Регенство (№2) - Леди-интриганка

Эндрю метался по коридору у дверей спальни лорда Рейвенсли. Сердце его сжималось от нетерпения, тоски... и леденящего страха. Господи, да сколько же нужно времени, чтобы осмотреть и перевязать рану? Черт подери! Гости разъехались, свидетель найден и опрошен, чиновник из магистрата тоже уже отбыл, а доктор Гиббенс все не появляется! Стэнтон в жизни встречался со многими тяжелыми, даже опасными, обстоятельствами, но он испытал необъяснимый ужас, отупляющий страх, когда смотрел на потерявшую сознание, истекающую кровью леди Кэтрин... Такое с ним было впервые.

Господи! Стэнтон прекратил вышагивать и привалился к стене. Закрыв глаза, он провел дрожащими пальцами по волосам. Гнев, ужас, отчаяние, которые он испытал после выстрела, прорвали плотину бесстрастия и самообладания, возведенную им в собственной душе. Колени подгибались, он едва стоял на ногах. Застонав, Эндрю опустился на корточки и прижал ладони к глазам.

Черт подери! Лишь однажды он чувствовал себя так беспомощно, а тот случай закончился весьма печально, да и почти при тех же обстоятельствах: выстрел – и любимый им человек падает.

Всеми фибрами души Эндрю хотелось сейчас распахнуть эту чертову дверь, ворваться в комнату, схватить доктора за грудки и потребовать, чтобы он сейчас же вылечил леди Кэтрин. Он еще разберется с тем мерзавцем, который посмел это сделать! Ожидание вытягивало из него последние силы, а особенно свербила мысль, что перед самым выстрелом они как раз поссорились. Господи, как могло такое случиться! Да они прежде не обменялись ни единым недобрым словом! Оглушающее чувство потери сжало его сердце. Эндрю вдруг вспомнил тот холодный, бесстрастный взгляд, которым леди Кэтрин окинула его во время разговора. Никогда раньше она так на него не смотрела.

– Есть новости? Как она?

Эндрю обернулся на голос отца леди Кэтрин. Граф Рейвенсли шел по коридору. Лицо его выражало крайнее беспокойство и волнение.

– Пока ничего. – Эндрю поднялся на ноги и мотнул подбородком в сторону двери. – Я даю доктору Гиббенсу две минуты. Если он не откроет дверь, черт с ними, с приличиями. Я ворвусь в цитадель.

По мрачному лицу графа промелькнула тень улыбки.

– Это очень по-американски, но здесь я с вами согласен. Фактически...

Тут дверь распахнулась, и в коридор вышел доктор Гиббенс.

– Ну как? – жадно спросил Стэнтон. Граф даже не успел рот открыть. Эндрю вдруг рванулся к доктору, едва сдерживая себя, чтобы не схватить того за галстук и не начать трясти, словно собаку на поводке.

– Вы, мистер Стэнтон, безусловно, оценили положение правильно. Слава Богу, рана леди Кэтрин поверхностная. Задеты лишь мягкие ткани. Я ее обработал и перевязал. Благодаря вашему своевременному вмешательству она потеряла не слишком много крови. Гематома на голове будет, конечно, причинять какое-то время неудобство, но осложнений быть не должно. Полагаю, скоро она поправится. – Доктор снял очки и протер стекла платком. – На тумбочке я оставил для нее лауданум, но она отказалась принять лекарство, пока не поговорит с вами обоими. Я считаю, что леди Кэтрин не стоит перемещать сегодня вечером. Завтра утром я зайду, оценю ее состояние и поменяю повязку.

Она настаивает на том, чтобы завтра вернуться к сыну в Литл-Лонгстоун.

Эндрю ощутил тоску при мысли, что она окажется далеко, и даже закусил губу от досады.

– Упрямая девчонка, – проговорил граф, и при этом глаза его подозрительно увлажнились. – Она терпеть не может расставаться со Спенсером. Разумно ли позволить ей отправиться в дорогу сразу после ранения?

– Завтра я осмотрю леди Кэтрин и тогда выскажу свое мнение, – отвечал доктор Гиббенс. – А теперь я должен с вами проститься. Доброй ночи. – С этими словами доктор кивнул и вышел.

