Дорсай (№12) - Гильдия

Хэл остановился и вопросительно взглянул на Старика.

– Ты что-нибудь добавишь? – спросил он.

– Они плохо будут спать сегодня ночью, – сказал Старик с обычной для него мягкой улыбкой. – Они – люди с нечистой совестью, пытающиеся отдохнуть в непривычном месте. И сон их, и то что им приснится, будут скверными; и завтра они будут более утомленными, чем обычно; и потому более вероятно, проглядят такие вещи, которые иначе могли бы и заметить.

Он умолк и вместе с Хэлом взглянул на Каласа.

Тот прочистил горло.

– Я? – спросил он. – Вы хотите, чтобы я рассказал о них?

– Разумеется, – сказал Хэл.

– Там много новых, с которыми я не служил вместе. Большинство из них захватило какие-то напитки – думаю, это спиртное – во фляжках или как-то спрятанными в снаряжении. Значит, напьются сегодня вечером.

Калас ненадолго умолк.

– Некоторые, конечно, не будут пить вообще, – добавил он. – Среди нас попадались квакеры и такие, кто никогда не пил по каким-то своим причинам. Вот все, что я могу сказать.

Хэл, Амид и Старик ждали.

– Впрочем, кое-что еще, – продолжил Калас. – Я не думал о этом, пока ты не сказал мне о решениях; но друзья склонны держаться вместе; а взводные и отделенные обычно позволяют им это делать. Потому что сержантам тогда с ними легче. Это означает, что почти наверняка в большинстве этих групп по крайней мере двое дружат. Это означает, что они держатся вместе и остальным приходится волей-неволей под них подстраиваться. И означает также, что один из этих двоих вроде старшего. Так что в итоге скорее всего получается, что один человек из каждой четверки принимает решения за остальных троих – всякий раз, когда есть что решать. Я не знаю, насколько все, что я сказал, вам поможет но возможно тебе, Друг, какая-то польза от моих слов будет.

Хэл, помедлив, кивнул.

– Это может пригодиться.

– Пригодиться для чего? – резко спросил Амид и сразу вернулся к своему обычному мягкому тону. – Извини. Похоже было, что я раздражен? Я этого не хотел. Просто позади были долгая ночь и долгий день…

– Ты не казался раздраженным, – покачал головой Хэл. – А если отвечать на твой вопрос, то в их сегодняшнем рассосредоточении я увидел что-то, меня обеспокоившее. Только я не могу определить, что именно. У меня есть своя собственная система для определения причин и следствий, которая обычно помогает в таких случаях, но сейчас, похоже, ей для работы недостает информации. Завтра, когда они по-настоящему начнут поиск, я смогу что-то понять лучше.

Наружная дверь с резким звуком открылась, и вошла Онет; ее сопровождали двое мужчин в больших белых кухонных фартуках – дежурные в столовых. Все трое несли подносы, нагруженные тарелками, покрытыми салфетками. Амид вскочил на ноги и моментально убрал карту со стола.

Трое вошедших поставили подносы на стол и начали разгружать их.

– Вы ничего не ели целый день, – сказал Амид. – Я попросил Онет принести еду, как только вы появитесь здесь. Может быть, Артура мне и не удастся заставить, но убедиться, что накормлены остальные из вас, я могу.

Вид и запах пищи заставил Хэла осознать, насколько он оказался голоден.

– Спасибо, – сказал он, пододвигая к столу свой стул. Старик и Калас присоединились к нему.

После того как они поели, а остальные ушли, Хэл по просьбе Амида задержался.

– Я тревожусь по поводу Артура, – вздохнул Амид. – Он не ест. Я думаю, что он, скорее всего, и не спит. Он ведет себя совершенно обычно; но я знаю его достаточно хорошо, чтобы понимать, насколько он терзается из-за того, что Сее находится там, внизу, с этими солдатами. Видишь ли, он чувствует себя ответственным за это.

