Век дракона (№2) - Крадущаяся Тьма

— Я нашел его! — закричал Серегил. — Я нашел твою белую скалу, Нисандер! Она существует на самом деле!

Микам разразился радостным воплем, и Серегил ответил ему тем же.

— Что ты скажешь теперь о мистицизме последователей Иллиора, Микам? — задыхаясь, спросил Серегил, когда добежал до друзей.

Микам, ухмыляясь, покачал головой:

— Я никогда ничего в этом не пойму, но и правда пока что пророчество вело нас верно.

— Вокруг основания лежат черные камни, и я нашел еще и это, — возбужденно сказал Серегил, протягивая Нисандеру глиняную фигурку и резную раковину.

— О, свет Иллиора! — пробормотал волшебник, внимательно их разглядывая.

— Пошли скорее! — В нетерпении он схватил за руки обоих своих спутников. — Несите меня, если не будет другого выхода, но я обязательно должен оказаться там прежде, чем зайдет солнце.

Но нести Нисандера не понадобилось. Размахивая посохом, маг спускался по склону со своей прежней энергией. Как будто принесенные новости оживили его, подумал Серегил. Может быть, Нисандер так же нуждался в вещественном подтверждении своих видений, как и Серегил с Микамом.

— О да, это он самый, — сказал Нисандер, когда они приблизились к камню. Он положил на валун обе руки и закрыл глаза. — Древний… до чего же древний, — прошептал он почти с благоговением. — Его воздвигли здесь задолго до того, как на землю Пленимара ступил первый Иерофант, но отголоски древнего почитания все еще чувствуются.

— Ты хочешь сказать, что здесь какое-то древнее святилище? — спросил Микам, внимательно разглядывая камень.

— Что-то в этом роде. Те предметы, что нашел Серегил, пролежали здесь более тысячи лет. Нужно вернуть их на место.

Серегил положил глиняную фигурку и резное украшение к подножию белого камня.

— Я осмотрел валун, но не нашел на нем никаких знаков. Но если здесь было святилище, может быть, в пророчестве идет речь именно о нем?

Нисандер покачал головой:

— Нет, это всего лишь опознавательный знак, я в этом уверен. До того, как берег зарос лесом, белая скала должна была быть заметной с моря, да и с дороги тоже, если дорога в те времена уже существовала.

— Тогда храм где-нибудь в окрестных лесах, — предположил Микам. — Отдохни здесь, Нисандер, а мы с Серегилом поищем вокруг.

Лес был старым, никогда не вырубавшимся, с определенным облегчением отметил Микам. Огромные перекрученные ветром сосны росли далеко друг от друга, подлеска почти не было. Однако, хотя видеть во все стороны они могли на большое расстояние, после часа поисков ни Микам, ни Серегил не обнаружили ничего, что даже отдаленно напоминало бы храм или иное строение.

Вернувшись на берег, они увидели, что Нисандер обследует склоны холма. День клонился к вечеру, и отлив обнажил часть дна бухты.

— Ничего не нашли, а? Очень странно. — Опираясь на посох, Нисандер перевел мрачный взгляд на море. — Но ведь если нам не удается ничего обнаружить, возможно, мы ищем не то, что следует.

Микам с разочарованным вздохом опустился на камень.

— И что же тогда нам следует искать? Ведь осталось всего три дня до этого твоего затмения.

Серегил недовольно оглядел бухту, потом спустился к кромке берега.

— Наша неудача означает одно: то, что мы ищем, — не здание.

— Мне знакомо выражение его глаз, — сказал Микам, наблюдая, как друг обшаривает подножие склона, словно гончая, потерявшая след.

Нисандер смущенно кивнул:

— Мне тоже.

— Что ты там ищешь? — окликнул Серегила Микам.

— Пока еще не знаю, — рассеянно ответил тот, тыкая палкой в груду водорослей, плавающую в одной из оставленных отливом луж.

