Мэтью, изменив своей привычке, в этот вечер приехал домой рано. Она рассказала ему свои новости, и он, казалось, искренне обрадовался и поцеловал ее.
– Это прекрасный повод для праздника, дорогая. Надевай свой лучший наряд, я приглашаю тебя на обед с бутылкой шампанского.
Джине не терпелось спросить, почему это его так обрадовало, что она на целых четыре месяца скроется с глаз, но ей не хотелось очередной ссоры.
Они вошли в маленький ресторанчик, где подавали рыбные блюда. Молодая официантка тут же попросила у Мэтью автограф.
– За Чичестер, – он поднял свой бокал.
– Мэтью, я даже точно не знаю, хочу ли я ехать туда.
Он изумленно посмотрел на нее.
– Но почему, Джина? Ты была несчастна, как грешница, последние полгода, сейчас у тебя появилась прекрасная работа, а ты не знаешь, хочется ли тебе туда ехать! – он отрицательно покачал головой. – Иногда я действительно не понимаю тебя.
– Я буду скучать без тебя, – она сказала это очень тихо.
– Я тоже буду скучать, любимая. Но, к сожалению, это участь всех актеров. Ведь когда мы женились, мы знали о том, что нам иногда придется жить порознь.
Джина кивнула.
– Послушай, ты будешь очень занята, и время пролетит очень быстро. А я, как только смогу, приеду к тебе на премьеру.
Лицо Джины засияло:
– Правда?
– Конечно, дорогая, как только у меня будет передышка.
Мэтью был мил и внимателен целый вечер. Когда они приехали домой, он взял ее на руки и понес в спальню. Этим вечером они занимались любовью с той же страстью, как и прежде, когда были молодоженами.
Слезы текли по щекам Джины, когда она прощалась с мужем. Поезд, отправлявшийся со станции «Виктория», уносил ее в Чичестер. Всю дорогу она плакала, и на каждой станции порывалась выйти, сесть в обратный поезд, вернуться к Мэтью и навсегда бросить свою работу.
На вокзале в Чичестере она нашла такси, дала водителю адрес пансионата, где ей предстояло прожить четыре месяца. Театр дал ей подробное описание города, и она очень быстро нашла нужный дом. Он находился в пяти минутах ходьбы от театра. У дверей ее приветствовала Марджи, жизнерадостная и приветливая хозяйка пансионата, полная женщина средних лет. Марджи проводила Джину в ее комнату и объяснила распорядок.
– Завтрак с семи тридцати до девяти. Если вы захотите есть вечером, перед тем, как пойдете в театр, сообщите мне. Горячая вода бывает каждое утро с шести до восьми.
Джина поблагодарила Марджи и села на узкую кровать со старым покрывалом. Комната была маленькая, унылая, с потрескавшимися и выцветшими обоями на стене. Это напомнило ей ее комнату в квартире матери. Она никогда еще не чувствовала себя такой одинокой и несчастной.
Через несколько дней она все-таки повеселела, познакомилась со всеми своими коллегами-актерами и приступила к репетициям. Но ночи оставались такими долгими и одинокими. Она постоянно набирала номер Мэтью по платному телефону в конце коридора, но ответа не было.
К концу недели ей так и не удалось поговорить с ним. В воскресенье она поднялась в восемь часов и еще раз набрала номер Мэтью. Сонный голос ответил:
– Алло?
– Мэтью, это я, Джина. Я звонила тебе всю неделю, но никто не отвечал.
– Джина, какого черта ты звонишь в такую рань? О Боже, ты же знаешь, это единственный день, когда я могу выспаться как следует.
Джина едва сдерживала слезы.
– Извини, я просто хотела поговорить с тобой, вот и все.
Мэтью был сух и немногословен. Вскоре ее монетки закончились.
– Я тебе скоро позвоню опять. У тебя есть мой номер?
– Да, Джина. Послушай, Джина…
Их разъединили. Она вернулась в комнату и целый день, чувствуя себя совершенно несчастной, учила свою роль.
