АНДРЕЙ ЗЛОБИН (Андрэ) — хроноагент экстракласса, магистр. До того как попал в Монастырь был лётчиком-истребителем, жил в Советском Союзе. Накануне Великой Отечественной войны, в мае 1941 года, его Матрицу перенесли в май 1991 года и внедрили в Андрея Коршунова. В ходе выполнения задания Злобин погиб в случайной уличной драке, и его Матрицу переписали в Монастырь. Работал, как правило, в паре с Андреем Коршуновым. В основном специализировался на противодействии ЧВП. О работе Злобина можно прочитать в книгах «Хроноагент», «Сумеречные Миры», «Час Совы».
      ГЕНРИХ КРАУЗЕ (Анри) — хроноагент экстракласса, бакалавр. В Миру — лётчик-истребитель Люфтваффе. Погиб в воздушном бою на Восточном фронте в апреле 1944 года. Работал, в основном, против ЧВП. Впервые появляется на страницах книги «Сумеречные Миры».
      МИКЕЛЕ АЛЬБИМОНТЕ (Миша, Мишель) — хроноагент экстракласса, бакалавр. Жил в Италии, Лотарингии и Суздальском Княжестве XVII столетия. Был кондотьером, моряком, вагантом. Схвачен инквизицией и приговорён к сожжению на костре. В ночь накануне казни его Матрицу переписали в Монастырь. Впервые появляется на страницах книги «Сумеречные Миры».
      ФИЛИПП ЛЕРУА (МАГИСТР) — хроноагент 1 класса, заместитель начальника Сектора Внедрения и Воздействия, руководитель группы хроноагентов. Жил во Франции и России XXI столетия. Разработал теорию существования параллельных Миров-Фаз и принципы связи между ними. Вмешательство ЧВП помешало ему осуществить свою идею на практике. Чтобы опытная установка не попала в руки экстремистов, взорвал её вместе с собой. Перед взрывом его Матрицу переписали в Монастырь. В ходе своей работы обнаружил следы деятельности ЧВП и его отрицательное влияние на развитие Реальных Фаз. Его жизнь и работа описаны в книгах «Хроноагент», «Сумеречные миры» и «Час Совы».
      СТЕФАН КШЕСТИНСКИЙ — хроноагент 1 класса, бакалавр. Польский шляхтич конца XVII века. Во время войны с запорожцами попал в плен и был посажен на кол. В момент казни его Матрицу переписали в Монастырь. Впервые появляется на страницах книги «Хроноагент» под именем корпусного комиссара Лучкова.
      МАТВЕЙ КРИВОНОС — хроноагент 1 класса, бакалавр. Запорожский казак конца XVII столетия. Во время войны с Польшей попал в плен и был посажен на кол. В момент казни его Матрицу переписали в Монастырь. Впервые появляется на страницах книги «Хроноагент» под именем командира истребительного авиационного полка подполковника Михайлова.
      АРНО СТТРЕМБЕРГ — хроноагент 1 класса, Маг. Начальник Сектора Внедрения и Воздействия. Жил в Швеции в начале XXI столетия. Историк. В своей работе обнаружил проявление деятельности Фазы Стоуна и самостоятельно вышел на контакт с хроноагентами. Тем самым привлёк себе внимание Совета Магов. Погиб в авиационной катастрофе. Матрица была переписана в Монастырь.
      КАТРИН МОРО (Катя, Кэт) — хроноагент 3 класса, магистр, начальник аналитического отдела Сектора Внедрения и Воздействия. Подруга Андрея Злобина. Родилась в Монастыре. В ходе своей работы аналитическим путём обнаружила проявление деятельности ЧВП и дала ему это название.
      КРИСТИНА ДЕИ ДЖЕРАЧЧИ (Крис) — Маг, начальник отдела хронофизики Сектора Внедрения и Воздействия. Подруга Микеле Альбимонте. Родилась в Монастыре. Разработала теорию и реализовала прямые межфазовые переходы.
      ЖИЛЬ БЕНУА — Маг, заместитель начальника Аналитического Сектора. Родился в Монастыре. Курирует работу Сектора Внедрения и Воздействия.
