А скольких людей он убил теперь?

Проливая капли огня, как горькие слезы, он шел по переходам Ревелстоуна к выходу на горное плато. Бринн шагал рядом, словно уже связал себя клятвой верности. Отыскав где-то теплый плащ, он заботливо набросил его на плечи Кавинанта. Неверящий не обратил на это внимания, но одежда помогла защитить его от озноба после большой потери крови.

Кавинант молил небеса о надежде. В ритуале предсказания он получил огромное знание. Но все эти откровения бледнели на фоне страданий, выпавших на долю Линден, и той жестокости, с какой он использовал свою силу. Дикая магия превратила его в убийцу. Чтобы выдержать это новое бремя вины, ему требовалась надежда на искупление.

Не зная, куда еще пойти, он направился к Мерцающему озеру – одному из последних островков Земной Силы. Даже в дни пустынного солнца, когда вся Страна превращалась в царство сухой пыли, озеро сохраняло один и тот же уровень воды. Там, в его глубинах, лежал крилл "Лорика – таинственный и волшебный кинжал.

Кавинант боялся думать о нем, потому что тот представлял собой оружие. И в то же время он мечтал о крилле, так как этот талисман мог уберечь его от дальнейшего использования дельца.

Усмешка Вейна продолжала преследовать Кавинанта. Он вспомнил его создателей – коварных и злобных существ, которые, скорее всего, обманули Идущего-За-Пеной. Какой бы ни была цель Вейна, она внушала Кавинанту недоверие. Он видел, как этот демон убивал людей. Он сам убивал людей и мог судить об истине по собственному опыту.

Между тем отец Кевина – Лорик-Усмиряющий Зло – создал крилл для борьбы с далекими предками Вейна.

Возможно, волшебный кинжал мог раскрыть загадку этого черного человека или помешать каким-то дьявольским замыслам.

Мысль о крилле подарила ему надежду, в которой он нуждался. Когда они вышли из освещенного прохода на просторы горного плато, сияние дикой магии превратило ночь в непроницаемую и холодную тьму, похожую на обсидиановую плоть Вейна.

А Линден спала. Попав в сеть мерзких кошмаров, она не знала, как выбраться оттуда. И никто не мог пробудить ее. Какое же Зло сотворили над ней?

Кавинант застонал, вспоминая людей на каменных плитах. Он, поклявшийся не убивать, вновь нарушил данное им слово. Сколько жизней оборвала его сила? Сколько жизней она еще оборвет?

Сияние дикой магии ослепляло его. Он не видел ни одной звезды. Пустые небеса зияли над ним, как проклятие прокаженного. Разве мог больной человек с искалеченной чувствительностью контролировать дикую магию? Дикую магию, которая разрушит мир. Он стал рабом проказы и яда. Он не мог помочь даже самому себе.

Окутанный серебристым сиянием, словно воплощение Солнечного Яда, Кавинант шагал по каменистому плато. Мерцающее озеро скрывалось за холмами, но он помнил дорогу к нему. Бринн молча шел рядом и не задавал никаких вопросов. Он был готов участвовать во всем, что бы ни затеял Кавинант. Вот так же Стражи Крови служили и Лордам. Две тысячи лет они защищали их, не зная ни сна, ни отдыха. Но клятва верности не привела ни к чему хорошему. Харучаи стали тем, что прежде внушало им ненависть и отвращение. Баннор походил в этом смысле на Идущего-За-Пеной – они оба пережили гибель своих соплеменников. Кавинант не хотел принимать безмолвную клятву Бринна. Его пугало повторение того, что однажды случилось с древними Стражами Крови. Однако в данный момент он чувствовал себя слишком слабым, чтобы отказываться от чьей-либо помощи.

А потом они увидели его – Мерцающее озеро, которое мирно дремало среди холмов. Водная гладь отражала сияние Кавинанта и светилась серебристой полосой, в то время как тьма вокруг напоминала сарказм юр-вайлов. Полоска кривилась, словно усмешка Вейна.

Сила Кавинанта убывала. Он потерял слишком много крови, чтобы питать собою свет дикой магии. С трудом передвигая отяжелевшие ноги, Кавинант подошел к воде и вытянул руки, как будто молил об отсрочке полного изнеможения.

