Монтгомери - Герцогиня

Гарри ответил не сразу.

— Нет, — наконец сказал он. — Я не останусь сегодня, я позавтракаю с Клер. — Он резко повернулся и вышел, оставив мать одну.

Клер провела этот день с Гарри. Им было не очень весело. Она невольно все время смотрела в окно, надеясь хоть на мгновение увидеть Тревельяна. Она слушала рассказ Гарри о поездке в Эдинбург и делала вид, что ей интересно. Совсем по-другому было с Тревельяном.

Она заставляла себя не думать об этом. Гарри — человек, за которого она выходит замуж. Может быть, он и не такой интересный человек, но ведь в мире'Только один капитан Бей-кер. Несправедливо сравнивать обыкновенных людей с мировой знаменитостью.

— Простите меня, я отвлеклась, — сказала она. Гарри перегнулся через столик и взял ее за руку.

— Если вы ждете Тревельяна, то напрасно. Он не из тех мужчин, которыми можно помыкать.

— Но он сказал, что любит меня! — Клер была в отчаянии. Гарри откинулся назад, и она почувствовала, как глубоко задела его.

— Правда? — тихо спросил он. — Никогда не слышал, чтобы это случалось с Велли раньше.

Клер отвернулась, пытаясь сдержать слезы. Когда-то библиотека интересовала ее больше всего в этом доме, но теперь она могла думать лишь о Тревельяне. Если он действительно любит ее, то почему не приходит? Как может он смириться с тем, что Клер проводит время с другим?! Или он сейчас с Ниссой?

Гарри приказал, чтобы ужин им тоже подали в библиотеку, но Клер почти не прикоснулась к еде. Гарри попытался разговорить ее, но вскоре замолчал, поняв тщетность своих усилий.

После ужина девушка чувствовала такую усталость, что едва сумела добраться до своей комнаты, раздеться и лечь в постель. Однако заснуть она не смогла и тихо лежала, уставясь на балдахин.

Когда картина на стене сдвинулась, она выпрыгнула из постели и бросилась к потайной двери.

— Велли! — вскрикнула она с надеждой в голосе.

Но это был не Тревельян, а Отродье. Клер отвернулась и поплелась назад, к кровати.

— Ты должна уже быть в постели, — сказала ока сестре, больше по привычке.

Но Сара безмерно удивила ее: она залезла в постель и крепко обняла сестру.

— Что происходит? — шепотом спросила младшая. — Я ничего не понимаю.

Клер никогда не считала сестру ребенком. Казалось, она родилась взрослой, все понимающей в жизни. И вот теперь ее обнимал ребенок.

— Я выхожу замуж за Гарри, — сказала Клер. Она не собиралась лгать Саре.

— Но ведь ты любишь Тревельяна, а он любит тебя. Клер тяжело вздохнула.

— Иногда брак нечто гораздо большее, чем любовь. Приходится учитывать множество обстоятельств.

— Ты имеешь в виду меня, не так ли? Ты выходишь замуж за Гарри, чтобы получить наследство и спасти меня от бедности.

— Что за дурацкая мысль! Ничего подобного. Гарри прекрасный и милый человек. Я согласилась выйти за него замуж, потому что люблю его, а вовсе не из-за денег. Я уверена, мы с Гарри будем прекрасной парой. Я кое-что переделаю в этом доме, да и в других его владениях, я приведу их в соответствие с временем. Мы устроим ванные в этом уродском доме. Будет очень хорошо. Тебе ведь нравится жить здесь, правда? Ты говорила мне, что тебе приятны и этот дом и люди, живущие в нем.

Сара Энн набрала в грудь воздуха и выпалила:

— Но я и тебя люблю… И Тревельяна, и Ниссу. «И Гарри тоже», — подумала она про себя. После возвращения Гарри был таким же печальным, как Клер. Сара Энн знала, что оба они вступают в брак против собственной воли. Но почему?! Этого девочка не понимала.

— Когда же ты успела? Я думала, ты ненавидишь Ниссу. Она действительно говорит иногда ужасно неприятные вещи.

— Ну, она так не думает. Она… не знаю… Думаю, я люблю ее потому, что она чувствует себя счастливой. На свете мало счастливых людей.

