– Чудная идея! – присоединился к нему лорд Ферримут. – Бортрашер, разве ты временами не мучаешься от подагры? Говорят, воды творят чудеса. Уверен, так и есть. – Тот кивнул, а лицо Ферримута расплылось в широкой улыбке. – Как ты смотришь, Келби, если мы нагрянем к тебе в гости? – Он взмахнул рукой, указывая на всю компанию. – Мы бы все хотели приехать. Поохотиться, опять же ванны... – Он состроил забавную гримасу. – Навестить соседей...

– Что ж, неплохо будет развеяться, – согласился герцог. – Все-таки разнообразие; обычная череда празднеств уже приелась. Давайте сядем за карточные столы и все обсудим.

И они стали удаляться по дорожке, вынимая из карманов сигары и табакерки. Эндрю до боли сжал кулаки, потом развернулся и вошел в дом. Черт возьми все на свете! Вечер проходил совсем не так, как он планировал. Но теперь, когда эта шумная компания отбыла, все еще можно исправить.

Стоя в тени дальнего угла гостиной, Кэтрин с облегчением вздохнула, радуясь, что на мгновение осталась в одиночестве и может привести в порядок спутанные мысли. Понимая, что эта гавань лишь ненадолго скроет ее от толпы, она оглянулась в поисках более надежного убежища.

– Кого вы так настойчиво ищете, леди Кэтрин? – раздался у нее за спиной глубокий мужской голос.

У Кэтрин перехватило дыхание, и она резко обернулась. Прямо на нее смотрели знакомые темные глаза мистера Стэнтона. Встретив дружелюбный взгляд, она испытала еще одну волну облегчения. По крайней мере это друг, с которым можно поговорить. Союзник, не готовящий ей удара из-за угла. Джентльмен, который не станет за ней ухаживать.

– Мистер Стэнтон! Вы меня напугали.

– Простите. Я хотел с вами поздороваться. – Он склонился в официальном поклоне, потом улыбнулся и сказал: – Ну, здравствуйте.

Волевым усилием Кэтрин отбросила свои тревожные мысли и улыбнулась в ответ, зная, что Стэнтон заметит малейший признак испытываемого ею неудобства.

– Здравствуйте и вы. Я не видела вас с тех пор, как уехала в Лондон два месяца назад. Надеюсь, у вас все благополучно? Все так же заняты музеем?

– Да, пожалуй. А насчет вас... Я и сам вижу, у вас все хорошо. – Его взгляд на миг задержался на платье Кэтрин. – Выглядите вы просто замечательно!

– Спасибо. – Кэтрин чувствовала соблазн поделиться радостью, что смогла наконец-то убрать в сундук свои траурные одежды, но мудро придержала язык. Это могло вызвать еще одну дискуссию по поводу Бертранда. Ее появление на сегодняшнем рауте уже и так взволновало гостей, а Кэтрин вовсе не желала обсуждать своего покойного мужа.

– Вы кого-то искали, леди Кэтрин?

– Да, искала. Вас. – Это была не абсолютная правда, в строгом смысле этого слова, но Стэнтон действительно воплощал то, что она искала – тихую заводь среди бурных вод.

В его глазах вспыхнуло очевидное удовольствие.

– Как кстати я объявился!

– Да. Вы... объявились.

Стэнтон был такой мощный и сильный, такой знакомый и все такой же привлекательный. Безупречный кандидат на то, чтобы отвлечь Кэтрин от ее печалей и разогнать надоедливых кавалеров, которые жужжали вокруг нее весь вечер, словно пчелиный рой.

Его губы изогнулись в улыбке.

– Вы скажете, почему искали меня, или мы будем играть в шарады?

– Шарады?

– Это такая забавная игра, когда один человек изображает слова пантомимой, а другие пытаются угадать, что он имеет в виду.

– Понимаю. – Она поджала губы и с преувеличенным вниманием стала его рассматривать. – Гм-м... Ваш несколько небрежный галстук в сочетании с чуть обозначившейся морщинкой между бровями указывает на то, что вы были бы довольны, если б Филипп остался здесь поболтать со всеми этими потенциальными инвесторами.