Огонь и темнота заструились к нему навстречу. Когда-то давно он плавал в Мерцающем озере. Однако теперь Кавинант казался себе порочным и грязным и не смел касаться остатков Земной Силы. Высокий Лорд Морэм бросил крилл сюда в надежде и вере на безоблачное будущее Страны. Конечно, он постарался сделать так, чтобы волшебный кинжал покоился в недосягаемом месте. Кавинант понимал, что ему не достать заветного оружия. И он не мог попросить Бринна о подобной услуге. На миг его даже разобрала злость: отчаянно нуждаясь в помощи, он не мог принять ее от харучая.

Крилл оказался таким же далеким, как запах асфальта в его родном мире. А может быть, волшебного кинжала никогда и не существовало? Что, если он просто сошел с ума? Что, если он принял косой взгляд своего безумия за усмешку Вейна? Возможно, погибнув от той ножевой раны, он переживал теперь мучения, которые ему уготовил ад прокаженных.

Прищурив глаза, он всмотрелся сквозь серебристое сияние в ночную тьму и заметил слабый отсвет, который шел из черных глубин. Крилл! Кавинант почувствовал его силу – как в прошлый раз, когда он пробудил этот древний талисман. Но то пробуждение кинжала привело к большому несчастью – гибели Елены и разрушению Закона Смерти.

На миг Кавинант испугался. Бремя вины превратилось в огромную глыбу на его плечах. О, как он любил Елену… Но теперь ко всему этому прибавился яд. И неуправляемость дикой магии.

Его хриплый шепот разорвал ночную тишину:

– Скольких людей я уже убил?

– Двадцать одного Всадника, юр-Лорд – бесстрастно ответил Бринн.

«Двадцать одного? О Боже!»

Он думал, что сердце разорвется от боли, а суставы развалятся. Крик силы вырвался из его груди, и белое пламя изверглось к небесам. Мерцающее озеро всколыхнулось. В одно мгновение его поверхность запылала огнем. Пламя взлетело вверх в огромном вихре; и из центра этого огненного водоворота, словно отвечая на призыв Кавинанта, вырвался ослепительно белый луч.

Крилл поднялся из чрева озера – сияющий обоюдоострый кинжал с полупрозрачным самоцветом в крестовине рукоятки. Луч исходил из него, и казалось, что драгоценный камень и кольцо Кавинанта состояли в кровном родстве. Их сияние отбросило ночь к далекому небу. Мерцающее озеро вскипало языками огня.

Крилл по-прежнему находился вне пределов досягаемости, но теперь Кавинант не колебался. Вихрь пламени напомнил ему о понятных вещах: о вращении и парадоксе, о центре покоя в ядре противоречий и судьбе, от которой не убежишь. Раскрыв объятия огню, он зашагал по горящей воде.

Земная Сила держала его. Серебристое пламя, отвечавшее на сияние Кавинанта, закружилось и понесло его к заветной цели. Паря, как искра тени, в хаосе света и огней, он направился к центру Мерцающего озера.

Слабея с каждой минутой, Кавинант представлял себя маленьким перышком. Огонь не давал ему касаться воды и возносил в пустое ночное небо. В отличие от него крилл выглядел вещественным и прочным. Железо имело больший смысл, чем все его кости. Он поднял кинжал и рассек им воздух над головой, оставив в небесной черноте сияющий разрез. Прижав волшебный клинок к груди, Кавинант повернулся к берегу.

И тут волна усталости сомкнулась над ним. Он больше не мог сохранять огонь своей силы. Пальцы воли разжали хватку, и дикая магия улетела прочь. В тот же миг пламя Мерцающего озера начало убывать и гаснуть.

Однако озеро по-прежнему держало его. Земная Сила дала ему этот дар, как однажды уже помогла на склонах Горы Грома. Она принимала на себя его вес и не давала тонуть, пока Кавинант не вышел на темный берег.