– Пошли, Стэнтон, – сказал граф, приоткрывая дверь. – Посмотрим собственными глазами, как себя чувствует моя дочь.

Эндрю поблагодарил графа молчаливым кивком. На самом деле он и не представлял, что станет делать, если ожидание продлится еще хотя бы минуту. Он двинулся следом за графом в спальню и замер на пороге.

Леди Кэтрин лежала на огромной кровати. Стеганое терракотовое одеяло укрывало ее до самого подбородка. Теплые отблески горящего в камине пламени освещали ее лицо золотистыми бликами. В этом мягком свете леди Кэтрин выглядела как настоящий ангел. По всей подушке разметались каштановые локоны. У Стэнтона даже свело пальцы рук – так сильно ему хотелось убрать с нежной кожи ее лица все выбившиеся прядки. Эндрю столько раз воображал, как будет держать ее в объятиях, но разве мог он подумать, что ему придется нести истекающее кровью тело, что леди Кэтрин будет в этот момент без сознания?

Нетвердой походкой Стэнтон подошел к кровати. Он внимательно смотрел на Кэтрин, примечая мельчайшие детали, которые могли бы рассказать о ее состоянии. Глаза леди Кэтрин казались громадными. В их золотисто-карей глубине тенью пряталась боль, но Стэнтону показалось, что там кроется кое-что еще – может быть, призрак страха. На распухшей нижней губе виднелась небольшая красноватая ранка. Бледное лицо выглядело измученным.

– Доктор Гиббенс заверил нас, что ты скоро поправишься – проговорил лорд Рейвенсли, взяв в ладони руку дочери. – Как ты себя чувствуешь?

Черты женщины исказила болезненная гримаса.

– Невесело, конечно, но я очень всем благодарна. Раны могли оказаться куда хуже.

Граф содрогнулся. В данный момент Эндрю полностью разделял его чувства. Беспокойный взгляд леди Кэтрин переходил с одного мужчины на другого.

– Вы что-нибудь смогли разузнать?-Кто стрелял? Стэнтон прокашлялся.

– Один из гостей, Сидни Кармайкл, сообщил, что он как раз садился в экипаж, когда раздался выстрел. Он видел, как некий мужчина побежал в Гайд-парк. Сидни представил чиновнику магистрата подробное описание незнакомца и утверждает, что если встретит этого человека, то определенно его узнает. Лорды Бортрашер, Кингсли, Эйвенбери и Ферримут, а также герцог Келби тоже находились поблизости и садились в свои коляски. Они заметили в парке темную фигуру, но никто из них не смог описать внешность стрелявшего.

Группа джентльменов отправилась на поиски. Возле особняка ими был обнаружен раненый мужчина, который назвался мистером Грэмом. Мистер Грэм заявил, что на него напали сзади, когда он шел по Парк-лейн. Придя в сознание, он обнаружил, что лишился кошелька и часов.

– Понимаю, – медленно проговорила леди Кэтрин. – У разбойника был пистолет?

– Мистер Грэм не знает, но ведь он не видел, кто на него напал, потому что сразу потерял сознание.

– Нет сомнений, – вмешался лорд Рейвенсли. – Негодяй ударил его рукояткой пистолета. Тут пистолет выстрелил. И вот пожалуйста! Проклятые мерзавцы! – Он покачал головой и хмуро взглянул наледи Кэтрин. – А что это за глупости насчет твоего возвращения в Литл-Лонгстоун прямо завтра? Нам сказал доктор Гиббенс...

– Папа, я обещала Спенсеру, что завтра буду дома.

– Лучше мы привезем малыша сюда, в Лондон.

– Нет. Ты же знаешь, он совсем не любит город. И ты не станешь винить меня за то, что и сама я не горю желанием продлить свой визит после всего случившегося сегодня вечером.

– Нет, конечно. Но мне совсем не нравится, что ты, раненная, окажешься одна за городом. Надо, чтобы кто-нибудь о тебе позаботился.

– Согласна, – все так же медленно, словно размышляя о чем-то, произнесла леди Кэтрин.

