Но это предположение не только помогало разрешить загадку, а наоборот, еще больше запутывало ее. Почему женщина благородного происхождения ухаживает за пленником, пытаясь соблазнить кровавого, свирепого врага? Вряд ли она испытывает недостаток в любовниках. И что мог предложить ей он, истерзанный ранами, голодом и жаждой, потерявший силы? Во всем этом не было никакого смысла. К тому же женщина не выглядела распутницей; своим поведением она скорее напоминала девственницу. Даг готов был поклясться, что до того, как она проникла сюда, ей не приходилось видеть перед собой нагое мужское тело. Женщина касалась его робкими, неуверенными движениями; особенно осторожными они стали, когда перед нею предстала его вздыбившаяся плоть. Ему пришлось лежать пластом, когда девственная красотка касалась его с таким благоговением, он едва не сошел с ума от наслаждения! Только недюжинная воля помогла ему не выдать себя.
Но, перестав подозревать в ней волшебное создание, Даг тут же нашел другую причину, повелевавшую ему изо всех сил сражаться с обуревающими его желаниями. Женщина привлекала его столь же сильно, сколь и пугала; он не мог позволить себе оказаться вовлеченным в какой-нибудь новый опасный поворот в судьбе. Ему нужно было во что бы то ни стало сохранить самообладание. Кандалы у него на ногах едва держались – еще несколько часов, и он будет свободен. Даже тяга к этой прекрасной женщине не могла заставить его забыть угрожающую его жизни опасность, как и свой долг по отношению к товарищам по оружию.
Подумав о предстоящих ему испытаниях, Даг тяжело вздохнул. Он очень ослаб от голода и жажды. Если бы найти хотя бы каплю той воды, которой девушка обмывала его!
Он медленно сел и пошарил здоровой рукой по грязному полу. Когда пальцы коснулись гладкой поверхности кувшина из обожженной глины, сердце его дрогнуло: он скорее почувствовал, чем услышал, плеск воды в нем. Поднеся к губам кувшин, он осушил его до дна, а возвращая посудину на место, наткнулся еще и на небольшой сверток. Развернув его, Даг ощутил кружащий голову запах съестного. Он с жадностью принялся рвать зубами холодное вареное мясо. Расправившись с ним за пару минут, он в одно мгновение проглотил лежавший там же большой кусок сыра.
Насытившись, Даг наконец позволил себе улыбнуться. Вряд ли человек, голодавший несколько суток, станет жаловаться на пресность такой пищи. Он чувствовал, как силы постепенно возвращаются к нему. Фея подумала обо всем. Жаль, что ему не придется больше встретиться с нею. И не важно, какие приключения ждут его впереди, как сложится его судьба, – он все равно будет думать о ней, вновь и вновь обретать надежду и смелость, вызывая в памяти ее образ.
* * *
Тени тянулись далеко по земле, когда Фиона открыла дверь, ведущую в подземелье, и вышла наружу. Вокруг было необычно тихо, и она сразу почувствовала, что случилось что-то неладное. Девушка бегом миновала несколько строений, в которых хранились припасы и располагались мастерские, а затем направилась к большому, сложенному из бревен зданию, возвышавшемуся в центре поселка. По дороге она так никого и не встретила, кроме нескольких рабынь, идущих по своим делам, и от этого беспокойство ее только усилилось.
Фиона заглянула в дом. Никого. Она ускорила шаги и тут увидела Дювессу – сестра стояла в окружении возбужденно переговаривавшихся женщин.
Подойдя ближе, Фиона крикнула:
– Что случилось, куда все подевались?
Дювесса бросилась ей навстречу.
– Фиона, слава Богу! С тобой все в порядке? Прошлой ночью на Лиссонар напали викинги и сожгли его дотла. Твой отец считает, что нам тоже грозит опасность – мы можем оказаться следующими.
– Нет! – воскликнула Фиона. – Горстка викингов не осмелилась бы напасть на такое укрепленное поселение, как Лиссонар. Варвары стараются заполучить легкую добычу; они нападают на беззащитных крестьян и на храмы, а не на укрепления ирландских воинов.
