2. НОВАЯ ЗАДАЧА

18 июня 1935 года было подписано англо-германское морское соглашение. По этому соглашению Германия обязывалась ограничить свое морское вооружение 35 процентами английского. Это добровольное самоограничение объяснялось обстановкой, в которой находилась тогда германская империя. Над Германией тяготели постановления Версальского договора, в силу которых она, по существу, была разоружена, а то время как оговоренного в договоре разоружения держав-победительниц, не произошло. Гитлер, стремясь постепенно освободиться от этих оков, 16 марта 1935 года объявил о введении военного суверенитета. Стремясь отколоть Англию от группировки держав-победительниц, со стороны которых ждали противодействия, Гитлер предусмотрительно завязал с ней переговоры о заключении военно-морского соглашения. Он рассчитывал таким путем исключить Англию из числа политических противников и на будущее, поскольку добровольное ограничение Германией своего морского вооружения говорило о том, что она не имела агрессивных намерений в отношении Англии. Однако дальнейшие события показали, что принимая такое решение, тогдашнее государственное руководство Германии напрасно тешило себя подобной надеждой. Исторически враждебность Англии к тому или иному европейскому государству определялась в первую очередь политическими и экономическими соображениями, даже если она не чувствовала со стороны противника угрозы на море. Стремясь к экономическому господству, Англия видела угрозу своему могуществу в усилении любого европейского государства. Отсюда вытекает знаменитая британская политика европейского равновесия. Это обстоятельство не могло не сыграть своей роли в последующие годы, несмотря на заключенное в 1935 году соглашение, которое ограничивало военно-морское вооружение Германии. Разумеется, в 1935 году Англия пошла на предложение Гитлера. Согласно договору Германия имела право строить флот, общее водоизмещение которого не должно было превышать 35 процентов английского флота. Это соотношение касалось всех классов надводных кораблей. Для подводных же лодок было установлено соотношение в 45 процентов. Предусматривалось, что путем совместного дружеского обсуждения этот процент в дальнейшем мог быть повышен до 100 процентов водоизмещения английского подводного флота. Итак, в соответствии с численным составом английского военно-морского флота Германия в 1935 году по этому соглашению могла располагать следующим общим водоизмещением боевых кораблей по классам: линейные корабли — 184 000 тонн, тяжелые крейсера — 51 000 тонн, легкие крейсера — 67 000 тонн, авианосцы — 47 000 тонн, эскадренные миноносцы — 52 000 тонн, подводные лодки (45 процентов) — 24 000 тонн. Останавливаясь на создании новых германских подводных сил, следует обратить особое внимание на приведенную выше цифру водоизмещения подводных лодок. И хотя общее водоизмещение подводных лодок составляло 45 процентов от водоизмещения английского подводного флота, в целом оно оказывалось очень незначительным. Из-за островного положения жизнь Англии всецело зависит от ввоза продовольствия и сырья. Поэтому морские коммуникации с колониальными владениями имели для Британской империи жизненно важное значение. В течение целого ряда столетий стратегическая задача английского военно-морского флота состояла в защите этих морских сообщений. Решить же эту задачу можно было не подводными лодками, а надводными кораблями. Подводная лодка менее всего пригодна для обороны: она очень уязвима в надводном положении (например, от артиллерийского огня), тихоходна и может просматривать лишь ограниченный район, так как не имеет высоких надстроек. Но в то же время подводная лодка представляет собой ярко выраженное тактическое наступательное средство. Англия не имела потенциальных противников на морских коммуникациях, против которых ей пришлось бы в случае военного конфликта развертывать действия крупных подводных сил. И поэтому ее военно-морской флот не нуждался в большом числе подводных лодок. Численность ее подводных сил в тридцатых годах была незначительной: она составляла лишь около двух третей численности подводного флота французского военно-морского флота (в 1939 году у Англии было 57, а у Франции — 78 подводных лодок). И так как подводные лодки имели в английском военно-морском флоте второстепенное значение, Англия сделала очень незначительную уступку, согласившись на то, чтобы Германия строила подводные лодки, общее водоизмещение которых составляло бы не 35 процентов, как устанавливалось для прочих классов кораблей, а 45 процентов (а при известных условиях даже 100 процентов) водоизмещения английских подводных сил. Следовательно, в силу своей малочисленности подводные лодки не могли стать серьезным фактором в новом, «гомогенном» флоте, строительство которого тогда планировалось. В 1936 году морские державы включили в Лондонский протокол о подводных силах еще одно соглашение, полностью отвечавшее интересам Англии в случае боевого использования подводных лодок. Оно предусматривало следующее: при задержании и потоплении торговых судов подводная лодка должна действовать как надводный корабль. Это требование сохраняло силу и в том случае, если на торговых судах оказывались орудия, установленные «только для самообороны». Торговые суда, несмотря на характер вооружения, все равно считались коммерческими и пользовались соответствующей международной правовой защитой. Это означало, что подводные лодки должны были задерживать торговые суда и производить досмотр их, руководствуясь международными нормами ведения торговой войны и призового права.

