Хроноагенты за работой

      Ночью, когда в каюте Суареша дежурили мы с Анитой, два агента попробовали проникнуть через иллюминатор. К сожалению, мне в этом эпизоде похвастаться было нечем. Я просто всё прошляпил и даже обалдел от неожиданности, когда безмятежно сидевшая в кресле Анита вдруг вскинула свой револьвер и выстрелила в раскрывшийся иллюминатор. Один «омеговец» свалился за борт, а второй не стал дожидаться пули и поспешно ретировался.
      Утром я ожидал, что на горизонте вот-вот появится грозный силуэт советского линкора. Но время шло, а его всё не было. Море вокруг «Генерала Гранта» оставалось пустынным. Только стая дельфинов плескалась неподалёку.
      После завтрака Анна и Анита, дежурившие у Суареша в утренние часы, отправились отдохнуть. Я с Суарешем и Корой пошёл в бар. Мы с полковником заказали коктейли, а Кора — три порции мороженого разных сортов. Она затейливо разложила его слоями, в результате получился причудливый десерт, которым она начала лакомиться с плохо скрываемым наслаждением.
      Я начал пространно излагать Суарешу и Коре, что водяные блохи, дафнии, и рачки, циклопы, — идеальный живой корм для аквариумных рыбок всех пород. А поскольку, развести и содержать их весьма просто в любом стоячем водоёме, это представляет неплохой бизнес и может принести немалый доход. Суареша дафнии и циклопы интересовали ещё меньше чем аквариумные рыбки. Он откровенно скучал и с интересом поглядывал на Кору, пытаясь представить, какова она будет в постели. Бедняга! Его воображения вряд ли хватало даже на десятую часть того, на что была способна Кора в этом плане.
      А Кора слушала меня с глубочайшей заинтересованностью и задавала немало вопросов по существу. При этом она не забывала лакомиться своим мороженым и внимательно наблюдать за тремя агентами «Омеги», устроившимися за столиком позади меня.
      Сам я продолжал потчевать слушателей дафниями и циклопами и делал при этом ещё два дела. Наблюдал за другой тройкой «омеговцев», которые заняли столик напротив. А так же гадал, почему не появляется «Советский Союз» и прикидывал возможное время, когда он сможет нагнать пароход. Внезапно в голове зазвучал голос Магистра:
      — Матвей, не жди русский линкор. Мы отменили внедрение в адмирала Теплякова, когда тот получил данные воздушной разведки. Обнаружена субмарина генерала Бускероса, и сейчас линкор идёт на перехват. Оттуда он сумеет нагнать вас только в территориальных водах США. Так что, действуй самостоятельно, исходя из складывающейся обстановки.
      — Понятно, — мысленно ответил я и хотел добавить ещё кое-что, но мне помешали.
      Кора не то, чтобы напряглась, нет, это была по-прежнему невозмутимая, молодая, довольная собой и своей жизнью, особа. Но в глазах её что-то изменилось. Я воспринял это как сигнал тревоги и, не прекращая болтовни, незаметно положил руку на рукоятку «Писмейкера». А сзади раздался голос:
      — Сеньор Суареш, не будете ли вы любезны уделить нам немного времени для весьма важного разговора?
      Суареш изменился в лице и переводил взгляд с меня на Кору и обратно. Кора являла собой верх невозмутимости. Она продолжала ковыряться ложечкой в вазочке с остатками мороженого. Я последовал её примеру и, не выпуская рукоятки «Писмейкера», сделал глоток из бокала с коктейлем. А агент «Омеги» продолжал:
      — Здесь нам будет не совсем удобно. Соизвольте пройти с нами в другое место, где нам не помешают. К вам, господа, это приглашение не относится. И прошу вас не делать глупостей. Вы под прицелом шести стволов.
      Суареш был уже белее скатерти, которую он судорожно мял пальцами. Я посмотрел в его испуганные глаза и медленно опустил веки.
      — В самом деле, любезный Гарсиа, почему бы вам не побеседовать с господами, раз они вас так об этом просят. Ступайте, пожалуйста, а мы подождём вас здесь, — мило проворковала Кора.
