И вдруг Клер поняла, что если не наденет что-то теплое, то просто умрет от холода в своей легкой хлопчатобумажной ночной рубашке.

Она открыла обе дверцы гардероба и нырнула туда в поисках чего-нибудь теплого. Там была детская и мужская одежда и много женских платьев, которые, должно быть, весили добрых двести пятьдесят фунтов. Сзади, у стенки гардероба, она обнаружила амазонку. Хорошая прогулка верхом, конечно, согрела бы ее, подумала девушка. Костюм этот выглядел довольно странно: мужские рукава, высокая талия, пояс. К тому же он был короток Клер. Но он был шерстяной и довольно плотно прилегал к телу.

Ящики гардероба были полны пожелтевшего белья, но Клер выбрала кое-что, чтобы надеть под плотное шерстяное платье. Там же она нашла несколько пар вязаных чулок.

— Теперь башмаки, — пробормотала она. Ей начинали нравиться эти поиски. Она любила наряжаться в платья матери, когда была маленькой, вот и теперь она занималась чем-то похожим. Она нашла пару высоких остроносых башмаков из черной кожи на пуговицах, которые уже начали трескаться от времени.

Закончив наконец одеваться, она посмотрела на себя в старинное зеркало и захихикала. В темной комнате с высоким потолком и стенами, затянутыми красной парчой, она выглядела довольно странно. Выходя из комнаты, Клер заметила еще один шкаф, открыла его и нашла там перчатки и несколько шляп. Она прикрепила к волосам маленькую элегантную шляпку, похожую на миниатюрный цилиндр, лихо сдвинув ее набекрень, надела жесткие кожаные перчатки, которые оказались ей велики, и вышла из комнаты.

Она всегда хорошо ориентировалась и запомнила путь к входной двери через три коридора и два коротких пролета лестницы. Дверь была открыта, и, судя по ржавчине на замке, ее не запирали лет сто, если не больше.

Полагая, что конюшни находятся позади дома, Клер пошла в этом направлении. Десять минут спустя она все еще пыталась добраться до угла дома. Даже в перчатках у нее мерзли руки. Она терла их, пытаясь согреть, и боялась отморозить ноги. Клер потребовалось около получаса, чтобы дойти до конюшни, «Мне сейчас, пожалуй, впору искать ванную», — подумала девушка, подходя к дверям.

Начинало светать. В конюшне горел фонарь и слышались голоса.

Молодой человек, выходивший из конюшни, чуть не столкнулся с Клер и посмотрел на нее так, как будто увидел привидение. В своем странном одеянии Клер действительно напоминала призрак.

— Здравствуйте, — обратилась она к нему. — Можно мне взять лошадь?

Незнакомец лишь молча кивнул головой и направился обратно в конюшню. Через минуту оттуда вышел человек постарше и спросил ее, какое седло ей нужно, мужское или дамское, и умеет ли она ездить верхом.

— Умею, мне все равно, что вы дадите, — самоуверенно заявила Клер.

Она стояла на мощеном дворе конюшни и ждала, пока оседлают лошадь. Конюхи один за другим выходили поглазеть на нее. Клер чувствовала себя, как циркачка, приехавшая в город на гастроли. Пару раз она улыбнулась им, потом снова отвернулась.

Наконец к ней подвели лошадь, и старший конюх подставил ей колено, чтобы помочь взобраться в седло. Он оглядел ее критическим взором, но, увидев, как прочно девушка сидит в седле, отступил назад.

— Эта дорога ведет на восток, — сказал он. Клер поблагодарила его и, тронув поводья, повернулась и помахала собравшимся зрителям. Они улыбнулись ей в ответ, а некоторые даже замахали руками.

Выехав со двора конюшни, она пустила лошадь быстрее, не давая ей, однако, перейти на галоп, потому что не знала дороги и боялась крутых поворотов и ветвей деревьев.

Взошло солнце, и Клер ясно различала дорогу. Миновав деревья, Клер выехала на широкую дорогу, проложенную для экипажей, и увидела, что впереди никого нет.

