Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Монтгомери - Герцогиня

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Деверо Джуд / Герцогиня - Чтение (стр. 11)
Автор: Деверо Джуд
Жанр: Исторические любовные романы
Серия: Монтгомери

 

 


— Вы оставили Клер одну в своей ужасной норе?! Ее же могут убить! Она…

Ангус улыбнулся.

— Мы же в Шотландии, это самое безопасное место на свете. Тут вам не дикая Африка и не тот город, который вы искали и не нашли.

— Нашел!

— Ну нет, вы же умерли! — На несколько секунд их взгляды встретились, и Ангус первым отвел глаза. — Я иду к Клер. А вы оставайтесь и пишите. Когда поправитесь, возвращайтесь к своим дикарям, в дальние страны. Оставьте Шотландию Гарри, его матери и… жене. Раз вам все равно. И вы не герцог, не глава клана. Вы не хотите жениться на этой девочке. Продолжайте прятаться здесь со своим темнокожим, ешьте, спите, пишите и не вмешивайтесь в наши дела. Они вас не касаются!

Ангус повернулся и пошел вниз по лестнице.

Тревельян подошел к столу и взял ручку. Он работал над книгой о Пеше, собираясь поведать миру о том, как ему удалось проникнуть в этот закрытый город. Джек Пауэлл присвоил себе первенство, думая, что никто на свете не сможет опровергнуть его. Но Тревельян издаст книгу и разоблачит ложь. Джек думал, что украл все заметки Тревельяна о Пеше, когда оставил его умирать одного, но в памяти капитана Бейкера хранится гораздо больше сведений!

Несколько часов спустя Оман молча вошел в комнату и вручил Тревельяну плоский пакет.

— Что это?

— Американская леди дала мне это для вас.

Оман назвал Клер леди — в его устах это была высшая похвала. Вскрывая пакет, Тревельян хмурился, однако изумление стало беспредельным, когда он понял, что прислала ему Клер.

Рисунки были сделаны неопытной рукой, однако узнать изображенного на них человека не составляло труда. Тревельян — разбойник с большой дороги, стоящий под виселицей. А вот он маленький мальчик, стоящий в стороне от играющих детей с презрительным видом, будто ему вовсе не хочется быть с ними, а в глазах — тоска и одиночество. А вот он сидит один в башне из слоновой кости.

В первый момент Тревельян пришел в ярость. Как смеет эта плебейка изображать его так!

Постепенно гнев уступал место обиде. Он не думал, что Клер видит его таким. Он считал, что она… боготворит капитана Бейкера. Карикатуры задели самолюбие Тревельяна.

Сдавленный смешок за спиной заставил его обернуться. Оман, его невозмутимый слуга, пытался сдержать смех. Он рассматривал рисунок, на котором его господин был изображен разбойником.

— Не вижу ничего смешного, — резко сказал Тревельян.

— Очень похоже. Смотрите, вот здесь и здесь. Просто вылитый вы.

— Чепуха! — прорычал Тревельян, вырывая листок аз рук Омана. — Это просто… — он вдруг замолчал: сходство определенно было. Несмотря на досаду, он улыбнулся. — Это не я, — произнес он вслед вышедшему из комнаты Оману.

Тревельян взял рисунки, подошел к окну и стал тщательно рассматривать их, улыбаясь все шире. Разве Клер не знает, что он капитан Бейкер?! Эта маленькая бесстыжая американка, наверное, не понимает, что никто не смеет смеяться над великим человеком! Он может, а все остальные не смеют!

Положив рисунки на стол, Тревельян подошел к камину. Вороша поленья, он говорил себе, что ему нет дела до Клер и до всего того, что рассказал Ангус. Не нужно вмешиваться в чужие дела — этот принцип не раз спасал ему жизнь.

Внезапно Тревельян вспомнил, какую трогательную заботу проявляла о нем Клер, когда он болел. Конечно, спасти его от очередного приступа малярии девушка вряд ли сумела бы, но она осталась с ним и сохранила его тайну, никому не проболталась, где он.