— Я счастлива, — заявила Клер.

— Неправда. Ты несчастлива, да и Тревельян тоже. Гарри такой грустный, и все вокруг ходят печальные. Мне это не нравится. Я хочу домой, в Нью-Йорк.

Клер погладила сестру по голове.

— У нас нет больше дома в Нью-Йорке, — тихо произнесла она. — У нас нет теперь ни яхты, ни загородного дома. Все, чем мы владеем, — это несколько миллионов долларов, которые мы не имеем права трогать, пока я не выйду замуж. И я должна выйти за человека, который поможет мне распорядиться деньгами как нужно.

— Я не люблю деньги. Я думаю, ты должна выйти за Тревельяна.

Клер вымученно улыбнулась.

— И уехать жить в хижину неизвестно где? Может быть, мне взять тебя с собой? Согласилась бы ты жить на одних кокосовых орехах, не иметь красивых платьев?

— А что, Тревельян очень беден?

— Не знаю, — ответила Клер с горечью. — Он никогда мне не рассказывал о себе. Я почти ничего о нем не знаю.

— Но ты все знаешь о Гарри, ведь так? Клер вздохнула.

— Боюсь, что да. Гарри не очень-то сложный человек.

— Ничего не понимаю, — сказала Отродье. — Я все время думала, что все понимаю, а теперь совсем запуталась!

— Я думаю, мы взрослеем. А теперь закрой-ка глаза, и будем спать!

Сара Энн прижалась к сестре и закрыла глаза. Но она не заснула. Не спала и Клер.

Глава 23

— Надень изумруды, — сказала Отродье, роясь в шкатулке с драгоценностями Клер.

Клер улыбнулась. Она прилагала героические усилия, чтобы вести себя естественно и изображать на лице счастье, но ей это плохо удавалось.

— Да, изумруды подойдут. — Клер разрешила Саре Энн выбрать для нее платье к обеду. Отродье остановилась на роскошном кружевном бальном туалете. Клер понимала, что будет выглядеть в нем нелепо за обедом, но ей было все равно. За эти два дня, что она не видела Тревельяна, она ко всему потеряла интерес: гуляла с Гарри по имению, проводила с ним все время, пытаясь убедить себя, что приняла правильное решение. Но каждый раз, когда она слышала хруст ветки или чьи-нибудь шаги, невольно вздрагивала.

«Тревельян, наверное, пишет и даже не знает, где я, — думала она с горечью. — Вот так он любит меня».

Она посмотрелась в зеркало и улыбнулась сестре. Бедная Сара! Подавленное настроение Клер сильно подействовало на нее. Клер и не подозревала, как много она значит для своей младшей сестры. При отце, пропадавшем все время на охоте или на яхте, и матери, занятой устройством одного приема за другим, Клер, по существу, и была семьей для Сары Энн.

— Нисса пела сегодня утром, — сказала Отродье. Руки Клер застыли на изумрудном ожерелье.

— Когда ты видела Ниссу? — шепотом спросила она.

— Да я все время вижу ее. Мне кажется, она и не спит вовсе. Говорит, что не хочет ничего пропустить, что сон — это как смерть.

Клер поправила украшение. Это были изумруды, оправленные в золото; каждый камень размером с ноготь большого пальца на руке. С цепочки свешивался один изумруд в форме слезы дюйма в полтора длиной. Этот крупный камень назывался «Момент истины» и, по преданию, приносил удачу. Ожерелье купила ее мать, как только получила деньги от свекрови. Клер была уверена, что после свадьбы его придется продать, а деньги пустить на новую крышу для Брэмли. Превратить изумруды в металл.

— А Нисса была одна? — спросила Клер, стараясь изобразить равнодушие.

Отродье немного помолчала.

— Тревельян всегда с ней.

Он что, не пишет.

— Нет. Я не видела, чтобы он написал хоть одно слово… с того вечера, как Нисса танцевала. Когда вернулся Гарри.

Клер кивнула и занялась приведением в порядок шкатулки с драгоценностями. Да, Тревельяну потребовалось немного времени, чтобы забыть Клер и вернуться к прекрасной Жемчужине Луны!