Актриса, игравшая Ирину и жившая в соседнем с Джиной номере, как-то вечером предложила ей пойти куда-нибудь развлечься и выпить. Они отправились в ближайший бар, и Джина сильно напилась, чтобы заглушить свою тоску. А утром проснулась с ужасной головной болью. Больше она не пила. Трехнедельные репетиции «Трех сестер» подошли к концу, она полностью окунулась в свою роль и делала все, чтобы не думать о Мэтью. Она звонила ему по два раза в неделю, но, по-прежнему, никто не отвечал.
В день премьеры, проснувшись рано утром, она подняла шторы и увидела в первый раз за все время в Чичестере сияющее солнце. Смешанное чувство радостного ожидания и ужаса наполняло ее. Тому причиной была не только премьера, но и предстоящая встреча с Мэтью. Два дня назад она дозвонилась до него, и он пообещал приехать. Мэтью планировал прибыть поездом как раз к началу спектакля, Джина сможет увидеть его только после спектакля в баре, на вечернем приеме в честь премьеры. Он пробудет с ней целую ночь, а утром умчится в Лондон.
Она вошла в театр в пять часов, и у двери в гримерную обнаружила прекрасный букет красных роз. На карточке было написано: «Со всей любовью, Мэтью».
Гримируясь перед спектаклем, она ощутила такой прилив радости, какой уже не чувствовала давно. Премьера, и ее муж приезжает из Лондона посмотреть на нее. Каждый человек из труппы с нетерпением ожидал знакомства с мужчиной, таким популярным на телевидении.
Поднялся занавес, Джина забыла о Мэтью и вся отдалась своей роли.
По окончании спектакля аплодисменты не смолкали очень долго. Джина ушла со сцены радостная и удовлетворенная. Сердце колотилось от предвкушения встречи, когда она надевала свое новое платье, купленное специально для этого случая. У двери ее остановил швейцар.
– Вам звонили, мисс. Ваш муж. Он шлет вам свою любовь, но не может это сделать лично, так как съемки затягиваются. Он просил его извинить и сказал, что позвонит вам завтра.
Все внутри нее похолодело. Она проглотила комок в горле и медленно пошла по лестнице в бар на прием. Отбросив любые мысли о Мэтью, она весь вечер была оживленной и веселой. Наслаждалась комплиментами, флиртовала с режиссером, которому не терпелось проводить ее в свою квартиру и пила шампанское бокал за бокалом.
От выпитого ее клонило ко сну. Она пыталась отогнать от себя мрачные мысли.
Вернувшись к себе, Джина под дверью нашла записку, в которой сообщалось, что звонил ее муж и просил перезвонить домой. Но Джина оставила это без внимания.
Все последующие дни она каждый вечер ходила в бар с актерами из театра. Но однажды, в холле, ее остановила Марджи и настоятельно попросила позвонить мужу, который оборвал уже все телефоны в пансионате.
Джина улыбнулась и направилась звонить.
Оказывается, изменилось расписание. Мэтью был очень огорчен, клялся в любви, глубоко извинялся, что не смог присутствовать на премьере. Джина была спокойна и холодна, насколько ей это удавалось.
Мэтью хотел приехать к ней на следующий уик-энд, но Джина сказала, что все время будет занята репетициями нового спектакля. Она рассказала, что на приеме, после «Трех сестер», у нее не было ни одной свободной минуты. Голос Мэтью звучал растерянно, хотя он ответил, что все понимает. Джина положила трубку с чувством удовлетворения. Она тоже может вести свою игру.
Мэтью был прав. Четыре месяца пролетели очень быстро. Джина успокоилась и чувствовала удовлетворение оттого, что она снова играет в театре, к тому же, она получила несколько хороших отзывов. А одна национальная газета назвала ее «лицом, которое надо запомнить на будущее».
Но когда Джина думала о возвращении домой, ее охватывало чувство ужаса. Она не знала, чего ожидать.
Глава 23
Когда Джина открыла дверь их квартиры, Мэтью выбежал ей навстречу и, крепко прижав к себе, закружил по комнате.