Эндрю невольно задумался: что же ее так тревожит? Он всем сердцем был согласен с графом, но почему-то ожидал, что эта новая «упрямая и независимая» леди Кэтрин непременно станет возражать. Заявит, что прислуги вполне достаточно.

– Жаль, что Филипп не может нанести в Литл-Лонгстоун продолжительный визит. – Слова были произнесены небрежным тоном, но что-то в голосе леди Кэтрин насторожило Стэнтона. Тон и еще тот факт, что она не сказала «Филипп и Мередит».

– Пожалуй, – задумчиво протянул граф, – но он не может оставить Мередит в такое время. Я бы предложил свои услуги, но, боюсь, с ролью няньки мне не справиться.

Эндрю вовремя спохватился и промолчал о том, что эта роль Филиппу тоже не совсем подходит. Он взглянул наледи Кэтрин. Глаза их встретились. Внутри у Стэнтона все сжалось, когда он заметил, как по ее лицу скользнула тень страха и еще какого-то непонятного чувства. Потом ее взгляд изменился, стал словно бы задумчивым и... расчетливым?

Эндрю не успел еще вникнуть в смысл ситуации, как леди Кэтрин сказала:

– Мне кажется, я нашла отличное решение. Мистер Стэнтон, не согласитесь ли вы сопровождать меня в Литл-Лонгстоун и погостить там некоторое время? В таком случае мне не придется путешествовать в одиночестве. Ктому же, я уверена, в деревне вам понравится. Спенсер будет в восторге. Он так хочет вас снова увидеть и услышать новые рассказы о ваших с Филиппом приключениях в Египте. На похоронах моего мужа у вас ведь не было возможности как следует познакомиться. Если учесть, что при Спенсере состоит гувернантка, то ваш визит будет выглядеть вполне прилично и не вызовет нареканий.

По непонятной причине Стэнтон ощутил, что у него похолодело внутри. Годами это инстинктивное чувство предупреждало его об опасности, а сейчас оно говорило: в ее предложении содержится нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Но что? Да и хочет ли он выяснять мотивы ее поведения прямо сейчас? Почти весь последний час он только тем и занимался, что сочинял приличный предлог для того, чтобы напроситься на длительный визит в Литл-Лонгстоун и последовать за ней в деревню, а тут она сама разрешила эту проблему.

– Полагаю, у вас в Лондоне остаются неотложные дела?

– Ничего такого, что не могло бы подождать, – с жаром ответил Эндрю. – Леди Кэтрин, для меня большая честь сопровождать вас и погостить в вашем в доме. Можете быть уверены, я не позволю, чтобы с вами еще что-то произошло.

– Прекрасное решение, дорогая, – одобрительно кивнул граф. – У тебя будет общество и защита.

–Да, защита, – дрогнувшим голосом повторила леди Кэтрин. Было совершенно ясно, что она испытывает облегчение. Эндрю видел, что в Лондоне она не чувствует себя в безопасности. Такой страх он вполне мог понять. Стэнтон подозревал, что она пригласила его погостить в Литл-Лонгстоуне по той же причине: ей хотелось иметь защитника. А вот почему? Это было Стэнтону уже непонятно. Неужели и в собственном доме леди Кэтрин не чувствует себя в безопасности?

Этого он не знал, но, безусловно, собирался выяснить.

Глава 4

Мужчины так плохо понимают женщин по той причине, что ищут совета и сведений о женщинах у других мужчин, столь же мало компетентных в этом вопросе. Мужчина мог бы значительно легче завоевать привязанность своей дамы, решись он просто спросить ее: «Чего вам хочется?» Если бы современной женщине настолько повезло, что такой вопрос был бы ей задан, хочется надеяться, что ответ будет правдив.

Чарлз Брайтмор. Руководство для леди по достижению личного счастья и полного удовлетворения.

– Как вы себя чувствуете, леди Кэтрин?

Кэтрин подняла глаза от вышивки и украдкой взглянула на своего спутника. Весь последний час путешествия она умудрялась его игнорировать, делая вид, что увлечена своим рукоделием. По крайней мере настолько, насколько вообще можно игнорировать человека, сидящего на расстоянии вытянутой руки. Человека, занимающего так много места. Она и представить себе не могла, до какой степени обременительным будет для нее присутствие мистера Стэнтона. Леди Кэтрин вдруг осознала, что одно дело – сидеть с ним вместе в гостиной или столовой, и совсем другое – делить ограниченное пространство закрытого экипажа.