– Да, – сказал Хэл, – это на него похоже.

– Он боится, что если солдаты поймают ее, то решат, что она одна из нас, и попытаются заставить ее сказать, где мы находимся.

– Да, – согласился Хэл, – Артур прав.

– Так что если они станут угрожать ей пытками, чтобы заставить говорить, у нее не будет другого выбора, кроме как сказать им. А когда они найдут, что отверстие закрыто камнем, то могут подумать, что она лжет ив действительности ничего не знает. Тогда они убьют ее. С другой стороны, мы не можем оставлять проход открытым, так что в каком-то смысле мы – и он – окажемся ответственными за ее смерть, а она еще только девочка.

– Никогда не пытайся предсказать, как человек поведет себя под пыткой, – произнес Хэл. – Здесь вопрос не только в силе воли. Даже он сам этого заранее не знает. Самый храбрый может сломаться; а люди, от которых ты бы этого не ожидал, умрут, не проронив ни слова. Она может вообще отказаться говорить.

– Но тогда они замучают ее до смерти, пытаясь вынудить к этому! – Амид содрогнулся. – Мы не можем такого допустить!

– Можете. Вы должны – если нет никакого способа избежать этого, – сказал Хэл. – Ее не спасет, если понапрасну погибнут все остальные члены Гильдии. Но если вы станете постоянно думать о том, в каком ужасном положении может оказаться Сее, то рано или поздно ты – или Артур, или кто-либо еще – попытаетесь предпринять что-нибудь, совершенно не имеющее шансов на успех; и в результате все вы попадете в лапы солдат.

– Даже если бы мы могли… – начал Амид. – Даже если бы мы согласились принести ее в жертву, Артур никогда не пошел бы на это. Никогда!

– Тогда заприте его, – сказал Хэл, – пока солдаты не уйдут.

– Мы не можем сделать это!

– Он наверняка возненавидет вас за это, – сказал Хэл. – Но это, возможно, самое лучшее, что вы в состоянии для него сделать.

– Я поговорю с ним, – сказал Амид. – Если он сможет убедить остальных в том, что Сее не угрожает опасность…

– Ты же сам знаешь, что это не совсем так – даже если ему и удастся убедить в этом других, – покачал головой Хэл. – Почти все члены вашей Гильдии – экзоты. Они слишком склонны к сопереживанию, чтобы их могло одурачить его притворное безразличие. В действительности же, долг Артура в том, чтобы осознать, что Сее может погибнуть; и своим примером добиться того, чтобы и остальные также это осознали. А что-либо меньшее здесь не подействует. И более того, окажется морально неприемлемым.

– Неприемлемым? – Амид, похоже, был потрясен.

– Да, – сказал Хэл, – потому что тогда вы позволите ситуации, которой вы не можете управлять, выбить ваших людей из колеи как раз в то время, когда их дух должен быть особенно крепким, а мысли – ясными. Я обещаю тебе, что если увижу надежду сделать хоть что-нибудь для Сее, то дам тебе об этом знать; и если это окажется наилучшим выходом из положения, то сделаю это сам. Но до тех пор, пока не возникнет реальный шанс ей помочь, необходимо сделать две вещи. Во-первых, члены Гильдии должны принять неизбежность того, что произойдет с Сее – а также то, что при нынешнем положении дел они не смогут никак на это повлиять. Во-вторых, Артур должен сам осознать этот факт – и показать остальным, что он это сделал.

После долгого молчания Амид ответил:

– Для нас это окажется достаточно трудным. А для Артура – невозможным.

– Тогда заприте его, как я и предлагаю.

Амид не ответил. Хэл поднялся.

– Мне жаль. – Он глядел на старика, как бы осевшего под тяжестью услышанного. – Рано или поздно для каждого наступает день, когда ему приходится столкнуться с подобными вещами. И никакой пользы делать вид, что такой день никогда не придет.

