Всемирная история без комплексов и стереотипов (№1) - Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 1

Марк Аврелий Антонин

Как и многие философы, он был женат на шлюхе, которая родила ему сына.

Когда в 180 году Марк Аврелий умер, заразившись чумой, начался двенадцатилетний кошмар правления этого сыночка, известного под именем Коммода Люция (161—192 гг.).

Но прежде чем окунуться в эту кровавую грязь, глотнем свежего воздуха при упоминании о знаменитом современнике знаменитого философа-императора, о писателе Апулее (ок.125 г. — ок. 180 г.).

Он сочетал великолепное ораторское искусство с глубокими философскими знаниями. Он был автором романов, философских трактатов, стихов и публичных речей.

Наиболее значительным произведением Апулея, пережившим тысячелетия, является роман «Золотой осел», признанный шедевр античной литературы. Основная линия сюжета романа-приключения молодого человека, силой колдовских чар превращенного в осла. Он становится свидетелем и живым участником множества самых разных событий, которые в сочетании своем дают исчерпывающую картину «золотого века» Римской империи. Эта картина далеко не во всем (мягко говоря) является панегириком тому жизненному укладу, который воспевали верноподданные писатели и философы, поэтому роман Апулея был воспринят весьма неоднозначно и, как следовало ожидать, заклеймен «сладкоголосыми», обвинявшими его автора в непристойности.

Имена «сладкоголосых» (как того времени, так и последующих) канули в Лету, а вот имя Апулея и его литературная слава пережили почти девятнадцать веков вне зависимости от того, кто и когда считал «Золотого осла» малопристойным произведением… Литература и искусство всегда были своеобразными зеркалами своих эпох. Как видим, римская эпоха характерна, в отличие от греческой, пресыщенностью естественными удовольствиями и поиском новых, зачастую противоестественных, что неизбежно ведет к девальвации культурных ценностей.

И не только культурных.

КСТАТИ:

«Пресыщенный сотрапезник вызывает отвращение у пирующих».

Тит Лукреций Кар

А если он не только пресыщен, но еще и патологически жесток, развращен, вероломен и просто глуп? Ведь именно таким был Коммод, наследник Марка Аврелия, признанного самым мудрым из всех римских императоров.

Коммод проявил себя необычайно взбалмошным и жестоким еще в детстве, на двенадцатом году жизни. Когда его мыли в воде, показавшейся ему слишком теплой, этот прелестный мальчишка потребовал, чтобы банщика бросили живым в печь. Человек, которому было приказано привести в исполнение этот приговор, сжег в печи баранью шкуру, дабы запах гари убедил будущего повелителя Рима в том, что его воля исполнена.

В четырнадцатилетнем возрасте это уже был законченный сексуальный извращенец, психопат и садист. Его благородный отец, конечно, трезво оценивал происходящее, но, видимо, как и большинство родителей, ухватился за успокоительную мысль о том, что все это, мол, возрастное, издержки созревания и т.п., так что еще пара-тройка лет и… Глупость все это. Пройдет дерзость, пройдет максимализм, пройдет беспечность или вспыльчивость, но никогда не пройдут жестокость, алчность, завистливость, сластолюбие, склонности к садизму, мазохизму, некрофилии и подобным свойствам. Никогда.

И Марк Аврелий должен был это понимать, не питая беспочвенных надежд. Вместо бесплодных попыток перевоспитать этого юного изувера, следовало, конечно же, его ликвидировать при каком-либо удобном случае или иным способом изолировать от системы власти, но уж никак не провозглашать своим преемником, не подкладывать такую свинью римлянам, безмерно уставшим от междоусобиц, от алчных люмпенов, от психопатов-императоров, от внешней агрессии варваров и внутренней агрессии христиан…

Конечно, сейчас легко говорить о том, что следовало и чего не следовало делать Марку Аврелию, но тогда, во втором веке нашей эры, все случилось так, как, видимо, должно было случиться. Ком-мод стал императором Рима.

Незадолго до своей смерти отец женил его на некоей Криспине, одной из самых красивых девушек столицы, дочери почтенного сенатора Презента. К сожалению, она очень скоро приобрела скандальную известность, в какой-то мере даже затмившую известность Мессалины.

