Уроки любви (№2) - Неисправимый повеса

Сент сидел так близко, что их бедра соприкасались, и он так притянул к себе книгу, что половина лежала у нее на коленях, а половина — у него. Когда он склонялся над страницей, читая роль Пака своим низким, хорошо поставленным голосом, ей с трудом удавалось подавить отчаянное желание поцеловать его в ухо.

Она читала за Лизандра и Титанию, которые, к счастью, не пересекались с Паком. Было очень трудно говорить обычным голосом и при этом не смотреть на Сента. А затем он еще больше все усложнил.

— Как ты собираешься заплатить мне? — спросил он, пока остальные гости обсуждали воссоединение Лизандра и Гермии вопреки Елене.

— Еще не прошло двадцати четырех часов. Тише.

— Скажи мне сейчас, или я буду думать, что ты намерена заплатить мне твоими мягкими грудками и твоей…

— Хорошо, хорошо. Я заплачу… — Эви остановилась, отчаянно пытаясь придумать что-нибудь, хотя сама уже склонялась к тому, чтобы снова заняться с ним любовью. — Я достану вам приглашение на ежегодный пикник у генерала Барретта.

— Прошу прощения?

Это была отличная мысль. Туда приглашали только наиболее значительных людей, и в словесных поединках с гостями Сент смог бы всем показать свою находчивость и остроумие. И там собиралось хорошее общество: подходящее для него и для тех уроков, которые она все еще надеялась ему преподать.

— Этот пикник очень популярен, и только для избранных.

— Я знаю. Но разве это можно назвать доброй услугой — пригласить меня на пикник, где все будут шептаться у меня за спиной и всячески меня игнорировать?

— Вас не станут иг…

— В таком случае ты проведешь весь день со мной, со мной рядом.

Она начала было отказываться, но вспомнила, что Виктор никогда не посещает сборищ, где присутствует такое огромное количество либералов.

— Договорились.

Чтения возобновились с момента, когда ткач Основа и его друзья обсуждали представление, которое они репетировали к королевскому бракосочетанию. Сент пошевелил рукой, скрытой под книгой. Хотя Эви остро чувствовала его близость и была настороже, она чуть было не подпрыгнула на месте, когда его пальцы, нежно лаская, скользнули между ее бедер.

— Прекрати, — прошептала она, опустив голову. Она попыталась отодвинуться, но он удержал ее за юбку, прижав к своему бедру.

— Оближи губы, — прошептал он.

— Нет.

Его пальцы продвигались все дальше по внутренней стороне ее бедра.

— Ты уже готова принять меня?

Быстрым движением она коснулась языком своих губ.

— Теперь я должна встать на голову? Перестань. Люсинда увидит.

Пальцы его остановились, но он не убрал руку.

— И она скажет?

— Нет, — прошептала Эви, отважившись бросить взгляд на его профиль. — Но она станет расспрашивать, и тогда мне придется объясняться, а я не могу.

Все кругом над чем-то смеялись, и она с опозданием к ним присоединилась. Сент неподвижно сидел рядом, но Эви почувствовала, как он внезапно напрягся. У нее перехватило дыхание.

— И что же ты станешь объяснять насчет меня? — прошептал он, почти касаясь губами ее уха.

О Господи, ей так хотелось прикоснуться к нему!

— То, почему я тебя люблю, — неуверенно прошептала она в ответ. — Не заставляй меня пожалеть об этом, Майкл. Пожалуйста, убери руку.

Его рука снова скользнула под книгу, и Эвелина наконец-то смогла перевести дух. Но это не избавило девушку от страстного желания обвить руками его плечи и осыпать его грешные губы поцелуями. Однако она все же поняла, что способна сдержать себя.

— Ты меня любишь, — повторил он. — Как интересно.

Затем он поднял голову и громко прочитал реплику Пака, словно все это время следил за ходом пьесы.

Что здесь за сброд мужланов расшумелся

Так близко от царицы?

