Глава 5. Обычаи Орвенты

Утренний ветер дул над плоскими крышами города, развевая вывешенные для сушки полотняные мантии. Громыхали, непрерывно вращаясь, флюгеры. На широких улицах ортеанцев было немного, но я различала яркие точки, двигавшиеся внизу на набережной, где (далеко и неслышно) хлопали паруса джат-рай , команда которого выжидала, чтобы захватить малую воду.

Я оперлась на кирпичный парапет на плоской крыше Резиденции. Единственный вид, открывавшийся мне, — поскольку все здания находились на одном уровне — был видом на море через промежуток между домами. Я ясно видела очертания двух других островов Свободного порта, Малого Морврена и Самого Южного, лежавших один позади другого, каждый со своими флюгерами, сторожевой башней и низким Домом-источником. Вершину Расрхе-и-Мелуур скрывали облака.

— С радостью приспособлюсь к местному времени, — заявила Молли Рэйчел, поднимаясь по ступеням, которые вели из внутреннего дворика Резиденции на крышу. Она сильными пальцами массировала затылок.

— Вы и приспосабливаетесь — спите пару часов в середине дня.

Она зевнула по-кошачьи широко.

— Линн… Дуглас Клиффорд настолько глуп, как ему нравится казаться?

Я хихикнула.

— Никоим образом. — И, когда Молли вопросительно взглянула на меня, добавила: — Я хорошо его знаю. А потом, он и Макс были коллегами, когда оба были «наземными» — простите, мне следовало сказать: когда оба работали в наземной Службе. Конечно, я видела Дуга не так часто, как могла; я много времени проводила вне Земли.

Если бы я не находилась в космосе, то Макс…

Такая боль приходит неожиданно. Я думала, что давно махнула рукой на ложное чувство вины, зная, что несчастные случаи не перестают происходить только лишь потому, что люди находятся вместе, в одном мире. Пожалуй, не имело никакого значения, была ли я на Земле.

Известие настигло меня на Луне Пармитера через шесть недель после происшествия. Если все это и прошло, то один факт остается: меня не было с Максом. Я не была даже на похоронах.

Молли Рэйчел облокотилась на кирпичный парапет рядом со мной и посмотрела вниз. Я ощутила запах завтраков, готовившихся на кухнях внизу, на первых этажах.

— Видите, что здесь происходит, Линн. Чтобы не говорил Клиффорд, очевидно: эта культура распадается. После того как приходят в упадок администрация и власть, что остается?

В отчетах здешней Резиденции упоминаются пустующие Сторожевые башни, дворец Морских маршалов заколочен досками. Вот над вершинами крыш поплыл звук утренних гонгов. Как мне объяснить ей это? Города не имеют большого значения, никогда не имели.

— Мне нужно оправдать свое пребывание здесь, Линн.

— Как долго земное ведомство позволит вам выполнять ваши функции без результата?

Она искоса взглянула на высокий небесный свод и густо, как иней, рассыпанные дневные звезды. В уголках ее глаз появились морщинки. Поскольку она была тихоокеанка и молода, я была склонна думать, что она также и бесхитростна. Это всегда ошибка.

— Дело не в земном ведомстве. Если я считаю, что издержки неоправданны… я не могу вымогать ресурсы на дальнейшее пребывание здесь — оно должно принести пользу всем нам; таков метод работы Компании. Я знаю , что здесь что-то есть. На это указывают все неопровержимые признаки. Но если существует действующая технология Золотого Народа Колдунов, мы должны фиксировать источники питания по показаниям приборов…

Не тот ли это поворотный пункт, когда я могла бы подтолкнуть ее к отрицательному решению? Решение задач прерывалось и более мелкими обстоятельствами. Но я смогла лишь предположить:

— Возможно, мы зафиксируем показания приборов и не сможем их идентифицировать. Может быть, это нечто такое, что мы не сможем запрограммировать анализаторы на его идентификацию.

— Вполне возможно, — согласилась Молли. — Тогда Компания вцепится в это что-то как репей. Но с тех пор, как вы были здесь, прошло уже десять лет. При скорости идущего здесь культурного разложения они могут утратить даже те немногие артефакты, которые существуют сейчас. Не парадокс ли? Две или три тысячи лет прошло с тех пор, как погибла культура Золотого Народа Колдунов, а мы прибываем на десять лет позднее…

— Молли, вы говорите чудовищные вещи!

Она рассмеялась в ответ. Потом подняла голову, глядя в направлении устья и моря и за чем-то внимательно наблюдая.

— А сейчас? — спросила я.

У меня в ушах гудел ветер, холодный, но внушавший надежды на оттепель. Свободный порт Морврен лежит в более южных широтах, чем Таткаэр. Весна здесь наступает раньше.

