Глава 20

Саймон повернулся к Мейтленду, собиравшемуся покинуть свой офис, и сказал:

— Я, пожалуй, побуду здесь еще немного. Хотелось бы посмотреть некоторые доклады по перевозкам на Ямайку.

Хью Мейтленд скептически покачал головой, глядя на бумаги, разбросанные по столу перед Саймоном.

— Блейк, это ваш первый рабочий день после выздоровления. Не следует перенапрягаться.

— Я вернусь домой как раз к обеду.

— Эмилия и моя жена повесят меня, если решат, что я загружаю вас работой.

— Я все объясню Эмилии. Мейтленд пожал плечами:

— Ладно. Но если не успеете к обеду, обещайте вынуть меня из петли, когда вернетесь домой.

— Я приду вовремя.

Саймон облокотился на столешницу, и некоторое время прислушивался к звукам удаляющихся шагов отца Эмилии. Низкий голос Хью пожелал доброй ночи одному из клерков, расположившемуся в офисе. Стенбери и Уитком уже ушли. Через несколько минут контора совсем опустеет.

Саймон повернулся в своем кресле и посмотрел в открытое окно, находившееся у него за спиной. Лучи заходящего солнца коснулись реки, воспламенив ее алыми изолотыми цветами, и покачивавшиеся на волнах темные силуэты кораблей казались еще чернее. Как же ему это все надоело. Саймон чувствовал себя вором, который выжидал, пока все уйдут, чтобы залезть в бумаги Мейтленда и найти улики. Его извиняло только то, что Саймон хотел найти доказательства невиновности Хью Мейтленда.

К тому же следовало заглянуть также в бумаги Стенбери и Уиткома.

Мейтленд. Стенбери, Уитком. Кто-то из них повинен в предательстве. И Саймону впервые в жизни не хотелось выполнять задание и разыскивать преступника.

Сумерки медленно опускались над рекой, и когда в комнате стало достаточно темно, Саймон вытащил из кармана свои золотые часы. Последний клерк должен был уйти несколько минут назад. Если он хотел успеть к обеду в доме Мейтлендов, то может располагать временем менее часа, чтобы проверить бумаги. Этого должно хватить.

Внезапно в холле послышался какой-то звук, и Саймон насторожился. Это были чьи-то тихие, осторожные шаги. Может быть, вернулся один из клерков? Но того, кто вошел в кабинет, Саймон не видел никогда ранее. Неожиданный посетитель — высокий, крепкий — держал в правой руке пистолет, направленный в грудь Саймона.

— Итак, вы не станете делать никаких движений, не так ли? — Мужчина покачал пистолетом, указывая на Саймона. — Иначе эта штука проделает в вас дырку размером с кулак.

Судя по грязной одежде, незваный гость был рабочим в доках или контрабандистом, или и тем и другим. Одного взгляда в его темные глаза было достаточно, чтобы понять, что ему уже приходилось убивать раньше.

— Что вам угодно? — стараясь сохранять спокойствие, спросил Саймон.

Мужчина улыбнулся, обнажив свои пожелтевшие зубы:

— Мой капитан хотел бы переброситься с вами парой слов.

Саймон подумал о том, что эта «пара слов» может стать последней в его жизни, а вслух спросил:

— Кто ваш капитан?

— Я здесь не для того, чтобы отвечать на вопросы. — Незнакомец перевел глаза на золотые часы Саймона. — Однако вы можете протянуть мне ваши часы. Почему бы бедному Билли не поживиться чем-нибудь прямо сейчас?

Саймон медленно отстегнул часы от жилета, лихорадочно пытаясь найти на столе что-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия. Саймон облизнул пересохшие губы, старательно изобразил на лице ужас и попытался заручиться у контрабандиста хоть какой-то гарантией безопасности:

— Вы ведь не станете стрелять в меня? Громила ударил себя в массивную грудь:

— Если старый Билли сказал «нет», значит, он не станет проливать чужую кровь. А теперь идите сюда и протяните мне этот кусочек золота.

Саймон встал и оперся на стол так, будто ему требовалась опора.

— Пожалуйста, не стреляйте в меня. Билли улыбнулся, явно довольный произведенным эффектом.

— Протяните мне часики, или я все-таки выстрелю.

— Да, сэр. — Саймон, держась за цепочку, покачал часами, и Билли на мгновение перевел свой взгляд на блестящее золото. В ту же секунду Саймон схватил нож для вскрытия писем.

