В романе "Остров пингвинов" Анатоля Франса выведен один депутат, которого облюбовала в качестве будущего мужа некая тоже волевая дама. Однажды она принимала его у себя дома и всячески обхаживала, а у того впереди было некое важное собрание; он несколько раз вскакивал, но она его удерживала снова и снова ласками и кокетством.
      Все-таки, когда времени уже было в обрезу он вскочил и умчался, а дама, оценив его деловитость, укрепилась в своих намерениях добиться, чтобы он стал ее мужем. (Для прочитавших роман поясню: дама эта – истероидка, но самоуправляемая поведение можно назвать манипулятивным.) Даже такая серьезная вещь, как женитьба, брак, отступает у паранойяльного перед деловитостью. Вспомним замечательный рассказ О'Генри "Маклер женится". О, О'Генри! Роскошь мягкого гуманистического юмора. Герой забыл, что уже обвенчался с секретаршей, и снова предлагает ей руку и сердце.
      В сексуальных отношениях паранойяльный нe гонится за красотой, хотя, когда достигает высот, может и покрасоваться, как истероид: смотрите, у меня лучшие женщины. По его мнению, это женщины должны ценить его и гоняться за ним. Но это наступает потом, а когда он еще на взлете, он предпочитает сексуальные отношения с такой женщиной, которая будет для него одновременно машинисткой или устроит его быт, чтобы сам он мог спокойно творить.
      У меня был ну весь из себя паранойяльный знакомый. Он снимал комнату под лестницей, как Раскольников, правда, не в Петербурге, а в центре брежневской Москвы, и спал там на продавленном диване, положив голову на продавленный же валик (никаких тебе подушек). Писал диссертацию по физиологии, которая должна была перевернуть всю медицину своим новым подходом… Подрабатывал, чтобы платить за комнату, на полставки участковым психиатром в моем (я там проработал много лет) психоневрологическом диспансере, а по совместительству – сторожем в соседнем магазине.
      Пути наши разошлись, а лет через пять встречаю я его одетым с иголочки, чуть ли не с бриллиантовой заколкой на галстуке. "Хау ар ю?" – спрашиваю. "Отлично, старик". – "Что, женился, вижу? – показал я на его обручальное кольцо. – Ну и кто она?" Так он мне ответил: "Печатает десятью пальцами слепым методом, переводит на три языка!"
      Вы поняли: не тремя пальцами под контролем зрения, а "десятью" и "слепым", и не с трех языков, а "на три"! Потом как-то я ее увидел. И подумал, что лучше самому выучить пять языков, чтобы переводить на них с русского самостоятельно, и печатать свои статьи одним пальцем, чем на такой жениться.
      Итак, как было сказано выше, жена у паранойяльного – как правило, машинистка, дети – курьеры, теща – домработница. Впрочем, жене может быть отведено и более почетное место: переводчика, редактора, импресарио. Детям может быть поручено верстать на компьютере его книжки. А теще – принимать почетных гостей. Ну а если жена не хочет быть редактором его рукописей, то ему впору прочитать фрагмент из монолога Самозванца:
 
Не будешь ты подругою моею,
Своей судьбы не разделишь со мною;
Но – может быть, ты будешь сожалеть
Об участи, отвергнутой тобою.
 
