Наконец, путь выровнялся и стены немного разбежались в сторону, давая понять, что мы выбрались из захудалой улочки на широкий проспект. Потолок и пол сходились на горизонте в единую точку, сверкавшую звездой.
      Ноги зашагали веселее, но минут через пять странное светило занавесилось черным облаком. И чем ближе мы подбирались к нему, тем больше оно напоминало нам…
      — Снова АтмеСГЩ, — вздохнула Лаура. — Складывается впечатление, что он послан следить за нами.
      — Что этому Атмесу от нас нужно? — не выдержал я, однако мой язык наотрез отказался выговаривать его имя целиком.
      — Не знаю. Что-то притягивает его к нам. Возможно, какая-нибудь вещь, захваченная нами из твоего мира, от которой необходимо избавиться. Например, обломок талисмана, — Лаура разжала руку и показала небольшой осколок. — Или твои кассеты.
      Избавиться от кассет, купленных на последние деньги? От кассет?! Такой героический поступок был свыше моих сил. Я сумел только мысленно представить, как, скрепя сердце, оставляю фирменный блок у неприметного бугорка и гордо удаляюсь. Но перейти от теории к практике? Нет уж, увольте, пожалуйста. Я крепко сжал начинающую терять форму коробку в руках, вспотевших от подобных рассуждений. Тем более, что Ыккщщер стал поглядывать на нее крайне неодобрительно. И спрятать-то от его всевидящего взора ее было невозможно, так как красивый французский кулек вместе с пустыми консервными банками мы похоронили по всем правилам экологии приблизительно час-два назад в глубинах глиняного тупичка. Я прихватил лишь фигурные консервные ключики в надежде, что они непременно пригодятся. А может просто не сумел расстаться с необычными для себя предметами.
      До потерянной звезды было еще далековато, и я принялся недовольно бурчать:
      — Откуда этот Атмес взялся на нашу голову?
      — Вероятнее всего, снизу, — ответила королева.
      — Это как? — не понял я.
      Лаура скривила губы в тяжких раздумьях. Очевидно поиски понятных для меня слов давались ей нелегко.
      — Хорошо, — кивнула она. — Попробую объяснить. Ты силен в геометрии?
      — В Эвклидовой или Лобачевского? — я не упустил случая похвастаться своими знаниями.
      — В обычной, — ответила Лаура, чем поставила меня в тупик.
      Только теперь мне пришло в голову, что в мирах, где побывала королева, тысячи ученых могли выдвинуть тысячи концепций, крохотной частичкой которых оказались бы две упомянутые. А главное, все они могли быть верны в различно заданных условиях. Я ожидал, что на мою бедную голову посыплется град из имен, фамилий, формул, теорем, аксиом. Но вместо этого Лаура сказала:
      — Сможешь представить точку?
      — Ну конечно! — обрадовался я.
      — Точка и есть твой мир. Представь теперь линию. Что такое «линия»?
      — Линия — это бесконечное число точек, соединенных вместе, — бодро отрапортовал я, как первоклассник, хотя, кажется, и отошел от классического определения.
      — Одна из точек — твой мир. Все остальные — это миры, доступные людям, то есть находящиеся в их измерении.
      — Но твой-то мир не доступен!
      — Конечно, но мы еще не упомянули плоскость…
      — … Состоящую из бесконечного числа линий, — и это я знал.
      — Так вот, ты пошел не вдоль своей линии, а шагнул поперек. Конечно, ты не сможешь этого сделать. Но если бы смог, то оказался бы среди чужого и непонятного мира, где все подчиняется совершенно иным законам, чем те, которые ты учил в школе.
      По-моему я уже читал подобную теорию в «Науке и жизни», но это не мешало мне слушать с интересом.
      — А теперь тебе дана возможность передвигаться не только по плоскости, но и вверх, и вниз. Скажу откровенно, даже я, Белая Королева, не могу сойти с плоскости. Черный Король сумел сделать шаг вниз, но с той поры о нем ни слуху, ни духу.
      — Неудивительно. Внизу вполне могут обитать существа посильнее и пострашнее Черного Короля, — сказал я. — А я бы лучше отправился наверх.
      — Почему? — встрял в разговор Ыккщщер.