– Решение принимать тебе, – чуть помедлив, добавил он. – Если Вы думаете о некотором пути, которым я могу помочь, вызови меня. А я сейчас собираюсь немного отдохнуть, пока есть возможность.

Он вышел.

На следующее утро они со Стариком, как обычно, вместе наблюдали восход солнца; а затем заняли свои места на краю уступа, у мониторов. Вскоре после этого к ним присоединился Калас. Но прошло еще добрых три часа, прежде чем первая из поисковых групп принялась за дело; а некоторые из остальных только-только просыпались.

Хэл резко наклонился вперед и увеличил масштаб изображения на одном из экранов.

– Калас, – спросил он, – а что это они надевают на дула концы своих игольных ружей?

Калас взглянул.

– О, это ловчие сети. Они часто используют их при охоте за беглыми пленниками – для того, чтобы взять кого-то в плен – если они хотят допросить его прежде, чем расстреливать. Ты знаешь, как действует игольное ружье?

Хэл улыбнулся.

– Да.

Игольные ружья были любимым оружием у действующих войск – главным образом потому, что их магазин мог содержать до четырех тысяч игл.

Каждая из них могла оказаться смертельной, если поражала жизненно важный орган; но очередь игл в любом случае почти наверняка могла уложить человека. Они были невелики, едва больше обычных швейных, и выстреливались с помощью механически взводимой пружины или сжатого воздуха из резервуара. Каждая игла походила на миниатюрную ракету. Твердое горючее, воспламенявшееся при выходе иглы из ствола, переносило ее на расстояние до трехсот метров. Пучок игл, выстреливавшихся одновременно, приближаясь к пели, веером расходился в стороны, наподобие дроби, которой стреляли из древних охотничьих ружей.

Преимущества, следовательно, заключались в огневой мощи довольно легкого оружия; и еще в том, что такое оружие было почти невозможно вывести из строя скверным обращением. Его можно было протащить по грязи или через полгода достать из-под воды, где оно все это время пролежало – и оно по-прежнему действовало бы. Кроме того, его могли использовать плохо обученные солдаты, просто поливая противника дождем иголок, как из брандспойта.

Из таких ружей также мог выстреливаться ряд вспомогательных устройств. Но с такими сетями-ловушками Хэл никогда прежде не сталкивался; вероятно потому – как это и следовало из слов Каласа – что их использовали полицейские, а не военные.

– В носу капсулы с сетью находится устройство наведения, – объяснил Калас. – После выстрела оно обнаруживает ближайшее человеческое тело; насколько я понимаю, играет роль температура тела и так далее – а на подлете к цели капсула взрывается и развернувшаяся сеть опускается на человека. Как я и говорил, их используют для поимки беглых пленников и тому подобного. Сам я думаю, что эти сети предназначены прежде всего для использования тюремными охранниками и полицейскими, сдерживающими толпу.

Хэл уселся перед мониторами, чтобы посмотреть, как пойдут поиски.

Солнце поднялось уже довольно высоко, когда все группы наконец начали поиски. Хэл проверил командный пункт в конце дороги и увидел, что Лю все еще находился там, вместе с сержантом Орком. Рядом с палаткой Лю поставили стол, на котором находились карта и несколько мониторов. Один из транспортеров, на которых прибыли солдаты, по-прежнему стоял рядом – его несомненно использовали как источник энергии.

Было около полудня, когда Старик внезапно протянул руку и постучал пальцем по экрану монитора, стоявшего перед Хэлом – Хэл посмотрел, но не заметил ничего особенного, участок, покрытый лесной порослью, и двое солдат. Хэл ждал, не сводя глаз с указанного места; и вскоре также увидел то, что уловил взгляд Старика – мимолетное движение.

Он продолжал следить. Маленькое, худенькое, загорелое тело передвигалось параллельно этим солдатам, на расстоянии примерно в десять метров. На мгновение фигура появилась целиком, затем листва снова скрыла ее. Это была Сее, на которой, как прежде, был лишь пояс из лозы с висевшим на ней полуоткрытым стручком.

