ПРОЛОГ

Июль 1773

Колония Делавер на реке Брэндивайн

Грохот взрыва и звон разлетевшегося вдребезги оконного стекла вырвали Элизабет из глубокого сна. Какое-то мгновение она не могла понять, что происходит. Куски штукатурки с потолка и тонкая пыль усеяли кровать. Стены спальни содрогнулись от еще одного, менее сильного взрыва, и большой портрет, украшавший одну из них, с грохотом упал на пол. Элизабет быстро села в постели и вскинула руку к груди, стараясь унять сердцебиение. Вся комната была освещена заревом бушевавшего снаружи пожара. С испуганным криком она отбросила покрывало и вскочила с кровати. Осколки стекла и штукатурка хрустнули под ее босыми ногами.

— Господи, — прошептала Элизабет, в спешке пытаясь найти свои домашние туфли. Обувшись, она подбежала к окну, содрогаясь от хруста битого стекла под ногами. Элизабет осторожно приподняла тяжелую оконную раму с остатками стекол и выглянула наружу. В лицо пахнуло жаром, и она инстинктивно отпрянула, ударившись головой об оконную притолоку, легонько вскрикнула и поднесла руку к ушибленному месту.

Огонь полыхал у подножия холма, на котором стоял особняк. Рабочие спешили к горящему деревянному строению, прилепившемуся у самой реки. Был слышен звон колокола, женские крики, где-то плакал ребенок. Прямо под окном проехала повозка, полная рабочих. Крики людей, топот ног, рев пламени оглушили Элизабет. Воздух был наполнен запахом серы и дыма, над пожарищем взлетали снопы красных искр.

Скованная страхом, Элизабет не могла пошевельнуться, завороженно глядя на разбушевавшуюся огненную стихию. Когда-то Пол говорил ей, что на пороховых заводах случаются взрывы, но уверял, что ей нечего опасаться: у них подобного произойти не может, поскольку он и его рабочие очень осторожны.

«Пол… Господи, где же Пол?» Элизабет резко обернулась и бросила взгляд на пустую кровать. Внезапно ей стало трудно дышать. Было уже далеко за полночь. Где же ее молодой муж?

1

Год спустя

— Я никогда не пойду на это! — Элизабет Лоуренс стукнула кулачком по столу. — Нам не поправить своей репутации, если даже наши собственные соседи будут считать нас грабителями!

Джессоп стоял, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди.

— Мы вовсе не грабители. Цены на уголь были согласованы с нашими партнерами. Это бизнес, дорогая, просто-напросто бизнес.

— Это просто-напросто грабеж! — Элизабет с силой макнула перо в чернильницу и вписала еще одну цифру в колонку чисел, выстроившихся на листке бумаги, лежавшем перед ней. Она рассеянно потерла висок. У Элизабет болела голова. Стоило им заговорить о том, как следует вести дела на пороховом заводе, оставленном ей покойным мужем, как у нее начиналась головная боль. Элизабет и Джессоп, ее жених, придерживались противоположных взглядов относительно этических принципов, лежащих в основе коммерческого успеха. — Джессоп, ты должен дать им на двадцать пять процентов больше.

— Двадцать пять! — Джессоп всплеснул руками. — Брат оставил тебе не так уж много денег,

Лиз, чтобы ты могла ими разбрасываться. Ты должна воспользоваться этой возможностью немного сэкономить; тогда удастся вернуть долг хотя бы одному из твоих филадельфийских кредиторов.

— Сделай, как я говорю, Джессоп, добавь двадцать пять процентов. Ни они, ни мы внакладе не останемся.

— Но, Лиз…

— Я имею право поступать так, как считаю нужным, не правда ли? Как бы ни было их мало, это ведь мои деньги. — Элизабет старалась, чтобы в ее словах не слышалось упрека. Покойный муж сумел убедить ее отца, что финансовое положение компании братьев Лоуренсов значительно лучше, чем это было на самом деле. — И это мои завод и склад восстановлены только наполовину, хотя работы идут уже больше полугода. И бездействующее водяное колесо на реке, которое не крутит жернова, тоже принадлежит мне! — Элизабет сама удивилась, как резко прозвучали ее слова. Она была леди, а леди не пристало повышать голос на джентльмена, за которого она собирается выйти замуж. Но, черт возьми, она не сомневается, что поступает правильно, и ни один человек на свете, включая Джессопа, не вынудит ее изменить решение. Она сумеет заставить завод работать и приносить прибыль! Ни одному из Лоуренсов это еще не удавалось.

