Клан Грэхемов (№4) - Триумф рыцаря

И тогда король шотландцев пришел в ярость. У Роберта Брюса был тот еще характер. Быть может, несправедливо винить его в таких же злодействах, какие совершал в Шотландии Эдуард. Но и он поднаторел в убийствах и прекрасно понимал, каких действий требовала от него борьба. Игрейния не сомневалась, что война унесла множество невинных жизней.

Люди, которых она успела узнать, и которые испытывали к ней симпатию, сочувственно косились на нее. Джеффри помахал рукой и грустно улыбнулся. Джейми отворачивался, старался не смотреть в ее сторону, но у него это не очень-то получалось.

– Будет лучше, если вы подниметесь к себе, – мягко предложил ей Эрик. Он говорил очень тихо и обращался только к пленнице, хотя стоял довольно далеко. – Я скоро приду. Сегодня вечером кое-что случилось и нам необходимо посоветоваться. Но я непременно объясню вам, что происходит.

Игрейния обвела взглядом зал. Мужчины собрались группками. А с кухни на помощь Гарту подоспела Берлинда, и они вдвоем подавали эль истомившимся от жажды и уставшим от бешеной скачки шотландцам.

Джейми о чем-то спрашивал Джеффри и Реймонда. Рядом с ними стоял отец Маккинли, и Игрейния заметила, что он мрачно хмурится.

А все остальные то и дело поглядывали на нее – с испугом и с сочувствием. Эрик явно привез какие-то новости, которые касались заложницы. И теперь все собравшиеся в зале обсуждали эти новости. Игрейния взглянула через плечо и успела увидеть, что Джейми задавал очередной вопрос вернувшемуся из рейда товарищу. Тот отвечал ему шепотом. И хотя говорившие находились на большом расстоянии, каменные стены отразили звуки, и они долетели до ушей несчастной заложницы. Игрейния с возрастающим ужасом сложила слоги в слова, и у нее получилась фраза: «Приказано убить, и делу конец».

О Боже! Ошибки не было: он так и сказал – конец. Ноги Игрейнии сделались ватными. Ее смерть станет одним из «событий», которые произойдут в замке сегодня ночью. Чрезвычайная мера – на такую не решился бы даже король Эдуард! Казнить заложника, да к тому же женщину! Потому-то Эрик и попросил ее подняться в комнату. Вскоре он навестит ее и начнет уговаривать, чтобы она набралась мужества и не слишком кричала – не то люди с перепугу могут взбунтоваться.

– Игрейния, – повторил Эрик, – Джаррет проводит вас наверх.

– Не надо. – Она покачала головой. – Проявите смелость и сообщите мне все, что требуется, прямо здесь и сейчас.

– Смелость? – Шотландец удивленно изогнул бровь.

– Но ведь вы что-то замышляете? Нечто такое, что вам не слишком приятно.

– Отнюдь, – мрачно возразил он.

– Признайтесь… – Руки и ноги Игрейнии сделались холоднее льда. – Признайтесь, меня хотят убить?

– Убить? – От изумления у Эрика глаза полезли на лоб. – Нет, миледи, я вернулся вовсе не затем, чтобы совершить убийство, пусть даже законное, по королевскому приказу.

– Но я слышала, как Джейми разговаривал с Дугалом и Джарретом. Я знаю, меня должны казнить, проще говоря, убить, и делу конец.

Эрик улыбнулся и покачал головой.

– Слышать-то вы слышали, но ничего не поняли. Не конец, а под венец. Вас приказано выдать замуж.

– Замуж? – оторопела Игрейния. – Как это – замуж? – Мысль эта была настолько абсурдной, что она никак не могла ее осознать. Она переводила взгляд с Эрика на мрачного священника, потом снова на Эрика. Но взгляд его голубых глаз был по-прежнему твердым. – Объясните, как это – замуж? – снова спросила она.

– Обыкновенно, миледи. Выйти замуж – значит вступить в священный брачный союз. Вам ведь это известно – вы уже были замужем.

Его нетерпеливый сарказм помог Игрейнии восстановить способность мыслить.

