Немецкие подводные лодки во второй мировой войне

Преимущество окажется на стороне противника и в том случае, если он, имея средства надводного поиска, сумеет обнаружить лодку, находясь за пределами ее видимости, и сможет загнать ее под воду, прежде чем она сблизится с конвоем и начнет торпедную атаку. На практике это знаменует конец маневренной подводной войны, и тогда наши подводные лодки можно будет использовать только позиционно и притом с наименьшим успехом в тех районах, где противник организовал сильную противолодочную оборону. Эту опасность легко устранить, создав подводную лодку, обладающую достаточно высокой скоростью подводного хода: не появляясь над водой, она могла бы сближаться с любым замеченным кораблем или судном противника и выходить в атаку. Опасность, грозящую маневренной подводной войне, можно ликвидировать с помощью вальтеровской подводной лодки. Появление лодки Вальтера сразу дало бы большое преимущество нашим силам перед ПЛО противника, рассчитанное на отражение атак лодок, которые мы имеем сейчас. Противник оказался бы поставленным под удар новых подводных лодок совершенно неизвестного ему типа. Борьба с ними поначалу была бы просто невозможной, и это принесло бы нам решающий успех. Исходя из этого, быстрейшая доводка и испытания лодки Вальтера, равно как и немедленная передача ее в крупносерийное производство, являются сейчас задачами первостепенной военной важности“ (сов. секретный документ командующего подводными силами № 269). Направив эти предложения главнокомандующему ВМС, я несколько успокоился. Но вернемся к описываемому периоду. Июль 1942 года. Какая же обстановка сложилась к этому времени на Атлантическом театре военных действий ? Какие соображения имело командование подводных сил в отношении дальнейшего ведения подводной войны, исходя из этой обстановки? С введением системы конвоев у восточных берегов США в апреле 1942 года, а позднее и в Карибском море условия для ведения подводной войны в этих районах ухудшились настолько, что не стоило больше сосредоточивать здесь основные усилия подводных лодок. Однако следовало нарушать каботажное судоходство, находя и используя слабые места в обороне противника. Кроме того, имело смысл начать действия и в более удаленных морских районах, если, конечно, это оправдывалось с экономической точки зрения и давало определенные выгоды. Побочным результатом таких действий могло явиться распыление сил противника для борьбы с нашими подводными лодками в различных районах. Тем не менее основные усилия подводных лодок, которых требовала борьба с торговым судоходством противника, необходимо было снова перенести в близлежащие районы Атлантики, поставив под удар конвои, направлявшиеся в Англию. Атаковать эти конвои, по возможности, следовало в районах, наиболее удаленных от берега, где нельзя было обеспечить прикрытие конвоев с воздуха. Здесь подводным лодкам предоставлялась широчайшая свобода маневра, здесь существовало меньше всего помех для применения групповой тактики. Эти соображения и были положены в основу планирования действий подводных лодок в дальнейшем. Увеличив число рабочих на верфях, главное командование ВМС получило возможность ускорить строительство подводных лодок, замедлившееся зимой 1941/42 года, и в результате в течение июля-сентября 1942 года в строй действующего подводного флота вступало необычно много лодок — до 30 ежемесячно. Такой прирост лодок позволил командованию подводных сил выделить для действий против конвоев, шедших из США в Англию, две группы лодок, а остальные направить в наиболее выгодные в отношении обстановки удаленные районы. Одним из таких районов являлось Карибское море и особенно воды восточнее и южнее острова Тринидад, где сходились многие судоходные линии, шедшие с востока н с юга в Карибское море. В июле 1942 года США еще не успели организовать здесь проводку конвоев, и потому тут можно было ждать больших успехов. Командование подводных сил намеревалось также снова использовать лодки в районе Фритауна. Оно предполагало, что интенсивность судоходства противника у западных берегов Африки значительно возросла, в связи с тем что этот путь являлся наиболее коротким и экономичным. Многообещающей казалась даже попытка добиться успехов в Гвинейском заливе. Однако наиболее заманчивым представлялось внезапное появление германских подводных лодок у Кейптауна. Переход туда составлял почти 6 000 миль. Действия в этом районе лодок IXc серии были возможны только при наличии где-то на их пути подводного танкера, который мог бы пополнить запасы топлива. И тем не менее действия здесь казались мне весьма выгодными: я был уверен, что, принимая во внимание новизну района, подводные лодки быстро добьются там больших успехов. Я полагал, что при благоприятных обстоятельствах поход „кейптаунской группы“ можно будет удлинить до лежащих на восточном берегу Африки портов Индийского океана. Осуществить этот замысел позволял намеченный на сентябрь ввод в строй нескольких подводных лодок IXc-2 серии (водоизмещение — 1 365 тонн, дальность плавания — 31,5 тыс.