Джессоп пригладил уже слегка посеребренные сединой волосы на виске. Он был красив, с такими же, как у Пола, чистыми голубыми глазами и приятным лицом, только ростом повыше.

— Ты совершаешь ошибку, Лиз, — спокойно сказал он. — Я не пытаюсь указывать тебе, что надо делать, но…

— Как бы не так! Что бы я ни сделала, какое бы решение ни приняла, по любому поводу у тебя есть свое мнение! — Элизабет бросила перо и встала из-за стола.

— Элизабет, — начал Джессоп по-отечески мягко. Ах, как же она ненавидела этот снисходительный тон — мол, ты женщина и, значит, слишком глупа, даже не понимаешь, что делаешь. — Я просто пытаюсь предостеречь тебя от серьезных ошибок. Взрыв нанес ощутимые потери, два человека погибли, двенадцать ранено, сгорело сырье…

— Я потеряла мужа, — сказала Элизабет тихо.

— А я брата. — Их взгляды встретились, и выражение лица Джессопа смягчилось. — Как твой родственник, как человек, который тебя любит, я считаю своей обязанностью помогать тебе. Я много лет занимался бизнесом и…

— Знаю, знаю, — Элизабет протестующе подняла руку. — Я всего лишь маленькая леди из Йоркшира и не разбираюсь ни в чем, кроме танцев, вечеринок и уроков музыки. И, конечно же, ты — мужчина, а я — женщина.

— А разве это не так? — Джессоп нагнулся, чтобы поцеловать ее, стараясь обратить весь разговор в шутку, но Элизабет отпрянула. Она вовсе не была настроена кокетничать.

— Джессоп, я говорю серьезно. Мне не нравится, что ты критикуешь каждый мой шаг. Мы ведь условились, что заводом буду управлять я, по крайней мере до тех пор, пока мы не поженимся. — Элизабет стиснула кулачки. — Никто здесь не знает химию лучше меня. Я уверена, если мне удастся достать необходимое сырье, установить и наладить нужное оборудование и нанять толкового управляющего, то я смогу заставить этот чертов завод работать и производить лучший черный порох в мире. В случае войны мы не сумеем получать оружие и боеприпасы из Европы; тогда нам останется либо делать свой порох, либо погибнуть.

— Мы? Ты говоришь «мы»? — Джессоп изумленно поднял брови. — Неужели ты, настоящая английская леди, станешь продавать порох бунтовщикам?

— Джессоп, я не собираюсь вести с тобой политические споры, на это у меня нет ни сил, ни желания, ни времени. Пожалуйста, заплати за уголь столько, сколько я сказала, и проследи за его доставкой.

Дверь в приемную конторы хлопнула. Даже находясь в своем кабинете, Элизабет легко расслышала торопливое буханье тяжелых рабочих ботинок. Рабочий не стал мыть руки у специального умывальника в прихожей. Значит, что-то произошло. Элизабет тяжело вздохнула и поспешила в приемную. Что могло случиться? Не прошло еще и половины рабочего дня, а неприятности сыпались на нее как из рога изобилия. Ее экономка жаловалась на неумелых служанок, предназначенный для завода груз нитрата калия затерялся в порту Филадельфии, и ей еще предстояло отдать распоряжения о подготовке к приему в честь их с Джессопом помолвки. До приема оставалось меньше месяца.

— В чем дело? — Элизабет посмотрела на клерка, сидевшего у стола, и перевела взгляд на мявшегося около двери рабочего, лицо и одежда которого были покрыты тонким слоем угольной пыли.

— Что случилось, Джонни?

— С-скорее, хозяйка, а то… боюсь, он его убьет! — Джонни Беннет поспешно стащил с головы фетровую шляпу и повернулся к выходу.

