I. Негоциант Дегро

Мадам Жюли обладала неприятным характером, но когда она бывала чем-нибудь недовольна, то превращалась в фурию.

В раздражении она походила на ракету: со свистом взлетала на воздух скороговорка ее речи и рассыпалась пышным цветистым букетом огненно-страстных восклицаний.

Полковник Посвистов хорошо изучил ее темперамент: когда дело доходило до «ракеты», нужно было платить за комнату. Хоть умри, а добывай деньги.

На этот раз счет был 986 франков. Больше мадам Жюли не желала верить ни одного су.

— Завтра вы получите свои деньги, мадам Жюли. В 12 часов и ни на минуту позже.

— Это уже пятое «завтра», мосье, — язвительно заметила хозяйка пансионата.

— Да, но это — последнее «завтра», — с достоинством ответил полковник.

Когда за хозяйкой закрылась дверь, полковник задумчиво прошелся по комнате. Просвистал славный боевой марш заозерского полка, где начал свою службу когда-то в чине прапорщика, потом «Гей, славяне».

— К черту! какая там «речь свободно льется», когда из-за 1000 фрэнков приходится погибать…

Стук в дверь оборвал оригинальную нить его размышлений. Посвистов обернулся к двери:

— Entrez, — неуверенно сказал он.

Приличного вида пожилой господин показался в дверях. Бритый, с проницательными серыми глазами, он был похож на дипломата в своей безукоризненной черной паре.

— Я имею честь видеть бывшего полковника Посвистова? — осведомился он, учтиво наклонив голову.

Слово «бывшего» резануло слух Посвистова.

— Я — Посвистов, полковник. Слово «бывший» совершенно неуместно, так как я не подавал в отставку, и никто меня не исключал из списков моей части… С кем имею честь?

По лицу гостя скользнула усмешка.

— Извините, я обмолвился. Мое имя Дегро. Разрешите переговорить с вами по одному делу…

Посвистов с любопытством взглянул на посетителя: давно никто не обращался к нему с делами. Профессия дансера, к которой принадлежал полковник, исключала какие бы то ни было деловые сношения.

Он жестом указал гостю на диван, а сам поместился в кресло.

— Я к вашим услугам…

— Вы в стесненном положении, полковник, — начал Дегро без всякого стеснения. — Насколько мне известно, хозяйка пансионата завтра, если ей не будут внесены вами 986 франков, обратится за помощью в полицию… Как дансер, вы выдохлись, как рабочий — никуда не годитесь.

Посвистов едва не вспылил. Но во взгляде Дегро было что-то заставившее его сдержаться.

— Милостивый государь, — начал полковник, но Дегро оборвал его:

— Разговоры потом. Я пришел предложить вам дело. Заработать можно много, а сама работа не потребует ни усилий, ни особого труда.

Посвистов насторожился.

— Да, но если вы потребуете от меня чего-нибудь бесчестного…

Дегро пожал плечами.

— Если вы считаете бесчестным передать одной даме в дансинге во время танца два ничего не значащих слова, то…

Дегро замолчал, холодно глядя на Посвистова.

— Два слова даме? Какой даме и какие слова?

Дегро жестом остановил поток его вопросов.

— Это я скажу потом. Мне важно сперва узнать, согласны ли вы принять на себя исполнить несколько поручений, ничтожных, совершенно ничтожных, и ни к чему вас не обязывающих? Если согласны, то подпишите эту бумажку — и наша сделка оформлена. Я сейчас же вручаю вам 20000 франков авансом в счет оплаты ваших услуг.

Дегро достал из кармана сафьяновый бумажник с золотой монограммой и вынул оттуда сложенный вчетверо листок бумаги.

«Я обязуюсь исполнить четыре поручения, данные мне господином Дегро, негоциантом, за что не имею права требовать гонорар свыше 100000 франков».

