Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Монтгомери - Герцогиня

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Деверо Джуд / Герцогиня - Чтение (стр. 16)
Автор: Деверо Джуд
Жанр: Исторические любовные романы
Серия: Монтгомери

 

 


Тревельян молча смотрел на нее.

— Вам нечего сказать? Он не ответил.

— Ну что ж, думаю, мне пора, — пролепетала Клер. Ни звука в ответ.

— Спокойной ночи, Велли.

Он слегка поклонился, повернулся на каблуках и пошел по дорожке.

Зная, что не должна этого делать, Клер прошептала «Велли», — так тихо, что даже сама себя не услышала.

Но Тревельян услышал. Секунда, и она оказалась в его объятиях, их губы слились в поцелуе.

«Вожделение, — подумала она. — Один из семи смертных грехов, о котором она слышала, но сама не испытывала никогда. Сейчас Клер больше всего на свете хотелось слиться с Тревельяном в единое целое. Она повернула голову, не зная, как и что делать, и почувствовала сладкое и нежное прикосновение его языка. Тело ее выгнулось, она прижималась к нему все сильнее, так что ей стало больно Он просунул ногу между ее ног, и Клер слегка застонала, сжав ее своими бедрами. Кончики ее пальцев набухли от желания.

Она понимала, что это единственный раз, когда она может так касаться его тела. Единственный и последний. Она могла позволить себе только один такой порыв, один-единственный. И хотела взять от него все.

Ее руки блуждали по его спине. Как это ей могло прийти в голову, что он худой и старый?! Она прикасалась к его рукам, чувствовала их силу, гладила, обнимала за талию. Ее руки спускались все ниже и ниже, хотя она понимала, что не должна этого делать. Боже! Не должна, но запретный плод сладок — и вот она уже прикоснулась к его ягодицам.

В последний момент девушка отклонила голову и прошептала:

— Хватит. Пожалуйста, остановитесь. Я больше не в силах выносить этого.

Тревельян тут же отстранился. Тела их не соприкасались, но они не отрываясь, в упор, смотрели друг на друга. Клер знала, что он ждет ее приглашения. Она знала: достаточно ей протянуть руку, и он пойдет за ней, к ней. Девушка понимала, что если сама дотронется до Велли, то не сможет, удержаться. Клер слышала, как колотится ее сердце, она задыхалась, но у нее хватило сил остаться неподвижной.

Прошло мгновение, показавшееся Клер вечностью, Тревельян повернулся и пошел прочь. Она не окликнула его.

Медленно, на ватных ногах, шла она вверх по лестнице.

Войдя к себе в комнату, Клер увидела Отродье, спавшую в ее постели. Она протянула было руку, чтобы разбудить сестру, но передумала. Сев к туалетному столику, оглядела большую комнату. Эти покои — часть дома герцога, человека, за которого она выходит замуж. Но она только что целовалась с другим, желала другого.

А что случилось бы, если бы она уступила своему желанию?! Потеряла бы Гарри; ее родители никогда не одобрили бы такого человека, как Тревельян, и Клер потеряла бы все деньги, завещанные ей дедом. И что тогда?! Родители, без сомнения, потратят все ее десять миллионов долларов за пару лет.

Клер закрыла лицо руками, она чувствовала себя виноватой. Родители были добры к ней, она многим обязана им. Но девушка считала себя умнее их. Если она выйдет за Гарри, деньги перейдут к ней, и она сама будет ими распоряжаться: пустит в оборот, сделает так, чтобы капитал рос, станет выдавать родителям деньги частями — ведь они не в состоянии контролировать свои желания. Она сможет дать приданое сестре, постарается выдать ее замуж за хорошего, достойного человека, как Гарри. «Человека, покупающего картины и лошадей», — подумала Клер и расплакалась. Ведь она предает человека, которого любит, потому что целовала другого и хотела ему отдаться.

— Что случилось?

Клер вздрогнула от неожиданности, когда Отродье положила руку ей на плечо.

— Ничего, — ответила Клер, утирая слезы. — Просто я очень устала. Ты бы пошла к себе.

Сара Энн не шевельнулась.

