– Это мне? От Эйдана? – Когда Игрейния брала из руки служанки свиток, ее охватила дрожь. Она тут же узнала почерк брата – размашистые буквы по всей ширине страницы.

Дражайшая сестренка/

Я не забыл тебя и не оставил своими заботами. Я прочитал твое письмо и догадался, о чем ты хотела сказать между строк. Сразу заметно, что тебя принуждали. Твои страхи вполне объяснимы, и я чувствую, что ты страдаешь. Пожалуйста, ничего не бойся! Ты получишь свободу. Верь мне. Во имя памяти наших покойных родителей я не позволю тебе погибнуть.

Игрейния посмотрела на служанку и покачала головой.

– Дженни, ты не представляешь, как надежна оборона замка. Я не хочу, чтобы брат являлся меня спасать. Я очень боюсь, что его убьют!

– Наши знают! Наши все знают о шотландцах! Я постаралась. Наших никого не убьют. Они победят! Это ужасно, что с вами сделали шотландцы. Но я вас люблю и всеми силами помогу вашему брату вас спасти.

– Ах, Дженни, Дженни, я тебя тоже люблю, но ты не должна принимать таких роковых решений. Сейчас ты совершаешь ошибку. Король отдаст меня Роберту Невиллу, которого я боюсь больше, чем любого из шотландцев.

– Они вас совсем одурманили, – расстроилась служанка и, забрав у нее письмо Эйдана, словно это было любовное послание, спрятала его на груди. – Но брат вас любит, и я не знаю, как благодарить за это Бога. Я связалась с ним, и он тут же ответил!

– Дженни, а теперь тебе грозит беда! – переполошилась Игрейния. – Пообещай, что больше не будешь делать глупостей и не станешь передавать никаких записок!

Служанка поднялась и посмотрела на дверь.

– Хоть вы и потеряли рассудок, я остаюсь вам верной.

– Дженни, отдай мне письмо. Я его сожгу, – потребовала госпожа. Но служанка только крепче прижала свиток к груди. Игрейния хотела вскочить с кровати, но запуталась в одеялах, и Дженни успела выскользнуть в коридор. Игрейния хотела догнать ее, но наткнулась на Джаррета.

– Доброе утро, миледи, – поздоровался охранник. – Вам что-нибудь нужно?

– М-м-м… пожалуй, завтрак, Джаррет. – Она вернулась в комнату и, решив немедленно разыскать Дженни, поспешно принялась одеваться.

Но служанки нигде не было – ни в зале, ни наверху, ни во дворе, ни даже в склепе. Игрейния направилась в часовню – рассказать отцу Маккинли, что произошло, и заручиться его обещанием поговорить со строптивой Дженни.

Но оказалось, что священник куда-то уехал с Эриком, так что помощи от него ждать она не могла. Игрейния заглянула на конюшню, но служанки не было и там. Зато она натолкнулась на Грегори.

– Привет! Ты как? Надеюсь, неплохо?

Глухонемой важно кивнул, и его губы зашевелились. Игрейния уже научилась читать по его губам – он что-то говорил про ребенка и при этом косился на ее живот.

Игрейния покачала головой.

– Нет, Грегори. Со мной все в порядке, ребенка у меня нет.

– Он утверждает, что будет мальчик.

Игрейния резко обернулась. За ее спиной стояла Ровена. Она принесла корзину моркови для кроликов, за которыми очень заботливо ухаживал глухонемой.

Игрейния охладела к Ровенне и больше не испытывала к ней тех чувств, что раньше. Она была уверена, что Ровенна спала с Эриком, а в последние дни не решалась задумываться, продолжается ли их связь теперь.

Игрейнии пришлось пережить столько унижений, что она не знала, выдержит ли новое. Она покачала головой.

– Я не беременна. Ровенна улыбнулась.

– Нет ничего удивительного, что вы об этом еще не знаете. Но Грегори почувствовал это несколько дней назад. Он говорит, что вы родите очень красивого мальчика с черными волосиками и небесно-голубыми глазами. Крепкого, здоровенького.

Игрейния смотрела на Ровенну и почему-то злилась. Да, Грегори дано многое прозревать – многое, но только не это.