Эвелина не понимала, как ему удавалось не упускать ничего из внимания; сама она едва помнила, что в комнате присутствуют и другие люди. И это, конечно же, мало способствовало сохранению безупречности ее репутации.

Глава 21

…И снова в жизнь, и в тот же круг.

И даже скуке, в нем цветущей,

Всему, что сам отверг, я рад.

Байрон. Еще усилье — и постылый…[20]

С неохотой сознавая, что вечер подошел к концу, Сент взял еще один кусочек торта. Если бы и на других светских приемах было так же интересно, как у леди Бетсон, он не стал бы столь старательно их избегать.

Еще более интересным был, однако, его тихий разговор с Эвелиной Марией. Беседуя с Люсиндой Барретт и графиней, Сент продолжал смотреть на Эви. Когда обсуждение пьесы и обед закончились, оставаться рядом с ней значило бы подвергнуть ее чувство благопристойности слишком большому испытанию. Но она сказала, что любит его. И не потому, что они стали любовниками, или за то, что он приобрел новое здание для сирот, а по какой-то другой причине, которую она сама не могла объяснить.

Те немногие комплименты, что он получал, по большей части относились к его искусству любовника, или к умению очаровывать, или метко стрелять из пистолета. Все это были характеристики, которые он мог определить и контролировать.

Мысль о том, что кто-то действительно любит его, казалась гораздо более тонкой и ценной. И полностью неожиданной.

В последний раз рассмеявшись, Эвелина и мисс Барретт поднялись. Поспешно отложив торт в сторону, Сент присоединился к ним.

— Мне нужно идти, — протяжно сказал он, взяв руку леди Бетсон. — Иначе десятки владельцев клубов вышлют поисковые команды. Благодарю вас, что позволили вторгнуться в ваши владения, леди Бетсон. Вы организовали интереснейший вечер.

На округлых щеках графини показались ямочки. — Следующий интересный вечер состоится двенадцатого, для обсуждения «Чайлд Гарольда» лорда Байрона. Вы получите приглашение, лорд Сент-Обин.

— И я охотно буду присутствовать.

Сент откланялся, догнал молодых леди и предложил руки им обеим.

— Вы позволите проводить вас?

В отличие от Эвелины мисс Барретт едва прикоснулась к его руке, и Сент расценил этот контраст как еще один добрый знак. Эви не стеснялась прикасаться к нему при всяком удобном случае, даже на публике. Ему только нужно позаботиться о том, чтобы таких удобных случаев было как можно больше.

— Эви сказала мне, что вы по случаю сделали удачное приобретение, — произнесла темноволосая леди, устремив взгляд в сторону коляски, когда они вышли на дорогу.

Ну что ж, она умеет хранить секреты.

— Мне показалось, что так следовало поступить, — ответил Сент, подсаживая девушку в экипаж.

Однако когда наступил момент освободить руку Эвелины, он сделал это с неохотой. Поднявшись в карету, Эви обернулась и посмотрела на него.

— Доброй ночи, Сент, — прошептала она, высвобождая пальцы из его руки.

— Спокойных снов, Эвелина Мария.

Карета укатила прочь, и Сент-Обин вскочил в седло. Как он уже говорил, для ночных бродяг, подобных ему, вечер только начинался. Но погружаться в раздумья лучше дома, за бутылкой бренди, чем за карточным столом в «Иезавели».

Отворив парадную дверь, Джансен заморгал.

— Милорд, мы не ждали вас так рано.

— Планы изменились, — проворчал он, отдавая плащ и прихватив графин бренди со стола в холле.

— Прислать Пемберли позаботиться о вас?

— Не надо. Обойдусь.

— Спокойной ночи, милорд.

Сент устало поднялся по лестнице и по длинному коридору прошел в свои личные апартаменты. Завтра снова начнется; суета, но сегодня ночью, слава Богу, он собирался немного выпить и хорошенько выспаться. Когда он отворил дверь спальни, его обдало холодным воздухом, несмотря на то что в камине за железной решеткой потрескивал огонь. Кто-то оставил чертово окно открытым.