— Ну, пошел, милый, — сказала она скакуну. — Давай согреемся. — Подстегнув коня, она послала его вперед.

Клер как будто хотела выиграть скачки. Она чувствовала себя свободной и счастливой. То, что произошло, было совершенно неожиданно. Из-за деревьев, справа от дороги, вышел человек, как раз когда она поднималась на невысокий холм.

Он шел очень быстро и, очевидно, не слышал стука копыт на утрамбованной дороге.

Лошадь, путник — и больше всего Клер — испугались. Лошадь резко встала, и Клер, не удержавшись в седле, перелетела через ее голову и упала на землю, на левую руку. Лошадь бросилась влево, туда, где виднелся небольшой заболоченный пруд. Человек, пытавшийся защититься от копыт рукой, поспешил к девушке.

— Нет, нет, не меня, — выдохнула Клер, пытаясь приподняться и сесть. — Поймайте лошадь, пока она не провалилась в болото.

Человек остановился на минуту, как бы не понимая, на каком языке она говорит.

— Идите, идите. — Клер рукой указала на лошадь. Пытаясь сесть, она придерживала левую руку правой, потирая ушибленное место. Она увидела, как человек, отбросив палку, бросился к лошади.

Бежал он как-то странно, прихрамывая на правую ногу. Напряженные плечи выдавали боль, с которой давался ему каждый шаг. Клер почувствовала себя виноватой: она заставила старого больного человека ловить лошадь. Но тут резкая боль пронзила ушибленный локоть, и она прижала руку к груди.

Клер заметила, что незнакомец схватил поводья и успокоил животное. Она встала, превозмогая боль, и пошла ему навстречу.

Подойдя ближе, девушка поняла, что с этим человеком что-то неладно. Он смотрел на лошадь, н Клер не могла видеть его глаза, но весь его вид свидетельствовал о серьезной болезни. Кожа на лице была неприятного, желтовато-зеленого цвета.

/ ерцогиня

Мне очень жаль, — начала Клер, — если бы я знала,

что вы… — Она замолчала на полуслове. Что она могла сказать? Что, если бы знала, что смерть уже стучится в его дверь, то никогда не приказала бы ему ловить свою лошадь?

Он уже собирался ответить, но вдруг побледнел, глаза закатились, колени'подогнулись.

Клер с ужасом поняла, что он сейчас потеряет сознание.

— О, сэр, — выдохнула она, но незнакомец уже падал на землю. Клер бросилась к нему, протянув правую руку, чтобы поддержать его, и в этот момент он упал прямо на нее. Клер пошатнулась под тяжестью его тела, прижимая к боку левую руку, которая сильно болела. Она широко расставила ноги, чтобы не потерять равновесия, и оглянулась вокруг — не придет ли кто на помощь. Но рядом лишь лошадь мирно щипала траву.

— Что же мне теперь делать? — произнесла она вслух. Незнакомец висел на ней, руки его безжизненно болтались, а голова уткнулась в ее плечо.

С большим трудом, очень медленно ей удалось опуститься на землю, сначала на одно колено, потом на другое. Она пыталась говорить с ним, даже похлопала по щеке, но, увидев, как изможден этот человек, побоялась его трогать. Это был крупный, высокий, широкоплечий мужчина, так что она не в состоянии была опустить его на землю одной рукой. Наконец ей удалось вытянуть одну ногу, потом другую. Теперь она сидела, а он лежал на ней, уронив голову ей на грудь. Клер молилась, чтобы никто их не увидел. Собрав остаток сил, пользуясь одной рукой, она сумела столкнуть его с себя и уложить на спину.

Задыхаясь от напряжения, Клер несколько раз окликнула его, но он не двигался. Она приложила руку к его шее, чтобы проверить пульс, моля Бога, чтобы он не умер. Он был жив, больше того, казалось, что он пришел в себя после обморока и погрузился в сон.

