Дитя Демона или Хроники Хизрун (№1) - Медалон

— Не думал же ты в самом деле, что мы позволим тебе выступить на открытом заседании? — спросила Хэррит. Она уже закончила разбор дел в Малом суде — сегодня у нее был тяжелый день.

— Тогда вы и вправду боитесь меня. Я умру довольным.

— Полагаю, с этим придется повременить, — проговорила Джойхиния, наслаждаясь растерянностью на лице сына. — Мученическая смерть — это, конечно, хорошо, но виселица не даст нам ничего кроме лишних хлопот. Мы решили поверить в твое раскаяние и принять извинения, которые ты принес нам вместе со списком твоих дружков-язычников. В обмен на это повешение заменяется на пять лет Гримфилда. После отбытия наказания мы рассмотрим вопрос о твоем восстановлении в рядах защитников, если посчитаем, что твое раскаяние и впрямь было искренним.

Сказать, что Тарджа был ошеломлен, — значило не сказать ничего.

— Я не подавал никакого списка и ничуть не раскаиваюсь.

— Но это же и есть самое интересное во всем этом деле, — вставила Джакомина. — От тебя ничего и не требуется. Вполне достаточно будет всего лишь подозрения в предательстве, которое непременно зародится у мятежников. Всем известно, что за свои преступления ты заслуживаешь виселицы. Оставив тебя в живых, мы уничтожим у язычников доверие к тебе. По-моему, это очень умный ход, тебе не кажется?

— Чтобы дискредитировать меня перед повстанцами, Драко обещал, что по возвращении в Цитадель я буду встречен, как герой, — возразил Тарджа. — Тюремное заключение мало похоже на оказание почестей и на награду за выдающиеся заслуги.

— Тебе пришлось убивать от имени язычников, — Хэррит пожала плечами. — За это нужно заплатить. Даже бунтовщики поймут нашу точку зрения.

— Это не сработает, — не сдавался Тарджа. — В мое предательство никто не поверит.

— Так же как никто не поверил, что капитан защитников может нарушить присягу и выступить против общины, — взял слово Лорд Защитник.

Тарджа стойко выдержал взгляд своего бывшего командира.

— Это община выступила против своего народа.

— О, оставь эту языческую чушь! — вскинулась Хэррит. — Здесь ты не найдешь благодарных слушателей, Тарджаниан. Ты предал нас и теперь заплатишь за это. Лично я предпочла бы повесить тебя, но твоей матери удалось убедить нас, что твое унижение принесет значительно больше пользы и будет куда эффективнее.

— Как мудро с твоей стороны, мама.

— Пусть ваши люди проводят осужденного в мой кабинет, я хочу сказать ему пару слов наедине. Повозки должны быть готовы к отправке после обеда.

— Будет исполнено, ваша милость.

— Какой преданный слуга, — пробормотал Тарджа. Лорд Защитник остановился и повернулся к Джойхинии.

— Ваша милость, позвольте мне призвать этого еретика к порядку.

— Безусловно, — согласно кивнула Джойхиния с каменным лицом. — Мне было бы интересно взглянуть, что вы называете «призвать к порядку». Он выглядит слишком хорошо для человека, подвергавшегося пыткам в течение недели или даже больше.

Дженга посмотрел на Тарджу. По выражению лица Лорда Защитника нельзя было понять, что он в действительности думал по поводу необъяснимого исцеления своего бывшего капитана. Пользуясь безнаказанностью и невозможностью Тарджи защищаться, Локлон несколько раз зверски избивал его в камере. Но на Тардже и были только лишь обычные следы этих побоев, а вот результаты пыток исчезли как по волшебству. Заподозрил ли Дженга, что что-то не так? Он ни разу не навещал Тарджу в тюрьме. Наверное, не хотел видеть последствий своих приказаний, и Тарджа был этому крайне рад.

— Я разочарован в тебе, Тарджаниан. У тебя было большое будущее.

— По крайней мере, я не закончу, как вы, — вылизывая сапоги сестрам общины.