миль). Это были так называемые артиллерийские крейсера довоенного времени, переоборудованные в дальнейшем в торпедные подводные корабли (приложение V). Однако вначале следовало подобрать для „кейптаунской группы“ наиболее опытных командиров лодок IХc серии, а также найти танкер, который вместе с лодками мог бы выйти в море уже во второй половине августа. Следовало, кроме того, решить вопрос о действиях подводных лодок у берегов Бразилии. Отношения между Германией и Бразилией непрерывно обострялись, и указания штаба руководства войной на море относительно обращения с бразильскими судами становились все более строгими. 27 января 1942 года в связи с началом войны между нами и Соединенными Штатами Америки Бразилия порвала дипломатические отношения с Германией. До этого германские подводные лодки не топили бразильских судов. Даже после того как 9 декабря 1941 года североамериканские воды стали ареной подводной войны, в пределах панамериканской „зоны безопасности“, к югу от 20 градуса северной широты, германских подводных лодок еще не было. Несмотря на односторонний разрыв Бразилией дипломатических отношений с Германией, мы по-прежнему обходились с бразильскими судами так же, как с судами всех остальных нейтральных стран, если, конечно, они соблюдали международные правила на море и имели соответствующие опознавательные знаки. Однако в период с февраля по апрель 1942 года наши подводные лодки все же атаковали торпедами и потопили согласно морскому призовому праву семь бразильских судов. Это произошло потому, что командиры наших лодок не могли признать их нейтральными, поскольку они шли без огней, зигзагом, были вооружены и окрашены в серый военный цвет. К тому же эти суда не несли флагов или опознавательных знаков нейтральности. В дальнейшем стали вооружаться все бразильские торговые суда. В связи с этим 16 мая 1942 года штаб руководства войной на море разрешил начать „предупредительные“ действия против всех судов южноамериканских государств, за исключением Аргентины и Чили, на которых было заметно вооружение. В ответ на это в конце мая 1942 года бразильское министерство авиации объявило о своем намерении впредь атаковать с воздуха обнаруженные подводные лодки держав оси. Таким образом, без официального объявления войны мы оказались в состоянии войны с Бразилией. 4 июля 1942 года нашим подводным лодкам было разрешено атаковать бразильские торговые суда. Мы планировали расширить масштабы подводной войны, и в начале июля я обратился в штаб руководства войной на море с вопросом, касающимся возможности действий подводных лодок вблизи Ла-Платы, иле в то время наблюдалось интенсивное движение рефрижераторных судов, доставлявших в Англию мясо и потому имевших для нее большое значение. Однако министерство иностранных дел не разрешило использовать подводные лодки у берегов Аргентины, ссылаясь на то, что это вызвало бы недовольство последней. В то же время не последовало никаких возражений со стороны министерства иностранных дел по поводу действий подводных лодок у берегов Бразилии. Это побудило меня наряду с созданием группы подводных лодок для действий в районе Фритауна направить еще одну подводную лодку в бразильские воды. В общем, для ведения подводной войны на просторах Атлантики складывался целый ряд оперативных предпосылок, которые нам хотелось использовать, не прекращая борьбы с конвоями противника в северных районах океана, и которые, как мне казалось, сулили успех. Важным при этом было то, что мы сохраняли за собой инициативу действий, что наши удары оставались для противника предельно неожиданными и что, таким образом, мы могли использовать его слабые стороны, пока он не устранил их, изменив маршруты своих судов и усилив их охранение. После того как союзники ввели систему конвоев и усилили воздушное патрулирование