Ночь воцарилась вокруг, наполнив сердце холодом и мраком. Глаза ничего не видели, как будто сгорели от пламени силы. Даже самоцвет на рукоятке кинжала потускнел и больше не испускал сияния. Но Кавинант с трудом удерживал его в руках. Железный клинок стал горячим, словно оголенный нерв. Положив крилл на землю, он смиренно опустился рядом с ним на колени. Кинжал белел во тьме, как последний осколок света в этом угасающем мире. А Мерцающее озеро за его спиной превратилось в густую черноту. Он почувствовал себя одиноким и ни к чему не пригодным калекой, попавшим в чужие края. Однако он не был одинок.

Бринн оторвал от своей одежды лоскут и обернул им крилл. Желтая ткань напоминала на ощупь вощеную бумагу. Коснувшись плеча Кавинанта, он тихо сказал:

– Идем, юр-Лорд. Скоро Верные попытаются напасть. Нам надо уходить, если мы хотим остаться в живых.

Блеск крилла угас, и тьма стала полной. Она, как бальзам, утишила раны, нанесенные силой. Кавинанту хотелось погрузиться в ее покой, но слова Бринна заставили его собраться с духом.

«Да, – со вздохом подумал он. – Мы должны уходить. О Господи! Помоги!»

Приподняв подбородок, он увидел звезды. Они грустно мерцали в небе, словно их красота была единственным утешением за вечное одиночество. На горизонте появилась луна – почти полная, холодная и далекая. Кавинант безмолвно поднялся на ноги и устало пошел назад, в Ревелстоун.

Пройдя несколько шагов, он принял от харучая завернутый крилл и сунул его за пояс. Теплота клинка расслабила мышцы живота, сжавшиеся от горя и угрызений совести. Оступаясь и шатаясь, Кавинант шагал по тропе, а Бринн помогал ему и едва не нес на своих плечах. Бред усталости сжал время до нескольких мгновений. Неожиданно они оказались перед открытым порталом в Башню на-Морэма. У входа в туннель их встретил один из харучаев, и, когда Кавинант остановился, Бринн сказал ему:

– Юр-Лорд, это Кир.

– Юр-Лорд, – с поклоном отозвался мощный харучай. Кавинант мигая смотрел на него, но не отвечал. Усталость лишила его слов. Кир протянул ему кожаный мех, который источал приятный запах метеглина. Кавинант припал к нему губами и судорожно сделал с десяток глотков. Иссохшее тело отчаянно нуждалось во влаге. Он всасывал в себя пьянящую жидкость, пока не опустошил весь мех.

– Юр-Лорд, – сказал Кир. – Верные собираются около Ядовитого Огня. Мы нанесли им кое-какие потери, и они не осмелились нападать на нас. Но в их руках огромная сила. Уже погибло четверо харучаев. Мы вывели всех пленников из Ревелстоуна и позаботились об их ранах. Однако опасность по-прежнему велика. Используя силу рукхов. Верные могут подчинить себе наши умы. Мы знаем об этом принуждении по своему опыту. Нам надо уходить, юр-Лорд!

"Да, – подумал Кавинант. – Нам надо уходить. Я знаю, что мы пока бессильны”. Но, когда он открыл рот, ему удалось произнести только два слова:

– Как Линден?

– Она проснулась, – ровным и тихим голосом ответил Кир.

Кавинант даже не понял, как упал. Он пришел в себя и какое-то время не мог обрести контроль над свои ногами, тяжело обвиснув на руках Бринна. Но метеглин помог. Кавинант постепенно освоился с весом и победил земное притяжение.

– Как…

– Юр-Лорд, твой спутник заставил ее пробудиться. – Сдерживая присущую харучаям быструю речь, Кир говорил нарочито медленно и бесстрастно. – Она лежала, как мертвая, и не было надежды вырвать ее из сна. Не зная, чем ей помочь, мы вынесли Избранную из Замка. А потом этот черный человек… – Он замолчал, словно спрашивал имя.

– Вейн, – произнес Кавинант, с дрожью вспомнив его усмешку. – Один из рода юр-вайлов.

Кир слегка нахмурился от удивления, но не стал выражать свои мысли вслух.

– Сначала Вейн стоял рядом с нами и рассеянно смотрел куда-то вдаль, – продолжал харучай. – Но потом внезапно направился к Линден Эвери.