      — Там должны находиться лучшие миры. Только вот кто их населяет?
      — А ты и представить не можешь, — ехидно уколол Ыккщщер. — Ну конечно, злобных и отвратительных существ нам вообразить нетрудно. Их навалом вокруг, в мирах наших. А вот с ангелочками фантазия подводит. Какие такие ангелочки? И в самом деле, ну кто вообще может быть лучше нас самих? Скажи-ка?!
      Вот тебе и Ыккщщер! Даже такой невеликий призрак, а имеет собственное мнение и готов его отстаивать. Я уже раскрыл рот, чтобы горячо заспорить насчет моей фантазии, но чуть не уперся в огромный черный сапог. Странное дело, за уроком математики для начальной школы я совсем позабыл и про усталость, и про бесперспективность наших поисков, и про страшного черного воина.
      Но реальная жизнь сурово напомнила о себе, преградив нам путь тем самым воином. Я боязливо взглянул на него снизу вверх, совсем как Леонид Ярмольник в легендарной сценке про очередь в столовой. Но в дело уже вмешалась Лаура.
      — Прочь с дороги, — возвестила она своим пронзительным голосом, а раскаты далекого эха значительно усилили впечатление. — Кем бы ты ни был и откуда бы ты не пришел — у тебя нет власти, чтобы остановить нас!
      Черный призрак не проронил ни слова в ответ. Тогда вверх взвился бесстрашный Ыккщщер. Из его факела вырвалось грозное багряное пламя. Подобно лезвию секиры просвистела черная рука, и факел потух, с размаху уткнувшись в землю. Ыкщщер, отброшенный ударной волной, едва восстановил равновесие и выпустил из рук бесполезный обломок. Крошечная, по сравнению с великаном, Лаура не отступила ни на шаг. Она резко взмахнула рукой с талисманом. Три луча — синий, красный и зеленый — ударили в грудь черному воину. Тот содрогнулся и утек струйкой тумана в черную пасть ворот. В самую последнюю секунду он поймал мой взгляд и зловеще усмехнулся, заронив в душу самые мрачные предчувствия.
      — Пойдем, — потянула меня за руку Лаура, и мы прошли под величественным сводом.
      Нас окружали худые и неестественно вытянутые статуи, похожие на карикатурные изображения греческих богов. Звезда, видимо не дождавшись нас, ушла в небытие.
      Скорбную панораму зала, похожего на кладбище, уставленное памятниками, освещал лишь белый престол, лучащийся внутренним сиянием. Бесшумно он крутанулся вокруг своей оси, и перед нами предстал сгорбленный призрак, укутанный черным плащом. На сморщенной черной человеческой голове огромного размера сверкали два голубых глаза с блестящими веретенообразными зрачками.
      — Верховный правитель, не так ли? — надменно спросила Лаура.
      — Белая королева, — удовлетворенно кивнул тот. — Ну что же, КХ в целом выполнил свое предназначение. Палач, где палач?
      — Я! — гулко отозвался неимоверно громогласный рык. От одной из колонн оторвалась тень и разрослась в подобие черного джинна с головой, смешавшей черты кабана, крокодила и носорога. В руках джинн держал самый большой топор, который я видел за всю свою жизнь.
      — Казнить их, немедленно казнить, — похоже правитель начал терять самообладание.
      — Будет исполнено, повелитель, — с лезвия топора сорвались красные искры.
      Откуда-то с потолка донесся лязг, и мощные металлические стрелы упали вниз, вонзившись в пол и отрезав нам путь к отступлению. Ыккщщер хотел улизнуть, просочившись в щель, но стрела из следующей партии пригвоздила его к каменным плитам. А меня вдруг что-то согнуло пополам. Затем я с удивлением увидел блестящую железную трубу, выходившую из центра моей груди и заканчивающуюся в трещине пола. Боли не чувствовалось, но и вырваться я тоже не мог. Палач взмахнул топором для пробы. Искры теперь приобрели противный тускло-зеленый оттенок.