Тревельян поворошил угли в камине. Ему не стоит вмешиваться в ее отношения с матерью Гарри. Одна только мысль о старухе вызывала приступ отвращения. Она его мать, но он не видел от этой женщины ничего, кроме обид и унижений.

Тревельян знал, как крепка старуха. Ангус прав: она способна на все. Разве не она отослала своего сына к деду, мерзопакостному старику? Ему было всего девять лет, а его навсегда оторвали от семьи, потому что мать находила его непокорным. Уже через две недели Тревельян понял, как сильно мать ненавидела его.

Так что же она сделает с Клер, если узнает, что та пытается отобрать у нее власть? Превратит в пленницу, как Леа? Кто защитит ее? Конечно, не Гарри. Он не захочет жертвовать своим покоем, охотой, женщинами… А родители Клер, что смогут сделать они? Из того, что Тревельян знал об этих людях, он не мог вывести ничего успокоительнoгo. Они получат то, к чему стремились, пусть даже за счет собственной дочери.

Значит, все останется на своих местах. Старуха будет по-прежнему властвовать над всем и вся, а Леа и Клер останутся пленницами. Жизнь не изменится.

Тревельян попытался представить себе, во что превратится жизнь Клер под гнетом его матери. Не станет визитов к старому Мактавриту, не будет ни виски, ни танцев с арендаторами. Возможно, и арендаторов не будет. Тревельян не спрашивал Гарри о его планах, но предполагал, что мать собирается использовать часть денег Клер, чтобы купить овец, значит, придется согнать с земли людей.

Он посмотрел на огонь в камине. Не его это дело. Он возвратился, чтобы поправить здоровье и написать книгу. Закончив, он уедет, и, если Гарри сдержит обещание и даст деньги на экспедицию, то отправится в Африку уже в конце следующего года. Ему еще многое предстоит открыть.

— Да, все это меня не интересует, — произнес он вслух, взглянул на рисунки и позвал Омана.

Глава 14

Гарри спал так крепко, что Тревельяну пришлось трясти его за плечо, чтобы он проснулся. Открыв глаза, он посмотрел на брата с неудовольствием, повернулся на другой бок, явно собираясь спать дальше.

— Мне нужно поговорить с тобой, — сказал Тревельян.

— Ты когда-нибудь спишь?

— Нет, если могу без этого обойтись. — Гарри не открывал глаз. Тревельян снова вцепился ему в плечо. — Я не уйду.

Гарри поморщился и медленно сел на постели.

— Для человека, который скрывается от людей, неразумно так часто появляться в доме. Чего ты хочешь от меня?

— Что произошло сегодня между Клер и твоей матерью? Гарри удивленно раскрыл глаза. Лицо, его выражало искреннее недоумение.

— Ничего особенного. Клер говорила, что хочет встретиться с матерью, и они увиделись. Пили чай.

Тревельян посмотрел на брата долгим взглядом. Его всегда удивляла человеческая слепота. Без сомнения, Гарри считал, что его мать и невеста прекрасно провели время вместе. Он, наверное, даже не заметил, что Клер вышла из комнаты «в ужасном расстройстве», как сказал Мактаврит.

— А что тебе сказала Клер? — спросил Гарри.

— Я ее не видел.

Гарри улыбнулся. Он был рад, что его маленькая американка больше не проводит время с братом.

— Откуда же ты знаешь, что она недовольна?

— Я слышал.

Гарри зевнул. Может, скрытность и загадочность Тревельяна кому-то и нравятся, но ему, Гарри, они просто наскучили.

— Если это все, что ты хотел мне сказать, я, пожалуй, еще посплю.

— Ты собираешься отослать старуху после вашей свадьбы?

— Отослать во вдовий дом? Не знаю, почему ты относишься к матери, как к какому-то чудовищу. Она добрая, милая женщина и всегда такой была. Если бы ты постарался получше узнать ее, то и сам бы это понял. На твой вопрос я отвечаю: нет. Мать не переедет. Я думаю, будет лучше, если она останется рядом со мной. Она ведь калека, как тебе известно.

— Она хочет остаться, чтобы управлять домом и командовать Леатрис.