Кавинант отметил, что сородичи Бринна уже успели поговорить и с Сандером, и с Холлиан.

– Ничего не зная о нем, мы хотели помешать ему, но он разбросал нас в стороны, как горсть песка. Встав на колени рядом с Избранной, он положил ладонь на ее руку, и Линден Эвери очнулась.

Недоумение и страх сжали горло Кавинанта, однако Кир продолжал:

– Она бросилась в объятия твоих спутников, которые тоже ничего не знали об этом Вейне. Мужчина из подкаменья схватил камень и приготовился защищать ее от черного юр-вайла. Но тот поднялся на ноги и снова застыл на месте, как человек, охваченный принуждением Верных. Он больше не обращал внимание ни на Избранную, ни на нас.

Взглянув в глаза харучаю, Кавинант прочитал там предостережение: “Мы не доверяем Вейну”.

Однако он не пожелал касаться этой темы. Теперь, когда он уловил смысл предсказания, ему был ясен дальнейший путь. Линден очнулась. И значит, она снова будет рядом. Им придется немало сделать, чтобы добиться намеченной цели.

Тем не менее он не удержался и задал еще один вопрос:

– А как она себя чувствует?

– Линден Эвери взглянула в лицо ужасного Лорда Порчи, – ответил Кир, пожимая плечами. – Однако, судя по ее речи, она сохранила свой разум. – Помолчав, харучай добавил:

– Юр-Лорд, ты освободил нас из плена. Клянусь, пока мы живы, твоих друзей никто не обидит.

Он взглянул на Бринна, и тот едва заметно кивнул.

– Избранная предупредила нас об Опустошителе. Юр-Лорд, мы должны уходить.

«Да, – подумал Кавинант. – Гиббон-Опустошитель попытается отомстить. Но что он сделал с Линден?»

Вспомнив, как кривилось ее лицо в когтях кошмара, Кавинант прошептал проклятие. Он вошел в портал Ревелстоуна и решительно зашагал по туннелю.

Долгий путь казался невыносимым, однако темнота и метеглин поддерживали силы. Усмешка Вейна заставляла его идти вперед. Почему юр-вайл вывел Линден из кошмара? Зачем он встал рядом с ней на колени? О нет! Злобные твари обманом навязали Вейна доверчивому Великану. И риш Хэмако просто ошибался, говоря о возвышенной цели этого непонятного существа. Но если ему удалось вывести Линден из сна, значит, он мог преодолевать воздействие Гиббона! Не слишком ли много для одного юр-вайла?

«Интересно, что Опустошитель намеревался с ней сделать?»

Если прежде Кавинант сомневался в себе, то теперь обрел абсолютную уверенность. Ни Верные, ни расстояние, ни собственная слабость не могли сбить его с намеченного пути.

Он шагал по коридорам Ревелстоуна как воплощенное мрачное проклятие. К их маленькому отряду присоединялись все новые и новые харучай, наблюдавшие за перемещениями Всадников. Кавинант направлялся к воротам и проходу под дозорной башней. Убив двадцать одного человека, он больше ничего не боялся. Страх за друзей сменился гневом на Презирающего. Теперь он четко видел свою цель.

Когда Кавинант свернул в туннель, его сопровождал эскорт из двадцати харучаев. Они несли продукты, которыми запаслись в Ревелстоуне. Пройдя через сломанные внешние ворота, их отряд вышел в темную ночь.

Внизу на скалистом склоне горел большой костер. На фоне притихших джунглей он выглядел веселым зверем, который, аппетитно потрескивая, пожирал с рук харучаев мокрую зелень сучьев. Его желтый свет защищал бежавших пленников от наседающей грозной темноты.

Кавинант увидел группу деревенских жителей, которые жались к костру. Сандер, Холлиан и Линден сидели рядом, подбадривая друг друга. В нескольких шагах от них стоял непоколебимый Вейн. Харучай двигались вокруг, упаковывая припасы, ломая в джунглях ветви и сучья и бдительно присматривая за окрестностями.

Однако Кавинанта интересовала только Линден. Она сидела спиной к нему и не желала оборачиваться, хотя все люди Бринна при виде его преклонили колена, как будто трубили в безмолвные фанфары. Забыв о черной цитадели, которая возвышалась за его спиной, Кавинант из последних сил метнулся к Линден, словно мечтал упасть у ее ног и обрести покой.

Увидев его, Сандер прошептал какие-то слова, и деревенские жители испуганно вскочили на ноги. Они смотрели на Кавинанта как на исчадие Зла, рука которого сжимала их жизни и смерти. Линден тоже поднялась и повернулась к нему. Он видел, как она провела рукой по испачканному сажей лицу и прикусила губу от боли. Но ее глаза узнали его. Она вздрогнула, как будто внезапно проснулась. Не в силах сдерживать себя, он обнял Линден и спрятал лицо в ее волосах.

Харучай вернулись к своим делам.

Какое-то мгновение она с благодарностью отвечала на его объятия. Но потом ее истощенное тело напряглось, и Линден стало тошнить. Он хотел успокоить ее, однако слова не шли из горла. Когда она оттолкнула его, Кавинант обреченно отпустил руки и отступил в сторону. Блуждающий взгляд Линден уперся в старую дыру, оставшуюся на тенниске после злополучного ножевого удара.

– Ты болен.

Болен? Он не понимал ее.

– Линден! Что ты хочешь сказать?

– Ты болен!

Ее голос струился изо рта, как кровь. Оглушенная ненавистью или горем, она отвернулась от него и села на землю. Ладони Линден прильнули к лицу. Тело начало раскачиваться взад и вперед, а приглушенный шепот казался бесконечным проклятием.

– Болен, болен, болен.

Он вновь почувствовал себя прокаженным. Страдания Линден лишили его последних сил. Если бы Кавинант мог владеть голосом, он бы закричал: “Что этот ублюдок сделал с тобой?” Но он пришел за ней слишком поздно, с огромным грузом ответственности на плечах. Слабость подогнула непослушные колени, но крилл поддержал его своим теплом. Стиснув зубы, Кавинант повернулся к Сандеру и Холлиан.

Их, безусловно, смутила реакция Линден.

– Юр-Лорд… – прошептал гравелинг и замолчал, печально покачав головой.

Рана на шее причиняла ему боль, но Сандер не обращал на нее внимания. Он наморщил лоб, словно попал в глубокую щель между яростью и страхом, дружбой и благоговением, знанием истины и полным непониманием. Его челюсти жевали слова, которые он не смел произнести.

– Юр-Лорд, – поспешив ему на помощь, сказала Холлиан. – Линден Эвери причинили жестокую боль. Я не знаю, как это могло произойти, поскольку при нашей первой встрече Гиббон на-Морэм сказал ей, что ему запретили причинять ей вред. Тем не менее она пережила ужасные муки. – Эг-бренд развела руками, как будто просила прощения за Линден.

Кавинант молча спрашивал себя, где Холлиан научилась такому мужеству. Ей с детства внушали страх перед Верными и Солнечным Ядом. Но она сохранила и смелость и силу… Эг-бренд воплощала в себе парадокс испуга и доблести. Она говорила тогда, когда Сандер смел только молчать.

– Ты вернул нам жизни и спас от кары на-Морэма, – продолжала Холлиан. – Я даже не представляю, чего тебе это стоило и как можно хранить в себе такую силу. Но, испытав принуждение Верных и их тюремное “гостеприимство”, я благодарю тебя от чистого сердца и молю дать мне возможность служить тебе и твоей цели.

"Служить? – Кавинант издал безмолвный стон. – Как я могу позволить тебе это? Да если бы ты только знала, что ожидает меня впереди!” Однако он не стал огорчать ее отказом. Где-то в унылом поединке между целью и убеждением Кавинант уже принял служение харучаев, хотя их предки клялись ему в верности на сорок веков раньше, чем Холлиан. Слабость сгибала его тело; ночь давила на плечи всей тяжестью неба. Но заставив себя выпрямиться, Кавинант задал единственный вопрос, который мог произнести в сиюминутной скудости отваги:

– Ну а вы-то как?