      Мне сразу что-то не понравился такой поворот событий. По закону жанра верховный правитель должен провести с нами экскурсию по дворцу, показать все степени защиты и посвятить в свои величественные замыслы. Затем, в самый последний момент, мы ускользнули бы от верной смерти и, воспользовавшись полученными инструкциями, показательно разнесли бы это осиное гнездо. Но никто даже не собирался разговаривать с нами, не то что показывать дворец. И еще вот этот топор.
      — Ответь мне на один-единственный вопрос, — прошептала королева, находившаяся в точно таком же положении, как и я.
      — Хоть на тысячу, — кивнул я, пробуя обежать вокруг своей железной оси.
      — Если мы выберемся отсюда, ты пойдешь со мной в мой мир?
      Я замер на полушаге. Вот оно, признание! В мечтах я тут же падал на колени перед прекрасной леди и заверял ее, что готов следовать за ней хоть на край света. Затем следовали клятвы в вечной любви, и мы, обретя счастье, удаляемся в сторону заходящего солнца. Но теперь, в самый ответственный момент, язык, словно враг номер один, упрямится и отчаянно не желает ворочаться. Я поднял голову и тут заметил глаза королевы. Бездонные голубые озера угасали на глазах. Серая дымка наползала на них, затмевая красоту. Пасмурный день, торжествуя, воцарялся над своими новыми владениями. Я ужаснулся тому, что наделал. Быть может мне уже никогда не увидеть таких бесконечно прекрасных глаз, не услышать самого уникального голоса в мире. Но пока она здесь, рядом, еще есть шансы, только они тают как лед, вывалившийся из морозилки в жаркий летний полдень.
      — Лаура, дорогая, — язык поднимался и опускался, словно паровой молот (Ну давай же, давай. Единственный человек, которому нужен только ты со всеми несчастьями, несуразностями, неустроенностями и недостатками, терял сейчас смысл своего существования. А ты, как самовлюбленный болван, осторожно взвешиваешь все «за» и «против». Ну говори же, не молчи. За тебя и так уже сделали самую трудную работу. Открывай рот, не будь самым распоследним козлом во вселенной. Если и есть существа, живущие там, наверху, то Лаура одна из них, несомненно. Так чего же ты замолк, урод, сволочь, недоумок. Раскрой глазища, вынь из ушей сливовые косточки, стряхни с них лапшу. Ну почему кто-то должен страдать из-за тебя, идиота? Если законы жанра требуют «хэппи-энда» или сверхтрагического конца, то хоть попытайся сказать самое короткое слово на свете. Ну ты ведь сам этого хотел! И сейчас хочешь! И будешь непременно жалеть, если сейчас оно не вылетит из твоих губ! Говори «Да», говори, я тебе сказал!) с герба моего города, — с тобой хоть куда… Куда надо… в общем куда скажешь… Я пойду… — пауза (Ну черт побери, почему мысли текут так красиво и складно, а я язык коверкает самые нужные слова в серые бессмыслицы?) затягивалась. — Пойду… Да.
      — Тогда держись, — жестко и обнадеживающе сказала Белая Королева.
      Из талисмана выскочило оранжевое лезвие яркого луча. Словно под действием бластера из фантастической эпопеи огненными каплями разлетелись прутья, и наша темница рухнула. В тот же миг я почувствовал свободу и рванулся к Лауре. Луч задел палача, тот, вспыхнув красным пламенем, исчез со своим топором в клубах дыма. Верховный правитель выглядел крайне растерянным и озабоченным.
      — А что, если я не согласился бы? — потрясенно спросил я у Лауры.
      — Я просто перекинула бы тебя в твой мир, — пояснила она и весело добавила. — Но ты принял мое предложение.
      — Так ты могла сразу отправить меня обратно! — воскликнул я. — Почему же ты этого не сделала?
      — Потому что я хочу жить, — враз посерьезнела Лаура. — на прорыв границы ушел бы весь запас моей энергии. От меня не осталось бы вообще ничего.
      Я чуть не сел, на этот раз от испуга. Выходит жизнь без меня ничего не стоила для королевы. Моя ничтожная жизнь была для нее дороже всего существующего во всех пространствах вех измерений.
      — Но как же твой мир, королева? Кто его спасет в этом случае?
      — Я уже принадлежу не ему, — как бы недоуменно пожала плечами Лаура.