— Собираюсь отправиться по побережью внутрь страны, в эту телестре . Вот что сейчас.

— Мы провели здесь только вчера и сегодня!

— Не имеет смысла терять время, — ответила Молли. — Если телестре не отличаются от этого технофобного города, Компания не станет проявлять интереса к Ста Тысячам. Но в любом случае я не хочу, чтобы кто-нибудь опередил нас. Мы не единственная мультикорпоративная компания, которая могла бы найти привлекательным Каррик V. |

Женщина с Тихого океана повернулась, задумчиво глядя на меня. Я подумала, что в это утро мне следует быть осторожной: к чему же она подводит разговор? Свет шел из-за ее спины и, как нарочно, падал мне прямо на лицо. Я слишком стара, чтобы за мной можно было следить незаметно, применяя подобную тактику.

— Думаю, мне нужно спросить, — сказала она, — поскольку эти люди имеют влияние на телестре , а нам нужен доступ к телестре … Так что же с Блейзом Медуэнином?

— Молли, вам не нужно об этом беспокоиться. Это не повлияет на отношения «ПанОкеании» со Ста Тысячами.

— Не опекайте меня, — дружелюбно сказала она, — и не будьте такой ужасно напыщенной, Линн. Я — глава миссии, я должна знать. Есть какое-то объяснение?

— Не понимаю, почему от меня можно ожидать понимания образа мыслей ортеанцев, если я не знаю даже, как работает человеческий ум.

— Линн…

Если ты старше на десять лет, это мало что значит, но дает способность заставить детей замолчать. Я оборвала ее сентенцию взглядом.

— В этом мне нужно еще разобраться, — сказала я, прошла по крыше, спустилась по ступеням и не услышала от нее ни звука.

Решимость вывела меня наружу, в прохладу улицы, и проворно повела по городу от Резиденции туда, где находилось жилище Кассирур Альмадхеры. Я не нашла там взрослых ортеанцев, но один аширен постарше направил меня вниз, в сторону набережной.

Небо закрывала легкая дымка, придавая ему цвет молочной голубизны, а воздух был недостаточно прозрачен. Человеческое тело чувствует разницу: солнечный свет слишком слаб, ветер слишком холоден — однако этот день ощущался как начало весеннего сезона. Я шла вниз между напоминающими бисквит стенами, вспоминая, каким жарким, ослепительным и жестким бывает поздний Ханис в Свободном порту Морврен, и как из этого порта отплывают джат-рай ко всем побережьям обоих континентов.

Ветер неспокойными волнами гнал воду в морском рукаве. Я почувствовала водяную пыль и задрожала, оглядывая пристань. Возле конторы начальника порта было пришвартовано несколько прибрежных джат-рай , и еще больше их стояло по другую сторону пролива, в доках другого острова Свободного порта. Десять лет назад я стояла здесь и видела отбывающих торговцев из Кель Харантиша (во всяком случае, Свободный порт Морврен всегда имел странную репутацию)! Десять лет назад я безрассудно бежала на юг в компании хороших людей, в место, которое, чего я тогда не знала, оказалось убежищем и святилищем: в Башню Касабаарде…

Я повернулась, пошла вдоль высоких фасадов товарных складов и остановилась.

Он стоял в открытом арочном входе склада, уперев тонкий сильный палец в грудь ортеанцу, с которым разговаривал. Другая его рука с когтеобразными ногтями лежала на рукоятке харур-нилгири . Солнце освещало его желтую гриву. Я заметила, что в этот момент он по привычке стоял так, чтобы скрывать в тени покрытую шрамами половину своего лица.

Блейз, ты — ублюдок…

От злости меня бросало то в жар, то в холод. Мысль о нашей последней встрече была подобна пощечине.

Мужчина помоложе увидел меня.

— Т'Ан С'аранти , приветствую! Вы пришли поговорить с такширие ? Это Блейз н'ри н'сут Медуэнин, если вы его не знаете.

— Я случайно знакома с ним. Два покушения на мою жизнь по политическим мотивам, не так ли? А случай, когда вы дали ложные показания при судебном разбирательстве?

У входа в товарный склад стояла жаровня с углями, и я подошла к ней, чтобы согреть руки, отвечая дерзким взглядом на взгляд и не испытывая никакой неловкости оттого, что сказала это в присутствии свидетелей. Молодой ортеанец откланялся и стремительно ушел.

— Я не буду с вами разговаривать. — Блейз Медуэнин повернулся, чтобы последовать за ним.

— Будете. — Я встала между ним и внешней стороной причала, слишком разъяренная, чтобы принимать во внимание опасность. Мне было известно, что ортеанцы не колеблясь, прибегают к насилию. — Я не хочу, чтобы со мной обращались подобным образом. Ни один из нас не может позволять себе личных ссор. Я… могу проявить достаточно профессионализма, чтобы забыть о вашем поведении прошлым вечером.