— Это Тревельян, да?

— Ничего подобного. С чего бы мне плакать по Тревельяну? Я просто устала. Мне надо побыть одной. — Клер вытирала слезы, опустив голову, и Сара наконец вышла из комнаты. Тогда она медленно и устало начала раздеваться.


Нисса встретила Тревельяна у двери в гостиную, раскрыв объятия, но он отодвинул ее в сторону. Подойдя к столу, налил себе полный стакан виски и выпил его залпом, как воду.

— Что случилось? — спросила она по-английски. — Ничего, — резко ответил он.

Жемчужина Луны смотрела, как он вновь наполнил стакан и до дна осушил его.

— Это витает в воздухе.

— Что это?

— Страсть.

Тревельян холодно взглянул на Ниссу. — Я чувствую, почти вижу ее. Страсть кипит вокруг тебя, но не ко мне.

— Глупости. Ты наслушалась романтических историй. — Тревельян подошел к столику, на котором когда-то лежали его заметки о Клер. Теперь там стояла шахматная доска с расставленными фигурами. Он сделал ход белыми, потом черными.

— Эта женщина очень много значит для тебя.

— Ты с ума сошла. Я же сказал тебе, что она выходит замуж за Гарри. — Он посмотрел на Ниссу горящими глазами. — Я хочу очень многих женщин. И она одна из них, не более того.

— Желание, которое ты испытываешь к ней… разве оно такое же?!

Тревельян взялся рукой за белую королеву.

— Если сложить все, что я испытывал к женщинам, которых знал за свою жизнь, то и тогда ты не поняла бы, какое желание я испытываю к Клер.

Нисса хранила молчание.

— Тогда ты должен идти к ней.

Одним движением Тревельян сбросил все фигуры с доски на пол.

— И стать ее любовником?! Любить ее, потом отступить сторону и смотреть, как она выходит замуж за Гарри?! Остаться здесь и ждать, пока Гарри умрет, а потом жениться на его вдове?!

— Быть любовником замужней женщины? Разве это беспокоило тебя когда-нибудь? Я слышала, как ты хвастался, что можешь забраться в любое окно. Ты уверял, что замужние женщины доставляют тебе больше удовольствия, приберегая для любовника радость, оставляя печаль своим мужьям.

— Что касается этой женщины, я хочу делить с ней и ее печали, — тихо проговорил Тревельян.

— Что?!

— Я хочу и ее печали, и ее горести, всю ее! — Он почти кричал. — Всю, всю, черт возьми! Она… — Тревельян постепенно успокаивался.

— Что она?

— Она… с ней я не чувствую себя одиноким. — Велли пристально поглядел на Ниссу, потом слегка улыбнулся. — Есть другие женщины. Есть женщины, которые не считают, что быть герцогиней — это все в жизни.

Нисса пренебрежительно фыркнула.

— Ты быстро сдаешься. Она еще не вышла замуж за этого Гарри, а ты ведешь себя так, будто это уже произошло. Ты ждешь, пока она к тебе придет. Я никогда тебя таким не видела. Я не видела тебя загнанным и растерянным. Ты всегда был охотником. Помнишь ту маленькую хорошенькую женщину, в деревне на пути из Пеша? Ты хотел ее и пошел за ней. Чем эта отличается от той?

— Она совсем другая.

— Чем же?

Нисса сидела неподвижно, ожидая ответа. Она провела с Тревельяном достаточно времени и хорошо знала его. Но капитан Бейкер, которого она знала раньше, , и человек, пришедший за ней в дом Пауэлла, не были похожи друг на друга. Капитан Бейкер — наблюдатель, стоящий в стороне от событий, не позволяющий никому и ничему влиять на него. Но эта американка задела его сердце. Он смотрел только на нее. В экипаже Нисса испробовала все средства, чтобы отвлечь внимание Фрэнка от Клер, но у нее ничего не вышло.

— Ты любишь ее, — прошептала Нисса, и в ее голосе прозвучало восхищение. Она пыталась заставить капитана Бейкера полюбить себя, но безуспешно. — Ты ее любишь.