А Коммод, став первый лицом государства, сразу же завел во дворце гарем из 300 мальчиков. Сам он вовсю занимался проституцией, зачастую переодеваясь женщиной. Попутно он растлил своих сестер, а затем и всех ближайших родственниц, после чего обязал их отдаваться каждому желающему.

При этом он пришел в неистовство, застав свою жену Криспину с каким-то случайным партнером. Она была сослана на остров Капри, где ее ожидал какой-то верноподданный с длинным ножом…

А Рим затопила волна репрессий, конфискаций и наглого беспредела любимчиков императора. Здесь поражаться нечему было, не впервой…

Коммод придумал себе новое развлечение: провозгласив себя римским Гераклом, он теперь расхаживал в львиной шкуре и с палицей в руке. Но и это не все. Он вышел на арену! Вот такого Рим еще не видел. Нерон, правда, выступал в качестве певца и чтеца-декламатора, но в качестве звероборца или гладиатора никто из императоров никогда не предъявлял себя своим подданным…

Перед ним ставили заграждение, из-за которого эта мразь убивала дротиками зверей, не подвергаясь ни малейшей опасности. А его партнерам-гладиаторам предписывалось лишь имитировать бой, в то время как Коммод отнюдь не понарошку кромсал их незащищенные тела. Рим, конечно, всякое видел, но такое чудовище возникло в его летописи впервые.

Единственно кто был в состоянии оказывать на него заметное влияние, так это некая Марция, сладострастная красавица, превосходящая Коммода своей порочностью и тем вызывавшая его благоговейное поклонение.

Она симпатизировала христианам, и поэтому при Коммоде они единственные, пожалуй, из всех римлян пребывали в покое и безопасности.

Марция сподвигла Коммода переименовать Рим, назвав его Коммодианом. Да, и такое было возможно уже в те времена, так что нечего удивляться Ленинграду, Сталинграду, Калинину, Свердловску и т.п.

Он развлекал свою подругу сценами невероятной жестокости. Например, приказал одному жрецу отрезать себе руку, чтобы доказать свою набожность. А однажды на одну из площадей столицы согнали всех городских калек, и лучники, расположенные на крышах окрестных домов, продемонстрировали на них свое искусство.

Такая вот атмосфера царила в Риме на протяжении двенадцати лет, и кто знает, сколько еще продолжался бы этот кошмар, если бы Коммод не решил избавиться от Марции (видимо, надоела) и составил список людей, которых необходимо умертвить немедленно, этой же июльской ночью 192 года. Естественно, Марция занимала в нем почетное первое место.

Нет, не зря гениальный Вильям Шекспир назвал мир театром! Все, что происходит в нем, неизменно подчинено законам жанра, абсолютно все, и эта историйка — не исключение из общего правила. Случилось так, что список совершенно случайно попал в руки маленького мальчика, исполнявшего роль постельной принадлежности Коммода, и он показал его Марции. Дальше, как говорится, все было делом техники. Марция срочно собирает совет, состоящий из тех, чьи имена украсили список, и они принимают решение покончить с Коммодом еще до наступления ночи. Сказано — сделано. Выйдя из бани, император выпивает бокал отравленного вина, но почему-то не умирает сразу же, а начинает блевать. Испугавшись, что таким образом он очистит свой организм от яда, заговорщики зовут на подмогу знаменитого борца Нарцисса, и тот вполне профессионально ломает своими мощными руками шейные позвонки очередного чудовища Римской Истории.

После него остался такой многолюдный мужской гарем, что преемник Коммода, Пертинакс, вынужден был лично заниматься распродажей его обитателей, чтобы поскорее очистить от них императорский дворец.

Следующий исполнитель роли императора — Гелиогабал, оставивший свой след на страницах хроник прежде всего в качестве воинствующего гомосексуалиста и рьяного покровителя мужской проституции.

Создается впечатление, что в период его правления генеральная линия внутренней (да и. внешней тоже) политики Римской империи состояла исключительно во всестороннем развитии гомосексуальной сферы бытия.

