Трио - Избранник из мечты [Невеста сердится]

Саймон посмотрел на невысокого человека в голубой ливрее, стоявшего рядом с бассейном.

— Это одно из нескольких мест, где мы можем быть уверены, что никто нас не подслушает.

— Да, сэр. — Дигби снял свой пиджак и повесил на руку. — Вчера вечером я услышал в одном месте разговор. Какой-то молодец хвастался, как его капитан провернул дельце, и теперь команда делает деньги, даже не выходя на своем корабле из порта.

Саймон насторожился:

— Похоже, вы подобрались к чему-то очень интересному.

— О да! Собираюсь попробовать узнать побольше об этом капитане.

— Капитан, занимающийся контрабандой, — это одна из важных составляющих всей головоломки. — Саймон задумчиво уставился на бокал с бренди. — Все остальные части мозаики тоже здесь. Человек из компании Мейтленда покупает оружие у местных заводчиков. Пособники контрабандиста переводят его в разряд законных товаров, чтобы уменьшить риск быть обнаруженными патрульными кораблями. Груз поставляют к агенту Франции в Танжере, а оттуда простой пустяк доставить оружие в Испанию. Все очень ловко.

— Вас что-то беспокоит, сэр? Саймон вздохнул:

— Точно не знаю пока. Но меня немного удивляет легкость, с которой мы нашли контрабандистов.

— Это было не так уж и легко, сэр, — в голосе Дигби послышались нотки обиды. — Я обошел массу всяких пивнушек за последние два дня.

— Боюсь, что я становлюсь скептиком. — Саймон протянул бокал Дигби. — Хорошая работа, сержант.

— Благодарю, сэр! — Дигби провел рукой по своим влажным бровям. — Из того, что леди сообщила вам о Стенбери, вы сделали вывод, что это он сбросил на вас бочку?

Саймон потер свой затылок.

— Его увлечение Эмилией, может быть, ничего не значит.

— Скорее всего. Я не понимаю, как Стенбери мог узнать о вас.

— Я тоже. — Саймон опустил локти на колени, держа свой бокал над водой. — Однако вполне возможно, что сегодняшнее происшествие на складе — просто неудачное стечение обстоятельств. Возможно, Стенбери ничего не знает о моей миссии. Возможно, он просто завистливый поклонник, желающий избавиться от соперника.

— Я сомневаюсь, что мисс Эмилия примирится с ним, особенно если что-то с вами произойдет. Она не принимала его до вас, и уж тем более не захочет его видеть потом.

Свет свечей тысячами искр отражался в бокале, напоминая ему огонь в глазах Эмилии.

— Это точно, — ухмыльнулся Саймон. — Стенбери никогда не сможет приручить эту дикую кошку. Она разорвет его в клочья.

Дигби усмехнулся:

— И как только вам удается ладить с мисс Мейтленд, сэр?

Саймон отпил бренди.

— Я как раз хотел сказать, что буду счастлив, когда закончится моя миссия.

— Разве? А, по-моему, вы просто прекрасная пара.

Саймон нахмурился:

— Связываться с этой девушкой не стоило, Дигби.

Сержант пожал плечами:

— Да, сэр. Лично я и не думал, что это будет развлечением. Но должен сказать, что она очень соблазнительна, правда?

Саймону не нужно было упоминать об очаровании Эмилии.

— Лучше убраться отсюда до того, как я растаю, — резко ответил он.

— Да, сэр. — На губах Дигби появилась улыбка. — Предполагаю, что вы желаете уйти прежде, чем обожжетесь этой водой, сэр?

— Идите, Дигби, и попробуйте разузнать что-нибудь о складе.

— О да, сэр. — Сержант все еще усмехался. — Загляну туда сегодня вечером, это как раз по пути в таверну.

Саймон уставился на бренди в своем бокале. Хочется верить, что Эмилия будет спать, когда он вернется. О Боже, сохрани его от искушения, ибо он не вынесет, если увидит тот страстный огонек в ее глазах.