– Я не думаю, что они видели ее, – сказал Хэл.

– Нет, – согласился Старик.

– Кого вы увидели? – спросил Калас. Старик еще раз указал пальцем на экран. Калас уставился туда. Через какое-то время он негромко присвистнул и, откинувшись назад, взглянул на Хэла.

– Что нам делать?

– А что бы ты предложил нам сделать? – спросил в свою очередь Хэл, глядя тому в глаза. Калас долго смотрел на него, потом отвернулся прочь.

– Пока что, – продолжил Хэл более мягким голосом, – ты сосредоточишься на этом экране. Попытайся следить за Сее, но особенно обращай внимание на любые признаки того, что кто-нибудь из этих солдат ее заметил.

– Да. Да, конечно, – ответил Калас, не сводя глаз с экрана.

Хэл отрегулировал другой монитор так, чтобы на нем была видна вся область поисков. После еще нескольких нажатий на кнопки поверх этого изображения появилась призрачная карта той же самой области, но разделенная на участки, на которых маленькие яркие огоньки обозначали каждого из солдат.

Его по-прежнему беспокоила схема поисков, которую он пока не смог определить, но которая, как он ощущал, постепенно выстраивалась в единое целое. У солдат было не только оружие, но и обычное полевое снаряжение, в том числе шлемы со встроенными рациями, что позволяло им связываться с товарищами по группе, их сержантами и командным пунктом. Хэлу на мгновение захотелось включиться в эту систему, чтобы узнать, о чем те переговариваются. Это напомнило ему о другом, ранее возникшем у него желании – чтобы Гильдия позаботилась о том, чтобы обзавестись слуховым ружьем дальнего действия – устройством, позволяющим улавливать даже слабые звуки на участке площадью в ладонь с километрового расстояния.

А сейчас он видел солдат, но не имел понятия, о чем они переговариваются. Со слуховым ружьем он мог бы подслушивать даже разговоры на командном пункте, где находился Лю. Но хотеть чего-то недоступного – бесполезная трата времени. Он отбросил эти мысли и снова сосредоточился на призрачной карте и огоньках на ней.

С помощью интуитивной логики он должен был суметь четко определить то, о чем смутно догадывался. А то, что ему это не удалось, означало, что интуитивная логика эту схему поисков не определяет. Либо ее не существовало вообще, либо в этот момент недоставало необходимого звена в логической цепи, которая должна связывать эту схему с тем, что он видел. Одно подслушанное слово могло заполнить этот пробел. С того времени как он познакомился с Амандой, он доверял своим инстинктам больше, чем когда-либо раньше; и теперь его интуиция определенно говорила ему – в развитии ситуации внизу имелась схема, которую он пока еще не видел. Он резко наклонился к экрану.

– В чем дело? – спросил Калас. Хэл поднял голову и увидел, что Калас со Стариком пристально наблюдают за ним.

– По-прежнему ли следует Сее за этими двумя солдатами? – спросил Хэл.

– Да, – кивнул Калас.

– А заметил ли ее кто-либо из них, как тебе кажется?

– Насколько я могу судить – нет.

– И я тоже, – неожиданно сказал Старик. Хэл опять посмотрел на экран перед собой.

– В чем дело? – снова спросил Калас.

– Возможно, они не настолько неумелы, как я считал раньше, – сказал Хэл. – Может быть, часть из них все-таки прошла некоторую полевую подготовку.

– Некоторые из них участвовали в облавах на пленников, – сказал Калас. – Вот и все.

– Этого может оказаться достаточным, – Хэл указал на экран с призрачной картой и огоньками, находившийся перед ним. – Или же у них есть какие-то переносные приборы – температурные сенсоры или еще что-нибудь, которые предупреждают их, что Сее следует за ними. Эти двое солдат только что начали поиск вне отведенного им участка.