Гелиогабал собирался кастрировать себя, но ограничился, правда, обрезанием. Зачастую он приходил в какой-нибудь третьеразрядный бордель, выгонял оттуда всех проституток и, надев женский парик, сам обслуживал клиентов. Так-то. Куда там этой пошлой Мессалине…

В те времена еще не знали об операциях по изменению пола, широко практикуемых в начале XXI века, но Гелиогабал требовал от придворных медиков произвести с ним подобную операцию, обещая баснословное вознаграждение в случае успеха. Медики отказались от этой авантюры, за что были казнены.

Говорят, что Гелиогабал проявлял явную склонность к мазохизму. Он, к примеру, любил, переодевшись женщиной, играть роль неверной жены, застигнутой мужем на месте преступления, и при этом унижаться, заискивать, вымаливать прощение и т.п.

Правил он недолго. Вместе со своими придворными Гелиогабал был убит, а затем брошен в Тибр.

Его преемник Александр Север предпринял весьма решительные меры против сторонников политики Гелиогабала. Он значительно сократил число придворных евнухов и проституированных мальчиков, многих их них выслал на дальние острова, а тех, кого не выслал, — казнил.

Такие вот дела государственной важности.

Дальше больше. В конце второго века многострадальные римляне получили подарок судьбы в виде сразу двух правителей: Каракаллы и Геты, сыновей Септимия Севера, который намеревался укрепить власть, следуя принципу: «Одна голова — хорошо, а две — лучше». Власть вследствие этого эксперимента никак не укрепилась, скорее напротив, лишь подтвердив другой принцип, вполне применимый к двоевластию: «Одна голова — хорошо, а две — некрасиво».

КСТАТИ:

«На высочайшем положении не бывает двух».

Сенека

Ну, что тут поделаешь… Власть во все времена более или менее терпеливо выслушивала мнения интеллектуалов, но в подавляющем большинстве случаев откровенно игнорировала эти мнения, потому что боялась всего непонятного. Боялась, боится и будет бояться, потому что воля к власти — это не просто стремление, это диагноз. Зачем власть Сенеке или, скажем, Шопенгауэру? Они и без того самодостаточны. А вот те, другие… чем им еще гордиться, кроме невесть откуда свалившегося на них права казнить и миловать?

Бюст Каракаллы. Неаполитанский музей

А те двое, Каракалла и Гета, начав совместное правление с того, что поделили пополам императорский дворец и оборудовали каждый себе по отдельному входу, выставив каждый свою личную стражу. Затем начались переговоры о разделе империи, которые перешли в споры, а споры закончились тем, что Каракалла убил своего брата на глазах у матери.

Далее Каракалла начал методически убивать всех, кого он подозревал в симпатиях по отношению к убиенному Гете. Были убиты все его слуги, наложницы, даже музыканты, которые играли на его пирах. Потом этого показалось мало, и Рим захлестнула (в который раз!) волна террора, причем террора слепого, нерассуждающего, террора, в котором убийство перестает быть средством, превратившись в цель или — еще того хуже — в навязчивую идею.

По Риму в разных направлениях ежедневно катились вереницы подвод, доверху нагруженных трупами…

При этом император заметно повысил жалованье военным, а так как это потребовало дополнительных расходов, он не нашел ничего лучшего, чем дать приказ в серебряные монеты добавлять медь (до 80% веса!), что, конечно же, обесценило деньги. Какие же они все болваны, ну, почти поголовно…

8 апреля 317 года Каракалла был убит Макрином, начальником его личной охраны.

Этот Макрин взял в соправители своего сына Диадумена. Их правление продолжалось очень недолго, но создало очень опасный прецедент: любая «горилла» может, оказывается, при благоприятном стечении обстоятельств стать императором.

АРГУМЕНТЫ:

«Совершенной и целомудренной христианке следует не только не стремиться к привлекательности, но прямо ненавидеть ее. Знайте, что вы губите брата своего, когда, представляя глазам его свою красоту, порождаете в нем похотливые желания. В душе он уже совершил то, чего пожелал, и вы становитесь для него мечом убивающим. Хотя прямой вины тут на вас нет, ненависть вам за это обеспечена…» Мы будем украшаться, чтобы губить другого? А как же заповедь: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя?»