– Очень острое наблюдение, леди Кэтрин. Филипп как рыба плавает в здешних водах. Мне остается только надеяться, что я не распугаю всех наших кредиторов, прежде чем Мередит родит наследника, а Филипп вернется в Лондон.

– Я видела, что на вечере вы разговаривали с несколькими джентльменами. Никто из них не выглядел испуганным. А что касается Филиппа, я рада, что он приехал на праздник, пусть даже и ненадолго.

– Он сказал, что Мередит настояла на этом. Довольно странно, не правда ли, если принять во внимание ее состояние здоровья?

– Вовсе нет. – Кэтрин усмехнулась. – Вчера я получила от Мередит письмо, в котором она сообщает, что мой обычно очень уравновешенный и собранный братец взял вдруг странную привычку нервно вышагивать по комнате и драматично восклицать: «Разве еще не пора?!» Через две недели подобного поведения она была готова дать ему по голове. А потому, не рискуя нанести вред отцу своего будущего ребенка, Мередит ухватилась за подходящий предлог – нынешний раут. Она буквально выставила моего братца из дома.

Стэнтон подавил смешок.

– А, понимаю. Да-да, могу себе представить, как Филипп кружит над Мередит! Волосы всклокочены, галстук сбит набок...

– Галстука вообще нет, – со смехом поправила его Кэтрин.

– Очки перекосились...

– Рубашка измята...

– С закатанными рукавами. – Эндрю покачал головой. – Могу только посочувствовать бедняжке Мередит. Хотел бы я оказаться в поместье Грейборн и насладиться этим зрелищем.

Кэтрин махнула рукой, отметая эту мысль.

– Нет-нет. Вам хочется оказаться где угодно, только не здесь. Вы просто не хотите заниматься инвесторами.

В глазах Стэнтона мелькнуло странное выражение, лицо расплылось в улыбке. Нет, скорее это была усмешка, породившая две ямочки на щеках. Усмешка, которой Кэтрин была не в силах противостоять. Она ответила тем же. Он склонился над ней, и Кэтрин уловила слабый аромат сандалового дерева. По спине ее скользнул непонятный холодок, хотя в комнате было очень тепло.

– Должен признаться, леди Кэтрин, что сбор средств вовсе не является моим любимым времяпрепровождением. Я ваш должник за эти минуты безмятежного спокойствия.

Кэтрин с удовольствием сказала бы ему, что тоже его должница, но воздержалась.

– Я видела, что вы говорили с лордами Бортрашером и Кингсли, а также с миссис Уорренфилд, – заметила она. – Ваши усилия увенчались успехом?

– Полагаю, что так. Особенно в случае с миссис Уорренфилд. Муж оставил ей довольно значительное состояние, а она любит античность. Прекрасное сочетание, если учесть наши с Филиппом интересы.

Кэтрин улыбнулась, и у Эндрю перехватило дыхание. Она такая красавица! Черт подери, весь ход разговора полностью вылетел у него из головы, он просто стоял и смотрел на нее, но внутренний голос все-таки вернул его к действительности: «Прекрати на нее пялиться и поддерживай разговор! Поторопись, а то явится лорд Как-его-там, притащит огромный букет и будет фонтанировать сонетами».

Эндрю прочистил горло:

– А как поживает ваш сын, леди Кэтрин?

На лице женщины отразилась смесь гордости и грусти.

– Вообще-то здоровье у Спенсера в порядке, вот только нога... беспокоит.

– Он не приехал с вами в Лондон?

– Нет. – Кэтрин пробежала глазами по лицам гостей, и взгляд ее словно бы похолодел. – Он не любит путешествовать, а Лондон ему особенно не нравится. Надо сказать, что я разделяю его чувство. Если бы не празднование дня рождения отца, я бы не рискнула выбраться в город. Утром, сразу после завтрака, я собираюсь уехать в Литл-Лонгстоун.