районов Западной Атлантики, обстановка стала постепенно изменяться, но, разумеется, и в этих условиях в середине мая английское адмиралтейство не могло не строить предположений относительно того, где в последующие месяцы командование подводных сил германских ВМС развернет наиболее активные действия своих лодок. Сегодня мы знаем, что в своей оценке „критической обстановки, сложившейся в ходе битвы за Атлантику“, первый морской лорд адмирал Паунд в июле 1942 года отмечал вероятность ударов немецких подводных лодок по узлу коммуникаций восточнее острова Тринидад (Roskill S.W., Vol. II, p.199) Он полагал, что командование германских подводных сил вынуждено будет вследствие усиления противолодочной обороны в американских водах отозвать оттуда свои лодки и развернуть их снова для борьбы с конвоями в Восточной Атлантике, „поскольку в этом случае Дениц мог бы выставить там против каждого нашего конвоя в четыре, а то и в пять раз большие силы, чем те, которые имеются у него сейчас в далеких американских водах“. 27 июля я выступил в германской прессе, указав, какую тяжелую борьбу приходится вести нашим подводникам, и предупредил, что в подводной войне могут встретиться еще большие трудности. Такое предупреждение, казалось, должно было несколько ослабить связанные с подводным флотом чрезмерные надежды, которые возникли в Германии благодаря усиленной пропаганде наших успехов. Это заявление, как сейчас стало известно, было „очень внимательно изучено“ английским адмиралтейством и объявлено „открытым намеком, исходящим из пасти зверя“, а предупреждение о возможных больших потерях подводного флота признано доказательством моего намерения возобновить атаки английских конвоев в Атлантике. Планируя и обдумывая свои действия, первый английский морской лорд сомневался в том, что его американские союзники помогут ему отразить ожидавшиеся удары немецких подводных лодок в Восточной Атлантике своими кораблями. Мало надежды возлагал он и на то, что США сумеют высвободить для этих целей те корабли, которые англичане предоставили Соединенным Штатам в апреле. Паунд считал, что США и Англии в военных действиях на море следует руководствоваться единой стратегией, поскольку только в этом случае можно было отразить новые удары немецких лодок. А эти удары, по его мнению, должны были быть еще более мощными, чем в 1941 году. Таким образом, оба противника — немецкие подводные лодки и силы американской и английской противолодочной обороны — вступили в новую фазу битвы за Атлантику 1942 года предельно подготовленными и вооруженными. Исход ее все еще не был решен. Очень скоро начались действия против конвоев. Мы обнаружили, что английские конвои, осуществлявшие переходы в Северной Атлантике между США и Англией, выбирали кратчайший путь — так называемую дугу большого круга. Их маршруты по сравнению с апрелем не изменились даже тогда, когда наши подводные лодки появились в пределах дуги „большого круга“. Во всяком случае, английское командование не распыляло своих конвоев по просторам Атлантики, что так затрудняло их поиск в 1941 году. Сегодня мы знаем, что причиной тому было не какое-то „особое упрямство англичан“, как нам тогда казалось, а нехватка эскортных кораблей и топлива. Это и вынуждало их направлять конвои через Атлантику кратчайшим путем. Это в равной мере относилось и к направлявшимся на юг конвоям „SL“ (Сьерра-Леоне), и к шедшим на север вокруг мыса Доброй Надежды судам из Азии. В связи с этим командование подводных сил поставило группе лодок, которые должны были начать действия в районе Фритауна, задачу: развернувшись в завесу, двигаться от западных берегов Испании по предполагаемому пути следования английских конвоев. В результате еще до похода к району действий наши подводные лодки внесли дезорганизацию в движение конвоев противника и добились здесь известных успехов. В общем, „проблема поиска“ в 1942 году не стояла так остро, как в предыдущем году. Упорство, с которым английское командование продолжало проводку конвоев кратчайшим путем, наряду с возросшим у нас числом подводных лодок, этих „глаз“ флота, облегчало поиск. Группы подводных лодок, действуя в завесах, просматривали обширные морские районы. К этим благоприятным обстоятельствам прибавилось еще и то, что нашей службе радиоразведки, занимавшейся в системе главного командования ВМС перехватом и разбором радиопереговоров противника, путем изучения множества радиограмм удалось найти ключ к