— Да, я люблю ее, — кивнул Тревельян. — Я люблю ее всю — ум, тело, чувство юмора, идеи. Мне нравится, как она думает и что говорит. Я люблю даже аромат ее дыхания. Я люблю ее так, как никогда никого не любил. И, если бы она полюбила меня, я отдал бы ей всего себя.

Нисса отвернулась: ей было невыносимо видеть его страдающее лицо.

— Тебе надо сказать ей, что ты — старший брат Гарри.

— Да, — ответил Тревельян и посмотрел на Жемчужину. Лицо его приняло обычное замкнутое и надменное выражение. Он улыбнулся и Нисса узнала, узнала по этой улыбке, которую видела тысячи раз, человека, тысячи раз уверявшего ее, что он никого не любит, никто ему не нужен, жизнь его самодостаточна.

— Увы, никто не может выигрывать каждый раз. Чего ты хочешь — поиграть в карты или пойти со мной в постель?

Нисса не улыбнулась.

— Ты должен пойти к ней, — тихо произнесла она. — Ты должен показать, что любишь ее. — И она широко улыбнулась. — Поставь ее перед выбором: либо ты, либо твой брат.

Тревельян начал было возражать, но вдруг, поставив стакан с виски на стол, тихо сказал:

— Да, я заставлю ее сделать выбор!

Нисса еще что-то говорила, но Тревельян уже ничего не слышал. Он торопился к Клер.

Глава 20

Как только Отродье скрылась за дверью в туннель, Клер стала готовиться ко сну, резкими движениями вынимая заколки из волос, волной упавших ей на спину. Все еще злясь на себя, она начала энергично расчесывать их.

Какое ей дело до них, до того, что Тревельян проведет ночь с другой?! Ей все равно. Тревельян и капитан Бейкер — одно целое, а последний, как известно, большой распутник.

Клер расстегнула платье, турнюр, развязала тесемки нижней юбки. Оставшись в корсете и белье, посмотрела на себя в зеркало. Отвернувшись, закрыла лицо руками.

— Это ровно ничего не значит, — сказала она себе. Какая ей разница, что делает капитан Бейкер, как он поступает!

Она сняла белье, бросив его на пол, и надела через голову снежно-белую льняную ночную рубашку. Улегшись в постель, погасила лампу и закрыла глаза.

Клер боялась, что придут слезы, но вместо этого мгновенно погрузилась в сон. Ей снилось, что она в какой-то жаркой стране, где полно зеленых растений и ярких птиц. Но там, где она находилась, чувствовалась какая-то опасность, и она боялась. Клер остановилась, услышав какое-то движение в зарослях. Она знала, что должна бежать, но не могла пошевелиться стояла и как зачарованная смотрела на шевелившиеся растения. Кто-то подходил все ближе и ближе, и, когда она решилась наконец закричать, растения расступились и появился Тревельян. Клер не знала, вздохнуть ли ей с облегчением или испугаться еще больше.

Вздрогнув, она открыла глаза. Тревельян стоял над ней, в руке горела свеча, глаза сверкали, он пристально вглядывался в нее, как будто собирался спросить о чем-то.

Клер не испытала ни беспокойства, ни колебания. Это было как продолжение сна. И она протянула к нему руки.

Тревельян поставил подсвечник и набросился на нее, как зверь в джунглях. Он покрывал ее лицо поцелуями, гладил руки, потом закинул их ей за голову.

Клер все еще была в полусне, и его прикосновения казались ей нереальными.

— Я хочу видеть вас всю, — сказал он, и по телу ее мгновенно пробежал холодок. Ловкими движениями он освободил девушку от ночной рубашки, стянув ее через голову.

Она сидела на кровати обнаженная, а Тревельян отошел к стене, поднял свечу и залюбовался ее грудью, вздымавшей от прерывистого дыхания, тонкой талией, такой хрупкой изящной благодаря тому, что многие годы она носила корсет. Он коснулся рукой бедра Клер и повел руку вниз, не сводя глаз с лица девушки.

Клер дышала взволнованно и часто, тело заливал жар. Тревельян продолжал целовать ее. Она закрыла глаза, все ее тело — от кожи лица до кончиков пальцев ног — трепетало от прикосновения его рук, от его поцелуев.