– Вне?.. – спросил Калас.

– Они продолжают двигаться по прямой, и это привело их на соседний участок – насколько я могу судить, границы территорий…

Он прервался.

– Вот оно, – сказал он. – Я теперь вижу, что они делают.

– А что они делают? – спросил Калас.

– Эти солдаты, за которыми следует Сее, в конце концов обнаружили ее. Они ее заманивают. Посмотрите на экран. Другие группы изменяют свои схемы поиска. Группа, вместе с которой движется Сее, продолжает продвижение вперед, чтобы вывести ее в нужную им точку и выгадать время – чтобы большое количество других смогло приблизиться и взять ее в кольцо. Затем, переговариваясь друг с другом по радио, они станут плотнее сжимать кольцо вокруг нее. Когда она наконец начнет что-то подозревать и попытается убежать, ей придется иметь дело не только с этими двумя, а со множеством других. Если только она сейчас не прекратит следовать за этими двумя, мне думается, ее наверняка схватят.

Позади них послышался звук шагов. Все обернулись. Подошла Онет и остановилась перед ними. И обратилась к Хэлу.

– Артур исчез, – задыхаясь, произнесла она. – Очевидно, он ушел вчера ночью. Откатил валун в сторону и, выйдя, вернул его на место. Он оставил рядом с валуном записку.

Она умолкла, чтобы отдышаться.

– В ней говорится, что он сожалеет, но вынужден отправиться вниз и сделать все, что может, чтобы защитить Сее. Он попросил, чтобы валун до последней возможности оставили на месте, не заменяя каменной глыбой. На случай, если все-таки ему удастся привести ей сюда, в безопасное место.

Глава 26

– И его оставили на месте? – спросил Хэл.

– Оставили, – ответила Онет. – На это согласились все.

Они не могли сделать ничего – только ждать. Онет снова покинула их. Прошло еще около часа, и Процион сиял высоко в ясном небо. Сее, по-прежнему следовавшую за двумя солдатами, заманили на участок, с двух сторон которого находились невысокие вертикальные утесы, на которые почти невозможно было бы влезть; и теперь позади нее смыкалась цепь из больше чем двух десятков солдат, перекрывая путь, которым она пришла.

Она определенно слышала, что они приближаются к ней, но эти звуки, наверное, доносились со всех сторон, потому что она остановилась и приготовилась бежать в одном направлении, потом заколебалась, повернулась, чтобы бежать в другом, и снова заколебалась.

Эти колебания и решили ее судьбу. Если бы она, как только услышала шум, изо всех сил бросилась бежать по направлению к цепи, у нее оставались бы какие-то шансы проскользнуть между двумя из них и скрыться. Но как только она показала, что слышит их, солдаты разом рванулись к ней, так что, когда она сама пустилась бежать, они уже смыкались вокруг нее.

Она остановилась и стояла, выдвинув вперед одну ногу. Все это время она, очевидно, держала в каждой руке по какому-то предмету; и теперь бросила их в солдат, оказавшихся прямо перед ней.

Броски были сделаны с силой и точностью, которые могла прийти только после долгой практики. Она вложила в движения вытянутых рук всю силу тела, и к удивлению как солдат, так и тех, кто находился на уступе, эти двое упали навзничь, а Сее снова рванулась вперед, в созданную ею брешь.

Она почти достигла успеха. Но остальные находились слишком близко. Вокруг нее и над ней в воздухе взорвались сети, затем они опустились и охватили ее; и через мгновение ее тело исчезло под кучей солдат.

Сверху, однако, было видно, что справиться с ней оказалось нелегко. Какое-то время люди, находившиеся на уступе, видели лишь возившихся солдат; и только внезапное появление Лю Ху Шена и Орка остановило одного из солдат, который взял свое ружье за ствол, поднял и, похоже, хотел использовать как дубину.

