Всемирная история без комплексов и стереотипов (№1) - Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 1

КСТАТИ:

«Женишься ты или не женишься — все равно раскаешься».

Сократ

Еще один аспект его личной жизни: сношения с юношами.

Но не следует забывать, что такова была культурная традиция и Греции, и всего Древнего мира в целом. Почти все великие мужи древности, имена которых мы с благоговением читаем на тисненных золотом фолиантах, были причастны к этой форме сексуального общения.

Эсхил, Софокл, Сократ, Платон…

КСТАТИ:

«Во Франции „прекрасным“ принято называть только женский пол.

Среди древних греков не существовало такого понятия, как «галантность», зато у них была любовь, которая нам сегодня кажется противоестественной… Они, так сказать, культивировали чувство, отвергнутое современным миром».

Стендаль. «О любви»

Но в жизни Сократа плотские утехи играли весьма второстепенную роль, не говоря уже о его равнодушии к престижу, богатству и всем иным составляющим понятия «благополучие» — в его общепринятом понимании. Когда его упрекали за такую жизненную позицию, он отвечал, покачивая крупной головой: «Богатство и знатность не приносят никакого достоинства». Бедность он также считал порочной, если она не является плодом самоограничений.

Сократ ненавидел невежество, алчность, бездарность, агрессивный энтузиазм и прочие «прелести» господствующего большинства.

Он любил жизнь, и считая свои мысли частью этой жизни, не опускался до редактирования этих мыслей в угоду толпе.

Как и следовало ожидать, в Афинский народный суд поступило обвинительное заявление некоего Мелета, где было написано, что «Сократ не признает богов, которых признает город, и вводит других, новых богов. Обвиняется он и в развращении молодежи. Требуемое наказание — смерть».

Это произошло в 399 году до н.э.

Нечего и говорить о том, что судилище было тщательно подготовлено и продумано до мельчайших нюансов: народ Афин против Сократа, а народ не может ударить лицом в грязь. Как же…

К примеру, Сократ часто цитировал слова Гесиода: «Дела позорного нет, и лишь бездействие позорно», имея в виду порочность пустой созерцательности. На суде его обвинили в том, что цитируя эту строку, он оправдывал любое действие, в том числе самое дурное.

Припомнили Сократу и отрывок из Гомера, который он также любил цитировать:

Если ж кого заставал он кричащим из черни народной,

Скипетром тех ударял, обращаясь с такими словами:

«Смирно сиди, сумасшедший, и слушай других рассужденья,

Тех, кто получше тебя. И труслив ты, и силой не славен,

Ты и в войне никогда не заметен, и в мирном совете…

Этот фрагмент был преподнесен как издевательство над «простым народом», как высокомерие, которому нет прощения.

И они его, конечно же, не простили…

Впрочем, он и не просил у них прощения. Не хватало еще, чтобы Сократ просил прощения у всякой мрази.

Суд признал его виновным 280 голосами против 220.

КСТАТИ:

«Общество карает за всякое превосходство… Самобытный характер, цельная личность, не идущая на компромиссы, повсюду наталкивается на препятствия, со всех сторон встречает неприязнь… чтобы достичь чего-либо, необходимо быть человеком посредственным и услужливым, уметь раболепствовать…»

Братья Гонкуры

Он не умел, за что и был приговорен к смерти.

Приговоренный должен был в назначенное время выпить чашу настоя ядовитой травы цикуты. В этот день в тюрьму к Сократу пришли его родственники и друзья.

— Ты умираешь безвинно, — проговорила плачущая Ксантиппа.

— А ты бы хотела, чтобы заслуженно? — улыбнулся философ.

Аполлодор, друг Сократа, предложил ему надеть перед смертью более приличествующую такому событию дорогую одежду.

— Вот как, — проговорил смертник, — выходит, моя собственная одежда была достаточно хороша, чтобы в ней жить, но не годится на то, чтобы в ней умереть.

И выпил яд.

Гегель называл смерть Сократа всемирно-исторической трагедией.

Суть этой трагедии состоит не в факте смерти мыслителя как таковой, а в победе невежества и мракобесия над знанием и мудростью.

