Глава 4

Хэл почти беспомощно уставился на Рух.

– Нет, – произнес он. – Нет, конечно же, это не значит, что Иных невозможно остановить; а только то, что я не могу это сделать – тем способом, на который я надеялся. Моя неудача не касается вас.

– Ты есмь, – сказала Рух. Гора оставалось непоколебимой. – И да не будет достойным тебя пребывать в унынии и смятении духа.

– Я мог бы продолжать попытки до бесконечности, – ответил Хэл, – но для всех нас, находящихся под фазовым щитом, будет лучше, если мы посмотрим фактам в лицо, и я прекращу это. Именно сейчас.

– Но почему? – воскликнула Аджела.

– Потому что я вот уже в течение года пытаюсь сделать последний шаг, и мне это не удается. Аджела, ты же понимаешь принцип действия памяти Абсолютной Энциклопедии. Но ты, Рух – он обратился к другой женщине. – что тебе об этом известно?

– Можно сказать, ничего, – спокойно ответила Рух. – Какое-то представление у меня уже сложилось. Но по существу я не знаю ничего.

– Так вот, я хочу, чтобы ты разбиралась в этом не хуже Аджелы, – пояснил Хэл, – Постараюсь быть кратким. Память Энциклопедии практически бездонна. Она уже содержит все доступные человеку знания. И теоретически могла бы вместить во много раз больше – но никто не располагает сведениями сколько именно. Дело в том, что эта память, как и фазовые сдвиги, которые мы используем, чтобы перемещаться меж звездами, и фазовый щит, теперь защищающий Землю (не говоря уже о том, что находился над элементом достижения результата Энциклопедией в течение двадцати лет), – продукт фазовой механики.

– Я ничего не знаю о фазовой механике, – отозвалась Рух.

– Никто еще не может похвастаться, что разбирается в ней до конца – даже наш Джимус Уолтерс, – успокоил ее Хэл. – Ты с ним знакома?

– Глава отдела технических исследований в Энциклопедии, – ответила Рух.

– А ты имеешь представление об этом хранилище знаний – там, внизу, в контрольной секции? – спросил Хэл.

– Да, – кивнула Рух, – оно похоже на множество раскаленных докрасна стальных проволок. И сотрудники отдела даже попытались что-то рассказать мне о них, но я так почти ничего и не поняла.

– В сущности, – сказал Хэл, – это не сами знания, а так называемые метки, которыми обозначается каждый фрагмент информации, хранящейся в Энциклопедии. Объем самой информации может быть сравним с целой полкой толстых справочников и даже большим; но сами метки лишь крошечные звенья в цепочках знаний, которые и выглядят как проволоки на экране дисплея.

– Да, – согласилась Рух, – я помню, что об этом мне рассказали.

– И ты знаешь, о необычайном даре Тама – он мог в определенной степени прочитать эту информацию? Лишь взглянув на это изображение.

– Да. – Рух нахмурилась. – А еще говорят, он обнаружил доказательства того, что по крайней мере двое из посетителей, ученые с Земли, оказались шпионами Блейза? В те времена, когда Энциклопедия была открыта для специалистов со всех миров?

Хэл кивнул.

– Верно. Благодаря незначительным отличиям в позициях меток Там определил, что хранилище памяти систематически просматривали, проявляя интерес к широким областям знаний – причем так, как это не стал бы делать ни один ученый. Но если бы ты оказалась там и спросила его, вряд ли он бы сказал тебе, какие именно данные они искали. Он мог прочитать изображение, но не саму информацию; и несмотря на трехлетние попытки, я тоже не в состоянии это сделать.

Он пристально посмотрел на Рух.

– Тебе понятно? Словно каждый из томов энциклопедии заперт на замок, и ты не можешь заглянуть в него.

– А, – сказала Рух. Она оценивающе посмотрела на него. – Значит, Там мог видеть, но не читать? А ты?

– Я продвинулся лишь немногим дальше, – ответил Хэл. – За два года я достиг того, что могу удержать в памяти изображение памяти Энциклопедии – после того как видел его в последний раз. Но сама информация по-прежнему скрыта от меня.

– А теперь мне непонятно, – Аджела, наклонилась над столом, пристально вглядываясь в Хэла. – Зачем тебе нужно что-то большее, чем это? Почему бы не успокоиться на достигнутом?

Хэл повернулся к ней.