— Смотрите: скалы вокруг бухты образуют естественный амфитеатр, — показал Нисандер. — Давайте обойдем верхние склоны; я пойду направо. Микам послушно принялся карабкаться на скалы, но не нашел там ничего, кроме раковин и птичьего помета. Он как раз раздумывал, не следует ли Нисандеру потратить часть своих магических сил, чтобы найти храм, когда снизу донесся победный клич Серегила.

— Что там? — крикнул Микам.

Серегил лежал на животе, запустив руки почти по плечо в одну из узких длинных расселин, сбегающих по склону горы к морю.

— Идите взгляните сами.

Спустившись вниз, Нисандер и Микам опустились на колени и заглянули в трещину в камне.

— Вон там, — показал Серегил, отодвигая в сторону сухие водоросли. Под ними Нисандер и Микам увидели ряды грубо вырезанных символов, начинающиеся в шести дюймах ниже края расселины. Продвигаясь вдоль нее на четвереньках, они обнаружили, что символы непрерывной полосой тянутся по обеим сторонам расселины, уходя к самой воде. По другую сторону бухты оказалась еще одна трещина в камне, покрытая изнутри такой же резьбой.

— Что это? — спросил Микам. Бледное лицо Нисандера осветилось возбуждением; он лихорадочно изучал спирали, круги и кресты, образующие узор.

— Такие высеченные в камне символы находят повсюду на берегах внутренних морей, но никому еще не удалось их расшифровать. Как и тот белый камень, они были здесь еще до того, как наш народ пришел в эти края.

— Еще одно священное место, — сказал Серегил, садясь на камень. — Я нашел корону в пещере, которую дравнийцы называли жилищем духа. Я почувствовал его присутствие после того, как добыл корону. Микам, помнишь подземное святилище, которое ты обнаружил в топях?

— Конечно, — поморщился тот, вспомнив ужасную бойню.

— Ты говорил, что там было что-то вроде каменного алтаря, — вступил в разговор Нисандер, обменявшись с Серегилом взволнованным взглядом. — То подземелье, должно быть, тоже было своего рода святилищем, еще до того, как там спрятали деревянные диски. — Он махнул рукой в сторону обнаруженных ими символов. — А теперь эта наша находка — древний храм. Похоже, некроманты используют силу, таящуюся в таких местах, для усиления собственной магии. Если предположить, что так оно и есть, тогда выбор Мардусом этого труднодостижимого храма должен иметь особое значение.

— Я как раз думал о том же, — сказал Серегил, заглядывая в правую из двух расселин. Начинался прилив, и вода с легкими вздохами поднималась все выше и выше по трещине, неся пену и водоросли. Подумав секунду, Серегил принялся стаскивать сапоги.

— Будь добр, принеси веревку, — попросил он Микама, снимая и тунику с рубашкой.

— Что это ты затеял?

— Просто хочу посмотреть, куда ведут эти расселины. Серегил обвязал один конец веревки вокруг талии, другой вручил Микаму и шагнул в ледяную воду.

Он не зашел еще и по пояс, когда придонное течение сбило его с ног. Микам натянул веревку, но Серегил выплыл на поверхность и знаком попросил его вытравить побольше. Борясь с волнами, он отплыл от берега и нырнул.

— Что он рассчитывает найти? — обеспокоенно пробормотал Микам, разматывая веревку.

— Представления не имею, — покачал головой Нисандер.

Серегил нырял еще два раза, потом закричал, чтобы Микам вытащил его.

Бледный и посиневший от холода, Серегил вылез и растянулся на нагретом солнцем камне. Нисандер снял с себя плащ и накинул на него.

Микам опустился на корточки рядом с другом.

— Что-нибудь нашел?

— Ничего. Я думал, может быть, с приближающимся подаренным отливом… — Серегил оборвал себя, резко поднялся и ударил кулаком по лбу. — Пальчики Иллиора, я же все понял наоборот!

— Ах, кажется, я догадался! — Впервые за все время на бледных щеках Нисандера проступил румянец. — Как же я мог проглядеть такую очевидную вещь!

— Подаренным отливом? — переспросил Микам, гадая, правильно ли он расслышал.

Зубы Серегила стучали, как кости для игры в бакии в кожаном стаканчике.

— Это последняя часть головоломки. Теперь все встало на место.

— О чем, черт возьми, вы…

— Дважды каждый месяц луна дарит самые большие прилив и отлив, — объяснил Нисандер. — Рыбаки называют их подаренными. В день затмения как раз Такой прилив и будет.

— Дело в водорослях, — продолжал Серегил, как будто это все объясняло.

— Они растут гуще всего на границе воды при отливе. Прошлой ночью я заметил, что, когда вода спала, обнажилась особенно густая заросль.

— Но ты же сказал, что ничего не нашел!

— Правильно. — Серегил вскочил на ноги и устремился вверх по склону. — Я мог бы избавить себя от бесполезного заплыва. Лейтеус сказал, что затмение произойдет в полдень — то есть во время самого высокого прилива! Это другая половина цикла! — Он снова начал разглядывать расселину, не обращая внимания на капающую с носа воду. Внезапно он наклонился над кучкой камней рядом с параллельной трещиной и начал отбрасывать их в сторону.

— Смотрите, дыра! — Он показал Нисандеру и Микаму на круглое отверстие диаметром в руку человека, уходящее глубоко в камень. Серегил опустился на колени и стал шарить вокруг. Скоро он нашел еще одно отверстие, потом еще одно.

Нисандер и Микам пришли ему на помощь, и вскоре они обнаружили четырнадцать таких отверстий, расположенных на равном расстоянии друг от друга и образующих полукруг; центром его оказалась большая неглубокая впадина в скале как раз там, куда не доставал прилив. Она с виду ничего собой не представляла, заваленная плавником, сухими водорослями и раковинами, однако обе таинственные расселины сходились к ней.

— Вот тебе твой храм, — объявил Серегил.

— Думаю, ты можешь быть прав, — ответил Нисандер, в изумлении озираясь.

— Он выше обычной линии прилива, но, судя по наносам, самые высокие подаренные приливы достигают его. Здесь что-то вроде естественной выемки.

— Должно быть, это все сооружено ради богов того народа, что оставил выбитые в камне символы, — рассуждал Нисандер. — Интересно, а что собой представляют дыры?

— Так, значит, затмение и самый высокий прилив, при котором выемка заполняется, произойдут одновременно, — заметил Микам, помогая Серегилу снова прикрыть камнями отверстия.

— Прилив достигнет самой высокой точки через несколько минут после начала затмения, — ответил маг. — Это значит, что у Мардуса будет совсем мало времени для завершения обряда, прежде чем снова покажется солнце. Обычно считается, что чем более редкое синодическое расположение имеет место, тем сильнее его эффект. А тут еще комета… Я сказал бы, что противостояние будет чрезвычайно могущественным и опасным. И то. что его сила будет использована именно в этом месте, делает его опасным вдвойне.

— Клянусь Пламенем! — пробормотал Микам. — И предполагается, что мы втроем одолеем бог весть сколько пленимарцев!

— Вчетвером, — мрачно поправил его Серегил, в упор глядя на Нисандера. — Когда придет время, нас должно быть четверо.

Глава 45. Возмездие

ДлЯ Алека время тянулось как непрекращающийся кошмар. Днем тележка подпрыгивала и переваливалась на рытвинах прибрежной дороги, по которой шла колонна. Всадники, охранявшие ее, по большей части не обращали на пленников никакого внимания, разговаривая между собой на собственном языке. С таким компаньоном, как Теро, Алек мог днем лишь дремать или смотреть на горы, проплывающие мимо. И еще с ужасом ждать ночи.

На привалах тележку ставили где-нибудь поодаль от лагеря. Алек скоро научился бояться того момента, когда стражники исчезали в темноте; это служило сигналом для начала мерзкой процессии созданий Варгула Ашназаи. Позже, когда последний призрак растворялся в ночи, а Алек был доведен до непереносимого страха и гнева, снова появлялись солдаты, и остаток ночи проходил в относительном покое.

На вторую ночь внутри клетки материализовались Диомис и его матушка; они держали в руках собственные головы и проклинали и обвиняли Алека. Он знал, что с ним говорят всего лишь призраки, но обвинения били в чувствительное место: Алек и сам испытывал сомнения и вину, — а потому причиняли мучительную боль. Повернувшись к Диомису и Триис спиной и заткнув уши, Алек старался не обращать внимания на толчки и щипки ледяных призрачных рук. Сопротивляться было бесполезно: их плотью была пустота. Свернувшись в клубок, юноша молча страдал, дожидаясь, когда же Ашназаи устанет от своих игрищ.

Когда все закончилось, Алек остался лежать, слушая тихие звуки ночи: крик охотящейся совы, далекое конское ржание, перешептывание стражников, вернувшихся, как только ушел Ашназаи.

«А куда они уходили? — гадал Алек, позволяя мыслям блуждать по собственной воле. — И главный вопрос: почему они уходили?»

Он широко раскрыл глаза, глядя в ночное небо. Каждый раз, когда Ашназаи мучил его, и на корабле, и теперь, он делал это без свидетелей. Подтверждалось подозрение Алека: Варгул Ашназаи не хотел, чтобы кто— нибудь, и в особенности Мардус, знал, что он затевает.

На следующую ночь Ашназаи не появился. Прижавшись к спящему Теро, Алек вглядывался в ночные тени, собираясь с мужеством для встречи с каким-нибудь новым ужасом.

Поднялась луна. Звезды медленно перемещались по небу, но ничто не тревожило ночной тишины. Теплый весенний ветер прошумел между стволами деревьев, принеся запахи смолы, влажного мха, нежных зеленых побегов, пробивающихся сквозь лесную подстилку. Закрыв глаза, Алек представил себе, что бродит с луком в руках по лесистым холмам, как он бродил вместе с отцом. Несмотря на страх, юноша задремал; ему снились следы зверей. охота, свобода. Он проснулся оттого, что кто-то прошептал его имя. Рядом с тележкой стояла темная фигура и манила его. Алек осторожно подполз к решетке.

— Что тебе нужно?

— Алек, это я, — тихо ответил пришелец. Он откинул капюшон, и лунный свет озарил его лицо.

— Серегил! — задыхаясь, выдавил Алек. Прижавшись всем телом к прутьям решетки, он протянул между ними руку. Серегил схватил ее и прижал к губам. Он был настоящий:

теплый, вполне материальный. Алек вцепился в друга, не обращая внимания на слезы облегчения, струящиеся по щекам.

— Я и не думал… Как ты нашел меня? Просунув руки между прутьями, Серегил коснулся лица юноши.

— Сейчас некогда объяснять, тали. Сначала нужно освободить тебя. — Неохотно отпустив Алека, он скользнул к дверце тележки и принялся осматривать замок.

— Будь осторожен. Варгул Ашназаи наложил на запоры чары.

Серегил поднял на него глаза.

— Кто?

— Тот некромант, что был с Мардусом в Вольде. И он к тому же здесь не один. С ними и дирмагнос.

— Потроха Билайри! Но должен же быть какой-то способ… Я тебя здесь не оставлю!

Сердце Алека громко колотилось; он следил, как Серегил осматривает замок. Что за пытка: быть так близко и все же порознь!

— Ах вот в чем дело… — начал Серегил, но в этот момент позади вспыхнули факелы.

— Серегил, берегись!

Обернувшись, Серегил и Алек оказались лицом к лицу с ухмыляющимся Ашназаи в сопровождении полудюжины солдат.

— Как ты ловко нашел нас, — издевательски похвалил Серегила некромант.

— Я высоко ценю твои усилия. Да и мальчик сыграл свою роль убедительно, не правда ли?

Серегил поражение посмотрел на Алека.

Этот обвиняющий взгляд был самым жестоким ударом из всех, которые ему пришлось вынести. Слова застряли у Алека в горле, он мог только с умоляющим видом покачать головой.

Серегил выхватил клинок и отпрыгнул от тележки — прочь от людей Ашназаи. Но в темноте его поджидали другие противники.

Прижавшись к прутьям решетки, Алек с ужасом смотрел, как Серегил сражается насмерть. Одного стражника он пронзил рапирой, другого ударил по шее, но остальные накинулись на него сзади, повалили на землю и схватили за руки.

Некромант пролаял приказ, и солдаты рывком подняли Серегила на ноги. Лицо его было залито кровью, но он держал голову высоко; с пылающей в глазах ненавистью он плюнул в Ашназаи.

Тот отдал еще один приказ. Серегила втащили внутрь клетки и привязали к решетке лицом к Алеку.

— Я не помогал ему, клянусь, — хрипло прошептал юноша. — Ох, Серегил, я…

— Это не имеет особого значения — теперь, — прорычал Серегил, отворачиваясь.

— Ни в малейшей степени, — согласился Ашназаи, подходя к тележке с клинком Серегила в руках. — Жаль, конечно, что ты ранен, но, с другой стороны, я едва ли решился бы оставить вас вместе. — Ухватив Серегила за волосы, он запрокинул ему голову. — Кто знает, на какие уловки ты способен, а?

Сделав шаг назад, он приставил острие рапиры к пояснице Серегила и медленно нажал, поворачивая лезвие.

Серегил глухо вскрикнул и вцепился в прутья решетки. Алек рванулся к другу, пытаясь оттолкнуть клинок, но один из стражников оттащил его прочь; Ашназаи рванул рапиру, так что она рассекла живот Серегила, и высвободил лезвие.

С хриплым воплем Серегил рухнул на колени. Алек вырвался из хватки солдата и попытался подхватить друга. На руки ему хлынула горячая кровь. Струйка крови показалась и в углу рта Серегила.

Алек попытался что-то сказать, но слова не шли. Серегил смотрел на него своими большими серыми глазами, полными печали и упрека.

Снова оттянув голову умирающего назад, Ашназаи перерезал ему горло. Из рассеченных артерий брызнула кровь, залив лицо и грудь Алека.

Серегил слабо дернулся с последним жутким булькающим вдохом. Потом по его телу пробежала судорога, и он обмяк. Пустые глаза остались открытыми.

Всхлипывая, Алек обнимал тело друга, пока солдаты не перерезали веревки и не оттащили мертвеца в темноту.

Ашназаи с презрением посмотрел на юношу.

— Я получил большое удовольствие. Твоя очередь тоже скоро настанет, но не рассчитывай на такое милостивое обхождение. Впрочем, ты знаешь это, я думаю.

«Это была иллюзия, еще один из трюков Ашназаи».

Алек снова и снова повторял это себе, пока тележка, подпрыгивая на ухабах, катилась на север.

Но засохшая кровь на его руках и груди была настоящей. Настоящими были и пятна на матраце и досках тележки там, где упал Серегил.

«Серегил мертв».

«Это была иллюзия». «Серегил мертв».

«Это была…»

Горе Алека было слишком глубоким, чтобы он мог плакать. Оно было таким огромным, что заслоняло все вокруг. Алек не мог ни есть, ни спать, ни смотреть вокруг. Скорчившись в углу, он обхватил колени руками и опустил на них голову, пытаясь спрятаться от всего мира.

«Серегил мертв».

На протяжении всего пустого мучительного дня Алек часто ощущал на себе злорадный взгляд Ашназаи, который упивался его страданиями, как вином. Алек отводил глаза, не в силах выносить этой сытой самодовольной улыбки. Некромант не торопился вступать с ним в разговор и до полудня держался поодаль.

— Стражники говорят, что ты сегодня ничего не ел и не пил, — наконец сказал он, подъехав к тележке. Алек отвернулся. — Тебе не следует так себя вести: силы нужно поддерживать, — любезно продолжал некромант. — Может быть, тебя развлечет перемена обстановки. Разведчики обнаружили там, где мы остановимся на ночлег, пещеру. После всех этих дней в клетке — на сквозняке, у всех на глазах — укромная пещера придется тебе по вкусу, а? Там тебе будет… как это? — он сделал паузу, — очень уютно.

Смех, которым сопровождались эти слова, не оставлял сомнений, что Алека ждет что-то особенно неприятное. Алек поежился, отчасти от страха, отчасти от внезапного возбуждения. Это будет его последний шанс убежать.

Он стал смотреть на море, гадая, сколько миль отделяет его от Римини.

«Нисандер мертв».

«Серегил мертв».

«Силла. Диомис. Триис. Рири».

Имена падали ему на сердце как камни. Если ему этой ночью не удастся бежать, лучше уж погибнуть при попытке.

Иногда полное отчаяние может оказаться хорошей заменой надежде.

На ночь колонна остановилась у подножия небольшого холма, окруженного лесом. Сразу за дорогой земля круто обрывалась к морю. лизавшему скалы.

К этому времени Алек обдумал свои немногие возможности. Где-то на севере проходит граница Майсены. Если ночью ему удастся освободиться, идти имеет смысл только в том направлении. Если следовать береговой линии, это увеличит шанс встретить дружественные силы. Однако ведь придется тащить за собой Теро, а Мардус, конечно, кинется в погоню; если удастся скрыться от преследователей и опередить их, тогда у них, может быть, появится шанс спастись. Если же нет, он будет сражаться.

Когда стало ясно, что колонна вот-вот сделает привал, Алек быстро вытащил драгоценный гвоздь из складки туники, сунул его в рот и встал у решетки, глядя наружу. Как обычно, возница поставил тележку на некотором удалении от основного лагеря, у края скал сбоку от дороги. Это место, заметил Алек с растущей надеждой, было к тому же к северу от стоянки: это означало, что между ним и свободой окажется меньше часовых.

Ашназаи предпочитал не рисковать. Когда он явился, чтобы отвести пленников на новое место, его сопровождали полдюжины вооруженных воинов. Пещера оказалась глубокой расселиной под выступом скалы, нависающей над морем. В ней было сыро, но достаточно просторно, чтобы можно было выпрямиться во весь рост. В камень оказался вбит толстый железный штырь, с него свисали тяжелые цепи.

Один из стражников о чем-то спросил Ашназаи по-пленимарски. Тот разразился в ответ длинной речью, и солдаты захохотали, потом обмотали шею Алека цепью и скрепили тяжелым замком.

— Он спросил, не хочу ли я, чтобы тебя приковали за ногу, — сообщил Ашназаи Алеку. — Я ответил ему: «Животное может отгрызть себе лапу, чтобы освободиться из капкана, но не думаю, чтобы даже этот сообразительный молодой человек сумел отгрызть себе голову».

Все еще усмехаясь в ответ на шутку варрона, стражники приковали Теро. Варгул Ашназаи смотрел на них с мрачным удовлетворением.

— Это тебя удержит, — сказал он, в последний раз подергав штырь. — Советую тебе не тратить силы, пытаясь освободиться от цепей. Даже если тебе как-нибудь это и удалось бы, ты тут же обнаружил бы, что дорогу тебе преградят вещи пострашнее, чем цепи или часовые. Так что отдыхай, пока можешь. — Подарив Алеку еще одну мерзкую хитрую улыбку, он добавил: — Нам уже недолго оставаться вместе. Я предвкушаю, что сегодняшний вечер станет незабываемым для нас всех.

Ненависть клокотала в горле Алека, как горькая желчь. Ашназаи был от него всего в нескольких футах — длина цепи позволила бы… Юноша стиснул кулаки и пробормотал:

— Не беспокойся, я тебя никогда не забуду. Ашназаи следом за солдатами выбрался из низкого прохода, обернулся и начертил в воздухе несколько магических знаков; потом он ушел, но Алеку было видно, что у пещеры остались по крайней мере двое стражников. Они тихо перебрасывались шутками, и тени заскользили по стенам пещеры, когда солдаты развели костер и расположились у него на ночное дежурство.

Не сводя глаз со входа, Алек вынул изо рта гвоздь и принялся за дело. Сначала он обследовал замок на цепи, сковывающей Теро. Замок был массивный и тяжелый, но Алек скоро разобрался в его конструкции: она была не слишком сложной.

«Был бы инструмент подходящий», — мысленно посетовал юноша. Гвоздь был не особенно тонок, но все же входил , в замочную скважину. Закрыв глаза, Алек осторожно поворачивал его, пока не почувствовал, что механизм поддается. В замке было четыре колесика, и потребовалось несколько напряженных минут, чтобы повернуть их все, но наконец открытый замок упал в его руку. Алек оставил цепь на шее Теро. Если кто-нибудь бросит в пещеру мимолетный взгляд, он ни о чем не догадается, если только Теро не повернется к нему спиной. Алек проделал то же со своим замком, потом занялся другими оковами Теро.

Замок, удерживающий металлические полосы на голове молодого мага, был слишком мал для этой грубой отмычки. Подвинув Теро так, чтобы на него падал слабый свет от костра охранников, Алек обследовал железные браслеты.

Швов или сочленений на них не оказалось; вероятно, браслеты снимались и надевались с помощью магии. Хотя и слишком тугие, чтобы соскользнуть с рук Теро, они, однако, довольно свободно облегали его костлявые запястья. Алек с легкостью мог просунуть палец между рукой и браслетом.

Может быть, мрачно усмехнулся Алек, они были более тугими две недели назад; теперь же издевательства и скудная пища сделали свое дело. Очевидно, никто, даже Мардус, об этом не подумал.

Подняв глаза, Алек встретился с Теро взглядом и почувствовал, как екнуло его сердце. Иртук Бешар раньше пользовалась магом, как говорящей куклой; кем был он сейчас, кто следил за Алеком сквозь эти затуманенные глаза?

— Теро, — прошептал он, стиснув холодные пальцы волшебника. — Ты узнаешь меня? Можешь ты понять мои слова?

Теро ничем не показал, что понял, но не отвел глаз. Алек покачал головой, укрепляясь в своем решении. Терять им нечего, а выиграть они могли все. Если дирмагнос шпионит за ним через Теро и предупредит Мардуса, тогда он прольет немного собственной крови и вынудит их действовать раньше, чем им нужно.

— С меня хватит, Теро. Я больше не хочу покорно идти, куда ведут, словно овечка на бойню, — тихо сказал он, отрывая лоскут от своей туники и оборачивая им металлический кляп, удерживаемый во рту Теро железной полосой.

Теро не противился, и Алек вернул кляп на место.

— Нужно, чтобы ты не закричал, что бы ни произошло, понимаешь? Ты меня слышишь? Что бы ни случилось, молчи.

Алек наклонился и крепко ухватил большие пальцы Теро. Уперевшись ногой в грудь мага, он сделал глубокий вдох и изо всех сил дернул, одновременно резко повернув пальцы. Он видел, как этот трюк делает Серегил, но у него самого никогда не хватало решимости — да и случая не было — попробовать.

К его облегчению и удивлению, оба пальца выскочили из суставов при первой же попытке. Худые кисти Теро с ужасной легкостью сделались уже и длиннее, позволив Алеку снять браслеты. У него не было времени стаскивать их осторожно; к счастью, магия, державшая Теро в полузабытьи, действовала, пока не был снят второй браслет: только тогда молодой маг издал тихий придушенный стон и согнулся, прижимая к груди обмякшие руки.

Вправить суставы оказалось не так легко. Алек чувствовал, как кости перекатываются под кожей; он тянул и тянул, пытаясь вернуть их на место. Ему было слышно, как Теро со свистом втягивает воздух, борясь с рвущимся наружу криком. К тому времени, как дело было сделано, оба они обливались потом.

— Проклятие! — простонал Теро, кусая вставленный в рот кляп.

— Не так громко, — умолял его Алек, прижимая голову мага к груди, чтобы заглушить крик. Его собственный желудок медленно сжимался и разжимался. — Прости меня, но другого пути не было. Ты теперь свободен от заклятия?

Теро кивнул:

— Видел и слышал все. Не мог двинуться… Видел все…

— Я тоже, — сказал Алек, похлопав его по плечу. — Об этом сейчас нужно забыть: мы должны придумать, как отсюда выбраться. Но что делать с этими? — Он показал на браслеты, не желая к ним прикасаться снова. — Могут некроманты определить, что они уже не у тебя на руках?

Теро выпрямился. — — Не знаю. То была работа дирмагноса.

— А как насчет твоей собственной магии?

Прежде чем Теро успел ответить, они услышали, как стражники снаружи зашевелились. Их шаги стали удаляться, и у Алека оборвалось сердце.

Теро спрятал браслеты подальше в темноте пещеры. Алек тоже отодвинулся так, чтобы на него не падал свет костра.

«Ну вот и начинается, — подумал он холодно, поднимаясь на ноги. — Что бы это ни было, оно начинается».

Секундой позже вошел Ашназаи с небольшой лампой в руках. Свет резал глаза Алека, и он отвернулся, заметив при этом, что Теро сидит, откинувшись к стене и положив руки на колени так, что запястья не видны.

Не обращая внимания на молодого мага, Варгул Ашназаи подошел к Алеку.

— Полагаю, ты готов к вечерним развлечениям? В его голосе звучала безумная радость собственника; даже страх перед Мардусом не сможет сегодня помешать ему получить то гнусное наслаждение, которое он предвкушал. В тесном пространстве пещеры яростная ненависть, переполняющая некроманта, ощущалась как реальная сила. Завороженный голодным взглядом черных глаз, Алек почувствовал, как его надежды на побег рассыпаются прахом.

— А как насчет стражников? — выдавил Алек хриплым шепотом. Он хватался за соломинку, и оба они это знали. Ашназаи поставил лампу на пол и стянул перчатки.

— О них можно не беспокоиться. Эти каменные стены не пропустят ни звука, пока я сам не захочу. А даже если и пропустят, кто кинется тебе на помощь? Может быть, принц Мардус? До чего же он тебя любит, почти так же, как и я! Только он сейчас занят — у него так много дел. К счастью, в настоящий момент я свободен и могу посвятить тебе все свое внимание. Ах, до чего же я был терпелив! — проворковал он, поднимая бескровную руку и начиная чертить в воздухе магические знаки. — Как же я ждал этого момента!

— И я тоже, некромант!

Алек едва успел понять, что глухой хриплый голос принадлежит Теро; его ослепила ярчайшая вспышка света. Раздался вопль ярости и боли, но Алек не мог понять, кто из двоих волшебников издал его.

Перед его глазами танцевали черные пятна; когда он сморгнул слезы, Алек увидел на земле у ног Теро скрученные остатки железных полос. Однако он тут же в панике понял, что, какое бы заклинание ни применил Теро, оно лишь ранило Ашназаи, и совсем не смертельно. Тот устоял на ногах, хотя раны его кровоточили, и теперь, подняв руки для новой атаки, двинулся на молодого мага.

Сорвав отпертый замок, Алек ухватил свою цепь обеими руками, подскочил к Ашназаи, обвил цепью его шею и сильно дернул.

Варгул Ашназаи начал извиваться, как огромная змея, стараясь сорвать цепь. Алек затянул ее еще туже и повалил некроманта на землю. Ему никогда не приходилось никого душить, но ярость оказалась хорошим учителем. Все вокруг перестало для него существовать; он ощущал лишь силу, хлынувшую в его руки, когда, упершись коленом в спину некроманта, он закручивал цепь все туже и туже, пока металл не врезался в его собственные руки и в горло Ашназаи.

— Это тебе за Серегила, сукин ты сын, — прорычал он. — За то, что ты сделал с Силлой, и с Триис, и с Рири, и с Диомисом, и с Лутасом, и с Теро! И со мной!

Он рванул цепь и услышал, как хрустнули кости. Ашназаи затих, голова его скатилась набок.

Алек перевернул его на спину и посмотрел в ненавистное лицо. На губах некроманта выступила пена, язык вывалился. В выкатившихся глазах застыли мука и изумление.