Гарри окончательно проснулся. Его брат может разозлить самого дьявола.

— Мать вовсе не так жестока и коварна. Она любит свою дочь и хочет быть рядом с ней. Что в этом плохого? Леа вполне счастлива.

— Ты так думаешь? Когда ты в последний раз говорил с сестрой?

— Во всяком случае, позже тебя, — отпарировал Гарри. — Кстати, я хотел бы знать, по какому праву ты являешься сюда и пытаешься все изменить. Ты уехал отсюда, потом сбежал от деда, никто даже не знал, где ты, мы не видели тебя годами, а теперь появляешься и начинаешь распоряжаться. Если собираешься продолжать в том же духе, «выходи из укрытия».

Тревельян сидел у кровати на стуле с высокой спинкой и молчал.

— Я так и думал, — бросил Гарри. — Ты хочешь командовать из засады!

— Твоя маленькая американка хочет выдать Леа за Джеймса Кинкайда.

Гарри рассмеялся.

— Пусть попробует. Клер абсолютно свободна и может сводить кого угодно с кем угодно. Женщины вообще любят заниматься такими делами.

— И ты не собираешься ей помочь?

— Помочь?! Все, что ей нужно сделать, это привести их друг к другу. Ведь они не виделись уже много лет.

— А что скажет твоя мать?

Гарри повернулся и уставился на брата, лицо его пылало от ярости.

— Между прочим, она и твоя мать. Почему ты держишься как чужой? Если Леатрис хочет выйти замуж, то может сделать это. Она не узник в тюрьме. — Гарри не желал вспоминать о спорах и ссорах Леатрис с матерью по поводу Джеймса Кинкайда много лет назад.

Тревельян опять заговорил, стараясь успокоиться.

— Леа — настоящая пленница, ты просто не видишь этого, и, если ситуация не изменится, твою маленькую невесту постигнет подобная участь.

— Ты перегрелся, — сказал Гарри усталым голосом. — Я женюсь на Клер, и все будет прекрасно. Мама сказала, что ей нравится Клер и она будет мне хорошей женой. Я знаю, они подружатся и станут так же близки, как мама и Леа. А теперь уходи, прошу тебя, я хочу спать. — Он натянул на себя одеяло и закрыл глаза.

Тревельян сидел молча, думая, что же еще сказать брату, чтобы тот понял, но, к несчастью, доводов не было. Гарри никогда не понимал, какая страшная женщина его мать.

Тревельян надеялся убедить младшего брата. Если бы он смог доказать Гарри, что Клер нуждается в его помощи, то почувствовал бы себя свободным и вернулся к работе, зная, что отблагодарил Клер за заботу. Это была хорошая идея. Но ей не суждено осуществиться, потому что Гарри так и не понял, что необходимо срочно что-то сделать.

Тревельян подумал о Клер. Вспомнил, как она танцевала и смеялась. Если она выйдет за Гарри и будет жить в атмосфере ненависти, то не повторит ли судьбу Леатрис? Подчинится ли девушка герцогине, захочет ли стать тенью старухи? Тревельян вспомнил, как Клер пообещала Мактавриту, что он сможет по-прежнему таскать скот. Но Тревельян знал, что не позже чем через полгода Мактаврита сгонят с земли Монтгомери.

Тревельян откинулся назад. Он не хотел влезать в дела семьи. Ему хотелось вернуться к себе в комнату и сесть за работу. Так много нужно сделать! Какое ему дело до всех этих родственников?! Его очень устраивало, что они считают его мертвым. Он свободен от всех обязательств.

Но где-то в глубине души Тревельяна не отпускали мысли о сестре. Он не видел ее после возвращения. По словам Клер, Леатрис была несчастнейшим существом в мире.

Он взглянул на Гарри, погрузившегося в сон. Совершенно очевидно, что его младший брат не сумеет помочь Клер стать хозяйкой. Гарри слишком ценит свой покой, чтобы пытаться что-то изменить. Да и зачем? Ему и так неплохо.