Клер глубоко вздыхала, сидя рядом с ним. Что же ей делать?! Уйти и оставить его?.. Насколько она знала, в лесах Шотландии водились волки. Она опять посмотрела на незнакомца и увидела, что его бьет озноб. Еще раз вздохнув. Клер осторожно, чтобы не потревожить ушибленную руку, сняла с себя старый шерстяной жакет, набросила его на мужчину и убрала потную прядь волос с его лба. Внимательно вглядевшись в его лицо, она решила, что ему лет пятьдесят-шестьдесят, и, судя по цвету лица, жить ему осталось недолго. Щеки пересекали два глубоких шрама. Какое ужасное событие оставило на его лице такие следы? Она коснулась отметин кончиками пальцев. Его темные волосы были густыми, широкие усы скрывали верхнюю губу.

— Вы, наверное, были довольно хороши собой когда-то, — прошептала Клер, откидывая волосы с его лица. Она внимательно оглядела мужчину еще раз. Он был высокого роста, пожалуй, выше Гарри, но, конечно, хуже сложен, не так мускулист и поджар.

Клер улыбнулась, увидев, как странно он одет. На нем была старая рубашка, надетая на голое тело, слишком тонкая для такого холодного утра, череэ которую просвечивала кожа нездорового оттенка. На ногах — грязные, изношенные, порванные в нескольких местах штаны из оленьей кожи. А вот ботинки на нем были просто великолепные. Клер хорошо разбиралась в подобных вещах и ее удивило отличное качество его обуви.

Может быть, он знатный господин, переживающий тяжелые времена, подумала девушка.

I

Он опять задрожал, да и ее тоже бил озноб. Клер взглянула на небо: оно было покрыто тучами. Только сейчас она поняла, что пошел мелкий дождь, совсем не такой, к какому она привыкла в Америке — с громом и молниями, а легкий, холодный дождь, скорее, просто влажный туман. Она стала массировать ушибленную левую руку, чтобы как-то согреться, но это но помогало. Ей оставалось только ждать, пока путник проснется, и надеяться, что оба они не умрут до тех пор от воспаления легких. Чувствуя себя в какой-то степени ответственной за него и желая убедиться, что ему стало лучше, она походила вокруг, затем прислонилась к дереву и стала молча ждать под дождем. Если думать об огне, потрескивающем в камине их дома во Флориде, может быть, станет теплее…

Тревельян медленно открыл глаза н заморгал, стряхивая с ресниц капли дождя. Он лежал неподвижно, пытаясь вспомнить, как он оказался здесь, на мокрой холодной земле. Он вспомнил, как вышел из леса и чуть не попал под вставшую на дыбы лошадь, потом увидел девушку, вылетевшую из седла. Он направился было к ней, но услышал, как она повелительным тоном, с явным американским акцентом, приказала ему поймать лошадь, как будто он был ее грумом.

Поймать лошадь не составило труда. Но даже это небольшое усилие оказалось непосильным для него. Подойдя к девушке, он уже собрался выразить ей свое негодование, как почувствовал, что колени у него подгибаются, в глазах темнеет, и он потерял сознание.

Тревельян заметил, что лежит на земле, а на грудь ему наброшен жакет, похожий на детский. Кто-то чихнул рядом, и он повернул голову.

Прислонясь к дереву, совсем рядом с ним, стояла девушка. Она дрожала от холода и выглядела весьма жалко. Моргая от падавшего на лицо мелкого шотландского дождя, он внимательно разглядывал ее лицо. Никогда прежде не встречал он такого открытого, невинного взгляда. «Она еще ребенок», — подумал Тревельян.

Девушка вытерла нос рукой и обернулась к нему: довольно хорошенькая, хотя он встречал и более прелестных женщин. На вид Тревельян дал бы ей лет четырнадцать, однако его смутила ее прекрасная грудь, обтянутая тонкой кофточкой, намокшей от дождя.

— А, вы проснулись, — сказала она, глядя в его темные глаза.

Клер пригляделась внимательнее и подумала, что ее первое впечатление о нем было ошибочным. Ей никогда не приходилось видеть таких глаз — темных, манящих, пугающих. В них светились ум, уверенность в себе и еще что-то таинственное и непонятное пока для нее. Он глядел на нее так внимательно и напряженно, что девушке показалось, будто он читает ее мысли.