Римским престолом безраздельно распоряжались легионеры. Они по своему усмотрению возводили на этот престол любого, кто обещал побольше заплатить за это своеобразное удовольствие. Императоры сменялись почти ежегодно, а иногда и через 1—2 месяца. Иногда возникало сразу несколько императоров, ожесточенно воевавших друг с другом.

Вследствие этого империя слабела и разрушалась с невероятной быстротой. К середине III века от Рима отпали Галлия, Испания, Египет, почти все провинции в Азии и на Нижнем Дунае.

Надежд на спасение империи оставалось все меньше и меньше. В таких случаях уповают на некую твердую руку, которая все расставит по своим местам, и тогда возвратится утраченная гармония, а с нею мир и благодать. Ну, надо же на что-то уповать, когда весь организм уже поражен гангреной…

Такой обнадеживающе твердой рукой обладал военачальник Диокл, сын вольноотпущенника, далматинец, в юности занимавшийся пастушеством. Осенью 284 года он стал Диоклетианом (243 — между 313 и 316 гг.), императором Рима..

Это был энергичный и жестокий человек, обладающий мужицким умом, скорее хитростью, но не отягощенный излишним в подобных случаях образованием.

Попав «из грязи в князи», он немедленно облачился в шелка и обвесился драгоценностями, а затем завел особый церемониал поклонения своей особе, весьма напоминающий персидский: перед ним положено было падать на колени и целовать край одежды. И делать подношения царского уровня, не иначе.

А империю продолжало лихорадить, причем все сильнее и сильнее. Устав от бесконечного тушения военных пожаров на границах, Диоклетиан назначает соправителя. Им стал полководец Максимиан. Они поделили империю пополам, причем наиболее богатую восточную ее часть Диоклетиан оставил себе, а западную отдал своему коллеге.

Через несколько лет раздвоившаяся власть снова размножилась делением, превратившись в тетрархию, т.е. власть четырех. При этом Диоклетиан и Максимиан были высшими правителями, августами, а другие двое — как бы рангом ниже, и назывались они, в отличие от августов, цезарями.

Но и этот квартет не в состоянии был исправить создавшееся положение. Он подавлял восстания на окраинах, он проводил запоздалые реформы, он рубил головы спекулянтам прямо на рынках, но если есть дефицит товаров, то спекуляция все равно будет жить, хоть руби головы, хоть не руби. На излете брежневской поры наблюдалось то же самое, как говорится, один к одному…

А последним значительным мероприятием Диоклетиана был комплекс мер по борьбе с христианством. Это были меры достаточно эффективные, но запоздалые. Христианство уже успело пустить глубокие корни, оно распространилось в городах империи и даже в армии. Что говорить, если жена и дочь Диоклетиана были убежденными христианками?

А христиане оказывали сопротивление культу двух августов, почитанию древних богов, то есть основам государственного устройства, ни больше, ни меньше. Кроме того, Диоклетиан усматривал в церковной организации структуру, параллельную государственной, а вот этого уже допускать нельзя было ни в коем случае.

В феврале 303 года появился первый эдикт против христиан. За ним вскоре последовали еще три. Христианский культ был запрещен. Церкви и церковные книги подлежали сожжению, Каждый христианин был обязан публично отречься от своей веры и принести жертвы божественным императорам и древним богам. В числе прочих это предписывалось сделать жене и дочери Диоклетиана. Ослушники подвергались пыткам, тюремному заключению и смертной казни. Их имущество, разумеется, конфисковывалось в пользу государства.

КСТАТИ:

«Государством называется самое холодное из всех холодных чудовищ. Холодно лжет оно; и эта ложь ползет из уст его: „Я, государство, есмь народ“.

Фридрих Ницше

Никогда, нигде и ни в какие времена государство не представляло интересы народа, да и вообще людей, если честно.

В мае 305 года Диоклетиан и Максимиан отреклись от власти и ушли в отставку. Августами стали бывшие цезари, а цезарями — новые люди, но уже через несколько месяцев то здесь, то там возникли новые цезари и новые августы. Что ж, согласно закону физики вакуум неизбежно заполняется, и тут нечему удивляться…

А Диоклетиан после отречения поселился на морском побережье, где занялся цветоводством и овощеводством. Когда ему предложили вернуться к государственной деятельности, он лишь улыбнулся в ответ, а затем проговорил: «Если бы вы могли взглянуть на овощи, которые я вырастил своими руками, то, наверное, не предлагали бы ничего подобного».