— Ваша подпись под этой бумагой будет только гарантией того, что вы не станете преследовать меня просьбами об увеличении гонорара…

У Посвистова закружилась голова: 100000 франков! За сотую часть этой суммы он наговорил бы сотне дам сколько угодно глупостей…

— Сто тысяч франков! — простонал он. — Но разве даются даром такие деньги?

— Вы и не получите их даром. Вы исполните четыре поручения, для вас совершенно легких, но имеющих большое значение для других, то есть для меня, — быстро поправился Дегро. — Вы понимаете, что документ этот не может обязать вас совершить что-либо противозаконное. Подписывайте, и вот вам чек на 20 000 франков.

Вихрь соображений промчался в голове полковника.

— Слушайте, вы не «оттуда»? — откидывая перо, которое подносил уже к бумаге, спросил он.

Дегро улыбнулся.

— Я понимаю. Вы намекаете на улицу Гренель. Как странно, что все русские в Париже опасаются каких-то козней со стороны этого посольства. Право, мне смешно, мосье…

— Да, но вы не оттуда?

Дегро покачал головой и указал пальцем на бумагу, где после его фамилии значилось «негоциант».

— Купцу нет дела до политики.

Посвистов подписал бумагу, и перед ним очутился чек, на котором красиво и аккуратно было выведено «20000».

— Вот мы и покончили, — бережно пряча документ в бумажник, сказал Дегро и добавил уже тоном начальника: — Завтра в полночь в вашем дансинге появится дама в голубом платье в сопровождении пожилого господина. К ее плечу будет приколота роза. Вы должны танцевать с ней и сказать: «Дегро ожидает». Это должно быть сказано так, чтобы никто, в особенности ее спутник, не слышал. Понимаете?

Посвистов наклонил голову.

«Э, да ты, по-видимому, старый ловелас», — подумал он.

И сказал:

— Все будет исполнено в точности. А остальные три поручения?

— В свое время вы их получите, — холодно ответил Дегро и, поклонившись, вышел.

II. Дама в голубом

«Ла Рушо» не был фешенебельным рестораном. Это было одно из тех кафе на Монпарнасе, которые посещают иностранцы ради соприкосновения с жизнью знаменитой парижской богемы.

Помимо живописных фигур монпарнасских литераторов и художников был в «Ла Рушо» и еще магнит, привлекавший иностранцев, — оркестр балалаечников, «настоящий русский оркестр», как величал его в рекламах владелец кафе — сухопарый, маленький, высохший точно маслина марселец — мосье Жак Лабрю.

Других достопримечательностей в кафе «Ла Рушо» не было, но это не мешало ему пользоваться большой популярностью среди ночных гуляк.

Посвистов был дансером в этом учреждении. Около года он пожинал лавры успеха среди женщин на зависть коллегам по профессии, но затем в кафе появился негр-танцор, и звезда полковника померкла.

Целые вечера проводил он в бездействии или танцуя с тяжелыми расплывшимися матронами — женами нуворишей, разжиревших на военных поставках.

Потянулись серые дни безденежья и жизни впроголодь… Коллеги поддерживали, чем могли, Посвистова, и особенно балалаечники, среди которых было несколько его однополчан.

В этот вечер коллеги-дансеры и хор балалаечников были изумлены поведением Посвистова.

Явился он в новом с иголочки фраке, особенно возбужденный и жизнерадостный, и огорошил всех предложением поужинать за его счет после окончания «работы».

— Ты что, наследство получил? — осведомился капельмейстер хора Чернояров — бывший бравый штабс-капитан 9-го сибирского полка. — Или подцепил богатую старуху?

— Ни то, ни другое. Получил выгодную работу, — пояснил полковник.

Вечер потянулся, как все вечера в кафе. Танцевали под неистовый рев джаз-банда, танцевали под залихватский рокот балалаек.

Посвистова уже не раздражал конкурент-негр, записывавший на манжете имена очередных партнерш, жаждавших соприкоснуться с настоящей экзотикой в танце.