Если на основании условий призового права подводная лодка могла потопить судно, то ей вменялось в обязанность предварительно обеспечить безопасность его команды. Поскольку считалось, что в открытом море для безопасности экипажа одних спасательных шлюпок недостаточно, подводная лодка должна была любо взять его к себе на борт, либо (но это, как правило, оказывалось невозможным) отказаться от потопления судна. После подписания в 1935 году англо-германского морского соглашения Германия 23 ноября 1936 года присоединилась и к упомянутому выше протоколу, что еще более снизило боевое значение подводной лодки. К двум факторам, о которых мы уже говорили, добавился третий. После первой мировой войны англичане очень много писали об «асдике» — новом средстве обнаружения подводных лодок, находящихся в подводном положении. Этот прибор якобы позволял обнаруживать подводные лодки на дистанции в несколько тысяч метров. В целом же подводная лодка объявлялась в Англии устаревшей боевой силой. Считали даже, что другим нациям не стоило строить подводные лодки. Исходя из этих соображений, и в германских военно-морских силах в 1935 году стали сомневаться в боевой ценности подводных лодок, хотя опасности подводной службы, самостоятельность действий и не померкшая со времен первой мировой войны слава германских подводных лодок по-прежнему привлекали к службе на подводных лодках способных молодых офицеров, унтер-офицеров и матросов. С постройкой подводных лодок дело обстояло следующим образом. Подготовка к строительству подводных лодок велась главным командованием немецких военно-морских сил с 1932 года. Заложены они были, в начале 1935 года, во время переговоров с Англией о соотношении водоизмещений военно-морских флотов. Это были очень небольшие лодки водоизмещением 250 тонн. В конце сентября 1935 года шесть таких лодок («U-1» — «U-6») были переданы школе противолодочной обороны, позднее переименованной в школу подводного плавания. Здесь происходила начальная техническая подготовка и обучение команд подводному плаванию. 28 сентября 1935 года в строй вступили три новые подводные лодки: «U-7», «U-8» и «U-9» водоизмещением также по 250 тонн. Эти лодки составили 1-ю флотилию подводных лодок «Веддиген». В звании капитана 2 ранга я стал ее командиром. В течение нескольких месяцев во флотилию «Веддиген» были включены еще девять подводных лодок этого же типа («U-10» — «U-18»). В 1-ю флотилию командиры подводных лодок и другие офицеры отбирались особенно тщательно. Мне не дали никаких приказов, инструкций или наставлений по боевой подготовке флотилии, так как она впервые была организована после 1918 года, то есть после длительного перерыва, в течение которого подводных лодок мы не имели. И это было правильно. У меня имелись свои собственные соображения относительно организации боевой подготовки. 1. Я хотел заразить команды подводных лодок энтузиазмом и верой в это оружие, воспитать в них чувство постоянной боевой готовности. Успеха во время войны, если учитывать трудности, с которыми встречаются подводные лодки во время боя, можно достигнуть только при наличной высокого морального духа у членов экипажа лодок. Одного боевого мастерства недостаточно. В первую очередь надо было выбить из сознания подводников угнетавшую их мысль, что в результате усовершенствования английского гидролокатора подводная лодка стала устаревшим оружием. Я верил в боевую мощь подводной лодки и по-прежнему считал ее превосходным оружием нападения в военных действиях на море и самым лучшим носителем торпедного оружия. 2. Боевую подготовку подводных сил следовало проводить в обстановке, максимально приближенной к боевым условиям. Подводные лодки еще в мирное время должны были как можно чаще действовать в обстановке, в которой они могли оказаться во время войны, и добиваться желаемых результатов. 3. В подводном и надводном положениях торпедные атаки необходимо было производить только с близких дистанций (600 метров). На малых расстояниях ошибки, вызванные неправильной оценкой исходных данных, почти не сказывалась на результатах стрельбы. Выстрел с близкой дистанции давал попадание наверняка. Даже если на атакуемом судне замечали след торпеды, оно не успевало уклониться. Летом 1935 года в школе подводного плавания новичков-подводников учили: при торпедном выстреле из подводного положения дистанция должна быть не менее 3 000 метров, так как в противном случае подводную лодку обнаружит английский «асдик». В конце сентября 1935 года меня назначили командиром флотилии «Веддиген». Вот тогда-то я и начал вести решительную борьбу с этой точкой зрения, считая эффективность «асдика» недоказанной. Мы просто-напросто не имели права признавать себя побежденными на основе одних только английских публикаций. Война доказала правильность моей позиции. 4. По моему мнению, подводная лодка являлась отличным носителем торпедного оружия и могла быть с большим эффектом использована в ночных атаках в надводном положении. Еще до 1900 года Тирпиц развил идею доставки торпеды к противнику на ближнюю, «убойную» дистанцию в ночное время на торпедном катере, который, имея незначительные надстройки (то есть «малый силуэт»), был трудно обнаруживаемой целью. Эту задачу теперь могла выполнить подводная лодка. В представлении Тирпица идеальным торпедоносцем был торпедный катер. Однако в результате постановки перед ним новых задач, а также в итоге соревнования в боевой мощи кораблей торпедный катер за прошедшие десятилетия превратился сначала в миноносец, а затем в эскадренный миноносец, который уже не годился для ночной торпедной атаки с близкой дистанции, потому что имел слишком большие размеры и являлся легко обнаруживаемой целью. Напротив, обнаружить подводную лодку ночью в позиционном положении чрезвычайно трудно. Вот почему огромное значение придавалось использованию подводных лодок в надводном положении для ночных атак, в ходе которых они должны были применять тактические приемы миноносцев и использовать их боевой опыт, но в той мере, в какой они могли быть перенесены на боевое использование подводных лодок. 5. Однако главные цели боевой подготовки касались области тактики. Здесь возникали новые проблемы. а) Путем организации тактического взаимодействия и соответствующего руководства следовало обеспечить сосредоточение возможно большего числа подводных лодок для атаки намеченной цели. Это касается любой представляющей интерес одиночной цели, и прежде всего групповой цели, например соединений боевых кораблей и конвоев. В результате большому числу объектов атаки противопоставлялось большое число подводных лодок. б) Подводная лодка имеет незначительный обзор и небольшую скорость хода даже в надводном положении. За определенный отрезок времени она может осмотреть сравнительно небольшой район, что делает ее непригодной для тактической разведки. Это обусловливает необходимость взаимодействия подводных лодок с другими родами сил, в большей степенен пригодными для разведки. Наилучшее средство разведки — самолет. В то время эти проблемы еще не получили практического решения, и подводная лодка продолжала действовать в одиночку. 1 октября 1935 года в соответствии с изложенными принципами началась боевая подготовка флотилии «Веддиген». Подводные лодки должны были как можно дольше находиться в подводном и надводном плавании, причем в отдаленных морских районах и при любой погоде. Цель заключалась прежде всего в том, чтобы приучить личный состав к длительному пребыванию на подводной лодке, «оморячить» его и научить тех или иных специалистов правильно обращаться с навигационными приборами. Полугодовая учебная программа была разбита на ряд задач возрастающей сложности, которые заранее доводились до сведения экипажей подводных лодок. Особенно настойчиво добивались мы усвоения основных положений. Так, до того как в декабре 1935 года подводные лодки вышли на полигон для боевой торпедной стрельбы, каждая из них выполнила по 66 учебных атак в подводном и столько же в надводном положении. Приближенность обучения к боевым условиям находила свое отражение во всех элементах подготовки и в правилах, определявших поведение подводной лодки в районах, которые контролировал противник: в требовании скрытности (если подводная лодка находилась в надводном положении, ее командир должен был уметь определять и даже «чувствовать», обнаружен он противником или нет); в решении, когда подводной лодке при обнаружении самолета или надводного корабля нужно погружаться и когда можно остаться в надводном положении; в скрытности атаки с максимально экономным и грамотным использованием перископа и требовании умело использовать во время ночных действий фон, освещение, ветер, волнение и «малый силуэт». В процессе боевой подготовки отрабатывались такие тактические приемы, которые вероятнее всего могли быть применены при ведении фактических боевых действий. Это находило свое отражение в следующих требованиях: соблюдать скрытность при поддержании контакта с противником и при выходе в голову конвоя, действовать определенным образом во время утренних и вечерних сумерек при встрече с противолодочными силами противника (в зависимости от обстановки отходить или в надводном, или в подводном положении, оставаться на перископной глубине и вести наблюдение или уходить на глубину и действовать вслепую, уходить под воду самым полным ходом, меняя курс, или бесшумным ходом); безукоризненно знать материальную часть и устройство подводной лодки, владеть техникой подводного плавания на всех глубинах с учетом всех возможных условий боя; сочетать огневую подготовку артиллерийских и зенитных расчетов с тренировкой срочного погружения. Я и флагманский механик флотилии были единственными офицерами новых подводных сил, имевшими боевой опыт. В октябре 1935 года мы начали с того, что переходили в море с одной подводной лодки на другую. Инженер-механик учил технической эксплуатации двигателей и технике управления лодкой при погружении, а я — атаке под перископом и в надводном положении. В любую погоду мы были в море и неустанно обучали подводников. И очень скоро моряки флотилии «Веддиген» стали энтузиастами подводных лодок. Неустанная боевая подготовка, осуществление принципа «в море — дома», выработка у команды сознания, что боевая подготовка имеет важное значение, что усердие поощряется, что мастерство подводников растет, — все это воодушевляло личный состав флотилии. Я постоянно изучал своих подчиненных, это было моим правилом, и они тоже скоро хорошо узнали меня. Возникло взаимное доверие. Осенью 1936 года, после того как флотилия «Веддиген» завершила первый год обучения, меня назначили командующим подводными силами. В 1937 году командир одной из подводных лодок флотилии «Веддиген» следующим образом описывал 1935/36 учебный год: «Знания, приобретенные за год напряженной учебы, в течение которого учебная нагрузка была доведена до предела, явились основой дальнейшего развития подводных сил, поскольку речь шла о выборе типов лодок, вооружения и методов боевой подготовки. В последующие годы тактика подводных лодок получила дальнейшее развитие. Англия буквально на глазах превращалась в нашего потенциального противника, поэтому использование подводных лодок шло по линии приспособления к условиям открытого моря и борьбы с конвоями. В принципе больше ничего не изменилось. Самое примечательное событие 1935/36 учебного года — командиры и личный состав подводных лодок освободились от навязчивой мысли о том, что подводные лодки являются устаревшим оружием и неспособны более к эффективной боевой деятельности из-за развития сил и средств противолодочной обороны». Мне кажется, что эта оценка, данная бывшим командиром подводной лодки флотилии «Веддиген», соответствует истине.