Она быстро посмотрела на Сандера, задержав взгляд на его шее. Гравелинг кивнул, и эг-бренд ответила:

– Ничего страшного, юр-Лорд. Немного голода и страха. Мы знакомы с такими вещами. Кроме того, харучаи вернули нам нечто большее, чем жизни. – Она жестом указала на троих соплеменников Бринна, которые стояли неподалеку:

– Знакомься, юр-Лорд. Это Кайл, Стилл и Герн.

Харучаи поклонились Кавинанту.

– Когда нас вывели из тюрьмы, я была рада и обретенной свободе. Но они обыскали весь Ревелстоун и вернули мне это… – Она вытащила из-под одежды нож и лианар. – Харучаи нашли и отдали Сандеру его нож и Солнечный Камень.

Гравелинг кивнул. Кавинанта поразила та новая нежность, с какой Холлиан говорила о Сандере. Через сколько бед им пришлось пройти, поддерживая друг друга?

– Как же так случилось, что Страна забыла о харучаях? – спросила эг-бренд.

– Вы ничего не знали о нас, а мы о вас, – ответил тот, кого назвали Герном. – Об отнятых талисманах нам рассказала Мемла на-Морэм-ин.

"Мемла!” – В памяти Кавинанта прояснился еще один фрагмент предсказания.

– Бринн!

Ночь пробиралась в усталый мозг. Сандер и Холлиан превратились в размытые фигуры.

– Бринн, найди эту Всадницу. Скажи ей, что нам нужна ее помощь.

– Ее? – откуда-то издалека донесся голос харучая. – Чья помощь нам нужна, юр-Лорд?

Какое-то время Кавинант не понимал вопроса. Внезапно он понял, что теряет сознание. Тьма наползала на него со всех сторон, вызывая тошноту и головокружение. Ему хотелось рухнуть на землю, но он с проклятием отмел это желание и открыл слипающиеся глаза.

– Найди Мемлу, – хрипло прошептал Кавинант. – Скажи ей, что нам нужны Рысаки.

– Да, юр-Лорд.

Бринн остался рядом с ним, а двое или трое харучаев тут же отошли от огня и побежали к дозорной башне. Кто-то вложил в руки Кавинанта полную чашу метеглина. Он выпил ее, пытаясь удержать в уме остатки ясности. Его взгляд перешел на Вейна.

Юр-вайл стоял, слегка согнув руки, в любую секунду готовый совершить действие, которое никто не мог предвидеть. Его черные глаза смотрели в никуда; улыбка исчезла с черных губ. На правом запястье и на левой лодыжке виднелись два обода от Посоха Закона. Ожоги, полученные им две ночи назад, почти уже зажили.

Как человек, охваченный принуждением… Но чьим принуждением? Что, если Вейном управляли Верные? Кавинант не знал, как далеко распространилась ложь на-Морэма. Возможно, юр-вайлы тоже состояли теперь на службе у Верных. Каким образом он пробудил Линден Эвери? Зачем? Кавинанту хотелось с яростью наброситься на него. Но он и сам убивал – без сожаления и контроля над силой. Потеряв свою праведность, он не мог разгадать намерений Вейна. Слишком много крови было на его руках, и слишком мало ее осталось в венах. Он слабел. Свет костра сжимался вокруг него. Кавинант боялся, что ему не хватит времени…

Ему хотелось сказать: “Послушайте! Вот что мы будем делать!..” Но пересохшее горло не издавало ни звука. Его рука уцепилась за плечо Бринна. “Помоги мне. Я должен сохранить сознание. Хотя бы ненадолго”.

– Кавинант…

Голос Линден вернул ему частичку ясности. Каким-то образом ей удалось отстраниться от внутреннего надлома. Склонившись над ним, она пристально осматривала его.

– Мне кажется, я увидела…

Линден сердито покосилась на заросший подбородок Кавинанта, словно борода мешала ей вспомнить в нем того человека, которого она знала раньше. Потом ее взгляд перешел на его запястья с припухшими красными шрамами от порезов. Сделав резкий выдох сквозь зубы, она схватила его руки и повернула запястья к свету.