Клер встала и повернулась к сестре.

— Как я выгляжу?

Сара Энн улыбнулась.

— Прекрасно. Ты красивее Ниссы.

Клер засмеялась и протянула руки к сестре.

— Ты маленькая хорошенькая лгунья. А теперь иди и найди Камми или кого-нибудь еще. Я должна увидеться с Гарри.

— Держу пари, ты понравилась бы Велли в этом платье.

И волосы у тебя хорошо лежат. А он видел эти изумруды? Может, ему захотелось бы нарисовать их для своей книги? Ты бы показала их ему.

— Нет! — отрезала Клер, поцеловала сестру в лоб и медленно вышла из комнаты.

Гарри ждал ее внизу, у лестницы. С тех пор как два дня назад он вернулся из Эдинбурга, ему не хотелось выпускать Клер из поля зрения. Она чувствовала, он не ревнует ее к Тревельяну. Ей даже казалось, что Гарри с большим удовольствием проводил бы время с ее отцом или с другими мужчинами, однако оставался с ней. Клер понимала, что если бы она не была так подавлена, то спросила бы его кое о чем. Но сейчас ее ничто не волновало.

— Вы прекрасно выглядите, — тихо сказал Гарри, оглядев ее с головы до ног.

Клер слегка улыбнулась, невольно подумав, почему Гарри невысок, слишком светловолос и голубоглаз, почему у него короткие волосы и нет усов… Словом, почему он — не Тревельян?

Гарри подал ей руку.

— Я хочу показать вам кое-что, — сказал он и повел Клер мимо золотой гостиной и столовой в глубь дома. Он привел ее в бальный зал на втором этаже, который Клер видела всего один раз. Она ужаснулась тогда упадку, царившему в этом не использовавшемся годами помещении. Стулья, стоявшие вдоль стен, были грязными и оборванными, с потолка свешивалась паутина.

Сейчас зал заливал яркий свет сотен свечей, все сверкало позолотой. В углу сидели шесть скрипачей

Войдя, Гарри кивнул, и музыканты заиграли вальс. Играли они ужасно, но Клер улыбнулась Гарри, когда тот раскрыл объятия, приглашая ее на танец.

Один из музыкантов сфальшивил так, что Клер с трудом удержалась от смеха. Это была первая настоящая улыбка за последние дни. Гарри склонился к ней и нежно поцеловал в щеку.

— Эти музыканты — лучшие, которых мне удалось найти так быстро.

Гарри был недурным танцором, он закружил Клер так, что у девушки перехватило дыхание.

— Я постараюсь быть вам хорошим мужем, — сказал он, кружа ее в вальсе. А в голове Клер звучали слова, сказанные другим человеком: «Я, без сомнения, буду самым негодным мужем на свете».

Гарри продолжал танцевать, пока у Клер не закружилась голова, она улыбалась… он смеялся…

Садилось солнце, его последние лучи освещали окна зала. Клер подняла голову и увидела в дверях Тревельяна. Ее сердце забилось от радости: он пришел за ней.

Но на лице Велли не было ни ревности, ни решимости увести Клер с собой. Она не могла понять, зачем он явился.

— Пойдем со мной, — сказал Тревельян.

— Я не могу, — ответила Клер, делая шаг к двери. Ей не понравилось начало разговора.

Он посмотрел на Гарри и тот подтолкнул Клер.

— Иди с ним.

— Почему все должны ему подчиняться? — спросила Клер Гарри. Она чувствовала себя оскорбленной: они не виделись с Тревельяном со времени их ссоры в саду. Он не попытался увидеться с ней, хотя знал, что она проводит целые дни в обществе другого мужчины, казалось, ему это безразлично.

Тревельян быстро прошел через весь зал и крепко взял ее за локоть.

— Пусти, мне больно. Я не хочу идти с тобой.

— Нисса хочет тебя видеть, — сказал он. Клер застыла на месте, не желая поддаваться.

— Ты игнорируешь меня даже после того, что было между нами, а теперь требуешь, чтобы я пошла с тобой, потому что это нужно этой… твоей девке! Я не собираюсь никуда идти!

Тревельян схватил Клер на руки и понес из зала. Клер смотрела на Гарри, прося о помощи, но он не двигался с места.

