Джерард размашисто подписал документ и с облегчением вздохнул.
      – Джерард, это совершенно необычно. Джина беременна, и кто-то должен принять… Ну, естественно, если это будет девочка, то титул перейдет как обычно, конечно, к…
      Джерард поднял руку.
      – Дэвид, прошу тебя, я уже все решил.
      – Ты абсолютно уверен?
      – Абсолютно. Спасибо, что пришел. А сейчас, если ты закроешь дверь с той стороны, я буду тебе очень признателен. До свидания.
      – До свидания, Джерард. Береги себя.
      Джерард смотрел, как озадаченный адвокат выходил из комнаты. Он почувствовал себя лучше после принятия этого решения. Конечно, когда будут читать завещание, Джина будет очень расстроена. Но он молился, чтобы время показало ей, что он пытался сделать, и она все поймет.
      Он подъехал к шкафу в углу библиотеки, открыл дверцу, налил себе в стакан бренди и выпил его залпом. Больше он ничего не мог сделать.
      Он пытался все устроить, как можно лучше. Дать возможность Джине уйти к мужчине, чьего ребенка она носит, без ограничения титулами, вины и стыда. Это последнее, что она заслуживала. Он надеялся только, что его след увидят и пойдут по нему.
      Джерард написал сиделке записку с просьбой не беспокоить и приколол ее на двери своей спальни, выезжая из комнаты. Он проехал через кухню, выехал из дома через большие задние двери и обогнул конюшню.
      Лошади негромко заржали, когда, проезжая мимо них, он похлопал их по мордам. Он подъехал к последнему боксу. Красивая, гнедая верховая лошадь узнала своего хозяина. Джерард почувствовал комок в горле, когда вспомнил свою первую встречу с Джиной. Он стоял на этом же месте, чистил эту же лошадь, которая сейчас ласково тыкалась носом в его руки. Она тогда предложила ему свои перчатки.
      Он посмотрел на часы. Половина пятого. Замечательно.
      Боб, старый конюх, который жил в их семье еще задолго до рождения Джерарда, очищал конюшню от навоза в другой стороне двора.
      – Боб, – позвал он.
      Юноша по имени Стюарт, который помогал Бобу присматривать за лошадьми, вышел из-за угла.
      – Извините, сэр, Боб в последнее время стал туговат на ухо. Мне сходить за ним?
      – Да, Стюарт, я хочу поговорить с вами обоими.
      Стюарт пошел за Бобом.
      – Да, милорд, могу я вам чем-нибудь помочь?
      Джерард глубоко вздохнул.
      – Думаю, да. Я хочу, чтобы вы помогли мне сесть на Сержанта.
      – Но, милорд, вы думаете, что с вашим здоровьем, это хорошая идея? – Боб забеспокоился.
      – Абсолютно. Ведь я еще не совсем мешок. Не вижу причины, мешающей мне немного прогуляться верхом по двору.
      Конюхи были озадачены и с сомнением смотрели на него.
      – Ну, если вы так говорите, милорд.
      – Отлично. Я уже придумал, как вы поможете мне сесть на Сержанта. Оседлайте его и приведите в конюшню, туда, где хранится сено. В коляске есть специальная система. Так что вам будет достаточно легко поднять меня и усадить верхом. Поняли, что я имею в виду?
      – Э-э, да. Мы осилим это, но не скажу, что считаю это правильным. Бог знает, что скажет леди Лонгдейл, если она узнает.
      – Но ведь нет никакой причины, чтобы леди Лонгдейл узнала это, не так ли, – сказал Джерард, когда Боб вез его к конюшне. – Боб, ты должен понять, что значит для меня невозможность ездить верхом. Это такое разочарование, быть прикованным к этой штуковине.
      – Я понял все, милорд. Посмотрим, что мы можем сделать.
      Пока Стюарт седлал Сержанта, Боб обвязывал канатом блок под руками Джерарда.
      – Нормально. Держи крепче Сержанта, Стюарт, давай попробуем поднять.
      Боб осторожно потянул. Джерард поднялся из коляски.