— Давайте сюда, нам надо спешить — мой капитан не любит ждать, — проворчал бандит.

Саймон послушно вышел из-за стола и резко метнул нож в контрабандиста. Лезвие ударило Билли прямо в грудь, и хотя оно не могло причинить серьезного ранения, все же это дало Саймону лишнее мгновение. Бандит отшатнулся назад и взревел:

— Негодяй!

А затем раздался выстрел. Саймон отпрянул. Выстрел оглушил его, пуля просвистела совсем рядом с рукой. Саймон бросился на пол, перекатился и вновь оказался на ногах.

Контрабандист мгновенно выхватил второй пистолет из кармана своих грязных брюк, но Саймон рванулся вперед и схватил противника за руку, стараясь выбить пистолет.

— Я убью тебя! — заорал Билли.

Саймон ребром ладони ударил по руке контрабандиста, и пистолет упал на пол, но Билли тут же перешел в атаку и заехал Саймону кулаком в челюсть. У того даже искры из глаз посыпались, и он тяжело рухнул на стол, жадно хватая ртом воздух.

Билли нагнулся за пистолетом, и Саймон, не раздумывая, нанес удар Билли ногой в подбородок. Бандит закрыл лицо руками, застонал и грохнулся на пол, так, что половицы затрещали под его тяжестью.

Саймон поспешно завладел оружием и бросился к поверженному врагу, но понял, что все уже кончено: Билли лежал на спине, раскинув руки в стороны, его глаза были закрыты.

Позади хлопнула дверь. Саймон резко обернулся, вскинул пистолет, но в комнату больше никто не входил. Зато в холле послышались удаляющиеся шаги. Он вскочил на ноги, не обращая внимания на боль в голове, и бросился к двери. Саймон схватился за ручку — дверь оказалась запертой.

Какого дьявола! Кому понадобилось запирать его в офисе? Но уже через секунду Саймон узнал ответ. Запах дыма проник сквозь щели в комнату. А затем стало слышно, как пламя с тихим потрескиванием охватило дверь.

Саймон отступал назад, засунув пистолет за ремень. Пламени не потребуется много времени, чтобы прорваться в кабинет. Через несколько минут весь пол будет в огне. Саймон бросился к окну, закашлявшись, когда дым начал заполнять каждый уголок комнаты. Двумя этажами ниже камни мостовой блестели в лучах заката. Саймон в ужасе уцепился за створки оконной рамы. Сомнений нет — он в ловушке.

Что-то было не так. Эмилия ходила взад-вперед по комнате, останавливаясь у окна и в тревоге посматривая на часы.

— Где же он?

— Возможно, он просто заработался, — попытался успокоить ее отец. — Он обещал быть дома вовремя. — И тут же увидел укоризненный взгляд дочери. Мейтленд опустился на диван рядом с женой, но она тоже одарила его ледяным взором.

Мейтленд нахмурился, переводя взгляд с жены на дочь. Он взглянул на остальных дочерей, на тещу, но сочувствия не встретил ни в ком.

— Блейк взрослый человек, — вновь попытался он оправдаться.

— Я думала, что ты не позволишь ему так быстро вернуться к работе, — произнесла Одри.

— Одри, дорогая моя, Блейк сам настоял. Миссис Мейтленд скрестила руки на груди и сердито взглянула на мужа.

— Бедняга даже не может вспомнить своего имени, а ты забиваешь его голову всей этой корабельной чепухой.

Хью беспомощно поднял руки вверх:

— Все, сдаюсь, если вы будете… — Хью не договорил, так как в дверь громко и торопливо постучали и через мгновение в комнату вошел Редклифф, дворецкий.

— Сэр! Пришел человек из города, он говорит, что ваш офис горит.

— Пожар?!

Эмилия бросилась к отцу, который торопливо направился к дверям. Она схватила его за руку у самого выхода.

— Ты ведь не думаешь… О небо! Шеридан, наверное, еще там!

Мейтленд сжал ее руку:

— Я уверен, с ним ничего не случилось!

— Я пойду с тобой!

— Нет, ты останешься здесь!

— А вдруг Шеридан ранен. Я не собираюсь сидеть и ждать сообщения о том, что случилось.

— И я тоже, — произнесла Одри, присоединяясь к дочери. — Мы не будем тебе мешать Хью, но, пожалуйста, не проси нас оставаться здесь и ждать.