Когда Велли отстранился, Клер открыла глаза и посмотрела на него. Он улыбался ей. Такой улыбки она никогда раньше не видела на его лице: удивительно мягкая и нежная, она так молодила его. В ней не было ни капли цинизма, ни намека на жестокость, столь обычных для него. Глаза его излучали доброту и нежность. Если бы Клер не знала Тревельяна так хорошо, она поклялась бы, что его глаза светятся любовью.

— Тревельян, — прошептала она.

Он приложил кончики пальцев к ее губам, потом отвел руку и поцеловал ее. Клер теряла способность думать, когда он так на нее смотрел.

Тревельян стал покрывать поцелуями ее тело, медленно и осторожно. Казалось, он специально медлил, спускаясь от шеи к груди, вот он задержался, взяв в рот сосок.

Клер выгнула спину и погрузила пальцы в волосы Велли. Они были мягкие и густые, казалось, она ощущает даже их цвет.

Тревельян целовал ее тело, опускаясь все ниже и ниже. Он опоясал тонкую талию Клер венком из поцелуев и теперь описывал круги языком вокруг пупка.

Целуя девушку, Тревельян не отнимал рук от ее тела. Клер никто никогда так не касался. Она росла в доме, где это не было принято, до встречи с Гарри ее вообще никто не целовал, теперь же Тревельян прикасался к ней так, как будто хоте навсегда запомнить, наслаждаться ею все время. Руки Велли познавали груди, бедра, ноги Клер.

Тревельян продолжал целовать Клер, лаская икры и ступни большими ладонями.

Клер привстала на локтях и посмотрела на него. Он был одет, и она чувствовала себя, как женщина с картины эпохи Ренессанса: она обнажена, а вокруг все одеты. Ей это понравилось. Быть может, она Леда, а он Зевс, прилетевший к ней в виде Лебедя, чтобы оплодотворить и дать ей ребенка.

Тревельян улыбнулся, как будто понял, о чем она думает положил руки ей на колени и медленно повел их вверх, к груди и шее, остановившись у лица. Он смотрел ей в глаза, изучал ее, как будто искал что-то, спрятанное в самой глубине души. Он повернул лицо Клер к свету и не отвел глаз.

— Нет еще, — прошептал он и, прежде чем Клер успела спросить, что это значит, стал опять целовать ее.

Клер казалось, что она умирает. Он заставлял ее забывать обо всем. Ее тело, все ее существо откликалось на ласки Тревельяна. Он лег на нее. Клер судорожно вздохнула. Ей никогда не приходилось испытывать волшебной тяжести мужского тела. Он был такой большой, а она такая хрупкая, но ей совсем не было тяжело. Когда-то ей рассказывали, чем занимаются мужчина и женщина в постели. Она боялась, что Велли может раздавить ее.

Она терлась голой ногой о его ногу, когда он целовал ее. Она понимала, что он учит ее целоваться. Он проникал языком в ее рот, слегка покусывал губы, ласкал их языком, поворачивая голову. Он показывал ей глубокие поцелуи, мягкие поцелуи, жгучие поцелуи.

Клер быстро воспринимала науку любви, как, впрочем, и все остальное. Сначала она лежала под ним неподвижно, как бы набираясь опыта, потом осмелилась на робкое прикосновение. Казалось, Тревельян угадывал все, чего она хотела. Он скатился с нее, перевернулся, не выпуская из своих объятии так что она оказалась сверху, и Клер стала нежно целовать его глаза, лоб, покусывать мочку уха.

Тревельян слегка вскрикнул, когда она укусила его слишком сильно, и вновь уложил ее на спину.

— Хочешь поиграть, да? — Он спрятал свое лицо у нее на шее и что-то забормотал. Клер хихикнула и притянула его к себе.

Тревельян, как бы сердясь, начал пощипывать ее плечи, потом грудь. Его спокойствие стало уступать место страсти. Клер отвечала ему тем же. Она принялась стягивать с него рубашку, торопясь добраться до тела. Тревельян сбросил одежду в мгновение ока, продолжая все время целовать Клер. Она услышала треск разрываемой одежды, почувствовала его голое колено на своем теле.