      – Полегче, Боб. Опускай его.
      Управляемый Стюартом Джерард легко сел в седло.
      – Блестяще, Сержант, хороший мальчик, – Джерард потрепал его по загривку.
      Лошадь стояла спокойно. Стюарт придерживал ее. Боль пронзила спину Джерарда. Он ничего не сказал.
      – Вы уверены, что с вами все в порядке, милорд? – спросил Боб.
      – Как никогда. А сейчас, Стюарт, выведи Сержанта во двор.
      Движения лошади и тот факт, что спина осталась без опоры, сделали боль непереносимой. Но Джерард понял – или сейчас, или никогда.
      – Хорошо. Я чувствую себя совершенно удобно. Я проедусь на Сержанте до церкви.
      – Я поеду с вами, милорд. Проверить, что с вами ничего не случилось. К тому же, уже темнеет, – сказал Боб.
      – Нет! – Джерард почти выкрикнул это слово. – Со мной все будет нормально. Прекрати обращаться со мной, как с калекой! Сержант позаботится обо мне, ведь так, мой красавец? – он потрепал мягкую, шелковистую холку. – Я всего лишь минут на двадцать. Вы ждите меня здесь и поможете мне слезть, когда я вернусь, – и пока они не успели возразить, Джерард пришпорил Сержанта, выехал со двора и поскакал в сторону церкви.
      Оба конюха неуверенно пожали плечами и вернулись в конюшню.
      Джерард медленно ехал через поля к церкви. Когда он отъехал на приличное расстояние от конюшни, он повернул Сержанта и поскакал в противоположную сторону.
      – Тпру, Сержант, – Джерард осторожно натянул повод, и лошадь остановилась.
      Джерард оглянулся на раскинувшиеся вокруг зеленые поля. День быстро угасал. Настало время прощаться.
      – Я люблю тебя, Джина. Пожалуйста, пойми меня.
      Он ударил хлыстом Сержанта по спине.
      – Вперед, мальчик!
      Лошадь галопом помчалась по полям.
      Через час Сержант вернулся в конюшню без своего хозяина.

      Джерарда похоронили рядом с его предками возле церкви, в которой шестью неделями раньше он женился. Его убитая горем сестра и вдова бросали розы на гроб, когда его опускали в землю.
      Матери на похоронах не было. В тот день, когда она услышала о смерти сына, ее хватил удар.
      «Таймс» опубликовала небольшой некролог, подробно описав трагическую смерть недавно женившегося лорда из-за смертельного падения с лошади во время катания верхом.
      И Бетина, и Джина были в шоке. Когда они вернулись в тот вечер из театра, управляющий дома сказал им, что звонила Хенри и просила немедленно позвонить в Лонгдейл Холл.
      Бетина позвонила матери и вернулась от телефона, бледная, как полотно.
      – Фредди, кажется, тебе придется срочно отвезти нас с Джиной в Йоркшир прямо сейчас. Кажется, Джерри решил немного покататься верхом на Сержанте. Лошадь вернулась назад, а Джерри нет.
      Когда они в три часа утра прибыли домой, им сказали, что Джерард до сих пор не найден.
      – Я не понимаю. О чем, во имя всех святых, думал Джерард. Зачем ему понадобилось кататься на лошади? Он ведь знал о своем состоянии! – Бетина нервно ходила по комнате, заламывая руки.
      – Я не знаю, Бетина, о Боже! Я просто ничего не понимаю, – Джина села и взяла Хенри за руку.
      – Полиция допросила Боба и Стюарта. Они вдвоем клянутся, что он настаивал на этой поездке и отказался, чтобы кто-то сопровождал его, когда он уезжал со двора, – сказал Фредди.
      – Если он поехал к церкви, почему же они не нашли его до сих пор? Если бы Боб и Стюарт подняли тревогу раньше. Боже, это все бесполезно! Они ни в коем случае не должны были помогать Джерри садиться на лошадь.