Так что же делать ему, Тревельяну? Вернуться к себе и оставаться там? Сесть за письменный стол и не принимать никакого участия в делах семьи? Пусть Гарри женится на Клер. Пусть она сражается со свекровью. Клер молодая, здоровая женщина, и, если не произойдет ничего ужасного, она переживет старую каргу. И тогда сможет делать все, что захочет.

Перед глазами Тревельяна встали рисунки Клер. Он потер лицо руками. Что, если вернувшись через десять лет, он увидит, как Клер несет свекрови поднос с обедом? Заметит ли: красавчик Гарри, что дух его жены сломлен?

Тревельян встал и направился к двери. Может быть, ему стоит поговорить с Леатрис? Вдруг она не так уж несчастна, как это показалось Клер?

Глава 15

Леатрис лежала, свернувшись калачиком в кровати, и так глубоко спала, что не сразу поняла, откуда исходит скрип. Она знала, что побеспокоить ее может только мать, и инстинктивно старалась поскорее проснуться. Что старухе нужно сейчас? Растереть ноги? Или расчесать волосы? Подать грелку? Может быть, она хочет, чтобы Леатрис ей почитала? Иногда девушке казалось, что мать не спит допоздна, стараясь придумать очередное задание для дочери.

Леатрис откинула одеяло и, не открывая глаз, начала подниматься. Внезапно в проеме потайной двери, скрытой в стенной панели, она заметила призрак умершего брата со свечой в руке. Леатрис подпрыгнула от неожиданности, прижав руки ко рту, чтобы не закричать. Прижавшись к изголовью и натянув одеяло до самого носа, она сидела в кровати, а призрак молча улыбался ей.

Леатрис хотелось закрыться одеялом с головой, от ужаса она не могла произнести ни слова.

— Дурочка, это же я, — сказал призрак, — я.

Леатрис дрожала, глядя на него широко раскрытыми глазами. Пришелец действительно не был похож на призрак. Он пришел через дверь. Леатрис подалась вперед, чтобы получше рассмотреть его, а он сделал шаг к кровати.

— Это я, правда, я. Такой же, как и раньше.

Она откинула одеяло, не сводя глаз с Тревельяна. Неужели это ее брат?

— Велли! — прошептала Леатрис.

Он кивнул и быстро подошел к ней. Леатрис раскрыла объятия, и Тревельян прижался лицом к ее плечу. Она начал гладить его волосы.

— Боже мой! Настоящий! Благодарение Господу и всем святым, ты жив!

Леатрис залилась слезами. Она гладила руки Тревельяна, как будто стараясь удостовериться, что это он, ее старший брат, и слезы неудержимо текли из ее глаз.

— Ш-ш-ш, успокойся, сестричка, — шептал Тревельян, прижимая к себе Леатрис.

На нем был шелковый халат старинного покроя и мягкие домашние туфли. Он забрался под одеяло и лег рядом с Леа, не выпуская ее из объятий. Пусть она выплачется. А Леа продолжала рыдать.

Прошло немало времени, прежде чем девушка овладела собой настолько, что смогла говорить. Немного успокоившись, она подумала, что впервые за много лет испытывает счастье прикосновения к живому существу. Леатрис была моложе Тревельяна всего на год, и они были очень близки в детстве, старший брат Алекс смотрел на девочку свысока, а с Вел они вместе проказничали.

Леа не видела брата с тех пор, как ему исполнилось десять лет и его отослали к их ужасному деду. Образ Велли, ее лучшего друга, ее брата, такого близкого ей по духу человека, навсегда остался в памяти. Отец сказал, что Велли вернется через несколько месяцев, но Леатрис глядела на суровое лицо матери и понимала, что мальчику не позволят жить в семье. Он совершил непростительный поступок — бросил вызов матери. Велли восстал против нее, он смеялся над ее угрозами и наказаниями. Но в конце концов она победила, ведь Велли был всего-навсего маленьким мальчиком, а она была герцогиней и его матерью. Власть находилась в ее руках. Их отец воспитывал Алекса, старшего сына, который должен был стать герцогом, и Леатрис считала, что отец был даже рад, когда Велли отослали: он был слишком трудным ребенком с самого своего рождения.