– Мне известен принцип, – отрезала она. – Но это абсолютно невозможно. Будьте любезны, объясните, почему и за кого я должна выйти замуж?

Эрик поставил кубок на стол и пожал плечами.

– Ничего невозможного в этом нет. Напротив, все произойдет именно так, как повелел король.

– Ваш король не имеет надо мной власти.

– Боюсь, вы ошибаетесь, миледи. Не забывайте – здесь Шотландия!

– Он беглый преступник и не может меня ни к чему принудить.

– Зато я могу. Кстати, человек, за которого вам надлежит выйти замуж, – это я.

Глава 11

Она ему не поверила. Не могла поверить. Но ей внезапно нестерпимо захотелось бежать от него подальше, бежать из этого наполненного людьми зала. Игрейния боялась, что сейчас расплачется, или разразится истерическим хохотом, или, еще того хуже, прямо в эту секунду лишится рассудка.

Должно быть, это просто нелепая шутка. Кому-то захотелось над ней посмеяться.

Игрейния медленно повернулась и обнаружила, что Джаррет и Дугал уже стоят рядом с ней. Она нашла в себе силы расправить плечи, заставить колени не дрожать и кивнула обоим.

– Благодарю за развлечение, но мне пора. В этом зале… – Она замялась, но все-таки закончила: – Полно лгунов и сумасшедших.

Проговорив это, она направилась к лестнице. В зале воцарилась тишина. Все глаза были устремлены на нее. Позади послышались шаги. Это Джаррет шел за ней.

– Не надо, я сам, – остановил его Эрик. – Я заварил эту кашу, мне и расхлебывать.

Игрейния преодолела последние ступени. Но только войдя в комнату, она поняла, какую глупую совершила ошибку, покинув зал. Шотландец следовал за ней по пятам. Теперь ей предстояло остаться с ним наедине в закрытой комнате. А в зале был бы преподобный Маккинли, и он бы объяснил ей, что все это – сплошная бессмыслица. Но она по-прежнему считала, что ее разыгрывают – не мог же Эрик согласиться на столь дешевую роль в этом нелепом фарсе!

Войдя в спальню, Игрейния закрыла за собой дверь и привалилась к ней, словно это могло спасти ее от незваного гостя. Но через несколько секунд в дверь постучали.

– Нельзя! – крикнула она. – Не пущу! Уходите! Снаружи налегли на дверь плечом, да с такой силой, что Игрейния отлетела в сторону. Эрик переступил через порог.

Она из-под прищуренных век следила за ним ненавидящим взглядом.

– Объясните, что это за жестокая шутка! Вы же не собираетесь и в самом деле вступать со мной в брак? Вас воротит от одного моего вида!

– Мадам, речь идет не о симпатиях, а о выгоде – об отношениях собственности и о кое-чем еще.

– Господи, за что? Я только что овдовела, а надо мной так жестоко издеваются!

– Король Эдуард планирует на следующую неделю вашу свадьбу. Разумеется, брак по доверенности – своеобразная уловка в сделке, поскольку он не желает обменивать вас на своих пленниц.

– Все равно ничего не понимаю.

– Сэр Роберт Невилл убедил нескольких влиятельных лордов, что он способен собрать армию и с ее помощью от имени короля захватить замок Лэнгли и таким образом одержать убедительную военную победу, а Эдуард в это время будет преследовать Роберта Брюса. Король дал знать, что через неделю вы выйдете замуж за сэра Невилла, как я уже сказал – по доверенности. Это что-то вроде предупреждения нам. Эдуард, кажется, уверен, что Роберт Невилл в самом деле способен вас добыть. Мы придерживаемся иного мнения и, естественно, этого не допустим. Роберт Брюс разочарован и взбешен тем, что обмен не состоится, и потому приказал осуществить его план.

– Он приказал, и вы подчиняетесь такому приказу? – изумленно проговорила Игрейния.

– Мне все равно, – скривился Эрик.

Она поняла, что шотландец не лукавит. Он только что потерял любимую жену, а его официальное семейное положение абсолютно его не беспокоило.