Чернь необычайно мстительна. Ей, видимо, мало было физической смерти великого пересмешника, и спустя 231 год после позорного афинского судилища, в 1972 году, в советском журнале «Прометей» можно было прочесть статью, автор которой пытался доказать, что Сократа как исторической личности вообще никогда не существовало…

Попытка, конечно, провалилась, в очередной раз подтвердив слова Сократа:«Злой человек вредит другим без всякой для себя пользы».

Думается все-таки, что пользу он извлекает, и немалую, просто польза у него своя, не такая, как у тех, кому он причиняет зло…

КСТАТИ:

«Вредить ближнему — высшее наслаждение».

Виктор Гюго

А вот другой великий философ этой эпохи считал, что добро заключается не в том, чтобы не вредить ближнему, а в том, чтобы не желать этого…

Что и говорить, такого уровня добродетель по плечу, пожалуй, единицам, увы.

Звали этого философа Демокрит (460 — ок. 360 гг. до н.э.). Он был первым, кто заявил, что мир состоит из атомов.

АРГУМЕНТЫ:

«Существуют первопричины, бесконечные по числу, но неделимые из-за своей величины. Это минимальные первотела — атомы».

«Начала Вселенной — атомы и пустота, все же остальное существует лишь во мнении».

«Могут ли разные тела состоять из одних и тех же атомов? Да, могут. Как из одних и тех же букв пишутся разные книги».

Демокрит

Он по праву считается одним из основателей атомной физики. Честно говоря, я затрудняюсь отнести это обстоятельство к плюсам или минусам Истории. С одной стороны, расширение границ человеческого знания является несомненно положительным деянием, с другой же — знание, которое в начале XXI века новой эры справедливо считается принесшим человечеству неизмеримо больше страданий, чем пользы, едва ли можно причислять к позитивным завоеваниям цивилизации. Существует вполне реальная угроза того, что уровень нравственного развития человечества никогда не придет в равновесие с уровнем знания, а вот это уж точно конец света, который может наступить в любой момент, например, когда какие-нибудь недочеловеки, ошалевшие от идеи первобытного коммунизма или религиозной исключительности, дорвутся до ядерного оружия…

К счастью, Демокрит проявлял интерес не только к атомам. Он внес весьма достойный вклад в развитие геометрии, став автором целого ряда теорем, он написал полсотни трактатов на самые разные темы, каждую из которых философ раскрыл со свойственными ему остроумием и дерзостью.

КСТАТИ:

«Законы — дурная выдумка. Законы создаются людьми, а ведь от природы — лишь атомы и пустота».

Демокрит

Действительно, какие бы стереотипы поведения и восприятия мира ни придумывали пастухи человечества, они попросту ничто в сравнении с необоримыми реалиями Природы.

Свои трактаты Демокрит писал, уединяясь в одном из склепов за городскими стенами. Он очень любил уединяться, что совершенно естественно, учитывая характерные свойства подавляющего большинства окружающих, но эти самые окружающие почему-то обижались на философа за это и называли «тронутым». Это мнение поддерживалось еще и посредством такого общеизвестного явления, как смех, который не покидал Демокрита все то время, пока он находился среди людей. Ну, что тут поделаешь, если их невозможно было воспринимать всерьез?

КСТАТИ:

«Пусть женщина не рассуждает: это ужасно».

«Не следует растить детей — ненадежное это дело, ибо удача достигается высокой ценой борьбы и забот, в случае же неудачи страдание ни с чем не сравнимо».

«Мужествен не только тот, кто побеждает врагов, но и тот, кто господствует над своими удовольствиями. Некоторые же властвуют над городами и в то же время являются рабами женщины».

«Мудрому человеку вся Земля открыта. Ибо для хорошей души отечество — весь мир».

Демокрит

Что ж, под каждым словом могу подписаться…

Единственное, что не могу принять, это то, что Демокрит на последнем этапе жизни сам себя ослепил, подолгу глядя на медный щит, отражающий лучи заходящего солнца. По расхожей версии, он таким образом лишил себя возможности воспринимать искаженную глазами картину мира, чтобы усилить восприятие посредством разума. Весьма похоже на правду, учитывая то, что Демокрит не раз писал о том, что мышление — самый главный, самый совершенный «орган познания».