Хью посмотрел на решительное лицо жены и сказал:

— Хорошо, но хотя бы не выходите из экипажа.

Из окна экипажа Эмилии было видно, как ее отец продрался сквозь толпу зевак. Лошади не смогли сквозь нее пробиться, так как обыватели из окрестных улиц и пожарные заполнили улицу, где несколько зданий, охваченных огнем, превратили весь район в пылающий ад.

Яркий, ослепительный свет озарял людей, сражавшихся с огнем, и повозки, накачивавшие воду и посылавшие из шлангов тонкие струйки в пламя.

Дым поднимался вверх, закрывая сиявшие на ночном небе звезды. В воздухе стоял запах гари и горелой жести. Эмилии стало страшно.

— Где он, мама? Мама, ты ведь не думаешь, что Шеридан все еще внутри?

Одри сидела у окна напротив Эмилии, отсветы пламени освещали ее озабоченное лицо.

— Я уверена, с ним все в порядке.

— Я не могу просто так сидеть на месте. — Эмилия потянулась к двери, но Одри схватила ее за руку:

— Ты ничего не добьешься, если угодишь в эту толпу. И сама можешь получить увечье.

— Но, возможно, он ранен!

— А возможно, с ним все в порядке, и он уже ждет нас дома. — Одри сжала руку дочери. — Что он подумает, если узнает, что ты подвергала себя опасности?

Эмилия вырвалась из рук матери.

— Я должна найти его!

— Эмилия!

Но дочь уже выскочила на улицу. Эмилия бросилась в толпу, она с отчаянием обреченной пробиралась к горящему зданию офиса и чем ближе к пламени, тем меньше надежды оставалось у нее. Эмилия ощутила жар огня и в свете пламени увидела отца, стоящего около причала и смотревшего на клубы дыма, вырывавшиеся из окон.

— Отец! — громко крикнула Эмилия, стараясь, чтобы ее услышали в треске горящих стен.

Мейтленд повернулся и нахмурился, увидев дочь.

— Я же просил тебя оставаться в экипаже!

— Где Шеридан? Ты нашел его?

— Нет.

— Кто-нибудь видел его?

— Нет.

Прикрываясь ладонью от нестерпимого жара, Эмилия в отчаянии смотрела на здание. Языки пламени вырывались из окон, дым валил из всех щелей. Дерево стонало от огня, сметавшего все на своем пути.

— Он, наверное, еще там!

— Эмилия! — Отец едва успел схватить ее за руку, когда она бросилась к двери. — Проклятье! Ты что, с ума сошла?

Эмилия попыталась вырваться:

— Пусти меня! Я должна найти его! Мейтленд схватил дочь за плечи и встряхнул:

— Эмилия, подумай, девочка! Никто не сможет выжить в таком огне.

— Нет! — Эмилия рвалась из сильных рук отца. — Пожалуйста, отпусти меня к нему!

— Ты не выдержишь и минуты в этом огне.

Эмилия сквозь слезы посмотрела на отца и в отчаянии прошептала:

— Я не могу потерять его.

Она чувствовала себя беспомощной и потерянной.

— Папа, помоги мне…

Хью Мейтленд прижал ее к себе.

— Мы ведь не знаем точно, был ли он там.

Скорее всего Шеридан уже дома и беспокоится, почему нас нет.

Эмилия прижалась к отцу, лучик надежды промелькнул в ее глазах.

— Он действительно может быть дома, правда ведь?

Хью погладил ее по голове.

— Конечно, моя девочка. А теперь пошли, дорогая, здесь мы ничем не поможем. Давай поедем домой. Блейк, наверняка, волнуется.

Доставив домой жену с дочерью, Мейтленд вернулся в город. Эмилии не оставалось ничего другого, как ждать и надеяться, что Саймон жив. Ее мать, бабушка и все домашние разделяли ее беспокойство, они сидели в гостиной в ожидании каких-нибудь новостей. Однако минуты превращались в часы, наступил рассвет, и надежда постепенно угасла. Она исчезла совсем, когда Хью Мейтленд вернулся домой. Он вошел в гостиную, не сменив покрытой грязью одежды, не вымыв лица, перепачканного сажей, от него пахло дымом и гарью.

Эмилия поднялась ему навстречу, но взгляд отца заставил ее застыть на месте.

— Шеридан?!

Мейтленд смотрел мимо Эмилии на жену.

— Трудно говорить такое.

Эмилия похолодела — она отказывалась верить.