Глава 12

— Эмилия, дорогая, ты не можешь говорить это всерьез! — Леди Геррит посмотрела на свою внучку так, будто та объявила себя египетской царицей. — Ты не можешь желать такого для этого молодого человека.

Эмилия смотрела в одно из распахнутых окон в столовой. Летний ветер гулял по розарию, раскачивая белые, розовые и алые цветы, и разносил нежный аромат по теплому воздуху.

— Могу заверить тебя, бабушка, что я говорю это серьезно.

— Невозможно. Я не хочу, чтобы ты уготовила такую судьбу этому мужчине.

— Его следовало бы повесить, за то, что он сделал со мной.

Леди Геррит прищурившись посмотрела на Эмилию.

— Он пытался привлечь твое внимание к себе?

— Нет! — Когда Эмилия думала о том, как легко «муж» игнорировал ее каждую ночь, ей хотелось кричать от досады. В то время как она ощущала каждый его вдох, он даже не замечал ее присутствия.

Графиня Уитком не отрываясь, смотрела пристально на внучку.

— Если я правильно понимаю, то как раз ты злишься оттого, что он не обращает на тебя внимания.

— Ну, это же абсурд! — Она дернула себя за прядь, и рыжие локоны рассыпались по ее плечам, покрытым муслином янтарного цвета. — Заверяю тебя, бабушка, что вовсе не стремлюсь добиться его отвратительного расположения.

— Ну конечно, — в глазах графини читалось ее истинное мнение.

— Бабушка, я ни чуточки не считаю этого нахала привлекательным!

— Разве? — леди Геррит улыбнулась. — Хорошо, тогда я признаюсь, что нахожу его чертовски привлекательным. Будь мне лет на сорок поменьше, не дала бы майору ни малейшего шанса уйти от меня.

— Бабушка!!!

Графиня с улыбкой посмотрела на внучку.

— Может быть, пора перестать бороться со сложившимися обстоятельствами и поискать положительные черты в своем «муже»?

— Положительные? Да что в нем положительного?!

— Твои родители обожают его.

— Мать и отец просто ослеплены подлецом.

— Для твоего отца такое облегчение иметь рядом способного и умного мужчину, такого, как Шеридан. Хью в восторге от того, что у него в семье появился человек, который может помочь ему в бизнесе.

— Этот мужчина не член нашей семьи.

— Я не испытываю ни малейшей иллюзии по поводу способностей своего младшего сына. — Леди Геррит повернулась к открытому окну и прищурила глаза, глядя на залитый солнечным светом сад. — Ты знаешь, Джордж очаровательный мужчина, но он не сможет заниматься бизнесом. Он не понимает ничего ни в делах, ни в женщинах.

— Дядя Джордж желает нам добра. — Эмилия сама понимала, насколько смешно выглядит ее упрямство.

— В отличие от его жены. — Графиня поморщилась, будто она только что съела лимон. — Как он мог жениться на этой тщеславной женщине — выше моего понимания.

— Ах, бабушка, ты слишком строга к ней. Клодия прелестна, она действительно очень мила.

— У меня всегда было впечатление, что она старается изображать из себя простушку, но никто не замечает, как она манипулирует моим сыном! — Леди Геррит даже передернуло от раздражения. — Мне стоило стольких трудов обеспечить остаток моих дней надежными средствами к существованию. Просто чудо, что Джордж и его маленькая кровопийца еще не промотали все его наследство.

Эмилия нахмурилась:

— Бабушка, думаю, нам следует сменить тему.

— Да? — графиня Уитком бросила на Эмилию кроткий взгляд, такой невинный, что сделал бы честь ангелу небесному. — Помнится, мы обсуждали положительные стороны твоего замужества.

— Я не замужем. Ты забыла, что мужа мы придумали.

— Тише, дорогая, — леди Геррит оглянулась на закрытую дверь. — Вдруг кто-нибудь желает присоединиться к нашей беседе.

— Вряд ли, — Эмилия опустилась на диван рядом с бабушкой, и ее золотое одеяние покрыло обшивку из бархата. — Близнецы на уроках. Мать с Анной и Фебой уехали за покупками, отец у себя в конторе с этим самозванцем.

