(там же). С призывом о помощи обратилась к "рабочим, кресть
      янам и солдатам России" Закавказская социал-демократическая
      фракция Сейма (Гелейшвили. Красная книга, с. 151-152).
      "Центр [...] Северный Кавказ [...] усомнившийся большевизм -
      если они придут нам на помощь, мы примем их с распростертыми
      объятиями, только бы не подпасть под иго турок. Граждане, настал
      роковой час. Решайте: смерть или жизнь, рабы или свободные
      граждане" (Возрождение, 3 [16] апреля 1918 г. No69, с. 2).
      Турция признала независимость Закавказья 28 апреля 1918 г.
      Уратадзе. Образование и консолидация, с. 64-65, 68.
      Главнокомандующий генерал-майор Лебединский, начальник
      штаба генерал-майор Левандовский, генерал-квартирмейстер
      генштаба полковник Шатилов доносили в связи с этим председа
      телю Закавказского правительства, что с "объявлением независи
      мости Закавказья и решением Сейма прекратить военные дейст
      вия с Турцией" начали "поступать ходатайства многих [русских]
      офицеров об освобождении их от занимаемых должностей, как
      подданных другого государства", причем "с уходом лиц со специ
      альным образованием пополнение их из числа подданных Закав
      казья почти неосуществимо" (АИГН, 17/2, 10 [23] апреля 1918
      года. с. 1-2).
      "На вопрос, почему мое мнение совершенно расходится с тем, что
      говорил главнокомандующий, вынесший из своей поездки самые
      отрадные впечатления, я ответил, что мое мнение совершенно не
      расходится, ибо со времени поездки главнокомандующего совер
      шилось много событий, изменивших обстановку [...]. На вопрос,
      каково соотношение сил под Карсом, я ответил, что у турок
      несомненно обнаружены части трех дивизий, которые, вероятно,
      усилены и другими частями; у генерала же Назарбекова прибли
      зительно вдвое меньше сил" (АИГН, 17/2, Начальник штаба
      главнокомандующего войсками Кавказского фронта [В. А. Леван
      довский]. 12 апреля 1918 года. с. 1-2).
      Телеграмма ген. Назарбекова от 30 марта. -- Возрождение, 3 [16]
      апреля 1918 г. No 69, с. 2.
      АИГН, 17/1. ЗРНС.
      338
      Уратадзе. Образование и консолидация, с. 65-68.
      Там же, с. 69-70.
      Вот что сказал в разговоре с бывшим членом Закавказского сейма
      и будущим видным русским эмигрантским общественным деяте
      лем Ю. Ф. Семеновым 27 мая 1918 года командир Грузинского
      корпуса генерал Габаев: "На мое утверждение, что провозглаше
      ние независимости Грузии никого ни от чего не спасает, что
      Грузия будет все равно оккупирована турецкими войсками и
      потеряет всякие следы независимости, Габаев возражал. Он гово
      рил, что Германия не позволит Турции занять Грузию [...] что
      Германия осуществляет теперь то, что ею было задумано в 14 году.
      Тогда, он говорит, это был секрет, а теперь это известно всем.
      Поэтому об этом можно говорить откровенно. В 1914 году, при
      начале войны, Германия заключила с Турцией договор, по кото
      рому в случае германской победы Турция получала все Закавказье
      и Дагестан, за исключением Грузии. [...] Теперь этот договор
      осуществляется. По этому договору [...] Германия брала на себя
      защиту независимости Грузии. Теперь [...] Германия осуществ
      ляет свою защиту, расставляя свои пикеты по границам Грузии,
      и не позволяет Турции вторгнуться в пределы Грузии. Когда же я
      ему [указал на] [...] ультиматум, предъявленный вчера ночью
      Турцией о том, что Грузия должна пропустить по своим дорогам
      турецкие войска и уступить Турции Ахалцинский и Ахалкалак
      ский уезды, Габаев сказал, что это вздор, никакого такого ульти
      матума нет и что Германия не позволит Турции предъявлять
      подобные ультиматумы. [...] Он сказал, что по настоянию Герма
      нии Турция стала перебрасывать свои войска из Батума пешим
      порядком на Ардануч, Ардаган, Каре, чем доказывается, что они
      хотят оставить в покое западную ветку [Военно-Грузинской] до
      роги. Еще одно доказательство он приводил. Летом прошлого года
      Германия предлагала грузинам освободить 20 тыс. пленных грузин
      с тем, чтобы грузины, вооружив их, послали в Трапезунд. Герма
      ния говорила, что благодаря революции русские войска неизбежно
      уйдут с фронта и что тогда по мере отхода русских войск от
      Трапезунда грузинские войска, замыкая шествие, остановились
      бы на Чорохе и сумели бы отстоять границы Грузии 14 года. Таким
      образом, уже в прошлом году Германия была уверена, что русская
      армия разойдется по домам и сама предлагала возможность актив
      ной борьбы с Турцией в оттаивании границ Грузии. Но [...]
      руководители грузинской политики [...] отнеслись недостаточно
      серьезно к этому предложению и нам теперь пришлось потерять
      Батум, который, впрочем, мы сумеем вернуть на международной
      конференции после окончания войны" (АИГН, 17/9. Записано
      Ю. Ф. Семеновым, с. 1-2).
      55 Уратадзе. Образование и консолидация, с. 76.
      339
      Об экономических и военно-политических интересах Германии в
      Грузии свидетельствует одно из донесений Людендорфа от 9 июня
      1918 года германскому статс-секретарю по иностранным делам.
      Из него также следует, что Германия намеревалась противостоять
      в Закавказье наступательной политике Турции: "Необходимо
      признать грузинское государство и защищать его. [...] Если Гру
      зия станет нашей передовой базой, то можно надеяться, что кав
      казская территория постепенно будет умиротворена и мы сможем
      вывозить оттуда сырье, в котором так нуждаемся. [...] Мы должны
      руководствоваться принципом, что Турция не должна препятст
      вовать формированию грузинской армии и поставке сырья с Кав
      каза. Если турки займут линию Тифлис -- Баку и сам Баку, мы
      будем рассматривать это как враждебное выступление, как окку
      пационный акт, который может привести к разрушению местной
      нефтяной промышленности".
      В связи с этим в середине июня 1918 года на Кавказе была
      "объявлена поголовная мобилизация армян" (Мобилизация армян
      -- Голос Киева, No 54, пятница, 21 июня 1918).
      В письме в Международное социалистическое бюро представители
      грузинской социал-демократии писали по этому поводу следую
      щее: "В сложившейся исторической обстановке единственной си
      лой, которая могла нам помочь, оказалась Германия. Турки,
      войска которых с четырех сторон наступали на нашу столицу,
      заставили нас согласиться на передачу им наших железных дорог.
      Германия только могла избавить нас от мертвой петли этого
      соглашения при условии передачи ей контроля над нашей желез
      нодорожной сетью. Мы знаем, насколько тяжело это условие, но
      у нас не было другого способа избавиться от турецкой оккупации.
      Мы подписали договор с Германией, разрешили ей распоряжаться
      нашими железными дорогами, предоставили ей экономические
      права, которых она добивалась, приняли к себе их полки и выго
      ворили себе лишь защиту от Турции и невмешательство в наши
      внутренние дела. Оба условия были выполнены Германией". (Ге
      лейшвили. Красная книга, с. 226-227).
      Современник отмечает: "Дело шло довольно успешно, и бакин
      ская Красная гвардия доходила до Кюрдамира" (АИГН, 148/4, с.
      1-6).
      По другим сведениям, англичан было до 1500 человек (там же,
      с. 6). В первые же дни пребывания англичан в Баку главнокоман
      дующий английскими войсками в Северной Персии генерал Дан
      стервиль опубликовал воззвание: "Декларация британского пра
      вительства народам России. Энзели. Принята 26 августа 1918
      года. Мы, как друзья ваши, приходим, чтобы помочь вам избегнуть
      раздробления и гибели от руки Германии [...]. Наши войска
      340
      вступают в Россию только, чтобы помогать вам в вашей борьбе против Германии" (АИГН, 17/19, с. 6).
      61 В обороне города участвовали и русские несоветские части. В
      одной из корреспонденции того времени говорилось:
      "В это время [...] через Персию эвакуировался в Россию [...] русский отряд полковника Бичерахова, действовавший совместно с англичанами. Этот отряд [...] был отправлен в Баку для укрепления фронта I...]. Бичерахов командовал Красной армией 6-22 июня, а затем командовал лишь своим отрядом. Ввиду выяснившейся невозможности работать с большевиками сам Бичерахов в августе пробился на север и занял Дербент и Петровск. В Баку оставалась все же сформированная им бригада, принявшая участие в обороне города после прихода англичан" (АИГН, 148/4).
      АИГН, 17/19, с. 7. Недолго оставалась гарантом независимости
      Грузии и Германия. 22 октября, в преддверии крушения герман
      ских армий и подписании перемирия на Западном фронте, гер
      манское верховное командование подписало директиву о выводе
      немецких войск из Грузии.
      Вместе с союзниками 17 ноября в Баку ввел Каспийскую флоти
      лию и свои части Бичерахов, выбитый перед тем из Петровска.
      Флотилия, впрочем, была англичанами разоружена.
      341
      ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
      МИР, КОТОРОГО НЕ БЫЛО: УКРАИНА
      В последовавшие после ратификации Брестского мира недели Ленин продолжал оставаться объектом резкой критики. Его критиковали враги и друзья, союзники и оппоненты. Критика в адрес Ленина и Брестского мира перестала зависеть от партийных или политических позиций. Ленин завел партию в тупик, из которого, казалось, не было выхода. Но с необъяснимым для посторонних упрямством Ленин продолжал защищать "передышку". Казалось, он не видел того, что происходит вокруг, не слышал, что говорилось другими. "В наиболее острые моменты, -- писал о Ленине Троцкий, -- он как бы становился глухим и слепым по отношению ко всему, что выходило за пределы поглощавшего его интереса [... ]. Он верил в то, что говорил"1. Эта несокрушимая вера не подходила под понятие "самоуверенность". Она была чем-то большим, не поддающимся ни осмыслению, ни логике. Ленин не видел пути, по которому шел сам и вел других. Однако каждый свой следующий шаг он видел отчетливо. Его охватывала паника или вдруг -- необъяснимый оптимизм, в зависимости от того, перед кем он выступал, какие цели преследовал выступлением. Но каждый раз -- или только казалось так окружающим -- он верил в то, что говорил. И эта вера захватывала, опьяняла, гипнотизировала. Так вело его шаг за шагом, слепо. Как иначе можно было объяснить согласие Ленина на отторжение Украины?
      С точки зрения экономической, политической, военной и эмоциональной передача Украины под германскую оккупацию была для революционеров шагом трагическим. Уже побеждающая на Украине советская власть (а может быть так только казалось легковерным коммунистам?) бы
      342
      ла принесена в жертву все той же ленинской прихоти: получить передышку для советской России. Будучи самым искренним интернационалистом, трудно было отделаться от ощущения, что русские большевики предают украинских, которые уже с декабря 1917 года предпринимали попытки захватить в свои руки власть.
      Как и в Петрограде, киевские большевики первоначально пробовали организовать переворот, опираясь на съезд Советов солдатских и рабочих депутатов. Однако украинский Крестьянский союз, своевременно влив в число делегатов съезда крестьянских делегатов, нейтрализовал эту первую попытку. Тогда большевики покинули Киев, перебрались в Харьков и там провозгласили себя органом советской власти Украины. Из России Совнарком на помощь украинским большевикам послал войска. Советские части успешно наступали, вот-вот могли занять Киев2, и правительству "Украинской народной республики" ничего не оставалось делать, как срочно, 9 (22) января 1918 года, провозгласить свою независимость и подписать сепаратный мир со странами Четверного союза, дабы избежать советской оккупации (и променять ее на немецкую)3.
      Как и в случае с Закавказьем, Россия теряла много больше, чем предусматривал Брестский договор. Первоначально считалось, что под определение "Украина" подпадают 9 губерний: Киевская, Черниговская, Полтавская, Харьковская, Херсонская, Волынская, Подольская, Екате-ринославская и Таврическая. Вскоре, однако, от РСФСР были отторгнуты в пользу Украины Курская и Воронежская губернии, область войска Донского4 и Крым.
      Германия взяла на себя роль защитницы Украины от анархии и большевиков. Однако мир, который она заключала с Радой, был "хлебный", а не политический5. И тот факт, что немцы и австрийцы вывозили из страны продовольствие, делал Германию и Австро-Венгрию в глазах населения ответственными за экономические неурядицы (в которых немцы не обязательно были виноваты), Недавняя угроза советской оккупации была скоро забыта. Ревнители украинской независимости были настроены теперь анти
      343
      германски, так как видели в немцах оккупантов. Сторонники воссоединения с Россией были настроены антигермански, поскольку справедливо считали, что именно под давлением Германии Украина провозгласила независимость и отделилась от России. В скором времени антинемецки стали настроены все слои украинского населения6.
      Если на Украине считали, что Германия грабит ее продовольственные запасы, в России царило всеобщее убеждение, что голод и недостаток топлива являются следствием германской оккупации Украины7. Соответствовало ли это действительности или нет -- не имело значения. Важно было, что причину голода в России усматривали в германской оккупации Украины и в брестской политике Совнаркома.
      К объективным факторам прибавлялись субъективные. Германские войска на Украине вели себя, как в оккупированной стране (отчасти провоцируемые на это противниками Брестского мира). Самым ярким подтверждением этому было введение на Украине германских военно-полевых судов8, которые по германским законам могли действовать только во время войны на оккупированной территории врага9. Были случаи разоружения германскими войсками украинских частей10, хотя согласно украино-германским соглашениям такие части имели право на существование. Разрешение на празднование 1 мая украинское правительство должно было получать у командующего германскими войсками на Украине11. Более красноречивых доказательств отсутствия реального мира трудно было представить: Украина была не под союзной, а под вражеской оккупацией.
      Очевидно, что ужесточение оккупационного режима на Украине было связано прежде всего с продовольственным вопросом внутри Германии. Именно для обеспечения нормального вывоза украинских продуктов проводила германская армия те или иные военные мероприятия на Украине12. "Хлебный мир" был слишком легкомысленно разрекламирован перед общественным мнением Германии и Австро-Венгрии. Украинский хлеб стал легендой. В его спа
      344
      сительную силу в Германии и Австро-Венгрии верили все, от членов правительства до простых рабочих.
      Первые оптимистические прогнозы о скором прибытии украинских продуктов начинают появляться в германской прессе весной 1918 года. 9 апреля публикуется сообщение о подписании в Киеве германо-украинского соглашения о вывозе в Германию 60 миллионов пудов продовольствия, в том числе пшеницы, корма для скота, гороха, бобов, продуктов для выделки растительного масла и т. п.13 Главный комиссар по продовольствию в Пруссии фон Вальдов указывал в те дни, что до нового урожая Германия определенно надеется потреблять украинский хлеб, доставка которого "произойдет своевременно", поскольку "все для этого уже подготовлено" и "украинское правительство обязалось до 31 июля доставить около миллиона тонн хлеба" (62,5 миллиона пудов), начав доставку в мае. "Таким образом, нет поводов для беспокойства, -- уверял Вальдов, -- мы благополучно выйдем из наших затруднений"14. Впрочем, 26 апреля, во время прений по продовольственному вопросу в прусском ландтаге, Вальдов признал, что, хотя германская и австро-венгерская армии заняли уже основные хлебные районы Украины и главные железнодорожные узлы, они не могут пока приступить к закупке и отправке продуктов, поскольку сначала Украина должна быть "до некоторой степени замирена"15.
      Военная политика Германии на Украине была подчинена продовольственным целям. Для организации дела вывоза продуктов с Украины нужно было создать там стабильный режим, ввести туда войска, обеспечить непрерывную работу транспорта. Многие земли пустовали. Засеивались далеко не все обрабатываемые ранее поля. Это крайне волновало германское руководство. Немцы и тут встали на путь принуждения: по распоряжению главнокомандующего германскими войсками на Украине генерала Г. Эйхгорна крестьяне обязаны были засеивать все имеющиеся земли. Приказ предусматривал принудительную запашку крестьянами полей, военную реквизицию сельскохозяйственных продуктов с уплатой "справедливого вознаграждения" соб
      345
      ственникам; вменял помещикам в обязанность следить за крестьянскими посевами, а в случае отказа крестьян производить посев, обращаться к военным властям. Для обработки таких полей местным земельным комитетам предписывалось под угрозой наказания, предоставлять необходимый рабочий скот, сельско-хозяйственные машины и семена. Но поскольку распоряжение не указывало, кто именно должен засеивать земли, оно привело главным образом к самочинным захватам чужих полей. Немецкие же офицеры на местах толковали распоряжение по-разному, "в иных случаях прогоняя, а в других поощряя захватчиков"16. И это, разумеется, приводило лишь к росту аграрного бандитизма на Украине, т. е. к целям, прямо противоположным тем, которые изначально ставило перед собою германское правительство: стабилизировать режим Украины для обеспечения спокойного вывоза продуктов в Германию.
      Такую политику нельзя было назвать ни мудрой, ни последовательной. Со временем против нее стало выступать даже зависимое от Германии правительство Рады. По причинам политической целесообразности оно критиковало, прежде всего, главнокомандующего германскими войсками на Украине Эйхгорна, а апеллировать пыталось к германскому правительству и рейхстагу. Решающие заседания, посвященные германской политике на Украине, происходили в Киеве 27 и 28 апреля, вскоре после обнародования на Украине приказа Эйхгорна о введении германских военно-полевых судов (и смертной казни). Критика была всеобщей. На заседании 27 апреля М. Любинский, подписавший в свое время в Бресте германо-украинское соглашение о мире, предлагал на этот раз быть решительным и требовать отозвания Эйхгорна и посланника Мумма. В противовес приказу Эйхгорна он предлагал издать указ украинского правительства, аннулирующий приказ германского командующего17. На следующий день с критикой немцев выступил на заседании Малой Рады председатель Совета народных министров Украины В. А. Голубович, указавший, что, согласно имевшейся между германским и украинским правительствами договоренности, "все прика
      346
      зы должны объявляться с обоюдного соглашения и после совместного обсуждения"; между тем, приказы Эйхгорна вводились в одностороннем порядке18. Голубовича поддержал член Рады -- эсер, потребовавший "изменения политики немецкого командования на Украине"19. Председатель государственной комиссии потоварообменусоциал-де-мократ Н. В. Порш по существу пригрозил немцам разрывом соглашений о поставках продовольствия на том основании, что приказ Эйхгорна нарушает права украинской республики и означает "поворот в политике немцев на Украине". Центральные державы "находятся в таком положении, -- закончил Порш, -- что не могут вести дальше войны без наших продуктов", а потому сами заинтересованы, чтобы условия на Украине позволяли доставлять в Германию хлеб20. Бывший министр земледелия украинский социал-демократ Мартос тоже потребовал "устранения" Эйхгорна и невмешательства германской армии в украинские дела21. А. Н. Зарубин (эсер) указал, что приказы Эйхгорна по существу отменяют "на всей территории Украины все политические свободы" -- собраний, союзов, печати и слова22. Если учесть, что еще 17 апреля украинское правительство отказалось подписать украино-германскую военную конвенцию, на которой настаивали немцы23, становилось очевидно, что оно уже не было лояльно Германии. Германское правительство сделало из этого соответствующие выводы: 28 апреля, во время заседания Малой Рады, в 3 часа 45 минут дня, правительство Украины было арестовано вошедшим в зал немецким отрядом24. Германия, не заинтересованная в сохранении руководства, саботировавшего (по ее мнению) выполнение продовольственных соглашений25, совершила на Украине государственный переворот26. К власти пришло правительство гетмана Скоропадского, придерживавшееся более прогерманского курса.
      * * *
      На счастье Ленина, 29 апреля, когда он выступал с речью во ВЦИК, в России еще не знали о совершенном на
      347
      Украине немцами перевороте. Речь Ленина продолжалась 80 минут. Она была посвящена критике левых коммунистов и защите брестской передышки27. Но, казалось, не окружающим, а себе доказывал Ленин в тысячный раз правоту собственных мыслей. Это не осталось незамеченным для лидера меньшевиков Мартова. Тот понял, что в Ленине боролись два человека -безудержный революционер семьдесят третьего дня Парижской коммуны28 и государственный деятель, всеми силами пытающийся сохранить за собою власть. Эти два порыва не всегда совмещались даже в Ленине29. Когда ему предоставили право ответить, он указал, что верит в силу германского пролетариата30, а о передышке говорить не стал. Сдался?
      С бесконечно тянувшейся оппозицией во ВЦИКе трудно было сладить. Официальный институт советской власти и фактически единственный на советских территориях источник оппозиции (социалистической), ВЦИК приносил Ленину -- а теперь уже и всем большевикам, ратифицировавшим мир -- большие неудобства. Особенно тяжело было бороться с оппозицией в моменты откровенных поражений. Их было много: взятие немцами Хельсинки в ночь на 12 апреля31 -в нарушение условий Брестского договора; переворот на Украине, захват Ростова32; общее продвижение немцев восточнее ими же оговоренной демаркационной линии. 9 мая, как раз после серии таких провалов, по желанию ли Ленина или по решению ЦК, была отменена очередная речь Ленина во ВЦИКе (хотя повестку дня заседания уже успели объявить в газетах). 9 мая во ВЦИКе Свердлов заявил, что доклад Ленина не готов "по техническим причинам" и будет зачитан на следующем очередном заседании, 14 мая. Оппозиционные фракции протестовали, требовали назначить внеочередное заседание на 10-е, но Свердлов не уступил. За эти несколько дней закрыли ряд меньшевистских газет, в том числе "Вперед" (за "ложные слухи" о германских ультиматумах и о взятии немцами Курска). А 14 мая Ленин выступил во ВЦИКе с речью, поразившей всех своей пустотой и растерянностью33.
      348
      Речь привела слушателей в замешательство. В конце се стенограмма не отмечает аплодисментов даже на большевистских скамьях зала. Было общее ощущение, что Ленин ничего не сказал. Он говорил скользко, увертливо, и о том, что нужно сохранить передышку, и о том, что нужно оттянуть войну, но и о том, что эта война неизбежна, что армия к ней уже готова, что отпор может быть дан в любую минуту, но что сейчас этот отпор давать еще не время. Понятно, что такая речь после переворота на Украине никого удовлетворить не могла. С резкой ее критикой выступили и левые эсеры, и эсеры, и меньшевики. Так, левый эсер Камков указал, что последними своими актами германское правительство, по существу, разорвало Брестский мир и теперь уже "есть лишь одно постепенное удушение революции". Камков предложил считать договор расторгнутым и начать сопротивление, отказавшись от "психологии беспомощности", "психологии пассивности и выжидания". Это не значит, продолжал Камков, что советская власть объявит Германии, Австрии, Турции и Болгарии войну, но противостоять наступлению по мере сил и возможности она будет. "Есть один путь сопротивления", -- закончил Камков, подчеркнув, что левые эсеры готовы "на путях сопротивления, а не на путях капитуляции", за Лениным "следовать до Урала". В этом месте стенограмма отмечает "рукоплескания" зала34.
      Камкова поддержал левый эсер Карелин. Он указал, что "германцы все время продвигаются". Но "если бы даже они не продвигались, а сидели на месте, отрезав нас от наших важнейших резервуаров пищи и топлива, все равно голод снес бы советскую власть". Даже не продвигаясь восточнее демаркационной линии, утверждал Карелин, "немцы привели бы к гибели советскую республику". Эсер Л. М. Коган-Бернштейн заметил, что "смешно говорить о самой передышке, когда ни на одном фронте не прекращается движение германских полчищ". А Мартов спрашивал, как именно советская власть будет отвечать на новые ультиматумы германского правительства: о праве прохода гер
      349
      майской армии в направлении на Мурманск и о захвате Крыма (объявленного частью Украины)35.
      Нужно ли удивляться, что Ленин покинул заседание преждевременно, не выступив с ответной речью. Заключи--тельное слово за Ленина зачитал Свердлов. Большинством голосов, что всегда было предопределено количеством большевистских делегатов в зале, ВЦИК принял резолюцию, одобряющую доклад Ленина и текущую политику советской власти. На следующий день, 15 мая, было получено новое германское требование -- о Черноморском флоте. С ответом на него советское правительство тянуло, как могло. Но 6 июня Чичерин послал в Берлин Иоффе телеграмму с сообщением, что "Россия отдает свои военные суда Германии до заключения мира", а Германия в обмен признает за Советами право на этот флот и дает обязательство "не пользоваться этими судами". Ожидалось, что Германия в ответ прекратит продвижение восточнее демаркационной линии и оставит в руках большевиков занятый ими Ба-тайск, в районе которого были сосредоточены значительные силы Красной гвардии, мобилизованные "под лозунгом борьбы с немцами"36. Однако наступление немцев прекратилось далеко не сразу37.