— Ты правда здесь? — прошептала Леатрис, прерывисто дыша и сдерживая рыдания.

— Да, да, дорогая, успокойся!

Он все так же крепко обнимал ее, она лежала, прижавшись спиной к его груди, как когда-то в детстве. Мать приказывала пороть маленького Велли за малейшую провинность. Леатрис понимала, что особую ярость вызывало то, что мальчик никогда не плакал. Он с высокомерным видом откидывал назад голову и улыбался, желая показать, что ему совсем не больно. Ночью Леатрис пробиралась через туннель в его комнату, залезала к нему в постель и утешала. А Велли плакал и повторял:

— Почему она меня так ненавидит? Леатрис не могла ответить на вопрос брата.

— Газеты писали, что ты умер. От лихорадки. Говорили, что ты не добрался до Пеша, заболел и…

Он презрительно засмеялся.

— Я крепче, чем думают многие, меня не так-то просто

Убить. Я действительно был очень болен какое-то время, но выздоровел и оставался в тех краях до тех пор, пока не набрался сил, чтобы сесть на это проклятое судно и вернуться.

Леа взяла руку Тревельяна и прижала к своей щеке. Она помнила, как много месяцев назад человек по имени Джек Пауэлл, путешествовавший вместе с Тревельяном, вернулся в Англию и объявил всем, что он, он один, вошел в Закрытый город. Он рассказал газетчикам, что капитан Бейкер был слишком болен, чтобы дойти до Пеша. Пауэлл утверждал, что капитан Бейкер был очень плох и его пришлось нести назад на побережье. А перед самым отплытием в Англию он умер.

— Где ты остановился? Тревельян ответил не сразу:

— В комнате Чарли.

Леатрис промолчала. Потом спросила, стараясь говорить как можно спокойнее:

— Ты давно здесь?

— Несколько недель.

Леа поняла, что у Велли была серьезная причина, по которой он не приходил повидаться с ней. А может, он не впервые приезжает в этот дом?

— Что привело тебя ко мне сейчас? — спросила Леа, стараясь не показать, что чувства ее задеты.

Однако Тревельян понял, о чем думает сестра — так было и раньше, — и только засмеялся в ответ. Этот смех рассердил Леа. Она отодвинулась от него, схватила подушку и стала колотить Тревельяна.

— Как же ты мог заставить меня поверить, что ты мертв?! Ты не представляешь себе, как я страдала! Твои письма были единственной радостью в моей жизни. Я храню их все до единого.

Тревельян лежал на кровати, смотрел на нее и улыбался. Леа не видела его много лет, но улыбку запомнила навсегда. Она была такой же дерзкой и бесшабашной, как и в девять лет.

— Твоими письмами можно заполнить целую комнату. — Она улыбнулась. — Четыре полных сундука. — Она протянула руку и дотронулась до его щеки. — О, Велли, ты действительно здесь, со мной, ты не призрак! Тетушка Мэй сказала, что видела твой призрак.

— Да, я набрел на нее как-то рано утром, пробираясь по коридорам. Как эти ископаемые выжили? Они были старыми уже в нашем детстве. Не могу даже представить, сколько им теперь лет?!

— Мама хотела бы их смерти, я уверена, но они живут. Дядя Камми даже включил сестру Клер в свои пьесы. Интересно, воюют ли они по поводу костюмов?

— Я слышал, она всегда выходит победительницей.

Леатрис насторожилась. Она уже пришла в себя от потрясения, вызванного неожиданным возвращением Тревельяна, и начала понимать, что это означает.

— А что ты знаешь об этой девочке? Ты что, встречался с Клер? А с Гарри виделся?

Тревельян перевернулся на спину, , положил руки под голову и уставился в потолок.

— Леа, что ты думаешь об этой маленькой американке, невесте Гарри?

Леатрис ударила его подушкой по лицу, но он схватил ее за руки.