Время близилось к двенадцати. Посвистов сидел за столом дансеров, поглядывая на дверь… Приближалась минута, когда должно быть выполнено первое поручение странного негоцианта Дегро.

Посвистов начинал немного нервничать: именно нервами он ощущал приближение соприкосновения с какой-то шайкой. Не было ничего сложного в поручении негоцианта, все смахивало на пошлое пособничество в амурном похождении, и все-таки полковник не мог отделаться от странного ощущения: точно вот-вот погрузится он из яркого света в мрак, где придется пробираться ощупью, не видя дороги.

Пожилая дама, постоянная клиентка Посвистова, направилась к нему через зал. Полковник шепнул такому же, как и он, не занятому коллеге, скучавшему рядом с ним:

— Жорж, возьми ее, ради Бога… Я скажу, что болен сегодня…

Жорж безразлично кивнул головой.

И в это время в дверях мелькнуло бледно-голубое платье…

Сердце полковника забилось сильнее. Он сказал что-то очень нелюбезное толстухе, атаковавшей его, и опомнился только тогда, когда Жорж увел ее, громко извиняясь за него:

— Вы извините его, мадам: он сегодня совершенно болен…

«Голубое платье», как мысленно назвал Посвистов свою таинственную незнакомку, опиралась на руку высокого красивого пожилого человека с выправкой военного. Лицо этого господина показалось немного знакомым Посвистову, но он не обратил на это внимания.

Его всецело заинтересовала женщина.

Она шла через зал, со скучающим видом рассматривая танцующих. Только на секунду глаза ее загорелись любопытством, когда она увидела негра, изнемогавшего в танце с какой-то полновесной матроной, но сейчас же отвела взор в сторону.

Вместе со своим спутником она прошла в конец зала к эстраде балалаечников. Метрдотель указал столик, очевидно, заказанный заблаговременно, и парочка уселась.

Посвистов встал и направился к ней.

Только вблизи Посвистов понял, что перед ним не просто красивая женщина. Она была воплощением каких-то тончайших чар, излучавшихся как от ее лица, фигуры, так и от каждого движения.

Посвистов понял, что ее спутник прикован к ней этими чарами, и сам ощутил странный жуткий трепет, когда встретил взгляд ее глаз — тихий, мерцающий, точно отсвет далеких лампад, погруженных в сумрак храма.

Она приняла предложение Посвистова просто, без жеманства и даже без улыбки.

— Я потанцую, Серж, пока ты распорядишься ужином, — сказала она, поднимаясь со стула.

По-видимому, «Голубое платье» знала хорошо обычаи дансингов и на дансера смотрела, как на вещь, необходимую, но не имеющую никакой особой ценности. Если бы вместо живого человека был перед ней автомат, она так же отнеслась бы и к нему.

Посвистов привык к такому обращению, но в высокомерии «Голубого платья» было что-то особенное. Так могли держаться разве только принцессы крови, и это понравилось полковнику.

Он увлекся танцем. Гибкое, упругое молодое тело в непосредственной близости с ним точно опьянило его. Он забыл даже о поручении Дегро, и только бледная роза на плече дамы напомнила ему о его странной миссии…

Очарование пропало. Посвистов склонился к уху «Голубого платья» и произнес:

— Дегро ожидает…

Дикий взгляд, полный панического ужаса, был ответом ему. Она сделала инстинктивное движение руками — хотела оттолкнуть его… Но сейчас же овладела собой…

— Я устала… Проводите меня, — сказала она действительно усталым голосом. — Что вы сказали? — чуть хмуря брови, спросила она.

— Дегро ожидает.

— Когда вы его видели?

— Вчера.

— Хорошо…

Последнее слово она сказала, точно отвечая на собственные мысли. Они подошли к столу. Пожилой господин взглянул на нее, и тревога отразилась на его лице.

— Что с тобой, Эллен? Может быть, этот… господин позволил себе что-нибудь? — Он угрожающе посмотрел на Посвистова.