— Привет, милорд.

Сразу же узнав этот голос, Сент обернулся и совсем не удивился при виде парнишки, который, облокотившись о спинку, развалился на кровати. Испачканные башмаки оставили на дорогом покрывале грязные следы.

— Рэндалл, — сказал Сент, снимая сюртук и перекидывая его через спинку ближайшего стула, — тебе не следовало оставлять окно открытым.

— Я подумал, что, может, мне придется смываться по-быстрому.

Свою правую руку парень Прятал под подушкой. Сент мысленно оценил расстояние до двери, до гардеробной и — до мальчишки. Рэндалл был ближе всего.

— И почему же такое могло бы случиться?

Рэндалл пошевелился, и из-под смятой подушки выглянуло полированное стальное дуло, а затем и весь пистолет.

— Когда я устрою большой шум, пустив пулю вам в башку. ваши слуги могут явиться сюда посмотреть.

Согласно кивнув, Сент погрузился в одно из глубоких кресел, расположенных между камином и кроватью. Все его мускулы были напряжены.

— В тебе просто проснулся вкус к убийству, или есть что-то, что тебя особенно беспокоит? Знаешь ли, есть более удобные мишени, чем я.

— Я говорил мисс Эви, что нужно было похоронить вас в этой темнице. Я говорил ей, что не выйдет ничего хорошего, если позволить вам снова увидеть дневной свет. Мисс Эви — не понимает, что людям с деньгами нет никакого дела до таких ничтожеств, как мы.

— И кроме того, люди с деньгами не самые лучшие мишени. Тех, кто в нас стреляет, вешают.

Парень пожал плечами, спустил ноги с кровати и встал. Пистолет в его руке не дрожал, и Сент не сомневался, что Рэндалл ни на секунду не поколеблется спустить курок. Хвала Люциферу, что мальчишка заявился к нему, а не к Эвелине.

— Если бы кто-нибудь отобрал у вас дом, разве вы не пристрелили бы его? Если бы вам пришлось почти целую неделю слушать плач малышей, испуганных тем, что они теряют свои постели, что им теперь придется есть крыс и жить в сточной канаве, разве вы не пристрелили бы человека, который сделал это? Не заботясь о том, благородных он кровей или нет?

Рэндалл все больше распалялся, и, по правде говоря, Сент не мог винить его за это.

— Да, я бы его пристрелил, — согласился он, — если бы только он не успел уже все обдумать и найти правильное решение.

— Говорите что хотите, это уже ничего не изменит. Вы можете дурачить мисс Эви, но не меня.

— И в чем же?

Не успел Рэндалл и рта открыть, как Сент начал действовать. Он вскочил, зажал под мышкой руку мальчика с пистолетом, изогнулся и, перекинув Рэндалла через себя, швырнул на пол. Схватив пистолет свободной рукой, он, однако, опустил его дулом вниз.

— Пойдем со мной, — сказал он.

Паренек сел, потирая запястье.

— Будь я проклят. Благородные не умеют так драться. Где вы этому научились?

— Ты не первый, кто навел на меня оружие, — сухо сказал Сент. — Вставай.

— Я не собираюсь отправляться в тюрьму.

— Сейчас самое время решать это.

— Не пойду.

Сент вздохнул.

— Никаких тюрем, никаких темниц и никаких цепей, хоть я и не прочь треснуть тебя по голове в обмен на любезность, которую ты мне оказал.

Со злобой глядя на него, Рэндалл поспешно поднялся на ноги.

— Мисс Эви думала, что я убью вас. Я пытался, но вы оказались хитрее.

Сент еще раз молча возблагодарил того, кто услышал его мольбы, и Рэндалл Бейкер не обратил свои кровожадные намерения против Эвелины.

Если бы мальчишка ранил или хотя бы напугал ее, Сент наверняка не был бы столь снисходительным, как в этот вечер.