Стэнтон почувствовал острое разочарование. Он-то надеялся, что леди Кэтрин останется в городе хотя бы на несколько дней. Мечтал пригласить ее в оперу, рассказать, как продвигается дело с музеем. Покататься в Гайд-парке на лошадях, сходить в Воксхолл. Черт подери, да как же он будет ухаживать за женщиной, если она собирается спрятаться в деревне? Совершенно очевидно, что визит в Литл-Лонгстоун должен состояться в ближайшее время, но Эндрю не получил приглашения, а потому вынужден был придумать какой-то предлог, чтобы туда явиться. Однако сейчас не следовало терять драгоценное время, надо было полностью использовать имеющиеся шансы. Раздались звуки вальса, а все тело Эндрю вдруг напряглось в предвкушении возможности танцевать с ней, в первый раз заключить ее в объятия.

Однако едва он открыл рот, чтобы пригласить леди Кэтрин на танец, как она придвинулась ближе и зашептала:

– О, вы только посмотрите. Все-все неправильно!

– Простите?

Она кивнула в сторону чаши с пуншем.

– Лорд Нордник. Пытается завлечь леди Офелию, но выглядит таким шутом.

Эндрю посмотрел на пару возле украшенной орнаментом серебряной чаши. Молодой человек с выражением крайней горячности на лице – очевидно, это и был лорд Нордник – передавал бокал с пуншем очень привлекательной молодой даме, вероятно, леди Офелии.

– Э-э... Даме следует подавать напиток как-то иначе?

– Он не только передает ей бокал, мистер Стэнтон. Он ухаживает за ней, но, боюсь, делает это крайне нелепо.

Эндрю рассматривал пару еще несколько секунд, потом удивленно покачал головой:

– Не вижу, что здесь неправильно.

Кэтрин придвинулась еще на полдюйма ближе. Дурманящий цветочный аромат коснулся его ноздрей. Стэнтон стиснул зубы, пытаясь удержать нить разговора.

– Обратите внимание на его слишком пылкую манеру.

– Слишком пылкую? Ясно, что он влюблен и хочет ей угодить. Не думаете же вы, в самом деле, что ему следовало позволить леди Офелии самой принести себе напиток?

– Нет, конечно. Но ведь он даже не спросил, чего бы ей хотелось. По ее лицу видно, что леди Офелия вовсе не желала никакого пунша, потому что пять минут назад он уже вручил ей бокал.

– Возможно, лорд Нордник просто взволнован? Полагаю, так обычно и бывает. Здравый смысл покидает мужчину, когда он оказывается в обществе дамы, которая ему нравится.

Леди Кэтрин чуть слышно хмыкнула.

– Очень жаль, если так. Вы только посмотрите, как ее утомило это навязчивое внимание.

Да-а-а... А ведь леди Офелия, похоже, действительно страшно скучала. Черт подери! С каких это пор ухаживание превратилось в столь сложный процесс? И Стэнтон, стараясь выглядеть соучастником, а вовсе не человеком, нуждающимся в совете, самым невинным тоном спросил:

– А что должен был сделать лорд Нордник?

– Изливать на нее потоки романтических чувств, разузнать, какие цветы она больше всего любит, какую еду.

– То есть посылать ей розы и конфеты?

– В качестве вашего друга, мистер Стэнтон, должна вам заметить, что это типично мужской вывод. Вдруг леди Офелия предпочитает свиные отбивные, а вовсе не конфеты? И откуда известно, что ее любимые цветы – розы?

– В качестве вашего друга, леди Кэтрин, должен заметить, что будет весьма странно, если ухажер явится с визитом и преподнесет коробку, полную жареной свинины. А разве не все женщины любят розы?

– Лично я розы люблю, однако не могу назвать их своими любимыми цветами.

– А какие же любимые?

– Dicentra spectabilis.

– Боюсь, я не силен в латыни.

– Вот видите...

– Честно говоря, не вижу.

– Просто еще один аспект банальных ухаживаний лорда Нордника. Ему бы следовало читать леди Офелии восторженные стихи на чужом языке. Но проявлю милосердие: dicentra spectabilis означает «разбитое сердце».

Эндрю отвернулся от романтической парочки и с недоумением взглянул наледи Кэтрин.

– Вы считаете своим любимым цветком нечто под названием «разбитое сердце»? Отдает анатомией, да и романтики маловато.