— Нет, нет, Серж, — поспешно ответила она. — Этот господин очень мил и любезен… Нет… У меня закружилась голова… Я бы хотела поскорее уйти отсюда.

Посвистов отвесил ей профессиональный поклон дансера — нечто среднее между поклоном джентльмена и лакея — и удалился.

Спустя пять минут он видел, как его недавняя партнерша по танцу промелькнула голубой мечтой в дверях и скрылась.

А минуту спустя перед ним очутился мосье Жан Лабрю и, полный кипучего негодования, заявил:

— Вы с ума сошли, мосье Посвистов? Вы разгоняете моих гостей! Вы были так нелюбезны с мадам Фише, что она жаловалась мне и сказала, что ее ноги больше у нас не будет… А теперь ушли и эти отсюда… Я видел сам, как вы испугали даму, танцуя с ней… Мосье Посвистов, я вынужден буду расстаться с вами.

В другое время слова маленького марсельца, пожалуй, произвели бы сильное впечатление на Посвистова, но теперь его забавлял задор мосье Лабрю.

Он усмехнулся.

— Полноте кипятиться, мосье Лабрю, — ответил он. — От мадам Фише было немного проку и вам, и мне. А что касается «Голубого платья», то она еще придет к нам…

Почему он сказал это — и сам не знал. Но была в душе странная уверенность, что это должно быть именно так.

III. Деловые сношения негоцианта Дегро

Бакалейную лавочку на тихой малолюдной улице Русселе трудно назвать солидным коммерческим предприятием. Полутемная, маленькая, с одним окном, она не давала простора ни для торговых оборотов, ни для запасов товаров.

И между тем негоциант Дегро, имевший возможность швырять сотни тысяч франков, мирился с такой ничтожной ареной деятельности.

Утром он собственноручно открывал двери лавочки и, попыхивая сигарой, поджидал приказчиков — двух молодых людей, приходивших ровно в 9 часов.

По ходу дел предприятие Дегро с полнейшим успехом могла бы обслуживать не слишком проворная особа женского пола. Но, очевидно, мосье Дегро был коммерсантом с широкими замашками и не мог обходиться без двух помощников.

Дождавшись приказчиков, негоциант Дегро удалялся в глубь помещения. Невзрачная низенькая дверь вела из лавки в темные сенцы, заставленные ящиками; отсюда скрипучая деревянная лестница поднималась наверх почти под прямым углом к полу.

По этой лестнице Дегро попадал в совершенно изолированную комнатку, обставленную наподобие конторы. На пустом письменном столе красовался телефон.

Здесь Дегро проводил время до обеда, читая газеты и не делая никаких попыток заняться какими бы то ни было коммерческими операциями.

Приблизительно в таком же положении находились и его помощники внизу. Они с неослабным вниманием созерцали пустую улицу и дом напротив — унылую каменную громаду довольно непрезентабельной внешности. Это занятие изредка нарушали мелочные покупатели.

В это утро Дегро по обыкновению поднялся в свою контору, но вместо того, чтобы углубиться в газету, подсел к телефону.

Добившись нужного соединения, он кинул в трубку по-русски:

— Номер 48.

Несколько минут протекли в молчании. Наконец, лицо негоцианта оживилось приятной подобострастной улыбкой.

— Все налажено, — начал он услужливой скороговоркой. — В два часа Посвистов и шофер будут в ресторане. Ожидаю Марго для снабжения ее точными инструкциями. Нет, товарищ Аренс, на этот раз промаха не будет. Будьте покойны. Что? Ну, конечно. Посвистов никогда не догадается. Он чересчур глуп. Да… Да…

Дегро повесил трубку с самым удовлетворенным выражением на лице.

Скрип лестницы возвестил о прибытии посетителя. Дегро согнал с лица довольную улыбку. Стал холоден и деловит.

— Войдите, — ответил он на стук по-французски.

В комнату вошла женщина в скромном наряде прислуги небогатого семейства с молочным кувшином в руке. Если бы Посвистов находился в этот момент здесь, он вряд ли узнал бы в ней свое «Голубое платье».