– Потому что для того, чтобы создать что-нибудь – скажем, великое художественное полотно, необходимы две вещи. Замысел – и в этом-то заключается творческий дар художника – и умение работать с кистью и краскам – всего лишь ремесленный навык. Одно дело – вообразить себе нечто великое. И совсем другое – плод воображения стал картиной.

Ему показалось, что Аджела нахмурилась.

– Послушай, – сказал он, – ты могла бы сказать себе: «Мне хотелось бы иметь замок». Но чтобы построить этот замок тебе понадобилось бы очень знать многое. Если намереваешься войти в созидательную вселенную, то необходимо создать там сначала некую среду обитания для себя. Чтобы сделать это, тебе понадобится знать все о почве, которая будет у тебя под ногами.

– Тогда я понимаю, – кивнула Рух. – Так вот почему тебе нужно получать сведения непосредственно?

– Мне пришлось бы ее развить, – ответил Хэл. – Другой возможности нет.

– В сущности, – голос Аджелы звучал резче, чем обычно, – ты надеялся войти в Созидательную Вселенную и использовать там информацию, хранящуюся в Абсолютной Энциклопедии, – неким образом применив фазовую механику, с помощью лишь собственного мозга?

Хэл, чуть помедлив, кивнул.

– Хорошо. Теперь я понимаю серьезность проблемы. Но почему ты сдаешься сейчас? – воскликнула Рух. – Почему именно в этот момент?

– Потому что я полагаю, что чем скорее я покину вас, тем лучше.

– Что заставляет тебя так думать? – Спросила Аджела еще более резким тоном.

Хэл ответил не сразу. На удивление трудным оказался этот разговор.

– Я надеюсь, что с моим уходом исчезнет то давление, которое я прилагал, чтобы уравновесить влияние Блейза на исторические силы, и внезапно появившийся вакуум заставит эти силы действовать скорее против него, чем против нас. В результате мы, возможно в конце концов и одержим победу – но каким-то иным способом.

– А что собираешься делать ты? – Голос Рух внезапно смягчился. Хэл сумрачно улыбнулся.

– Возьму себе новое имя – возможно, в последний раз. Поступлю на военную службу на Земле – сейчас объявили набор. Все, что угодно – лишь бы избавиться от этого постоянного чувства разлада с самим собой, ощущая себя главной силой. Я мог бы, вероятно, оказаться полезным на одном из новых военных кораблей.

– Не престало тебе искать смерти, – сказала Рух, – это грех перед лицом Господа.

– Думаю, так я мог бы исправить ошибку, которую сделал, попытавшись влиять на исторические силы, – ответил Хэл.

– Это вовсе не ответ, – произнесла Аджела чуть ли не раздраженным тоном, совершенно не свойственным экзотам. Да, подумал Хэл, усталость все-таки дает о себе знать. – Искать оправдания в чем-то, чье действие, похоже, полностью понимаешь только ты сам!

– Я никогда не утверждал, что полностью разбираюсь в действии исторических сил, – Хэл задумчиво смотрел на нее. – И едва ли это будет кому-либо доступно сделать – по крайней мере в обозримом будущем. Ведь в каждом случае следует принимать во внимание слишком много факторов. Но я думал, что тебе, Аджела, во всяком случае, удалось понять мои поступки.

– Я тоже так считала, – ответила она, – но явно ошибалась. Ты говорил об этом много раз и пытался объяснить их действие. Посмотрим, что я смогу вспомнить. Примерно так: «Ход истории определен совокупным результатом всех решений, которые являются итогом, действий всех людей, живущих в данное время. Раньше полагали, что решения принимают лишь несколько людей. Теперь же мы понимаем, что на этих людей влияют их окружение, а на тех, в свою очередь, еще большее количество людей, – так что в итоге каждый человек может оказывать влияние на принимаемые решения; а значит, и на ход истории. Чем глубже мы погружаемся в историю, тем медленнее, как мы заметим, будет проявляться влияние этой массы заинтересованных людей.

– Последнее утверждение весьма важно, – уточнил Хэл. – В предыдущих столетиях людям часто требовалось очень много времени для того, чтобы изменить ход истории, хотя в конце концов это всегда происходило. Различие между тем временем, и нынешним состоит в коммуникациях. Существующие средства коммуникации дают взглядам и действиям масс возможность почти немедленно проявиться в цепочках людских взаимодействий. В ту самую минуту, когда я навсегда покину Энциклопедию, и это станет известным всем мирам, взгляды всех людей изменятся, и результат этих изменений очень быстро сделается заметным. Как я и говорил, мой уход создаст вакуум среди противников Блейза; и инстинктивная инерция исторических сил должна заставить совокупный импульс человечества действовать против него и за нас.