— Если ты думаешь, что заставишь меня такими методами изменить мое решение, то ничего не добьешься. Я выхожу за Гарри и буду жить в этом доме со своей семьей. Я не уйду с тобой, что бы ты ни говорил и ни делал. Ты унесешь меня отсюда, но я найду дорогу назад. Ты не можешь…

— Замолчи! — резко приказал он.

— Как ты смеешь так говорить со мной?!

Он остановился, опустил ее на пол и посмотрел в лицо. Его темные глаза излучали такую силу и решимость, что Клер непроизвольно подняла руки и прижала их к горлу:

— Что случилось? — прошептала она. Не отвечая, он пошел дальше.

Клер встревожилась. Это было не похоже на ссору влюбленных. Она повернула голову и посмотрела в сад. На небольшом холме, неподалеку, в самом живописном месте стоял шатер, задрапированный яркими шелками. Внутри, на подушках, возлежала Нисса в роскошном одеянии красного цвета.

Клер хотела что-то спросить у Тревельяна, но вдруг заметила возле шатра двоих высоких темнокожих мужчин в набедренных повязках. Их тела были разрисованы синими полосами, а в длинные волосы воткнуты перья. Один из них играл на флейте. Это была та жутковатая мелодия, которая, по словам Тревельяна, означала смерть.

— Что она делает? — спросила Клер. — И что это за люди? Если бы Клер не стояла, так, тесно прижавшись к Тревельяну, она не услышала бы ответа: лицо Велли было суровым и непроницаемым. Она слышала, как глухо бьется его сердце.

— Нисса скоро умрет, — тихо сказал Тревельян. Клер показалось, что она ослышалась. Она вздрогнула.

— Нисса должна что?..

— Она должна умереть. Пришло ее время.

Клер в ужасе уставилась на Тревельяна. Только теперь она поняла, что он сказал. Значит, истекли пять лет ее служения и теперь ей придется умереть?

— Пусти меня, — пролепетала Клер. — Я побегу, побегу изо всех сил. Мы успеем остановить их.

Тревельян посмотрел на Ниссу, продолжая удерживать Клер.

— Мы не остановим их.

Клер не сразу поняла его и напряглась.

— Не остановим?! Ты сошел с ума! Это Шотландия, а не одна из твоих диких языческих стран.

Он взглянул на нее.

— Ты не можешь сказать Ниссе, что не уважаешь ее религию. Она попросила тебя прийти, потому что ты ей нравишься и она хочет попрощаться с тобой.

Клер казалось, что все это происходит во сне. Может быть, Тревельян действительно сошел с ума?

— Это чудовищно. Пусти меня!

Они подошли совсем близко к Ниссе, и прекрасная дикарка сделала знак Тревельяну, чтобы он отпустил Клер.

Девушка хотела броситься к ней, но остановилась, разгладила складки платья, поправила ожерелье и только после этого подошла к Ниссе.

— Что я слышу? К чему эти разговоры о смерти? — спросила она, улыбаясь. — Сегодня такой прекрасный день, а завтра будет еще лучше.

Нисса улыбнулась в ответ.

— Я хочу проститься с тобой.

— Проститься? Какая чушь! Почему бы нам не отправиться в Лондон завтра? Я договорюсь, чтобы Гарри взял нас с собой. Ты видела Гарри?

Нисса громко рассмеялась.

— Для меня не будет завтра.

Клер посмотрела на двух пришельцев, стоявших у шатра. Они выглядели очень грозно. Девушка присела на подушку, наклонилась к Ниссе и зашептала.

— Шотландия свободная страна. Ты здесь в безопасности. Если ты все еще опасаешься этих людей, я помогу тебе уехать в Америку и буду заботиться о тебе всю жизнь.

Нисса, улыбаясь, наклонилась к Клер и поцеловала ее в щеку.

— Ты так добра ко мне! Я замолвлю за тебя словечко, когда окажусь в земле обетованной после смерти. Меня там будут почитать, и я останусь навсегда красивой.

Клер взяла руку Ниссы в свои.