секретным английским кодам. Благодаря этому служба радиоразведки часто снабжала командование подводных сил данными о местонахождении конвоев противника. Однако вскоре выяснилось, что, хотя все эти обстоятельства и облегчали поиск конвоев противника, атака конвоев стала более сложной. Опыт показал, что маневренность лодки, особенно необходимая при сближении с конвоем и действиях в составе группы, серьезно ограничивается прикрывающими конвой самолетами. Участились случаи, когда самолеты вынуждали лодку погрузиться и тем самым делали ее малоподвижной в тот самый момент, когда она сближалась с конвоем для выхода в точку залпа. Поэтому мы стремились вести борьбу с конвоями, по возможности, в центральной части Атлантики, так как этот район оставался вне радиуса действий авиации противника, базировавшейся на сухопутные аэродромы. Там мы рассчитывали либо совсем не встретить самолетов противника, либо встретить слабое воздушное прикрытие, обеспечиваемое с авианосцев, которые иногда входили в состав сил охранения конвоев. В 1941 году неконтролируемая с воздуха часть Северной Атлантики (начиналась уже в 400-500 милях от берега. А в 1942 году мы обнаружили, что как в северных районах — между США и Англией, так и на коммуникациях, шедших на юг, стали вести разведку и прикрывать конвои четырехмоторные сухопутные самолеты противника, радиус действия которых составлял уже 800 миль. Эти самолеты базировались в США, Гренландии, Исландии, Северной Ирландии и в районе Фритауна. Появление таких самолетов привело к значительному сокращению по сравнению с 1941 годом района, выгодного для борьбы с конвоями. Командование подводных сил стремилось развернуть свои лодки с таким расчетом, чтобы конвой оказывался под ударом как можно раньше после выхода его из порта погрузки. Иными словами, атаковать конвои, идущие из США, следовало уже к юго-востоку от мыса Рейс (Ньюфаундленд), а направлявшиеся с востока на запад — начиная с 25 градуса западной долготы. Короче говоря, начинать атаки надо было в таких районах, которые еще контролировались авиацией противника, базировавшейся на сушу. Это позволяло полнее использовать возможности лодок для борьбы с конвоями на всем протяжении отрезка коммуникации, не прикрытого с воздуха. Таким образом, воздействие по конвою длилось несколько дней. Следует учесть, что только сближение с конвоем тех лодок группы, чьи позиции находились далеко от маршрута конвоя, требовало известного времени. Бывали случаи, когда таким лодкам приходилось идти полным ходом почти двое суток, чтобы выйти к конвою и принять участие в ночной атаке. Угроза обнаружения лодок, когда они следовали в надводном положении, создавала другую трудность для действий против конвоев. Новой коротковолновой аппаратурой радиолокационного обнаружения — радарами были оснащены теперь многие суда и корабли охранения противника, что серьезно осложняло сближение подводных лодок с конвоем в надводном положении и выход их в атаку. Одновременно участились случаи внезапного нападения и обстрела лодок эскадренными миноносцами и другими кораблями охранения с коротких дистанций ночью и днем в условиях плохой видимости. Это можно было объяснить только тем, что противник обнаруживал подводные лодки на большом расстоянии. Борьба с конвоями стала небезопасной. Ограниченная видимость и туман оказывались теперь ввиду наличия у противника новых средств обнаружения также неблагоприятными факторами для действий подводных лодок. В такую погоду инициатива и внезапность были скорее не на нашей стороне, а на стороне противника. Всему этому мы могли противопоставить вначале лишь выносливость экипажей и опытность командиров подводных лодок. Однако очень часто до 75 процентов лодок, участвовавших в атаках конвоев, имели молодых командиров, которые в этой роли впервые выходили в боевой поход. Ход и результаты атак конвоев были различными в зависимости от погоды, решительности командиров английских конвоев, числа кораблей охранения и их оснащенности новыми средствами обнаружения и особенно от эффективности прикрытия конвоев с воздуха. Противник всегда был доволен, когда неблагоприятные для действий лодок обстоятельства срывали наши атаки и большая часть его судов оказывалась невредимой или когда ему удавалось уничтожить атакующие лодки. Но часто ему приходилось нести большие потери в многодневных боях, поскольку он не имел возможности отквитаться за это потоплением наших подводных лодок. В