– Боже, как я соскучился по тебе, – он поцеловал ее, поднял на руки и понес в спальню.
Ее тело содрогнулось от его прикосновений. Мэтью сбросил с Джины одежду и опустил свою голову между ее ног. Его язык страстно ласкал ее, и Джине казалось, что ее сердце остановится от желания. Ей хотелось почувствовать его внутри себя. Она схватила его за плечи и притянула к себе. Он вошел в ее теплую и влажную норку, и они захлебнулись от взаимного чувства наслаждения и страсти.
– О Боже, Джина, я больше не могу себя сдерживать. Давай вместе, сейчас…
Они не выбирались из постели целый день. Они разговаривали так, как уже не говорили несколько месяцев, извинялись, клялись больше никогда не повторять прошлых ошибок.
– Джина, это Бетина.
– Бетина! Как я рада слышать тебя! Где ты?
– Я в Йоркшире, но сегодня приезжаю в Лондон. Мы можем встретиться с тобой? Мне очень нужно увидеть тебя.
Джина почувствовала волнение в голосе Бетины.
– Где ты хочешь встретиться?
– Давай в том кафе, через дорогу от школы. Буду ждать тебя завтра в час. О'кей? Не могу дождаться, когда увижу тебя, Джина.
– И я тоже, Бетина. До завтра.
Джина положила трубку и обрадовалась возможности выйти из дома. Уже прошел месяц, как она возвратилась в Лондон и теперь, после напряженной работы, безделье угнетало ее еще больше.
– Ты – что?! – от неожиданности Джина плеснула кофе на свою белую блузку.
– Не знаю, как это случилось. Все так неожиданно, как шок, Джина. Но ты сама точно так же поступила в прошлом году.
– Знаю. Я просто удивлена, ведь Марк…
– Джина, я никогда не забуду его. Но мне нужно как-то устраивать свою жизнь, – глаза Бетины помрачнели, и Джина почувствовала себя виноватой за то, что упомянула имя Марка.
– Кто он?
– Его имя и полный титул – Фредерик, лорд Роддингтон, но всем он известен просто как Фредди.
– Чем он занимается?
– Если честно, я сама не знаю. Известно, что владелец земель в Дорсете, входит в правление банка, который занимается нашими денежными делами. У него красивый дом на Честер Сквер, правда, у меня сложилось такое впечатление, что там ничего не изменилось со времен первой мировой войны, и дом в Каннах.
– Сколько ему лет?
– Уже сорок восемь, – Бетина покраснела.
– Бетина!
– Знаю, знаю. Ма очень испугалась, когда мы объявили о помолвке, но Па его обожает.
– Ты его любишь?
Бетина задумалась.
– Джина, если ты имеешь в виду, люблю ли я его, как Марка, то нет. Но нам хорошо вместе, и мы очень часто смеемся. Правда, он немного ворчун. Он никогда не был женат, и, когда мы познакомились, был ужасно застенчив. Мне кажется, он всегда немного побаивался женщин. Когда он был моложе, с ним случилась та же история, что и со мной – влюбился в девушку, как бы сказал Па, «не совсем нашего круга», дорогая. Родители запретили ему жениться. Так что у нас есть кое-что общее.
– Ты до сих пор не ответила мне, Бетина, – настаивала Джина. – Ты его любишь?
Бетина вздохнула.
– Да, люблю, Джина. Мы с Фредди очень подходим друг другу. Каждый из нас понимает минусы нашего происхождения. Мы слишком рано поняли, что одной любви недостаточно.
– О каком одолжении ты хотела меня попросить?
– Да, конечно. Ты не согласишься быть старшей подружкой у меня на свадьбе?
– Бетина, с удовольствием. Когда?
– Тринадцатого декабря, через три месяца. По-моему, они хотят как можно быстрее подвести меня под венец, пока я не передумала. Я уже позвонила Фрэнки, она тоже согласилась.
– Как бы мне хотелось увидеть ее в пышном платье с оборками и рюшками, – Джина улыбнулась.
– Кстати, о платье. Я хочу, чтобы ты сходила со мной к моей портнихе в Лондоне на пару примерок. Я попросила Фрэнки прислать ее мерки. Перед свадьбой нам придется кое-что подделать.
– Ты с нетерпением ждешь этого дня?
– Да, конечно. Ма пригласила около трехсот человек и уже распорядилась о цветах для церкви. Это ее мечта. И она так любит что-нибудь организовывать.
– Чем вы займетесь после свадьбы?
– Поедем в Лондон и, по крайней мере, шесть месяцев я буду заниматься грандиозной чисткой дома на Честер Сквер. Не дождусь дня, когда смогу приложить к нему руки. Потом мы намерены сразу же завести ребенка, ведь Фредди уже не совсем в расцвете лет.
– Что ты хочешь сказать этим, моя девочка?
– О, не беспокойся, перед тем, как согласиться выйти за него, я проверила его аппарат, он вполне функционален, – Бетина засмеялась. – Во всяком случае, меня устраивает. Ну, а как же поживает твой шикарный муженек. Я всегда вижу его по телевизору и в газетах.
– У него все прекрасно. Правда, у нас были проблемы, но мы во всем разобрались и теперь я счастлива.
– Значит, ты рекомендуешь мне семейную жизнь?
– Да, конечно. Только одна вещь, – Джина запнулась. – Я просто становлюсь злой и невыносимой, когда не играю.
– Джина, ты же знаешь, это неотъемлемая часть жизни актрисы – уметь справляться как с плохим, так и с хорошим. Хотя, конечно, я могу понять, как ты себя чувствуешь, когда видишь, что карьера Мэтью так резко идет в гору. В любом случае, не переживай, я уверена, однажды ты станешь очень знаменитой. Не бросай это дело, Джина.
Джина крепко сжала ее руку.
– Спасибо, Бетина. У меня все хорошо, честно, однако… – она посмотрела на часы. – Мне надо бежать. У меня вскоре пробы на Би-Би-Си, никогда не знаешь…
– В этом весь смысл. Ты придешь с мужем на свадьбу? Очень хочется увидеть такую знаменитость.
– Не знаю, Бетина. У него по воскресеньям репетиции, так что, я очень сомневаюсь.
– Ну, ничего. Достаточно того, что будешь ты. Фрэнки говорила, что она созвонится с тобой, и вы вместе поедете в Лонгдейл Холл.
Они встали. Бетина поцеловала свою подругу.
– Держи этот прекрасный носик кверху. Перед примеркой я найду тебя. Пока!
Бетина пошла к «Питеру Джонсу», отдать список вещей, необходимых для свадьбы. А Джина отправилась на еще одни безрезультатные пробы.
Глава 24
– Джина, так здорово видеть тебя опять, – Фрэнки обняла ее с такой силой, что Джина едва могла дышать. – Ну, дай же мне посмотреть на тебя, – Фрэнки отошла в сторону и с головы до ног осмотрела Джину. – Неплохо. Радостно видеть, что ты выжила и не дошла до ручки, пока твоей подружки не было поблизости, чтобы присматривать за тобой, – она опять обняла Джину, схватила ее за руку и потащила за собой. – Пошли. Мы поедем первым классом, я решила побаловать нас немного. Нам надо успеть на поезд.
Они прошли через Кинг Кросс, зашли в поезд и заняли хорошие места.
– До Йоркшира два часа, потом у нас пересадка, через пятнадцать минут мы сядем на поезд до Харрогейта. Там нас встретит Бетина, – объявила Фрэнки. – Ну, в путь. У нас почти два часа сорок пять минут. Ты мне расскажешь все о своей жизни за последний год.
Джина подробно изложила все события последнего года. Она сказала, что у них с Мэтью были проблемы, но теперь все изумительно… хотя это было так далеко от правды. Она не стала рассказывать о том, что опять начались ссоры, и что Мэтью слишком часто возвращается домой слишком поздно. Джине хотелось списать все на собственную подозрительность, но, к сожалению, ее подозрительность имела основания.
Проехав половину пути, Джина переключилась на Фрэнки.
– Фрэнки, расскажи о себе! Я просто умираю от любопытства. Как твоя жизнь в Голливуде?
– Ну, – улыбнулась Фрэнки. – Снялась в трех фильмах. Все время меня ели, насиловали или просто преследовали монстры всех форм и размеров. Но Мими, мой агент, раздобыла мне роль в фильме, который будет сниматься на студии «Вуди Аллен Фильм». Прекрасная роль. Там, по крайней мере, меня не будут есть и насиловать, – она снова улыбнулась.
Джина почувствовала, как она соскучилась по Фрэнки. Та выглядела просто фантастически: бронзовый загар от калифорнийского солнца и изумительный бирюзовый костюм от «Оскар де ла Рента».
– Я вижу, ты не ходишь в вагон для курящих.
– Бросила четыре месяца назад и чувствую себя теперь гораздо лучше.
– Ты выглядишь просто великолепно, Фрэнки. Жизнь в Голливуде такая цветущая, как и ты?
– И да, и нет. Единственное, что могу сказать – чертовски много работы. Кстати, мисс Шоу, ты ведь можешь приехать ко мне и все увидеть собственными глазами. Тебе бы там понравилось.
– Я бы с удовольствием, Фрэнки, но Мэт…
– Этот парень-возлюбленный всегда с тобой, и ты не выдержишь без него больше пяти минут. Я все понимаю, Джина.
– А как твоя личная жизнь? Встретила кого-нибудь? – Джину удивил мечтательный взгляд Фрэнки, но он тут же исчез, и Джина подумала, что ей показалось.
– Нет. Ты же знаешь меня, Джин. Я не из тех, кто сует свою голову под чей-нибудь каблук. Посмотри, мы подъезжаем к Йорку. Бери свои сумки.
Они сошли с междугороднего поезда и сели на пассажирский до Харрогейта. Джина не знала, говорила ли Фрэнки правду о своей личной жизни. Только на какое-то мгновение ей показалось, как будто…, но, если Фрэнки не хотела говорить об этом, значит, все было нормально.
– Посмотри, вот она, – Фрэнки помахала рукой, чтобы привлечь внимание Бетины.
– Фрэнки! – закричала Бетина.
Девушки не видели друг друга два с половиной года. На перроне состоялось бурное воссоединение подруг. Потом они поехали через Харрогейт в поместье.
Джина была поражена красотой пейзажа. Она внимательно слушала подробный рассказ Бетины о завтрашней свадьбе.
– Ма носится в полной панике, а Па делает все возможное, чтобы отлынивать от дел. Смотрите, мы въезжаем в Ленджерс.
Через стальные ворота по узкой дороге они въехали в Лонгдейл Холл и остановились перед великолепным особняком семнадцатого века.
Фрэнки присвистнула.
– Как декорации в кино, Бетина. Фантастика! Какого черта мы не приезжали сюда раньше?
– Я устала приглашать вас, но вы все время были так заняты!
– Не могу поверить, что здесь живет твоя семья. Что они делают со всеми этими комнатами? – спросила Джина.
– Заселяют в них приглашенных на свадьбу гостей, – улыбнулась Бетина. – Здесь тридцать две спальни, но Па закрыл Восточное крыло несколько лет назад, потому что Ма не могла их все пропылесосить.
Они взяли свои чемоданы из багажника и по ступенькам поднялись к парадной двери.
– Пойдемте, я покажу вам ваши комнаты.
Они прошли через внушительных размеров вестибюль и поднялись по широкой лестнице.
– Кто все эти люди? – спросила Джина, указывая в сторону портретов на стенах.
– О, это мои предки.
Они блуждали в лабиринтах коридоров, наконец, Бетина открыла дверь и пригласила их в комнату, где в старом викторианском камине уютно горели яркие языки пламени. Еще там стояла удобная одноместная кровать, старомодный шкаф из красного дерева и старая раковина в углу.
Бетина открыла следующую дверь и провела их в точно такую же комнату.
– Мне кажется, вам лучше оставлять эту дверь открытой. Так, на случай, если вздумает объявиться дружелюбный сосед-привидение, – она весело посмотрела на их несколько испуганные лица. – Вообще-то он выходит только в полнолуние. Но до него еще далеко, так что пока можете жить спокойно. Ванная комната – вниз по лестнице, абсолютно холодная, к сожалению, но свою работу делает. Па провел центральное отопление во всех комнатах внизу, а на эту не хватило средств. Но Тилли постоянно здесь топит и тогда становится тепло и хорошо. Разгружайте свои вещи, и я покажу вам окрестности.
Фрэнки внимательно осмотрела платье персикового цвета, висящее на плечиках в шкафу.
– Я прихожу к выводу, что они основательно подготовились к завтрашнему событию, – задумчиво произнесла она, разглядывая наряд.
– Да, как оно тебе нравится? – с беспокойством спросила Бетина.
– Единственное, что я могу сказать, дорогая Бетина, я надену ради тебя все. Я не кисейная барышня, и, не по-женски, совершенно не привередлива.
Девушки рассмеялись и спустились вслед за Бетиной по лестнице.
– Это выставочная комната, используется только в особых случаях.
Они оказались в Огромной гостиной. В дальнем конце был большой мраморный камин, у одной из стен стоял рояль «Стенбоу». Французские окна открывали прекрасный вид в парк. Затем они прошли в маленькую уютную комнату.
– Ма и Па используют ее сейчас как гостиную.
В этой комнате окна украшали ситцевые занавески, стоял просиженный диван, на стенах висели многочисленные фотографии. Фрэнки взяла семейную фотографию: совсем юная Бетина, отец, мать и мальчик не более десяти лет.
– Это твой брат?
– Да, это Джерри, мой лондонский защитник. Он много сделал для меня. Вы ведь никогда не встречались с ним? Он приедет из Лондона поздно вечером. Пойдемте, нам есть еще что посмотреть.
Бетина повела их по длинному коридору, отделанному под дуб, через традиционную английскую столовую с большим столом, за которым могло одновременно уместиться тридцать человек, в библиотеку, а потом вверх по лестнице, показать множество спален в доме.
– Где ты спишь? – спросила Джина.
– Моя комната наверху, под самой крышей, раньше там жили слуги. Но мне она очень нравится. Па установил там ванную и обогреватель. Я почти всем там обеспечена, – сказала Бетина, когда они спускались по лестнице. – А это танцевальный зал, здесь состоится прием.
Через высокие дубовые двери они вошли в комнату, заставленную бесчисленным множеством столов, покрытых дорогими скатертями. Высокий потолок был выкрашен в насыщенные золотой, розовый и голубой цвета, с лепными херувимами, сидящими на воздушных облаках и дующими в рожки. Паркетный пол тщательно отполирован, а стены выкрашены в нежно-розовый цвет. Полуденное солнце пробивалось через экстравагантные муаровые портьеры персикового цвета.
– Это удивительно, Бетина. Сколько людей будет завтра на ланче? – поинтересовалась Фрэнки.
– По последним подсчетам – двести шестьдесят два. Вечером несколько столов уберут, и мы сможем танцевать, – она посмотрела на часы. – Генеральная репетиция церемонии в пять, у нас есть полчаса схватить по сэндвичу, перед тем, как уйти. Я представлю вас Ма и Па, но Бог знает, где они сейчас.
Они проехали четверть мили и оказались у живописной церквушки на самой окраине поместья. Здесь крестились, венчались и были захоронены все поколения Лонгдейлов.
– Я рассчитываю на вас. Вам придется присматривать за шестью дружками и двумя мальчиками-пажами. Ма настояла на таком количестве. Ей все это кажется очень романтическим. Смотрите, это Фредди, – она выпрыгнула из машины. – Привет, дорогой. Пойдем, я познакомлю тебя с Фрэнки и Джиной.
Она подошла к ним с маленьким, достаточно полным мужчиной. У него были ярко-голубые глаза, густые усы и цветущий вид.
– Рад познакомиться с вами. У меня такое чувство, что мы уже очень давно знакомы. Я очень много слышал о вас от Бетины, – он говорил немного хрипловатым голосом и, видимо, нервничал.
– Пойдем, дорогой. Давай покончим с этим поскорее.
Бетина взяла его за руку, и они направились в сторону церкви. Джина и Фрэнки последовали за ними. Викарий уже был там вместе с шестью юношами и приветствовал их. Лысеющий Фредди большим платком вытер пот со лба, повернулся к Джине и шепнул:
– Я буду рад, когда все это закончится, и мы с Бет улетим в Канны. Никогда не думал, что окажусь когда-нибудь главным действующим лицом на такой церемонии, – он поднял к небу глаза.
Джина и Фрэнки прониклись симпатией к этому застенчивому, взрослому мужчине, который женится на их подруге.
– Па, наконец-то. Мы ждем тебя.
В церковь вошел высокий мужчина с аристократической бородкой.
– Извини, Бетина. По пути сюда меня остановила твоя мама. Ты же знаешь, это неизбежно, – раздался в церкви его густой голос. – Твоя мама уже в пути. Едет в машине, набитой цветами.
Репетиция шла своим чередом. Маленькая, худенькая подружка, пробираясь между рядами, споткнулась и расплакалась. Она не успокоилась до тех пор, пока Фредди не достал из кармана ириску и не угостил ее.
– По-моему, нам надо завтра запастись конфетами, – прокомментировала Джина.
– Тогда я предпочитаю плакать сама, – шепнула Фрэнки, когда они усаживали детей на скамью.
Наконец, репетиция завершилась. Они втроем выбежали из церкви в холодный декабрьский вечер. К ним приближалась леди средних лет. В руках она несла две огромные цветочные гирлянды.
– Мама Бетины, – шепнула Фрэнки. – Стоит только посмотреть на эти рыжие волосы.
– Здравствуйте, вы, должно быть, Джина и Фрэнки. Я Генриетта Лонгдейл. Мне надо сказать пару слов о цветах викарию. Встретимся в доме, – она исчезла в церкви.
Фрэнки и Джина сели в «Гольф» и терпеливо ждали, пока Бетина простится с Фредди.
– Сегодня традиционного обеда не будет, но Ма устроила в гостиной буфет, – сообщила Бетина по дороге домой. – Что скажете, если мы наберем всего, чего хотим, стащим бутылку шампанского и пойдем ко мне в комнату посплетничать.
– Замечательная мысль, – с восторгом согласилась Фрэнки.
Пока Джина и Бетина организовывали ужин и шампанское, Фрэнки спустилась вниз примерить свое платье. Оно сидело на ней прекрасно.
Джина осмотрела комнату Бетины. В комнате был покатый потолок и узкое маленькое окно, из которого, наверное, можно увидеть прекрасный ландшафт поместья. Бетина разлила шампанское.
– За нас. За то, что мы опять вместе.
– За это я выпью, – откликнулась Фрэнки. – А теперь за твою свадьбу. Будь счастлива многие годы с Фредди, который, кстати, нам показался просто милашкой.
– Конечно, он не Роберт Редфорд, но ужасно добрый и с прекрасным чувством юмора.
– Оно ему еще понадобится, когда он станет твоим мужем, – рассмеялась Фрэнки.
– Непременно. Я уверена. А кстати, Фрэнки, что происходит с тобой? Из нас троих я вторая выхожу замуж, а ты отстаешь.
Фрэнки пожала плечами.
– Понимаешь, Бетина, я не брачный тип. Так во сколько нам завтра утром нужно проснуться?
– Рано. Если честно, я так нервничаю. Каждый раз, когда я представляю себя проходящей мимо всех этих людей, которые будут смотреть на меня, у меня все внутри переворачивается.
– Будь немного актрисой, – улыбнулась Фрэнки.
– Знаю. И абсолютно не сожалею, что поставила на этом точку. Мне нравилось, пока я училась. Но все равно, я всегда знала, это – не мое.
– Теперь ты счастлива, и только это имеет значение.
Они долго болтали в уютной комнате Бетины, пока та не посмотрела на часы над камином и открыла от удивления рот.