Этого не может быть! Неправда!

Одри обняла дочь и спросила, уже зная ответ:

— Его нашли?

Мейтленд кивнул:

— Да, мы нашли его тело в завалах. Эмилия приблизилась к отцу, ее ноги дрожали.

— Я должна видеть его.

— Эмили, — отец положил ей на плечо руку. — Он сильно обгорел. Ты его не узнаешь. Эмилия всхлипнула:

— Это может быть кто-то другой. Мейтленд выдержал ее испытующий взгляд.

— Нет, милая, это исключено.

— Но он… — Эмилия увидела сажу на шее отца. У нее не осталось слов, исчезли все мысли. Боль в сердце парализовала ее силы и волю, лишила всех надежд и опустошила ее. Когда отец протянул к ней руки, она упала в его объятия.

— Мне очень жаль, Эмилия, — прошептал Мейтленд. — Мне очень жаль.

Глава 21

Экипаж проехал по луже, в которой скрылись булыжники мостовой, напротив дома лорда Пембертона в Лондоне. Саймон стоял у окна в библиотеке. От непрекращавшейся грозы небо потемнело, и день больше походил на сумерки. Дождь, гонимый ветром, стучал по стеклу и стекал струйками, напоминавшими Саймону слезы Эмилии.

Прежде чем отправиться в Лондон, Саймон присутствовал на своих собственных похоронах, на расстоянии, конечно. Но он находился довольно близко, чтобы увидеть слезы Эмилии. Она прислонилась к плечу своего отца и зарыдала, когда гроб с останками контрабандиста был опущен в семейную могилу. Это стоило ему немалых усилий, ибо единственное, чего он страстно хотел, это обнять Эмилию и поцелуями высушить ее слезы.

— Ваш отец был вчера в министерстве и наводил о вас справки, — сказал лорд Пембертон.

Саймон усмехнулся и с сарказмом произнес:

— Уверен, что больше всего его интересовало мое благосостояние.

— В прошлом ваш отец очень сдержанно интересовался вашими делами. Я думаю, что он хочет быть в курсе всего, что вы делаете. Он может гордиться вами.

Саймон налил в бокал бренди. Без сомнения, отец следил за каждым его шагом в надежде, что следующий станет последним.

Лицо лорда Пембертона отражалось в оконном стекле. Старый солдат сидел за другим концом стола из красного дерева. Его густые седые брови сдвинулись, когда он обратился к Саймону.

— Вы — герой милостью Божьей. Я содрогаюсь при мысли о том, сколько раз вы рисковали своей жизнью ради людей. Любой сочтет за честь назвать вас своим сыном. По крайней мере, я — точно.

— Спасибо, сэр, — улыбнувшись произнес Саймон.

— Я понимаю ваше желание довести вашу миссию до конца, но должен сказать, что в этом нет необходимости. — Пембертон сделал паузу, будто осторожно подбирал подходящие слова. — Вашему отцу осталось жить недолго. Вы унаследуете невероятное состояние и титул. Вам есть чем рисковать.

На обитых красным деревом стенах горели свечи, бросая свет на окружающее богатство, — книжные шкафы, заполненные книгами в кожаных переплетах, изящные кресла и диваны, обитые изумрудным бархатом. Такое богатство ожидает Саймона после смерти отца, однако это ничего не значило для него.

— Осталось всего несколько дней до отправки последнего каравана с оружием. Если мы не найдем предателя, мы будем вынуждены остановить отправку и таким образом потеряем его.

— Вы сказали, что, возможно, главарь операции понял, что на пожаре нашли тело его человека, а не ваше.

Ладони Саймона стали влажными от воспоминания об узкой планке, по которой ему пришлось идти, чтобы добраться до окна следующей комнаты с открытой дверью.

— Я не думаю, что меня можно было опознать в том виде.

Пембертон пошевелился и скрестил руки на своей узкой груди.

— Но он может рассмотреть поддельные бакенбарды и ваши крашеные волосы. Если это случится, то операция подвергнется опасности. Я не уверен, что могу пойти на такой риск.

Саймон посмотрел в лицо пожилого человека:

— Сейчас не время менять людей.

Пембертон погладил свои тонкие бакенбарды, внимательно глядя на Саймона.

— Думаю, что у нас достаточно доказательств, чтобы обвинить Хью Мейтленда.

— Нет.

Саймон сделал глубокий вдох, стараясь не дать волю своим чувствам.

