– Я имею право назвать моего собственного наследника, – со злостью сказал Ричард.

– Любимый мой, конечно же, да. Разве я сказала хоть слово против этого? Но Вы же сами написали, что это следует держать в секрете, что я и делала.

– От Вашей маленькой писательницы тоже? – огрызнулся Ричард.

– Конечно. Элинор никогда не видела Вашего письма ко мне и никогда не писала ответа от меня Вам. После того, как Лонгкемп предал Вас, я писала Вам сама, своей собственной рукой. Ричард, сердце мое, постарайтесь поверить в то, что епископ Илийский преследуется не из-за каких-то глупых женских выдумок.

– Милорд, – вмешался епископ Руаенский, – Ее Величество говорит правду. Я не в ссоре с епископом Илийским, но то, что я слышал от моих друзей, создает довольно мрачную картину мира в Англии. Лонгкемп оскорбляет и угнетает их так же, как и баронов.

– Ричард, если будет война в Англии, – а я ручаюсь, что она будет, если Вы не обуздаете своего человека, – Вы не получите ни одного пенса в помощь Вашему крестовому походу. У меня был граф Лестерский и просил поговорить с другими баронами, чтобы умолить Вас употребить свою власть и исправить обиды, нанесенные Лонгкемпом. Я говорю Вам, что англичане похожи на свой собственный уголь. Они разгораются очень медленно, но жгут горячо и очень, очень долго.

– Хорошо, хорошо. Мы уже обсудили эти дела раньше. Я все же спрашиваю Вас, почему Вы доверили эти секреты почти ребенку?

– Поскольку она многое слышала, уже поздно говорить об этом. Но хочу сказать Вам, что Элинор ничего не может получить от Лонгкемпа, никакой выгоды. Я также сомневаюсь, что у него есть сейчас достаточно денег, чтобы подкупить ее. Кроме того, он причинил зло двум дорогим для нее людям: сэру Андрэ Фортескью, который был как отец для нее, и сэру Саймону Леманю, в которого, как я подозреваю, она влюблена. И, кроме этого, я думаю, что Элинор хоть немного любит меня, и…

– Я не имел в виду, что она посылала записки Вильяму, но она может разболтать все другим женщинам.

– Нет, она не сделает этого. Она ничего не рассказывала дамам даже о других, более интересных для нее вещах.

– Очень скрытная молодая особа, – прокомментировал епископ Руаенский.

Ричард продолжал грозно смотреть на Элинор, но вскоре выражение его лица изменилось, и он расхохотался.

– Сэр Саймон опекает вас? Скрытная? Вы часто являетесь причиной ссор на наших праздниках. Мы помним вас.

Элинор снова сделала реверанс.

– Ваша память безупречна, Ваше Величество. Но, милорд, я не говорила ничего такого, что могло вызвать какие-то проблемы.

– Причиной была ваша красота? – спросил он равнодушно.

– О нет, милорд, причиной было мое обширное поместье, – ответила Элинор абсолютно серьезно.

Ричард усмехнулся и сказал уже менее раздраженно:

– Очень хорошо, если это нужно сделать, давайте сделаем.

Королева жестом позвала их к столу у стены. На нем уже были приготовлены принадлежности для письма, и Элинор, опять поклонившись королю, королеве и епископу, уселась за стол. Она вытащила пергамент, обмакнула перо и приготовилась писать.

Первое письмо, адресованное Папе Клементу, содержало просьбу посвятить Джеффри в сан архиепископа Йоркского по причинам, которые Элинор, Ее Величество королева Англии, ему перечислит. Второе письмо приказывало Вильяму Лонгкемпу и его наместникам следовать во всем советам епископа Руаенского. Третье письмо было Вильяму Маршалу. Там было ясно указано, что если канцлер Вильям Лонгкемп откажется следовать советам его и епископа Руаенского, им надлежит сместить его. В четвертом письме, адресованном другим наместникам, повторялись приказания, данные Вильяму Маршалу.

Элинор вернулась в келью уставшая, но счастливая. Она увидела доверие и понимание, существовавшее между королевой и епископом Руаенским, и ей показалось, что дела в Англии придут к счастливому завершению. У нее было немного времени, чтобы обдумать случившиеся, так как служанка ожидала ее с запиской от Беренгарии, которая содержала просьбу явиться к ней. Элинор схватила манжеты, которые она вышивала, и легкой походкой отправилась по вызову. Возможно, Беренгарии уже сказали, что они должны будут сопровождать Ричарда. В любом случае, она была счастлива и готова выслушать разговоры Беренгарии о любви. Принцесса Наваррская была не одна. Рядом с ней расположилась сестра Ричарда – Джоанна. Элинор поклонилась и той, и другой и стояла, ожидая приказаний и слегка насторожившись.