– Послушайте, вы же считаете себя цивилизованным человеком! Поймите, это совершенно невозможно. Я англичанка. Английский король обладает правом надо мной и над моей собственностью. И хотя мой отец умер, у меня есть брат. И на мой брак требуется его разрешение.

– Что ж, придется вам снова напомнить, что здесь Шотландия. Пусть вы вдова человека, который боялся и почитал Эдуарда, но Лэнгли – шотландская территория, с какой бы яростью некоторые ни пытались это отрицать.

– Эдуард не признает подобного брака. Церемония будет считаться незаконной.

– Зато запутает вас в правовых отношениях. У многих возникнут сомнения по поводу любого из ваших наследников.

– Папа аннулирует этот брак. Ваш король уже отлучен от церкви за свои неправедные дела.

– Но в Шотландии своя сильная церковь, миледи. И с ее точки зрения вы будете состоять в законном браке. Поэтому споры затянутся на долгие годы. А к тому времени, будем надеяться, они вовсе перестанут иметь значение.

Эрик говорил вполне серьезно. Игрейния даже согласилась с тем, что скорбевший о своих близких Роберт Брюс получит от своей мести моральное удовлетворение. Но ей от этого легче не станет.

– Я ни за кого не выйду замуж! – отрезала она. – Я в трауре – это надо уважать.

– Выйдете! – рявкнул шотландец. – Это случится к исходу недели, чего бы нам это ни стоило. И вот еще что, Игрейния: не обманывайтесь и не напускайте на себя ненужную гордость – и для шотландцев, и для англичан вы всего лишь ценный приз. Эдуард отдает вас человеку за его заслуги в войне. Роберту Невиллу стоит приложить усилия: во-первых, замок, во-вторых, ваша собственность и ваша рента в Англии таковы, что, женившись на вас, он станет богатейшим человеком в стране. Да, он родственник вашего мужа, и вы, разумеется, предпочли бы именно такое разрешение конфликта. Но уверяю вас, этого не случится.

– Вы не понимаете: я не соглашусь ни на какое замужество! Брат будет на моей стороне и запретит брак.

Шотландец рассмеялся, и это еще сильнее разозлило Игрейнию. Эрик говорил с ней, будто с малым дитем, которое ничего не смыслило в этом мире.

– Извините меня, миледи, но ваш брат – еще юноша, которому только предстоит встать на ноги. Неужели вы полагаете, что он осмелится перечить Эдуарду и не даст согласия на ваш брак?

– Вы не знаете моего брата. Он молод, но очень благороден – редкое качество в нынешних мужчинах.

– От его благородства может захватить дух, но не ему тягаться с королем.

– Брату известна моя воля.

– Ну еще бы, ведь вы написали такое трогательное письмо!

Игрейния вскинула на Эрика глаза.

– Вы перехватили мое письмо?.

– Нет, пропустил, как только убедился, что вы не подбиваете глупого малого хватать коня и без оглядки нестись вас вызволять!

Щеки Игрейнии вспыхнули. Ей казалось, что невозможно ненавидеть сильнее, чем она. Игрейния написала Эйдану и умоляла его не помышлять о ее спасении. Она нежно напоминала, что вышла замуж за человека, которого с самого ее рождения выбрал их отец. И в его память отказывается от повторного брака. Написала, что у нее все хорошо – ничего страшного с ней не происходит: ей не мстят, впрочем, как и другим заложникам.

Игрейния впилась ногтями в ладони. Как бы ей хотелось вернуть письмо и переписать его заново!

– Никто не заставит меня выйти замуж против моей воли!

– Игрейния, вы слепы! Если Эдуард прикажет устроить бракосочетание по доверенности в вашем доме, вы будете считаться замужем. Если, конечно, не выйдете замуж раньше.

Она не могла до конца поверить в серьезность его слов.

– Лучше умереть, чем выйти за вас!

Ее слова даже не разозлили Эрика. И это оказалось для нее последней каплей.

– Выбор не за вами, – отмахнулся он.