— Ты здесь уже несколько недель, виделся с Гарри, Даже с его невестой, а я продолжала считать тебя умершим. Как ты мог так поступить со мной? Я любила тебя больше всех на свете! Двадцать два года я писала тебе письма — по одному в неделю, а иногда пять и шесть. Я рассказывала тебе обо всех событиях моей жизни. Я изливала в письмах свою душу. Все эти годы ты был моим самым близким и единственным другом. А потом ты уехал на поиски Пеша, и я больше ничего не знала о тебе. Ни одного письма за два года. А потом я прочла в газете о твоей смерти. И поверила. Если бы ты знал, как я страдала! Сколько слез пролила! И теперь выясняется, что ты не только не умер, но живешь в нескольких шагах от меня, пробираешься туннелями под домом, разговариваешь с этой старой идиоткой тетушкой Мэй, с Гарри, который ничего толком не знает о тебе, не любит, как я…

Леа замолчала, и Тревельян снова крепко обнял ее, стараясь утешить.

— Я думал, так будет лучше для всех.

— Глупости! Как ты смел так думать? — воскликнула Леа, уже зная ответ на свой вопрос. Внезапно девушка поняла, что смерть старшего брата сделала Тревельяна герцогом.

Леатрис отодвинулась от Тревельяна, широко раскрыв глаза.

— Ваша светлость, — прошептала она.

— Вот именно.

Леа положила голову ему на плечо. Это действительно меняет дело.

— Ей бы это не понравилось, — тихо произнесла она. Брат и сестра знали, о ком идет речь. — Она никогда не смирится с тем обстоятельством, что Гарри не будет герцогом. По закону он не может теперь наследовать титул.

— Я не хочу герцогства, — тихо сказал Тревельян. — И никогда не хотел. А Гарри настоящий герцог. Он охотится, устраивает приемы, будет заседать в Палате лордов и дремать там вместе с лучшими представителями своего класса. Я не подхожу для этой роли и не хочу брать на себя ответственность за титул.

— Но, Велли… — начала было Леатрис. Тревельян обнял ее и стал гладить по волосам.

— Нет, не хочу и не возьму. Гарри сказал, что станет субсидировать мои экспедиции, а это все, что мне нужно. Предстоит еще многое сделать, я не собираюсь ни гнить в одном из наших владений, ни жениться на богатой наследнице, которую нашла мать.

Уже дважды он упоминал имя Клер.

— Ты встречался с ней, да?

Тревельян так долго не отвечал, что Леатрис отстранилась и взглянула на него. Велли смотрел на нее тем взглядом, который в детстве приводил в дикую ярость их мать. Взгляд был умным, напряженным и непроницаемым. Когда Тревельяну было двенадцать лет, отец разрешил ему вернуться домой. Но через две недели его поймали в подвале церкви, куда он проник без спроса в поисках, как он объяснил, старых могил. Еще через неделю он забрался по лестнице на второй этаж вдовьего дома, в котором, как они подозревали, происходили какие-то темные делишки. Отец не простил Велли и отослал его обратно к деду. Потом он приезжал еще несколько раз и всегда ухитрялся разозлить отца так, что его быстро отправляли назад.

Леа не так часто видела брата в детстве, но получала от него сотни писем и фотографий. Он описывал свою жизнь, а на карточках был одет в разные живописные костюмы.

Леа смотрела в глаза брата и понимала, что он что-то скрывает.

— Почему ты не пришел ко мне? Неужели ты мог бы уехать, не увидевшись со мной? — Прочтя ответ в его глазах, она с трудом поборола желание обрушиться на него. Благодаря Велли Леа еще с юности набралась крепких словечек.

Она откинулась назад. Бесполезно кричать на брата. Он слышал в свой адрес столько злых слов, что перестал реагировать.

— Расскажи мне все с самого начала, все детали…

— Уже очень поздно, к тому же…

— Тогда я скажу маме, что ты вернулся.

Тревельян усмехнулся, понимая, что это пустая угроза. Леа никогда не сделает ничего ему во вред.

— Ну ладно, ты вынуждаешь меня, — произнес он с улыбкой. — Я приехал, чтобы немного отдохнуть. Я был очень болен и искал место, где мог бы укрыться и поправиться. Я не собирался никому сообщать, что приехал. Честно говоря, я даже не знал, кто в доме. Я предполагал, что вы все уехали на юг.