      — Все люди таковы, — скептически произнес Ыккщщер, пробуя эффектные виражи вокруг уродливых статуй. — Каждый сам за себя. Своя рубашка ближе к телу. Моя хата с краю. Дружба дружбой, а за сыр плати.
      — Где ты этого нахватался? — улыбнулась Лаура. — Выкинь такие мысли из головы.
      ОН СОГЛАСИЛСЯ, и мы победили!
      — Ты проиграла, королева! — мрачные слова вырвались изо рта правителя, но то был не его голос.
      Скрипящие, раздирающие наждаком душу звуки поселили во мне холод. Я содрогнулся в ознобе, словно разговаривал с самим дьяволом.
      Черный затылок правителя лопнул. Из трещины, мерзко колыхаясь в неверном свете престола, выползло черное щупальце. Взметнувшись к потолку, оно выгнулось, сбросив с пьедесталов несколько фигур, и обернулось в исполинский облик АтмеСГЩа.
      — Прочь! — кинулась к нему Лаура, пока меня пробирала противная дрожь. Иначе мой талисман разрушит центр твоего мира.
      — Это уже давно не мой мир, — ухмыльнулся призрак. — Что какой-то мелкий мир для того, кто шагнул вниз.
      — И на много же ты успел шагнуть?
      — На четыре шага, пока король не приказал мне покинуть его.
      — Наверняка, возмутившись твоей пакостной душонкой.
      — Про то не нам судить, королева. Мне пока рано, а тебе уже слишком поздно. С твоей смертью я обрету твою власть.
      — Белое не станет черным!
      — А зачем мне белое? Серого гораздо больше. Его вполне хватит, чтобы увековечить меня навсегда. Серого, которому все равно, что творится вокруг, лишь бы ему было хорошо. Серому, который пройдет мимо, не вмешиваясь, лишь бы его не трогали. Серого, которого я сломаю и превращу в черного во славу свою.
      Серого… Да что много говорить. Вот он, стоит рядом с тобой.
      Огромный палец указал на меня.
      — Неправда! — скорее из принципа прошептал я, осознавая свою мелкую душонку, которая, попав в беду, радовалась тому, что другим еще хуже. Которая всегда занимала выжидательную позицию, оценивая происходящее исключительно со стороны. Которая заставляла сидеть и молчать, когда требовалась встать и сказать всего несколько слов в свою защиту. Которая обходила мрачные компании, вершившие суд сильного. Которая заставляла жить приспосабливаясь, плыть по течению. И которая останется такой навсегда.
      — Пока еще никто не отобрал мою власть! — твердо заявила Лаура, а Ыккщщер пристроился справа, готовясь снова защищать свою повелительницу.
      — Один момент, миледи! — АтмеСГЩ искренне веселился.
      Синий луч впился ему в грудь, но черная глыба устояла, а сверкающая спица постепенно рассеялась и угасла.
      — Игра окончена, королева. Твой камешек исчерпал магические ресурсы.
      Раскрыв пасть он вдруг дыхнул черным пламенем, заставив Лауру и Ыккщщера отбежать.
      — Я в полной силе, королева. Все идет, как предначертано. Первое сражение моего черного похода чуть не проиграл бездарный фигляр. Но теперь командование берут мои руки. Черные солдаты живы еще в твоем мире, королева, и в твоем тоже, человек.
      — А мне кажется, что ты случайно забрел сюда, — крикнула Лаура. — И тебе не изменить судьбу даже этого мира, не говоря уже о том, чтобы перейти границу. Я не верю в твою силу!
      — Попробуй-ка, королева, силу черного талисмана.
      Глаза великана сверкнули красными сполохами. Вихрь черного огня смел с ног Лауру. АтмеСГЩ все больше обретал драконьи черты. С болью я увидел, что королева стала серой. Белизна ее облика исчезла. Но как серая каменная стена под серыми ненастными тучами встала королева на пути чудовища. Как клочок грязного тумана, как серое облачко парил возле нее Ыккщщер. Я понял, что буду последним (не станем уточнять кем), если не встану рядом с ней. Увидев мои крадущиеся движения, верзила цыкнул языком и изверг из указательного пальца каскад молний, поразивший меня высоковольтным разрядом. Вслед за тем черный поток пламени вновь накрыл Лауру.