Дженга сильно ударил его в челюсть обтянутым перчаткой кулаком. Тарджа, потеряв равновесие, рухнул на пол. Лорд Защитник посмотрел на неподвижное тело у своих ног и механически разжал кулак.

— Это потому, что ты не достоин лизать их сапоги, — промолвил он и с сомнением на лице повернулся к Джойхинии. — Ваша милость, надеюсь, вы понимаете, что делаете. Вы сильно рискуете, оставляя его в живых.

— Когда я захочу услышать ваше мнение, лорд Дженга, — холодно сказала Верховная сестра, — я вас спрошу.

Оказавшись в кабинете Верховной сестры, Тарджа тяжело плюхнулся в кресло, обычно занимаемое кем-то из членов Кворума. Ушибленная челюсть сильно ныла. Впервые за многие годы мать и сын были одни. Тарджа так и оставался закованным — Джойхиния не захотела рисковать.

— Ну и представление ты разыграла в суде с этим списком, — сказал он, в то время как мать встала из-за стола и подошла к окну, повернувшись к сыну спиной.

— Это не представление, Тарджа. У меня есть имена двухсот двадцати восьми известных мятежников. На составление этого списка у меня ушло около года, и, хоть он еще далеко не полон, это сработает.

Тарджа почувствовал, как увлажнились его ладони.

— Сработает? О чем ты говоришь? — Джойхиния повернулась и посмотрела на него.

— Согласно судебным записям, тебе была сохранена жизнь в обмен на то, что ты выдал бунтовщиков. Как только я удостоверюсь, что ряды защитников очищены от всех подобных тебе отступников, я начну казнить людей из списка. Ты уже под подозрением. Теперь ни у кого не останется сомнений, что ты предал мятежников. Мне не придется даже марать о тебя руки. Полагаю, твои приятели сами избавят меня от этих хлопот.

Тарджа уставился на мать, не понимая, что пугало его больше: ее безжалостность или тот факт, что он почти восхищался сплетенной вокруг него паутиной.

— Зачем ты все это мне говоришь?

— Затем, что хочу, чтобы ты до конца осознал, что я полностью уничтожила тебя, — прошипела она. — Я хочу, чтобы ты сдох от рук своих мерзких дружков, понимая, что это именно я повергла тебя в прах! Как ты посмел пойти против меня?! Как осмелился унизить меня?!

— А Р'шейл? — внезапно Тарджа увидел в матери обычную разозленную старуху, испуганную возможностью потерять власть и авторитет. Это некоторым образом освободило его от влияния Джойхинии. — Чем она заслужила твой гнев? Все, чего она когда-либо хотела, — это немного твоей любви!

— Эта неблагодарная телка! Она, так же как и ты, заплатит мне за предательство!

— Ты жестокая бесчувственная сука, — Тарджа встал на ноги и теперь возвышался над матерью, словно стена. Его трясло от гнева, цепи отзывались на эту дрожь металлическим звоном. — Я уничтожу тебя. Даже если это будет стоить мне жизни.

— У тебя нет шансов, Тарджа, — ответила Джойхиния. — Твой смертный приговор уже подписан. Интересно, кто из твоих друзей приведет его в исполнение?

Повозка подпрыгнула на колдобине, и мысли Тарджи вернулись к настоящему. Не в состоянии больше смотреть на тающую вдали крепость, он обернулся и встретился глазами с Р'шейл, сидящей в соседней повозке. Через мгновение он вздохнул и отвел взгляд.

Глава 31

Примерно через час тряски по дороге от Кордэйла они начали спускаться с холмов в сторону ведущей к Броденвэйлю речной долины. На закате Локлон объявил привал, и они разбили лагерь на полянке у поваленных тополей. Арестантам было позволено выйти из повозок размяться и поужинать, после чего их снова затолкали обратно — на ночлег. Места было мало, вытянуться невозможно, и Р'шейл кое-как устроилась в уголке рядом со своими соседками. Защитники расположились вокруг и всю ночь ждали нападения. Вероятность атаки была довольно высока, даже слухи о том, что Тарджа все же предал повстанцев, не снижали риска. Напротив, теперь мятежники вполне могли желать заполучить его еще сильнее.