Она была явно раздражена.

— К чему этот глупый маскарад? — бросив кувшин, сердито заговорила она. — Есть тысячи способов видеться в более приличной обстановке.

— Тише, моя красавица, — спокойно и властно остановил ее Дегро. — Ваше дело подчиняться и не рассуждать. Только за это вам платят. Насколько подвинулось у вас дело с Посвистовым?

Марго вздрогнула.

— Он ходит за мной по пятам, — ответила она деланно равнодушно. — Вы же знаете, что и сегодня мы встретимся в «Ла Гушо». Вы тоже будете?

Дегро кивнул головой.

— Да, я буду там с Гельфандом. Мы будем наблюдать за вами, милочка, и за тем, как вы исполните мое поручение.

В пристальном взгляде Дегро было что-то заставившее Марго снова вздрогнуть.

— Какое поручение? — спросила она равнодушно.

Дегро вынул из жилетного кармана маленькую стеклянную трубочку, в которой виднелись крохотные белые пилюли.

— Одну из этих пилюль вы должны незаметно положить в стакан с вином…

— Кому? Посвистову? — быстро спросила она.

Дегро пытливо поглядел на нее, но ничего не прочел на ее лице.

— Не перебивайте. Пилюлю положите в стакан приятеля Посвистова, шофера. Это не яд — не бойтесь. Она вызовет лишь обморок… Это должно случиться ровно в половине третьего. Поняли?

Марго кивнула головой.

— Теперь можете идти. Кстати, вы напрасно презираете этот наряд — он вам к лицу.

По лицу женщины пробежала гримаска брезгливости. Она вышла из комнаты, еле кивнув Дегро на прощание головой.

IV. Приключения шофера

— Мне сейчас повезло, и у меня искреннее желание распить с тобой бутылочку вина. Кроме того, ты познакомишься с очаровательнейшей женщиной, дружище. В два часа ты не занят?

С таким радушным предложением обратился Посвистов к шоферу такси, дежурившего на бульваре Инвалидов.

Фортунато в прошлом был офицер-гренадер, проведший всю войну на германском фронте и потом в армии Деникина. С Посвистовым его соединяли прочные дружеские узы, родившиеся под грохот немецких пушек посреди мазурских топей.

— В два часа? В два-то я свободен, но к четырем я должен выполнить поручение организации.

— Успеешь.

— Хорошо… А пока — прощай, я подаю машину вон тому господину — мой постоянный пассажир…

И Фортунато, кивнув головой другу, тронул с места такси.

— В два часа в «Ла Гушо!» — крикнул ему Посвистов.

Он пошел по бульвару, довольный собой и окружающим. Настроение у него было радостное, солнечное, а мысли занимало «Голубое платье».

Она явилась в ресторан на следующий же день, и они познакомились. Посвистова сразу потянуло к ней — точно действовала какая-то гипнотическая сила.

Она была и красива, и остроумна — сочетание, нередкое для француженки. Чутьем мужчины Посвистов почуял, что в ней зародилось нечто большее, чем простой интерес к нему.

Они ужинали вдвоем, а на следующий день завтракали. Случайно, говоря о своих друзьях, он упомянул фамилию Фортунато. Марго загорелась интересом к нему.

— Это так романтично: блестящий офицер в роли шофера. Познакомьте меня с ним…

Посвистов готов был сделать для «Голубого платья» и многое побольше этого. Сейчас же было назначено время и место встречи, и Посвистов пригласил к завтраку своего друга.

В два часа Марго выскочила из автомобиля у подъезда «Ла Гушо». Посвистов вышел к ней навстречу.

И в этот же момент подкатил на такси Фортунато. Он привез двух пассажиров.

Посвистов изумился, узнав в одном из них Дегро. Второй был маленький сухощавый человек с очень смуглым нервным лицом. Черные, как маслины, глаза его беспокойно бегали по сторонам.