Нет, он вовсе не безобидный старичок! Клер нахмурилась и отвернулась.

Тревельян попытался приподняться на локтях. Незнакомка тут же подошла к нему и наклонилась, чтобы помочь. На мгновение ее грудь коснулась его щеки. Девушка помогла ему подняться. Он улыбнулся ей. Клер еще больше нахмурилась. В том, как он смотрел на нее, было что-то неприятное. Она была почти готова ударить его за кривую усмешку, ей казалось,

что этот человек способен на самые отвратительные поступки. Как не похожи его темные глаза, внушающие страх, на ясные голубые глаза Гарри.

Клер расправила плечи. Она не даст .атому человеку запугать ее.

— Что вы делали в лесу в такую погоду? — спросила она тоном школьной учительницы, выговаривающей провинившемуся ученику. — Вам следовало бы находиться дома, в постели. Разве у вас нет никого, кто мог бы позаботиться о вас? Ни жены, ни дочери?..

Тревельян смахнул с ресниц дождевую пыль.

— Я вышел прогуляться, — ответил он угрюмо.

— Я вовсе не хотела вас обидеть. Просто сегодня холодно и сыро, а вы выглядите не вполне здоровым. С вами ничего не случится, пока я схожу за помощью?

— Зачем это?

— Как зачем?! Придут люди с носилками и отнесут вас домой…

Тревельян мгновенно поднялся с земли. Он бы скорее умер, чем показал ей, что не в состоянии двигаться самостоятельно.

— Уверяю вас, мисс, я вполне могу идти сам, без посторонней помощи, и мне не нужны носилки.

При этих словах он внезапно покачнулся. К счастью, девушка пришла на помощь, обхватив за талию правой рукой и положив его руку на свое плечо.

— Да, это заметно, — насмешливо бросила Клер. Она чувствовала себя спокойнее, когда не смотрела ему в глаза. По крайней мере, ей удалось сбить с него спесь, пусть не воображает, что читает ее мысли.

Тревельян опирался на Клер. Она едва доставала ему до плеча, но ему это даже нравилось.

— Да, может быть, я и нуждаюсь в некоторой помощи, — пробормотал он слабым голосом, скрывая довольствие.

— Я приведу лошадь, и вы сможете доехать до дома.

— А вы что будете делать в таком случае?

— Я пойду пешком, — ответила Клер и тихо добавила: — Может быть, хотя бы согреюсь.

Тревельян улыбнулся.

— Лошади пугают меня. Головокружение, понимаете ли… может быть, вы пройдетесь вместе со мной пешком, пока я не почувствую себя лучше?

Клер попыталась скрыть неудовольствие. Ей вовсе не хотелось тратить все утро на этого человека. Она понимала, что должна сочувствовать незнакомцу: он болен, даже потерял сознание от слабости, но это не делало его более симпатичным. Клер находила его неприятным, он тревожил ее, злил, она сама не знала почему. Быть может, дело не в нем? Она промокла, замерзла, хочет есть. Сейчас, наверное, весь дом уже на ногах, подают вкусный горячий завтрак, она переоденется…

Тревельян заметил выражение ее лица

— Но вам вовсе не обязательно сопровождать меня, сказал он и наклонился, чтобы поднять с земли ее мокрый жакет. — Разрешите мне помочь вам сесть на лошадь, а я разберусь сам.

Клер исподлобья посмотрела на Тревельяна, стараясь встречаться с ним глазами. Она видела шрамы на его щеке, серую кожу и понимала, что должна помочь ему. Она надела тяжелый мокрый жакет, мечтая оставить незнакомца, но совесть не позволяла ей бросить человека в таком ужасном стоянии. Вдруг с ним случится еще один обморок, и он останется лежать под дождем, простудится и умрет — она никогда не простила бы себе этого.