– И все-таки мой любимый цветок именно этот, а потому для меня он достаточно романтичен. Кстати, я случайно узнала, что леди Офелия больше всего любит тюльпаны. Думаете, лорд Нордник удосужится это когда-нибудь выяснить? Вряд ли. Основываясь на количестве бокалов с пуншем, которые он ей навязал, смело могу предположить: лорд Нордник пошлет леди Офелии розы, поскольку считает, что они должны ей нравиться. А потому он обречен на неудачу.

– Из-за того лишь, что подавал пунш и посылал неправильные цветы? – Эндрю снова повернулся лицом к парочке, и его сердце захлестнула волна сострадания к бедному лорду Норднику. Несчастный идиот! И Стэнтон решил при случае подсказать беспомощному бедолаге насчет тюльпанов. Ухаживание в наше время – весьма непростое занятие. Мужчины, вероятно, должны помогать друг другу.

– Да, в былые времена такие примитивные попытки могли иметь успех, но только не сейчас. Современная женщина всегда предпочтет джентльмена, который способен учесть и ее интересы, а не того, кто самоуверенно полагает себя в состоянии определить, что для нее лучше.

Эндрю скептически хмыкнул.

– Современная женщина? Похоже на речь из этого смешного «Руководства для леди». О нем сейчас все говорят.

– Почему вы назвали его смешным?

– М-м... Да, пожалуй, слово выбрано неудачно. «Скандальное», «отвратительное», засоряющее мозги» – такие определения точнее передадут мою мысль.

Эндрю еще несколько секунд рассматривал молодую пару, пытаясь отметить и запомнить ошибки, которые в своем рвении совершал лорд Нордник, чтобы самому не повторить их, но на самом деле он так и не понял, что именно тот делал неправильно. Лорд Нордник держался вежливо и внимательно. Сам Стэнтон именно так и собирался начинать свою кампанию ухаживания.

Он снова обернулся к своей собеседнице.

– Боюсь, что не понимаю... – начал было он, но вдруг умолк, заметив, что леди Кэтрин рассматривает его как-то более холодно. – Что-то не так?

– Я и не знала, что вы читали «Руководство для леди по достижению личного счастья и полного удовлетворения», мистер Стэнтон.

– Я? «Руководство для леди»? – Эндрю усмехнулся, не зная, удивляться или смеяться ее словам. – Разумеется, я и в руки его не брал.

– Тогда как вы можете называть его скандальным, отвратительным, засоряющим мозги?

– Чтобы узнать содержание, нет необходимости все это читать. В городе только и говорят об этом «Руководстве». – Он улыбнулся, но выражение лица леди Кэтрин не изменилось. – Последние два месяца вы провели в Литл-Лонгстоуне, а потому не знаете, какого шуму наделала эта книга из-за неразумных идей автора. Стоит лишь послушать джентльменов в этой комнате, чтобы тотчас понять, насколько книга набита самыми дикими мыслями, и к тому же плохо написана. Чарлз Брайтмор – ренегат, не имеющий ни грана литературного дарования.

На щеках леди Кэтрин вспыхнули яркие пятна румянца, глаза сузились, взгляд почти заледенел. В мозгу у Стэнтона прозвенел предупредительный звоночек, но, к сожалению, слишком поздно. Он, видимо, совершил непростительную тактическую ошибку. Леди Кэтрин так задрала подбородок, что умудрилась посмотреть на него свысока. Поразительный факт, ибо она была на добрых шесть дюймов ниже Эндрю!

– Должна сказать, я очень удивлена и ужасно разочарована тем, что вы придерживаетесь таких ограниченных взглядов, мистер Стэнтон. Мне казалось, человек с вашим жизненным опытом, столько путешествовавший, должен быть более открытым для новых, современных идей. Я-то думала, что вы из тех, кто может выработать собственное мнение, а не полагаться на услышанное от других, тем более что эти другие скорее всего сами не прочли упомянутую вами книгу.

У Эндрю даже глаза полезли на лоб от ее резкого тона.

– Я вовсе не придерживаюсь узких взглядов, леди Кэтрин. Думаю, нет никакой необходимости все проверять на собственном опыте, – как можно мягче проговорил он, удивляясь, почему их разговор зашел в столь далекую от его намерений область. – Если кто-то скажет мне, что гнилая рыба пахнет дурно, я приму эти слова на веру и не стану совать нос в бочку, чтобы самому вдохнуть миазмы. – Эндрю усмехнулся. – У меня создалось такое впечатление, что вы читали это «Руководство» и сочли далеко идущие мысли автора вполне приемлемыми.

– Если у вас создалось такое впечатление, значит, мистер Стэнтон, вы невнимательно слушаете. Этим недостатком страдают большинство мужчин.

Уверенный, что его слух действительно пострадал, Эндрю медленно произнес:

– Только не говорите, что вы на самом деле прочли эту книгу!

– Прекрасно. Я не стану вам этого говорить.

– Но... вы прочли? – Его слова прозвучали скорее как обвинение, а не как вопрос.

– Да, – сказала она, бросив на него вызывающий взгляд, – и даже несколько раз. И я не нахожу изложенные там мысли такими уж скандальными, совсем напротив.

Эндрю изумленно посмотрел наледи Кэтрин и подумал: «Она прочла эту скандальную писанину? Несколько раз? И приняла тамошние идеи? Невозможно, ведь леди Кэтрин – образец добродетели, воплощение совершенной, безупречно воспитанной женщины. Но она явно прочла ту книгу! Ее слова и упрямое выражение лица безошибочно говорят об этом».

– Такое впечатление, что вы потрясены, мистер Стэнтон.

– Честно говоря, так и есть.

– Почему? По вашим собственным словам, почти каждая женщина в Лондоне прочла это «Руководство». Почему же вас так удивляет, что я не стала исключением?

«Потому что вы не каждая женщина, – подумал про себя Эндрю. – Потому что я не хочу, чтобы вы стали «модной» и «современной», а хочу, чтобы вы нуждались во мне. Желали меня. Любили. Как я нуждаюсь в вас, желаю, люблю: Господи Боже мой! Если этот ублюдок Брайтмор превратил леди Кэтрин в нечто вроде «синего чулка», он за это дорого заплатит».

Вся эта чертова ерунда насчет «Современной женщины» вряд ли поможет Стэнтону в его ухаживании за Кэтрин. Если учесть ее слова о лорде Норднике, то Стэнтон уже, вероятно, столкнулся с опасностью отдалить от себя леди Кэтрин самым элементарным действием, просто передав ей бокал с пуншем.

– Это «Руководство» не кажется мне книгой, которую станет читать такая леди, как вы.

– И какая же я леди, мистер Стэнтон? Не умеющая читать?

– Разумеется, нет.

– Неспособная сформировать собственное мнение?

– Нет-нет, совершенно ясно, что вы на это вполне способны, – быстро заверил ее Эндрю, а сам подумал: «Каким образом их разговор так быстро пошел не по той дороге?» – Я имею в виду, что такая книга кажется мне неподходящим чтением для настоящей леди.

– Понимаю. – Она посмотрела на него таким холодным, далеким взглядом, что у Стэнтона сжалось сердце, ведь он-то определенно надеялся, что к концу вечера Кэтрин станет смотреть на него совсем иначе. – К тому же «Руководство» может оказаться совсем не таким скандальным, как вам рассказывали, мистер Стэнтон. Пожалуй, его можно назвать провокационным, но при этом искренним и остроумным. Но вы-то всего этого не знаете, потому что не читали. Может быть, вам стоит прочесть?

Эндрю приподнял бровь, ощутив в ее тоне явственный вызов.

– Вы шутите?

– Вовсе нет. Буду счастлива одолжить вам свой экземпляр.

– Да зачем мне читать «Руководство для леди»? Она улыбнулась обворожительной улыбкой.

– Зачем? Чтобы вы имели возможность высказать компетентное и разумное мнение в следующий раз, когда станете обсуждать эту книгу. А кроме того, вы смогли бы узнать из нее что-то для вас полезное.

«Господи Боже мой, да она не в себе! Возможно, выпила слишком много вина...» Стэнтон осторожно втянул в себя воздух, но уловил лишь тонкий цветочный аромат.

– Господи, да что я могу узнать из женского руководства?

– Во-первых, вы сможете понять, что нравится женщинам, а что нет. Вы сразу же поймете, почему ухаживания лорда Норднйка за леди Офелией обречены на неудачу.

Эндрю стиснул зубы. Он знал, что нравится женщинам, однако внутренний голос сейчас шептал ему, что для леди Кэтрин нужно что-то другое. Ему внезапно пришло в голову, что ее совсем не знает. Это открытие заинтриговало Стэнтона, потому что он вдруг обнаружил в ней совсем неожиданные качества. Эндрю вдруг вспомнил, что Филипп как-то говорил о таких чертах Кэтрин, как твердость, независимость и решительность. В тот момент Стэнтон не обратил внимания на эти слова, но сейчас вдруг понял, что друг был прав. Эндрю подумал, что виноват в этих переменах, конечно же, автор «Руководства для леди».

«Будь ты проклят, Чарлз Брайтмор! Ты и твоя дурацкая книга! Из-за тебя ухаживание за женщиной, которая мне так нужна, уже превратилось в подвиг Геракла. Как же мне хочется добраться до тебя и положить конец твоей писательской карьере!»

Да-да, все стало куда сложнее. Это «Руководство» не только наполнило головку леди Кэтрин нелепыми идеями о независимости, но и само его обсуждение превратилось почти в ссору. А ведь следуя своему замыслу, он должен был пригласить Кэтрин на танец и начать за ней ухаживать. Этот неприятный поворот событий надо было исправлять немедленно! Да, вся эта встреча проходила совсем не так, как он предполагал. Эндрю надеялся, что леди Кэтрин окажется в его объятиях и, уносимая мелодией вальса, будет смотреть на него с теплотой и нежностью, а вместо этого она отдалилась и смотрела на него с нескрываемым раздражением. Стэнтон и сам был недоволен собой.

Он сжал губы, пытаясь удержаться от дальнейшего спора, сожалея, что так мало времени удалось провести вместе. Едва начавшись, его кампания по ухаживанию за Кэтрин закончилась самым сокрушительным поражением. В данной ситуации надо было отступить и произвести перегруппировку сил.

Подняв руку в знак примирения, Эндрю улыбнулся и сказал:

– Я очень благодарен за предложение прочесть ваш экземпляр этой книги, но вынужден отказаться. А что касается вкусов и предпочтений современной женщины, то тут я целиком полагаюсь на ваше просвещенное мнение, мадам.

Леди Кэтрин не улыбнулась ему в ответ, а лишь слегка приподняла бровь.

– Вы продолжаете удивлять меня, мистер Стэнтон. Эндрю невесело усмехнулся.

– Я продолжаю удивлять вас? Каким же образом?

– Я не считала вас трусом.

Услышав эти слова, Стэнтон окаменел. Черт подери, дело зашло слишком далеко!

– Скорее всего потому, что я не трус. Я ведь тоже не считал вас подстрекательницей, а вы намеренно меня дразните, леди Кэтрин. Интересно, с какой целью?

Румянец на щеках леди Кэтрин вспыхнул еще ярче. Она глубоко вдохнула, издала нервный смешок и сказала:

– Да, видимо, так и есть. Простите, наверное, я устала. У меня был тяжелый вечер и...

Ее слова были прерваны треском и звоном разбитого стекла. Пораженная толпа гостей разразилась стонами и криками. Стэнтон резко обернулся и почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он вдруг понял, что это был пистолетный выстрел. Осколки стекла усыпали паркет возле разбитого окна. Между двумя ударами сердца в голове Стэнтона пронеслась череда картин и образов, которые он считал навсегда похороненными на дне своей души. В ушах звенело. Окружающие звуки словно отдалились в этот момент, а он сражался с незваными призраками прошлого.

– Господи! Она ранена!

Чей-то испуганный крик прямо за его спиной заставил Стэнтона обернуться. Он окаменел.

У его ног лежала леди Кэтрин, а из губ ее сочилась тоненькая струйка алой крови.

Глава 3

В отношениях мужчины и женщины наступает момент, когда они начинают замечать друг друга особым образом. Данное явление многократно заявляет о себе либо необъяснимым покалыванием, либо сосущим ощущением под ложечкой. К несчастью, это чувство часто путают слихорадкой или же с несварением желудка.

Чарлз Брайтмор. Руководство для леди по достижению личного счастья и полного удовлетворения.

В голове Кэтрин летали обрывки резких неразборчивых голосов, в мозгу клубились мириады противоречивых, путаных ощущений. Сама голова болела так, словно кто-то ударил по ней камнем. Но этот дискомфорт был просто мелочью в сравнении с невыносимым огнем, который прожигал ей плечо. И кто же это усадил тучу рассвирепевших пчел на нижнюю губу Кэтрин? И в то же время ей казалось, что она плывет в чьих-то сильных и успокаивающих объятиях, которые согревают ее до самого сердца, точно любимое шелковое одеяло. Щека покоилась на чем-то теплом, но твердом. Кэтрин вдохнула, наполняя легкие запахом чистого белья, сандалового дерева и какого-то аромата, который она не могла определить; просто чувствовала, что он ей нравится.

До Кэтрин долетел наконец гул голосов.

Одни голос – низкий, глубокий, взволнованный – выделялся из общего шума и повторял возле самого ее уха: «Пожалуйста, очнитесь! О Господи! Очнитесь!»

Кэтрин почувствовала, что ее тряхнуло. Тело пронзила резкая боль. Она застонала.

– Держитесь, – прямо в ухо прошептал ей все тот же голос. – Мы почти на месте.

На месте? С трудом приподняв веки, Кэтрин увидела перед собой профиль мистера Стэнтона. Бледное лицо, челюсти крепко стиснуты, черты лица напряжены. Поток встречного воздуха растрепал ее локоны. Она догадалась, что кто-то быстро несет ее по коридору в доме ее отца. Мистер Стэнтон. Он крепко прижал ее к груди, одной рукой поддерживая под колени, второй – за спину.

Эндрю опустил взгляд, и Кэтрин вдруг обнаружила, что не отрываясь смотрит в его черные, горящие, как два факела, глаза. Взгляды их встретились. Кэтрин увидела, как на щеке Стэнтона дрогнул мускул.

– Она пришла в себя, – обратился он к кому-то, слегка повернув голову, но по-прежнему не отрывая от нее взгляда.

«Пришла в себя? Разве со мной что-то случилось? Да нет же, нет!» Кэтрин захлопала глазами. Пока она собиралась с силами, чтобы разлепить запекшиеся губы и произнести хоть слово, они уже оказались в комнате. Она тотчас узнала спальню отца. Через секунду мистер Стэнтон уже мягко опускал ее на терракотового цвета покрывало. Кэтрин сразу затосковала по его теплу, по телу даже пробежала холодная дрожь, но тут Стэнтон присел рядом с ней на кровать и положил теплую ладонь на ее ноющее плечо. Где-то в уголке сознания Кэтрин мелькнула мысль о том, что близость такая не совсем прилична, но его присутствие успокаивало, а она так нуждалась в этой поддержке...

Краешком глаза Кэтрин уловила какое-то движение и взглянула через плечо мистеру Стэнтону. Там стоял отец, с тревогой вглядываясь в лицо дочери.

– Слава Богу, дорогая, к тебе вернулось сознание, – хриплым голосом проговорил лорд Рейвенсли. – Доктор Гиббенс сейчас будет.

Мистер Стэнтон наклонился чуть ниже.

– Как вы себя чувствуете?

Кэтрин облизнула сухие губы и слегка поморщилась, коснувшись языком содранной кожи.

– Болит плечо. И голова. – Она попыталась повернуть голову, но резкая боль в глазах остановила ее. На Кэтрин накатила волна дурноты. – Что... что случилось?

В глазах Стэнтона мелькнуло странное выражение.

– Вы не помните?

Леди Кэтрин попыталась справиться с болью, которая теперь отдавалась во всем теле, и сосредоточиться.

– Праздник у папы. День рождения. Мы с вами спорили... теперь я здесь. Лежу в постели, и вы рядом со мной... Чувствую себя так, словно мне дали по голове дубиной. Надеюсь, это не из-за наших разногласий?

– В вас стреляли, – с неожиданной злобой проговорил Стэнтон. – Ранили в плечо. Очевидно, падая, вы сильно стукнулись головой. Извините, что делаю вам больно, но я вынужден давить вам на плечо, чтобы сдержать кровотечение, пока не приедет доктор.

Слова Стэнтона эхом гудели в голове Кэтрин. Стреляли? Ей хотелось насмешливо фыркнуть, но резкая боль в плече и мрачный тон Стэнтона не оставляли сомнения в справедливости его слов. Так вот чем объясняется его близость, все эти прикосновения...

– Я... я действительно помню сильный шум. Он резко кивнул.

– Выстрел был снаружи, со стороны Парк-лейн.

– Но кто стрелял? – шепотом спросила она. – И зачем?

– Именно это мы и должны выяснить, – вмешался ее отец. – Чертовы преступники теперь повсюду. Куда только катится этот город?! Вспышку преступности, охватившую столицу в последнее время, следует немедленно подавить. Вы только представьте: на прошлой неделе лорд Денбитти вернулся со спектакля и обнаружил, что дом ограбили! Сегодняшнее нападение – дело рук какого-нибудь уличного разбойника, у которого внезапно сработало оружие, пока он грабил людей на улице.

Лорд Рейвенсли стиснул челюсти и провел по лицу заметно дрожащими руками.

– Слава Богу, что рядом оказался мистер Стэнтон. В том аду кромешном он один сохранил присутствие духа. Приказал лакею вызвать врача, другому велел найти полицейского, потом собрал нескольких джентльменов, направил их на поиски преступника и, возможно, других жертв, а сам в это время осмотрел твои раны. И как только понял, что пуля прошла навылет, принес тебя сюда.

Кэтрин перевела взгляд на мистера Стэнтона. Он так напряженно смотрел на нее, что от смущения она потупила взор и прошептала:

– Благодарю вас.

Несколько секунд он молчал, потом едва заметно улыбнулся.

– Не стоит, мне уже удалось приобрести некоторый опыт в таких вещах. Впрочем, когда вы увидите, во что я превратил ваше платье, то, возможно, возьмете свои слова назад. Мне ведь пришлось отрезать рукав.

Кэтрин попробовала улыбнуться в ответ.

– Какая разница. Все равно платье было испорчено. Отец наклонился и взял ее за руку.

– Надо радоваться, что тебя лишь слегка задело, потому что пуля попала в стену. Господи, дюйм-другой в сторону, и тебя могли убить! – Губы его решительно сжались. – Клянусь, Кэтрин, я не успокоюсь, пока не отыщу негодяя, который это сделал.

До Кэтрин наконец стало доходить, что все-таки произошло. Комната перед ее глазами начинала тошнотворно вращаться. Она хотела было что-то ответить отцу, но в этот момент в дверь постучали. Лорд Рейвенсли отозвался:

– Войдите.

В комнате появился доктор Гиббенс с черным кожаным чемоданчиком в руках. Он подошел к Кэтрин. Его длинное лицо вытянулось еще больше.

– Что с кровотечением? – спросил он, поставив чемоданчик у кровати.

– Почти прекратилось, – с явным облегчением проговорил мистер Стэнтон. – На затылке огромная шишка, но Кэтрин в сознании. Падая, она закусила губу, но здесь ничего страшного.

– Прекрасно, – немного подумав, ответил доктор Гиббенс. – Мне надо осмотреть пациентку. Джентльмены, оставьте нас, пожалуйста.

Мистер Стэнтон сверкнул глазами на доктора, хотел было что-то возразить, но Гиббенс твердо заявил:

– Как только я закончу, сразу же сообщу результаты, а пока вам надо спуститься вниз, там уже приехали из магистрата.

Оба джентльмена явно не хотели покидать леди Кэтрин, но выполнили просьбу доктора. Кэтрин видела, как они прошли к выходу и захлопнули за собой дверь. Внезапно по ее коже пробежала странная дрожь. Она ощутила необъяснимый приступ ужаса, никак не связанный с болью, которая пронзала теперь все ее тело.

Отец, вероятно, считает, что ее ранили случайно, думает, что это неудачная попытка уличного ограбления. Но он ведь не знает, что очень многие желают смерти Чарлзу Брайтмору и что сегодня кто-то почти добился успеха.