Так он прожил девять лет, пока новые августы не позвали его в Рим на какое-то торжество. Он отказался принять приглашение, ссылаясь на старческое нездоровье. Второе приглашение уже было выдержано в категорических тонах, и Диоклетиан, подозревая, что его зовут отнюдь не на дружеский ужин, счел за лучшее принять яд…

КСТАТИ:

«Зло есть то же, вероятно, добро, результат которого не проявляется немедленно».

Оноре де Бальзак

И вот на арену вышел император Константин Великий (285—337 гг.). Это он был инициатором приглашения Диоклетиана в Рим, чтобы подвергнуть его позорной казни, так что предчувствие не обмануло старика…

Константин, выждав удобный момент, устранил всех своих соперников и возможных претендентов на власть, не остановившись перед кровопролитной гражданской войной.,

В честь его победы была сооружена триумфальная арка. Это была первая и единственная триумфальная арка, посвященная не победе над внешним врагом, а успешному избиению своих соотечественников. Такое деяние если и признавалось необходимым, то ни в коем случае не увенчивалось победными лаврами. Это был прецедент, прямо указывающий на сползание цивилизованного Рима в пучину азиатской дикости, указывающий на то, что римляне отныне перестали быть полноправными гражданами своей страны, превратившись в собственность своего господина, то есть сделав то, за что они всегда так презирали варваров…

К сожалению, эти простые истины напрочь отвергаются нашими современными правителями. Существует ведь дистанция огромного размера между воином, защищающим Отчизну от чужеземного нашествия, и воином, применяющим оружие против своих соотечественников. Последний может проявлять чудеса храбрости, однако нельзя его награждать теми же орденами, что и защитника родины, иначе эти ордена будут запятнаны, девальвированы, они перестанут быть могучим стимулом проявлений истинно воинской доблести.

Тем, последним, нужно хорошо платить, давать мешки денег, но не знаки державного героизма. Или изобрести для них особые ордена и медали…

КСТАТИ:

«Лицемер мне напоминает человека, который убил родителей и просит суд о снисхождении на том основании, что он сирота».

Авраам Линкольн

Константин по достоинству оценил перспективность христианства как опоры абсолютной власти, и в 313 году издается судьбоносный Медиоланский (Миланский) эдикт, согласно которому христианская религия объявлялась равноправной со всеми иными культами. Видимо, и показательная казнь Диоклетиана была задумана как справедливое наказание ярого гонителя христиан.

Сам же Константин справлял в своем дворце и христианские, и языческие праздники, нимало не смущаясь таким смешением жанров.

Он установил для сенаторов налог, причем очень высокий, так что это вожделенное для многих и многих звание стало довольно дорогим удовольствием, которое не каждому было по карману.

Вот, кстати, урок Истории, который следовало бы творчески переосмыслить в наше время. Зарплата депутатам — это привычно, но ненормально, если отбросить стереотипы. Это такой же нонсенс, как объявление: «Плачу алименты. Деньги вперед».

А налоги при нем все росли и росли, и рост этот исходил не из действительного положения вещей, а исключительно из желаемого. Если раньше Рим существовал за счет грабежа других народов, то теперь другие народы начали грабить его, а сам он — в лице власти, которой очень хотелось быть пышной и богатой, — начал грабить самого себя.

КСТАТИ:

«Царь, который пополняет свою казну имуществом подданных, подобен тому, кто мажет крышу своего дома глиной, взятой из-под его фундамента».

Мухаммед Аззахири ас-Самарканди

А город Рим он почему-то невзлюбил и в итоге решил основать новую столицу империи.

Эту новую столицу, Второй Рим, как ее сначала называли, построили на месте древнего греческого города, расположенного на берегу пролива Босфор, на границе Европы и Азии. Имя этого города — Византий.