Он остановился. Этот тусклый пристальный взгляд прощупал меня с головы до ног. Что сейчас видит он, инопланетянин: высокая женщина, светлые волосы с проседью, более худощавая, чем необходимо для здоровья? Я никогда не умела правильно читать по зеркалам. И была гораздо моложе, когда мы преодолевали Пустошь…

Ветер закинул гриву Блейзу на глаза, эту постриженную по-римонски желтую гриву, серебристую на месте зарубцевавшегося ожога. Простая рубашка с вырезом на спине, сапоги, брюки; все покрыто пылью от складского мусора. И харуры на поясе. По-прежнему воин. А фехтовальщики средних лет опасны: опыт вместо силы, сомнение вместо самонадеянности.

Он встретил мой взгляд, довольно медленно улыбнулся и сказал:

— Я думал, что не может быть худшего предателя Ста Тысяч, чем Рурик Орландис. Но что теперь сказала бы даже она, эта ваша кровная сестра, если бы была жива? Видя вас такими, какие вы есть?

В упоминании имени этой мертвой женщины крылся такой злой умысел, что я могла не обижаться. Только чтобы пасть жертвой памяти: вы называли меня своей кровной сестрой, Блейз Медуэнин.

Сквозь тепло прорвался холодный воздух и запах горящей в жаровне древесины лапуура . Ортеанцы передвигали деревянные ящики внутри товарного склада, а аширен рядом с близлежащим общественным домом распевали атональный рифмованный стих, однако казалось, будто мы с Блейзом были одни.

— Я не понимаю вас. — Меня сдавливало расстройство. — А то, чего я не понимаю, мне не нравится. Я готовилась понять, более чем понять — вы оскорбили меня…

Он сделал несколько шагов ко входу, выглянул, увидел доки и голые мачты кораблей джат-рай . Затем повернулся и прислонился к грязной кирпичной арке, машинальным жестом, словно убирая со своего пути харуры . Его бледные глаза посветлели. Коренастый ортеанец со светлой гривой, стареющий, по-прежнему двигающийся с грацией фехтовальщика. Возраст — так бывает — сделал его более солидным, более самим собой.

— Вы так уверены, что правильно боитесь Земли? — я намеревалась уязвить его.

Он пожал плечами.

— Я знаю, кто такие были Золотые Колдуны. Как их орудия опустошили этот мир. И знаю, насколько походите вы, обитатели другого мира… — Он внезапно замолчал, потом добавил: — Я буду обсуждать условия с Клиффордом. С Компанией, если это будет нужно такширие . Мне приходилось за эти годы вести здесь переговоры с разного рода людьми — даже с харантишскими Золотыми Даннора бел-Курика. Но не с вами.

— Потому что мне платят? Будьте же благоразумны…

— Я давал клятву Гильдии и служил тому, кто мне платил! Я никогда не претендовал на моральную необходимость скрывать это.

Его голос звучал громко и вызывал отвращение. Кто-то в товарном складе окликнул Блейза по имени. Он не обратил на это внимания. Звезда Каррика разгоралась, бросая тень сводчатого прохода мне на ноги, высекая огонь по другую сторону гавани.

— Я помню вашу наемную «этику»! Как этично было покинуть меня в дикой местности у Разрушенной лестницы! И Марик со мной, а ке тогда было совсем дитя… я подумала тогда, что вы — ничто, лишь платный убийца. Как будто то, что случилось прежде, чем за нами началась охота от Ремонде, не говорило мне об этом! — Злость не давала мне дышать. — И не разыгрывайте передо мной наемника, обратившегося в государственного деятеля. Вы можете состоять в такширие , но вы все же не имеете никакого понятия о более важных проблемах, нежели личные…

Он довольно угрюмо пожал плечами.

— Телестре СуБаннасен платила мне, и я дважды пытался убить вас. И, возможно, было бы лучше для Орте, если бы одна из попыток удалась. Такой широты взгляда вам достаточно? Объективно?

— Неостроумно. Совершенно неостроумно.

Он не кричал. Бритвы причиняют не меньшую боль оттого, что ими прикасаются нежно. Мне хотелось сесть, меня трясло; в пыльном входе в товарный склад сесть было негде.

— И по-ребячески. Что вы хотите от меня услышать? Что я должна была бросить вас умирать, когда за нами гнались по Топям? Блейз, ради Бога! — Мой голос отдавался эхом под сводчатой крышей. Я пыталась говорить более сдержанно. — Я здесь потому, что должны состояться переговоры между Компанией и Ста Тысячами. Компания пришла бы сюда со мной или без меня, так что не вините меня в этом!