      Возле моих ног расплескалась черная пузырящаяся лава, похожая на расплавленный гудрон. Потоки непереносимой вони пропитали все вокруг. Чернота подступила ко мне совсем близко. Лаура и Ыккщщер бесследно пропали. Клубы дыма, извергаемые то ли еще драконом, то ли уже вулканом, терзали глаза, из которых текли ручейки слез, мгновенно высыхавшие от жары, не снившейся самым бывалым обитателям экваториальных территорий. Словно на телевизионном экране я увидел вертящийся обломок нашего талисмана, постреливавшего в свободном полете разноцветными красками.
      — Тишина и заборы… — донесся до меня голос королевы.
      Мрак поглотил меня окончательно и бесповоротно. Обжигающий воздушный поток подхватил мое тело в свои объятия, ощутимо стукнул о стену или еще что-то твердое и передал по эстафете. Теперь мной занялся черный смерч. Я крутанулся в замедленном темпе, затем быстрее, быстрее, еще быстрее. Мир растворился, и я вместе с ним.

      Передо мной расстилалась все та же, до малой черточки знакомая спортплощадка.
      Теперь она пустовала. Некого даже спросить, чем же закончилось грандиознейшее сражение. Одно я знал точно: черный треугольник так и не удалось замкнуть.
      Возможно, первые две грани еще существовали, подвиснув за пределами измерений.
      Но черной дороги, по которой явилась армия захватчиков из мира Лауры, попросту не существовало. С чего я взял такое предположение? Да очень просто! «Это же элементарно, Ватсон!» Я продолжал мыслить и чувствовать. Поняли? Нет еще?!
      Согласитесь, есть разница между Ваней, который надумал вешаться от тоски, но вышел во двор, засмотрелся на голубое небо, погрелся в лучах солнца, да и забросил веревку подальше, и Ваней, который удобно устроился на диване и тупо уставился в стену, набираясь сил для дальнейшего функционирования. И ни дум у него, ни желаний, даже вешаться лень. Как сказал бы робот из детской книжки:
      «Вешаться неэкономично.»
      Нет, я жил и дышал полной грудью. Но острой иголочкой неприятно кольнула мысль: «А каким же сверхъестественным образом ты вновь перенесся в свой мир?» Лаура? Ведь она предупреждала, что может вернуть меня обратно. Но ценой своей жизни! Возможен ли такой поворот событий, где я продолжал жить как ни в чем не бывало, а от Лауры остался только тающий обрывок тумана. Я не верил в такое предначертание судьбы. Это было слишком несправедливо и нереально. Да нет, Лаура жива! Я даже ободряюще улыбнулся самому себе. Она вернется, вот увидите.
      Если и не сию секунду, то скоро, очень скоро. Как только я открою дверь в квартиру, из гостиной мне навстречу выбежит моя королева. Наши взгляды встретятся, а глаза засияют от радости. И нам будет, что вспомнить. Ведь мы столько пережили вместе.
      Но по спине снова пробежал холодок: «А ведь мы не успели найти выход!» Губы распрямились, прогнав улыбку и самодовольство по поводу успешного возвращения.
      Выход то мы так и не отыскали. Выходит, что в минуту смертельной опасности Лаура из последних сил прорвала границы и протолкнула меня через сплетения измерений в привычную обстановку, а сама…
      Лауры больше нет?
      По сюжету мне полагалось упасть на землю и расплакаться от невыносимой горечи и утраты, но я не смог. Как в забытье я шагал по направлению к дому, где меня никто не ждал. Глубоко-глубоко в потемках души прорвалась язва и в нее стали обрушиваться друг за другом кусочки чего-то важного, а их место заполнила гнетущая пустота. С гибелью Лауры ушла в прошлое частичка моей жизни. Самая интересная и неповторимая. Ну и что дальше? Обратно в четыре стены? Как же невообразимо трудно возвращаться в обыденную жизнь после фантастического путешествия, полного приключений и опасностей. Труднее, пожалуй, только представить, что я никогда больше не увижу мою Белую Королеву. Неужели мне суждено теперь жить без Лауры? Как так? Да это же попросту невозможно! Нет, я не видел ее смерти! Не видел! Не видел!!! Значит, остается надежда.