— Ты будешь красивой всегда и здесь, в этой стране, даже когда состаришься. Красота дается природой. Нисса, все это чудовищно глупо. Ты должна сейчас встать и. уйти со мной в дом.

— Нет, — покачала головой Нисса. — Я умру здесь. Это прекрасное место, ты согласна?

Клер взглянула на нее, на двух туземцев, потом подняла глаза на Тревельяна, стоявшего совсем рядом.

— Пожалуйста, уговори ее.

Тревельян грустно поглядел на Ниссу и покачал головой. Только теперь Клер начала понимать, что смерть Ниссы — реальность. Она крепко сжала ее руку.

— Нисса, послушай, ты ведь не в Пеше. Это другая страна, здесь действуют иные законы. Мы можем призвать власти, и этих людей прогонят. Они не смогут угрожать тебе.

— Но мне никто не угрожает, — тихо ответила Нисса, продолжая улыбаться. — Это мое решение, я приняла его давно, еще дома…

— Да, да, — нетерпеливо перебила ее Клер. — Но ведь это было в совсем другой жизни. А теперь ты в Шотландии и…

— Это все равно. Ведь я — Жемчужина Луны и поклялась, что умру через пять лет.

Клер вспыхнула и взяла Ниссу за другую руку.

— Но ты больше не должна следовать отвратительным и жестоким законам своей страны. Ты свободна…

Нисса мягко отняла свою руку и погладила Клер по щеке.

— Ты не знаешь Пеша. Я смеялась, когда Фрэнк сказал мне, что ты считаешь шотландских арендаторов бедными. Ты не знаешь, что такое бедность, настоящая бедность. Ты никогда не видела, как умирают от голода.

— Конечно, нет. В Америке нигде нет такой бедности. Нисса приложила ладонь к губам Клер.

— Я выросла в такой бедности. Моя мать родила двоих детей и умерла, когда ей было семнадцать лет. Я пережила ее уже на два года.

— В Америке продолжительность жизни равна… — Клер замолчала, перехватив взгляд Тревельяна, который опустился на колени подле Ниссы.

— В моей стране большая честь быть избранной Жемчужиной Луны. Это единственный способ для бедной девушки избежать нищеты. Когда ее избирают, она может взять восьмерых молодых женщин в служанки. Значит, уже девять молодых женщин спасены от голода. Я — навсегда, а мои подруги на пять лет. Это великая честь. Мне повезло, что меня избрали.

Клер покровительственно посмотрела на Ниссу.

— Да, я понимаю, но ты ведь покинула Пеш. Ты освободилась и можешь поступать, как сама хочешь.

Нисса наклонила голову и посмотрела на Тревельяна.

— Она не понимает и не поймет, да?

Тревельян кивнул.

— Нет, это вы не понимаете! Вы поступаете так, как будто эти дикие языческие обряды заслуживают уважения. Не могу представить себе, как можно убивать молодых, красивых женщин в честь какого-то идола. Не могу!

Она замолчала, потому что Тревельян наклонился к ней: лицо его выражало возмущение. Но Нисса жестом остановила его.

— Нет, — тихо сказала она, потом подняла голову и взглянула на своих соотечественников, стоявших у шатра. — Оставьте нас, — попросила она, кивнув Тревельяну.

Когда туземцы ушли и флейта смолкла, Клер глубоко вздохнула.

— Теперь ты в безопасности. Если мы побежим…

— Нет, — отрезала Нисса. — Ты не видишь дальше собственного носа! Никто не принуждает меня. Я поступаю так, потому что верю.

Гнев Клер нарастал.

— Ты хочешь умереть, чтобы навсегда остаться красивой? Не думаю, что разлагающийся труп — привлекательное зрелище. Это неправильно! — Клер почти кричала, и Тревельян сделал шаг к ним, однако Нисса знаком приказала ему не подходить.

— Ты не права, и мне жаль, что ты думаешь, будто я отдаю жизнь, чтобы навсегда остаться красивой. Смерть Жемчужины Луны — это важная традиция. Так происходит уже много веков, и мой город живет спокойно. Если обычай нарушить, Пеш погибнет.