      Не знаю, что Суареш подумал, но он медленно поднялся из-за стола и неуверенной походкой разлаженного робота-андроида направился к выходу. Один из «омеговцев» шёл впереди, двое заняли позиции справа и слева от полковника. Агенты, сидевшие за другим столом, встали и пошли за ними. Один задержался возле нас и подождал, пока компания покинет бар.
      — Счастливо оставаться, — насмешливо сказал он и тут же предупредил, — И без глупостей!
      Выждав, пока он выйдет, я сказал Коре:
      — Проследи, куда они пошли, и быстро — ко мне. Я буду в своей каюте.
      Кора кивнула и исчезла. Через пять минут, когда я готовил снайперскую винтовку, ко мне вошла незнакомая женщина. Неухоженные волосы пепельного цвета; осунувшееся, измождённое лицо; тусклый, усталый взгляд; желтая косынка, мятый плащ неопределённого цвета и стоптанные туфли говорили, что эта женщина из палубных пассажиров низшего разряда. Я встал и заслонил собой части винтовки.
      — Сеньора! Вы явно ошиблись дверью
      — Нет, Матвей, не ошиблась, — ответила женщина голосом Коры, — Они увели Суареша на корму, где едут палубные пассажиры. Я иду туда. Ты меня не узнал, они тем более не узнают.
      — Ну, Кора, ты — артистка! Иди, только не предпринимай пока ничего. Я беру всё на себя, ты только подстраховывай.
      Кора бросила оценивающий взгляд на части винтовки, одобрительно кивнула и удалилась. А я упаковал винтовку в дорожную сумку и отправился на верхнюю палубу. Там я давно облюбовал шлюпку, из которой простреливалась вся кормовая часть парохода. Забравшись под брезент, я собрал винтовку, присоединил глушитель и приник к оптическому прицелу.
      Агенты «Омеги» и Суареш стояли у самого фальшборта. Четверо агентов образовывали «коробочку», а двое разговаривали с Суарешем. Я выругал себя за то, что давно не практиковался в чтении по артикуляции губ. Но, напрягая все свои, поредевшие в этом плане, способности, мне кое-что удалось всё-таки разобрать. Они тоже раскусили хитрость с коронкой и требовали, чтобы Суареш добровольно отдал им микроплёнку. В противном случае они были намерены изъять её у трупа. То есть, они предлагали Суарешу ту самую альтернативу, которую он слышал от меня два дня назад. Они запросто могли осуществить своё намерение прямо среди бела дня. Палубные эмигранты не обращали на них ни малейшего внимания и вряд ли стали бы вмешиваться или звать американских матросов. Пора было вмешаться мне.
      Я уложил центральную марку прицела на того, кого оценил как самого активного из «омеговцев», и слегка коснулся спускового крючка. Спуск у этой винтовки был на диво мягкий, лёгкий и короткий. Про такой говорят: «Не нажимай, а только подумай нажать». Раздался негромкий хлопок, я тут же перевёл прицел на другого и выстрелил второй раз. Только когда свалился третий агент, оставшиеся в живых поняли, что происходит что-то неладное. Но они всё-таки были агентами «Омеги», а не баранами, и быстро оценили обстановку. Двое ринулись в толпу эмигрантов, а третий попытался прикрыться Суарешем.
      Но его достала Кора. Лазер тоже работает почти бесшумно. Всё дело заняло меньше минуты. Эмигранты так и не смогли понять, откуда вдруг на палубе появились три трупа (четвёртый свалился за борт). Кора подошла к Суарешу, взяла его под руку и повела через толпу. Тот шагал всё той же походкой разладившегося робота и явно с трудом верил, что остался жив.
      А я разобрал винтовку и снова упаковал её в сумку. Матросы на палубе и офицеры морской пехоты не обратили ни малейшего внимания на происшедшее. Их палубные эмигранты вообще не интересовали. Они заплатили за проезд, их приняли на борт парохода, а сколько их доедет до порта назначения… Никто и никогда об этом не спросит. Эмигрант, он и есть эмигрант. Я всегда был в восторге от американского прагматизма, граничащего с цинизмом.