– Я так и думала! Ты потерял много крови. Очень много крови.

В тот же миг в ней пробудилась доктор Эвери. Линден проверила рефлексы зрачков, осмотрела белки его глаз и пощупала пульс.

– Черт! Тебе не помешало бы переливание крови! – Внезапно она заметила, что шрамы были абсолютно свежими. – Что они с тобой делали? – с ужасом спросила она, посмотрев ему в лицо.

Однако ее вопрос оказался несвоевременным. Предсказание рвалось из его груди. Кавинант боялся, что ему не хватит сил на два ответа.

Очевидно, Линден не правильно истолковала его молчание. Ее лицо исказила гримаса отвращения.

– Неужели ты…

Ее подозрение вывело Кавинанта из паралича усталости.

– Нет. Все было не так. Они порезали мне вены. Но не волнуйся. Я выживу.., хотя бы им назло.

Линден облегченно вздохнула. Однако она не сводила глаз с его лица и искала нужные слова, в то время как всплеск эмоций зажимал ей горло. Наконец она хрипло сказала:

– Я слышала твой крик – в тот раз, когда мы едва не обрели свободу. – Ее взгляд помутился, и по щеке побежала слеза. – Знал бы ты, как я ждала, что ты снова подашь голос.

Жуткий образ на-Морэма заставил ее выбежать из коридоров памяти.

– Скажи… – прошептала она, стараясь казаться строгой. – Расскажи мне, что с тобой случилось. Он покачал головой.

– Со мной все нормально. – А что он ей еще мог сказать? – Гиббон хотел взять мою кровь. Он не оставил мне выбора, и я не мог ему отказать.

Кавинанту не терпелось поведать друзьям о том, что он узнал из ритуала предсказания. Ему не хотелось тратить силы на лишние слова.

Бринн тут же пришел на помощь, лаконично объяснив состояние Кавинанта:

– Жизнь юр-Лорда стала платой за предсказание. Но он исцелил себя дикой магией.

Глаза Линден потемнели. Ее губы несколько раз прошептали зловещий вопрос:

– Он исцелил себя?

Взглянув на старый шрам, который просматривался через дыру в его тенниске, она лишилась отваги, поднявшей ее над бедами и болью.

– Значит, я тебе больше не нужна?

Линден съежилась и, стыдясь своих слез, зашагала к стене дремавших джунглей. Ночь превратила эту гордую и сильную женщину в беспомощное жалкое существо. Холлиан бросилась к ней, и Линден, как ребенок, прижалась к эг-бренд, обвив руками ее шею. Но Кавинант по-прежнему молчал. Между ним и бездной тьмы осталась только ярость. Он не мог шевельнуть даже пальцем, иначе просто бы упал. “Что же он сделал с тобой, этот ублюдок?"

– Юр-Лорд, – тихо шепнул ему Бринн, – мы не можем медлить. На-Морэм жив, и Верные вскоре нападут на нас.

– Я знаю. – Сердце Кавинанта безмолвно выкрикивало имя Линден. Теплые струйки упрека потекли из глаз, однако голос не выдал и тени сомнений. – Мы скоро уйдем. Вот только дождемся Мемлу и уйдем.

Он знал, что Мемла придет. Встав на его защиту, она тем самым навлекла на себя гнев на-Морэма. Кавинант застонал. Все, кто помогали ему, попадали потом в большую беду. Лорд Фоул сделал его средоточием неприятностей.

– Не мог бы ты сказать, куда лежит наш путь? – спросил его Бринн.

Кавинант не колебался. Мертвые друзья дали ему не только надежду, но и конкретную цель.

– Мы пойдем искать Первое Дерево. Я должен сделать новый Посох Закона!

Те, кто услышал его, внезапно замолчали. Холлиан от удивления открыла рот. Скорее всего, она ничего не знала о Посохе Закона. Сандер нахмурился, словно хотел что-то сказать, но не посмел вступить в разговор. Группа деревенских жителей притихла, испуганно посматривая на Обладателя белого золота. Вейн стоял, не проявляя никакого интереса к происходящим вокруг него событиям. Однако глаза харучаев засияли.