Новая столица была построена довольно быстро и сразу же начала поражать своим кричащим великолепием, скорее азиатским, чем европейским. Кроме прочих богатств, новая столица славилась прекрасными статуями, огромным количеством подлинных шедевров ваяния. Эти шедевры были вывезены из Рима и других городов Италии и Греции. Константин продолжал грабить своих подданных.

Новую столицу в честь императора назвали Константинополем (нынешний Стамбул).

А первое лицо государства все более входило в роль азиатского царя, самовластного господина своих рабов-подданных, истины в последней инстанции. Константин окружил себя немыслимой даже по тем временам роскошью и цветистым славословием угодников. Одновременно с этим у него развивалась какая-то маниакальная подозрительность, заметно омрачавшая радости его нынешнего величия.

Одной из жертв этой подозрительности стал его старший сын Крисп, в котором он начал усматривать сильного соперника, причем не только в делах правления. Его жена Фауста, мачеха Криспа, обвинила юношу в попытке надругательства над ее царственным телом. Этого хватило для того, чтобы император приказал казнить сына, правда, вскоре он устранил и заявительницу, столкнув ее в ванну с кипятком.

Немного повоевав с готами и сарматами, Константин в 337 году заболел и умер, предварительно приняв крещение.

Историки-христиане в благодарность за все его заслуги перед новой религией назвали его Великим.

М-да… Ты — мне, я — тебе…

А с той поры христиане, пользуясь поддержкой последующих императоров, начали жестоко преследовать другие религии, разрушая древние храмы и уничтожая произведения искусства.

Римский император Феодосий издал целый ряд эдиктов, согласно которым языческие храмы и статуи богов подвергались обязательному разрушению, а последователи старой религии были объявлены государственными преступниками.

Феодосий приказал удалить из здания римского сената великолепную статую богини Победы и поместить ее в сарае среди всякого хлама. Это была пощечина сенаторам, воспринимавшим эту статую как символ государственной мудрости, как неотъемлемую деталь зала заседаний. Они много раз униженно просили императора вернуть статую на ее законное место, но тот был непреклонен.

Вскоре прекрасная статуя была уничтожена дворцовыми слугами, которые сочли неразумным держать в сарае такую громоздкую вещь.

Явная деградация сената: в лучшие времена император, отдавший подобное приказание, оставался бы живым день-два, не больше. А этот не только остался живым, но и продолжил свою варварскую деятельность по разрушению древних святынь.

В 389 году Феодосий посетил Египет. В Александрии он обратил свое императорское внимание на величественный храм Сераписа, заключавший в своих стенах одну из самых больших в мире библиотек и школу языческих философов. Феодосий был поражен великолепием древнего храма, а посему заявил следующее:

— Этот языческий храм красивее и больше самых лучших христианских церквей! Я не могу допустить такого торжества язычества над христианством! Этот храм должен быть уничтожен!

Сказано — сделано. Глубокой ночью толпа христиан под руководством епископа Феофила подожгла храм, и к утру от него остались лишь обгорелые развалины. В числе прочих сокровищ погибла библиотека, состоявшая из 200 000 сочинений древних авторов.

Между прочим, Феодосию, как и Константину, было присвоено звание «Великий»…

Я хочу быть правильно понятым. Множество наших бед происходит оттого, что, оценивая те или иные реалии бытия, мы исходим не из логики, не из здравого смысла, не из чувства вселенской справедливости, в конце концов, а из какого-то неясного томления, называемого чувством расовой, классовой или какой иной солидарности, из политических симпатий и антипатий, из заржавленных стереотипов и не слишком тщательно скрываемых комплексов, которые при случае выдаются опять-таки за ощущения единства, причастности к тому или иному эгрегору… Чушь все это, господа. Так можно очень далеко зайти в оправдании любой мерзости, любого злодейства, и это оправдание непременно ударит когда-нибудь по оправдывающим.

Мера оценки поступков должна быть единой, и если мы считаем тяжким преступлением против человечества сожжение неприятельскими солдатами нашей деревни (вместе с жителями, разумеется), то аналогичное деяние наших солдат следует считать таким же преступлением, иначе нам никогда не построить более или менее справедливое общество для себя же самих…

КСТАТИ:

«Да будут прокляты все интересы цивилизации, и даже сама цивилизация, если для сохранения ее необходимо сдирать с людей кожу».