— Мейтленд не виновен. Если мы арестуем его сейчас, настоящий предатель успеет ускользнуть.

— Надеюсь, вы не позволили красоте мисс Мейтленд отвлечь вас от дела.

— Я смогу разорвать это контрабандистское кольцо, сэр. Я должен вернуться.

Саймон считал своей святой обязанностью доказать, что Хью Мейтленд не виновен, а единственным путем сделать это было найти настоявшего предателя.

— А вы не думали, что мисс Мейтленд не так легко одурачить?

— Я не собираюсь встречаться с ней. Пембертон внимательно смотрел на Саймона, и его взгляд стал острым, как бритва.

— Встреча с мисс Мейтленд станет большой тактической ошибкой.

— Без сомнения. Пембертон вздохнул:

— Хотел бы я иметь еще хоть одного такого же способного, как вы, человека, чтобы я мог смело послать его на это задание. Но у меня никого нет.

— Я могу отправиться сегодня вечером. Пембертон посмотрел на Саймона, явно давая понять, что не потерпит возражений.

— У вас есть время до седьмого августа. Если вы не обнаружите других доказательств, мы арестуем Мейтленда. И, боюсь, что с имеющимися доказательствами и сегодняшними настроениями в Лондоне дело кончится для него плохо.

— Я найду предателя, сэр. Пембертон поднял бокал с бренди и произнес:

— Желаю удачи, мой мальчик, она тебе понадобится.

Саймон глотнул содержимое своего бокала — горячий напиток растопил холод в его груди. «О небо! Он надеялся, что не ошибся и Мейтленд, действительно не виновен».

Если его миссия окончится удачно, он может надеяться на возвращение к Эмилии. И, конечно, она никогда не примет человека, виновного в том, что ее отца отправили на виселицу.

Он посмотрел на оставшуюся в бокале жидкость, сверкающую янтарным блеском, похожим на глаза Эмилии. Задание, которое вполне может стоить ему жизни, будет выполнено. Но сейчас он может думать лишь о золотых глазах богини, зажегшей пламя в его сердце.

«Спокойно, дружище, хватит думать об этом. Слишком многое поставлено на карту».

И все же он должен увидеть ее, хотя бы на расстоянии.

Эмилия проснулась неожиданно, оттого что ее сердце вдруг учащенно забилось в груди. Она села в кровати, хватая ртом воздух и вздрагивая от ужасного сна. Шеридан в огне. Тянущийся к ней, зовущий ее. Господи, за что эти муки! Она постоянно видела его в своих снах. И всегда он погибал.

Эмилия прижала руки к груди, стараясь ослабить боль. Шеридана больше нет. Они погребли его останки в семейной могиле, замуровав под мраморной доской с выбитым на ней именем, которое ему не принадлежало. Но воспоминания нельзя похоронить, они были с нею все время. И усиливались ночью. Временами Эмилия просыпалась, крепко сжимая в руках подушку и представляя его объятия, его тепло, а потом приходила в себя окончательно и ощущала пустоту и страсть такой силы, что боялась умереть. А потом являлись кошмарные видения.

Она отбросила покрывало, встала и подошла к окну, чувствуя, как дрожат ее ноги, Холодный ветер, напоенный ароматом роз, ворвался в комнату, едва она распахнула створки. Эмилия прислонилась к оконной раме, жадно вдыхая влажный воздух.

Большую часть дня шел дождь. Но теперь небо прояснилось, обнажив серп убывающей луны, Равенвудский замок стоял, как бледный призрак, свидетель несбывшихся надежд. Молодая женщина приподняла крышку маленькой шкатулки, стоявшей на ее столике, и яркие звуки вальса ворвались в прохладный ночной воздух, дразня ее воспоминания.

От страстного желания у нее защемило сердце, лишенные жизни мечты застыли, словно посередине лета наступили зимние холода. Лунный свет заливал серебром листья дуба, возвышавшегося рядом с домом. Кажется, прошла вечность с тех пор, как мужчина, так и не назвавший своего настоящего имени, рисковал здесь своей жизнью ради нее.

Под деревом что-то зашевелилось. Эмилия замерла, вглядываясь в темноту и думая, что ее воображение играет с ней шутки. Но лунный свет, проникавший сквозь листья, помог ей различить движение тени. Там явно кто-то стоял! Мужчина!