Дювесса расстроено развела руками:
– Но это правда. Один из выживших пришел сюда, чтобы предупредить нас.
Фиона вздрогнула.
– А где отец? Где все остальные мужчины?
– Они решили пройти вдоль берега реки, поискать драккар викингов.
– Но если варвары так близко, мой отец должен встретить их здесь, в крепости!
– Доналл хочет напасть на них из засады…
– Это безумие! – не сдержалась Фиона. – Если даже воины Лиссонара не смогли устоять перед нападавшими, то у нас тем более не хватит сил на оборону.
– Твой отец решил сразиться с варварами лицом к лицу, – ответила Сибил, родственница Дювессы и жена Ниалла, одного из старейших боевых товарищей Доналла. – Он сказал, что не в его привычках трусливо, смиренно дожидаться смерти.
Фиона в ужасе поглядела на сестру. Никто из женщин не видел томящегося в подземелье викинга; они даже не представляли, с какими свирепыми воинами предстояло скрестить мечи Доналлу и его людям.
Дювесса осторожно тронула Фиону за плечо.
– Пойдем-ка немного перекусим. На тебе лица нет.
Вздохнув, Фиона молча кивнула.
Сейчас, когда воины ушли, в доме отца было тихо. Рядом с громадной печью две охотничьи собаки грызли кость, несколько подростков, которых еще не брали в походы, двигали по доске деревянные фигуры. Увидев сестер, один из них оставил игру и поспешил им навстречу – это был Дермот, младший брат Фионы.
– Хвала всем святым, Дювесса нашла тебя, – чуть дрожащим голосом произнес он. – Ты уже слышала про нападение на Лиссонар?
– Да, слышала, – с отсутствующим видом произнесла Фиона.
– Тебе не стоило уходить из поселка, – продолжал Дермот. – Тебя могли похитить или убить.
При этих словах девушка почувствовала раздражение: как смеет этот веснушчатый малыш, едва слезший с материнских колен, читать ей нравоучения!
– Фиона никуда и не уходила, – ответила брату Дювесса.
Она повернулась и пристально посмотрела на свою сводную сестру: – А кстати, где ты была целый день? Клянусь, я разыскивала тебя повсюду.
На щеках Фионы появился румянец. Если бы только сестра знала, какими постыдными делами она занималась с одним из проклятых викингов!
– Я… я была в подземной кладовой, – неуверенно ответила она. – Вевина сказала мне, что там можно найти несколько яблок прошлогоднего урожая.
– Яблок! Ты провела весь день в этом вонючем месте вместе с пауками, разыскивая там яблоки? Ни за что не поверю!
Фиона открыла было рот, чтобы отстоять свою ложь, но не успела произнести ни слова, потому что Дермот с испуганным видом воскликнул:
– Подземелье! Но ведь туда бросили пленного викинга! Ты видела его, Фиона? Он еще жив?
– Никого я не видела. Наверное, пленник уже мертв, потому что я не слышала ни звука. А если его бросили в самую дальнюю кладовую, то я туда и не заглядывала.
Ругая себя за глупость, Фиона отвернулась, не в силах вынести испытующий взгляд сестры. Даже если викинг и не участвовал в набеге на Дунсхеан, теперь ей предстояло до конца своих дней жить с чувством вины за то, что она спасла жизнь одному из этих чудовищных убийц. Это было предательство.
– Пойду принесу хлеба, – сказала Дювесса, видимо, не желая еще больше расстраивать сестру.
Фиона села за один из столов и сложила руки на коленях, чтобы никто не заметил, как дрожат ее пальцы. Она должна как можно скорее уйти, вернуться в подземелье и убедиться, что ноги пленника надежно прикованы к стене.
Подняв голову, она увидела, как напротив нее уселся Дермот. Чувство вины в ее душе усилилось. Неужели он догадывается, что она помогала викингу? Девушка поежилась. Она должна взять нож и убить пленника – тогда никто никогда не узнает о ее грехе.
