Глава 7

Хэл проснулся, но продолжал лежать с закрытыми глазами и не шевелясь. Он почувствовал, как Аманда приподнялась, а затем снова улеглась рядом с ним. Они отказались от силового поля, выбрав старинные одеяло и матрац, вроде тех, которыми до сих пор пользовались на большинстве бедных Молодых Миров – к ним, кстати, принадлежал и Дорсай. В кровати с силовым полем он не мог бы почувствовать движения Аманды, даже если бы она находилась в миллиметре от него.

Значит, она только что снова при свете звезд и молодой луны, что проникала через иллюзорное подобие форточки в потолке комнаты, смотрела, как он спит. За последние три ночи она часто это проделывала. Аманда умела приподняться так, чтобы не разбудить его, но когда ложилась снова, Хэл всегда просыпался. Он задавал себе вопрос, что же она пыталась рассмотреть, а возможно, и узнать для себя?

В течение трех дней и ночей он избегал прямого разговора с ней и ясно сознавал, что это было трусостью – первой сознательной трусостью за все его жизни. Но каждый раз фраза о том, что они должны расстаться, словно, застревала у него в горле и лишала речи как только он пробовал заставить себя заговорить об этом.

Или же она прочитала это все на его лице, когда он спал? Он не мог ее недооценивать: Аманда обладала способностью читать в душах других людей.

– Да. – Он перекатился на спину и уставился на звезды, находившиеся там, где им и следовало быть, хотя форточка и была искусственным подобием. – Мы должны поговорить.

Аманда снова приподнялась на локте; черты ее лица, остававшегося в тени, были едва различимы, ее распущенные волосы падали ей на плечи. Она взглянула на Хэла, потом опустила голову и мягко поцеловала его в губы. Затем опять принялась рассматривать его.

– Я должен был поговорить с тобой сразу, как только ты появилась здесь, – начал он. – Но…

– Ничего, дорогой, – отозвалась она. – Я знаю. Рух и Аджела сказали мне. Ты считаешь, что должен прекратить поиски ответа.

Ну, конечно. Они, должно быть, рассказали ей сразу, как только она появилась здесь.

– Да, – ответил он.. – Я здесь уже три года, Аманда; и за все это время – ни малейшего продвижения.

Аманда медленно кивнула.

– Понимаю. – Ее голос звучал задумчиво.

– Еще год назад, – произнес Хэл, – у меня не было сомнений: я найду путь в Созидательную Вселенную. Я знаю, что она существует. И обретение ее принесет огромные и очевидные для всех жителей Старой Земли выгоды. Как минимум, она могла бы стать местом, куда люди скрылись бы, если силы Молодых Миров все-таки прорвутся сквозь фазовый щит.

– А как максимум?

– А я разве не говорил тебе обо всем этом прежде?

– Крайне мало. Немного о том, чего ты надеялся достигнуть, – мягко отозвалась Аманда. – В основном про то, что заставило тебя начать эти попытки, а также о прошлом, но о будущем – мало.

– Пожалуй, да, – кивнул Хэл. – Ты права. Я никогда не делился с тобой многими из своих надежд. Не хотел обещать того, чего не смог бы…

Хэл с трудом подбирал слова, пытаясь найти нужные. Непривычная для него вещь – и необычное ощущение.

– Ты не хотел пробуждать надежды даже во мне – на случай, если не удалось бы осуществить их, – сказала Аманда.

– Пожалуй, так. Да, – согласился Хэл, – ты права. Именно поэтому. Даже тебе.

– А тебе никогда не приходило в голову, что тебе совсем необязательно доказывать мне свою удачливость?

– Не знаю. – Он заколебался. – Возможно, я боялся именно того, что произошло. Я хочу сказать: я не боялся не достигнуть успеха; приходиться прекращать всякие попытки еще до того, как у меня по-настоящему иссякли силы.

Он ждал какого-то ответа. Но Аманда молчала. И тогда он снова обратился к ней.

