- Я сам пришел сюда, - сказал Герцог. - По собственной воле.
      - Чего не скажешь о нас, всех остальных, - ответила Рей.
      - Где Эрик? Мне надо с ним поговорить. Рей оставалась безучастной к его желанию.
      - Ты сам знаешь, где его найти.
      "Да, - подумал Герцог, - конечно, знаю. Еще бы".
      Он покинул комнату и прошел по оставшейся части второго этажа, еще не исчезнувшей в сером тумане, который надвигался стеной. Он спустился по лестнице, миновал ветхий вестибюль, в котором царили упадок и разложение. В самом конце этого узкого коридорчика светилась вывеска:
      БАР "ПРИЯТНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ"
      Остановившись в дверях, он вскоре отыскал взглядом Диксона, сидевшего на высоком стуле перед стойкой. Перед ним стояла бутыль Аяганского джина и небольшой стаканчик. Герцог неспешной походкой приблизился и взобрался на такой же высокий стул между пилотом и каким-то толстяком, который хохотал, прихлебывая пиво из кувшина.
      - И когда, - продолжал толстяк, - эти санитары пришли за ним, чтобы запаковать его в мешок... понимаешь, у него в руках была какая-то кирка. И едва один из санитаров потянул ее на себя, покойник вырвал оружие обратно потому что у него руки окоченели. - Громоподобный хохот толстяка заполнил помещение. Толстяк вытер пивную слезу и продолжал:
      - Можешь ты себе это представить, старина? Вот это было зрелище! Он хотел и кирку забрать с собой! Чтоб потом себе могилу выкопать. Вот это парень!
      Диксон резко повернулся к толстяку и тут увидел сидящего рядом с ним Герцога.
      - Представляешь, открывает дверь голый с одной мотыгой - а там чувак с автоматом. Ба-бах! - толстяк прямо-таки разрывался от смеха.
      - Радуйтесь, что там были не вы, - спокойным голосом произнес Герцог.
      - Что? - переспросил толстяк.
      Герцог кивнул в сторону Диксона:
      - Это мой друг, он был знаком с семьей погибшего. И переживает то, что случилось. Так что я был бы весьма благодарен вам, если бы вы продолжали веселиться где-нибудь в другом месте.
      Толстяк растерянно заморгал, переводя взгляд с Диксона на Герцога, и обратно. Его заплывшие поросячьи глазки заметались. Он виновато поднял перед собой кувшин с пивом.
      - Конечно, конечно. На самом деле я тоже очень, очень расстроен тем, что случилось. Какой неприятный случай. Ужасное происшествие. Какое пятно на репутации заведения. - И вместе со своей компанией вывалился из помещения. На улице раздался новый взрыв смеха.
      - Ну что, - произнес Диксон, наливая себе джина. - Спас меня от очередного ночлега в каталажке?
      Герцог мечтательно зажмурился.
      - Помню, - сказал он. - На самом деле тогда ты сломал ему нос и обе руки. Интересный прием, никак не успеваю его запомнить.
      - Честно сказать, я и сам забыл, как это делается. Потому что провожу его, не задумываясь. В каждом мире свои дурацкие законы.
      - Знаю, - сказал Герцог. - Я был там.
      Диксон рассмеялся, опорожнил стакан и тут же налил следующий.
      - Да, - сказал он. - Ты думаешь, парень. Ты еще только думаешь.
      Осушив второй, он без паузы наполнил третий.
      Герцог осмотрелся. Память Диксона о случившемся была так свежа, что он чувствовал даже табачный дым и еле слышимую приглушенную компьютерную блатную музыку.
      - Зачем принимать так близко к сердцу, - сказал Герцог, пока Эрик осушал третий стакан.
      - Кто ты такой, чтобы знать что, у меня близко, а что - далеко? прорычал Диксон, наливая четвертый. Он уже поднес напиток ко рту, но Герцог накрыл стакан ладонью.
      - Сам понимаешь, ничем не могу тебе помочь. Я не могу переписать твое прошлое.
      - Как раз этим ты и занимаешься, - ответил Диксон, опуская стакан на стойку бара. - Спасаешь меня от ночлега в каталажке.