Теперь на поляне находилось двадцать-тридцать людей в военной форме. Возня продолжалась еще немного, а потом прекратилась. Группе солдат, пытавшейся поймать и связать Сее, наконец удалось это сделать.

Своим энергетическим пистолетом Орк чрезвычайно быстро снес несколько деревьев разной высоты, расширив поляну; обломки стволов солдаты унесли прочь. Посреди поляны осталось два дерева на расстоянии примерно десяти метров друг от друга. К этому времени также установили три куполообразные палатки. В первую же из них солдаты втащили Сее и, судя по всему, оставили там связанной.

– Ублюдки! – сказал Калас.

Лю, который осуществлял за всем этим общий надзор, зашел в палатку, где находилась Сее. Однако внутри он пробыл недолго; а когда вышел, то пересек поляну и вошел в одну из двух других палаток, в которую его люди тем временем занесли стулья, стол и койку. Мебель была в сложенном виде, в чехлах, которые они затем отнесли в третью палатку.

Калас, однако, по-прежнему пристально смотрел на платку, где находилась Сее.

– Они, возможно, взялись за нее прямо сейчас! – прорычал он.

– Я так не думаю, – сказал Хэл. – Я полагаю, что Лю зашел туда к ней только для того, чтобы увидеть, станет ли она отвечать на его вопросы, но всерьез этого не ожидал. Так и произошло; и он пока что оставил ее там связанной.

– Это только твое предположение, – упрямо заявил Калас. – А я знаю, какие подонки служат в этой части!

– Я тебе верю, – сказал Хэл, – но я также считаю, что они не посмеют сделать что-либо без приказа командира – насколько я представляю его себе по твоему рассказу. И он не захочет, чтобы кто-нибудь из них прикоснулся к Сее, – во всяком случае, пока что.

– А другие предположения? – спросил Калас.

– Их у меня нет. Взгляни сам туда вниз, – ответил ему Хэл. – Если бы он захотел подвергнуть Сее пыткам, то, очевидно, решил бы это сделать в Порфире, на базе. У них там, несомненно, есть приспособления для этого…

– Это верно, – пробормотал Калас.

– Но там будут находиться его командиры, которые не только могут отнять у него право распоряжаться этим, – сказал Хэл, – но и присвоить себе все заслуги за поимку известной всем дикой девочки. Возможно, к тому же, что у Лю достаточно низкое мнение о своих командирах.

Калас кивнул.

– Ты имеешь в виду, что у него есть к тому основания? – спросил Хэл.

– Если только с тех пор, как я был среди них, там не появился кто-нибудь поумнее, – отозвался Калас. – Все остальные – вплоть до коменданта – из тех, кто предпочитает появиться у себя за столом в одиннадцать утра, подписать полдюжины бумаг, а потом отправиться обедать и не появляться до завтрашнего дня. Ты прав – распоряжается всем он один.

– Да, – согласился Хэл, – и он сможет похвастаться еще большим успехом – которого никто из его командиров не сможет у него отнять – если он вернется, схватив не только девочку, но еще столько бродяг и преступников, сколько ему удастся. Взгляни туда вниз, как я тебе говорил. Разве эти две палатки и уничтоженные деревья не показывают, что он собирается оставаться здесь, по крайней мере, на день или на два?

– Да, – несколько неохотно согласился Калас.

– Тогда есть основания предположить, – сказал Хэл, – что его замыслы с самого начала не ограничивались поимкой Сее. Он совершенно уверен, что она знает, кто еще живет здесь поблизости, и захочет с ее помощью обнаружить их.

Их взгляды встретились.

– Ты имеешь в виду, что он знает о Гильдии Придела?