период с июля по сентябрь 1942 года борьба в Северной Атлантике шла, почти не прерываясь, с большим напряжением. В этой схватке встретились англо-американские военно-морские силы и германский подводный флот. Командование последнего ни на минуту не останавливало планирование новых ударов по конвоям, подготовку необходимых для этого подводных лодок и отправку их на задание. Лодкам, уже находившимся в море, часто ставились новые задачи сразу же после выполнения предыдущих. Физические силы экипажей были напряжены до предела. В перерывах между атаками отдельные лодки, которые израсходовали почти все свое топливо, но имели запас торпед для новых ударов, направлялись в свободные от конвоев районы и там производили прием топлива от „дойных коров“. Однако это случалось не так уж часто. Обычно после двух — трех атак, продолжавшихся в большинстве случаев несколько дней, командование вынуждено было отзывать подводные лодки на отдых в связи с чрезмерным переутомлением экипажей. Из всего комплекса боевых действий в течение июля — сентября 1942 года некоторые боевые эпизоды рассмотрим более подробно. 12 июля за одну ночь из состава английского конвоя, шедшего в южном направлении и встреченного лодками к северо-западу от Канарских островов, было потоплено пять судов общим тоннажем 32 186 рег.-бр. тонн. При этом погибла лодка „U-136“. А через пять дней, 17 июля, подводная лодка „U-202“, возвращавшаяся из американских прибрежных вод, случайно встретила конвой, следовавший на юг. На этот раз обстановка оказалась менее благоприятной для лодки. Несмотря на то что до ближайшей авиационной базы было не менее 800 миль, конвой прикрывали четырехмоторные бомбардировщики базовой авиации. Командир лодки „U-564“ доносил об этой атаке следующее: „00.14. Срочно погрузились из-за появления четырехмоторного самолета. По всей вероятности, машина имеет радиолокатор, так как она последовательно заходит на каждую из лодок, преследующую конвой. Но, по-видимому, из-за слишком большого удаления от базы самолет не несет бомбовой нагрузки… 00.30. Застопорил двигатель. Нахожусь по правому борту конвоя. Медленно разворачиваюсь, пока идущие в плотном строю кильватера суда конвоя слегка не перекроют друг друга. Оказываюсь на наиболее выгодной для стрельбы позиции. Цель — три транспорта примерно по 5 000 рег.-бр. тонн каждый и грузопассажирское судно около 8 000 тонн с двумя трубами и высокими палубными надстройками. Вторая труба, вероятно ложная, поставлена с целью придать судну вид мощного вспомогательного крейсера… 02.30. Угол атаки 50 градусов, дистанция 1 000 метров. Даю залп из аппаратов от 1-го до 4-го. Все торпеды устремляются к цели. Начинаю двигаться и тут же круто отворачиваю влево, чтобы использовать и кормовые аппараты. Вижу две вспышки от взрывов. Затем слышится третий оглушительный взрыв. Судно взлетает на воздух. Это то самое, с двумя трубами; по-видимому, на нем были боеприпасы. Вслед за этим — снова пламя и взрыв. Прямое попадание в четвертый транспорт. Вокруг нас в воду падают обломки судна. Приказываю убрать вахту с мостика, чтобы обезопасить людей от падающих предметов…“ („Журнал боевых действий“ „U-564“). Это первое донесение, в котором говорилось, что базовые самолеты противника обеспечивают прикрытие конвоев на таком расстоянии от берега, явилось для командования подводных сил неприятной неожиданностью. Однако мы тогда не сделали из этого никаких принципиальных выводов, например относительно перенесения района действий групп подводных лодок в Северной Атлантике на большее удаление от берега. Правильность этого донесения подтверждает и Роскилл: „Береговое командование действительно проявило на этот раз большую настойчивость, сумев составить авиагруппу из американских „Либерейторов“. Обеспечить же повсеместное прикрытие конвоев с воздуха на таком большом удалении от берега оно смогло только по прошествии еще девяти месяцев.