Крушение мировой революции - Брестский мир

      В рамках подготовки к разгону Собрания в Петрограде 23 декабря было введено военное положение75. Непосредственная власть в городе перешла к Чрезвычайному военному штабу, как бы заменившему собой Чрезвычайную комиссию по охране Петрограда. В состав штаба вошли Н. И. Подвойский, К. С. Еремеев, Г. И. Благонравов, Урицкий, Свердлов, Прошьян, В. Д. Бонч-Бруевич, К. А. Мехо-ношин, К. К. Юренев. В тесном контакте со штабом находились некоторые большевистские "военные работники", такие как Крыленко и Дыбенко. Петроград был разбит на несколько участков. Урицкого назначили комендантом Таврического дворца, где должно было заседать собрание. Начальником Петропавловской крепости оставался Благо-нравов; Еремеев командовал войсками Петроградского округа. Комендантом Смольного и прилегающих к нему районов назначался Бонч-Бруевич. На нем лежала обязанность не пропустить к Смольному и Таврическому дворцу поддерживающих Учредительное собрание демонстран-тов.
      Вечером 3 января ВЦИК, Петросовет и Чрезвычайная комиссия по охране Петрограда предупредили население,
      198
      что "всякая попытка проникновения [... ] в район Таврического дворца и Смольного, начиная с 5 января, будет энергично остановлена военной силой". Комиссия предлагала населению не участвовать в демонстрациях, митингах и уличных собраниях, "чтобы случайно не пострадать, если будет необходимо применить вооруженную силу"77. А на запросы о том, что будет делать советское правительство в случае возникновения антисоветских демонстраций, Бонч-Бруевич ответил: "Сначала уговаривать, потом расстреливать"78. Примерно то же предусматривала формальная инструкция по разгону манифестантов: "В случае неисполнения приказа обезоруживать и арестовывать. На вооруженное сопротивление отвечать беспощадным вооруженным отпором"79.
      Правительство запретило назначенное на этот день собрание гарнизонных представителей и закрыло газету "Солдатская шинель"80. Кроме того, ВЦИК объявил, что всякая попытка со стороны какого бы то ни было учреждения присвоить себе те или иные функции государственной власти будет считаться контрреволюционным деянием и подавляться всеми имеющимися в распоряжении советской власти средствами, вплоть до применения вооруженной силы81.
      По приказу Чрезвычайного военного штаба штаб Красной гвардии мобилизовал все наличные силы и резервы. В боевую готовность были приведены Литовский, Волынский, Гренадерский, Егерский, Финляндский и другие полки петроградского гарнизона. В город прибыл сводный отряд Балтийского флота. Правда, Ленин боялся, что обычные воинские части, крестьянские по своему составу, ненадежны, так как "русский мужик может в случае чего колебнуться"82. Большевики поэтому распорядились "о доставке в Петроград одного из латышских полков"83. Кроме того, на подходах к Таврическому и Смольному расставлялись заградительные отряды, была усилена охрана государственных учреждений, патрулировались улицы, составлялись диспозиции уличных столкновений84. "Надежный отряд матросов" для дежурства в Таврическом дворце -- ко
      199
      манду для возможного разгона депутатов Собрания -- подбирал Бонч-Бруевич лично: 200 матросов с крейсера "Аврора" и броненосца "Республика". Возглавлял отряд анархист-коммунист матрос А. Г. Железняков85.
      В столицах большевики были хозяевами положения. В Москве и Петрограде за них голосовало в среднем 47,5% избирателей. В 80 крупных городах они получили в среднем 38% голосов. Но в крестьянских губерниях влияние большевиков было мизерным. В Поволжье, Сибири и Центрально-Черноземном районе за них голосовало 10--16% избирателей, а в каком-нибудь Нижнедевицком уезде Воронежской губернии -- лишь 2,7%86. Это давало эсерам надежду на благополучный исход всего предприятия87.