– Как? – спросила Аджела.

– Вы знаете, в чем состояла моя цель, когда я был Доналом, – ответил Хэл. – Я пытался подтолкнуть человечество к тому, чтобы в нем возросло инстинктивное чувство ответственности. По-видимому, мое последнее усилие – попытка найти доступ в Созидательную Вселенную – оказалось слишком однонаправленным. Исторические силы отреагировали, создав нечто новое, чему не могла противостоять ни одна из социальных групп – Иных, обладающих способностью исподволь влиять на любую политическую структуру. Они отвергают ответственность, выбирая инстинктивное повиновение.

Хэл остановился, внезапно засомневавшись, понятными ли оказались его объяснения.

– И в результате? – отозвалась Рух.

– И в результате получили нынешнюю ситуацию: Блейз возглавляет противостоящую нам группировку, а я до сегодняшнего дня руководил нашей.

– Я по-прежнему хочу услышать, – Аджела на этот раз была более сдержана, – причем тут твоя капитуляция и желание, по словам Рух, отправиться на поиски смерти.

– Это устраняет меня как движущую силу нашей стороны, – ответил Хэл. – И дает Блейзу и Иным слишком большое преимущество. Таким образом – как я и сказал несколько минут тому назад, именно он будет нарушать баланс сил в свою пользу; и эти силы начнут действовать против него.

– И что произойдет? – поинтересовалась Аджела.

– Я не знаю, – ответил Хэл. – Если начать оценивать ситуацию в первую очередь следует посмотреть, как влияет мой уход на мое непосредственное окружение. Затем представить влияние вашей реакции на более широкую группу людей вокруг вас, и так далее, и так далее – вплоть до ответной реакции; и в конце концов придется принять во внимание все человечество.

– А о Таме ты позабыл? – прервала его Рух. – Все эти годы он был как Симеон, тот самый, о ком говорится в Евангелии от Луки. Ты знаешь его историю?

– Да, – Хэл мысленно представил себе открытую страницу с евангельским текстом.

– Я не знаю! – воскликнула Аджела. – Расскажи ее мне.

Рух повернулась к Аджеле, но Хэл понимал, что ее слова прежде всего обращены к нему.

– «…Тогда, – начала Рух настолько уверенно, словно читала раскрытую перед ней книгу, – был человек в Иерусалиме, именем Симеон. Он был муж праведный и благочестивый, чающий утешения Израилева; и Дух Святый был на нем. Ему было предсказано Духом Святым, что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господа.

И пришел он по вдохновению в храм. И когда родители принесли Младенца Иисуса, чтобы совершить над ним законный обряд, он взял его на руки, благословил Бога и сказал: “Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром; Ибо видели очи мои спасение Твое”».

Рух остановилась, и Аджела снова продолжила пристально вглядываться в Хэла.

– Если ты теперь сдашься, Хэл, – произнесла Рух, – что будет с Тамом, он ведь всю жизнь ждал, когда ты осуществишь то обещание, которое он увидел в тебе? – Хэл ощущал боль в ее словах так, как будто она была его собственной.

– Я прекрасно понимаю, – резко отозвался он. – Но прежде всего важна судьба человечества; а для него единственная надежда – насколько я понимаю – в том, чтобы я перестал быть частью уравнения. Я должен уйти; и предоставить историческим силам естественным путем вести нас к тому, чего не мог достичь я сам. Эти силы с самого начала вели человечество вперед и вверх. Лишь мое самомнение убеждало меня в том, что я способствую этому движению.

– Но что станет с ним, когда он узнает о твоем уходе? – с горячностью спросила Аджела. – Что станет с ним, я тебя спрашиваю?

– Пусть он… – слова давались Хэлу нелегко, но он был вынужден произнести их. – Пусть он продолжает думать, что я не оставил попыток… до конца. Так будет лучше для него; а мой уход неизбежен. Я вынужден еще раз повторить: если я и в самом деле не устранюсь, давление на исторические силы не изменится. Рух…

Он повернулся к ней.

– Теперь ты понимаешь меня, не так ли? Все, что можно сделать – это позволить мне уйти; а надежда…

Но, к его удивлению, Рух больше не слушала его. Ее взгляд был устремлен на экран, в крышке стола.

– Над щитом – очень маленький корабль пытается проникнуть внутрь, – сказала она Аджеле таким тоном, будто Хэла вообще нет с ними.