      - Космический герой не заслужил такого ночлега.
      - Ошибаешься, заслужил.
      - За что?
      - За драку.
      Герцог покачал головой:
      - Это уже не твое прошлое, оно больше не повторится никогда. Это лишь очередное воспоминание о том, что было. А прошлого в любом случае не поправишь. Иначе бы мы никогда не теряли друзей. Просто зима, ты замерз и зашел сюда согреться. Ты еще не поднимался наверх и не видел Рэй. И когда ты поднимешься... - Тут он убрал ладонь, и Диксон заглянул в свой стакан.
      - Ее уже нет, - пробормотал пилот. - Там.
      Герцог покачал пальцем:
      - Давай, продолжай. Еще три стакана - память в тумане. Тогда тебе придется допивать бутылку в комнате. По крайней мере, надеюсь, ты ее закончишь. А потом все мутнеет, и какой-то провал в два стандартных...
      - Зачем ты это делаешь со мной? - оборвал его Диксон. Он резко встал и расплескал Аяганский джин по лакированной стойке. - Что ты ко мне пристал? Что тебе от меня нужно? Уйди с миром, бледнолицый брат мой.
      - Общаться с тобой - одно удовольствие. Все равно, что курить на динамитном складе, - заметил Герцог. Скрестив руки на груди, он покрутился на винтовом стуле бара, припоминая давно забытые ощущения. Давненько он не сиживал за такой вот стоечкой!
      - Значит, алкоголь - это праздник, который всегда с тобой? Не верю.
      - Во что ты не веришь? В то, что человек предпочитает страдать в одиночестве?
      - Естественно, - заверил его Герцог. - Но ты забыл кое о чем. Ты больше не один. И не можешь остаться один, потому что теперь живешь во мне. И твое поведение, твои привычки разрушают мою жизнь. Не будь эгоистом. Ты понимаешь? Я разговариваю с тобой, Вильям Арбор, по прозвищу Герцог, полноправный хозяин твоего нового тела. А не зеленый чертик из пьяного бреда. Пойми же это, наконец!
      - Я этого не просил, - сказал Диксон, глотая четвертую дозу. Он вытер рот рукавом и выставил на Герцога обвиняющий перст: - И не надо говорить мне, что ты не хотел этого. Я просматривал память. Ты спрашивал своих дружков-наемников, не слыхали ли они обо мне, и затем сунул бутылку со мной в карман. Как говорится в одной старинной пословице, будь осторожен со своими желаниями. - Он в пятый раз стал наполнять бокал.
      Герцог, руки которого до этого момента были сложены на груди, потянулся к бутылке и схватил ее за горлышко. С удивительной легкостью - ему казалось, что для этого понадобится большее усилие - он перевернул бутылку, вернул и поставил ее вниз на стойку бара - вместе с рукой Диксона, по-прежнему сжимавшей ее.
      - Теряешь форму, - сказал Герцог. - Удивительно, как эта мерзость еще не убила тебя.
      - Чего тебе надо? - прорычал Диксон.
      - Свидание с тобой, предпочтительно в трезвом состоянии. И в менее агрессивном - это вообще было бы просто прекрасно.
      - Для чего?
      - Может быть, ты пока не обратил внимания, дружище, но мы в логове врага. Нас держит под стражей некто Баррис, глава Корпорации "Сущность", и он крайне заинтересован в том, как мы живем в одном теле.
      - А ты послал его куда подальше, - улыбнулся Диксон. - Ну, я просто горжусь тобой, парень. Уж только за одно это.
      - Значит, ты просто впал в маразм. Или потерял голову от выпивки. Неужели ты думаешь, что у него нечем ответить? Я не поверю ни на минуту, что он собирается ждать, пока я передумаю. Это лаборатория, Эрик, и мы - всего лишь подопытные.
      - Это ты подопытный, Герцог, - Диксон поднял стакан и пригубил с таким видом, будто пробует какое-нибудь экзотическое вино. - Что до меня, так я уже разок поучаствовал в эксперименте.
