Кукурузные человечки

      -А по-моему, Славкина бабушка - еще один крайний случай. - Землянин узнал голос Пити. - Она жарит кратошку, как никто во вселенной!
      Командир промолчал, он, видимо, считал разговор оконченным. Славик же ждал, что кто-нибудь скажет еще хоть словечко, вступится за бабушку. Наступила тишина. Только пели вокруг сверчки и в деревне то там, то тут взлаивали собаки.
      -Командир, - раздался голос с кукурузины, где сидел, как понял Славик, Садим, - ты забыл о Правилах пользования Инструкцией. Там сказано, что когда Инструкция противоречит мнению большинства, то большинство решает, как нужно поступить.
      -Нас семеро, - сразу же ответил Грипа, - а мне возразил только Питя.
      -Считай, что я тоже.
      -И я, - Славик узнал голос Щипана.
      -И я! - крикнул Пигорь - он был далеко от командира.
      -Четверо, - подвел итог Грипа. - А так как у меня как у командира два голоса, то силы равные. А в случае равенства голосов, говорят Правила, решение остается за Инструкцией... Не забывайте, что за ней Опыт, - добавил он внушительно.
      -А мой голос нельзя посчитать? - Славик и сам не ожидал от себя такого вопроса.
      -Твой? - Командир подыскивал ответ. - Я думаю... - И, не окончив, сорвался: - Зря я согласился с вами полететь! Связался с малышней! Разве вы умнее Инструкции? В ней опыт трехсот лет путешествий по вселенной! Вы знаете, что будет, если старая женщина на глазах у всех помолодеет? Знаете, какой поднимется переполох?
      -Что будет, что будет! - раздалось с Питиной кукурузины. - Я знаю, что будет. Люди ужасно обрадуются этому и будут стареть с этого дня спокойно - ведь все будут уверены, что придет время, и они тоже помолодеют. Опля! - Пите так понравился собственный ответ, что он стал раскачивать кукурузину.
      -Я выношу решение, - жестким голосом объявил Грипа. - Мол...
      Питя, раскачивая кукурузину все сильнее, его перебил:
      -Все будут спрашивать у Славкиной бабушки, за что ей вернули молодость, - опля! И тот, кто хорошо ее знает, догадается. За доброе сердце, - опля! И за то, что она так замечательно умеет готовить, - опля!
      -Молстар, - продолжал командир, - оста...
      На этот раз его перебил Молек:
      -Грипа, я тоже за то, чтобы вернуть Славикиной бабушке молодость. Я считаю, что ничего страшного не произойдет.
      -Опля! - завопил Питя. - Нас пятеро! Мы выиграли! Согласно Правилам пользования Инструкцией! Командир, отдавай молстар!
      Коробочка откуда-то из темноты попала в руки командиру, но тот не сразу отдал ее землянину.
      -Прежде чем начать сеанс, - предупредил он все тем же жестким голосом, - спроси у бабушки, хочет ли она помолодеть. Это еще один пункт Инструкции.
      -Понял, - кивнул Славик, хотя в темноте его кивок никому не был виден.- Она согласится, я знаю. У нее колени болят, и спина, и устает она быстро...
      Домой он не шел - бежал. Бабушка уже спала. Дожидаясь внука, она прилегла, да так и уснула в дневной одежде. Славик подумал, не начать ли сеанс немедленно. Семидесятилетняя Полина Андреевна проснется - а ей 18 лет! Вот удивится! Вот обрадуется!
      Он стоял рядом с бабушкиной кроватью. За окном сияла луна, она освещала седые волосы бабушки.
      "Лучше спрошу, - решил Славик, - пусть подготовится. А то ведь она ничего не поймет, если проснется молодой. Скорее бы утро..."
      Он чуть тронул бабушкино плечо.
      -Ба, я пришел. Ты раздевайся.
      -А? - Бабушка открыла глаза.. - Что? Пришел?
      Молстар Славик сунул под подушку, но уснул не сразу. Слишком много событий было в этот день, перед глазами вставали то сценки на футбольном поле, то качающаяся на фоне звездного неба Питина кукурузина.
 
      Молстар и бабушка
 
      А сны снились Славику один чуднее другого. Митяй снился, с которым он... играл в шахматы. Кубик с совершенно седой бородой и беззубый. Футбол, где в чужих воротах стояла его бабушка, а он набегал на нее с мячом. Нинка, ведущая на веревочке комбайн. Машина останавливалась, чтобы пощипать в канаве травы, а Нинка, сварливо ее поругивая, тянула за собой, дергала за веревку...
      Из-за странных снов Славик проснулся рано - солнце было еще на стене, а не на полу, где он привык его видеть по утрам. Бабушка хлопотала на кухне: звякали тарелки, гудел, как колокол, казан.
      Славик вспомнил вчерашнее и сунул руку под подушку. Молстар был на месте. Можно приступать к делу. Сердце у него забилось.
      -Бабушка!
      Полина Андреевна тотчас появилась в дверях. Волосы ее были причесаны, в руке она держала столовую ложку.
      -Ты что так рано сегодня? Спи. У меня и завтрак еще не готов.
      Славик сел.
      -Ба, у тебя спина болит?
      -Нет пока. Спина у меня к двум часм деревянеет.
      -А ноги?
      -Ноги - к пяти дня. Да и погода нынче хорошая.
      -А голова?
      -Спрашиваешь у больного здоровье. Я уж и не знаю, когда она болит, а когда нет. Притерпелась. Ты что это обо мне забеспокоился?
      -Бабушка, а ты хотела бы помолодеть?
      -Это как?
      -Ну, чтобы тебе снова стало восемнадцать лет?
      -Вот прямо сейчас, что ли? Ой, погоди, у меня там каша подгорит!
      Славик пошел за бабушкой в кухню. Полина Андреевна мешала на газовой плите кашу. Пахло знакомым и не очень любимым "геркулесом", которым снабдили его, двумя пачками, дома. Внук сел на табуретку.
      -Ба, так ты слышала? Хочешь, чтобы вот сию минуту тебе стало восемнадцать? Ба, что ты молчишь?
      -Думаю, думаю, что бы я тогда делала.
      -Я, между прочим, это по правде тебе предлагаю, - сказал Славик. - Мне одни люди, ученые, такой аппаратик дали, он молодость возвращает. Хочешь, покажу?
      Бабушка усердно мешала кашу. Захватила ложкой, подула, попробовала и выключила огонь.
      -Ты уже вон какой вырос, а я и не заметила. Бабушку жалеешь. Я тебе о восемнадцати годах, которые ты мне предлагаешь, вот что скажу. - Голос Полины Андреевны стал очень серьезным, и глаза смотрели на него как на взрослого. - Восемнадцать - это значит, снова влюбляйся, хороводься, замуж выходи - жизнь, короче говоря, устраивай, не бобылкой же вековать. А мне моего Ивана Сергеича, дедушки твоего, на две жизни хватило бы. Я его ни на кого другого менять не стану. Так что, спасибо, внучек, за доброту твою, только не хочу я одна в молодость возвращаться. А Ивана моего никакие ученые уже не вернут...
      Молчал, слушая это, Славик, и бабушка замолчала, глядя на кашу и все еще помешивая ее ложкой.
      Славик сказал:
      -А знаешь, ба, я ведь тебя вчера вечером, когда ты спала, чуть было без спросу молодой не сделал. Стоило мне кнопку одну, зеленую, нажать... - Славик вспомнил последнее предостережение Грипы и Инструкцию космонавтов. Он бы такое натворил, если б без спросу!
      -Хватит разговоров, - сказала бабушка. - Умывайся и садись за стол, каша остынет.
      Когда еда была на столе, Полина Андреевна привычно разворчалась:
      -Я бы в нынешние восемнадцатилетние ни за какие коврижки не пошла. Девки брюки носят, волосы вздыблены, как со сна, а крашеные... будто маляр их мазал. Умойся такая в реке - все живое там погибнет. Радио на животе носят, а оно орет, как на пожаре. На нашу, крестьянскую работу смотрят свысока - будто без хлеба всю жизнь обходятся. А хлебушко-то едят, да еше как едят! И мясо им подавай, а когда услышат, что фермой пахнуло, носы воротят...
      Славик, послтеперь о том, что нужно предложить вернуться в прошлое Кубику - ведь тот мечтает побывать в дне своего детства.
 
      Мы открыты!
 
      Ни художника, ни Нинки дома не было. Они, сказала Евдокимовна, ушли в лес - Нинка по грибы, а Виталий Александрович - картину рисовать. Его будить Кубик Нинке отсоветовал. Славик вернулся в свой двор и тут услышал, что кто-то его зовет. Издалека. Он сразу понял, что это могут быть только его новые друзья. А зовут издалека потому, что на пути из огорода к дому стоит будка Полкана. Он поспешил в огород. Из-под помидорного куста на дорожку выскочил Молек.
      -Мы тебя все утро ждем! - крикнул он.
      -Что-то случилось?
      -Да! За нами охотятся! Мы обнаружены!
      Славик подхватил Молека на руки и в несколько прыжков оказался на том месте, где они всегда встречались. На кукурузе его дожидались Грипа и Вьюра. В руках обоих были те трубочки, что посылали, знал уже Славик, сонные лучи. Они их называли снолучами.
      -Где остальные? Кто за вами охотится?
      -Пока ничего страшного не произошло. Но вот ночью...
      И Грипа рассказал, что ночью они услышали подозрительный шорох неподалеку от корабля. Шорох то приближался, то удалялся - кто-то ходил вокруг них, наверняка зная об их присутствии, хотя корабль невидим. Пигорь и Садим вышли ему навстречу с фонариками и оружием в руках, но шорох вдруг прекратился. Ночной гость замер, услышав легчайший шум их шагов, но Пигорь успел его разглядеть...
      -Как выглядит этот зверь?- Славик успел уже подумать и о волке, и о лисе.
      Ответил Вьюра:
      -Пигорь сказал, что он не с Земли. Скорее всего, это тоже пришелец. Мы видели изображения похожих на него дома - они, не помню точно, то ли с планеты Голтина, то ли с Кранилы. Очень злы, ядовиты. Боюсь, что прилетели сюда за нами. Один из них залег вон в тех кустах. .Четверо наших окружили чужого пришельца и следят за каждым его движением. Мы думаем, это разведчик, скоро появятся и другие.
      -А какого он роста?
      -Больше нас, но гораздо меньше тебя. Еще раз предупреждаю: опасен смертельным ядом. Яд у него на кончике игл, а иглы - на панцире, который он надевает, прежде чем на кого-то напасть.
      Славик кивнул и собрался уже сделать шаг в глубь кукурузного леса, как его окликнул Грипа.
      -Возьми, - командир протягивал ему трубочку снолуча.
      -Не нужно, - ответил землянин, - я думаю, что справлюсь с этим чудовищем без оружия.
      Щипан, Питя, Пигорь и Садим сидели в засаде на краю кукурузного поля. Они закрыли собой подступы к кораблю с востока. Пришелец (или зверь) затаился за тропинкой, в зарослях лебеды и полыни на краю луга. Садим вызвался идти вместе со Славиком, но землянин пошел один.
      Он перешел тропинку между огородом и лугом и стал раздвигать высокую пахучую траву. Краем глаза он заметил, что Садим и Пигорь показались на тропинке. Они целились снолучами в то место в траве, где залег их ядовитый враг.
      Славик раздвинул траву и увидел чудовище. Если ночью, лежа на земле, осветить его, подошедшего вплотную, фонариком, можно умереть со страха. Особенно если ты не землянин.
      Наш пятиклассник протянул руки к пришельцу с планеты Голтина, отважно просунул пальцы под его колючий панцирь и поднял его. Пришелец свернулся в клубок, и Славик уложил колючий шар на ладонь. Садим и Пигорь, затаив дыхание, целились в чудовище.
      -Это не пришелец, - сказал Славик. - это наш, земной страхилес. Зовут его... ёжик. Он ловит мышей, ест кузнечиков и жуков. Охотится ночью, а днем спит. - Землянин положил ежика на дорожку, тот развернулся, встал на ноги. Фукнул на маленьких инопланетян и потопал назад, в траву.
      На дорожке уже стояли все семеро. Славик и не заметил, как снолучи были спрятаны в задние карманы.
      -А эти деревья как называются? - спросил Щипан, показывая на полынь.
      Славик назвал
      -А эти? - спросил Пигорь, показывая на лебеду.
      -Лебеда. Это всё трава.
      -Трава? - переспросил Питя.
      -Интересно получается, - Питя усиленно разглядывал верхушку лебеды.- Ты еще неделю назад обещал научить нас футболу, а до сих пор о нем не заикнулся.
      -Я готов хоть сейчас. Я и мяч приготовил.
      -Что же мы стоим здесь без дела? - воскликнул Питя. - Пошли, ребята?
      О страшном пришельце никто больше не сказал ни слова.
      На одной из грядок бабушка ранней весной посадила редиску. Редиска выросла, ее давно повыдергали и съели, и грядка пустовала. У бабушки, видно, не хватило сил на то, чтобы ее еще чем-то засадить. Эту-то грядку Славик и облюбовал под футбольное поле для пришельцев. Сейчас он совершал, с точки зрения здравого смысла, вещь вредительскую - утаптывал землю грядки.
      Хорошо, что ни бабушка, ни тем более Нинка этого не видели!
      Когда грядка превратилась в ровную площадку, Славик соорудил из палочек, принесенных из сарая, двое ворот. Его друзья сидели в тени кукурузы и во все глаза следили за действиями землянина.
      Вот он вынул из кармана рубашки маленький резиновый мячик. который, как и все его старые игрушки, бабушка хранила в комоде. Положил его в центр бывшей грядки и пригласил команды на поле.
      Футболисты были в белых "футболках" и голубых шароварах.
      -Во-первых, - распорядился Славик, - встанем в круг и потренируемся.
      В круге пришельцы отрабатывали удар по мячу и носком, и "щечкой", и коленом, и пяткой. И прием мяча ногой, и на грудь, и игру головой. Приемы Славик показывал с маленьким мячом и сам себе казался в эти моменты, по крайней мере, Ринальдиньо.
      Он продемонстрировал на грядке "дриблинг", то есть ведение мяча по полю и обводку противника. Рассказал, что главное в футболе и баскетболе - это пас свободному игроку. Показал, как бьют по воротам.
      Настал черед учить вратаря, и Славик, прыгая и падая, изобразил классического голкипера.
      Вспомнил о пенальти, угловом и свободном; выстроив семерых в шеренгу, научил "стенке".
      В общем, инопланетяне через какой-то час знали о земном футболе почти все и почти все умели. Ведь они были мальчишки.
      Пришла пора самой игры. Футболистов было семеро - как разделить их на две команды? По трое плюс один вратарь? Хорошо, но где взять еще одного вратаря? Питя вдруг ткнул пальцем в огородный куст.
      -Вон он висит!
      -Вратарь? Висит? - Славик посмотрел туда, куда указывал Питя. - Но там был только баклажан.
      -Поставим его в ворота. Он как раз ростом с нас, только толстый. Увидишь, он не хуже Щипана.
      -Это мы еше посмотрим! - обиделся полненький Щипан.
      Славик сорвал баклажан, щепочкой нацарапал на нем трусы, потом глаза, нос и рот и поставил в ворота. Чтобы вратарь не упал, он вырыл под ним ямку.
      В одной команде были Грипа, Садим, Молек и Баклажан, в другой - Питя, Вьюра, Пигорь и Щипан. Среди старых Славикиных игрушек нашелся и свисток. Землянин свистнул, и игра пришельцев в футбол началась! Славик был и судьей, и тренером: советовал, поправлял и свистел, если мяч скатывался с грядки в аут или кто-то сшибал кого-то с ног.
      Садим быстро забил Щипану гол. Тот плюхнулся наземь, но опоздал - мяч пролетел ворота и укатился в помидоры.
      -Один - ноль! - объявил Славик.
      Это был первый гол в истории Кукурбиты. Он был забит 17 августа в 13 часов 47 минут 2005 года по земному летоисчислению.
      Грипа хлопнул Садима по плечу, а Молек - по спине.
      Вьюра, Пигорь и Питя принапряглись и довели мяч до ворот противника. Вьюра ударил, мяч попал в баклажан, тот упал, но мяча в ворота не пропустил. Его подхватил Садим и длинным пасом переправил Грипе. Опасная атака была отбита.
      -Конечно, - сказал Питя, - ваш баклажан толще нашего Шипана.
      -Ты сам предложил его во вратари. - ответил Молек.
      Игроки снова принялись носиться по полю.
      Первый матч закончился со счетом 4:2 в пользу команды Грипы. Голы забили: три - Садим, один - сам командир. Два ответных гола влупили Баклажану Вьюра и Питя.
      После игры уставшие спортсмены и Славик сидели на краю поля-грядки и разговаривали о футболе.
      -Во игра! - говорил Питя.
      -Посмотрели бы вы, как играет Рональдиньо, - рассказывал Славик. - лучший футболист планеты! Он из Бразилии. Это в Южной Америке. А до него лучшим был Пеле. Он тоже из Бразилии.
      -А где еще есть хорошие футболисты? - спросил Молек.
      -Во Франции - Зидан, в Англии - Бэкхем, в Португалии - Фигу, в Италии - Буффон...
      -А ты неплохо знаешь географию, - заметил Щипан.
 
      Евдокимовна и молстар
 
      Бабушка вернулась из магазина сердитая.
      -Пока мяса в продаже не будет и хлеба свежего, не хочу заново жить! Позавчерашним торгуют! Да тут и одной жизни много!
      Славик поспешил в соседний двор. Но ни Кубика, ни Нинки все еще не было. Евдокимовна, кормящая из сита кур, посоветовала Cлавику подождать до обеда - тогда-то он и увидит ее непутевую внучку и бородатого, не то как поп, не то как леший мужика, который сам не знает, чего хочет, бродя вокруг деревни...
      Куры обступили Евдокимовну, одна, не разглядев, клюнула ее в палец ноги, вылезший из рваного тапочка
      -Пыц! - крикнула Евдокимовна. - Дай вам волю, обжоры, вы и меня склюете! А как яичко снести, так ко-ко-ко!
      Славик пошел было со двора, но случайно коснулся рукой кармана, где была коробочка молстара. Что если предложить помолодеть Евдокимовне? Ее-то ведь тоже жалко. Бабушка, когда ее донимают боли, постанывает да поохивает, а эта свою поясницу и колени костерит на чем свет стоит, - только и разницы между ними. Болит-то у них, наверно, одинаково.
      Славик догнал Евдокимовну у крыльца.
      -Бабушка, у меня к вам дело.
      Та остановилась. До сих пор у нее со Славиком общих дел не было. Городской мальчишка, болтается во дворе целыми днями, внучка, глядя на него, учится лодырничать. Хоть бы взял в руки веник, хоть бы раз она увидела его с молотком или еще с чем-то полезным... Короче говоря, Евдокимовна встретила его взглядом довольно-таки колючим.
      Славик между тем показывал ей какую-то коробочку со стеклышком.
      -Бабушка, вот смотрите, от всех болезней помогает.
      -Таблетки какие новые, что ли? - сурово спросила Евдокимовна.- Или опять аналгин?
      -Да нет. Это такая штука, что ее включишь - вот кнопка, - и болезни как рукой снимет. Только...
      -Что? Одни снимет, другие добавит?
      -Да нет же! От нее моложе становишься. Намного моложе.
      -Моложе? - Евдокимовна осмотрела сито и вытряхнула из него последние крошки, к ним тут же подбежала курица. - Это зачем же?
      -Как зачем? - озадачился Славик. - У молодых болезней нет. И они выносливые, бегают...
      -Так ты что, бегать хочешь меня заставить?
      -Да нет же, бабушка! - закричал Славик. - Моложе - это вам снова восемнадцать будет! Вы красивая станете!
      Евдокимовна подозрительно посмотрела на горожанина.
      -Ты, может, хочешь сказать, что я хуже выгляжу, чем твоя бабушка?
      Славик почувствовал, что он в тупике. И в этот момент в голове его мелькнула сумасшедшая мысль:
      -Бабушка, давайте проделаем эксперимент. Видите эту курицу? - он показал на предприимчивую пеструшку у крыльца.
      -Ну, вижу, - отозвалась соседка. Она была сейчас переполнена подозрением, что над ней хотят посмеяться.
      -Я направлю на нее этот аппаратик, нажму одну кнопку, и вы увидите, что будет.
      -А что будет? Ты учти, кур-то у меня всего девять. Ты ее не сожги ненароком.
      -Не сожгу.
      Славик не без волнения наставил на пеструшку молстар и нажал на зеленую кнопку. Экранчик послушно засветился.
      Пеструшка рылась в земле, что-то склевывала.
      Сначала никаких перемен не было видно. Но вдруг хозяйка курицы забеспокоилась:
      -Эй-эй! Я тебе говорила, что у меня их всего девять! Она вроде поменьше стала!
      Славик не отвечал. Он увлекся экспериментом, водя за курицей молстаром. И вдруг сам заметил, что пеструшка становится меньше.
      Еще меньше, еще... Вот уже голенастый цыпленок роется в земле... Вот цыпленок, желтый, как одуванчик, писклявый, потерялся, ищет маму-курицу... Вот - тут Славик испугался - вместо цыпленка на земле лежит яйцо! Он побыстрее нажал на среднюю кнопку - экранчик в тот же миг погас.
      Только тут наш горожанин взглянул на Нинкину бабушку. Та не сводила глаз с яйца, белевшего на земле у крыльца. Перевела взгляд на Славика.
      -Это что же ты с моей курицей исделал? - запричитала она. - Разве я тебе не говорила, что у меня их всего девять? А теперь - восемь! А ну верни мне курицу сию же минуту!
      -Бабушка, - начал было объясняться Славик, - я ведь другое имел в виду...
      -Какое другое! Ты мне курицу извел - вот что ты натворил! Я на нее корма столько истратила! Верни, кому я говорю! Ты гляди на него!
      Славик разозлился. Так на него никто не кричал ни дома, ни в школе.
      В молстаре он теперь был уверен, и, не медля ни секунды, нажал на красную кнопку и направил экранчик на яйцо.
      Славик смотрел уже не столько на объект эксперимента, сколько на Евдокимовну. Вернее сказать, он успевал смотреть и на яйцо, и на соседку.
      Яйцо через минуту треснуло, из него вывалился желтый цыпленок.
      Евдокимовна удовлетворенно кивнула.
      Цыпленок запищал, стал на ножки. Сделал шаг, другой, качнулся вперед, назад...
      -Ну-ну-ну, маленький, - размягченно сказала Евдокимовна.
      Цыпленок растопырил кургузые крылышки и - стал расти, словно его надували возухом.
      -Как на дрожжах! - не выдержала соседка.
      Голенастый цыпленок - цыпленок побольше - цыпленок большой, пестрый - курица! Как ни в чем ни бывало, роется в земле и что-то клюет.
      Славик выключил аппарат.
      От Евдокимовны неожиданного слова было трудно ожидать, но на этот раз она его произнесла:
      -Вот ведь какие нонче инкубаторы делают!
      И Славик понял, что продолжать разговор не имеет смысла.
      -Да, бабушка, - согласился он. - такие пошли нынче инкубаторы. А что дальше будет - уму непостижимо!
      Сунул молстар в карман и пошел к себе. А Евдокимовна, - теперь уже совсем успокоенная, - вытряхнула еще раз сито и скрылась в доме.
 
      Кубик и молстар
 
      Художник и Нинка пришли из леса как раз к обеду. Нинка принесла два крепеньких белых гриба, несколько красношляпых гномов-сыроежек, с десяток моховичков и один тонкий и упругий, как японский зонтик, шампиньон. Она и несла его как зонтик. Кубик принес свежий, пахнущий новосельем, холст. Обедали порознь, а после обеда Славик направился к соседу. Перед тем, как войти, нащупал в кармане коробочку молстара.
      Дверь была открыта. Кубик сидел на табуретке, положив голову на ладони (локти были на коленях), напротив одного из своих старых холстов. Услышав шаги, головы не повернул, хотя наверняка догадался, что пришел Славик. Чуть тень мальчика пролегла между ним и холстом, он промолвил грустнейше:
      -Гибнет живопись, гибнет... И некому ее спасти. А я болен, болен...
      Художник выглядел вполне здоровым, только, может быть, более бородатым и усатым, чем обычно, но Славик все равно спросил:
      -Чем вы больны, дядя Витя?
      -Чем? Чем должен быть болен человек, которому скоро сорок? Всем! Нет уже ни той силы, Славик, ни той твердости в руке! И глаза мои тусклы, ум неповоротлив, а сердце вяло... Садись. - Кубик показал рукой на диван справа от себя, - садись и раздели мою печаль.
      Славик подошел к дивану и сел В Кубиковы стенания ему верилось мало, потому что были они слишком торжественны и походили, скорее, на стихи, чем на горькую правду. Он понял, что художнику просто нужно выговориться, и начал беседу так:
      -Сегодня магнитная буря, да, дядя Витя?
      Бородач, - бороды на его лице в одно мгновение стало меньше, словно он побывал у парикмахера, - ожил.
      -Так ты тоже ее чувстуешь? А мне показалось, что наступает конец света! - Он встал, развернул холст, подошел к дивану. - Посмотри, пожалуйста, на эту работу. Что ты о ней думаешь?
      Момент был ответственный. Славик понимал, что от его слова многое зависит. Вгляделся в холст. Он был розовый, как... Нужно сказать сейчас, как именно, и тогда все будет в порядке, и художник избавится от мировой скорби.
      -Знаете, на что это похоже? - сказал Славик, предчувствуя удачу. - Знаете? На розовую поверхность большой морской раковины!
      -Ура-а-а! - завопил Кубик. - Ты понял! Да здравстуют уста младенцев! Это утренняя заря, Славик, это рождение дня, и именно таким я его увидел. Такие тогда были краски! Живопись не погибнет, если живет на свете художник Кубик и его лучший друг Славик!
      Теперь уже можно было переходить к тому, ради чего, собственно, Славик пришел к Кубику.
      -Я вот о чем хотел спросить вас, дядя Витя. - Славик еще раз проверил, на месте ли коробочка. - Вы мне - помните? - говорили, что мечтаете хоть на пять минут вернуться в тот день, когда увидели свадьбу на улице? Он, этот день, в детстве у вас был.
      -Ну и что? - почему-то насторожился Кубик. - Может, и говорил. А ты разве в волшебники записался?
      -Да.
      -Тогда действуй. Напускай дыму и поводи руками. А мне что-нибудь для этого нужно сделать?
      -Ничего не надо. - Славик достал коробочку молстара и прицелился в художника.
      -Э-эй! - испугался вдруг Кубик. - Это что у тебя? - И выставил перед собой руку, словно у Славика был фотоаппарат, а он не хотел фотографироваться.
      -Молстар.
      -То есть молодость-старость? - в секунду догадался художник. - Откуда он у тебя?
      -Дали... - уклонился от ответа Славик.
      -Спрячь сию же минуту! Ты думал, что художник Кубик вправду согласится на омоложение?
      -Вы же сколько раз об этом говорили!
      -Вот чудак! Да знаешь ли, что я нахожусь в лучшем мужском и творческом возрасте? Ай-яй-яй, Славик! Никогда не думал, что ты можешь так меня обидеть!
      -Я... не обижал.
      -Еще как обидел. Ты думал, что живописец Кубик не в силах справиться со своими холстами? Что он уже не видит красок? Конечно, спасибо тебе за доброе сердце, но я не нуждаюсь ни в чьей помощи.
      -Дядя Витя, - вскричал Славик, - зачем же вы тогда говорили, что хотите вернуться в тот день?
      -Зачем? Для красного словца, Славик. Художник и без молстара может перемещаться во времени, хоть назад, хоть вперед - такая у него способность вспоминать и воображать. Чем ты действительно мне помог - это тем, что сейчас я уж-ж-жасно разозлился. На себя. И немедленно принимаюсь за работу.
      С этими словами Кубик подошел к большому мольберту, повернул "Свадьбу" лицом к себе и обмакнул указательный палец в одну краску на палитре, а средний - в другую.
      -Свадьбу, - сказал он гостю, - я сейчас вижу так же ясно, как тридцать лет назад. Так что... - И повернулся к холсту.
      А Славик пошел к выходу. Неужели никому в Егоровке не нужен чудодейственный молстар?
 
      Награда
 
      Славик медленно спускался по ступенькам крыльца, когда услышал Кубиково:
      -Стой!
      В то же мгновение Кубик показался в дверях, правая его рука была поднята. Указательный палец был в красной краске, средний - в желтой.
      -Стой, Славик, - повторил он приказание. - Я должен сказать тебе, о чем я еще подумал, когда ты так неосмотрительно предложил мне омолодиться. Слушай же. Есть у меня друг, и с другом моим, Славик, мы разговариваем на особом языке...
      -Вы новый язык придумали? - обрадовался Славик.
      -Зачем? Мы разговариваем с ним на том же языке, что и остальные - никто не заподозрит, что мы секретничаем. Дело в том, что мы с ним понимаем все, что говорим, чуть по-другому. За каждым словом у нас наше и только наше общее прошлое... Нет, я плохо объясняю. Вот скажи, есть у тебя друг, с которым вы вместе что-то пережили?
      -Есть, - без промедления ответил Славик, - Стас. Мы с ним однажды едва пожар в моем доме не устроили. Мы свинец плавили для одного дела, а там рядом с плитой тряпка на тумбе.лежала. Она загорелась, огонь уже до шкафчика дошел, мы только тогда ее начали тушить. Попало нам после...
      -И какие теперь для вас общие понятные слова?
      -"Пожар", - уверенно сказал Славик, - и "свинец". Мы лишь услышим эти слова, как сразу переглянемся.
      -Ну вот, - удовлетворенно сказал Кубик, - а у нас с другом таких слов, как ваши "пожар" и "свинец", - десятки. Потому что мы и учились вместе, и в армии служили, и много чего еще вместе пережили. Понял теперь, что это за язык?
      -Понял.
      -А ты хотел меня омолодить. Твой молстар "вымыл" бы из большинства моих слов содержимое. Они бы опустели, осталась бы от слов одна оболочка - как стручок без гороха, как скорлупа без ореха, как улитка без моллюска.
      Стали бы мои слова не слова, а фантики, - продолжал Кубик. - И мы с моим другом разговаривали бы как незнакомые люди... Не дай бог! Что ты, что ты, Славик! На кой ляд мне моя молодость! Ведь жизни не повторишь, а я в своей успел повидать несколько вещей, от которых мне не хотелось бы отказываться. Знаешь ли, - проговорил художник, - что если мы встретимся с тобой здесь и в следующем году, то некоторые простые-простые слова уже будут звучать для нас иначе? Как ты думаешь, какие?
      Славик думал над ответом недолго.
      -Закат, - сказал он, - утро и коза.
      -Молоток! - рявкнул художник. - Награждаю тебя золотой медалью! - И хотел уже было мазнуть желтой краской Славикин нос, но палец его остановился на полдороге.. - Послушай, как ты можешь ходить в такой жуткой майке? - спросил он возмущенно.
      -А что? - Cлавик покосился на свою желтую майку, на которой был изображен островок с зеленой пальмой.
      -Здесь же явно не хватает третьего цвета! Куда смотрели на фабрике? - И Кубик, не спрашивая, поднес к майке палец, вымазанный красной крской, и нарисовал за пальмой заходящее солнце.
      Все было бы хорошо, да бабушка, стоя на крыльце, углядела свежее красное солнце на новой майке и напустилась на внука, а больше - на Кубика:
      -С бородой, - честила она художника, - а все еще как мальчишка! Чему учит малого - непонятно! Разве можно к вещам так относиться!
      Полина Андреевна говорила и говорила. Славик пытался ее перебить, но без толку.
      -Много ты понимаешь! - крикнул он неожиданно грубо. - Мне это солнце нравится!
      Бабушка осеклась.
      -Это ты мне сказал? Бабушке своей?
      Славик увидел, что она готова заплакать. Он дернулся, словно бабушка его держала за руку, скрылся в доме, там схватил книжку про Гарри Поттера и брякнулся на кровать. Он начал было ее читать, когда приехал, но чудеса на огороде интерес к Поттеру начисто отшибли. Сейчас он читал, шевеля губами, как первоклашка, потому что строчки в голову никак не шли. Не проникали, словно были на чужом языке. И тут в комнате появилась бабушка.