Посвистов и Марго задержались у входа, поджидая Фортунато. Дегро и его спутник прошли мимо. Дегро сухо ответил на поклон Посвистова.

— Ты знаком с этим господином? — спросил Фортунато.

— Случайно, — не вполне искренно ответил Посвистов. — А что?

— Ничего. Мне очень не нравится его спутник.

Завтрак протекал весело и оживленно. Посвистов нашел, что Марго была особенно очаровательна в этот день, и если бы она не уделяла столько внимания Фортунато, то ничто не омрачило бы его настроения.

Дегро и его маленький спутник сидели за столиком неподалеку от стола Посвистова. Они пили вино и были углублены в беседу.

Дегро вынул часы, взглянул на них и бросил взгляд в сторону Марго. Она уловила этот взгляд, и рука ее, державшая стакан вина, слегка дрогнула.

Ни Посвистов, ни Фортунато не заметили, как из ладони ее выпала белая крупинка и мгновенно растворилась в вине.

— Я хочу выпить за ваше здоровье, полковник, — кокетливо улыбнулась Марго Фортунато… — Только погодите… На моей родине, когда предлагается тост, пьющие обмениваются стаканами. Вы не против этого?

— Польщен, — любезно поклонился Фортунато.

— Ну, этого я тебе не уступлю, — вдруг вспыхнула ревность в душе Посвистова, и он завладел стаканом Марго.

Кровь отлила от щек женщины. Она сделала движение — удержать руку Посвистова, но он поднес стакан к губам.

Странный возглас неудовольствия долетел от стола Дегро. Маленький смуглый человек вскочил и почти выбежал из зала…

Фортунато постарался шуткой изгладить напряжение, создавшееся благодаря выходке друга. Но шутка не подействовала на Марго. Она недовольно и со странной боязнью во взоре следила за тем, как Посвистов глоток за глотком осушал стакан.

Были налиты новые стаканы, но веселье не возвращалось к столику друзей.

Вдруг Посвистов побледнел и схватился рукой за грудь.

— Опять сердце! — пробормотал он, криво улыбаясь. — Давно не было такого…

Он не закончил фразы и откинулся на спинку стула. Марго испуганно крикнула.

Фортунато кинулся к другу.

— Обморок, — констатировал он, ощупав холодную влажную руку полковника. — Эй, кто-нибудь!

Среди публики оказался врач.

— Сердечный припадок, — сказал он, осмотрев больного. — Его необходимо перенести в отдельную комнату… В кабинет… Ничего опасного, мадам. Не беспокойтесь, — обратился врач к Марго, бледной как полотно.

Дегро, подошедший к столу, обменялся с врачом быстрым взглядом. Взгляд этот точно говорил: «Не тот».

— Я немного знаю этого господина, — сказал негоциант. — Если угодно, я могу отвезти его домой.

— Спасибо, — отозвался холодно Фортунато. — Это мой друг, и я беру заботы о нем на себя… У меня внизу такси.

Гарсоны перенесли бесчувственного полковника в кабинет. Врач последовал за ними.

— Через полчаса он будет на ногах, — пояснил он Фортунато.

Через полчаса! Слова эти напомнили о чем-то шоферу. Он взглянул на часы: три. В половине четвертого он должен подать машину генералу Кутепову на улицу Севр!

Он оглянулся. Бросить друга в беспомощном положении нельзя. Не подать машину генералу значило подвергнуть начальника большому риску. Взгляд его вдруг поймал Черноярова, входившего в этот момент в зал.

Фортунато бросился к нему. Нескольких слов оказалось достаточно, чтобы бравый шеф балалаечников взял на себя дальнейшие заботы об их общем друге.

Фортунато, облегченно вздохнув, кинулся к выходу, забыв даже попрощаться с Марго. Впрочем, и она исчезла куда-то из зала.

Швейцар с сильным изумлением посмотрел на спешившего Фортунато, отворяя ему дверь.