— Я все тщательно обдумала, — пожилая графиня положила ладонь на руку внучки, — и решила, что будет лучше, если ты выйдешь за него замуж на самом деле.

— Но ты же это не серьезно говоришь, бабушка?!

— Конечно, майор вошел в семью незаконным путем, но, без сомнения, хорошо вписывается в нее.

Эмилия от досады чуть не заплакала. Как, оказывается, хорошо этот самозванец прокрался в доверие ее семьи! Похоже, он действительно наслаждался каждым вечером, который проводил в кругу Мейтлендов. Даже тот Шеридан Блейк, которого придумала она сама, не смог бы лучше вписаться в их жизнь. К сожалению, подлинный Блейк, в отличие от выдуманного, не любил ее. Размышления девушки прервал голос графини:

— Каждый раз, когда я вижу вас вдвоем, я не могу отделаться от мысли, что вы прекрасно подходите друг другу. — Леди Геррит улыбнулась, глядя на свою вышивку. — Он нравится мне. И я считаю, он понравится и тебе, если ты дашь ему шанс.

Но Эмилия, несмотря на смущение, продолжала упорствовать:

— Я уверена, что он не может мне понравиться.

— Правда?! — Леди Геррит оторвала глаза от вышивки и с сомнением посмотрела на внучку. — Зато тебе явно понравилось играть с ним в шахматы.

— Мне не нравится играть с ним в шахматы!

— Не нравится? Странно, мне показалось, что ты и Шеридан играли в шахматы каждый вечер с того дня, как он у нас появился. — Графиня снова улыбнулась, глядя на свою работу. — Правда, он у тебя постоянно выигрывает.

Эмилии не надо было напоминать о том, какие чувства она испытывает каждый раз за шахматной доской. Как, черт возьми, она могла надеяться на выигрыш, если все свое внимание обращала на пальцы псевдо-Блейка и на то, как он теребил свою губу, обдумывая следующий ход. Если, конечно, он вообще обдумывал ходы. Ей бы хотелось научиться играть так же.

— В нем столько благородства, — продолжала вслух графиня Уитком, — мягкости. Ты заметила, как он терпелив к Оливии и Джейн, когда они бегают за ним, словно привязанные?

— У близнецов неверное представление о нем как о герое.

— Возможно, не такое уж и неверное, — леди Геррит положила иголку на полотно и посмотрела в сад, словно девушка, размечтавшаяся о принце. — Ты заметила, что Шеридан никогда не носит ничего лишнего. Он одевается просто прекрасно. У него есть вкус и, к тому же, прекрасная фигура.

— Этот мужчина подлец! — вставила Эмилия, не желая слушать напоминание о внешности майора. — Подлец и ничего больше!

— Чепуха! Он увидел возможность и воспользовался ею. Зная его прошлое, нельзя презирать его за это. К тому же не похоже, чтобы он хотел просто промотать твое состояние. По-моему, твой муж собирается работать с отцом.

— Он использовал меня!

— Боюсь, что ты на всю жизнь связана с ним. — Леди Геррит улыбнулась внучке. — Пожалуй, будет лучше, если ты станешь для него настоящей женой и возьмешь все из этой ситуации.

— Я не могу поверить своим ушам! Ты не можешь простить дяде Джорджу женитьбы на Клодии, потому что считаешь ее прожигательницей жизни, а теперь хочешь, чтобы я вышла замуж за самозванца?

— Эмилия, будь умницей, — графиня вздохнула и вновь принялась за вышивание. — Мужчина здесь живет. Все восхищаются им. Все вас считают мужем и женой. Ты должна сделать ваши отношения законными.

Эмилия откинула голову на спинку дивана и посмотрела на нарисованную в центре потолка и окруженную завитками и листьями картину, изображавшую богиню Диану с копьем в руке.

— У меня есть план получше. — И она изложила свои мысли.

Когда Эмилия закончила, леди Геррит покачала головой, не поверив своим ушам:

— Мне кажется, ты плохо понимаешь, какие ужасные условия на военных кораблях. Там же просто избивают матросов. И, насколько мне известно, все время не хватает еды.