      А ведь мы все-таки выиграли. Погребенное под лавиной горя, сквозь отчаяние и ужас непоправимости на свободу рвалось ликование. Но путь наверх был ему закрыт. Что толку в победе, если безвозвратно уплачена непомерная цена. А что изменилось бы, доведись нам испытать поражение от черных сил? Злорадно усмехаясь, судьба выставила вперед обе руки со сжатыми кулаками. Угадай-ка, в какой! Зачем гадать, если и в правой, и в левой спрятано по черному шару.
      Смешно сказать, но в фильмах я всегда желал осуществления самых зловещих и коварных замыслов, чтобы поглядеть, как главные герои будут выпутываться из обстоятельств, становящихся с каждой секундой все сложнее и сложнее. Фильм вызывал горькое разочарование, если не погибал мир, не успевала взорваться атомная бомба, а корабль пришельцев рассыпался в прах вместо того, чтобы успешно продолжать боевые действия. Мне хотелось поставить непреодолимые препятствия на пути нескольких хороших парней или героя-одиночки, которым удавалось в последнюю минуту разрушить планы злодеев. Но оказавшись на их месте, я испытывал необычайную легкость в теле и духе от того, что все злоключения мирового масштаба закончились, так и не начавшись, и мне не придется искать трудноосуществимые способы их устранения.
      Город еще не проснулся, но на краю земли уже занимался новый день. Мои гулкие шаги никого не тревожили на пустынных улицах. Даже листья на ветках досматривали последние сны. Голубизна неба наливалась светом. Прячущееся у горизонта солнце вот-вот должно было выскочить в разрывах домов. Луна уныло смотрела на меня. Ее время закончилось, но ущербный круг держался до последнего, не желая покидать чужие уже просторы. Всюду пока еще властвовала тень, но я знал, что где-то серая поверхность асфальта уже окрасилась в желто-розовые тона.
      Люди в привычном для них мире спали и ели, любили и ненавидели, работали и отдыхали, в общем жили своей обычной жизнью, решая свои обычные проблемы, в которых не значились ни я, ни Белая Королева. Они не знали, даже не подозревали, какой опасности удалось им избежать, благодаря вмешательству призраков далекого мира, существование которых напрочь отвергалось наукой.
      Сейчас то я уяснил смысл многих крылатых выражений. Это и «Пиррова победа», и «Смех сквозь слезы», и «Настоящие герои всегда остаются в неизвестности». Да и что дала бы Лауре известность? Золотую звезду? А зачем она ей? И можно уже ставить последнюю точку, но жизнь все еще продолжалась, хотел я того или нет.
      Пустота внутри упорно не хотела заполняться. И тогда заявила о себе усталость.
      Влившись в трубу «А» и наглухо закупорив трубу «Б», она присвоила себе весь объем и почувствовала себя полноправной хозяйкой. Не ведая как, я добрел до подъезда, поднялся на четвертый этаж, с трудом отворил дверь, рухнул на диван в гостиной и полностью отключился от пронизывающего одиночества.

      Лето. Изжаренные, как котлеты, люди бегали по городу в поисках пива и читали в газетных строчках про ужасные кометы, несущие нам смерть в обозримом будущем.
      Все так же светило солнце, изредка скрываясь за набегающими облаками. Все так же серые пасмурные дни оставались где-то неподалеку от Лондона. Жизнь текла правильно и хорошо. Все это прекрасно понимали, кроме, может быть, меня.
      Солнце уже убежало из северных окон моей квартиры, а до южных еще не добралось, заливая теплом лишь боковую стену дома. Время подбиралось к часу дня, что подтверждали и стрелки будильника, весело тикающего на обеденном столе. Я не разделял его настроения. Смахнув электробритвой щетину на щеках и подбородке, я проглатывал уже третий кусок хлеба с маслом и пил ужасно невкусный чай без сахара. Лень было встать и протянуть руку за сахарницей, стоящей на холодильнике (и кто только додумался туда ее поставить?).