Он опять целовал ее в губы, но теперь напряженнее и торопливее. В ней тоже росла страсть, ей казалось, что она бежит куда-то, к чему-то, к кому-то.

Когда их тела соприкоснулись, она чуть не задохнулась от счастья, жадно прижала его к себе, слегка царапая ногтями его спину. Она терлась бедрами о его волосатые ноги, возбуждаясь все сильнее.

Клер была потрясена, когда Тревельян вошел в ее лоно, хотя ей было очень больно. Она попыталась оттолкнуть его, но он нежно поцеловал ее и продвинулся еще глубже.

— Лежи спокойно. Боль пройдет через несколько секунд.

Она повиновалась, но ей казалось, что ее раздирают пополам. Тревельян продолжал целовать ее, ладонь его ласкала грудь, а большой палец слегка давил на сосок. Где-то глубине Клер почувствовала отклик на его ласки и поплыла им навстречу, все активнее участвуя в этом древнейшем сладостном действе.

— О-о-о, Велли, — прошептала она.

— Да, любовь моя, я здесь.

Она слегка шевельнула бедрами, неловко и неумело Тревельян положил руку на ее бедро, направляя движение. Теперь ей уже не было больно, наслаждение росло с каждым мгновением.

Тревельян взял Клер за бедра обеими руками, прижал к себе и отодвинулся, сделав вид, что хочет покинуть ее.

— Нет-нет! — закричала она, прижимая его к себе изо всех сил. — Не уходи!

Тревельян издал странный звук — то ли легкий смешок, то ли стон — и она поняла, что он скорее умрет, чем покинет ее тело.

Клер улыбалась от счастья, сжимая его в объятиях все сильнее. Вдруг глаза ее расширились: Тревельян проник в самые ее глубины. Ее затопило какое-то удивительное ощущение.

— Бог мой! — закричала она.

Тревельян поднял голову, посмотрел на ее лицо и улыбнулся.

— Я думаю, ты привыкнешь к этому и полюбишь так же легко и быстро, как виски!

Больше никто из них не сказал ни слова. Тревельян медленно двигался, а Клер лежала почти неподвижно, переживая совершенно новые ощущения, с которыми, казалось, кончалась ее земная жизнь и она возносилась на небеса.

Теперь они двигались в унисон. Тревельян держал ее за бедра, направляя их движения. Как удивительно подходили друг другу их тела! Ее щека прижималась к его плечу, бедра их слились воедино…

Глаза Клер широко раскрылись, она почувствовала, как в ней рождается что-то огромное и удивительное. Она вцепилась в плечи Тревельяна, бедра ее приподнялись.

— Тревельян! — закричала она в почти мистическом ужасе. Она посмотрела на него: лицо необычайно напряжено, как будто он пытается сопротивляться чему-то. Возбуждение девушки возрастало, она почувствовала, что вот-вот взорвется.

И вот этот взрыв произошел. Ничего более удивительного и прекрасного Клер никогда не испытывала. Она продолжала крепко прижимать к себе Тревельяна, ее ногти глубоко впились в его спину. Клер не видела лица Тревельяна, она лишь чувствовала ласку влажных завитков его волос на своей шее.

Они долго лежали неподвижно, тесно обнявшись. Наконец Клер тихо отодвинулась. Она хотела посмотреть на него. Однажды, много лет назад, в их доме в Нью-Йорке, Клер как-то вошла в маленькую столовую, где мать и несколько ее приятельниц пили чай. И услышала, как мать сказала, обращаясь к одной из них: «Но, дорогая, вы никогда не узнаете мужчину по-настоящему, пока не проведете с ним ночь». Клер смутилась и ушла в свою комнату. Теперь она поняла, что имела в виду ее мать.

Она посмотрела на Тревельяна. Глаза его были закрыты, он выглядел очень молодо.

— Сколько тебе лет? — спросила она.

— Тридцать три, — тихо ответил он, все еще не открывая глаз.

Она погладила его волосы, убрала их с лица.

— Наверное, не нужно нам было этого делать, — тихо сказала она.

Оh тут же открыл глаза; взгляд был злой и жесткий

— Если ты собираешься сказать, что мы предали Гарри, то я думаю, тебе следует знать, что в данный момент он находится в Эдинбурге, у своей любовницы.

Клер очень удивила злость, прозвучавшая в его голосе

— Ты что, ревнуешь к Гарри?

— К его дурацкой любовнице?! Ты что! Ей сорок пять лет, она замужем, у нее двое детей, один из которых удивительно похож на Гарри.

В тот момент Клер не придала этому значения. Казалось Гарри где-то далеко-далеко. Она поцеловала Тревельяна в глаза

— Не хочу думать об этом сейчас, ни о чем не хочу думать. — Она понимала, что заниматься любовью с одним мужчиной, когда ты обручена с другим, нехорошо, но она говорила себе: «Ведь этот человек — капитан Бейкер, она так давно восхищается им, даже обожает».

Клер провела кончиками пальцев по шрамам на щеках Велли, вспоминая, как он их получил. Она уложила его на спину и стала тихо и нежно ласкать другие шрамы на теле, поцеловала раненую руку. На голенях у Тревельяна были длинные шрамы от надрезов, которые он сделал сам, чтобы пустить кровь, когда его трепала малярия.

Она села рядом, лаская и не спуская с него глаз. Ей было интересно разглядывать голого мужчину — но не просто мужчину, а именно этого, Тревельяна.

Внезапно она заметила, что он хмурится.

— Ты смотришь на меня, Тревельяна? Или думаешь о том, что рассказать миру о капитане Бейкере?

Клер вытянулась рядом с ним и разгладила его густые усы.

— Не знаю, — честно призналась она. — Ты такой разный… Когда я впервые встретила тебя, ты был старым, слабым и больным. Потом превратился в страшного циника, решившего, что мир не лучшее место для жизни, вечно недовольного и меланхоличного. Потом я узнала, что ты знаменитый капитан Бейкер. А теперь…

— А что теперь?

— Теперь я вообще ничего не понимаю.

— Позволь мне объяснить тебе, кто я, — попросил он, глаза его излучали огонь. — Дай мне время до возвращения Гарри. Это все, о чем я прошу. Гарри, очевидно, приедет через четыре или пять дней, и ты сможешь вернуться к нему. Но сейчас останься со мной, проведи здесь каждый день, каждую минуту.

Клер натянула простыню до подбородка.

— Я… я не знаю. Ведь еще есть мисс Роджерс и герцогиня. Я думаю, она уже достаточно много знает о моих поступках и словах. Наконец, есть мои родители…

— Я беру на себя мисс Роджерс и герцогиню. Что касается твоих родителей, они, кажется, не особенно беспокоятся о своих дочерях.

Клер смотрела на Тревельяна и чувствовала, что больше всего на свете ей хочется находиться все время с ним.

В эту минуту ей казалось, что она смогла бы уйти навсегда оттого, что было для нее важным до сих пор. Губы ее сжались.

— А как быть с твоей замечательной Изумрудиной Нила? Он улыбнулся.

— Жемчужиной Луны, ты хочешь сказать.

— Мне трудно запомнить, — дерзко бросила Клер. — Боюсь, у меня нет твоего опыта. Узнает ли о ней мир из твоей следующей книги?

— Конечно. Это то, что нравится читателям. Дай вспомнить: конечно, я описал Ниссу задолго до того, как вспомнил о тех скучных вещах — о размерах колес экипажей и тому подобном. Мне кажется, я написал так: «Нисса — это женственность, огонь, страсть. Она удивительна в любовных играх. Когда ложишься с ней в постель, ты как будто сдаешь экзамен на мужскую выносливость…»

Клер попыталась выскочить из постели, но Тревельян схватил ее за руку и притянул к себе. Она не смотрела на него, не хотела разговаривать и, сложив руки на груди, смотрела в стену.

— Ревнуешь — спросил он лукаво.

— Ты можешь уйти из моей комнаты сейчас же. И не трудись возвращаться…

Он поцеловал ее в шею и в упрямо сжатые губы.