Эмилия затаила дыхание, ее сердце забилось так громко, что человек, стоявший у скамьи, мог услышать его. Эта тень была так знакома! Эмилия наклонилась вперед, стараясь получше рассмотреть эту тень. Человек был высоким и то, как он стоял — гордо и самонадеянно, — напомнило ей…

Этого не может быть!

Она хотела вздохнуть, но не могла. Волнение сдавило горло. Лунный свет коснулся его широких плеч, узкого бедра — она знает этого мужчину! Каждый дюйм его тела, каждый шрам! Однако ей известно и то, что он мертв. Но лунный свет и тени опровергали реальность. Эмилия всем сердцем хотела, чтобы эта реальность оказалась ложью. На мгновение она подумала, что видит призрак.

— Кто вы? — ее голос звучал странно от охватившей ее надежды. Но она заметила, как человек напрягся, как помедлил, прежде чем сделать шаг в тень. — Подождите!

Эмилия повернулась и выбежала из комнаты. Ее ночная рубашка развевалась на ветру, когда Эмилия выскочила из дома. Прохладная роса на траве охладила ее голые ноги, когда она бежала к дубу. Но, еще не добравшись до места, она знала, что найдет там пустоту, наполненную тенью.

— Все в порядке, мэм?

Эмилия подпрыгнула от неожиданности.

— Прошу прощения, мадам, — сказал Дигби, выходя из тени рядом с домом. — Я не хотел вас испугать.

Эмилия прижала руки к груди и пристально смотрела на слугу.

— Что вы делаете здесь? Дигби поднял глаза к звездам, лунный свет упал на его улыбающееся лицо.

— Я люблю смотреть на звезды.

— Как долго вы тут стоите?

— Около получаса.

— Около получаса… Вы, должно быть, видели здесь высокого мужчину. Кто это был?

Дигби недоуменно посмотрел на молодую женщину.

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, мадам?

— Тут под деревом стоял человек. Я видела его!

Дигби нахмурился:

— Прошу прощения, но я никого не видел. Эмилия зябко передернула плечами, но она дрожала не только от ночной прохлады.

— Вы в этом уверены?

— Да, мадам.

Она кого-то видела, в этом Эмилия была уверена, однако рассудок подсказывал ей, что это все могло оказаться просто плодом ее воображения. Она повернула к дому. Но и в комнате ее не ждало утешение. Тут оживали воспоминания и страх потерять рассудок.

На следующее утро Эмилия пересматривала одежду, висевшую в гардеробе. Не было никакого смысла хранить все эти вещи — они были сшиты для мужчины, который их уже никогда не оденет. «Приходской священник распорядится ими с пользой», — подумала она.

— Она убеждала себя, что именно так надо поступить. Для своего же блага ей надо прекратить жить прошлым.

— Ну скажи мне, почему у меня такое чувство, будто я предам тебя, отдав эти вещи? — прошептала Эмилия. Она нежно погладила изумрудный халат, украшенный золотой тесьмой. — Мой милый самозванец, — в ее голосе звучала боль, — ты, наверное, развеселишься, узнав, что я полюбила тебя до того, как ты потерял память. Я полюбила смелого воина, который вторгся в мою жизнь и перевернул все вверх дном.

Слезы застилали ей глаза; она взяла халат в руки и прижалась щекой к прохладной ткани, чувствуя его запах, а затем, зарывшись в шелк, вдохнула полной грудью.

— Мне так не хватает тебя. — Слезы потекли по ее щекам. — О Боже, как мне не хватает тебя!

Она невольно закачалась, шелк впитывал ее слезы, и вместе с ними уходили ее силы. Эмилия прислонилась к стене, но ноги отказывались держать ее, она опустилась на пол.

Проходили дни, но боль оставалась такой же острой, как и в тот момент, когда ей сказали, что он мертв. Никогда в жизни ей не было так больно. Погрузившись в свои мысли, Эмилия не услышала, как в ее комнату вошла бабушка.

— Моя девочка, — прошептала леди Геррит, касаясь плеча Эмилии.

Эмилия вздохнула, тщетно пытаясь остановить слезы, лившиеся у нее из глаз.

— Прости, — прошептала она. — Я не понимаю, что со мною.

— Все в порядке, бедная моя, — пожилая женщина опустилась рядом с ней на колени и обняла Эмилию за дрожащие плечи. — Если бы ты не плакала, потеряв его, я подумала бы, что с тобой что-то не так.

Эмилия опустила голову на плечо бабушки, найдя утешение в ее теплых объятиях.