Эмилия улыбнулась, представив своего мужа-самозванца с пресным хлебом и водой.

— Уверена, он выживет.

— Возможно, да. Но подумай, чего ему это будет стоить!

— Бабушка, мне нужно избавиться от этого человека.

— Эмилия, я видела вас двоих рядом и видела, как ты смотришь на него, когда думаешь, что он этого не замечает. Не важно, что ты говоришь, но он тебе нравится.

Эмилия досадливо поморщилась. Уж ей-то не надо было напоминать, как привлекает ее этот мужчина, этот темноволосый негодяй. Впервые в жизни она поняла, как прекрасна жизнь, и почувствовала в себе новые, неведомые желания. Кажется, что прикоснувшись к ней, войдя в ее жизнь, он разбудил ее от скучного, тоскливого сна.

А бабушка продолжала свое:

— Пройдет время, и, я уверена, ты полюбишь его.

— Ты не понимаешь. Дело вовсе не в этом, хотя влюбиться в него очень просто, — Эмилия попыталась защищаться. — Я не хочу отдавать свою любовь человеку, который не интересуется мной.

— Эмилия, ты чудесная молодая женщина. И я бы добавила, упрямая. Но уверена, будь ты хоть немного снисходительнее к нему…

— Ты хочешь, чтобы я просила о любви человека, для которого важно только положение в обществе?! — Едва Эмилия произнесла эти слова, как почувствовала, что в сердце ее будто вогнали нож. Ах, как бы ей хотелось ошибиться. Но, к сожалению, ее «муж» оказался здесь только из-за денег. Ему не нужна ее любовь! — Этого я никогда не сделаю.

Пожилая графиня сурово посмотрела на внучку и сказала:

— Ты знаешь, любовь очень похожа на огонь костра. Сначала робкий, еле заметный огонек, а потом яркое, всепоглощающее пламя. Вы и сейчас в начале пути, но только слепой не увидит, что искры вашего чувства обязательно разгорятся в пожар. И я действительно верю, что это именно тот мужчина, которого ты искала всю жизнь. Если ты не найдешь время получше узнать его, если не захочешь испытать то, что дает тебе этот огонь, то будешь всю оставшуюся жизнь жалеть об упущенной возможности.

— Я не желаю, чтобы этот человек меня погубил! — Эмилия ударила кулаком по подушке. Ее разрывали на части противоречивые чувства — гнев на мужчину, попытавшегося использовать ее, страх перед будущим и страстное желание отдаться ему. И с каждым днем ей все труднее было бороться с этим желанием.

— Эмилия, постарайся быть разумной.

— Разумной? Да разве ты не видишь! Я не могу ему доверять! Как я могу отдать свое сердце, если просто ему не верю?!

Леди Геррит ласково погладила Эмилию по щеке.

— Любовь — это всегда азартная игра, моя дорогая девочка.

— В ней слишком много риска. — Эмилия выдержала нежный взгляд бабушки. — Если не хочешь мне помочь, я справлюсь сама.

Графиня печально посмотрела на внучку и покачала головой:

— Похоже, мне надо было уехать сразу после его появления в вашем доме.

— Бабушка, постарайся понять. Я не могу позволить этому наглецу остаться здесь и погубить мою жизнь.

— Упрямая девчонка, — пробормотала леди Геррит и огорченно вздохнула. — Ладно, придется тебе помочь, иначе мне все равно не будет покоя, если будешь делать задуманное одна.

— Спасибо.

Эмилия вновь взглянула на картину, и ей пришло в голову сравнение с древним мифом, в котором молодой самоуверенный охотник был наказан Дианой за дерзость. Ну что ж, если все пройдет как надо, то скоро самозванец окажется в цепях. Далеко в море, проклиная тот день, когда их дороги пересеклись. Девушка улыбнулась, представив, какой будет вид у ее «муженька», когда он обнаружит, что проиграл в своей собственной игре.

— Но как ты объяснишь исчезновение мужа? — спросила леди Геррит.