– Не за мной? Отлично! Устраивайте вашу свадьбу! Но я не произнесу ни единой клятвы. И преподобный Маккинли откажется свершать незаконный обряд… – Решительно начав, Игрейния внезапно осеклась: она вспомнила мрачное лицо священника, который прибыл вместе с незнакомыми шотландцами.

– Вы забыли об отце Теобальде, миледи. Он добрый приятель Роберта Брюса и влиятельное лицо в шотландской церкви. Этот человек прибыл сюда неспроста.

– Все равно отказываюсь!

– На здоровье! Отец Теобальд все сделает сам.

– Каким образом? Вы что – волоком потащите меня в церковь? Я способна устроить такой переполох, что вы сразу разуверитесь, будто сумели обратить здешних обитателей в верноподданных Брюса. Только попытайтесь, и посмотрите, что будет!

– Спасибо, что предупредили, миледи. Конечно, можно устроить бракосочетание и здесь. Но будет лучше, если мы проведем его пред ликом Всевышнего – в часовне. – Эрик внезапно повернулся, распахнул дверь и окликнул Джаррета. – Извините, мадам, – вежливо произнес он, и через секунду дверь захлопнулась.

Игрейния беспомощно огляделась – никакой возможности бежать! Разве что… Она подошла к окну и выглянула во двор. Но ведь она никогда не решится прыгнуть.

В комнату возвратился Эрик.

– Я сейчас выпрыгну! – пригрозила она. Шотландец прислонился к двери и сложил руки на груди.

– Неужели?

– Посмейте только подойти! Клянусь, я это сделаю! Эрик отлепился от двери и начал медленно приближаться к ней.

– Стойте!

Но он был уже рядом. И не дал ей возможности больше ни спорить, ни угрожать – крепко обхватил ее за талию и закинул на плечо. Игрейния принялась отбиваться, вырываться, кричать. Но через секунду, к своему удивлению, она оказалась на кровати. Значит, он оставит ее в покое? Она даже поздравила себя с победой.

Но он всего лишь начал заворачивать ее в одеяло. И чем больше она сопротивлялась, тем сильнее запутывалась. Вскоре она представляла собой нечто вроде большого кокона. И ее опять водрузили на плечо.

Игрейния не могла даже пошевелиться. А когда попыталась кричать, в рот полезло шерстяное одеяло.

Эрик шел быстро. И с каждым его шагом она подскакивала и колотилась у него на плече. Она не поняла, когда они прошли через зал, пересекли двор и оказались в небольшой часовенке, построенной внутри крепостных стен.

Там он поставил ее на ноги. Игрейния снова попыталась вырваться на свободу, но сильные руки этого ей не позволили. В часовне горели свечи, и она услышала голоса. Она пыталась что-то сказать, однако яростные слова заглушала шерстяная ткань. Вдобавок ко всему поверх одеяла рот ей зажала большая ладонь.

– Приступайте, святой отец, – произнес Эрик, и ее силой поставили на колени.

Священник начал брачный обряд, и шотландец принес торжественные клятвы. Игрейния еле держалась на коленях – она задыхалась от лезущего в рот одеяла и крепкой хватки ненавистного жениха. Она попыталась успокоиться, стерпеть телесные муки и, услышав, что священник обращается к ней, открыла было рот, чтобы сказать «нет» и положить конец безумному фарсу. Но не смогла произнести ни звука. Эрик снова зажал ей рот и заставил кивнуть головой. Ей не хватало воздуха, и она непременно упала бы, если бы ее не поддерживали.

Но вот наконец Игрейния оказалась на ногах. Покров слетел с ее тела, и она увидела перед собой мрачного священника. Оглянулась по сторонам – вокруг них стояли Джеффри, Ангус, Дугал, Аллан, Питер, Реймонд, Джаррет, бледный, без единой кровинки в лице, преподобный Маккинли и даже старый слуга Гарт.

Лица закружились у нее перед глазами.

Она стала падать.

Но ее подхватили.

– Ей надо на воздух! – Это голос Эрика.