— Нет, Пеш и сейчас в безопасности, о нем никто не знает — но не из-за приносимых в жертву женщин, а потому, что у него нет связи с внешним миром. Когда-нибудь, в будущем, в Пеш пойдут поезда, и это наверняка произойдет еще при твоей жизни.

— Нет, Клер, я этого не увижу, потому что сегодня умру. Клер возмутилась:

— Пеш уже открыт, — воскликнула она. — И смерть твоя бесполезна. Его нашел капитан Бейкер. Если он смог проникнуть туда, то за ним последуют и другие. Королева Виктория пошлет сотни солдат в Пеш. Такое уже бывало. И ты не сможешь этому помешать. Ты можешь путешествовать по всему миру, рассказывая людям о своей религии. Ведь ты так хорошо говоришь по-английски. Ты сумеешь поделиться с людьми своими знаниями, ты…

Нисса знаком подозвала Тревельяна, и Клер остановилась. Он подошел, поднял Клер и, держа ее за талию, прижал к себе.

— Прекрати! — прошипела Клер, пытаясь оттолкнуть его. — Отпусти меня и беги за помощью! Она может позволить этим дикарям убить себя. Ты должен остановить это.

— Нет, — шепнул Тревельян ей на ухо. — Нисса хочет этого.

Клер перестала вырываться и с ужасом посмотрела на Тревельяна.

— Так ты это имел в виду, говоря, что Ниссе нужно позволить сейчас делать все, что она пожелает? — Она отстранилась от него. — Ты знал, давно все знал! Тебе было известно, что она собирается умереть.

— Нет, я узнал только в Эдинбурге, когда она захотела взять с собой чашу.

— Чашу? Какую чашу? — Клер почти кричала. — При чем здесь чаша?

Тревельян показал Клер, что один из туземцев наливает какую-то жидкость в ту самую золотую чашу, которою Нисса заставила Тревельяна забрать из дома Джэка Пауэлла. На какое-то мгновение Клер замерла. Она не могла поверить своим глазам.

Когда Нисса поднесла чашу к губам, Клер закричала и стала вырываться из рук Тревельяна. Она извивалась, хватала его за руки, пытаясь оттолкнуть. Но он держал ее крепко.

И только когда Нисса осушила чашу, Тревельян отпустил Клер. Она упала на Жемчужину, схватила ее за голову, засунула ей в рот пальцы, стараясь вызвать рвоту. При этом она не переставала звать на помощь, но ни один из троих мужчин не пошевелился. Они стояли и молча смотрели.

К несчастью, у Клер ничего не вышло. Она чувствовала, как Нисса слабеет.

— Береги его, — прошептала она Клер. — Он любит тебя. — Нисса глубоко вздохнула, открыла глаза и посмотрела на заходящее солнце. — Пусть моя чаша перейдет к следующей Жемчужине Луны. — И она поникла на руках Клер.

— Нисса! Нисса! — закричала Клер и стала трясти прекрасную дикарку.

Тревельян оттащил Клер от тела Ниссы.

— Теперь они позаботятся о ней. — Флейта опять заиграла траурную мелодию.

Клер оцепенела. На ее глазах произошло самоубийство женщины, которую она успела полюбить. Она взглянула на Тревельяна.

— Ты мог помешать этому, — сказала она. — Ты знал, что она сделает это. Ты слышал эту мелодию в театре, еще тогда.

— Да, — тихо ответил Тревельян. — Я знал, что время пришло. Жемчужина Луны исполняет танец смерти за три дня до роковой даты.

Клер отвернулась и посмотрела на Ниссу. Она была сейчас даже прекраснее, чем при жизни. Она опять подняла глаза на Тревельяна.

— Как же ты мог допустить это? — прошептала она. — Стоять рядом и ничего не сделать?! Ты мог, мог остановить ее, мог сделать хоть что-то!

— Я не решаю за других людей их судьбу, — отрезал он, и глаза его засверкали.

Клер знала, что он говорит не только о Ниссе.

— Тебе все равно, ведь так? Тебе безразлична я, безразлична Нисса. Ты дал ей умереть, потому что не любишь ничего, кроме своих драгоценных книг!

Флейта замолчала. Туземцы собрались уходить. Клер повернулась и увидела их безобразные разрисованные тела. Она не могла видеть, как они прикасаются к телу Ниссы. Это они, эти люди с их примитивной верой, убедили простодушную девушку умереть.