      Дети, если не захотят быть помощниками, подвергнутся родительскому проклятию. Паранойяльный – скорее вождь, чем родитель. Ну а теща если не пожелает быть домработницей или даже хозяйкой его домашнего салона, то она "глупая тупая мещанка, о чем можно разговаривать с таким человеком".
      Семья для паранойяльного – это вообще не самое главное. Семья у него может быть, а может и не быть. Если семья нужна сейчас для продвижения его дела – он может ее создать или хотя бы просто позволит себя женить. Но он не опора для семьи. Он ненадежен, иногда даже безответствен. Чужие люди для него могут быть важнее и интереснее, чем жена и дети и тем более чем дальние родственники.
      Если жена придерживается иных точек зрения, то вероятны конфликты, которых можно избежать: пусть оба освоят психотехнику общения и сбалансируют отношения. Впрочем, паранойяльный женится обычно на той, которая поддерживает его взгляды и образ жизни, которая может действенно помогать, играя роль, как мы уже говорили, импресарио, экономки, машинистки, редактора. А эти роли больше сродни эпилептоидке, истероидке, ну в крайнем случае гипертимке. И все же, как бы ни исполняла жена отведенные ей роли, он постоянно находит причины для недовольства, и нередко семья рушится. Разведясь, он бросается в новые отношения, новая жена начинает играть эти роли поначалу, с его точки зрения, лучше, и он совершенно забывает прежнюю жену и детей. Он мало общается с ними, если только в его паранойяльную систему ценностей дети не попадают как нечто особо важное. Тогда он борется за свои отцовские права и занимается ребенком, несмотря на развод. Новая жена этому чаще всего сопротивляется, но он более или менее успешно борется с нею.
      Опять повторимся: красота жены важна для паранойяльного, но гораздо более важны ее деловые качества. Так что, женщины, не преуспевшие на поприще фотомоделей, не отчаивайтесь, ищите своего паранойяльного, заверьте его в своей преданности, помогайте, и муж со всеми плюсами и минусами паранойяльного деятеля вам практически гарантирован.
      Паранойяльный муж может изменять жене, если это не сильно мешает или даже помогает его делу. Он прощает себе свои измены, полагая, что имеет моральные основания быть более счастливым, так как служит всему человечеству. А если изменит жена, то он переживает, не прощает, считает ее предательницей, склонен резко разорвать отношения, а уж если она уходит сама, то мстит ей, поносит ее в кругах общих знакомых, презирает, расценивает ее поступок как меркантильный.
      Впрочем, паранойяльный ревнует не смертельно, у него главное – работа, и крах отношений для него не так страшен, как для эпилептоида.
      Паранойяльный, как и эпилептоид, в принципе предпочитает красивых пластичных истероидок. Он любит красоту, любит владеть красотой и любоваться красивой женой, он гордится ею, хвастает перед обществом. Среди женщин больше истероидок, чем других психотипов, поэтому сочетание "паранойяльный плюс истероидка" – не редкость.
      И вот муж загружен работой, устает, ухаживать за женой некогда, и нет сил, а ей нужны фиалки, духи, вздохи, комплименты. Цветы – дорогое удовольствие, и надо все время держать в памяти, что следует их купить. А он тратит деньги на ксерокопирование и на международные телефонные разговоры. Ей нужны выходы в свет и приемы гостей, а ему неинтересно, да и некогда. Ладно, если отпустит жену в воскресенье с детьми, но сам работает.
      И вот начинается: "ты меня не любишь" и "смотри, как я нравлюсь другим", слезы, капризы, измены. Он решителен И рвет отношения – так же, как скорее вырвет больной зуб, чем будет его лечить.
      Пухленькая сензитивочка вроде бы легче в общении. Но истероидка – более активная помощница, вывеска семьи, импресарио. Казалось бы, оптимальный вариант – жена-эпилептоидка. Но она, при ее законопослушности, может не пойти на его авантюры, и это станет камнем преткновения в их отношениях. ("Для тебя более важны дурацкие предрассудки, безнравственные законы, а не муж-богоборец".)
      В общем, паранойяльные люди тяжелы не только для сотрудников, но и для семьи. Конфликты у паранойяльного будут в любом случае. И задача – их минимизировать.
      Детьми паранойяльные занимаются мало, в основном дети воспитываются на собственном примере. Отец сидит над текстами не разгибаясь или погружен в оргработу, и сын включается в это. В промежутках – обсуждение дел, и сын вовлекается в него. Но специально проверять дневники, ходить на родительские собрания, решать с ребенком арифметические задачки – это увольте.
      Паранойяльный не слишком ограничивает свободу передвижений ребенка и подростка, не опекает его сверх меры, и дети паранойяльного более самостоятельны. Он уравновешивает эпилептоидную или истероидную мать в рвении к ограничениям свободы сексуальной жизни сына и дочери. Он считает: пусть ребенок сам учится на собственных ошибках, за одного битого двух небитых дают. В детских конфликтах учит своего давать сдачи, не давать спуска врагам, сопротивляться, иногда даже тренирует в боевых искусствах с целью самообороны и для будущих классовых и национальных войн.
      В сексе паранойяльный, как правило, отнюдь не ханжа. Он, правда, тоже несколько зависим от общепринятой морали, ограничивающей сексуальность, но его рамки шире, и он старается их раздвинуть, в отличие от эпилептоида, который принимает навязываемые обществом рамки. Паранойяльный, как гипертим и истероид, обычно приемлет эротическое искусство, склонен к "сексуальным экспериментам". Он способствует реформированию сексуальной морали в духе снятия запретов. Но это теперь и в противовес сегодняшнему тоталитаризму других паранойяльных, а, например, в начале нашей эры паранойяльные могли проповедовать сексуальное закрепощение.
      Гениально показал противоречивость сексуальных переживаний паранойяльного религиозного подвижника в те далекие времена глубокий и утонченный Анатоль Франс в романе "Таис". Монах Пафнутий (дело происходит на заре христианстве в сексуально раскрепощенной Александрии) решает спасти, обратить ко Христу знаменитую и богатую куртизанку Таис. Его молитвами она обращается к Богу и умирает просветленная. Но Пафнутий понял, что любит ее плотской любовью, как бы он ни умерщвлял свою плоть, и проклял Бога за то, что тот взял Таис к себе и отнял у него.
      Если рассуждать о системе "мазохизм – садизм", то паранойяльный скорее склонен к садизму. Он подчиняет сексуального партнера. Это может парадоксальным образом проявляться и в его общественной деятельности: запреты, которые он вносит в общественные установления, имеют садистический характер, и он получает наслаждение от того, что насильственно запрещает наслаждаться другим. Во времена сталинского режима запрету подвергались почти все достаточно невинные по сегодняшним меркам сексуальные проявления.
      Как и эпилептоид, паранойяльный мужчина склонен к нормальному (не принудительному) вуайеризму. Он хочет видеть обнаженную женщину в очень откровенных позах. И это может гармонично сочетаться с эксгибиционистскими тенденциями истероидки. Паранойяльный предпочел бы расцвеченную сексуальность, но ему некогда этим заниматься.