– Боже! Уже первый час! Извините, девочки, но невесте надо постараться заснуть сладким сном, так необходимым ей сегодня, – она поцеловала их. – Большое спасибо, что вы приехали. Вы не представляете, что значит для меня видеть вас здесь.
Отыскав дорогу в их комнаты, Фрэнки вошла и села на кровать Джины.
– Ты знаешь, – начала она задумчиво, – так трудно поверить, что Бетина действительно принадлежит всему этому. Она такая непритязательная, никогда бы не догадалась, кто она, если бы просто встретила ее на улице. Правда? Совсем не похожа на своего отца. Мне кажется, он полная свинья.
– Спасибо, Фрэнки, я уловила смысл, – засмеялась Джина.
– Кажется, мне сегодня будут сниться ужасные сны, – вздохнула Фрэнки.
– Ты о привидениях?
– Нет, о персиковом чудовище, которое мне придется надеть. Спокойной ночи, дорогая.
Джина проснулась в восемь. Она раздвинула портьеры и увидела прекрасный вид за окном. Ей захотелось немедленно выбежать из дома в эту сказочную страну. Земля была покрыта инеем. И каждая иголочка на соснах сверкала.
Она натянула джинсы и длинный свитер и на цыпочках спустилась к парадной двери, подняла большой засов, открыла дверь и вышла в холодный декабрьский воздух. Она медленно бродила вокруг дома. По-зимнему голый сад открывал удивительный вид на Йоркширские долины. Это великолепие наполнило ее сердце безмятежным счастьем. Она прогулялась к конюшням, где уже с лошадьми вовсю возился конюх.
Джина потрепала великолепную спину лошади в первом деннике и прошлась по всей конюшне, желая доброго утра всем лошадям. Конюх, одетый в старый армейский свитер, высокие ботинки для езды и вязаную шапочку, казалось, не замечал ее.
– Черт возьми, бьюсь об заклад, у конюха нелегкая жизнь, – приветливо произнесла Джина. Ответа не последовало. Он продолжал чистить лошадь. Джина попыталась снова.
– Я имею в виду то, что приходится рано вставать, работать и в дождь, и в жару.
Он обернулся и посмотрел на нее. Джине он кого-то напоминал, но она никак не могла вспомнить, кого именно. Она заметила, что у него не было перчаток, и руки его казались обмороженными.
– Кто вы такая?
– Я Джина Шоу, – она сняла перчатки, которые одолжила у Мэтью, и предложила их конюху. – У вас обморожены руки. Вот, возьмите.
Он удивленно уставился на нее.
– Ну же, берите. Я иду в дом, и они мне не понадобятся, – она сунула ему в руки перчатки. – Вам следует попросить лорда Лонгдейла купить вам пару перчаток. Уверена, он может себе это позволить. До свидания, – Джина повернулась и направилась к дому.
– До свидания, мисс Шоу, – сказал он ей вслед. – Спасибо за вашу доброту. Я обязательно передам Его Светлости, что ему следует купить мне перчатки.
Джина поспешила к себе в комнату и прижалась к камину, уже растопленному в ее отсутствие.
В одиннадцать часов Фрэнки еще делала себе прическу, а Джина пыталась справиться с маленькими подружками.
Фрэнки выглядела потрясающе в своем светло-персиковом платье, высоко поднятыми волосами и вплетенными в них рождественскими розами. Она была похожа на ангела.
Старинный «Ролс-Ройс» и четыре «Даймлера» выстроились перед парадной, дверью в Лонгдейл Холл и производили потрясающее впечатление.
Появилась Бетина. Она выглядела свежей и очень красивой. Парикмахеру так и не удалось до конца совладать с ее ярко-рыжей копной волос. Уже несколько прядей выбилось из тугого узла. Под тюлевой вуалью сверкала бриллиантовая диадема. Фредди в белом атласном костюме, отделанном горностаем, выглядел просто аристократически элегантно. Бетина несла огромный букет красных роз. Они оттеняли ее белоснежное платье и делали ее похожей на рождественскую принцессу.