В принципе, каждый волен выбирать способ познания, но не исключена и вероятность того, что Демокриту попросту изменило чувство юмора, и он уже не мог находить смешными все те мерзости, которые то и дело попадались ему на глаза. Все может быть…

Но, конечно же, существует достаточно большой выбор иных способов дистанцирования от мерзостей жизни. Один из таких способов предложил современник Демокрита философ Антисфен (444—366 гг. до н.э.), который на вопрос, какая наука может считаться самой необходимой, ответил: «Наука забывать ненужное».

А ведь это и вправду выход из многих нежелательных ситуаций: забыть, вычеркнуть, стереть из памяти, потому что слишком много чести для какой-то мрази — позволить ей занимать место в драгоценной памяти, да еще и терзать эту. самую память… Нет. Не было и все тут. В особенности если не сделано никаких логических выводов. Так что если какой-то деятель, отнюдь не бедствующий при нынешнем государственном устройстве, заявляет о том, что памятники большевистским главарям — это «наша история» и поэтому их никак нельзя убирать с главных улиц, не верьте ему. Это не наша история, это их история, тех, которые запросто произвели эту во всех планах посредственную личность с дипломом историка в президенты весьма тучного фонда, которые оплатили учебу его отпрыска в Оксфорде и которые бессовестно эксплуатируют ностальгию впавших в детство стариков о том времени, когда колбаса была дешевой, а эрекция — изнуряющей. Да, это их история.

Время от времени какой-то из банков подвергается ограблению, и если следовать их логике, то нужно это ограбление считать историей банка и устанавливать памятники грабителям (или хотя бы мемориальные доски). Нет, господа, нельзя героически ограбить банк. Это можно сделать дерзко, нагло, вызывающе или как-нибудь еще в этом духе, но никак не героически, так что памятники тут, как говорится, «не из той оперы».

КСТАТИ:

«Государства погибают тогда, когда не могут более отличать хороших людей от дурных»

Антисфен

Он был одним из самых заметных учеников Сократа, он был свидетелем его смерти и был он одним из очень и очень немногих, кто сделал верные выводы из сократовской трагедии.

Антисфен (444—366 гг. до н.э.) стал ценителем философской школы киников (в ином звучании — «циников»), то есть людей, которые открыто пренебрегают общепринятыми нормами нравственности и благопристойности и при этом живут так, что у них практически нечего отнять и их нечем устрашить, в чем они схожи с бродячими собаками: kyon — «собака» и соответственно kinikoi — «киники».

Сам Антисфен называл себя «Непородистый пес».

Его жизненная позиция заключалась во всемерном ограничении потребностей, ибо именно это ограничение и способно подарить человеку ощущение подлинной свободы.

КСТАТИ:

«Мудрец ни в ком и ни в чем не нуждается, ибо все, что принадлежит другим, принадлежит и ему».

Антисфен

А еще Антисфен бескомпромиссно отделял сугубо человеческие достоинства от достоинств других объектов окружающего мира. Как-то он заглянул в мастерскую знакомого скульптора и увидел там юношу, который позировал с таким гордым видом, как будто только что разгромил в одиночку огромную армию неприятеля.

— А скажи-ка, — обратился к нему философ, — если бы бронза могла говорить, чем бы она могла похвастаться?

— Своей красотой, — ответил юноша.

— И тебе не стыдно гордиться тем же, чем и бездушная статуя? — с презрением проговорил Антисфен.

Истинно так. Красотой, ловкостью, выносливостью и т.п. гордятся тогда, когда с человеческими достоинствами не все в порядке.

Законы жизни, по мнению Антисфена, весьма отличаются от законов человеческого общежития, так что «надо запастись либо умом, чтобы понимать их, либо веревкой, чтобы повеситься».

Если ума нет, это, конечно, лучший выход из положения и для себя, и для окружающих.