      В своей каюте я застал Кору, приводившую себя после маскарада в естественный вид, и Суареша. Полковник сидел в кресле совершенно остекленевший; упёршись взглядом, отрешенным от всего земного, куда-то в стену, и что-то бормотал. Я прислушался. Гарсиа Суареш молился на латыни! Полковник Бессмертной Гвардии вспомнил о Боге, вспомнил, что он — христианин! Это был зловещий симптом.
      Я достал бутылку виски и налил полный стакан. Суареш выпил виски медленно, как воду. А я содрогнулся, представив, как в меня вливается такое количество национального американского пойла. Через несколько минут бледность сменилась румянцем, глаза заблестели. Суареш негромко пробормотал:
      — Я уже думал, что вы меня бросили, а вы… Вы совершили чудо! Как мне благодарить вас?
      — Бросьте, полковник! — я махнул рукой, — Никакое это не чудо. Это — обычная работа специалистов «Омеги». А вот с благодарностью вы попали в самую точку. Сумму сделки теперь придётся делить не на три, а на пять частей.
      Полковника перекосило, и я поспешил урезонить его:
      — Ну-ну! Полковник! Неужели вы считали, что госпожа Ляпатч и госпожа Рамирес будут защищать вас бесплатно или за какие-нибудь десять тысяч долларов? Это же смешно! Они прекрасно знали, что у вас спрятано под коронкой. И сами рассудите: прикрывая вас и ваше содержимое, мы отправили на тот свет без малого два десятка человек, включая самого полковника Сааведру. Это чего-нибудь да стоит? Ну, а если вы не согласны, то альтернатива всегда есть.
      — Я согласен, — пробормотал Суареш.
      — Вот и прекрасно! — я налил ему второй стакан, — А теперь выпейте ещё и поспите несколько часов. После такой встряски это не повредит.
      Суареш последовал моему совету и через пару минут отрубился. Я подошёл к одному из своих кофров и, копаясь в нём, предложил:
      — Ну, а нам с вами, Кора, нечего лакать эту мерзость. У меня для нас есть кое-что получше. Позвоните в ресторан и закажите в каюту ленч. Нам тоже не мешает спрыснуть победу.
      Я достал русскую водку. Фрэнк Дулитл сумел прикупить у русских интендантов несколько бутылок. Кора недоверчиво посмотрела на меня.
      — Что это?
      — Водка, русский национальный напиток. Смею заверить, что по своим качествам; как хмельным, так и вкусовым, он значительно превосходит ту дрянь, которой я накачал нашего подопечного. А ты, что, никогда не пробовала её?
      — Не доводилось, — призналась Кора.
      Когда принесли заказанный Корой ленч, я разлил водку по рюмкам. Первый глоток Кора сделала осторожно, потом, следуя моему примеру, опрокинула рюмку залпом, крякнула и закусила. Мы закурили, и Кора спросила:
      — Матвей, а ты у себя тоже был русским солдатом?
      — Не совсем так, Кора. Я был запорожским казаком. Знаешь, кто это такие?
      — Кое-что знаю. Расскажи подробнее.
      — Как-нибудь в другой раз. Это всё дела давно минувших дней. Нам сейчас лучше обсудить план дальнейших действий. Дня через три-четыре мы прибудем в Майами. Что мы сделаем для того, чтобы предотвратить встречу Суареша с Фарбером?
      — Ты забываешь об оставшихся агентах «Омеги».
      — Об этих двух? Не забываю, а игнорирую. Я думаю, они после сегодняшнего уже не решатся на активные действия. Но, тем не менее, я сегодня же постараюсь встретиться с ними и внушить им, что теперь им следует вести себя скромнее.
      — Хорошо. Тогда поговорим о том, что будем делать в Америке. Задача предстоит двоякая. Надо не допустить, чтобы документы попали в руки Фарбера. Второе: лучше всего вообще вывезти их из Штатов.
      — Ну, в этом плане я могу кое-что предпринять. У моего клиента, Рауля Солано, были контакты с французской энергетической компанией. Но надо убедить Суареша отправиться во Францию. Да и из Америки надо суметь унести ноги. С твоих слов я понял, что от Фарбера не так легко будет отделаться.