Дом

      Если у эпилептоида "мой дом – моя крепость", то у паранойяльного дом – мастерская. А он Мастер. И "Маргарите" в этой мастерской отводится только метла, для которой и угла-то своего нет, так что "Маргарита" может только парить на метле в пятом измерении. И не дай бог кому-нибудь что-нибудь сдвинуть, хотя бы и с благой целью протереть пыль. Гром и молния на голову святотатца!
      Паранойяльный муж первым делом устроит себе место для работы, а чтобы он вынес мусорное ведро, ему надо постоянно напоминать. В то время как эпилептоиду не надо говорить о чисто мужской работе: он сразу врежет замок, сам наладит электропроводку.
      Паранойяльные часто переезжают на новое место жительства-в связи с зигзагообразностью карьеры или для завоевания все большего социального пространства.
      Паранойяльный – вообще человек недомашний. Прежде всего потому, что у него часто вовсе нет квартиры, он переселяется в больший город из меньшего, из большого города в другой, побольше, а потом и в столицу. И, понятно, с квартирами у него не ладится. Он то снимает жилье, то скитается по друзьям-адептам. Как у поэта Мартынова: "На потертых диванах я спал у знакомых, приклонивши главу на семейных альбомах". Но даже если к паранойяльного появляется квартира, то это штаб-квартира, мастерская, а не дом. Там нет супов, приготовленных из курицы, а только растворимые бульонные кубики. В квартире грязновато, под диванами клочья пыли, на коврах могут быть если не комья уличной грязи, то упавшие спички, сигаретный пепел.
      При такой неналаженности быта бросается в глаза и то, как он питается: урывками, всухомятку, часто "за столбом", а не за столом. В еде непритязателен, для него не так важна горячая пища. То, что приготовила жена, он проглатывает на ходу, не говоря спасибо и не сетуя, в отличие от эпилептоида, на отсутствие хорошей домашней кухни.
      Отдыха как такового у паранойяльного практически не бывает, но он может поехать на какие-то конференции-сходки в загородный пансионат или на берег моря и там в те дни, пока идет, конференция, может поплавать в море или в бассейне. Он часто не берет очередной отпуск – не знает, как его провести. На отдыхе, организованном по воле жены, он работает – пишет, звонит в "штаб" по "межгороду".
      Он не слишком часто моется в душе, ванне, бане – некогда. Паранойяльный идет мыться, если жена пять раз скажет, что ванна готова. Хотя вообще-то он не прочь попариться, посибаритничать, особенно когда достиг "высшей власти".
      Паранойяльный иногда занимается физкультурой или даже спортом, но обычно не для самоутверждения, а для того, чтобы поддерживать себя в форме или устранить дефекты. Может заняться даже и бодибилдингом ради успеха у женщин. Паранойяльные люди могут заняться профессиональным спортом.
      Паранойяльный мало развлекается. Развлечения жены и детей считает блажью, отвлекающей от дела. По этому поводу у него с семьей частые конфликты.