— Мне плохо без него.

— Я знаю, моя девочка. — Леди Геррит прижала к себе внучку и покачала как маленького ребенка. — Мне тоже его не хватает.

— Мне кажется, что есть люди, которым надо сказать о его смерти. Его семье. Но мы не знаем даже его имени.

— Мы были его семьей, Эмилия.

— Я думала, что слезы помогут, — Эмилия вытерла глаза, — мо они не помогают. Боль не уходит.

— Тебя излечит только время, — прошептала леди Геррит. — Со временем ты придешь в себя.

Эмилия посмотрела на шелковый халат, который все еще сжимала в руках, — дракон смотрел на нее своими золотыми глазами.

— Прошло так мало времени. А графиня убрала волосы с лица внучки и нежно сказала:

— Постарайся не думать о том, что вы разлучены. Думай о том счастье, что он был у тебя, любил тебя, пусть и недолго.

— Я знаю, мне нельзя жить прошлым, бабушка. Прошлой ночыо я видела его. Он стоял у дуба под моим окном.

Геррит положила на плечо Эмилии руку:

— Кого ты видела? Эмилия всхлипнула:

— Шеридана.

Геррит немного помолчала, ее рука сжала плечо внучки.

— Это был сон.

— Нет, — Эмилия посмотрела на бабушку. — Я проснулась от страшного сна, приснившегося мне.

— У тебя снова начинается жар? Эмилия сжала в руках халат.

— Я видела, как он стоит в огне, но не могла пробраться к нему. Тогда проснулась, встала с кровати, а потом подошла к окну и увидела его.

— Эмилия, ты не могла его видеть!

— Но я видела! Однако когда я выбежала, то встретила слугу. Он не заметил никого.

— Ну, вот и ответ. — Леди Геррит утерла слезы Эмилии платком. — Слуга и был нашим призраком.

— Нет, человек, которого я видела, был стройным и высоким. Он не похож на Дигби. Геррит сжала платок в ладони.

— Тогда это просто проделки лунного света.

— Я кого-то видела. Я знаю это!

— О моя дорогая девочка, — леди Геррит крепче прижала Эмилию к себе, — ты плохо выспалась. И прошлой ночью твои сны вывели тебя из состояния душевного равновесия. Ты видела лишь ветви дерева в лунном свете. Вот и все.

Эмилия внезапно почувствовала себя такой усталой, такой разбитой.

— Ах бабушка, возможно, ты и права.

— Конечно. Вот увидишь, все наладится. Тебе просто нужно немного отдохнуть.

Эмилия постаралась улыбнуться:

— Я рада, что ты здесь.

— А я рада, что могу тебе помочь. — Графиня поцеловала внучку в припухшие от слез глаза. — Я хочу взять твою мать и Анну и поехать за покупками, чтобы немного развеяться. Думаю, что нам пора обновить гардероб твоей сестры.

— Бедная Анна! Именно теперь, когда она готова выйти в свет, семья погружена в траур.

— Анна все понимает. А через два месяца, когда траур закончится, я обещаю открыть свой дом в Бате и взять Анну.

Эмилия улыбнулась:

— Понимаю, как она себя чувствует.

— Ты должна отправиться с нами. Эмилия выпрямилась.

— Я не уверена, что буду вам хорошей компанией.

Но леди Геррит похлопала ее по плечу:

— Тебе надо немного отвлечься.

— Да, пожалуй, ты права, бабушка.

— Пошли, — леди Геррит встала и протянула руку Эмилии. — Я не допущу, чтобы тебе досаждали расспросами.

Во время поездки настроение Эмилии действительно улучшилось. Бат сиял в ярком солнечном свете. Городские улицы заполнились красиво одетыми мужчинами и женщинами, прибывшими сюда к началу сезона. Анна была возбуждена и полна ожидания перед первым появлением в свете.

Странно, как все меняется при дневном свете. Когда Эмилия сидела с семьей в чайной комнате Ассамблеи, купаясь в солнечных лучах, слушая Моцарта в исполнении струнного квартета, все смятение ночи исчезло, словно наваждение. К тому времени, как они покинули чайную, Эмилия убедила себя в том, что ночной призрак и правда оказался простой игрой воображения. Так было легче.

— Эмилия, как ты посмотришь, если я выберу смелые цвета, как и ты? — спросила Анна, когда они добрались до дома графини Уитком, одного из изысканных в Бате.