«Если викинг примет смерть от твоих рук, то и ты не сможешь жить». – Эта внезапная мысль потрясла Фиону. Пленник ласкал ее грудь, шептал ей что-то в бреду. Убить его было выше ее сил. И все-таки убежать ему она точно не позволит, а для этого при первой же возможности ускользнет отсюда и снова спустится в подземелье.
Вернувшись, Дювесса положила на стол хлеб, намазанный толстым слоем меда. Фиона уставилась на еду, не в силах проглотить ни крошки.
– Волнуешься за отца и его людей? – сочувственно спросила сестра.
Девушка молча кивнула.
– Наше преимущество – неожиданность, и у нас храбрые воины. Викинги не смогут справиться со всеми.
Фиона закрыла глаза. Если бы только она могла верить этим словам!
Как ни пыталась Фиона уснуть, сон не шел к ней. Отец с дружиной все еще не вернулись. Она замерзла, но боялась пошевелиться, чтобы не разбудить сестру. «Терпение, – твердила она себе, – ты должна подождать еще немного».
За окном их комнаты, через которое врывался свежий ветерок, были слышны приглушенные звуки ночной жизни крепости, и Фиона снова, в который уже раз, подумала об отце и его воинах, скрывающихся сейчас где-то в лесу, и еще о том, что если драккар ночью поднимется вверх по реке, сюда нагрянет орда викингов – таких же громадных и сильных, как тот, что сидит сейчас в подземной темнице. Беспокойство сжимало ей грудь: она не хотела, чтобы Доналла ранили или убили. Он был хорошим человеком, заботливым и любящим отцом; лишь в последнее время между ними начались споры, и причиной тому явилась смерть матери. Доналл так ушел в глубины своего отчаяния, что уже не обращал внимания на чувства окружавших его людей и жестко утверждал спою власть, так что наконец стали роптать даже самые преданные ему воины. Теперь отец не обсуждал с ней их семейные дела, а лишь приказывал повиноваться его воле. Конфликт достиг сноси вершины, когда Доналл объявил ей о своем намерении пылать ее замуж за Синий Длиннобородого. Разумеется, Фиона восприняла это как еще одно свидетельство пренебрежения ее чувствами.
Девушка закусила губу. Хотя до сих пор мысль о браке с Сивни была ей отвратительна, теперь она, по крайней мере, понимала, какие мотивы двигают ее отцом, – он боялся за нее и за всех остальных.
«Я была не права, – думала она. – Я не должна была пытаться нарушить твою волю. Мне надо было помочь тебе придумать другой план, как нам заполучить воинов».
Фиона принялась перебирать в уме всех правителей-соседей, пытаясь найти среди них такого, который мог бы оказать содействие в обороне Дунсхеана, но в то же время не был бы ей противен в качестве супруга; и тут, как назло, в ее воображении сам собой возник образ пленника, с его сильным, хорошо сложенным телом, красивым и мужественным лицом.
Она тряхнула головой, отгоняя от себя соблазнительный образ. Скорее всего этот викинг – просто жестокий и глупый зверь, да, кроме всего прочего, еще и враг. Вместе для них нет будущего.
Дождавшись, пока дыхание сестры стало ровным и глубоким, Фиона поднялась с кровати и направилась к выходу из комнаты. Когда она вышла из невысокого строения, ночной воздух холодной волной обдал ее. На ней была только полотняная сорочка, в которой она спала: Фиона не стала одеваться, чтобы не терять времени и не будить Дювессу.
Легко и быстро ступая по влажной от росы траве и молясь про себя, чтобы и все остальные жители спали сейчас возможно крепче, девушка добралась до подземелья, оглянулась, затем открыла тяжелую дверь и стала спускаться по неровным ступеням. На полдороге она нащупала факел и зажгла его.