      – Бетина, не обвиняй их. Джерри мог им просто приказать. А когда Сержант вернулся без Джерри, они тут же поспешили на его поиски. Но, когда им не удалось найти ни одного следа, они сразу же вызвали полицию. Он, наверное, просто упал с лошади и был не в состоянии подняться из-за ног.
      – Да, но ведь падение с Сержанта могло быть смертельным для него.
      Полиция обнаружила Джерарда на заре. Он лежал в канаве в четырех милях от церкви. Они доставили его тело домой.
      – Но почему? После всех его страданий? Я понимаю, ему немного оставалось, но почему такая смерть? Это несправедливо после всех этих последних месяцев, – Бетина расплакалась.
      Все-таки, они как-то пережили это в течение следующих суток. Хенри хватил удар, скорая помощь отвезла ее в больницу Харрогейта. И опять Джина и Бетина оказались в палате неотложной помощи.
      – Джина, неужели над нашей семьей висит какое-то проклятие? Что мы сделали, чем заслужили эту трагедию?
      – Не знаю, Бетина, я действительно не знаю.
      Через неделю, когда Хенри была уже вне опасности, состоялись похороны Джерарда.
      На похоронах и поминках Джина была в оцепенении.
      Когда последний человек ушел, Бетина повернулась к Джине:
      – Слава Богу, все закончилось! Нам осталось только прочесть завещание.
      Джина молча кивнула.
      На следующее утро в половине двенадцатого приехал Дэвид. Бетина, Фредди и Джина, которые, не считая Хенри, были единственными наследниками, молча собрались в библиотеке.
      – Всем доброе утро, – Дэвид поцеловал Джину и Бетину. – А сейчас я прочту завещание, – Дэвид был немного обеспокоен. – Во время похорон я специально не сказал, что виделся с Джерардом в день его смерти. Он позвонил мне в офис и попросил немедленно приехать в Лонгдейл Холл. Причина этого вам станет ясна, когда я прочту завещание. Ну, приступим, – он надел очки и открыл большой конверт из плотной бумаги. – Во-первых, это завещание было продиктовано лордом Лонгдейлом и засвидетельствовано мною и управляющим, по-моему, двадцати восьми лет, утром двадцать шестого ноября, в день смерти Джерарда. Хочу также вас заверить, что он был в полном сознании и полностью отвечает за все, написанное здесь, – Дэвид откашлялся. – Я прочту все завещание сразу, а потом мы вернемся и уточним любой пункт, который вы не поняли.
      Дэвид начал читать, а они втроем молча слушали его.
      Через десять минут Дэвид закончил. Никто не знал, что сказать. Наконец заговорила Бетина.
      – Ты можешь объяснить ту часть, касающуюся титула? Я не совсем поняла.
      – Джерард обратился к королеве за разрешением, чтобы титул перешел к тебе, как единственной кровной родственнице. Когда твой старший сын достигнет совершеннолетия, титул перейдет к нему.
      – А как же Джина… ее ребенок?
      Дэвид покачал головой.
      – Поверь мне, Бетина, я сам очень удивился. Мне очень жаль, но все указания ясны и нет никакого упоминания о ребенке Джины.
      Бетина была поражена.
      – Но это же сумасшествие! Я имею в виду то, что это его родной ребенок. Естественно, что он должен был хотеть – передать титул своему ребенку, конечно, если родится мальчик?
      – Правильно, – согласился Дэвид.
      – А как же насчет того, что мы с Фредди унаследуем Лонгдейл Холл? Ведь Джина и ее ребенок должны жить здесь, пока…
      – Да, это самое странное, но Джерард настаивал именно на этом. Он сказал, что ни при каких обстоятельствах не хочет, чтобы Джина осталась жить здесь. Он, как я уже прочел, завещал ей дом в Челси и приличное содержание, в том случае, если она не захочет оспаривать завещание.
      Бетина повернулась к побледневшей Джине.
      – Мне очень жаль, дорогая. Я просто ничего не понимаю. Даже если там говорится о потере дома и содержания, мне кажется, ты должна оспорить завещание. Мы с Фредди все передадим тебе, ведь так, Фредди?
      – Именно так, дорогая.
      – Должен добавить, что у вас все шансы выиграть, Джина, – сказал Дэвид.
      Джина медленно покачала головой.
      – Нет. Если Джерард хотел, чтобы было так, значит, так тому и быть. Я не буду оспаривать завещание. А сейчас, если вы мне позволите, я выйду на свежий воздух.
      Она встала и направилась к двери. Как только дверь за ней закрылась, она бросилась через холл в ванную. Ее невыносимо тошнило.
      – О Боже, – простонала она, в холодном поту опираясь на стену ванной.
      Бетина и Фредди не понимали, почему Джерард изменил свое завещание, но она поняла. Он изменил его в день своей смерти. В то утро, когда она была на приеме у акушера. Вполне возможно, что Джерард позвонил узнать, все ли в порядке с ребенком, и врач сказал ему, что у нее не три, а четыре месяца беременности. Джерард понял, что ребенок не его и немедленно распорядился вычеркнуть Джину с ребенком из завещания.
      Вряд ли это было причиной того, что Джерард сел на лошадь и поскакал навстречу своей смерти. Хотя… Была ли она причиной его предсмертной муки?
      Она вошла в спальню и легла на кровать, которую делила вместе с Джерардом. Ей было ясно только одно. Она должна немедленно уехать. Джерард не хотел, чтобы она оставалась здесь.
      Она начала укладывать в чемодан свои вещи. В дверь постучали.
      – Войдите.
      Вошла Бетина. Она подошла и села на край кровати.
      – Как ты себя чувствуешь, Джина?
      – Немного устала, вот и все.
      – Послушай, пожалуйста, не беспокойся о завещании. Не могу сказать, что понимаю Джерарда, когда он решил изменить свое старое завещание, но я знаю, что он любил тебя больше жизни и не сделал бы ничего, чтобы обидеть тебя, – она остановилась. – Джина, мне неприятно говорить это, но вполне вероятно, что Джерард был немного не в себе, когда составлял завещание. Что бы там ни было, мы во всем разберемся… И, конечно же, это твой дом, и ты можешь жить здесь, сколько захочешь.
      – Спасибо, Бетина. Послушай, надеюсь, ты понимаешь, что мне нужно какое-то время побыть одной и подумать. Я уеду ненадолго в Лейкстер, в свой домик. Мне необходимо побыть одной.
      – Ты уверена, дорогая, что это хорошая идея? Быть одной в такое время?
      – Совершенно, Бетина. Мне нужно побыть одной. Я чувствую себя совершенно сбитой с толку.
      – Если тебе так хочется, Джина. Я могу понять, как это должно быть ужасно для тебя. Мы собираемся в Харрогейт к маме в больницу. Думаю, Стюарт может подвезти тебя до Лейкстера на «Бентли».
      – Это было бы хорошо, Бетина.
      – Не надо благодарностей, Джина. Ты леди Лонгдейл. По праву, здесь все, включая «Бентли», должно быть твоим, – Бетина поцеловала Джину. – Ведь ты вернешься к Рождеству?
      – Я пока еще ничего не планирую, Бетина.
      – Пожалуйста, не пропадай, звони.
      – Хорошо, буду.
      Джина помахала вслед Стюарту и вернулась в свой домик. Она вся дрожала. Отопление включалось только на два часа в день, и весь домик нужно было как следует прогреть. Она вошла в гостиную и разожгла камин.
      Дом был безупречно чистым. Миссис Смитон, уборщица, приходила раз в неделю вытирать пыль и пылесосить.
      Джина поднялась с чемоданом вверх по лестнице в спальню. Шифоньер был полупустым, большинство ее деловых костюмов были все еще в Лондоне.
      Один из свитеров Чарли аккуратно лежал на полке. Она достала его. Она все еще чувствовала знакомый запах лосьона после бритья. Джина закрыла глаза и крепко прижала свитер к себе.