      Собирались ли эсеры отстаивать права Учредительного собрания вооруженной силой? Первоначально может создаться впечатление, что да. Еще во время Октябрьского переворота Чернов заявил в речи на Десятой петроградской партийной конференции, что эсеры всегда стояли за Учредительное собрание и "если кто-нибудь посягнет на него", партия вспомнит "о старых методах борьбы с насилием с теми, кто навязывает народу свою волю"88. 3 (17) ноября ЦК ПСР постановил "признать необходимым организацию всех живых сил страны, вооруженных и невооруженных, вокруг лозунгов: "Вся власть Учредительному собранию", "Защита Учредительного собрания всеми мерами и средствами"^.
      Однако к январю 1918 года позиция ЦК ПСР изменилась. Эсеры не хотели теперь быть причиной вооруженного столкновения, а потому предпочли попробовать мирным характером демонстраций "морально обезоружить" верные большевикам части90. 3 января, на заседании Лиги защиты Собрания из 210 делегатов от социалистических партий и "демократических организаций", а также представителей Путиловского и Обуховского заводов, было принято решение устроить 5 января мирную манифестацию91. Вооруженное выступление ЦК ПСР категорически запретил, считая его "несвоевременным и ненадежным деянием"92.
      200
      5 января 1918г. эсеры явились в похожий на военный лагерь и наполненный караулами Таврический дворец, в котором должно было заседать Учредительное собрание. Церемония пропуска в Таврический была такой, что депутат ощущал себя заключенным. Перед фасадом Таврического стояла артиллерия, пулеметы, походные кухни. Все ворота были заперты, открыта лишь крайняя левая калитка, в которую пропускали по билетам. Охрана проверяла пропуска, осматривала входящего, прощупывала, искала оружие. Затем пропускали в калитку, где проводилась вторая проверка, внутренняя. Всюду были вооруженные люди, больше всего матросов и латышских стрелков. У входа в зал заседания стоял последний, третий кордон93.
      Большевики и левые эсеры находились во фракционных комнатах. Они действовали единым блоком94, согласившись в том, что открытие Собрания не будет задержано из-за отсрочки начала работ Третьего Всероссийского съезда Советов, но полномочий своих Совнарком Собранию не передаст95. Предполагалось, что Собрание откроется в 12 часов дня. Но прошло несколько часов томительного ожидания перед тем, как оно начало свою работу: всем важно было знать, чем кончатся манифестации в Петрограде.
      Манифестанты начали собираться утром в девяти сборных пунктах, намеченных Союзом защиты Учредительного собрания. Маршрут движения предусматривал слияние колонн на Марсовом поле и последующее продвижение к Таврическому дворцу со стороны Литейного проспекта. Предполагалось, что броневики одного из дивизионов, стоящих на защите Учредительного собрания, подойдя к казармам Преображенского и Семеновского полков, настроенных нейтрально9^, перетянут их на свою сторону, после чего вместе двинутся к Таврическому. Однако в ночь на 5 января рабочие ремонтных мастерских, поддерживавшие большевиков, вывели из строя бронемашины броневого дивизиона, и задуманное эсерами предприятие провалилось. Кой-какие гражданские манифестации, тем не менее, организовать удалось, но они были разогнаны вооруженной силой. При этом около ста человек было убито и ранено.
      201
      (Когда об этом сообщили наркому юстиции левому эсеру Штейнбергу, тот ответил, что лично объездил все улицы центра Петрограда и что везде все спокойно .)
      Около часа дня к Таврическому, но не к главному входу, а к одним из ворот внутреннего двора, подъехал Ленин (он не спешил, собирал сведения о разгоне манифестантов, доставляемые Урицким и Бонч-Бруевичем) . По условному сигналу ворота открыли, и Ленина провели безлюдными коридорами в комнату большевистской фракции . Так с часу до половины четвертого он совещался со Свердловым, Сталиным, Урицким и Бонч-Бруевичем, принял участие в заседании ЦК, на котором еще раз обсуждался вопрос о процедуре открытия Собрания, затем в заседании большевистской фракции, где было окончательно решено покинуть Таврический в тот же день, если Собрание откажется принять Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа (т.е. передать власть Советам) .