Но какою мерою измерить наличие и количество ума?

Другой ученик Сократа — философ Аристипп (430—355 гг. до н.э.) знал, как отличить мудреца от глупца: следовало отправить обоих голыми к людям, которые их не знают, и тогда ум и глупость проявятся сами собой.

Теоретически все верно, однако эксперты ведь все как на подбор могут оказаться глупцами (что встречается довольно часто), и тогда ум никак не сможет проявиться в такой среде… Впрочем, стоит ли?

Аристипп вел великосветский образ жизни, в отличие от Антисфена, знал толк в изысканных яствах и дорогой одежде, был авторитетным ценителем наслаждений плоти. Он основал школу философов — киренаиков (или гедонистов), которые высшим благом для человека называли чувственные наслаждения. Аристипп много путешествовал. Некоторое время он жил на о. Сицилии, при дворе местного тирана Дионисия I (ок. 430—367 гг. до н.э.), который сам был не чужд философии, а потому довольно снисходительно относился к экстравагантным выходкам своего греческого гостя.

Говорят, что однажды Аристипп долго уговаривал Дионисия сменить гнев на милость в отношении кого-то из своих приятелей. Тиран был непреклонен, и тогда Аристипп — на глазах у многочисленных придворных — бросился к его ногам. Когда его стали высмеивать за низкопоклонство, Аристипп с достоинством сказал: «Всему виной Дионисий, у которого уши расположены возле щиколоток». А как-то во время пира Дионисий обратился к Аристиппу:

— А скажи-ка что-нибудь этакое… философское!

Аристипп усмехнулся и сказал в ответ:

— Смешно и странно, что ты учишься у меня, как следует говорить, а сам учишь меня, когда надо говорить.

Дионисий рассердился и приказал философу занять место на самом дальнем конце стола.

Аристипп сел там, где ему было приказано, не отказав себе в удовольствии заметить:

— Что ж, отныне это место будет считаться самым почетным!

Вскоре, однако, тиран простил дерзкого гостя и в знак своего расположения предложил ему на выбор одну из трех роскошных гетер. Немного подумав, Аристипп увел с собой всех троих, сказав: «Парису плохо пришлось, когда он отдал предпочтение одной из трех красавиц».

Гетеры, без сомнения, были главными героинями его жизненных коллизий.

Он, говорят, питал сильную привязанность к знаменитой гетере Лаис, что служило поводом для многочисленных шуток и анекдотов.

Как-то во время философского диспута один из оппонентов Аристиппа не без ехидства заметил:

— Вот ты, Аристипп, осыпаешь Лаис бесчисленными дарами, а с Диогеном она ложится задаром.

— Да, — невозмутимо ответил философ, — я действительно делаю ей много подарков, что не запрещено делать и любому другому, если он того пожелает.

— Но, Аристипп, — вмешался Диоген, — ты ведь понимаешь, что натягиваешь самую обыкновенную шлюху? Или отбрось прекраснодушие и стань киником, как я, или откажись от таких отношений.

—Диоген, — спокойно спросил Аристипп, — ты не считаешь предосудительным жить в доме, где до тебя кто-то уже проживал?

— Нет, конечно, — ответил Диоген. — Какая мне разница, кто там проживал?

— А плыть на корабле, на котором плавали другие?

— Стану я об этом думать!

— Вот видишь. Так чем же плоха связь с женщиной, которую обнимали другие?

Лучшая доля, говаривал Аристипп, не в том, чтобы воздерживаться от наслаждений, а в том, чтобы их иметь, находясь в положении хозяина. Однажды он в сопровождении мальчиков пришел навестить знакомую гетеру. Заметив, что один из них покраснел, когда они входили в дом, философ заметил: «Не позорно входить, позорно не найти сил, чтобы выйти».

Пожалуй, уровень душевных сил — главное, что отличает одних людей от других.

Однажды, во время морского путешествия Аристипп был застигнут жестоким штормом и не смог скрыть охватившую его тревогу.

Один из моряков заметил:

— Нам, простым людям, не страшно, а вы, философы, трусите?