– Нет у меня ребенка! – отрезала она, а затем вспомнила, зачем появилась на конюшне. – Ты не видела Дженни?

Ровенна нахмурилась, покачала головой и посмотрела поверх ее плеча на Грегори.

– Он очень о ней беспокоится. Она притворяется, что занимается делами, а сама трется возле мужчин и подслушивает их разговоры.

– А что-нибудь еще он о ней знает? – осторожно спросила леди Лэнгли.

– К сожалению, нет.

Игрейния повернулась и направилась прочь, но в этот момент услышала, как Ровенна сказала:

– Не важно, Грегори.

– Что не важно?

Но глухонемой уже улыбался во весь рот.

– Так что же не важно? – не отступала она.

– Он очень рад за вас, – вздохнула Ровенна. – Утверждает, что сэр Эрик и король Роберт Брюс будут очень довольны.

– При чем здесь Роберт Брюс? – удивленно вскинула брови Игрейния.

– Ну как же, шотландский король, несомненно, желает, чтобы у вас появился ребенок – неоспоримое подтверждение состоявшегося брака, – пожала плечами Ровенна. – Третьего дня я слышала, как об этом же рассуждали на боевой площадке Питер и Джейми. Король Брюс пришел бы в ярость, если бы Эдуарду удалось оспорить право католической церкви заключать браки. И еще я знаю вашего мужа – он обрадуется, узнав, что у вас будет сын.

Игрейния так разозлилась, что у нее перехватило дыхание. Но наконец она взяла себя в руки.

– У меня нет ребенка. Боюсь, Грегори, что на этот раз ты ошибся. – И чтобы не обидеть его, удалилась. В зале ее окликнул Питер. Игрейния слышала его голос, но даже не повернула головы.

Точно так же она прошла мимо дежурившего в коридоре Джаррета. Ее щеки горели. Игрейния не понимала, что ее так обидело, но чувствовала себя отвратительно.

Она вышла замуж за мужчину, потому что так приказал король, чтобы отнять ее у других и разозлить второго короля. Что само по себе отвратительно.

Переспать с Эриком пришлось бы все равно – хотела она того или нет. Мужчины знают, как справляться со строптивыми женами. А завоеватели с обеих сторон, когда нападают на деревню, не гнушаются ни девочками, ни старухами.

Но Игрейнию никто не принуждал. Она отдалась добровольно и даже охотно. Шотландец пробуждал в ней страсть. И прости ее Боже за гордыню, как сказал бы тот же самый Эрик, его к ней тоже тянуло.

Но оказывается, ее взяли по приказу! Словно она была племенной свиноматкой. Игрейния заводилась все сильнее и наконец довела себя до белого каления. Шли часы. Со двора доносился привычный лязг оружия. Уже солнце склонилось к закату, и небо начало темнеть.

Она не пошла в зал – вызвала с кухни Гарта и попросила принести ужин и ванну. А когда все было готово, нарочно ждала, чтобы вода остыла – надеялась, что прохлада утихомирит возмущенный дух. Но ярость не прошла, только замерзло тело.

Когда поздно вечером возвратился Эрик, Игрейния сидела скрючившись перед камином в самом простом из своих платьев. Она чувствовала его пристальный взгляд – ее отсутствие за столом не осталось незамеченным, и кто-нибудь наверняка успел доложить вождю, что его жена весь день вела себя необычно.

Эрик обошел ее и привалился к камину.

– Ты почему такая мрачная, Игрейния? Не появилась на ужине, проигнорировала общество врагов. Погрузилась в уныние…

Она вскочила. Шотландец стоял слишком близко, а она дошла до такой точки кипения, что больше не могла сидеть. Отошла в сторону и, сжав кулаки, в упор посмотрела на него. Да, у Эрика привлекательное лицо и красивое, мускулистое тело, но это только подлило масла в огонь ее ярости. Она презирала себя за то, что не могла вспомнить то время, когда Эрик казался ей всего лишь разрушающим привычный мир варваром. И еще ее злило, как холодно он на нее смотрел. Что бы ни говорил шотландец, она не была ему безразлична.

– Я узнала, что ты спал со мной по приказу короля. – Она говорила тихо, но в голосе ее был яд.

Эрик оценивающе посмотрел на жену и удивленно изогнул бровь. Чувствовалось, что ее гнев его совершенно не трогал.

– А какая тебе разница?

Игрейния не стала отвечать на его вопрос и вместо этого возмущенно воскликнула:

– Я ни за что не стану вынашивать твоего ребенка! Не позволю, чтобы ты или твой король пользовались мной как маленьким, но веским аргументом в вашей проклятой войне!

– Не смеши меня, – буркнул шотландец.

– Что значит – не смеши?

– Во-первых, король не может мне приказать ничего такого, что я сам бы с радостью не сделал.

– Во имя чести и славы Шотландии? – перебила его Игрейния.

– И во-вторых, – продолжал вождь как ни в чем не бывало, – ты не такая уж страшила, чтобы я отказался.

– Не такая страшила! – задохнулась она, и злые слезы брызнули из ее глаз. – Не такая страшила! Да чтоб ты знал, я выдержала все это только потому, что каждую ночь представляла на твоем месте Афтона! А от тебя всегда мечтала избавиться! Не надейся, я не стану вынашивать твоего ребенка!

– Я думаю, ты уже носишь под сердцем моего сына. Значит, Ровенна успела поговорить и с ним. Ну еще бы! Они же такие близкие знакомые!

– Это тебе глухонемой нашептал? – Игрейния яростно помотала головой. – Бред! Нет никакого сына и никогда не будет!

– Грегори еще ни разу не ошибался, – пожал плечами Эрик.

– Даже если и так, ребенок не родится!

Игрейния подумала, что шотландец сейчас ее ударит. Но он так и остался стоять у камина и лишь холодно заметил:

– Я не верю, чтобы ты решилась убить своего ребенка. И из окна не выпрыгнешь – слишком для этого труслива.

– Он ошибается! – бурно возмутилась Игрейния. – Так и передай своей Ровенне: он все врет!

– А почему это я должен что-то передавать Ровенне?

– Ну как же: вы же с ней постоянно общаетесь. Она твоя близкая подружка и его уста.

– Тебе не нравится, что Ровенна – мой друг?

– Можешь болтать с ней сколько угодно! Не исключено, что Грегори прав. Наверняка прав, ведь он ясновидящий. Так что ты свой долг выполнил – король будет доволен!

Эрик подошел к ней вплотную. Игрейния отступила на шаг. Она напоминала загнанную в угол кошку, которой оставалось только шипеть и выпускать когти.

Шотландец притянул ее к себе.

– Глупышка! Если бы ты мне не нравилась, сам Господь Бог не заставил бы меня уложить тебя в постель.

– Я сомневаюсь, что ты веришь в Бога.

– Смехотворный аргумент.

– Пусть так. А теперь дай мне пройти, – упрямо потребовала она. – Ты выполнил свой долг и перед страной, и перед своим королем.

– Не забывай, ты – моя жена.

– Твоя жена лежит в подвале. А я – всего лишь частица твоей борьбы за свободу.

– Часть целого – в этом ты права.

– Ты хочешь принудить меня остаться при тебе?

– Мадам, я не люблю никого принуждать.

– Тогда позволь мне уйти.

Прежде чем Эрик успел ответить, в дверь громко постучали. Шотландец бросил на Игрейнию взгляд, который дал ей понять, что разговор еще не окончен, и пошел открывать.

На пороге стоял Джейми. Он что-то начал говорить, но Эрик вытолкал его в коридор и плотно закрыл дверь. Игрейния с тревогой ждала его возвращения.

Через минуту дверь отворилась. Шотландец держал руки за спиной.

– Обнаружилось забавное послание, – начал он.

– Да? – У Игрейнии упало сердце. На нее так подействовали слова Ровенны, что она совсем забыла, что ей следовало срочно найти Дженни и сжечь письмо Эйдана. Она поняла, что гнев ей дорого обойдется. Служанка сохранила письмо, и его нашли. Эрик вынул руку из-за спины. В нем был свиток.

– Откуда оно? – резко спросил шотландец.

– А что это такое? – попыталась отвертеться Игрейния. Но он слишком хорошо ее знал и сразу понял, что она лжет. – Ты прекрасно знаешь, что это такое. Каким образом ты умудрялась пересылать секретные депеши брату?

– Клянусь, я этого не делала!

– Но вот от него ответ! И еще: кто-то сообщал противнику о наших перемещениях и системе обороны замка.

– Пусть здесь Шотландия, и, как ты утверждаешь, люди млеют от восторга перед вашим королем, но не забывай – до того как вы захватили Лэнгли, замок был в руках верного Эдуарду человека.

Эрик внимательно посмотрел на жену, повернулся и вышел. Игрейния услышала, как уже за дверью он приказал Джаррету:

– Смотри, чтобы она носу из комнаты не высовывала!

Шаги по коридору, затем по лестнице. Голоса в зале. Вождь собирал людей. Они обсудят письмо. Выработают новую стратегию. И начнут искать предателя.

Игрейния нервно расхаживала по комнате, размышляя, чем все это может кончиться. Эрик ей не верит. Не верит, что не она написала Эйдану. Но в то же время он знал, что среди них завелся предатель.

Дженни надо было остановить. Однако Игрейния этого не сделала.

Как теперь поступит шотландец? Он уверен в одном – необходимо пресечь утечку информации из замка. Игрейния похолодела и тут же вспотела от жара: на протяжении многих веков пытка развязывала языки – хоть мужчинам, хоть женщинам.

Надо предостеречь Дженни. Предупредить, что шотландцы знают, что за ними шпионят. Иначе они вычислят служанку.

А если спросят ее? Придется отвечать так: мол, она думала, что Дженни просто треплется от обиды. Но когда служанка исчезла, догадалась, что именно она передавала информацию.

Игрейния подбежала к двери и распахнула ее. В коридоре, прислонившись к стене и сложив на груди руки, стоял Джаррет. Он ничего не сказал, только подозрительно посмотрел на пленницу, словно та, хоть и сидела за решеткой, была опасной для всех бешеной собакой.

Она вернулась к себе и закрыла дверь. И несколько часов кряду металась по комнате и в конце концов совершенно выбилась из сил.

Она легла в постель, но сон не шел. Ее одолевали невеселые мысли. И наконец она закрыла глаза.

Проснулась Игрейния как от толчка. Оказалось, что уже наступило утро и воздух в комнате был пронизан золотистыми лучами. Она огляделась, пытаясь обнаружить признаки того, что приходил Эрик и спал рядом с ней. Но нет – его не было здесь ночью.

Тогда она встала и решила спуститься в зал. Но в коридоре дорогу ей преградил сменивший Джаррета Ангус.

– Мадам, вам не разрешается покидать комнату, – сказал он, и в голосе его слышалось сочувствие.

– Могу я видеть отца Маккинли? – спросила Игрейния.

– Его нет.

– А где же он?

– Уехал.

Игрейния тяжело вздохнула, моля Бога, чтобы святому отцу не пришлось расплачиваться за чужие грехи.

– Передайте, пожалуйста, Эрику, что мне надо с ним поговорить, – попросила она.

– Не могу, миледи. Он тоже уехал, – ответил страж.

– Куда?

– Не имею права рассказывать.

– Ангус, но мне очень нужно ему кое-что сказать.

– К сожалению, это невозможно.

– А когда он вернется?

– Не знаю.

Раздосадованная, Игрейния с силой хлопнула дверью, но тут же открыла ее опять.

– К вашему сведению: я не писала писем и не отправляла их из замка. Но было только справедливо, если бы я поступила именно так. Этот замок был моим. Вы отобрали его силой!

Ангус не ответил.

И Игрейния снова хлопнула дверью.

– Вон там! – крикнул Аллан.

– Где? – спросил Эрик.

– На северо-востоке, между деревьями. Смотрите!

С вершины старого, развесистого дуба Эрик вглядывался в ту сторону, куда указывал Аллан. И наконец увидел: сотни и сотни. Они устанавливали полотняные палатки, складывали оружие и устраивались на ночлег. Закатилось солнце – вспыхнули кухонные и сторожевые костры, и от них к небу потянулся дым.

Эрик остался на дереве – он внимательно изучал расположение лагеря и все тропинки, которые вели к нему. Позади лагеря протекала небольшая речушка и раскинулась песчаная коса – прекрасные условия, чтобы дать возможность воинам отдохнуть перед атакой.

Вождь кивнул Аллану, и они спустились на землю. Джейми поджидал их с лошадьми и верными людьми в соседнем перелеске.

– Устраиваются. Ударим нынче в полночь. Джейми, ты, Аллан, Реймонд и я поведем людей. – Он опустился на корточки и принялся рисовать план лагеря. – Аллан подкрадется по реке, Джейми здесь, Реймонд здесь, а я здесь. Англичане выставят часовых. Прежде всего необходимо избавиться от них. Лошадей оставим в этом лесу. Подведем воинов как можно ближе и, после того как снимем охрану, встретимся вот здесь и дадим сигнал к атаке. Весь расчет на быстроту и неожиданность. Англичане рассчитывают напасть на наши заграждения, но нисколько не боятся за свой лагерь. И еще: необходимо разогнать их лошадей. Если нам придется спешно отступать, не надо, чтобы они преследовали нас верхом.

Люди мрачно кивнули, давая понять, что приказ им ясен. Эрик и Аллан вскочили в седла и скрытно, так что тишину нарушал только нечаянный стук копыта или легкое позвякивание сбруи, повернули туда, где их ждали воины. Эрик вывел пятьдесят своих людей против нескольких сотен врагов. И каждый из них знал о соотношении сил. И знал, в чем заключалось их преимущество.

– Отец Маккинли, прочитайте молитву, – повернулся к священнику вождь. Он внимательно наблюдал за служителем церкви, но не мог поверить, что тот занимался шпионажем. Потому что ему нравился этот человек.

– Я с готовностью помолюсь о ваших душах, – отозвался Маккинли.

Все соскочили с лошадей, опустились на колени, и священник воззвал к Отцу небесному. Он молился за души воинов, прося сохранить их жизни. Эрик подумал: либо он перешел на их сторону, либо его пора лишить духовного сана.

Вождь хотел, чтобы случилось первое.

Шотландцы насколько возможно близко подобрались к лагерю, а отца Маккинли и еще двоих оставили караулить лошадей. Затем воины нырнули в высокую летнюю траву и поползли к англичанам. Вот они замерли и сквозь стебли растений следили за малейшим движением врага. К полуночи англичане стреножили лошадей. А сами улеглись спать – кто в палатках, кто прямо на земле.

Эрик подал сигнал, и группы стали продвигаться вперед заранее намеченными маршрутами. Воины ползли бесшумно – все понимали: англичане, хотя и не ожидали нападения врага, не могли не выставить часовых.

Он выбрал самый сложный путь, который вел прямо в центр лагеря. Внезапно перед ним возникла фигура часового, и вождь затаился в траве. Ничего не подозревавший англичанин привалился к дереву и сладко позевывал. Эрик неслышно преодолел последние метры и неожиданно напал сзади. Голова англичанина склонилась набок. Если бы не струившаяся из шеи кровь, могло бы показаться, что часовой заснул.

Эрик услышал в тишине крик ночной совы – это Джейми сообщал, что тоже расправился с часовым. Шотландец осторожно огляделся. Справа виднелась голова притаившегося Аллана. Часовой в том месте тоже исчез. Джейми занял позицию слева, сам Эрик в центре, а Аллан – справа. Вождь махнул рукой.

В траве возникло движение, словно прошелестел ночной ветерок. Но англичане ничего не услышали. Они мирно спали, пока не стало слишком поздно.

Многие умерли, не успев проснуться.

Некоторые все же успели оказать сопротивление.

Были и такие, кого затоптали лошади: люди Эрика зажгли факелы от затухающих костров и погнали животных прямо на лагерь.

Неожиданный налет наделал больше переполоха, чем ожидал Эрик, но оставшиеся в живых уже приходили в себя и хватали оружие, и вождь не решился продолжать сражение на территории лагеря. Он отдал приказ к отступлению. Воины Эрика подобрали, сколько смогли унести, трофейного оружия и скрылись в лесу.

Вскочив на лошадей, шотландцы понеслись к замку, освещаемые тусклым светом луны.

Когда они отъехали от лагеря на безопасное расстояние, Эрик приказал остановиться и подсчитать потери. Никто не погиб, но четверо воинов были ранены.

– Пока не рассветет, они не посмеют организовать погоню! – бросил вождь. – В темноте им не собрать лошадей. Мы можем передохнуть несколько часов. Но будьте начеку. Выставим охранение. Первыми пойдем в караул мы с Питером, затем Джейми и Аллан.

Эрик был уверен, что не заснет – он был еще слишком возбужден. Но несколько раз он ловил себя на том, что голова его клонится на грудь.

Наконец караул сменился.

Вождь лег под деревом и закрыл глаза. И только начал размышлять, что делать дальше, как увидел в лесу какую-то неясную тень. Это была женщина. Золотистые волосы рассыпались по ее плечам. Он узнал ее лицо: голубые глаза, белоснежная кожа, мимолетная улыбка. Она неслышно подошла к тому месту, где он лежал, подобрала белую юбку, села на него верхом и прижалась губами к его губам.

Поцелуй показался ему сладостным. Но вот она отстранилась. Эрик разлепил глаза, уже готовый к чувственному наслаждению. И с удивлением понял, что это не Марго – на него смотрели фиалковые глаза. Женщина сжимала обеими руками кинжал и готовилась нанести удар ему в грудь.

Эрик быстро перекатился на бок…

И ударился головой о дерево. Дернулся от боли и проснулся. Перед ним стоял хмурый Джейми.

– Они близко? – спросил вождь пересохшими губами, все еще под впечатлением сна.

– Да, но пока лишь небольшой отряд – разведчики.

– Где?

– К северу.

– Сколько их?

– Тридцать пять – сорок.

– Тогда пошли. – Эрик пересек поляну, расталкивая по дороге тех, кто еще не успел проснуться: – Вставайте, вставайте! Вы же не хотите, чтобы они сделали с нами то же, что мы с ними? – Он подошел к Джейми: – Теперь разделимся. Я возьму двадцать пять человек и останусь здесь, а ты возвращайся в замок. Мы их задержим. Двадцать пять человек – это немало. Если удастся, мы нанесем им большие потери. Только сначала раззадорим: я отступлю, а ты закроешь перед моим носом ворота. А когда они как следует насядут на меня, выскакивай с остальными. Этого они от нас наверняка не ожидают.

– Самое безрассудное, что можно сделать, – прокомментировал Джейми.

– Вот и славно. Значит, половина идеи твоя.

– Мы всегда поступали безрассудно. Нет никакого смысла менять тактику.

Эрик выкрикнул имена людей, которых брал с собой, объяснил им задачу, и воины быстро разобрали оружие. Джейми помахал им рукой и с остальными повернул к замку. Отряд вождя спешился, и воины залезли на деревья. Вскоре послышался предупредительный свист Аллана, и под затаившимися шотландцами появились конные англичане.

Шотландцы попадали им на головы с неожиданностью внезапно налетевшего урагана. Англичане обладали преимуществом – они были в доспехах, а люди Эрика только в стеганых куртках – при подобной тактике единственно возможная защита. Но внезапность сыграла свою роль: англичане валились с лошадей и умирали прежде, чем успевали обнажить мечи.

Рукопашный бой продолжался недолго. Кто-то из англичан приказал образовать строй, но его никто не услышал. Враг начал разбегаться в разные стороны. Но сам Эрик сражался с отважным противником – судя по богатым доспехам, это был знатный англичанин. Тот даже сумел слегка его ранить, нанеся скользящий удар. Но несмотря на искусство и отвагу, он с трудом противостоял шотландцу, который оказался намного сильнее и крепче его. Эрик делал выпад за выпадом и наконец нанес удар с такой силой, что меч вылетел из рук врага.

Шотландец схватил меч двумя руками и уже готовился нанести роковой удар в шею, но тут увидел на доспехах поверженного англичанина нечто такое, что его остановило. Герб.

Родовой герб. Он видел его раньше. Точно такой герб висел на стене в его спальне. И, просыпаясь каждое утро, Эрик невольно смотрел на него, Герб дома Абеляров.

С поляны послышался рев – это подходил со своими воинами Аллан.

– Большинство наших собрались, – сообщил он. – Пора отходить к замку.

Эрик повернулся к поверженному врагу.

– Ну давай же! Убей меня ради Бога! – выкрикнул англичанин.

Пальцы вождя сомкнулись на рукояти меча.