– Подождите, она должна еще подписать документ. – Это был голос священника.

– Нет! – прошептала Игрейния. Она все еще не могла вздохнуть.

У нее в руке оказалось перо. Со всех сторон ее обступили мужчины. Нет, по своей воле она ничего не подпишет! Пальцы дрогнули. И Игрейния как в тумане разглядела на пергаменте свое имя. Перо исчезло.

Эрик так и не выпустил ее из объятий. Но теперь они куда-то двигались. Запах свечей больше не лез в ноздри, и Игрейния догадалась, что над ними раскинулось звездное небо. В легкие ворвался свежий ночной воздух.

– Надо было дать вам умереть, – прошептала она.

– Поздно спохватились, – хмыкнул Эрик. Они миновали зал и поднялись по лестнице.

– Я спасла вам жизнь, а могла бы утопить в реке, – продолжала сокрушаться Игрейния.

– Мои люди перерезали бы вам глотку.

– Все равно надо было дать вам умереть.

– Тогда бы Ганнет с вами разделался.

– Вы не имели права так со мной поступать. Я… я вас убью! Ночью… улучу момент и убью!

Эрик посмотрел на нее холодными голубыми глазами. На его лице было такое бешенство, что Игрейния от страха вцепилась ему в плечи.

– Мадам, – процедил он, – вам не удастся оказаться ночью так близко от меня, чтобы исполнить свою угрозу. – Что-то в ее лице вдруг изменилось, потому что шотландец быстро добавил: – Вы слишком высоко цените свою персону. И не забывайте, что каждый раз, глядя в вашу сторону, я сразу вспоминаю о своей потере.

Наконец они добрались до спальни. Эрик, пнув дверь с такой силой, что она чуть не разлетелась в щепки, опустил свою ношу возле кровати. Игрейния была так слаба, что не могла стоять. Но Эрик этого не заметил – он вышел из комнаты и с треском захлопнул за собой дверь.

Она словно подкошенная повалилась на постель. Пытаясь прийти в себя, она недоумевала, почему после его ухода почувствовала себя одинокой.

Время тянулось удивительно медленно. Игрейния смирилась с добровольным заточением. Однажды ее пригласили разделить вечернюю трапезу с гостями, но она не пожелала сидеть за одним столом с захватчиками и осквернителями ее дома.

В замке жизнь била ключом. Из своего окна Игрейния видела, как всадники постоянно то уезжали, то возвращались в замок.

Каждое утро открывались ворота и опускался подъемный мост, и постепенно она начала разбираться во всей этой суете. Вот трое всадников выехали из замка – это разъезд отправился охранять дороги на севере, на юге и на востоке. Она не сомневалась, что за рекой тоже наблюдают, чтобы челны неприятеля не смогли подобраться к крепости.

Укреплялись оборонительные сооружения. Она видела, как люди Макдоналда что-то пилили и рубили во дворе. Вскоре в ряд выстроилось несколько небольших катапульт, которые могли поместиться на боевых площадках стен. Судя по всему, они обладали огромной разрушительной силой и могли использоваться против боевых машин противника. К ним постоянно подносили снаряды, способные противостоять вражеской технике и посеять панику в рядах атакующих.

И каждый день она видела Эрика.

К ее двери он не подходил. Судя по всему, его не интересовало, жива она или нет. Он все время был во дворе. Обсуждал с Питером возможности его техники, участвовал в тренировках воинов, подсчитывал запасы провианта. А в Лэнгли всего хватало – и оружия, и провизии.

Игрейния прочитала все книги, какие только были в ее комнате. И однажды она поняла, что вполне способна разобраться в устройстве хитроумных осадных орудий. Афтон собрал множество пособий по оружию, и Игрейния с удивлением открыла интерес к этой теме.

Ее регулярно приходила навещать Дженни – приносила свежее белье, воду, вино и новости. И хотя Игрейния радовалась подруге и служанке, с ней порой бывало нелегко. Дженни все больше раздражалась и злилась. Умер кузнец Аргайл, и на его месте уже работал какой-то горец. На кухне было полно завоевателей. Дженни теперь не знала ни одной прачки. И еще эта Ровенна – девица с ужасным шрамом. Так и шастает по замку и повсюду сует свой нос. У нее особые отношения с захватчиками – даже старый Гарт не требует с нее работы.

