ПОДДАННЫЙ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

Хотя вплоть до начала XX века Россия, в отличие от своих западных соседей по европейскому континенту, сумела избежать революций, по мере ускорения ее развития в стране углублялись общественные противоречия. Те же противоречия между феодально-монархическими порядками и развивающимися капиталистическими отношениями, которые породили революции XVII—XIX веков в странах Западной Европы, проявлялись и в России как до отмены, так и после отмены крепостного права в 1861 году. По мере бурного развития промышленности, начавшегося после 1861 года, в стране стали усиливаться противоречия между рабочим классом и буржуазией. В то же время своеобразие исторического развития огромной страны, глубокие отличия культур ее народов от народов Западной Европы предопределили особый путь развития страны и не позволяли механически переносить на Россию социальные теории, рожденные на Западе.

Своеобразие условий России сказывалось и в том, каким образом складывались в ней отношения между народами, в частности отношения между евреями и другими народами империи. Между тем, с точки зрения многих евреев-революционеров, «еврейский вопрос» был чуть ли не главным противоречием российского общества, разрешение которого возможно было осуществить лишь путем революционного взрыва.

Исходя из того, что угнетенное положение евреев в России толкало их в революционное движение, израильский биограф Троцкого Й. Недава писал: «Троцкий сформировался под непосредственным влиянием черты оседлости. Возможно, поэтому его никогда не оставляла жгучая ненависть к царскому самодержавию, вообще ко всему, что исходило от русского имперского режима. Отношение к погромам было как бы частью существа Троцкого; он думал о них всегда, они раздражали его чувствительную нервную систему, постоянно подталкивали его к революционной деятельности… Даже и самое принятие Троцким принципов марксистской революции кажется порою в известной степени невольной маской (в этом он не сознавался, вероятно, даже и самому себе), личиной подлинного его восстания против ужасающих нищеты и бесправия, царивших в тысячекилометровом гетто, в пресловутой черте, где жили российские евреи».

Недава верно характеризует отношение Троцкого к царской России. В своих публикациях он уделял немало внимания «еврейскому вопросу», посвящая специальные статьи Пуришкевичу и другим депутатам Государственной думы, известным своими антисемитскими высказываниями. Троцкий решительно выступал в защиту Бейлиса и резко клеймил его обвинителей. В этих статьях, переполненных язвительным сарказмом, он не только не скрывал своей ненависти к врагам еврейского народа, но и исходил из того, что антисемитизм являлся государственной политикой России.

Но так ли было дело, как изображал Троцкий в своих статьях? Имел ли основание Троцкий, как утверждал профессор Недава, однозначно оценивать положение евреев в России, как жизнь в условиях «ужасающей нищеты и бесправия» под постоянной угрозой людоедских погромов? Соответствовали ли реальности эти расхожие представления о России, как стране, в которой вечно гонимые евреи подвергались преследованиям, невиданным со времен Ветхого Завета и Средних веков? Для ответа на эти вопросы следует совершить еще один исторический экскурс, чтобы хотя бы вкратце осветить этот вопрос.

Прежде всего, есть причины полагать, что в отличие от многих «стран пребывания» еврейской диаспоры, куда евреи прибывали как пришельцы извне, а поэтому вызывали недовольство местного населения, предки российских евреев не прибыли на территорию России, а жили на ней задолго до принятия ими иудаизма. Долгое время принято было считать, что возникновение еврейских общин на востоке Европы было связано с бегством туда евреев из западноевропейских стран. Действительно, эмиграция евреев из Западной Европы в Речь Посполиту возросла с XV века. Польское дворянство поощряло этот процесс, исходя из традиционного для европейских феодалов корыстного желания заполучить часть финансовых средств еврейских богачей. Польский король Казимир Великий откровенно заявлял: «Евреи в качестве наших подданных должны быть готовы представить свои деньги для удовлетворения наших потребностей».

Однако задолго до этого притока еврейских торговцев и банкиров в Польшу на востоке Европы существовали еврейские общины. Ряд историков приводят убедительные доказательства того, что не потомки выходцев из Палестины, прибывшие из Западной Европы, а обитатели евразийских степей – хазары были предками так называемых ашкенази, то есть евреев, проживающих в настоящее время в Европе и Северной Америке.

Как известно, под влиянием евреев – выходцев из Палестины около 740 года иудаизм стал официальной религией Хазарского каганата, расположенного в приволжских, донских и прикаспийских степях. Походы русских князей против каганата, наказывавших «неразумных хазаров» за «буйные набеги», увенчались разгромом Хазарии войском князя Святослава в 964—965 годах. По мнению американского писателя Леона Юриса, так открылась «мрачная история преследований евреев» в России.

После падения каганата часть хазар переселилась в Крым. К этому времени в Крыму уже жили евреи, последователи учения Анана, или караимы, которые не признавали Талмуд. Иудаизированные хазары слились с ними, образовав караимскую народность. Однако, излагая мнение ряда историков в своей книге «Тринадцатое племя», известный публицист и писатель Артур Кестлер утверждал, что большая часть иудаизированных хазар в конечном счете приняла Талмуд, расселилась на территории нынешней Украины и Венгрии, и постепенно они стали считаться евреями.

В пользу того, что «хазарские евреи» давно были известны на Руси, говорит и «Повесть временных лет». По свидетельству летописца Нестора, в 986 году к великому князю Владимиру пришли «хозарские евреи», которые на его вопрос: «Что у вас за закон?» – ответили: «Обрезываться, не есть свинины и зайчатины, хранить субботу». Как гласит летопись, Владимир «спросил: «А где земля ваша?» Они же сказали: «В Иерусалиме». Снова спросил он: «Точно ли она там?» И ответили: «Разгневался Бог на отцов наших и рассеял нас по различным странам за грехи наши, а землю нашу отдал христианам». Сказал на это Владимир: «Как же вы иных учите, а сами отвергнуты Богом и рассеяны; если бы Бог любил вас и закон ваш, то не были бы вы рассеяны по чужим землям. Или и нам того же хотите?»

Однако отказ Владимира принять иудаизм не остановил притока иудаизированных хазар в Киевскую Русь. Как отмечал С. Дубнов: «Спустя сто лет после Владимира Святого, евреи еще жили и торговали в Киевском княжестве. Великий князь Святополк II покровительствовал еврейским купцам и поверял некоторым собирание товарных пошлин и прочих княжеских доходов. В Киеве существовала тогда значительная еврейская община».

По версии о хазарском происхождении современных европейских евреев, расселение иудаизированных хазар не остановилось на Восточной Европе. Массовая гибель евреев в перенаселенных гетто европейских городов во время эпидемии чумы 1347—1348 годов способствовала движению потомков хазар в Западную Европу, где они восполнили ряды еврейского населения. Наличие колоний восточноевропейских евреев в городах Западной Европы, заметно отличавшихся своим внешним обликом и стилем жизни, подтверждается свидетельством блестящего знатока истории Парижа Виктора Гюго, который в романе «Собор Парижской богоматери» упоминает квартал венгерских евреев в Париже середины XV века. Постоянная эмиграция евреев с востока Европейского континента (по гипотезе, поддержанной А. Кёстлером) постепенно привела к смешиванию выходцев из Палестины (сефардов), которые до этого составляли еврейское население Западной Европы, с иудаизированными потомками хазар. Однако большинство потомков степного народа оставалось в пределах Украины, которая после монгольского нашествия вошла в состав Литовского княжества, а затем – в Речь Посполиту.

Эта версия позволяет объяснить документальные свидетельства о наличии значительных иудейских общин на Киевской Руси уже к началу XI века, задолго до царствования Казимира Великого. Эта версия помогает объяснить также то обстоятельство, что к концу XVIII века большинство евреев мира жило в польском государстве по мере того, как в его состав вошли земли бывшей Киевской Руси. Как известно, Речь Посполита лежала в стороне от основных маршрутов и центров международной деятельности еврейских торговцев и финансистов. Польское королевство с его смутами и мощными крестьянскими восстаниями, в ходе которых происходили и уничтожение панских поместьев, и еврейские погромы, не было похожим на землю обетованную, куда могла бы устремиться большая часть евреев мира в поисках безопасности. (Доказывая, что в Европе евреи главным образом перемещались с востока на запад, а не наоборот, А. Кестлер ссылался и на то, что вторая мощная волна эмиграции восточноевропейских евреев хлынула в Западную Европу после восстания Богдана Хмельницкого 1648—1649 годов, сопровождавшегося многочисленными еврейскими погромами.)

Версия о постепенном расселении по землям Киевской Руси, а позже Речи Посполитой потомков иудаизированных хазар позволяет объяснить значительность количества евреев, находившихся в пределах польской державы. Эта версия объясняет и существенные отличия в образе жизни, характере занятий и культуре евреев, проживавших на Украине, в Белоруссии, Польше и Литве, от евреев в других районах мира.

«Трансформация хазарского еврейства в польское еврейство, – утверждает А. Кестлер, – не означала грубого разрыва с прошлым или утрату своих черт. Это был постепенный, органичный процесс перемен, в ходе которого… сохранялись живые традиции общинной жизни хазар в новой стране. Это произошло главным образом путем появления социальной структуры, или образа жизни, которого нигде нет в мировой диаспоре: еврейского городка, именуемого на идиш «штетл», а по-польски – «местечко». Кестлер, в частности, обратил внимание на одежду жителей местечек с их длиннополыми халатами восточного покроя, ермолками, напоминающими среднеазиатские тюбетейки, которые носили мужчины, и тюрбаны, которыми пользовались женщины. Он указал и на то, что многие обитатели местечек занимались извозом и это могло свидетельствовать об их кочевом прошлом. (Это было широко известно в России. Не случайно немецкого лекаря Антона из романа Лажечникова «Бусурман», посвященного царствованию Ивана III, доставляет из Литвы в Москву кучер-еврей.) Многие слова и названия, принятые в обиходе восточных евреев, включая слово «кагал», использовавшееся для обозначения понятия «община», – явно тюркского происхождения. Если А. Кестлер и другие сторонники этой гипотезы правы, то Лев Троцкий, являясь наследником еврейской культурной традиции, а потому и духовным сыном еврейского народа, скорее всего не был генетическим потомком выходцев из древней Иудеи. (Версию о хазарском происхождении евреев-ашкенази активно использовал и Дуглас Рид в своей книге «Спор о Сионе» для того, чтобы отделить «хороших евреев» палестинского происхождения, к которым он относил крупных финансистов Западной Европы и такого яростного врага России, как Дизраэли, от «плохих евреев» хазарского происхождения, которых он называл «дикой азиатчиной», «тюрко-монгольскими ашкенази» с «их славянскими связями». Большинство трагических событий мировой истории Д. Рид объяснял главным образом деятельностью этой этнической группы, в том числе и победу советского народа над фашизмом в 1945 году, считая это самым значительным бедствием человечества XX века.)

Справедлива ли версия о хазарском происхождении ашкенази или нет, но отличия евреев, проживавших на Украине, от своих западно-европейских соплеменников были очевидны. Они были гораздо беднее, чем финансисты-евреи Западной Европы, вроде дона Иегуды из «Испанской баллады» Л. Фейхтвангера или Исаака из «Айвенго» Вальтера Скотта. Но их жизнь была здоровее физически и духовно по сравнению с бытом бедных обитателей западноевропейских гетто.

Именно такой образ жизни был характерен и для деда Троцкого, Леона Бронштейна, который в начале 50-х годов XIX в. переселился из-под Полтавы в Херсонскую губернию. Эту жизнь продолжал вести и отец Троцкого – Давид Леонтьевич. Словно характеризуя образ жизни, который вели дед и отец Троцкого, И.Г. Оршанский писал: «Живя вдали от городов, на своей аренде, мельнице, корчме и тому подобное, украинский еврей мало-помалу эмансипировался из-под влияния раввинов и общины, которые прежде держали его в ежовых рукавицах, особенно во всем, что касалось религии…» По словам И.Г. Оршанского, раввин-талмудист все менее «удовлетворял религиозным потребностям корчмаря, который нуждался уже не в ученом богослове, могущем объяснить ему темное место в Талмуде, а в религиозном руководителе и духовнике, который управлял бы его умом и сердцем, как управлял священник соседней деревни сердцами и умами крестьян, к умственному и нравственному уровню которых украинский еврей значительно приблизился… Всем этим потребностям еврейской жизни должен был удовлетворить хасидизм как новая форма религиозной и общественной организации». Если талмудизм сложился и расцвел в городской среде обитания евреев, то хасидизм отвечал потребностям тех евреев, которые избрали своим местом жительства деревню и были ближе к крестьянской жизни. В то же время хасидизм отражал тенденции к росту религиозного сектанства с присущей для него экзальтированностью поведения верующих, что проявлялось в это время и в сектах христианской церкви.

Основателем хасидизма был Израиль Баал Шем Тов (Бешт). Подобно распространившимся в это время среди евреев знахарям-каббалистам, Бешт, по словам С. Дубнова, «на 36-м году жизни… стал открыто действовать в качестве «чудотворца» или баалшема»… Вскоре он прославился в народе как святой человек».

Однако Бешт не ограничился знахарством, а создал принципиально новое религиозное учение, проникнутое духом пантеизма. Стиль его богослужений сильно отличался от церковных служб в традиционной синагоге. Как писал Т.Б. Гейликман: «Молитва, с точки зрения Бешта, есть лучшее средство общения с богом. Преданность богу должна быть страстная, восторженная. Молитву, по страстности, он сравнивает с брачным союзом. Для приведения себя в экзальтированное состояние он рекомендует искусственное возбуждение вроде резких телодвижений, вскрикивания, покачивания из стороны в сторону, вздрагивания и т. д. Чтобы преодолеть будничное настроение и посторонние мысли, необходимо возбуждать себя искусственно и силой отбросить от себя все суетное и земное… Таким образом, приверженцы Бешта, следуя его совету, во время молитвы превращались в турецких дервишей или индийских факиров».

Однако не всякий способен на такое экзальтированное состояние, и можно «спастись» молитвой праведного заступника – цадика. Последний является высшим посредником между человеком и божеством, его вдохновенная молитва всегда доходит до неба. Ему можно доверять свои душевные тайны, перед ним можно исповедоваться. По мысли Бешта, «цадик душой постоянно живет на небе, и если он часто спускается к земным обитателям, то только для того лишь, чтобы спасать их души и искуплять их грехи…» Бешт учил свято и слепо верить в цадика. Эта вера должна оставаться нерушимой, даже когда праведник будет заниматься пустяками и предаваться суете. «Простые» люди должны не осуждать его, а видеть в этом какой-то особый смысл. «Тлеющий огонь – все-таки огонь, и во всякую минуту может разгореться», – говорил Бешт.

Развивая учение Бешта, его последователь Бер проповедовал идею непогрешимости цадика. Его изречения гласили: «Цадики желают управлять миром, поэтому господь и создал мир для того, чтобы цадики имели удовольствие от управления им». «Разум сосредоточен в праведниках». «Цадик объединяет небо и землю, он есть основа мира». «Цадик абсолютно непогрешим… Само падение цадика имеет какой-то высший сокровенный смысл». «Праведник затем только спускается низко, чтобы из низменных предметов извлечь божественные искры и вознести их к небу… Возвышенная мысль цадика может часто сосредоточиться в гнусном сосуде».

По свидетельству очевидцев, Бер «умел достаточно помпезно обставлять свое явление народу. Он выходил на торжественный прием, одетый в белый атлас. Даже башмаки и табакерка его были белого цвета (у каббалистов белый цвет символ милости)».

Для верующих цадики стали живым воплощением божественной, а может быть, и другой более мощной силы. «Цадик – это идол хасида, лицо, одаренное сверхъестественной силой и располагающее всей природой по произволу. Цадик может все сделать при помощи своей всемогущей молитвы, разумеется, только для того, кто в него верует, ему поклоняется. Его молитве приписывается сила, способная изменить божеские определения. «Бог определяет, а цадик отменяет», – говорят хасиды словами Талмуда. Цадик находится в постоянном общении с сверхчувственным миром, и потому для него открыта книга судеб. Он свободно читает будущее, которое и предсказывает верующим. Он не ограничен ни пространством, ни временем, ни вообще законами природы, которые так могущественно влияют на судьбу обыкновенных смертных».

Хасидизм оставил сильное и долгосрочное воздействие на общественное сознание и поведение не только сторонников Бешта и Бера, но и широкие массы еврейского населения Украины. Такие черты, культивируемые хасидизмом, как слепое преклонение перед цадиком и мистическая вера в его способности преодолевать земные законы, театрализация церемоний появления цадика, страстность собраний хасидов, в известной степени подготовили еврейское население к атмосфере бурной общественной жизни, когда место религиозных собраний заняли политические, а на авансцену вместо цадиков выдвинулись партийные вожди.

В пределах Российской империи хасидизм был особенно распространен на Западе и Юге Украины. Поэтому семья Бронштейнов была знакома с этим религиозным течением и была наверняка вовлечена в споры о цадиках, которые не прекращались со времени появления хасидизма. В какой-то степени это противоборство двух ветвей иудаизма можно увидеть в политической деятельности Троцкого. В «пламенных» речах Троцкого, его умении доводить толпу до экстаза, его склонности театрализовать свои появления на трибуне, поощрение им неумеренных восхвалений его персоны можно увидеть сходство со страстными молитвами хасидов и поведением цадика. В то же время его стремление доказывать свою правоту ссылкой на положения из Маркса и его желание, чтобы его ценили прежде всего как теоретика и автора письменных работ, свидетельствовали о том, что книжник и талмудист в нем побеждали.

Еврейские местечки уже находились в состоянии острого конфликта между талмудистским толкованием иудаизма и хасидизмом, когда произошли разделы Речи Посполитой, оказавшие огромное влияние на положение евреев Украины. В результате ликвидации польского государства корчмари и шинкари, мелкие торговцы и ремесленники, арендаторы-земледельцы, боготворившие цадиков или проклинавшие их, оказались в составе Российской империи. 1795 год – год последнего раздела Речи Посполитой А.И. Солженицын берет за точку отсчета истории пребывания евреев в России в своей книге «Двести лет вместе».

В то же время писатель отмечает, что уже после первого раздела Речи Посполитой в 1772 году в состав России перешла Белоруссия со 100-тысячным еврейским населением. В обращении к своим новым подданным Екатерина II объявила, что они, «какого бы рода и звания ни были», отныне будут сохранять право на «публичное отправление веры и на владение собственностью», а еще будут награждены «всеми теми правами, вольностями и преимуществами, каковыми древние ее подданные пользуются». Комментируя это заявление, А.И. Солженицын замечал: «Таким образом, евреи уравнивались в правах с христианами, чего в Польше они были лишены. При том было добавлено особо о евреях, что их общества «будут оставлены и сохранены при всех тех свободах, какими они ныне… пользуются» – то есть ничего не отнималось и от польского».

Как подчеркивал А.И. Солженицын, «евреи получали гражданское равноправие не только в отличие от Пруссии, но раньше, чем во Франции и в германских землях. (При Фридрихе II были и сильнейшие притеснения евреев.) И что еще существенней: евреи в России от начала имели ту личную свободу, которой предстояло еще 80 лет не иметь российским крестьянам. И, парадоксально, евреи получили даже большую свободу, чем русские купцы и мещане: те – жили непременно в городах, а еврейское население, не в пример им, «могло проживать в уездных селениях, занимаясь, в частности, винными промыслами».

Однако еще до третьего раздела Речи Посполитой в отношениях между русскими и еврейскими купцами возникли острые противоречия. Как и торговцы «доброй, старой Англии», описанные выше Генри Фордом, российские купцы оказались не готовыми к тем методам торговли, которые принесли с собой новые подданные императрицы, и решительно воспротивились появлению на своем рынке энергичных конкурентов.

Московские купцы в своем прошении в 1790 году к Екатерине II жаловались, что «в Москве появилось из-за границы и Белоруссии жидов число весьма немалое», что многие из них записываются в московское купечество. Особо подчеркивалось, что евреи «производят розничную торговлю вывозимыми самими ими из-за границы иностранными товарами с уменьшением против настоящих цен, тем самым здешней всеобщей торговле причиняют весьма чувствительный вред и помешательство. И сия против всех российских купцов дешевая товаров продажа явно доказывает, не что иное как тайный через границы провоз и совершенную утайку пошлин». Купцы подчеркивали, что «отнюдь не из какого-либо к ним, в рассуждении их религии, отвращения и ненависти», а исключительно из-за материального ущерба они испрашивали запрещения евреям торговать, изгнания уже поселившихся и исключения записавшихся тайно в московское купечество.

Хотя есть немало свидетельств в пользу того, что Екатерина II благоволила евреям, она в декабре 1791 году удовлетворила ходатайство московских купцов, издав указ о том, что евреи не имеют права «записываться в купеческие города и порты». В Москву же они могли приезжать «лишь на известные сроки по торговым делам». Указ установил, что евреи могут записываться в купечество в пределах Белоруссии, Екатеринославского наместничества и Таврической губернии. Так было положено начало «черте оседлости». Однако, как замечал А.И. Солженицын, указ Екатерины не помешал тому, что к концу ее царствования «в Санкт-Петербурге уже образовалась небольшая еврейская колония».

Вскоре возник новый источник трений между российским обществом и еврейским населением. Дело в том, что значительную часть еврейского населения во вновь присоединенных землях составляли шинкари и корчмари. В ходе своей инспекционной поездки по Белоруссии в 1796 году генерал-прокурор и поэт Г.Р. Державин стал свидетелем того, что полуголодное население вновь присоединенного края пропивает последние сбережения в шинках и корчмах, которые содержали евреи с разрешения польских помещиков. Последние получали немалые прибыли от виноторговли.

В своей докладной записке Державин констатировал сложность существовавшей проблемы: «Трудно без погрешения и по справедливости кого-либо строго обвинять.