— Нет, — сказала она, вздохнув. — Я помогу вам дойти

И она опять обхватила его талию правой рукой, а он тяжело опирался на нее, хромая и всем видом показывая, что действительно нуждается в ее помощи. Они пошли по тропинке; лошадь послушно следовала за ними. — Кто вы? — спросил Тревельян.

— Клер Уиллоуби, — коротко ответила она и тут же рассердилась на себя. Прикосновения этого человека беспокоили ее, действуя как-то странно. Она злилась, ей было не по себе.

— И что же вы, Клер Уиллоуби, делали здесь рано утром, почему скакали с бешеной скоростью на лошади, в столь странной одежде? Вы что, убежали от своей гувернантки?

Клер промокла, замерзла, была голодна, рука ее болела, так что она не собиралась быть изящно-вежливой. К тому же с каждой минутой этот человек все больше пугал ее.

— А я хотела бы знать, почему человек вашего возраста, такой больной бродит совершенно один по лесу? Вы что, убежали от своей сиделки?

Тревельян заморгал от удивления. Он привык к тому, что женщины находили его привлекательным, и ему не понравилось, как эта молоденькая хорошенькая девушка отреагировала на его слова. Он решил сделать еще одну попытку.

— Я полагаю, вы остановились в Брэмли. Я прав?

— Не могли бы вы не так сильно опираться на меня?

— Конечно, конечно, простите… — Он выпрямился на мгновение, но тут же вновь повис на ее плече, они медленно продолжили свой путь. Тревельяну так нравилось касаться девушки, что он хотел бы пройти так через весь лес. До домика лесника оставалось по меньшей мере пять миль.

— Вы так и не ответите на мои вопрос. Хотя Клер была очень юна и невинна, она прекрасно понимала, что спутнику очень нравится опираться на нее.

«Какой ужасный старик!» — подумала она, пожалев, что не оставила его лежать под дождем, пока он спал. Сейчас ей больше всего хотелось отделаться от него.

— Может быть, вы скажете мне, кто вы и далеко ли еще до вашего дома?

— Нет, недалеко. — Он прижался щекой к ее плечу. Когда он впервые увидел Клер, на ней была шляпка, но сейчас она куда-то подевалась, и темные волосы были совсем мокрыми.

— Как вы себя?.. — начала было она, но внезапно замолчала, вздрогнув от боли, пронзившей ушибленную руку.

— Вы ранены? — спросил он уверенным голосом, разительно отличавшимся от того, каким только что беседовал с ней.

— Нет, я просто ушибла руку. Я голодна, вымокла и замерзла. Поэтому я хочу как можно скорее вернуться в дом.

— Там вы замерзнете еще больше.

— Наверное, вы правы…

— Прав? Почему вы так решили?

— Думаю, вы хорошо знаете этот дом. Вы жили там, верно? И вы знаете герцога?..

Он ответил не сразу.

— Да, я знаю его очень хорошо. Она улыбнулась, подумав о Гарри.

— Мы собираемся пожениться, — тихо сказала она. Тревельян застыл в изумлении.

— А, маленький Гарри. Значит, он вырос? Когда я видел его в последний раз, он был совсем ребенком.

— Он вырос и стал настоящим мужчиной, — подтвердила Клер, закашлявшись от смущения. — Я хочу сказать, что он…

— Понимаю. Настоящее чувство.

Тон, которым Тревельян произнес эти слова, язвительная интонация, прозвучавшая в его голосе, заставили Клер оцепенеть.

— Не стоит смеяться над тем, чего вы не понимаете…

— Ну, я-то как раз знаю все о настоящей любви. Я любил сотни раз.

Клер сжала зубы. Она понимала, что у нее нет причин так злиться на него.

— Настоящая любовь бывает один раз в жизни, и то, если посчастливится. Я думаю, большинство людей вообще не знают, что это такое. А если вы влюблялись сотни раз, то вряд ли испытали настоящую любовь.

— Такую, как ваше чувство к Гарри? — Тревельян не сумел сдержать насмешки в голосе, а почувствовав, что Клер вся сжалась, громко рассмеялся. — Как же вы молоды!

— И как же вы стары! — Дерзко бросила она в ответ. Тревельян замолчал. Может, он и стар. Наверное, все, что он видел, слышал и делал в своей жизни, преждевременно состарило его.

— Прошу прощения, мисс Уиллоуби, — произнес он. — Я — Тревельян.

Ей не хотелось прощать этого старого циника. Как было бы хорошо, если бы они вообще не встречались!

— Тревельян?.. Он задумался.

— Просто Тревельян, и все. Ничего больше. — Он понимал, что обидел ее, и решил теперь поддразнить. — Я родился в то время, когда не принято было давать два имени.

Она не рассмеялась его шутке.

— Вы родственник герцога?

— А вдруг я второй садовник?

— Я думаю, вы скорее дядя Гарри или, может быть, его кузен. Но только не слуга.

Ее слова понравились ему больше, чем он сам того ожидал.

— Почему вы решили, что я не слуга? — Он надеялся услышать что-то вроде: «Несмотря на болезнь, в вас есть нечто величественное». Но она заметила, пожав плечами:

— Ваши башмаки. Ни один слуга не наденет таких!

Клер никогда не сказала бы ему, что его облик совершенно не отвечает ее представлениям о слугах. Стоило ему посмотреть на своего нанимателя темными насмешливыми глазами, и ни один хозяин никогда не взял бы его на работу. «А если бы и взяли, — подумала Клер, — то уж никак не на домашнюю работу».

— О-о! — разочарованно воскликнул он.

Они продолжали идти дальше в молчании. Клер очень хотелось расстаться с этим человеком; ей не нравилось, что он прикасается к ней.

— Меня некоторое время не было в Шотландии. Может быть, вы расскажете мне что-нибудь о моих… родственниках… — Казалось, на этом слове он споткнулся.

Клер молчала, с трудом передвигаясь по сырой тропинке, поддерживая Тревельяна и стараясь не задеть больную руку.

— А вы хорошо знаете семью герцога? Или выходите замуж, как в пропасть бросаетесь?

— Я знаю довольно много, — ответила Клер, подумав о том, что рассказал ей Гарри. Она не собиралась сообщать Тревельяну, что в промежутках между приобретением туалетов и танцами она потратила много времени на изучение истории семьи будущего мужа.

— Я слышал, в семье кто-то недавно умер?..

— Да, отец Гарри и его старший брат погибли год назад в кораблекрушении. После их смерти еще один брат Гарри стал герцогом. Он был графом… — Она замолчала, собираясь с мыслями, и вдруг изумленно взглянула на него. — Графом Тревельяном.

Он насмешливо посмотрел в ее расширившиеся глаза.

— Что вы так смотрите на меня? Тревельян весьма распространенное имя в Англии, уверяю вас, я — не граф.

— М-да, — задумчиво произнесла Клер. — Возможно, вы говорите правду. Граф был бы моложе вас. — Она помолчала. — А второй брат убит два месяца назад.

— Убит?! Вы уверены, что он умер?

В его голосе ей послышались веселые нотки. Клер это не понравилось. Он что, считает ее полной дурочкой?

— Думаю, вам не следует смеяться. И почему вы не знали о смерти вашей семьи?

— Я никогда не был близок с семьей. Расскажите мне о том брате, которого убили. Я чувствую, вы чего-то недоговариваете…

Клер удивила проницательность Тревельяна. Она открыла рот, чтобы заговорить, но передумала. Ей не следует рассказывать этому человеку то, что она знает. С другой стороны, ей так хочется поделиться хоть с кем-нибудь! Однажды она попыталась поговорить о брате с Гарри, но он не пожелал беседовать на, эту тему. Она могла понять его горе: потерять троих членов семьи одного за другим! Дважды она пыталась обсудить проблему со своим отцом, но и он не захотел ее слушать.

Тревельян подтолкнул ее локтем.

— Выкладывайте. Расскажите мне, что вы слышали. Бьюсь об заклад, все это вранье…

— Нет, это не ложь, — сказала Клер с чувством. — У меня сведения из самых надежных источников, и я собираюсь кое-что предпринять.