Телефон

      Энергетика и целеустремленность паранойяльного диктуют и такую, например, ситуацию. У него телефон всегда под рукой. Он снимает трубку при первом же звонке, даже ночью. Он мгновенно пробуждается, мгновенно приходит в состояние алертности (готовности к действиям) и тут же начинает "работать" по телефону.
      Для сравнения: эпилептоид снимает трубку на пятый гудок, гипертим может вовсе не снять трубку, если веселится, – "гулять так гулять", пусть себе Звонят. /
      Вообще телефон для паранойяльного имеет особое значение. Создается даже такое впечатление, что не телефон при нем, а он при телефоне. Сегодня для него особенно привлекательны сотовый телефон, пейджер. Это дает большие возможности. Но эти средства связи являются также атрибутикой респектабельности, богатства, поэтому мы часто видим истероидов, которые демонстрируют на улице, как они "работают" по сотовому телефону: смотрите, дескать, какой я деловой и какой богатый. Впрочем, и паранойяльному тоже свойственны истероидные наслоения.
      Его слабость – не только телефон, но и в целом все средства связи. В любом городе он прежде всего посетит почту и вокзал, а не ресторан, как это сделал бы истероид.

Хобби

      У паранойяльного хобби и вовсе отсутствует. Ему некогда заниматься чем-то, кроме его дела. Можно сказать, что его хобби – это варианты работы, связанной с его делом: написать облегченную "версию трудной книги или заняться интероргтехникой, приведением в порядок архива… И животными паранойяльный не интересуется, если это не его профессия.

Деньги

      Их у паранойяльного человека почти никогда нет. Он не бережлив. Когда есть деньги, он их тратит, больше на свое дело, но может и пошиковать – не только гипертиму "гулять так гулять" (это, скорее всего, в нем говорит истероидное). Он звонит по междугороднему телефону, транжирит электричество, тратится на такси, ксерокопирование, дорогостоящую еду в ресторанах. При этом опять-таки он может делать это за счет других людей.
      Он растрачивает случайно попавшие к нему чужие деньги – и не старается их восполнить.
      Вытряхивает деньги из своих адептов – наподобие Остапа Бендера, когда тот говорил, что "заграница нам поможет". Но Остап мошенничал в духе своего истероидного психотипа, а паранойяльный делает это, искренне считая, что работает на всеобщее благо.
      Долги паранойяльный может зажать: ведь он тратит деньги на "общее" дело, на "революцию", на организацию, что его как бы оправдывает.
      Он не боится лишиться доверия кредиторов – будут другие, он их навербует. А вот у него одолжить трудно. Денег у паранойяльного или нет, и он сам в долгах, или у него уже запланировано их использование.
      Счет деньгам паранойяльный не ведет, тратит по мере получения. Иногда он склонен считать деньги в чужом кармане и может потребовать их для нужд общего (то есть, в сущности, его) дела.
      В семье паранойяльного из-за его трат на нужды дела постоянно возникают конфликты, так как часто не хватает на жизнь, особенно если жена – истероидка. Если она эпилептоидка (партай-геноссе) и поддерживает мужа в его начинаниях, конфликтов может быть меньше. Он тратит деньги на чужих людей, нужных для дела, а своей семье – ноль. То "есть он в одном лице и растратчик, и прижимистый – растратчик для чужих и нужных, прижимистый для близких и "ненужных", которые и так будут его терпеть.
      В целях психологической коррекции имеет смысл, помимо договоренностей об основных целях семьи, выделить определенную сумму на бытовые расходы, а остальные деньги разделить в процентах или абсолютных суммах, которые муж и жена тратят по своему усмотрению, чтобы произошла как бы "компартментация" (от английского "compartment" – купе), то есть своего рода разделение на отсеки, в каждый из которых другой не вторгается. Паранойяльный склонен делать заначки из не учитываемых женой денек Это дает пищу для дополнительных конфликтов. Лучше поэтому договор: все, что появляется сверх плановых заработков у каждого, тратить по собственному усмотрению.