      - Мне все равно, - ответил Герцог. - Я хочу только выбраться отсюда и, как только выберусь... - тут он осекся и оглянулся по сторонам.
      - Ну, давай, - сказал Диксон. - Скажи это.
      - Я хочу снова вернуться к нормальной жизни.
      - Конечно, - Диксон рассмеялся и плеснул себе шестую. - Тебя тянет домой к этим двум феечкам, которых ты оставил на произвол судьбы, а, точнее, на произвол других парней, не обремененных карьерой и путешествиями по галактике. А, может быть, они были недостаточно симпатичны. Как там красотки, на Тестосе?
      - На Тетросе! - поправил Герцог. - Не так плохи в сравнении с девушками в местах, которые я повидал с тех пор.
      - Хочешь выбраться из каталажки? - спросил Диксон. - Так давай, действуй. Разработай план побега и приступай к его выполнению.
      - Мне нужна твоя помощь.
      - Ничего себе! Значит, получается, ты хочешь избавиться от меня как можно скорее, но перед этим попользоваться стариной Диксоном, его опытом, силой и умениями? Неплохо, парень.
      Дик рухнул на стул.
      - Мог бы хотя бы выслушать до конца.
      Ответом Диксона был шумный глоток, которым он отправил шестую порцию в нужном направлении.
      - Ведь ты же, - продолжал Герцог, - был настоящим героем войны. Одним из тех, кто продолжает напоминать, что со смертью не все кончается.
      - Я никогда ее не боялся, - заявил Диксон. - Даже после всего, через что пришлось пройти. Даже после Беринговых Врат, которые многих увели в бесконечность.
      - Неужели после всего, через что тебе пришлось пройти, - сказал Герцог, - ты не имеешь снисхождения к жизни другого человека, который находится в столь трудном положении? И даже не захочешь ему помочь, не поспешишь навстречу, не протянешь руку помощи во имя братства и гуманизма.
      - Хорошие идеи, - одобрил Диксон. - Правда, звучат пошловато в твоем изложении. Братство предполагает общее дело, а что у нас с тобой может быть общего? Ведь ты, как я понимаю, занимаешься коммерцией, а я всего лишь военный.
      - Но цели-то, в конечном счете, у нас общие!
      Диксон промолчал. Он стал водить пальцем по краю стакана.
      - Ты назвал меня трусом, - сказал Герцог. - Я этого никогда не забуду. Но хочу напомнить тебе, что и ты тоже был трусом в своей жизни. Я хочу, чтобы ты не забывал, что когда-то был человеком во плоти и крови. И у этого человека, настолько занятого по жизни, не нашлось времени, чтобы позаботиться о ком-то еще. Ты трус, Эрик. - С этими словами он схватил бутылку и выплеснул остатки в стакан, забрызгав стойку бара. - Давай, вмажь еще. И прихвати еще одну. - Герцог вытащил пачку денег и хлопнул ею о стойку. - И за меня еще пару бутылок. Только не забудь, что тебе еще подниматься на второй этаж, а лифта здесь не придумали.
      Герцог спрыгнул со стула у стойки и вихрем унесся вон, руки в карманы. По всем приметам встреча сорвалась. Правда, он сказал Диксону то, что у него давно накипело, но это не поможет. Ему не добиться помощи от пилота. И все же в душе он ощущал, что одержал маленькую, но победу. Вздохнув, он вдруг снова вспомнил капитана. Интересно, Мэй одобрил бы его поступок? Или он просто занимается самоутешением? Просто наслаждается тем, что говорит правду в лицо?
      Его мечты развеял крик, внезапно огласивший вестибюль заштатной гостиницы. Повернувшись, он увидел Диксона у кассы. В каждой руке у него было по бутылке джина. Как тогда у Фортунадо, в последний день его жизни.
      - Я решил, что ты прав, - сказал пилот. - Хватит сходить с ума, тем более, что я мертв.
      Герцог кивнул, достав руки из карманов:
      - Спасибо.
      Диксон взмахнул руками, бутылки звякнули в сумерках бара. - Все, что я имею, - все твое. Больше не буду тебе сопротивляться. Бери, что хочешь, и пользуйся. Эх, с нашим атаманом...
      Герцог сложил пальцы в гражданском салюте. Диксон ответил ему салютом, предусмотренным для высшего командования, и стал взбираться по лестнице. Сжав кулаки, Герцог напряженно наблюдал, как пилот исчезает из виду.
      "Да, вот оно, - думал он. - Это прекрасное чувство Ангела Удачи. Ни с чем не сравнимое во всей Вселенной. Ничего удивительного, что Мэй носится за ним как сумасшедший по всей открытой галактике. Это как опиат. Это подобно наркотику".
      Все, что оставалось сделать, - приложить свои знания и умения к делу. Направить силу пилота в нужное русло. Больше его не тяготило странное чувство, будто кто-то стоит за твоей спиной и говорит, что ты, мол, вот-вот вляпаешься.
      Все, что осталось, - это приложить знания к делу, твердил он себе. Осталось только найти, к чему...
      И тут Герцога обдало волной холодного пота.
      Все, что он должен, - найти знание...
      - Подонок!
      Он развернулся и бросился по лестнице, выкрикивая имя пилота. На втором этаже он выскочил в коридор и устремился к серой стене, остановившись перед дверью Диксона. Дверь оказалась заперта - он подергал ручку, но тщетно. Тогда он ударил по ней. Фанера треснула, и дверь распахнулась. Рэй по-прежнему сидела на кровати. На ней было длинное черное платье, до самых пят, опускавшееся до пола, черная шляпа с широкими полями, и лицо спрятано под темной вуалью. Откуда он вообще мог догадаться, что перед ним Рэй? Он этого не знал, но только чувствовал.
      - Где он?
      Рэй подняла глаза. Даже сквозь вуаль он видел, как она осунулась и постарела. Ее лицо казалось высохшим и закостеневшим.
      - Поздно, - ответила она надтреснутым голосом. - Его больше нет. Он мертв.
      - Нет, - Герцог покачал головой. - Он все еще здесь. Я чувствую его присутствие.
      - Он велел передать... - сказала Рэй.
      - Что?
      - Он сказал... - голос ее срывался, казалось, что каждое слово может стать последним. Словно остатки записи, вырывающиеся из разбитой панели магнитофона, последние аккорды с разбитой пластинки. Герцог осмотрелся и увидел, что цвета в комнате потускнели.
      - ...что, если ты захочешь получить знание... Она остановилась. Ее черное платье вдруг тоже поблекло, и стены вокруг стали как на выцветшей фотографии, цвета сепии. Герцог ждал продолжения. Пока она заговорит вновь. Прошло несколько мучительных секунд, она сморгнула.
      - Так что же?! - отчаянно выкрикнул Герцог, словно пытаясь дозваться. Она как будто стояла уже на другом берегу.
      - Ты дол-жееен знать.
      - Что, черт возьми?
      - Где-е...
      - Продолжай!
      - Най-ти-и...
      - Рэй!!!
      - Это...
      Как только прозвучало последнее слово, Рэй полностью растаяла в двумерном масштабе. Теперь это была лишь поверхность с очертаниями, двумерная плоскость фотографии. Такое же бесцветное, как обои. Изображение стало трескаться и шелушиться, и невидимая стена статического электричества окружила Герцога, начиная выталкивать его за дверь.
      - Нет! - закричал он, отчаянно сопротивляясь. - Ты не можешь сделать этого! - Последовал громкий треск, и мощный заряд электричества ударил его в грудь. Удар судорогой прошел по мышцам, и он вяло рухнул на пол. Тело не повиновалось ему. Спустя мгновения он пришел в чувство. Пыльный запах старой ковровой дорожки. Поднявшись на колени, он посмотрел туда, где только что находилась комната Диксона. Она утонула в сером тумане, в который превратилась большая часть второго этажа.
      В ушах звенел смех. Он обступал со всех сторон. Это смеялся Диксон.
      - Еще не все, - сказал Герцог. - Битва не проиграна, - он вытер кровь, текущую из носа.