— Убирайтесь! — крикнула им Клер. — Не трогайте ее! Вы слышите? Не касайтесь Ниссы!

Они отступили, не поняв слов Клер, но уловив угрозу в ее тоне. Один из них потянулся за чашей, но Клер схватила ее. Она смотрела на грубые золотые края, на рубины и чувствовала, что ненавидит эту чашу. Заметив рядом большой валун, она решила разбить об него ненавистный предмет.

Она уже подняла руку, но Тревельян удержал ее.

— Не делай этого, — произнес он ровным тоном. — Нисса хотела, чтобы чашу вернули ее народу.

— Чтобы еще одна девушка умерла, выпив из нее яд?! — крикнула Клер.

Тревельян держал ее за запястье и смотрел прямо в глаза.

— Да. Эта чаша древнее, чем мы можем себе представить. — Он печально взглянул на нее. — Пешанцы добавляют по рубину каждый раз, когда новая Жемчужина Луны выпивает яд и умирает.

Клер с ужасом и отвращением смотрела на чашу, потом выпустила из рук, и Тревельян едва успел подхватить ее. Клер отступила на шаг, глядя то ему в лицо, то на чашу.

— Ты знал и позволил этому случиться?! — прошептала она.

Туземцы опять приблизились к телу Ниссы.

— Уберите от нее свои грязные лапы! — закричала Клер, загородив им дорогу.

Тревельян подошел к ней.

— Они все равно заберут ее и обо всем позаботятся. Клер опять взглянула на него, не скрывая гнева и возмущения. Выражение лица Тревельяна не изменилось. Он посмотрел на тело Ниссы.

— Они должны совершить ритуал, потом тело сожгут, а пепел отвезут в Пеш. Путь туда долог, и они…

Клер не могла больше выносить его хладнокровия. Она бросилась на него и стала колотить кулаками в грудь.

— Ненавижу, ненавижу тебя! Слышишь? Ненавижу! Ты убил ее! Как если бы сам застрелил! Ты сделал это!

Тревельян не пытался остановить ее. Он лишь отводил ее кулаки от своего лица, решив, очевидно, позволить выплеснуться наружу ее ярости. Когда силы оставили Клер и она, отвернувшись от него, разразилась рыданиями, он не стал ее утешать.

Подняв глаза, она увидела, что один из дикарей уносит тело Ниссы, а другой держит в руках чашу.

Клер приподняла юбки и бросилась к ним.

— Не добавляйте к чаше рубин за Ниссу! — крикнула она. Они шли дальше, не обращая на Клер внимания.

— Рубин означает кровь. А Ниссу вы убили не так, как убивали других женщин. Она была особенной. — Клер схватилась рукой за свое ожерелье, пытаясь оторвать самый большой изумруд, но у нее не хватало сил, слезы заливали лицо… А дикари уходили все дальше, унося с собой тело Ниссы.

Тревельян подошел к Клер.

— Что ты хочешь сделать? — тихо спросил он.

— Убирайся! — Она продолжала дергать за камень, до крови расцарапав шею. — Нисса получит изумруд, это будет память о ее жизни. Он называется «Момент истины». Рубин не должен быть связан с ее именем. Я ненавижу рубины, всегда их ненавидела. — Она опять зарыдала.

Тревельян отвел ее руки, схватился за ожерелье, быстрым, сильным движением оторвал изумруд и направился к туземцам. Клер последовала за ним, слушая, что он говорит им. Они, не соглашаясь, качали головами.

— Они должны взять изумруд, — настаивала Клер, — должны!

Тревельян спорил с дикарями. Клер слышала гневные нотки в его голосе. Туземцы по-прежнему не соглашались.

Он заговорил громче, настойчивее, кивая в сторону Клер. Пешанцы не соглашались. Голос Тревельяна зазвучал угрожающе. Наконец один из темнокожих протянул руку, взял изумруд и они пошли дальше, неся на руках тело Ниссы.

Тревельян повернулся к Клер.