— Какое тебе дело до моих отношений с Ниссой? Ведь ты же любишь Гарри…

— Ты опять смеешься надо мной, — резко сказала Клер. — Гарри, по крайней мере, относится ко мне, как к взрослой. А ты насмехаешься, как будто я ребенок.

— Ты и есть ребенок, — тихо произнес Тревельян. — Самый прекрасный взрослый ребенок на свете.

Она не знала, радоваться ей такому комплименту или огорчаться.

— Я не так хороша, как твоя Жемчужина Луны или как моя младшая сестра.

Он поцеловал ее в уголок губ.

— Ты даже не знаешь, что я имею в виду под красотой. — Он наклонился к Клер и улыбнулся. — Ты когда-нибудь была настоящей эгоисткой?

Ее почему-то встревожил этот вопрос. В беседах с Тревельяном она почти всегда выступала как праведница, страдающая за правое дело.

— Я совершила не один эгоистический поступок. Дома, в Америке, я была слишком снисходительна к себе.

— Ты получала регулярное пособие в счет причитающегося тебе наследства твоего деда. Скажи, ты давала родителям какие-нибудь деньги?

— Всего несколько раз, — бросила она и, когда Велли улыбнулся, опять попыталась выбраться из постели. — Ты мне не понравился, когда я впервые увидела тебя, и не нравишься сейчас.

Тревельян притянул Клер к себе и склонился над ней.

— А что тебе не нравится во мне? Что я понимаю, какая ты на самом деле? Или что я не рассматриваю тебя, как красивую маленькую американку — наследницу состояния, чьи деньги — самая важная вещь в мире? Или тебя беспокоит то, что я не заблуждаюсь насчет твоих родителей? Может быть, ты считаешь, что Гарри тебе нравится потому, что он так же романтичен, как ты сама? Гарри замечает только то, что ему хочется. Он считает свою мать хорошей, потому что ему хочется, чтобы она была такой. Он думает, что любит тебя, потому что ему хочется этого.

— Оставь в покое Гарри. Он хороший, добрый человек.

— Да, это правда. У него нет ни одного недостатка. Он не способен никого обидеть.

— В отличие от тебя. Ты обижаешь всех и каждого, кто хоть немного приближается к тебе.

Выражение лица Тревельяна изменилось, и он отстранился от нее.

— Да, ты права, — сказал он. Клер лежала рядом, не касаясь его и все еще злясь и на него и на себя: за то, что они наговорили друг другу, и за то, что сделали. Она не должна была пускать его к себе в постель, обязана была выгнать, когда он вошел в комнату и стоял над ней, спящей.

Девушка почувствовала, как Тревельян зашевелился будто собирался встать. Она тут же повернулась и обняла его

— Не уходи, Велли. Я так устала от одиночества.

Он крепко прижал ее к себе, и в этом объятии было так же много близости, как и в любовных ласках.

— Ты тоже это чувствуешь?

— Что «это»?

Клер прижалась щекой к eго груди.

— Одиночество.

Она стала возражать, говоря, что такой знаменитый человек, как капитан Бейкер, не может быть одиноким, что у него наверняка друзья по всему миру. Но человек, лежавший в ее объятиях, был не капитаном Бейкером, он был Тревельяном, тем человеком, что упал в обморок, когда они впервые встретились, и впервые в жизни угостил ее виски, и давал ей читать книги.

Клер подняла лицо, чтобы он поцеловал ее. Больше они не произнесли ни слова, застыв в нежном объятии.

Когда Клер проснулась, ее маленькая сестра сидела на стуле у изголовья кровати.

— Ты спала как убитая, — сказала Отродье.

Клер приподнялась на локте. Другая половина кровати была пуста.

— Он ушел.

Клер села, натянув на себя простыню.

— Я знаю. Гарри уехал вчера. Он отправился в Эдинбург… по делу.

Сара коротко рассмеялась.

— Роджерс сломала ногу.

Клер чуть не задохнулась от изумления.

— Что-что?! Тревельян говорил, что возьмет мисс Роджерс на себя. Но не мог же он сам сломать ей ногу?!