Она вдруг заметила его озабоченный взгляд.

– Еще чуть-чуть больно, но это уже не важно.

– Не желаете ли сделать небольшую остановку и отдохнуть?

Честно говоря, ничего другого Кэтрин и не желала, лишь бы экипаж хоть на время прекратил трястись и подпрыгивать. Каждый толчок болезненно отдавался в раненом плече, провоцируя головную боль, но в то же время расстояние между ними и Литл-Лонгстоуном неизменно сокращалось, унося прочь от кошмара минувшей ночи и отдаляя Кэтрин от того, кто вчера в нее выстрелил. Кэтрин совсем не была убеждена, что это простая случайность. Ей срочно надо было поговорить с Женевьевой, рассказать дорогой подруге про стрельбу и про сыщика, которого наняли, чтобы отыскать Чарлза Брайтмора. Предупредить об опасности, о том, что следующей Жертвой может оказаться сама Женевьева.

– Нет никакой необходимости останавливаться, – ответила Кэтрин.

– Вы бледны.

– Благодарю. Это комплимент? От подобной лести у меня даже закружилась голова, а она и так в тумане от вчерашних событий.

Очевидно, ее шутка прошла мимо его ушей, потому что брови Стэнтона еще больше нахмурились.

– Вам больно?

– Со мной все в порядке. Я чувствую себя вполне нормально. И доктор Гиббенс разрешил мне ехать.

– Вы его чуть ли не силой заставили. Покидая дом вашего отца, он ведь сказал вам сегодня утром: «В жизни не видел такой упрямой женщины!»

– Вы неправильно его поняли.

– Как раз правильно.

– Однако вчера вечером мы убедились, что слух большинства мужчин оставляет желать лучшего.

Несколько секунд стояла тишина. Стэнтон смотрел на Кэтрин, не отводя глаз. У нее даже внезапно возникло желание укрыться от этого прямого пронизывающего взгляда.

– Леди Кэтрин, я не принадлежу к большинству мужчин, – ровным тоном ответил он. – Могу также добавить, что вы очень озабочены.

– Я просто хочу поскорее вернуться домой.

– Безусловно, хотите. Но дело не только в этом. Вас что-то беспокоит.

– Почему вы так решили? – спросила леди Кэтрин, стараясь говорить спокойным тоном, а про себя подумала: «Надо же! Такое уж мне выпало счастье – оказаться в карете с единственным проницательным человеком во всей Англии».

– Вы на редкость сдержанны. Никогда не видел вас такой... неразговорчивой.

– Ах вот как! Просто я была увлечена своей вышивкой.

– Что само по себе уже, на мой взгляд, удивительно. Вы же терпеть не можете вышивание. – Разумеется, он заметил виноватый румянец на ее щеках, и потому сразу добавил: – Вы упоминали о своей нелюбви к рукоделию во время визита в Лондон два месяца назад.

«Черт подери! Этот человек не только проницателен, но и умеет запоминать тривиальные мелочи. Вот ведь как некстати!» – заметила Кэтрин, а вслух пролепетала:

– Я... э-э... намерена полюбить это занятие. Кроме этого, мне нечего больше сказать.

– Понимаю. Вообще говорить не о чем, или вы мне не хотите ничего рассказывать?

Леди Кэтрин колебалась. Она хотела было отвлечь его какой-либо вежливой отговоркой, однако Стэнтон явно не из тех, кому легко отвести глаза, а потому она решила сказать правду:

– Конкретно вам.

Стэнтон, однако, не обиделся и с серьезным видом кивнул:

– Так я и думал. Что касается нашего вчерашнего разговора, то я не собирался вас огорчать.

– Вы меня не огорчили, мистер Стэнтон.

На его лице промелькнуло сомнение, даже темная бровь слегка приподнялась.

– В самом деле? Значит, в обычном состоянии вы напоминаете закипающий чайник?