      К четырем часам были рассеяны последние значительные группы манифестантов. На улицах Петрограда левый сектор одержал очевидную победу. Можно было уже не тянуть с началом заседаний. Делегаты стали заполнять зал. Вместе с ними входили матросы. "Их рассыпали всюду, -- вспоминал Бонч-Бруевич. - Матросы важно и чинно разгуливали по залам, держа ружья на левом плече" . По бокам трибуны и в коридорах - тоже вооруженные люди. Галереи для публики набиты битком сторонниками большевиков и левых эсеров (входные билеты на галереи, примерно 400 штук, распределял Урицкий). Сторонников правого сектора Собрания в зале было мало.
      Как всегда, когда решался вопрос: быть или не быть большевистскому правительству -- Ленин нервничал. По свидетельству Бонч-Бруевича, он был бледен "как никогда" сжал руки и обводил "пылающими глазами весь зал" . Позже, и это тоже свидетельствовало о его нервозности, он, подчеркнуто расслабившись, полулежал в ложе, то со скучающим видом, то весело смеясь. В той же ложе, справа от председательской трибуны, заняли места члены Совнаркома.
      202
      В четыре представитель фракции эсеров Г.И. Лордки-ианидзе указал присутствующим на позднее время и пред-южил старейшему из членов Учредительного собрания открыть его, не дожидаясь приезда отсутствующих большевиков (главным образом председателя ВЦИК Свердлова). Старейшим был Е.Е. Лазарев, но по предварительной договоренности он уступил старшинство С.П. Шрецову. Швецов поднялся на трибуну. Большевик, депутат собрания и будущий наркомвоенмор Ф.Ф. Раскольников вспоминает:
      "Свердлов, который должен был открыть заседание, где-то замешкался и опоздал [...]. Видя, что Швецов всерьез собирается открыть заседание, мы начинаем бешеную обструкцию. Мы кричим, свистим, топаем ногами, стучим кулаками по тонким деревянным пюпитрам. Когда все это не помогает, мы вскакиваем со своих мест и с криком "долой" кидаемся к председательской трибуне. Правые эсеры бросаются на защиту старейшего. На паркетных ступеньках трибуны происходит легкая рукопашная схватка [...]. Кто-то из наших хватает Швецова за рукав пиджака и пытается стащить его с трибуны"
      Так началось заседание Учредительного собрания России. "Мы собрались в этот день на заседание как в геатр, - писал левый эсер Мстиславский, - мы знали, что действия сегодня не будет - будет только зрелище"104 . Впрочем, дух того дня не могут передать ни мемуары, ни сжатые и сдержанные стенограммы. "На самом деле было много ужаснее, нуднее и томительней [...] вспоминал эсер М.В. Вишняк. - Это была бесновавшаяся, потерявшая человеческий облик и разум толпа. Особо выделялись своим неистовством Крыленко, Луначарский, Скворцов-Степанов, Спиридонова, Камков. Видны открытые пасти, сжатые и потрясаемые кулаки, заложенные в рот для свиста пальцы. С хор усердно аккомпанируют. Весь левый сектор являл собой бесноватых, сорвавшихся с цепи. Не то сумасшедший дом, не то цирк или зверинец, обращенные в лобное место. Ибо здесь не только развлекались, здесь и пытали: горе побежденным!"
      203
      Растерявшись, Швецов объявил перерыв. В этот момент из рук председателя колокольчик вырвал подоспевший в зал Свердлов. От имени ВЦИКа он объявил заседание открытым и потребовал от Собрания передать власть Советам106. По указанию Ленина большевик Скворцов-Степанов предложил пропеть "Интернационал". Зал дружно запел, хотя режиссеры у левого и правого сектора были разные (у эсеров -- Чернов)107. Пропев, начали выбирать председателя. Эсеры выдвинули кандидатуру Чернова. Большевики -- Спиридоновой. Избрали Чернова. За него голосовало 244 депутата, против -- 151. За Спиридонову -- 153, против -- 244108. Чернов вышел на трибуну и начал речь. Вряд ли ее кто-либо слышал, так как в зале не прекращался шум. Стенограмма, по мнению Чернова, не давала "даже отдаленного впечатления о том, что происходило на самом деле"109.
      Выход Чернова на трибуну был встречен аплодисментами правого сектора и "невообразимым шумом, стуком, свистом" левого. На несколько минут заседание обратилось в хаос. Что касается самой речи Чернова, то она "многих и многих не удовлетворила: большевиков и левых эсеров тем, что председатель обошел в своей речи вопрос о советской власти" и "об организации власти вообще", эсеров -- "теми уклонами, которые как бы давали исход некоторой левизне, некоторым уступкам в сторону большевиков"110. Речь Чернова "была выдержана в интернационалистических и даже социалистических тонах, порой до нетерпимости демагогических", будто оратор "искал общего языка с большевиками"111, пробовал создать условия для совместной законодательной работы112.
      Под тем, что говорил Чернов, с легкостью мог бы подписаться любой из большевиков или левых эсеров. Поддержав идею всеобщего демократического мира, выступив с предложением созыва в Петрограде совещания социалистов всех стран, поприветствовав "великую волю к социализму трудовых масс России", привязав к строительству социализма само Учредительное собрание и несколько раз использовав эпитет "под красными знаменами социализ
      204
      ма", Чернов так и не вспомнил о большевиках и левых эсерах. И если из левого сектора зала кричали: "Без пули не обойтись вам!"'13, то только согласно имеющейся общей инструкции шуметь независимо от того, что будут говорить ораторы-эсеры.
      Большевики отметили примирительный тон речи Чернова. 7 января "Правда" написала, что "лепет" Чернова был сплошными словесными уступками советской платформе: "тут были и мир, и земля, и рабочий контроль, и даже -- боже! -Циммервальд"114. Эсеровская фракция реагировала на речь своего лидера скорее отрицательно, указав, что Чернов посадил эсеров "в такие глубокие калоши" , из которых, "пожалуй, уже никогда не выбраться"115. Беспартийная горьковская "Новая жизнь" позволила себе более резкую критику, отметив, что программа Чернова ничем, собственно, не отличалась от большевистской116.
      От имени большевиков в Учредительном собрании первым выступил Бухарин, потративший много времени на доказательство залу того, что Чернов, с его достаточно про-большевистской речью, все-таки не настоящий социалист, а вот большевики -- настоящие. Выступавший от левых эсеров Штейнберг призвал Собрание принять Декларацию и передать власть Советам, что было равносильно самороспуску117. Между тем эсеры и меньшевики все еще надеялись устоять118, по крайней мере до речи Церетели. Когда он входил на трибуну, "крики со стороны большевиков, левых эсеров и "публики" дошли до таких размеров, что минут десять Церетели вынужден был стоять под дождем оскорблений и ненависти"119. Стенограмма Собрания отмечает:
      "Председатель. [... ] Слово имеет член Учредительного собрания Церетели. Церетели входит на кафедру. Рукоплескания на всех скамьях, кроме крайних левых. Все встают. Сильный шум на левых скамьях.
      Председатель. Граждане, покорнейше прошу вас уважать достоинство собрания [...] (Шум, свистки.) Покорнейше прошу не мешать мне в ведении собрания. (Голос: Долой тех, кто голосовал за смертную казнь!) Гражда
      205
      нин, как ваша фамилия? (Голос: Могилев!) Призываю вас в первый раз к порядку. [...] (Шум, крики.) Покорнейше прошу публику не вмешиваться в дело собрания. Граждане, покорнейше прошу соблюдать спокойствие. [... ] (Шум, свистки.) Граждане, мне придется поставить вопрос о том, в состоянии ли некоторые члены вести себя так, как подобает членам Учредительного собрания. (Голос: Долой тех, кто голосовал за смертную казнь!) Гражданин Могилев, вторично призываю вас к порядку. [... ] (Шум продолжается.) Угодно вам, граждане, восстановить порядок собрания и не шуметь? Граждане, неужели мне придется напоминать, что Учредительное собрание есть место, где нужно уметь себя вести. (Шум.) Угодно Учредительному собранию, чтобы его председатель принял меры к тому, чтобы все соблюдали тишину и достоинство собрания? (Шум слева. Голос: Попробуйте!) Покорнейше прошу не шуметь. Гражданин Церетели, вы имеете слово.
      Церетели. Граждане, представители народа! Я взял слово к порядку, чтобы обосновать мнение фракции, к которой я имею честь принадлежать. [.,. ] (Шум. Голоса: Какой фракции?)
      Председатель. Покорнейше прошу не переговариваться. [··· ] Граждане, не могущие сохранить спокойствие во время речи товарища Церетели, прошу вас удалиться и не мешать ему говорить. (Шум и возгласы слева: Вот еще, попробуйте!)"'20
      Сигналы к крику подавал Дыбенко. Эсеровское большинство было бессильно что-либо сделать. "Голос Чернова, его увещевания, призывы и просьбы терялись в гаме и выкриках. Многие его не слышали. Мало кто слушал. Кроме беспомощно звеневшего колокольчика, в распоряжении председателя не было никаких других средств воздействия против неистовствовавших и буянивших"121.
      После речи Церетели состоялось голосование по повестке дня заседания. Большинством в 237 голосов против 146 утверждена была эсеровская повестка. Стало очевидно, что добровольно Собрание не разойдется. Для окончательного обсуждения вопроса о судьбе Собрания большевики и левые
      206
      .керы потребовали перерыва для фракционных совещаний. Руководители двух партий остановились на том, что нужно, формально не прерывая собрания, "дать возможность всем вволю наболтаться", но "на другой день не возобновлять заседание", а объявить Собрание распущенным и предложить депутатам разойтись по домам122. Перед фракцией большевиков с изложением этого плана выступил Ленин. После некоторых колебаний было решено последовать его совету и из Собрания уйти. В Белый зал Таврического дворца вернулись только Г. И. Ломов и Раскольников123, зачитавший декларацию большевиков об уходе124. От имени левых эсеров аналогичное заявление вскоре сделал Карелин. Поднялся шум, крики, оскорбления, защелкали на хорах затворы. Какой-то большевик встал около своего пюпитра и, обернувшись к эсерам, стал упрямо и монотонно кричать: "Палачи! Палачи! Палачи!" Ему вторили голоса: " Кто ввел смертную казнь!"l ^ Это было в пятом часу утра.
      После ухода из собрания большевики и левые эсеры приняли постановление о его роспуске и включении большевистской и левоэсеровской фракций Собрания в состав ВЦИК. Первоначальный проект тезисов был заготовлен заранее, но для формального утверждения декрета днем 6 января провели новое заседание, возможно из-за того, что в ночь на 6-е Совнарком не был в полном составе126.
      Утром 6 января Дыбенко отдал начальнику караула дворца Железнякову приказ "разогнать Учредительное собрание уже после того, как из Таврического уйдут народные комиссары"127. Первым собрание покинул Ленин, оставив письменное распоряжение: "Предписывается товарищам солдатам и матросам, несущим караульную службу в стенах Таврического дворца, не допускать никаких насилий по отношению к контрреволюционной части Учредительного собрания и, свободно выпуская всех из Таврического дворца, никого не впускать в него без особых приказов"128. Затем Таврический покинули остальные наркомы129. Зал заполнили матросы и красноармейцы. Несмотря на это, фракция ПСР несколько ожила, начались прения, по предложению Чернова, решено было не расходиться до
      207
      тех пор, пока не будет завершено обсуждение подготовленных эсерами законов о земле, мире и государственном устройстве. Их предполагалось опубликовать на следующий день от имени Учредительного собрания130. Депутатов торопили, грозили потушить свет; депутаты заготовили свечи.
      Можно было бы уже начинать разгонять Собрание, но Дыбенко не хотелось при этом присутствовать, и он тоже решил уйти. Перед уходом он встретился с Железняковым, который, зная о письменном приказе Ленина не применять силы, спросил, что ему будет, если он поступит иначе. Дыбенко ответил: "Учредилку разгоните, а завтра разберемся"131. Железняков вернулся в Белый зал, подошел к Чернову, оглашавшему в это время проект закона о земле, выждал, затем тронул Чернова за плечо и сказал, что "караул устал" и все присутствующие должны немедленно покинуть зал заседаний. Чернов пробовал возражать, что Собрание "может разойтись лишь в том случае, если будет употреблена сила". Но после вторичного требования Же-лезнякова уступил132, предложил собравшимся принять все эсеровские законопроекты без прений133, после чего объявил перерыв до 5 часов дня134. На все это ушло минут десять-пятнадцать. В 4.40 утра Учредительное собрание прекратило свою работу.
      "Историк, который рассчитывал бы найти драматические эффекты в день 5 января 1918г., был бы разочарован. Внешняя обстановка первого заседания Учредительного собрания и его роспуска была донельзя проста", -- писал историк Н. Рубинштейн135. Когда утром того же дня Раскольников и Дыбенко рассказывали о разгоне Собрания Ленину, тот "сощурив карие глаза, сразу развеселился", а услышав, что Чернов "не сделал ни малейшей попытки сопротивления", глубоко откинулся в кресло и "долго и заразительно смеялся"136.
      6 января СНК принял с небольшими поправками тезисы декрета о роспуске Учредительного собрания137. После незначительных редакторских доработок в ночь с 6 на 7 января большинством голосов при двух против и пяти воз
      208
      юржавшихся декрет был утвержден ВЦИКом1-5** и опубликован в советских газетах139. А еще через два дня петроградцы похоронили убитых 5 января 1918г. манифестантов на том же кладбище, где покоились жертвы расстрела 9 января 1905 года. 18 января декретом СНК из всех ранее изданных советских законов были устранены ссылки на Учредительное собрание140.
      10 января был также разогнан красногвардейским отрядом только что начавший свою работу Третий Всероссий-ский крестьянский съезд, созванный временным Исполнительным комитетом Второго Всероссийского съезда крестьянских депутатов, стоявших на защите Учредительного собрания и платформе эсеров. Часть членов Исполкома съезда была арестована; остальных по 5 человек сводили в низ иания, обыскивали и отпускали141. В это время в Смольном заседал начавший свою работу 8 января большевист-i ко-левоэсеровский Третий Всероссийский съезд крестьян-чжих Советов, где большевиками или левыми эсерами были все кроме кроме 16-ти делегатов142.
      Одновременно в Петрограде собрался Третий Всерос-ийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Из (>25 его делегатов только несколько человек не были большевиками или левыми эсерами. 13 января оба съезда сли-1ись. С отчетом ВЦИК на объединенном съезде выступил Свердлов; с докладом о деятельности СНК -- Ленин, указавший, что после двухмесячного опыта совместной работы с левыми эсерами между РСДРП (б) и ПЛСР уже нет разногласий и по большинству вопросов вырабатывается единое мнение143. Резолюция по докладу Ленина144, одобряющая деятельность ВЦИК и СНК, была единогласно поддержана фракцией левых эсеров. Левые эсеры голосовали также за большевистские резолюции о мирных переговорах в Брест-Литовске и по национальному вопросу. Большевики же в ответ поддержали левоэсеровскую резолюцию о принятии первого раздела "Основного закона о социализации земли", и этот шаг К. В. Гусев справедливо рассматривает как "уступку", как "одну из сторон принятого партией [большевиков ] компромисса" по отношению к левым эсерам145.
      209
      Эти дни стали зенитом большевистско-левоэсеровско-го союза, настолько тесного и, как казалось, прочного, что ПЛ СР начала поговаривать о слиянии двух партий146. Олицетворением этого союза было избрание Третьим съездом нового состава ВЦИК. ЦИК Советов крестьянских депутатов, в котором доминировали левые эсеры, был лишен права входить в объединенный ВЦИК на паритетных началах. Съездом избирался теперь общий Исполнительный комитет, при котором была создана Крестьянская секция. Ее председателем стала Спиридонова. Трудно сказать, в обмен на что согласились левые эсеры добровольно распустить руководимый ими ЦИК Советов крестьянских депутатов. Возможно, они считали, что со временем большинство в объединенном ВЦИКе будет принадлежать левым эсерам. Действительно, из 306 членов ВЦИК третьего созыва большевиков было 160, а левых эсеров -- 125. Не исключено также, что левые эсеры опасались поворота крестьян вправо, к эсерам, и предпочли избавиться от крестьянского ЦИКа, заменив его Крестьянской секцией при ВЦИК1''7.
      Уже после разгрома Учредительного собрания Ленин назвал немудрым и крайне рискованным решение большевиков и левых эсеров допустить созыв Учредительного собрания. Впрочем, он указывал, что в конечном итоге все сложилось благополучно148. Борьба против Учредительного собрания упрочила сотрудничество большевиков и левых эсеров149. Слияние высших органов власти привело в свою очередь к объединительному движению на местах, где в Советах большевики и левые эсеры действовали сообща и так противостояли влиянию меньшевиков и эсеров150. Уделяя серьезное внимание борьбе со своими политическими противниками внутри России, большевики в то же время не забывали, что главная их задача -международная. Разгром Учредительного собрания был лишь этапом на пути к разрешению германской проблемы, где интересы Ленина столкнулись с интересами мировой революции и большинства советского и партийного актива.
      210
      ПРИМЕЧАНИЯ
      Вишняк. Ленин и УС.
      ДСВ, т. 1, с. 5; Революция 1917 года, т. V, с. 183; Декреты
      Октябрьской революции, т. 1, с. 1; Документы великой пролетар
      ской революции, т. II, с. 64 -- 65.
      Протоколы II созыва, с. 6.
      Вишняк. Ленин и УС.
      ДСВ, т. 1, с. 17, 19, 20.
      Ленин. ПСС, т. 35, с. 17. 26 октября (8 ноября) 1917. "Кто
      присутствовал при последнем восстании в Петрограде, тот знает
      [...], что рабочие шли на восстание под знаменем защиты Учре
      дительного собрания", -- укажет левый эсер Камков 27 ноября на
      Первом съезде ПЛСР (Протоколы Первого съезда ПЛСР, с. 92).
      Вот что заявлял на съезде Юго-Западного фронта в Бердичеве
      большевик и главком Крыленко вскоре после большевистского
      переворота:
      "Мы всеми силами стремимся к созыву Учредительного собрания, ибо только оно может успокоить разоренную империалистической войной страну. Да, мы свергли Временное правительство. Но свергли потому, что оно не хотело созывать именно это Учредительное собрание [...]. Мы хотим, чтобы Советы правили бы страной до того дня, когда раздастся властный голос последнего. И мы хотим, мы требуем от вас, товарищи солдаты, чтобы вы поддержали нас, вы утвердили лозунг "Вся власть Советам до дня созыва Учредительного собрания" (цит. по кн. Вишняк. Дань прошлому, с. 325).