— Да о чем ты говоришь? — на ходу спросила Элизабет, едва поспевая за Джонни. Они спускались по гранитным ступеням, которые вели мимо особняка вниз к заводу, раскинувшемуся у реки.

— Они сцепились, хозяйка, он и Сэмсон. Я боюсь, что он его убьет!

— Кто? — спросила Элизабет, ускоряя шаг. Она уже различала шум драки на дороге возле особняка. Крики мужчин перемежались звуками глухих ударов. — Кого, ты говоришь, может убить Сэм-сон?

— Вы неправильно поняли, мэм, — Джонни посторонился, чтобы хозяйка могла видеть драку у подножия холма. — Ваш новый управляющий, мэм, он того гляди вышибет дух из Сэмсона.

— Черт бы побрал этих мужчин! — прошептала Элизабет.

— Элизабет! Постой! Позволь, я разберусь с этим! — Джессоп с криком выбежал из дверей конторы. — Ты не должна…

Элизабет не дослушала: ее внимание было приковано к происходящему внизу. Один из ее рабочих, негр-вольноотпущенник Сэмсон, сцепился со светловолосым незнакомцем. Неужели это тот самый управляющий, которого она ждала столько месяцев? Незнакомцу удалось повалить Сэмсона, и теперь он дубасил рабочего по лицу кулачищами.

— Хватит! Прекратите! — закричала Элизабет. Толпа рабочих расступилась, пропуская ее вперед. — Сэмсон, ты же знаешь, что на заводе Лоуренса драки запрещены. — Она посмотрела на Сэмсона, которого прижал к земле мускулистый блондин. — Мистер… мистер… — Элизабет щелкнула пальцами. Как же звали человека, которого она наняла? О'Брайен? — Мистер О'Брайен, прекратите это!

Каким-то образом Сэмсону удалось опрокинуть нового управляющего и высвободиться из его рук. Рабочий с трудом поднялся на ноги.

— Отойди! Отойди подальше! — Элизабет замахала на него руками. Толпа испачканных углем рабочих затихла, все смотрели на Элизабет и двух мужчин. Один глаз у Сэмсона заплыл, из носа шла кровь. Его грязная миткалевая рубашка была порвана, ботинок слетел с ноги во время драки. Блондин тоже поднялся с земли. Элизабет еще не успела как следует разглядеть его. — Теперь скажите мне, в чем…

Блондин с размаху ударил Сэмсона в челюсть, и вокруг снова закричали. Сэмсон бросился на обидчика, и драка возобновилась, как будто и не прерывалась с появлением Элизабет. Она выругалась про себя. До приезда на завод Лоуренса она ни разу в жизни не произнесла дурного слова. Но невзгоды, преследовавшие ее в последний год, ожесточили ее, даже чересчур ожесточили.

За спиной Элизабет Джессоп что-то кричал, но она не обратила на него внимания. Они посмели затеять драку на ее земле! Она этого не допустит. Эти двое могут получить расчет и отправляться на все четыре стороны, но дракам среди ее служащих не бывать.

— Джентльмены! — Элизабет старалась перекричать возбужденный гомон толпы рабочих, собравшихся вокруг. — Я этого не потерплю!

Она схватила Сэмсона за грязный, забрызганный кровью рукав. Элизабет не успела понять, что произошло в следующий момент. То ли она сделала шаг вперед, то ли Сэмсон отступил, так или иначе, она оказалась между дерущимися. Внезапно Элизабет почувствовала, как чей-то кулак ударил ее по лицу, вскрикнула и упала. Рабочие ошеломленно затихли, и драка прекратилась.

— Господи! — крикнул Джессоп, отделенный от Элизабет толпой. — Пропустите меня! Ты не ранена, Лиз? С тобой все в порядке? Да пропустите же!

Элизабет медленно поднялась на ноги, стараясь подавить желание приложить руку к саднящей щеке.

— О, Боже, миссис Лоуренс! — Сэмсон протянул ей свою большую руку, но она уже поднялась без посторонней помощи.

— Что, черт возьми, на вас обоих нашло? — спросила она возмущенно.