      Далекие звуки с улицы не могли сгладить впечатления полной оторванности от мира. Не ворочался в коридорном шкафу Ыккщщер. Не звучал, пусть даже изредка, пронзительный голос Лауры. Мне так не хватало тихого постукивания ее легких шагов. В моем доме опять поселилась тишина.
      «Тишина и заборы», — неожиданно всплыло у меня в голове. А ведь не зря же Лаура произнесла эти слова. Тогда чего я жду? Пойду-ка, поищу такие места, где выполнялись оба условия, названные Белой Королевой. Надо не сидеть, а действовать, если мои действия хоть как-нибудь могут помочь Лауре.
      Полчаса спустя я продирался по узенькой тропинке, то и дело отводя ломкие ветки от своей груди. Путешествие происходило в узком пространстве между тыльной стороной девятиэтажки и решеткой детского сада, которая вполне могла именоваться забором.
      К забору прилагалась тишина. Я утонул в ней и в зеленой листве среди этого глухого уголка. Безмолвие детского сада объяснялось понятной причиной — ежегодным плановым ремонтом. Все его признаки были налицо: покосившиеся стропила, заляпанные белыми брызгами, бочки с известью и краской, битые кирпичи и прочий мусор, образующийся очень быстро и не желающий потом исчезать с насиженного места годами.
      С другой стороны высилось сплетение кустов и деревьев. Сквозь такую непролазную чащу едва проглядывали безжизненные лоджии, уставленные шкафами, тумбочками, полками, лыжами, ржавыми велосипедами, связками досок и прочим барахлом, которому уже не находилось места в квартире. Темнели мрачные стекла, от которых отказалось даже солнце. Никто не хлопал ни дверьми, ни рамами, не гремел, переставляя вещи с одного места на другое. Окружающее пространство замолкло. Деревья утихли и погрузились в безмолвие. Ветер не осмеливался вмешиваться в суверенные пространства. Даже черная кошка, спеша по своим делам, быстро и бесшумно переставляла лапки в белых носочках.
      В глубине листвы надежно затерялась детская площадка. Красно-желтая лестница осторожно выглядывала из тени, спрятавшись за боярышник и рябину. Прутья невысокой горки, выкрашенной в небесные тона, сливались с темным фоном листвы.
      Я не мог объяснить, как такое место, просто созданное для игры в прятки, или в разведчиков, или в пытливых путешественников, обследующих дельту Амазонки, не привлекало детей. Неужели чрезмерная таинственность отпугивала отсюда всех, кроме меня? Я потоптался по почти заросшей щавелем, лопухами и мелкой крапивой тропинке. Трудно поверить, что всего в полусотне метров отсюда находится улица Ленина, где шумные толпы ходят с раннего утра до позднего вечера. Девятиэтажка отгораживала от меня панораму областной библиотеки имени Горького, междугороднего пункта переговоров и магазина «Антей», который никак не мог переродиться в совместное российско-болгарское предприятие «Биокор».
      Но завеса листвы сглаживала шум оживленной магистрали и укрывала творение рук человеческих. Цивилизация осталась где-то дальше и выше, начинаясь примерно с пятого этажа или с едва зримого кусочка асфальта, мелькнувшего у поворота за угол. Компанию составляло только высокое солнце, пытавшееся вездесущими лучами проторить дорожку ко мне. Иногда это ему удавалось. Моя куртка, покрывшись разводами света и тени, стала похожа на комбинезон десантника. И я сам, словно десантник, заброшенный на вражескую территорию, настороженно вглядывался в тенистый полумрак. Я ждал черных вражеских часовых, ибо лучшего места для входа в иные миры вряд ли отыщешь.
      Но тщательно изучал обстановку я зря. Не открылись двери, не показались черные ворота с тяжелым медным кольцом, зажатым в львиную пасть, не возник сноп ослепительно-голубого сияния. Я нашел и тишину, и забор, но не более.
      Вообще-то иного я и не ждал, хотя и надеялся на лучшее. Слишком ничтожен шанс сорвать главный приз в лотерее, купив единственный раз единственный билет. Но я не отчаивался. Мне вспомнилось точно такое же местечко в другом конце города. Однако, я и не жалел, что попал сначала именно в этот закоулок. Придет время, и в такой же солнечный день я приведу сюда Лауру и подарю ей его тишину.