– Я снова должна вас просить не осыпать меня комплиментами. На самом деле «огорчение» – это просто неверно выбранное слово. Скорее «разочарование» отражает суть того, что я почувствовала вчера.

– Разочарование во мне?

– Да.

– Лишь потому, что я с вами не согласился? Если так, то разочарование испытываю я.

Леди Кэтрин чувствовала себя так, словно бы ей сделали выговор. Несколько секунд она обдумывала его слова, затем покачала головой:

– Нет, вовсе не потому, что мы не сошлись во мнениях, а лишь потому, что вы очень самоуверенно сделали свое заявление, хотя вам явно не хватало информации. На мой взгляд, это несправедливо, а несправедливость – качество, которое заставляет разочароваться в человеке, не говоря уж о том, что она утомляет.

– Понимаю. Скажите мне, пожалуйста, вот что. Сочли вы меня хоть раз за все наши предыдущие встречи несправедливым?

– Вовсе нет, именно поэтому наш вчерашний спор меня...

– Разочаровал?

– Да, не говоря уж о том, что он меня утомил.

– Вот как?

Снова воцарилось молчание. Его необъяснимая неловкость беспокоила леди Кэтрин. До вчерашнего вечера ей всегда было легко общаться с мистером Стэнтоном. Более того, лучший друг ее брата всегда казался мыслящим, остроумным, обаятельным. Они встречались всего раз шесть, не больше, но за это время между ними возникло ощущение товарищества, которым леди Кэтрин так дорожила. Однако его замечания прошлым вечером относительно «Руководства» развеяли иллюзии. «Скандальное, отвратительное, засоряющее мозги» – вот как он сказал! Именно так! А его мнение о самом Чарлзе Брайтморе? Стэнтон сказал, что у того нет ни капли литературного таланта. Эти слова привели ее в настоящее бешенство. Кэтрин едва сдержалась, чтобы не вцепиться ему в волосы. Ей очень хотелось поинтересоваться, сколько же книг написал лично он!

Справедливости ради она признавала, что «Руководство» действительно можно назвать скандальным. Разумеется, Кэтрин твердо верила, что содержащаяся в «Руководстве» информация полезна и необходима каждой женщине. Она втайне ликовала, наблюдая, как книга действует на благопристойную публику. Собственно, это-то и оказалось решающим фактором, убедившим ее ввязаться в подобное предприятие. Кэтрин испытывала несказанное удовольствие, а втайне даже некую греховную дрожь при мысли о том, как должен быть шокирован лицемерный свет. Кэтрин не могла простить ему жестокость по отношению к ее сыну. Было очевидно, что это желание, эта жажда хоть какой-нибудь мести – порок, недостаток ее характера. Но куда же от него деться? И она наслаждалась каждым мгновением устроенного ею переполоха, наслаждалась до вчерашнего вечера, до тех пор, пока не осознала, что скандал, вызванный появлением «Руководства», раздулся до гигантских, просто гаргантюанских размеров. Кэтрин содрогнулась при мысли, с чем она столкнется, если будет установлена личность Чарлза Брайтмора. Она погибнет. И не только она. Есть еще Спенсер и Женевьева. Господи Боже мой! Женевьеве придется вынести не меньше, а возможно, и больше, чем самой Кэтрин, если правда вдруг выйдет наружу.

Однако события вчерашнего вечера показали, что на карту поставлено нечто большее, чем репутация леди Кэтрин. Опасность угрожает ее жизни. Разумеется, можно допустить, что она стала жертвой несчастного случая – Кэтрин молилась, чтобы это оказалось именно так, – но уж слишком странное получалось совпадение. В это она совершенно не верила.

Мистер Стэнтон попытался отвлечь Кэтрин от ее мрачных мыслей.

– Что бы вы сказали, если б я сообщил вам, что, возможно обдумываю вероятность принять ваш вызов и прочесть книгу Чарлза Брайтмора?

Несколько секунд Кэтрин в молчании смотрела на Стэнтона, потом рассмеялась. В блеске ее глаз он заметил раздражение и неловкость.

– Черт возьми, что тут смешного?

