пожить какое-то время в маленьком домике, который они снимали на двоих в центральной части Лондона. Вот что рассказал Питер Браун: «На следующий день она допоздна засиделась в обществе Мэджик Алекса, болтая при свечах и попивая вино. Она никогда прежде особо не доверяла Мэджик Алексу, но той ночью ей было необходимо излить кому-нибудь свою душу. А на рассвете, опустошив немалое количество бутылок, Синтия очутилась в постели с лучшим другом Джона».

Спусти три дня Синтия позвонила Дот и заявила, что желает вернуться в Кенвуд. На этот раз Джон ждал ее в одиночестве, Йоко исчезла. «Я никак не могу понять, почему ты уехала, — запротестовал Джон, который повел себя „тепло и радушно“. — Что это на тебя нашло?» — спросил он так, словно внезапное бегство Синтии было какой-то непонятной выходкой. Но Синтия тотчас парировала этот выпад, потребовав объяснить, чем он занимался с Иоко.

Джон был готов к этому вопросу. Разыграв полное безразличие, он объяснил, что его отношения с Иоко ограничиваются чисто интеллектуальным общением, и заверил жену, что ей абсолютно нечего опасаться. Однако Синтию трудно было в этом убедить. «Я заметила, что у тебя и Иоко много общего, — продолжала настаивать Синтия. — Джон, в ней есть что-то такое, что сильно напоминает тебя. Ты, конечно, можешь рассказывать о ней все, что угодно, что она ненормальная, чокнутая артистка, но у нее аура, перед которой тебе не устоять».