— Вчера вечером она легла спать в своей маленькой комнате, а сегодня утром проснулась в комнате дворецкого с ногой в гипсе — сверху донизу. У нее очень болит голова, и она ничего не помнит из того, что случилось ночью. Дворецкий рассказал ей, что она бродила, как лунатик, по дому, упала с лестницы и сломала ногу. Пришел доктор и наложил гипс, пока она спала. Дворецкий сказал, что доктор дал Роджерс какое-то сильное лекарство, чтобы она забыла все случившееся.

Клер поморщилась.

— А откуда у доктора такое лекарство? Отродье улыбнулась.

— Я думаю, из Пеша. Клер рассмеялась.

— Воображаю! Наверное, ты права. Отродье пристально посмотрела на Клер.

— Что там за женщина с Велли? Я не смогла ее как следует рассмотреть сегодня утром, было еще темно, но она, кажется, очень хорошенькая. Она шла, прижавшись к Тревельяну, а он обнимал ее за талию…

Отродье с удивлением воззрилась на Клер, выпрыгнувшую из постели. Она никогда не видела ее голой и была удивлена, что старшая сестра настолько забылась в ее присутствии.

— Помоги мне одеться, — приказала Клер. — Мне нужно…

— Спасать Тревельяна? — спросила младшая лукаво.

— Что-то вроде того, — ответила Клер, хватая корсет.

Не позже чем через двадцать минут Клер бегом поднималась по ступеням башни Тревельяна. Она не знала, что предстанет ее взору, но воображала ужасные картины. Например что эта Нисса сидит на коленях у Тревельяна. Вместо этого она увидела его спокойно сидящим за одним из своих столов, он с головой погрузился в работу и не поднял головы, когда Клер вошла, но протянул ей пустой стакан из-под виски. Очевидно, думал, что это Оман.

Клер подошла к шкафчику, где стояла бутылка, достала ее, чтобы наполнить стакан Тревельяна. Только тогда он поднял голову и увидел ее.

— Я думал, ты еще спишь, — тихо произнес он.

Рука Клер дрожала, когда она ставила бутылку на стол. На секунду их взгляды встретились. Его глаза выражали напряженное ожидание, ее — робкий вопрос: вспоминает ли он о том, что было ночью. В следующее мгновение она оказалась в его объятиях, и они начали страстно, исступленно целовать друг друга, как после долгой разлуки. Тревельян поднял ее юбки, притянул к себе на колени и начал развязывать тесемки панталон, надетых под его шелковым халатом.

Клер была в ужасе от того, что он собирался сделать. Она запротестовала, но он закрыл ей рот поцелуем, и она обо всем забыла, обвила его шею руками и жадно поцеловала его.

Клер не услышала женского голоса. Тревельян же, если и слышал, не подал виду. Он продолжал целовать ее, отбросив нижние юбки.

Клер попыталась высвободиться, отталкивая его руки и стараясь соскользнуть с его колен. Он что-то пробормотал.

Клер не расслышал, что именно, но поняла, что это пешанский язык. Потом она услышала женский смех и какие-то слова.

Клер сильно толкнула Тревельяна, и он сразу выпустил ее. От неожиданности она не удержалась на ногах и шлепнулась на каменный пол. Посмотрев вверх, девушка увидела Ниссу. Она выглядела еще красивее, чем накануне вечером. На ней было одеяние из желтого шелка, которое оттеняло ее глаза, делая их золотистыми. Клер помнила каждое слово, сказанное Тревельяном о его любовных отношениях с Ниссой. Неужели он ушел от нее, Клер, в разгар ночи к этой Жемчужине? Хотя, если он был в состоянии «обслужить» двадцать пять женщин за одну ночь, две для него — просто пустяк.

Клер поднялась и направилась к двери.

— Я должна идти, — сказала она. Тревельян поймал ее за юбку.

— Тебе никуда не нужно идти.

Нисса что-то сказала, и Тревельян ответил ей на пешанском.

— Что она сказала? — неприязненно спросила Клер.

— Ничего интересного.

— А все-таки? Тревельян тяжело вздохнул.

— Она сказала, что цвет твоего платья не подходит тебе, ты в нем бледная и анемичная.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20