— И что же? Кто заморочил вам голову?

Его рука медленно скользнула вниз по плечу, задержавшись подле груди. Она отбросила руку, метнув на него возмущенный взгляд, но он сделал вид, что ничего не заметил, продолжая ухмыляться.

«Черт бы его побрал!» — подумала Клер, не желая вступать с ним в ссору. Она только хотела избавиться от Тревельяна как можно скорее, но было нечто такое, что заставляло ее продолжать разговор. Кроме того, она должна выговориться, поделиться с кем-нибудь своими мыслями. С тех пор как она уехала из Америки, не нашлось никого, кто мог бы понять ее. Казалось, все в Англии интересуются только приемами.

— Принц Уэльский рассказал мне, — вспылила Клер и удовлетворенно улыбнулась, увидев, как ухмылка сползла с его лица.

— Принц Уэльский?!

— Вы слышали когда-нибудь об исследователе по имени капитан Фрэнк Бейкер?

Тревельян явно заинтересовался: он остановился и изумленно уставился на нее.

Просто удивительно, что кто-то так внимательно отнесся к ее словам. На этот раз Клер была уверена, что заинтересовала человека не своими деньгами, хорошеньким личиком или модным платьем.

— Я слышал о нем, — тихо сказал Тревельян. — Но что такое невинное создание, как вы, может знать о таком человеке, как он:

А что вы можете знать обо мне? — спросила Клер так

самоуверенно, что сама удивилась. Ей понравилось, что он перестал ухмыляться. — К вашему сведению, я прочла все, что капитан Бейкер написал о своих путешествиях и о том, что он повидал.

Клер удалось даже больше, чем просто изменить выражение лица Тревельяна. Он уставился на нее с открытым ртом, настолько его поразили ее слова.

— Действительно все?!

— Да, все, — ответила она, очень довольная собой. Тревельян замолчал, и они двинулись вперед.

— Конечно, кроме глав, написанных по-латыни, — вдруг продолжил Тревельян. — Глав о…

— О сексуальных обычаях и привычках разных народов?.. Эти разделы, написанные по-латыни, я тоже прочла. Когда мне было шестнадцать лет…

— О, это было очень давно-о! — пропел он насмешливо. Клер не обратила внимания на его тон.

— Я сказала матери, что не буду считать себя достаточно образованной, если не изучу латынь. И она наняла мне преподавателя. Он считал, что всякое знание — благо, и помогал мне переводить главы из капитана Бейкера, написанные по-латыни. В них попадались весьма странные слова.

— Да, странные, — задумчиво протянул он. — А какое отношение ко всему этому имеет принц Уэльский?

— Принц сказал мне, что некоторые полагают, будто капитан Бейкер — брат Гарри, которого считают убитым. Конечно, точно это не известно, потому что капитан Бейкер делал все возможное, чтобы сохранить инкогнито.

— Но я слышал, его стремление к тайне вызвано тем, что его могли начать преследовать за совершенные преступления и даже повесить, установив его личность.

— Я не верю, — сказала Клер возмущенно, резко вывернувшись из-под его руки, так что он чуть не упал. — Я не верю этому ни на грош! Если бы вы прочли хоть строчку из его сочинений, то не поверили бы этой чудовищной сплетне. Ее распространяют те, кто не стоит и его мизинца. Это был великий человек! — Тревельян привел Клер в ярость. Ей казалось, что, даже упади он сейчас мертвым перед ней, она поставила бы ногу ему на грудь, откинула назад голову и по бедно захохотала.

— Что, действительно такой уж великий?

— Прекратите смеяться! — прошипела она. — Только невежественные глупцы вроде вас издеваются над тем, чего совершенно не понимают. Капитан Бейкер был… — Клер внезапно остановилась, ей не понравилось, что он смотрит на нее, улыбаясь, как сэр Всезнайка. — Ну ладно, идемте, — сказала она, не скрывая отвращения, — я доведу вас до дому.