Он оттолкнулся от стены, встал передо мной. Я инстинктивно напряглась, ощущая присутствие физической силы. Казавшийся серебристым ожог делал непонятным выражение его лица.

— Компания доверяет вам, С'арант ?

— Почему же тогда я здесь, черт возьми?

Он уловил менее явный подтекст.

— Я знаю, что вы думаете о том, почему вы здесь.

— «Думаю»?

Он сказал язвительным тоном:

— Вы думаете, что можете играть за обе стороны. Быть другом и в то же время врагом. Не продажная ли это этика, С'арант ? Вы докладываете Компании о Т'Ане Клиффорде. Консультируете Т'Ан Рэйчел. Такширие слышит такие вещи. С вашим опытом относительно нас Компания, пожалуй, считает вас очень полезной. Если не заслуживающей доверия.

Его шаги прошуршали по каменным плитам. Я чувствовала его присутствие, тепло жаровни. Захваченная врасплох и потому еще более раздраженным тоном я спросила:

— Что еще я могу сделать?

Горький ответ не заставил себя ждать.

— Вернуться на восемь лет назад. И тогда сказать мне, что этот ограниченный контакт означает ограниченность, пока это нравится Земле, и не дольше. Объясните тогда, что означал ваш приход сюда!

Он протянул руку, ткнул пальцем с когтеобразным ногтем в логограмму на моем плече, и я почувствовала давящую тяжесть. Мне хотелось схватить эту руку, отпечатать на чужой коже хотя бы след моей боли. Я не могла говорить.

Блейз сказал:

— Я был в других мирах. Я видел, что Компании делают в иных мирах. Я видел, что они сделали с Землей, печаль Богини!

— Именно это я пытаюсь предотвратить, вы, тупой ублюдок…

— Вы есть Компания, — непримиримо сказал он. — Пока вы в Компании, вы будете делать то, что они вам скажут.

Десять лет назад я была бы с вами и с Халом, обсуждая правительство и Компанию и то, что мы способны были бы сделать, чтобы смягчить культурный шок. А сейчас — нет. Это причиняет мне боль.

Я сказала:

— Единственный для меня способ оказывать своего рода сдерживающее влияние на Компанию — это оставаться в ней. Правительства не могут этого сделать. И, может быть, это означает, что мне придется делать некоторые не вполне оправданные вещи, но таковы уж обстоятельства — иного пути нет. Не говорите мне, что вы — часть такширие и никогда не делаете ничего такого, чего не можете оправдать!

Он опустил руку. У меня болело плечо.

— С'арант , я слышал такое от наемников — «моя Гильдия приказала мне это сделать». — Блейз положил руку на рукоятку харур-нилгири . — Ответ прост: оставьте эту Гильдию. Не говорите, что ваши руки нечисты, но что это не ваша вина! Вам нравится думать, что вы играете за обе стороны, С'арант . Это не так. Подобное к подобному. Вы из другого мира. Вы — Компания. И я был глупцом восемь лет назад, когда думал иначе!

— Вы не имеете права говорить мне такое! — Я замолчала и отвернулась. Снова протянула руки, чтобы согреть их у жаровни. Не лишай меня вдобавок ко всему прошлого.

Почему все мы не можем вернуться на тот путь, которым шли? Вечное напрасное сожаление. Попав в прошлый раз в Свободный порт, я была в бегах, но, по крайней мере, знала, что невиновна в том, в чем меня обвинили.

«Нет ничего, что я могу еще сделать!»

Где-то послышались крики и заскрипели лебедки, от находившегося в нескольких ярдах общественного дома донесся кислый запах готовящейся пищи. Каменный пол под ногами был холодным. Я сунула кисти рук под мышки и задрожала от холода.

— Прекрасная профессия, — сказал Блейз Медуэнин. — Вы можете оставить свои ошибки позади, когда покинете мир. Никто не может обязать вас исправить ошибки. Мы не можем его покинуть.

Я не могла смотреть ему в лицо, и это меня бесило.

— Вы не моя совесть. Вы не знаете мира, в котором я живу, но я знаю, и я знаю, как его трактовать, и мне не нужны легкие, упрощенные суждения!

Его голос спокойно прозвучал изнутри товарного склада позади меня:

— Кристи, вы не можете использовать незнание как оправдание. Не вы. О Богиня, я прошел с вами от Корбека до Ширия-Шенина; мне известно, что вы знаете Орте! Я не Халтерн, я не умею творить зло во благо. В прошлый раз, когда вы были здесь…

— Вы говорите так, будто это было вчера.

— Да, так. — Я услышала его тяжелый вздох. Ножны харуров издали металлический скрежет, когда он сменил позу. — Печаль Богини, Кристи, зачем возвращаться? С такой Компанией, как эта? Если вы могли не казать сюда носа восемь лет, то могли бы и совсем не возвращаться.