Но самым ужасным было то, что рядом был Эрик. По вечерам он строил из себя лорда и торчал в зале. Там всегда было полно людей. Кто-то однажды привез ему трех дирхаундов, и с тех пор в замок то и дело доставляют огромных собак. Мужчины наигрывают на своих идиотских волынках, а иногда находят себе другие развлечения. Дженни ненавидела их всей душой, но больше всего Эрика. Она пришла в ужас от того, что Игрейнию принудили выйти за него замуж. И хотя всеми силами старалась развеселить госпожу, делала ей только больнее.

– Ничего из этого не получится, только разозлит короля Эдуарда. И знаете почему? Он не собирается обменивать одну графскую дочку на другую – тем более что одна из них жена Роберта Брюса. – Говоря это, Дженни подошла к окну. – Вам еще повезло, что он вас так ненавидит. Вы словно красивая птица в клетке. Любой мужчина сломался бы от такого зрелища. Любой, но только не он. У него есть та, другая, со шрамом.

– Ты ошибаешься, Дженни. Ровенна не злая. Она предупредила меня, когда я была в опасности.

– Предупредила, да не очень, раз вы сейчас здесь, – возразила служанка.

– Мое положение не ее вина.

– Я стараюсь слушать всех и каждого, но слышу только ее: «Милорд, вам долить эля? Милорд, вам подложить мяса? Милорд, не принести ли вам чего-нибудь еще?

– Дженни, нет никакой необходимости так старательно ко всему прислушиваться.

– Но если бы я не прислушивалась, то не могла бы вам рассказать, что не так давно всадники поскакали к Брюсу, чтобы сообщить ему, что брак свершился и его приказание выполнено. А другие поехали, чтобы передать эту новость Эдуарду.

– Господи, мой брат Эйдан! Я так за него беспокоюсь!

– Извините, но о нем я ничего не слышала, – вздохнула служанка. – Но зато знаю, что Роберт Невилл живет у шотландского барона лорда Дэнби – того самого, что владеет замком Шеффингтон. Они собирают большое войско. Сэр Роберт вас спасет, и тогда вы сможете выйти за него замуж. Он станет хозяином Лэнгли, и все здесь пойдет как раньше.

– Дженни, я вовсе не желаю выходить за Роберта, и ничего в этом замке уже не будет как раньше.

– Вы сдались, миледи? Но вам негоже сдаваться.

– Я не сдалась, Дженни. Однако Афтон ушел из жизни. Я не хочу больше замуж и понимаю, что прежнюю жизнь не вернуть. – Игрейния не стала говорить о своих страхах: она постоянно гадала, что может произойти, если на замок нападут англичане.

– Но это неминуемо, – уверяла ее Дженни. – Иначе Эдуарда не прозвали бы Молотом шотландцев.

Заверив госпожу, что англичане непременно придут и сотрут захватчиков в порошок, Дженни уходила, оставляя Игрейнию одну. Она никогда не задерживалась надолго – женщины не хотели, чтобы их заподозрили в заговоре и запретили видеться.

Игрейния строила заговор, но сама с собой и в самые трудные часы, которые давили на нее тяжким грузом. Она не могла убежать через подземный ход – его замуровали. Другого пути на волю не существовало, разве что перелезть через стену или пройти по мосту, когда он опущен. Еще можно было взобраться на боевую площадку и решиться на смертельный риск – прыгнуть в ров. Но все это были фантазии. Запертая в комнате, она никогда бы не добралась до стены.

Ровенна тоже часто к ней заглядывала – приносила цветы и старалась хоть чем-то ее порадовать. А Игрейния ловила себя на том, что теперь перестала доверять девушке, которая раньше ей так нравилась. И Ровенна вскоре почувствовала это. Однако не прекращала визиты и приносила дары, чтобы украсить комнату и мир Игрейнии.

В воскресенье Игрейния вышла из комнаты и посетила мессу вместе с Джарретом и Джейми. Оба ей обрадовались и уговаривали ее прийти на ужин.

Когда они вошли в часовню, Эрик был уже там – высокий, прямой, широкоплечий. Волосы золотились и отливали малиновым в свете лучей, проходивших сквозь витражи в окнах. Истинный господин замка.

Игрейния с неудовольствием обнаружила, что ей придется сидеть на передней скамье рядом с ним. Она хотела было пропустить вперед Джейми, но тот в последний момент отступил и кивнул ей, чтобы она проходила вперед. И Игрейнии не оставалось ничего другого, как устроиться между Эриком и его братом.

Шотландец едва ли заметил ее присутствие. И только когда молящиеся встали на колени, Игрейния, покосившись на него, заметила, что он смотрит в ее сторону. В его глазах блеснуло странное выражение. Леди Лэнгли опустила веки и, слушая латинские псалмы, склонила голову на сложенные руки.

– Молитесь за мою скорейшую погибель? – прошептал Эрик.

– Конечно. Не мешайте.

Шотландец замолчал. Но когда служба подошла к концу и Игрейния собралась встать со скамьи, он взял ее за руку.

– Хотите прокатиться, миледи?

– Прокатиться?

– Ну да, прокатиться. На лошади.

– Куда? – встревожено спросила она.

– Просто так. По округе, не далее.

– Зачем?

– Затем, что мне начинает казаться, что вы трогаетесь умом.

– И вы позволите мне сесть на лошадь? – не верила Игрейния.

– Да. Только предупреждаю – я буду рядом.

– А кто еще?

– Только мы двое, – нетерпеливо мотнул головой Эрик. – Выделю вам немного времени. И если вы хотите провести на солнце часок-другой, поеду с вами.

Игрейния покачала головой.

– Боюсь, вам не вытерпеть так долго мое общество.

– Как вам угодно. – Эрик повернулся, чтобы уйти.

И тут Игрейния представила, какое бы она испытала блаженство, если бы согласилась: свежий ветер на лице и мощь могучей лошади.

– Подождите! Шотландец оглянулся.

– А что, если я от вас удеру?

– Вам никогда не удастся от меня удрать. Мне кажется, вы это уже поняли.

– А если все-таки попробую?

– Скажу одно – результат вам не понравится. Совсем не понравится. – В его словах не прозвучало угрозы, даже простого предостережения; это была лишь бесстрастная констатация факта.

– Хорошо… я согласна.

Во дворе их поджидал Грегори. Он держал под уздцы Локи и серую в яблоках кобылу. Игрейния радостно поздоровалась с глухонемым, потрепала его по щеке, и он ответил ей тихой, доброжелательной улыбкой.

Ворота заранее распахнули, и мост был опущен. Оказавшись в седле, Игрейния не стала ждать, когда Эрик вскочит на Локи, и восторженно понеслась через двор, на волю! Копыта отбили дробь по настилу моста, но она знала, что шотландец от нее не отстанет.

Вдали, на холмах, она заметила охранявших подступы к замку людей. Она пригнулась к лошадиной холке и почти летела над землей.

Они скакали все вперед и вперед. Игрейния видела, что шотландец все время был рядом, но ее это больше не волновало – так чудесно оказалось за стенами замка. Ветерок был душистее, чем она представляла, солнце ярче, а трава зеленее.

Игрейния забыла обо всем, пока ее не остудил голос Эрика.

– Постойте! Там впереди в лесу есть ручеек. Надо напоить лошадей.

Она послушно натянула поводья, а иначе шотландец догнал бы ее кобылу, а ее стащил на землю – порвал платье, унизил ее достоинство.

Игрейния спешилась и повела кобылу на водопой. Эрик все время держался рядом.

– Скажите, Эрик, вы молились там, в церкви?

– Странный вопрос, – вскинул на нее глаза шотландец.