Тревельян опять обнял ее рукой за плечи, и они продолжили путь.

— Что вы имели в виду, говоря, что предпримете нечто?..

— После того как мы с Гарри поженимся, я собираюсь написать биографию капитана Бейкера. — Клер опять почувствовала отвращение к Тревельяну, увидев, как забавляет его все происходящее.

— Правда? А Гарри вы рассказали о своем плане?

— Да. — Она не собиралась ничего больше ему рассказывать. Одно дело рассказать незнакомому человеку о своем намерении написать биографию выдающегося путешественника, и совсем другое — поделиться тем, что происходит между ней и любимым мужчиной.

— Понимаю, — улыбнулся Тревельян. — Вы не собираетесь делиться со мной тем, что происходит между вами и

юным Гарри. Личная жизнь влюбленных — тайна для окружающих, не правда ли?.. — Он улыбнулся. — Ну хорошо, расскажите мне об этом капитане Бейкере. Что он совершил такого необычного, что вы так высоко его цените?

— Он исследователь. Нет, он больше, чем просто исследователь. Он был наблюдателем и отправился туда, куда не ступала нога цивилизованного человека, и наблюдал, и писал о том, что видел. Он был бесстрашен. Его обуревала жажда знаний обо всех народах на земле. Капитан был добрым и верным другом. С его смертью мир потерял великого человека. — Ее голос задрожал от горького сожаления. — Пока он был жив, мир ничего не хотел о нем знать, его игнорировали и не ценили. Но я хочу изменить это. Когда я выйду замуж за Гарри, то напишу книгу о капитане Бейкере, которая докажет всему миру, какого великого человека мы лишились. — Клер помолчала, успокаиваясь. — Я думаю, что большинство личных бумаг капитана находится в Брэмли.

Тревельян хранил молчание.

— И вы хотите выйти замуж за молодого герцога, чтобы получить доступ к этим документам?

Клер рассмеялась.

— Неужели я кажусь такой бесчувственной? Я выхожу за Гарри, потому что люблю его. Когда я собралась замуж, то не знала, что его братом был…

— Мог быть… — поправил ее Тревельян.

— Да, мог быть капитан Бейкер. Я решила написать книгу уже после того, как приняла предложение Гарри.

— Так когда вы собираетесь написать вашу выдающуюся книгу?

— Что вы имеете в виду?

Тревельян улыбнулся.

— Как вы думаете сочетать выполнение своих обязанностей герцогини с трудом писателя? Ведь это потребует много времени и серьезных исследований…

Клер рассмеялась.

— Разумеется. Он писал, не останавливаясь. Я прочитала с десяток томов его трудов, и Гарри говорит, что в доме полно ящиков и сундуков, полных его дневников и писем. Кроме всех этих книг и сотен писем родственникам, капитан Бейкер писал еще многочисленным друзьям во всем мире. Однажды он ослеп, но и тогда ухитрялся писать. Он прикрепил две параллельные проволоки к доске, наложил на нее лист бумаги, положил еще одну проволоку на этот лист, чтобы это приспособление направляло его руку. Ничто не могло помешать ему работать.

Тревельян, казалось, удивлялся все больше.

— Я думал, вы с большим почтением относитесь к капитану, считаете его великим человеком?..

— Он и вправду был таким.

— Однако вы жалуетесь, что он слишком много написал,

— Ну зачем вы выдумываете?

— Вы сами только что говорили, что он писал всем друзьям, но это не более чем письма. Какой же из вас биограф, если вы с таким пренебрежением относитесь к человеку, о котором намереваетесь писать?!

— Пренебрежение, писанина!.. Не приписывайте мне ваших мыслей! Я уверена, он был замечательный человек, но я реалистка. Я изучила и сильные и слабые его стороны.

— Но откуда? Вы что, встречались с ним?

— Нет, конечно, нет, но… — Она пыталась подыскать нужные слова, чтобы объяснить… — Когда читаешь книгу, которая тебе нравится, если она созвучна твоему настроению, кажется, что знаешь автора. Он становится тебе другом.