Внизу все было спокойно и тихо. Фиона направилась к самому дальнему помещению, страшась того зрелища, которое должно было предстать ее глазам. Что, если викинг пришел наконец в себя? Сможет ли она оставить его здесь, где ему грозит верная смерть?
Но что будет, если он вдруг освободился от оков? При одной мысли об этом сердце Фионы заколотилось в груди. Пощадит ли он ее только за то, что она ухаживала за ним, или ее изуродованное тело найдут несколько дней спустя, когда кому-нибудь придет в голову заглянуть в подземелье?
Фиона покрепче сжала в руках деревянную рукоять факела. Она не будет покорно умирать и, если придется, воспользуется им как оружием.
Вот и последняя дверь. Несмотря на царящий здесь холод, Фиона чувствовала странный жар во всем теле. Через какую-нибудь секунду ей предстоит узнать судьбу викинга, а может быть, и свою собственную.
Пламя факела колебалось, бросая причудливые тени на каменные стены, и из-за этого Фиона даже не сразу поняла, что викинга на полу не видно. Клетка была пуста – пленник исчез.
Девушка замерла. Ее охватил страх – викинг мог затаиться в каком-нибудь укромном месте и в любой момент наброситься на нее! Но все равно она не вернется на поверхность, не убедившись окончательно, что пленник сбежал.
Осторожно ступая, она осмотрела все ниши и уголки подземелья, но так никого и не обнаружила.
Значит, теперь он был где-то наверху. Фиона глубоко вздохнула. Правда, у него нет одежды, но он и так не замерзнет в эту довольно теплую летнюю ночь. К тому же ей приходилось слышать, что некоторые из викингов сражаются совершенно обнаженными, – так их захватывает радость боя.
Чувствуя, как слабеют ноги, Фиона поспешила к лестнице. Лишь поднявшись наверх, она с облегчением вздохнула и начала постепенно успокаиваться. Неожиданно за ее спиной раздался сдавленный крик.
Глава 5
Крик взмыл в воздух и сразу же оборвался, утонув в ужасающем хрипе. Хотя Фионе никогда не приходилось слышать ничего подобного, она поняла, что произошло: кричавшему перерезали горло и он сейчас захлебывается собственной кровью.
Застыв на месте, девушка всматривалась в темноту, пытаясь определить, откуда исходит звук. Неужели викинги все-таки напали на их поселение? Тогда почему никто не поднял тревогу?
Она должна предупредить оставшихся в укреплении людей о грозящей им опасности.
Фиона бросилась к главным воротам, ведущим в крепость, и подбежала к ним как раз вовремя – часовой, выбиваясь из сил, пытался закрыть створку. Рядом с ним, согнувшись почти пополам, стоял, пошатываясь, еще один человек. Когда он поднял залитое кровью лицо, Фиона узнала Дубхага, одного из воинов ее отца. Юноша с отчаянием посмотрел на нее и произнес:
– Викинги… Их было так много…
– А мой отец? – воскликнула Фиона.
Дубхаг покачал головой.
– Они оставили в живых только меня, чтобы я мог предупредить остальных.
– Предупредить нас? – Фиона похолодела. Как такое могло произойти? Или это только сои, страшный ночной кошмар?
– Норманны собираются убить всех жителей Дунсхеана. Спасения нет… Они велели мне сказать: «Сегодня ночной ветер принесет смерть».
Фиона зарыдала, сквозь слезы призывая отца; но тут же она почувствовала запах гари, и рыдания замерли у нее на устах. Дювесса, Дермот – она должна спасти их!
Чтобы быстрее бежать, девушка подхватила подол юбки; волосы ее развевал ветер; никогда еще она не мчалась так быстро, но ей казалось, что протекли часы, прежде чем она вбежала в дом.
Распахнув дверь, Фиона едва не налетела на группу женщин, стоявших у входа с расширившимися от страха глазами и побелевшими лицами. Кое-кто из них прижимал к себе плачущих младенцев.
Не обращая на них внимания, Фиона рванулась к Дювессе.
– Это нападение! – воскликнула она. – Мы должны найти Дермота и спрятаться.
– Но где можно от них укрыться? – Дювесса схватила сестру за руку.
– В подземелье, – твердо произнесла Фиона. – Если мы успеем туда, пока не начались пожар и бойня, мы сможем спастись.
– Пожар?
Фиона взглянула в испуганные глаза сестры и кивнула.
– Викинги собираются сжечь нас живьем.
И тут у нее чуть не заложило уши от раздавшихся вокруг рыданий.
– Тише! – крикнула она, перекрывая вопли женщин. – Если мы поддадимся панике, мы пропали. Дювесса и я пойдем за Дермотом и другими мальчиками, а вы берите детей и скорее прячьтесь в подземелье. Мы догоним вас.
– Но ведь это же всего только темная дыра в земле! – воскликнула одна из молодых женщин.
– Да, темная и холодная – прекрасное место, чтобы укрыться от огня, – резко ответила Фиона. – А теперь – все в подземелье.
Однако вся отвага ее улетучилась, как только они с Дювессой приблизились к дому, в котором спали воины. Открыв дверь, она обнаружила, что в доме никого нет.
– Слишком поздно, – прошептала Дювесса. – Дермот наверняка ушел с мужчинами. Он погибнет теперь, как воин.
– Нет! – выкрикнула Фиона; в голосе ее зазвучало отчаяние. – Я найду его!
Повернувшись к сестре, она приказала:
– Ступай в подземелье к остальным; я разыщу Дермота и догоню тебя.
– Фиона, ну пожалуйста! – жалобно заныла Дювесса. – Подумай о себе – ведь ты последняя в роду Деасунахты и не должна рисковать жизнью из-за моего брата. Это чересчур большая жертва.
Фиона отрицательно покачала головой и взглянула на сестру полными слез глазами. Она только что потеряла отца, но не могла дать погибнуть тем, кого еще можно было спасти. Если есть хоть малейший шанс найти сводного брата, она должна это сделать.
– Ступай, – она подтолкнула Дювессу к выходу. – Я скоро догоню тебя, обещаю.
Дювесса бросила на сестру полный отчаяния взгляд и пустилась бежать. Глядя ей вслед, Фиона тихо, но твердо произнесла:
– Не беспокойся обо мне, сестра. Клянусь, я сегодня так зла, что ни один смертный не справится со мной.
* * *
Вокруг метались темные тени; откуда-то издали раздался крик, полный боли. Фиона покрепче сжала рукоять кинжала, который захватила из дома, где жили мужчины. Нигде не было видно ни души, и она не знала, сумел ли кто-нибудь спастись.
В одном не оставалось никаких сомнений: крепость обречена, и ей необходимо как можно скорее спрятаться в подземелье вместе с остальными женщинами. Но как сделать это? Викинги толпами носились по поселку, размахивая факелами и поджигая дом за домом. Фиона оказалась в западне. Через какое-то время загорится и этот зал – тогда ей придется выбежать из-под его крыши прямо в окружающую темноту и мчаться, как загнанному оленю, преследуемому собаками.
Девушка глубоко вздохнула, пытаясь хоть немного успокоиться и готовясь к последнему броску сквозь лабиринт построек к спасительной двери, ведущей в подземелье. Нагнувшись, Фиона зачерпнула полную пригоршню жидкой грязи, а потом вымазала ею свою белую рубашку и лицо: возможно, ей удастся проскользнуть в темноте мимо нападающих.
Набрав в грудь воздуха, она, пригибаясь, бросилась вперед, благодаря богов за то, что успела хорошо узнать этот запутанный, темный лабиринт строений. Дважды она замирала на месте, когда мимо нее проносились викинги, но те словно не замечали ее. Как видно, нынешней ночью боги благосклонны к ней, мрачно подумала Фиона. Или, может быть, она уже мертва и только еще не знает об этом, невидимо для врагов скользя между ними?
Рука девушки судорожно стиснула рукоять кинжала, когда еще один викинг проследовал мимо. Как бы она хотела быть мужчиной, чтобы убить хотя бы одного из этих норвежских дьяволов и посмотреть, как он будет умирать.
Как только викинг исчез в темноте, Фиона выбежала из своего убежища и помчалась дальше. Дым от пожара затруднял дыхание, но цель была уже близко, и она не могла позволить себе в последнюю минуту потерять голову от страха.
Оказавшись за стеной амбара, Фиона замедлила шаг. В темноте деревянная рама двери, ведшей в подземелье, была едва заметна; но тут она увидела такое, от чего у нее перехватило дыхание. Между ней и входом в подземелье стоял громадный викинг: по сравнению с этим человеком даже пленник, за которым она недавно ухаживала, мог показаться едва ли не подростком.
Фиона стиснула зубы. Пусть он и гигант из гигантов – она должна отвлечь его. Викинг стоял слишком близко к входу в подземелье; даже если ей уже не удастся спастись самой, она не позволит ему обнаружить скрывающихся там женщин и детей.
Подняв камень, она бросила его вперед так, чтобы он упал слева от викинга. Услышав звук от падения, тот развернулся и сделал несколько неуверенных шагов. Фиона прижалась спиной к стене амбара.
Когда она снова осмелилась выглянуть, викинг уже удалялся от входа в подземелье. Девушка облегченно вздохнула и принялась дюйм за дюймом продвигаться к заветной двери, по-прежнему не сводя глаз с викинга. Она уже прошла половину расстояния, как вдруг, неожиданно повернувшись, пришелец заметил ее. Фиона замерла на месте. Если она попытается скрыться под землей, он последует за ней и обнаружит укрытие, если же станет убегать, то викинг тут же догонит ее.
Трясущимися пальцами девушка сжала рукоять кинжала – если ей суждено погибнуть, то она сделает это сражаясь.
Норманн приближался, Фиона расставила ноги, подражая мужчинам, которые делали так, упражняясь долгими зимними ночами, и попыталась нанести удар кинжалом, но тут же громадная ручища сжала ее запястье и рванула к себе. Кинжал со стуком упал на землю.
Ярость охватила Фиону. Стиснув зубы, она забилась в руках великана, пытаясь укусить его, но тот только рассмеялся громоподобным смехом. Схватив девушку свободной рукой за ворот сорочки, он легко разорвал его.
Слезы навернулись на глаза Фионы. Викинг собирался изнасиловать ее, а она была бессильна что-либо сделать. Хотя… Чтобы овладеть ею, он должен будет положить ее на землю; тогда у нее появится еще один шанс. Если бы только она не выронила кинжал!
Неожиданно викинг поднял Фиону в воздух, так что она, потеряв опору, заболтала ногами. В ушах ее звучал его утробный издевательский смех; она поняла, что он разглядывает ее тело под тонкой сорочкой.
Стиснув зубы, девушка боролась с подступающей волной ужаса. Она не будет рыдать в руках безжалостного зверя и не отдастся ему в покорном отчаянии. Как только он опустит ее на землю, она снова станет сражаться с ним.
Чей-то голос раздался неподалеку, и викинг ослабил хватку. Поняв, что судьба предоставила ей удачный случай, Фиона ухитрилась поддать ему ногой в пах, но удар получился не сильным, так что ее похититель только буркнул что-то, однако рука его так и не разжалась. Голос снова повторил свое, но викинг и на этот раз не обратил на это никакого внимания.
Судя по звуку шагов, говоривший подошел ближе, однако Фиона по-прежнему не могла его видеть. В голосе его послышался гнев. Волна страха обдала Фиону: двое мужчин не желали уступать друг другу, и у нее не было сомнений, что они решали, кому из них выпадет честь первым изнасиловать ее.
Ярость охватила Фиону. Вскрикнув, она бешено забилась в громадных руках викинга. Тот что-то резко произнес и встряхнул ее. Она не прекратила попыток освободиться, и тогда он, разжав пальцы, почти не размахиваясь, ударил ее кулаком в висок.
В глазах Фионы словно замелькали искры, и тут же весь мир потонул в темноте.
– Если ты убил ее…
Голос Дага едва прорывался сквозь стиснутые зубы.
– Я же сказал – она спасла мне жизнь, и не годится, чтобы с ней хоть что-нибудь случилось.
– Эта маленькая стерва набросилась на меня с ножом, – раздраженно ответил Сигурд Торссон. – Я не собирался отдавать ее тебе, пока не буду уверен, что она не принесет нам вреда. В конце концов, ты все еще слаб, как новорожденный поросенок. Держи… – С этими словами Сигурд небрежно вручил обмякшее тело Фионы брату. – Забирай свою ирландскую колдунью: по мне она чересчур брыклива.
Даг не раздумывая закинул Фиону себе на плечо. Сигурд прав, он все еще был слишком слаб: чертовы ирландцы бросили его умирать, и, если бы не эта женщина, он бы уже превратился в разлагающийся труп. И все же что, во имя Тора, он будет с ней делать?
Даг устроил свою ношу поудобнее и направился прочь из поселка. Вокруг пылали подожженные строения, и отовсюду к небу возносились густые клубы дыма.
Раздавшееся неподалеку испуганное конское ржание привлекло его внимание. Сигурд как-то рассказывал ему, что ирландская знать использует коней, чтобы запрягать их в свои плетеные колесницы во время церемониальных торжеств. Местный правитель, должно быть, оказался достаточно богатым, раз смог позволить себе подобную роскошь. Но беда была в том, что Даг терпеть не мог видеть страдания животных. Может быть, если лошади закрыты в загоне, он сможет выпустить их на волю?
Викинг быстро зашагал на звук. У восточного участка частокола, которым был обнесен поселок, он действительно обнаружил небольшой загон, в котором метались три лошади; неподалеку полыхал сарай с сеном, выбрасывая языки пламени и снопы искр. Быстро найдя ворота загона, Даг распахнул их, но перепуганные животные продолжали носиться по кругу, не обращая внимания на открывшийся путь к спасению. Выругавшись, викинг снял Фиону с плеча и опустил ее на землю; затем, размахивая руками и крича, вошел в загон. Испуганные животные замерли. Пройдя к дальней стене загона, Даг погнал их к выходу, и они выбежали сквозь открытые ворота.
Покончив с этим, он привалился спиной к изгороди загона, задыхаясь от проделанных усилий и от дыма. Больше он ничего не мог сделать для несчастных животных, теперь им предстояло самостоятельно покинуть горящий поселок либо задохнуться в дыму.
Душераздирающий крик вернул Дага к реальности. Лошади ирландского владыки, возможно, и спасутся, но никому из его людей, будь то мужчина или женщина, не суждено пережить эту ночь: все они будут преданы мечу, а затем брошены в огонь. Как он ни убеждал себя, что ирландцы заслужили свою страшную судьбу, часть его существа восставала против этого. Даг посмотрел на распростертое на земле бесчувственное тело. Люди, умирающие сейчас вокруг них, были соплеменниками этой женщины, и ему небезразлично, что она подумает о нем, когда придет в сознание.
С трудом отогнав непрошеные мысли, Даг снова поднял свою ношу на плечо и зашагал к выходу из крепости, но тут кто-то неожиданно схватил его за плечо:
– А ну брось эту потаскуху! Разве Сигурд не сказал, что мы не берем пленников?
Даг повернулся, и его взгляд скрестился с угрожающим взглядом воина по имени Бродир.
– Я обязан этой женщине жизнью. Если бы она не помогла мне, я бы сейчас уже сгнил в застенке у ирландцев.
Бродир нахмурил свои кустистые брови; его маленькие, глубоко посаженные глазки сверкнули злобой.
– Викинг не может быть обязан жизнью женщине. Ты просто хочешь взять себе рабыню, а у нас на борту нет ни места для пленных, ни провизии для них.
Дага охватил гнев. Окажись его руки свободны, Бродиру бы сейчас не поздоровилось! Но он был слишком слаб, а впереди им еще предстоял нелегкий путь. Поэтому он только произнес:
– Найди Сигурда и спроси у него, если не веришь. Он подарил мне жизнь этой женщины.
Губы Бродира растянулись в мерзкой улыбке, но все же он не решился дальше спорить и отступил с дороги.
Даг направился сквозь темноту к «Деве бури» – так назывался корабль викингов. Сломанное ребро все еще болело, как и раненая рука, но женщина была так мала и легка, что он с легкостью пес ее на своем израненном плече.
Неожиданно в его памяти всплыло воспоминание о ее нежных прикосновениях. Она вернула его к жизни, и, что бы там ни говорил Бродир, он обязан теперь защитить ее.
Путь его пересекла полоса тумана, и викинг вздрогнул; оставив за спиной свет горящей крепости, он теперь углублялся в какую-то заколдованную долину; ночная прохлада коснулась его спины, словно чья-то холодная рука. Ближе к реке туман еще больше сгустился, и сердце Дага забилось сильней: он шел один, его дух был ослаблен, и ему ничего не стоило стать добычей какого-нибудь привидения.
Собрав всю свою волю в кулак, викинг поплотнее прижал к груди тело ирландской женщины и с удивлением убедился, что ее тепло помогает ему преодолеть страх. Пусть она и не настоящая фея, но все же местная уроженка, возможно, она охраняет его одним своим присутствием.
Луна вышла из-за облаков, и в ее свете он наконец увидел впереди высокий нос «Девы бури», причаленной к берегу. Даг с облегчением перевел дух. Это был его мир – дерево, вода, металл, люди, а не странные, загадочные тропинки населенного призраками острова.
Два человека были оставлены охранять драккар, и, когда Даг приблизился, один из них окликнул его:
– Стой, кто идет?
Узнав голос Рорига, Даг испытал еще большее облегчение.
– Это Даг Торссон, – ответил он. – Крепость сожжена дотла, а мертвые ирландцы валяются внутри и кругом нее.
– Но где же тогда Сигурд?
– Он скоро будет здесь. Сейчас все собирают добычу – не возвращаться же с пустыми руками!
– А что принес ты? – поинтересовался второй часовой. – Как я слышал, Сигурд запретил брать пленных.
Даг поморщился. Неужели теперь ему придется отстаивать свое право на эту ирландскую женщину в борьбе с каждым из людей своего клана? Надо было оставить ее в лесу до того, как он повернул к реке; он спас ей жизнь – разве этого не достаточно?
– Эта ирландка помогла мне выжить, пока я был в темнице. Сигурд согласился даровать ей за это жизнь…
– Но не дорогу в Энгваккирстед! Он еще прежде предупредил всех, что на этот раз мы идем не за рабами. Нам нужны только сокровища: золото и больше ничего.
Разъяренный упрямством говорившего, Даг сделал несколько шагов по направлению к драккару. Женщина принадлежит ему, и он поступит с ней так, как пожелает!
– Погоди! – заступил ему дорогу второй охранник по имени Кальф. – Мы стережем этот драккар, и я говорю тебе, что ты не имеешь права проносить ее на борт!
Пальцы Дага легли на рукоять боевого топора, висевшего у него на поясе, но он не мог поднять его, держа женщину на плече. Тогда он позволил ее телу соскользнуть вниз, а потом достал из перевязи боевой топор и изготовился к бою.
– Кажется, ты ищешь ссоры со мной, Кальф?
Викинг, стороживший драккар, сделал шаг назад.
– Ты еще не восстановил силы, Даг. Вряд ли Сигурд обрадуется, если вернется и обнаружит, что я сражаюсь с его раненым братом.
– Он будет не больше рад, если увидит, что ты валяешься мертвым в речной грязи, но мне нет до этого никакого дела. – Даг пожал плечами. – Если ты не хочешь пустить меня на корабль, тебе придется отведать поцелуй моего Кровопийцы.