Имидж

      Это то, что бросается в глаза в первую очередь. Ведь поступки мы замечаем позже. Поэтому интересно, как выглядит паранойяльный человек.
      Телосложение у паранойяльных весьма разнообразное, но с теми или иными видимыми или скрываемыми дефектами. Это может быть очень низкий или очень высокий рост, непропорциональная полнота или худоба, длинная шея или ее отсутствие и т. п.
      Лицо обычно не очень правильное, с более, чем в норме, выраженной асимметрией, некоторые черты преувеличены или преуменьшены, иногда, впрочем, вполне импозантное лицо. Часто – строгое, сосредоточенное, с вертикальными складками на переносице.
      Кожа у него не такая ухоженная, как у эпилептоида или истероида, так что могут быть угри, прыщи, землистый цвет, но это менее выражено, чем у шизоида, который не ухаживает за кожей и здоровье которого в принципе "не способствует" тому, чтобы кожа была чистой. В пожилом возрасте на лице паранойяльного, как и у эпилептоида, появляется сеть мелких сосудиков.
      Как правило, бросается в глаза его безразличие к одежде. Часто на нем замусоленный галстук, у пиджака засаленные лацканы и карманы; накладные клапаны на карманах засунуты внутрь. Все это не очень сильно выражено, видна неаккуратность, но в меру.
      Он отстает от моды года на 3-4, одевается в духе легкого или чуть более далекого ретро или использует строгий классический стиль, как у эпилептоида: темный костюм, галстук, светлая рубашка. Но одежда при этом может быть в той или иной степени помятой, галстук не затянут или его вовсе нет, ворот расстегнут, пиджак тоже (у шизоида, для сравнения, может быть расстегнута и ширинка). Если паранойяльный стал важным "боярином", то он может и одеваться "по-боярски", но по совету жены или лакеев. Паранойяльные не отличаются разнообразием в одежде, привыкают к ней, им некогда сменить ее, легче и быстрее надеть то, что снял накануне. Типичное явление – униформа, которую паранойяльный навязывает и подчиненным. Часто это френч или иные военизированные модели.
      Одежда паранойяльного нередко призвана скрыть недостатки: низкорослые, например, становятся на каблуки, носят высокие головные уборы.
      Паранойяльный не всегда выбрит. А если побрит, то кое-где могут торчать недобритые волоски – ему некогда. Стрижется редко, когда уже явно пора. Прически простые, без выкрутас.
      Нередко носит бороду – тоже иногда из-за "некогда". Но не только: борода увеличивает лицо, скрывает маленький "неволевой" подбородок, придает агрессивность, если она короткая и остроконечная, как у Ленина. Борода – это еще и своего рода признак нонконформизма, бунтарства. Но это теперь, когда больше голых мужских лиц. А когда бороды были у всех и бояре хвастались длиной бороды, паранойяльный Петр I сам брился и им бороды стриг!
      Движения паранойяльного часто порывисты, он энергично жестикулирует, стучит по столу, опирается руками на трибуну. Выбрасывает руку вперед, указывая путь "в будущее" или направляя на кого-либо свой указующий перст: "кто виноват" и "что делать". Он бывает очень подвижен, даже вертляв. Но может быть и нарочито величественно спокоен, когда другие суетятся; после произведенного впечатления он может медленно собрать папку с бумагами или не спеша раскрыть портсигар и закурить сигарету, намеренно спокойно раскурить трубку.
      Паранойяльный обычно несветский человек. Он не целует дамам руки, высмеивает тех, кто это делает, презирает смокинги, иногда даже галстуки.
      Танцы – не его стихия, он ими пренебрегает (это ведь несерьезное занятие); если все же приходится танцевать, делает это неуклюже и старается быстро перейти на другие виды светского общения. В ресторане – застольная деловая беседа, и только. В клубах в карты не играет, в рулетку тоже. Можно заключить, что в целом имидж паранойяльного человека отличается определенной небрежностью – ему некогда.
      Но – только в целом. Он может и, наоборот, находить во всем этом одно из средств для процветания, успеха в достижении своих целей. Максим из кинотрилогии о Максиме даже в бильярд ради дела научился играть. Если очень надо для успеха начинаний, если паранойяльный понимает, что встречают по одежке, что от имиджа зависит карьера и любовь, он следит за собой, уделяет внимание аксессуарам. Но паранойяльный есть паранойяльный, он, даже понимая, что "быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей", может заявить: любите меня таким, какой я есть, В то же время одежда, прическа, ногтя и тому подобное легче поддаются в нем коррекции, чем громогласность, стремление перебивать собеседника, навешивать ярлыки.
      Любопытно отметить: притом, что паранойяльные вполне самостоятельны и даже навязывают свои вкусы и взгляды, они хотят быть похожими на кого-нибудь из общепризнано великих людей, на пророков прошлого: на Иисуса Христа, на Маркса – но отнюдь не на своих современников, здесь они по-истероидному стараются отличиться и быть оригинальными.
      Отнесем к имиджу и почерк. Он у паранойяльного человека рваный, размашистый, буквы угловатые. Рукописи паранойяльного часто трудно разобрать, много сокращений. Они понятны только ему самому и "посвященным". Поэтому паранойяльный старается обрасти секретарями, которые все в нем знают и приемлют. Подпись часто оригинальна и витиевата, иногда символична.

Псевдонимы

      Паранойяльные нередко берут псевдонимы. Причем это не для целей сокрытия своего имени, а для значительности. Потому что это почти всегда псевдоним со значением. Я не знаю, почему В. И. Ульянов стал Лениным (лениноведы молчат), но это то самое исключение, которое подтверждает правило..
      И в самом деле, вот выразительный набор псевдонимов русских революционеров и революционных писателей: Сталин, Каменев, Свердлов, Молотов, Горький, Скиталец, Бедный, Голодный, Багрицкий… Маяковскому повезло с его собственной фамилией. А вот кому-то не хватило символов (расхватали?). И Лев Бронштейн стал Троцким (но звучит как выстрел). А Юлий Цедербаум – Мартовым (в этом что-то весеннее).
      А вообще смотрите: Сталин, Каменев – в чести твердость, несгибаемость, а не мягкость и гибкость. "Что такое несгибаемый большевик? Это большевик, который не может согнуться" (этот мрачный анекдотик я придумал во времена социально-маразматической геронтократии). Но вот уже не шутка: один известный диссидент, ровесник "Великого Октября" (что он всячески всегда любил подчеркивать), взял себе псевдоним, который потом, выйдя из подполья, стал просто добавлять к фамилии: Адастров. Это от per aspere ad astram – "через тернии к звездам". А другой инакомыслящий паранойяльный философ советских времен добавил к своей фамилии продолжение "Танин" (умерла любимая дочь Таня, причем после ее смерти он поклялся никогда не говорить неправды). Паранойяльные могут быть сентиментальны, а не только жестоки: вот надо было показать любовь к дочери – это человечно.
      Маленькая ремарка. Не следует расценивать эту иронию как осуждение. Часто псевдонимы действительно грешат безвкусицей, но бог с ними(лишь бы молот не разбивал головы, а сталь не рубила бы их. Кстати, иногда эта безвкусица становится видна лишь позднее (ведь лицом к лицу лица не увидать).
      Даже глубоко мысливший писатель Алексей Максимович Пешков поддался на провокацию эпохи и чуть ли не первым начал всю эту смешную историю с псевдонимами.
      Любовь к псевдонимам роднит паранойяльных с истероидами. Только у последних или откровенно театральные псевдонимы типа Изумрудова, Жемчугова, которые, увы, давал своим крепостным актрисам в остальном не страдавший безвкусицей граф Шереметев, или артистичные псевдонимы типа Кручинина ("Без вины виноватые" Александра Островского).