– Знаешь, тут другое. Мы, независимо от твоих и моих чувств, должны идти разными путями; и это произойдет, если я сверну в сторону и окажусь вне уравнения, в то время как ты останешься в нем. И ты знаешь, что будет именно так. Третья Аманда никогда не отвернется от миров, где множество людей нуждаются в ней. Твое происхождение и все, чему тебя учили, не позволят тебе это сделать.

– Это было бы так, – медленно произнесла она, – если бы ты повернул по своей воле.

Услышав эти слова, он испытал едва ли не облегчение, зная, что наконец они произнесены вслух и дороги назад не будет.

– Именно поэтому я и медлил сказать тебе, – продолжал он. – О, Аманда… Аманда…

Ему сдавило горло. Он не мог говорить. Аманда протянула руку и мягко, успокаивающе, погладила его лоб – как больному ребенку.

– Ты еще не ушел, – прошептала она.

– Но момент для этого почти настал, – Хэл преодолел замешательство и снова обрел способность говорить, хотя собственные слова причиняли ему боль. – Я и так задержался слишком надолго. Есть и другие причины. Дело не в том, чтобы я избавился от неразрешимой ситуации прежде, чем она доведет меня до безумия. Если бы эта причина была единственной, я бы продолжал свои попытки до тех пор, пока меня не оттащили бы силой. Но находясь здесь, я отдаляю момент, когда Блейзу станет известно о моем уходе, и тем самым сдерживаю изменение, которое наступит лишь только исторические силы заполнят созданный мной вакуум.

– Уверен ли ты в том, что, когда это произойдет, результат будет благоприятным? А что, если все ухудшится?

– Разумеется, я не знаю, что произойдет, – сказал он. – Ясно только одно. Благодаря моему уходу Блейз лишится противника. Подобная неустойчивость должна начать действовать против Блейза, в то время как до того момента исторические силы работали на него и Иных.

– Ты в этом уверен? – спросила Аманда.

– А как может или могло бы оказаться иначе? – Хэл, пристально вглядывался в темноту, пытался рассмотреть выражение ее лица. – На протяжении всей истории человечества никто и ничто не подчиняли людей своей воле на любой заметный отрезок времени. Иногда через поколение – или раньше – исчезало все, что захватил великий завоеватель или соорудил великий строитель. На смену приходило что-то другое. Можно говорить, что цивилизации Египта, династии Китая, Римская империя просуществовали в течение сотен лет. Но цели и принципы всегда при этом менялись – хотя имена могли оставаться. – Даже великие религии подвержены изменению – и через несколько поколений они показались бы совершенно иными кому-либо, знакомому с их ранними формами.

Аманда ничего не ответила. Ее рука опять коснулась его лба.

– Ты же знаешь, что это так! – продолжил Хэл. – Когда маятник слишком отклонится в одну сторону, то автоматически качнется и в другую. Если я уйду, Блейз никогда не сможет получить то, за что он борется – Старую Землю, все обитатели которой будут находиться под постоянным контролем его и ему подобных. Исторические силы внесут поправку – и, я надеюсь, к лучшему.

Аманда по-прежнему молчала, продолжая поглаживать лоб Хэла – и только. Казалось, она была готова вечно слушать его.

– Я никогда не надеялся остановить это непрерывное качание туда-сюда, – сказал он. – А, лишь использовать его импульс, чтобы каким-то образом сделать людей лучше; принимая во внимание то, что уже зреет в сердцах и душах каждого из них. И это улучшение наступило бы неизбежно, благодаря знаниям и самодисциплине, а также Созидательной Вселенной. Если бы я только мог найти для них этот путь, эту горную тропу, ведущую к ней!

Хэл умолк: ему не хватало слов. Затем она убрала руку с его лба.

– Ты, конечно, представляешь, как твой уход скажется на Таме? – спросила она.

– Конечно, – В голосе Хэла звучали гнев и отвращение к самому себе. – Он верил в меня и в то, что я найду ответ. Я пока не говорил ему о своем решении – как и тебе. Но сейчас, возможно, это придется сделать. Таму будет нелегко – мои поиски помогали ему бороться за жизнь все эти годы. Я это знаю. Но не могу больше откладывать свой уход. Блейз заставляет Молодые Миры заниматься производством кораблей и поставлять команды для них – в таком количестве, что это погубит их. Такова и его цель. И когда у Блейза будет достаточно сил для массированной атаки – лишь вопрос времени. А с приближением этого момента все больше и больше сокращается время, в течение которого мой уход еще может влиять на баланс сил. Я должен, не откладывая, встретиться с Тамом и уйти – немедленно.

Он на секунду замолчал, потом выдохнул.

– Я предпочел бы что угодно – только не идти к нему с такими вестями. Что угодно, но не это.

– Ты думаешь, что это принесет ему только огорчение?

– А что еще? – воскликнул Хэл. – Он рассчитывал на то, что я найду ответ. Предполагал что я стану его преемником в Энциклопедии. Я не могу сделать ни то, ни другое. Если я останусь здесь, то снова окажусь в прежнем положении.

– Но ты думаешь, что это принесет Таму только огорчение?

Он посмотрел на Аманду, но темнота скрывала выражение ее лица.

– А что еще? Что ты имеешь в виду? – спросил Хэл.

Она не сразу отозвалась. А когда заговорила, то несколько другим тоном, почти беспристрастным.

– Ты знаешь сказку об Огромном Темном Месте? – спросила она.

Хэл автоматически попытался обратиться к центральной памяти Энциклопедии, чтобы найти эту историю; но у него ничего не вышло – слишком он устал и чувствовал себя разбитым. К тому же Хэл догадывался, что Аманда сама хотела рассказать ее; иначе бы она о ней не упомянула.

– Нет, – ответил он.

– Однажды встретились солнце, дождь и ветер, – мягко начала она. – И дождь был расстроен – настолько, что почти превратился в снег.

«Это просто ужасно, – заявил он солнцу и ветру, – я только что увидел нечто такое, во что не поверил бы, скажи мне об этом кто-то другой. Огромное Темное Место. Я никогда не видел места, которое было бы таким темным и ужасным. Я поспешил скрыться оттуда – оно напугало меня до смерти».

Ветер рассмеялся.

«Ну, ну, никакое место не может быть настолько страшным. Я даже не думаю, что оно существует в природе. Ты его придумал. Не правда ли, солнце?»

«Я и вообразить не могу себе подобное место», – отозвалось солнце.

«Тогда сходи и взгляни не него сам, – обиделся дождь. – Я-то наверняка знаю, что оно существует и не собираюсь когда-либо снова оказаться поблизости от него. Посмотри, как замерзают мои капли при одной мысли о нем!»

«Ба! – воскликнул ветер. – И где же оно находится? Там, откуда ты только что пришел? Я сам отправлюсь туда, чтобы взглянуть на него – прямо сейчас!» Так и сделал.

Солнце продолжило свой привычный путь, потому что день еще не закончился. Оно почти позабыло о страхах дождя и рассказанной им истории, когда к нему приблизился напуганный ветер. Он дрожал от страха, поэтому дул порывами.

«Ну, успокойся же, – сказало солнце. – Что случилось?»

«Что случилось? – переспросил ветер. – Я скажу тебе, что случилось! Я отправился на поиски этого Огромного Темного Места, о котором говорил дождь, – и оно там оказалось! Как дождь и говорил! Самое огромное и самое темное место, которое я когда-либо… ну, просто невозможно описать, каким до ужаса огромным и темным оно было. Мне до сих пор страшно, и теперь мне не избавиться от этого страха!»

«Да ну же, – улыбнулось солнце, поскольку оно от природы было очень большим и доброжелательным, – такого пугающего места просто и быть не может. Как такое возможно? Я прямо сейчас пойду туда и взгляну на него само. Может быть, из-за этого день продлится несколькими минутами дольше, но нельзя же оставить дождь и ветер в таком состоянии. Погода с ума сойдет – этот со снегом посреди лета и твои жуткие порывы, когда тебе сейчас надо лишь слегка. Я мигом вернусь».