– По крайней мере, догадывается о ее существований – кивнул Хэл. – Он, возможно, смог получить какую-то информацию от горожан, которых допрашивал; и этого хватило для того, чтобы, по крайней мере, начать подозревать, что здесь обосновалось некое сообщество свободных экзотов. Именно поэтому он вовсе не будет спешить обратно в бараки; и именно поэтому он не станет причинять Сее вреда – по крайней мере, сначала. Он может даже попробовать подружиться с ней.

– Удачи ему! – Калас откашлялся и выразительно сплюнул в пропасть перед ним. – Если она не хотела отвечать, когда с ней пытался говорить Артур, и едва отвечала Онет, Лю, конечно же, сумеет с ней подружиться. Но все равно пока это – только твои предположения.

– Старик, – спросил Хэл, поворачиваясь к тому, – что думаешь ты?

– Я думаю, что ты, вероятно прав, – мягко сказал Старик. Калас также повернулся, чтобы видеть его седобородое худое лицо. – Девочка ему понадобится в нормальном состоянии – чтобы она привела их к остальным, кто находится здесь; а если у него вообще есть опыт обращения с пленниками, то он знает, что она скорее захочет помогать ему, если будет считать, что он не собирается причинить им вред. Я бы предположил, что он – по крайней мере сначала – будет обращаться с ней настолько возможно хорошо; и в то же самое время сделает так, чтобы она не смогла убежать. Он также попробует создать у нее впечатление, что найти других для него только вопрос времени – независимо от того, поможет она ему или нет. А его кажущаяся неспешность должна помочь убедить Сее в этом.

Как обычно, когда Старик что-либо говорил вообще, члены Гильдии имели привычку внимательно его слушать. Калас так и делал. Когда Старик снова умолк, он кивнул.

– Верно. Так оно и есть. Но что произойдет, если она все-таки не станет ему отвечать? Рано или поздно у него кончится терпение.

– Нам придется наблюдать за ними, ждать и надеяться на возможность предпринять какие-то шаги в связи с этим – без риска того, что солдаты обнаружат Гильдию, – сказал Хэл. – Я не думаю, что у нас есть другой выбор. А вы?

После долгой паузы Калас еще раз медленно покачал головой и снова стал следить за экранами. Теперь он напоминал волка у кроличьей норы.

Было уже за полдень, когда он внезапно крикнул:

– Господи, они его поймали!

Было излишне спрашивать, кто этот «он». Схватить там внизу они могли только Артура. В первую очередь, Артура и ведших его двух солдат должны были увидеть Мисси или Хадна; но им, наверное, помешали деревья.

– Непохоже, чтобы ему сильно досталось, – продолжал Калас. – Можно было бы подумать, что человек, который смог перекатить этот валун туда и обратно, будет решительнее сопротивляться.

– Он невооружен, – отозвался Хэл. – Что бы сделал ты, увидев перед собой игольное ружье – а они есть у обоих солдат, которые ведут Артура?

Наступила пауза.

– Ты прав, – сказал Калас, хотя и с неохотой.

Артур явно обдуманно выбрал одежду, в которой спустился с уступа. На нем были зеленые шорты и рубашка, а также ботинки грубой кожи светло-коричневого цвета. Его нелегко было бы обнаружить в лесу – если бы только он оставался на месте. Однако Хэл полагал, что Артур едва ли что-то знает о том, как скрытно передвигаться в подобном лесу.

Сее, с другой стороны, могла бы научить этому любого. Если бы не тепловые датчики или какие-то другие приспособления, которыми пользовались солдаты, Хэл готов был держать пари, что она могла весь день крутиться вокруг и никто бы ее не обнаружил.

Когда на поляне появился Артур с конвоирами, один из десятка солдат, остававшихся в лагере, нырнул в палатку, где находился Лю. Тот сразу же вышел, и к нему подвели Артура.

Они стояли, глядя друг на друга. На экране было видно, что они о чем-то разговаривают. За последние несколько лет Хэлу редко приходилось читать по губам; к тому же он не мог целиком видеть их лица. Поэтому не мог разобрать, о чем шла речь, да и беседа продолжалась лишь несколько минут.