Несмотря на опасения, ночь прошла спокойно. Ничего экстраординарного так и не произошло. Р'шейл даже показалось, что кое-кто из защитников выглядел несколько разочарованным. С первым лучом солнца караван тронулся в путь, съежившиеся в повозках заключенные тряслись от холода. День прошел как в тумане. Бурая земля вокруг сменилась на поросшие травой пастбища со стадами пятнистых коров. Их дыхание, казалось, застывало в промозглом воздухе, словно молочные облака; животные равнодушно смотрели на проезжающий мимо караван.

Они добрались до Броденвэйля ближе к вечеру и направились в расположение городского гарнизона, где осужденных ждала остывшая еда и относительный комфорт камер с наваленной прямо на пол соломой. Защитники, выставив часовых, устроились в казармах, но не было и намека на ожидаемую атаку мятежников. Сами заключенные считали, что поскольку их маршрут был известен повстанцам, то ожидать нападения следовало позже, если, конечно, они не передумали заполучить Тарджу. Р'шейл полагала, что мятежники не отступятся, — она слишком хорошо успела их изучить.

На следующее утро осужденных повели через город к пристани. На улицу высыпала толпа зевак, желая хоть одним глазком взглянуть на известного бунтовщика, но защитники ехали верхом по обе стороны цепочки арестантов, так что зрители были сильно разочарованы. В толпе царило странное зловещее напряжение, так что, добравшись до пристани, заключенные облегченно вздохнули.

У входа на причал защитники выстроили осужденных в колонну. Судно оказалось грузовой баржей и носило имя «Мелисса» — так было выведено на носу белыми полусмывшимися буквами. Солдаты по узким сходням загнали арестантов на борт, затем туда осторожно переправили лошадей, принадлежащих десятерым защитникам, которым надлежало сопровождать заключенных до Гримфилда, и, наконец, когда на барже оказался и Локлон, капитан «Мелиссы» приказал отдать концы.

Если бы было возможно, Локлон не позволил бы арестантам и носу из трюма высунуть. Будь его воля, он запер бы дверь и забыл о несчастных до конечной точки их плавания. Однако, услышав подобные речи, капитан баржи чуть не взорвался. Его доносящийся сверху голос гудел в холодном трюме, как в пустой бочке.

— Оставить их там?! — низким басом рокотал он. — Да будь ты проклят с такими идеями!

Заключенные сбились в кучу около хлипкой двери и внимали разговору. Ответов Локлона им услышать не удавалось, но рык капитана баржи, наверное, долетал до самой Цитадели.

— Мне наплевать, что они могут быть бандой кровожадных убийц! Знаете, как провоняет трюм через несколько дней?! Пусть их выводят! Каждый день! И не какой-нибудь часок! Мне, знаете ли, еще и другие грузы возить приходится! С меня хватит, что ваши лошади загадили всю палубу, а если еще будет невозможно войти в трюм, то на судне вообще нельзя будет оставаться!

В течение последующих нескольких секунд тишины Локлон, вероятно, пытался донести до капитана всю важность их миссии и выжать из него хоть какие-нибудь уступки, но тот был непреклонен, как скала.

— Я требую, чтобы их выводили, понятно? А если вас что не устраивает — я ссажу вас на берег вместе со всеми вашими проблемами, будете сидеть там и ловить следующее проходящее судно!

Дверь наверху с грохотом захлопнулась, и воцарилась тишина. Арестантам стало ясно, что представление закончено, и они побрели к своим гамакам.

Заключенные бессознательно разделились на три группы. Мужчины собрались неподалеку от входа, женщины заняли места у противоположной стены трюма — у отсека с гамаками. Где-то посередине остался Тарджа — группа из одного человека, с которым никто не хотел связываться — то ли от страха перед ним, то ли из презрения к тому, кто предал своих.