— Дело в том, — ответил Аристипп, — что все мы беспокоимся о своих душах, но ведь души-то эти имеют совсем не одинаковую ценность…

КСТАТИ:

«Философия приносит ту пользу, что дает способность говорить с кем угодно».

Аристипп

Способность-то она дает, но вот что до возможности…

По мнению Платона, далеко не все изъявляют желание говорить с философами, которые, как правило, не пользуются почетом в государствах, которые непременно процветали бы, окажись философы у кормила верховной власти. Но такое возможно лишь в теории…

Платон

Древнегреческий философ Платон (428—347 гг. до н.э.) создал целый ряд теорий относительно разных сторон бытия, но едва ли хоть одна из них нашла практическое применение в общественной жизни, потому что общественная жизнь и философия — «вещи несовместные».

КСТАТИ:

«Философия в чуждых для себя душах не пускает корней».

Платон

Он изучал природу идей и закономерности их взаимоотношений с объектами, в которые они воплощены.

Он изучал природу человека и пришел к выводу: «Человек — двуногое животное, лишенное перьев».

Он изучал свойства человеческой души и поэтому мог взять на себя смелость заявить, что Душа бессмертна, что она существовала задолго до рождения своего носителя — человека, и вообще «то, что движет само себя, есть ни что иное, как душа». Но душа имеет способность обманываться, и повинно в этом только лишь тело…

Он первым обозначил понятие духовной любви, той, которая лишена элемента чувственности, и эта любовь получила название платонической — в честь первооткрывателя…

Между прочим, его звали Аристокл, а Платон — всего лишь прозвище, которым его наградил Сократ, учитывая ширину груди и лба своего ученика (по-гречески: platus — «полный», «широкоплечий»). Впрочем, какое это имеет значение…

Он изобрел будильник, что не нуждается в комментариях.

А комментарии к наследию Платона стали фундаментом всей европейской философии, и это бесспорный факт.

Он написал значительное число политических и драматических произведений и, что вполне вероятно, был бы известен потомкам именно как поэт и драматург, если бы не знакомство с Сократом и не решение полностью посвятить себя философии, вследствие которого Платон публично сжег свои поэтически произведения.

КСТАТИ:

«Поэт — если только он не хочет быть настоящим поэтом — должен творить мифы, а не рассуждения».

Платон

Ах, если бы все последующие поэты были так же честны перед собой и перед поэтическим творчеством!

Он называл творчеством все, что вызывает переход из небытия в бытие.

Лично я заметил бы при этом, что творчество может быть позитивным и негативным, ибо не всякий переход из небытия в бытие есть благо.

Впрочем, как для кого…

КСТАТИ:

«Когда одни думают так, а другие иначе, тогда уже не бывает общего мнения и непременно каждый презирает другого за его образ мыслей».

Платон

Но лучше так, чем единое мнение (то есть его внешнее выражение) мудреца и глупца. Мы это уже проходили…

Его несогласие с мнением Демокрита по ряду проблем вызывало жгучее желание сжечь все сочинения данного философа. Друзьям все-таки удалось отговорить Платона от этой неблаговидной затеи, сославшись на то, что сочинения Демокрита имеются у довольно большого числа людей.

Он, будучи на Сицилии, общался с тираном Дионисием, тем самым, который ранее принимал у себя Аристиппа.

Между ними состоялся диалог примерно такого содержания.

Дионисий: Кто, по-твоему, может считаться счастливцем среди людей?

Платон: Сократ.

Дионисий: Вот как… Ну а ремесло тирана… требует ли оно большой храбрости?

Платон: Никакой храбрости оно не требует. Тиран — самый боязливый человек на свете: ему приходится дрожать даже перед бритвой цирюльника в страхе, что тот его зарежет невзначай…

Дионисию ответы Платона не понравились. Настолько не понравились, что он приказал философу в тот же день покинуть Сиракузы.

Там, на Сицилии, у Платона был еще один конфликт, завершившийся не столь мирно. Он что-то не поделил с неким Дионом, родственником тирана Дионисия, и в результате превратился в раба. Его выкупил философ Архит, заплатив 30 мин — довольно значительную сумму. Друзья Платона, собрав через некоторое время после его освобождения требуемое количество денег, принесли их Архиту, но тот категорически отказался от компенсации. Тогда Платон на эти деньги купил сад, носивший имя греческого героя Академа, и открыл в нем свою философскую школу…

КСТАТИ:

«Полнейшее невежество вовсе не так страшно и не является самым великим злом, а вот многоведение и многознание, плохо направленные, составляют гораздо большее, чем это, наказание».

Платон

Он тысячу раз прав: печальный опыт человечества говорит о том, что знание, угнездившееся в непотребных головах, чревато самыми тяжкими последствиями. Всеобщее образование — не только не панацея от социальных болезней, но, можно сказать, что оно сродни вирусу иммунодефицита, разрушительному и подтачивающему глубинные основы общества. Есть такие категории людей, которым абсолютно противопоказано образование выше самого элементарного, иначе полученные знания в сочетании с неразвитой или испорченной душой образуют поистине взрывчатую смесь.

Кстати о взрывах… Российские «народовольцы» — в большинстве своем интеллигентствующие отпрыски дьячков и лабазников — яркий пример того, как «едет крыша» у людей, вдруг попадающих из нижних слоев в верхние. В водолазном деле это называется «кессонная болезнь». В социуме это может привести к вспышке терроризма: образование порождает претензии, которые никаким законным путем не могут быть удовлетворены. Такая вот взаимосвязь…

КСТАТИ:

«Для низких натур нет ничего приятнее, чем мстить за свое ничтожество».

Виссарион Белинский

Низкие натуры, конечно, тоже нужны обществу, но обязательно на своем месте, в тех его слоях, которые соответствуют их генетике, характерам, наклонностям и т.п.

Перед смертью Платон увидел во сне себя в образе лебедя, за которым настойчиво, но безуспешно охотятся птицеловы. Друзья-философы трактовали это видение так, что Платон останется недосягаемым для тех, кто захочет истолковать все направления его учения. Что ж, весьма вероятно, весьма…

Ну, а из общедоступного наследия Платона можно назвать тезис о происхождении полов: «Все у людей было двойным, они имели четыре руки, четыре ноги, два лица, двойные половые органы… Тогда Зевс разделил каждого человека на две части, как разрезают груши пополам, у каждого человека появилось влечение к его второй половине, и обе половины снова обвили руками одна другую, соединили свои тела и захотели снова срастись…»

Красивая версия, но пригодная только для прочных моногамных союзов, а ведь сколько есть иных вариантов…

И еще одно.

Платон оставил после себя сообщение об Атлантиде — материке, который 12 тысяч лет назад погрузился в океан всего лишь «в один день и бедственную ночь». Было ли это сообщение плодом фантазии великого мыслителя, дерзким предположением или попросту жестоким розыгрышем, мы, конечно же, не знаем, но это неведение никак не мешало, не мешает и не будет мешать мечтать об Атлантиде и искать ее вопреки всему, включая и здравый смысл…

С уходом Платона закончился так называемый классический период Истории, хотя границы между этими периодами невозможно устанавливать по какому-то конкретному году или событию. Считается, что примерно к середине IV века до н.э. классический период уступил место новому, называемому эллинистическим. Считается, что на этом временном рубеже приказала долго жить хваленая афинская демократия…

Собственно, почему «считается»? Она действительно исчерпала сама себя, причем достаточно безболезненно. Могло быть гораздо хуже, потому что этот монстр, народное самодержавие, взял такие грехи на свою коллективную душу, сотворил такие мерзости, что вполне естественно было бы ожидать адекватного возмездия со стороны Мироздания.

Они убили все, чем прославлена Греция на многие века и тысячелетия. Да что там… вполне достаточно упомянуть скульптора Фидия и философа Сократа, и все, обсуждать нечего. И оправдания такой «воле народа» быть не может, что бы там ни говорил Сократ обидного в адрес этих…

КСТАТИ:

«Некоторые люди должны называться не иначе как проходами для пищи, производителями дерьма и наполнителями нужников, потому что от них в мире ничего другого не видно, ничего хорошего ими не совершается, а потому ничего от них не остается, кроме полных нужников».

Леонардо да Винчи

Мессиру Леонардо повезло, что он не жил в Афинах в эпоху демократии…

А если на одну чашу весов Истории поставить Фидия и его скульптуры, а на другую — все агрессивное большинство афинского народного собрания вкупе со всеми их избирателями, то едва ли у кого-то может вызвать сомнения результат такого взвешивания.

Бессмертие в потомстве обретают только животные. Люди обретают бессмертие только в своих свершениях, так что аргументы типа: «Зато он отец пяти сыновей» никак не состоятельны. В многодетных семьях очень редко рождается что-либо полезное цивилизации. Достаточно яркий пример тому — семья Ульяновых, где один из сыновей — террорист, а второй… лучше не поминать вовсе…

А истинные достижения той эпохи обрели бессмертие в мраморе и глине, в бронзе и слове, и творцов этого бессмертия можно легко пересчитать по пальцам. Легендарная Сафо, поэтесса, которую поклонники ее таланта называли «десятой музой». Она жила и творила на острове Лесбос, где была основана школа для девушек знатного происхождения, своего рода «институт благородных девиц», где они получали утонченное образование, совершенствуясь в музыке, поэзии, риторике и этике. Эта школа была еще и религиозной общиной со своим уставом и правилами внутреннего распорядка, предусматривающими и различные увеселения, и интимные пиршества.

Учитывая бушующую чувственность, которой была буквально насыщена окружающая жизнь, и изолированность этих девушек от внешнего мира, очень трудно было бы поверить в их сугубо духовные взаимоотношения, в особенности учитывая «розовую» сексуальную ориентацию руководительницы этого розария.

Ее поэзия насыщена страстной любовью к представительницам своего пола, муками ревности и сексуального томления.

КСТАТИ:

«Так смеется весело, так небрежно

Поправляет прядь.

У меня же — сердце бьется в горле.

Встречусь с тобой глазами —

Зрение меркнет.

Ты ж, Аттида, и вспомнить не желаешь

Обо мне. К Андромеде стремишься ты.

Да, Аттида! Ко мне охладела ты!

Андромеда Аттиде отныне мила…»

Сафо

Современники довольно зло подшучивали над Сафо, не не из-за самого по себе факта лесбийской любви, а из-за ее восприятия любви как таковой, восприятия, которое шло вразрез с существующей традицией, согласно которой сексуальное влечение ценилось гораздо выше своего объекта. Сафо же любила именно объект, и это воспринималось не иначе как отклонение от нормы, как вызывающий эпатаж.

Недаром же поэтессе было посвящено целых шесть комедий разных авторов, но с одним и тем же названием — «Сафо». Впрочем, сочинителям комедий как-то все равно, о ком или о чем писать, лишь бы вызвать смех. Тексты этих комедий не сохранились, что никак не обеднило культурное наследие Древней Греции, а вот поэзия Сафо — как и следовало ожидать:

«…Эрос вновь меня мучит истомчивый — горько-сладкий, необоримый змей…»

Еще один литературный гений того времени — Анакреон (ок. 570—478 гг. до н.э.).

В его творчестве доминируют темы чувственных наслаждений на отчетливо выраженном фоне неизбежной старости, болезней и смерти.

Анакреон стал основоположником своеобразного направления в поэзии, названном анакреонтическим. Это направление успешно развивалось в эпоху поздней античности, Возрождения и Просвещения. В России анакреонтическая поэзия была представлена М. Ломоносовым, Г. Державиным, К. Батюшковым и А. Пушкиным.

Осознание неизбежности смерти не мешало Анакреону жадно вкушать все мыслимые и немыслимые радости жизни.

В те времена еще не было сифилиса и тем более СПИДа, так что, как говорится, все, что не во вред, то — на здоровье…

Но Анакреон был не просто поэтом, а поэтом греческим, и это, несомненно, придало и его поэзии, и его жизни как таковой тот оттенок, который был столь характерен для данного места и данного времени…