Психотехника общения

      Паранойяльный направо и налево, словно вулкан, извергает конфликтогены. Его манера общения, можно сказать, беспардонна. То и дело он буквально кидается резко неприятными, обидными эпитетами, язвит, откровенно оскорбляет, может плеснуть оппоненту в лицо соком. Осторожный человек для паранойяльного – часто трус, оппонент, высказавший сомнения, – неумный человек. Паранойяльный напряженно говорит, даже если все в порядке, быстро переходит на крик, просто орет, размахивает руками. Он "режет правду-матку" в глаза и за глаза.
      Или даже, как грубовато, но точно, сказал о себе один из паранойяльных же, "толкает правду в матку".
      Он не наушничает и не заушничает, он просто раздает всем сестрам по серьгам, которых те "заслуживают", мало обращая внимания на то, какой минусовый эффект это производит. В общении паранойяльные бывают трудны тем, что в принципе склонны давать отрицательные оценки – и без повода гораздо чаще, чем по поводу. При этом себя по той же линии они оценивают положительно. Это работают бессознательные механизмы самоутверждения, желание возвыситься за счет унижения другого. Паранойяльный человек любит похвалы в свой адрес, признание, может клюнуть и на лесть, сам положительных оценок людям почти не дает, разве что похвалит за преданность ему, за хорошую работу во имя его дела. Если паранойяльный понял, что это надо для дела, он может одобрить кого-то, но его спонтанные высказывания оценочного характера все-таки чаще отрицательные. Если вы паранойяльный, учтите, что все это, естественно, не нравится людям, не делает вас симпатичным ни в их глазах, ни в ваших собственных. Даю совет: больше думать о положительном в людях, больше говорить об этом.
      Больше думать о положительном в людях, больше говорить об этом.
      Отрицательные оценки – только тогда, когда нельзя без них обойтись.
      Если паранойяльный сделал своим главным делом наведение социальной справедливости, то он и ведет себя соответственно по отношению к врагам – обличает их, призывает весь народ с ними бороться, сам при этом лукавя по мелочам.
      У паранойяльного отрицательные оценки чаще, чем у других психотипов, переходят в обвинения. Важно еще и то, что паранойяльным не просто свойствен обвинительный подход. Они, как мы уже говорили, очень любят распекать близких им людей за все, что угодно: за опоздания, за нерадивость, за грязь. Паранойяльный вечно брюзжит, налагает санкции и сам наказывает. В отличие от эпилептоидов, их наказание – чрезмерно строгое, неадекватно проступку. Они всегда перегибают палку. Это в их духе – вендетта. Красный террор был ужаснее белого. Они склонны к суду Линча, к геноциду.
      Паранойяльные, надо сказать, могут и обуздать свою агрессивность, если с ними серьезно позанимаются психологи, которые помогут им понять, что многие их решения иррациональны. Психологи должны им помочь остановиться, оглянуться, все осмыслить. Помочь им жить не рефлекторно, а рефлексию (стараясь понять не только все вокруг себя, но и мотивы собственных поступков).
      Паранойяльный и сам страдает от того, что просто не видит вокруг положительного, он весь в отрицательных переживаниях, вечно всем недоволен.
      Он гневлив, при этом его нельзя даже назвать раздражительным; он не сдержан и раздражителен, как эпилептоид, а просто не способен сдержать аффект и заводится с пол-оборота. Он считает себя всегда правым и вправе. Он распускает себя. Его ярость сокрушительна и устрашающа. Он не корит себя за гнев, как это бывает с эпилептоидом.
      Эти вспышки происходят по поводу и без повода, по бытовым причинам и оттого, что люди не хотят принять навязываемый им новый порядок в социуме. Он не просто злится, он обличает, требует каяться, клясться в верности.
      Те, кто не согласен, – для него мещане, консерваторы, ретрограды, мелкобуржуазные, врага прогресса, контрреволюционеры, бюрократы, мешающие продвижению вперед…
      Паранойяльный не задумывается, что всем этим отталкивает от себя потенциальных союзников. Но если ему хватает интеллекта, чтобы понять разъяснения на эту тему, он может быстро сменить тактику, улучшить психотехнику общения и стать более осторожным в высказываниях, но при этом обычно остается при своем мнении.
      Паранойяльные более, чем другие психотипы, нетерпимы к чужому мнению, несдержанны в отрицании его. А уж если раздается критика в их адрес, то она отвергается с ходу, и у них всегда находятся контраргументы.
      Кто из нас любит критику? Но паранойяльный просто не переносит ее, и если критика имеет реальную основу, логична, конструктивна, если он видит, что его уличили, что он действительно ошибся (а он не любит признаваться в своих оплошностях), то он будет выкручиваться и выкручивать руки логике, хотя потом втихую может бьпъ, и исправится.
      Президенту одной российской республики сказали как-то, что он хотя и считает себя буддистом, но ведет себя как поп-звезда, в то время как Лао Цзы говорил, что буддийский правитель должен править так, чтобы быть незаметным. Тот ответил, что перед ним три задачи: создать имидж президента, потом республики, потом народа, – то есть просто ответил мимо вопроса – примитивный манипуляторский приемчик.
      Вот эпилептоид, если его уличили, не выкручивается, а признает обычно ошибку и извиняется, старается загладить свою вольную или невольную вину, хотя и ему извиняться не по нраву.