И оно отправилось в путь. Оно отсутствовало порядочное время. И пока ветер ждал солнце, к нему присоединился дождь. Наконец оно показалось вдали.

«Ну как? – обратился к солнцу дождь, когда оно приблизилось и могло уже услышать его. – Теперь ты видишь? Разве это не самое ужасное и огромное Темное Место, которое ты когда-либо видело?»

«Конечно же, нет! – солнце выглядело разгоряченным и довольно-таки рассерженным, потому что день оказался длиннее по крайней мере на час, чего не должно быть никогда – если только не договориться с луной, чтобы она сократила ночь на такое же время. – Да я и не верю, что подобное место когда-либо существовало. Вы двое отправили меня на бесполезные поиски. Я смотрело повсюду. Нет нигде никакого темного места! Если бы оно было, я бы его обязательно нашло.»

Хэла едва не убаюкал мягкий, ровный голос Аманды. Морганы были прирожденными певцами, а также обладали даром сказителей, и Аманда не являлась исключением. Когда же она внезапно умолкла, Хэл словно очнулся и не сразу возобновил прежний разговор.

– А это темное место, – наконец спросил он ее, – имеет какое-то отношение ко мне?

– Ты, конечно же, понимаешь, почему солнце не могло его найти, – ответила Аманда. – Темное место там было, но солнце, когда смотрело, видело только свой собственный свет. Темное место есть и в Таме – даже после всех долгих лет; но твои глаза не воспринимают – или не хотят воспринимать это, потому что точно такое же темное место есть и в тебе. Память ответственности за смерть твоего брата Мора.

Хэл невольно закрыл глаза – последние слова Аманды больно ударили его. И он снова увидел, как Уильям, окончательно побежденный и полностью обезумевший принц огромной планеты Сеты, нажимает кнопку, открывающую двойные двери, за которыми находится тело замученного пытками Мора. Как будто это произошло вчера, а не сто лет назад!

Он заставил себя снова открыть глаза.

– Скажи мне, что ты имеешь в виду, – попросил он.

– Никто, кого ты знал, никогда не умирает для тебя, – ответила Аманда; и ее слова отозвались жутковатым эхом его собственных, сказанных самому себе лишь несколькими днями прежде.

– Точно так же для Тама твой дядя Кейси, и Джеймтон Блэк, и даже его зять Дэвид Холл не умрут никогда. Он живет с виной за их смерти дольше, чем столетие; и его единственной надеждой было то, что, когда ты найдешь то, что искал, обнаружатся доказательства и других причин их гибели – и что их гибель дала тебе возможность открыть всем людям путь в Творческую Вселенную.

Она умолкла.

– И поэтому, когда ты скажешь ему, что сдаешься, то отнимешь у него его последнюю надежду на прощение. Он боролся за жизнь так долго ради Аджелы, ради Энциклопедии, даже ради тебя. Но главным образом ради надежды получить прощение за то, что случилось с Дэвидом, Кейси и Джеймтоном. Сам он не сумел получить его – и надеялся на тебя. Но как раз этого ты и не видишь – потому что темнота в Таме слишком похожа на темноту в тебе. Когда ты приблизился к ней настолько, чтобы разглядеть, она пробудила твою собственную вину в гибели Мора; так что ты не захотел заглянуть в Тама чересчур глубоко – туда, где находятся его тревоги.

Последние слова Аманды, словно каменной плитой, придавили Хэла; он лежал неподвижно, уставившись в потолок.

– Ты лишь делаешь так, что уход мне дастся тяжелее, – наконец произнес он. – Нет, я не догадывался о чувствах Тама; но теперь, когда я о них знаю, это уже не имеет никакого значения. Что я могу сделать такого, чего не сделал уже?

– А тебе когда-либо приходило в голову, – мягко отозвалась Аманда, – что ты пытался войти в Созидательную Вселенную с помощью лобовой атаки. Возможно, тебе бы следовало ненадолго отступить и попытаться найти окольный путь, который дался бы тебе легче.