      Провал брестской политики на Украине вскоре признал сам Ленин. 1 июля он дал интервью одной из шведских газет, где утверждал, что оккупация Украины наносит ущерб прежде всего самой Германии. "Немцам нужен мир. Показательно, что на Украине немцы больше хотят мира, чем сами украинцы". Между тем "положение немцев на Украине очень тяжелое. Они совсем не получают хлеба от крестьян. Крестьяне вооружаются и большими группами нападают на немецких солдат", причем "это движение разрастается". Любой левый коммунист посчитал бы, что именно по этой причине следует разорвать Брестский мир. Но Ленин думал иначе. "Нам в России нужно теперь ждать развития революционного движения в Европе, -- сказал Ленин. -- Рано или поздно дело повсюду должно дойти до политического и социального краха". Ленин подчеркнул, что время работает на большевиков: "благодаря немецкой
      350
      оккупации большевизм на Украине стал своего рода национальным движением", и "если бы немцы оккупировали всю Россию, результат был бы тот же самый"38. Снова и снова Ленин предлагал отступать перед германскими требованиями и бездействовать даже в том случае, если немцы оккупируют "всю Россию".
      Похоже, однако, что советам Ленина в отношении Украины следовать готовы были немногие. Уже 3 мая для ослабления военной мощи Германии и подготовки коммунистического переворота на Украине ЦК большевистской партии принял две резолюции о создании компартии Украины39. Текстов этих резолюций в протоколе заседания ЦК нет. Но 9 мая "Правда" опубликовала следующее сообщение:
      "Центральный комитет РКП, обсудив вопрос о выделении особой Украинской коммунистической партии из Российской коммунистической партии, не находит никаких возражений против создания Украинской коммунистической партии, поскольку Украина представляет собой самостоятельное государство".
      Это была одна из резолюций, принятых на заседании ЦК РКП (б) 3 мая, -резолюция, подлежащая публикации. Вторая резолюция обнародованию не подлежала и считается "ненайденной", так как в ней говорилось о том, что компартия Украины "является составной частью РКП (б)"4°. Это была резолюция, прямо противоположная первой, опубликованной в "Правде". Смысл этого маневра был очевиден: громогласно заявив о независимости украинской компартии, ЦК снял с себя формальную ответственность за подрывную деятельность, к которой готовились большевики на оккупированной немцами Украине. Антигерманские акты могли проводиться теперь фактически открыто, без риска осложнить худые советско-германские или советско-украинские отношения. Получаемые в связи с этим германские протесты Чичерин отклонял на том основании, что большевики России к украинским большевикам отношения не имеют. Вместе с тем под сукном оставалась вторая резолюция, напоминавшая украинским большевикам, что са
      351
      мостоятельной партией они не являются, а подчинены единому ЦК российской компартии41.
      Вопреки ленинским призывам ждать, Украина все больше и больше погружалась в путину антигерманской партизанской войны. Партизанское движение проявлялось во всех классических формах: диверсиях, саботаже, убийствах солдат... 6 июня в десять вечера в Киеве, под самым носом у немцев, взлетели на воздух артиллерийские пороховые склады военного ведомства, расположенные в районе Зверинца. Сначала были взорваны пороховые погреба вблизи станции Киев-2; затем от детонации взорвались прилегающие к Зверинцу артиллерийские склады, расположенные вблизи Алексеевского инженерного училища. Поскольку в этом районе было сконцентрировано большое количество складов с амуницией, взрывы следовали один за другим, и вся площадь, охватывающая Зверинец и район южнее него, запылали одним колоссальным костром. Именно так описывала на следующий день эти события пресса42
      Немцы и австрийцы отвечали не менее решительно. 14 июня германские войска разгромили к западу от Таганрога на берегу Азовского моря 10-тысячный красногвардейский отряд под командованием чешского офицера-интернационалиста, намеревавшийся ударить в тыл немцам и захватить Таганрог. Было убито или потоплено более пяти тысяч человек43. 15 июня в ответ на убийство крестьянами двух солдат в одном из сел Могилевского уезда, в селе было сожжено пять хат и наложена контрибуция в 10 тысяч рублей44. В середине июня в оккупированном немцами Крыму, в Симферополе, было сформировано марионеточное правительство45. 19 июня, подчиняясь очередному ультиматуму Германии, советское правительство перевело из Новороссийска в Севастополь часть своих судов для сдачи Германии46.