      Смех не стихал, и теперь Герцог узнал его. Это был смех, который звучал на Станции Нарофельд. Он вскочил с пола, отряхнулся и, сделав вид, что ничего особенного не произошло, стал неторопливо спускаться по ступеням, как освистанный актер, уходящий со сцены.
      4
      Управляемая капитаном Мэем "Незабвенная" неспешно облетела посадочную платформу. Непосвященному орбитальная станция показалась бы хаотическим скоплением механизмов. Буксиры и небольшие грузоподъемники сновали по сторонам, то и дело исчезая из виду за штабелями с контейнерами. Некоторые появлялись, мелькнув уже за контейнерами на расстоянии нескольких километров. Вертевшийся светлый рой мошкары - вот чем это казалось с корабля.
      Джеймс Мэй, однако, знал толк в происходящем там, внизу. Гигантский вытянутый кокон на платформе был ремонтным доком, старательно возведенным вокруг корабля. Краны и буксиры, сновавшие по сторонам, занимались как ремонтом корабля, так и сооружением ремонтной платформы. И крошечные огоньки, витавшие вокруг, были на самом деле ремонтниками в скафандрах.
      - Да-а, картинка, да и только, - подал голос Питер Чиба из кресла второго пилота.
      - Такого ты еще не видел, - сказал Мэй. - Это еще несколько месяцев возни с ремонтом.
      - Рад, что я все это переспал, - заметил спасатель.
      - Хотел бы и я, черт возьми, - вздохнул Мэй. - Они могут залатать пробоину на корабле и отшлифовать это место на обшивке, но мы снесли такой удар, которого так просто не поправишь.
      - Ничего, - сказал Чиба, - Зато все живы и здоровы.
      - Остается только надеяться, что Мэгги также вышла сухой из воды.
      - Ты знаешь, чем она занимается?
      - Теперь она, небось, уже в высшем командном составе Флота, героиня войны с арколианцами, благодаря которой они теперь у нас в гостях.
      - Будем надеяться, что все наладится. - Чиба понимающе кивнул, Кстати, не считая мистербоба, разве у вас нет более влиятельного покровителя?
      Мэй опять вздохнул.
      - Сложный вопрос, Питер. Встанет ли Мэгги на мою сторону?
      - А почему бы нет? Что ей может помешать сделать столь благовидный поступок?
      - Благовидный. Ха-ха. Вы считаете? Я сказал бы иначе: опрометчивый.
      - Ну-ну, капитан, зачем же так. Откуда эта неуверенность?
      Капитан Мэй презрительно фыркнул:
      - Вы считаете?
      - Да?
      - В самом деле? - тон капитана стал еще более ироничным.
      - Знаю, капитан, что вы имеете в виду. Какой-то салага учит жизни...
      - Что вы, Питер. Разве так можно?
      - Так почему бы ей не быть на вашей стороне?
      - Почему? - с усмешкой повторил Мэй. - Все время забываю, что вас давно здесь не было, дорогой Питер. - Отпустив контрольный рычаг, он снова представил последний разговор с бывшей супругой в лифте:
      - Ты не понимаешь, - втолковывала она. - И никогда не понимал этого, капитан. Сейчас этот лифт остановится на моей палубе. Там, где располагается высшее командование. И на этом наши пути разойдутся. А ты останешься в вагончике. Двери закроются - и мы расстанемся на-всег-да. Теперь ты понял?
      - Вы в порядке? - спросил Чиба, обратив внимание на странное выражение на лице капитана.
      - Еще минуту, - сказал Мэй.
      Чиба перехватил управление и описал длинную петлю вокруг остова разбитого прогулочного корабля.
      - Удивительно. Роскошь в салонах. Сигары с золотыми ярлыками в пепельницах. Следы шампанского на паласах, золоченые ручки кают. И вот заходишь в поврежденный сектор: пятна крови и копоти. Там самое страшное было не в том, что сожжено дотла. Больше всего меня удивило, как роскошь и богатство могут соседствовать с таким несчастьем. И еще больше меня потряс полуобглоданный скелет женщины в бриллиантах. На второй день все убрали, и начались ремонтные работы.
      - А как вы оказались там?
      - Меня пригласили в следовательскую бригаду в качестве эксперта. Из двадцати человек экспертов двое непривычных к таким зрелищам потеряли сознание.