      — С Суарешем хлопот не будет. Нам совсем не надо тащить его в Европу. Пусть остаётся в Америке. Нам нужен не он, а микроплёнка. А вот Фарбер, это — серьёзно. Трудно представить, какие силы он сможет мобилизовать, чтобы заполучить это открытие. Тут что-то конкретно планировать просто невозможно. Хотя, общий план действий прикинуть просто необходимо.
      Я налил ещё, и мы с Корой начали обмен соображениями. В конце концов, у нас выработался своеобразный алгоритм предстоящей операции, изобилующий множеством условных вершин. Но, тем не менее, он должен был привести нас к успеху. Кора внимательно посмотрела на изрисованный листок бумаги, положила его в пепельницу и чиркнула зажигалкой.
      — Налей ещё, Матвей. Выпьем за успех.
      — Что, понравилась русская водочка? За успех!
      Я оставил Кору с Суарешем, а сам отправился разыскивать уцелевших «омеговцев». После долгих поисков я обнаружил их в пивном баре на одной из самых нижних палуб. Они сидели за столиком, уставленным пивными кружками, и были мрачнее ночи. При моём появлении они насторожились, и я понял, что их пистолеты уже сняты с предохранителей. Я подошел к стойке, взял кружку пива и направился к их столу. Подав условный знак «Омеги», я спросил:
      — Здравствуйте, сеньоры, — разрешите присесть?
      — Так, вы — наш? — удивленно спросил один из них.
      — А вы не поняли сразу? Я удивлён. Разрешите представиться, лейтенант Ребро.
      — Капрал Корень, — сказал первый.
      — Рядовой Шип, — представился второй и тут же спросил, — Так какого черта…
      — А вот это надо спрашивать не у меня, а у нашего с вами шефа, генерала Бускероса. Почему он даёт нам задание охранять полковника Суареша, а вам — убрать его? Ему, наверное, интересно, чтобы «Омега» самоликвидировалась, после того, как её агенты перережут друг другу глотки.
      Шип и Корень хмуро поглядели на меня и отпили по несколько глотков пива из своих кружек.
      — И что же теперь нам делать? — спросил Корень.
      — Послать всё к черту и оставить нас с полковником Суарешем в покое, — предложил я, — Вы ведь уже успели убедиться, что вам с нами тягаться бессмысленно.
      — Но мы получили приказ! — возразил Шип.
      — А перед кем вы собираетесь отчитываться об исполнении приказа? Должен вам сообщить, сеньоры, одну интересную вещь. Наш с вами патрон, уважаемый генерал Бускерос, в данный момент находится на дне Атлантики или захвачен в плен русскими. Что, практически, одно и то же. После того, как адмирал Тепляков его допросит, генерал украсит собой рей линкора «Советский Союз».
      — Откуда такие сведения? — удивился Шип.
      — Русские обнаружили субмарину Бускероса, и ещё этой ночью «Советский Союз» пошёл на перехват. Американцы перехватили радиопереговоры русских, а я подслушал, как они обсуждали эту новость. Так что, упокой Господи, грешную душу генерала Бускероса. Я полагаю, мы с вами не будем его слишком горько оплакивать?
      Агенты переглянулись, и Корень снова спросил:
      — И куда же нам теперь податься, лейтенант?
      — Если вы окончательные идиоты, можете податься на Амазонку. Но скоро пароход прибудет в Майами. Можете там идти на все четыре стороны и заниматься чем хотите. Вы теперь свободные люди. Только, ради Бога, не путайтесь больше у нас под ногами!
      Я допил пиво и оставил бывших «омеговцев» размышлять о перспективах дальнейшей жизни. Больше они нам не докучали, и оставшееся время пути до Майами мы провели спокойно.
      Анита перебралась в мою каюту и регулярно угощала меня сексуальными наслаждениями самой высшей пробы. Суареш, огорченный «изменой» Аниты, попытался добиться успеха у Коры, но быстро убедился, что эта женщина им совершенно не интересуется. Тогда он переключился на Анну Рамирес, и та «не устояла». Кора поселилась в опустевшей каюте Анны, и мы впятером встречались только в ресторане и баре.
      Утром четвёртого дня «Генерал Грант» завершил переход через Атлантику и пришвартовался у пассажирского пирса в порту Майами. Мы сошли на берег и поселились в отеле, где Суареша должно было ждать письмо от Фарбера с инструкциями. Но никакого письма там не оказалось, и Суареш несколько растерялся. Он попробовал связаться с Миннеаполисом, но телефон в особняке Фарбера не отвечал. Тогда Суареш решил остаться на месте и ждать, когда на него выйдет сам Фарбер или его люди. Нас с Корой это не устраивало, а то, что Фарбера не оказалось ни в Майами, ни в Миннеаполисе, и то, что он не подавал о себе никаких вестей, было нам на руку, хотя и настораживало.
      Мы готовились привести в действие первый пункт нашего совместного плана, когда вечером в ресторане к нашему столу подошел неприметный мужчина и спросил:
      — Кто из вас мистер Суареш?
      Суареш назвал себя, и человек подал ему конверт со словами:
      — Это — известие, которое вы ждёте.
      Суареш вскрыл конверт и быстро прочел письмо.
      — Фарбер ждёт меня в Сент-Луисе. Надо подумать, как мы будем туда добираться.
      Мы с Корой переглянулись. Она уже купила у агента по продаже подержанных автомобилей два приличных Форда. Но в Сент-Луис мы ехать не собирались. Нам нужно было в Нью-Йорк, где в то время был единственный на восточном побережье международный аэропорт. И путешествовать дальше в компании Суареша в наши планы не входило. А незнакомец вдруг сказал:
      — Это, мистер Суареш, не проблема. Мистер Фарбер поручил нам доставить вас на место. Мы выезжаем завтра утром.
      — Но я — не один. Со мной эти господа.
      — В инструкциях, которые я получил, о них ничего не сказано, я должен доставить вас одного. Будьте готовы, утром мы за вами зайдём.
      Он вышел из ресторана, а Анна, повинуясь взмаху ресниц Коры, незаметно последовала за ним.
      — Что вы предпримите? — спросил нас Суареш.
      — Пусть вас это не волнует, — ответила Кора и улыбнулась очаровательной улыбкой, — Подумаем лучше, как мы проведём эту ночь. Сеньор Суареш, я заметила, что на пароходе вы сильно интересовались мною. К сожалению, я не ответила вам взаимностью, в чем искренне раскаиваюсь. Как вы смотрите на возможность провести эту ночь со мной в моём номере?
      Суареш обалдел от такого откровенного приглашения, и в нём от неожиданной радости не проснулось ни малейшего подозрения. Он только кивнул и уже не думал ни о чем другом, кроме этой восхитительной перспективы. В это время вернулась Анна, и мы от неё узнали всё об агентах Фарбера. Это были самые обыкновенные гангстеры. Их было семь человек, занимали они четыре номера в этом же отеле, на стоянке их ждали два автомобиля.
      Мы закончили ужин. Причем, Суареш уже ничего не ел. Он прямо-таки пританцовывал, так ему не терпелось раздеть Кору и заключить её в свои объятия. Из зала ресторана в номер Коры он не шел, а буквально летел.
      Через полтора часа Кора пришла в номер, который занимали мы с Анитой.
      — Вот микроплёнка, — сказала она, положив на стол драгоценный рулончик.
      — А что с Суарешем? — спросил я.
      — Спит сном праведника и проспит до утра. Он ничего не заметил. Коронку я поставила на место. Пусть завтра он спокойно едет в Сент-Луис. Только нам надо будет сопровождать его, по крайней мере, до Джексонвилла, а то он заподозрит неладное. Ты можешь сейчас связаться со своим знакомым во Франции.
      Я глянул на часы.
      — Кора! В Париже сейчас пятый час утра. Часа через четыре я попробую. А пока, давайте, отдохнём. Завтра нам предстоит дальняя дорога и тяжелый день.