      Все то прекрасное время, которое они провели вместе, возникло в ее памяти. Ведь это было всего лишь несколько месяцев назад, но, кажется, что прошла вечность.
      Она приняла душ и спустилась вниз сделать сэндвичи. Потом вернулась в гостиную и свернулась калачиком в своем любимом кресле перед весело потрескивающими дровами в камине.
      Ушел Чарли. Ушел Джерард.
      Но только теперь она не одна. У нее есть ее ребенок.
      Джина провела в своем домике тихий и спокойный уик-энд. И, впервые за последнее время, она хорошо ела и спала.
      В понедельник утром она подошла к телефону и набрала номер Хилли.
      – Джина! Мне сказали, когда я звонила в Лонгдейл Холл, что ты уехала в свой домик. Я пыталась дозвониться тебе прошлым вечером, но никто не отвечал. Я уже собиралась посылать поисковую группу.
      – Извини, Хилли. Я рано легла спать.
      – С тобой все в порядке? Бетина очень волнуется за тебя.
      – Да, все замечательно. Просто хотелось какое-то время побыть одной. После смерти Джерарда и… – она запнулась.
      – Я понимаю. Мне действительно очень жаль, Джина.
      – Я завтра приеду в Лондон. Мне кажется, нам нужно обсудить кое-какие дела. Можно мне заказать тебе ланч?
      – Конечно. Будет очень приятно увидеть тебя опять.
      – Хорошо. Я. буду в магазине к часу. Встретимся там.
      – С нетерпением жду. Пока, Джина.
      – Пока.

      Чарли прочел о смерти Джерарда в газетах. Несмотря ни на что, ему было ужасно жаль Джину. Ему хотелось знать, как она сейчас. Он не мог ничего поделать с собой и все еще думал о ней, хотя пьеса отнимала много времени, и было много других срочных дел. Его агент получил подтверждение написать сценарий фильма «Ангел в аду» для Голливуда. Его также взяли режиссером. Он мечтал, когда Джина была с ним, что она будет играть главную роль в этом фильме… но сейчас это было невозможно.
      Несколько раз ему звонила Хилли, пытаясь выяснить, что произошло. Он был неразговорчив, угрюм, и она, поняв все с полуслова, оставила его в покое.
      Через три недели закончится постановка пьесы в «Национале». И тогда ему придется решать свое будущее.
      – Расскажи мне обо всем, Джина. Я была очень терпеливой, не трогала тебя и не совала свой нос, но я хочу знать, почему ты и Чарли только что были вместе, и вдруг ты резко бросаешься под венец еще с кем-то.
      Джина вздохнула.
      – Хилли, это очень длинная история, и мне больно говорить об этом. Ты не обидишься, если…
      – О'кей, о'кей, я просто полюбопытствовала. Ведь Чарли тоже ничего не сказал.
      Джине хотелось спросить Хилли, давно ли она его видела.
      – Обещаю, я расскажу тебе когда-нибудь, но только не сейчас. Чего мне действительно хочется, так это поговорить о «Милли». Ты не представляешь, какой виноватой я себя чувствовала за то, что оставила вас с кучей нерешенных проблем.
      – Джина, сколько раз я твердила тебе по телефону, чтобы ты ни о чем не волновалась. Дела идут просто замечательно. Ари занимается финансовой стороной дела. Ему это очень нравится, и, кажется, у него неплохо получается. Нам нужно поговорить о нашем дальнейшем развитии. Блумингейл в Нью-Йорке предложил нам неплохие условия.
      Хилли с Джиной обсудили это предложение. Над ним следовало поразмыслить.
      – Хилли, я хочу немедленно приступить к работе. Конечно, мне придется быть осторожной и, когда родится ребенок, на какое-то время уйти в отпуск для ухода за ребенком, но…
      – Джина, ты – леди Лонгдейл. Мне казалось, ты пришла сказать, что элегантно удаляешься от дел и планируешь жить в особняке в Йоркшире и ожидать рождения ребенка. Ведь тебе теперь не нужно работать?
      – Ты права, не нужно. Но так случилось, что Лонгдейл Холл не перешел ко мне, хотя Джерард оставил мне хорошее обеспечение. Несмотря ни на что, я хочу заниматься делом. Мне еще только тридцать один. Не думаю, что уже настало время думать о пенсии.
      – Джина, пожалуйста, не сердись на меня, хотя я совершенно ничего не понимаю. Конечно, мы с Ари только обрадуемся, если ты вернешься. Но что будет, когда родится ребенок?
      – Мне придется на какое-то время уйти. И ведь существует такая вещь, как няня.
      – Да, думаю, существует.
      – Прекрасно. Значит, все решено. Я буду жить в своем домике. Я чувствую себя там уютно и смогу каждый день приезжать в офис в Лейкстере, как раньше.
      – Смотри, тебе нельзя много работать. Когда появится ребенок?
      Джина уже обдумала это и решила остановиться на первоначальной дате.
      – Через пять месяцев.
      – Бог мой, у тебя уже такой большой срок, Джина.
      – Да, – улыбнулась она. – Огромный.
      Когда Джина в тот вечер приехала домой, она набрала номер и позвонила Бетине.
      – Я надеюсь, что ты понимаешь, почему я хочу остаться здесь и вернуться к своей работе. Мне кажется, это будет полезным для меня и для ребенка, если я займусь делом.
      – Джина, если ты действительно хочешь. Хотя я считаю, что ты не должна много работать. Мы – будущие мамы, должны беречь себя.
      – Ты опять беременна?
      – Да, это выяснилось на прошлой неделе.
      – О, поздравляю, Бетина!
      – Спасибо. Ма вчера вернулась из больницы, и дела понемногу становятся лучше. Мы с Фредди пока собираемся жить здесь. Завтра Фредди привезет сюда всю нашу ораву. Джина, ты уверена, что у тебя все в порядке?
      – Да, все хорошо.
      – Пожалуйста, береги себя.
      – Хорошо. До свидания, Бетина.
      Бетина положила трубку и пошла сказать Фредди, что Джина собирается жить в Лейкстере.
      – О, Фредди, ей не следует сейчас быть одной. Она, наверное, очень мучается. Я чувствую себя такой бесполезной, Фредди, я просто не понимаю, почему Джерард так поступил, – Бетина покачала головой, Фредди обнял ее. – Я ничего не понимаю.
      – Ну, дорогая, должно быть, у него были на то причины. Болезнь не повлияла на его рассудок. Джерри сохранял свой острый ум.
      Бетина совсем растерялась, когда на следующий день поехала в Лондон на прием к акушеру, доктору Даниелзу. Он обследовал ее и сказал, что нет никаких причин для беспокойства.
      – А как дела у вашей милой своячницы? Я слышал о вашем брате. Мне искренне жаль. Надеюсь, леди Лонгдейл не слишком трудно это переносит?
      – Она переносит это удивительно стойко, принимая во внимание ее положение.
      – Полагаю, из-за этих трагических обстоятельств она не пришла на очередной прием. Ведь ей осталось ждать меньше четырех месяцев. Мне действительно нужно осмотреть ее как можно скорее.
      – Мне казалось, что Джине ходить еще пять месяцев. Ведь малыш не должен появиться раньше конца мая?
      – Нет. Я уже обсудил эту ситуацию с леди Лонгдейл, когда она была у меня в последний раз. Доктор в Париже ошибся. Малыш появится в середине апреля. Удивительно, что она не сказала вам. Но, тем не менее, не могли бы вы попросить ее позвонить мне и назначить встречу?
      – Конечно, доктор, спасибо. Встретимся через месяц.
      Бетина вышла от доктора и зашла в бар. Она пила кофе и делала подсчеты. Если то, что сказал Даниелз, было правдой, то ребенок был зачат в июле. Джина приехала в Париж в середине июля, а Джерард вышел из комы только в конце месяца.
      Джерард не мог быть отцом ребенка Джины.
      Все вставало на свои места.
      Возможно ли, чтобы Джерард узнал, что ребенок не его? Не потому ли он изменил свое завещание? Нет, конечно, как бы ни был Джерард расстроен тем, что ребенок не его, он бы никогда не унизил Джину. И Джина тоже знала, что ребенок не Джерарда. Поэтому она и не хотела оспаривать завещание.
      Бетине хотелось узнать, кто же настоящий отец ребенка. Кто может это знать? Конечно же Хилли, деловой партнер и подруга Джины. Бетина уже разговаривала с ней, когда Хилли звонила в Лонгдейл Холл и искала Джину, и записала номер ее телефона.
      Бетина направилась к телефонной будке. Она набрала номер, быстро переговорила с Хилли и на Оксфорд Стрит остановила такси.
      – Спасибо тебе большое, Хилли, что уделила мне внимание. Что ты будешь пить?
      Они назначили встречу в маленьком винном погребке, недалеко от их магазина на Ковент-Гарден. Бетина заказала белого вина.
      – Бетина, я очень беспокоюсь из-за Джины. Ей не следует жить одной, пока она беременна и, к тому же, после шока из-за потери мужа.
      – Я знаю, Хилли, ты хорошая подруга Джины, и мне необходима помощь. Когда Джина сказала, у нее должен появиться ребенок?
      – В мае. А что?
      – М-м. Мы с Джиной ходим к одному акушеру. Я только что была у него на приеме, и он сказал мне, что ребенок должен родиться в апреле.
      Хилли была озадачена.
      – Тогда почему Джина сказала мне, что…
      – Доктор, который в Париже установил ее беременность, ошибся. Джина сама узнала об этом несколько недель назад. Я сделала кое-какие подсчеты и убедилась, что это не может быть ребенок Джерарда.
      – О мой Бог! Тогда, должно быть, отец – Чарли.
      Наступила пауза, Бетина уставилась на Хилли.
      – Ты говоришь о Чарли Девероксе, писателе? – еле слышно прошептала Бетина.
      – Точно так. Я все эти месяцы пыталась выяснить, что же произошло. За два дня до отъезда в Париж, Джина позвонила мне из Милана и сказала, что они с Чарли решили пожениться. О, Бетина, они так любили друг друга. Если честно, я не могла поверить в то, что Джина выходит замуж за твоего брата. С тобой все в порядке, Бетина? Ты так побледнела!
      – Извини, все нормально, – Бетина сделала большой глоток вина. – Джина никогда не говорила мне о Чарли. Я понятия не имела. Это Чарли сказал мне, где можно найти ее, когда я искала Джину. Но он ничего не упомянул такого, чтобы я могла предположить об их свадьбе.
      – Я не знаю, что, черт возьми, происходило. Я несколько раз разговаривала с Чарли, но он мне ни слова об этом не сказал. Интересно, почему Джина не рассказала тебе, – удивление Хилли было искренним.
      – Теперь я знаю на все ответ. Вина. Добрая старая вина католической девушки, которой у Джины было в избытке. Она чувствовала свою ответственность за то, что произошло с Джерардом, и, скорее всего, никого не хотела расстраивать тем фактом, что любит другого мужчину. Очень благородно, но так глупо.
      – Значит, ты говоришь, что Джина вышла замуж за твоего брата из-за чувства вины?
      – Что-то вроде этого. Мне кажется, она невероятно беспокоилась из-за Джерри, но… – Бетина начала вспоминать кое-что, связанное с Чарли, о нем упоминал Джерард перед смертью. – Хилли, мне прямо сейчас нужно вернуться в Йоркшир. Пожалуйста, не говори о нашей встрече Джине. Мне необходимо кое-что проверить.
      – Конечно. Я не скажу ни слова. Держи меня в курсе, хорошо?
      – Да, спасибо, Хилли. Ты невероятно помогла мне. Я позвоню тебе. Пока.
      Ошеломленная Хилли смотрела, как Бетина поспешно покидала бар.
      Через четыре часа Бетина приехала домой и сразу же направилась в библиотеку. В поезде, по дороге в Харрогейт, она связала почти все обстоятельства воедино.