“ (Roskill S.W., Vol. II, p.108) 22 июля в Северной Атлантике группа из девяти подводных лодок обнаружила конвой, следовавший на запад. Лодки сблизились с конвоем. Казалось, все предпосылки для успеха были налицо, да и погода благоприятствовала делу. Однако внезапно налетевший шторм циклонного происхождения и сильное волнение не дали лодкам возможности использовать оружие. Только лодка „U-552“ сумела потопить два судна противника. Обстановка, сложившаяся в этом районе, который расположен южнее Гренландии и отстоит от моей штаб-квартиры в Париже на 1 500 миль, казалась мне недостаточно ясной, чтобы можно было принять решение относительно того, прекратить преследование конвоя или продолжить. Поэтому решили вначале связаться по радио с командиром „U-552“. Пожалуй, следует привести здесь содержание нашего разговора, чтобы показать, каким эффективным средством являлись подобные переговоры, позволявшие командованию составить более точное представление об обстановке в Атлантике. »…командующий подводными силами: «Какая у вас погода ? Как долго могут идти лодки общим курсом 215 градусов?» Топп: «Ветер — вест-зюйд-вест, 8 баллов, море — 7 баллов, видимость — 400 метров. Идем в полосе циклона на одном двигателе малым ходом.» «Какова эффективность противолодочной обороны противника ? Встретились ли вам какие-либо непредвиденные трудности в ходе боя с конвоем?» «Сильное охранение. Атаки затруднены внезапным ухудшением погоды. Конвой умело маневрирует». «Надеетесь ли перехватить отставшие транспорты ?» «Походный порядок конвоя остается безупречным даже в сложных метеорологических условиях. Ввиду того что погода в этом районе обычно неблагоприятна, считаю возможность войти в соприкосновение с конвоем крайне малой». «Уверены ли вы, что лодки могут идти курсом на юг, и не кажется ли вам, что этот курс ведет на сближение с конвоем ? Каким курсом следует идти: строго на юг или несколько западнее ?» «Предполагаю на рассвете взять курс на юго-запад и двигаться им все утро». «Добро! Погода не благоприятствует, но так или иначе два транспорта — на вашем счету».» («Журнал боевых действий штаба подводных сил» 25 июля 1942 года). После этого разговора я прекратил операцию. Результаты были незначительными. При атаке конвоя мы потеряли подводную лодку «U-90». Произведенная через несколько дней после этого атака конвоя «ON-115», шедшего на запад, также принесла незначительный успех: два судна общим тоннажем 16 568 рег.-бр. тонн были потоплены, а одно (10 627 рег.-бр. тонн) — повреждено. В самый разгар боя нашел густой туман. В этом бою с наибольшими трудностями столкнулась подводная лодка «U-43». То, что произошло с ней, показывает, к каким серьезным последствиям могут привести различные технические недоделки и недостатки. Перед технической службой флота всегда стояла задача отыскивать причины возникновения тех или иных неполадок, чтобы путем предупредительных мер не допустить их. Командир «U-43» сделал по этому поводу следующую запись в «Журнале боевых действий»: »…04.32. Почти прямо за кормой лодки вспыхивает осветительная ракета. Сразу после этого впереди по курсу на дистанции 900 метров появляется еще раньше замеченный эскортный корабль противника. Он разворачивается на нас. Открывает огонь. 04.33. Тревога! Рубочный люк невозможно задраить. Кремарьерный затвор не поворачивается. Проверяют, не попало ли что-нибудь в пазы. Люк центрального поста готов к закрытию. Старший механик пытается задраить рубочный люк, я же спускаюсь вниз и приказываю начать погружение. Вместе со мной спускаются два человека. Когда вода уже начинает проникать внутрь корабля, кремарьерный затвор наконец подается. Впоследствии выяснилось, что он был недовернут до места, и поэтому его скосы и выступы на кольце люка не приходились друг против друга. Общая задержка при погружении — около 20-30 секунд, поэтому уже на глубине 17-20 метров при дифференте на нос порядка 15 градусов и открытых клапанах воздушной магистрали на нас обрушивается первая серия глубинных бомб. Подводную лодку резко встряхивает. Гаснет свет. Останавливаются электромоторы. 25-метровый глубомер и дифферентомер выходят из строя. Стрелка 150-метрового глубомера останавливается на делении 70 метров. 25-килограммовый паровой манометр показывает «0». На мой запрос носовой и кормовой отсеки докладывают: «Глубомеры вышли из строя, показания — „0“. Электромотор правого борта работает с перегрузкой. Мотор левого борта заело. Лодка имеет дифферент на нос порядка 5-8 градусов. Глубомер застыл на 70 метрах.» Оцениваю положение. Либо мы находимся на поверхности, либо отказали измерительные приборы — и мы быстро уходим на глубину с дифферентом на нос. После пробы, взятой от тонкоструйного крана (пробный клапан у рубочного люка), убеждаемся, что идем на глубину. Теперь лодка получает дифферент на корму порядка 7 градусов. Самое большее через полминуты лодку начинает качать. Вырвались. Продолжаем погружаться. Налажен манометр. На глубине 120 метров — разрыв второй глубинной бомбы. Ранен один член экипажа.» Если две предыдущие встречи с конвоями были неудачны, то третья принесла некоторый успех. Подводные лодки, участвовавшие в атаках конвоев, которым помогла плохая погода, направились теперь в район, расположенный в 400 милях к северо-востоку от Ньюфаундленда. Им приказали развернуться в завесу для перехвата нового конвоя. 5 августа «U-593» первой обнаружила конвой, шедший из района сосредоточения у Сиднея (Новая Шотландия) в Англию и имевший условное обозначение «SC-94». Остальные лодки группы располагались в 200-300 милях от конвоя. Некоторые из них были уже позади него. Тем не менее им удалось сблизиться с конвоем и в течение нескольких дней не терять с ним контакта. Из-за временами ухудшавшейся видимости лодки много раз внезапно «наталкивались» на корабли охранения, подвергались настойчивому преследованию и выдерживали атаки глубинными бомбами. Наконец все лодки группы сблизились с противником и начали атаку конвоя. Командиры лодок доложили впоследствии о потоплении шести судов противника общим тоннажем 41 000 рег.-бр. тонн и о повреждении семи судов и эскадренного миноносца. Тогда же я сделал следующий вывод: «Доложенные нам результаты атаки конвоя неточны. По всей вероятности, они занижены, так как командирам лодок в очень редких случаях удавалось наблюдать тонущее судно из-за противодействия противолодочной обороны противника» («Журнал боевых действий штаба подводных сил», 11 августа 1942 года). Как стало сейчас известно, из состава этого конвоя действительно было потоплено 11 судов общим тоннажем 52 461 рег.-бр. тонн. Мы потеряли при этом две подводные лодки. Лодку «U-210» таранил эскадренный миноносец «Эссайнибойн», и она затонула. Однако сам эсминец в результате тарана получил настолько серьезные повреждения, что вынужден был вернуться в базу. Лодку «U-379» атаковали глубинными бомбами и принудили к всплытию, после чего сторожевой корабль «Дайантэс» таранил ее и потопил. Три другие подводные лодки были повреждены. В неразберихе ночного боя, в обстановке взрывов торпед и глубинных бомб экипажи трех английских транспортов покинули свои суда, думая, что они сильно повреждены. Заметив ошибку, экипажи двух судов вернулись на свои места, третий же остался в шлюпках. Судно, оказавшееся без команды, потопила одна из наших подводных лодок (Roskill S.W., Vol. II, р. 209). На помощь этому конвою английское адмиралтейство выслало все имевшиеся у него под рукой сторожевые корабли, а с 9 августа конвою, кроме того, обеспечили и воздушное прикрытие четырехмоторными машинами, базировавшимися на расположенные в 800 милях от района боя сухопутные аэродромы Северной Ирландии. Все командиры подводных лодок этой группы, за исключением одного, были молодыми офицерами, не имевшими опыта борьбы с конвоями. «Тот факт, что, несмотря на сильное охранение, лодки все же сумели выйти в атаку, является весьма важным для дальнейшего планирования борьбы с конвоями противника» («Журнал боевых действий штаба подводных сил», 11 августа 1942 года). Такой вывод сделал я из этого боя. Обнаружить и атаковать очередной конвой в Северной Атлантике оказалось более трудным делом. Еще во время сближения лодок с противником мелкий дождь и плохая видимость часто нарушали управление группой. Конвой настигла лодка «U-660», которая целых 33 часа самым полным ходом следовала к указанной ей по радио точке встречи с конвоем. Затем сюда подтянулись еще девять лодок. Начались атаки. Было уже уничтожено четыре судна противника общим тоннажем 17 235 рег.-бр. тонн, когда на море спустился туман, не позволивший продолжать атаки. В это же самое время юго-восточнее Азорских островов было потоплено пять транспортов противника общим тоннажем 41 984 рег.-бр. тонн, которые шли в Англию в составе двух конвоев «Сьерра-Леоне» («SL-118» и «SL-119»). Кроме того, лодкам удалось уничтожить отставший от конвоя транспорт и повредить английский сторожевой корабль «Чешир». В этой атаке «U-566» получила таранный удар. Экипаж подводной лодки, проработав несколько дней, сумел освободить рубочный люк от сорванных и исковерканных плит обшивки мостика, разрезав их автогеном. Подводная лодка вновь приобрела способлость к срочному погружению и могла возвратиться в базу. В начале сентября в Северной Атлантике после преждевременно прерванной жестоким штормом безрезультатной атаки удалось обнаружить конвой «ON-127», направлявшийся в США.