      ОЛЕГ НИКИТИН — бакалавр, начальник отдела Научно-технического Сектора. Жил в ХХ веке в СССР. Обнаружил флуктуации темпорального поля и разработал прибор для связи с параллельными Фазами. Погиб во время террористического акта. В момент гибели его Матрица была переписана в Монастырь. Впервые появляется на страницах книги «Сумеречные миры».
      РИЧАРД МАК-ДУГАЛ (Дик) — магистр. Начальник отдела наблюдателей Сектора Внедрения и воздействия. Родился в Монастыре. Впервые появляется на страницах книги «Хроноагент».
      СТАРЫЙ ВОЛК (Шат Оркан) — одно из высших лиц в руководстве ЧВП. В своей деятельности активно противостоит Монастырю. Уроженец планеты Плей в Системе Водолея. Впервые появляется на страницах книги «Час Совы». Однако в книге «Сумеречные миры» он появляется в Монастыре инкогнито под видом Черного Рыцаря на празднике Дня Сектора Внедрения и Воздействия с целью убить Андрея Коршунова.
      КОРА ЛЯПАТЧ — сотрудница Старого Волка. Родилась в Фазе Биологической цивилизации. Обладает парапсихологическими способностями: владеет телепатией, телекинезом, гипнозом и т.п. Впервые появляется на страницах книги «Час Совы».
      АНДРЕЙ КОРШУНОВ (Андрэ) — хроноагент экстракласса, бакалавр. Жил во второй половине ХХ века в СССР, лётчик-истребитель. В 1991 году его Матрицу переместили в Андрея Злобина, в май 1941 года. Коршунов участвовал в войне, выполнил сложное и опасное задание, после чего погиб в воздушном бою, и его Матрицу переписали в Монастырь. Работал, как правило, в паре с Андреем Злобиным. Разработал и осуществил ряд трудных и. опасных операций, которые, в основном, были организованы как противодействие ЧВП. Первым из хроноагентов осуществил операцию, пройдя по прямому межфазовому переходу. Дважды был в плену у ЧВП, но первый раз сумел вырваться. В данной книге участия не принимает. Подробно о жизни и работе Коршунова можно узнать из книг «Хроноагент», «Сумеречные миры» и «Час Совы».
      ЕЛЕНА ИЛЕК (Элен) — хроноагент 1 класса, магистр, медиколог и психолог Сектора Внедрения и Воздействия. Подруга Андрея Коршунова. Жила в XXII столетии в Чехии. Была врачом, работала в НИИ Экспериментальной Физики Пространства-Времени. С целью предотвращения катастрофы в неё был внедрён хроноагент, а её Матрица переписана в Монастырь. Катастрофу предотвратить не удалось, и Елена Илек погибла при взрыве. Осталась жить и работать в Монастыре. Вместе с Андреем Коршуновым дважды была в плену у ЧВП. В данной книге участия не принимает.

      Терпеть не могу начинать день с Сектора Медикологии, особенно с блока обследования Матриц. Да ещё и идти туда чуть свет; хорошо ещё, что в нужник сбегать можно. А так, жесточайшее правило: ни есть, ни пить, ни курить и с женщинами не общаться. Матрица должна быть девственно чистой, в буквальном смысле этого слова. Послать бы всё это дело в Схлопку, повернуться на другой бок и доспать, но… Стефан однажды проигнорировал эту процедуру. Начальник Сектора Медикологии устроил скандал нашему боссу, Арно Стрёмбергу. Арно накрутил хвоста нашему шефу, Филиппу Леруа, то есть Магистру. Интересно, я всё ещё называю Филиппа Магистром, хотя сам уже два года как защитил эту степень. Ну, а наш Магистр, верный своей манере, собрал весь отдел, заголил Стефану задницу и стегал его лозами вперемежку с крапивой, пока тот не покаялся в смертном грехе и не заверил клятвенно, что никогда больше ни одного обследования не пропустит.