Шофер-офицер выскочил на улицу и тоже замер в изумлении: его машины не было у подъезда!

Фортунато кинул быстрый взгляд вдоль улицы. Кроме какого-то подозрительного апаша, стоявшего у витрины магазина по соседству с рестораном, никого не было.

Шофер бросился обратно в подъезд. Швейцар встретил его таким же растерянным взглядом, каким проводил минуту назад.

— Вы не отлучались никуда из подъезда? — спросил Фортунато.

— Нет, — ответил швейцар и продолжал, предупреждая дальнейший вопрос: — Разве не вы уехали минут пятнадцать тому назад на своей машине?

Фортунато дико взглянул на него.

— Значит, автомобиль угнали на ваших глазах? Вы видели, кто?

Швейцар, все еще не пришедший в себя от страшного изумления, улыбнулся.

— Готов поклясться, что это были вы, своей собственной персоной: то же лицо, тот же костюм. Вы торопливо сбежали вниз, сунули мне десять франков pour boir и уехали.

— Какой вздор вы несете, дорогой! Я только что сошел вниз…

— Это я и сам вижу теперь. Но тот, другой, был как две капли воды похож на вас. Ах, мосье, мне право жаль, но воры в наше время так изобретательны, что диву даешься!

Смутное подозрение, что похищение автомобиля находится в связи с чем-то более серьезным, зародилось в мозгу Фортунато. Часы в вестибюле показывали двадцать пять минут четвертого. Фортунато кинуло в холодный пот: через пять минут генерал Кутепов должен выйти и не найдет ни автомобиля, ни его!

— Куда направился похититель? — быстро спросил Фортунато.

— К улице Севр…

Фортунато подавил вопль бешенства и как сумасшедший бросился на улицу. Хоть без автомобиля, но он должен поспеть на место к моменту выхода генерала!

Из-за угла выехал автомобиль-такси. Фортунато махнул ему.

— Улица Севр. Гоните скорее!

Шофер кивнул головой, давая ход машине. Взволнованный Фортунато опустился на скамью и погрузился в поток бурных размышлений.

Вдруг, взглянув в окно, он заметил, что машина мчит полным ходом по бульвару Инвалидов, но в совершенно противоположном направлении…

Фортунато обомлел.

— Эй, вы, — крикнул он шоферу, — куда вы меня везете?

Никакого впечатления. Шофер гудел сиреной и, очевидно, не слыхал крика Фортунато.

— Стойте, вы, или я размозжу вам голову! — гаркнул Фортунато голосом, которым привык командовать в шуме сражений. Шофер взглянул на него в зеркало. Очевидно, лицо пассажира было чересчур выразительно: он затормозил машину.

— Что угодно, мосье? — обернулся он к Фортунато.

Тот выскочил на мостовую и миг спустя сидел уже рядом с шофером.

— Мне угодно ехать на улицу Севр! — крикнул он. — А вы куда едете?

Шофер забормотал какое-то извинение, ссылаясь на то, что не разобрал адреса.

— Но вы, мосье, много позволяете себе резкого, — добавил он обиженно, — и я не могу дальше ехать с вами. Извольте покинуть такси…

— Ну, это мы посмотрим! — по-русски сказал Фортунато. — Вы поедете, куда я захочу, — добавил он по-французски. — Я не имею времени менять такси.

И прежде, чем шофер успел опомниться, Фортунато завладел рулем и дал скорость автомобилю.

— Это насилие! Вы не имеете права!

— О праве поговорим потом. Лучше молчите пока… вы получите свои деньги…

Машина мчалась, нарушая все полицейские постановления о предельной скорости. Два «ажана» по дороге записали номер… Шофер такси мрачно и угрожающе смотрел на Фортунато.