– Возможно, вы и обдумываете, как бы избежать неприятностей и не обречь себя на чтение этой книги. Это было бы возможно, если б сейчас вы находились в середине Атлантики, на полпути к дому. – Чертенок, сидевший в душе Кэтрин, заставил ее добавить: – Не то чтобы я удивилась. Современная женщина прекрасно знает, что большинство мужчин готовы пойти очень на многое. И расстояния им не помеха. А что касается вашего намерения ознакомиться с содержанием этой книги, то в этом я вас, конечно, всячески поддерживаю, мистер Стэнтон. И не ради себя, а только для вашей же пользы. А сейчас, прежде чем возникнет очередной повод для спора, предлагаю сменить тему. Совершенно очевидно, что наши взгляды относительно «Руководства» абсолютно противоположны. – И Кэтрин подняла руку в изящной перчатке. – Мир?

Несколько секунд Стэнтон внимательно смотрел ей в глаза, потом пожал протянутую руку. Его ладонь оказалась большой и сильной. Кэтрин чувствовала ее тепло даже сквозь ткань перчатки.

– Мир, – негромко проговорил Стэнтон. Он легонько сжал ее пальцы, при этом его губы странно скривились. – Я уже подозреваю, что вашей истинной целью является моя безоговорочная капитуляция, но в таком случае должен вас предупредить. – Он чуть подался вперед, и по его лицу быстро скользнула улыбка. – Я не из тех, кто легко сдается.

Кэтрин вдруг почувствовала, что в карете кончился воздух. Неужели этому виной был мягкий тембр его голоса? Или властный, но словно бы мальчишеский блеск темных глаз? Или тепло, струящееся по ее руке от того места, где он сжимал ее ладонь? Она медленно отняла у него свою руку. Неужели он действительно уступил ей с большой неохотой? Или ей так показалось?

– Я внимательно отнесусь к вашему предупреждению. – Ее голос опять зазвучал так, словно она задыхалась.

– Леди Кэтрин, у меня не было намерения с вами спорить. Ни сейчас, ни вчера вечером.

– Неужели? А в чем же тогда состояли ваши намерения?

– Я намеревался пригласить вас на танец.

В тот же миг в воображении Кэтрин возникла картина: под веселые звуки вальса они кружатся по танцевальному залу, ее пальцы лежат на его ладони, сильная рука обнимает ее за талию.

– Я почти год не танцевала, – пробормотала Кэтрин. – И так соскучилась!

– Может быть, у нас будет случай развлечься танцами в Литл-Лонгстоуне?

– Боюсь, что нет. У нас не принято устраивать изысканные суаре. – И, решив избавиться от навязчивой картины танца со Стэнтоном, которая все еще будоражила ее воображение, Кэтрин сказала: – Расскажите же мне, как продвигаются дела в музее?

– Мы немного отстаем от графика из-за частых отлучек Филиппа, но к концу года строительство здания должно быть закончено.

Кэтрин почувствовала себя виноватой.

– А ваше отсутствие в Лондоне только усугубит дело. – Проглотив остатки своего раздражения, она улыбнулась. В конце концов, в чем он виноват? Он мужчина, а потому не может не раздражать. – Вы – истинный друг. Мой, всей нашей семьи. Я так вам благодарна. – Внезапно возникшая в плече резкая боль напомнила Кэтрин, что кто-то действительно желает ей зла. – Более благодарна, чем вы даже можете себе представить.

– Это я должен вам быть благодарен за доставленное удовольствие.

Стэнтон замолчал. Кэтрин волей-неволей была вынуждена обратиться к ненавистной вышивке. Склонив голову над работой, она бросала сквозь ресницы быстрые взгляды на своего спутника. Заметив, что все его внимание поглощено пейзажем за окном, Кэтрин позволила себе рассмотреть его, не скрываясь: густые черные волосы, темные ресницы и глаза цвета черного дерева, взгляд сдержанный и властный. Кэтрин понравились его глаза, такие спокойные. В них были твердость и терпение, вот только иногда они становились совершенно непроницаемыми. Высокие скулы, сильные челюсти, изящно очерченный рот, правда, как она поняла, весьма склонный к ироничным усмешкам, зато украшенный двумя ямочками. Они возникали на его чисто выбритой коже, когда хозяин улыбался. Разумеется, мистера Стэнтона нельзя было назвать красавцем в классическом смысле этого слова, однако никто не смог бы отрицать, что это был очень привлекательный мужчина. Кэтрин вдруг задумалась: есть ли в его жизни женщина?

– О чем вы думаете?

Вопрос, произнесенный совсем негромко, заставил ее вскинуть голову. Глаза их встретились. Сердце Кэтрин дрогнуло и пропустило удар от жгучего пламени, горящего в его обычно спокойном и твердом взгляде. Внезапно ей стало жарко, словно температура в коляске необъяснимо повысилась. Кэтрин с трудом сдержалась, чтобы не раскрыть веер. После короткого размышления она решила ответить ему... правду. Ну, почти правду.

– Я задумалась вот о чем. Есть ли в Лондоне дама, которая будет тосковать во время вашего отсутствия? – Этот вопрос привел его в такое замешательство, что Кэтрин не удержалась и рассмеялась. – Мне известно, мистер Стэнтон, что Мередит пыталась вас представить подходящим молодым леди. В Мейфэре она известная сваха.

Стэнтон пожал плечами.

– Она действительно сделала несколько попыток, но до сих пор я успешно избегал ее тенет.

– Гм... Значит, вы усердно избегаете алтаря? Это очень по-мужски.

– Напротив, я бы очень хотел иметь семью. Кэтрин приподняла брови.

– Понимаю, – с иронией заметила она. – При этом вам известно, что вероятность такого развития событий резко возросла, если бы вы перестали сопротивляться попыткам Мередит завлечь вас в сети.

– Да-а, – протянул он, – я выгляжу просто каким-то ужом!

– Очень скользким ужом, – согласилась она со смехом. – Тогда должна вас предупредить: Мередит сообщила, что, как только она оправится от родов, вы станете ее следующим проектом.

Стэнтон поклонился.

– Благодарю за предупреждение, хотя я не слишком-то этим обеспокоен, потому что прекрасно знаю, какая именно женщина мне нужна.

Заинтригованная, Кэтрин спросила:

– И какая же женщина вам нужна?

– А сами вы что об этом думаете?

– Красивая, молодая, покорная, соблазнительная, тихая скромница. А если она будет благословлять землю, по которой ступают ваши ноги, то это будет дополнительным плюсом.

Стэнтон откинул голову и расхохотался. Раскатистый громкий смех заполнил всю карету.

– Мне не почудилось, леди Кэтрин? В ваших словах и правда есть доля цинизма?

– Вы хотите сказать, что я не права?

– На мой взгляд, это не совсем точное определение. Все совершенно не так.

Она даже не пыталась скрыть удивления.

– Не хотите же вы, чтобы я поверила, будто вам нужна жуткая гарпия с кривыми зубами?

– Ну не-е-ет, не угадали.

– Вы меня окончательно заинтриговали, я прямо-таки сгораю от любопытства!

Стэнтон откинулся на подушки сиденья. Его коричневая девонширская накидка резко контрастировала со светло-серым бархатом. Улыбка исчезла с лица, оно вдруг превратилось в непроницаемую маску.

– Она добрая, – серьезным тоном проговорил Стэнтон. – Любящая и преданная. И есть в ней нечто необъяснимое, что трогает меня так, как никогда прежде. Вот так. – Он прижал руку к груди. – Она заполняет душу, которая много лет была пуста. С ней больше нет одиночества.

У Кэтрин перехватило дыхание. Она и сама не знала, каких слов от него ждала, но только не этих. Пустота? Одиночество? И взволновали ее даже не столько слова, а скорее то, с какой интонацией он их произнес. Нота скорбной опустошенности прозвучала в его глубоком голосе. Ей и самой слишком часто доводилось испытывать подобную отрешенность. Но мистер Стэнтон?

Кэтрин еще не сумела придумать подходящую реплику, как Стэнтон уже стряхнул с себя мрачное настроение. Кривая улыбка изогнула уголок его рта.

– И, разумеется, если ей придет в голову благословлять землю, по которой ступают мои ноги, это будет дополнительным плюсом.

Кэтрин испытывала в этот момент двоякое чувство: любопытство и жалость. Слова Стэнтона не только заинтриговали, но и задели ее. Он никогда не казался ей человеком, способным страдать от одиночества, чувствовать, что в его жизни есть пустота.