      «Конечно, не пропустишь, — резонно сказал тогда Магистр, — Потому как с сегодняшнего дня Сектор Медикологии укладывает тебя в стационар. И быть тебе там, пока им не надоест с тобой тетешкаться. А надоесть им это, по моим прикидкам, не ранее чем через месяц. К ним хроноагенты в безраздельное пользование край как редко попадают. Работу твою я распределю между ребятами, а ты, сынок, иди и проверь, как следует, своё здоровье». И «сынок», которому в тот момент было никак не меньше семидесяти относительных лет, вздохнул, подтянул штанишки и безропотно поплёлся в Сектор Медикологии.
      Когда он вернулся, на него было страшно смотреть, а ещё страшней было его слушать. Речь его была столь густо усыпана медицинскими и психофизиологическими терминами, что понять его можно было только со справочником. Он с удовольствием и свободно мог объяснить нам, если бы мы поняли терминологию и захотели бы его слушать, как влияет процесс восприятия омега-пиком Матрицы воздействия каппа-темпорального поля на содержание в моче фосфата аммония. И какое влияние на подвижность сперматозоидов оказывает изменение хроночастоты, воздействующей на пи-клофальную область Матрицы. И много чего ещё. Бедный Стефан только совсем недавно стал нормальным человеком.
      Нет уж, эта перспектива меня не устраивала. Приняв такое решение, я вздохнул и покинул своё ложе. Катя, оставшись одна и почувствовав это во сне, тут же приняла свою любимую позу. Повернувшись на правый бок, подтянула колени и засунула ладошку под щечку. Дитё, да и только. Я оставил ей на компьютере напоминание о том, что надо сделать срочно, прямо с утра, и направился в Нуль-Т.
      Эх, Просперо, Просперо! И как это тебя угораздило? Теперь из-за тебя все хроноагенты должны дважды в месяц проходить эту малоприятную процедуру. А впрочем, на твоём месте мог оказаться любой из нас, в том числе и я. И твоя участь тоже незавидна. Суждено тебе, бедняге, пожизненно оставаться пациентом Сектора Медикологии. Да что там, пожизненно! Даже после твоей физической смерти Матрица твоя, записанная в многочисленных компьютерах, останется в распоряжении психофизиков. И будут они её на все лады, во всех проекциях раскручивать, просвечивать, на все составляющие разлагать и ломать себе голову: как это всё случилось, в какие времена?
      В матричном блоке я встретил Олега. Он опять налаживал какую-то суперсложную аппаратуру для психофизиков. Я как-то поинтересовался: а нельзя ли сделать её понадёжнее, чтобы не возиться с ней постоянно? На что он отшутился: «Ваших Матриц никакая, даже сверхнадёжная, аппаратура выдержать не в состоянии».
      Мы с Олегом обменялись рукопожатиями, и он, как обычно, спросил:
      — Что нового?
      Я, как обычно, покачал головой. Он, как обычно, вздохнул и вновь углубился во чрево хитроумной конструкции.
      Обследование Матрицы по своему воздействию очень напоминало процедуру подготовки Матрицы к совмещению с объектом внедрения перед операцией. Те же мелькания перед глазами, та же убаюкивающая какофония в ушах и то же впечатление, что под черепом у тебя кто-то ковыряется деловитыми холодными пальцами. Впрочем, говорят, что ощущения у всех индивидуальные. Но я ещё не встретил у нас ни одного хроноагента, который признался бы мне, что эта процедура доставляет ему удовольствие. А здесь то же самое. Правда, есть одно отличие. Если после процедуры подготовки ты готов к работе, то после обследования впору не работать идти, а опохмеляться. Но психофизики — не садисты, они и опохмелиться дают.
      Когда всё кончилось, и я открыл глаза, на столике возле моего кресла уже стояли, как выражался Максим, «наркомовские сто грамм». Две трети стакана мутной желто-зелёной жидкости с чудной смесью тонких ароматов аммиака и пригоревшего молока. Мне всегда хотелось выпить эту «наркомовскую норму» залпом. Но этого делать не полагалось. Её надо было пить, закрыв глаза, мелкими-мелкими глоточками, как бы смакуя.