Держа Рэндалла впереди себя на случай, если парню вздумается ударить его чем-нибудь еще, — Сент спустился с ним по лестнице в кабинет. Слуги отправились спать, и это было к лучшему. В любом случае он вовсе не хотел, чтобы видели, как он ведет подростка под дулом пистолета.

— Сядь сюда, — сказал он, указывая на стул возле письменного стола.

Все еще посматривая на него с подозрением, Рэндалл подчинился.

Сент уселся напротив, положив пистолет так, чтобы его легко было достать, и подтолкнул небольшую стопку бумаг в сторону Рэндалла.

— Мисс Эви удалось сотворить с вами чудо, или я должен прочесть тебе верхнюю страницу?

Мальчишка осклабился.

— Я немного умею читать.

Скрывая свое удивление, Сент кивнул. Видимо, Эвелина действительно сотворила чудо или даже два.

— Тогда читай, — сказал он, зажигая лампу и подкручивая фитиль.

Громко выговаривая слова, Рэндалл принялся за работу. Промучившись пять минут, он поднял взгляд на Сента.

— Что это за слово?

Сент склонился ниже.

— Ежегодно. Это значит, что налог на имущество будет пересматриваться один раз в год.

Какое-то время Сент наблюдал за Рэндаллом, на юном лице которого отражалось растущее разочарование. Он тщетно пытался разобраться в том, что выглядело для него почти иностранным языком.

— Могу я подвести итоги? — предложил маркиз.

— Что-то насчет дома. Это я понял.

— Очень большого дома, на Эрлс-Корт-Гарденс, с двадцатью семью комнатами. Это, — и он щелкнул пальцем по бумагам, — договор на двадцати трех страницах о приобретении мной дома в качестве помещения для несовершеннолетних, лишенных попечения родителей.

На лице Рэндалла явственно отразилось смущение.

— Вы купили для нас другой приют?

— Да, именно так.

— Почему? Сент вздохнул.

— Ваша мисс Эви очень убедительна.

— Вы собираетесь жениться на ней?

Пытаясь не обращать внимания на легкую дрожь, которая охватила все его существо при словах мальчишки, Сент пожал плечами:

— Возможно.

Он снова сложил бумаги аккуратной стопкой.

— Теперь иди домой. И, смею предположить, ты не станешь распространяться о пистолете или вторжении в мой дом. Учитывая, что оружие принесла Эвелина, ее это может слегка расстроить.

— Ага. А вы, маркиз, не такой уж паршивый дьявол, как я думал. Я рад, что не пристрелил вас.

— Я тоже.

Держа в руке пистолет, Сент выпроводил Рэндалла через парадный вход. Заперев тяжелую дубовую дверь, он с облегчением прислонился к ней спиной. Ночной инцидент был далеко не самым дерзким вызовом, который он когда-либо получал, но тем не менее он больше обеспокоил Сента, чем прежние схватки.

Раньше, когда он оказывался под дулом пистолета, находившегося обычно в руке разгневанного мужа или другого родственника очередной крошки, его действительно совершенно не заботил исход стычки. Сегодня ночью, однако, его это обеспокоило. Не потому, что он боялся быть убитым, а потому, что смерть помешала бы ему выполнить задачу, которую он перед собой поставил, а именно: обладать Эвелиной Марией Раддик. Говоря проще, он не хотел умирать, потому что теперь ему было ради чего жить.

Вытащив из кармана пистолет, он повернул его, чтобы достать из ствола пулю. Ничего не получилось.

— Будь я проклят.

Ствол был пуст. На его взгляд, пистолет никогда и не был заряжен. Эвелина удерживала его в плену с незаряженным пистолетом! Сент покачал головой. Она сказала, что никогда не причинила бы ему вреда. Никто и никогда прежде не смел обходиться с ним подобным образом, но и не значил для него столько. Бог свидетель, она очень отважна.

А это в сочетании с кучей добрых намерений и склонностью видеть во всем и во всех только хорошее делало ее опасной. И единственный способ защититься — это увериться в том, что ей не ускользнуть из его рук.