— Они украсят чашу твоим изумрудом. Они согласились, что эта Жемчужина Луны была особенной. — Он помолчал, потом протянул к ней руку, но Клер не приняла ее. Она никогда не простит ему, что он дал Ниссе умереть. Отвернувшись, Клер пошла вниз, по склону холма.

— Думаю, теперь она поспит, — сказала Клер Гарри, глядя на Отродье. Сара Энн была так потрясена смертью Ниссы, так рыдала, что пришлось вызвать доктора, который дал ей успокоительное.

— Вам тоже нужно поспать, — сказал Гарри Клер, не отрывая обеспокоенного взгляда от измученного лица девочки. Он не оставлял сестер до прихода врача. Пытаясь унять рыдания девочки, он обнял ее, прижал к себе, укачивая и утешая, как ребенка.

Клер попыталась улыбнуться, но не смогла. Последние несколько дней, особенно последние часы, стали для нее тяжелым испытанием.

Гарри взял ее за руку, посадил на стул и дал стакан виски.

— Он уехал, вы знаете? — тихо спросил он. Клер взглянула на него.

— Кто? — прошептала она, хотя хорошо знала, о ком идет речь.

— Тревельян уехал несколько часов назад. Сразу после вашего возвращения домой. Он и его слуга-индус.

Клер кивнула. Значит, Тревельян оставался в Брэмли из-за Ниссы. Он ждал дня ее смерти, чтобы освободиться и уехать в очередное путешествие, пуститься в еще одно приключение, найти новые темы для своих книг.

— Хорошо. Я рада, что он уехал, — устало произнесла она.

— Мне кажется, вы судите его слишком строго.

Клер сердито посмотрела на Гарри.

— Это он убил Ниссу. Он стоял и смотрел, как она умирает. Вы бы видели его! Он не приложил ни малейшего усилия, чтобы остановить ее. Ему было совершенно наплевать на ее смерть. Уверена, он собирался написать об этом в одной из своих проклятых книг!

— Я не думаю, что Велли…

— Не называйте его так! Он — капитан Бейкер, человек, который все видел, совершил много подвигов и ничего не чувствует. Я так считала до встречи с ним и уверена в этом теперь. Не хочу больше о нем слышать!

Гарри нахмурился.

— Хорошо, оставим это, — тихо сказал он.

Глава 24

В дверь постучали. Клер подумала, что это пришли слуги, чтобы снести вниз ее сундуки. Прошло четыре дня с тех пор, как умерла Нисса, и Клер решила, что ей пора покинуть этот дом. Гарри пытался говорить с ней о свадьбе, но Клер была слишком подавлена, чтобы обсуждать эту тему. К огорчению родителей, и Клер и Сара Энн надели траур по Ниссе. Все последние дни родители не переставали жаловаться. Ни мать, ни отец не хотели уезжать из Брэмли.

— Не понимаю, почему нельзя выйти замуж, живя здесь, — говорила Арва. — Мне нравится здесь, и я хочу остаться.

Но Клер заявила, что не может больше оставаться в доме Гарри.

Арва выражала недовольство и по поводу того, что ее дочери выглядят в своих черных платьях, как монахини. «Как это герцог все еще хочет жениться на Клер?» — удивлялась она про себя.

— В Англии сотни худых крыш, — отвечала Клер. — И очень многие обедневшие аристократы хотели бы на мне жениться!

Арва хотела, чтобы Клер объяснилась, но дочь замолчала.

Клер открыла дверь и увидела Леатрис. Она радостно улыбнулась. Леатрис выглядела великолепно. Напряженное, испуганное выражение исчезло. Щеки были розовые, простое голубое платье сшито с большим вкусом.

Леатрис улыбнулась и поцеловала Клер в щеку.

— Вы прекрасно выглядите, — сказала Клер. — Замужество вам явно на пользу.

— Да, это правда. Я даже сама не ожидала. Мы с Джеймсом хорошо ладим, у нас так много общего. После этого дома мне так легко с ним!

Клер улыбнулась.

— Я очень рада за вас. — Больше ей нечего было сказать, и она вернулась к своим вещам.

— Я рада, что увиделась с вами на прощание. Леатрис подошла к Клер и положила руку ей на плечо.

— Я пришла повидаться с вами, потому что Гарри написал мне.