      Минут семь я смаковал изумительный напиток, по вкусу весьма напоминающий мыльный раствор. Допив последние капли, я, не открывая глаз, щелкнул пальцами. Мой шеф-психофизик Макс Бауэр тут же со смехом сунул мне солёный огурчик. Я закусил, вытер выступившие слёзы и открыл глаза. Макс смотрел на меня с выражением искреннего сочувствия. Уж он-то не хуже меня знал все прелести этой процедуры, её последствия и неповторимые ощущения «радости» от вкушения восстанавливающего зелья. Сам всё это на себе испытал.
      — Ну, как? — спросил я.
      — Всё в норме, — ответил он, — Можно работать. И сколько нам ещё мучить вас подобным образом? Смотреть на вас жалко.
      — Пока с Просперо не разберётесь. От вас зависит.
      — Да мы с ним никогда не разберёмся! Делай со мной, Андрей, что хочешь, но Время свидетель, ЧВП здесь не при чем!
      — Это твоё мнение, или есть уже доказательства?
      — Да какие могут быть доказательства? Помнишь Конфуция?
      — Ты имеешь в виду поиски черной кошки в тёмной комнате?
      — Вот именно. И я берусь утверждать, кошки в этой комнате нет и никогда не было. Понимаешь, Андрей, мы, обжегшись на молоке, дуем сейчас на ледяное поле. Почему мы всё необъяснимое и странное в нашей работе стремимся списать на ЧВП? Да ЧВП никогда не сможет произвести на Матрицу такого воздействия, какое имеет место с Матрицей Просперо.
      — Откуда ты так хорошо знаешь возможности ЧВП?
      — Возможности, конечно, знаю не очень хорошо, зато достаточно изучил их методику. Такое многостороннее и на стольких уровнях поражение Матрицы их методике, впрочем, и нашей тоже, просто недоступно.
      — Тогда что же произошло с Просперо?
      — Если бы знать! Но я думаю, что это — результат какой-то, пока неизвестно какой, флуктуации темпорального поля. Это — нелепая ситуация, в которой мы пытаемся найти следы деятельности ЧВП.
      — Дай-то Время, чтобы ты оказался прав. Ну, мне пора.
      — Напомни Краузе, что завтра его очередь.
      — Не напомню. Он на задании.
      — Ну, тогда Альбимонте, — сказал Макс, посмотрев на график.
      — А он тоже на задании.
      — В Схлопку вас с вашими заданиями вместе! Вот и планируй работу. Когда хоть они вернутся.
      Я пожал плечами.
      — Время их знает. Как управятся. До встречи.
      Из Сектора Медикологии я прямиком направился к Ричарду. Он работал. Его компьютер, в отличие от наших, имел целых двенадцать дисплеев. Когда я вошел, из них работало, слава Времени, только восемь. На всех дисплеях с лихорадочной быстротой менялись картинки из различных Фаз, мельтешили какие-то тексты, таблицы и прочая маловразумительная дребедень. Ричард руководил своими сотрудниками: принимал отчеты, корректировал результаты, уточнял задачи.
      Меня всегда удивляло, как он умудряется это проделывать. Всё время подмывало спросить: работает он в параллельном режиме или использует принцип разделения времени. Не человек, а компьютер! При всём при этом он умудрялся беседовать с любым количеством посетителей. Но я никогда не злоупотреблял этими его способностями, мне это всегда казалось бестактным, и Ричард знал об этом.
      Вот и сейчас, я поздоровался и присел в свободное кресло, дожидаясь, когда у Ричарда появится пауза, чтобы задать свой вопрос. Наивные надежды! Но деликатный Ричард, зная мою слабость, сам организовал паузу. Не говоря ни слова, я кивнул в сторону отдельно стоящего компьютера, который работал автономно в непрерывном режиме. Ричард печально покачал головой и сказал, показав на один из работающих дисплеев:
      — А вот здесь я, кажется, нашёл для тебя кое-что интересное. Возможно, что это как раз для тебя.
      — Ну-ка, ну-ка? — заинтересовался я.
      — Не забивай себе голову раньше времени. Не исключено, что я заблуждаюсь. Сейчас ребята уточнят детали, и, если это то, что я думаю, то ты скоро всё получишь через мессира Леруа.
      — Хорошо, — согласился я и снова кивнул в сторону отдельно стоящего компьютера, — А не может быть такого, что их переводят из Фазы в Фазу, и сейчас они находятся там, где он уже просканировал?
      — Не наступай на больную мозоль, — поморщился Ричард, — Я уже думал об этом. Сейчас я хочу подключить к этой задаче ещё один компьютер для повторного сканирования. И есть одна идея, как исключить это в дальнейшем. Но тут мне потребуется помощь мадемуазель Моро. Пусть она выкроит время встретиться со мной.
      — Хорошо, передам. С нами Время!
      — С нами Время, — ответил Ричард, снова уставившись в свои дисплеи.
      Я отправился домой, рассчитывая хорошо позавтракать; со вчерашнего вечера у меня во рту не побывало ничего, кроме восстанавливающего зелья и солёного огурчика. А ещё меня ждала уйма работы. За последние три дня Магистр сбросил мне столько материала, что я буквально потонул в нём. Вчера мы с Катей договорились, что она поможет мне: систематизирует материалы, разобьёт на группы по аналогии и по срочности. У неё удивительный талант к такого рода работе.
      Кати дома не оказалось, завтрака тоже. Зато на мониторе была запись: «Ан из м с в М ц К». Я понял это так: «Андрей, извини. Меня срочно вызвал Магистр. Целую, Кэт». Заметив время записи, я понял, что Магистр вызвал Катю через полчаса после моего ухода. Значит, она у него уже пятый час. Сейчас он загружает её работой, словно карьерный самосвал рудой. И она опять вернётся вне себя и будет мне жаловаться на шефа.
      Сотворив завтрак на двоих и оставив Катину долю в камере Синтезатора, я принялся за еду. Одновременно дистанционным пультом я «листал» страницы материалов, накопившихся у меня на компьютере. То, что я там видел, меня не вдохновляло. Какая-то жуткая мешанина. Попробуй в этой каше отличить главное от второстепенного. Чтобы разобраться, что здесь к чему и что почем, потребуется день нуднейшей работы. Впрочем, я сам виноват. Не следует так запускать текущие дела.
      Мяукнул сигнал Нуль-Т, и в комнату вошла, точнее, ворвалась, Катя. На неё было страшно смотреть, и я старался этого не делать. Глаза метали молнии, из ноздрей дым валил, пальцы рук сжимались и разжимались: им очень хотелось кому-нибудь во что-нибудь вцепиться.
      Слов у неё не было, были одни эмоции. И она давала им выход в полной мере. Катя кружилась по комнате, как разъярённая пантера по клетке. Полы её, сотворённого по последней моде платья, длинного, до земли, с высокими, до пояса, разрезами стремительно сметали всё вокруг. Я предусмотрительно убрал стакан пива от края стола поближе к центру. А сам переключился на другой монитор, куда вывел график работы на сегодняшний день. Ура! Как я мог это забыть? У меня же сегодня через двадцать минут тренировка на ипподроме. Вот прекрасный повод отложить разборку текучки на более поздний срок. Тренировки строго спланированы, и пропускать их нельзя.
      Катя, между тем, несколько успокоилась. Она перестала метаться и упала в кресло. Вид у неё был обессиленный, на неё смотреть было жалко. И я старался этого не делать. Она всхлипнула совершенно по-детски и плачущим голосом спросила:
      — Андрей! Скажи мне, ради Времени, зачем я проходила курс подготовки хроноагента? Зачем осваивала все эти премудрости? Зачем насиловала себя на тренировках? Зачем изучала технику? Зачем сдавала зачеты и экзамены?
      — В самом деле, зачем? — невинно поинтересовался я и, открыв камеру Синтезатора, поставил перед ней завтрак.
      Катя совершенно не заметила моей иронии, ей было не до юмора. В её состоянии хотелось рвать и метать. Рвать как можно мельче, а метать как можно дальше. Она опять не то вздохнула, не то всхлипнула и продолжала:
      — Неужели только затем, чтобы за год с лишним выполнить в реальных Фазах всего три задания? А всё остальное время заниматься вот этим?
      С этими словами Катя вывалила на стол десятка два кристаллов и свой электронный блокнот, весь дисплей которого был заполнен многочисленными кодами (тоже десятка три, не меньше).
      — Когда мне работать, спрашивается?
      — Кем? Катюша, ты хоть и получила квалификацию хроноагента третьего класса, но от обязанностей начальника аналитического отдела тебя никто не освобождал. Вот Магистр и нагружает тебя по твоей непосредственной и главной работе. Ну, а если ты среди этого изобилия материалов, — я показал на кристаллы и блокнот, — не найдёшь ничего для себя, извини.
      Катя ещё раз вздохнула и молча сгребла кристаллы и блокнот. Поддержку и сочувствие, на которые рассчитывала, она у меня не нашла. А то, что я сказал, она и так превосходно знала. Этот разговор у нас повторялся не реже двух раз в неделю и всегда с одним и тем же результатом. Как аналитику Кате не было цены, и равных не было. А вот как хроноагента я её представлял с трудом. Хоть она и прошла курс морально-психологической подготовки, но характер у неё остался прежний. А с таким чувствительным и ранимым характером нечего рассчитывать на успешную работу в сложных условиях. Она ещё немного постояла возле меня, ещё раз вздохнула и направилась к своему компьютеру. На полдороги она внезапно остановилась и снова вернулась ко мне.
      — Извини, за своими переживаниями чуть не забыла, — она вынула из другого кармашка ещё один кристалл, — Магистр передал тебе. Ему Ричард полчаса назад это сбросил.
      — Как срочно?
      — Ничего не сказал.
      — Раз ничего не сказал, значит, дело сложное и требует особого подхода. Посмотрю его попозже, после тренировки, на свежую голову. А то я уже втянулся в текучку, переключаться будет сложно. Да, чуть не забыл. Дик просил у тебя рандеву.
      Но и после тренировки мне не удалось заняться материалом, который подбросили Ричард с Магистром. Едва я вернулся с ипподрома и принял душ, как меня позвала Катя:
      — Андрей! Посмотри сюда; по-моему, эта работа как раз для меня.
      В её голосе было столько радости, что я забыл обо всех делах и сразу подсел к ней в одном полотенце. А Катя, не обращая внимания на мой экзотический вид, сразу начала объяснять ситуацию:
      — Две конкурирующие фирмы ведут переговоры с одним и тем же покупателем. Покупатель склоняется вот к этим: у них сроки поставки несколько меньше и гарантии чуть повыше. Но нам необходимо, чтобы покупатель подписал контракт с конкурентом. Те, получив эти деньги, вложат их в очень перспективную разработку, весьма важную для будущего этой Фазы. Следовательно, надо сорвать подписание контракта с фирмой А и сделать так, чтобы он был подписан с фирмой В. Вот моё решение. Пусть всё идёт своим чередом до самой заключительной стадии. Эта стадия наступит через пять дней. Покупатель попросит сократить срок поставки с пятнадцати дней до девяти. Фирма А примет это условие, так как знает, что их конкурент быстрее, чем за десять дней поставку произвести не сможет. Согласие на изменение сроков поставки будет отправлять по электронной почте вот эта секретарша: Лида Конт. Она отправит ответ, но покупатель прочитает, что фирма согласна сократить срок поставки не до девяти, а до одиннадцати дней.
      — Но ты же подставляешь эту девушку!
      — Нисколько! По ночам в офисе дежурит охранник, который коротает время за компьютерными играми. Лида постоянно находит ему в Интернете новые игрушки. Накануне вечером Лида скачает ему сразу две новые игры, одна из которых заражена новым и довольно хитрым вирусом. Этот вирус, попав в компьютер, проявляет себя только при подключении к сети. Он на отправляемых сообщениях, и только на них, изменяет систему счисления цифровой информации с десятичной на восьмеричную.
      — Действительно, хитрый вирус!
      — Слушай дальше. Охранник ночью распакует игрушку и запустит её, это неизбежно, ведь игрушка-то новая. Тем самым вирус проникнет в компьютер. На другой день, перед обедом, Лида наберёт сообщение с согласием сократить срок поставки до девяти дней и отправит его покупателю. 9 в восьмеричной системе счисления как выглядит? Правильно! Покупатель прочитает, что фирма согласна сократить срок поставки до 11 дней, и тут же подпишет договор с конкурентом, который поставит продукцию за десять дней. Каково?
      — Изумительно! Как ты это всё раскопала?
      — Ну, я, всё-таки, как ты правильно заметил сегодня, немножечко больше аналитик чем хроноагент. Ну что, даёшь мне благословение на эту операцию?
      — Ещё бы! Хорошо бы все операции так проходили: без шума, пыли, без стрельбы, мордобоев, — размечтался я.
      — И на кой тогда вы, экстры, нужны будете?
      Этот провокационный вопрос я проигнорировал и направился к своему компьютеру. С меня достаточно было того, что Катя вновь обрела душевное равновесие и ощутила свою реальную полезность. Да и операцию нашла и спланировала под себя неплохую. В самом деле, если бы все внедрения и воздействия ограничивались вот такими безобидными действиями, то тогда хроноагенты моей квалификации были бы попросту не нужны. Но, увы, нам работы находится столько, что Магистр и Стрёмберг всерьёз подумывают как минимум об удвоении нашего количества. Недаром они дали Ричарду задание искать в Реальных Фазах незаурядные личности, вроде Альбимонте.
      Прежде чем приступить к изучению «сброшенных» материалов я ещё раз посмотрел на Катю. Она увлеченно работала уже над другими материалами. Ну и слава Времени! Она в своём блюдце. А эта операция с вирусом как раз для неё. Всё-таки у Катюши светлая головка. Ведь есть куча способов сорвать переговоры с одной фирмой и создать условия для подписания договора с другой. Я представил на минуту, как бы я сам разрабатывал и осуществлял эту операцию. Перед глазами замелькали взрывы, пожары, катастрофы, похищение документов, заложники, шантаж и тому подобная галиматья. А Катя сразу отмела всё это в сторону и пошла пусть по не самому простому, но по самому безобидному пути. Интересно, как она узнала о том, что там есть такой вирус?
      — Катя, а как ты узнала об этом вирусе?
      — Что узнала?
      — Что он есть в этой Фазе, да ещё именно в этой игре?
      — А его там нет.
      — Не понял! Откуда же ты его возьмешь?
      — А я на что туда пойду? В носу ковыряться или цветочки собирать? Я сама и заражу игру этим вирусом.
      Вот оно, оказывается, что! А я-то подумал, что она этот вирус в той Фазе нашла. Настолько тщательно там всё изучила, что от неё даже такая мелочь не ускользнула. А здесь, оказывается, всё гораздо проще.
      — Ты что это на меня так смотришь? — недоуменно спросила Катя.
      — Ты, подруга, сейчас здорово уронила себя в моих глазах.
      — Это почему же, интересно узнать?
      — Я по наивности решил, было, что ты все средства по проведению операции в той Фазе отыскала. А ты, оказывается, основное оружие с собой понесёшь, в голове. Это — просто!
      — Конечно, просто, — вздохнула Катя, — Если бы все операции можно было бы так просто осуществлять.
      Да неплохо было бы. Но, к сожалению, в подавляющем большинстве случаев приходится пользоваться тем, что есть в той Фазе, где осуществляется операция. И тут, подчас, приходится выкладываться до последнего. Вот, к примеру, как сейчас Альбимонте.
      — Давай, посмотрим, как там сейчас Миша справляется, — предложил я.
      Катя кивнула и переключила свой компьютер на наблюдение. Сплошная темень. Пришлось перейти на инфракрасный диапазон. Альбимонте плыл по какому-то грязному каналу, заполненному всевозможными отбросами. Плыл он под водой, дыша через трубочку, конец которой чуть-чуть поднимался над поверхностью воды. А из темноты в него летели камни и какие-то железяки, чуть ли не вагонные колёса. Когда «снаряды» начинали падать слишком близко, Миша убирал трубку и минуты две-три двигался по самому дну.