Сенту очень хотелось поговорить с кем-нибудь о своем странном открытии, но все, кого он мог считать заслуживающими доверия, были теснее связаны с Эвелиной, чем с ним. Какое-то время Сент оставался в холле, вслушиваясь в тишину дома, но внезапно его осенило, кого скорее всего мог бы он сделать своим доверенным лицом. Отделившись от двери, маркиз направился в помещение для слуг.

— Джансен, — позвал он, тихонько постучав в ближайшую К центральной части дома дверь. — Поди сюда!

Спустя мгновение дверь открылась. Дворецкий без сюртука, в мятой рубашке поспешно выскочил в коридор.

— Милорд! Что-то случилось?

— Пойдем со мной, — сказал Сент.

— Сейчас, милорд?

— Да, сейчас.

— Я… э-э… хорошо, милорд.

Приглушенные шаги одетых в чулки ног следовали за Сен-том по пути в главный коридор. Хвала Люциферу, дворецкий не успел еще снять брюки. Схватив со стола свечу, Сент направился в малую гостиную. Пока Джансен замешкался в дверях, маркиз присел перед камином и зажег свечу от углей.

— Садись, — приказал он и, поднявшись, поставил свечу на каминную полку.

— Вы меня увольняете, милорд? — спросил Джансен напряженным голосом. — Если так, то я бы предпочел по крайней мере обуться.

Сент опустился в кресло, стоявшее напротив двери. Отлично. Выбранное им доверенное лицо думает, что его вызвали для увольнения.

— Глупости, — проворчал он. — Если бы я вознамерился вручить тебе твои бумаги, я бы по крайней мере дождался для этого более подходящего часа. Садись, Джансен.

Откашлявшись, дворецкий нерешительно ступил в малую гостиную в своих белых чулках и осторожно уселся на самый краешек ближайшего кресла. Поколебавшись, он сложил руки на костлявых коленях.

Ну что ж, это не сработало. Джансен выглядел как приговоренный перед казнью, и Сент начал уже подумывать, не довел ли он без особого труда своего дворецкого до апоплексического удара.

— Бренди? — сказал он. Джансен вскочил на ноги:

— Сию минуту, милорд.

— Сядь. Я сам принесу. Хочешь стаканчик?

Поднявшись, Сент направился к сервировочному столику с выпивкой.

— Я? Сент взглянул через плечо.

— Прекрати ныть. Ты пищишь, словно мышь. Да, ты.

— Я… ммм… да, милорд.

Как только они уселись — и на этот раз относительно удобно, — Сент отхлебнул большой глоток бренди.

— Мне захотелось узнать еще чье-нибудь мнение о проблеме, — начал он. — И я выбрал тебя.

— Благодарю за честь, милорд.

Стакан дворецкого почти опустел, и Сент, наклонившись, снова наполнил его.

— Требуется рассудительность. И честность.

— Конечно.

Теперь дело дошло до самого трудного. Все было так глупо! Он не мог поверить, что способен думать о подобных вещах, не то чтобы произносить их вслух. Хотя бы и своему дворецкому.

— Я подумываю, — начал он медленно, — произвести здесь некоторые изменения.

— Понимаю.

— По правде говоря, я подумываю о… — Сент остановился. Слово просто не хотело сходить с языка. Это было очень странно, слишком чуждо. Откашлявшись, он сделал новую попытку: — Я предполагаю обзавестись… приобрести…

— Новые занавески, милорд? Раз вы сказали, что хотите услышать мое честное мнение, шторы на окнах, особенно в комнатах нижнего этажа, совершенно…

— Не шторы.

— Ах!

Сент прикончил стакан бренди и налил еще.

— Это гораздо значительнее занавесок, поверь мне.

— Новый дом, милорд? — спросил Джансен. — Из весьма достоверных источников я слышал, что дом лорда Уэнстона на Парк-лейн скоро будет выставлен на про…

— Жену, — резко оборвал его Сент. — Я подумываю о том, чтобы жениться.

Какое-то время дворецкий сидел молча, с отвисшей челюстью.

— Я… милорд, я просто не чувствую себя достаточно компетентным, чтобы давать вам советы по таким вопросам.

— Не говори так, — возразил Сент. — Только скажи, можешь ли ты представить себе меня женатым человеком или нет.

К его удивлению, дворецкий отставил в сторону стакан с бренди и наклонился вперед.

— Милорд, я не хотел бы переступать границы, но я давно уже заметил… изменения в вашем поведении. Но на вопрос о том, можно ли представить вас женатым человеком или нет, по моему мнению, ответить можете только вы. И эта леди, конечно.

Сент нахмурился.

— Трус.

— И это тоже.

Часы в холле пробили один раз.

— Иди спать, Джансен. Ты мне чертовски сильно помог.

— Да, милорд. — Дворецкий поплелся к двери, затем остановился. — Осмелюсь предположить, вам следует задать себе вопрос, станете ли вы счастливее с женой.

Джансен скрылся в темноте коридора, а Сент так и остался сидеть в кресле, прихлебывая бренди при слабом, колеблющемся свете свечи. Обсуждался вопрос не о женитьбе вообще, а о женитьбе именно на этой женщине. Станет ли он счастливее, обладая Эвелиной? Или станет наблюдать, как это делает Кларенс Алвингтон? На этот вопрос нельзя было ответить просто «да» или «нет». Потому что вопрос состоял не в том, будет ли он счастлив с ней, а в том, сможет ли он жить без нее.

Глава 22

Ты из смертных, и ты не лукава,

Ты из женщин, но им не чета.

Байрон. Стансы к Августе[21]

Как только Эви увидела свежую клубнику на буфете, она сразу поняла, что задумал Виктор. Брат уже сидел за столом, завтракая, как обычно, гренками с медом и ломтиками ветчины. На коленях у него лежал непременный утренний выпуск «Лондон тайме», но на этот раз нераскрытый и непрочитанный.

— Доброе утро, Эви, — произнес он.

Она взяла немного клубники и кусочек свежего хлеба.

— Доброе утро.

— Полагаю, вечер прошел хорошо?

Принимая во внимание, что обычно он отзывался о посещаемом ею литературном собрании как о «болтливых „синих чулках“», она еще больше утвердилась в своих подозрениях. Все, что она могла вспомнить о прошлом вечере, был Сент, сидевший рядом с ней, грешный и милый. Ей не на что было пожаловаться.

— Эви?

Она попыталась изгнать образ Сента из своих мыслей, хотя он никогда не покидал ее надолго.

— Ой. Да, все прошло хорошо. Благодарю.

— Что вы обсуждали? Эви поставила свою тарелку на стол и села.

— Где мама?

— Она сейчас спустится. Как тебе клубника?

Эви хотелось швырнуть в него тарелку. Он так явно притворялся любезным и заинтересованным, чтобы она не стала спорить, когда он потребует, чтобы она вышла замуж за тупого Кларенса Алвингтона. И конечно же, она все равно станет с ним спорить, стремительно выбежит из комнаты. А кончит тем, что сделает, как он хочет. Потому что она всегда поступала именно так. Ну что ж, недавно она освоила несколько новых игр, и научилась им у очень опытного игрока. И теперь у нее гораздо больше причин заняться осуществлением своих собственных планов, чем воплощением замыслов брата. Пятьдесят три причины, если быть точной, различающиеся по возрасту от семи до семнадцати.

— Клубника просто восхитительна. Спасибо, что заказал.

Некоторое время он смотрел на нее с подозрением, затем снова принялся за еду.

— Рад, что угодил.

Появилась мать — величественно вплыла в комнату, изящно приложившись сначала к щеке Виктора, а затем и Эви.

— Доброе утро, дорогие. Это так мило, когда мы завтракаем все вместе. Нам следует делать это чаще.