– В самом деле? – Аджела взглянула на экран, находившийся перед ней, и ее пальцы забегали по пульту управления.

– Вспомните наш разговор о том, – Хэл попытался вернуть их к обсуждению стоявшей перед ними проблемы, – что человечество в чем-то походит на единый организм, правда состоящий из множества независимых частей, – точно так же, как улей пчел или колонию муравьев можно рассматривать как отдельного индивида…

Но они не слушали. Тогда Хэл тоже обратился к экрану и увидел, что в центре его движется корабль, который выглядел как мошка по сравнению с патрульными кораблями противника. Его пилот совершал небольшие фазовые сдвиги, явно пытаясь уйти из окружения, а также проскочить сквозь щит.

И вот ему удалось это сделать. Немедленно рядом с ним оказались корабли дорсайцев.

Его преследователи даже не попытались проскочить сквозь щит, преследуя его. Вероятно, подумал Хэл, у них был приказ ни в коем случае так не поступать; но если бы они это и сделали, то были бы с легкостью уничтожены превосходящими их по всем параметрам кораблями дорсайцев с их более умелыми экипажами.

Послышался мелодичный сигнал.

– Извините за то, что прерываю ваше совещание, Аджела, – произнес мужской голос. – Но этот корабль просит, чтобы ему разрешили войти внутрь Энциклопедии, а ты оставила распоряжения, что…

– Он сможет поместиться в одном из шлюзов? – поинтересовалась Аджела.

– Да, – ответил голос.

Хэл знал, что шлюзы Энциклопедии предназначались для челноков, которые перевозили людей с поверхности Земли и обратно – или на другие корабли. Для обычного военного корабля их размеры были слишком малы.

– Хорошо, – сказала Аджела. – Я разрешаю ему войти внутрь.

И почти сразу возобновила прерванный разговор.

– Хэл, я хочу, чтобы ты отложил это решение об уходе – по крайней мере на несколько дней. Я ждала этот корабль. Если ты не возражаешь, я хочу поговорить с пилотом наедине. Возможно, у него есть информация, которая может повлиять на ход твоих мыслей, так что выйди. Рух, подожди минутку, хорошо? Я хочу сказать тебе еще кое-что.

Хэл удивленно взглянул на нее. Аджела не просто попросила подождать несколько дней – она, в сущности, приказала ему это сделать. Такое поведение было не только совершенно несвойственно экзотам, но прежде всего отличалось и от ее собственного. К тому же как его заместитель она не обладала никакими полномочиями приказывать ему делать или не делать что-либо. Однако Хэл знал, что фактически управляет Энциклопедией Аджела, а сам он почти этим не занимается. Аджеле не составит труда оставить его здесь – по крайней мере на некоторое время, – отказывая в транспорте для спуска на Землю; но мысль, что ситуация может дойти до этого, показалась ему смешной.

Однако он, конечно же, подождет – столько, сколько она захочет. Но, разумеется, срок должен быть реальным. И все же свое желание она выразила странно. Причиной тому, должно быть, ее крайняя усталость. Настолько же странным было и то, что она решила совершенно не посвящать его в свои дела, касающиеся пилота только что прилетевшего корабля. Почти наверняка он был одним из тех, кто добровольно отправился шпионом на один из Молодых Миров. Хотя доставленные им сведения могут иметь отношение к решению Хэла уйти… однако беспокоиться сейчас об этом смысла не было.

– Да, конечно, – кивнул он.

Хэл поднялся; выйдя из кабинета, он снова направился в свои комнаты. В любом случае ему надо было сделать еще одну вещь, хотя трудно было сказать, принесет ли это какую-то пользу. Записать, а потом занести в память Энциклопедии все свои предположения относительно Созидательной Вселенной и возможных способов в нее попасть.

Он включит в отчет все те способы, которые испробовал он сам, потерпев, однако, неудачу. Это сможет уберечь того, кто когда-нибудь снова попытается это совершить от напрасной траты сил. Когда за ним закрывалась дверь, ни Аджела, ни Рух даже не подняли головы от экранов.

Глава 5

Аманда оказалась в Солнечной системе за пять фазовых сдвигов – притом что любому не-дорсайцу понадобилось бы десять. Да и сама она предпочла бы ограничиться семью, если бы не требовалось спешить. Последний сдвиг перенес ее в гравитационную тень Юпитера – здесь корабль вряд ли обнаружат приборы кораблей, осаждающих Землю. Можно более и менее изучить ситуацию.

Рядом со сверкающей белой сферой фазового щита Земли находилось гораздо больше, в сравнении с последним посещением Амандой Земли, вражеских кораблей.

Подобного следовало ожидать. Но Аманда похолодела, глядя на эту картину, так как обладала странной способностью временами видеть или ощущать то, что произойдет или могло бы произойти.

Сейчас ей представилось нечто вроде огромной приливной волны, готовой обрушиться на безмятежно дремавшую Землю по приказу маленькой, но всемогущей группы высокоинтеллектуальных, эгоистичных мужчин и женщин, под руководством Блейза Аренса.

Но до этого все же оставалось какое-то время. А пока вражеские корабли закрывали остальным доступ к сфере, поверхности которой они не отваживались коснуться. Рассматривая их на обзорном экране корабля, Аманда заметила, что они были разделены на эскадрильи по шесть кораблей, и каждая патрулировала свой сектор. Поверхность сферы практически полностью контролировалась ими, за исключением углов секторов, так как при резком повороте требовался весьма незначительный фазовый сдвиг. И дело было не в том, что расчет или осуществление такого сдвига представляли какую-то трудность. Но каждый раз корабль, совершавший его, мог пропасть – с вероятностью в одну миллионную, фазовый сдвиг основывался на принципе неопределенности Вернера Карла Гейзенберга, суть которого сводилась к тому, что в любой момент можно знать или положение, или скорость частицы – но не то и другое одновременно.

В начале двадцать первого века обойти налагаемое скоростью света ограничение, из-за которого до тех пор считали, что межзвездные путешествия окажутся настолько медленными, что их нельзя будет практически осуществить. Человечество в очередной раз нашло окольный путь решения проблемы – вместо того чтобы ломиться напролом. Космические корабли не то чтобы перемещались посредством фазового сдвига, а, скорее, просто исчезали в какой-то определенной позиции, а затем возникали в новой.

Единственный недостаток состоял в том, что при огромном количестве таких сдвигов корабли иногда могли не появиться в точке назначения и таким образом оказывались раздробленными.

История свидетельствует, что именно так нашел свой конец Донал Грим.

При попытке пройти сквозь фазовый щит каким-либо иным способом, такой результат оказывался неизбежным. В остальных случаях шансы попасть в нужную точку были очень хорошими – но не идеальными.

Вероятность неудачи, равная одной миллионной невелика; но командиры осаждавших Землю космических кораблей не хотели лишний раз идти даже на такой риск и огибали углы патрулируемого ими сектора, чтобы не делать дополнительный сдвиг.

Таким образом, эти участки охранялись неважно. Аманда сделала некоторые вычисления, а затем перешла к серии намеченных ею сдвигов.

Первый из них перенес ее в точку за тысячу километров от щита, непосредственно над Южным полюсом Земли. Точка находилась достаточно далеко, и кораблям противника трудно было предугадать, где ее корабль окажется после следующего сдвига. Затем она стремительно переместилась к Северному полюсу.

Там Аманда помедлила несколько секунд, чтобы выбрать, куда отправиться на этот раз. И внезапно появилась над экватором, в незащищенном углу сектора. Теперь оставалось лишь задать уже подготовленную команду прохода сквозь щит.

Оказавшись внутри сферы, она остановила корабль и сразу отключила защитные устройства. Такая поспешность оказалась кстати, потому что эскадрилья дорсайцев – восемь огромных крейсеров – тут же окружила ее.

Замигал индикатор переговорного устройства, находившийся на контрольной панели. Аманда нажала кнопку, и на засветившемся экране появилось незнакомое ей лицо дорсайки – женщина не первой молодости восточного типа с высокими изогнутыми бровями.

– Аманда Морган, – сказала она, – нам сообщили о вашем визите. Не шевелитесь, мы сверим рисунок сетчатки… Хорошо. Можете следовать дальше. Я – Ли Данжун. Вы никогда не встречались со мной, но я знаю вас по фотографиям, и мне известна ваша репутация.

– Я польщена тем, что вы узнали меня после стольких лет, проведенных вами здесь, – ответила Аманда.

Ли Данжун улыбнулась ей.

– Возможно, никто из нас больше никогда так и не увидит свой дом. Но мы остаемся дорсайцами. Так же как и вы – одна из Серых Капитанов.

– Тем не менее, – отозвалась Аманда, – спасибо.

– И я польщена… – Женщина на мгновение отвернулась от экрана. – Мы только что получили от командира дивизиона подтверждение, что вы можете продолжать путь. Удачи вам, Аманда Морган.

– И вам, – ответила Аманда.