Санни взяла Р'шейл под крыло и познакомила с остальными женщинами. Одну — высокую и темноволосую — звали Мариэль. Она попала в Гримфилд за нападение на сестру. Муж Мариэль сидел в Гримфилде за воровство. Она прошла пешком от Броденвэйля через Отвесные горы до Гримфилда только для того, чтобы там ее развернули и отправили обратно. Разъяренная, она прошагала до местечка Калдоу, где забросала свежим коровьим навозом первую же сестру, которая попалась ей на пути. Теперь довольная собой Мариэль была на пути туда, куда стремилась попасть больше всего на свете.

Данка была всего на год старше Р'шейл. Худая волоокая блондинка с привычкой не смотреть на собеседника была осуждена за предоставление услуг в не лицензированном борделе.

Телла и Уоррил были сестрами. Обе обвинялись в убийстве мужчины, ставшего для них яблоком раздора. Сестер приговорили к пяти годам, и Хэррит строго внушила им, что это наказание в большей степени за недостойное поведение, а не за сам факт убийства бедолаги. Сестры были теперь не разлей вода и поклялись, что ни один мужчина их больше не поссорит.

Шестая арестантка оказалась пожилой женщиной по имени Бек. У нее было вечно недовольное, покрытое морщинами лицо, и она никому не рассказывала ни о себе, ни о своем преступлении. Санни шепотом поделилась с Р'шейл, что Бек — поджигательница и учинила в Цитадели столько пожаров, что удивительно, как ее стены не потеряли свою изначальную белизну и не почернели от копоти. Р'шейл не очень доверяла словам Санни, но замечала, как пожилая женщина часами зачарованно смотрела на огонь в лампе.

Что же касается Санни, она — по ее собственным словам — была деловой женщиной. Ее нелепое вовлечение в попытку побега Тарджи было случайностью чистой воды. Она — патриот, честная гражданка Медалона. Все, что с ней произошло, — чудовищная ошибка, которая будет исправлена, как только она доберется до Гримфилда и найдет готового выслушать ее офицера.

Вскоре после перепалки капитана судна с Локлоном раздался скрежет замка, и заключенные в нетерпеливом ожидании вскочили на ноги. Матрос распахнул дверь и отступил в сторону, пропуская в трюм двух защитников в красных мундирах. В руках они тащили кандалы.

— Капитан велел вывести вас на палубу, — объявил капрал. — Подходите по одному.

Матрос все еще стоял у двери.

— И как ты думаешь, они смогут выбраться на палубу с этими штуковинами на ногах?

Капрал нахмурился.

— Но капитан приказал их заковать.

— Не сомневаюсь, ваш капитан — славный парень, но им ни за что не вылезти наверх с этими железяками.

— А что, если они вздумают бежать?

— Тогда вы призовете их к порядку с помощью цепей, — матрос явно насмехался над ним, но капрал, похоже, этого не замечал.

Наконец защитник, поразмыслив над советом, согласно кивнул.

— Хорошо. Выведем их наверх, а там разберемся.

— Мудрое решение, капрал. Не сомневаюсь — вас ждет отличная карьера в корпусе.

Капрал посторонился и приказал заключенным покинуть трюм. Они выстроились друг за другом, и Р'шейл случайно оказалась рядом с Тарджой. Перекинуться словом не было ни малейшей возможности, но, окинув его беглым взглядом, девушка убедилась, что сегодня он выглядел немного лучше. Подбитый глаз был уже менее отечным, правда, челюсть играла сочными оттенками гнилых фруктов. Р'шейл, согнувшись у входа, проходила мимо матроса и в ответ на его ободряющее подмигивание молча поблагодарила его и капитана за избавление как от безвылазного сидения в трюме, так и от кандалов.

Солнечный свет резал глаза. Не обращая внимания на холод, Р'шейл наслаждалась свежестью речного ветра. Когда все узники оказались наверху, капрал, похоже, растерялся и не знал, что ему делать дальше. Локлона нигде не было видно. Пожав плечами, защитник уронил кандалы у лестницы и повернулся к своим подопечным.

— Небольшая прогулка на воздухе их быстро утомит, — участливо присоветовал матрос, выйдя на палубу вслед за капралом. — Ими будет легче управлять.

Капрал кивнул.

—Ты прав. Шевелитесь, двигайтесь! Вас вывели на прогулку!

Заключенные послушно зашевелились. Р'шейл пошла вперед, то и дело ожидая, что ей велят вернуться обратно. На корме она остановилась; лицо приятно обдувал холодный ветер. Пристроившись на полу за временным загоном для лошадей защитников, Р'шейл безуспешно пыталась хоть немного причесать пальцами свои длинные волосы. Она толком не мылась с самого дня ареста. Девушка старательно распутывала колтуны, неторопливо перебирая прядь за прядью и раздумывая, так ли она отвратительно пахнет, как и все остальные.

— Что ты делаешь? — рядом расположилось роскошное тело Санни.

Р'шейл пожала плечами.

— Ничего.

— Этот матрос так ловко разделался с Харли, — хохотнула корт'еса. Сначала Р'шейл не поняла, что это за Харли, но потом догадалась, что речь идет об их глуповатом капрале. Она равнодушно кивнула в знак согласия. Санни ожидала, что Р'шейл предложит какую-нибудь более существенную тему для беседы, но, поскольку девушка не выразила подобного стремления, корт'еса взяла инициативу на себя. — Так как ты думаешь, где мы пристанем?

— Не знаю.

— Полагаешь, мятежники попытаются освободить Тарджу?

— Не знаю.

Корт'еса, похоже, приняла ее сдержанность за скрытый интерес.

— Мне кажется, они обязательно попытаются. Наверное, просто ждут подходящего момента. Держу пари, они повесят его на первом же суку.

— Это еще почему?

— Но он же их заложил.

— Это неправда.

— Конечно, правда, — Санни придвинулась поближе и зашептала: — Иначе бы община не сохранила ему жизнь. В любом случае мятежники не нападут, пока мы на борту.

— Харли! — разъяренный вопль Локлона вспорол тихое утро словно ножом. — Какого демона заключенные шляются по палубе?! Им тут не хренов круиз для высшего общества!

Санни громко вздохнула:

— Ну вот, прощай сладкий миг свободы. Капитан ща-как-ткну-ща-как-пну Локлон снова не в духе.

Р'шейл взглянула на корт'есу. Защитники засуетились, сгоняя заключенных в кучу, чтобы надеть на них кандалы. Здесь, на корме, у них была еще минута или две покоя, пока их не обнаружат и не потащат к остальным.

— Почему ты так его называешь?

— Наш Локлон любит помахать кулаками, — со знанием дела ответила Санни. — Вернешься в Цитадель — спроси любую девчонку из домов. Он не скупится на деньги, но ему нравится чувствовать себя крутым парнем. Понимаешь, о чем я?

— Ему нравится бить людей? — Р'шейл была не вполне уверена, что до конца поняла слова Санни.

— Ему нравится бить женщин, — поправила та. — Это его возбуждает. Однако не думаю, что он так же смел в драках с мужчинами.

Харли нашел их до того, как Р'шейл успела что-то ответить.

Только поздно ночью Р'шейл удалось наконец переговорить с Тарджой. После ужина, состоящего из жидкой овсянки, она лежала, глядя в темноту, и слушала плеск воды за бортом, тихое поскрипывание гамаков и сопение ее товарищей по несчастью. Прождав довольно долго и убедившись, что кругом все спят, девушка осторожно скользнула на пол и стала пробираться туда, где, как она помнила, должен был лежать Тарджа. Она медленно кралась во мраке, стараясь не натолкнуться на чужой гамак. Баржа стояла на якоре — команда не рисковала плыть ночью. Все звуки в царящей кругом тишине казались неестественно громкими.

— Тарджа? — прошептала она, протянув руку к его лицу. Запястье застонало в железной хватке сильных пальцев, и Р'шейл прикусила губу, чтобы не вскрикнуть от неожиданной боли. — Это я, — выдохнула она.

Пальцы разжались.

— В чем дело? — спросил Тарджа так тихо, что ей, чтобы услышать, пришлось наклониться к самому его лицу.

— Мы можем поговорить?

Р'шейл скорее почувствовала, чем увидела кивок и отступила назад, давая ему возможность встать. Тарджа взял ее за руку и повел к задней части трюма. Высоко над головой через щели в переборке внутрь проникал свет от горящего на корме фонаря. Тарджа уселся на пол и, притянув к себе дрожащую от холода в своем тоненьком жалком платьишке Р'шейл, обнял ее за плечи. Девушка прижалась к его теплой широкой груди.

— Что произошло? Почему они тебя не повесили? — прошептала она. Хоть спящие заключенные и находились на противоположном конце трюма, но судно было не таким уж большим и даже обычный тихий разговор вполне мог кого-нибудь разбудить. — Кругом только и говорят, что ты предал повстанцев.

— Это месть Джойхинии. Она надеется, что так повстанцы сами убьют меня за нее.

— Но мы им все объясним…

Она почувствовала, как в темноте Тарджа покачал головой.

— Мы оба отлично знаем этих людей. Сомневаюсь, что мне дадут возможность хоть что-нибудь сказать. Но мы еще живы, а это уже немало. Вдруг мне удастся вытащить нас отсюда.

— Если тебе что-то придет в голову, я к твоим услугам. Если это произойдет, пока мы не доберемся до Гримфилда, — будет просто чудесно. Я умру, если проведу в роли корт'есы хотя бы час, не говоря уже о десяти годах.

— Тебя приговорили к десяти годам?

Она кивнула. Какая-то часть ее существа хотела, чтобы Тарджа в ярости пробил дыру в переборке и они поплыли бы навстречу свободе. Другая ее часть прекрасно осознавала, что сейчас он так же беспомощен, как и она.

— Ну, — вздохнула Р'шейл, — как бы там ни было, я рада, что Джойхиния тебя не повесила.

— Значит ли это, что я прощен?

— За что?

— Тебе лучше знать.

— А! Ты про Цитадель? Я не сердилась, я была просто удивлена — вот и все. Все говорили, что тебя ужасно пытали. — Тарджа молчал, не отрицая и не подтверждая эти слова, только сильнее прижал к себе Р'шейл. Она слышала, как громко бьется его сердце прямо у нее под ухом. — Знаешь, ты должен был послушаться меня. Я предупреждала, что встреча в Тестре — ловушка.

— А еще ты предлагала напасть на Драко и перебить всех защитников в городе, — напомнил он.

— Тогда нас бы сейчас тут не было, — возразила девушка, но ее слова уже не дышали той страстью, как раньше.

— Но мы живы.

— И это должно меня приободрить? Я жалею, что не умерла!

Тарджа склонился над ней и мягко приподнял пальцами ее подбородок. Его глаза поблескивали в тусклом пробивающемся снаружи свете.

— Не говори так! — прошептал он. — Не смей даже думать об этом! Основательницы! Я предпочел бы, чтобы ты снова жаждала перевернуть мир! Если ты все же хочешь справиться с Джойхинией, ты должна пережить это. Нет, не просто пережить. О проклятье! Не позволяй им сломить тебя, Р'шейл. Никому и никогда не позволяй сломить себя!

Р'шейл испугалась его горячности.

— Но мне страшно, Тарджа.

— Нет, ты ничего не боишься, Р'шейл.

Она взглянула на него снизу вверх. Он может считать ее бесстрашной, но одного она боялась по-настоящему: она была в ужасе от мысли, что он снова посмотрит на нее как тогда, ночью, когда она сбежала с винодельни.

Глава 32

Через четыре дня они достигли Отвесных гор. За долгие тысячелетия широкая извилистая Стеклянная река промыла глубокую долину в ущелье между высокогорьем и центральным плато. Здесь защитников снова привели в повышенную боевую готовность. Локлон был убежден, что скалы, окаймляющие реку, являются идеальным местом для засады мятежников. Капитан баржи явно считал это чрезмерно оптимистичной оценкой сил и возможностей повстанцев — даже в самом узком месте река была шире полулиги, но он послушно придерживался середины потока. Сильное течение быстро несло судно вперед. День с утра выдался облачным, но неожиданное тепло развеяло тучи уже к полудню. Это внезапное потепление казалось очень странным, почти магическим, но, с другой стороны, Р'шейл не была так далеко на юге с тех самых пор, когда ее младенцем привезли в Цитадель.

— Когда мы будем в Джулиерне?

Локлон, в мятой расстегнутой рубашке, стоял на мостике позади капитана. Солнце клонилось к закату, вокруг стремительно холодало. Легкий бриз быстро становился пронизывающим ледяным ветром. Заключенные находились прямо под ними — капитан баржи настоял, чтобы они вычистили судно от следов пребывания на нем лошадей, и вот теперь мужчины ползали на коленях и отдраивали палубу. Женщины были освобождены от работ и в основном лежали тут же, слишком обессиленные, чтобы шевелиться — особенно в тяжелых ножных кандалах. Р'шейл осторожно придвинулась поближе, чтобы лучше слышать доносящийся сверху разговор.

— Полагаю, завтра утром, — ответил Дрендик. — Вы хотите сойти там на берег?

— А вам какое дело?

— А вы собираетесь причалить без моей помощи?

— Конечно, нет! Но я не хочу, чтобы ваши люди или заключенные узнали об этом.

— Как скажете.

— Как только мы сойдем, вы немедленно отправитесь обратно в Броденвэйль.

Капитан нахмурился.

— Мы так не договаривались. Я собираюсь продолжить плавание вниз по течению.

— Очень зря. Потому что, если вы не появитесь в Броденвэйле через две недели начиная с завтрашнего дня, комендант броденвэйльского гарнизона, согласно имеющемуся у него приказу, объявит вас и всю вашу проклятую команду вне закона.

Р'шейл слышала, как моряк тихо выругался вслед уходящему Локлону.

Джулиерн был маленькой деревушкой, пристроившейся между Стеклянной рекой и бесплодным центральным плато. Его обитателям нечего было предложить проплывающим мимо торговцам, у его пристани редко швартовались суда. Сама пристань представляла собой несколько дощатых причалов, неподалеку виднелась таверна, кузница и несколько домиков.

Когда «Мелисса» мягко ткнулась носом в причал, деревушка выглядела почти пустынной. Одного только вида судна с выстроившимися вдоль борта защитниками оказалось достаточно, чтобы зрители поспешили скрыться за запертыми дверьми. Два матроса выпрыгнули на пристань и привязали канаты. Затем они снова перебрались на борт и спустили сходни. От удара вся конструкция загудела и зашаталась.

Сначала вывели лошадей, затем, неловко ковыляя в своих тяжелых кандалах, на берег сошли заключенные. Оказавшись на земле, Локлон вскочил на коня и проскакал к голове маленькой колонны, криком приказав пошевеливаться.

Локлон послал за Р'шейл только на третий день пути. Три унылых дня пешего перехода, после которых Стеклянная река скрылась из глаз за скалами Отвесных гор. По мере продвижения окружающий пейзаж изменился: поросшее жесткой травой иссушенное плоскогорье центрального плато сменило богатые сочные пастбища. На зубах усталых путников скрипела пыль, а растущие вдоль дороги дубы не защищали ни от солнца, ни от ветра. Лица почти у всех сильно обветрились и покраснели. Р'шейл повезло — ее кожа почему-то не отреагировала на безжалостные порывы. Еще пара мужчин почти всю жизнь проведших под открытым небом, просто стали еще смуглее, а Тарджа, чья кожа изначально была оливкового цвета, выглядел не в пример лучше других. Лица всех остальных стали красными, кожа растрескалась. Если Локлон это заметил и беспокоился об их страданиях, то ничем не выдал своих чувств.

Спали заключенные прямо на земле. После короткой передышки, во время которой они вытягивались на скудной траве, им давали все ту же жидкую овсянку, в то время как защитники у соседнего костра вкушали плоды своей дневной охоты. Однако когда маленький караван углубился дальше в глубь плоскогорья, защитники были вынуждены разделить с осужденными подаваемые на завтрак и ужин тюремные помои. На ночь заключенных одевали в кандалы, хотя на время перехода Локлон приказал снимать с них цепи. Лишняя тяжесть замедляла и так не слишком быстрое продвижение группы, что страшно бесило Локлона.

Среди шести женщин Р'шейл была самой молодой и единственной, не желающей принять участь корт'есы по прибытии в Гримфилд. Она вообще с удовольствием провела бы весь путь в тишине и одиночестве, пытаясь придумать план побега, но присутствие Санни не позволяло ей углубиться в свои мысли. Мужчины все так же держались в стороне от Тарджи.

На третью ночь ситуация изменилась. Джулиерн остался далеко позади, а до Гримфилда было около недели пути. Они молча съели жалкий ужин и выстроились, ожидая, пока на них снова наденут кандалы, когда один из солдат отделил Р'шейл от остальных женщин. Она в надежде оглянулась, но охранников было слишком много — ей не прорваться. А если и прорвется — куда здесь бежать? Санни скользнула ей за спину и похлопала по плечу.

— Теперь слушай меня внимательно, — заговорила она. — Не будь дурочкой. Делай все так, как он хочет, понятно? Иначе ты только сделаешь себе хуже, а это того не стоит. Ясно?

Р'шейл тупо посмотрела на корт'есу. Санни больно сжала ее плечо пухлыми пальцами.

— Будь умничкой, слышишь? Все дело в силе и власти. Он должен взять тебя силой, понятно? Чем больше ты сопротивляешься, тем больше ему нравится.

— Я же сказал — всем построиться, — раздался голос охранника. Он оттащил Санни в сторону.

— Я просто дала девочке несколько советов.

— Уж могу представить, — ухмыльнулся солдат, прилаживая ей кандалы.

Затем, взяв Р'шейл под руку, он повел ее к палатке Локлона. Р'шейл оглянулась на женщин, надеясь на… На спасение? На помощь? Но женщины лишь провожали ее глазами. Телла и Уоррил смотрели куда-то вдаль, во взгляде Данки читалась легкая зависть, что выбрали не ее. Мужчины либо взирали на все равнодушно, либо вообще не обратили на это внимания. Но только не Тарджа. Поняв, куда ее ведут, он бросился на надевавшего на него кандалы защитника, но тому на помощь тут же подоспели еще двое. Р'шейл отвернулась, чтобы не видеть избиения. «Никому и никогда не позволяй сломить себя», — повторяла она. Девушка постаралась сосредоточиться на этой мысли, когда солдат втолкнул ее в палатку Локлона и растворился в ночи.

Он ждал ее, сидя на походном табурете с кружкой пива в руке.

— Ну как тебе путешествие?

Р'шейл упрямо вздернула подбородок и отвернулась.

— Знаешь, я все пытался понять, что делает тебя такой спесивой маленькой сучкой? Может, то, что ты — дочь Верховной сестры? Потому что ты занимаешь такое высокое положение в обществе? Только вот теперь выяснилось, что ты — самая обычная плебейка, — он поднялся на ноги удивительно плавным кошачьим движением и начал кружить вокруг девушки, словно хищник у своей добычи.

Р'шейл с усилием перевела на него взгляд:

— Класс важен только для тех, кто его не имеет.

Локлон больно ударил ее по лицу, на глазах девушки выступили слезы.

— Ты, надменная шлюшка! — Р'шейл смотрела на него и старалась не представлять себе, что последует потом. Кто-то сказал, что воображение может быть более страшным палачом, чем реальность. — Держу пари, ты такая же развратная, как и остальные послушницы. Уж я насмотрелся на вас в Цитадели. Интересно, сколько любовников у тебя там было?

Р'шейл не удостоила его ответом.

— Отвечай!

Она подскочила от неожиданности. Девушка почти физически ощущала его ярость, его жажду причинить ей боль — он просто излучал это. Словно воздух, дрожащий над горизонтом в жаркий день. Внутри Р'шейл боролись желание сопротивляться и страх, но слова Санни еще были свежи в ее памяти. Это была игра в силу, и, разжигая его злость, девушка лишь добавляла себе проблем. А Локлона нужно держать под контролем.