«Спокойно, — заклинала себя Эви. — Что бы они ни говорили, не теряй самообладания».

— Конечно. Что ты хотел сказать мне, Виктор?

Брат промокнул салфеткой уголок рта.

— Прежде всего я хотел поблагодарить тебя за помощь в этом сезоне. Ты помогла мне приобрести очень выгодные связи.

— Да, я знаю. Рада была помочь. Леди Женевьева вздохнула.

— Эви, не будь такой гордячкой.

— Я не гордячка. Я действительно помогла. Виктор нахмурился:

— Может быть, позволишь мне закончить? Спасибо. Но ты также допустила некоторую долю промахов.

Она кивнула, точно зная, что он имеет в виду.

— Да, и Сент-Обин представил тебя Веллингтону.

Лангли шевельнулся в углу, и на краткий миг Эвелине показалось, что на его лице мелькнула улыбка, пробившись сквозь его стойкое профессиональное самообладание. По крайней мере хоть кто-то был на ее стороне.

— Дело не в этом.

— Могу я тогда спросить, в чем? Вчера мы только обсуждали варианты, ты ведь так сказал.

Он рассматривал ее поверх ободка своей кофейной чашки.

— Дело в том, что союз с лордом Алвингтоном обеспечит мне достаточное количество голосов, чтобы перехватить место Плимптона в палате общин. И, как ты знаешь, я уже некоторое время подыскивал тебе подходящую партию. Кого-нибудь, кто смог бы развить твои лучшие стороны и в то же время не стал бы подавлять твой… беззаботный нрав. Я люблю тебя, Эви, и мне нелегко было прийти к такому решению. Если бы Кларенс Алвингтон не соответствовал моим требованиям, я бы не выбрал его для тебя. И заметь, я не пытаюсь скрыть, что такое решение имеет свои преимущества также и для меня. — Он наклонился вперед. — Прежде чем начнешь скандалить, выслушай меня до конца.

Эви под столом изо всех сил стиснула кулаки.

— Слушаю.

— Ты… Ну хорошо.

Он был слишком искусным политиком, чтобы более явно выказать свое удивление, но и Эви знала его гораздо лучше, чем любой из его политических союзников и знакомых. Она определенно вывела его из состояния равновесия.

Виктор откашлялся.

— Мистер Алвингтон не раз признавался мне, как сильно он влюблен в тебя и какие преимущества ты получишь, когда он займет место своего отца, как виконт.

— А что он думает о моей дружбе с лордом Сент-Обином?

Это был самый вызывающий вопрос, который она смогла придумать. Может, она и заимствовала у Сента его откровенную манеру выражать свое мнение, но ей до него было далеко.

— Я не задумывался об этом, — сказал Виктор более жестким голосом. — Но вряд ли это будет иметь значение. Тебе следовало бы больше заботиться о своей репутации и соблюдении приличий. Не только я должен одобрить ваш брак. Алвингтоны теряют чувство юмора, когда речь заходит об их репутации и добром имени.

«О, неужели?» Она так и думала, но слова Виктора натолкнули ее на мысль.

— Значит, все уже решено, — холодно сказала она, — между тобой и Алвингтонами?

— Тебе в любом случае нужно выйти замуж, — сказала мать. — За какого-нибудь подходящего человека с добрым нравом.

Эви вряд ли могла согласиться с такой оценкой характера Кларенса Алвингтона, но спорить, судя по всему, было совершенно бесполезно. Они уже решили ее судьбу. Она с трудом проглотила ледяной ком, камнем стоявший в горле. Она еще не замужем, но стоит ей произнести хоть одно слово, и она вынуждена будет либо согласиться с их планами по поводу ее жизни, либо начать сознательно бороться против них, чтобы осуществить свои собственные.

— Хорошо. Виктор заморгал.

— Что ты сказала? «Вдохни».

— Кто я такая, чтобы спорить с братом и собственной матерью? Если уж вы не будете действовать в моих интересах, то кто же?

Виктор прищурил глаза.

— Будь серьезнее.