      Мэй смотрел в иллюминатор: удивительное, чудесное зрелище представлял собой великолепный корабль, после долгой разлуки вновь представший его глазам.
      "Это будет. Один счастливый шанс - и мы снова вместе. Все должна решить судьба", - подумал он.
      Пусть ему повезет, пока он еще молод и в расцвете сил. Миг расцвета так короток, и хочется успеть как можно больше.
      "И тогда я уйду, и буду с тобой до самого конца".
      - Вы только посмотрите, - прервал его размышления Чиба.
      Мэй посмотрел в сторону, куда указывал спасатель.
      - Похоже, перед нами прибыла какая-то особо важная делегация.
      - Не помешаю ли тебе, Мэгги? - саркастически пробормотал Мэй. - Быть может, первый министр Консула собирается повязать Медаль Чести на твою прелестную шейку? А тут еще я в разгар таких событий, как гром с ясного неба. Ничего себе история? И кто там повернет нос в сторону какого-то заурядного капитана коммерческого флота, который пришел просить за деревенского парня?
      Ей не надо было ничего говорить. Достаточно одного взгляда. Ее ответ, ее первые слова он мог прочитать в ее глазах. Под длинными ресницами и в едва заметных лучиках морщинок, прятавшихся в загорелой коже.
      - Да, - пророкотал Мэй. - Теперь я понимаю. - Он поднял глаза на второго пилота. - Давай обратно, высади нас на "Ангеле Удачи".
      - Что-о? - поразился Чиба, не успев даже толком удивиться.
      - Теперь мне все ясно. Все встало на свои места. Всяк шесток знай свой... У нее теперь другая жизнь - ничего общего с моей не имеющая. Когда она вернется на "Ангела Удачи", потянет на старое, и все воспоминания оживут в ней, Питер, потому что от таких воспоминаний никуда не уйдешь. Нам есть что вспомнить...
      - Но, может быть, она сможет помочь вам, капитан...
      - В том-то и дело, что она всегда спасала меня, а не я - ее. И, похоже, что я уже упустил свой случай помочь ей. Только вот когда? Вопрос.
      - Не надо, капитан Мэй. Вы много сделали для...
      - Вот именно, что "для"! Много сделал я в жизни "для", но пользы никому не принес. Я все делал лишь для себя. Так или иначе, я все делал для себя. И ни разу я не подумал: "А что бы это могло принести ей?"
      Он посмотрел на контрольный рычаг.
      - Так ты будешь поворачивать или мне сделать это самому?
      - А как же Герцог?
      - Ах да. В самом деле, "какжегерцог", как любит говорить мистербоб. У вас же есть мозги. И у меня они вроде бы есть, и у Вонна. У каждого есть мозги. Все мы обладаем этим веществом. Наверное, настало время воспользоваться этими дарами природы.
      Чиба только пожал плечами.
      - Вы хозяин, дело ваше. - Он наклонился над рычагом, и "Хеджест Ридж" исчез из виду.
      - Не смотрите вы так сквозь прищуренный глаз, - сказал Мэй.
      - Вы бы для Роз сделали то же самое.
      - Но я люблю Роз!
      - И я люблю Мэгги. До сих пор люблю. Клянусь Пятой Зоной!
      Чиба кивнул.
      - Есть еще вопросы?
      - Еще один, - сказал Чиба, склоняясь к капитану. Глаза его остановились на сухом, как галета, лице.
      - Есть ли смысл в таком широком жесте, в столь великодушном поступке, если она даже никогда не узнает, что вы это сделали для нее.
      Мэй похлопал спасателя по плечу:
      - Вот в том-то и дело, дружище. Ты попал в самую точку.
      5
      С затуманенным взором сонный Баррис завел машину на парковочную площадку перед комплексом корпорации и выключил фары. Ожидавший его прибытия охранник тут же выскочил навстречу, но как только Баррис взмахнул карточкой, стражник моментально спасовал, уступая дорогу. Отмахнувшись от попытки проводить, Баррис прошел темными коридорами, в которых сгущалась и настаивалась тьма, прямиком в лабораторию, где нашел озадаченного Мелроуза, стоявшего перед одним из младших ассистентов штата.