      — Далеко ему ещё? — спросил я.
      — Километров около десяти, — ответила Катя, сверившись с картой.
      — Остаётся только надеяться, что ему не придётся преодолевать их все таким вот образом.
      — Не придётся, — «успокоила» меня Катя, — Через полтора километра канал повернёт на юг, и ему придётся выйти на восточный берег. А там его ничего хорошего не ожидает.
      — Выключай. Миша всё равно пройдёт.
      — Должен. На то он и экстра.
      — Кстати, ты не забыла, что сегодня твоя очередь готовить ужин?
      — Я-то не забыла. А ты не забыл, что я тебе сегодня принесла материалы от Магистра?
      — Не забыл. Я как раз собираюсь их посмотреть.
      С первых же «кадров» я понял, что Дик был прав на все сто пятьдесят, когда говорил, что эта задача — для меня. Хотя, убей меня Время, я не мог пока даже прикинуть, с какой стороны к ней подойти. Ясно было одно: только «мозговыми» средствами её не решить. Придётся поработать и руками, и ногами, и ещё кое-чем.
      Корабль пришельцев впервые засекли над Карским морем. Причем, засекли визуально. Огромный плоский эллипсоид с длинной осью около восьми километров, с короткой в четыре с половиной и около восьмисот метров в высоте, не давал ни малейшей засечки на экранах радаров. Поначалу он был квалифицирован, как необъяснимое природное явление; затем, как неопознанный летающий объект. При первом взгляде на этот светло-серый объект действительно приходила мысль об облаке. Только это облако двигалось на высоте пять тысяч метров, со скоростью от ста пятидесяти до трёхсот километров в час и двигалось независимо от направления ветра.
      Оно ничем себя, кроме странности своего движения, не проявляло, пока не зависло над юго-восточной частью острова Вайгач. Провисев в этом месте минут тридцать, объект двинулся к северо-западной оконечности острова, освещая всё под собой широким конусом ослепительно-белого света. Льды вокруг острова испарились, сам остров превратился в груду оплавленного шлака. От посёлка Варнек и его жителей не осталось и следа.
      Пройдя над Вайгачем, объект направился строго на запад по семидесятой параллели, но где-то на пятьдесят втором градусе восточной долготы изменил направление и двинулся к острову Колгуев.
      Колгуев в течение часа разделил участь Вайгача. Болотистый остров превратился в оплавленный камень. В ослепительных лучах белого света дотла сгорел посёлок Бугрино. Миновав Колгуев, объект вновь направился строго на запад, держа курс на Кольский полуостров и город Мурманск. Теперь его уже квалифицировали как агрессивный объект.
      С полуострова Канин были подняты истребители. Но их снаряды и ракеты не причинили объекту никакого вреда. Более того, пара МиГ-15, приблизившись к объекту на пятьсот метров, взорвалась, словно она на полной скорости врезалась в бетонную стену. Не добились успеха и истребители, поднявшиеся с Кольского полуострова. Стало ясно, что поразить этот объект можно только ядерным оружием.
      Ядерных ракет у Советского Союза в то время ещё не было. Единственные на Севере две ядерные бомбы находились на военно-воздушной базе вблизи Северодвинска. Подготовка самолёта, полёт до цели при скорости Ту-4 не превышающей шестисот километров в час, требовали времени более полутора часов. За это время объект вплотную приблизится к Мурманску. Ещё вопрос, что лучше: атака города неизвестным объектом или ядерный взрыв над ним на высоте пять тысяч метров? Да и сама по себе ядерная бомбардировка подвижного объекта с относительно малой высоты — задача весьма сложная и опасная. Командование Вооруженных Сил и Правительство Советского Союза оказались в таком положении, когда они ничего не могли предпринять для отражения нападения и защиты своих граждан. По всему Кольскому полуострову была объявлена воздушная тревога. Началась срочная эвакуация населения из Мурманска и других городов, лежащих на пути следования объекта. Это было единственное, что можно предпринять в таких условиях.