– Где ты была? – спросила Беренгария резким голосом, но затем, когда Элинор покраснела, выражение лица принцессы смягчилось, и она прикрыла рот рукой.– Ой, какая я глупая, Элинор, прости меня. Мне следовало бы подумать.

Элинор покачала головой.

– Прошу прощения, миледи. Королева позвала меня, чтобы написать для нее письмо.

– Должно быть, это было очень длинное письмо, – сказала Джоанна мягко.

Несмотря на подозрения Джоанны, Элинор почувствовала к ней расположение. Сестра Ричарда пыталась защитить ее, но Элинор не боялась Джоанны.

– Нет, миледи, – вежливо ответила Элинор.– Когда я пришла к королеве, там уже находились король и епископ Руаенский, и мне пришлось ждать, пока королева освободится.

– Вероятно, это было важное письмо, если королева заставила вас так долго ждать.

– Совсем нет. Я думаю, миледи, что королева просто забыла обо мне.

Вдруг Беренгария рассмеялась, но ее глаза засверкали злобой.

– Бесполезно спрашивать Элинор, что она пишет для королевы. Вы не получите ответа. Она расскажет вам все, что угодно, но не суть письма.

Элинор была ошеломлена. Беренгария разгадала ее метод ответов на вопросы быстрее, чем она предполагала.

– Простите, миледи, – сказала она.– Я нежно люблю Вас, но я не могу говорить о доверенных мне вещах. Если королева упоминает о государственных делах, я сразу же стараюсь выбросить это из головы.

– Не извиняйся! – вскричала Беренгария.– Думаю, что именно твоя преданность королеве заставила меня полюбить тебя. Я видела: то, что входило в твои уши, не вылетало из твоего рта минутой позже. Я была менее преданной, чем ты, так как я выдала твой секрет моей дорогой сестре Джоанне. О, Элинор, ты действительно ждала королеву? Ты не видела своего рыцаря?

– Я действительно все утро была в покоях королевы, – осторожно ответила Элинор. По возможности она старалась не лгать Беренгарии.

– Вы видите, какая она умная и честная, – с улыбкой сказала Беренгария Джоанне.– Она не сказала, что она его не видела.– Затем она повернулась к Элинор.– Иди сюда, посиди с нами. Ты должна полюбить Джоанну, а она тебя. О, Элинор, – темные глаза загорелись любовью, счастьем и возбуждением, – милорд возьмет нас с собой! Он мне это сказал. И Джоанна тоже поедет.– Беренгария весело рассмеялась.– Она должна будет сопровождать меня. Не прекрасно ли это? Ричард такой милый и такой глупый. Разве я могу подумать, что он имеет дурные намерения по отношению ко мне?

– Я очень счастлива, миледи. Очень, очень счастлива. Вы знаете, это было мое заветное желание, так же, как и Ваше.

– Но ты не выглядишь удивленной, – добрый голос Джоанны звучал укоряюще.

Элинор подумала, что она была даже умнее Беренгарии и намного мудрее в светских делах.

– Я действительно не очень удивлена, – призналась Элинор.– Мой опекун, сэр Саймон, вчера ехал со мной и сказал мне, что впереди великий пост, когда свадьбы запрещены. Таким образом, король должен либо взять Вас с собой, либо остаться здесь более, чем на месяц.

Элинор не упомянула о своем подозрении, что Ричард, вероятно, вообще не хочет жениться. Джоанна вдруг расхохоталась.

– Сэр Саймон твой опекун? Ты и есть та самая леди Элинор, которая является воплощением всех добродетелей? – спросила она.

– Добродетелей? – переспросила Элинор.– Я? Вы слышали о моих добродетелях от сэра Саймона?

– Я больше ни о чем другом от него и не слышала. Это была его единственная тема разговора, – сухо заметила Джоанна.– Когда мы ехали верхом, я слышала, как леди Элинор сидит в седле; если мы останавливались поговорить с торговцем или крестьянином, я слышала, как леди Элинор управляет своими людьми. Фактически, что бы мы ни делали, леди Элинор была в этом само совершенство.

Элинор хихикнула, затем громко рассмеялась. Она смеялась до слез.

– О, как я его высмею. Я Вам скажу, миледи, что он никогда не сказал мне ни одного доброго слова. Я упрямая, непокорная и невежественная. Это Вы, леди Джоанна, воплощение всех добродетелей. Вы бы видели, какие я получала письма, восхваляющие мягкость Вашего характера, Вашу нежность, скромность и благоразумие.

Глаза Джоанны потеплели, и она рассмеялась.

– Да, – признала она, – он тоже благородный человек. Он никогда не говорил, что ты скромна, благоразумна и обладаешь хорошим характером. Я думала, что ты само совершенство, и рада узнать, что ты, как и все люди, не святая.

– Но у Элинор очень хороший характер, – запротестовала Беренгария.

– И она скромна, благоразумна? – поддразнила Джоанна.

– Конечно, – настаивала Беренгария.

Элинор подумала, что у Беренгарии все-таки был недостаток. Она видела то, что хотела видеть, а не то, что было в действительности.

– Возможно, только Вы видите меня такой, – ответила она, видя, что Беренгария была опечалена.– Но, миледи, Вы не повторяли мне, чтобы я не ездила на слишком быстрой лошади, не лазила по холмам, не танцевала три раза с одним и тем же кавалером. Вы не выражали неудовольствия тем, как я управляла поместьями. О, это мне напомнило – я должна просить одобрения у сэра Саймона по некоторым вопросам, касающимся моих земель. Если мы действительно поедем с королем, я бы хотела тотчас же послать приказания моему управляющему. Можно ли мне пригласить сэра Саймона?

– Конечно, – с готовностью согласилась Беренгария. Она позвонила в маленький серебряный колокольчик, и появился паж. Беренгария кивнула, и Элинор приказала пажу найти сэра Саймона и уведомить его, что она будет ожидать его в часовне. Здесь Джоанна перебила ее, заметив, что сэр Саймон может отсутствовать по делам короля. Она посоветовала, чтобы паж пришел за Элинор, если он найдет сэра Саймона.

– Он – правая рука Ричарда. Не знаю, что Ричард делал бы без него, – сказала она с кажущимся безразличием, но глаза ее были прикованы к Элинор.

Каждый может контролировать свои глаза, губы, руки, но только не свою кровь. Элинор покраснела. Она склонилась над своим шитьем, но была уверена, что обе дамы с любопытством смотрят на нее. Не было смысла говорить о том, как Саймон был похож на ее дедушку – слишком много разговоров было о «ее рыцаре». Элинор не знала, что опаснее: солгать или признаться во всем. Джоанна отпустила несколько реплик по поводу одежды, подходящей для Палестины, и неловкость постепенно прошла. Джоанна узнала, что хотела, и, в отличие от Беренгарии, не хотела обсуждать этот вопрос. Элинор почувствовала облегчение. Она почему-то доверяла сестре Ричарда.

Незадолго до обеда Элинор позвали в часовню. Там она нашла Саймона, грязного и уставшего, стоявшего у балюстрады. В помещении было сумрачно и прохладно. Элинор предпочла, чтобы Саймон помолчал, так как эхо могло разнести их голоса, и они могли бы быть услышаны кем угодно. Элинор не боялась шпионов, но то, что она собиралась сказать Саймону, предназначалось только для его ушей.

– Я сидела все утро, поэтому давай пройдемся, и я расскажу тебе, какие проблемы возникли у сэра Джона с рыбаками Мерси, – многозначительно сказала Элинор.

Саймон посмотрел на нее, кивнул и последовал за ней.

Элинор начала рассказывать о том, как шторм повредил флот Мерси, как сэр Джон хотел его отстроить, а для этого ему нужны были деньги. Когда они убедились, что рядом никого нет, Элинор рассказала Саймону все новости. Но, как оказалось, Саймон их уже знал.

– Этим я занимался сегодня утром. Меня послали выбрать и оснастить корабль, на котором поплывут дамы.

– Выбрать корабль? – удивилась Элинор.– А что, леди Беренгария не поплывет с королем?

Саймон посмотрел поверх головы Элинор.

– Он говорит, что это может быть опасным. Его корабль может быть атакован, чтобы повернуть назад всю армию.

– О, я понимаю. Как благоразумно с его стороны, – изрекла Элинор.

– Да.

Глаза Элинор наполнились слезами, но она проглотила их. Несомненно, Беренгария будет восхищена заботой Ричарда о ее безопасности.

– Но, – сказала Элинор дрожащим голосом, – у меня есть другие важные новости. Сегодня утром…– Но слезы опять подкатились к ее горлу, и она схватила Саймона за руку.– О, Саймон, ты никогда не будешь благоразумным, ведь так?

Глаза Саймона посмотрели на нее, ее дрожащие губы.

– Прекрати, Элинор, прекрати, или я тебя поцелую, и только Богу известно, смогу ли я тогда остановиться. Для глупостей сейчас не время и не место.– Он закашлялся.– Каждый мужчина должен быть благоразумным. Подвергнуть опасностям невесту только ради желания и удовольствий – это…

Последовало короткое молчание.

– Нет, я не смог бы быть благоразумным, и ты это знаешь.

– Благодарю Бога за это, – вздохнула Элинор.– Нет, Саймон. У меня есть новости, которые я просто обязана сказать тебе. Лонгкемпа собираются обуздать.

Пристально глядя на нее, Саймон спросил:

– Как? – но в его голосе не было интереса. Элинор кратко пересказала ему содержание писем.

Она видела, что Саймон с трудом заставляет себя сосредоточиться на том, что она говорит. Это казалось странным. Но что было еще более странным, так это то, что он не радовался тому, что услышал.

– Епископ Руаенский? А не королева? – резко сказал он.

– Не королева? – повторила Элинор.– Вчера ты был обеспокоен, потому что думал, что она хочет управлять страной. Сегодня тебе не нравится, что это не так. Она не может быть в двух местах одновременно. Она останется на своих собственных землях.

– Но беспорядки возникают в Англии.

– Их не будет, если вернется Филипп. Ходят слухи, что он хочет сделать это.

– Потребуется время, чтобы Филипп вернулся во Францию. К тому времени королева могла бы решить все проблемы в Англии. Элинор, ты понимаешь, что может случиться? Сам по себе епископ Руаенский не может потребовать верности от баронов. Церковники, возможно, послушаются его, хотя я сомневаюсь в этом, так как Лонгкемпа поддерживает Папа Римский. Это значит, что ему придется втянуть в ссору лорда Джона. Что замышляет король? Он хочет войны с собственным братом?

– Я думаю, ты был прав, сказав, что лорд Ричард не очень хорошо знает характер лорда Джона. Ричард не жадный. Имея земли и власть, король может быть доволен. Он верит, что лорд Джон не станет вмешиваться в это дело. Король все-таки не очень-то хочет обуздать Лонгкемпа. Он сказал это всем нам. Поэтому-то он и наделил властью епископа Руаенского. Король надеется, что епископ провалит дело. Он не осознает, что епископ втянет лорда Джона.

– Что бы ни думал Ричард, королева должна знать об этом, – пожал плечами Саймон.– А что, если она знает? Что она может сделать? Может ли она натравить одного сына на другого?

– Саймон, что мне сказать сэру Андрэ и сэру Джону? Они должны следовать каким-то советам. Мы оба будем далеко. Что мне сказать им?

Ее взволнованность вернула его к действительности, а его мысли – от будущего к настоящему.

– Пока проблема не столь серьезна. Во-первых, пока их не призовут, они должны сидеть за своими воротами, закрыв рты. Во-вторых, если епископ Руаенский или Вильям Маршал призовут их, они должны идти. Если же их призовет канцлер, они должны вежливо отказаться, – но если их будут принуждать, они должны использовать силу. Если лорд Джон призовет их, они должны все, как следует обдумать – это очень серьезно. Если он будет выступать от имени короля, они могут пойти. Я не думаю, что Джон осмелится призвать их от своего собственного имени. Если же он это сделает, сначала они должны пойти к епископу Руаенскому и присягнуть на верность королю, затем позволить епископу решать, что им делать. Возможно, он пошлет их к лорду Джону. Если нет, то гнев Джона упадет на него, а не на ваших вассалов.

– Подожди, Саймон, говори помедленнее, – взмолилась Элинор.– Я должна это все запомнить, чтобы четко изложить в письме.

Они остановились в углу, где их никто не мог видеть. Никто не входил в часовню.

– Ты все хорошо запомнишь, – сказал Саймон так грубо, что Элинор посмотрела на него с удивлением.

Его губы тотчас же накрыли ее рот поцелуем, и он увлек ее дальше в угол. Он целовал ее страстно, кусая ее губы.

– Саймон, – запротестовала Элинор. Его поцелуй заставил ее затрепетать и вместе с тем осознать опасность ситуации.

Он поцеловал ее в ухо, затем нежно приложил губы к ее шее. Элинор вся отдалась его ласкам.

– Саймон, прошу тебя, остановись, – прошептала Элинор. – Если нас увидят, меня пошлют назад к королеве. Любимый, нам следует подождать, пока уедет королева. Саймон…