— Я все обдумала. — Эмилия улыбаясь, повернулась к бабушке. — Ты помнишь мальчика Лейнсдейлов — два года назад он упал с отвесной скалы и его тело не нашли?

Графиня пораженная уставилась на внучку.

— Но ты ведь не собираешься всерьез именно так отделаться от этого молодого человека?

— Конечно нет! Я же говорю, что он отправится в море! Живой. — Эмилия играла своими локонами, ниспадавшими ей на плечи. — А людям мы скажем, что он упал, засмотревшись на луну.

Геррит подняла глаза к небу:

— О Господи, сохрани нас! У меня плохое предчувствие по поводу всего этого.

— Нам нужен помощник. Человек достаточно сильный, чтобы оглушить этого наглеца. Как ты думаешь, Бимишу можно доверять?

— Эмилия, я требую, чтобы ты отказалась от этой затеи!

— Я и так об этом много думала. Для меня это единственный путь выжить.

— Вы предлагаете пойти в театр? — Саймон пытался посмотреть в глаза Эмилии, словно догадываясь, что сумеет прочитать по ним, какую же тайну она пытается скрыть. — Вы приглашаете меня в театр? Меня?! Сегодня вечером?

Эмилия отвернулась, стараясь не встретиться с ним взглядом.

Иногда этот человек читает ее мысли. Но сегодня вечером ему нельзя этого позволить. Поэтому она холодно пояснила:

— Вы же сами не раз говорили, что надо показать окружающим, как мы наслаждаемся семейным счастьем.

— Верно. Но я также заметил, что вы, как правило, не обращаете внимания на мои слова.

— Я была слепа, считала, что поступаю правильно.

Стоя перед зеркалом, Эмилия увидела, как Саймон приблизился к ней тихим и уверенным шагом, словно пантера, подкравшаяся к добыче. Вот он остановился за ее спиной, и девушка ощутила кожей тепло его дыхания.

— Так вы считаете, что нам следует заключить перемирие, моя госпожа? — тихо спросил он.

Эмилия посмотрела на его отражение в зеркале, и чувство чего-то близкого охватило ее. В эту секунду он показался ей пришельцем из другого времени и другой страны, человеком из легенды. Его длинные волосы ниспадали на воротник рубашки, а его глаза были чернее ночи. Он совсем как рыцарь! Ее смелый рыцарь!

— Нет, — Эмилия закрыла глаза, отгоняя видение, — это всего лишь иллюзия. Отражение в зеркале. — Похоже, что у меня нет другого выхода, как постараться примириться с вами в разумной степени.

— Звучит так, словно вы собираетесь взойти на Голгофу. — Он положил руку ей на плечо; его длинные, отточенные пальцы сжали рубиновый шелк ее платья, обжигая своим жаром ее кожу. — Я начинаю думать, что мы можем стать друзьями.

При этих словах Эмилии стало горько. Было что-то ужасное в этой перспективе стать просто друзьями и только. Однако стало до боли ясно, что сам майор не чувствует к ней ничего. Абсолютно ничего.

Не то, чтобы это тревожило ее. Было бы глупо заботиться о том, что самозванец думает о ней. Но, о небо, от этого Эмилии было очень больно, так больно, словно ей разрывали сердце. Она хотела сказать, что никогда в жизни не собиралась стать ему другом. Однако сейчас было не время для открытого объявления войны.

Эмилия постаралась улыбнуться:

— Возможно, вы правы. Жизнь стала бы менее трудной, если бы нам удалось жить в некой гармонии.

Он внимательно смотрел на нее некоторое время; что-то похожее на легкую тень промелькнуло на его лице, отчего оно стало хмурым. Что-то, чего раньше она не замечала в его жестах и в выражении его лица.

— Когда вы собираетесь отбыть?

К горлу Эмилии подступил комок, когда она представила, что должно произойти с ним сегодня. Она убеждала себя, что все делает правильно. Этот человек не оставил ей выбора, никакого!

— Я уже переоделась. Как только вы будете готовы, мы можем идти. Давайте пообедаем в городе.

— Хорошо, — его отражение в зеркале улыбалось ей. — Я буду готов через несколько минут.