      Под утро я связался с Парижем и договорился о встрече с одним из директоров Французской энергетической компании, с которым у Солано были дела, как у страхового агента. После этого я пошёл готовить машины в дорогу. В семь утра из отеля вышли агенты Фарбера с Суарешем. Полковник беспокойно озирался. Ему не нравилось наше отсутствие. Когда компания проходила мимо нас, Анита опустила стекло и помахала ему рукой в коричневой перчатке. Мол, всё в порядке, мы рядом. Суареш успокоился и сел в один из двух черных Крайслеров.
      Выждав пару минут после их отъезда, мы тронулись следом. Впереди ехали мы с Анитой, сзади — Кора с Анной. Но такой эскорт агентам Фарбера пришёлся не по душе. Через тридцать миль они остановились. Мы проехали мимо и через пять миль тоже остановились. Когда Крайслеры проехали мимо нас, мы тронулись следом за ними. Через десять миль Крайслеры вновь остановились. На этот раз агенты вышли на дорогу и преградили нам путь. Я остановился.
      — В чем дело, господа?
      — Слушай, испанец! Тебе говорили, что в Сент-Луисе тебя не ждут? Так какого чёрта ты тащишься за нами?
      — Господа, в Сент-Луис едете вы, а мы едем в Филадельфию. Но так уж получилось, что до Джексонвилла здесь только одно шоссе. Поэтому вам волей-неволей придётся пока терпеть наше присутствие.
      — Черт с вами! Но не дай Бог, если в Джексонвилле вы повернёте на запад!
      Дверцы Крайслеров захлопнулись, и машины тронулись дальше. До Джексонвилла мы играли у этой компании на нервах. То я, то Кора вырывались вперёд, и мы держали агентов с Суарешем как бы в «клещах». Наверное, им это не очень нравилось, потому что в таких случаях они прибавляли газу и уходили вперёд. Но в дальнейшем им всё равно приходилось снижать скорость, и всё повторялось. Так мы развлекались до Джексонвилла.
      Перед въездом в город агенты Фарбера вырвались вперёд, и мы нагнали их только на заправочной станции, где они остановились перекусить в кафе и заправить машины. Я оплатил заправку, и мы тоже прошли в кафе. Агенты сидели за двумя столами и быстро поглощали стандартные американские блюда, какие подавались без всяких вариаций во всех придорожных кафе. Суареш сидел мрачный, но при нашем появлении явно приободрился.
      Мы заняли соседний столик и заказали то же самое. Другого в кафе просто не было. Агенты Фарбера проглядывали на нас далеко не дружелюбно. А на Анну напало игривое настроение. Она начала громко перечислять все «достоинства» американской кухни. Здесь был и хлеб, ослепительно белый и красивый, но совершенно безвкусный, напоминающий вату; и бифштексы из мяса, замороженного ещё до войны и успевшего лишиться всех соков; и сухой картофель, явно с военных складов; и кислые помидоры; и мучной соус, абсолютно без вкуса и запаха, и много чего другого.
      — Теперь понятно, почему Америка не смогла довести войну до конца, — заявила она, — На такой пище не только воевать, детей производить невозможно.
      Это никак не способствовало улучшению наших отношений с агентами Фарбера. Но я к этому и не стремился. Когда мы вышли из кафе и проходили к своим машинам, главарь открыл дверцу своей машины и показал мне автомат Томпсона, лежащий на заднем сидении.
      — Видел, испанец? Смотри, если вздумаешь снова тащиться за нами, познакомишься с ним поближе. И своим болтливым сеньоритам это передай. Мы с вами за минуту разделаемся.
      Я усмехнулся. Автомат Томпсона. Нашёл чем пугать! Конечно, если грабить банк, магазин, автостоянку, пугать прохожих в переулке или устраивать разборки в тесных помещениях; это — вещь незаменимая. Но на трёх хроноагентов и агента «Омеги» эта игрушка производила, скорее, обратное впечатление. Бандиты удивлённо смотрели в нашу сторону и никак не могли понять, над чем так заливисто хохочут три красивые молодые женщины. А я просто рассказал им, чем нас хотят напугать.
      За Джексонвиллом дорога разделилась. Одно шоссе вело на север, другое — на запад. Крайслеры повернули налево, а мы проехали прямо, резко увеличив скорость. Надо было оторваться подальше, пока Суареш не заподозрит неладное и не проверит содержимое своей коронки. Но далеко нам уйти не удалось. Мы ещё не доехали до Уэйкросса, как я услышал голос Магистра:
      — Матвей! За вами погоня. Идут обе машины, они вас нагоняют.
      Я притормозил, и когда Кора подъехала ко мне, объяснил ей обстановку. Кора только кивнула. Нашим планом было предусмотрено и это. Я пересадил Аниту в машину Коры и сказал:
      — Ждите меня в Уэйкроссе.
      — Справишься? — спросила Кора.
      — Справлюсь, — ответил я, показав автомат Калашникова.
      Кора снова кивнула. Она, видимо, знала, на что способен русский автомат. Они уехали, а я развернулся и поехал навстречу погоне. Ещё раньше я приметил развилку; вправо уходило какое-то второстепенное шоссе, которое было совершенно пустынным. Доехав до развилки, я остановился, достал бинокль и начал наблюдать за дорогой.
      Через пятнадцать минут я увидел две стремительно движущиеся с юга машины. Выждав, когда они окажутся на расстоянии прямой видимости, я поехал на север и тут же свернул на пустынное шоссе. Проехав по нему пять миль, я нашёл удобное для засады место. Дорога делала поворот налево, и с обеих сторон к ней подступали деревья. За поворотом я остановился, вышел из машины, сунул в карман запасной магазин, взял автомат и вернулся к повороту. Там я устроился в кювете и стал ждать.
      Ждать пришлось не долго. Не прошло и минуты, как с вершины пологого холма начала спускаться первая машина, сразу за ней — вторая. Я подпустил их на сто пятьдесят метров и влепил длинную очередь в капот и лобовое стекло головного Крайслера. Машину занесло и развернуло поперёк дороги. Второй Крайслер попытался её объехать и при этом подставил мне свой борт. Вторая очередь легла на диво удачно, прямо в бензобак. Машина вспыхнула и через несколько секунд взорвалась. Кто-то выскочить успел, а кто-то нет.
      Гангстеры ничем не отличались от всех других американцев. Ребята были крутые, бравые, смелые, но воевать совершенно не умели. Они могли только делать бизнес, грабить и кичиться своим образом жизни. Они бестолково метались по шоссе, беспорядочно паля в мою сторону из Томпсонов. Поначалу они пытались укрыться за первой разбитой машиной, но она быстро занялась, облитая горящим бензином из взорвавшегося бака. Никто из них не догадался спуститься в противоположный от меня кювет и попытаться меня обойти. Пули их автоматов жалобно ныли в воздухе или шлёпались в землю и асфальт на приличном от меня расстоянии. Я же не тратил даром ни одной очереди. Вскоре всякое шевеление на шоссе прекратилось. Спор Калашникова и Томпсона, как и следовало ожидать, выиграл русский конструктор.
      Проезжая мимо разбитого и горящего Крайслера я притормозил. Гарсиа Суареш сидел на заднем сидении с широко открытыми глазами. Пуля попала ему прямо в лоб. Царствие тебе небесное, сеньор полковник!
      Кора, Анита и Анна ждали меня в кафе на окраине Уэйкросса.
      — Ну, как? — спросила Анита, как только я подсел к их столу.
      — Всё в порядке, — коротко ответил я, — Они нас больше не побеспокоят.
      — Эти-то не побеспокоят, — заметила Кора, — Но Фарбер уже наверняка знает, у кого микроплёнка, и так просто он от нас не отстанет.
      — Время с ним! У нас есть фора.
      — Хорошо бы так, — осторожно сказала Анна.
      Но вопреки нашим ожиданиям дальше нас никто не тревожил вплоть до Балтимора. Там, на заправочной станции, пока я платил за бензин, женщины пошли в туалет. Высокий негр крепкого сложения начал заправлять наши машины. Внезапно он позвал меня:
      — Простите, сэр! Не могли бы вы подойти на минуту.