— Я совершенно серьезна.

— Ты выйдешь за Кларенса Алвингтона. Без скандалов и истерик.

— Если он захочет жениться на мне.

Но пока до этого дойдет, ей нужно время, чтобы привести свой план в действие.

— Хотелось, чтобы меня спросили. И если бы он посватался ко мне, вместо того чтобы просто подписать клочок бумаги, это было бы прекрасно.

— Я подумаю об этом. — Виктор поднялся на ноги. — У меня встреча. Ловлю тебя на слове, Эви, — ты не станешь отвергать этот брак.

Любой ответ мог бы вызвать его подозрения, так что она ограничилась кивком, а он, прихватив газету, вышел из комнаты. Ха! Если уж Алвингтоны так озабочены безупречностью своей репутации, она точно знает, что нужно делать. Кларенс Алвингтон никогда не попросит ее руки, если она не будет соответствовать высоким стандартам его семьи. Таким образом, ей просто нужно применить на практике несколько уроков, которые преподал ей Сент. Чуть-чуть дурного поведения, и Кларенс Алвингтон и близко к ней не подойдет.

— Я так горжусь тобой, — сказала миссис Раддик, сжимая руку Эви. — Я уверена, что Виктор нашел для тебя отличную пару.

— Да, я буду просто счастлива, выйдя замуж по столь великой любви. — Эви доела последнюю клубничнику и встала. — Если не возражаешь, я пойду погулять с Люсиндой и Джорджи.

— Я понимаю твой сарказм, дорогая, — произнесла Женевьева, понизив голос. — Я убеждала тебя найти кого-нибудь до того, как твой брат вернется из Индии, ноты предпочитала резвиться со своими подругами. Теперь у тебя нет выбора.

— Может, у меня и был бы выбор, если бы ты, для разнообразия, была на моей стороне, вместо того чтобы поддерживать Виктора. Ты никогда не интересовалась, есть ли у меня свои мечты, желания, стремления. Ты просто решила, что нет. Я не возражаю против того, чтобы помочь Виктору, но мне непонятно, почему именно я вынуждена идти на жертвы.

— Эви…

— Увидимся на чаепитии у леди Хамфриз, мама.

Схватив шляпу и шаль, она выбежала через парадную дверь.

Салли — следом за ней. Когда они свернули на улицу, Эви хмуро посмотрела на служанку.

— Я только собираюсь повидать Люсинду. Тебе незачем идти со мной.

— Мистер Раддик приказал мне сопровождать вас повсюду, — ответила Салли с виноватой улыбкой.

— Он сказал почему?

— Он только велел мне убедиться, что вы ведете себя достойно, и доложить ему, если будете нарушать правила. — Девушка присела в легком реверансе. — Я никогда бы не стала этого делать, мисс Раддик, но мистер Раддик уволит меня, если узнает.

— Тогда он ничего не узнает. Мы придумаем, что говорить ему, чтобы у тебя не было неприятностей, а у него не возникло подозрений. — Чувствуя себя более оптимистично, чем утром, Эви похлопала Салли по руке. — И спасибо тебе.

— О, рада служить вам, мисс Раддик. Слава Богу, а то я и не знала, что делать.

Вдруг рядом с ними остановился всадник.

— Кажется, я постоянно попадаюсь вам на пути с неподходящим транспортом, — раздался глубокий голос Сента. — К сожалению, не могу предложите вам и вашей служанке проехаться верхом на Кассиусе.

Вздохнув с облегчением, Эвелина подняла на него взгляд. В своей синей касторовой шляпе, лихо надетой набекрень, великолепно держась в седле, он выглядел воплощением совершенного — разве что слегка развязного — джентльмена. Иногда ей казалось, что она согласилась бы просто сидеть и смотреть на него целый день.

— Доброе утро, — сказала она, спохватившись, что уставилась на него в упор.

Он спрыгнул с седла и очутился в одном шаге от нее.

— Что случилось?

— Ничего особенного. Почему вы спросили?