Она достала свой ридикюль, куда заблаговременно положила маленький дамский пистолет, и сказала:

— Я вас подожду в столовой. Блейк дотронулся до ее руки:

— Подождите.

Она застыла от его теплого прикосновения.

— Что такое?

Он усмехнулся, в его глазах вспыхнуло озорство.

— Подождите, и я кое-что покажу вам.

Эмилия сжала ридикюль и с трудом сделала вдох, наблюдая как он прошел через комнату, на мгновение вышел и вскоре держал в руках небольшой пакет, завернутый в серебристую бумагу.

— Я увидел это сегодня в городе и подумал, что вам понравится.

Эмилия уставилась на сверток:

— Вы сделали мне подарок?

— Попытался.

— О-о, — девушка смотрела на пакет, испытывая острое чувство вины за то, что собиралась сделать. Но этот человек сам объявил ей войну, а чувству вины не место в сражении.

— Я обещаю, что внутри нет ничего, что вас укусит.

Она не хотела этого подарка и не имеет значения, что в свертке!

Эмилия понимала, что не может позволить себе теплых чувств по отношению к этому мужчине. Однако она не могла рисковать и не должна дать ему повод для подозрений. Эмилия положила сумочку на столик. Сверток хранил тепло его рук. Эмилия развернула бумагу, стараясь стоять подальше от Блейка. Бумага выскочила из ее дрожащих пальцев и открылась полированная деревянная коробочка.

— Какая прелесть! — прошептала она и провела пальцами по лепесткам одной из роз, украшавших крышку.

— Откройте.

Она помедлила, прежде чем открыть коробку. Веселые звуки музыки вальса вырвались из-под резного дерева и словно стайка бабочек запорхали по комнате, наполняя ее хрустальным звоном.

— Этот вальс играли в тот вечер, когда мы встречались, — произнес Блейк глухим голосом.

Это был ее любимый вальс. Вальс, который отец специально заказал для ее первого танца со своим мужем. Если бы он только действительно был ее мужем. Слезы наполнили глаза девушки. Она не хотела плакать. И едва сдержалась, чтобы не разрыдаться о той мечте, которой не суждено стать реальностью.

Эмилия закрыла шкатулку и поставила на столик рядом с томиком стихов, подаренным ей когда-то тем, кто обманул ее надежды. А этот мужчина, стоящий сейчас рядом с ней, значительно опаснее. Он может похитить ее сердце! Если ему удастся прожить рядом с ней еще хоть немного, она не выдержит и отдастся ему — мужчине, который ее совсем не любит. Для этого человека важно только положение в обществе. Эмилия знала, что не сможет вынести подобного унижения. Необходимо устранить самозванца-майора из своей жизни!

Девушка открыла свою сумочку, нащупала дрожащими пальцами холодную рукоять пистолета, накрытого сверху платком, и холодно кивнула:

— Я подожду вас в другой комнате.

Глава 13

Саймон уселся поудобнее на голубом, обитом бархатом сиденье экипажа, и его колено задело ногу Эмилии.

Девушка вздрогнула, словно на нее упал горячий уголек, и Саймон увидел, что она тяжело вздохнула, прежде чем отвернулась к окну и устремила свой взор в ночь. Он расслабился, чувствуя легкую боль в затылке. Экипаж покачивался на рытвинах, мягко баюкая пассажиров. На сердце царило удивительное умиротворение. Они ехали по узкой дороге, пролегавшей рядом с отвесными скалами. Месяц бросал бледный свет на сельскую местность, превращая каменистое дно ущелья в зазубренный серебристый рот. Саймон взглянул в окно и произнес:

— Мы еще не ездили в город этим путем.

— Нет, не ездили. — Эмилия посмотрела на бабушку. — Бимиш знает, как я люблю ущелье в лунную ночь.

Саймон нахмурился:

— Тогда вам лучше сесть на этой стороне.

— Да, действительно… — Эмилия сжала свою сумочку. — Я не подумала об этом, когда мы садились.

— Не хотите поменяться местами?