Разговор закончил Лю. Он резко повернулся и пошел в свою палатку. Двое конвоиров, очевидно, получили от него приказание. Они отвели Артура к одному из уцелевших деревьев и привязали в стоячем положении к стволу спиной – туго, так что он не мог и пошевелиться, и, на взгляд Хэла, чересчур старательно примотав тело Артура к стволу.

– А что теперь? – спросил Калас.

– Я полагаю, – сказал Старик своим мягким голосом, – что офицер решил оставить его там, пока не придумает, что с ним делать.

– А как вы думаете, Артур знает, что они схватили Сее? – спросил Калас, переводя взгляд со Старика на Хэла и обратно.

Старик ничего не сказал.

– Я так не думаю, – ответил Хэл, – Лю, вероятно, собирается внезапно сообщить им друг о друге – когда потрясение от этого известия будет для него наиболее выгодным.

Может быть, Лю собирался это сделать; но в любом случае он, казалось, не спешил. Процион зашел, и в небе появились звезды. Лес теперь представлял из себя одно темное, таинственное пятно – за исключением двух маленьких участков. Одним был конец дороги, там по-прежнему находились ярко освещенные транспортеры. Другим – поляна, на которой все еще стоял привязанный к дереву Артур. Из другой палатки в палатку Лю отнесли несколько подносов с едой. Прошел примерно час, и наконец Лю вышел.

Орк поспешил к нему и что-то сказал. Затем он направился к палатке, где держали Сее, и снова появился через несколько минут в сопровождении двух солдат, которые вели между собой девочку. Руки Сее были связаны за спиной.

Она не делала попытки идти самостоятельно. Ее колени были согнуты, и солдатам пришлось буквально нести ее к другому оставшемуся дереву. Там ее привязали в том же положении, что и Артура. Вскоре она разогнула колени и перенесла вес тела на ноги.

На ее лице было то безразличное выражение, которое у ребенка может обозначать все что угодно – от крайнего ужаса до полного непонимания происходящего. Ее взгляд последовал за Орком, когда тот подошел к Лю, чтобы что-то сказать ему.

Лю и Орк направились к Сее. Позади них, в центре поляны, горел большой костер. Это нельзя было счесть излишним. На такой высоте ночи были прохладными – однако не настолько, чтобы имело смысл разжигать такой большой огонь. Сее явно привыкла к ночным температурам, поскольку ходила нагишом.

Она по-прежнему была обнажена; более того, с нее сняли ее пояс из лозы со стручком на нем. Но, как Хэл заметил, когда они с Амандой впервые увидели Сее, ее нагота была настолько естественной и неосознанной, что неестественной казалась одежда на людях вокруг. Выражение ее лица осталось безразличным, когда эти двое подошли к ней, и Лю что-то ей сказал. Хэла чрезвычайно огорчало, что он не может по движениям губ офицера и его подчиненных определить хотя бы одно слово из сказанного ими.

Так или иначе, Сее не отвечала. Только теперь она пристально смотрела на Лю, а не на Орка – тем совершенно непостижимым, всевидящим открытым взглядом, на который способны лишь дети.

Губы Лю снова задвигались, а лицо сделалось жестким. Губы Сее по-прежнему были неподвижны, а выражение Лю не изменилось. Он взглянул на Орка, стоявшего рядом, и тот что-то сказал.

– Я думаю, – неожиданно произнес Старик, – что он попросил того подтвердить, что она на самом деле умеет говорить и понимает бейсик.

Хэл внезапно заглянул в карие глаза Старика.

– Ты читаешь по губам? – спросил он, едва ли не резко. Тот покачал головой.

– Нет, – ответил он, – я только догадываюсь. Но я думаю, что эта догадка близка к истине. И я думаю, что этот Орк напоминает ему, что девочке было не меньше шести лет, когда погибли ее родители.