      - Выбрали время, - проворчал Баррис. - Поднять среди ночи после такого дня...
      - Меня тоже выдернула из кровати.
      - Кто?
      - Она. Думаю, вам это покажется интересным. - Он протянул руку к ассистентке в кресле управления. - Давайте еще раз, Дина.
      Женщина щелкнула по клавишам, и на главном экране появилось изображение камеры Герцога.
      - Явные аномалии в поведении, - прокомментировала она ситуацию. Красный лакированный ноготь показал на монитор. - Обратите внимание: подопытный сидит на кровати, скрестив под собой ноги. Посмотрите, как ссутулены плечи, и глаза... особое внимание уделите глазам. Как они устремлены в концентрации.
      - Будто в мире есть места более прекрасные, чем мы выделили ему.
      Баррис посмотрел некоторое время и, наконец, хмыкнул.
      - Значит, вы разбудили меня посреди ночи только ради этого зрелища? Хочу напомнить вам, доктор, и вашей ассистентке, что каждая минута моего времени стоит больших денег, и вы...
      - Минутку-минутку. Вы посмотрите, что он делает.
      - Что он дела... В самом деле, зачем это он так?
      - Похоже, он грызет запястье. Он что, хочет перегрызть себе вены?
      - Да не запястье, он жует рукав, - заметил Мелроуз, - если вы присмотритесь...
      Герцог вытащил двумя пальцами что-то невидимое изо рта, как будто туда попал волос.
      - Вы что, не кормите его? - хмыкнул Баррис.
      - По-моему, он собирает нитки.
      - Зачем?
      - Не знаю. Может быть, собирается свить из них веревочную лестницу для побега, - предположила ассистентка по имени Дина, смущенно опуская ресницы.
      - Прекрасно. Тогда урежьте ему пайку. Пусть ест свой костюм. Черт возьми, Винсент, вы что, не можете принять решения без меня?
      - Мы вызвали вас совсем не поэтому, - сказал Мелроуз.
      - Нам представляется, что подобное поведение вовсе не свойственно личности сидящего в этой камере Вильяма Уэшли Арбора. - подала голос Дина. Это не типичный для него образ поведения - медитация. Как известно, подобные упражнения свойственны людям иных профессий: спецслужб, например, пилотов и прочее...
      Баррис прищелкнул языком.
      - Ну, конечно, за эти несколько дней, что он у нас в гостях, мы его изучили со всех сторон...
      - Не со всех, - вмешалась Дина, не обращая внимания на сарказм Барриса. - Но мы уже составили детальную опись его движений, поз и поведенческих мотивов.
      Хрупкие женские пальцы вновь пробежали по клавиатуре: главный экран озарился другой картиной. Здесь снова был Герцог: он расстегнул молнию и завязал куртку узлом на поясе. Узник стоял в камере голый по пояс, словно собирался заняться гимнастикой.
      - Мое время - это очень большие деньги, - напомнил Баррис.
      - Нет, вы только посмотрите, - воскликнул Мелроуз. - Право, это стоит того!
      Пока они наблюдали за передачей "Арбор в действии", Герцог присел на колени перед унитазом, залез правой рукой и стал нащупывать что-то в сливном бачке.
      Дина нажала на кнопку "пауза" - и изображение на экране замерло. "Арбор, захваченный врасплох".
      - Типичная манера концентрации Арбора. Блуждающий, устремленный вдаль взгляд, направленный на что-то исходящее из кончиков пальцев. Мы зафиксировали эту картинку множество раз, когда он обшаривал в разных углах камеры. Он ищет что-то. Может быть, это, опять же, средства для побега?
      Баррис откровенно зевнул, не прикрывая рта.
      - Простите, но меня это не впечатляет.
      - Это ваша вечная проблема, - сказал Мелроуз. - Вы никогда не проявляли любопытства, как ваш папа.
      - У отца не было моих денег. Так что неплохой обмен, я считаю: любопытство на деньги.
      - В таком случае... Дина, покажи мистеру Баррису следующий фрагмент.
      - Даже не знаю, и не могу обещать, что он произведет на меня впечатление, Винсент.
      - Спокойно, - сказал Мелроуз. - Вы хотите убедиться в том, что наш препарат работает? Так вот: мы продемонстрируем вам его в действии. Вы воочию можете убедиться.
      На экране снова возник Герцог, словно герой телевизионного сериала. В этот раз он покинул ряды нудистов - ибо был облачен с головы до ног в свой костюм. Медленными неторопливыми кругами он расхаживал по камере.
      - Ах вот оно как, - прокомментировал Баррис. - Вот он, значит, как скучает. Еще раз спасибо, что разбудили.
      Дина щелкнула тумблером, и появился звук: приглушенный, перебиваемый каплями, бормотанием воды в бачке унитаза и постаныванием воды в трубах. Послышались шаги Герцога и затем его голос:
      - Эрик?
      Он продолжал расхаживать по камере, пристально заглядывая в каждый угол. Как будто рассчитывал встретить там знакомое привидение.
      - Эрик, где же ты?
      Затем он замер на секунду, руки бессильно свесились по бокам, взгляд сосредоточенно устремлен куда-то вдаль. Казалось, он замер перед камерой.
      - Да, черт тебя возьми, Эрик! - Герцог нахмурился.
      В этот раз "паузу" включил доктор Мелроуз. Изображение на экране замерло.
      - Вот оно. Три раза. Он отчетливо повторил: "Эрик". Как будто звал Эрика Диксона.
      Баррис покачал головой.
      - Когда вы начнете соображать, - Мелроуз сердито защелкал кнопками. Включенная в режим перемотки запись продемонстрировала Герцога, оживленно скакавшего по камере. Стало заметно, что руки его двигаются так, словно бы он отыскивает способ вырваться на свободу, рвет перед собой невидимые путы. - Мелроуз включил нормальную скорость в режиме воспроизведения. Теперь смотрите... - изрек доктор.
      Герцог медленно повернулся на каблуках:
      - Значит, ты просто впал в маразм...
      Голос Герцога звучал несколько странно, в более низкой тональности. При этом очень правдоподобно. Присутствующие испытали ощущение, схожее с тем, что называется "бегущие по спине мурашки".
      - ...Или потерял голову от выпивки. Неужели ты думаешь, что у него нечем на это ответить? Я не поверю ни на минуту, что он собирается ждать, пока я передумаю. Это лаборатория, Эрик, и мы - только лабораторные крысы.
      Выражение лица Герцога также менялось на глазах у остолбеневшего директора корпорации.
      После пары минут такого диалога с самим собой, Герцог задавал себе вопросы одним голосом и отвечал совершенно другим, Баррис сам нажал кнопку паузы и потер колючий подбородок, сложив руки на груди. Брился он всегда по утрам. Медленно, но верно озадаченное выражение на его лице сменилось улыбкой.
      - Я хочу вернуться к нормальной жизни, - продолжал разговаривать Герцог.
      - Конечно, - ответил он сам себе с усмешкой. - К двум феечкам, которых ты оставил на произвол судьбы.
      Баррис снова остановил просмотр, пошевелил губами, озадаченно блеснул очками:
      - Расскажите-ка мне подробнее.
      - Все очень просто, - заговорил Мелроуз. - Каждый человек вырастает в определенном культурном субстрате или слое, и субстрат этот, как и окружение, являются уникальными. Всем нам приходится говорить, но при этом мы по-разному используем голосовые связки. А некоторые люди сверх того, еще одарены мимически...
      - Но что это за голос, которым говорит Арбор? Что-то до боли знакомое... Неужели...
      - Эрик Диксон, - сказала Дина. - И звучит он так странно, потому что ему приходится пользоваться чужими голосовыми связками. При этом меняется тембр и ритм речи. А также ее тональность. Из-за всего этого и странное звучание. Такое дано только чревовещателям, но перед нами не тот случай. В биографии Герцога Вильяма Уэшли Арбора нет следов путешествия с бродячим цирком. Спрашивается - откуда он мог получить подобные навыки?