Федор Достоевский

На улицах Александрии толпа христиан растерзала женщину по имени Ипатия, которая занималась научными исследованиями. Вот тогда, в конце IV века, и начались повсеместные гонения на ученых, чьи трактаты вступали в противоречие с христианскими догмами.

А в это время все усиливался и усиливался натиск варваров, которые хотели даже не столько поживиться на римских землях, сколько уничтожить там все завоевания столь раздражающей их цивилизации. Если вникнуть в глубины психологии бывшего колхозника, то можно понять его раздражение при виде преуспевающего фермерского хозяйства. Подняться до такого уровня он не в состоянии, а вот низвести раздражающий объект до своего уровня с помощью полной канистры и коробка спичек — это сколько угодно!

В 410 году Рим пережил нашествие вестготов, двигавшихся с территорий нынешней Швеции. Шесть дней они куражились над городом, разрушая его святыни, убивая и насилуя его жителей.

Вслед за готами в Западную Римскую империю ринулись и другие варварские племена. Они затопили собой Галлию, Италию, Испанию и Северную Африку, где выкорчевывали виноградники под посевы ржи и ячменя, вырубали оливковые рощи под пастбища, разрушали храмы, чтобы использовать их обломки для постройки крепостей, короче говоря, показывали со всей наглядностью, кто в Европе (да и не только в ней) хозяин.

По аналогии можно вспомнить раскулачивание в конце 20 годов XX века в Советском Союзе, когда сельское отребье, поселившись в домах ликвидированных тружеников-земледельцев, срывало железо с крыш и пропивало его…

В эту эпоху жил и творил знаменитый философ и христианский богослов Августин Аврелий (354—430 гг.), известный еще как Блаженный Августин.

Этот человек славился как своей святостью, так и разносторонними знаниями. Он обладал явно не традиционным для своего времени и статуса мышлением, если мог заявить следующее: «Вера вопрошает, разум обнаруживает».

Как-то его спросили, бывают ли на свете чудеса.

Блаженный Августин, не задумываясь, ответил: «Бывают. Восход солнца есть подлинное чудо».

Последние 34 года своей жизни он занимал епископскую кафедру в городе Гиппоне (Северная Африка). Им написаны 93 трактата общим объемом в 232 книги.

Умер Августин в 430 году в Гиппоне, осажденном варварами.

Это был великий человек, своей жизнью оправдавший само существование той жуткой эпохи, великий мудрец, которому очень повезло не дожить до времен инквизиции.

АРГУМЕНТЫ:

«Будем же верить, если не можем уразуметь».

«Я убедил себя, что следует больше доверять тем, кто учит, а не тем, кто приказывает».

«Все человеческие беды происходят оттого, что мы наслаждаемся тем, чем следует пользоваться, и пользуемся тем, чем следует наслаждаться».

Блаженный Августин

Последняя мысль поистине гениальна!

В ней содержится, кроме общечеловеческой мудрости, еще и объяснение одной из основных причин столь бесславного конца надменной Римской империи.

В середине V века империю посетило германское племя вандалов, название которого стало нарицательным при обозначении беспощадного уничтожения произведений искусства и других памятников культуры. И не зря, потому что, пожалуй, только из фильма ужасов можно почерпнуть представление о том, что вандалы творили в захваченном Риме, да еще в течение двух недель! Достаточно заметить, что после их нашествия в огромном городе осталось всего 7 тысяч жителей…

Но самый страшный, можно сказать, смертельный удар нанесли Римской империи гунны, пришедшие с территории, где ныне располагаются Монголия и Калмыкия. Это были свирепые орды, которые неумолимо двигались с востока на запад, истребляя все и всех на своем пути.

Одно время они даже помогали римлянам (за немалую плату, разумеется) отбиваться от наиболее навязчивых соседей. Наверное, это мирное сосуществование продолжалось бы довольно долго, если бы королем гуннов не стал некий Аттила (ок. 406—453), за свою феноменальную кровожадность прозванный «Бичом Божьим». Странно. Учитывая то, что он делал, надо было прозвать его «Бичом Сатаны», но… переименовывать это чудовище уже поздно.