Леа лежала, прижавшись к брату, и слушала, как он рассказывает о своей встрече с Клер, о том, как упал в обморок, поймав ее лошадь.

— Это было несколько…

— …Неловко? — спросила она, смеясь. Леа знала о его любовных приключениях. Когда Велли был моложе, он описывал их с удовольствием. Однажды ночью он перелез через стену женской школы и спрятался в постели одной девушки. Настоятельница пришла посмотреть, что происходит, почему девицы хихикают, но не заметила Велли. Повзрослев, он стал менее откровенным, хотя Леатрис, прикованная к злобной матери, равнодушному отцу и братьям, была так одинока, что всегда умоляла его ничего не утаивать.

— Клер очень хорошенькая, правда? — спросила Леа, внимательно наблюдая за Тревельяном.

— Красота бывает разной. А в Клер много жизни… Леатрис поняла, что он имеет в виду. Клер и двигалась, и говорила быстро, энергично, ее интересовало все и вся, было скучно заниматься только собой.

— Ты соблазнил ее? Тревельян застыл от изумления.

— Она же обручена с Гарри! Леатрис подавила смешок.

— Ну, это обстоятельство не остановило тебя в Египте — с хорошенькой танцовщицей. А помнишь, как ты пробрался в гарем? Разве его обитательницы не были замужем?

— Но не за моим братом. Леатрис посмотрела на Тревельяна.

— К тому же я ей не понравился, она сказала, что я старый, больной и слабый.

Леатрис отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Заметив это, он запальчиво продолжал:

— Можешь смеяться сколько угодно, но Клер не обратила на меня никакого внимания. Она по уши влюблена в Гарри. Говорит только о нем, считает его совершенством.

— Гарри?!

— Вот именно.

Они помолчали, смакуя удачную шутку. Потом Тревельян продолжил, рассказав сестре об остальных встречах с Клер.

— Я должен был сказать ей, чтобы не приходила больше, но она была так одинока. Клер не понимает ситуации в доме, а Гарри обращает на нее очень мало внимания.

Леатрис хорошо знала, что такое одиночество. В доме было полно людей, но между ними не существовало ни дружбы, ни любви. По крайней мере, по отношению к ней. Леа не хотела сидеть в гостиных с тетушками и сплетничать, но не смела выходить, потому что иначе могла бы не услышать звонок матери.

— Я хорошо понимаю, что она чувствует!

Леа слушала Тревельяна и понимала подтекст его рассказа. Она чувствовала по тону, как сильно ему нравится Клер. Тревельян явно гордился тем, что юная американка прочла все труды капитана Бейкера. Абсолютно все!

С живейшим интересом внимала Леа рассказу брата о том, как они с Клер провели день у Ангуса Мактаврита. Леатрис ни разу не видела старика с тех пор, как они с Велли пробирались к его дому, чтобы утащить немного виски. Она вспомнила, как однажды Ангус поймал ее. Она была ужасно напугана, но он только пошумел и отпустил ее. Она прибежала к Велли в жутком страхе, но он поднял ее на смех и сказал, что старый шотландец просто болтает, он никогда не сделает им ничего плохого.

Леатрис узнала от Тревельяна, что Клер провела целый день со стариком и танцевала с арендаторами. Она бы удивилась меньше, услышав, что американка общалась с феями и пила нектар вместо чая.

— Что еще она делала? — спросила Леатрис шепотом, и в ее голосе прозвучал благоговейный ужас.

Тревельян улыбнулся.

— Еще она пила виски, как матрос, ела какое-то странное блюдо, приготовленное Ангусом, и хвалила его, уговорила сестру выручить ее и соврать, чтобы спокойно ухаживать за мной во время приступа лихорадки. Потом она заставила Гарри взять ее в поездку по имению и познакомить с хозяйством и людьми.

Леатрис смотрела на Тревельяна с недоверием.

— Как Гарри мог согласиться?! Ведь он не узнает ни одного из своих работников, даже если столкнется с ним нос к носу. Я сомневаюсь, знает ли он, как зовут его камердинера, хотя тот состоит при нем уже десять лет!

— А наш умненький младший братик взял с собой в поездку Чарльза. Старый Мактаврит сообщил мне, что Клер считает Гарри очень скромным и тактичным, потому что он позволил своему управляющему давать разъяснения.

Леатрис рассмеялась. Ей давно уже не было так весело. Единственным светлым пятном в ее жизни были письма брата, она как будто переживала вместе с ним его приключения. Велли скупо описывал жизнь у деда, разве что упоминал о своей спине, болевшей после очередной порки, или о том, что стал совсем тощим, сидя на хлебе и воде. В основном он описывал, что видел и делал.

— Ну и что было дальше? Тревельян глубоко вздохнул.

— Она встретилась с нашей матерью…

— Мама может быть исключительно обходительной, если захочет.

— На этот раз не захотела. Мне кажется, она знает о Клер все. Думаю, она почувствовала в ней сильный характер.

— Сильный?! Ты думаешь, Клер — сильная личность? Мне она показалась вполне обыкновенной: часто опаздывает к столу, и моя горничная говорит, что ею командует мисс Роджерс. Та хвастается этим перед слугами. Мне кажется, Роджерс шпионит для мамы…

— Да, скорее всего именно так. — Тревельян задумался — Ты спрашиваешь, какая Клер. Мне кажется, она сильный человек, но сама не осознает этого. Она ведь почти ребенок. Ее сила в том, что она любит людей.

— Мне это не кажется проявлением силы. — В голосе Леатрис был сарказм. Жизненный опыт научил ее, что главное — умение выжить.

— Ты бы посмотрела на нее и старого Мактаврита, — покачал головой Тревельян. — Старик стал абсолютно ручным, арендаторы в нее просто влюбились. Они глядели на нее с таким уважением, какого не выказывали ни одному члену нашей семьи.

Леатрис отстранилась и внимательно посмотрела на брата.

— Велли, да ты влюблен в нее! Он притянул Леа к себе.

— Что за дурацкая идея! Она совершенный ребенок, к тому же любит Гарри и хочет стать герцогиней, и… — Он замолчал и внезапно расхохотался. — Нет, дорогая моя сестричка, я не влюблен. Просто хочу отомстить.

— Маме? — спросила Леатрис.

— Кому же еще?

— Я помогу тебе. — Леатрис даже не поинтересовалась, что именно он собирается сделать. — Убийство? Дадим ей какой-нибудь экзотический яд?

Тревельян засмеялся.

— Нет, ничего быстрого и безболезненного! Когда Гарри станет герцогом, мать собирается управлять всем и вся по-прежнему, до могилы…

— Конечно. А разве кто-нибудь считает, что может быть иначе? Не говори мне, что твоя американка надеется стать полноправной герцогиней!

— Клер не моя американка. Она принадлежит Гарри. Но она действительно полагает, что после свадьбы свекровь переедет во вдовий дом, а она станет сама управлять поместьем и людьми. Клер собирается многое изменить. — Тревельян сделал паузу. — Она намерена распоряжаться деньгами, которые унаследует после замужества, отремонтировать дома арендаторов, обрабатывать поля и внедрить передовые американские методы ведения хозяйства.

— Бог мой! — вскричала Леатрис. — Но Гарри ведь должен был сказать…

В голосе Тревельяна зазвучала злость.

— Гарри лгал, говорил только то, что ей хотелось слышать. Он пообещал, что она сможет распоряжаться после свадьбы.

Леатрис вздохнула.

— Гарри надеется, что так и будет. Сам-то он волен делать все, что пожелает. Он уверен, что мама добра и нежна, и не может понять, почему другие люди с ним не соглашаются.

— Ты права.

— Бедная Клер! — произнесла Леатрис с чувством. — Могу себе представить: она привыкла решать все сама, ведь ее мать — ужасная женщина! Очень примитивная, награждает Гарри самыми невероятными титулами: «Ваша честь» или «Ваша светлость». Тетки нещадно издеваются над ней. Мне кажется, они специально вводят ее в заблуждение, чтобы потом посмеяться.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20