— Он сказал кое-что, что мне сильно не понравилось, — Сэмсон показал на незнакомца. — Никто не имеет права так говорить с Сэмсоном. Я свободный человек и никому этого не позволю.

— А что вы скажете на это? — спросила Элизабет, задыхаясь, повернувшись к незнакомцу.

Высокий блондин пожал плечами, широкими, как у кузнеца, и несколько раз ткнул носком ботинка дорожную пыль, потом медленно поднял голову. Элизабет была поражена его несколько грубоватой красотой. Незнакомец совсем не походил на рабочего. Его щеки не были впалыми, а взгляд пустым, как обычно бывает у людей, которые из поколения в поколение недоедают и живут в нищете. Он был, пожалуй, менее красив, чем Джессоп, но в нем чувствовался какой-то животный магнетизм, делавший его пугающе привлекательным.

У незнакомца было открытое лицо и глаза, цветом напоминавшие зелень лугов. Его прямые светлые волосы спускались до плеч, а на чувственных губах под короткими усами играла загадочная усмешка. Он смотрел на Элизабет с нескрываемым интересом, который казался ей даже неприличным. Было что-то в его взгляде, от чего ее бросило в жар, и Элизабет покраснела.

— При всем уважении к вам, мэм, — блондин поднял с земли свою шляпу и стал выбивать ее о колено, — я вынужден заметить, что это он начал драку, не я. — Говорил он складно, неужели образован? И что это за странный акцент, недоумевала Элизабет. О'Брайен — ирландская фамилия, но в мелодичном звуке его голоса слышались интонации, обычные для уроженцев Франции. Не таким она его себе представляла, совсем не таким.

Элизабет откашлялась.

— Да неужели? — резко спросила она, стараясь скрыть неловкость. — Кстати, могу ли я осведомиться, с кем имею честь разговаривать?

— Патрик О'Брайен, мэм.

— Патрик? — Элизабет нахмурилась. — Я нанимала на службу некоего Майкла О'Брайена.

— Меня зовут Майкл Патрик О'Брайен, — нисколько не смутившись, ответил он. — Меня пригласил мистер Э. Лоуренс.

— Я же говорил, что не стоит нанимать управляющего за глаза, — прошептал ей на ухо Джессоп, внезапно оказавшийся у нее за спиной. — Он не пробыл здесь и пяти минут, а уже заварил кашу. Тебе следует немедленно от него избавиться.

— Э. Лоуренс? — продолжала Элизабет, не слушая Джессопа. — Он перед вами.

— Мое почтение, сэр, — О'Брайен обратился к Джессопу. — Прошу прощения за досадное происшествие, я не желал причинить вреда леди, но она…

— Нет, вы не поняли, — покачала головой Элизабет. — Э. Лоуренс — это я. Я наняла вас, мистер О'Брайен.

— Вы? — недоверчиво переспросил О'Брайен.

— Да. Этот завод принадлежит мне, и я пригласила управляющего, имеющего опыт в производстве пороха. Вы ведь проходили обучение на лучшем заводе во Франции, не так ли?

О'Брайен смотрел на нее так, будто на лбу у нее вырос рог. Если бы это было в первый раз, Элизабет, возможно, сочла бы это забавным, но известие о том, что Э. Лоуренс — женщина, вызывало недоумение у всех без исключения мужчин, с которыми ей приходилось иметь дело. Ее бесило, что мужчины не хотели вести с ней дела только потому, что она принадлежала к женскому полу. О'Брайен взглянул на Джессопа, как будто ожидал от него подтверждения ее слов.

— Я обращаюсь к вам, сэр. Не вы ли тот самый мистер О'Брайен, которого мой поверенный нанял для управления моим заводом? — Элизабет повернулась к рабочим, чтобы дать ему время обдумать ответ. — Возвращайтесь на завод, — сказала она. — А тебя, Сэмсон, я жду у себя в конторе после обеда.

— Да, мэм.

Рабочие начали потихоньку расходиться, разочарованные, что им не удастся услышать разговор хозяйки с новым управляющим. Элизабет вновь повернулась к О'Брайену. Тот уже надел шляпу и выглядел весьма непринужденно. Он вовсе не походил на человека, опасающегося быть уволенным с работы, к которой он еще даже не успел приступить.

— Ну так что же, вы действительно тот человек, который мне нужен, или у вас нет никакого опыта, и это была просто уловка, чтобы за мой счет добраться до колоний?

— Прогони его, — снова сказал Джессоп. — Разве у тебя мало забот и без этого ирландца?

О'Брайен бросил на Джессопа испепеляющий взгляд.

— Я сама с этим справлюсь, Джессоп, — Элизабет выдавила вежливую улыбку. — Если ты проследишь за доставкой угля, я смогу разобраться с мистером О'Брайеном.

Джессоп хотел было что-то сказать, но передумал и просто махнул рукой.

— Прекрасно, можешь упрямиться, если хочешь. Я пойду навещу сестру. Увидимся вечером.

Элизабет подождала, пока он отойдет на достаточное расстояние, прежде чем возобновить разговор. Джессоп будет злиться на нее, но через несколько часов он остынет. Она вновь повернулась к человеку, ставшему виновником стольких несчастий.

— Итак, что вы скажете?

О'Брайен бросил взгляд в сторону удалявшегося Джессопа и снова посмотрел на Элизабет.

— Я буду с вами откровенен, потому что таков уж мой обычай. Я не хочу работать под началом у женщины, и если бы знал, то не принял бы этого предложения.

— С чего вы взяли, что вас уже приняли? Вы ударили меня, — Элизабет дотронулась до щеки.

— Это досадное недоразумение. Простите, но вы оказались у меня на пути. Женщине нечего делать там, где мужчины дерутся.

— Послушайте, я заплатила большие деньги, чтобы заполучить вас сюда, мне очень нужен хороший управляющий. Если у вас действительно есть опыт, я готова забыть об этом происшествии и давайте начнем все сначала. — Элизабет смотрела на этого мужчину, стараясь понять, что же есть в нем такое, от чего ей становится не по себе. — Я знаю, как заставить этот завод работать, но мне нужен кто-то, кто мог бы воплотить мои идеи в жизнь.

— Вот как. Но что именно вы знаете? — спросил он, скрестив руки на груди. Элизабет опустила глаза, смущенная его оценивающим взглядом. Другие рабочие не смели смотреть на нее подобным образом. Они воспринимали ее словно некое бесполое существо, обращаясь с ней не как с мужчиной, но и не так, как со своими женами и подружками. Даже Джессоп не смотрел на нее с таким выражением в глазах, как у этого незнакомца. Он разглядывал ее… будто мысленно раздевал. Осознав это, Элизабет покраснела.

— До своего приезда сюда я изучала в Англии химию, — она грациозно повела плечами. — Меня всегда интересовала эта наука. Многие, правда, считают, что женщинам вообще не пристало заниматься наукой, но тем не менее это так.

— Мне нужна работа, но я никогда не работал под началом у женщины, — сказал О'Брайен, со вздохом отводя взгляд.

— Вас не должна волновать моя принадлежность к женскому полу, мистер О'Брайен. Нас будут связывать только деловые отношения: вы будете выполнять работу, которую я вам поручу, а я буду платить вам деньги. Заставьте завод работать и приносить прибыль, и я щедро вознагражу вас.

Патрик в раздумье теребил усы. Он не ожидал такого оборота дел, возможно, он совершил ошибку. Майкл не сказал ему, что работодателем будет женщина. Патрик едва сдержал улыбку: судьба сыграла с ним шутку. Майкл О'Брайен умер на борту корабля по пути в колонии, где его ожидало место управляющего пороховым заводом. После смерти Майкла Патрик завладел его документами и теперь оказался на службе у заносчивой англичанки. Он не видел ничего плохого в том, чтобы занять место покойного, но как бы его намерение не повлекло непредвиденных последствий. Патрику ничего не стоило просто повернуться и уйти, но это был бы не лучший выход из положения. Ему очень нужна хорошая работа. Он поклялся изменить свою жизнь, и берега реки Брэндивайн казались вполне подходящим для его целей местом. Патрик взглянул на эту англичанку с шелковистыми черными волосами и острым язычком. Самонадеянная штучка. И умная, надо отдать ей должное.

— Что ж, я могу попробовать, — сказал он и услышал в ответ вздох облегчения.

— Попробуйте, мистер О'Брайен.

— Значит, мы договорились, миссис Э. Лоуренс. — Он протянул ей руку, чтобы скрепить сделку. — Могу я узнать, что значит Э.?

— Элизабет. — Ее рука слегка дрожала, когда он коснулся ее. О'Брайен не смог сдержать улыбки: выходит, она вовсе не такая недотрога, какой хочет казаться. Он всегда умел обходиться с женщинами, и ему было приятно убедиться, что богатые мало чем отличаются от простушек. Патрик задержал ее руку в своей на мгновение дольше, чем это было необходимо для рукопожатия. Элизабет кашлянула и опустила руку.

— Разрешите проводить вас к вашему дому. — Она двинулась вперед, уверенная, что он пойдет вслед за ней.

Патрик был удивлен, что она ходит без сопровождения. Видимо, она и вправду чувствует себя здесь хозяйкой. Что ж, быть может, это не так уж и плохо, коль скоро она действительно разбирается в химии и знает толк в изготовлении черного пороха.

— Насколько я понимаю, вы собираетесь вызвать сюда свою жену и детей, как только обоснуетесь, не правда ли?

— Да. Да, конечно. — Он на минуту замялся. — В том случае, если приму решение остаться тут навсегда.

Элизабет искоса взглянула на него. Они шли по дороге вдоль берега реки, от которой их отделял ряд каменных зданий. Кругом сновали рабочие.

— Я вижу, на заводе был взрыв.

— Да, год назад, почти день в день, — теперь Элизабет говорила значительно более мягким тоном.

— Как это произошло?

— Не знаю, — она покачала головой. — Это случилось всего через несколько недель после моего приезда сюда, так что детали мне неизвестны. Я разговаривала с владельцами пороховых заводов в Джерси и все равно не смогла понять причину. Взрыв произошел ночью, когда ни одна из мельниц не работала. Если бы завод работал, мы бы все потеряли.

Патрик кивнул, задумчиво осматривая окрестности.

— Хорошо, что здесь много гранита для построек. Какова будет толщина стен у склада, который вы восстанавливаете?

— Три фута там, где хранится порох в бочонках, а в тех помещениях, где в воздухе много пороховой пыли, толщина стен будет вдвое больше.

— Вы действительно кое-что смыслите в этом деле, — усмехнулся Патрик.

— Я же говорила — я знаю, что делаю.

— Я помню, что вы говорили, миссис, и все равно я под впечатлением, — он подмигнул ей.

— У нас с вами деловое соглашение, сэр, — нахмурилась Элизабет. — Так что оставьте свои ужимки.

— Тот джентльмен — ваш муж? — спросил Патрик, улыбаясь.

— Мой муж погиб.

— Во время взрыва? — О'Брайен замедлил шаг.

— Да, — ответила она, продолжая идти вперед. — Послушайте, мистер О'Брайен, у меня еще очень много дел. Я провожу вас до дома управляющего. Когда устроитесь, приходите в контору рядом с особняком. Там мы обсудим ваши дальнейшие обязанности.

Элизабет остановилась у двери небольшого двухэтажного каменного домика. Он догнал ее.

— Я знаю свои обязанности, я уже работал управляющим на заводе.

— Прекрасно, значит, мне не придется долго объяснять. — Элизабет открыла перед ним дверь и, прежде чем Патрик успел ответить, зашагала вниз по склону холма уверенными, широкими, почти мужскими шагами. Он тихонько присвистнул. Матерь Божья, он не побоялся рискнуть своей жизнью во имя Дела и поджег фитиль у бочонка с порохом на Дублинском мосту, но интуиция подсказывала ему, что эта благовоспитанная английская красотка опаснее, чем сотня пороховых бочек в летнюю грозу.

2

О'Шэй закрыл за собой деревянную дверь и привалился к ней спиной. «Майкл О'Брайен, Майкл О'Брайен, Майкл О'Брайен…» — твердил он себе, довольно чувствительно ударяясь затылком о дерево в такт словам. Теперь его зовут О'Брайен, и он должен запомнить это. Как он мог свалять дурака и сказать, что его имя Патрик? С этого момента Патрика О'Шэй больше не существует, его место займет Майкл О'Брайен. Майкл недовольно потер виски. Еще в юности в Ирландии он неоднократно влезал в разные передряги, но как бы эта не оказалась самой рискованной. Может быть, ему не стоило выдавать себя за своего покойного друга. Но кому это могло повредить? Уж, конечно, не бедняге Майклу, тело которого лежит сейчас на дне Атлантики, упокой Господь его душу. О'Брайен перекрестился.

Ну а миссис Э. Лоуренс это не повредит и подавно. У нее будет хороший управляющий, значительно лучше покойного Майкла О'Брайена.

О'Брайен отошел от двери и осмотрел свои новые владения. Дом был небольшой: две комнаты на первом этаже и, вероятно, две наверху, но по сравнению с той лачугой, в которой вырос Майкл, его братья и сестры, это был настоящий дворец. Их было одиннадцать человек в семье; жили они в крошечной хибарке и старались добыть себе пропитание, день-деньской копошась на клочке скудной земли. Все изменилось, когда Таррингтон присоединил их надел к своему загородному поместью.

Майкл провел рукой по губам: одно упоминание имени Таррингтона вызывало у него оскомину. Но все это осталось в прошлом, а он не принадлежал к тому типу людей, что любят вспоминать о былых несчастьях. Сегодня необычный день, он стал иным, новым человеком; теперь его судьба — в его собственных руках. В прошлом Майкл не раз ошибался, делал глупости, но отныне все будет по-другому. Ему выпал шанс, который дается только раз в жизни. Он будет работать и наладит производство на заводе этой англичанки. Завод начнет приносить прибыль. Майкл не станет попусту тратить свое жалованье и в конце концов сумеет купить участок земли на реке и построить там лучший пороховой завод в колониях. Пока это были только мечты бедняка, но О'Брайен был уверен, что сможет воплотить их в жизнь… В дверь постучали.

— Кто там? — спросил О'Брайен. Дверь распахнулась, и на пороге появился рабочий, перепачканный угольной пылью. Он стащил с головы шляпу и протянул Майклу небольшой кожаный кошелек.

— Здесь плата за полгода, хозяйка просила передать вам. Она говорит, что должна их вам, ведь вы приехали из самой Ирландии.

О'Брайен взял кошелек, и монеты тихо звякнули. Миссис Лиззи Лоуренс платила за его знания полновесной монетой. Она была достаточно умна и понимала, что хороших работников можно достать только за хорошие деньги.

— Спасибо.

Рабочий с интересом разглядывал помещение.

— Меня зовут Джонни. Джонни Ле Беннет. У вас тут очень мило, мистер О'Брайен.

Майкл окинул взглядом комнату, в которой они стояли. Стены ее были покрыты свежей штукатуркой, немногочисленную добротную мебель, без сомнения, перенесли сюда из особняка. Конечно, обстановка не шла ни в какое сравнение с той роскошью, которая царила в господском доме, но простому рабочему должна была показаться великолепной. О'Брайену раньше не приходилось жить в таком комфорте.

— Правда, Джонни, мне тоже нравится.

— Хозяйка говорит, что вы собираетесь вызвать сюда свою семью.

— Постараюсь с этим не спешить. — О'Брайен подмигнул Джонни. — Они будут только мешать мне весело проводить время. В вашей округе ведь найдется местечко для веселого времяпрепровождения?

— На том берегу реки есть таверна «Свиное ухо», — ухмыльнулся Джонни. — Там заправляет старушка Мэдди. У нее найдется все, что нужно настоящему мужчине: добрая выпивка, кости и красотки, чтобы скрасить вечерок. — Продолжая посмеиваться, он приподнял шляпу над головой. — Всего доброго, сэр. После того как вы надрали Сэмсону уши, все ждут не дождутся вас на заводе.

О'Брайен проводил рабочего взглядом и обернулся. У дальней стены залитой солнцем комнаты стояла высокая конторка. Бумага, перо и чернила, казалось, только его и ждут. О'Брайен медленно подошел к конторке и присел на краешек табуретки.

Он достал одну монетку из кошелька и взвесил ее в руке, чтобы убедиться, что хозяйка его не обманула. Этого хватит на порцию виски и ставку в игре в кости. Если ему повезет, он сможет следующие полгода оплачивать женщин и выпивку за счет своей игры. Довольный, он получше спрятал монетку.

О'Брайен размял пальцы, посыпал чернильного порошку в чернильницу и размешал его пером. Он помешивал жидкость не торопясь, наблюдая за тем, как она становится темнее и гуще. Наконец взял лист бумаги и поставил на нем дату. Посмотрел в окно, собираясь с мыслями, стараясь подыскать подходящие слова. Но что говорят, когда сообщают о смерти? Разве слова, написанные на этом клочке бумаги, смогут утешить вдову? Она не сумеет даже их прочесть, и, чтобы узнать содержание письма, ей придется обратиться за помощью в ближайшую усадьбу.

«Милая Салли», — в конце концов начал О'Брайен. Он вспомнил, какой она была в ту пору, когда они с Майклом только поженились, и это воспоминание вызвало у него грустную улыбку. У нее были золотисто-рыжие волосы, шелковистая кожа, усыпанная веснушками, и от звуков ее нежного смеха люди забывали все свои невзгоды.

«Жаль, что именно мне выпало сообщить тебе это страшное известие: Майкл погиб…»

Он написал ей, что Майкл умер во сне — у него было заражение крови, и мучения его были недолгими. Пустячная заноза, жалкий кусок деревянной щепы стал причиной трагедии. О'Брайен рассказал Салли о дружбе, связывавшей их с Майклом в те дни, когда они вместе были подмастерьями на пороховом заводе Дюбуа во Франции. В заключение он пояснил, что деньги, которые он посылает вместе с письмом, предназначались для нее покойным супругом. Он пожелал Салли удачи и выразил надежду, что ей посчастливится найти такого же хорошего мужа, каким был Майкл. О'Брайен не стал подписываться своим именем — ведь Патрик Ксавье О'Шэй перестал существовать, — поэтому он просто призвал благословение Божие на нее и ее родных… Салли поймет, от кого это письмо.

О'Брайен присыпал свежие чернила песком. Придется хорошенько заплатить, чтобы письмо и деньги доставили точно по назначению, зато бедняжке будет с чем начать новую жизнь. Имея такое приданое, она станет одной из самых богатых вдов в своей округе и легко найдет мужа.

Когда чернила просохли, О'Брайен аккуратно сложил письмо и отошел от конторки. Он отправит письмо в Филадельфию, а оттуда оно уйдет в Ирландию с первым же кораблем. Письмо в страну, которая больше никогда не будет его домом. Теперь им станет колония Делавэр. Он задумчиво поглядел в окно. Эти места красивы, но ничуть не похожи на холмы его родной Ирландии. Здесь он должен сколотить состояние. Это его последний шанс.

Элизабет исправляла ошибки в счетах. Случайно она уронила каплю чернил с кончика пера, и на странице расплылась клякса. Раздосадованная, она отбросила перо, встала из-за стола и подошла к окну, осторожно переступив через двух собак, спавших у стола. Здание конторы было построено по ее настоянию, хотя Джессоп и утверждал, что это обойдется слишком дорого. Ей не хотелось, чтобы рабочие все время сновали в доме. Кроме того, из этого окна она могла наблюдать за строительством завода, унаследованного от покойного мужа. Отсюда была видна река, полюбившаяся ей еще в первый приезд с мужем на завод Лоуренса. Пол… При воспоминании о нем она почувствовала знакомую боль утраты. Их брак продлился всего несколько недель, но даже спустя год после его смерти ей по-прежнему не хватало его. Пол был такой веселый, и они с Элизабет часто вместе смеялись; а Джессоп… с Джессопом это было невозможно. Кроме того, Элизабет не боялась признаться себе, что ей не хватало физической близости с Полом, не хватало его почтительных и деликатных объятий.