– Старые барды рассказывали, что во времена Кевина у древних Лордов была легенда о Первом Дереве, – торжественно и значимо произнес Бринн. – Из его ветви Берек Полурукий сделал Посох Закона. Юр-Лорд Кавинант, ты взялся за смелое дело. Мы поможем тебе исполнить его. Но как ты найдешь это Первое Дерево? Мы ничего не знаем о нем.

"Ничего не знаем, – повторил про себя Кавинант. – Но зато о многом догадываемся”. На юге Страны лежала безжизненная Серая Пустыня. На севере долгая зима превращала горы в непроходимую преграду. На западе, где жили харучаи, люди ничего не знали о Первом Дереве. А если бы Берек в поисках Дерева шел на запад, то наверняка повстречался бы с народом Бринна. С усилием Кавинант ответил:

– У меня тоже нет конкретного знания о Первом Дереве. Но мы пойдем на восток – к далекому морю. “Туда, откуда пришли Великаны”.

– Прежде всего нам надо скрыться от Верных. Что будет потом, я не знаю. Бринн кивнул:

– Это хороший план. Харучаи тоже пойдут на восток. Стилл, Кир, Герн, Хигром и я будем защищать тебя и твоих спутников. Двадцать харучаев вернутся к нашему народу и расскажут о том, что происходит в Стране. – Его голос зазвенел от гнева. – Пусть наши братья услышат о подлости Верных и подготовят достойный ответ! Остальные харучаи отведут деревенских жителей к их домам – если только такая помощь им необходима.

Девять освобожденных пленников тут же выразили свое желание принять предложение Бринна.

– Старые барды сохранили истории о Великанах – об их верности и задоре, об их печальной гибели, – продолжал харучаи. – Мы готовы отправиться с тобой на их родину – к огромному морю, на берегу которого они жили.

«Давай же! – подбадривал себя Кавинант. – Из-за тебя их племя сорок веков находилось в плену зависимости и долга. Если ты намерен отказать харучаям, то сделай это сейчас. Время пришло!»

Однако он не мог. Он даже не мог стоять без помощи Бринна.

"Разве мало того, что я разрушил Посох? – со стоном подумал Кавинант. – Разве не достаточно того, что из-за меня над Страной властвует Солнечный Яд? Неужели мне придется сделать еще и это?” Но он нуждался в харучаях. Он не мог им отказать.

Ночь закружилась кувырком, и Кавинант устало закрыл глаза. Почувствовав легкое прикосновение к груди, он поднял голову и увидел Сандера, который стоял перед ним. Гравелинг отбросил прядь волос и приоткрыл израненную шею, словно клялся своим кровавым рубцом. Свет костра отражался в его зрачках, делая их похожими на раскаленные угольки.

– Кавинант! – сурово произнес Сандер, используя имя, а не титул. Возможно, он хотел продраться через благоговение и авторитет к тому человеку, который однажды поразил его своей любовью к Стране. – Я долго путешествовал с тобой и намерен идти дальше. Но меня тревожит один вопрос. Эг-бренд предсказала чумное солнце – и это лишь после двух дней дождя. Освобождая нас, ты повредил силу Верных. И теперь цикл Солнечного Яда ускоряется! Возможно, ты нанес им такой вред, что Верным больше никогда не удастся усмирить злое солнце! Что, если твои действия поставили Страну на грань гибели?

В вопросе Сандера звучали боль и настоятельность. Но Кавинант на какое-то время потерял силу духа и не мог ему ничего ответить. Сомнения гравелинга задевали его самолюбие, однако вены были пустыми, и мышцы больше не хотели поддерживать торс. Даже теплота крилла перестала согревать живот.

Тем не менее Сандер заслуживал ответа. Он пожертвовал всем ради Страны и человека, который заявил, что собирается спасти ее. Нащупывая в куче бренности первый ответ, Кавинант прошептал:

– На-Морэм находится под властью Опустошителя. Он стал чудовищем, как и Марид.

Однако его слова не успокоили Сандера.

– То же самое сказала нам и Линден Эвери. Но Верные усмиряли Солнечный Яд. Они старались на благо Страны! А теперь их контроль ослаб!