      Он стоял между машиной и бензоколонкой и отвинчивал горловину бака. Я подумал, что он обнаружил какую-то неисправность и, ничего не подозревая, подошел к нему. Негр ткнул мне в солнечное сплетение ствол Кольта и тихо произнёс:
      — Микроплёнку! И быстро!
      Я понял, что если я замешкаюсь или вступлю в пререкания, парень сразу же нажмёт на спусковой крючок. Решение пришло мгновенно. Я полез правой рукой во внутренний карман, якобы за микроплёнкой. Одновременно я резко повернулся и ударил левой рукой по пистолету, а правым локтем заехал негру между глаз. Кольт отлетел в сторону. Но негр оказался крепким парнем и выдержал мой удар, устояв на ногах. В его руке блеснул нож, и он прыгнул на меня. Но я оказался быстрее. Пуля из «Писмейкера» подрезала его в прыжке.
      — Хорошо дерётесь и хорошо стреляете, сэр! — услышал я насмешливый голос.
      Пока я разбирался с негром, меня обступили шесть человек. Их намерения не вызывали сомнений. Каждый из них держал в руке пистолет. Не знаю, успел бы я войти в ускоренный ритм времени, но на помощь пришли женщины. Послышались негромкие хлопки пистолетов с глушителями и щелчки лазера Коры. Бандиты не успели сообразить, откуда исходит опасность. Женщин они никак не могли принять всерьёз. Через несколько секунд всё было кончено.
      Но, к сожалению, луч лайтинга зацепил заправочный шланг. Колонка и машина вспыхнули ярким пламенем. «Хорошо, что это машина Коры, а не моя!» — успел я подумать, подбегая к своему Форду. Было бы очень некстати, раз такое началось, лишиться Калашникова и «Гепарда», лежавших в моём кофре.
      Женщины быстро уселись в машину, и мы умчались подальше от негостеприимной заправочной станции, пока туда не прибыла полиция.
      — Ну, началось, — сказала Кора, — Дальше будет ещё круче.
      — Время не выдаст, Схлопка не съест! — сострил я, — Мы, как мне кажется, тоже крутые.
      Женщины рассмеялись. Правда, в глазах Аниты я заметил лёгкое недоумение. При чем тут «Время» и какая такая «Схлопка»?
      Вечером на отрезке шоссе между Филадельфией и Трентоном нас обстреляли сразу с двух сторон. Но я только прибавил скорости, а Анна и Кора угостили нападающих ответным огнём. Анна из Калашникова, Кора из лайтинга.
      В Нью-Йорк мы приехали уже ночью. Машину оставили на какой-то стоянке, а в аэропорт приехали на такси. Причем, первые две машины мы пропустили и сели в третью. В аэропорту я выяснил, что утром улетают один за другим два самолёта. Сначала в Рио-де-Жанейро вылетит «Гастингс» Британской авиакомпании, а через полчаса в Париж пойдёт американский «Супер Костеллейшен». Мы взяли билеты на оба рейса.
      До утра всё было спокойно. Но мы знали, что это спокойствие обманчиво. Фарбер нас так просто из Америки не выпустит. Объявили посадку на Рио. Мы не спешили и из укромного места разглядывали пассажиров, провожающих и прочий люд, толпящийся у стойки. Пассажиров было немного, чуть больше сорока человек. Я заметил, что один из служащих аэропорта внимательно всматривается в проходящих на посадку пассажиров, поминутно заглядывая в какой-то блокнот. Я указал на него Коре.
      — Так и должно быть. Всё идёт по плану. Ну, нам пора.
      Мы прошли к стойке и предъявили билеты. Хорошо, что ещё не наступили времена, когда пассажиров авиалайнеров станут тщательно досматривать при посадке. Черта лысого я тогда протащил бы своё оружие, включая автомат Калашникова и «Гепарда». Тот, который рассматривал пассажиров, увидев нас, сразу куда-то ушёл. Обернувшись через минуту, я увидел, как на посадку идут ещё шесть человек. Эти явно ждали нас.