Крейсеры исчезли так же внезапно, как и появились. Аманда направила корабль на северо-восток; через некоторое время на экране контрольной панели появилось и стало расти изображение окутанной туманом сферы, похожей на миниатюрное подобие Земли, покрытой фазовым щитом. Аманда была уже близко от этой сферы, когда открылся металлический люк, чтобы впустить ее корабль внутрь.

И тут понадобился весь опыт Аманды в управлении кораблем – люк оказался слишком узким.

Но ей удалось это сделать, и она, сидя в кресле перед пультом управления, откинулась назад и впервые за несколько дней расслабилась. Из динамика донесся голос Аджелы.

– Это я, Аджела. Зайди ко мне в кабинет, как только сможешь. Просто следуй до конца по коридору, который находится за дверью. Рух со мной. Мы одни.

Аманда мысленно кивнула.

Она поднялась, открыла замок входного люка и шагнула вперед, навстречу ярким огням тамбура и опасностям. Аманда никогда не бывала здесь прежде, но хорошо представляла себе внутренний план Энциклопедии.

За тамбуром начинался узкий коридор, устланный синим ковром. Коридор выглядел чрезвычайно коротким – правда, ей было известно, что расстояния внутри Энциклопедии не только изменялись, но иногда бывали и обманчивыми. Приблизительно в двадцати метрах от нее находилась дверь. Аманда подошла к ней, открыла, не потрудившись назвать свое имя переговорному устройству, и шагнула внутрь.

– Здравствуйте, – она улыбнулась двум женщинам, сидевшим у стола в дальнем конце комнаты. – Пожалуй, нам пора познакомиться. Я – Аманда Морган.

Глава 6

– Садитесь – предложила Аджела, разглядывая высокую, удивительно молодо выглядящую женщину с настолько светлыми волосами, что они казались почти белыми. – Здесь есть один человек, который ждет вас.

Когда Аманда отошла от двери, которая давала некоторое представление о ее росте, он перестал бросаться в глаза. Длина ее рук, ног и туловища, а также ширина плеч настолько соответствовали ее росту, что он становился заметным только в сравнении с чем-либо. В этом, подумала Аджела, она походила на Хэла. Вы не чувствовали, насколько он высок, пока рядом с ним не оказывался кто-нибудь обычного роста.

Особенное внимание Аджелы привлекла легкость движений Аманды. Она могла бы сойти за девушку, которой нет и двадцати. Однако Аджела знала, что Аманда была старше Хэла и, возможно, также старше Рух или ее самой; впрочем, им обеим еще не было тридцати.

Но не только ее классическая красота, удивительные бирюзовые глаза, необычный рост привлекали внимание окружающих. В ней ощущалась сила.

Это качество невозможно было объяснить словами. Аджеле, пожалуй, никогда не приходилось наблюдать подобное в людях. Как ни странно, хотя можно было бы сравнить с тем чувством, что она испытывала, находясь рядом с Хэлом. Та сердечность, с которой он относился к людям, напоминала тепло от горящего огня.

А что касается Аманды, Аджела могла бы сказать лишь одно – эта женщина напоминает ей о мощи и четкости белых линий ионической колонны.

Аманда же нашла, что Рух и Аджела именно таковы, какими она представляла их себе по описаниям Хэла. Она и сама давно хотела встретиться с ними, – прежде всего потому, что было очевидно, насколько обе они много значат для Хэла и как он глубоко привязан к ним обеим.

Не то чтобы она опасалась борьбы с ними за любовь Хэла. Она была Третья Аманда за восемь поколений Морганов; и Вторая Аманда тщательно занималась ее воспитанием – пока она не стала выделяться из множества других, подобно королеве.

Таким образом, на ее долю выпало оказаться последней и самой сильной. И она была именно такой – все равно, с Хэлом или без него. Но она любила его.

Однако теперь, увидев Рух и Аджелу, Аманда поняла, что они ей понравятся; и она понравится им – хотя, наверняка, Аджеле не сразу. В каждой из этих сильных женщин было нечто королевское. К тому же, у Аджелы теперь имелся опыт обладания огромной властью.

Если говорить о Рух, то Аманда знала, что эта женщина, от рождения обладает необычайной силой духа. Рух называла ее «Верой». Кроме того, Рух чаще, чем Аджела, встречалась со смертью и потому знала цену жизни. Подобно Аманде, она была воительницей – хотя жила в мире и проповедовала его. Эту общую черту они с Амандой заметили друг в друге с первого взгляда.