— Нет, мне и здесь хорошо. — Эмилия сидела, забившись в угол, словно она ожидала с минуты на минуту нападения бандитов. — Посмотрите сами, какой прекрасный вид открывается отсюда.

Саймон внезапно напрягся. Его инстинкт не раз сохранял ему жизнь в последние годы. Вот и сейчас внутренний голос настойчиво говорил о том, что сейчас должно случиться нечто неожиданное.

— Я люблю комедии. Думаю, что это была прекрасная идея поехать в театр. — Леди Геррит раскрыла веер. — А вы как думаете, Шеридан?

— Мне понравился спектакль. — В глубине души у Саймона сложилось впечатление, что за ним наблюдают. Женщины явно что-то задумали! Он был уверен в этом. Эмилия и леди Геррит почти не притронулись за обедом к еде, и помнится, ни одна из них не казалась особенно веселой во время спектакля. Но вслух он сказал:

— Хотя, следует заметить, мне не с чем сравнивать. Я не очень часто посещал театр.

— Я не могу себе представить жизнь в армии, — пожилая графиня бросила на него взгляд через край веера. — Яне знаю, как можно просыпаться каждый день и знать, что возможно ты встретишься лицом к лицу со смертью. — Затем, выразительно посмотрев на внучку, она добавила: — Я убеждена, что не важно где находишься — на суше или на море, — но привыкать к такой жизни с двенадцати лет — это просто ужасно.

Эмилия выпрямилась, одарив бабушку мрачным взглядом. Леди Геррит улыбнулась. Она явно была довольна собой.

Саймон потер затылок и услышал ответ своей «жены»:

— Полагаю, бабушка, что отец мистера Блейка с добрыми намерениями отправил его на военную службу.

— Ах, оставь! — леди помахивала своим веером. — Не может быть никаких причин, чтобы отправить ребенка на войну.

— Без сомнения, этот господин доставлял уйму хлопот даже в возрасте двенадцати лет. — Эмилия посмотрела на Саймона и процедила сквозь зубы: — Ваш отец действительно отправил вас на войну или вы сами убежали в поисках славы?

Воспоминания, которые Саймон старался забыть, вновь вернулись с прежней силой.

— Боюсь, что жажда славы не имеет с этим ничего общего.

— Что же тогда? — спросила Эмилия.

Саймон выдержал ее взгляд, видя в ее глазах любопытство и тщательное желание, чтобы он рассказал ей о своем прошлом. А этого он никогда не делал.

— Это сделает нашу беседу скучной, — равнодушно заметил Саймон.

— Вы просто уходите от ответа, — глаза Эмилии сузились, когда она посмотрела на него. — Не знаю, бабушка, почему ты поверила, будто он начал военную службу в детском возрасте.

Саймон поразился такой гневной страстности. Казалось, ее гнев поглотил все остальные чувства, которые могли бы пробить ее защиту.

— Сомневаюсь, что этот человек признает правду, даже если она колет ему глаза. — Эмилия высоко подняла голову и посмотрела на Саймона с такой ненавистью, будто не хотела дышать одним с ним воздухом. — Я не удивлюсь, если все эти рассказы о службе в армии окажутся выдумкой.

— Мой отец отправил меня в двенадцать лет на войну, так как надеялся, что меня убьют в одном из сражений. — Саймон услышал, как ахнула леди Геррит, но сам не отрываясь, смотрел на Эмилию, стараясь уловить ее реакцию. От него не ускользнули ее раскрывшиеся от удивления глаза. Он не собирался говорить ей правду и теперь даже не понимал, почему это сделал. Возможно, ему захотелось поразить ее. Возможно, он захотел разделить с ней часть правды.

Нельзя было понять, что означает возмущение, которое явственно проступило на лице Эмилии. То ли ее потряс поступок отца, столь жестоко отнесшегося к собственному сыну, то ли она поразилась, как можно так бессовестно лгать. Она воскликнула:

— Как вы можете говорить такое?

— Вы ведь хотели услышать правду, — Саймон с трудом подавил тяжелый вздох. Странно, но даже по прошествии стольких лет эта правда заставляет его сердце сжиматься от обиды. — А правда как раз в том, что мой отец решил, что я больше ему не нужен.

— Но почему? — Эмилия всматривалась в его лицо, словно пытаясь найти ответ на вопрос, от которого он сам уходил всю свою жизнь. — Почему отец захотел, чтобы его сын умер?

Саймон откинулся на спинку сидения и постарался улыбнуться:

— У него имелись на то свои причины.

— Были причины? — Эмилия выдержала его взгляд, упорно желая полностью разобраться в его тайне. — Какие причины могут оправдать такую жестокость?

— Не важно. — Он посмотрел в окно, избегая ее сочувственного взгляда. — Уверяю, у вас нет причин для печали. Все произошло так давно.

— Ведь это все неправда? — она схватила его за руку. — Именно поэтому вы не хотите назвать мне причину, по которой ваш отец прогнал вас из дому?

Он посмотрел на ее руку, на тонкие пальцы, сжимавшие его руку. Белая кожа перчаток казалась золотистой при свете фонаря, горевшего в карете. Как все-таки упорно эта женщина пытается вытащить его из тени прошлого. Он попытался вздохнуть, но воздух стал очень тяжелым и каким-то грустным. И против своей воли, Саймон погрузился в воспоминания, вернувшись на шесть месяцев назад, когда он, возможно, в последний раз, разговаривал с отцом…

Он стоял в кабинете отца, глядя поверх огромного стола из красного дерева в увядшее лицо мужчины, который когда-то олицетворял для Саймона всю силу мира. Жить Райндольфу Джеймсу оставалось недолго. Болезнь медленно пожирала его.

— Тебе удается бросить вызов даже в этом, не так ли? — Райндольф посмотрел на Саймона, его глаза горели от всепоглощающей ненависти. — Тебе удалось выжить, в то время как я медленно умираю.

Саймон проглотил комок боли и горечи, подкативший к его горлу.

— Даже если ты не научил меня ничему другому, то выживать я научился только благодаря тебе.

Слова отца были преисполнены злобы. Он, казалось, не говорил, а плевался желчью:

— Ты думаешь, что очень умный, да? Она тоже считала себя умнее всех на свете. Тебе слишком хорошо известно, что я не могу отказаться от титула. Ладно, упивайся своим триумфом! Теперь ты и твоя испорченная кровь унаследуют все, что я имею! Бог мой! Как она будет рада увидеть все это!

Саймон продолжал смотреть на того, кто теперь казался больше похожим на высохший чехол от мебели. Разговор уже не имел смысла, незачем бередить давно зажившие раны.

— Я никогда не желал ни твоего титула, ни твоих земель, ни твоих денег.

— Ты такой же, как она! Лгун! Я хочу, чтобы ты попал в ад!

Ненависть. Саймон чувствовал ее так ясно, будто она своей рукой ухватила его за горло. Эта ненависть никогда не проходила. Независимо от того, что он прежде изо всех сил старался завоевать любовь отца. Ему так хотелось заслужить его уважение! Все напрасно. Отец так и сойдет в могилу, презирая его, своего сына.

Эмилия сжала руку Саймона так сильно, что заставила вернуться назад. Он посмотрел на нее, зная, что в этот момент ему больше всего на свете хочется заключить ее в свои объятия, прижать к своей ноющей груди. Он страстно желал ее тепла, словно человек, долгое время проведший на льду. Но и это тоже невозможно. Эмилия недосягаема для него.

— Скажите мне, — потребовала Эмилия, — это правда или очередная ложь?

— Эмилия, нет нужды мучить этого человека, — произнесла леди Геррит. — Очевидно, что он не хочет обсуждать эту тему.

— Прекрасно, — Эмилия отпустила его и вновь ухватилась за сумочку. — Сомневаюсь, что мы можем верить ему хоть малость.

Даже сейчас, в гневе, Эмилия была прекрасна. И Саймон вынужден был с горечью это признать, как и то, что между ним и этой девушкой возникла стена, созданная ради великой цели. Если бы можно было пробить кулаком эту преграду, разрушить, превратить ее в груду незначительных обломков. Он тихо, еле слышно сказал: