ГЛАВА 30

Итилиен, Поселок.

15 мая 3019 года

Утро в тот день выдалось чудесное, и акварельная голубизна гор Эфель-Дуат (это ж надо додуматься — назвать их Хмурыми!) была столь прозрачна, что их заснеженные вершины казались невесомо парящими над необозримым изумрудным руном Итилиена. Высящийся на соседнем холме Эмин-Арнен стал на эти минуты именно тем, чем и виделся, наверное, своим создателям — не крепостью, а волшебной лесною обителью. Лучи восходящего солнца чудесно преобразили луг на окраине Поселка — обильная роса, прежде затягивавшая его благородным матовым серебром, внезапно вспыхнула неисчислимыми россыпями крохотных бриллиантов: наверное, ранний майский рассвет застиг врасплох гномов, собирающихся тут для своих ночных бдений, и они теперь попрятались по норкам полевых мышей, в панике побросав свои любовно разложенные на траве сокровища.

Впрочем, у трех или четырех сотен людей, по большей части — крестьян и солдат, собравшихся в этот час на лугу, означенная роса вряд ли вызывала какие-либо положительные ассоциации (не говоря уж о поэтических сравнениях), ибо вымочила их всех до нитки, и теперь они едва не стучали зубами от озноба. Никто, однако, не уходил, напротив — народ постоянно прибывал. К жителям Поселка присоединялись теперь и люди с дальних хуторов: весть о том, что Белый отряд поутру оставляет Эмин-Арнен, передавая свои обязанности вновь воссозданному Итилиенскому полку, разнеслась по всему краю с совершенно немыслимой скоростью, и ни один человек не желал пропустить такое зрелище. Теперь они глядели на два замерших друг напротив друга строя — черный и зеленый, на офицеров, адресующих друг другу сложные движения обнаженными мечами («Пост сдал» — «Пост принял»), и — удивительное дело! — впервые осознавали себя не переселенцами из Гондора, Арнора или Белфаласа, а итилиенцами.

Князь Итилиенский был несколько бледен и в седле, как отмечали про себя знатоки, чувствовал себя не слишком комфортно: впрочем, бледноватых физиономий с мутными взорами хватало и в рядах Белого отряда («Ох, ребята, чую, нынче ночью они там у себя в замке гуляли по-сизому...» «Да уж, вон от тех трех Белых, в заднем ряду справа, перегар небось — хоть закусывай; на ногах не стоят, болезные»). Фарамир меж тем поблагодарил Белый отряд за верную службу, церемонно попрощался с офицерами своей личной охраны и обратился к народу с речью.

— Сегодня, — сказал он, — мы торжественно провожаем домой друзей, которые пришли к нам на выручку в самое тяжелое время — когда юная итилиенская колония была беззащитна перед стаями кровожадных гоблинов и волколаков; земной поклон вам, доблестные Стражи Цитадели! («Слышь, кум — стаи гоблинов... ты хоть одного тут видал, хотя б издаля?» «Ну, сам-то, вестимо, не видал, но знающие люди сказывают, будто намедни на Выдряном ручье...») Память об этой помощи навсегда останется в наших сердцах — так же как само княжество Итилиенское навсегда останется вассалом Воссоединенного Королевства, его заандуинским щитом. Однако оборонять Королевство мы будем по своему разумению: мы живем не в Анориене, а за Великой Рекой, а потому нам придется жить в мире и согласии со всеми здешними народами — нравится это кому-то или нет. («Об чем это он, кум?» «Ну, я так себе понимаю, что вот, для примера, тролли в Хмурых горах: сказывают, будто железо у них там — по цене грязи, а вот с лесом весьма напряжно...» «Так-то оно так...») Одним словом. Его Величеству королю Гондора и Арнора — трижды виват! («Чудно это, кум...» «Ты лучше гляди, дурья башка, — там справа уже бочки выкатывают! На халяву — можно и за Его Величество... Ур-р-ра-а!!!»)

...Гонец из Минас-Тирита — лейтенант дунаданской лейб-гвардии — появился на лугу, когда церемония была в разгаре: конь его был в мыле и тяжко поводил запавшими боками. Сэр Элвард, свернутый в бараний рог людьми из тайной стражи («Будьте любезны улыбаться, сэр!.. Кому сказано — улыбайся!») и теперь бессильно наблюдавший все это неслыханное предательство — сдачу без боя ключевой крепости, — встрепенулся, и в сердце его затеплилась отчаянная надежда: Его Величество каким-то образом проведал о мятеже и посылает Отряду приказ взять к ногтю всех этих трижды изменников — от Фарамира до Гепарда... Увы! Пакет был и в самом деле от Арагорна, но предназначался он как раз капитану тайной стражи. Тот прямо на месте сломал печать с Белым деревом и погрузился в чтение; затем неторопливо сложил депешу и со странным смешком протянул ее сэру Элварду:

— Прочтите, лейтенант. Думаю, вам это будет небезынтересно.

Письмо являло собой детальную инструкцию — как Белому отряду действовать в новых обстоятельствах. Арагорн писал, что для сохранения статус-кво следует выявить базы Итилиенского полка и уничтожить их одним ударом — так, чтобы не ушел ни единый человек; операция должна быть молниеносной и совершенно секретной, а кому приписать в дальнейшем сие чудовищное злодеяние — горным троллям, гоблинам или лично Морготу, — это уж на усмотрение капитана. Но!!! Если есть хотя бы тень сомнения в успехе подобной операции (может статься, например, что время упущено и итилиенцев уже почти столько же, сколько Белых), проводить ее не следует. Тогда надлежит выдать нужду за добродетель и передать охрану Эмин-Арнена офицерам Итилиенского полка — в обмен на подтверждение Фарамиром своей вассальной присяги, а самим возвращаться в Минас-Тирит, оставив на месте лишь агентурную сеть. Его Величество еще раз повторял, что жизнь Фарамира неприкосновенна при любых обстоятельствах; тех же, кто — сознательно или по недомыслию — спровоцирует открытое столкновение между Белыми и итилиенцами (что немедля приведет к партизанской войне в княжестве и взорвет изнутри все Воссоединенное Королевство), ждет казнь за государственную измену. Короче говоря: во-первых, «начал делать — так уж делай, чтоб не встал»; во-вторых, «не уверен — не обгоняй»...

«На свете есть множество владык, — писал в постскриптуме Его Величество, — которые обожают облекать свои приказы в форму намеков, дабы иметь потом возможность спрятаться за спину непосредственного исполнителя — их, дескать, „неверно поняли“. Так вот, Элессар из рода Валандила к их числу не принадлежит: он всегда принимает ответственность на себя и называет вещи своими именами, а в его приказах содержится лишь то, что в них содержится. Если же в Белом отряде найдутся офицеры, которые — имея усердие не по разуму — примут категорические запреты за завуалированные пожелания государя, то капитану Гепарду надлежит нейтрализовать оных офицеров любой ценою».

— Как видите, лейтенант, сохраняя вам жизнь в ходе ваших ночных кунштюков, я в известном смысле нарушил приказ Короля.

— Так вы знали об этом приказе заранее? — Сэр Элвард глядел на Гепарда с суеверным страхом.

— Вы переоцениваете мои возможности. Просто я в отличие от вас умею просчитывать комбинацию хотя бы на пару ходов вперед.

— ...Уходят! Ты гляди — и вправду уходят! — выдохнул наконец Грагер, провожая глазами потянувшуюся по Осгилиатскому тракту колонну Белых: пальцы левой руки он, однако, продолжал держать скрещенными особым образом — «дабы не сглазить». — Я, грешным делом, до последней секунды не верил, все ждал от них какой-нибудь подлянки... Вы гений. Ваше Величество!

— Во-первых, не Ваше Величество, а Ваше Высочество; и имейте в виду, барон, — к шуткам на эту тему я совершенно не расположен...

— Виноват, Ваше Высочество.

— Впрочем, — тут Фарамир со скупой улыбкой оглядел собравшихся вокруг них бойцов Итилиенского полка, — вам всем дозволяется обращаться ко мне — по старой памяти — «мой капитан»; привилегия эта, ясное дело, не наследственная. А теперь, парни. Ее Высочество проводит вас в замок — там уже все накрыто и откупорено: мы с господами офицерами и... э-э-э... гостями с Восхода догоним вас минут через десять... Так что это вы там, барон Грагер, давеча благодушествовали — «уходят, уходят»... Вы и вправду так думаете?

— Никак нет, мой капитан. Их агентурная сеть...

— Вот именно. И что теперь прикажете с нею делать?

— Ничего, Ваше Высочество.

— Ну-ка объяснитесь...

— Пожалуйста. Отдавать под суд выявленных нами людей Гепарда бессмысленно: если Итилиен был и остается вассалом Гондора, то в их работе на монарха Воссоединенного Королевства нет состава преступления. Иногда в подобных случаях шпиона по-тихому ликвидируют, но это крайняя мера: тем самым мы фактически объявим Минас-Тириту, что находимся с ними в состоянии... ну, если не войны, то открытой вражды. И наконец, самое главное, принц: я почти уверен, что их сеть выявлена нами не полностью; взяв лишь известную нам ее часть, мы позволим им в дальнейшем спокойно использовать оставшихся на свободе агентов. А вот если мы не тронем никого, то вычислить, что же именно нам известно, окажется невозможным, и тогда им — по законам конспирации — придется исходить из того, что вся эта агентура засвечена; думаю, они если и не поставят на ней крест, то законсервируют надолго. Во всяком случае, я на их месте не стал бы приближаться к такой «полузасвеченной» сети и на три полета стрелы...

— Ладно, это все теперь на ваше усмотрение, барон Грагер. Жалую вам капитанский чин и соответствующие полномочия.

— Ого! — рассмеялся Тангорн. — Я вижу, принц, становление Итилиенского государства идет не вполне обычным путем: первой по счету его институцией станет контрразведывательная служба...

— С волками жить... — пожал плечами Фарамир. — Впрочем, все это вряд ли интересно нашим гостям. Где вы там, Цэрлэг?.. Признаться, я пребываю в некотором затруднении: за сегодняшние ночные подвиги вас, безусловно, следовало бы возвести в рыцарское достоинство, однако здесь сразу возникает бездна формальных сложностей... Да и нужно ли воину пустынь звание гондорского рыцаря?

— Совершенно ни к чему, Ваше Высочество! — покачал головою Цэрлэг.

— Ну вот видите... Тогда нам ничего не остается, кроме как последовать древним легендам: просите все, чего вашей душе угодно, сержант! Только имейте в виду — дочерей на выданье у меня пока не предвидится, а в княжеской казне... сколько там у нас, Берегонд?

— Сто тридцать шесть золотых, Ваше Высочество.

— М-да... на вендотенийскую сокровищницу, как видите, не тянет... Вам, наверное, нужно время подумать, сержант? Да, кстати, за мною ведь еще один должок: за спасение вами вот этого прекрасного сэра...

— Прошу прощения. Ваше Высочество... — смутился орокуэн. — Но мы... как бы это сказать... все вместе, так что просьба у нас будет общая. Лучше, если вам все расскажет барон Тангорн: считайте, что я вроде как передал свое право ему...

— Вот как? — Принц с веселым изумлением оглядел трех товарищей. — Чем дальше — тем интереснее. Просьба, надо полагать, конфиденциальная?

— Да, Ваше Высочество.

— ...Насколько я понимаю, барон, речь пойдет о палантире, — начал Фарамир, когда они отъехали шагов на двадцать; он был хмур, и на лице его не осталось и следа веселости.

— Так вы уже догадались, принц?

— Я же не полный дурак; иначе с чего бы это вы просили захватить его с собой при побеге? Просто мне и в голову не приходило, что вы с этими ребятами одна компания... Значит, теперь придется отдать магический кристалл в руки мордорцев. В хорошенькую историю я вляпался с вашей подачи, ничего не скажешь...

— Это не так, Ваше Высочество. Халаддин не состоит сейчас на мордорской службе, он действует сам по себе — и, смею утверждать, в интересах всей цивилизации Средиземья... Печаль в том, что я не вправе посвятить вас в суть возложенной на него миссии и прошу поверить мне на слово.

— Да не об этом речь, — отмахнулся Фарамир. — Ты же знаешь — я всегда доверял тебе... кое в чем — даже больше, чем самому себе. Дело в другом: а не окажется ли так, что вы — трое — на самом деле лишь чьи-то марионетки и этот кое-кто просто загребает жар вашими руками? Проанализируй-ка ситуацию еще раз — только уже не как друг Халаддина и Цэрлэга, а как профессиональный разведчик...

— Анализировал многократно и вот что скажу: кто бы ни затеял все это изначально, Халаддин будет вести только свою собственную игру, а этот парень — верьте слову — весьма прочен на излом, хотя по виду не скажешь. И еще: мне он нравится по-настоящему, и я сделаю все, чтобы привести его к победе.

— Ладно, — проворчал принц после некоторого раздумья, — будем считать, что ты меня убедил. Так чем конкретно я могу вам помочь?

— Во-первых, принять мою отставку, — начал барон и, встретив изумленный взгляд Фарамира, пояснил: — Мне придется на некоторое время наведаться в Умбар: я предполагаю действовать там в качестве частного лица — дабы не поставить ненароком в ложное положение Ваше Высочество...

ГЛАВА 31

Гондор, Минас-Тирит.

17 мая 3019 года

— Ее Величество Королева Гондора и Арнора! — возгласил церемониймейстер и бесследно растаял в воздухе — будто бы его тут и не было. Все-таки дворцовая челядь обладает, помимо выучки, еще и сверхъестественным чутьем: у Арагорна были стальные нервы (профессия кондотьера обязывает), и истинные чувства свои — когда кто-либо произносил при нем «Ее Величество Королева» — он скрывал вроде бы до полной неразличимости, но вот поди ж ты... Как-то ведь чует, шельма, что каждый такой раз у Его Величества Элессара Эльфинита возникает мимолетное как дуновение ветерка желание: либо сдать произнесшего сии слова на попечение ребят из тайной стражи (не к ночи они будь помянуты), либо просто извлечь из ножен Андрил и аккуратненько развалить того напополам — от темечка до копчика...

Бог ты мой, до чего же она была прекрасна! Ни в одном из человеческих языков не найти нужных слов, чтобы описать ее красоту, а сами эльфы в словах не нуждаются... Впрочем, не в красоте как таковой было дело; абсолютная, поистине звездная, недоступность — вот тот поводок, на котором его уверенной рукой вели все эти годы, с той самой поры, как он впервые попал в Зачарованные леса и повстречал там — о, чисто случайно! — Арвен Ундомиэль, дочь самого Владыки Элронда, Вечернюю Звезду Имладриса. Никому уже не узнать, почему эльфы остановили свой выбор именно на нем — одном из бесчисленных дунаданских князей (собственно говоря, князем почитает себя едва ли не каждый дунадан — уверенно выводя свою родословную если и не прямиком от Исилдура, то уж от Эарендура-то с гарантией); как бы то ни было. Перворожденные не промахнулись: возложенную на него задачу Арагорн выполнил с блеском.

А сейчас он глядел на нее с совершенно неведомым ему доселе чувством — отчаянием: дальнейшая борьба бессмысленна — сколько же можно гнаться за миражом... Да, пора подводить итог, а самому себе врать не резон. Итак, безвестный атаман северных следопытов выиграл величайшую в истории Средиземья войну, взошел на престол Воссоединенного Королевства и стал-таки первым среди владык Заката — только вот к обладанию этой женщиной все это не приблизило его ни на шаг.

— Чего ты хочешь от меня, Арвен? — Он понимал, что говорит не то и не так, но ничего поделать с собою не мог. — Я сокрушил Мордор и положил к твоим ногам корону Гондора и Арнора; если тебе этого мало — я раздвину границы нашего королевства за Рунное море и Вендотенийские горы. Я завоюю Харад с дальневосходными странами и сделаю тебя королевой Мира — только скажи!..

— А разве ты не хочешь этого сам?

— Уже нет. Мне теперь нужна только ты... Знаешь, мне отчего-то кажется, будто тогда, в Дольне, я был тебе ближе, чем сейчас...

— Пойми, — на лице ее вновь появилось выражение усталого сострадания — учительница, в который раз разъясняющая правило правописания тупому ученику, — я не могу принадлежать никому из людей — не мучай себя понапрасну. Вспомни историю принца Валакара и царевны Видумави; как там пишут в ваших собственных летописях: «Гондорцы считали себя много выше северян по рождению; брак с низшей, хотя и союзной расой считался оскорблением». Понятно, что там все кончилось гражданской войной... А ведь с высоты моего происхождения не видно разницы даже между Исилдуром и каким-нибудь чернокожим вождем из Дальнего Харада... Но даже это пустяк по сравнению с главным — возрастом: ведь ты для меня даже не мальчишка, а младенец. Ну не назовешь же ты женой трехлетнюю девчушку — даже если та внешне будет выглядеть как взрослая...

— Вот как?..

— Конечно. Ты и ведешь себя как избалованный ребенок. Наигрался за считанные дни знаками королевской власти и вот уже возжелал новую игрушку — Арвен, Вечернюю Звезду Имладриса. Вдумайся: даже любовь ты хочешь выменять за пригоршню леденцов — короны людских царств... Неужели ты, столько лет имея дело с эльфами, так до сих пор и не понял — никому из нас не нужна власть как таковая? Поверь, для меня нет разницы между гондорским венцом и вот этим кубком — и то, и другое лишь куски серебра с самоцветными камнями...

— Да, похоже, что я и вправду младенец. И обманули вы меня — тогда, в Лориене, — именно как младенца.

— Ты обманул себя сам, — спокойно возразила она. — Вспомни, пожалуйста, как было дело.

Мгновение — и стены дворцового зала заволокло серебристым туманом, из которого выступили смутные силуэты лориенских мэллорнов, и он вновь услыхал — будто бы совсем рядом — мягкий голос Элронда: «Может быть, с моей дочерью возродится в Средиземье царствование Людей, но, как бы я ни любил тебя, скажу: для малого Арвен Ундомиэль не станет менять хода своей судьбы. Только король Арнора и Гондора сможет стать ее мужем...» Голос Владыки замер беззвучным шелестом, и Арагорн вновь увидал рядом с собою Арвен — та небрежным мановением руки вернула залу настоящий его облик.

— Сказано было именно так, Арагорн, сын Арахорна. Это чистая правда — только король Арнора и Гондора может стать мужем эльфийской принцессы; но разве тебе обещали, что он непременно станет им?

— Ты как всегда права, — криво усмехнулся он. — Младенцу — коим являюсь я — и в голову не могло прийти такое: Владыка Дольна пытается отпереться от своего слова... Что ж, лазейки в контракте он отыскивает отменно — куда там умбарским стряпчим...

— С тобою честно расплатились за работу — Возрожденным Мечом и троном Воссоединенного Королевства.

— Да, троном, которым я не распоряжаюсь!

— Ну, не надо прибедняться. — Она чуть поморщилась. — И потом, ты ведь с самого начала знал, что по восшествии на престол получишь эльфийского советника...

— Скажите лучше — наместника.

— Ты опять преувеличиваешь... К тому же тебе пошли навстречу: советником в Минас-Тирит прислали не кого-нибудь, а меня — чтобы в глазах твоих подданных все это выглядело как обычный династический брак. А вот ты — ты вообразил себе невесть что и вознамерился пополнить свою коллекцию девок еще и дочерью эльфийского Владыки!

— Ты же знаешь, что это не так. — В голосе его не было уже ничего, кроме усталой покорности. — Когда в Лориене ты взяла из моих рук кольцо Барахира...

— Ах, это... Ты хочешь мне напомнить историю Берена и Лучиень? Пойми же наконец: это не более чем легенда, причем легенда людская — у эльфов она может вызвать лишь смех.

— Спасибо за разъяснение... Попросту говоря — для вас любовь между эльфом и человеком проходит по разряду скотоложства, так?..

— Давай прекратим этот глупый разговор... Ты очень кстати помянул давеча о необходимости соблюдать соглашения. Не кажется ли тебе, что второй за последние недели «несчастный случай» с людьми из моей свиты — это чересчур?

— А, вот ты о чем...

— Именно об этом, дорогой. И если вы тут вообразили, будто Лориен неспособен защитить людей, которые на него работают, мы преподадим твоей тайной страже такой урок, что они запомнят его навсегда... Если будет кому запоминать.

— Придется напомнить тебе, дорогая. — проснувшаяся злость помогла ему прийти в себя — так подымает на ноги живительная вонь нюхательной соли; наведенный морок таял в мозгу, и дунадан вновь становился самим собою — белым полярным волком, вышедшим против стаи шакалов, — придется напомнить, что хозяева тут пока еще не вы. Давай называть вещи своими именами: будь твоя «свита» настоящим посольством, их всех давным-давно уже повысылали бы из страны — с формулировкой «за деятельность, несовместимую с дипломатическим статусом».

— Знаешь, — задумчиво произнесла Арвен, — тебя порою губит чрезмерная логичность — из нее следует предсказуемость. Ты не стал бы прибегать к подобным мерам без крайней нужды — следовательно, погибшие вплотную подошли к чему-то сверхсекретному и необыкновенно важному. Так что мне осталось лишь выяснить, чем именно они занимались в свои последние дни.

— Ну и как — есть успехи?

— О, и еще какие! Если только это можно назвать успехами... Мы — каюсь — смотрели сквозь пальцы на твои игры с мертвецами; честно говоря, никто не верил, что смертный овладеет заклятием Тени до той степени, чтобы по-настоящему вернуть их к жизни. Но теперь ты вознамерился унаследовать еще и черное знание Мордора — собираешь где только можно эти отравленные осколки и, похоже, вообразил, будто тебе и это сойдет с рук... Да, не спорю: ты — авантюрист высочайшего класса (мы, собственно, такого и выбирали — из многих и многих), человек очень умный, отчаянно храбрый и абсолютно безжалостный — и к другим, и к себе. Знаю — тебе не в новинку жонглировать живой коброй, но поверь: никогда еще — никогда, клянусь чертогами Валинора! — ты не затевал такой опасной игры, как сейчас...

— Ну, я еще и человек весьма прагматичный. Фокус в том, что для вас эти игры не менее гибельны, чем для меня — рад, что ты наконец уяснила себе степень опасности. Так что я готов отыграть задний ход, едва лишь получу отступного.

— Ого!.. А дорого ли ты просишь?

— Тебе уже известна цена — и другой не будет.

Арвен молча двинулась прочь, будто вертикальный солнечный луч, пронзивший запыленную комнату, и когда она обернулась на его негромкий оклик «Обожди!», это была победа почище Пеленнора и Кормаллена.

— Обожди, — повторил он и, небрежно подкинув на ладони серебряный кубок — тот самый, коим она иллюстрировала давеча свои инвективы, — поймал его и одним движением смял в горсти, как бумажный фунтик: рубины инкрустации каплями крови брызнули меж пальцев и с костяным стуком запрыгали по мраморному полу. — Клянусь чертогами Валинора, — медленно повторил он вслед за нею, — я теперь тоже не вижу разницы между гондорской короной и кубком; извини, но короны под рукой не случилось...

С этими словами он небрежно кинул ей этот кусок мятого серебра — так, что Арвен волей-неволей пришлось его поймать, — и, не оглядываясь, вышел прочь: кажется, впервые поле боя осталось за ним. Да, она права — он вступил в игру, опаснее которой не бывает, и поворачивать назад не собирается. Он хочет эту женщину — и он ее получит, чего бы это ни стоило. Этому не бывать до тех пор, пока эльфы остаются эльфами? Что же, значит, надо сокрушить самую основу их силы. Задача немыслимой сложности, но куда более увлекательная, чем, к примеру, завоевание Харада...

Тут его наконец вернул к реальности голос дежурного лейб-гвардейца: «Ваше Величество!.. Ваше Величество!.. Там прибыл Белый отряд из Итилиена. Прикажете принять?»

...Арагорн молчал, опустив голову и сложив руки на груди; сидящий перед ним в кресле Гепард (нога в лубке неловко отставлена в сторону) вот уже несколько минут как закончил свой невеселый отчет и теперь ожидал приговора.

— В тех обстоятельствах, капитан, — поднял наконец взор Его Величество, — ваши действия следует признать оправданными. Сам я — будь на вашем месте — действовал бы так же... Впрочем, это и неудивительно.

— Так точно. Ваше Величество. Наша тень — это Ваша тень.

— Ты, кажется, хотел что-то спросить?

— Да. В Итилиене мы были связаны по рукам и ногам категорическим приказом сохранять жизнь Фарамиру. Не считаете ли вы необходимым пересмотреть...

— Нет, не считаю. Видишь ли, — дунадан задумчиво прошелся по комнате, — я прожил бурную жизнь и повинен во множестве грехов, в том числе и смертных... Но вот клятвопреступником я не был никогда — и не буду.

— Какое это имеет отношение к реальной политике?..

— Самое прямое. Фарамир — человек чести; значит, пока я не нарушил своих обязательств, и он не отступит от своих. А меня в общем-то устраивает статус-кво...

— Но в Итилиен сейчас начнут стекаться все те, кто недоволен властью Вашего Величества!

— Разумеется — и это просто замечательно! Я ведь тем самым избавляюсь от оппозиции в Гондоре, причем заметь: абсолютно бескровно. Ну а уж как отвратить помыслы означенной публики от реставрации прежней династии — это теперь будет головная боль Фарамира: он, повторяю, тоже связан словом.

— И вас не волнует то, что князь Итилиенский, похоже, уже начал какие-то тайные шашни с Восходом?

— В твоем рапорте этого не было! Откуда информация?

— Дело в том, что ногу мне сломал разведчик-орокуэн, а чинил ее той же ночью врач-умбарец — звали его, как сейчас помню, Халаддин. Эти ребята пришли из-за Хмурых гор в компании с небезызвестным бароном Тангорном...

— А ну-ка опиши мне этого самого доктора! Гепард удивленно взглянул на Арагорна: тот подался вперед, а голос его чуть заметно дрогнул.

— ...Да, это он, несомненно, — пробормотал дунадан и на несколько секунд прикрыл глаза. — Значит, Тангорн разыскал в Мордоре Халаддина и приволок его в Итилиен, к Фарамиру... Черт побери, капитан, самую скверную новость ты все-таки приберег на закуску! Похоже, я крупно недооценил этого философа...

— Простите, Ваше Величество, я пока не в курсе — что собой представляет этот Халаддин?

— Видишь ли, тебе сейчас предстоит возглавить одно небольшое сверхзасекреченное подразделение — группу «Феанор»: она даже не входит в структуру Тайной стражи и подчинена напрямую мне. Стратегическая задача «Феанора» на все обозримое время — собирать знания, оставшиеся после Мордора и Изенгарда: мы попробуем использовать все это для наших собственных целей. Одними книгами тут не обойдешься — необходимы и сами люди... Так вот, восемнадцатым номером в нашем списке значится доктор Халаддин. Можно, конечно, предположить, что он чистым случаем повстречался с Тангорном — умбарским резидентом Фарамира, — но я лично в такие совпадения не верю.

— Так вы думаете... Фарамир занимается тем же самым, что и вы?

— Обычно верные мысли приходят в умные головы одновременно; кстати, и эльфы сейчас заняты такими же поисками — правда, с иной целью... Но фокус в том, что Фарамиру — при его давних связях на Восходе — искать куда легче, чем остальным. Кстати сказать, списки, на которые мы сейчас ориентируемся, составлены на основе довоенных докладов его заандуинских резидентов — хвала Манве, что архивы Королевского совета попали к нам, а не к эльфам... Короче говоря, капитан, немедленно найдите Тангорна и вытряхните из него все, что можно: после этого продумайте — как нам наложить лапу на добычу итилиенцев. Более важного дела сейчас нет.

— Организовать похищение прямо из Эмин-Арнена? — обескураженно покачал головою Гепард. — Но наша тамошняя сеть практически разгромлена этим чертовым Грагером, и такую операцию она вряд ли потянет...

— Тангорн не станет сидеть в Эмин-Арнене. Фарамир наверняка отправит его в Умбар, где барон столь успешно работал перед войной: там сейчас полно мордорских эмигрантов, да и для тайных дипломатических миссий лучшего места не найти. Халаддина они наверняка уже где-нибудь спрятали... Впрочем, это-то мы легко проверим. Я сейчас пошлю гонца в Эмин-Арнен — в любом случае следует передать мои наилучшие пожелания князю Итилиенскому. И если гонец не застанет там ни Халаддина, ни Тангорна — а именно так, я полагаю, и будет, — немедля отправляй своих людей в Умбар. Действуй, капитан. И поправляйся быстрее, работы невпроворот.

— ...А где сейчас пребывает Росомаха?

— Он в Изенгарде, командует шайкой мародеров-дунгар. Его задание — пробойный огонь.

— А Мангуст?

— Этот в Миндоллуине — каторжник на каменоломнях, — отвечал сотрудник «Феанора», вводящий Гепарда во владение наследством, и пояснил: — В рамках операции «Пересмешник», господин капитан. Его выход оттуда намечен на будущий вторник.

— Можете ли вы ускорить завершение этой операции?

— Никак невозможно, господин капитан. Мангуст работает без прикрытия, а каменоломни — вотчина людей Королевы. Если его засветить, он не проживет и пяти минут — «попытка к бегству», и никаких концов...

— Ладно, — он прикинул, за сколько дней обернется гонец в Эмин-Арнен, — до вторника время терпит. Как только появится — немедля ко мне.

ГЛАВА 32

Гондор, гора Миндоллуин.

19 мая 3019 года

С птичьего полета миндоллуинские каменоломни, где добывают строительный известняк для Минас-Тирита, смахивали на выщербленную по краю фарфоровую чашку, дно и стенки которой облепили в поисках следов сахара сотни крохотных и въедливых домовых муравьев. В погожие дни — а сегодня как раз и был такой — белоснежная воронка работала как рефлектор, собирающий солнечные лучи, и во внутренних, непродуваемых, ее частях стояло адское пекло. И это — в середине мая; о том, что здесь будет твориться летом, Кумай старался не думать. Конечно, тем из пленных, кто угодил в Анфалас, на галеры, приходилось еще хуже — но это, согласитесь, довольно слабое утешение. Сегодня ему еще крупно повезло: выпала работа на самой верхней бровке, где был прохладный ветерок и почти не было удушающей известковой пыли. Правда, тех, кто трудился на внешнем периметре каменоломен, заковывали в ножные кандалы, но он находил такую цену вполне приемлемой.

В паре с Кумаем вот уже неделю как работал Мбанга, погонщик боевого мумака из Харадского корпуса, не владевший всеобщим языком. За полтора месяца надсмотрщики вколотили в того необходимый и достаточный — с их точки зрения — словарный запас («встал», «пошел», «понес», «покатил», «руки за голову»); только вот на словосочетании «ленивая черная скотина» стороны пришли в состояние лингвистического ступора, так что пришлось оставить просто «черномазый».