— За все это вы заплатите мне, — бормотал он, кусая губы. — Я этого не оставлю…

На углу бульвара Инвалидов и улицы Севр Фортунато затормозил машину. Кинув шоферу все, что было в его кошельке, он выскочил на тротуар. Через дорогу, по диагонали от него, был пункт, где он должен был встретить генерала Кутепова. Он кинул быстрый взгляд в этом направлении и опять остолбенел: его машина стояла на условленном месте целая и невредимая.

— Что за наваждение! — вырвалось у Фортунато, и он бегом кинулся к своему такси.

Он думал найти в нем таинственного похитителя, но в автомобиле никого не оказалось. Между тем мотор был заведен, и такси в любой момент могло тронуться в путь. Фортунато оглянулся по сторонам — никого, кто бы мог сойти за автомобильного вора.

— Чудеса!

В нескольких саженях позади его машины стоял какой-то автомобиль темно-красного цвета. Это был, вероятно, частный лимузин; стекла его закрывали плотные занавески. Опытный взгляд Фортунато оценил машину: это было сильное четырехцилиндровое авто.

Фортунато занял свое место, не теряя надежды, что похититель появится откуда-нибудь. Но в то же время на тротуаре показалась знакомая высокая, стройная фигура генерала…

— Здравствуйте, капитан! — приветствовал генерал шофера.

— Здравия желаю! — по-военному отозвался Фортунато. — Куда прикажете везти?

— На улицу Мадемуазель… Я вас заставил ждать, капитан? Ничего не поделать, пришлось задержаться дома на четверть часа; неожиданно прибыла из Сербии вдова генерала Свирского…

Фортунато, слушая генерала, дал ход. Такси проехало мимо красного лимузина. Невольно взгляд капитана скользнул по машине. В задней стенке лимузина было незанавешенное большое окно, и Фортунато не сдержал крика изумления: в этом окне за стеклом мелькнуло его собственное лицо. Таинственный двойник-похититель находился в закрытой машине!

V. Человек со стальными глазами

Посвистов очнулся в кабинете. В голове ощущалась тяжесть, точно она налилась вдруг свинцом. Он лежал на диване, полуодетый, с расстегнутой на груди сорочкой. Издали, заглушенные портьерами, доносились звуки лихой русской песни, исполняемой оркестром Черноярова.

— Черт возьми, что это такое?

Посвистов приподнялся и с недоумением оглянулся по сторонам. Рядом, на стуле, было брошено его платье — пиджак и жилет. На столе виднелась какая-то лекарственная склянка и стакан с водой. Внезапное ощущение тошноты заставило Посвистова взять стакан и отпить глоток. Вода освежила и точно прояснила мозг Посвистов вспомнил все, происходившее за завтраком, и вскочил, точно наэлектризованный.

— Не мог же я напиться до потери сознания? Куда девались Марго и Фортунато?

Он надел жилет и пиджак, машинальным движением руки нащупав бумажник. Мысль о возможности ограбления неприятно кольнула его. Он вытащил бумажник и открыл его: деньги и документы были целы. Но, когда он закрывал бумажник, из него выпала небольшая сложенная вчетверо записка.

Посвистов поднял клочок бумаги, развернул и, прочтя, вытаращил глаза от изумления:

Странные инициалы ничего не говорили Посвистову. Ясно было одно: они могли принадлежать или организации, или группе лиц.

Посвистов задумался.

Звуки оркестра умолкли. Кто-то прошел по коридору, и дверь кабинета отворилась. Посвистов, увидя входившего Черноярова, сунул записку в карман пиджака.

— А, ты очнулся?

Всегда горячий, сердечный и порывистый, Чернояров задал этот вопрос странно холодным тоном. Посвистов почувствовал, что в отношениях к нему балалаечника произошла какая-то перемена.

— Что случилось, Коля? — спросил он, протягивая ему руку.

Тот замялся и с видимой неохотой коснулся протянутой руки. Не глядя на Посвистова, он передал ему объяснения доктора о сердечном припадке.

— Сердечный припадок? — удивился Посвистов. — Но до сих пор сердце у меня не уступало бычьему… Не фокстроты же могли сломить его.