Кукурузные человечки

      Хорошо бы и снолуч заполучить. Главное, он безвредный. Подходит к тебе кто-то с кулаками, ты его - раз! - снолучом, он и лежит, спит.
      Потом встанет и ничего не помнит... Интересно, а какие-нибудь другие приборы у ребят с Кукурбиты есть? Эх, скорее бы шло время!
      Славик глянул на часы на этажерке с четырьмя растрепанными донельзя книжками: прошло всего одиннадцать минут. А спать не хочется ни капельки.
      О чем бы еще подумать?
      Бабушка заглянула в комнату, увидела, что внук лежит с открытыми глазами.
      -Отдыхаешь?
      -Отдыхаю.
      -Ну, лежи. - И бабушкина голова скрылась.
      Вскоре Славик услышал ее голос за окном: она сзывала кур и корила за что-то Полкана.
      Так о чем бы таком еще подумать?
      Вообще-то говоря, он зря на этот день обиделся. День как день. Даже, кажется, неплохой. И сам он не такой уж несчастный. У кого еще из мальчишек есть знакомые пришельцы? Ни у кого. Он единственный, кто подружился этим летом с инопланетянами. Он увидел и узнал такое, чего не знает никто, и если рассказать, не поверят...
      Славик снова взглянул на часы. Прошло еще семь минут. Чего он лежит? Все равно уснуть не удастся.
      Но Славик полежал еще немного - ведь сказал же он бабушке, что хочет поваляться. Повалявшись еще минуту три-четыре (но уже с трудом), он встал. Вышел на крыльцо. В соседнем дворе стоял художник Кубик.
      -Привет, Слава! - крикнул он. - Ты чего такой скучный? И мне не работается сегодня. Наверно, опять магнитная буря. Как насчет того, чтобы пройтись и поболтать?
      Как только художник заговорил, на крыльцо выкочила Нинка. Встала на нижнюю ступеньку, чтобы ее видели все, и давай, слушая Кубика, осуждающе качать головой. Вот, мол, взрослый мужик, а этакий бездельник! Не работается, видите ли, ему! Идем, говорит, поболтаем. А на дворе-то всего пол-одиннадцатого. И мальца за собой тащит. Ну, мужики пошли...
      Художник, увидав Нинкино осуждение, поинтересовался:
      -Что ты, Нинон, качаешь головой, как китайский мандарин? Пошли с нами.
      Если Нинка до сих пор качала головой сверху вниз, то теперь стала качать - опять-таки не говоря ни слова, слева направо. Озачало это вот что: не стыдно? Ай-яй-яй! А еще, называется, художник. Обзывается-то как - китайским мандарином! Чему учишь малых детей - каким словам? Борода что у попа, а ума...
      Нинка тряхнула волосами, махнула рукой и стала подниматься по ступенькам, донельзя огорченная Кубиковым поведением.
      -А может, передумаешь - пойдешь? - крикнул Кубик ей вслед.
      Нинка не обернулась и не ответила.
      -А, Нинон? - не отставал Кубик. - Я Славику сказку собрался рассказывать.
      Нинка остановилась, будто увидела что-то в щели крыльца. Присела, прошлась по щели пальчиком.
      -Cказка страшная-престрашная, - продолжал заманивать соседку Кубик, - окажи милость - послушай!
      Здесь художник, видимо, малость перегнул, потому что Нинка встала и обрезала его:
      -Хватит скоморошничать-то! Что я тебе, дитё малое - сказками меня улещивать?
      И сделала было шаг к двери, но Кубик завопил:
      -Одумайся, Нинон! Сказка в самом деле интересная! Ты ее ни в одной книжке не прочитаешь!
      Нинка снова покачала головой. Но на этот раз совсем уж по-иному: чуть подняв плечи. Понимать ее следовало теперь так: вот пристал! Вот пристал - как ножом к горлу! И ведь чует мое сердце, не отвяжется он, нет. Ладно уж, уступлю и на этот раз - вон он какой настырный, змей, прямо, искуситель!
      Через каких-то пять минут все трое шли по скошенному лугу, где снова поднималась трава и прыгали из-под ног кузнечики, и Кубик рассказывал сказку.
 
      Страшная сказка Кубика
 
      -Жил давным-давно один царь. Был он стар, и плотники рубили уже из большого дерева ладью, в которой царь поднимется вскорости в пламени и дыме огромного костра в синий океан неба и начнёт там бесконечное странствие над землей в виде меняющего свой облик облачка.
      Зная, что скоро умрёт, царь изо всех последних сил готовил старшего сына, Василия на свое место. Учился тот и военной науке, искусству управлять, и вести одинаково хитрую беседу что с врагом, что с другом, и прочим делам, нужным царям. Считал накопленные отцом богатства, мерил конским скоком отцовы земли.
      А средний сын, Алексей, которому нечего было расчитывать на трон, увлёкся охотой. С утра до ночи разъезжал он с охотничьей ватагой и сворой собак по степи, бил меткой стрелой зайца и птицу, в лесу гонялся за оленем, а то и поднимал на пику медведя.
      Был и третий сын у царя, но так как тому и вовсе не на что было надеяться, да и охота ему не нравилась, он пил, пел, гулял, играл во все игры, какие были, - в общем, валял дурака. И звали его Иван.
      И вот однажды снова собрался средний сын на охоту. На этот раз он уговорил младшего брата поехать с собой. И зря. Потому что тот позвал с собой всех, с кем он каждый раз пил-гулял.
      Едут охотники по степи - шум, гам, песни. Всякая дичь, издали услыхав веселье, улепётывает прочь И в лесу они не угомонились, а ещё пуще раздурачились. Дуда вовсю дудит, кто кричит, кто аукает. Понял царевич Алексей, что не получится охоты, и незаметно для шумной гурьбы свернул в сторону, а там припустил по старой лесной дороге. Скакал, скакал, остановил коня, прислушался. Ни голоса сзади, ни звука.
      Тронул коня царевич, тот пошел по старой дороге, заросшей где кустами, где бледными лесными цветами.
      Лес, лес, лес - а вот и просвет меж деревьями. Выехал охотник на солнечный свет, под синее небо, видит - перед ним высокая гора. Он о ней слыхал, да все недосуг было посмотреть. Тишина вокруг стоит - неслыханная. Вот где должно быть зверья непуганого!
      Поехал охотник поближе к горе. Гора кажется ему всё выше и выше. На отвесных склонах её деревья, кусты. Вон орёл с кручи сорвался, крыльями взмахнул, полетел куда-то. Царевич тронул лук за спиной - при нём. И колчан со стрелами тут. И меч на боку.
      Стал царевич гору оглядывать - кто ещё, кроме орла, на ней живёт? Может, козла круторогого увидит? Надумал крикнуть:
      -Ого-го-о-о!
      Гора загрохотала в ответ - будто громом с неё в молодца ударило.
      А когда эхо смолкло, услышал царевич чьё-то сердитое:
      -Это кто в моих владениях разорался, будто хозяин?
      Наш охотник головой вертит, ищет, кто на него голос поднял. И видит: высунулась из пещеры-норы большущая змеиная голова - тоже осматривается, ищет незваного гостя. Схватился молодец за меч, а сам думает: зря он от товарищей сбежал, в них сейчас как раз нужда - кажись, сам Змей Горыныч здесь живёт.
      Но страх свой упрятал подальше, голову вздёрнул.
      -Ну я, - крикнул в ответ, - а что, нельзя?
      -Нельзя! - отвечает змеиная голова. - Потому что мы только-только после обеда вздремнуть вздумали, а тут такие вопли. Придётся тебя, человече, наказать!
      А царевич наш к наказаниям не привык, да и покоряться кому бы то ни было не приучен. Он меч на треть вытащил и храбрится:
      -Это мы ещё посмотрим, кто кого наказывать будет! Ты чего меня, царского сына, стращаешь?
      И вдруг замечает: из другой пещеры-норы рядом с первой показалась ещё одна змеиная голова.
      -А-а, - говорит она, - так ты из высокородных? А почему тогда один? Где люди твои?
      -За мной поспешают. Вот-вот здесь будут... - А сам беспокоится: как он с двумя такими змеями справится?
      И видит: в горе, где две головы на него смотрят, третья высунулась.
      -О-хо-хо! - зевает она. - Такой хороший сон мне снился! Будто... Ой! - вскрикивает, - Это кто к нам пожаловал? Не он ли меня разбудил, сон мой нарушил?
      А охотник, хоть и струхнул, как всякий живой человек при виде трех огромных змей, в ответ только приосанился - не полагается ему по чину труса праздновать. И меч ещё на вершок вытащил.
      -Хоть вас и трое, - говорит, - а я всё равно ни шагу назад не ступлю. Чем вы собираетесь со мной драться - огнём, водой или мечом?
      Первая голова - вот где была неожиданность! - улыбнулась.
      -Ты, витязь, видать, сказок наслушался. А сказки-то не все правду говорят. Сказки...
      И тут молодец опять вздрогнул, а конь его попятился, потому что оба увидели четвёртую змеиную голову, что высунулась из четвёртой норы. Она-то, четвёртая голова, и подхватила слова первой:
      -...сказки ведь, - сказала она, - из уст в уста передаются, и вот эту, про Змея, кто-то однажды переврал, так она, перевранная, и ходит меж людьми!
      -А вот и я! - и молодец увидел пятую голову, вылезшую из пятой норы. - Кто здесь про огонь, воду и меч заговорил?
      Пять змеиных голов - целый ряд! - смотрели на витязя.
      Вдруг все они спрятались в норах, а потом показались - все вместе - в самом большом проеме, который был, видимо, входом в пещеру. И наш молодец увидел перед собой чудище, страшнее которого не бывает, - громадного пятиглавого Змея!
      Конь его заржал, встал на дыбы - еле царевич удержал его.
      А змеиные головы как рявкнут хором:
      -Уноси ноги, человече, пока жив, ты ведь вот с кем повстречался!
      Охотнику бы, конечно, повернуть назад да и удрать со всех четырёх конских ног от пятиглавого Горыныча, но он и на этот раз с места не сдвинулся - ну не привык царский сын, когда на него кричат. И к тому же упрямый был...
      -Тоже мне невидаль, - сказал он, собрав все силы, какие у него ещё оставались, - да мы таких, как ты...
      Головы переглянулись; лапы у чудища подогнулись, прилегло страшилище и шеи для удобства разговора опустило.
      -Как ты думаешь, витязь, - спросил Змей, - для чего мне, такому большому, пять голов?
      -Как для чего? Рубить-то, когда их пять, дольше! Запас...
      -Тебе бы только рубить... - говорящая голова поморщилась. - Ты о головах, как о дровах, говоришь. Может, природа еще для чего-то их приспособила?
      -А зачем ещё супостату головы? - недоумевал царевич. - Для живучести!
      -Ну вот, уже и супостатом обозвал. Грубишь, ссоришься... Пятью-то головами природа Змея нарадила не ради красоты и не для рубки их, а... ну-ка ещё раз помозгуй - для чего? Тебе, например, голова для каких надобностей? Разве только для того, чтобы шапку твою нарядную носить? Отвечай, отвечай, недодумушка!
      -Ну... мне-то... - Царевич переводил глаза с одной головы на другую, не зная, с которой ему разговаривать. - Мне-то... вроде... для ума...
      -А мне для чего!!! - гаркнул Змей. - Разве не для того же самого?!
      -Да не может этого быть! - не поверил царевич. - Пять голов?!
      -С такой-то смекалкой, как у тебя, недотяпушка, да в дорогу пускаться? Приключения искать? Да тебе на крылечке сидеть, на балалайке тренькать да в небо зевать!
      -Ты не очень! - обиделся молодец. - Сам вот уже обзываешься. Думаешь, если у тебя пять голов, так ты уже всех умнее?
      -Ты губы понапрасну не дуй, - сказал Змей, - а лучше послушай. Одноголовые, видать, себя уже не оправдывают, выходят, так сказать, из моды. Вот природа-матушка и пробует многоглавие. А как иначе? Одна голова чего-то не додумает, другие ей помогут. Одна зарвётся, сразу четверо её остановят. Кто-то из нас ошибется - тут же поправят. Ну и - одна тем занята, другая - этим, третьей тоже дело найдется, как и четвёртой, да и пятой... - забот-то всяких у думающих существ не счесть...
      -Я таких сказок, какие ты рассказываешь, ещё не слыхивал, - упрямился царевич. - Про змеев у нас, у людей, все известно. Все истории наперечёт.
      -Ну-ка, ну-ка раскажи хоть одну. Я последних не знаю.
      -В общем, так, - начал Алексей, - украл-унес один Змей царёву дочь...
      -Женщину? - изумился Змей. - Да на что она ему?!
      -Как на что? А Забава Путятична? А Марья Дивовна? А Марфа Дмитревна?
      -Ну, придумали! - завопил Змей. - Они же все некрасивые! Одноголовые! Бесхвостые! Голокожие - чешуи на них блестящей нашей нет!.. Знаешь ли, - откровенничал Змей, - как хороши змеихи? Сколько у них шей - гладких, изгибчивых! Как трутся они о наши, как сплетаются! А сколько голов! И все пять с нашими целуются! А если запоют - хор! Разве твоя одноголовая Забава Путятична со змеихой сравнится? Вот уж напраслину возвели на змеев! Никогда мы ваших невест не крали!
      -Ну, не знаю, - ответил царевич. - Наши говорят: украл. Дальше рассказывать?
      -Рассказывай, - тяжко вздохнул Змей.
      -Вот и едет, значит, добрый молодец Змея-злодея искать. И у Калинового моста встречает сперва Треглавого. Он меч достаёт и давай со Змеем рубиться.
      -Как - рубиться? - ужаснулся Змей. - С безоружным? Даже и не поговорил ни о чем? Ни на одном языке слова не сказал? Змей-то ведь все понимает.
      -А о чём ему со Змеем тары-бары разводить? Он ему три башки смахнул и едет дальше...
      Змей как закачал всеми своими головами, да так и не мог остановиться.
      -А у следующего моста, - рассказывал царевич, - повстречался ему, как ты - Пятиглавый...
      -И с ним тоже не пытался поговорить? - ахнул Змей. - С Пятиглавым?!
      Витязь чуть смутился. Даже коню это передалось - тот опустил голову и начал переступать ногами.
      -Нет... Змей ведь перед ним был. Да и царёва дочь в самом деле куда-то пропала. Он меч вынул...
      -И?..
      -Все пять оттяпал.
      Змей поёжился, чешуя его засверкала. Даже сделало чудище было шаг-другой назад, в пещеру, словно желая спрятаться от этого разговора. Через силу заговорило:
      -Твоему молодцу мясником быть, а вы его, наверно, героем считаете. Знаешь ли, что он с плеч того бедолаги, как ты говоришь, смахивал?
      -Головы змеиные, что же ещё?
      -Голова-то всегда голова, недотумкалка ты этакий! - Змей рассердился, зашевелился, дёрнул хвостом. - У пятиглавого они не для счёта привешены, а для жизненной необходимости! Ведомо ль тебе, что мы, - говорящая голова показала на все остальные, - каждая в каком-то деле знатель?
      -Да ты что, Змей? - опять не поверил царевич.
      -А как же, недомыслюшка! - Сейчас говорила средняя голова. - Вот крайняя справа у нас - географ. Про что на земле ни спроси - где какие горы, моря-океаны, степи, пустыни, низменности, озёра, реки - всё знает. Ориноко, Замбези, Килиманджаро, Хуанхе, Попокатопетль - слыхивал ли ты ты про них?
      Охотник на эти слова только глаза выкатил.
      -А вот эта, рядом со мной, - соседняя голова чуть поклонилась царевичу, - математик. Светило! Цифр навали перед ним целую гору, не успеешь до семи досчитать, как он со всеми разберётся. Логарифмы, дифференциалы, интегралы (ты таких слов и не слыхивал, должно быть) - это для него, как для тебя семечки.
      А по левую мою, так сказать, руку - дока по живой природе: звери, люди, птицы, рыбы, всякие там земноводные, пресмыкающиеся и так далее. Бациллы, микробы, вирусы...
      -Что-что? - не понял царевич. - Что еще за микробы-вирусы?
      -Это, недотяпушка, не видные глазу организмы. От которых ты чихаешь, сморкаешься и вообще болеешь.
      -Я от простуды болею, - буркнул царевич, - а не от невидимок твоих. И чего ты всё время обзываешься! То я у тебя недодумушка, то недотяпушка.
      -Ладно, не буду, одноголовенький... Крайняя слева голова - она специалист по деревьям-травам. Рододендрон, баобаб, эвкалипт, криптомерия - слыхал про такие?
      -Таких на свете нет, - уверенно ответил молодец, - раз я, царский сын, о них не знаю. Да и слова какие-то, наверно, змеиные - для раздвоенного языка. Человек никогда их не выговорит. А ты, пятая, для чего?
      -А как ты думаешь? Ну-ка поломай головушку свою махонькую, кудрявенькую... - А рыцарь к этому времени уже и шапку снял - так ему жарко стало от разговора. - Одинешенькую, сиротку, - продолжал насмехаться Змей, - пошевели мозгами...
      -Должно быть, для военной науки?
      -Ха-ха! Хо-хо! Хы-хы! - загрохотали все пять голов. - Для военной науки! Да на что она нам! Война-то ведь глупость! Только одноголовые на неё способны! И трёх голов хватит понять, что без войны можно обойтись! Как это можно - при пяти умах хотеть воевать?!
      Я, витязь, у нас - поэт, а в стихах у каждой разумной головы такая же нужда, как у всякого живого существа в глотке воды, да не простой, а родниковой.
      -Ишь, как запел, когда о себе, - проворчал царевич. - А ты хоть одно стихотворение своё можешь мне прочесть?
      -А как же! - гордо ответила голова-стихотворец. - Вот, слушай:
      Природе одинаково родные
      И слон, и мышь, и носорог, и рак,
      Но всё гадает, бедная, поныне -
      Кем ей приходится дурак?
      -Ну, как? - спросила тут же голова. - Нравятся? Я и ещё...
      Но не успела она вымолвить хоть ещё одно слово, как чуть не два десятка копий и стрел обрушились на Змея. Они пронзили головы и шеи, впились в грудь и бока.
      Змей взревел - гора ответила ему страшным эхом, словно и её ранили, - но копья и стрелы сделали свое дело: лапы чудища подогнулись, а шеи, истекая кровью, стали никнуть, теряя упругость, как цветок без воды; головы опускались, падали одна за другой наземь, мертвые.
      -Что вы натворили? - обернувшись, в отчаянии закричал царевич. - Он же говорящий! Он умный!
      -Слишком умный, - сказал царевич Иван, выходя из-за деревьев. За ним показались и другие охотники. - Змей он Змей и есть. Сколько я о них слыхал всяких баек - везде их побивали. Вот ещё - всякую нечисть на земле терпеть! Чуть он не заговорил тебя - я всё слышал. Он говорит, а я себе думаю: постой, постой, уж я тебе языки-то укорочу!
      -Кто тебя просил! - царевич Алексей швырнул шапку оземь.
      -А меня и просить не надо, я и сам с усами. Знаю: раз Змей - тащи меч из ножён и руби не задумываясь. Все наши предки так делали. А ты что ж - подмоги ждал? Вишь, как мы вовремя подоспели!
      -Хоть бы вы заблудились!!
      -Наши собаки тебя по следам отыскали. Ты разве жалеешь его? - царевич Иван подошел к лежащему неподвижно Змею и пнул одну из его голов. - Такого да не убить?!
      -Эта голова, - грустно сказал царевич Алексей, - математику знала. Как, может, никто на свете...
      Нинка как хозяйка луга шла чуть впереди, Славик ступал нога в ногу с художником. Нинка время от времен на них оглядывалась, словно проверяя по-своему рассказчика и слушателя. Кубик произнес последнее слово как раз перед давно отцветшим кустом шиповника и остановился. Потрогал краснеющие уже его ягоды.
      Славик не знал, что и подумать.
      -Дядь-Вить, это чья сказка?!
      -Твоя и моя, - ответил художник. - Фантазия на заданную тему. После того, как я справился со "Свадьбой", я и сказки могу сочинять, и стихи писать. И еще что-нибудь, наверно, могу делать, но пока не знаю что.
      В это время Нинка показалась из-за куста
      -Нин, это и твоя сказка, раз ты ее слушала.
      -Ох, Кубик! - Нинка качала головой. - Критикант ты, вот что я тебе скажу. - Слова ее звучали приговором. Не простым, а окончательным, обсуждению не подлежащим. - И вовсе не моя это сказка, у меня и свои есть.
      -Расскажи, Ниночка!
      -Не буду на этот раз, - заупрямилась девчонка. - После.
      -Ну, Нин!!
      -Не буду, не буду.
      -Значит, нет у тебя никакой сказки.
      -А вот и есть. Не хуже твоей.
      -Так расскажи. Вон и Славка ждет. Оба мы ждем.
      -Ну тогда слушайте. - Нинка стала в одно мгновение важной-преважной. -Рос один цветок, - начала она...
      Нинкина сказка
 
      Рос один цветок. Рос, рос, и расцвел. Голубой, голубой. Прилетает к нему пчела. За медом. Дай, говорит, наберу чуть. А цветок ей: бери, мне не жалко. Другая пчела прилетает. И мне, говорит, дай. Бери. Шмель тогда прилетел. Жужжит, жужжит - тяжелый. Как сел на цветок, тот и согнулся до самой земли. Щмель пил, пил - весь мед выпил. Отпустил цветок - тот выпрямился. Стоит. Прилетает к нему пчела, села, глядь - нет меду. Еще одна прилетает, тоже глядь - нет меду. А третья пчела рассердилась и говорит цветку: ты чего зря, говорит, стоишь-то, голубеешь на весь свет, когда меду у тебя нет? Цветку бы постоять, подождать, пока меду прибудет, а он обиделся и завял. Он разве виноват, что шмель такая жадина... Вот и не стало цветка, - заключила Нинка, - и сказке моей конец.
      -Твоя сказка лучше моей, - очень серьезно сказал художник.
      -Конечно, - ответила так же серьезно Нинка, - я ведь женщина.
 
      Самая последняя правда о чудовище озера Лох-Несс
 
      Пришельцев не было три дня. Каждое утро Славик бежал в огород, на место стоянки их корабля, потихоньку звал то одного, то другого, но никто не отзывался. Он уже испугался, что с инопланетянами что-то случилось на озере Лох-Несс. Но на четвертое утро откликнулись все семеро!
      -Славик!
      -Привет, Славка!
      -Доброе утро!
      -Как дела?
      -Жив-здоров?
      -Как бабушка?
      -Какие тут новости?
      Славик прыгал от радости.
      -Привет, ребята! Ну как? Были на озере? Ух, я соскучился! Видели чудовище? Когда вы прилетели?
      Космонавты спустились с кукурузы, как матросы по мачтам. Для разговора все сели на землю, Питя забрался Славику на колено.
      -Прилетели сюда мы поздно вечером, - начал первым Грипа, - у вас все уже спали. Только собака лаяла - ты не слышал?
      -Нет. Вы на озере были?
      -Были, - крикнул Питя, - там такое!
      -Очень трудно было найти то озеро, - сказал Щипан. - На северо-западе Шотландии так много озер, что нетрудно спутать одну воду с другой.
      -Ну, там чудеса! - Чтобы привлечь внимание Славика, Питя все время хлопал ладошкой по его руке. - И в сказках такого не бывает!
      -Да рассказывайте же, - взмолился Славик. - Рассказывайте!
      Хотя Грипа и взял рассказ на себя, его перебивали и дополняли, и поправляли... Поэтому нам придется изложить все, как оно, может быть, было в действительности, и надеяться, что так оно и было.
 
      Итак... Наши пришельцы взмыли в небо над Егоровкой и сразу же потеряли ее из виду. Под их кораблем улетали назад не облака, а целые облачности, и далеко внизу оставались города: польские Краков и Вроцлав, германские Берлин и Бремен (можете проследить по карте их маршрут), нидерландские Амстердам и Гаага, британские Лондон и Манчестер, шотландские Глазго... Данди... Инвернесс... Форт-Огастес...
      Пилот Пигорь стал снижаться и посадил корабль на скалистом высоком берегу озера Лох-Несс.
      Космонавты должны были сперва убедиться, что это то самое озеро. Подобравшись к палатке туристов, они дождались, пока те трижды не произнели "Лох-Несс" и раз десять "Несси". Туристы приехали сюда за тем же, за чем и они.
      Дальше было вот что. Ночевали пришельцы в корабле, а чуть стало светать, корабль поднялся с берега и нырнул в озеро на самой его середине. Серый диск вошел в воду наклонно, даже не всплеснув. Космонавты погружались на дно озера Лох-Несс, навстречу чудовищу с ласковым именем Несси...
      Но сначала они увидели не страшного гидрозвра, а странное существо, плывущее к ним с чем-то, похожим на палку. Палку эту существо держало отростком, напоминающим руку. Да, убедились наши озеронавты, у подводного существа две руки и две ноги. И голова, конечно. А то, что очередным гостям озера Лох-Несс показалось палкой, было копьем!
      На дне озера Лох-Несс жили люди! Подводные люди: наши путешественники познакомились с ними, надев скафандры и выйдя из корабля.
      Вот их история.
      Прежде чем изложить ее, Питя предупредил, что это самая-пресамая последняя правда о тайне озера Лох-Несс.
      Когда-то давным-давно на берегу озера стоял замок, а в нем жил сэр Майкл Скотт. Он был известен как Человек-без тени - на что-то ее обменял и стал волшебником. Раньше сэр Майкл Скотт жил в городке Балвери, но, отвоевав замок и землю у местного правителя-тана, поселился на берегу озера Лох-Несс. Он переселился сюда со своими родными и слугами, выгнав прежних обитетелей замка.
      Король Шотландии, узнав о происшедшем, рссердился на сэра Майкла Скотта и послал к нему войска. Начался неравный бой... Ослушник, видя, что своими силами ему не справиться с королем, взял да и волшебством заставил весь участок земли с замком как-то ночью опуститься под воду! Своих людей он все тем же волшебством научил жить под водой. Они стали дышать, как рыбы...
      Вместе с людьми очутились на дне озера и домашние животные - коровы, свиньи, гуси, утки. А голуби, что жили на крыше замка, улетели.
      Вот удивлись королевские воины, когда увидели утром вместо замка голое место!
      Говорят, что сэр Майкл до последнего момента, пока не скрылся под водой, показывал врагам "нос" из пяти пальцев, приставив к своему, тоже немалому.
      Эта картинка стала гербом нынешненго подводного городка: сэр Майкл Скотт показывает врагам "нос".
      И вот уже много веков хозяйство сэра Майкла Скотта - сам он давно умер - находится под водой. Потомки его родных и слуг до сих пор больше всего на свете боятся войны. Они время от времени поднимаются наверх и прислушиваются - слух под водой у них развит необычайно. И, конечно, слышат далекие взрывы - то рвутся на земле бомбы, снаряды и мины. И возвращаются назад, говоря своим: -Еще рано выходить на сушу, на земле все идут и идут войны. Здесь, под водой, мы можем прожить хоть тысячу лет, а там мало ли что с нами случится.
      Лох-Несское чудовище, узнали космонавты, - это не что иное, как коровы подводных людей. Живя в воде, они сильно изменились. У них, во-первых, вытянулись шеи, как у жирафов, - с такими удобнее отыскивать водоросли и плавать, а передние и задние ноги превратились в ласты. И хвост, разумеется, для удобства плавания, вытянулся и в конце раздвоился. Рога же остались прежними. Коровы, больше похожие теперь на морских львов, иногда срываются с привязей и удирают, глупые, ничего не знающие о войнах, к поверхности озера. А люди, увидав такую корову (вся она не показывается, то шея выглянет, то хвост), считают чудовищем, зовут Несси и мечтают поймать. Хорошо, что подводные люди всякий раз замечают пропажу и успевают утащить беглянку на дно.
      Изменились под водой и свиньи Майкла Скотта. Они превратились в толстых и ленивых рыб. Чему они остались верны - пятачку: он у них сохранился, и за это бывших свиней зовут рыба-пятачок.
      Вместе с замком погрузилось под воду и несколько лисиц. Они тоже изменились и размножились, стали похожи на выдр и воруют сейчас домашних гусей и уток, таких же неповоротливых, как и раньше.
      Так что забот у подводных людей хватает...
      Тут вставил слово Молек:
      -И люди, разумеется, изменились. Между пальцами у них появились перепонки, ступни стали большими, как ласты, уши исчезли, чтобы не мешать им плавать, остались только дырки, и все до единого они лысые. И мужчины, и женщины. И все толстые, потому что вода в озере холодная.
      -Я их спросил, - сказал Садим, - не жалеют ли они о суше, не хотели бы жить, как прежде, на земле. Они мне ответили, что под водой все же спокойнее. Здесь ни зимы, ни лета, ни жары, ни холода, ни ветра, ни дождя, не говоря уж о войнах. Если наверху бушует гроза, их внизу лишь слегка покачивает.
      -Единственное, на что они жалуются, - добавил Щипан, - это на мусор: в последнее время с лодок и с берега на их головы сыплются консервные банки, бутылки, пустые пакеты, окурки, - это всё дело рук туристов, которые мечтают увидеть Несси и дежурят на озере круглые сутки.
      В конце рассказа об озере Лох-Несс послышался голос Пити:
      -Когда потом мы стали слушать, что выдумывают о Несси туристы на берегу, мы все долго-долго смеялись - просто катались по берегу: они сочиняют такие сказки, каких не услышишь нигде, кроме как на Земле!
      -А куда вы еще полетите? - спросил Славик, когда с озером Лох-Несс было покончено.
      -Я бы, - опередил всех Питя, - направился снова туда, где есть еще не открытая землянами тайна. Мне понравилось разгадывать земные загадки. Люди ломают головы над ними тысячу лет, а мы - раз! - и всё открыли!
      -Тогда, - предложил Славик, - летите на остров Пасхи. Я бы туда, если б мог, полетел в первую очередь. Там столько тайн, что...
      -Люди! - завопил Питя. - Летим? А?
      -Начинается. - проворчал Грипа. - Сейчас взбаламутит всю команду. А почему, Славик, ты так заинтересован этим островом?
      -Там на берегу стоят огромные каменные головы и смотрят в сторону океана. С места их не мог бы сдвинуть никто. Как они попали на берег, какие великаны их притащили - неизвестно. На некоторых каменных головах каменные же шапки по тридцать тонн весом, - кто их поднял, уму непостижимо. В общем, загадка не хуже лох-несской. Мы еще во втором классе с одним мальчиком решили туда поехать. Даже присмотрели старый катер на берегу и стали собирать экипаж...
      -Где находится остров Пасхи? - спросил Щипан.
      -До него всего двадцать четыре тысячи километров, - ответил Славик, - мы с тем мальчиком подсчитали. А находится он в Тихом океане, западнее Южной Америки.
      -Это недалеко, - сказал Щипан. - Если лететь медленно, чтобы успевать смотреть вниз, - часа два лету. Летим, командир?
      Старший помолчал, оглядывая космонавтов. Он принимал решение.
      -Передвигаться по земному небу, где в воздухе тысячи летательных аппаратов, - большой риск, - сказал он. Славик увидел, как помрачнели лица звездолетчиков. - Но так как путешествий без риска не бывает, - летим!
      -Ура! - закричал Питя и, в секунду взобравшись Славику на плечо, так дернул его за ухо, что тот ойкнул. Вдобавок стал на плече прыгать. - Мы летим, мы летим! - кричал он. - Разгадывать загадки - вот куда мы летим! Тайны открывать, тайны открывать! Прямо зверю в пасть! Как бы не пропасть! Ух! Ух! Захватывает дух! И стало, братцы, мне жить интереснее вдвойне!
      Другие тоже радовались. Щипан улыбался. Садим сделал стойку на руках и прошелся по огороду. Молек тоже заулыбался, но вдруг что-то вспомнил, наморщил лоб. Вьюра подмигнул Славику. Пигорь потирал руки. Грипа, чувствовалось, пережидал веселье, чтобы отдать какое-то распоряжение.
      Только Славик сидел грустный-грустный. Ему снова хотелось уйти домой и там, в уголочке, где никто бы его не видел, поплакать. Об острове Пасхи он так мечтал! Так мечтал. что часто видел себя во сне рядом с громадной каменной головой: вот он кладет на камень руку и чувствует его тепло и шершавость. И вдруг замечает под ногами краешек какого-то прямоугольного предмета. Наклоняется и выковыривает из земли деревянную табличку с загадочными письменами...