– Вовсе нет. Вы назвали коня Локи – в честь древнего норвежского божества. Вы сами мне говорили, что вы наполовину берсерк. Так молились вы или нет, когда стояли на коленях? Или все это только для виду?

– Конечно, молился.

– Позвольте спросить, о чем?

– Просил Всевышнего не внимать вашим молитвам о моей скорой и мучительной смерти.

Игрейния, чтобы сдержать улыбку, быстро отвернулась.

– Однако позвольте сообщить, что Господь вам благоволит.

– Неужели? – покосилась она на шотландца.

– Я завтра уезжаю. Возможна стычка, а может быть, сражение. После того как пришла весть, что Эдуард выздоровел и собирается сам возглавить армию, по всей стране формируются отряды. Но рано или поздно Роберт Брюс победит англичан и завоюет свободу.

– Не понимаю?

– Видите ли, здешний пастух вскармливал овец, крестьянин растил урожай. И тот и другой пойдут в бой, потому что это их овцы и их урожай. А англичане бьются, чтобы подчинить себе соседей. Мы готовы рискнуть жизнью, потому что на карту поставлено все, что мы имеем. Если вы когда-нибудь вернетесь в Лондон, вас больше никогда не затронет эта война.

– Не хочу больше ничего о ней знать. Эрик пытливо посмотрел на свою пленницу.

– Ну еще бы… Не слишком-то вы жалуете войну, которая идет-идет и никак не кончается. И хотя твердо стоите на том, что Эдуард прав, а Роберт Брюс – предатель, я ни разу не слышал, чтобы вы откровенно сказали, что шотландцам следует встать на колени и подчиниться англичанам.

– О войне я знаю одно – она уносит жизни невинных и тех, кто идет в бой.

– Согласен, это истина войны вообще. Но что вы думаете именно об этой?

Игрейния колебалась.

– Я англичанка. Какое вы хотите услышать от меня мнение?

– Ваше личное.

– С тех пор как вы захватили наш замок, вы, кажется, достаточно про меня узнали. Я приехала в Шотландию меньше чем за год до того, как сюда явились ваши войска. Я выросла в Лондоне, где Эдуарда почитают как могучего и сильного короля. Страну ценят благодаря ее властителю. Эдуард уважает закон, он блестящий политик и хороший правитель.

– Человеческие добродетели и пороки видятся по-разному с разных сторон. Никто не отрицает, что Эдуард могущественный король. Но разве это дает ему право повелевать не своим народом?

– Мы в Лэнгли всегда старались оставаться в стороне.

– Это выбор вашего мужа, но вы так и не сказали, что сами думаете о нынешней войне.

– Какое значение имеют мои мысли?

– Возможно, большое, и возможно, они повлияют на мое решение о вашем будущем.

– Мои мысли таковы: я ненавижу смерть и кровопролитие, – раздраженно бросила Игрейния и очень удивилась, когда заметила улыбку на губах Эрика. – Чем это я вас так забавляю? Кажусь не только мерзкой, но еще и смешной?

– Не припоминаю, чтобы я когда-нибудь называл вас мерзкой. Вы навеваете мне воспоминания о перенесенных страданиях – да. И я ничуть над вами не смеюсь. Просто удивляюсь вашей способности дурачить саму себя. Вы не решаетесь сказать хоть слово против Эдуарда. Но в то же время, я уверен, прекрасно сознаете, что шотландцы имеют право на свободу и на собственного короля. И еще вы заблуждаетесь, если думаете, будто ваш муж не понимал, что ему не удастся вечно держаться в стороне. Он не был дураком и прекрасно знал, что такое верноподданничество.

– Не понимаю, о чем вы.

– Афтон хранил верность Эдуарду по тем же причинам, что и многие шотландские бароны. Вы стали его женой, и благодаря браку он получил имения в Англии, которые давали гораздо большую прибыль, чем здешние земли, хотя Лэнгли – его родовое гнездо. Поэтому-то он и открыл ворота замка сэру Найлзу Мейсону и поэтому, не вмешайся болезнь и не соверши своего ужасного дела, одобрил бы все его казни.