      Там же.
      Троцкий. О Ленине, с. 91-92.
      Известия Всевыборы, 1917, No 16-17, столб. 7-8.
      Протоколы II созыва, с. 35.
      ЗТ, 7 ноября 1917, No 65.
      Рубинштейн. К истории УС, с. 63. Это косвенно подтверждается
      воспоминаниями жены Свердлова, которая пишет: "Теперь, по
      сле установления власти Советов, никто из нас "Учредилку"
      всерьез не брал, но и отмахнуться от нее просто так, воспрепятст
      вовать ее созыву было нельзя. Не раз говорил мне об этом Яков
      Михайлович" (Свердлова. Я. М. Свердлов, с. 289).
      ЦК меньшевиков постановил, в частности, "напрячь все силы
      для ведения избирательной кампании и участвовать в выборах в
      тех местах, которые не охвачены гражданской войной" и где
      "восстановлена полная свобода выборной агитации" (Партийные
      известия, 1917, No 8, столб. 18). А 7 ноября Всевыбора "пришла
      211
      к заключению, что по силе закона выборы должны состояться в назначенные сроки всюду, где свободное голосование может быть осуществлено и где требования законного порядка выборов могут быть исполнены" (Всероссийское УС, с. 151).
      Известия ЦИК, No 220, 9 ноября 1917.
      "Выборы идут пока очень благоприятно для революционной де
      мократии, -- писал большевик Н. Л. Мещеряков, -- и есть боль
      шие основания думать, что в будущем Учредительном собрании
      большевикам в союзе с примыкающими к ним левыми эсерами и
      меньшевиками-интернационалистами удастся составить левое
      большинство" (Известия Московского Совета, 18 ноября 1917,
      No 209). Такого же мнения придерживался Луначарский (Правда,
      19 ноября 1917, No 209).
      Чернов, например, считал, что именно после того, как большеви
      стская программа скомпрометирует себя и не будет более казаться
      привлекательной, возрастет авторитет Учредительного собрания:
      когда наступит кризис в мирных переговорах с немцами, когда в
      деревне начнется междуусобная борьба за землю, когда остановят
      ся фабрики и наступит голод. Чернов предлагал поэтому с созывом
      Собрания вообще не спешить (АИГН, 10/3, с. 84).
      Еще 25 октября комиссар Временного правительства на Румын
      ском фронте Э. П. Тизенгаузен доносил в Ставку: "Мое глубокое
      убеждение, что двинуть войска для защиты лиц самого правитель
      ства едва ли возможно [...]. В защиту Учредительного собрания и
      для противодействия попыткам срыва безусловно встанет весь
      фронт [...]. Защита Учредительного собрания весьма популярна"
      (Архив русской революции, т. 7, с. 307). 12 ноября на заседании
      Бюро ЦИК первого созыва Церетели заявил, что "такие вопросы,
      как вопрос о мире и созыве Учредительного собрания, лучше всего
      могут соединить под одним знаменем всю демократию Рос
      сии [...]. Учредительное собрание -- единственный хозяин зем
      ли" (Протоколы заседаний ЦИК и Бюро ЦИК, с. 102). Опасения
      большевиков, таким образом, были не напрасны.
      Протоколы II созыва, с. 45. В протоколах по этому поводу сделана
      следующая запись: "Вопрос об Учредительном собрании. Доклад
      Зиновьева; предлагается резолюция [о] необходимости своевре
      менного созыва Учредительного собрания. Резолюция принима
      ется единогласно".
      Газета писала: "Выборы в Учредительное собрание должны во что
      бы то ни стало пройти в срок -- 12 ноября. Готовьтесь к выборам!
      До выборов осталось только три дня. Ни минуты промедления! В
      Петрограде выборы обязательно начнутся 12 ноября" (Известия
      ЦИК, 9 ноября 1917, No 220).