– Мне не хотелось бы вас разочаровывать, но, думаю, будет только справедливо, если я предупрежу вас, что брак не всегда лекарство от одиночества. Это я знаю по собственному опыту. Однако я желаю вам успеха в поисках того совершенства, которое вы, мистер Стэнтон, сейчас описали. Надеюсь, такая женщина действительно существует.

– Леди Кэтрин, я знаю, что она существует.

Какая-то сила заставила ее спросить:

– Вы допускаете, что она читала «Руководство для леди»? Стэнтон бросил на нее странный взгляд.

– Если учесть, что почти каждая женщина в Лондоне прочла эту книгу, думаю, это весьма вероятно.

– Если она ее действительно прочла, тогда я почти убеждена, что когда вы ее встретите, то останетесь очень довольны ею.

– Доволен? – Трудно было не уловить скептических нот в его голосе. – Что вы имеете в виду?

Леди Кэтрин мило улыбнулась.

– Держу пари, вы все поймете, когда сами прочтете эту книгу.

– Ах вот как! Очень интригующее заявление. А если я вас поймаю на слове? Какова ставка? Что я смогу, выиграть?

Что за самоуверенный тип! Вообразил, что за прочтение «Руководства» ему полагается награда! Однако это может оказаться для нее полезным.

– Конечно же, я не имела в виду настоящее пари, однако почему бы и нет? – Особенно если учесть, что победа мне почти, гарантирована. Кто бы ни выиграл, он получит фант, а другой должен будет выполнить любое его желание, разумеется, в разумных пределах. – Кэтрин не сдержала усмешки. – О, я уже вижу, как вы пропалываете розы и выбиваете ковры! А может, натираете столовое серебро? Укладываете камни для новой садовой дорожки, чините крышу в конюшне...

– Победитель или побежденный, я в любом случае буду счастлив оказать помощь в этих делах. Но почему они оказались не сделаны раньше?

Кэтрин пожала плечами.

– В деревне трудно найти подходящих работников.

– Понимаю, – пробормотал Стэнтон. – Кстати, а что будет служить критерием победы?

– Если вы прочтете ту книгу – имейте в виду: полностью! – и если сможете вести компетентную дискуссию о ее содержании, то вы победили. А если не сможете, значит, выиграла я.

Стэнтон молчал, а Кэтрин загадочно проворковала:

– Конечно, если вы боитесь...

– Простого пари? Навряд ли.

– Тогда откуда эти колебания?

– Честно говоря, я серьезно сомневаюсь, что смогу перенести все страдания, которые придется выдержать, продираясь сквозь болтовню этого Брайтмора. Хотя, надо сказать, терпения мне не занимать. Но ведь самое большее, что я теряю, – это всего лишь один фант. Думаю, стоит принять ваше пари. Сколько времени вы на него отводите?

– Пусть будет три недели, не возражаете?

– Прекрасно, я согласен.

Кэтрин едва сдерживала ликование. В поместье была масса работы, которую мог бы помочь выполнить такой сильный и здоровый мужчина, как мистер Стэнтон. Надо всего-навсего решить, которая из задач самая важная. Но Кэтрин все-таки хотелось найти такое дополнительное условие, которое сильнее всего утомит Эндрю. Вероятно, ей следовало бы насторожиться. Но мысль о победе над мистером Стэнтоном и укрощении его безграничной самоуверенности так возбуждала ее, что Кэтрин потеряла бдительность.

– Конечно, – продолжал мистер Стэнтон, – за три недели старый скандал, связанный непосредственно с содержанием «Руководства», будет забыт из-за нового шума вокруг разоблачения Чарлза Брайтмора.

У Кэтрин оборвалось сердце. Мистер Стэнтон явно намекал на детектива, нанятого для этого расследования. Надо надеяться, что этот человек никак не попадет в Литл-Лонгстоун. А если такое все же случится, что ж, кто предупрежден, тот вооружен. От нее он, во всяком случае, информации не получит. Изобразив спокойствие, которого она вовсе не испытывала, Кэтрин легко рассмеялась: